Ральф Сойер. У-Цзин: Семь военных канонов Древнего Китая (ЛП). Часть 3

Категория: Китай, Корея, Тайланд… Опубликовано 27 Март 2017
Просмотров: 1798

Ральф Сойер. У-Цзин: Семь военных канонов Древнего Китая (ЛП).  Часть 3Ральф Сойер. У-Цзин: Семь военных канонов Древнего Китая (ЛП).
Часть 3

 

 

Вей Ляо-цзы

Исследование
Как предполагают, трактат «Вэй Ляо-цзы» назван по имени реального исторического лица по фамилии Вэй (соответствующий иероглиф пишется иначе, чем обозначающий царство Вэй), чье имя было Ляо. Иероглиф «цзы», означающий «учитель», «мудрец» был добавлен составителями книги. По одному из свидетельств, он в свое время учился у Шан Яна — знаменитого теоретика легизма и государственного деятеля, выступавшего за создание сильной централизованной власти, контролирующей людей и ресурсы государства. Согласно другой версии, Вэй Ляо был главным советником первого императора Цинь в период жесточайшей борьбы за объединение Китая.
Как бы то ни было, Вэй Ляо был великолепным стратегом и тонким мыслителем, понимавшим, что лишь единение военного и гражданского может обеспечить выживание государству в смутную эпоху «Борющихся Царств». Он ни разу не иллюстрирует свои рассуждения примерами из личного военного опыта; нет исторических свидетельств, которые подтверждали бы, что он был полководцем, а книга почти лишена реальных тактических «рецептов», так что создатель ее предстает «чистым» теоретиком. Однако его обширные военные познания становятся очевидными благодаря включению пассажей из «Шести секретных учений», «Искусства войны» и других военных трактатов[70], а также детальному описанию организации и дисциплины в армии.
Согласно одной из традиций, Вэй Ляо жил во второй половине IV в. до н. э., в эпоху, когда нищие советчики безразборчиво искали желающих их выслушать правителей, независимо от моральных качеств и государственной принадлежности последних. Хотя большинство их проповедовало доктрину верности и искренности, сами проповедники удивительным образом были напрочь лишены этих качеств, по крайней мере, до тех пор, пока не встречали должного уважения и не получали соответствующей должности. Однако, как показывает пример знаменитого полководца У Ци, если ситуация менялась, и милость превращалась в немилость, они не испытывали особенных угрызений совести, переходя на службу к другому режиму.
Вэй было одним из государств, столкнувшихся с новой и страшной реальностью периода «Борющихся Царств». Одно из трех образований, возникших после распада Цзинь, царство Вэй не только сохранило достаточно сил, чтобы считаться одним из семи гегемонов, но поначалу даже увеличивало боевую мощь. Его западная граница проходила вдоль будущей Великой стены, а центральная часть находилась к северу от владений чжоуского вана. Однако звезда Вэй начала блекнуть при Хуэй-ване (370–319 гг. до н. э.), когда оно потерпело два сокрушительных поражения и вынуждено было перенести столицу в Далян. Главное поражение случилось в 341 г. до н. э. при Малине в сражении с Цинь, хотя последующие два десятилетия также ознаменовались несколькими неудачами в борьбе с Цинь — набиравшим силу царством, объединившим Китай в 221 г. до н. э. — и южным царством Чу. После переноса столицы правитель назвал государство Лян и стал именовать себя «правителем Лян».
В главе, открывающей «Вэй Ляо-цзы», приводится ответ Вэй Ляо Хуэй-вану, жаждавшему политических и военных знаний, которые не только бы укрепили пошатнувшуюся оборону Вэй, но и дали бы возможность победить врагов и отмстить за потери. Когда Мэн-цзы — известный конфуцианец— посетил Хуэй-вана примерно в то же время, правитель начал беседу словами: «На востоке я потерпел поражение от Ци, а мой старший сын погиб там. На западе мы уступили несколько сот ли земли царству Цинь. На юге на нас нападает Чу. Я стыжусь этого».
Хуэй-ван без лишних церемоний начал беседу с Вэй Ляо с той же темы: «Правда ли, что Желтый Император, благодаря наказаниям и добродетели, одержал сто побед [не потерпев ни одного поражения]?» Вэй Ляо сразу же подчеркнул в ответе, что все зависит от усилий человека: «Наказания использовались при нападении [на восставших], добродетель использовалась для сохранения [народа]. Это не то, что называется «небесными знамениями, [благоприятными] часами и днями, инь и ян, обращением лицом или спиной». [Победы] Желтого императора были следствием человеческих усилий, вот и все». Вэй Ляо покинул царство, не сумев сохранить за собой пост в Вэй, ибо правитель мало верил в политику, которая, в дополнение к военным мерам, требовала бы культивирования добродетели и следования ей.
Единственное другое упоминание о Вэй Ляо содержится в «Ши цзи», в главе, описывающей восхождение Цинь к власти восемьдесят лет спустя. Человек, о котором сказано только, что он «Вэй Ляо, родом из Даляна (столица Вэй)», дает советы молодому правителю Цинь, в будущем — объединителю страны Цинь Ши Хуан-ди. В 237 г. до н. э. он отнял бразды правления у министров и сразу же начал изгонять всех советников, пришедших из других царств, и бывших в милости вассалов:
Правитель хот ел изгнать всех пришлых чиновников. Ли Сы[71] направил наверх петицию [прот ив этого], и правитель приостановил приказ об изгнании. Затем Л и Сы убедил правителя Цинь первым делом взять Хань, чтобы устрашить другие государства. Тогда он приказал Л и Сы составить план падения Хань. Правитель Хань был обеспокоен и вместе с Хань Фэй-цзы стал замышлять, как ослабить Цинь.
[В это время] Вэй Ляо, уроженец Даляна, посоветовал правителю Цинь: «В сравнении с [обширностью] циньских границ, другие правители все равно что начальники областей и уездов. Я боюсь только, что они объединятся и что-нибудь у строят. Так погибли Чжи Бо, Фу Чай и Минь-вап. Я прошу Ваше величество не скупиться на расходы, дабы подкупить первых министров и, тем самым; расстроить их замыслы. Потребуется не более тридцати тысяч цзиней, и государства могут быть уничтожены». Правитель Цинь последовал этому совету, никогда не соблюдал ритуал на аудиенциях с Вэй Ляо и носил ту же одежду и ел ту же пищу, что и он.
Ляо сказал [другим]: «Что касается особенностей правителя Цинь, его нос подобен осе, глаза удлинены, плечи как у стервятника, а голос — волчий. У него мало доброты и великодушия для других, но у него сердце тигра или волка. В затруднении он легко снисходит до других, но, когда он достигает своих целей, он так же легко уничтожает людей. Я простой человек, но, когда он смотрит на меня, он очень почтителен. Если я действительно смогу помочь правителю Цинь достичь его цели стать Владыкой Поднебесной, тогда все в Поднебесной станут пленниками. Я не смогу быть пригодным ему». И он удалился. Правитель Цинь понял это, остановил его, назначил полководцем и использовал его расчеты и стратегии. Ли Сы было поручено вести дела правления.
Более не сохранилось каких-либо упоминаний о деятельности Вэй Ляо или о его роли в судьбе Цинь, хотя те меры, что он предлагал, были, по всей видимости, применены со значительным успехом.
Картина еще более затрудняется тем, что в свое время было два текста с названием «Вэй Ляо-цзы», помещенных в разные библиографические разделы «Хань шу». Один, отождествляемый с тем Вэй Ляо, который якобы учился у Шан Яна, помещен в раздел «смешанных» трактатов, а другой находится среди «военных» трактатов. Текст, включенный в нынешние «Семь военных канонов», хотя и последователен в своей основе, по-видимому, включает в себя оба источника. (в первых двенадцати главах, носящих более философский и общий характер, обсуждается основная стратегия, а в других двенадцати уделяется внимание вопросам организации, дисциплины, командования и структуры.) Эта дихотомия вызвала к жизни различные концепции о возможных авторах и их отношении к данным текстам, о чем будет сказано ниже.
Научный интерес к «Вэй Ляо-цзы» с недавнего времени возрос, ибо некоторые главы, хорошо сохранившиеся на бамбуковых дощечках, были найдены в 1972 году в ханьском захоронении около Линь-и. Хотя отмечены многочисленные, но небольшие лексические расхождения, — особенно в выборе частиц, — и текст на бамбуковых дощечках несколько более философичен, чем известный прежде «Вэй Ляо-цзы», в целом лишь в нескольких местах традиционное прочтение текста существенно меняется.
Стиль и историческое содержание трактата позволяют предположить, что он был составлен в конце IV в. до н. э., а на основании бамбуковых табличек можно заключить, что текст принял окончательную форму до воцарения династии Хань в 206 г. до н. э.[72] Это разбивает уверения скептиков, считавших его поздней подделкой. Таким образом, можно утверждать, что «Вэй Ляо-цзы» выстроен на основе бесед Вэй Ляо с Хуэй-ваном в IV в. до н. э., и, возможно, содержит дополнительный детализированный материал по военной организации, добавленный кем-либо из семьи Вэй Ляо или его школы в течение столетия после его смерти.


Основные политические меры
Вэй Ляо хорошо знал историю развития военного дела и знаменитые битвы IV в. до н. э. К тому времени, когда он был впервые принят Хуэй-ваном, он должен был глубоко изучить причины поражения Вэй при Гуйлине и Малине, а также всевозможные стратегии. Исследовав состояние государства, он заключил, что лишь решительные, обдуманные и взвешенные меры дают ему надежду выжить и даже, быть может, достичь явно недостижимых целей, установленных правителем. Поэтому в своих беседах — изображенных в «Вэй Ляо-цзы» — он требует строгого принуждения и серьезных перемен в самых основах государства.

Основа: народ и сельское хозяйство

Так как царство Вэй в предшествующих войнах понесло огромные территориальные, военные и экономические потери, увеличение количества населения стало делом первостепенной важности. С точки зрение Вэй Ляо, процветание государства зависит от полноты использования его сельскохозяйственных ресурсов. Чтобы повысить урожаи, надо осваивать новые земли и воспитывать трудолюбивых земледельцев. Государственная политика, почитающая сельское хозяйство и привлекающая недовольных, лишившихся крова и побежденных, одновременно бы достигла обеих целей. Увеличение сбора зерна быстро обеспечило бы экономическое благосостояние населения и государства. Когда люди накормлены, обуты, одеты и обеспечены кровом, они будут здоровы, сильны, довольны и благодарны тому доброму правителю, который дал им все это. Они будут радостно и внимательно выслушивать любые наставления.

Гуманистические ценности и авторитарное правление

Правление должно базироваться на всех основополагающих конфуцианских гуманистических ценностях, хотя в «Вэй Ляо-цзы» нет упоминаний ни о Конфуции, ни о том, что этим идеалам следует его школа. Правитель должен являть собой образец следования Дао, лично культивировать и олицетворять добродетель. Он должен урезать свои желания и идти по пути умеренности и самоограничения[73]. Его деяния должны быть справедливыми, а мысли — возвышенными. Целью его политики должна стать помощь народу, а не самовозвышение и упоение личной властью. Нормы благопристойности, искренность, сыновняя почтительность, семья, дружба и чувство стыда— все эти ценности следует распространять среди населения. Когда уважаются земледельческие сезоны, когда правитель устанавливает легкие налоги и сводит к минимуму отработки, люди могут посвятить досуг добродетели. Поскольку их вера в правителя возрастает, их можно наставлять и вознаграждать за соответствующее поведение. Когда преподаны законы, нормы поведения и справедливость, появляется чувство стыда, и правитель может наказывать соответственно за недостойное поведение. Пока государство не истощает силы людей, можно ожидать и нравственного поведения, и согласия в обществе.
Хотя Вэй Ляо и верил в конфуцианские гуманистические ценности, он выступал в то же время в поддержку поистине драконовских мер для сохранения такой ситуации, когда только одобренные государством в качестве полезных и приемлемых ценности могут иметь право на существование. Поэтому он предлагал сурово подавлять все, что идет вразрез с сельским хозяйством и войной, основами основ государства. Должна быть создана такая атмосфера, при которой у народа даже мысли не возникло бы о желаниях, свободе и излишествах.
Необходимо использовать талантливых чиновников для надзора за деятельностью государства и людей, причем благосостояние народа должно стать их первой заботой. Коммерческую деятельность и погоню за выгодой, хотя и неизбежные в экономике государства, следует соответствующим образом направлять и удерживать в рамках, дабы они не вредили народу и всей системе ценностей. Во всех сферах деятельности следует добиваться гармонии, сотрудничества и единства.

