Библиотека портала. Анатолий Степанович Терещенко "Чистилище СМЕРШа. Сталинские «волкодавы»". Часть 3

Категория: История разведки Опубликовано 07 Июль 2015
Просмотров: 3024

Библиотека портала. Анатолий Степанович Терещенко Библиотека портала. Анатолий Степанович Терещенко "Чистилище СМЕРШа. Сталинские «волкодавы»".

Часть 3


Сито СМЕРШа
Еще полыхали пожары войны. Позади была Сталинградская битва, впереди сражения на Курской дуге. Под мощным напором Красной Армии враг медленно, но сдавал свои позиции — отступал! По мере освобождения наших земель от оккупантов раскрывались чудовищные факты злодеяний, совершенные немецкой администрацией, вермахтом и спецслужбами. Встал остро вопрос о мерах наказания для немецко-фашистских злодеев.
Интересен в связи с исследованием этого вопроса приказ начальника Генерального штаба генерал-полковника Сухопутных войск Германии Ф. Гальдера за № 8000 1942 года. Этим приказом объявлялось «Положение об использовании местных вспомогательных сил на Востоке». В нем говорилось, что «подбор добровольцев из местных жителей и русских солдат (военнопленных) ведет командир батальона. Принимает присягу на верность фюреру — штаб батальона.

Подбор добровольцев преследует цель заменить немецких солдат добровольцами.
Немецкий солдат должен отстаивать свое превосходство, но в то же время проявлять заботу о добровольцах. Добровольцев, говорящих по-немецки, назначать доверенными лицами.
Добровольцы носят свою русскую военную форму или гражданскую одежду с повязкой на левом рукаве с надписью: «На службе немецкого вермахта».
В отдельных случаях выдается старая немецкая форма. Добровольцы получают содержание по трем разрядам:
1. 30 марок (375 рублей),
2. 36 марок (450 рублей),
3. 42 марки (525 рублей).
Содержание по первому разряду могут получать все добровольцы, по второму — 20 %, по третьему — 10 % всего состава добровольцев. Каждый перевод во второй и третий разряды должен быть подтвержден письменным распоряжением командира батальона.
Добровольцы получают продовольствие, и им предоставляются квартиры и оказывают медицинскую помощь бесплатно.
Запрещается выставлять добровольцев на охрану складов с боеприпасами и оружием. Размещаются они отдельно от немецких солдат. Надзором в целях предотвращения шпионажа ведают в первую очередь фельдфебели (главные вахмистры) подразделений.
К добровольцам необходимо по возможности засылать тайных агентов».
В этом «приглашении на предательство» с оплатой в тридцать сребреников чувствуется все-таки некоторое недоверие к изменникам.
На действие оккупантов последовало противодействие со стороны советских властей.
Весенним днем 1943 года выходит приказ НКО № 106, объявляющий Указ Президиума Верховного Совета СССР «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и для их пособников».
В нем говорилось:
«1. Ниже объявляется Указ Президиума Верховного Совета СССР о мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и для их пособников.
2. Военным советам фронтов и армий обязать командиров дивизий не позднее 10 мая 1943 г. организовать для этой цели военно-полевые суды в соответствии с требованиями объявляемого Указа. Об исполнении донести.
Народный комиссар обороны Маршал Советского Союза И. Сталин».
УКАЗ
ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР
«О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и для их пособников».
В освобожденных Красной Армией от немецко-фашистских захватчиков городах и селах обнаружено много фактов неслыханных зверств и чудовищных насилий, учиненных немецкими, итальянскими, румынскими, венгерскими, финскими фашистскими извергами, гитлеровскими агентами, а также шпионами и изменниками Родины из числа советских граждан над мирным советским населением и пленными красноармейцами.
Многие десятки тысяч ни в чем не повинных женщин, детей и стариков, а также пленных красноармейцев были зверски замучены, повешены, расстреляны, заживо сожжены по приказам командиров воинских частей и частей жандармского корпуса гитлеровской армии, начальников гестапо, бургомистров и военных комендантов городов и сел, начальников лагерей для военнопленных и других представителей фашистских властей.
Между тем ко всем этим преступникам, виновным в совершении кровавых расправ над мирным советским населением и пленными красноармейцами, и к их пособникам применяется в настоящее время мера возмездия, явно не соответствующая содеянным ими злодеяниям.
Имея в виду, что расправы и насилия над беззащитными советскими гражданами и пленными красноармейцами и измена Родине являются самыми позорными и тяжкими преступлениями, самыми гнусными злодеяниями, Президиум Верховного Совета СССР постановляет:
1. Установить, что немецкие, итальянские, румынские, венгерские, финские фашистские злодеи, уличенные в совершении убийств и истязаний гражданского населения и пленных красноармейцев, а также шпионы и изменники Родины из числа советских граждан караются смертной казнью через повешение.
2. Пособники из местного населения, уличенные в оказании содействия злодеям в совершении расправ и насилий над гражданским населением и пленными красноармейцами, караются ссылкой в каторжные работы на срок от 15 до 20 лет.
3. Рассмотрение дел о фашистских злодеях, виновных в расправах и насилиях над мирным советским населением и пленными красноармейцами, а также о шпионах, изменниках Родины из числа советских граждан и об их пособниках из местного населения возложить на военно-полевые суды, образуемые при дивизиях действующей армии в составе: председателя военного трибунала дивизии (председатель суда), начальника особого отдела дивизии и заместителя командира дивизии по политчасти (члены суда), с участием прокурора дивизии.
4. Приговоры военно-полевых судов при дивизиях утверждать командиру дивизии и приводить в исполнение немедленно.
5. Приведение в исполнение приговоров военно-полевых судов при дивизиях производить публично, при народе, а тела повешенных оставлять на виселице в течение нескольких дней, чтобы все знали, как караются и какое возмездие постигнет всякого, кто совершает насилие и расправу над гражданским населением и кто предает свою Родину.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. КАЛИНИН Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. ГОРКИН Москва, Кремль. 19 апреля 1943 г.».
В этот же день родилось и Главное управление контрразведки СМЕРШ.
Оперативная масса, с которой пришлось столкнуться сотрудникам СМЕРШа во время войны и после ее окончания для просева и нахождения нужных объектов, представляла невиданные масштабы. Чтобы представить объем работы, необходимо обратиться к некоторым цифрам как по советским военнопленным у немцев, так и немцам в советском плену.
Из общего числа советских военнопленных — 6,3 млн человек в годы войны погибло около 4 миллионов. Многие из 1,8 млн бывших пленных, вернувшихся в СССР, прошли через фильтры военной контрразведки.
Проверка военнослужащих Красной Армии, побывавших в плену или в окружении на армейских сборно-пересылочных (СПП) и фронтовых проверочно-фильтрационных (ПФП) пунктах, проводилась в формах личного досмотра, письменных показаний, допросов, запросов и заключений по результатам фильтрации.
Многим было трудно объяснять смершевцам, почему попал в плен, почему не бежал, почему не застрелился? До сидевших в лагерях доходила жесткая оценка Сталиным попавших в плен. Дословно они, конечно, не знали реплики вождя по этому поводу, а вот офицеры СМЕРШа ее усвоили:
«Русских в плену нет. Русский солдат сражается до конца. Если он выбирает плен, он автоматически перестает быть русским…»
Не отсюда ли берут начало весьма популярные среди мифотворцев утверждения, будто с освобожденными советскими военнопленными в СССР обращались хуже, чем с взятыми в плен немцами? Например, некто М.И. Семиряга писал, что «уж если говорить о парадоксе применительно к позиции Сталина и его окружения по отношению к военнопленным, то он состоял в том, что советское руководство относилось более гуманно к военнопленным противника, нежели к собственным гражданам, вернувшимся из вражеского плена».
В унисон с Семирягой говорит другой апологет этой теории Штейнберг. Он пишет, что «свыше полутора миллионов мужчин в стране, потерявшей значительную часть именно этого компонента своей демографии, были изолированы в так называемых фильтрационных центрах. Условия в них ничем не отличались от гулаговских, и немалая часть «фильтруемых» погибла».
Оплевывающие прошлое нашей страны публицисты Дружно рисуют душераздирающую картину, как бывшие советские военнослужащие, освобожденные из фашистских концлагерей, чуть ли все скопом отправлялись в лагеря ГУЛАГа.
Главный коммунистический идеолог, член Политбюро ЦК КПСС, подозреваемый в принадлежности к «агентуре влияния» ЦРУ (см. статью В. Казначеева «Последний генсек», Москва, газета «Гудок» — 1996 г. и книга Н. Зеньковича «Покушения и инсценировки»), сменивший серого кардинала Суслова и ставший тенью Горбачева — А.Н. Яковлев писал в одной из статей в «Известиях» в 1995 году:
«А после войны потрясла меня лютость к пленным. За что? Из гитлеровских лагерей смерти — в концлагеря сталинские. Только Георгий Константинович Жуков попытался заступиться за трижды несчастных людей, но напрасно. Сам попал в опалу».
Однако статистика опровергает вышеприведенные умозаключения. Вот данные из справки Л.П. Берии на имя И.В. Сталина и В.М. Молотова (согласитесь, лгать было опасно даже самому Лаврентию. Сталинская система перепроверки любой информации действовала бесперебойно и четко). Он писал:
«В октябре и ноябре с.г. в лагеря поступило 97 ООО военнопленных, главным образом из окруженной в районе Кишинева группировки войск противника. Больше половины из них оказались истощенными и больными. Несмотря на мероприятия по их оздоровлению, смертность этого состава военнопленных в октябре и ноябре резко повысилась».
Согласно этому документу, на 5 декабря 1944 года у нас в плену находился 680 921 военнослужащий противника. При этом за последнюю декаду ноября в лагерях военнопленных умерли 6017 и в госпиталях 2176 человек. То есть за 10 дней умерли 8193 пленных, или 1,2 %.
Для сравнения: в 15 спецлагерях НКВД из 120 ООО проходивших проверку советских военнопленных за аналогичное время умер всего лишь 41 человек, или 0,03 %.
Надо признать, что и освобожденные советские военнопленные поступали в фильтрационные лагеря НКВД тоже отнюдь не из санаториев. Тем не менее смертность среди них была на порядок меньше.
Вот еще одно дотошное исследование. Судьбы бывших наших военнопленных, прошедших проверку до 1 октября 1944 года, распределялись следующим образом:
а) направлено в воинские части через военкоматы — 231 034 человека (76,25 %);
б) в штрафные роты и батальоны — 18 382 человека (6,07 %);
в) в промышленность — 30 749 человек (10,14 %);
г) в конвойные войска — 5924 человека (1,9 %);
д) арестовано — 11 556 человек (3,81 %);
е) отправлено в госпитали, лазареты, больницы и там умерло — 5347 человек.
Всего прошло проверку 302 992 человека (100 %). Таким образом, видно, что среди рядового и сержантского состава благополучно прошли проверку 95 % (или 19 из каждых 20) бывших военнопленных.
Несколько иначе обстояло дело с побывавшими в плену офицерами. Арестовывалось их меньше 3 %, но зато с лета 1943-го до осени 1944 года значительная доля направлялась в качестве рядовых и сержантов в штрафные батальоны. И это вполне понятно — с офицера спрос больше, чем с рядового.
Но еще здравый смысл подсказывает, что военные, вернувшиеся из плена, должны проверяться органами контрразведки, так делается и в других странах хотя бы потому, что среди них всегда должно быть некоторое количество вражеской агентуры. Так было во все времена, так есть и так будет. Немцы активно использовали этот канал для засылки своей агентуры.
Начальник политической разведки службы безопасности Третьего рейха (4-е Управление РСХА), бригаден-фюрер Вальтер Шелленберг в книге «Мемуары (Лабиринт)» это тоже подтвердил. Он писал:
«В лагерях для военнопленных отбирались тысячи русских, которых после обучения забрасывали на парашютах в глубь русской территории. Их основной задачей наряду с передачей текущей информации было политическое разложение населения и диверсии. Другие группы предназначались для борьбы с партизанами, для чего их забрасывали в качестве наших агентов к русским партизанам. Чтобы поскорее добиться успеха, мы начали набирать добровольцев из числа русских военнопленных прямо в прифронтовой полосе».
К концу Второй мировой войны на территории Германии и ее союзников оказалось несколько миллионов мирных советских граждан. Прежде всего это люди, насильно вывезенные на принудительные работы. К осени 1941 года обширные пространства западной части СССР были оккупированы немцами, и тысячи жителей, привлеченные обещаниями хорошего заработка и приличных условий, отправились в Германию на поиски работы.
Они, конечно, не знали о том, что в самом начале французской кампании 15 мая 1940 года по заданию Гитлера Гиммлером был подготовлен шестистраничный, секретный документ-меморандум: «Некоторые мысли по поводу обращения с инородцами на Востоке» с припиской автора от 28 мая:
«Фюрер отдал указание о том, чтобы документ был составлен лишь в нескольких экземплярах, не подлежал размножению, и о том, что его необходимо сохранять в полном секрете».
О степени секретности говорят такие факты, что с содержанием документа разрешалось ознакомить только двух имперских министров и даже не всех гаулейтеров и начальников главных управлений СС.
В этом документе предлагалось расчленить Россию, как апельсин на ломтики, и, таким образом, покончить с огромным русским государством. Это был план «переустройства» Советского государства, который, к сожалению, был осуществлен в ходе «перестройки» и «реформ» нашими Иванами, не помнящими родства.
Весной 1940 года Гиммлер после доклада Гитлеру по плану «работы над народами в Совдепии» радостно сказал своему врачу Керстену:
«Вы не можете понять, как я счастлив. Фюрер не только меня выслушал, но и одобрил то, что я ему доложил. Это самый счастливый день в моей жизни. Восток Отныне принадлежит СС…»
«Самый счастливый день» Гиммлера стал самым страшным днем для народов, оккупированных вермахтом, ибо он означал начало осуществления безжалостной программы уничтожения, казней и расправ над мирным населением, не говоря уже о военнопленных.
Но война, словно ненасытный молох, пожирала людей, в том числе и немецких рабочих, отправленных на фронт. Вот почему потребовались рабочие силы с Востока, особенно с Украины и Прибалтики. Наемным рабочим обещали море счастья — спокойную работу, бытовую обустроенность и хорошее питание.
Отрезвление, как говорится, наступило быстро. Хотя номинально они и числились свободными тружениками, немцы — как власть, так и население — относились к ним как к «крепостным» и нещадно их эксплуатировали, всех советских людей они называли русскими, которых фашистская пропаганда называла унтерменшами — нелюдями, быдлом, скотом. Любимый журнал Генриха Гиммлера «Der Untermesch» был главным рупором русофобии, релокурые, голубоглазые, атлетически сложенные германцы соседствовали с отвратительными калеками, которых называли недочеловеками-славянами. Это не могло не напугать желающих окунуться в «немецкий рай». Таким образом, поток добровольцев стал иссякать.
Но Восточный фронт, словно мясорубка, ежечасно Поглощал огромные материальные и людские ресурсы. Вскоре, это уже было уже в конце 1941 года после Московского побоища, появился план принудительного рекрутирования русских рабочих. Этот чудовищный план был выдвинут Германом Герингом в так называемой «Зеленой папке».
Выполнить это задание Гитлер поручил министру труда Третьего рейха Фрицу Заукелю. Нацистская пропаганда теперь стала изображать мобилизованных рабочих из СССР «этакими жизнерадостными и примитивными подмастерьями, успешно работающими на германскую промышленность».
Великолепно издававшийся с обилием фотоматериалов журнал «Сигнал» печатал фотографии смеющихся, хорошо одетых украинских девчат, гуляющих аллеями парка, отдыхающих на крутолобых скамейках где-то на берегу водоема, осматривающих достопримечательности музеев Берлина.
Что же касалось действительности — она была ужасна. Из людей выжимали, как говорится, все соки и, как следствие, выгоняли за ограду заводов и общежитий. Из всех иностранных рабочих Третьего рейха русских кормили хуже всего. Основу их рациона составлял хлеб из репы, кофе из желудей, лепешки и супы из «дерки». В период «отдыха» им разрешалось проводить по несколько часов за пределами предприятий или лагерей. Остарбайтеры — восточные работники должны были носить унизительные нашивки расово неполноценных людей, им запрещалось ходить в кино, рестораны и другие общественные места, вступать в связь с немками.

Ненужных, отработанных рабочих отправляли, как скот, в товарняках снова на Восток — на Украину, в Белоруссию и Россию. Уже в начале 1942 года немецким властям пришлось отправить назад сто тысяч человек — они были настолько истощены, что не могли работать. Немцы всегда были предельно практичным народом — они даже экономили электроэнергию в крематориях при отправлении «живых скелетов» на родину.
Всего на принудительные работы было вывезено около 2,8 миллиона советских граждан, из них к концу войны около двух миллионов еще жили в Германии. Они составляли подавляющее большинство огромного количества русских, освобожденных союзниками в 1945 году и прошедших через сито СМЕРШа.


***
Теперь, что касается такого объекта военной контрразведки, как германские военнопленные. Всего с 22 июня 1941-го по 8 мая 1945 года советские войска пленили 4 377 300 военнослужащих противника. После разгрома Квантунской армии их число увеличилось еще на 639 635 человек. Однако не все взятые в плен направлялись в лагеря. В последние месяцы войны после первичной проверки значительная часть пленных репатриировалась на родину.
В общей сложности из прифронтовой полосы возвратилось домой 680 000 человек из числа бывших военнослужащих гитлеровской армии и 64 888 — армии Японии. Более 183 000 человек было отправлено на родину даже без оформления на них документов на репатриацию.
Наряду с военнопленными на территориях стран Восточной Европы, освобожденных от фашистов, были интернированы в лагеря 208 239 человек, «способных носить оружие», и 61 573 функционера низовых фашистских партийных и административных органов (редакторы, журналисты, политологи, пропагандисты, следователи, судьи, прокуроры и прочие).
И вот эту людскую массу надо было просеять через «сито» СМЕРШа.
Как уже говорилось, основная тяжесть этой работы легла на плечи 2-го отдела ГУКР СМЕРШ НКО СССР с ёго начальником полковником Сергеем Николаевичем Карташовым, который возглавлял отдел с июня 1943 года и до конца войны.
После окончания войны и упразднения фронтов на территории СССР действовало 43 специальных лагеря и 26 проверочно-фильтрационных лагерей. В оккупированной советскими войсками части Германии и других странах Восточной Европы имелось еще 74 ПФЛ и 22 СПП. Последние фильтрационные лагеря закрылись только после смерти Сталина.
Об организации репатриационных комиссий было официально объявлено 24 октября 1944 года, то есть через неделю после того, как англичане пообещали наркому СССР В.М. Молотову лично проследить за возвращением всех потенциальных репатриантов на Родину.
Главой комиссии был назначен генерал-полковник Ф.И. Голиков, возглавлявший в 1940–1941 годы Главное разведывательное управление Наркомата обороны СССР.
Что касается союзников, то они узаконили процесс репатриации на встрече в Ялте в 1945 году. Участники встречи договорились вернуть на родину попавших в немецкий плен или насильственно вывезенных в Германию людей. После 9 мая советской стороне передали 1 миллион 682 тысячи бывших военнопленных и свыше 3,5 миллиона гражданских лиц. Отказались вернуться в СССР свыше 450 тысяч человек, в том числе около 160 тысяч военнопленных.
Выявить среди военнопленных бывших сотрудников абвера и «Цеппелина», полиции безопасности, СД чрезвычайно трудно. Это была тяжелая и изнурительная борьба с сильным и коварным противником, понимающим, что в случае разоблачения его неминуемо ждет возмездие через военный трибунал, который для таких извергов не скупился в вынесении смертных приговоров.
Зло творили на нашей земле и солдаты, и генералы Третьего рейха. Трудно взвешивать, нелегко определить, кто больше крови пустил — рядовые или полководцы.
Недавно автору довелось побывать на историко-документальной выставке Госархива РФ — «Советское общество и война. 1941–1945 годы», посвященной 65-летию Победы в Великой Отечественной войне.
У одного экспоната толпились люди. За стеклом на пожелтевшей бумаге были помещены два небольших листка с машинописным текстом. Первый:
«Секретарю ЦК ВКП(б)
тов. А.С. Щербакову
Посылаю вам выдержку из письма убитого гитлеровского солдата Пауля Кенинга и проект передовой «Правды» — «Гитлеровские кровопийцы».
Прошу указаний.
14.09.1942 г. К. Потапов».
Второй: выдержка из статьи «Зверь рыщет на Дону» военного корреспондента «Правды» по Сталинградскому фронту К.В. Потапова.
«Чье сердце не содрогнется, читая письма хищного зверя в облике человека. Это письмо найдено у немецкого солдата Кенинга, убитого в районе Клетской. Вот что он пишет своей жене в Саарбрюкен:
«Сегодня мы изрядно выпили. Солдатская жизнь опасна и горька. Одно утешение — в вине. Выпив, развеселились, наплевать на все.
Разговор зашел о наших предках — древних германцах. Роберт сказал, что они считали за честь пить кровь у побежденного врага.
Я заметил:
— А разве мы не такие, мы должны пить кровь русских. Кровь противника сладка и горячит, как вино.
— А выпил бы? — спросил Роберт.
— Выпил бы!
Я был пьян. Побежал в сарай, вывел пленного русского солдата, самого молодого, какой там был, и приколол его, как барана. Он упал.
Я подставил к груди стакан, наполнил его, выпил одним махом. Было тошно, но я сдержался и убедил всех, что это даже приятно. Другие солдаты тоже начали выводить пленных, прикалывали их и пили кровь. Так мы живем…»
Конечно, возможностей творить кровавое зло у гитлеровских военачальников было несравнимо больше. Вот почему этих арийских вампиров высоких рангов военным контрразведчикам СМЕРШа и нужно было вычислять — этого требовало справедливое возмездие за злодеяния фашистов на нашей Родине.


***
Чтобы уяснить структуру и содержание работы лагерей для немецких военнопленных, остановимся на одном из них — лагере № 27 в Красногорске. Он был создан в 1942 году, когда «потек германец» при отступлении и разгромах под Москвой и Сталинградом. Среди обитателей лагеря было много раненых, обмороженных, больных, которых приходилось лечить. Надо признаться, что, несмотря на это, уровень смертности был очень высок. Сначала лагерь представлял собой несколько дощатых бараков, присыпанных наполовину с боков землей как спасение от сквозняков. По мере роста числа пленных рос лагерь и его отделения. Сначала было первое отделение, потом появились второе и третье.
Со слов полковника в отставке Николая Васильевича Левшина, хорошо знавшего эту тему, к 1943 году там появились новые бараки, кухня, столовая, баня, бытовка, лазарет, сооружены водопровод и канализация. Все строительные «шедевры» делались руками самих военнопленных, в среде которых находилось много разных специалистов. В лагере содержались слесари и кровельщики, механики и столяры, жестянщики и каменщики, плотники и строители, инженеры и кулинары и прочие, прочие умельцы. После Сталинградской трагедии для немцев первое отделение было рассчитано на содержание в нем старших офицеров и генералов. Именно сюда доставили всех немецких генералов, плененных под Сталинградом во главе с фельдмаршалом Ф. Пау-яюсом, которые первые два месяца, почти до конца апреля 1943 года, жили в этом отделении.
В разное время в лагере № 27 находились такие «знаменитости», как:
— Ф. Шернер — фельдмаршал;
— Г. Герлах старший лейтенант, сын фельдмаршала Клейста;
— Геральд фон Болен унд Гольбах — сын пушечного короля Круппа;
— О. Гюнше — майор, личный адъютант Гитлера;
— Г. Бауэр — генерал-лейтенант, шеф-пилот фюрера;
— Г. Линге — старший камердинер Гитлера;
— К. Лоренц — австрийский врач и писатель, в последующем ставший в 1973 году лауреатом Нобелевской премии за серию детских книг о поведении зверей и других. Кстати, начал писать он эту книгу в Красногорске.
Во втором отделении, или зоне, содержались простые солдаты и унтер-офицеры, которые должны были работать, по сравнению с «привилегированными» сидельцами первого отделения. Диапазон их использования был широк и многообразен. Их руками в Красногорске были построены здания Госархива кино- и фотодокументов, средней школы № 1, шесть жилых домов и три общежития для рабочих оптического завода, а также трибуны городского стадиона.
Третье отделение с числом работающих до 300 человек, которые находились в Москве, обслуживало работу стадиона «Динамо».
В лагере № 27 пленными были созданы свои мастерские, где ремонтировали и восстанавливали трофейные и советские автомашины, производили по заказу дорогую мебель для правительственных учреждений, санаториев и домов отдыха. В швейных и обувных мастерских шили одежду и обувь для высших чиновников МВД, МИДа, ярких артистов московских театров и кино, редакторов центральных газет и журналов.
Пленные четвертого отделения ведали подсобным хозяйством лагеря. Это лагерное подразделение располагалось в районе деревни Рыбушки под Ново-Петровском. Туда многие стремились попасть, особенно японцы. Заключенные выращивали овощи, содержали свиней и крупный рогатый скот, заготавливали дрова для приготовления пищи и отопления бараков в зимний период.
С 1945-го и по осень 1947 года в одном из домов Брусчатого поселка под охраной жили семьи девяти польских княжеских родов: Радзивиллы, Бронницкие, Замойские, Красницкие и др. Осенью 1947 года они были отпущены и уехали на родину.
Надо признаться, что смертность в первые месяцы существования лагеря была большая. На кладбищах Красногорска похоронено около тысячи военнопленных. Одно из них сохранилось до наших дней. Оно благоустроено и доступно для посещения.
Начиная с 1947 года число содержащихся в лагере военнопленных постепенно сокращается. Но, с другой стороны, именно в этот период сюда перед конвоированием все чаще стали помещать и осужденных военным трибуналом нацистов, совершивших конкретные преступления на нашей земле. По состоянию на декабрь 1949 года в лагере было осуждено 358 человек по фактам злодеяний. Осенью 1950 года последние эшелоны с железнодорожной станции Павшино города Красногорска отбыли через Брест во Франкфурт-на-Одере. Лагерь
№ 27 прекратил свое существование…


***
Однако помимо Красногорского лагеря № 27 существовало еще несколько лагерей в глубине страны. Создание их диктовалось переполненностью немецкими военнопленными приемных пунктов прифронтовой полосы — это ведь уже был 1943 год.
Интересны в чисто познавательном смысле некоторые рассекреченные нормативные акты того времени.
ПРИКАЗ НКВД СССР № 00398 о вывозе военнопленных из лагерей и приемных пунктов прифронтовой полосы
«Сов. секретно.
Москва. 1 марта 1943 г.
Содержание: О вывозе военнопленных из лагерей и
приемных пунктов прифронтовой полосы.
Для обеспечения вывоза военнопленных, содержащихся в лагерях и приемных пунктах прифронтовой полосы,
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Вывезти в течение марта месяца текущего года всех военнопленных, находящихся в лагерях НКВД, на приемных пунктах в прифронтовой полосе и 78 500 человек из района Сталинграда. Всего 110 563 человека. Первыми эшелонами вывезти офицеров.
2. Для размещения военнопленных офицеров выделить лагеря: Оранский № 74, Елабужский № 97 и Суздальский № 160.
Для организации подготовки лагерей к приему и размещению военнопленных офицеров командировать:
в Оранский лагерь — начальника отдела ГУЛАГа НКВД СССР подполковника госбезопасности т. Грановского;
в Елабужский лагерь — начальника отделения ГУЛАГа НКВД СССР майора госбезопасности т. Ткачева; в Суздальский лагерь — начальника отделения ГУЛАГа НКВД СССР подполковника госбезопасности т. Лютого.
Наркому внутренних дел Татарской АССР полковнику госбезопасности т. Габитову, начальникам УНКВД Горь-ковской области комиссару госбезопасности т. Рясному и Ивановской области — полковнику госбезопасности т. Маркееву совместно с командированными НКВД СССР товарищами принять необходимые меры, обеспечивающие прием и размещение военнопленных офицеров.
3. Всех рядовых военнопленных и лиц младшего комсостава направить в лагеря военнопленных согласно прилагаемому при этом плану.
4. Возложить ответственность за своевременную погрузку и продвижение эшелонов с военнопленными к местам назначения на начальника Управления по делам военнопленных генерал-майора т. Петрова и заместителя начальника отдела Транспортного управления комиссара госбезопасности т. Аркадьева. Для обеспечения вывоза военнопленных командировать в Хреновский лагерь заместителя начальника Управления по делам военнопленных полковника госбезопасности т. Супруненко и в Сталинград начальника отдела железнодорожных перевозок НКВД СССР подполковника госбезопасности т. Зикеева.
5. Начальнику Управления военного снабжения генерал-майору интендантской службы т. Вургафту обеспечить бесперебойное питание военнопленных как в пути следования к лагерям, так и в местах их размещения. Народным комиссарам внутренних дел Узбекской ССР, Казахской ССР и Удмурдской АССР, начальникам УНКВД Свердловской, Челябинской, Карагандинской, Ивановской, Саратовской и Омской областей обеспечить прием и размещение военнопленных.
6. Начальнику Управления конвойных войск НКВД СССР генерал-майору т. Кривенко организовать охрану военнопленных в пути следования и в лагерях.
7. В частичное изменение пунктов 1, 2 и 3 приказа НКВД СССР № 00367 от 24 февраля с.г. утвердить прилагаемую при сем дислокацию лагерей НКВД СССР для военнопленных и их начальников.
8. Наблюдение за работой Управления по делам о военнопленных возложить на заместителя народного комиссара внутренних дел СССР т. Круглова.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР, Генеральный комиссар государственной безопасности Л. Берия».
Что же касается цифр вывоза военнопленных из лагерей и приемных пунктов прифронтовой полосы, то они впечатляют географией и количеством распределения. Так, по данным на 25 февраля 1943 года, числилось военнопленных 256 918 человек, из них работоспособных 199 090, остальные 57 828 — больные и раненые. В предложениях к приказу подлежало вывозу военнопленных в количестве 110 563 человек из следующих лагерей:
а) Бекетовского лагеря № 108 — 78 500;
б) Хреновского лагеря № 31–24 000;
в) Новохоперского лагеря № 62 — 1787;
г) находящихся в пути следования к Хреновскому, Новохоперскому и Урюпинскому лагерям — 6276.
А всего 110 563 человек, из них офицеров 3775 и рядовых 106 783.
Что же касалось вывоза военнопленных офицеров, в предложениях говорилось:
а) в Оранский лагерь, кроме имеющихся там 1325 военнопленных офицеров, направить из Сталинграда 895 человек.
Содержащихся в Красногорском лагере 378 офицеров также вывезти в Оранский лагерь в течение марта. Всего в лагере будет содержаться 3093 офицера.
б) в Суздальский лагерь, кроме имеющихся там 169 офицеров, направить содержащихся в других лагерях военнопленных офицеров общей численностью 1331 человек. Иметь резерв по этому лагерю в 450 мест.
Остальные военнопленные офицеры в количестве 129 человек содержатся мелкими группами в 9 лагерях и также будут сосредоточены в офицерских лагерях.
Находящихся в Оранском лагере 764 человека и в Суздальском лагере 1004 рядовых военнопленных вывезти в Южский лагерь.
Грязовецкий лагерь вместимостью 2000 мест иметь в резерве.
В Оранском и Елабужском лагерях в основном содержались военнопленные немецкой национальности, а в Суздальском лагере — итальянцы, венгры, румыны и другие.
Военнопленные рядовые вывозились в следующие лагеря:
1. Свердловская область.
Отделения Монетно-Лосинского лагеря № 84:
— в отделение № 1, ст. Тавда — 2500 чел.;
— в отделение № 2, ст. Лобва — 2500 чел.;
— в отделение № 3, ст. Монетная — 4000 чел.;
— в отделение № 4, ст. Тагил — 5000 чел.;

— в отделение № 5, ст. Медная шахта — 2500 чел.;
— в отделение № 6, ст. Моховая — 2500 чел.;
— в отделение № 7, ст. Асбест — 2000 чел.
2. Челябинская область.
Отделения Потанинского лагеря № 68:
— в отделение № 1, ст. Шагол — 5000 чел.;
— в отделение № 2, ст. Вавилово — 2000 чел.
3. Молотовская область.
Отделения Березняковского лагеря № 241:
— в отделение № 1, ст. Боровская — 2500 чел.;
— в отделение № 2, ст. Соликамск — 2500 чел.;
— в отделение № 3, ст. Басская — 2500 чел.;
— в отделение № 4, ст. Всволодовская — 3000 чел.
4. Карагандинская область.
Спасозаводской лагерь № 99 — ст. Караганда — 5000 чел.
5. Ивановская область.
Южский лагерь № 165 — ст. Вязники — 3000 чел.
6. Удмурдская АССР.
Рябовский лагерь № 75 — ст. Рябово — 3000 чел.
7. Саратовская область.
Отделения Покровского лагеря № 125:
— в отделение № 1, ст. Покровск — 5000 чел.;
— в отделение № 2, ст. Вольск — 3000 чел.;
— в отделение № 3, разъезд № 6 — 2500 чел.
8. Омская область.
Тюменский лагерь № 93 — ст. Тюмень — 6000 чел.
9. Узбекская ССР.
Фархатский лагерь № 86–20 000 чел.
10. Казахская ССР.
Пахта-Аральский лагерь — 20 000 чел.
В этих лагерях и на строительных объектах, их окружавших, тысячи бывших солдат и офицеров вермахта, попавших в советский плен, своим трудом искупали те неисчислимые бедствия и злодеяния, которые они принесли людям и экономике нашей страны.
Что же касается оперативной стороны работы военной контрразведки СМЕРШ, по существу, эти и другие лагеря были своеобразным ситом, через которое нужно было просеять всю изучаемую людскую массу с целью отыскания в ней преступного элемента: нацистов, виновных в злодеяниях, и советских граждан, совершивших акты предательства.
И эта работа шла активно и постоянно.