Завоевание и путь к победе

Если государство утвердит добродетель и обеспечит благосостояние народа, оно сможет излить свою мощь вовне и уничтожить врагов, не прибегая к оружию. Для успеха в войне необходимо сочетание многих условий, но главное— это тренировки, расчет и оценка. Поэтому:
В целом, на войне есть те, кто добивается победы благодаря Дао; те, кто добивается победы благодаря устрашающей силе; и те, кто добивается победы благодаря собственной мощи. Проведение тщательных обсуждений и оценка противника, создание такого положения, при котором противник теряет ци, а его войска рассеиваются, так что даже если у него их много, он не может их использовать — это победа благодаря Дао.
Точность в законах и установлениях, ясность наград и наказаний, улучшение оружия и снаряжения, приручение людских сердец — это победа благодаря устрашающей силе.
Разрушение армий и уничтожение полководца, стрельба из арбалетов с навесных башен, ошеломление населения и захват земли, возвращение только после успеха — это победа благодаря собственной мощи. (Глава 4. «Устрашающая сила в сражении»)
Вэй Ляо распространяет применение классических гуманных методов и на действующую армию, выражая тем самым освященную временем конфуцианскую идею о том, что карательные меры нужно применять против злых правителей и их приспешников, а не против населения, за исключением, правда, случаев, когда армия подвергается нападению. Используемая в военной политике, эта концепция подразумевает сохранение полей и садов врага, отказ от разграбления городов и истребления населения, от порчи его домашней утвари. Предлагая столь гуманные меры, Вэй Ляо давал тем самым ответ на поистине беспрецедентную всеобщую резню, наблюдавшуюся в ту эпоху, когда количество погибших в сражении исчислялось сотнями тысяч, и на жестокую политику государств, подобных Цинь, в котором ранги присуждались за количество добытых в бою голов. Поэтому, осуждая, в отличие от Сунь-цзы, опустошение и грабеж, Вэй Ляо предлагал то, что, по его мнению, свело бы к минимуму сопротивление врага и вдохновило бы его на подчинение гуманному правителю. Хотя «Вэй Ляо-цзы» — не единственный среди «Семи военных канонов» трактат, выступающий в поддержку подобных мер, его автор сознательно дистанцировался от общей практики того времени, и не столько в силу наивной веры в добродетель, сколько в силу стратегических преимуществ такой политики.

Организация и единство

Вэй Ляо убежден в необходимости строгой иерархической организации, основанной на системе взаимной поруки, сводящей людей в «пятерки» и «десятки», и устанавливает такую систему на всех уровнях. Правитель обладает верховной властью, хотя на поле боя его заменяет полководец. Гражданское население, как и вся армия, должны подчиняться, как «конечности подчиняются разуму». Система круговой поруки, изобретенная Шан Яном, подразумевает, что все члены пятерки или подразделения ответственны за проступок одного. Хоть в мирное время, хоть в бою, несообщение о преступлении другого, неспособность предотвратить смерть товарища или нежелание сражаться со всей решимостью наказываются с той же суровостью, как если бы нерадивый сам совершил преступление. В противоположность конфуцианству, при такой системе отец не имеет права покрывать преступления сына, и наоборот. Систематические муштра и военная подготовка обеспечивают единство в «пятерках»[74], подчинение солдат приказаниям, полное понимание ими своих обязанностей друг перед другом и перед командирами, а также их способность совершать маневры и вступать в бой с врагом, не впадая в панику и считая битву своим основным делом.

Награды и наказания

Каждый военный теоретик считал своим долгом подчеркнуть первостепенное значение наград и наказаний для общества и армии. Значительная часть «Вэй Ляо-цзы» посвящена важнейшим принципам создания эффективной системы наград и наказаний, большинство которых схожи с отраженными в других военных и легистских сочинениях того времени. Он предписывает установление жестоких наказаний и (в отличие от идей Шан Яна[75]) щедрых наград, причем первые должны обязательно применяться и к верхам, а последние даваться и самым нижним чинам. Преступления не должны прощаться, хотя некоторые могут быть искуплены храбрыми действиями.
Правила поведения, равно как и законы и указания, должны быть ясными и доноситься до каждого. Никакие отклонения — типа спонтанных проявлений отваги и мужества — недопустимы. Награды должны даваться по боевым заслугам, а ранги присуждаться тем, кто проявил себя в битве. Отсрочек в наказаниях и награждениях быть не должно, ибо это снижает их эффективность.

Стратегические и тактические концепции

Если мы согласимся, что трактат «Вэй Ляо-цзы» был создан в середине — второй половине периода «Борющихся Царств», то станут очевидными развитие и разработка тех вопросов, которые уже ставились в «Сыма фа», «Искусстве войны», «У-цзы», «Мо-цзы» и «Военных методах» Сунь Биня. Особенно примечательно, что уже в самом начале Вэй Ляо отодвигает в сторону, не только процветавшую в его время тактику инь-ян, но даже помощь Неба и духов. Человеческие усилия— единственное средство достижения целей, поэтому правитель должен создать правила и законы, соответствующие существующему положению вещей, и полностью использовать человеческий фактор. Это возможно только при развитии всех внутренних сил государства — экономических и военных — что отчасти сродни взаимоотношению «син» (формы) и «ши» (стратегической выгоды, проистекающей из умелого развертывания войск).
Действующая армия, по концепции Вэй Ляо, должна обладать идеальной дисциплиной и абсолютным единством, чтобы быть гибкой, комплексной и эффективной. Тактика основывается на избранных принципах, выдвинутых и в других военных трактатах, и предполагает: скорость, хитрость, концентрацию сил, нападение на слабые места и избежание сильных мест противника, действия на основе разведывательных сведений, захват и удержание инициативы, а также активное, а не пассивное поведение. Взгляды Сунь-цзы на правильные и необычные силы, предполагающие, что правильные силы начинают прямую атаку, а необычные проводят фланговую атаку или совершают обходный маневр, эволюционировали в концепцию их взаимопроникновения, когда одно переходит в другое. Если дисциплина, скорость, командный опыт, а также правильные и необычные войска сливаются воедино, с небольшими силами можно достичь великих побед.


Вей Ляо и история текста
Трактат «Вэй Ляо-цзы» был, несомненно, составлен между концом IV и концом III вв. до н. э., или в середине— конце периода «Борющихся Царств». Однако современные ученые по-прежнему спорят о том, связаны ли ранние тексты с каким-либо из исторических Вэй Ляо, когда они обрели окончательную форму, и достаточно ли точно нынешний текст передает содержание оригинала. Так как предположения, основывающиеся на разных письменных источниках, приводят к диаметрально противоположным выводам, они заслуживают краткого упоминания.
Китайские ученые классической традиции отмечают, что в «Хань шу» в разделе «разных» сочинений содержится трактат «Вэй Ляо-цзы», состоящий из 29 глав, с аннотацией Бань Гу, сообщающей, что автором является Вэй Ляо, живший в период «Шести Царств» («Борющихся Царств»), а другая, аналогичная по названию книга из 31 главы, находится в «военном» разделе «Бин син-ши». До находки в 1972 году в Линьи бамбуковых табличек практически все сочинения, начиная с династии Сун, либо утверждали, что входящий в «Семь военных канонов» текст является подделкой, либо оплакивали утрату значительной части материала, что привело к сокращению оригинала до 24 частей. Текритики, кто считал «Шесть секретных учений» очевидной подделкой из-за развития в сочинении доктрин, несовместимых с путем истинно совершенномудрых, то же самое ставили в вину и «Вэй Ляо-цзы»; особенно возражали они против пассажа, в котором сказано, что настоящий командующий может «убить» половину своих людей. Один из более поздних критиков, Яо Цзи-хэн, нашел в «Вэй Ляо-цзы» неточную цитату из Мэн-цзы — «сезоны Неба не столь хороши, как преимущества Земли» — и счел это доказательством того, что автор много заимствовал из канонических сочинений, чтобы подделать книгу, входящую в раздел «разных сочинений» «Хань шу». Традиционалисты также признавали существование двух различных текстов и спорили о том, какой же стал основой для ныне существующего трактата. Комментируя включение текста в раздел «разных сочинений», Янь Ши-гу называет Вэй Ляо учеником Шан Яна. В итоге ряд исследователей стали уделять исключительное внимание именно легистской составляющей содержания текста и напрочь забыли о даосском и конфуцианском влиянии.
Другие были убеждены, что большая часть текста из раздела «военных сочинений» была сохранена и корректно передана, а текст из «разных сочинений» полагали утраченным. Третьи считали, что существовала лишь одна книга, но в разных вариантах. Последнюю точку зрения мы рассмотрим ниже.
Запутанный вопрос о возможной связи «Вэй Ляо-цзы» с известными историческими персонажами неотделим от проблемы передачи текста. По одной версии, ввиду отсутствия убедительных доказательств обратного, особенно после находки бамбуковых дощечек, сочинение следует приписать странствующему советнику Вэй Ляо, ибо существуют записи о его беседах с Хуэй-ваном. (В таком случае легко объясняется возможность позднейших добавлений, ревизий и дополнений.) В пользу ее приводят следующие доводы: упоминание Вэй Ляо в начале сочинения; подобострастный стиль, характерный для бесед правителя и подданного; слабость и невежество владыки и явно незавидное положение государства, а также характер исторических ссылок.
Другие ученые полагают, что концепции «Вэй Ляо-цзы», вкупе с характером и масштабом описанных в тексте военных действий, позволяют датировать его концом периода «Борющихся Царств», и автором его является тот самый Вэй Ляо, который осмелился давать советы правителю Цинь. Возможно, фамилия этого Вэй Ляо на самом деле была Ляо, и он занимал почетную должность «вэй», что значит «комендант». Эго объясняло бы демонстрируемое во II части прекрасное знание военной машины Цинь, но, к сожалению, не факт службы советником у Хуэй-вана, ибо политические реалии двух государств были слишком различны.
Чжан Ле, написавший несколько статей о времени создания и истории военных трактатов, считает, что текст создан в конце периода «Борющихся Царств» и объясняет это несколькими интересными причинами. Во-первых, так как Хуэй-ван и Шан Ян были известными историческими фигурами, если бы Вэй Ляо был как-то связан с последним и поддерживал его, едва ли бы он осмелился искать аудиенции у Хуэй-вана. Во-вторых, конфуцианские понятия справедливости и гуманности и государственная политика, санкционирующая агрессивную войну (под предлогом покорения зла) соединились лишь в конце периода «Борющихся Царств» у Сюнь-цзы[76]. Ранее же, в период правления Хуэй-вана, Шан Ян, в отличие от конфуцианцев, таких, как Мэн-цзы, выступал за полное устранение добродетели и связанных с ней понятий из общественной и политической жизни и за опору на силу, награды и наказания. В «Вэй Ляо-цзы», напротив, соединяются добродетель и сила, и говорится о суровости наказания и щедрости наград— последнее прямо противоречит Шан Яну. Поэтому исторический автор мог жить только после Шан Яна и Сюнь-цзы. В-третьих, автор принимает и развивает другие идеи Сюнь-цзы, например, об опоре на людей, а не на Небо, и об обогащении народа. Наконец, отмечая беспокойство самого Вэй Ляо, зафиксированное в «Ши цзи», Чжан полагает, что причиной его является страх, который тот испытывал, взывая к добродетели и справедливости в эпоху чрезвычайной воинственности и жестокости. Поэтому Чжан приходит к выводу, что текст был создан в конце периода «Борющихся Царств» и что его следует приписать более позднему историческому лицу — советнику молодого правителя.
В одной из первых статей о бамбуковых дощечках и современном тексте «Вэй Ляо-цзы» Хэ Фа-чжоу делает некоторые общие выводы. Во-первых, он полагает, что текст на дощечках, четыре главы в «Цюнь шу цзи яо»[77] и текст в разделе «разных сочинений» изначально были идентичны. Однако вариант текста, входящий в «Семь военных канонов», исходит из включенного в категорию «военных произведений». Далее, анализ сохранившихся текстов приводит его к выводу, что оба сочинения, включенные в «Хань шу», были вариациями одной и той же книги, разве что находящееся в разделе «разных сочинений» отмечено более глубоким конфуцианским и даосским влиянием. Соответственно, военная тематика в тексте, находящемся среди военных трактатов, получила большее развитие, язык был упрощен, но рассматриваемые вопросы и выводы в целом совпадают.
Он также задает весьма интересный вопрос: если книга является подделкой, почему она приписана неизвестному софисту, проводящему непонятные беседы с правителем, известным большей частью своими ошибками и просчетами?
Так как в «Вэй Ляо-цзы» содержатся различные советы и рекомендации, которые могли быть адресованы только слабому правителю — а не деспоту такого сильного государства, как Цинь — Хэ заключает, что текст скорее всего представляет собой запись действительно имевшей место аудиенции, а не вымысел. Подтверждение этому он находит также в исторических событиях и личностях, о которых говорит Вэй Ляо — тот, в частности, приводит в пример У Ци. Хэ полагает, что Вэй Ляо всего лишь развивал идеи и практики, уже использовавшиеся традицией управления в Вэй и первыми легистами. Далее, ослабление Вэй заставило Хуэй-вана прибегать к советчикам извне, не обращая внимания на их интеллектуальную ориентацию, тем самым стимулировался обмен идеями и концепциями между конфуцианцами, даосами, легистами и другими — такими, как Вэй Ляо.
Р. Уэйте в своей содержательной статье суммирует многие из рассматривавшихся выше толкований и дает свою собственную интерпретацию. Он находит свидетельства помещения текста «Вэй Ляо-цзы» в раздел военных сочинений под категорией «преимущества формы и положения» (син-ши) недостаточными и спрашивает, действительно ли тексты, сохранившиеся до наших дней, те самые, которые видели создатели «Хань шу». Далее, он полагает, что текст был приписан Вэй Ляо лишь из соображений повышения авторитетности и что на самом деле для этого нет никаких оснований. На основе конфуцианских и даосских материалов и сохранившихся диатриб против гадания Уэйте предполагает, что текст появился чуть позднее Мэн-цзы.
Наконец, в своем критическом вступлении к вышедшему в 1989 году «Вэй Ляо-цзы цяньшо» Сюй Юн также подробно анализирует связанный с текстом материал — для того, правда, только, чтобы оживить в высшей степени оригинальную теорию о том, что два человека, живших в разное время, могли быть одним лицом. Неудовлетворенный аргументами, на основании которых текст приписывается раннему или позднему Вэй Ляо, Сюй утверждает, что вероятность появления двух человек с одинаковыми именами в течение всего одного столетия периода «Борющихся Царств» невероятно мала. Во второй части книга подробно описываются формы военной организации и принципы управления армией Цинь. Идея о том, что гуманность может быть единственным справедливым оправданием для ведения войны, идея, которой пронизана первая часть книги, оформилась, считает Сюй, лишь к концу «Борющихся царств». Так как Сюй Юн полагает книгу однородной по структуре, он возводит ее к одному мыслителю. Но тогда возникает проблема поистине невероятного долголетия Вэй Ляо: он должен был служить при двух дворах, в течение почти столетия. И Сюй корректирует даты правления Хуэй-вана. Он говорит, что Хуэй-ван царствовал до 310 г. до н. э., то есть жил еще девять лет после традиционно приписываемого времени кончины. Тогда, если молодой Вэй Ляо — уроженец Вэй — получил аудиенцию в то время, когда Хуэй-ван искал совета у всех подряд, включая Мэн-цзы, его последующая встреча с молодым правителем Цинь могла состояться, когда ему уже было за девяносто. Более о нем ничего не слышно, ибо он скорее умер от старости, чем получил какой-либо пост. Поэтому первые двенадцать глав сохранившегося сочинения, идущие от текста из раздела «разных сочинений» — это творение его юности, а последние двенадцать из текста, входящего в раздел «военных сочинений», были написаны в последние годы его жизни. Таким образом, согласно Сюй Юну, все шестьдесят глав существовали во времена Бань Гу, — хотя сам он, возможно, и разделял их на два сочинения. Впоследствии текст дополняли и перекраивали в течение веков, пока он, в конце концов, не принял ту форму, в которой дошел до наших дней.

 

Перевод

Небесные знамения
Лянский Хуэй-ван спросил Вэй Ляо-цзы:
— Правда ли, что Желтый Император, благодаря наказаниям и добродетели, одержал сто побед [не потерпев ни одного поражения]?
Вэй Ляо-цзы ответил:
— Наказания использовались при нападении [на восставших], добродетель использовалась для сохранения [народа]. Это не то, что называется «небесными знамениями, [благоприятными] часами и днями, инь и ян, обращением лицом или спиной». [Победы] Желтого Императора были следствием человеческих усилий, вот и все. Почему так было?
Если есть укрепленный город, и его атакуют с востока и с запада, но не могут взять, атакуют с юга и севера, но не могут взять, может ли быть, что при нападении со всех четырех сторон был упущен [благоприятный] момент? Если все еще не можешь взять город, то оттого, что стены высоки, рвы глубоки, оружие и снаряжение полностью подготовлены, материалы и зерно накоплены в больших количествах, а у храбрых воинов врага— единый план. Если стены низкие, рвы неглубокие, а оборона слабая, город можно взять. С этой точки зрения «момент», «сезоны» и «небесные знамения» не так важны, как человеческие усилия.
Согласно «Небесным знамениям»[78], расположение войск, когда позади них вода, называется «отрезанной армией». Расположение войск, когда впереди хребет горы, называется «брошенной армией». Когда У-ван напал на шанского Чжоу, он расположил войска так, что позади него была река Цзи[79], а впереди — склон горы. Имея 22 500 человек, он напал на сотни тысяч воинов правителя Чжоу и уничтожил династию Шан. Однако, разве правитель Чжоу не расположил войска согласно небесным знамениям?
Полководец из Чу по имени Гун-цзы Синь собирался вступить в сражение с Ци. [Согласно верованиям], тот, над кем хвост кометы, одержит победу и его нельзя атаковать. Гун-цзы Синь сказал: «Что может знать комета? Те, кто сражается, не сводя глаз с кометы, будут разбиты и завоеваны». На следующий день он вступил в сражение с Ци и нанес им тяжелое поражение. Желтый Император сказал: «Ставить демонов и духов на первое место не столь хорошо, как проверять прежде свои знания». Это означает, что небесные знамения есть ни что иное, как человеческие усилия.


Обсуждение войны
Сначала узнают о плодородии и бесплодии почвы, а затем строят города. Чтобы построить городские стены, определяют удобную местность. По городским стенам определяют нужное [количество] людей. По [количеству] людей определяют необходимый запас зерна. Когда все три взаимно установлены, тогда внутри будет надежная оборона, а вовне — победа в сражении. Когда одерживают победы вовне и совершают приготовления внутри, победа и приготовления используются как две половины бирки, подходящие друг к другу.
Управление армией настолько же таинственно, как и [глубины] Земли, настолько же темно и неведомо, как и [высоты] Неба, и оно рождается из пустоты. Поэтому его нужно открыть. Великое — не мало, малое — не велико.
Тот, кто просвещен относительно запретов, прощений, открытия и прекращения, привлечет согнанных со своих мест людей и оживит безлюдные земли.
Когда земли обширны и вспаханы, государство процветает; когда народ многочисленен и послушен, государство управляется. Когда государство процветает и управляется, то даже если люди не достают камни из-под колесниц и не обнажают оружия, их устрашающая сила поддерживает порядок в Поднебесной. Поэтому сказано, что «победа армии исходит от двора». Когда одерживают победу, не надевая доспехи, это победа правителя; когда победа приходит после развертывания [армии], это победа полководца.
Армию нельзя собирать исходя из личного гнева. Если победу можно предвидеть, тогда можно собирать войска. Если победу нельзя предвидеть, [сборы] следует остановить. Если беда возникает в пределах ста ли, не трать на сбор сил более одного дня. Если беда возникает в пределах тысячи ли, не трать на сбор более одного месяца. Если беда возникает в пределах четырех морей, не трать на сборы более одного года.
Что касается полководца: наверху он неподвластен Небу, внизу он неподвластен Земле, в середине он неподвластен людям. Он должен быть так величав, чтобы его невозможно было привести в ярость. Он должен быть так чист, чтобы его нельзя было соблазнить богатством. Если разум его расстроен [чувствами], если его глаза не видят, а уши не слышат— с такими недостатками вести армию тяжело!
Куда бы ни отправлялась армия — идет ли она по вьющимся, как кишки овцы, безлюдным дорогам, или ухабистыми, подобно зубьям пилы, тропами; пробирается ли по горам или вступает в долину — она будет победоносной. Развернутая в квадратные либо круговые построения, она будет победоносной.
Тяжелая армия подобна горам, подобна лесам, подобна рекам и водным преградам. Легкие силы подобны трескучему огню; словно земляной вал, они давят на врага, как облака окутывают его. Это не позволяет войскам противника разделиться, а разделенным мешает собраться вновь вместе. Те, кто слева, не могут [прийти на помощь тем], кто справа, а те, кто справа, не могут [прийти на помощь тем], кто слева.
Оружие подобно чаще деревьев, арбалеты подобны козьим рогам. Каждый, без исключения, идет с высоко поднятой головой и проявляет мужество. Отбросив сомнения, самоотверженные и управляемые, они решительно идут вперед.