***
В связи с этим интересна судьба военнопленного нацистского фельдмаршала Эвальда Пауля Людвига фон Клейста. Несмотря на неоднократные пропагандистские тирады Геббельса о том, что «немецкие генералы в плен не сдаются», в советский плен попало, по одним данным — В. Христофорова — 376, по другим — И. Безбо-родова — 403 немецких генерала и трое генерал-фельдмаршалов: Ф. Паулюс, Э. Клейст и Ф. Шернер.
Клейст был главнокомандующим группой армий «А». Он был взят в плен 25 апреля 1945 года американскими войсками. Вскоре гитлеровский полководец был вывезен в Англию — в Лондон. Привлекался к даче показаний на Нюрнбергском процессе. В начале осени 1946 года был выдан властям Югославии. Следствие по его делу длилось около двух лет. В августе 1948 года югославским судом за злодеяния против мирного населения был приговорен к 15 годам каторжных работ. Весной 1949 года по требованию советской стороны он был отправлен в Москву. Содержался во внутренней тюрьме МГБ на Лубянке, в Бутырской и Лефортовской тюрьмах, а также в тюрьме № 2 г. Владимира. Военная коллегия Верховного суда СССР признала, что он «является особо опасным преступником, требующим строгой изоляции его от общества», и 21 февраля 1952 года Эвальд Пауль Людвиг фон Клейст был приговорен к 25 годам заключения в ИТЛ. Умер 15 сентября 1954 года в результате обострения болезни сердца…


***
На следствии и в ходе судебного разбирательства Клейст пытался играть роль оппонента Гитлеру, за что якобы пострадал. Действительно, фельдмаршал часто возражал фюреру, предлагая свои пути решения той или иной боевой задачи. «В январе или феврале 1943 года, — показывал Клейст, — я получил приказ отступать… Русские в пять раз превосходили нас — бедных, но храбрых немцев — как в численности, так и в вооружении. Моим непосредственным командиром был сам Гитлер. К сожалению, советы Гитлера в то критическое время были все такими же идиотскими».
30 марта 1944 года после оставления его войсками Крыма и эвакуации на Южный Буг Клейст был вызван в ставку Гитлера, награжден знаком «мечи» к ранее полученным «дубовым листьям» к Рыцарскому кресту и… уволен в отставку. В апреле того же года группа армий «А» была переименована в группу армий «Южная Украина». Командующим ее был назначен новый фаворит Гитлера Ф. Шернер.
После покушения на фюрера 20 июля 1944 года Клейст попадает под подозрение скорее не как участник заговора, а как человек, знавший о существовании радикальной оппозиции Гитлеру, и вскоре арестовывается гестапо. Но следствие не нашло прямых улик, и его освободили. Хотя, наверное, как указывал американский психиатр, участник Нюрнбергского процесса Л. Голденсон, — гестапо могло держать в запаснике слова, сказанные Клейстом Гитлеру на личной встрече 1 декабря 1943 года: «Мой фюрер, сложите с себя полномочия Верховного главнокомандующего Сухопутными силами. Занимайтесь внешней и внутренней политикой!»
Но вся эта «смелость» Клейста была обнародована только после капитуляции Германии на суде в Нюрнберге. Однако «отмазаться» этому «Анике-воину» не удалось. Те злодеяния его подчиненных против мирного населения на Украине — под Дубно, Луцком и Ровно в начале войны и на Кубани и в Крыму в ее конце, чинимые по непосредственным приказам соответственно генерал-полковника, а затем фельдмаршала Клейста, красноречиво доказывали степень личного участия в них фашистского военачальника.
О военных преступлениях Клейста свидетельствовал акт № 39 от 9 января 1943 года, составленный в Нальчике Кабардино-Балкарской АССР при активном участии сотрудников военной контрразведки: «После оккупации территории Эльбрусского района немецко-фашистские войска по указанию фельдмаршала фон Клейста проводили массовое истребление мирных жителей Эльбрусского района Кабардино-Балкарской АССР…
После изгнания немецко-фашистских войск из территории Эльбрусского района и города Нальчика частями Красной Армии и населением было обнаружено за городом Нальчиком недалеко от аэродрома, в противотанковом рву, кладбище, где трупы не всегда закапывались. Родственники и знакомые, жители города Нальчика и селений Эльбрусского района нашли на этом месте замученными, истерзанными и убитыми более 600 человек…
Перед расстрелом гитлеровцы подвергали свои жертвы страшным пыткам: отрезали части тела, выкалывали глаза, вырывали волосы и т. д. В противотанковом рву найдено 50 человек расстрелянных военнопленных и раненых красноармейцев, возле которых находились костыли и гипсовые повязки…
На подступах к Нальчику потребовалось разминировать минное поле. По приказу немецких офицеров сюда, на минное поле, вместе со скотом были загнаны жители селений Шалушка, Чегем и др., десятки советских граждан — взрослых и детей подорвались на минах. Немец унижал достоинство кавказцев. В селении Верхний Курп Терского района на глазах матери немецкие солдаты и офицеры насиловали девушек-кабардинок. Матерей, которые выступали в защиту своих дочерей, немцы избивали прикладами. Немецкие фашисты издевались над мусульманским духовенством. Они убивали деятелей мусульманского духовенства, в том числе в противотанковом рву, на подступах к Нальчику, найден труп эфенди Дабагова Хамида, проживавшего в селении Вольный Аул Нальчикского района.
Немцы разрушили мечети. В селении Малка Зольско-го района мечеть превращена в немецкую конюшню…»
Итак, Клейст, исповедуя теорию арийской особенности и обособленности, так и не мог доказать постулат английского писателя Герберта Уэллса, что наша истинная национальность — человек. Он вместе с другими военачальниками виновен в насаждении человеконенавистничества. А может, в нацисте Клейсте отсутствовало геройство и мужественность, и прав был наш полководец Александр Васильевич Суворов — только трусы жестокосердечны.


***
Именно в лагерях шел активный процесс «просева» информации для выявления фигурантов преступлений.
Интересен в связи с этим один документ — докладная записка B.C. Абакумова А.Я. Вышинскому о выявленных оперативным путем в лагере с немецкими военнопленными конкретных зверствах солдат и офицеров вермахта по отношению к советским военнопленным в период Сталинградской битвы.
Вот что удалось установить сотрудникам СМЕРШа.
«2 сентября 1943 г.
Совнаркому Союза ССР товарищу Вышинскому А.Я.
В середине января 1943 года, сжимая кольцо окружения вокруг 6-й германской армии, наши войска захватили находившийся у села Алексеевка под Сталинградом пересыльный лагерь военнопленных, так называемый «Дулаг-205».
На территории лагеря и близ него были обнаружены тысячи трупов военнопленных красноармейцев и командиров, умерших от истощения и холода, а также освобождено несколько сот истерзанных, истощенных от голода и до крайности измученных бывших военнослужащих Красной Армии.
В связи с этим Главным управлением СМЕРШ было произведено расследование, в процессе которого выявлено, что немецкие офицеры и солдаты, выполняя установки германского военного командования, относились к военнопленным издевательски, зверски истребляли их путем массовых избиений и расстрелов, создавали невыносимые условия содержания в лагере и морили голодом. Также установлено, что подобное зверское отношение немцев к военнопленным имело место и в лагерях военнопленных в Дарнице под Киевом, Дергачах близ Харькова, в Полтаве и Россоши.
Непосредственными виновниками гибели советских людей являлись находящиеся в настоящее время под следствием в Главном управлении СМЕРШ:
— Керперт Рудольф, бывший комендант лагеря «Дулаг-205», полковник германской армии, 1886 года рождения, уроженец Судетской области (Германия), из купеческой семьи. В плен взят 31 января 1943 года в г. Сталинграде.
— Фон Куновский Вернер, бывший обер-квартирмей-стер 6-й германской армии, подполковник, 1907 года рождения, уроженец Силезии, дворянин, сын генерал-майора германской армии. В плен взят 31 января 1943 года в г. Сталинграде.
— Лянгхельд Вильгельм — бывший офицер контрразведки… при лагере «Дулаг-205», капитан германской армии, 1891 года рождения, уроженец гор. Франкфурт-на-Майне, из семьи чиновника, член национал-социалистской партии с 1933 года, в плен взят в январе 1943 года в г. Сталинграде.
— Медер Отто, бывший адъютант коменданта лагеря «Дулаг-205», обер-лейтенант германской армии, 1895 года рождения, уроженец Эрфуртского округа (Германия), член фашистской партии с 1935 года. В плен взят 31 января 1943 года под Сталинградом.
Показаниями Куновского, Лянгхельда и Медера установлено, что существовало прямое указание высшего командования германской армии об истреблении советских военнопленных — офицеров и рядовых, как людей «неполноценных». Так, бывший офицер военной контрразведки при лагере капитан Лянгхельд на допросе 1 сентября 1943 года показал: «Немецкое командование рассматривало русских военнопленных как рабочий скот, необходимый для выполнения различных работ. Русских военнопленных, содержавшихся в Алексеевском лагере «Дулаг-205», как и в других немецких лагерях военнопленных, кормили впроголодь лишь для того, чтобы они могли на нас работать.
Зверства, которые мы чинили над военнопленными, были направлены на истребление их как лишних людей. Кроме того, я должен сказать, что в своем поведении с русскими военнопленными мы исходили из особого отношения ко всем русским людям, существовавшего в немецкой армии. В германской армии по отношению к русским существовало убеждение, являющееся для нас законом: «Русские — неполноценный народ, варвары, у которых нет культуры. Немцы призваны установить новый порядок в России».
Это убеждение было привито нам германским правительством. Мы знали также, что русских людей много и их необходимо уничтожить как можно больше, с тем чтобы предотвратить возможность проявления какого-либо сопротивления немцам после установления нового порядка в России.
Издевательства над русскими военнопленными чинились как солдатами, так и офицерами германской армии, имевшими какое-либо отношение к военнопленным».
Этим объясняется, что в Алексеевском лагере, рассчитанном на 1200 человек, было заключено до 4000 советских военнопленных, размещенных в невероятной тесноте и в жутких антисанитарных условиях. Как показали немецкие офицеры Керперт, Куновский и Медер, советские военнопленные, находясь в «Дулаге-205», кормились впроголодь, а с начала декабря 1942 года командование 6-й германской армии в лице начальника штаба генерал-лейтенанта Шмидта совершенно прекратило снабжение лагеря продовольствием. В результате чего среди советских военнопленных возникла массовая смертность на почве голода.
С 5 декабря 1942 года смертность среди военнопленных от голода достигла 50–60 человек в день, и к моменту освобождения лагеря войсками Красной Армии погибло 3000 человек.
Бывший обер-квартирмейстер 6-й германской армии подполковник Куновский на допросе 25–26 августа 1943 года показал: «…я лично, так же как и начальник штаба 6-й германской армии генерал-лейтенант Шмидт, как и другие офицеры, относился к советским военнопленным как к людям неполноценным. Когда военнопленные, будучи измучены голодом, потеряли для нас ценность как рабочая сила, по моему мнению, ничего не мешало нам расстрелять их. Правда, военнопленные расстреляны не были, но они были уморены голодом. Цель была достигнута. Свыше 3000 человек, которые могли в связи с разгромом 6-й германской армии выйти на свободу, — нами истреблены. Я думаю, что и те немногие военнопленные, что остались живы, никогда не смогут восстановить своего здоровья и останутся калеками на всю жизнь».
Бывший комендант лагеря Керперт на допросе от 23 июля с.г. сказал: «…военнопленные были размещены в невероятной тесноте. Они лишены были совершенно возможности лежать и спали сидя… С 5 декабря 1942 года среди военнопленных начался настоящий голод, на почве чего среди них наступила большая смертность, С 10 декабря ежедневно умирало около 50 человек. Трупы военнопленных, умерших за ночь, ежедневно утром выбрасывались из землянок, увозились за пределы лагеря и закапывались».
Это же подтверждает обер-лейтенант Медер, который также заявил, что о создавшемся положении в лагере он неоднократно докладывал обер-квартирмейстеру 6-й германской армии Куновскому, который, однако, никаких мер к снабжению питанием лагеря не принимал.
Медер на допросе 27 августа 1943 года показал: «…5 или 6 декабря 1942 года, во время одного из докладов Куновскому, я спросил его, не следует ли мне поговорить о положении в лагере с начальником штаба армии. На это Куновский мне ответил, что начальник штаба отсутствует и вообще непосредственное обращение излишне, так как он сам докладывал командованию. На мой категорический вопрос: «Что же нам прикажете делать через два дня, когда у военнопленных не будет ни одного грамма питания?» — Куновский пожал плечами и сказал: «Придется тогда всех военнопленных перестрелять». Тогда в лагере было еще около 4000 военнопленных».
…Лянгхельд рассказал, что, производя допросы военнопленных, он сам, его фельдфебель и переводчик в целях получения у них военно-разведывательных данных избивали русских военнопленных… и он провоцировал через свою агентуру попытки к бегству военнопленных, в результате чего они расстреливались…
Лянгхельд рассказывал: «Обыкновенно я избивал военнопленных палками диаметром 4–5 см, но это было не только в Алексеевке. Я работал в других лагерях военнопленных: в Дарнице близ Киева, Дергачах близ Харькова, в Полтаве и Россоши. Во всех этих лагерях практиковалось избиение военнопленных. В Полтавском лагере германские солдаты из числа охраны стреляли из мелкокалиберных винтовок в военнопленных».
Медер: «…До мобилизации в армию я проживал в г. Бурге, куда для сельскохозяйственных работ привозили русских военнопленных. Эти военнопленные были крайне истощены и измучены…»
К работе по выявлению конкретных злодеяний фашистов оперативники СМЕРШа привлекали очевидцев событий. По делу вышеупомянутых немецких военнопленных в Сталинградском спецлагере были допрошены бывшие военнослужащие Красной Армии, содержавшиеся некоторое время в «Дулаге-205», — Крупаченко П.С., Писановский К.К., Касинов И.Д., Кучеряев С.М. и Алексеев А.А.

Алексеев А.А. на допросе 10 августа 1943 года показал: «В лагере была большая смертность: военнопленным за все время моего пребывания в лагере вовсе не выдавали хлеба, воды. Вместо воды выгребали грязный окровавленный снег в зоне лагеря, после чего были массовые заболевания военнопленных. Медицинская помощь отсутствовала. Я лично имел 4 раны, и, несмотря на мои неоднократные просьбы, помощь оказана не была, раны гноились. Немецкие часовые стреляли в военнопленных без предупреждения. Я лично сам видел, как один военнопленный, фамилию его не знаю, во время раздачи пищи пытался ножом отрезать клочок лошадиной шкуры — был замечен часовым, который в упор выстрелил. Спали на земле в грязи, от холода согреться абсолютно не было возможности. Валенки и теплую одежду у военнопленных отбирали, взамен давали рваную обувь и одежду, снятую с убитых и умерших. Многие из военнопленных, не перенеся ужасов обстановки лагеря, сошли с ума. Немецкое командование лагеря травило собаками-овчарками военнопленных».
Аналогичные показания, иллюстрируемые фактами зверств немцев над военнопленными, дали и другие бывшие военнослужащие Красной Армии. Керперт, Куновский, Лянгхельд и Медер в совершенных ими преступлениях виновными себя признали. Следствие по делу продолжается.
Мною поставлен вопрос перед Правительством о целесообразности организации по делу гласного процесса, с освещением его в печати.
Абакумов».
Такого материала было много. Вчерашние квириты коричневой империи, теряя на нее права в силу «испарения» Третьего рейха, пытались скрыть свои преступные действия на чужой территории, куда они пришли, чтобы утвердить «новый» порядок.
Невиновные иностранцы и соотечественники, просеянные через сито военной контрразведки, шли дальше по жизненным большакам, а вот те, кто не проваливался через решетку, составлял остаток, которого ждали другие процессуальные действия, как правило, судебные
инстанции в виде военных трибуналов.


***
Те, кто оставался, представляли собой непросеянные «остатки». Они были слишком крупными объектами, чтобы вместе с другой массой человеческого материала проскочить вниз через решетку смершевского сита. Одних, дезертиров и самострелов, судили быстро, устраивая показательную казнь — расстреливали перед строем. Комиссары были озабочены сообщениями о том, что немцы предлагают не только достойную службу перебежчикам, но и позволяют вернуться домой, если те проживали на оккупированной территории. Вследствие этого руководством военной контрразведки Сталинградского фронта была в Центр составлена докладная записка, в которой говорилось: «Недостатки в политической работе активно используются немецкими агентами, которые ведут подрывную работу, пытаясь склонить к дезертирству политически неграмотных солдат, особенно тех, чьи семьи остались на территориях, временно оккупированных немцами».
Всех коллаборационистов, работавших на немцев или служивших в войсках вермахта из числа советских военнослужащих, называли «хиви» — предатели и изгои. Так уж устроена душа у славян — предательство, пусть даже и против нелюбимой власти (а когда она была любимой?), считалось преступлением.
В зимние месяцы фронтовых баталий в одинаковой степени «генерал-мороз» воевал против немцев и против красноармейцев. По словам участника Сталинградской битвы сержанта-пехотинца Соболева В.И.: «…с предателями расправлялись иногда тайком от начальства. Вешали на дульный тормоз орудия танка и медленно задирали ствол вверх. Так «солдатский приговор» приводился в исполнение без всяких обвинительных заключений.
Мучительно проходила смена позиций. Приходилось отрывать укрытие в «зимнем бетоне» — промерзшей земле. Топор не брал скованный морозом грунт, не то что саперная лопатка, которой можно было только разгрести толщу снега. А ведь нужен был еще и бруствер, из-за которого надо стрелять. Выходили из положения срочным сбором замороженных… трупов наших и неприятельских солдат. От этих «братских штабелей» пули отскакивали, как от бетона, мертвые — свои и чужие — защищали живых. Страшно было видеть в штабелях положенных лицом к окопу. Однажды в таком «бруствере» лежал наш молоденький солдатик с открытыми голубыми глазами, не успевшими, наверное, от холода помутнеть. Я даже вздрогнул от страха. Но вскоре началась стрельба, и уже ничто не могло возвратить меня к «ужастику» или напугать, кроме летящей в твою сторону, по твою душу пули-дуры, возможно, выпущенной вчерашним сослуживцем, ставшим «хиви».
В числе воевавших против советской власти были войсковые формирования из:
— украинских националистов — УПА, 14-я дивизия СС «Галичина», Вольное украинское казачество и т. д.;
— боевых казачьих формирований на Дону, Кубани, Тереке, 1-я казачья кавалерийская дивизия генерала Гельмута фон Паннвица, преобразованная в конце войны в 15-й Казачий Кавалерийский корпус СС, казаков в Русском охранном корпусе на Балканах и др., Кавказских частей генерала Султана Келеч-Герея;
— белоэмигрантов и власовцев — пасынков Третьего рейха — «Русского корпуса», формирований А.В. Туркула, «Русская освободительная армия» (РОА) и пр..
«Что же за люди служили в этих казачьих формированиях, — писал Петр Крикунов, — и, главное, что заставило их пойти на службу в армию страны, идеология которой рассматривала славян как недочеловеков, подлежащих почти полному уничтожению? Что это было — слабоволие, ненависть к советской власти или просто желание сохранить собственную жизнь? Повторюсь: благодаря изучению архивных материалов сегодня практически не приходится сомневаться в том, что почти половина «казаков» не принадлежала ни к бывшему казацкому сословию, ни к казачьим частям Красной Армии. И называлась казаками лишь для того, чтобы вырваться из лагерей военнопленных, попасть в какой-нибудь «восточный отряд» и тем самым спастись».
А ведь голод и холод косили людей так же, как и пули. Об этом немецкие вербовщики в лагерях советских военнопленных постоянно напоминали сидельцам, предлагая альтернативу — вступление в казачьи отряды. Они рисовали перед добровольцами «заманчивые возможности» и «розовые перспективы». Естественно, в таких условиях немало отыскивалось охотников стать «казаками» или «власовцами», разведчиками или диверсантами. Но была и другая категория «добровольцев» — многие шли к немцам с одной целью: получить оружие, а потом бежать к партизанам.
В «остаток» ситового просева попадали и те, и другие. И надо было глубоко разбираться в этом остатке. Все дела, связанные с «изменой Родине», включая «переход на сторону врага, сдачу в плен, контрреволюционную агитацию, террор, пособничество врагу, пораженческие настроения, подозрения в шпионаже» — т. е. все преступления по 58-й и 59-й статьям УК РСФСР, — расследовались непосредственно работниками Особых отделов, а потом УКР СМЕРШ фронтов и ГУКР СМЕРШ НКО СССР.
Как правило, на фронте дивизионные военные трибуналы рассматривали дела в звании до капитана включительно. Армейские военные трибуналы вели дела, начиная с майора и выше — от командира батальона до офицера штаба полка или дивизии. Судебные дела полковников и генералов поступали в трибунал фронта. Но это разделение было условным. Если преступление являлось тяжким, то в трибунале армии могли судить и сержанта, и старшину, и полковника. Все судебные заседания шли без участия защиты, согласно «законам военного времени».
До лета 1942 года осужденных за воинские преступления к различным срокам заключения нередко отправляли в исправительно-трудовые лагеря (ИТ/1), но после приказов НКО № 227 — «Ни шагу назад!» и № 298 — «Положение о штрафных частях» направленные туда военнослужащие искупали свою вину кровью.
Весной 1943 года по приказу Сталина организуются военно-полевые суды (ВПС), которые занимались исключительно предателями Родины, немецкими преступниками и их пособниками, карателями из бывших советских граждан, а также военнослужащими вермахта и немецкой полиции, участие которых в расправах над гражданским советским населением было доказано на следствии.
ВПС прекратили свое существование практически с того момента, как части Красной Армии освободили нашу территорию и перешли государственную границу.
Председательствовал в ВПС обычно старший по званию офицер из той дивизии, которая занимала определенный район. В состав ВПС входили также представители СМЕРШа, политотдела и военной прокуратуры. Суды не были постоянной судебной структурой и организовывались только после освобождения части нашей территории.
Любой расстрельный приговор на старших офицеров утверждался только с санкции Военного Совета фронта. Командующий фронтом имел по закону право отменить приговор, даже расстрельный.
Результатами разыскной работы были приговоры преступникам, каждому по заслугам. Вердикты выносили суды разных инстанций. Что касается основного осадка — главных военных преступников, то их осудил 1 октября 1946 года Международный Военный Трибунал в Нюрнберге. 16 октября того же года по приговору суда все десять главарей нацизма: Иоахим фон Риббентроп, Вильгельм Кейтель, Эрнст Кальтенбруннер, Альфред Ро-зенберг, Ганс Франк, Вильгельм Фрик, Юлиус Штрейхер, Фриц Заукель, Альфред Йодль, Артур Зейсс-Инкварт были повешены.
Геринг Герман Вильгельм совершил самоубийство в 22 часа 45 минут 15 октября 1946 года.
Сразу же после законного возмездия над главными немецкими преступниками появилось сообщение ТАСС:
«Нюрнберг, 16 октября. Восемь журналистов — по два от каждой из оккупирующих Германию держав — присутствовали при казни главных немецких военных преступников, приговоренных к смертной казни через повешение Международным Военным Трибуналом.
Казнь была совершена в здании, находящемся во дворе Нюрнбергской тюрьмы.
Приведение приговора в исполнение началось в 1 час 11 минут и закончилось в 2 часа 46 минут».


***
Закончился Нюрнбергский процесс всемирным осуждением нацизма.
Нюрнбергский судебный процесс по делу главных нацистских преступников высветил преступную роль лидеров ОУН — Коновальца, Мельника, Бандеры, Ярого, Стецко и других, состоявших в тайных, агентурных связях с нацистскими властями и их специальными карательными службами — абвером, СД и СС, направлявшими националистическое движение на Украине в интересах фашистской Германии.
Оказавшись в окружении советских войск, бандеровцы в ряде случаев уничтожали документы и своих «союзников», чтобы замести следы немецко-украинского сотрудничества. По недоразумению, когда не срабатывали средства опознания, немцы открывали огонь по переодетым в форму Красной Армии бандеровцам, принимая «щирых украинцев» за своих врагов. Были жертвы с той и с другой стороны. Но такие боестолкновения в конце концов заканчивались миром и братанием.
Что же касается самооценки оуновцев и их ющенковских последователей с лозунгом типа: «Мы единственные борцы за свободу Украины!» — с попыткой переименовать националистическое движение украинских коллаборационистов в национально-освободительное, был дан необандеровцам достойный отпор в трудах советско-российских авторов и многих реально мыслящих исследователей этой проблемы на Западе.
Среди них американские журналисты Д. Амстронг и К. Симпсон, итальянский историк Д. Боффа, французский публицист А. Герэн, польский публицист Э. Прусс, историки: английский — А. Даллин, немецкий — В. Брок-дорф, польский — Р. Торжецки. Названные исследователи единодушны в том, что националистическое движение на Украине в годы Второй мировой войны не было национально-освободительным, так как ОУН и УПА никогда не являлось самостоятельной политической силой. Их деятельность направлялась и контролировалась властями нацистской Германии через агентуру в лице главарей ОУН — УПА.