Обсуждение установлений
Что касается войны, первым делом надо дать установления. Когда установления даны, солдаты не будут в беспорядке. Когда солдаты не в беспорядке, наказания будут ясны. Куда бы гонг и барабан ни направили их, сто человек будут соперничать друг c другом; чтобы проникнуть в ряды врага и посеять панику, будет стараться тысяча человек; а чтобы победить армию врага и убить полководца, десять тысяч человек разом поднимут оружие, и никто в Поднебесной не сможет противостоять им в бою.
В древности солдаты были разбиты на подразделения по пять и десять человек, а колесницы — на группы и ряды. Когда звучали барабаны и развевались знамена, никогда не случалось, чтобы первыми, взобравшимися на стены, не были выдающиеся воины государства, наделенные огромной силой! Первыми, кто готов встретить смерть, также всегда были выдающиеся воины государства, наделенные огромной силой. Если враг теряет одного, а мы — сотню, это добавляет сил врагу и сокращает наши. В течение веков полководцы не были способны это предотвратить.
Когда новобранцы армии бегут в родные места, или бегут при виде сражения, вред предателей огромен. В течение веков полководцы не были способны это предотвратить.
То, что поражает людей за сто шагов — это луки и стрелы. То, что может убить человека на расстоянии пятидесяти шагов — это копья и алебарды. Когда полководец командует наступление, а командиры и войска оглядываются друг на друга, ломают стрелы, крушат копья и качают алебардами, а также находят более выгодным отойти назад, то если начинается битва— это самоубийство. В течение веков полководцы не были способны это предотвратить.
Когда солдаты нарушают построение по пять и по десять, колесницы выходят из рядов и групп, гибкие войска покидают своих полководцев и бегут, а армия бросается врассыпную — это то, чего в течение веков полководцы не были способны предотвратить. Поэтому, если полководец способен предотвратить эти четыре вещи, он сможет переходить через высокие горы, пересекать глубокие реки и нападать на сильные войска. Быть неспособным предотвратить эти четыре вещи— это все равно, что потерять лодку и весла, переправляясь через Янцзы и Хуанхэ. Этого нельзя делать!
Люди не получают удовольствия от смерти, не презирают жизнь, [но] если команды и приказы ясны, а закон и установления тщательно разработаны, их можно заставить наступать. Когда, перед [битвой], награды сделаны ясными, а после битв наказания решительны, то, когда [войска] идут вперед, они способны использовать преимущества, а когда продвигаются, они добьются успеха.
Прикажи, чтобы [командир] был поставлен над сотней, «сыма» — над тысячью, а полководец — над десятью тысячами. С небольшим числом войск сможешь наказать тогда множество, со слабыми — наказать сильных. Если проверишь мои слова, то [обнаружишь], что предложенных способов достаточно, дабы обеспечить, чтобы среди трех армий, если казнить одного, никто не избежал наказания. Отцы не осмелятся покрывать сыновей, а сыновья — отцов, насколько же это будет так для жителей государства?
Если воин поднимает меч на площади, чтобы ударить, среди десяти тысяч не будет ни одного, кто бы не сторонился его. Если скажу, что дело не в том, что один человек храбр, а в том, что десять тысяч не такие, как он, то в чем причина? Быть готовым к смерти и искать спасения жизни— это несравнимо. Если послушаешь моих советов, то [обнаружишь] их достаточными, чтобы превратить три армии в готового умереть разбойника. Никто не встанет перед ними, никто не будет преследовать их. Они, будучи армией гегемона, смогут приходить и уходить в одиночестве.
Кто вел воинство в сто тысяч человек, и никто в Поднебесной не противостоял ему? Хуань-гун.
Кто вел воинство в семьдесят тысяч человек, и никто в Поднебесной не противостоял ему? У Ци.
Кто вел воинство в тридцать тысяч человек, и никто в Поднебесной не противостоял ему? Сунь-цзы.
Сейчас, среди армий разных государств, ведомых полководцами, нет ни одной, которая бы не насчитывала двухсот тысяч человек. И если они не способны преуспеть в доблести, то это потому, что они не понимают запретов, прощения, открытия [пути к жизни] и прекращения [чрезмерной жестокости]. Если сделаешь приказы ясными так, что один человек станет победителем, то и десять тогда будут победителями. Если десять могут быть победителями, то и сто, тысяча, десять тысяч могут быть победителями. Поэтому я говорю, что если улучшить наше оружие и снаряжение, взращивать воинский дух, то, когда [наши силы] будут освобождены, они будут подобны нападающей птице, подобны обрушивающейся вниз на тысячу саженей воде.
Государство, которое находится в трудном положении, направляет вместе с послами свои лучшие сокровища другим Государствам, отдает в заложники своих любимых сынов и уступает пограничные земли, чтобы приобрести помощь Поднебесной. Если о войсках [должных прийти на помощь] сказано, что их будет сто тысяч, на самом деле их не будет более нескольких десятков тысяч. Когда войска выступают, нет такого полководца, которому бы [правитель] не сказал: «Не будьте ниже кого бы то ни было и не вступайте первым в сражение». В действительности, с такими войсками нельзя вступать в битву.
Если мы оценим население в пределах наших границ, увидим, что без [системы] «пятерок» им невозможно приказывать. Приказами управляют войсками в сто тысяч, а правитель должен обеспечить их одеждою и едой. Если они не побеждают в битве и не стойки в обороне, это не их вина, ибо это вызвано внутренними причинами. Различные государства Поднебесной, помогающие нам в сражении, подобны старым истощенным лошадям со спутанными гривами, которые хотят сравниться с мифическими быстроногими скакунами. Что они могут добавить к нашей ци?
Мы должны использовать все запасы Поднебесной для нашей пользы, мы должны управлять всеми установлениями в Поднебесной как своими собственными. Мы должны исправить наши команды и приказы и сделать ясными награды и наказания. Мы должны сделать так, чтобы, не занимаясь земледелием, нечего было бы есть; не сражаясь в битве, нельзя было бы получить ранг. Мы должны сделать так, чтобы люди толкали друг друга, стремясь на поле и в сражение. Тогда во всей Поднебесной у нас не будет врагов! Поэтому я говорю, что, когда приказы объявлены, а команды отданы, им будут доверять во всем государстве.
Если среди населения есть те, кто говорит, что может уничтожить врага, не позволяй им праздно бросаться словами, но проверь их способность сражаться.
Чтобы смотреть на земли других и овладевать ими, разделить подданных другого правителя и лелеять их — для этого нужно быть способным приближать к себе достойных. Если не способен привлечь к себе и использовать достойных людей врага, но хочешь обладать Поднебесной, нужно сокрушить ею армии и убить полководцев. Но тогда, даже если одержишь победу в сражении, государство значительно ослабеет. Даже если овладеешь землей, государство значительно обеднеет. Все это происходит от того, что установления в государстве исчерпали себя.


Устрашающая сила в сражении
В целом, на войне есть те, кто добивается победы благодаря Дао; те, кто добивается победы благодаря устрашающей силе и те, кто добивается победы благодаря собственной мощи. Проведение тщательных обсуждений и оценка противника, создание такого положения, при котором противник теряет ци, а войска — рассеиваются, так, что даже если у него их много, он не может их использовать — это победа благодаря Дао.
Точность в законах и установлениях, ясность наград и наказаний, улучшение оружия и снаряжения, приручение людских сердец — это победа благодаря устрашающей силе.
Разрушение армий и уничтожение полководца, стрельба из арбалетов с навесных башен, ошеломление населения и захват земли, возвращение только после успеха— это победа благодаря собственной мощи. Когда правители и князья знают это, три пути к победе будут завершены.
То, с чем сражается полководец— это люди; то, с чем сражаются люди — это их ци. Когда ци полна, они будут сражаться; когда ци уничтожена, они будут побеждены.
Перед тем, как наказать [врага]; перед тем, как воины скрестят оружие, есть пять средств схватить врага:
1. Обсудить путь к победе при дворе.
2. Обсудить получение мандата [полководцем].
3. Обсудить переход границ.
4. Обсудить, как сделать рвы глубокими, а валы высокими.
5. Обсудить мобилизацию и развертывание войска, и применение наказаний [по отношению к врагу].
В этих пяти случаях вначале оцени противника, а потом выступай. Тогда можно напасть на его пустоту и схватить его.
Тот, кто умело ведет войну, способен захватить других и не дать захватить себя. Захват— это искусство ума. Приказы [объединяют] умы людей. Если не понимаешь своих войск, приказы нужно часто менять. Когда приказы часто меняют, то, даже если они отданы, войска не верят им.
Поэтому правило отдачи приказов таково: даже малые ошибки нельзя показывать, даже малые сомнения нельзя проявлять. Поэтому, когда верхи не [отдают] сомнительных приказов, войска не будут слышать две различные [версии]. Когда не будет никаких вопросов относительно действий, у большинства не будет разных намерений. Не было такого, чтобы люди не верили разуму своего полководца и были бы способны проявить свои силы. Никогда не было такого, чтобы кто-либо, неспособный проявить свои силы, мог сражаться не на жизнь, а на смерть в бою.
Поэтому в государстве должны быть справедливые формы ритуала [ли], верность, дружба и любовь, и тогда оно сможет голод заменить сытостью. В государстве должны быть сыновняя почтительность, родительская любовь, честность и чувство стыда, и тогда оно сможет смерть заменить жизнью. Когда древние вели людей, они на первое место ставили ритуал и верность, а лишь затем шли ранги и вознаграждения. Они ставили на первое место честность и чувство стыда, а лишь затем шли наказания и штрафы; дружеские отношения и любовь были первыми, а ограничения для людей — вторыми.
Поэтому тот, кто вступает в битву, должен сам вести людей, быть опорой им и побуждать командиров и солдат к действию, подобно тому, как разум управляет четырьмя конечностями. Если люди не воодушевлены, командиры не будут умирать с честью. Если командиры не будут умирать с честью, войска не будут сражаться. Чтобы воодушевлять воинов, богатство народа нельзя не сделать достаточным. Ранги знатности, различия в смерти и трауре, поступки людей нельзя не сделать очевидными. Необходимо управлять людьми в соответствии с их потребностью жить, и делать ясными различия в соответствии с их поступками. Плоды земли и награды, угощение родственников едой и вином, общее веселье в деревенских ритуалах, общая печаль в смерти и в трауре, сердечные проводы войск — вот то, что воодушевляет людей.
Добейся, чтобы члены пятерок и десяток были как родня, а воины в соединениях и их командиры были как друзья. Когда они остановятся, они будут как прочная круговая стена, когда они продвигаются, они будут как ветер и дождь. И тогда колесницы не повернут назад, воины не побегут. В этом путь создания основы для сражения.
Земля— это средство обеспечения населения; [укрепленные] города— это средство защитить землю; битва— это средство защитить города. Поэтому тот, кто следит, чтобы люди пахали землю, не будет голодать; тот, кто следит за обороной земель, не окажется в опасности; тот, кто отдает все силы сражению, не будет окружен. Эти три были основной заботой правителей прошлого, и среди них военные дела были главным.
Поэтому правители прошлого уделяли внимание пяти военным делам. Когда амбары не полны зерна, воины не выступают. Когда награды и поощрения не щедры, люди не воодушевлены. Когда лучшие воины не отобраны, войска не будут сильны. Когда оружие и снаряжение не подготовлены, сила армии будет невелика. Когда награды и наказания несоответствующие, войска не будут им доверять.
Если уделять внимание этим пяти, тогда, заняв оборону, [армия] сможет удержать позиции, а, выступив в поход, захватить земли врага.
Что касается остающихся в государстве и выступающих в поход, то ты хочешь, чтобы остающиеся были «тверды». При развертывании войск хочешь, чтобы ряды были прочны. При начале атаки желаешь, чтобы они прилагали величайшие усилия. А идя вперед в битву, жаждешь, чтобы все были как один.
Государство [настоящего] правителя обогащает народ, государство гегемона обогащает чиновников. Государство, которое выживает, обогащает высоких чиновников, а государство, которое вот-вот погибнет, обогащает лишь свои склады и амбары. Это называется «верх полон, а низ протекает». Когда придет беда, спастись будет невозможно.
Поэтому я говорю, что, если приближать достойных и назначать на посты способных, то [даже] если времена неблагоприятны, обстоятельства будут выгодными. Если сделать законы ясными и быть внимательным, отдавая приказания, то даже без гадания по панцирю черепахи или по стеблям тысячелистника удача повернется лицом.
Если ценишь успех и прилагаешь усилия, то и без молитвы получишь благословение. Более того, сказано: «сезоны Неба не столь хороши, как выгоды Земли; выгоды Земли не столь хороши, как гармония между людьми». То, что ценит совершенномудрый — это человеческие усилия, вот и все!
Когда армия с трудом идет на марше, полководец должен явить личный [пример]. В жару он не раскрывает зонта, в холод не носит много одежд. На трудной местности он должен слезть с коня и идти пешком. Только после того, как армия утолила жажду, он может пить сам. Только после того, как приготовлена еда для армии, он может есть сам. Только после того, как армия соорудила валы, он может отдыхать. Он должен делить с армией трудности и отдых. Тогда, даже если армия долго находится в поле, она не станет ни равнодушной, ни утомленной.