***
Прошло 65 лет со дня Победы, но до сих пор в массовом сознании нет истинных представлений о ее цене, размерах людских потерь и материальных затратах, понесенных воюющими сторонами. О действительных потерях нашей страны не принято было говорить.
В 1946 году Сталин определил их в 7 млн человек, Хрущев назвал цифру — 20 млн. В последнее время стала фигурировать цифра в 27 млн. Писатель Г. Бакланов, выступая на встрече Б. Ельцина с мастерами культуры, назвал уже цифру в 37 млн. Автору довелось встречать в публицистике цифры за 40–50 млн.
Масштаб тиражируемых глупостей дошел до того, что если поверить тому же Бакланову, с учетом соотношения убитых и раненых на минувшей войне как 1 к 3–4, то получается, что около 200 млн наших военных были убитыми и ранеными. А кто, хотелось спросить этого именитого литератора и ему подобных, воевал до последнего боя и взял Берлин, кто работал на оборонных заводах, кто сеял, сажал и собирал урожаи на нивах и в садах? Опять нестыковка вышла в угоду «главному демократу», почему-то люто ненавидившему время наших отцов и дедов. Но разве они виноваты, что родились в то время и что им пришлось жить и умирать при таких событиях? Фальсификация нашей истории сегодня стала модным и выгодным промыслом, она стала товаром, который продается и покупается.
Да, основную тяжесть борьбы с фашизмом вынес Советский Союз. На его долю выпало самое большое число человеческих жертв. Другие страны тоже несли потери в годы Второй мировой войны: США — 405 тыс., Англия — 357 тыс., Китай — 10 млн, Польша — 6 млн, Югославия — 1,7 млн, Германия — 13,6 млн, Япония — 2 млн человек.
В эти скорбные списки входили те, кто погиб на фронте, умер от ран, был умерщвлен в концентрационных лагерях и в ходе репрессий гитлеровцев против мирного населения на оккупированной территории.
Но на потери в Украине влияли и другие факторы, в первую очередь действия коллаборационистов — головорезов из ОУН и УПА, батальонов «Нахтигаль», «Роланд», дивизии СС «Галичина», «Полесской сечи» и прочих бандитских формирований. Это они воевали против мирных граждан и истребили в Белоруссии свыше 2,2 млн, в Львовской области более 700 тыс., в Одесской — 200 тыс., в Харьковской — 195 тыс., в Бабьем Яру Киева — более 300 тыс. человек. Население Украины за время оккупации сократилось на 13,6 млн человек. Разве это не дикость? Свою «лепту» в сокращение населения внесли и боевки бандеровцев.
С приходом Красной Армии на территорию Западной Украины в донесениях УКР СМЕРШ фронтов и армейского командования все чаще стали фиксироваться случаи, когда банды ОУН и УПА нападали на мелкие отряды красноармейцев и одиночных бойцов, отставших на марше от своих частей. С убитых снимали одежду, забирали ордена и медали.
Вот как писал об этих фактах командующий 1 — й Гвардейской танковой армией генерал-полковник М.Е. Катуков: «Бродили в районе банды бандеровцев под видом обычных крестьян, так что трудно было разгадать, кто они такие. Нападали на отдельных бойцов. Убивали, забирали оружие, обмундирование, документы».
Начальник Управления контрразведки СМЕРШ 1-го Украинского фронта генерал-майор Николай Алексеевич Осетров докладывал в Центр своему шефу Абакумову, что при проведении операций по ликвидации националистических бандформирований в тылах фронта во вскрытых бандеровских схронах и бункерах его сотрудники совместно с оперативным составом территориальных органов находили большое количество советских орденов, медалей, обмундирования и красноармейских книжек.
15 февраля 1944 года в районе села Микулино, в 16 км от Ровно, была установлена действующая бандгруппа, одетая в форму военнослужащих, которая похитила бойца саперного батальона 121 ГГСД Ковтуна и увезла его в неизвестном направлении.
Таких примеров было много. О двух операциях армейских чекистов по розыску и задержанию украинских пособников фашистов и пойдет ниже речь.
НАЧАЛЬНИКУ ГЛАВНОГО УПРАВЛЕНИЯ КОНТРРАЗВЕДКИ НКО СМЕРШ КОМИССАРУ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ 2-го РАНГА Товарищу Абакумову Город Москва.
«4 мая с.г. отделом СМЕРШ 74-го корпуса 1-й Гвардейской армии на основании материалов и свидетельских показаний были арестованы активные украинские националисты села Могильницы, Будзановского района, Тарнопольской области: Козловский Леонид Григорьевич, 1893 года рождения, Кричевский Иосиф Антонович, 1910 года рождения, Корчинский Иосиф Петрович, 1910 года рождения, Терлецкий Петр Иванович, 1906 года рождения.

Расследованием установлено, что указанные лица, являясь членами ОУН, вели активную борьбу по уничтожению лиц, лояльно настроенных по отношению к советской власти.
Свидетель Рыжий С.А. на допросе от 3 мая рассказал:
«Козловский с приходом немецких захватчиков в Могильницы, в июле 1941 года, добровольно поступил на службу в украинскую полицию, состоявшую из националистов-бандеровцев, был вооружен карабином и носил повязку со значком «Трезубец». В июле 1941 года он арестовал три еврейских семьи: Гелис, Мендель и Ворун, состоявшие из 18 человек — стариков, подростков и детей в возрасте от 6 месяцев до 12 лет. Все они были отведены в лес, где взрослых расстрелял, а детей от 6 месяцев до 6 лет брал за ноги и ударял головами о дерево, затем бросал в яму…
Перед приходом частей Красной Армии в марте с.г. он ходил по селу и предлагал жителям прятать имущество и продукты питания, заявляя, скоро придут грабители-большевики.
Козловский рассказывал следующее: когда придут красные войска, УПА на время уйдет в Карпатские горы, затем возвратятся и будут громить советские тылы и работников НКВД. Красная Армия под напором немцев, УПА и Галицийской армии вскоре будет уничтожена…»
Преступная деятельность арестованного Кричковского аналогична преступлениям Козловского, он тоже принимал участие в расстрелах советских граждан, длительное время работал в украинской полиции.
Свидетель Яницкий о Кричевском рассказал:
«В ночь на 18 марта украинские националисты-бандеровцы учинили массовое убийство поляков в Могильницах. Они под видом советских партизан, в масках, врывались в дома поляков и производили самые жестокие издевательства над ними, резали их ножами, рубили топорами детей, разбивали головы, после чего с целью сокрытия своих преступлений сжигали. В упомянутую ночь бандеровцы замучили, зарезали и расстреляли до 100 человек советских активистов, евреев и поляков. В эту же ночь была вырезана моя семья — жена, 17-летняя дочь и сын. В мой дом ворвались до 15 националистов, среди которых я опознал бандеровца Кричковского Иосифа Антоновича, принимавшего непосредственное участие в убийстве моей семьи…»
При проверке показаний свидетеля Яницкого в лесу около Могильницы Будзановского района в ямах было обнаружено 94 трупа замученных жителей с. Могильницы, которые были убиты националистами в ночь на 18 марта 1944 года.
Арестованные националисты Корчинский и Терлецкий также принимали активное участие в уничтожении советских граждан. Установлено, что ими лично расстреляны в 1941 году работники НКВД Головецкий и Гореняк, секретарь комсомольской организации Салий Павел, председатель колхоза Вылинский Иосиф и две еврейские семьи.
Следствие по делу арестованных ведет отдел СМЕРШ 1-й Гвардейской армии.
Начальник управления контрразведки НКО СМЕРШ Первого украинского фронта Генерал-майор ОСЕТРОВ 20 мая 1944 года».
Начальник УКР СМЕРШ 1 — го Белорусского фронта генерал-лейтенант Вадис Александр Анатольевич спецсообщением донес:
НКО СССР СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО ЗАМЕСТИТЕЛЮ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ СССР МАРШАЛУ СОВЕТСКОГО СОЮЗА товарищу ЖУКОВУ
«О результатах борьбы с украинскими националистами в тылу частей и соединений 1-го Белорусского фронта. По состоянию на 20 июня 1944 года».
В ночь на 12 мая с.г. в селе Теодоровка Клесовского р-на Ровенской области бандитами вырезаны две семьи в количестве 6 человек: Михаревич Никита — 50 лет, Абрамчук — 28 лет и четверо детей в возрасте от 7 до 10 лет. Михаревич и Абрамчук работали в подсобном хозяйстве 79-го восстановительного железнодорожного батальона 5-й железнодорожной бригады. Недалеко от дома, где произошло убийство, обнаружено приклеенным к столбу следующее объявление (перевод с украинского):
«Это люди, которые наказаны смертью трибуналом УПА за то, что они работали с нашим наибольшим врагом — большевиками. Предупреждаю всех крестьян: кто будет дальше работать с большевиками, всех постигнет такая же участь, потому что большевики сегодня есть, а завтра их не будет, мы же — украинские крестьяне — есть, были и будем. Слава Украине, героям слава». 28 мая. Ночью в село Хрицик Домбровицкого района явилась большая группа численностью до 15 человек и, подойдя к сараю, где находились эвакуированные из прифронтовой полосы, предложили выйти во двор всем мужчинам. Во двор вышли эвакуированные из Столинского района Пинской области: Курган Савва Михайлович — 55 лет, его сыновья Анатолий — 22 года и Василий — 18 лет и их родственник Лузко Григорий. Бандиты, выдавая себя за партизан, спросили их, почему они до сих пор находятся дома, а не в Красной Армии. Семья Курган и Лузко стали оправдываться и при этом рассказали, что в армию не были призваны потому, что работали по сооружению оборонительных укреплений для Красной Армии, при этом каждый старался доказать свою лояльность и преданность советской власти. Отпустив Кургана Василия, как молодого, бандиты предложили остальным идти с ними для направления их в армию. Выведя их за село Хрицик, по направлению села Залешаны, бандиты учинили над ними расправу, зверски убив Кургана Анатолия и Лузко Григория, а Кургана Савелия (отца) повесили на углу одного их сараев.
В ту же ночь эти же бандиты подошли к дому жительницы села Хрицик — Пришко Хавроньи Севастьянов-ны — 20 лет, вызвали ее на улицу и увели с собой, а затем в 200 метрах от ее дома учинили над ней расправу: распороли ножом живот и подвесили за ноги на дереве. К трупу Пришко была приколота записка: «Так будет со всеми изменниками, которые будут предавать украинскую нацию. Смерть изменникам…»
В конце концов, этих бандитов обезвредили чекисты. Одни были убиты в ходе чекистско-войсковых операций, другие стали фигурантами судебных процессов. Обвиняемые понесли заслуженные наказания.


* * *

История ОУН и УПА, их структура и первые успехи в мобилизации — это отдельная тема исследования, но не сказать о причине появления этих военизированных украинских отрядов нельзя.
Как известно, к 1943 году гитлеровцы, испытывая нехватку в живой силе, решили как можно шире использовать украинских националистов для диверсионной работы в тылу наступающих советских войск и для уничтожения партизанских отрядов, выросших к тому времени в соединения. Для этого немецкой службой СД совместно с военной разведкой абвер была создана 14-я дивизия ваффен СС «Галичина» и Украинская Повстанческая Армия (УПА). Уже к концу 1943 года этот масштабный проект заработал в полную силу — разведывательные акции, диверсии, террористические акты, массовые убийства мирного населения. Нашей армии и органам СМЕРШа пришлось уже после войны уничтожать и силой, и умом УПА численностью до 100 тысяч человек.
Украинско-канадский историк Орест Субтельный, явно оправдывая земляков, зараженных чумой воинствующего национализма, писал: «Кроме бойцов галичанской дивизии, в армии Гитлера служили и другие украинцы. Среди почти миллиона бывших советских граждан, которые носили в 1944 году немецкую форму, было около 220 тысяч украинцев (остальные преимущественно русские). Чтобы осмыслить эти цифры в широком контексте, следует принять во внимание, что почти два миллиона украинцев воевали на советской стороне, а многие находились в польской, румынской, венгерской, чешской, американской и канадской армиях. Такова была судьба народа без державы».
Но с приближением фронта и успешным наступлением частей Красной Армии резко изменилась обстановка на Западной Украине. Уставшее от войны, измученное оккупационным режимом и набегами на села бандеровцев население с нетерпением ждало конца страданиям.
Как писал в своей книге «Операция «Рейд» Георгий Санников, участник борьбы с бандформированиями на Украине: «…бандеровцы искали новые пути продолжения борьбы в условиях возвращающейся советской власти. После длительных споров и колебаний они пришли к выводу о необходимости любыми путями и средствами попытаться вовлечь в орбиту борьбы с Советами широкие массы местного населения. Они понимали, что для этого им придется отказаться от некоторых идеологических постулатов. Политическая платформа бандеровской ОУН должна была срочно меняться».
Крупные отряды УПА сразу же становились мишенью чекистско-войсковых операций. Поэтому Бандера отдал распоряжение о переходе на методы партизанской войны, сократив отряды до незначительных размеров — от 10 до 50 человек. Это увеличивало степень их мобильности. Они по тревоге в случае необходимости могли быть быстро сведены в отряды с необходимым количеством боевиков.
Тесное сотрудничество бандеровцев с немцами позволило первым уверовать в безнаказанность истребления ими поляков, проживавших на территориях Волыни и Полесья. По архивным данным, от рук лесных палачей в Западной Украине погибло более 200 тысяч поляков. По данным уже упоминаемого Субтельного из польских источников, только «…на Волыни в 1943–1944 годах украинцы, прежде всего отряды службы безопасности (СБ) ОУН, вырезали по 60–80 поляков в день — мужчин, женщин и детей. Украинцы утверждают, что резня их народа началась раньше, в 1942 году, когда поляки уничтожили несколько тысяч украинцев в польских районах Холмщины, а впоследствии продолжалась в 1944–1945 годах среди беззащитного украинского меньшинства на западе от реки Сан.
Нужно отметить, что на помощь полякам в это время пришла подпольная Армия Крайова, защищая своих земляков от физического уничтожения с целью сохранения контроля над землями, которые раньше входили в состав Польши.


***
Автор книги в то послевоенное лихолетье жил с родителями в Западной Украине — на Ровенщине в городе Сарны и знал не понаслышке то, что творилось в тех местах. Родителей направили в эти места по комсомольскому набору в 1939 году. Отец служил (железнодорожники носили погоны) в паровозном депо и имел звание — инженер-лейтенант тяги.
Война закончилась — жизнь постепенно входила в мирное русло, но была одна беда, и ее называли «бандеровщиной». Недобитые руководители ОУН и УПА делали кровавые вылазки. Они продолжали войну после войны. Стреляли из-за угла, подрывали эшелоны, рубили, вешали, топили, в основном своих сельских земляков — в город соваться боялись. Знали — получат сдачу, а то и голову потеряют. Машинистам, проживающим на окраинах городка, выдавали для самообороны трофейные винтовки — ведь приходилось в поездки отправляться и в ночное время, как и возвращаться после них.
В селах лесные вояки расправлялись с беззащитными почтальонами, лесниками, медсестрами, библиотекарями, учителями и прочими. Мстили тем семьям, у кого родственники были призваны в Красную Армию или кто отказывался идти к бандитам.
Ночами они вылезали из своих нор и шли убивать ни в чем не повинных граждан. Списывали свою месть на «стукачество» жертв органам советской власти.
Под бандеровскими фугасами погибали паровозные бригады, катились под откос вагоны с народно-хозяйственными грузами. Однажды отец пришел домой опечаленный.
— Что случилось? — спросила мать с тревогой.
— Друг погиб… Солошин, вы же помните его, бандиты подорвали. Мужик прошел всю войну — ни царапины и вот тут в «мирное время» сложил нелепо голову, — простонал отец.
— Конечно, помню, жаль, хороший человек был.
Вскоре черная туча опасности пронеслась и над нашей семьей. Это было глубокой январской ночью 1946 года. Накануне отца вызвали в поездку. Бабушка Мария Захаровна услышала подозрительную возню за окном. Разбудила сноху Агафью.
— Слышишь?
— Ага!..
— Кто-то вытаскивает стекло в окне.
Только она поведала об этом, как неизвестный выдавливать одну из досок внутренней щитовой ставенки. Наконец, одна из тонких дощечек поддалась усилию рычага, и кусок ее отлетел в сторону. В образовавшийся проем полился яркий золотистый поток лунного света. На кухне стало светло. Разбуженные на печи мы с сестрой могли теперь наблюдать, как чья-то рука пыталась выломать оставшуюся часть доски. Потом она ухватилась за подоконник. В это время у окна оказалась Мария Захаровна с топором. Она размахнулась и с силой опустила его на руку грабителя. Кисть отлетела и запрыгала на полу в конвульсиях, словно желто-зеленая лягушка.
В то же мгновение душераздирающий крик потряс округу. Через минуту послышались сначала одиночные выстрелы, а потом прогремели две сухие автоматные очереди…
Утром приехала повозка с солдатами. Наверное, то были энкавэдэшники, которые забрали трупы безрукого, его кисть и еще двух бандитов, убитых патрулем. Патруль случайно оказался на месте события. Все было по правилам: они охраняли покой в городе и боролись с мародерами, грабителями и бандитами.
Приехавший из поездки глава семейства взволнованно слушал торопливый и сбивчивый рассказ матери и жены о событиях ночи…
— Как чувствовал, что что-то должно случиться, — пояснял глава семейства. — Когда я шел в поездку, видел двух подозрительных типов, бесцельно круживших на пустыре возле нашего дома. По всей видимости, это были ночные пришельцы — лесные братья, бандеровцы…
— Ну, что им надо от нас — простых трудяг, мы же не власть и не военные.
— А, шоб воны повыздыхалы, кровопийцы, — подытожила бабушка Мария Захаровна. — Яки воны украиньци, колы рижуть и рубають своих беззахьютных землякив. Шастают по селам та по окраинам города.
— Голодные, видно, — тихо промолвила Агафья.
В этих словах была святая правда. Палачи не только мстили «восточникам», «советским», «приезжим» за их работу на власть, но и, теснимые отовсюду за свои злодеяния, не могли ни спокойно отоспаться, ни вдоволь поесть. Все они были повязаны преступной кровью. Кровь, как говорится, бывает двух видов: та, что течет в жилах, и та, что вытекает из жил. Они были приверженцами последней.
Свою власть они недаром называли «страшной».
«С этой тщательно законспирированной организацией, — как писал Алексей Чистяков, — СМЕРШу и пришлось воевать сразу после освобождения Украины. До конца войны и в первые годы после нее советская власть заканчивалась в районных центрах. В селах хозяевами были бандеровцы. Чтобы покончить с этим, после войны в Западной Украине в каждом селе стали размещать гарнизоны. На одну Ровенскую область понадобилась целая 13-я армия, после чего все стало вставать на свои места. Бандитов загнали в лес и лишили снабжения, а СМЕРШ стал уничтожать в первую очередь главарей…»
После их ликвидации банды распадались, так как большинство людей было мобилизовано в УПА под страхом экспроприации собственности, поджога жилища и убийства родственников.


***
Об одной операции СМЕРШа, внедрившей в ряды ОУН — УПА военного контрразведчика Ю.В. Тараскина, находившегося там до 1947 года, и пойдет ниже речь. Он вспоминал, что в 1946 году «…мы перебили банды на уровне куреней, кошей и сотен. А вот службу безопасности, или на их языке — «безпеку», этих жесточайших палачей, нам добить толком не дали. Когда в 46-м мы вышли на уровень надрайонного руководства, следы потянулись в ЦК Украины во главе с Хрущевым. Тут нас и остановили. Тогда и свернулась работа по борьбе с бандеровцами в Ровенской и Львовской областях…»
Были ликвидированы отделы СБ, ОКР СМЕРШ, ББ (борьба с бандитизмом). Сняли с должности генерала Трубникова, руководителя Ровенского управления НКВД, и генерала Асмолова в Львовской области. А из Киева во Львов перевели по указанию Хрущева генерала Рясного, как оказалось после, в какой-то степени сочувствующего националистам. В результате чего служба «безпеки» учиняла расправы над нашими людьми вплоть до 50-х годов.
После смерти Сталина, по данным Тараскина, в результате амнистии, проведенной Хрущевым, вышли на свободу все активные участники УПА — ОУН, возвратившиеся к себе на родину. В 1950–1960 годах происходило тихое восстановление ОУН. Начали они с выдвижения своих людей на партийные и хозяйственные посты, были случаи приема проводников идей ОУН и политреферентов ОУН в комсомол с дальнейшим карьерным ростом (яркий пример — Леонид Кравчук). А тех, кто им мешал, или запугивали, шантажируя жизнью близких, или под видом несчастного случая или бытовой ссоры убивали. Далее он говорил: «В 1974 году я приехал на Западную Украину, и мои друзья рассказали, что на многих высоких партийных и хозяйственных постах, не говоря о мелких, особенно в сельской местности, в Ровенской, Львовской, Ивано-Франковской областях стоят люди ОУН. Бывший до 1972 года первым секретарем ЦК КП Украины Шелест скрывал все это от Москвы. Как человек, знавший почти всю бандеровскую верхушку, хочу отметить их повальную продажность, жажду денег. И это на всех уровнях, от верха до низа. Там не было идеалистов, просто каждый желал за счет своего положения урвать побольше материальных благ…

Призывом в УПА руководили коменданты мобилизационных отделов, в случае больших потерь в УПА по системе связных станичным передавались требования на мобилизацию нужного количества людей, за уклонение от призыва — расстрел. Особое внимание хочу уделить «сотне отважных юношей» и такой же «сотне девушек» при отделе особого назначения. Это была настоящая кузница кадров ОУН — УПА. Вся молодежь делилась на три возрастные группы, 10–12 лет, 13–15 лет и 16–18 лет. У всех этих половозрастных групп были свои задачи, действия и спрос.
Самые младшие использовались как наблюдатели, разведчики и связные, более старшие — как диверсанты. Например, в «сотне отважных юношей» при отделе особого назначения начинал свою «трудовую деятельность» в качестве разведчика будущий Президент Украины Леонид Кравчук. О том, насколько это была серьезная организация, можно судить по тому, как они вели наблюдение за танковым резервом 1-го Украинского фронта, стоящего в Тучинском лесу в 1944 году, с последующим наведением на него немецкой авиации. Не любили мы этих юношей, бывало, окружим банду, убившую наших товарищей, а они бросают оружие, поднимают руки и кричат, что они дети. А «сотня отважных девушек» при этом же отделе — так это самые настоящие садистки, мы их и в плен не брали, расстреливали на месте. Они на наших пленных солдатах отрабатывали практические занятия по наложению шин на сломанные конечности, ломая им руки и ноги, или разрезали их для изучения полевой хирургии и способов сшивания ран. Свои хорошо оборудованные районные госпитали на 100 тяжелораненых они держали в труднодоступной лесной местности.
Надрайонные руководители предпочитали не светиться, находились обычно в лесу, в своих бункерах. У них там было все оборудовано для автономной жизнедеятельности: и электрическое освещение, и свой водопровод с канализацией, была радиосвязь с заграницей. На надрайонном уровне существовали школы младших командиров и политвоспитателей, аналоги современных тренировочных лагерей в Чечне, находившиеся в глухих карпатских лесах. Большинство из них было уничтожено в 1943 году партизанским соединением под руководством Вершигоры. В лесах на Оржевских хуторах Гле-вальского района Ровенской области находился и центральный провод ОУН — УПА, в хорошо оборудованном бетонном бункере со всеми удобствами, построенном под наблюдением немецких инженеров.
В городах влияние бандеровцев было гораздо меньше, чем в селе. В городе у них была только служба внешнего наблюдения и связные. А руководство ОУН боялось там находиться, так как НКВД в городе хорошо работало. Да и городское население, более грамотное и лучше разбиравшееся в политической обстановке, не хотело сотрудничать с бандеровцами…»
Теперь немного цифр.
За 1944–1945 годы бойцами истребительных батальонов было ликвидировано около 10 тысяч участников бандеровского подполья. Несмотря на угрозы со стороны соратников, за то же время в органы советской власти пришли с повинной 76 742 бандеровца и их пособника. Всего за период 1944–1955 годов, как это следует из архивных материалов МГБ, МВД и СА, было убито 153 262 и арестовано 103 828 бандеровцев и их пособников. Потери бойцов истребительных батальонов с 1944 по 1953 год составили 1523 человека.
Одним из методов борьбы с бандеровским подпольем было выселение семей его участников за пределы Украины. За период с 1944 по 1953 год с территорий западных областей Украины было выселено в отдаленные районы COOP 65 906 семей (203 662 человека). Стоит особо подчеркнуть одно обстоятельство, о котором редко вспоминают, — это переселение спасло жизни многим жителям Западной Украины, вынужденным сотрудничать СУПА.
Подведем итоги «национально-освободительной борьбы» УПА. По данным, которые приводит в «Зеркале недели» № 36 от 21.09.2002 апологет УПА профессор С. Кульчицкий:
«Безвозвратные потери советской стороны за десять лет, с 1944 года, составили 30 676 человек. Среди них 8340 военнослужащих, 3190 аппаратчиков, 15 669 колхозников, 676 рабочих, 1931 представитель интеллигенции».
Из этих данных следует, что бандеровцы убили 22 336 мирных жителей. К ним следует добавить как минимум 160 тысяч жертв одной только «волынской резни». В результате получаем соотношение убитых мирных жителей и военнослужащих 21,9 к 1. Это как минимум. В таком случае против кого воевала УПА? Ответ очевиден — против гражданского населения.
Да и с кем еще могли сражаться эти вояки, обученные гитлеровцами методам диверсионной деятельности. А по поводу ее борьбы с гитлеровцами даже и говорить не приходится. По данным самих же самостийников, за все время войны они убили… аж 700 фашистов. Не следует забывать, что в подавляющем большинстве случаев в разрозненных стычках с фашистами участвовали «бульбаши» — вояки Тараса Боровца, взявшего себе славный псевдоним «Тарас Бульба».
К середине 50-х годов с оуновским агрессивным движением на большей части территории Западной Украины было практически покончено. Большую роль в разгроме бандеровских банд сыграли подразделения военной контрразведки СМЕРШ.
На что надеялись главари ОУН — УПА? Неужели они думали, что Красная Армия выдохлась и они при помощи новых хозяев — «союзников по холодной войне» — одолеют СССР, разгромивший такую силищу, как вермахт Третьего рейха с работающей на него экономикой и рабочим потенциалом всей Европы?
Когда они поняли, что продолжают делать глупости с большой кровью без надежды на «перемогу» среди соотечественников, — бросились наутек в сторону Запада, оставив огрызаться тех, кто был там не нужен. Оунов-ские генералы — Бандера, Мельник, Лебедь, Стецко, Боровец и другие оказались за границей. Они спасали свои шкуры, бросив «бандеровское войско» на произвол судьбы. Те, кто не нужен был Западу, у кого были руки по локоть в крови, не хотели сдаваться, боясь ответственности, продолжали хорохориться среди загоняемых в колхозы односельчан. Но скоро эти отряды стали выдыхаться — шел массовый отток рядового состава из банд. Силой загнанные и одураченные «повстанцы» не хотели воевать со своими земляками и шли в органы советской власти с повинной.
Бандеровцы перешли к широкомасштабным терактам, преследуя и ликвидируя прежде всего советско-партийный и комсомольский актив, сотрудников и агентуру органов госбезопасности, организаторов колхозного строительства, родственников призванных в армию и всех тех, кто поддерживал в любой форме советскую власть. В одном из последних приказов командующего УПА, палача украинского народа Романа Шухевича, ставшего Героем Украины по иронии судьбы и по прихоти обанкротившегося русофоба президента Ющенко, говорилось: «Мы должны добиться, чтобы ни одно село не признавало советскую власть. УПА должна действовать так, чтобы всех, кто ее поддерживает, уничтожать…
Я повторяю: не запугивать, а физически уничтожать. Не надо бояться, что люди осудят нашу жестокость. Мы должны уничтожать всех, кого заподозрим в связях с советской властью, а их семьи будем вырезать до третьего колена. Пускай из сорока миллионов украинцев останется половина — ничего страшного в этом нет».
Те же, кто отметился кровью на жизненной тропе, эти палачи воевали до последнего — им терять было нечего: Шухевич, Луцкий, Грицай, Гасин, Волошин, Скобельский, Кольман, Ступницкий, Хомин, Кулик, Негрич, Гайовская, Левкович, Сорока, Никифорук, Кучерин, Кук, Щигельский, Клячковский и другие. Одних настигали пули возмездия чекистов и односельчан из истребительных батальонов, других перевоспитывали лагеря НКВД.
Как заявил в одной из бесед с автором книги старый партизан, активно воевавший против банд ОУН на Ровенщине, Бычик Николай:
«Свою судьбу бандиты нарисовали сами. Полсотни руководителей ОУН — УПА сбежало на Запад. Личный состав 14-й дивизии ваффен СС «Галичина» англичане не отдали в руки советского правосудия, тогда как власовцев и казаков буквально вышвырнули из своих лагерей чуть ли не с оказанием помощи при их погрузке в арестантские вагоны товарных составов.
Не одна сотня руководителей среднего звена была выбита партизанами, «истребками», чекистами и военными в лесах, схронах…
Тысячи виновных в злодеяниях были отправлены в лагеря — на лесоповал и в шахты. Десяткам тысяч бандеровцев — рядовым, не запятнавшим себя кровью, советская власть поверила и простила их. Это последнее действо власти сыграло большую роль в спаде активности бандитизма…»
Как был прав «дядя Коля» — так его величали соседи и жители домов нашей Железнодорожной улицы в городе Сарны. Для автора он остался именно таким — справедливым и мужественным человеком с несколькими орденами Красной Звезды и золотом медалей, с которыми всегда выходил на праздник Победы.


***
О ходе разыскной работы органов госбезопасности против бандподполья на Западной Украине после войны в советской литературе говорилось настолько скупо, что создавалось впечатление — никаких масштабных операций против ОУН — УПА не проводилось ввиду стабилизации обстановки, о чем постоянно твердил Хрущев.
Но есть правда, которая не дает покоя ни коллаборационистам, ни участникам боевых действий против них. Бесславная полоса ющенковщины на Украине показала, что у «оранжевых» была своя правда, против которой восставали не только ветераны войны, но и все трезвомыслящие люди. Эксгуматоры Бандеры и Шухевича делали свое черное дело извращения истории. Воевать за «вильну Украину» в момент, когда наступили мир, Победа и суд в Нюрнберге, а Украина стала единой, соединившись с западными земляками, было абсурдно. Красную Армию они понимали — одолеть невозможно, а вот пакостить людям, куражиться над селянами, стрелять в спины учителям, врачам, медсестрам, библиотекаршам, инженерам и прочим специалистам, подвергать изуверским казням невиновных граждан они были «вельми крутыми» мастерами.
О трусливости бандеровцев, которые боялись выходить из схронов зимой, так как их легко можно было обнаружить по следам на снегу, недавно писала ежедневная украинская газета — «Рабочая газета».
Надо признать, что бандеровские банды действовали в западных областях Украины до конца 50-х годов.
Против них проводились не только чекистско-войсковые операции, но и комбинации с перевербовкой отдельных «свидомых» главарей бандеровского движения и разложения его изнутри.
В связи с этим небезынтересен один рассекреченный документ, который был направлен руководством Управления Погранвойск НКВД Украинского округа начальнику главного управления НКВД СССР по ББ комиссару государственной безопасности 3-го ранга тов. Леонтьеву.
г. Москва
на Ваш № 35/1/190 от 21.3.45 г.
«Сообщаю, что бывший куренной УПА — Левочко Василий Васильевич, по кличке «Юрченко», в настоящее время используется Управлением Погранвойск НКВД Украинского округа в качестве старшего группы агентов-боевиков под псевдонимом «Соколенко».
Последний показал себя на этой работе исключительно с положительной стороны, он привлекался погранвойсками к участию в ряде агентурно-оперативных комбинаций по разгрому оуновского подполья и банд УПА. Так, например, в конце января с.г., по данным агента «Соколенко» и других источников 2-го погранотряда, стало известно о месте пребывания командования штаба 2-го военного округа УПА-«Буг» в лице:
— заместителя командующего «Орест»;
— начальника разведки «Орас»;
— интенданта «Шершин»;
— политического руководителя «Ватюга»;
— коменданта военно-полевой жандармерии «Ворона»;
— начальника штаба округа «Янко»;
— окружного проводника «Жен» (он же «Кучер», он же «Полевой», он же «Старый»);
— референта политической пропаганды «Ярополк»;
— интенданта «Кумыш», оргмобреферента «Русич»;
— шефа связи провода ОУН, а также о дислокации главного пункта связи военного округа во главе с шефом связи «Лысым» и сотни УПА под командованием «Ягода» (он же «Черный»).
На основании этих данных по указанию Народного Комиссара Внутренних Дел УССР, комиссара государственной безопасности 3-го ранга товарища Рясного, в период с 7 по 21 февраля с.г. была проведена операция по ликвидации руководящего состава штаба 2-го военного округа УПА-«Буг», сотни УПА-«Ягода» и Холмского окружного провода ОУН.
Проведению мероприятий войскового порядка в этой операции предшествовала организация агентурно-опе-ративной комбинации, осуществленной при непосредственном участии агента «Соколенко».
Была создана группа боевиков в составе 19 человек под командованием «Соколенко», в которую входили:
— 10 агентов-боевиков 2-го погранотряда;
— группа агентов-боевиков НКВД;
— и радист НКВД с рацией.
В начале февраля с.г. группа после соответствующей подготовки была переброшена с легендой: «Именовать себя группой командиров УПА-«Восток», состоящей из 2 командиров, одного поручика, коменданта боевки, радиста, боевки группы, состоящей из 3 роев.
Агент «Соколенко» по легенде являлся сопровождающим группу «Восток», которая якобы передвигается в Карпаты.
Задание, полученное группой от погранвойск, в основном сводилось к следующему:
«Агент «Соколенко», как сопровождающий группу командиров УПА-«Восток» и как лицо, известное среди оуновского подполья и банд УПА (бывший куренной УПА), через известных ему связных ОУН связывается с отдельными руководящими работниками штаба 2-го военного округа УПА-«Буг», сотни УПА-«Ягода» и Холмского окружного провода ОУН, выясняет у них обстановку (местонахождение штаба, банд и т. д.) и в зависимости от последней проводит те или иные мероприятия, вплоть до ликвидации отдельных лиц».
Предлогом для этих встреч была изложена выше легенда, благодаря которой перед руководством штаба 2-го военного округа УПА-«Буг» и другими лицами агент «Соколенко» имел возможность поставить ряд вопросов такого характера, как необходимость выяснения новых установок оуновского подполья, получения продуктов для группы бандитов УПА-«Восток» и сопровождавшей их боевки.
Выполняя данное задание, агент «Соколенко» в первую очередь установил место пребывания сотни УПА под командованием «Ягода», но от встречи с ней уклонился, так как самого «Ягода» с сотней в то время не было. Тогда «Соколенко» организовал встречу с комендантом СБ окружного провода «Юрко», в беседе с которым выяснил ряд ценных данных об обстановке и условился на встречу на другой день, имея в виду во время нее приступить к ликвидации окружного провода ОУН.
Этот план осуществить не удалось, так как в группе «Соколенко» произошла измена. Два человека из числа агентов-боевиков перешли к окружной СБ, и это обстоятельство вынудило погранвойска приступить к проведению войсковой операции силами 2-го погранотряда.
Группа агентов-боевиков под командованием «Соколенко» принимала непосредственное участие в этой операции, и добытые самим «Соколенко» данные об обстановке в значительной степени способствовали успеху ее проведения.
В результате этой операции, проводимой с 7 по 21.2.1945 года с территории Польши:
— выведено и арестовано — 140 человек;
— захвачено — 182;
— добровольно явилось — 5;
— убито — 60».


***
Интересны материалы по операции «Мотря», о которых рассказывал когда-то Николай Струтинский в бытность службы автора во Львове в Особом отделе КГБ СССР по Прикарпатскому военному округу. Тогда же он подарил ему свою книгу «Шла война народная…» с надписью: «Дорогому Анатолию Степановичу Терещенко в день нашей встречи на память от автора. 11 октября 1968 года гор. Львов».
27 декабря 1944 года в селе Васловцы Садогурского района Черновицкой области при проведении чекист-ско-войсковой операции были захвачены лихие бандеровские вожаки:
— Галицкая Артемизия Григорьевна — («Мотря») — руководитель Буковинского провода ОУН,
— Гайдук Мирослав Иванович — («Бичук», «Довбуш», «Шапка», «Гавриил», «Федор») — член Буковинского провода ОУН.
При задержании Галицкая пыталась покончить жизнь самоубийством. Она выстрелила из пистолета себе в голову. Пуля прошла по касательной, разорвав лишь кожу и слегка нарушив надкостницу черепа. Раненую тут же под усиленной охраной отправили в госпиталь. Но и там она решила свести счеты с жизнью, пытаясь расцарапать рану и занести инфекцию. Только благодаря стараниям врачей она осталась жить.

От дачи показаний юна категорически отказалась. В то же время ее напарник — Гайдук показания давал весьма охотно, но при этом всячески уклонялся от выдачи данных о структуре самой Буковинской организации.
Посовещавшись, местные органы госбезопасности с сотрудниками СМЕРШа пришли к выводу о необходимости проведения оперативной комбинации под кодовым названием «Мотря». Смысл ее заключался в следующем: под видом бандеровских подпольщиков Центрального провода (ЦП) ОУН трем оперативникам ставилась задача «выкрасть» Галицкую из больницы и, «приголубив» ее, развязать ей язык.
В качестве представителей бандеровского Центра выступали:
— замначальника УНКВД по Черновицкой области полковник госбезопасности Биленко с легендой работника Центрального провода «Тараса»;
— начальник оперативного отделения УНКВД старший лейтенант госбезопасности Гончаренко с легендой референта СБ «Ивана»;
— оперуполномоченный отдела борьбы с бандитизмом (ОББ) старший лейтенант госбезопасности с легендой члена ОУН «Стецко».
По замыслу оперативной комбинации «Тарас», «Иван» и «Стецко», прибыв на Буковину, должны были узнать об аресте «Мотри» и организовать ее «похищение» местными оуновцами с доставкой раненой на конспиративную квартиру ОУН в Черновцах, где «руководство» постарается быстро установить причину «провала» организации и захвата чекистами самой «Мотри».
В ночь «похищения» матерой бандеровки, а это было 7 января 1944 года, мела свирепая метель, морозец донимал больных в полуотапливаемой больнице. На дежурстве в это время находилась медсестра Зося, которой Галицкая доверяла. Именно это обстоятельство определило дату «похищения». Успеху операции способствовало то обстоятельство, что «Тарас» был похож на одного из вождей ОУН Рихарда Ярого, а «Мотря» о его «подвигах» много знала, хотя и поверхностно. Видела его только на фотографиях.
Под видом «следствия» чекисты быстро размотали «Мотрю» и не только выудили списки организации, но узнали о знакомстве ее с братьями Бандеры, братом Ко-новальца, референтом ЦП ОУН по закордонным делам «Яремой», одним из высших командиров УПА В. Сидором — «Шелестом» и другими высокопоставленными в оуновской иерархии лицами. В течение следующего дня фигуранты всего списка были арестованы.
Кроме данных о подполье, «Мотря» рассказала «своим», что во время оккупации Черновицкой области Румынией было достигнуто соглашение между ОУН и румынскими властями об освобождении части бандеровских функционеров, сидевших в тюрьмах Бухареста. За это румыны потребовали от оуновцев развернуть широкую антисоветскую работу. В ходе оперативной комбинации чекисты разыграли спектакль с ролями «злой и добрый следователь». Роль доброго, мягкого и внимательного человека отводилась «Стецко», которому «Мотря» стала больше доверять и даже симпатизировать. Таким образом, чекисты дополнительно получили установочные данные более чем на 600 оуновских руководителей разных областей Украины, а также сведения о конкретных устремлениях диверсионно-террористических групп к воинским частям, гарнизонам и отдельным офицерам и генералам Красной Армии.
Операция по зачистке выданного «Мотрей» преступного контингента была успешно проведена сотрудниками СМЕРШа и территориальными органами госбезопасности с 1 января по 23 февраля 1945 года.


***
Совместная разыскная работа сотрудников СМЕРШа и территориальных органов Украины проводилась по установлению места нахождения так называемого первого главнокомандующего УПА Дмитрия Клячкивского — «Клима Савура», подчиненные которого орудовали преимущественно на территориях Западной Украины.
Не успев сформировать и организовать УПА, ее руководители высшего и среднего звена по распоряжению Центрального провода ОУН незамедлительно стали налаживать контакты с представителями германской и венгерской армий, фашистской разведки и предлагать им свои услуги. Руководство СМЕРШа ориентировало об этом свои фронтовые звенья и органы госбезопасности на местах. Кроме того, оно информировало, что так называемый штаб УПА был сформирован под диктовку немецкой разведки практически из числа официальных сотрудников — офицеров абвера, СД, гестапо, полиции и их агентуры. Туда вошли С. Арсенич-Березовский, Я. Бусел, Д. Грицай, И. Гриньох, Д. Клячкивский, П. Кравчук, С. Ленкавский, Ю. Лопатинский, А. Луцкий, Е. Логуш, Д. Маевский, В. Сидор, Я. Стецко, В. Чижевский, Р. Шу-хевич и другие.
В первых числах августа 1943 года в городе Сарны Ровенской области состоялось совещание представителей немецких властей и ОУН по вопросу совместных действий против советских партизан. В середине августа делегация ОУН для этих же целей выезжала в Берлин. В результате договоренностей в германской столице было подписано соглашение, согласно которому ОУН — УПА взяли на себя обязательство охранять железные дороги, мосты от налетов советских партизан, принимать участие в карательных операциях, выполнять и поддерживать проводимые немецкими оккупационными властями мероприятия.
В свою очередь, немцы обязались оказывать всемерную помощь украинским националистам в поставке оружия. Кроме того, в случае победы Германии над Советским Союзом разрешить создание самостоятельного украинского государства под протекторатом Третьего рейха.
Для переговоров с представителями венгерской армии Д. Клячкивским был назначен член ЦП ОУН Емельян Логуш — «Иванив», выполнявший в то время функции руководителя краевого провода (КП) ОУН — «Пивдень» — «Юг». В связи с этим интересен один секретный документ уповцев, захваченный чекистами.
ПРИКАЗ № 21
«Командирам и казакам УПА, комендантам и работникам подполья ОУН.
В связи с политической ситуацией и определенными настроениями, требующими от нас чрезвычайного чутья и политической гибкости,
Приказываю:
1. Прекратить какие-либо агрессивные действия против мадьяр на территории всего военного округа.
2. Договориться на местах с командованием мадьярских подразделений с целью недопущения выступлений одной стороны против другой.
3. В отношении мадьяр необходимо быть приветливыми и предупредительными.
4. Ответственность за выполнение настоящего приказа возложить на командиров подразделений УПА и комендантов подполья ОУН.
Слава Украине.
Командир группы УПА Эней 9 сентября 1943 года.
Ставка».
Пока уповцы мирились с командованием немецких и мадьярских войск, по селам проходили зверские зачистки мирного населения карателями той и другой армий, на что бандеровцы смотрели примирительно — никаких эмоций по поводу геноцида соплеменников.
Начальник СМЕРШа B.C. Абакумов нацеливал военных контрразведчиков на оказание помощи территориалам в розыске и предании суду верхушки УПА.
А тем временем 1-м отделом УББ НКВД УССР было заведено агентурное дело «Берлога» с целью концентрации всех материалов на руководителей ОУН — УПА, находящихся на территории Западной Украины.
Каждому фигуранту был присвоен псевдоним. Первый главнокомандующий УПА Дмитрий Клячкивский — «Клим Савур» проходил под кличкой «Щур» (Крыса). Он попадал в поле зрения органов госбезопасности и раньше. До войны как руководитель молодежной организации ОУН в Станиславской (Ивано-Франковской) области и участник ряда террористически-диверсионных актов он арестовывался и находился в заключении. Но с началом Великой Отечественной войны сбежал из тюрьмы и активно включился в оуновскую работу, на которой «дорос» до создателя и первого главнокомандующего УПА.
На его розыск были брошены лучшие силы СМЕРШа и территориальных органов ГБ Волынской, Ровенской и Станиславской областей. И вот по агентурным данным, полученным военными контрразведчиками СМЕРШа 169-го стрелкового полка, личный состав которого участвовал в чекистско-войсковой операции, было установлено, что в районе с. Яйно Камень-Каширского района Волынской области скрывается со своей охраной командующий объединенным военным округом УПА — «Заграва» и «Турин» Ю. Стельмащук — «Рудой». Чекисты совместно с разведывательно-поисковыми группами 9-й роты упоминаемого выше полка решили устроить засаду, на которую вскоре наткнулся небольшой отряд телохранителей «Рудого». В ходе боестолкновения 17 банде-ровцев было уничтожено. Стельмащук пытался отстреливаться, однако после ранения поднял руки вверх. Его доставили в инфекционную больницу, так как он болел тифом. После интенсивного лечения больной и раненый «Рудой» быстро пошел на поправку. Из-за важности плененного бандита им занялся лично заместитель наркома внутренних дел УССР генерал-лейтенант Т.А. Строкач.
Вскоре было установлено, что «Рудой» тоже стоял у истоков образования УПА, он также руководил диверси-онно-террористической группой, приданной к спецбатальону «Нахтигаль» («Соловей»). Заброшен был немецкой разведкой на территорию СССР за несколько дней до войны. На первых же допросах «Рудой» выдал большой объем информации, в том числе указал предполагаемое местонахождение «главкома» УПА «Клима Савура» — Оржовские хутора Клеванского района Ровенской области.
Получив эту информацию, руководители ГБ Украины совместно с армейскими подразделениями решили блокировать предполагаемую берлогу Клячкивского. В само кольцо окружения 10 февраля 1945 года были направлены истребительные группы, состоящие из оперсостава внутренних дел и госбезопасности. В первый же день они разгромили отряд охранников «Савура». В ходе операции было убито 22 бандита. На второй день продолжилась операция, в ходе которой было захвачено 79 боевиков, 181 пособник и уничтожено 65 схронов.
12 февраля 1945 года отрядом 233-го отдельного стрелкового батальона под командованием начальника штаба батальона, старшего лейтенанта Хабибуллина была обнаружена недавно покинутая стоянка в лесу и свежий след от полозьев саней на снегу. Двигаясь по следу, разведчики обнаружили какое-то движение в кустах и сразу же были обстреляны сильным автоматным огнем. Отстреливаясь, неизвестные попытались скрыться, но в ходе скоротечного боя были уничтожены ответным огнем. Последним улепетывал «Савур», однако окончательную точку в кровавой карьере «Щура» поставил метким выстрелом из карабина старший сержант Демиденко.
Итак, на месте боя были обнаружены три трупа. В ходе осмотра места происшествия и обыска убитых оперативники изъяли три автомата, три пистолета, орден Красной Звезды, два гвардейских значка, полевую сумку с документами ОУН — УПА и фотокарточку. Вскоре трупы были предъявлены «Рудому», который в одном из убитых опознал Д. Клячкивского — «Клима Савура».
Так бесславно закончилась жизнь одного из ставленников нацистов на роль Главкома УПА.


***
Что касается предателя Власова — «Мазепы XX века», как иногда именуют генерала-изменника, — и его приспешников, то их судьбы сложились по заслугам — трагично. Сам Власов был захвачен 12 мая 1945 года военнослужащими 25-го танкового корпуса 13-й армии 1-го Украинского фронта неподалеку от города Пльзень в Чехословакии при попытке бежать в западную зону оккупации. Танкисты корпуса преследовали машину Власова — черную «Шкоду» — по указанию капитана-власовца, сообщившего им, что именно в этой машине находится его командующий.
Надо отметить, что личность генерала не оставили без внимания наши историки, литераторы и журналисты. Как писал историк Анатолий Пономарев, понять интерес к предателю можно, ведь из 183 общевойсковых командующих советскими армиями в годы Великой Отечественной войны лишь один Власов оказался изменником. В боях с вермахтом погибли 22 командарма, несколько попали в плен. 16 наших армий оказались в окружении, ряд их командующих пали на поле боя, трое застрелились, но ни один не оставил в беде своих подчиненных.
Немало усилий приложили апологеты Власова, кстати, с его подачи, чтобы обрядить генерала в ризы… спасителя Москвы в суровые 1941–1942 годы. Но архивные данные упрямы в своей объективности. Есть одна правда — под горячую руку Сталина он не попадал. Со слов самого Власова, ни советская власть, ни сам Верховный Главнокомандующий ничего плохого ему не сделали. Наоборот, бывший батрак, как он подчеркивал в своих анкетах, в тридцатых годах становится командиром полка, дивизии, корпуса и получает звание генерал-майора. В 1941 году он назначается командующим 37-й армии, входившей в состав Юго-Западного фронта.
По оценке Хрущева, высказанной на октябрьском (1957) пленуме ЦК КПСС, Власов проявил себя на защите украинской столицы хорошо. По данным Ильи Эренбурга, Власов «…был под Киевом, попал в окружение; на беду простудился, не мог идти, солдаты вынесли его на руках».
А вот историк П. Пальчиков в статье «Два лика генерала Власова» утверждает на основании им найденных документов, что генерал вторично выходил из окружения под видом крестьянина, с козой на веревке.
Что же касается степени его участия в Московской битве, будучи назначеным в ноябре 1941 года командующим 20-й армией, то он ее тоже проспал на больничной койке. Со всей тяжестью первых боев под советской столицей встретился начальник штаба «двадцатой» генерал-майор Л.М. Сандалов. Фактически он руководил армией, а Власов появился в войсках только в двадцатых числах декабря. Но его руководством был недоволен Г.К. Жуков и «…буквально по пунктам диктовал ему, что следует осуществить для достижения успеха».
В феврале 1942 года командующий Западным фронтом Жуков направил командарму 20-й такой приказ:
«При докладе тов. Сталину Вы, тов. Власов, обещали прорвать оборону противника, если только получите людей. Людей Вам дали— 5500 человек, дали танки, а прорыва все нет и нет. Мало того, Вы понесли громаднейшие потери в людях и танках, погубили людей, погубили танки, не добившись никакого успеха. Разобрав Ваши действия по прорыву, считаю их абсолютно неверными и несерьезными. Не разрушив огневых точек противника, а ограничившись бутафорской шумихой, вы бросили на ПТО (противотанковую оборону. — Авт.) и сохранившуюся систему огня танки и пехоту…
Вы не жалеете людей, не жалеете танки, погубили много людей, погубили танки.
Приказываю:
1. Разрушить артиллерией укрепления противника;
2. Разбить систему огня противника;
3. Дать пехоте орудия сопровождения в роты;
4. Дать танкам орудия танковой поддержки.
Только когда будет подготовлена пехотная атака,
бросать (вперед. — Авт.) пехоту при поддержке танков;
5. Запретить легкомысленные броски танков и пехоты на укрепленные полосы противника.
Исполнение донести».
А теперь послушаем немецкого генерала Кестринга, одного из умнейших военных аналитиков, бывшего накануне войны военным атташе Германии в Советском Союзе. Со слов писателя В.О. Богомолова, Кестринг неоднократно предостерегал Гитлера от недооценки советского военного потенциала. По указанию фельдмаршала Кейтеля он в течение трех часов беседовал с Власовым и дал такую оценку собеседнику:
«Это весьма неприятный, лицемерно-лживый, неприемлемый для нас человек. Любое сотрудничество с ним представляется бессмысленным… И даже если нам когда-нибудь пришлось бы хвастаться за какую-то фигуру из русских в качестве лидера, мы нашли бы другого».
Генрих Гиммлер так отзывался о вербовке Власова, выступая осенью 1943 года перед эсэсовцами в Бад-Шахене: «Цена за измену? На третий день мы сказали этому генералу примерно следующее: то, что назад вам пути нет, это, вероятно, ясно. Но вы — человек значительный, и мы гарантируем, что, когда война закончится, вы получите пенсию генерал-лейтенанта, а на ближайшее время — вот вам шнапс, сигареты и бабы. Вот как дешево можно купить такого генерала! Очень дешево…
Но здесь господин Власов с заносчивостью, свойственной русскому, славянину, разговорился. Он начал рассказывать, будто Германии никогда не удавалось победить Россию, будто Россию могут победить только русские…
Должен вам сказать: одной этой фразой этот человек и доказывает, какая он свинья…»


***
Итак, Власов был доставлен подполковником Шелеписковым, майором Жердь и капитаном Белоусовым сначала в штаб командира танкового корпуса Фоминых и лишь к утру 13 мая в отдел контрразведки СМЕРШ 13-й армии, где и был впервые допрошен военными контрразведчиками.
Допрашивал Власова подполковник Шелеписков. Вел протокол капитан Белоусов.
— Фамилия, имя, отчество, — сурово спросил подполковник.
— Власов Андрей Андреевич, — последовал безразличный ответ уставшего человека.
— Мы должны вас обыскать, — в извинительном тоне обратился подполковник к задержанному советскому экс-генералу.
— Да-да, — заспешил Власов, — пожалуйста.
В ходе обыска, который проводил майор Жердь, на стол легли:
— партбилет номер 2123998,
— красное сафьяновое удостоверение личности номер 431 от 13 февраля 1941 года,
— расчетная книжка начсостава Красной Армии от 4 мая і 942 года,
— удостоверение командующего РОА,
— расчетная книжка военнослужащего СС,
— личные письма, фотографии, серебряный портсигар,
— деньги (30 ООО рейхсмарок и 10 ООО датских крон).
Потом был визит в штаб командующего фронтом маршала Конева, а оттуда на самолете Власов был доставлен в Москву на Лубянку.
13 мая 1945 года на письменный стол Сталина легло донесение с твердой и размашистой подписью наркома Абакумова.
«По сообщению Управления СМЕРШ 1-го Украинского фронта, 12 мая с.г. в районе города Прага задержан предатель Власов, который на автомашине направлялся в сторону союзников.
По предложению командира 25-го танкового корпуса генерал-майора Фоминых, Власов отдал приказ своим солдатам о переходе на сторону Красной Армии. Вчера же нашим войскам сдалась дивизия в количестве десять тысяч человек.
Мною дано указание начальнику управления СМЕРШ 1-го Украинского фронта генерал-лейтенанту Осетрову доставить Власова под усиленной охраной в Главное управление СМЕРШ».


***
Солдат генерала Власова, погибших в Праге в боях против немцев, похоронили на пражском Олшанском кладбище. Власовцы, которые покинули Прагу, далеко уйти не смогли — американцы их сдали советскому командованию. Командир 1 — й дивизии РОА генерал Буняченко отдал последний приказ командирам полков: всех распустить, солдатам и офицерам поодиночке и мелкими группами добираться до союзников.
Это было жалкое зрелище. Многие падали на землю и рыдали в ожидании своей участи. Некоторые кончали жизнь самоубийством, другие отправлялись, как ни странно, на восток. Многих власовцев вылавливали чешские партизаны и передавали советским воинским властям. Захваченных офицеров в первые дни расстреливали на месте.
Власовцы залили кровью Варшаву и Бреслау. Они набирались «боевого опыта» в карательных экспедициях против мирных граждан в составе 29-й и 30-й «русских» дивизий, «латышской» дивизии СС и дивизии «Бранденбург» на территории России, Украины, Франции, Польши, Чехословакии. Популярным способом сбора «боевых трофеев» у этих героев было выдирание кусачками, носимыми в карманах мундиров, золотых коронок у трупов.
А теперь о суде.
Сначала руководители СССР планировали провести публичный процесс над Власовым и другими руководителями РОА в Октябрьском зале Дома Союзов. Однако в силу политической нецелесообразности — часть обвиняемых могла на процессе высказать взгляды, которые объективно могли совпадать с настроениями определенной части населения, недовольной советской властью, было решено процесс сделать закрытым.
Решение о смертном приговоре в отношении Власова и других было принято на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 23 июля 1946 года. Само судебное разбирательство состоялось с 30 по 31 июля 1946 года.
Все они были признаны виновными в государственной измене. По приговору Военной коллегии Верховного суда СССР власовцы были лишены воинских званий и 1 августа 1946 года повешены, а их имущество — конфисковано.
Для наглядности и более четкого представления о содержании процесса и конкретики действий подсудимых есть смысл привести текст приговора, который, наверное, небезынтересен читателю.