Тактическое равновесие сил в нападении
В войне достигают победы благодаря спокойствию; государство одерживает победу благодаря единству. Тот, чьи силы разделены, будет слабым; против того, кто полон сомнений, восстанут. Если силы слабы, наступление и поход не будут смелыми, а преследование врага не закончится пленением хоть кого-нибудь. Полководцы, командиры, начальники и войска должны быть единым телом в действии и на отдыхе. Но если полководец сомневается, а войска склоняются к неповиновению, то даже если все рассчитано, они не выступят, или, если движение уже начато, ими невозможно будет управлять. Когда рты произносят пустые слова, полководец ведет себя неправильно, а войска не закалены, то, если они начнут атаку, неизбежно будут разбиты. Это называется «поспешной, непослушной армией». С такой нельзя вступать в войну.
Полководец — это разум армии, а все остальные— конечности и суставы. Когда разум искренен, тогда конечности и суставы обязательно сильны. Когда разум исполнен сомнений, тогда конечности и суставы дрожат. Поэтому, если полководец не управляет своим разумом, войска будут, как затекшие члены. Тогда, даже если армия победит, это будет счастливая случайность, а не [следствие] тактического равновесия сил в нападении.
Люди не могут одинаково бояться двух вещей. Если они боятся нас, они будут ненавидеть врага; если они будут бояться врага, они будут ненавидеть нас. Тот, кого ненавидят, будет разбит; тот, кто являет свою устрашающую силу, одержит победу. Когда полководец может осуществить Дао [устрашающей силы], командиры будут бояться его. Когда командиры боятся своего полководца, люди будут бояться командиров. Когда люди боятся командиров, тогда враг будет бояться нас. Поэтому те, кто хочет узнать Дао победы и поражения, первым делом должны знать о равновесии сил «страха» и «ненависти».
Тот, кого не любят и не помнят [люди], не может быть использован мной; тот, кого не уважают и не боятся, не может быть назначен мной. Любовь проистекает снизу, устрашающая сила устанавливается сверху. Если они любят [своего полководца], у них не будет двойных мыслей; если они устрашены [своим полководцем], они не будут восставать. Поэтому вопрос искусства командования— это вопрос любви и устрашающей силы.
О том, кто вступает в битву, но не уверен, что победит, нельзя сказать, что он «сражается». О том, кто атакует, но не уверен, что захватит врага, нельзя сказать, что он «атакует». Если бы это было иначе, наградам и наказаниям недостаточно бы доверяли. Доверие [должно быть установлено] до того, как станет необходимо; делами [должно управлять] до того, как появятся первые признаки. Поэтому войска, раз соединившись, не должны рассыпаться без надобности. Когда армия выступает, она не должна возвращаться с пустыми руками. Она будет искать врага, как потерянного сына; она будет атаковать врага, как будто спасать тонущего человека.
У того, кто занимает ущелье, недостаточно разума для сражения. У того, кто с ходу бросается в битву, недостаточна полнота ци. У того, кто воинственен в бою, недостаточно солдат, чтобы одержать победу.
В целом, тот, кто, вступая в войну, слишком полагается на справедливость, любит первым начинать сражения. Тот, кто борется исходя лишь из собственной злобы, отвечает только тогда, когда этого уже не избежать. Даже если сердце исполнено ненависти, а войска уже собраны, ожидай врага и отвечай на его перемещения. Во время сражения необходимо ждать, когда враг начнет наступление. Когда воцаряется временное затишье, нужно подготовиться [к внезапной атаке].
Есть армии, которые добиваются победы при дворе; армии, которые побеждают на полях и равнинах, и армии, которые достигают победы на площадях. Есть такие, которые сражаются и добиваются победы; такие, которые подчиняются и проигрывают, и такие, которые избегли поражения, когда враг неожиданно испугался, и победа далась благодаря повороту событий. О такой победе благодаря «повороту событий» сказано, что она — неполная. Та, что не является полной победой, не может считаться следствием использования тактики. Поэтому просвещенный правитель в день наступления будет [следить за] тем, чтобы барабаны и гонги звучали согласованно, а мощь армии была упорядочена. Тогда он одержит победу, не ища ее.
Среди армий есть такие, которые оставляют оборонительные позиции, теряют устрашающую силу и, тем не менее, одерживают победу, ибо у них есть методы. Есть такие, которые заранее определили использование оружия так, что их ответ врагу всеобъемлющ, а общее управление— безупречно.
Поэтому, для пяти человек— старший, для десяти— главный, для с та— начальник, для тысячи — командир, а для десяти тысяч— полководец. [Такая организация] уже всеобъемлюща, уже безупречна. Если человек умирает утром, другой заменяет его тем же утром; если человек умирает вечером, другой встает на его место в тот же вечер. [Мудрый правитель] взвешивает тактическое равновесие своих сил и сил врага, оценивает полководцев и только после этого собирает армию.
Поэтому, когда собирают армию за тысячу ли, требуется десять дней, а когда за сто л и — один день, причем местом сбора должна быть вражеская граница. Когда войска собраны, и полководец прибыл, они должны проникнуть вглубь земли врага, перерезать дороги и занять города и селения. Пусть войска заберутся на стены и поставят врага в опасное положение. Пусть несколько отрядов мужчин и женщин давят на врага, используя условия местности, и атакуют все стратегические препятствия. Если занимаешь [земли вокруг] города и перекрываешь ведущие к нему дороги, вслед за этим можно атаковать и сам город. Если полководцы и армии врага не верят друг другу, командиры и солдаты не могут быть в гармонии и есть те, кого не затрагивают наказания, мы разобьем их. Еще до того, как подоспеет помощь, город падет.
Если броды и мосты не построены, стратегические препятствия не приведены в порядок, опасные места в крепостных стенах не укреплены, а железные «ежи» не выставлены, то, даже если город врага грозен с виду, у него нет никакой защиты.
Если войска с дальних застав еще не вошли [в город], пограничные войска и находящиеся в других государствах силы не возвратились, то даже если у врага есть люди, у него нет людей! Если шесть домашних животных не собраны вместе, если пять злаков не убраны, если богатства и вещи для использования не отобраны, то даже если у врага есть запасы, у него нет запасов!
Когда город пуст, а запасы истощены, мы должны воспользоваться пустотой и напасть на врага. Искусство [войны] говорит: «Они уходят одни, они приходят одни. Еще до того, как воины врага могут скрестить оружие с ними, они уже добились [победы]». Вот что это значит.


Тактическое равновесие сил в обороне
Когда защитники идут вперед, то, если они не [занимают] ни внешние степы городов, ни пограничные земли, а когда отходят назад, не [устанавливают] смотровых башен и защитных сооружений для ведения оборонительной войны, они не преуспели в [обороне]. Доблестные герои и отважные воины, прочные доспехи и острое оружие, мощные арбалеты и крепкие стрелы — все это должно быть внутри внешних стен. Все [зерно], хранящееся в земляных погребах и амбарах снаружи стен должно быть собрано, а дома [за пределами внешних стен] должны быть разрушены и превращены в укрепления. Это заставит нападающих тратить в десять, в сто раз больше сил, а обороняющиеся не затратят и половины их. Наступающему врагу будет причинен огромный вред, но полководцы в течение веков не знали об этом.
Защитники не должны пренебрегать стратегическими местами. Правило для обороны городских стен таково: на каждый чжан[80] необходимо поставить десять человек— не включая ремесленников и поваров. Те, кто выходит [сражаться], не защищают город; те, кто защищает город, не выходят [сражаться]. Один человек [в обороне] может противостоять десяти [нападающим]; десять могут противостоять ста; сто могут противостоять тысяче, а тысяча — десяти тысячам. Поэтому сооружение внутренних и внешних стен [города] из рыхлой земли [впоследствии утрамбованной] позволит не тратить попусту силы людей, ибо это необходимо для обороны.
Если стена длиной в тысячу чжанов, ее должны защищать десять тысяч человек. Рвы должны быть глубокими и широкими, стены — толстыми и прочными, солдаты и люди— подготовленными, хворости еда — запасены, арбалеты должны быть тугими, стрелы— крепкими, а копья и алебарды — удобными. Вот способ сделать оборону прочной.
Если нападающих не меньше ста тысяч, а [у защитников] есть армия снаружи, она обязательно придет на помощь, и защищать нужно именно город. Если армии снаружи, могущей прийти на помощь, нет, то это не тот город, который нужно защищать.
Если стены прочны, а помощь — приближается, тогда даже глупцы и несведущие женщины — все без исключения — будут защищать стены, истощая силы врага и заставляя его истекать кровью. Чтобы город мог выдержать осаду в течение года, сила защитников должна превышать силу нападающих, а [сила] армии, идущей на помощь, должна превосходить силу защитников.
Если стены прочны, но помощь может не прийти, тогда глупцы и несведущие женщины — все без исключения — будут защищать укрепления, но они будут плакать. Это обычное человеческое чувство. Даже если прикажешь открыть запасные амбары, чтобы утешить и успокоить их, уже не сможешь их остановить. Необходимо побуждать всех отважных героев и храбрых воинов, закованных в прочные доспехи, вооруженных острым оружием, тугими арбалетами и крепкими стрелами, сражаться впереди, а молодых, слабых, покалеченных и больных — проявлять свои силы позади.
Если армия в сто тысяч располагается под городскими стенами, идущая на помощь армия должна прорвать [окружение], а защитники города должны выйти и атаковать. Когда они совершают вылазку, они должны охранять опасные места. Но армия, пришедшая на подмогу, не должна перекрывать линии подвоза припасов позади осаждающих. Силы изнутри и снаружи должны действовать согласованно.
В таком положении желание сражаться проявляй лишь наполовину. Если проявишь его лишь наполовину, это смутит врага и можно будет ждать помощи. Противник поставит своих сильных воинов сзади, а слабых— впереди. Тогда он не сможет ни продвинуться, ни остановить защитников. Вот что такое «тактическое равновесие силы в обороне».


Двенадцать предупреждений
Устрашающая сила основана на неизменности. Благодеяние основано на соответствии сезонам. Восприимчивость основана на понимании дел. Война основана на управлении ци. Нападение основано на измерении внешнего. Оборона основана на расчете внешнего. Умеренность основана на измерении и расчете. Избегание трудных положений основано на предвидении и подготовке. Внимательность основана на уважении к малому. Мудрость основана на управлении большим. Устранение вреда — основано на способности быть решительным. Подчинение войск основано на уважении к другим.
Сожаление основано на доверии сомнительному. Зло основано на чрезмерных наказаниях. Предрассудки часто основаны на потакании желаниям. Неблагоприятные события основаны на нежелании слышать о своих ошибках. Излишества основаны на истощении сил людей. Непросвещенность основана на советах, отдаляющих [от действительности]. Поверхностность основана на необдуманном выступлении. Упрямство и невежество основаны на устранении от себя достойных людей. Несчастье основано на любви к выгоде. Вред основан на приближении темных людей. Несчастье — это когда нет места, которое можно защищать. Опасность основана на недостатке [ясных] команд и приказаний.