***
Совершенно секретно
ПРИГОВОР
Именем Союза Советских Социалистических Республик Военная коллегия Верховного суда СССР в составе:
Председательствующего — генерал-полковника юстиции УЛЬРИХА В.В.
Членов — генерал-майора юстиции КАРАВАЙКОВА Ф.Ф. и полковника юстиции ДАНИЛОВА Г.Н. в закрытом судебном заседании, в гор. Москве, 30, 31 июля и 1 августа 1946 года, рассмотрела дело по обвинению:
1. б. заместителя командующего войсками Волховского фронта и командующего 2-й Ударной армией — генерал-лейтенанта ВЛАСОВА Андрея Андреевича, 1901 г.р., уроженца деревни Ломакино Гагинского района Горь-ковской области, русского, бывшего члена ВКП(б);
2. б. начальника штаба 19-й армии — генерал-майора МАЛЫШКИНА Василия Федоровича, 1896 г.р., уроженца Марковского рудника Сталинской области, русского, бывшего члена ВКП(б);
3. б. члена Военного совета 32-й армии — бригадного комиссара ЖИЛЕНКОВА Георгия Николаевича, 1910 г.р., уроженца г. Воронежа, русского, бывшего члена ВКП(б);
4. б. начальника штаба Северо-Западного фронта — генерал-майора ТРУХИНА Федора Ивановича, уроженца г. Костромы, русского, беспартийного;
5. б. начальника Военно-Морского училища ПВО в г. Либаве — генерал-майора береговой службы БЛАГОВЕЩЕНСКОГО Ивана Алексеевича, 1893 г.р., уроженца г. Юрьевец Ивановской области, русского, бывшего члена ВКП(б);
6. б. командира 21-го стрелкового корпуса ЗАКУТНОГО Дмитрия Ефимовича, 1897 г.р., уроженца г. Зимовники Ростовской области, русского, бывшего члена ВКП(б);
7. б. начальника санатория Аэрофлота в г. Ялте — полковника запаса МАЛЬЦЕВА Виктора Ивановича, 1895 г.р., уроженца г. Гусь-Хрустальный Ивановской области, русского;
8. б. командира 59-й стрелковой бригады — полковника БУНЯЧЕНКО Сергея Кузьмича, 1902 г.р., уроженца села Коровякова Глушковското района Курской области, украинца, бывшего члена ВКП(б);
9. б. командира 350-й стрелковой дивизии — полковника ЗВЕРЕВА Григория Александровича, 1900 г.р., уроженца г. Ворошиловска, русского, бывшего члена ВКП(б);
10. б. заместителя начальника штаба 6-й армии — полковника МЕАНДРОВА Михаила Алексеевича, уроженца г. Москвы, русского, беспартийного;
11.6. помощника начальника связи 2-й Ударной армии Волховского фронта — подполковника КОРБУКОВА Владимира Денисовича, 1900 г.р., уроженца г. Двинска, русского, бывшего члена ВКП(б);
12. б. начальника артиллерийского снабжения Северо-Кавказского военного округа — подполковника ША-ТОВА Николая Степановича, 1901 г.р., уроженца деревни Шатово Котельнического района Кировской области, русского, бывшего члена ВКП(б);
— всех в преступлениях, предусмотренных статьей 1-й Указа Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 года и ст. ст. 58–16, 58-8, 58-9, 58–10 ч. И УК РСФСР.
Предварительным и судебным следствием установлено:
Подсудимые ВЛАСОВ, МАЛЫШКИН, ЖИЛЕНКОВ, ТРУХИН, ЗАКУТНЫЙ, МЕАНДРОВ, МАЛЬЦЕВ, БЛАГОВЕЩЕНСКИЙ, БУНЯЧЕНКО, ЗВЕРЕВ, КОРБУКОВ и ШАТОВ, являясь военнослужащими Красной Армии и будучи антисоветски настроенными, в напряженный для Советского Союза период Великой Отечественной войны, нарушив воинскую присягу, изменили Социалистической Родине и, в разное время, добровольно перешли на сторону немецко-фашистских войск.
Находясь на стороне противника, все подсудимые, во главе с Власовым, по заданию руководителей немецко-фашистского правительства, на протяжении 1941–1943 гг. проводили широкую изменническую деятельность, направленную на вооруженную борьбу против Советского Союза, а в 1944 году ВЛАСОВ, ЖИЛЕНКОВ, ТРУХИН, МАЛЫШКИН, ЗАКУТНЫЙ, МЕАНДРОВ, БУНЯЧЕНКО и др. вошли в созданный Гиммлером так называемый «комитет освобождения народов России» и, по заданию германской разведки, создали из числа бывших белогвардейцев, уголовников, националистов и прочих антисоветских элементов вооруженные отряды, наименовав их «русской освободительной армией» (РОА); организовали шпионаж и диверсии в тылу советских войск, убийства офицеров и солдат Красной Армии, а также подготавливали террористические акты против руководителей ВКП(б) и Советского Правительства.
Подсудимый Власов и его сообщники, при помощи немцев, своей окончательной целью ставили свержение Советского Правительства, ликвидацию социалистического строя и организацию на территории Советского Союза фашистского государства. Для проведения своей преступной деятельности ВЛАСОВ и все его соучастники необходимые им материальные средства и вооружение получали от немецкого командования, а всей их практической деятельностью руководил Гиммлер и его помощники.
Собранными по делу доказательствами и личными признаниями подсудимых как на предварительном, так и на судебном следствии конкретная предательская деятельность каждого из подсудимых установлена следующая:
1) ВЛАСОВ, будучи заместителем командующего войсками Волховского фронта и одновременно являясь командующим 2-й Ударной армией того же фронта, в июле 1942 года, находясь в районе города Любань, в силу своих антисоветских настроений изменил Родине и перешел на сторону немецко-фашистских войск, выдал немцам секретные данные о планах советского командования, а также клеветнически характеризовал Советское Правительство и состояние тыла Советского Союза. Вскоре после этого ВЛАСОВ дал согласие немецкому командованию возглавить формируемые немцами части так называемой «русской армии», изъявив при этом желание войти в состав будущего «русского правительства», и обсуждал с ответственными представителями германского Министерства иностранных дел вопросы расчленения Советского Союза. В декабре месяце 1942 года ВЛАСОВ совместно с другими изменниками родины по заданию немецкого военного командования и германской разведки создал «русский комитет», ставивший своей целью свержение советского государственного строя и установление в СССР фашистского режима. Возглавляя этот «комитет», ВЛАСОВ вербовал из числа вражеских элементов своих единомышленников, выпускал антисоветские листовки к военнослужащим Красной Армии и населению СССР, разъезжал по лагерям, где содержались советские военнопленные, и по оккупированной территории Советского Союза, призывая советских граждан к вооруженной борьбе с советским правительством и Красной Армией. В конце 1944 года ВЛАСОВ по заданию германской разведки и лично Гиммлера объединил существовавшие на территории Германии белогвардейские организации и вместе с ближайшими сообщниками — изменниками ТРУХИНЫМ, МАЛЫШКИНЫМ, ЖИЛЕНКОВЫМ и ЗАКУТНЫМ — возглавил созданный немцами «комитет освобождения народов России» (КОНР).
Ставя своей целью при помощи немцев захват власти в СССР, ВЛАСОВ под руководством фашистов сформировал из числа белогвардейцев, уголовников и изменников Родины «русскую освободительную армию», организовывал шпионаж и диверсии в тылу советских войск и подготавливал террористические акты против руководителей Советского Правительства. ВЛАСОВ, возглавляя работу по вербовке в так называемой «РОА» советских военнопленных, расправлялся с лицами, подозреваемыми в антифашистской деятельности, и лично утверждал смертные приговоры.
Будучи назначен приказом Гитлера на должность главнокомандующего «РОА», направлял сформированные им воинские части на фронт для боевых действий против советских войск.
ВЛАСОВ в 1944 году, кроме Гиммлера, вступил в личную преступную связь с Герингом, Геббельсом и Риббентропом, вел с ними переговоры и совместно намечал мероприятия по усилению деятельности, направленной против СССР.
После разгрома и капитуляции гитлеровской Германии Власов вместе со своими сообщниками пытался бежать в район, занятый американскими войсками, для продолжения борьбы против Советского Союза, но был пленен частями Красной Армии…
На основании вышеизложенного Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР постановляет: признать предъявленное ВЛАСОВУ, ЖИЛЕНКОВУ, МАЛЫШКИНУ, ТРУХИНУ, БЛАГОВЕЩЕНСКОМУ, ЗАКУТНОМУ, МЕАНДРОВУ, МАЛЬЦЕВУ, БУНЯЧЕНКО, ЗВЕРЕВУ, КОРБУКОВУ и ШАТОВУ обвинение в совершении ими преступлений ст. 1 — й Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 19 апреля 1943 года и ст. ст. 58–16, 58-8, 58-9, 58–10, 58–11 УК РСФСР доказанным.
Руководствуясь ст. ст. 319–320 УПК РСФСР, Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР
ПРИГОВОРИЛА: лишить воинских званий
1. ВЛАСОВА — генерал-лейтенанта;
2. МАЛЫШКИНА — генерал-майора;
3. ЖИЛЕНКОВА — бригадного комиссара;
4. ТРУХИНА — генерал-майора;
5. БЛАГОВЕЩЕНСКОГО — генерал-майора береговой службы;
6. ЗАКУПНОГО — полковника;
7. МАЛЬЦЕВА — полковника;
8. БУНЯЧЕНКО — полковника;
9. ЗВЕРЕВА — полковника;
10. МЕАНДРОВА — полковника;
11. КОРБУКОВА — подполковника;
12. ШАТОВА — подполковника
— и по совокупности совершенных преступлений, на основании ст. 1-й Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 19 апреля 1943 года:
1. ВЛАСОВА Андрея Андреевича;
2. МАЛЫШКИНА Василия Федоровича;
3. ЖИЛЕНКОВА Георгия Николаевича;
4. ТРУХИНА Федора Ивановича;
5. БЛАГОВЕЩЕНСКОГО Ивана Алексеевича;
6. ЗАКУТНОГО Дмитрия Ефимовича;
7. МАЛЬЦЕВА Виктора Ивановича;
8. БУНЯЧЕНКО Сергея Кузьмича;
9. ЗВЕРЕВА Григория Александровича;
10. МЕАНДРОВА Михаила Алексеевича;
11. КОРБУКОВА Владимира Денисовича;
12. ШАТОВА Николая Степановича
— ВСЕХ ПОДВЕРГНУТЬ СМЕРТНОЙ КАЗНИ ЧЕРЕЗ ПОВЕШЕНИЕ.
Имущество всех осужденных, лично им принадлежащее, конфисковать.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
Подлинный за надлежащими подписями.
Верно: Секретарь Военной коллегии Верхсуда СССР майор юстиции (Мазур).
Так закончился процесс над руководителями РОА, а рядовой состав и нерасстрелянные офицеры-власовцы долгие годы обитали в тюрьмах и лагерях ГУЛАГ а. Немногим довелось гулять на воле без косых взглядов земляков.


***
Казаки и казачество с давних пор являли собой военно-служебное сословие России. Оно было представлено 12 казачьими войсками: Донским, Кубанским, Терским, Астраханским, Уральским, Оренбургским, Семиречен-ским, Сибирским, Забайкальским, Амурским, Уссурийским, Красноярско-Иркутским. Власть поощряла развитие казачьей колонизации на границах Русского государства и мирилась с особенностями казачьего военно-земледельческого быта. Одновременно она старалась принимать меры, чтобы «вольность» не развивалась чрезмерно в ущерб централизованному устройству российской государственности.
Так было при царях и при вождях. Боялись власти «взбрыков» казачества. Не хотели, чтобы повторились восстания Пугачева, Разина, Булавина. Процессы расказачивания при Петре Первом — Долгоруким, при Екатерине Второй — Потемкиным, при Ленине — Троцким остались тавром в генетической памяти казачества. В период существования советской власти казачье население насчитывало около 4,5 млн человек. Революция 1917 года открыла в его среде нездоровые процессы размежевания. В годы Гражданской войны в Красной Армии оказалось примерно 30 % казаков, а в рядах белых более 70 %. После разгрома Деникина в марте 1920 года положение казачества ухудшилось. Начались процессы выселения контрреволюционных казачьих семей с родных хуторов и станиц. Обиженное казачество с неохотой покидало насиженные места, перемещаясь в другие районы СССР и выезжая за границу. В зарубежных странах из приезжих казаков были организованы союзы, группы, хутора, станицы.
Так, по данным Парижского Казачьего союза от 1926 года, во Франции существовало: 33 станицы, хутора и группы, в Болгарии — 15 станиц, хуторов и групп, в Сербии — 12 станиц и групп, в Чехословакии — 6 групп, в Румынии — 4 группы, в Венгрии — 1 казачья станица, в Польше — 3 группы, в Германии — Майнцкая группа, в Китае (Харбин) — Восточный казачий союз.

В них проживали в основном обиженные советской властью, вот почему большевизм для них был злейшим врагом. Служить Гитлеру они начали раньше, чем власовцы. С началом войны Донской атаман, царский генерал-лейтенант Краснов, проживавший в Германии, сразу же после объявления Гитлером войны 22 июня 1941 года сделал такое заявление:
«Я прошу передать всем казакам, что эта война не против России, но против коммунистов, жидов и их приспешников, торгующих Русской кровью. Да поможет Господь немецкому оружию и Гитлеру! Пусть совершат они то, что сделали для Пруссии Русские и Император Александр I в 1813 году».
В октябре 1942 года в Новочеркасске прошел казачий сход, на котором был избран штаб Войска Донского. С этого периода началась организация казачьих формирований в составе вермахта, как на оккупированных территориях, так и в эмигрантской среде. Создание казачьих частей возглавил бывший полковник царской армии С.В. Павлов, инициативу которого поддержал Краснов.
О серьезности намерения служить Третьему рейху говорит текст присяги казаков на верность Адольфу Гитлеру: «Обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, перед Святым Евангелием в том, что буду Вождю Новой Европы и Германского народа Адольфу Гитлеру верно служить и буду бороться с большевизмом, не щадя своей жизни до последней капли крови. Все законы и приказания от поставленных Вождем Германского народа Адольфом Гитлером начальников отданные, по всей силе и воле исполнять буду. В поле и крепостях, в окопах, на воде, на воздухе, на суше, в сражениях, стычках, разъездах, полетах, осадах и штурмах буду оказывать врагу храброе сопротивление и все буду делать, верно служа вместе с Германским воинством защите Новой Европы и родного моего войска от большевистского рабства и достижению полной победы над большевизмом и его союзниками. Если узнаю о чем-нибудь, вредящем общему делу борьбы за свободу Европы и наших родных казачьих краев, не только заблаговременно о том объявлю, но всеми способами постараюсь отвратить и уничтожить зло.
Всякую вверенную мне тайну крепко буду хранить. Поставленным надо мною начальникам, как немецким, так и своим казачьим, во всем буду послушен и все буду делать по совести.
От команды и полка, к которому принадлежу, ни в поле, ни в обозе, ни в гарнизоне, какая опасность мне ни угрожала бы, пока жив, отлучаться не буду и хотя и раненый следовать за ним буду и везде и во всем себя буду так вести и поступать, как то честному, верному, послушному, храброму и расторопному казаку надлежит.
В чем да поможет мне Господь Бог Всемогущий. В заключение сей клятвы целую Слова и Крест Спасителя Моего. Аминь».
Когда же с января 1943 года немецкие войска начали отступать, вместе с ними на запад подалась и часть казаков с семьями. 31 марта 1944 года в Берлине было образовано Главное управление (ГУ) казачьих войск. Возглавил Главк и его войско атаман П.Н. Краснов. Походным атаманом «Казачьего стана» был назначен белогвардейский сотник Т.И. Доманов. Его войско в апреле 1945 года полностью перешло под управление командующего РОА Власова. В состав ГУ входила 1 — я казачья дивизия под командованием немецкого генерал-майора вермахта Гельмута фон Паннвица, общей численностью по состоянию на 1 ноября 1943 года около 19 ООО человек.
В 1945 году Гельмут был избран Верховным Походным Атаманом «Казачьего стана». В связи с переподчинением соединения Гиммлеру 11 февраля 1945 года дивизия была развернута в 15-й Казачий Кавалерийский корпус. Паннвицу присваивается звание генерал-лейтенанта войск СС, он становится группенфюрером СС и рыцарем Ордена иоаннитов. Активную помощь казакам оказывали Кавказские части генерала Султан Келеч-Герея, воевавшие в конце войны против итальянских и югославских партизан и, естественно, против частей Красной Армии.
2 мая 1945 года, когда фашистская Германия де-факто была повержена и «запахло» ответственностью за злодеяния профашистских казачьих отрядов, они попытались уйти в Австрию — город Линц и там сдаться американцам и англичанам.
Казаков Паннвица англичане разместили в лагерях в районе Фельдкирхен-Альтхофен. Сразу же последовала череда допросов генерала как британскими, так советскими и югославскими следователями. Выдача Паннвица Советскому Союзу, в общем-то, не грозила — он был немецким генералом, и ялтинские соглашения на него ни в коем случае не распространялись. Однако Паннвиц заявил ненавистным ему британским офицерам:
«Я делил с казаками хорошее время. Теперь я хочу делить с ними плохое. Я заключил с ними дружбу на жизнь и на смерть. Может быть, я смогу облегчить их ужасную участь, взяв часть приписываемой им вины на себя».
В австрийском городе Линц оказался и атаман Краснов с женой и тремя племянниками. После капитуляции он пишет письмо английскому маршалу Александеру об условиях сдачи казаков британским войскам. 27 мая за Красновым прибыл автомобиль для личной встречи с маршалом. Он успокоил жену Лидию Федоровну, что к вечеру вернется. Неожиданно автомашина остановилась возле старой пилорамы. В ней английский бригадный генерал пригласил одного Краснова в полуразрушенное помещение. Там он пояснил ему, что по условиям Ялтинской конференции он подлежит выдаче СССР.
— Извините, но я не гражданин СССР и им никогда не был, — попытался логично возразить генерал Краснов.
— Это не имеет никакого значения, — заявил генерал и прекратил беседу.
31 мая 1945 года в городе Юдинбурге Краснов был передан советским властям.


***
Большая часть казачьих войск после сдачи оружия попала к британцам в лагеря за колючую проволоку. Им поначалу обещали всяческую защиту. Однако через несколько дней всех казаков с семьями, всех скопом, предательски сдали советским представителям. Надо отметить, что в этих лагерях англичане избивали казаков прикладами и кололи штыками, отмечались случаи убийства казаков. Охраняемое подразделение ирландцев даже взбунтовалось, видя нечеловеческое отношение британцев к пленным. Вскоре на охрану лагеря встала другая часть.
Самолюбивые и горячие на поступок казаки совершали безумные действия: стрелялись, вешались, убивали своих жен и детей. Видя эти трагические картины, даже многие сотрудники СМЕРШа сокрушались циничным обманом лондонских властей. Спустя несколько дней после ареста атаманы Краснов и Шкуро назовут англичан, участвовавших в торге, «сволочами» и «мерзавцами».
В период с 28 мая по 1 июня 1945 года вместе с многотысячным войском и двумя тысячами офицеров Москве была выдана вся верхушка гитлеровского казачества. Всего за пять недель, начиная с конца мая 1945 года, было депортировано 35 ООО казаков. Так закончился для них второй «освободительный поход» в сторону Советской России во главе с генералом Красновым.
16 января 1947 года в Москве в Колонном зале Дома Союзов состоялся закрытый судебный процесс по делу шести генералов-эмигрантов:
— начальника Главного управления казачьих войск генерала от кавалерии белой армии (в материалах процесса он назван генерал-лейтенантом) П.Н. Краснова;
— начальника Резерва казачьих войск генерал-лейтенанта белой армии А.Г. Шкуро;
— начальника штаба Главного управления казачьих войск генерал-майора германской армии С.Н. Краснова;
— командира Кавказской дивизии генерал-майора белой армии Султан Келеч-Герея;
— командира Казачьего стана генерал-майора германской армии, бывшего советского гражданина Т.И. До-манова;
— и германского подданного, командира 15-го Казачьего Кавалерийского корпуса, генерал-лейтенанта войск СС Гельмута фон Паннвица.
Подсудимые обвинялись в том, что «по заданию германской разведки они в период Отечественной войны вели посредством сформированных ими белогвардейских отрядов вооруженную борьбу против Советского Союза и проводили активную шпионско-диверсионную деятельность против СССР».
Между председателем трибунала Ульрихом и Красновым в ходе допроса состоялся следующий диалог.
Ульрих: Ответьте, каким генералом вы себя считали — русским или немецким?
Краснов: Самого себя я считал русским генералом, но, к сожалению, приходилось одевать немецкую форму, поверх которой носил русские погоны и Георгиевский крест. Так было нужно, я поневоле оделся в немецкую форму с русским оттенком.
Ульрих: Кто же, по-вашему, настоящий виновник войны СССР с Германией?
Краснов: Конечно, СССР — страна жидов и тунеядцев!
Ульрих: Согласны ли вы, что ваше письмо Кайзеру Вильгельму от 1918 года имеет сходство с вашим воззванием от 1944 года?
Краснов: Да, именно так. Мы искали союзников в лице Германской Империи, а впоследствии и фашистской Германии.
Ульрих: Значит, у вас существовал союз с германским империализмом?
Краснов: Да, безусловно, так, такой союз у нас существовал с 1917 года.
Ульрих: Что же у вас осталось русского?..
Краснов опустил голову.
Все обвиняемые приговаривались к смертной казни через повешение. Приговор был приведен в исполнение сразу по окончании процесса — на срочно сооруженной во дворе Дома Союзов виселице.

 

«Вервольф» — последняя надежда
Заканчивалась война. Войска Красной Армии до предела сжали все еще сильную пружину вермахта. Именно в это время органы военной контрразведки СМЕРШ получили данные об организации в гитлеровской Германии отрядов ополчения для ведения партизанской войны в тылу наступающих советских войск.
Движение под названием «Вервольф» (нем. Werewolf — волк-оборотень) было поручено создать и возглавить обергруппенфюреру СС Гансу-Адольфу Прютцману, наделив его особыми полномочиями. Этот головорез отметился «активной работой» на оккупированных землях Украины. Кроме того, он хорошо знал территорию своей родины — районы Восточной Пруссии. Именно Прютцман организовал в предместьях Берлина свой штаб под названием «Бюро Прютцмана». Движение существовало с 14 сентября 1944-го по 5 марта 1946 года. Что касается личности Прютцмана, то он работал руководителем оберабшнита СС «Юго-Запад» в Штутгарте, с марта 1937 года по май 1941-го был руководителем оберабшнита «Северо-Восток» в Кенигсберге. В апреле 1941 года етап генерал-лейтенантом полиции. С июня по октябрь 1941 года — СС-полицейфюрер на севере России. Этот же пост он занимал на Украине и Юге России до лета 1944 года. С 9 ноября 1941 года обергруппенфюрер СС и генерал полиции. Летом 1944 года командовал группой «Прютцман» на Украине, был награжден Немецким крестом в золоте. С июня по ноябрь 1941 года — высший СС-полицейфюрер в оккупированной Латвии, ответственен за отправку десятков тысяч евреев в гетто в крупных городах Латвии и холокост на территории оккупированной республики.
В сентябре 1944 года был назначен Гиммлером генерал-инспекгором специальной обороны, руководил созданием организации «Вервольф». Имея опыт в борьбе с партизанским движением на Украине, планировал обучать членов организации тактике советских партизан.
В начале 1945 года по приказу Гиммлера организовал убийство бургомистра Аахена Франца Оппенхофа, назначенного на этот пост американцами. Незадолго до окончания войны Прютцман попал в плен к союзникам. Покончил жизнь самоубийством в тюрьме в Люнебурге 21 мая 1945 года. Клятвой-лозунгом для «вервольфовцев» были такие слова:
«Превратим день в ночь, а ночь в день! Бей врага, где бы его ни встретил! Будь хитрым! Воруй у врага оружие, боеприпасы и продовольствие! Немецкие женщины, помогайте борьбе «Вервольфа», где это только возможно!»
Они, кроме боевых вылазок, распространяли листовки такого содержания:
«Мы покараем каждого изменника и его семью. Наша месть будет смертельной».
Но, несмотря на эти угрозы в отношении мирного населения, «Вервольф» Так и не стал действенной боевой силой, способной дезорганизовать, ослабить наступательный порыв наших войск.
И все же следы вооруженного сопротивления отмечались. Как вспоминали многие военные контрразведчики, участвующие в штурме Берлина, стандартной тактикой берлинских «вервольфовцев» были такие действия, как стрельба фаустпатронников с верхних этажей полуразрушенных зданий по втягивающимся колоннам танков, бронетранспортеров, автомобилей. Они пропускали колонну вперед, а потом подбивали головную и последнюю машины. После этого «вервольфовцы» начинали расстреливать спешившихся солдат.
Несмотря на то что преемник Гитлера адмирал Карл Дёниц приказал всем членам «Вервольфа» прекратить боевые действия, сложить оружие и самораспуститься, «партизаны рейха» продолжали свои кровавые вылазки и после взятия Берлина. «Вервольфовцы» убивали наших солдат и офицеров, обстреливали здания военных комендатур, подрывали эшелоны с вывозимым в СССР демонтированным оборудованием, расстреливали назначенных новой властью обер-бургомистров, угрожали соплеменникам за вывешенные из окон белые полотнища. До последних дней своего существования у «команды смерти» был свой мощный радиоцентр. Часто в эфире можно было услышать:
«Говорит радио «Вервольф»!
Каждый немецкий гражданин, который оказывает содействие врагу, будет занесен в черный список. «Вервольф» всегда найдет средства и возможности, чтобы покарать того, кто позорит нацию.
У нас длинные руки, и мы доберемся до каждого предателя».
Со слов упоминаемого уже полковника в отставке Николая Васильевича Левшина, 16 июня 1945 года «прютцмановцы» совершили террористический акт в отношении коменданта германской столицы генерала Берзарина. Чтобы не поднимать панику среди наших военнослужащих, было сообщено, что полководец погиб в дорожно-транспортном происшествии — его мотоцикл якобы случайно столкнулся с грузовым автомобилем.
В ночь на 29 апреля 1945 года перед захватом американцами верхнебаварского городка Пенцберга на стенах его домов и заборах появились листовки с угрозами «Вервольфа»: «Мы мстители. Расплата — смерть!»
В тревожные ночные часы ожидания американцев бригаденфюрер СА Ханс Цэберляйн с сотней своих подельников из «Вервольфа» прочесал притихший городок в поисках «изменников». Они вытащили до десятка женщин и мужчин и повесили их на главной площади города.
Еще Николай Васильевич поведал о том, что он во время фильтрационной работы разбирался с материалами одного немецкого офицера, которому была известна информация об организации партизанского сопротивления оккупационным войскам. Набирали в нелегальные отряды в основном подростков, стариков и молодых женщин, не связанных с семьей. Отмечались случаи, когда в партизаны «Вервольфа» попадали и советские граждане, молодые парни и девушки, хорошо знавшие немецкий язык. Их учили обращаться не только с огнестрельным оружием, но и профессионально убивать ножом. В случае отказов в службе или невыполнения задания угрожали убийством родных и близких. Девушки выполняли функции установки, то есть мест проживания, будущих жертв и разведчиц наружного наблюдения. Членам «Вервольфа» рекомендовалось внедряться в государственные и частные структуры, налаживать деловые контакты, организовывать в горах склады оружия, боеприпасов, радиосредств, одежды и продуктов питания. Кроме того, ставили и более острые задачи — проводить диверсии в советской зоне.
Сотрудниками СМЕРШа в ходе проведения операций по «зачисткам» в советской зоне оккупированной Германии задерживались десятки «подпольщиков», вскрывались их склады с оружием и боеприпасами. Особенно много было отрядов «вервольфовцев» в окрестностях города Бреслау. В течение первых двух недель боев наши войска потеряли 162 танка, в основном уничтоженных на улицах города, и около 4000 личного состава.
Под влиянием относительных неудач в борьбе с немецкими «партизанами» командование Красной Армии изменило тактику и занялось постепенным подавлением опорных пунктов огнем артиллерии по квадратам и применением практики выдавливания противника в центр города с использованием штурмовых групп при поддержке саперных подразделений.
В качестве отборных штурмовых частей были введены в бой три батальона морской пехоты Краснознаменного Балтийского флота. Огнем артиллерии была выведена из строя взлетно-посадочная полоса на Кайзерштрассе. Однако немцы решили построить новую в центре города, но и она была разгромлена действиями артиллерии и штурмовой авиации. Немецкие войска, оказывая яростное сопротивление, оставляли дом за домом. 4 мая 1945 года вдохновитель обороны Бреслау, гауляйтер города Ханке сбежал, эвакуировавшись на легкомоторном самолете — «стрекозе» — «Fiseler-156 Storch». Именно на таком самолете прилетали на встречу с Гитлером 25 апреля 1945 года летчица Ханна Рейч и генерал Ритгер фон Грейм — командующий 6-м воздушным флотом. Преемнику Геринга фюрер присвоил звание фельдмаршала. Это был его последний приказ, связанный с присвоением воинских званий.