Военные планы
При ведении войны не нападай на города, которые не нарушали законов, и не убивай людей, которые не совершали преступления. Тот, кто убивает отцов и старших братьев; кто забирает богатство и добро других; кто порабощает сыновей и дочерей других, тот всегда слывет разбойником. Поэтому война— это средство наказать жестоких и беспутных и остановить несправедливых. Когда бы ни велась война, крестьяне не покидают свои поля, купцы не покидают свои лавки, а чиновники не покидают место службы — все это зависит от планов одного человека. Тогда даже без того, чтобы оружие обагрилось кровью, Поднебесная выражает покорность.
Государство в десять тысяч колесниц [занимается] сельским хозяйством и войной. Государство в тысячу колесниц спасает [других] и защищает [себя]. Государство в сто колесниц служит и поддерживает [другие государства]. Те, кто занимается сельским хозяйством и войной, не ищут примера извне; те, кто спасает других и защищает себя, не ищут помощи извне; те, кто служит и поддерживает другие государства, не ищут богатств извне. Если [чьих-либо богатств] недостаточно, чтобы наступать и начинать сражение, и не хватает, чтобы оставаться в пределах границ и защищать свое государство, необходимо восполнить [недостаток] рынками.
Рынки— это средство обеспечить наступательную и оборонительную войну. Если у государства в десять тысяч колесниц нет союзников — государств в тысячу колесниц, оно должно иметь рынки, способные снабдить сто колесниц.
Казни дают возможность просветить воинов. Если после казни одного вся армия содрогнется, убей его. Если после награждения одного десять тысяч возрадуются, награди его. Казня, цени великое; награждая, цени малое. Если кто-то должен быть казнен, то даже если он почитаем и могущественен, убей его, ибо это наказание, достигающее сути. Когда награды получают даже пастухи и конюхи, это награды, простирающиеся до самых низов. Способность использовать наказания, достигающие сути, и награды, простирающиеся до самых низов — это величие полководца. Поэтому правители ценят своих полководцев.
Когда полководец берет барабан, взмахивает барабанными палочками и идет навстречу опасности для решающего сражения, когда воины встречаются и скрещивают обнаженное оружие, то если он бьет в наступление и войска отзываются, дабы вырвать победу, он будет вознагражден за заслуги и слава его будет утверждена. Если он бьет в наступление, а войска не слушаются, тогда он сам умрет, а государство погибнет. Поэтому жизнь и смерть, безопасность и угроза — все спрятано в концах барабанных палочек! Как можно не ценить полководца?
Взять барабан и держать в руках палочки, сделать так, чтобы солдаты вступили в бой и раздался лязг оружия, и правитель достиг большого успеха благодаря военным делам — я не вижу в этом ничего трудного. Древние говорили: «Нападать с колесницами с защитным покрытием, обороняться без такого снаряжения, как “ежи” — такая армия не преуспеет ни в чем!» Смотреть и не видеть, слушать и не слышать— это происходит оттого, что в государстве нет рынков.
Рынки полны всяких товаров. [Государство должно] покупать на рынке дешевые товары и продавать возросшие в цене, чтобы ограничить знать и народ. Люди едят один доу зерна, а лошади едят три доу овса, как же может быть так, что у людей сытый вид, а лошади — истощены? На рынке есть товары, которые можно доставить, но нет управляющего. Если поднимаешь лучшую армию в Поднебесной, но не управляешь разными товарами, это не то, что называется «умением вести войну».
Чтобы [удерживать людей на службе] фазу после сборов и до того времени, как их доспехи и шлемы изъедят черви, они должны быть такими людьми, каких мы можем использовать. Хищная птица преследует воробья, ион летит в руки человеку или же прячется в чьем-нибудь жилище. И вовсе не потому, что воробей не хочет жить, а потому, что позади есть то, чего он боится.
Когда Тай-гун-вану было семьдесят, он убил коров в Чаокэ и продал мясо в Мэнцзине. Ему было более семидесяти, но правитель не слушал его, а все люди считали его сумасшедшим. Позднее, когда он встретился с Вэнь-ваном, он командовал армией в тридцать тысяч, и одной битвой Поднебесная была усмирена. Без его понимания или без военных планов, как они могли бы достичь такого объединения? Поэтому сказано: «Если у хорошей лошади есть наездник, можно преодолеть большое расстояние; если достойные и знатные люди объединяются, можно осуществить великое Дао».
Когда У-ван напал на Чжоу, армия перешла [Желтую реку] у Мэнцзинь. Справа было знамя вана, слева — топор наказаний, посередине — триста воинов, готовых умереть, и тридцать тысяч солдат. Чжоу выставил несколько сот тысяч, а [бесчестные министры] Фэй Ляо и Оу Лай лично вели воинов с алебардами и боевыми топорами. Линия их войск была длиной в сто ли. У-ван не истощил сил ни воинов, ни народа, сол¬даты не обагрили кровью оружия, но они покорили династию Шан и казнили Чжоу. Не было ничего благоприятного или неправильного; это был лишь случай совершенства и несовершенства в человеческих делах.
Полководцы нынешнего поколения выбирают «единственные дни» и «пустые рассветы», предсказывают по звезде Сянь-чи, определяют полные и неблагоприятные дни, гадают по панцирю черепахи, ищут благоприятное и роковое, наблюдают за изменениями планет, созвездий и ветра — желая тем самым вырвать победу и добиться успеха. Я считаю это весьма трудным!
Ни Небо наверху, ни Земля внизу, ни люди посредине не управляют полководцем. Поэтому оружие— это инструмент зла. Битва противоречит добродетели. Пост полководца— это место смерти. Поэтому только когда этого нельзя избежать, используй их. Нет ни Неба наверху, ни Земли внизу, ни правителя позади, ни врага впереди. Армия одного человека подобна волку и тигру, подобна дождю и ветру, подобна грому и молнии. Потрясающая и таинственная, она внушает благоговейный страх всей Поднебесной.
Армия, которая одержит победу, подобна воде. Вода — самая мягкая и самая слабая из всех вещей, но, с чем бы она не столкнулась — будь то холмы или курганы— все будет сокрушено ею потому, что ее природа собрана воедино, а ее давление всецело подчинено цели. Если обладать остротой знаменитого меча Мо Е, прочностью шкуры носорога, войсками трех армий, правильными и необычными методами— никто в Поднебесной не сможет противостоять тебе в битве.
Поэтому сказано, что, если возвышаешь достойных и используешь талантливых, даже если день и час [неблагоприятны], дела будут по-прежнему благоприятны. Если делаешь законы ясными и осторожен с приказаниями, без гадания по панцирю черепахи или стеблям тысячелистника достигнешь желаемых результатов. Если почитаешь заслуги и ценишь усилия, то без молитвы обретешь счастье. Также сказано, что «сезоны Неба не столь хороши, как преимущества Земли; преимущества Земли не столь хороши, как гармония между людьми». Совершенномудрые древности считали главным человеческие усилия, и это все.
Когда У Ци вступил в сражение с Цинь, где бы он ни встал лагерем, армия не вытаптывала поля. Молодые деревья укрывали от заморозков и росы. Почему он так поступал? Потому что он не ставил себя выше других. Если хочешь, чтобы люди отдавали жизни, не надо требовать от них [внешнего] почтения. Если хочешь, чтобы люди отдавали свои силы, не надо требовать от них совершения ритуалов. Поэтому в древности воин, носящий шлем и доспехи, не совершал поклонов, тем самым показывая людям, что его ничто не тревожит. Раздражать людей и при этом требовать, чтобы они умирали и отдавали свои силы— об этом никто не слышал с древности до сего дня.
Когда полководец получает мандат, он забывает о своей семье. Когда он командует армией, и она разбивает лагерь в поле, он забывает о тех, кто близок ему. Когда он берет барабанные палочки и бьет [наступление], он забывает о самом себе.
Когда приближалось время битвы, помощники У Ци предлагали ему свои мечи. У Ци сказал: «Полководец единолично управляет знаменами и барабанами. Когда приходит тяжелое испытание, он разрешает сомнительное, управляет войсками и направляет их мечи. Таков труд полководца. Носить один меч — не дело полководца».
Когда три армии встали в боевой порядок, они должны идти в течение дня, и [на следующий день] также совершить быстрый марш, чтобы покрыть расстояние, на которое требуется три дня. Пройдя трехдневное расстояние, они должны быть подобны открывшемуся истоку реки. Наблюдая за врагом впереди, необходимо использовать его силу. Если враг белый, бери его белым; если враг красный, бери его красным.
Когда У Ци вступил в сражение с Цинь, еще до того, как армии скрестили оружие, один человек — никто не мог сравниться с ним в храбрости — отправился вперед, убил двух человек и вернулся с их головами. У Ци немедленно приказал его обезглавить. Командующий одной из армий возразил, сказав: «Это превосходный воин. Вы не можете казнить его». У Ци сказал: «В том, что он превосходный воин— нет сомнений. Но он сделал не то, что я приказал». И казнил его.


Принципы командования
Полководец — слуга закона, правитель над десятью тысячами вещей. Закон не может быть личным владением одного. Когда закон — не личное владение одного, все десять тысяч вещей возникнут и будут управляться, все десять тысяч соберутся и будут послушны.
Благородный муж не останавливает преступников дальше, чем за пять шагов. Даже если они стреляют в него из лука, он не преследует их. Он проявляет себя в раскрытии природы преступления. Не прибегая к колючим ветвям, он может полностью понять причину преступления.
Если подвергаешь кого-либо порке, выжигаешь клеймо на ребрах, сжимаешь в тисках пальцы, чтобы узнать о природе преступления, то даже герой государства не сможет выдержать такой жестокости и оговорит себя.
В наше время говорят: «Тот, у кого есть тысяча золотых, не умрет; тот, у кого есть сотня золотых, не подвергнется телесному наказанию». Если послушаешься моих советов и используешь их, то тогда даже человек, обладающий мужеством Яо и Шуня, не сможет отвести [от себя обвинения], даже имеющий десять тысяч золотых не сможет использовать самую маленькую серебряную монетку [чтобы избежать наказания].
Сегодня тех, кто находится под стражей, ожидая наказания, не менее нескольких десятков в каждой из маленьких темниц, не менее нескольких сотен в каждой из средних тюрем; не менее нескольких тысяч в каждой из больших. Десять человек запутывают своими делами сто человек; сто человек вовлекают тысячу; а одна тысяча человек обманывает десять тысяч. Те, которые впутаны — это родители и братья; затем родственники по женской линии; затем знакомые и старые друзья. Поэтому все крестьяне покидают поля, торговцы покидают свои лавки, чиновники покидают свои посты. Все эти хорошие люди вовлечены из-за способа расследования. «Искусство войны» говорит: «Когда армия в десять тысяч человек выступает, ежедневные расходы составят тысячу золотых». Когда десять тысяч человек таким образом впутаны и посажены в тюрьму, и даже правитель не в состоянии расследовать положение вещей — я полагаю это опасным.


Истоки обязанностей
Чиновничьи ведомства — это средство управления делами и основа правления. Правила, разделяющие народ на четыре категории[81] — это область приложения сил власти. Знатность, ранг, богатство и жалованье должны быть установлены соответственно, ибо они объединяют аристократов и бедных. Хорошее обращение с честными и наказание злых, исправление законов для объединения людей, сбор налогов и податей — все это инструменты управления народом.
Справедливое распределение земли и ограничение налагаемых на людей налогов и податей устанавливает меру того, что собирается и раздается. Управление ремесленниками и изготовителями инструментов — это дело старших ремесленников. Разделение земли и занятие стратегических мест — это средство устранения избыточного и прекращения расточительности. Сохранение законов, расследование дел и принятие решений — дело подчиненных. Разъяснение законов и проверка их исполнения — дело правителя. Разъяснение обязанностей чиновников, возложение тяжелой и легкой ответственности — это дело министров и правительства.
Сделать награды и воздаяния ясными, быть строгим в применении казней и наказаний— вот способы остановить зло. Быть осторожным в начале и в конце и сохранять единственное Дао — вот в чем суть правления. Когда [сведения] снизу достигают верхов, а [заботы] верхов проникают вниз, это — самое лучшее взаимопонимание. Зная, насколько велики запасы государства, можно рассчитать использование излишков. Знать о слабостях других — это [путь] к воплощению силы. Знать о движениях других — это [путь] к установлению спокойствия. Ведомства делятся на гражданские и военные, и только правитель осуществляет контроль над теми и другими.
Ритуальные сосуды созданы для церемоний Сына Неба, когда странствующие советчики и шпионы не имеют возможности [проникнуть], в этом метод исправления обсуждений. У удельных князей— свои ритуалы почитания Сына Неба, и правители, и народ из поколения в поколение продолжают признавать мандат правления. Если кто-либо изменяет ритуалы или создает новые, мешает сложившемуся или противоречит прославленной добродетели правителя, тогда, в соответствии с ритуалом, правитель может напасть на него.
Чиновники без дел, которые нужно решать; правитель без рангов и наград, [которые нужно] вручать; народ без преступлений и тяжб; государство без купцов и торговцев — насколько совершенно правление государя! Государь должен уделить внимание тому, что я столь ясно изложил.