Ханке занял пост рейхсфюрера СС, заняв место смещенного Гиммлера. Спустя неделю он пропал без вести в районе Праги. Потери гражданского населения Брес-лау составили около 80 ООО человек, включая «фольксштурм» и подразделения «гитлерюгенда».
6 мая комендант Бреслау генерал Нейхофф подписал акт о капитуляции, а уже 9 мая город перешел под управление Польши.
***
В начале 1946 года в одном из кабинетов на Лубянке оперативники читали необычный документ, добытый агентурным путем и датированный 1944 годом. В нем, в частности, говорилось, что десять тысяч преданных нацистов следовало внедрить в среду иностранных рабочих, находящихся в Германии на тот момент. Они должны были после падения фашистского режима вместе с рабочими выехать в разные страны и осуществлять там нелегальную работу.
Для этого, кроме денег в швейцарских банках, огромные суммы законсервировали в Аргентине и Португалии. Нацистам-нелегалам настоятельно рекомендовалось налаживать контакты с руководителями троцкистских групп, поскольку последние не приемлют политику Сталина, что давало реальные шансы с их помощью расколоть международную солидарность в Европе. Не остались безучастными организаторы нацистского подполья и к судьбе фюрера. В агентурном донесении сообщалось: «…когда для Германии не останется уже надежды на военное сопротивление, Гитлер и его ближайшие сотрудники вылетят в Японию на самолете «Фокке-Вульф-62», имеющем запас горючего в 200 тонн. Гитлер передаст японцам секрет нового германского оружия для того, чтобы Япония могла продолжать сопротивление».
Документ рисовал картину создания «Вервольфа» с выбором в руководители сорокадвухлетнего группенфюрера войск СС и полиции Ганса Адольфа Прютцмана.
Немцы верно просчитали, что союз между СССР и Англией, а также США долго не продержится. Причину холодка они заметили сразу же после 1944 года, когда красная лавина окрепшего в военном отношении Советского Союза может хлынуть за пределы Польши, а потом и Германии. Присутствие СССР в Западной Европе для Лондона было крайне нежелательным.
С другой стороны, советская разведка отслеживала активность челночных поездок высокопоставленного гитлеровского генерала по маршруту Берлин — Берн. В шифровке, полученной органами госбезопасности из Берна, помимо уже приведенных фактов была и такая информация:
«Если между Великобританией, США и СССР возникнет разлад, то будет оказываться открытая и нелегальная помощь британским и американским капиталистам, а также римским католикам в деле создания антисоветского фронта».
Речь шла в случае союзного раскола о помощи со стороны подпольной нацистской организации США и Великобритании. И этой организацией мог быть только «Вервольф».
В декабре 1945 года при переходе демаркационной линии английской и советской зон была задержана некто Крюгер Анна-Мария. На допросах она рассказала о своей работе в штабе немецкой группировки «Норд», находившемся в Гамбурге. Девушка сообщила, что эта группировка была создана в мае 1945 года. По ее словам, среди офицеров вермахта ходили упорные слухи, что в конце 1946 года сформированная армейская группировка будет участвовать в войне с СССР на стороне англичан. А организации «Вервольф» отводилась особая роль — она должна была провести серию массированных терактов в советской зоне Германии, после чего планировалось движение армейской группировки «Норд»…


***
Несмотря на то что преемник Гитлера гросс-адмирал Карл Дёниц не дал вразумительного ответа уполномоченному НКВД СССР 1-го Белорусского фронта генералу И. Серову по поводу создания «Службы Прютцмана», другие же военнопленные оказались более разговорчивыми.
Так, допрошенные сотрудниками ГУКР СМЕРШ начальник личной охраны Гитлера группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Иоганн Раттенхубер, вице-адмирал Ганс-Эрих Фосс и генерал-фельдмаршал Фердинанд Шернер дали развернутые показания о существовании организации.
Из показаний Раттенхубера:
«Организация «Вервольф» была создана после того, как союзники переправились через Рейн. Руководителем этой организации был назначен обергруппенфюрер Прютцман. Вопросы, касающиеся практической деятельности этой организации, не обсуждались. Но я не верю, что эта организация будет иметь успех, так как вся Германия оккупирована и обеспечение боеприпасами и оружием невозможно, и к тому же немецкий народ устал от войны, чтобы снова подняться на борьбу, а обергруп-пенфюрера Прютцмана я не считаю человеком, который способен организовать эту борьбу».
Из показаний Фосса:
«Относительно организации «Вервольф», о которой меня тоже спрашивали следственные органы, мне известно лишь то, что по приказу Гитлера на территории Германии действительно создавались нелегальные организации под названием «Вервольф», руководимые Борманом. Они должны были заниматься террором и диверсией в тылу советских войск и войск союзников».
Из показаний Шернера:
«Вервольф» в немецкой разговорной речи имеет два значения. Первое — мистическое существо — «оборотень». Второе — крестьянский союз, организованный тайно герцогом фон Люнебургом во времена Тридцатилетней войны 1648 года с заключением Вестфальского мира. Этот союз возглавил крестьянин Вульф (Вольф) из деревни Пергобстеля. Крестьяне защищали свои семьи и имущество от разбойничьих банд. Известный немецкий писатель Ленз написал об этом роман из старой хроники под названием «Вервольф». На основании этого исторического факта рейхсминистр Борман назвал свою импровизацию «Вервольфом». Насколько я помню, основание этой организации относится к концу 1944-го или началу 1945 года. Я совершенно точно знаю, что эта организация была чисто партийным делом. Высшее и низшее руководство в ней осуществлялось партийными людьми…
В моем окружении к «Вервольфу» относились отрицательно по целому ряду причин: несвоевременности этого движения, недостаточного сохранения тайны, неудовлетворительного распространения этого движения, недостаточного вооружения и т. п.».
Несмотря на критичность отзывов о подпольной военной и послевоенной борьбе вышеупомянутых военнопленных, на столе начальника ГУКР СМЕРШ генерал-полковника B.C. Абакумова часто читались им документы иного содержания. В них прямо указывалось, что с приближением агонии Третьего рейха в больных головах нацистской верхушки стали мелькать «проекты партизанщины». Все партийные бонзы склонялись к мысли организации тайного отпора — подрывной работы в тылу Красной Армии. В этих целях, кроме своих подразделений, готовящих диверсантов и террористов использовались: 4-е Управление РСХА (внешняя разведка), абвер 2 (саботаж и диверсии), отряды «СС-Ягдфербанд» СД (истребительные части СС), Сухопутные войска с отделами 1 ц (формирование диверсионно-разведывательных групп «фернихтунгсгруппен»). Кроме того, в этих целях активно использовались польские и украинские подпольные организации, формирования Армии Крайовой (АК) и Украинской повстанческой армии (УПА).
23 июля 1944 года начальник 1-го Управления НКГБ СССР, комиссар госбезопасности 3-го ранга Павел Михайлович Фитин направил начальнику ГУКР СМЕРШ НКО СССР Виктору Семеновичу Абакумову докладную записку за № 1/и/14256, в которой детально проинформировал коллегу о принятом руководством рейха 10 января 1944 года решении — создать «нелегальную националистическую организацию на случай оккупации Германии союзниками». Цель организации — реставрация нацистского режима и подготовка новой мировой войны, из которой Германия должна выйти победительницей.
Поражение в этой войне они прогнозировали, объясняя фиаско двумя основными моментами — недостаточной технической оснащенностью новыми типами вооружения германской армии и слабостью разведывательной работы перед войной.
О накале не мнимой, а реальной борьбы СМЕРШа против нацистских «оборотней» говорят цифры в докладных записках военных контрразведчиков 1 — го и 2-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов.
Только с марта по май 1945 года оперативными группами армейских чекистов этих фронтов было арестовано 675 участников германской подпольной диверсионно-террористической организации «Вервольф» и 6 человек уничтожены при задержании. Обнаружено более 50 складов с оружием и боеприпасами, из которых изъято:
— 6 минометов;
— 102 гранатомета (фаустпатрона);
— 20 станковых пулеметов;
— 258 ручных пулеметов;
— 6079 винтовок;
— 256 автоматов;
— 272 пистолета;
— 5414 гранат;
— 628 мин;
— 100 снарядов;
— 5484 взрывателя;
— 3230 детонаторов;
— более 7 173 000 патронов;
— 1024 заряда к гранатометам;
— 8217 тонн взрывчатых веществ и 310 ящиков;
— 17 800 толовых шашек;
— 3045 м бикфордова шнура;
— 30 бутылок с горючей смесью;
— 448 клинков и стилетов.
По архивным данным, на 1 декабря 1945 года в советской зоне оккупации сотрудниками СМЕРШа было ликвидировано 620 организаций и групп «Вервольфа», совершавших поджоги, убийства, распространение листовок и ложных слухов, провоцировавших гражданское население.
Этот перечень красноречиво свидетельствовал, к чему готовились битые нацисты, но благодаря высокому профессионализму и мужеству военных контрразведчиков их планы по организации «партизанской» войны потерпели крах. Таким образом, были сохранены жизни десятков тысяч советских воинов, ставших победителями в одной из самых кровавых в мире войн.

 

СМЕРШ на японском фронте
В сентябре 1931 года госсекретарь США Генри Стимсон отметил в своем дневнике довольно пророческое высказывание:
«В Маньчжурии начались тяжелые времена. Японцы, по-видимому, их наиболее воинствующие элементы, внезапно осуществили переворот».
И действительно, переворот, спровоцированный армейскими офицерами, положил начало почти 15-летнему милитаристическому угару в управлении внешней политикой государства. Дух военщины с ее восточной жестокостью вселился в Японскую империю подобно чуме. Носителями этой страшной болезни были генерал Тодзио, адмиралы Симаду, Ямамото, Ониси и Такаги.
В 1937 году Имперская армия Японии вторглась в Китай и устроила кровавую вакханалию практически открытого геноцида в городе Нанкин. В сентябре 1940 года Япония присоединилась к фашистской «оси» и к 1941 году заняла Французский Индокитай.
Все эти события, с учетом нападения Германии на СССР, беспокоили наше руководство. В конце марта 1941 года в Москву прибыл министр иностранных дел Японии Иосука Мацуока. Он на протяжении нескольких месяцев вел переговоры с Москвой. Первый переговорный раунд закончился безрезультатно. Чего же хотели японцы? Совсем «немного» — продать им Северный Сахалин. Сталин задал тогда Мацуоке вопрос: «А не шутит ли он?»
Ответ последовал — нет, и Мацуоки улетел для консультаций в Берлин. Но вскоре снова оказался в Москве. Каких-либо изменений в позициях сторон не произошло. Мацуоки засобирался домой, но в день отъезда, 13 апреля 1941 года, он получил новые указания от своего правительства — подписать с СССР «Пакт о нейтралитете», что и было сделано вечером того же дня. Этот договор был успехом для Советского Союза, ведь мы все ждали открытия второго фронта не только на Западе, но и на Дальнем Востоке. Советское руководство было осведомлено о подписанном японцами с немцами договоре — как только гитлеровцы берут Москву, японцы открывают второй фронт. Так почему же японцы неожиданно изменили намерения и почему Сталин был так уверен, что японцы снизят накал своих настойчивых требований?
Дело в том, что еще до начала контрнаступления наших войск под Москвой, а вернее, перед самым началом Великой Отечественной войны, советской разведкой была проведена секретнейшая операция «Снег», ставшая одним из ее шедевров. О ней знали только пять человек: Сталин, Берия, Фитин — руководитель внешней разведки и исполнители, его подчиненные Ахмеров и Павлов — сотрудники НКВД. Замысел операции был четким и далеко идущим — максимально воспользоваться сложными отношениями Японии с Соединенными Штатами и тем самым обезопасить Советский Союз от нападения с Востока.
Через свои связи наша разведка вышла на антифашистски настроенного заместителя министра финансов США Гарри Декстера Уайта (в переводе с анг. «белый», а отсюда и название операции — «Снег»), который имел влияние не только на своего непосредственного шефа Моргентау, но и на Президента Рузвельта.
И как результат — осенью 1941 года США начали переговоры с Японией. Американскую сторону представлял госсекретарь Хэлл, японскую — премьер-министр Коноэ. После консультаций с Рузвельтом Хэлл выдвинул требования, чтобы Япония вывела свои войска со всей материковой Азии — «ультиматум Хэлл а».
26 ноября того же года японскому послу в США адмиралу Номуре снова напомнили об ультиматуме. Японцы отвергли требования американцев, но, как известно, 7 декабря напали на Пёрл-Харбор и сразу же после этого вручили Хэллу заявление с объявлением войны США. Опасность нападения Японии на СССР теперь с достаточно большой степенью вероятности исключалась.
Вот откуда в голове у Сталина созрело смелое решение — отозвать с Дальнего Востока десятки дивизий, которые в народе названы «сибирскими», на помощь Москве.
Все это заслуги не вождя, а наших прекрасных разведчиков, о героических делах которых так мало мы знаем…


***
В декабре 1941 года в Стране восходящего солнца с ликованием встретили весть о выводе из строя в Пёрл-Харборе восьми американских линкоров — практически всего линейного флота США на Тихом океане. Но рано радовались японцы. Вскоре американские шифровальщики сумели декодировать японские шифрограммы, чем помогли военно-морским силам США нанести сокрушительное поражение Имперскому флоту под командованием адмирала Исороку Ямамото. И вот тут заговорил у японцев дух самурайства. Адмирал Ониси в разговоре с командующим 1-м воздушным флотом генералом Рикихеи Иногучи изложил свой «национальный» план борьбы с американцами. В частности, он заметил:
«Как вы знаете, сложившаяся военная ситуация крайне серьезна. Было подтверждено появление американских военно-морских сил в заливе Лейте… Наши сухопутные силы уже передислоцируются… Мы должны нанести серьезный удар по авианосцам врага и нейтрализовать их как минимум на одну неделю. По моему мнению, имеется только один путь максимально эффективного использования воздушных сил, имеющихся в нашем распоряжении. Необходимо организовать группы самоубийц для управления истребителями с 250-кило-граммовыми бомбами на борту с целью пикирования на американские авианосцы…»
Это был отчаянный план, ведь шел уже 1944 год, год коренного перелома войны за тысячи километров отсюда — на Западе. Германия шла к своему поражению.
И вот 25 октября 1944 года в 7.25 девять японских самолетов поднялись с аэродрома Мабалакат и взяли курс на восток, в безграничные просторы Тихого океана. Люди в самолетах жаждали отдать свои жизни за адмирала Ониси и императора Хирохито. На их шеях были повязаны белые шарфы. Их шлемы, тщательно подогнанные по голове, практически скрывали белую ткань, обернутую вокруг лба каждого пилота. Это были хашимаки — куски ткани, которые носили сотни лет назад воины-самураи феодальной Японии для того, чтобы они впитывали пот, а волосы не попадали в глаза. Перед полетом все они написали прощальные письма своим семьям.
Именно в 1944 году белая ткань стала отличительной эмблемой Специального корпуса нападения — камикадзе. Но этот акт отчаяния не мог спасти японское воинство. Так, в борьбе за Окинаву мощный поршень янки стал выдавливать из траншей яростно обороняющихся японцев, загоняя их в пещеры. Но и там солдаты императора отвечали огнем на огонь противника.
Со слов адмирала-чекиста Ивана Пантелеевича Рыдченко, служившего на Тихоокеанском флоте, японцы не хотели сдаваться, дрались отчаянно. Так, одна из пещер была превращена в госпиталь для трех сотен раненых японских пехотинцев. С ними был адмирал Ота, который, боясь атаки американских войск, применявших огнеметы, приказал армейскому врачу умертвить всех раненых путем впрыскивания яда. Все до одного японцы охотно подставляли руки под иглы шприца, наполненного смертью.

В другой пещере во время боевых действий генералы Усидзима и Чо решили поужинать. После обильного чревоугодия они произнесли последний тост: «Да здравствует император!» — и, когда взошла луна, вышли со своими адъютантами из пещеры. Около выхода на матрасах было расстелено одеяло. Усидзима сел и стал молиться, потом взял у адъютанта короткий меч и распорол себе живот. Адъютант тут же подхватил холодное оружие своего шефа и отсек ему голову. Генерал Чо через несколько секунд умер такой же смертью.
Вот так проходила битва за Окинаву, на земле которой погибло более 12 тысяч американцев и было убито около 100 тысяч японцев.
Потом проводилась операция под кодовым названием «Митингхаус» — «Место встречи» с разрушительными атаками американских бомбардировщиков В-29, которые японцы считали устрашающим оружием. Цель — уничтожить военную промышленность на Японских островах, а главное, в северо-восточном секторе Токио.
Так что это был за бомбардировщик?
Словно покрытый серебром самолет, построенный корпорацией «Боинг», с четырьмя двигателями составлял 30 метров в длину, 8 с половиной метров в высоту и имел размах крыльев чуть более 43 метров. Вооружение на борту состояло из двенадцати пулеметов калибра 12,7 миллиметра и 20-миллиметровой пушки в хвостовой части. В-29 мог набрать высоту 11,5 километра, скорость — 600 километров в час с дальностью полета 6500 километров и бомбовой нагрузкой в 9 тонн.
Вечером 25 марта 1945 года 1300 моторов вспороли тишину наступившей ночи — 325 огромных В-29, как кондоры-великаны, тяжело отрывались от взлетной полосы из-за максимального боекомплекта с места стоянки и лениво взмывали друг за другом в чернильное небо.
Практически только один этот рейд обеспечил экономический коллапс Японии. Большинство заводов, находящихся в японской столице, превратились в пепелище. Люди от ужаса сходили с ума. Но апокалипсис для японцев был впереди, после сброшенных в утренние часы с бомбардировщиков В-29 двух атомных бомб — «Малыша» на Хиросиму 5 августа с самолета «Энола Гей» и «Толстяка» на Нагасаки 9 августа с самолета «Машина Бока».
Вот как описывал картину атомного взрыва черного в прямом и переносном смысле «Толстяка» (с внешними параметрами: три метра двадцать пять сантиметров в длину и полтора метра в диаметре) в Нагасаки английский историк и публицист Уильям Крейг:
«Толстяк» взорвался над северо-западной, промышленной частью города — местом расположения военных заводов и плотной жилой застройки на высоте 475 метров. В момент взрыва возникла интенсивная бело-голубая вспышка, как при взрыве большого количества магния… Одновременно распространялся ужасный грохот, сокрушительная ударная волна и обжигающее температурное поле… Грибообразное облако в Нагасаки разносилось ветром, и картина, открывавшаяся под ним, становилась все более ужасающей.
Большая часть города была охвачена огнем. Целые толпы беженцев пытались вырваться из этого ада. Деревья вырывало с корнем. Волосы опалены либо выжжены вовсе, люди жалобно стонали от черных раздувшихся ожогов. Одних непрерывно рвало, другие жестоко страдали от диареи. С наступлением темноты добровольцы в свете пожаров стали собирать трупы. Тела складывали штабелями».
Вскоре Токио был оккупирован. Всего лишь через тридцать дней после атомной бомбардировки Нагасаки военнослужащие 1-й кавалерийской дивизии США патрулировали улицы столицы.


***
Эхо Второй мировой войны, а для нас, граждан вчерашнего Советского Союза, — Великой Отечественной войны, — перекочевало с Запада на Восток и отозвалось в боевых действиях с сателлитом фашистской Германии — милитаристской Японией.
В начале августа 1945 года советские войска, сосредоточенные на Дальнем Востоке, завершали подготовку к выполнению договоренностей с союзниками. Союзные стороны в лице лидеров СССР, США и Великобритании на Ялтинской конференции решили окончательно добить последнего воюющего сателлита Германии.
Каждый из тройки — Сталин, Рузвельт и Черчилль — полагал, что «Карфаген должен был обязательно разрушен», так как миллионная группировка японских войск, оккупировавших Маньчжурию (с учетом частей в Корее, Китае, на Курилах и Южном Сахалине), стояла у наших дальневосточных границ. Несмотря на то что вышколенная Квантунская армия оставалась в местах постоянной дислокации и особо не проявляла активности, но исключать возможность неожиданного удара со стороны японцев было нельзя.
Кроме того, ее спецслужбы вели активную разведывательную, диверсионную и террористическую деятельность. Что же касалось союзников, то американцы не могли простить японцам их коварства и своего позора — внезапного уничтожения Тихоокеанского флота в Пёрл-Харборе. А британцы и голландцы — потопленных надводных кораблей и нескольких субмарин.
Вместе с тем японская военщина готовилась к «континентальному прыжку» в рамках военно-стратегического плана под кодовым названием «Теория спелой хурмы». Жестокость японских правоохранителей общеизвестна. Считается, что самые страшные концлагеря — японские. Человеконенавистнические опыты над советскими военнопленными, широко применяемая практика жутких казней, когда за попытку бегства практиковалось отрубание головы самурайским мечом.
А чего стоил в своем изуверстве отряд № 731 под руководством «доктора» Сиро Исии?! Это в нем при режиме строжайшей секретности размножались штаммы разных инфекционных болезней и вынашивались конкретные планы бактериологической войны против СССР.
Отряд располагался с 1936 года на территории шести квадратных километров в почти 150 зданиях и строениях около деревни Пинфан к юго-востоку от Харбина. Его разместили в Китае, а не в Японии по нескольким причинам. Во-первых, из-за режимных соображений. Во-вторых, из-за опасности заражения своих сограждан в случае ЧП. В-третьих, в Китае всегда под рукой были «бревна» — материал для испытания (китайские пленные, корейцы, американцы, россияне — из числа белоэмигрантов, живших в Харбине, и советские военнопленные). Подопытный материал должен быть абсолютно здоровым. А потому жертв усиленно подкармливали, а потом испытывали на них различные штаммы инфекционных болезней. «Фавориткой» у Исии была чума, с выведенной им чумной бактерией, которая по вирулентности в 60 раз превосходила обычную болезнь этой формы. Зараженного человека заживо, без анестезии, препарировали, вытаскивая органы и наблюдая, как болезнь распространяется внутри — таким больным сохраняли жизнь и не зашивали их целыми днями.
Испытывали людей на выживаемость после отравления и заражения цианистым водородом, ипритом, чумными блохами и мухами. При борьбе с китайскими партизанами сотрудники отряда заражали колодцы с питьевой водой штаммами брюшного тифа. Убедившись в эффективности биооружия, Токио разрабатывал планы применения его против США и СССР. С боеприпасами проблем не было. После того как наши войска захватили лагерь, специалисты вздрогнули от ужаса: к концу войны в запасниках «отряда 731» накопилось столько бактерий, что если бы они были рассеяны по земному шару, то этого было бы достаточно, чтобы уничтожить все человечество.
Разрабатываемым планом «Вишня расцветает ночью» японцы планировали атаковать американцев на их территории. Каким же путем? Путем доставки к побережью США двух-трех легкомоторных самолетов подводными лодками с целью распыления над Сан-Диего инфицированных чумой мух.
По показаниям пленных, сотрудники отряда для определения возможностей человека сопротивляться обморожению испытуемого заставляли опускать руки или ноги в бочку с холодной водой, а потом ставили под искусственный ветер до тех пор, пока конечности не получали обморожение. Определяли «кондицию» палочкой, стуча по обмороженному участку — он должен был издавать звук как при ударе о деревяшку.
Для нужд ВВС Японии проводились эксперименты в барокамерах. Вот признание одного из офицеров «отряда 731»: «В вакуумную барокамеру поместили подопытного и стали постепенно откачивать воздух. По мере того, как разница между наружным давлением и давлением во внутренних органах увеличивалась, у него сначала вылезли глаза, потом лицо распухло до размеров большого мяча, кровеносные сосуды вздулись, как змеи, а кишечник, как живой, стал выползать наружу. Наконец человек просто заживо взорвался».
Так японские врачи-палачи определяли допустимый высотный потолок для своих летчиков. Для выяснения наиболее эффективного лечения боевых ранений людей взрывали гранатами, расстреливали, поджигали из огнеметов.
Отмечались элементы и такого «любопытства»: у подопытных вырезали из живого тела отдельные органы, отрезали руки и ноги и пришивали назад, меняя местами правые и левые конечности, вливали в человеческое тело кровь лошадей или обезьян, ставили под мощный поток рентгеновского излучения, оставляли без еды или без воды, ошпаривали различные части тела кипятком, тестировали на чувствительность к электротоку, заполняли легкие человека большим количеством газа или дыма, вводили в желудок живого человека гниющие куски мяса.
После таких экспериментов покалеченные люди шли на дальнейшие опыты в газовые камеры, а внутренние органы после вскрытий поступали в распоряжение микробиологов. Всего за время существования «отряда 731», только по установленным данным, погибло более 3000 человек. Конец существования лагеря положили воины Красной Армии.
9 августа 1945 года советские войска начали победоносное наступление против японской армии, и «отряду» было приказано «действовать по собственному усмотрению». 10–11 августа японцы стали жечь документы исследований и аппаратуру лабораторий. От оставшихся в живых «бревен» решили избавиться — их отравили газом, а потом сожгли. Многие важные документы и слайды злой гений отряда Сиро Исии передал американцам, которые свою программу развития биологического оружия начали лишь в 1943 году. Враги стали друзьями, так, дали возможность преступнику безбедно жить в Японии до 1959 года, когда он умер от рака. И это на фоне жестокой казни «отрядовцами» пленных военных летчиков США со сбитых бомбардировщиков В-29. Им мечами отрубали руки, вспарывали животы, а потом обезглавливали.
А как не вспомнить партизана Лазо в годы Гражданской войны, сожженного японцами в топке паровоза.
Таков был наш враг на Дальнем Востоке.


***
Огромный объем работы, как накануне Великой Отечественной войны, так и в последующем на советско-японском фронте, провели военные контрразведчики, в том числе ставшие сотрудниками СМЕРШа, Тихоокеанского флота (ТОФ). С началом войны обстановка была опасна не только на западе страны, но и на востоке. Расчеты, сделанные стратегами в Генштабе ВС СССР, показали, что японская армия и флот могут довольно быстро сломить сопротивление сухопутных частей Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии, надводных, подводных сил и береговой обороны ТОФ и захватить значительную часть территории Приморского и Хабаровского краев.
Японская разведка работала тонко и дерзко. Контрразведке СМЕРШ длительное время не удавалось найти нить в разведцентры Страны восходящего солнца. Не случайно руководство СМЕРШа самокритично оценивало свою работу и доносило в Центр: «Как в первом полугодии 1943 года, так и во втором мы не добились серьезных оперативных успехов, не сумели вскрыть и разоблачить ни одного агента японской разведки…
Нами выявлено и учтено в частях и учреждениях Флота 258 человек, которые по своему социально-политическому прошлому и связям могут служить наиболее вероятными кадрами для японской разведки… Разрабатывалось в этом направлении 49 человек, из них 14 — по делам-формулярам, а 35 — по учетным делам…»
С другой стороны, были и очевидные оперативные удачи. Органы военной контрразведки Тихоокеанского флота, зная о существовании на территории Маньчжурии специальных подразделений Квантунской армии, которые в обстановке глубокой секретности разрабатывали способы применения против СССР бактериологического оружия, делали все возможное для контроля за лицами, имевшими отношение к работе с бактериологическими культурами. Их выявляли, с ними работали…
Большую деятельность флотские чекисты проводили по осиному гнезду шпионажа — Генеральному консульству Японии во Владивостоке, а также дипкурьерам из Токио в Москву и обратно. Они вели фото-, радио- и визуальную разведку. Как правило, «дипломаты» являлись сотрудниками или работали на 2-е управление Генштаба Японии, 3-й отдел Главного морского штаба, разведотдел штаба Квантунской армии, русский отдел Исследовательского бюро Южно-Маньчжурской железной дороги.
Из воспоминаний кадрового японского разведчика Асаи Исаму:
«Мы, сменяя друг друга, считали стыки рельс, чтобы на отдельных участках установить точное расстояние. В других случаях, отвлекая внимание сотрудников НКВД, фотографировали различные военные объекты, мосты и тоннели…»
По рассказам контр-адмирала И.П. Рыдченко, с которым довелось автору этих строк служить в Прикарпатском военном округе, японцы были охочи до фотографирования с борта торговых, почтовых и пассажирских пароходов. Тогда по решению военной контрразведки флота вход в бухту Улисс, где базировались подводные лодки, при проходе таких судов перекрывали специальными баржами, на которых были установлены брезентовые щиты высотой до десяти метров. Японцы были мастерами выведывания «пьяной информации», спаивали наших военнослужащих, добавляя в спиртное специальные препараты, расслабляющие волю.
Докучали военной контрразведке агенты-двойники из числа аборигенов — китайцев, корейцев и японцев. Некоторые служители «плаща и кинжала», чтобы больше заработать, умудрялись подставлять себя для перевербовки то советской, то японской стороне до десяти раз. Японские руководители спецслужб считали за правило тезис: «Надо добиваться использования агентуры противника против самого противника», требуя у подчиненных выполнения этого требования.


***
Во время учебы автора в ВШ КГБ при СМ СССР, в середине шестидесятых, перед слушателями выступал участник Великой Отечественной войны Павел Крамар.
Пройдя все ступени оперативной работы, он стал руководителем Особого отдела КГБ по Белорусскому военному округу. В своих воспоминаниях чекист делился особенностями работы военных контрразведчиков на Дальневосточном театре военных действий (ТВД) против японских спецслужб, в частности разведывательных органов Квантунской армии. В деталях он останавливался на проведенных, и с его участием, операциях в ходе использования оперативных групп для розыска и ареста агентов-двойников и военных преступников.
Японская Квантунская армия помимо войсковой разведки и контрразведки располагала широко разветвленной территориальной сетью добывающих органов в лице так называемой Японской военной миссии (ЯВМ). Для проведения диверсионных и террористических актов она имела специальные отряды «Асано».
Однажды, это было в августе 1945 года, руководство Отдела контрразведки СМЕРШ 1-й Краснознаменной Дальневосточной армии приняло решение вместе с наступающими войсками войти в город Лишучжень, захватить помещения дислоцированной там ЯВМ, организовать розыск вражеской агентуры и офицеров миссии.
Павел Крамер рассказывал:
— Начальник Отдела полковник Михаил Абрамов возглавить группу поручил мне, в ту пору капитану, заместителю начальника отделения. В состав группы были включены оперуполномоченный — специалист по розыску старший лейтенант Николай Тимофеев, два автоматчика и водитель.
— Как вы попали в город Лишучжень, где находилась штаб-квартира Японской военной миссии? — спросил один из слушателей.
— В этом городе мы оказались, как говорится, на броне — с войсками 257-й танковой бригады. Воины этой прославленной части 11 августа 1945 года быстро выбили неприятеля из города и продолжали дальше теснить японцев. А мы остались в городе для выполнения своей задачи.
— А как происходил сам процесс розыска? — последовал очередной вопрос.

— Дело в том, что у нас имелись списки вражеских разведчиков и их агентуры из числа китайцев, корейцев, японцев и русских эмигрантов из числа белогвардейцев. Китайцы и русские эмигранты к нам относились с уважением и встречали советские войска с красными флажками и возгласами «шанго», что обозначало — «хорошо», «рады встрече», «прекрасно». Здание ЯВМ находилось, как сейчас помню, на окраине города. Когда мы вошли в один из кабинетов, то стало ясно — японцы покинули помещение недавно, явно спешили. На столах валялись бумаги, в шкафах висело обмундирование и цивильная одежда, в углу стоял несгораемый шкаф. Один из наших автоматчиков исполнил роль «медвежатника» — вскрыл сейф. Там оказались списки тридцати японских пособников. Читая один из документов, мы обратили внимание на начальника охранного отряда ЯВМ, колчаковского полковника Белянушкина. В ходе опросов и допросов соотечественников нами было установлено, что полковник остался в городе после ухода японцев в качестве резидента. Мы задержали белогвардейца. В кабинете он представился: полковник русской армии Белянушкин. Я его спросил, кто ему присвоил это высокое воинское звание? Ответ был неожиданным — Колчак! При допросе он стал просить о пощаде.
И вот тогда мне вспомнился давний рассказ отца о том, что через их деревню шли отступающие колчаковцы. Они по злобе срочно собрали сочувствующих советской власти крестьян, привязали их к хвостам лошадей и галопом проскакали несколько сот метров. Жертвы, естественно, были растерзаны.
Белянушкин в попытке смягчить свою участь за злодеяния колчаковцев принял вербовочное предложение советского капитана военной контрразведки. Перевербованный резидент японской разведки оказался ценным источником. С его помощью удалось выйти на агентурную сеть противника численностью в 20 человек, оставленных ЯВМ в городе Лишучжене для проведения враждебной деятельности.
— И все же главной задачей для вашей опергруппы, наверное, было найти руководство ЯВМ и ее начальника, знавшего практически весь агентурный аппарат, — поинтересовался один из преподавателей. — Вы его задержали? Если да, то как вышли на матерого разведчика?
— В этом деле помогли китайцы, которые опознали в числе задержанных японцев руководителя местной ЯВМ господина Ясудзава, переодетого в форму японского солдата. Правда, пришлось его еще поискать — «прошерстили» целых три фильтрационных пункта, пока нашли «героя японской драмы». Потом через связи Беля-нушкина вышли на один из охранных отрядов ЯВМ и группу «Асано» — диверсантов, которых склонили к явке с повинной. Все сделали тихо, не зря существует оперативный афоризм: «Там, где начинается стрельба, заканчивается контрразведка!»
— А где допрашивали Ясудзаву и как он вел себя? — задал вопрос кто-то из слушателей.
— Основную работу проводили в его же лишучжен-ском кабинете. А что касается поведения, то что ему оставалась делать, как не признаваться. Правда, вначале пыжился, на вопросы не отвечал, повторяя весь час одну и ту же фразу: «Надо достойно умереть! Японцы это умеют!» А потом «поплыл» и стал сдавать свою агентуру. Через двое суток нами было арестовано по наводке Ясудзавы более полсотни человек, сотрудничавших с японской разведкой против РККА.


***
Согласно данным, опубликованным в разное время в открытых источниках — отечественной литературе и Интернете, в 1941–1945 годах наибольшую опасность для ТОФ представляли спецслужбы Японии. Характером их деятельности интересовался в первую очередь Разведывательный отдел (РО) штаба ТОФ. Но именно эта линия работы военных разведчиков вызывала большое беспокойство у командования и военных контрразведчиков флота. В обобщенных аналитических справках указывались следующие недостатки: низкий уровень кадрового состава, поверхностная, а потому неудовлетворительная подготовка агентуры, проблемы не только с качеством негласных источников, но и их количеством, отчего страдала работоспособность агентурной сети, высокая степень засоренности агентуры, большое количество двойных агентов.
Военные разведчики воспринимали критику в свой адрес без обид. Так, заместитель начальника РО по информации штаба ТОФ К.В. Денисов, служивший на этой должности с 1938 по 1943 год, вспоминал: «Анализ результатов боевых действий ТОФ в период хасанских событий показал, что нашего столь агрессивного соседа — Японию мы знали еще очень слабо. Информации о военном, морском, воздушном и других видах ее вооруженных сил и об их потенциалах у нас была еще в зачаточном состоянии. А возможности оформления технической информации о состоянии и направлении развития вооруженных сил, и в частности ВМС Японии, находились на уровне XIX века: еженедельные разведсводки для командования соединений и частей флота докладывались устно начальником отделения информации (а спустя некоторое время — дежурными офицерами разведотдела) и затем размножались ротапринтом».
Засоренность агентурной сети Разведывательного отдела штаба ТОФ, особенно агентами-двойниками, была такова, что военная контрразведка была вынуждена предпринять соответствующие меры. В рамках борьбы с этой напастью в 1943 году армейскими чекистами было заведено агентурное дело под кодовым названием «Черная переправа». Так, анализ работы агентурной группы РО ТОФ в г. Посьете, состоящей из четырех негласных сотрудников, которую возглавлял кореец «Агай», кстати, награжденный за «хорошую работу» в 1939 году орденом Красная Звезда, показал, что приобретенные им три агента являются агентами-двойниками.
Через год, в 1944 году, РО ТОФ вербует еще трех агентов и направляет их в Северную Корею. После возвращения их из-за кордона выяснилось, что все они были перевербованы японской разведкой. Отмечались признаки работы агентов-двойников в городах Пусане, Дайрене, Гензане, Дзенсене, Тойко и др. Характерными особенностями их «работы» были: трудно поддающиеся расшифровке радиограммы с объяснениями неисправности радиоаппаратуры, тяжело проверяемая информация, незначительная ее глубина и просьбы прислать деньги и новые указания или задания на разведку.
Так, арестованный Отделом контрразведки СМЕРШ Гензанской ВМБ агент РО ТОФ Л ян Е Хан, перевербованный японцами, вплоть до 5 августа 1945 года передал 26 радиотелеграмм дезинформации. «Работая» агентом-двойником, он получал от японцев «жалованье» в размере 200 иен в месяц, военные разведчики ТОФ тоже платили ему за «услуги». Таких примеров было множество. Поэтому с начала боевых действий, как уже упоминалось, были сформированы и направлены на территорию Кореи, Маньчжурии, Южного Сахалина и Курильских островов оперативные группы (ОГ) для разоблачения японской агентуры и поимки сотрудников спецслужб противника.
31 августа 1945 года Отдел контрразведки СМЕРШ ТОФ адресовал начальникам отделов и ОГ директиву, в которой говорилось: «Анализ первых дней работы оперативных групп и отделов, находящихся на территории противника, занятой нашими войсками, показывает, что некоторые органы, видимо, не знают структуру японских разведывательных органов и их линий подрывной деятельности против СССР, поэтому проводят работу только по линии задержания сотрудников полиции, работая над которыми ничего ценного для нас не достигают.
В связи с этим для ориентировки и руководства в работе кратко разъясняю структуру японских разведывательных органов…»
Дальше в директиве описывались структурные звенья японских спецслужб и перечислялись конкретные примеры почерка в деятельности их агентуры.
Оперативный состав флота продолжал фиксировать активизацию японской разведки и спецслужб других стран и их ухищрения. Поэтому 6 декабря 1945 года начальник Отдела военной контрразведки СМЕРШ ТОФ генерал-майор Мезленко Д.П. подписывает новую директиву с обобщением полученных материалов. В ней говорилось, что, согласно ориентировке Управления контрразведки НКВМФ СМЕРШ, разведывательные органы иностранных государств для переброски своей агентуры в целях шпионажа как на территории Советского Союза, так и на территории других государств, где дислоцируются части Красной Армии и Военно-Морского флота, используют благоприятные для этой цели возможности передвижения по дорогам на автомобильном и гужевом транспорте.
По полученным данным, водители автомашин, принадлежащих флотам, флотилиям и управлению тыла Военно-Морского флота, а также работники связи, особенно частей, находящихся на территории Германии, Польши, Румынии, Болгарии, Австрии, Венгрии, Маньчжурии и других, совершенно свободно за соответствующее вознаграждение провозят на своих машинах через границы любого гражданина или гражданку, в том числе различного рода спекулянтов, явно сомнительных лиц, а среди них могут быть и, несомненно, есть шпионы.
Далее директива применительно к условиям Тихоокеанского флота конкретно указывала пути проникновения вражеской агентуры:
— по грунтовым дорогам со стороны Кореи и Маньчжурии;
— на транспортах и кораблях флота из портов Кореи, Маньчжурии, Южного Сахалина и Курильских островов;
— агентура американской и других разведок через демаркационную линию в Корее в пункты дислокации частей ТОФ;
— используя физическую маскировку, агентура японской разведки из числа японцев, корейцев и китайцев может проникать в северные районы Дальнего Востока под видом других национальностей;
— переход через границу скрытно, а затем продвижение в глубь нашей территории автотранспортом и другими средствами.
Далее директива предлагала в целях предотвращения проникновения агентуры иностранных разведок на территорию СССР ряд действенных мер. Они были использованы сотрудниками СМЕРШа и приносили реальную отдачу.
С августа 1945-го по январь 1946 года оперативными сотрудниками ОКР СМЕРШ ТОФ только в Корее было задержано и проверено 1695 человек, из них 62 арестовано, 62 передано органам СМЕРШ НКО и 33 — органам НКГБ СССР.
Так, осенью 1946 года флотскими чекистами МГБ Гензанской военно-морской базы была арестована группа в количестве десяти человек военных разведчиков корейской армии, которая называлась «Кван Пок Кун», созданная в Китае корейским реакционным правительством Ким Ку. Все члены этой группы прошли основательную разведывательную подготовку и направлялись в Северную Корею для ведения шпионской деятельности против частей Советской армии и Флота и для сбора сведений о военно-политическом и социально-экономическом положении в Северной Корее. В ходе следствия все задержанные признали себя виновными.
Военными контрразведчиками в течение 1946 года были задержаны и арестованы десятки агентов временного корейского правительства в Сеуле, которые вели разведывательную деятельность на территории Северной Кореи против советских воинских частей в пользу американского разведоргана при Военно-политическом управлении США в Сеуле. Американцы активно использовали различные земляческие и особенно молодежные организации Кореи — «Союз молодежи Северной Кореи и Маньчжурии», «Союз молодежи по ускорению установления независимости Кореи» и другие. Под видом активистов этих организаций они проникали на нашу территорию и вели разведывательную деятельность против Советской армии и Флота, а также армии Народно-демократической Кореи. Они собирали данные о политико-экономическом положении страны и пытались создавать подпольные формирования для борьбы с противником, каким для них являлся Советский Союз и его армия.
В начале 1947 года военными контрразведчиками завершилась одна из оперативных разработок — в городе Сейсине была вскрыта подпольная группа во главе с корейцем Ли Гван Уком. На следствии было установлено, что арестованные члены этой глубоко законспирированной группы занимались сбором шпионской информации по штабам, подразделениям и частям советских войск в Корее.
Весной того же года была арестована группа агентов разведки правительства Ким Ку. При аресте у членов группы были обнаружены улики — разведывательные донесения на имя начальника «Северо-восточного представительства» в Мукдене Ким Ин Сека и руководителя его отделения в городе Инькоу Ким Гук Пона.
В течение 1946–1947 годов военными контрразведчиками велась оперативная разработка под кодовым названием «Сеульцы». Фигурантами ее были корейские граждане Юн Тхя Гвон, Ли Мен Хва, Ким Сен Ук, Цой Дон Ин, Ли До Бяк и другие, которые занимались сбором разведданных по советским вооруженным силам в Корее и корейской мотострелковой дивизии, дислоцированной в городе Ранане. Собранную информацию они передавали руководителю уже упоминаемого «Союза молодежи по ускорению установления независимости Кореи» Хан Чель Мину.
В это же время чекисты ТОФ вышли на сотрудника одной из миссий США. В его поведении отмечались подозрительные признаки, указывающие на сбор разведывательной информации. После собранных улик он был арестован в городе Гензане — пойман, как говорится, с поличным. Американский шпион долго не запирался и сразу же дал следствию признательные показания. Оперативные работники нашли достаточно веских материалов, уличающих его в преступной деятельности.
Как уже отмечалось, наши войска стояли в Порт-Артуре, поэтому повышенный интерес к ним проявляли, кроме японских разведывательных органов, спецслужбы Китая. Второй отдел МГБ Гоминьдана (Гофанбу) буквально навалился на советские гарнизоны с целью отслеживания оперативной обстановки. Отделом контрразведки СМЕРШ Порт-Артурской ВМБ были получены объективные данные о том, что, кроме спецслужб, разведкой против частей Красной Армии занималась группа связи во главе с генералом Ма Де Ляном, дислоцированная в Мукдене, а также отделы партийных организаций Гоминьдана, агенты которых перебрасывались через границу под видом бизнесменов, коммерсантов, купцов и прочего торгового люда.
В августе 1947 года органами военной контрразведки были задержаны и арестованы агенты китайской разведки Гян Дзи Вен, Ван Го Чин, Дзян Шу Тин. Флотскими чекистами было установлено, что Гян Дзи Вен являлся официальным сотрудником информационного отдела 2-го управления северо-восточного административно-политического органа в Мукдене.
Следствием было установлено, что в конце 1946 года Гян Дзи Вен по приказу начальника информационного отдела МГБ Гоминьдана в Нанкине дважды нелегально выезжал в город Дальний с разведывательными заданиями. В марте 1947 года он встречался с начальником 2-го управления 2-го департамента МГБ Гоминьдана генералом Ляном, который назначил своего агента резидентом в Дальнем. И уже в апреле того же года Гян Дзи Вен был заброшен вместе с радистом в Дальний, где осуществил вербовку для своей резидентуры четырех агентов из числа китайцев.
А вот второй пример — отделом контрразведки СМЕРШ Порт-Артурской ВМБ изучался китаец Сунн Хин Хо, который путем подкупа: через подарки, услуги, подачки, спаивания, организаций «медовых ловушек» — подстав женщин легкого поведения заводил связи с военнослужащими, в основном с офицерами, и поддерживал контакты с японцами. В ходе агентурно-оперативных мероприятий было выяснено, что он собирает режимную информацию об укрепрайонах, оборонительных сооружениях, командном составе наших воинских частей, дислоцированных в Порт-Артуре, Дальнем и других гарнизонах…
«Надо отметить, что военная контрразведка флота много сделала в войне с Японией в 1945 году, — писал Валентин Кодачигов, — и полностью выполнила поставленные перед ней задачи по разгрому агентурной сети японских спецслужб на территории Кореи и Маньчжурии».
Было разыскано и задержано свыше 500 сотрудников и агентов японской разведки, контрразведки и жандармерии. Были проведены операции по захвату архивов различных спецслужб Японии. Благодаря успешной деятельности контрразведки СМЕРШ удалось решить главную задачу — разгромить органы японских специальных; служб, которые в течение многих лет занимались организацией и осуществлением подрывной деятельности против нашей страны.


* * *

Что касается боевых действий, то к началу наступления советских войск общая численность стратегической группировки Сухопутных войск Японии, располагавшихся на территории Маньчжурии, Кореи, на Южном Сахалине и Курильских островах, составляла 1,2 миллиона человек со 1200 танками, 5400 орудиями и 1800 самолетами.

Заинтересованность союзников в участии СССР в окончательном разгроме милитаристской Японии сохранялась до конца войны. Об этом просили Сталина Рузвельт, Трумэн и Черчилль. Сталин выполнил обещание, данное на Ялтинской конференции президенту США Франклину Рузвельту о том, что через три месяца он начнет боевые действия. И он сдержал свое слово.
Главнокомандующий американскими войсками в южной части Тихого океана генерал Макартур, оценивая трудности завершающей фазы борьбы против Японии, заявлял, что американские войска «не должны высаживаться на острова собственно Японии, пока русская армия не начнет военных действий в Маньчжурии».
Новый президент США Трумэн вторил ему:
«Я очень озабочен тем, чтобы Советский Союз как можно скорее вступил в войну против Японии, с тем чтобы ускорить ее окончание и тем самым спасти бесчисленное количество жизней американцев и китайцев».
Только о наших людях он не сказал даже полслова.
По данным нашей разведки, подтвержденным архивными материалами после разгрома Страны восходящего солнца, японское руководство готовило реальное нападение на СССР 29 августа 1941 года, когда вермахт победоносно осуществлял свою агрессивную программу «блицкрига». Однако Сталин, несмотря на неудачи первых месяцев войны, продолжал держать на Дальнем Востоке в полной боевой готовности несколько десятков дивизий, что отрезвляюще подействовало на политический истеблишмент. Властная верхушка общества, да и военные круги понимали, что вторым врагом для них будут США, которые располагали большими силами.
Конечно, военно-политические круги Японии ожидали еще и результатов войны на Восточном фронте, но когда вермахт потерпел фиаско под Москвой, пришли к опрометчивому решению — надо сначала расправиться с Тихоокеанским флотом США, а потом взяться за СССР.
Для разгрома Квантунской армии в мае — июне 1945 года советское командование к 40 дивизиям, имевшимся на Дальнем Востоке, дополнительно перебросило 27 стрелковых дивизий, 7 стрелковых и танковых бригад, один танковый и два механизированных корпуса.
С разгромом Германии ситуация в мире развивалась почти по поговорке: конец одного дела — это начало другого.
8 августа японскому послу в Москве Н. Сато было сделано мотивированное заявление Советского правительства о том, что с 9-го числа СССР считает себя в состоянии войны с Японией.
«ЗАЯВЛЕНИЕ СОВЕТСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА ПРАВИТЕЛЬСТВУ ЯПОНИИ
8 августа 1945 г.
После разгрома и капитуляции гитлеровской Германии Япония оказалась единственной великой державой, которая все еще стоит за продолжение войны.
Требование трех держав — Соединенных Штатов Америки, Великобритании и Китая от 26 июля сего года о безоговорочной капитуляции японских вооруженных сил было отклонено Японией. Тем самым предложение японского правительства Советскому Союзу о посредничестве в войне на Дальнем Востоке теряет всякую почву.
Учитывая отказ Японии капитулировать, союзники обратились к Советскому правительству с предложением включиться в войну против японской агрессии и тем самым сократить сроки окончания войны, сократить количество жертв и содействовать скорейшему восстановлению всеобщего мира.
Верное своему союзническому долгу, Советское правительство приняло предложение союзников и присоединилось к заявлению союзных держав от 26 июля сего года.
Советское правительство считает, что такая его политика является единственным средством, способным приблизить наступление мира, освободить народы от дальнейших жертв и страданий и дать возможность японскому народу избавиться от тех опасностей и разрушений, которые были пережиты Германией после ее отказа от безоговорочной капитуляции.
Ввиду изложенного Советское правительство заявляет, что с завтрашнего дня, то есть с 9 августа, Советский Союз будет считать себя в состоянии войны с Японией».
На бледном, почти что мраморном лице посла заходили желваки. Потом оно начало краснеть. Глаза тоже налились кровью. Он тяжело вздохнул, так как прекрасно понимал момент истины с неизбежностью этого шага Советской стороны.
— Хорошо, я передам текст этого заявления в Токио, — заскрипел Сато и передернулся. Он тут же покинул помещение Министерства иностранных дел СССР.
В этот же день на Дальнем Востоке объявили военное положение.
Вот как оценивал ситуацию на Дальнем Востоке хорошо знавший эту военную и решаемую с позиций Генерального Штаба ВС СССР проблему генерал армии С.М. Штеменко:
«Генеральный штаб пристально следил за недобрым поведением соседа. Восточный партнер Гитлера по оси Берлин — Рим — Токио интересовал нас не только как источник непосредственной военной опасности для СССР. «Японская проблема» имела и другое значение: она прямо связывалась с задачей сокращения продолжительности Второй мировой войны. Этого требовало истекающее кровью человечество. Без разгрома империалистической Японии мир на земле немыслим. Наконец, необходимо помочь народам Азии, и в первую очередь Китая, сбросить ярмо иностранного ига».
Решением Государственного Комитета обороны (ГКО) главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке, включавшими в себя три фронтовых объединения — Забайкальский, 1-й и 2-й Дальневосточный фронты, был назначен маршал A.M. Василевский. Он выступал в роли генерал-полковника Васильева.
Военные действия начались 9 августа 1945 года. В 00 часов 10 минут по местному времени на Забайкальском фронте на территорию противника начали вклиниваться наши передовые отряды. А через четыре с половиной часа выступили и главные силы, сначала не встречая на своем пути почти никакого сопротивления.
Войска 1 — го и 2-го Дальневосточного фронтов пересекли государственную границу в час ночи.
Корабли Краснознаменной Амурской флотилии вошли в устье Сунгари и завязали бой в укрепленном районе японцев. Торпедные катера на Тихом океане произвели первые атаки кораблей противника.
Авиация, в свою очередь, наносила удары по японским войскам и другим военным объектам.
Начало войны было успешным.


***
Три фронта возглавляли: Забайкальский — маршал Р.Я. Малиновский, выступавший в роли генерал-полковника Морозова, 1-й и 2-й Дальневосточный фронты соответственно — маршал К.А. Мерецков — в роли генерал-полковника Максимова и генерал армии М.А. Пуркаев.
Силами Тихоокеанского флота командовал адмирал И.С. Юмашев, Северной Тихоокеанской флотилией — контр-адмирал В.А. Андреев, а Краснознаменной Амурской флотилией — вице-адмирал Н.В. Антонов.
Руководство военно-воздушными силами осуществлял главный маршал авиации А.А. Новиков.
Надо отметить, что в подразделениях и частях фронтов на Дальнем Востоке против Квантунской армии воевали уже закаленные в жестоких боях с хвалеными вояками «непобедимого вермахта» наши солдаты и офицеры, генералы и адмиралы, что называется, люди, аттестованные войной.
«Начиная боевые действия на Дальнем Востоке, — писал командующий 1-м Дальневосточным фронтом, Маршал Советского Союза К.А. Мерецков, — мы твердо верили в справедливость нашего дела.
В интересах быстрейшего окончания Второй мировой войны, обеспечения безопасности дальневосточных границ и ликвидации очага агрессии в Азии СССР, верный своему союзническому долгу, после отказа Японии капитулировать перед антифашистской коалицией приготовился объявить Японии войну…»
Немного истории той земли, на которой стояла Квантунская армия. В 1898 году Россия арендовала у Китая часть Квантунского полуострова с городами Порт-Артур и Дальний. В 1905 году Япония после поражения России в войне по Портсмутскому миру переняла право аренды. Срок ее истек в 1923 году, но Япония отказалась вернуть Квантунскую область Китаю, а в 1931 году захватила весь Дунбэй (так называют китайцы Маньчжурию). Название «Квантунская армия» распространилось теперь практически на все японские войска в Маньчжурии.
Квантунская армия была атакована на суше, с воздуха и моря. Характеризовать боевые действия не входит в план этого повествования, но сопротивление противника было ожесточенным. Несмотря на 17 мощных, сильно укрепленных районов, в которых насчитывалось более 4500 долговременных многоярусных железобетонных сооружений, с развитой сетью подземного хозяйства, оно было сломлено.
В первый же день нашего наступления ставка японского военного командования отдала Квантунской армии приказ — во что бы то ни стало отбить все атаки противника. Однако расчеты и надежды японцев на то, что главные силы наших войск застрянут в пограничной полосе и будут здесь частично обескровлены, а потом обессиленные втянуты в изнурительные бои для последовательного «прогрызания» укрепрайонов, потерпели провал.
Советские войска за первые шесть дней операции, сломив яростное сопротивление японцев на всех направлениях, быстро преодолели Большой Хинган и другие горные массивы, пересекли степи Внутренней Монголии, форсировали Амур и Уссури и вышли в глубокий тыл Квантунской армии.
Когда утром 9 августа советские войска пересекли границу с Маньчжурией, премьер-министр Японии Суд-зуки воскликнул: «Игра окончена».
А 15 августа к нации обратился император Хирохито — невысокий человек, родившийся в 1901 году. Это было нарушением традиций, ибо потомок богини солнца Аматерасу с мифом, внушенным ему его советниками, о божественном происхождении его предков еще никогда лично не обращался к японскому народу. Люди никогда не слышали его голос.
И вот без одной минуты в полдень отзвучали последние аккорды японского национального гимна «Кима-гайо», после чего диктор объявил выступление императора. Над страной повисла гробовая тишина. Движение на автодорогах остановилось. Граждане Японии запрокинули головы к громкоговорителям на улицах и площадях, а в домах прильнули к радиорепродукторам и приемникам. Вскоре уставший голос почти детским дискантом произнес:
«Я обращаюсь к моим законопослушным подданным. После долгого размышления над событиями последних дней, складывающимися условиями в нашей стране мы решили стабилизировать ситуацию при помощи экстраординарной меры. Мы отдали приказ нашему правительству связаться с правительствами Соединенных Штатов, Великобритании, Китая и Советского Союза, чтобы сообщить им о том, что империя принимает условия совместной Декларации.
Достижение всеобщего процветания и счастья всех наций, как и безопасность подданных, является единственным моим обязательством перед великими предками нашей империи. В самом деле, мы объявили войну Америке и Британии вне зависимости от нашего желания обеспечить защиту Японии и стабилизацию в Юго-Восточной Азии. Мы также были далеки от мысли о нарушении суверенитета других государств или о территориальных захватах. Но сейчас война длится уже четыре года. Несмотря на все усилия, приложенные каждым гражданином нашего отечества, и самоотверженность всего стомиллионного народа, никто не может гарантировать победы Японии в этой войне. Более того, общие тенденции современного мира обернулись не в нашу пользу.
Кроме того, противник начал использование нового оружия небывалой мощности. Эта смертоносная бомба причинила непоправимый ущерб нашей земле и унесла тысячи невинных жизней. Если мы продолжим борьбу, это приведет к полному уничтожению японской нации, но и даст старт искоренению всего человечества. В сложившейся ситуации мы обязаны спасти миллионы сограждан и оправдать себя перед святыми духами наших императорских предков…
Мы выражаем свое сожаление всем союзным государствам, которые сотрудничали с Японской империей во время захвата Восточной Азии. Мысль о солдатах и офицерах, павших на полях сражений и на боевом посту, о безвременно ушедших от нас и их осиротевших семьях наполняет болью наши сердца день и ночь.
Наша первейшая обязанность — забота о пострадавших и раненых, тех, кто потерял свои дома и средства к существованию. Жизнь нашего государства будет полна тягот и лишений. Мы понимаем это, однако в сложившихся условиях нам выпала судьба пройти по тернистому пути к достижению великого мира для всех грядущих поколений. В этих условиях мы должны вынести невыносимое.
Я прошу вас воздержаться от вспышек эмоций, которые могут вызвать ненужные раздоры, ввести других в заблуждение и привести к сумятице в мире.
Объединим наши усилия во имя будущего.
Будьте честными, крепите бодрость духа, трудитесь, чтобы возвысить славу императорского государства и идти в ногу с мировым прогрессом!»
Император говорил архаичным языком, деликатно оправдываясь за поражение своей страны в войне и высказывая соболезнования подданным, многое потерявшим, в том числе и близких людей. Но Хирохито в своем выступлении ничего не сказал о тех злодеяниях, которые совершили солдаты и офицеры — его подданные на чужих территориях, в других странах. Разве о явных преступлениях — фактах элементарного геноцида против китайцев ему ничего не было известно? О таких «мелочах» небожителю военные, наверное, не докладывали. А если об этих фактах он был осведомлен, то почему молчал всю войну и не признался в своей речи? Стыдился или боялся мирового общественного мнения, да и своих трезвомыслящих граждан.
После этого выступления шок охватил Японию. Одни плакали, другие травились и стрелялись, третьи долго еще мстили американским оккупантам.
Уже 19 августа части Квантунской армии капитулировали. Символичный эпизод произошел в Яньцзы. Японский генерал положил свою саблю на гусеницы советского танка. Его примеру последовали и другие военнослужащие. Советскими войсками только в плен было взято более 640 ООО японцев. Военная кампания советских ВС на Дальнем Востоке была победоносно завершена 2 сентября 1945 года на борту американского линкора «Миссури», где состоялось подписание Акта о капитуляции Японии.
Нельзя забывать, что скоротечная победа наших войск над Квантунской армией сберегла сотни тысяч человеческих жизней в связи с сокращением сроков боевых действий. По рассказам очевидцев, музы тоже помогали победить. Самой модной, самой популярной у солдат песней тех дней была песня 30-х годов, обретшая вторую жизнь на полях Маньчжурии со словами:
Стоим на страже всегда, всегда. А если скажет страна труда, — Прицелом точным врагам в упор, Дальневосточная, даешь отпор!
И вот настало время, когда для Страны восходящего солнца с поражением это самое «солнце» стало заходящим. Политика милитаризма потерпела позорное фиаско с захватом противником островов, которого, как считали амбициозные самураи, страна не знала 2600 лет. Надо отметить такую деталь — ни один советский воин в качестве оккупанта не ступал на территорию Японских островов, там находились только американцы.
Военным преступникам надо было отвечать за свои злодеяния. Международный военный трибунал для Дальнего Востока был образован 19 января 1946 года в Токио в результате переговоров между представителями союзных правительств. В Трибунале были представлены 11 государств: СССР, США, Китай, Великобритания, Австралия, Канада, Франция, Нидерланды, Новая Зеландия, Индия и Филиппины.
Все участники суда над военными преступниками были преисполнены решимости покарать злодеев. Они понимали, что тот, кто не карает зла, тот способствует, чтобы оно совершалось или совершилось. Или, как говорил Гете, судья, который не способен карать, становится в конце концов сообщником преступника.
В ходе процесса было проведено 818 открытых судебных заседаний и 131 заседание в судейской комнате. Трибунал принял 4356 документальных доказательств и 1194 свидетельских показания, из которых 419 были заслушаны непосредственно Трибуналом.
В обвинительном акте было сформулировано 55 пунктов, содержащих общие обвинения всех подсудимых и виновность каждого в отдельности. Все пункты обвинения были объединены в три группы: преступления против мира, обычаев войны и человечности.
Всего было 28 обвиняемых. Семерых из них приговорили к смертной казни через повешение и казнили 23 декабря 1948 года во дворе тюрьмы Сугамо. Часть умерли естественной смертью во время следствия или отравились, остальных приговорили от 7 лет лишения свободы до пожизненного заключения.

Продолжением Токийского Трибунала явился Хабаровский судебный процесс над группой бывших военнослужащих японской армии, обвинявшихся в подготовке и применении бактериологического оружия для массового истребления войск и мирного населения СССР. Он проходил с 25 по 30 декабря 1949 года.
Военные контрразведчики СМЕРШа трех фронтов сделали все возможное, чтобы разыскать, арестовать, собрать оперативные материалы о злодеяниях «квантунцев» и, проведя предварительное следствие, подготовить подследственных к суду. Судили 12 бывших военнослужащих ВС Японии — от главнокомандующего Квантунской армии генерала О. Ямада до офицеров «отряда 731».
На основании документов, вещественных доказательств, свидетельских показаний, заключения экспертов и признаний подсудимых в ходе процесса вина военных преступников была доказана.
На Хабаровском процессе впервые прозвучало признание, что Токийское руководство планировало в случае высадки и захвата американскими войсками Японских островов перебраться в Маньчжурию и, опираясь на Квантунскую армию, продолжать сопротивление с целью добиться заключения более выгодного мира.
Комитет начальников штабов США пришел к выводу, что в этом случае пришлось бы воевать не менее одного года, и потери союзников, по их расчетам, могли бы составить более одного миллиона человек. Только вступление в войну Советского Союза против Японии и быстрый разгром Квантунской армии сорвали эти планы японских милитаристов и позволили предотвратить массовое применение биологического оружия против советских войск и, главным образом, населения.