Управление основой
В целом, в чём Дао управления людьми? Я утверждаю, что без пяти злаков будет нечем наполнить их желудки, без шелка и пеньки будет не во что их одеть. Так, для того, чтобы наполнить их желудки, существуют злаки, чтобы одеть их, существуют нити. Мужья выпалывают сорняки и пашут землю, жены ткут. Если у людей нет второстепенных занятий, амбары будут полны зерна. Мужчины не должны заниматься ни гравировкой, ни декоративной резьбой; женщины не должны заниматься ни вышиванием, ни декоративным вязанием.
[Покрытые резьбой] деревянные сосуды испускают зловоние, [покрытая гравировкой] металлическая утварь отвратительно пахнет. Совершенномудрый пьет из глиняных [горшков] и ест из глиняных [сосудов]. Поэтому, когда утварь делается из глины, в Поднебесной нет излишних трат. Сегодня [люди считают] природу металла и дерева не холодной, раз они украшают [ими] свои одежды. Изначальная природа лошадей в том, чтобы есть траву и пить воду, но люди дают им бобы и зерно. Это такое управление, которое утратило основу, и следовало бы установить правила, которые бы контролировали расходы.
Если весной и летом мужчины выходят на южные поля, а осенью и зимой женщины шьют одежду, люди не будут бедны. Нынче, когда короткая и грубая одежда даже не покрывает тела, а желудки не наполняет даже осадок вина и шелуха зерен, [основа] правления утрачена.
В древности земли не [делили] на плодородные и скудные, людей не [делили] на усердных и ленивых. Как древние смогли достичь этого, как мы могли утратить это сейчас? Мужчины не пашут поля до конца, женщины каждый день прекращают ткать, как же они могут не быть в голоде и холоде? Наверное, у древних управление было полным, а сейчас оно останавливается.
То, что я называю «хорошо управлять», означает, что нужно заставить людей не быть себялюбивыми. Если люди не себялюбивы, тогда вся Поднебесная как одна семья. Если каждый не будет пахать и прясть, они будут страдать от холода все вместе, будут испытывать голод все вместе. Тогда, даже если у них десять сыновей, они не будут [расходовать] ни одной лишней чашки риса, а если у них один сын, их расходы не уменьшатся ни на одну чашку риса. Тогда как могут возникнуть ропот и пьянство, разрушающие добрый народ?
Когда люди потворствуют друг другу в легкомысленности и развращенности, возникают несчастья от алчности сердец и погони за [вещами]. Порочность начинается с одного, и вот уже люди из себялюбия ищут, как бы накопить излишки еды и собрать богатства. Если люди совершают одно преступление, их ловят и подвергают телесному наказанию — разве это действия, достойные правителя народа? Те, кто умеет управлять, держат в руках законы, побуждая людей не крохоборствовать. Когда те, кто внизу, не крохоборы, не будет никого, кто бы совершал зло.
Вернись к основе, соотносись с принципами, отдавая приказания, исходи из единого Дао, и тогда алчные сердца исчезнут. Соперничество будет прекращено, тюрьмы будут пусты, поля — полны, а зерна будет в изобилии. Тогда расселишь людей и охватишь отдаленных. Тогда за пределами твоих границ в Поднебесной не будет трудностей, а в самом государстве не будет ни жестокости, ни волнений. В этом совершенство управления.
Голубое небо — никому не ведомо, где оно кончается! Из древних императоров и совершенномудрых правителей кто может быть образцом? Прошедшие века нельзя вернуть, будущих веков нельзя ждать. Ищи их в себе.
Для того, кто зовется «Сыном Неба», есть четыре качества: «просвещенность», «великолепие», «речистость» и «отсутствие врагов». Таковы качества Сына Неба.
Диких животных не используют для жертвоприношений, беспорядочное учение не создает знающего ученого. Нынче люди говорят: «Сто ли моря не могут утолить жажду одного человека, источник глубиной в три фута не может утолить жажду трех армий». Я скажу: «Желания происходят от отсутствия меры, порочность происходит от отсутствия запретов». Высочайший правитель действует, подобно духу, потом опирается на вещи, потом опирается на то, что не отрывает людей от их сезонных работ и не захватывает их богатства. Запреты должны обрести полноту среди военных, награды должны обрести полноту среди гражданских.


Тактическое равновесие сил на войне
Искусство войны гласит: «Тысяча человек дают возможность осуществить тактическое равновесие силы [цюань], десять тысяч человек являют боевую доблесть. Если применить в отношении врага мощь тактической силы первым, он не сможет ввести в действие свои войска. Если применить первым боевую доблесть, враг не сможет вступить в сражение, выказывая свою устрашающую силу полностью». Поэтому для армии важно быть первой. Если она победит в этом, она покорит врага. Если она не победит в этом, она не покорит его.
Когда мы уходим, враг приходит; когда мы приходим, враг уходит. Взаимопроникновение этого порождает победу и поражение. Суть сражения такова.
Необходимая искренность коренится в духовной просвещенности. Тактическое равновесие силы коренится в безбрежности Дао. Если имеешь что-то, делай вид, что не имеешь; если не имеешь чего-то, показывай, что обладаешь этим. Тогда как может противник доверять проявлению?
Причина, по которой о правителях прошлого до сих пор говорят, в том, что они призывали честных и устраняли обманывающих. Они всегда сохраняли свое сердце гуманным и благородным, но были решительны в немедленном применении наказаний.
Тот, кто понимает Дао войны, сперва постарается уберечься от поражения, причиной которого является незнание того, где остановиться. Почему необходимо обязательно наступать, чтобы добиться успеха? Если наступаешь необдуманно и ищешь битвы с врагом, а о н — напротив— планирует остановить продвижение, победой будет управлять противник. Поэтому искусство войны гласит: «Если враг ищет нас, преследуй его; когда видишь его, атакуй. Когда нападающие не осмеливаются противостоять нам, организуй атаку, и они неизбежно потеряют свою тактическую силу».
Те, у кого перехватили [инициативу], лишены ци; те, кто боится, неспособны создать оборону; у тех, кто потерпел поражение, нет людей. Все это случаи, когда армия лишена Дао. Когда решаешь идти вперед, и нет сомнений, следуй своему решению. Если разрушил (расчеты] врага, и тебе никто не противостоит, возвращайся домой. Если можешь ясно видеть и занять возвышенности, тогда устраши врага [чтобы он покорился]. В этом суть Дао войны.
Тех, кто не имеет охраны при обсуждении планов, можно подслушать. Тех, кто идет вперед, чтобы оскорбить и посмеяться [над твоими войсками], но лишен порядка, можно разбить. Те, чьи атаки подобны воде, рвущейся вперед, подобны удару молний, могут обратить армию врага в бегство. Следует успокоить тех [в войсках], кто удручен, устранить их тревоги и разрешить дела, опираясь на мудрость. Будь выше врага, обсуждая замыслы при дворе; будь величественнее и суровее, чем он, обсуждая замыслы при получении мандата [командования]; поднимай боевой дух, говоря о пересечении вражеских границ. Тогда государство врага можно заставить покориться без сражения.


Приказы о суровых наказаниях
Если полководец, командуя тысячей или более человек, выходит из сражения, сдает позиции или покидает поле боя и предает войска, его называют «государственным разбойником». Он должен быть казнен, семья его — уничтожена, его имя вычеркнуто из анналов, могилы его предков — вскрыты, а их кости выставлены на площади. Его дети обоих полов должны быть отданы в рабство государству. Если командир ста или более людей выходит из сражения, сдает позиции или покидает поле боя и предает войска, его называют «войсковым разбойником». Он должен быть казнен, его семья— истреблена, а дети обоих полов отданы в рабство государству.
Если добьешься, чтобы люди боялись тяжелых наказаний внутри государства, тогда вне государства они будут легко смотреть на врага. Так, правители древности вначале делали ясными установления и приказы, а потом проявляли устрашающую силу и накладывали тяжелые наказания. Когда наказания тяжелые, они будут их бояться внутри государства. Когда они их боятся внутри государства, они будут стойкими за его пределами.


Приказы для "пятёрок"
Правила организации в армии должны быть таковы: пять человек составляют «пятерку», все ее члены связаны взаимной порукой. Десять человек составляют «десятою), все его члены связаны взаимной порукой. Пятьдесят человек составляют отряд, все его члены связаны взаимной порукой. Сто человек составляют соединение, все его члены связаны взаимной порукой.
Если член «пятерки» нарушает порядок или совершает преступление, и другие сообщают об этом, они освобождаются от наказания. Если они знают об этом, но не сообщают, наказывается вся «пятерка». Если член «десятка» нарушает порядок или совершает преступление, и другие сообщают об этом, они освобождаются от наказания. Если они знают об этом, но не сообщают, наказывается весь «десяток». Если член отряда нарушает порядок или совершает преступление, и другие сообщают об этом, они освобождаются от наказания. Если они знают об этом, но не сообщают, наказывается весь отряд. Если один из входящих в соединение нарушает порядок или совершает преступление, и другие сообщают об этом, они освобождаются от наказания. Если они знают об этом, но не сообщают, наказывается все соединение.
Все командиры от уровня «десятка» до полководцев Левой и Правой армий, высшие и низшие, отвечают друг за друга. Если кто-либо нарушает порядок или совершает преступление, те, кто донесет об этом, освобождаются от наказания, а те, кто знает, но не доносит, будут все считаться такими же преступниками.
Когда «пятерки» и «десятки» правильно связаны, а высшие и низшие чины едины, никакие пороки не останутся нераскрытыми, ни одно преступление не останется невыявленным. Отцы не смогут покрывать своих сыновей, старшие братья не смогут покрывать своих младших братьев. Насколько же меньше люди в государстве, которые живут и едят вместе, смогут нарушать порядок и покрывать друг друга?


Приказы о разделении и ограждении местности
Средняя, левая, правая, передняя и тыловая армии каждая имеет свое место— каждая окружена с четырех сторон временными стенами— и между ними не разрешены проходы и связь.
У полководца свое место; у начальника свое место; у командующего «сотней» свое место. Они должны соорудить ямы и перемычки и отдать ясный приказ об ограждении, так, чтобы тот, кто не является членом сотни, не мог пройти. Если кто-либо, не являющийся членом сотни, проходит, командир должен казнить его. Если он не сделает этого, то разделит вину за проступок.
Вдоль дорог, пересекающих лагерь, через каждые 120 шагов выставь наблюдательные посты. Оцени людей и местность. Посты на дорогах должны видеть друг друга. Запрети проход через дороги и очисти их. Если у воина нет бирки или опознавательного знака, выданного командиром или другим начальником, он не может пройти. Собиратели хвороста, фуражиры и пастухи составляют «пятерки» и передвигаются в «пятерках».
Если они передвигаются не в «пятерках», они не могут пройти. Если у командира нет опознавательного знака, если солдаты не в «пятерках», [стражи] ворот должны казнить их. Если кто-либо заходит за ограничительные линии, казни его. Тогда, если в армии никто не нарушает порядок и не переступает через запреты, не будет ни одного преступника, который не был бы обнаружен.


Приказы о связывании "пятёрок"
Приказы, которыми связывают «пятерку», гласят: «Пять человек составляют “пятерку”. Они все вместе получают бирку от командования. Если в [сражении] они потеряют людей, но захватят [или убьют] такое же количество врагов, они возместят потерю. Если они захватят врагов и не потеряют никого из своих, они будут вознаграждены. Если они потеряют своих и не захватят [или убьют] равного количества врагов, они будут убиты, а их семьи— истреблены.
Если они потеряют своего командира, но захватят командира врага, это возместит потерю. Если они захватят командира врага, не потеряв своего, они будут награждены. Если они потеряют своего командира, но не захватят командира врага, они будут убиты, а их семьи— истреблены. Однако, если они вновь вступят в сражение и принесут голову командира врага, их наказание будет отменено.
Если они потеряют своего полководца, но захватят [или убьют] другого, этим они смоют позор. Если они захватят полководца, не потеряв своего, они будут награждены. Если они потеряют полководца, но не убьют полководца противника, с ними поступят по “Закону об оставлении позиций и бегстве”.
«Закон казней на поле боя» гласит: «Командир “десятка” может казнить девять остальных. Командир “сотни” может казнить командиров “десятков”. Командир тысячи может казнить командиров “сотни”. Командующий десятью тысячами может казнить командующих тысячами. Полководцы Левой и Правой армий могут казнить командующих десятью тысячами. Верховный Полководец может казнить любого».