 


Розыск длиною в 25 лет
— Разыскная работа, — говорил ветеран СМЕРШа полковник в отставке Николай Васильевич Левшин, — это что-то наподобие чтения мудрой, а потому довольно-таки сложной для быстрого понимания сюжета и действий персонажей детективной книги. Ее узелки можно распутывать долго.
В связи с этим он привел несколько примеров из его разыскной практики, когда после соответствующих ориентировок еще СМЕРШа государственных преступников — шпионов и пособников немецких оккупантов — вылавливали много лет спустя. В частности, он рассказал об удивительной чекистской удаче участника Великой Отечественной войны, бывшего сотрудника СМЕРШа подполковника Артемия Георгиевича Акинфеева — разыскиваемом с конца войны и выявленном через двадцать пять лет японском шпионе.
Какое же было удивление автора, когда он прочел очерк Тараса Рудыка об этом военном контрразведчике и его четких и выверенных действиях по разоблачению предателя. Это произошло с тем самым офицером-чекистом — Акинфеевым, о котором рассказывал Левшин. И надо же такому случиться, он на последнем году службы выявил агента японской разведки.
Но все по порядку. Ориентировка по этому шпиону была разослана 2-м отделом УВК НКО СМЕРШ еще в победном сорок пятом году.
Надо отметить, что 60—70-е годы — это были годы становления нашего ракетного щита, поэтому призывников, особенно в ракетные войска стратегического назначения, отбирали почти что «поштучно». Обязательной процедурой для таких кандидатов было собеседование с офицером военной контрразведки. В ходе такой беседы с молодыми солдатами офицер особого отдела ракетной дивизии старший лейтенант Александр Шлыков обратил внимание на одного новичка. Молодой военный контрразведчик удивился месту его рождения — город Харбин. Ведь расположен этот населенный пункт на территории другого государства. С руководителями Китая в то время рассорился Никита Хрущев.
Шлыков поделился сомнениями со старшим товарищем, ветераном ВКР Артемием Георгиевичем Акинфеевым. Надо отметить, что в тот период в Управлении КГБ по Хабаровскому краю существовала картотека под названием «БРЭМ» — «Бюро русских эмигрантов в Маньчжурии».
Артемий Георгиевич посоветовал коллеге побеседовать с молодым солдатом и выяснить подробно о семье, где живут родители, кем работают, и доложить ему. Подчиненный выполнил указание старшего товарища и через некоторое время принес ему собранные установочные данные родителей и других родственников солдата. Подполковник Акинфеев решил всех их проверить через коллег в Хабаровске по картотеке «БРЭМ». С ответом ха-баровчане не задержались.
В ходе проверки выяснилось, что на дядю — брата отца этого воина имелось разыскное дело, хранившееся в 1-м Главном управлении (ПГУ) КГБ СССР. Акинфеев отправил в Москву шифровку и в ответ получил выписку из показаний двух арестованных агентов японской военной миссии на дядю этого солдата.
Как уже упоминалось выше в этой книге, военные японские миссии порой не только активно сотрудничали со своими разведорганами в работе против советских войск, расположенных на территории Маньчжурии, но сплошь были укомплектованы военными разведчиками. Эта миссия предметно работала по тылам наших войск. Ее сотрудники вербовали и засылали свою агентуру для ведения разведки, опрашивали местных жителей о местах дислокации арсеналов и ангаров с нашей боевой техникой, расположения домов офицерского состава (ДОСов), руководили осуществлением диверсионных и террористических актов.
Судя по показаниям арестованных японских разведчиков, дядя этого солдата «славно поработал» на Страну восходящего солнца, а теперь, легализовавшись в Советском Союзе, безбедно и спокойно проживал в Томске. Больше того, государство еще платило предателю — он получал солидную зарплату.
Артемий Георгиевич связался с начальником Управления КГБ СССР по Томской области, которого хорошо знал до этого, и попросил установить наличие этого человека.
Задание военного контрразведчика территориалами было аккуратно выполнено. После чего началась совместная разработка бывшего шпиона, который еще не ответил за свои грехи предательства…
Закончилась работа быстро — предателя изобличили и осудили ровно через 25 лет после того, как он был завербован японской разведкой и активно несколько лет работал на нее.


***
Как классический пример разыскной работы Левшин назвал действия военных контрразведчиков по поиску начальника японской военно-морской миссии капитана 1-го ранга Минодзумы Дзюндзи.
Сначала оперативники не нашли никаких улик в ходе обыска в помещениях миссии. Однако при осмотре квартиры Дзюндзи среди мусора было обнаружено несколько частных писем, в том числе своей сотруднице, работавшей у Минодзумы официанткой. Установили даму, она показала, что в миссии работали радистами русские (из числа белоэмигрантов). Указала их данные и места проживания. Вскоре их задержали вместе с хранившимися в тайниках радиоприемными устройствами.
В ходе дальнейших агентурно-оперативных мероприятий удалось установить еще одну сотрудницу — секретаршу Дзюндзи, знавшую практически всех сотрудников миссии. На уровне руководства отдела КР СМЕРШ ТОФ было принято решение завербовать ее в качестве аген-та-опознавателя для розыска самого начальника миссии, его шифровальщицы и других сотрудников. Одновременно проводилась работа по квартире Дзюндзи и местам проживания его родственников с внедрением туда агентов-сторожевиков. Но шло время, а Минодзума не появлялся. Вместе с тем за это время армейским контрразведчикам удалось арестовать еще несколько сотрудников миссии, часть из которых использовалась затем в качестве агентов-опознавателей.
На розыск Дзюндзи и шифровальщицы посылались специальные опергруппы в населенные пункты Расин, Сейсин и Гензан, места вероятного появления разыскиваемых и лагеря военнопленных и другие фильтрацион-но-перевалочные пункты. Через несколько дней от агентуры была получена информация, что начальник миссии со своей шифровальщицей, возможно, находятся в Ген-зане. Туда бросили дополнительную спецгруппу сотрудников СМЕРШа, которые на самолете с агентом-опозна-вателем срочно прибыли в город. И вот в одном из лагерей беженцев агент опознал в человеке, переодетом в поношенное гражданское платье, своего руководителя. Он тут же был арестован. На следствии он, торгуясь, заявил:
— Господа, я хочу вам помочь в поисках моих сотрудников на условиях снисхождения ко мне и сохранения жизни.
«Не по-самурайски, однако, действуешь», — подумал один из оперработников.
И действительно, он выдал еще двух разведчиков, активно работавших против советских воинских частей. За жизнь боролся до последнего.
Началось следствие, которое первоначально вели сотрудники Отдела КР СМЕРШ Гензанской военно-морской базы ТОФ, а в дальнейшем — УКР СМЕРШ НКВМФ СССР в Москве. В ходе допросов Дзюндзи удалось получить важную информацию о структуре, формах и методах деятельности японской разведки, личном составе и агентуре миссии. Как говорится, он «потек», а потому охотно делился с военными контрразведчиками этапами своей «работы». В совершенстве владея русским языком, он обрисовал в автобиографической «саге» свою многолетнюю деятельность против СССР начиная с двадцатых годов.
Он, в частности, показал: «…начиная с 1922-го я три года находился во Владивостоке для ведения разведывательной работы и практики русского языка. Для реализации этих задач мне удалось в качестве квартиранта войти в семью начальника штаба русского Тихоокеанского флота капитана 1-го ранга Насимова…
Для того чтобы войти в эту семью и вообще для того, чтобы иметь возможности для ведения разведывательной работы, мне пришлось перейти на положение гражданского лица, проживающего во Владивостоке в целях изучения русского языка.
У меня была специальная разведывательная миссия. И я перешел на нелегальное положение, хотя и оставался под фамилией Минодзума, выдавая себя за лицо гражданское, имея при этом на руках соответствующие, подтверждающие это документы.
По инструкции должен был собирать разведывательные данные о боевом составе Тихоокеанского флота и тактико-технических характеристиках кораблей, их дислокации, личном составе флота, учреждениях и учебных заведениях ВМФ, характере возводимых укреплений в порту и крепости Владивостока, дислокации частей Красной Армии в Приморье, политико-экономическом положении СССР.
Во Владивостоке мне удалось завербовать большое количество людей из числа служащих различных учреждений, с помощью которых я собирал ценные сведения военного, политического и экономического характера.
В 1925 году был арестован органами ОГПУ, но на следствии в принадлежности к японской военно-морской разведке не признался и просидел в тюрьме четыре месяца…
Сразу же после освобождения из тюрьмы я выехал в Токио. Через год был назначен уже начальником русского отделения 3-го отдела ГМШ (главного морского штаба) и прослужил в этой должности пять лет.
В 1935 году меня назначили на должность начальника сейсинской военно-морской миссии, где я служил до разгрома Японии в 1945 году…»
Кроме того, он признался, что, кроме ведения разведки против частей Красной Армии и ТОФ, подопечные Минодзумы проводили диверсионные и террористические акции по его указаниям. Указал время и место осуществления этих акций с гибелью наших людей.
15 февраля 1947 года Военной коллегией Верховного Суда СССР Минодзума был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор был приведен в исполнение 7 марта 1947 года.
Надо отметить, что с розыском этого матерого японского разведчика сопряжена судьба и героическая гибель одного из сотрудников СМЕРШа Владивостокского морского оборонительного района ТОФ лейтенанта Михаила Петровича Крыгина. Ему и другим членам оперативной группы руководство поручило захватить японскую военно-морскую миссию в Сейсине, которую возглавлял Минодзума. 13 августа 1945 года в составе первого эшелона десанта морских пехотинцев на катере они ушли в море. В силу сложившихся обстоятельств катер, на котором находился Крыгин, подошел к берегу в стороне от основных сил десантников.
Михаилу пришлось прорываться к своим через хорошо оборудованный и пристрелянный укрепрайон японцев. Конечно, силы были неравные. Из-за сильного пулеметно-минометного огня сразу же погибло много бойцов. Оставшимся в живых десантникам Крыгин приказал отходить к гавани. Когда краснофлотцы заколебались, он властно скомандовал:
— Скорее уходите, вы там нужнее… я прикрою, — он назвал старшего, а потому и ответственного воина по отходу остальной группы.
Десантники спустились в низину и по оврагу ушли в сторону гавани. Они слышали некоторое время, как их оперативник — военный контрразведчик, сотрудник СМЕРШа отбивался от наседавших и озверевших самураев. Потом все чаще автоматные очереди делали паузы.
«Видно, патроны бережет», — как-то разом все вместе подумали отходящие воины.
Затем перестрелка стихла — Михаил в неравном бою пал смертью героя.
Контрразведчик с честью выполнил долг воина-чекиста и своими действиями обеспечил успех по захвату опергруппой военно-морской миссии в Сейсине. Теперь у него была одна дорога — дорога в бессмертие.
За проявленное мужество, бесстрашие и героизм в ходе боевых действий против японских милитаристов Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 сентября 1945 года лейтенанту Михаилу Петровичу Крыгину было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
В 1965 году одна из улиц Владивостока названа именем офицера — военного контрразведчика.
Прах воина-героя покоится в братской могиле на одной из центральных улиц Сейсина.

 

Предательская татуировка
Эту историю рассказал автору его земляк, коллега и друг полковник N.
Во время своей стажировки в середине 60-х в городе Рыбинске Ярославской области при Особом отделе КГБ, оперативно обслуживавшем подразделения и части войск ПВО страны, он стал носителем интересных разыскных действий. Дело в том, что куратором молодого будущего армейского контрразведчика был майор Курылев Василий Петрович, оперативник со стажем, участник Великой Отечественной войны, длительное время имевший отношение к разыскной работе.
Об одной из операций по многолетнему разыскному марафону, с последующим задержанием и судом над особо опасным преступником он и рассказал практиканту-слушателю 1 — го факультета Высшей Школы Комитета госбезопасности СССР.
— Шла война, — рассказывал Василий Петрович, — моя часть в составе соединения вошла в город С. на Украине. При штабе дивизии находился и наш Особый отдел контрразведки СМЕРШ. И вот буквально на следующий день после освобождения к армейским чекистам повалил народ — кто с чем: с разными просьбами, историями, заявлениями, жалобами.
Приходит однажды пожилая женщина, учительница, как сейчас помню, и говорит, что в городе было десятка два «своих» полицейских, которых все знали в лицо. Они особенно не шкодили, особенно в последний год оккупации — прогнозировали, очевидно, конец германцу, а вот их главный полицай по имени Иван Горобец пуще зверя был.
— А чем же он выделялся в своих проступках? — спросил ее оперативный сотрудник.
— Бил людей по любому поводу и без оного, расстреливал заподозренных в связях с партизанами, насиловал девушек и молодых женщин. Моего супруга — инвалида застрелил из-за неприязни к нему, а когда Красная Армия стала приближаться, дал деру. Сбежал гад. Говорили, ушел с немцами, но мне не верится, фашистам было не до полицаев. Они сами вынужденно торопились. Улепетывали из города так стремительно, что даже в блиндажах и в домах, где они столовались, пооставляли много своих трофеев и личных вещей, в том числе и документов — партизаны поживились. Я больше чем уверена — этот упырь где-то осел, притаился. Влез в доверие и тихо себе живет мерзавец.
Допрошенный близкий друг Ивана, бывший полицейский Петро Дорошенко, сообщил, что у него были родственники в центральных областях России — то ли Ивановской, то ли Ярославской области.
Все эти данные были задокументированы, и материалы на предателя особисты передали территориальным органам.
Проходило время, но украинские коллеги так и не обнаружили Ивана Горобца — вспорхнул он и пропал.


***
Со слов Василия Петровича, военные контрразведчики стали разыскивать немецкого прихвостня после очередной ориентировки из Центра, в которой проходил и давний знакомый майора. Майор Курылев через свое руководство запросил материалы на Ивана Горобца. Скоро он их получил.
Итак, было собрано максимум установочных данных с фиксацией его конкретной преступной деятельности. Пришлось офицеру выехать на Украину. В ходе опроса оставшихся в живых свидетелей, очевидцев и знакомых он получил дополнительные сведения о фигуранте разыскного дела. Там же ему передали и несколько фотоснимков с изображением разыскиваемого предателя в период оккупации. Правда, они были некачественные. Но в продвижении поиска серьезно помогла неожиданно отыскавшаяся бывшая любовница Ивана по имени Надежда.
Несмотря на время, она, видно, не забыла примет на теле своего постельного кумира. На одном из допросов женщина показала, что у Ивана на правом плече имелась татуировка в виде могилы и креста со словами «Не забуду мать родную!», а чуть ниже на предплечье красовались очертания женского лица.
Разыскники предполагали, Иван мог сменить не только имя и фамилию, но и внешность. Высказывалось мнение, что он наверняка «свел» татуировки с целью обеспечения личной безопасности в будущем. Но, несмотря на пессимизм некоторых сослуживцев Василия Петровича, руководство отдела требовало довести начатое дело до конца. Да и сам майор горел желанием найти предателя, тем более в материалах был протокол допроса подельника Горобца, который утверждал о наличии у него родственников в России.
Проинструктированная агентура стала активно работать в направлении выявления мужчин с подобными татуировками. Негласный аппарат «обрабатывал» бани, поликлиники, больницы, пляжи. И вот от агента «Стремительного» было получено сообщение, что ему знаком один «фронтовик», у которого есть такая татуировка. Зовут его Игорь Петрович Самохвалов. Проживает по соседству с негласным сотрудником в частном доме. Часто ходит в церковь. Говорил — замаливает грехи юности. Еще он заметил такую странность в поведении. Он Игоря Петровича редко видел обнаженным по пояс — всегда, даже в летний зной, носит рубашки с длинным рукавом. На приглашения в парилку или баню отказывался, ссылаясь на удобства в этом плане в своем доме.
— Все эти цацки — ванная и душ — у меня под боком. Сам смастерил и установил. Хочешь, мойся, хочешь — нет, — говаривал он не раз соседу в ответ на приглашение.


***
Сличение ранних фотографий ничего не дало. Тогда военные контрразведчики решили через военкомат вызвать Самохвалова на медкомиссию по поводу призыва на сборы. В те годы в Советском Союзе практиковались мероприятия приглашения с отрывом от производства на месячную военную переподготовку. Таких призывников в народе называли «партизанами».
Как говорится, никогда не бывает больших дел без больших трудностей. Василий Петрович это понимал, поэтому, когда выданную повестку с приглашением в военкомат Самохвалов проигнорировал, сославшись на болезнь, оперативному работнику стало ясно — он на правильном пути, а возникающие в связи с этим новые преграды требовали более активных мыслей и действий.
Решили по линии военкомата направить к Самохвалову женщину — врача. Если болеет — помочь, если симулирует — вывести на чистую воду. С доктором установили доверительные отношения.
Приходу врача объект оперативного внимания явно не обрадовался, но всячески скрывал свое истинное отношение к визиту эскулапа.
— Что с вами, Игорь Петрович? — спросила миловидная женщина в белом халате, поправляя висевший на шее стетоскоп. — На что жалуетесь?
— Давление, видать, голова, как чугунная, подташнивает, головокружение, — жаловался пациент. — Да и кашель в последнее время замучил. Видать, времечко приходит за грехи молодости расплачиваться.
И вот со словом «кашель» он сделал непростительную ошибку, которой воспользовалась врач.
— Ну-ка снимите рубаху, я вас послушаю, — властно скомандовала женщина.
— Да вы смеряйте давление, — он оголил левую руку по локоть.
Врач стала мерить давление и была удивлена нормальным показателям тонометра. Но виду не показала.
— Все же давайте я вас послушаю?!
Он поднял в знак согласия на требования доктора нижний край рубахи, оголив часть спины.
— Снимите ее совсем, мне же так неудобно слушать, — более настойчиво произнесла врач.
Он нехотя повелевался приказу, но повернулся к ней левым боком. Потом она развернула его… и вот тут на правом плече лекарь заметила татуировки, о которых ей поведал военный контрразведчик. Кровь прилила к лицу, сильней застучало сердце. Но она тут же погасила волнение.


***
Теперь майору стало ясно: Самохвалов — это наверняка Горобец. К этому времени с Украины подошла качественная фотография полицая, так нужная для идентификации личности. Осталось совсем немного, чтобы найти истину и поставить точку в затянувшемся розыске особо опасного преступника.
Составляя план дальнейших действий, Курылев подумал: «Да, каждый сам плетет те бичи, которыми его полосует судьба. А что судьба — это, прежде всего, суждение Всевышнего о нас. Бог бережет для детей нечестивых их несчастья. Грехи преступления сейчас бичуют его. А жизнь для таких — вечное склеивание осколков разбившихся надежд. Но он их не склеит, потому что за все в жизни надо отвечать».
Вскоре Самохвалов-Горобец был арестован. Вначале он отрицал присвоение другой фамилии, но под действием улик вынужден был признаться в своих прегрешениях.
Предатель получил по заслугам!

 

Эпилог
Разыскная и фильтрационная работа органов военной контрразведки СМЕРШ НКО СССР не завершилась с окончанием войны и расформированием этого грозного подразделения в системе государственной безопасности. Эстафету своих старших товарищей приняли сотрудники МГБ, КГБ СССР и ФСБ РФ.
Призыв, ставший нормативным актом, — нет срока давности за злодеяния преступников из числа оккупантов и доморощенных предателей — неукоснительно соблюдался и соблюдается до сих пор. Разве что время внесло свои коррективы. Многие разыскивающие ушли из жизни, а другие стали немощными, больными, дремучими старцами. Фемида, однако, не кровожадная, а справедливая дама, а поэтому судит тех, кто заслужил сесть на скамью подсудимых, невзирая на возраст — нет срока давности!
За измену Родине, предательство, учиненное зло пролитием крови и отнятием чужой жизни надо отвечать. В любом государстве за такие преступления сурово карают.
Как говорил кто-то из великих — нельзя быть злодеем другим, не будучи и для себя негодяем. Подлость универсальна. Нарушитель любви к ближнему первым предает самого себя.
Да, общество через условия бытия готовит преступление, а совершают его конкретные преступники. Такие режимы, как нацистская Германия и милитаристская Япония, тоже были осуждены международными трибуналами, ибо правителями этих стран создавались идеальные условия для совершения преступлений против мира и человечества.
Но для того, чтобы осудить преступников, прячущихся от правосудия, органам госбезопасности СССР надо было сначала их выявить.
Большую работу сделали сотрудники СМЕРШа, просеяв через свое сито определенную массу подозреваемых, чтобы отыскать в ней тех немногих, у которых руки испачканы в крови невинных жертв и совесть изгажена дерьмом подлых, человеконенавистнических преступлений.

 

Библиография
СМЕРШ. Исторические очерки и архивные документы. 60 лет Победы в Отечественной войне. Издательство Главархива Москвы. ОАО «Московские учебники и Картолитография». — М., 2005. С. 222–227, 228, 230–240.
Сыромятников Б.А. Сорок шесть часов с румынским диктатором // Военно-промышленный курьер — ВПК 17. 23 октября 2007 г.
Дегтярев К., КолпакидиА. СМЕРШ — «Смерть шпионам!». — М.: Эксмо, 2009.
Матвеев Олег. Независимое военное обозрение 15.06.2001 г. — «Нелегальный резидент НКВД в Одессе сообщает…»
Эггерт К. «Михай 1» // Русский Newsweek. 2007 год. 28 апреля — 13 мая. № 18(144).
Дегтярев К. и Колпакиди А. Энциклопедия спецслужб. СМЕРШ — Смерть шпионам. — М.: Эксмо, 2009. С. 527–532.
Вторая мировая война. Итоги и уроки. — М.: Военное издательство, 1985.
Терещенко А. СМЕРШ в бою. — М.: Яуза; Эксмо, 201Q.
Бондаренко А., Ефимов Н. На острие. Военная контрразведка. Рассекреченные страницы. —М., 2009.
Матвеев А.И. 1418 дней и ночей Великой Отечественной войны. — М.: Ягуар, 2002.
Остряков С. Военные чекисты. — М.: Военное издательство Министерства обороны СССР, 1979.
Чекисты Балтики. Составитель Островский А.Л. — Ленинград: Лен-издат, 1984.
Неотразимое возмездие / По материалам судебных процессов над изменниками Родины, фашистскими палачами и агентами империалистических разведок. — М.: Военное издательство, 1987.
Безбородова И.В. Генералы вермахта в советском плену. — М., 1998. И Интернет: «Вступительная статьи к справочнику» — А. Хубларов.
Митчем Сэмюел. Фельдмаршалы Гитлера и их битвы. — Смоленск: Русич, 1998.
СС в действии. Документы о преступлениях СС / Пер. с нем. — М.: Издательство иностранной литературы, 1960.
Родина // Российский исторический журнал. № 12. 2008.
Соловьев А.К. Шпионское досье «Бакалавра». — М.: Ягуар, 2000.
Абжаген Карл Хайнц. Адмирал Канарис. — Ростов-на Дону: Феникс, 1998.
Газета «Правда» от 19 июля 1943 года. Статья — «Смерть гитлеровским палачам и их гнусным пособникам».
Телицын Вадим. «СМЕРШ»: операции и исполнители. — Смоленск: Русич, 2000.
Тепцов H.B. «Зеленая папка» Геринга. Документальное свидетельство об экономической политике завоевателей России. — М.: Клуб ветеранов госбезопасности, 2005.
Приказы по НКВД СССР в части, касающиеся СМЕРШа. / Интернет-сайт «Хронос», 2009.
Интернет-сайт Демоскоп Weekly,
Семиряга ММ. Тюремная империя нацизма и ее крах. — М., 1991.
Военнопленные в СССР. 1939–1956. Документы и материалы.
Штейнберг М. Когда слово «военнопленный» звучит гордо // Независимое военное обозрение. № 1. 2005 г. С. 8.
Яковлев А.Н. Жириновскому и другим «патриотам» в жирных кавычках // Газета «Известия». 25 апреля 1995 г. № 76 (24435).
Шелленберг Вальтер. Мемуары (Лабиринт) / Пер. с нем. — М., 1991.
Бивор Энтони. Сталинград. Серия — МИР В ВОЙНАХ. — Смоленск: Русич, 1999.
Земсков B.H. ГУЛАГ (Историко-социальный аспект) // Социологические исследования. № 7, 1999.
Шабаев А.А. Потери офицерского состава Красной Армии в Великой Отечественной войне // Военно-исторический архив. № 3. 1998.
Иоахим К.Фест. Гитлер / Пер. с нем. — Пермь: Культурный центр «Алетейа», 1993.
Безверхний А.Г. Новости разведки и контрразведки. — М., 18 апреля 2003 г.
Соколов Б.В. Пиррова победа. Историки отвечают на вопросы. (Новое о войне с Финляндией) // Выпуск № 2. Москва, 1990.
Чуев Сергей. Украинский легион. — М.: Яуза, 2006.
Крикунов Петр. Казаки. Между Сталиным и Гитлером. Крестовый поход против большевизма. — М.: Яуза; Эксмо, 2006.
Чуев Сергей. Власовцы — пасынки Третьего рейха. — М.: Яуза; Эксмо, 2006.
Иоффе З.Я. Сайт в Интернете «Я помню», 2010.
Нюрнбергский процесс. Т. 7. С. 548.
Квицинский Ю. Серия «Досье». «Иуды». — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001.
Анатолий Терещенко
Линдер ИАбин Н. Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД. — М.: РИПОЛ классик, 2008.
Мультатули П.В. Обзорная статья на сайте в Интернете «Атаман Краснов». 2010.
Журнал «На казачьем посту». 1943. № 12. С. 4.
Христофоров В., Макаров В. Найти и обезвредить // Военно-промышленный курьер. № 230 от 11.01.2009 г.
Соколова О. Кровавый латышский легион «Ваффен СС». Герои или просто фашисты // Таблоид «Vlasti. net». 17.03.2009 г.
Казначеев В. Последний генсек. — М.: Газета «Гудок», 1996.
Зенькович Н. Покушения и инсценировки. От Ленина до Ельцина. Досье. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 1998.
Катуков М.Е. На острие главного удара. — М.: Воениздат,1974. С. 312.
ЦГАООУ, ф.1, оп.23, д.930, л. 133–137. Спецсообщение УКР СМЕРШ 1-го Украинского фронта, 20 мая 1944 г.
ЦА ФСБ. Ф.100. Оп. 11. Д.7.Л. 231–234.
Чистяков Алексей. Откуда есть пошла Ненька-Украина // Газета Ассоциации Ветеранов Подразделения Антитеррора «Альфа». № 7(46). Июль 2000 г.
Нюрнбергский процесс: Сборник документов в 8 т. — М.: Юриздат, 1989 г. Т. 3. С. 426.
Без права на реабилитацию. Сборник публикаций и документов, раскрывающих антинародную фашистскую сущность украинского национализма и его апологетов. Книга в 2 томах. Т. 1. С. 98.
Архив КГБ УССР, ф. печатных изданий, д. № 372, т. 38.
Сборник архивных документов о преступлениях эстонских коллаборационистов в годы Второй мировой войны. — М.: Европа, 2006. С. 235–250.
Дюков Александр. Эстония во Второй мировой войне // Сайт в Интернете от 12.12.2006 г.
Русский обозреватель — «Эстония — Мекка военных преступников, осужденных Нюрнбергским трибуналом». — 27 июля 2009 г.
Сапагубова Наталья. Заключенный под № 9 // «Наша газета», № 45 от 9 ноября 2006 г.
Пикер Генри. Застольные разговоры Гитлера. — Смоленск: Русич, 1998.
Яцовскис Е.Я. Забвению не подлежит. — М.: Военное издательство, 1985.
Санников Георгий. Операция «Рейд», или История одной любви. Спецслужбы в борьбе за Украину (1946–1956). — М.: Детектив ПРЕСС, 2007. С. 461.
Пальчиков П. Два лика генерала Власова // Журнал «Москва». № 7. 2007.
Московская битва в хронике фактов и событий. — М., 2004. С. 356.
Богомолов B.O. Сердца моего боль… Т. 2. — М.: 2008. С. 243–244.
Квицинский Юрий. Иуды, или Колесо предательства. — М., 2009. С. 223–224.
Голденсон Л. Нюрнбергские интервью. Россия. — Екатеринбург, 2008. С. 473.
Христофоров В., Макаров В., Хавкин Б. Фельдмаршал фон Клейст на Лубянке // Журнал «Родина». № 5. 2010. С. 91.
Кодачигов Валентин. СМЕРШ на японском фронте // Статья в газете «Независимое военное обозрение» и на сайте в Интернете от 27.02.2004 г.
Толокин Виктор. Правда, которая не дает покоя // Рабочая газета. № 137 от 4 августа 2010 г.
Россов Олег. Разгром ОУН — УПА. 1944–1945 гг.: Ч. 6 // Сайт в Интернете.
Крейг Уильям. Падение Японии. — Смоленск: Русич, 1999.
Статья «Парадоксальная память о войне» — генерал армии Махмуд Гареев. Федеральный информационно-аналитический журнал «Сенатор». Интернет, 2010 г.
Бондаренко А.Ю., Ефимов Н.Н. Военная контрразведка. От «Смерша» до контртеррористической операции. — М.: Кучково поле, 2010.
Мерецков К.А. На службе народу. — М.: Высшая школа, 1984.
Штеменко С.М. Генеральный Штаб в годы войны. — М.: Военное издательство, 1985.
Павлов В.Г. Операция «Снег». — М.: ТОО «Гея», 1996.
Смыслов О.С. Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа. — М.: Вече, 2005.
ЛюлечникВ. Тайны войны // Международный Интернет-журнал «Русский глобус». № 6. Июль 2006 г.
Безыменский Л. Разгаданные загадки Третьего рейха. — М.: Изд-во Агентства печати «Новости», 1981.
Лебедева Н.С. Подготовка Нюрнбергского процесса. — М.: Наука, 1975.
Душенко К. Большая книга афоризмов. — М.: Эксмо, 2004.
Музы вели в бой. — М.: Изд-во Агентства печати «Новости», 1985.