Приказы по управлению армией
Для управления войсками используй приказы, повелевающие им разделиться натри [армии]. Левая армия будет иметь зеленые флаги, а войска будут носить зеленые перья. Правая армия будет иметь белые флаги, а войска будут носить белые перья. Средняя армия будет иметь желтые флаги, а войска будут носить желтые перья.
Войска будут иметь пять эмблем. У передней линии будут зеленые эмблемы, у второго рада— красные эмблемы, у третьего рада — желтые эмблемы, у четвертого рада — белые эмблемы, у пятого рада— черные эмблемы.
Следующее [правило] управления войсками состоит в том, что каждый, потерявший эмблему, будет казнен. У первых пяти линий эмблемы на голове, у следующих пяти линий эмблемы на шее, у следующих пяти — на груди, у следующих пяти — на животе, у последних пяти— на поясе. Таким образом никогда не случится, что у войск будет кто-то, кроме своих командиров, а у командиров будет кто-то, кроме своих войск. Если кто-либо увидит нарушение, но не спросит об этом, или увидит беспорядок, но ничего не сделает, чтобы его остановить, его вина будет такой же, как и вина провинившегося.
Когда звучат барабаны, приказывая [войскам] идти вперед и вступать в сражение, те ряды, что наступают, встречаются лицом к лицу с опасностью, а те, что отступают, вызывают презрение у людей. Те, что продвигаются вперед на пять линий, будут вознаграждены; те, что отходят назад на пять линий, будут казнены. Так можно понять, что наступление и отступление, продвижение вперед и назад — это заслуга командиров. Поэтому сказано: «Если бьешь в барабаны, и они наступают, как удар грома; идут, как ветер и дождь — никто не осмелится противостоять им впереди, никто не осмелится преследовать их сзади». Это говорит о том, что они управляются.


Приказы по продвижению
Гонги, барабаны, колокола и флаги — для каждого из четырех существуют свои правила использования. Когда звучат барабаны, армия должна продвигаться; когда барабаны ударяют снова, армия должна атаковать. Когда звучат гонги, она должна остановиться; когда гонги ударяют снова, они должны отходить. Колокола используются дня передачи приказов. Когда флаги указывают налево, [армия должна] идти налево; когда флаги указывают направо, то направо. Необычные войска поступают наоборот.
Барабан бьет один раз, и левая [нога делает шаг вперед]; бьет снова, и правая [нога делает шаг]. Когда для каждого шага — один удар, это бой марша. Если на десять шагов один удар — это бой быстрой ходьбы. Если бой не прерывается— это бой бега. Тон «шан» обозначает барабан полководца. Тон «цзяо» обозначает барабан командира. Маленький барабан принадлежит «сотнику». Когда три барабана звучат одновременно, это значит, что полководец, командир и «сотник» едины. Необычные войска поступают наоборот.
Если барабанщик пропускает удар, его казнят. Тех, кто поднимает шум, казнят. Тех, кто не подчиняется гонгам, барабанам, колоколам и флагам, а двигается самовольно, казнят.
Когда методам ведения боя научены сто человек, после того, как наставления закончены, объедини их [с другими], чтобы всего была тысяча человек. Когда обучение тысячи человек завершено, объедини их [с другими], чтобы всего было десять тысяч человек. Когда обучение десяти тысяч завершено, соедини их в три армии. Когда войска трех армий могут разделяться и соединяться, они могут воплотить правила ведения большого сражения. Когда их обучение завершено, проверь их выполнением маневра.
В квадратном построении они победоносны; в круговом построении они тоже победоносны; в построении выступом они тоже победоносны; если они столкнутся с трудной местностью, они победоносны. Если враг высоко в горах, карабкайся вслед за ним. Если враг в глубине, бросайся вслед за ним. Ищи врага, как будто разыскиваешь потерявшегося сына, преследуй его без малейших сомнений. В таком случае сможешь разбить врага и управлять его судьбой.
Необходимо принимать решения заранее и рассчитывать загодя. Если планы не установлены прежде, если намерения не определены заранее, тогда ни наступлением, ни отходом нельзя будет управлять. Когда возникают сомнения, поражение неизбежно. Правильная армия любит быть первой, необычная армия любит прибывать после. Иногда быть первым, иногда быть последним— [в этом путь] управления врагом. В течение веков полководцы, не знавшие этого правила, после получения мандата идти вперед начинали атаку первыми, полагала лишь на храбрость. Не было ни одного, кто бы не потерпел поражения.
Кажется, что враг колеблется, а на самом деле нет; кажется, что враг движется самонадеянно, а на самом деле нет; его движение порой медленное, порой быстрое, на самом же деле не медленное и не быстрое. Это три затруднения в битве.


Приказы полководца
Когда полководец собирается получить мандат, правитель должен первым делом обсудить военную стратегию в храме предков, затем объявить приказы при дворе. Правитель сам вручает полководцу топоры «фу» и «юэ» со словами: «Левая, Правая и Средняя армии имеют каждая свои обязанности. Если кто-либо выйдет за пределы обязанностей, желая получить более высокий ранг, он будет предан смерти. В армии не может быть двух [источников] приказов. Любой, кто отдает второй приказ, должен быть казнен. Любой, кто мешает осуществлению порядка, должен быть казнен. Любой, кто не подчиняется порядку, должен быть казнен».
Полководец армии объявляет: «Для тех, кто должен выходить за ворота [столицы] государства, время [сбора] назначено на поддень. В лагере мы установим на главных воротах водяные часы. Те, кто прибудет позже назначенного времени, будут казнены».
«Когда полководец армии вошел в лагерь, он закрывает ворота и расчищает проходы. Любой, кто осмеливается проходить по ним, будет казнен. Любой, кто осмелится говорить громко, будет казнен. Те, кто не следует приказаниям, будут казнены».


Приказы авангарду
Войска, называемые «авангардом», уходят вперед от главных сил на сто ли, собираясь в назначенном месте в назначенное время. Они несут с собой трехдневный запас пищи. Они продвигаются впереди основной армии. Знамена существуют для объединения перед вступлением в битву. Тогда, когда знамя вступления в битву поднято, воины авангарда совершают ритуал и развертываются в стратегические построения для сражения. Их называют «спешащими в битву».
Выдвинутая армия движется впереди авангарда. Когда знамя вступления в битву поднято, она отходит на вдвое большее [по сравнению с авангардом] расстояние от основных сил — на сто ли впереди авангарда— собираясь в назначенном месте в определенное время. Они несут шестидневный запас пищи. Им приказано подготовиться к битве и расположить войска так, чтобы занять стратегические позиции. Если сражение обернется выгодой [для армии], они преследуют отходящего врага; если войска в тупике, они обрушиваются [на врага]. Если авангард встретит кого-нибудь, кто повернул назад, должен казнить его. Так называемые «армии разных полководцев», состоящие из четырех необычных сил, вырвут победу[82].
В армии есть «десятки» и «пятерки», а также [правила] разделения и соединения. Перед [вступлением в сражение] обязанности определены, а отобранные войска должны занять стратегические высоты, проходы и мосты. Когда поднято знамя соединения для сражения, все должны собраться. Основная армия выступает с назначенным ежедневным рационом и полным боевым снаряжением. Приказы отданы и войска продвигаются; любого, кто не подчиняется приказам, казнят.
Рассредоточь войска по стратегическим пунктам в пределах четырех границ государства. После того, как выдвинутая армия и авангард уже выступами, люди внутри страны не могут передвигаться. Те, кто получил приказания правителя, кому даны соответствующие бирки и отличительные знаки, называются «командирами, действующими в соответствии со своими обязанностями». Командиры, которые не действуют в соответствии со своими обязанностями, но передвигаются, должны быть казнены. Когда знамя соединения для вступления в битву поднято, эти командиры — действующие в соответствии со своими обязанностями — инспектируют войска и используются для обеспечения взаимной слаженности действий. Таким образом тот, кто хочет вести войну, должен первым делом охранять внутреннее.


Военные наставления I
Приказы по обучению воинов: расставь солдат по своим местам и прикажи занять боевой порядок. Те, кто идет вперед или назад против приказа, должны быть наказаны за неподчинение инструкциям.
Передние линии обучает [командир] передних линий; задние линии обучает [командир] задних линий; ряды слева обучает [командир] левых рядов; ряды справа обучает [командир] правых рядов. Когда все пять человек [в линии] успешно обучены, их командир получает награду. Неспособность успешно обучить всех влечет [наказание], ибо совершено преступление неподчинения приказам. Если выбывший из строя сообщает об этом членам «пятерки», и они все вместе доносят об этом, то они освобождаются от наказания.
Когда «пятерка» занимает боевой порядок перед сражением, если кто-либо не наступает или не встречается лицом к лицу с врагом, инструктор [будет наказан], как если бы он преступил закон. «Десяток» отвечает за всех десятерых. Если они потеряют одного человека, а оставшиеся девять не бьются в отчаянной схватке с врагом, тогда их инструктор [будет наказан], как если бы он преступил закон. От «десятка» и до «десяти тысяч», если кто-либо не следует приказам, их инструкторы [будут наказаны], как если бы они совершили что-либо, нарушающее закон. Чтобы сделать наказания и штрафы ясными, а поощрения и награды правильными, они должны быть в рамках закона обучения солдат.
У командиров разные флаги, у соединений различные эмблемы. Левая армия носит эмблемы на левом плече; Правая армия носит эмблемы на правом плече; Средняя армия носит эмблемы на груди. Обозначь эмблему как принадлежащую «определенному воину в доспехах» и «определенному командиру». От первых до последних в [каждом подразделении] из пяти линий почетные эмблемы носят на голове, все прочие — ниже.
Командир «пятерки» обучает других четырех, как использовать доску вместо барабана, кусок черепицы вместо гонга, ветку вместо флага. Когда он ударяет в барабан, они должны наступать; когда он опускает флаг, они должны бежать вперед; когда он ударяет в гонг, они должны отходить. Когда он указывает [налево], они должны идти налево; когда он указывает [направо], они должны идти направо. Когда в барабаны и гонги ударяют одновременно, они должны сесть.
Когда командир «пятерки» закончил обучение, они должны быть объединены [с другой «пятеркой»] под руководством командира «десятка». Когда командир «десятка» закончил их обучать, они должны быть объединены под началом командира отряда. Когда командир отряда закончил их обучать, они должны быть объединены под началом коменданта армии[83]. Когда комендант закончил их обучать, они должны быть объединены под началом полководца. Когда полководец закончил их обучение, они должны быть объединены под руководством Верховного полководца.
Когда Верховный полководец закончил их обучать, он располагает их в боевой порядок на местности. Он устанавливает три главных поста, на расстоянии ста шагов друг от друга, и приказывает войскам удаляться от них. Они отходят на сто шагов и упражняются во владении оружием. Они быстро проходят еще сто шагов, а затем бегут сто шагов. Они обучаются боевой тактике, чтобы достичь меры [установленной полководцем]. Затем необходимо использовать награды и наказания.
Комендант армии и все низшие командиры каждый имеет свой флаг. Когда сражение выиграно, смотрят на ранги захваченных флагов, чтобы воодушевлять сердца ясными наградами.
Победа в войне зависит от устрашающей силы. Устрашающая сила зависит от объединения сил. Объединение сил зависит от исправления наказаний. Через исправление наказаний разъясняются награды.
Сегодня, когда люди поворачиваются спиной к пограничным воротам и решают вопрос жизни и смерти, если они научены умирать без колебаний, этому есть причина. [Тренировка и обучение] сделали защитников неприступными; вступающих в сражение — жаждущими биться; плохие расчеты— неприменимыми; плохих людей— безмолвными; приказы — выполняемыми безоговорочно; армию — наступающей решительно; легкие отряды — подобными ударам грома, — чтобы обрушиваться на испуганного врага. Возвышай имеющих заслуги, различай добродетельных, делая отличия ясными, как между черным и белым. Сделай так, чтобы люди следовали приказам вышестоящих так, как четыре конечности следуют разуму.
Если передовые отрады разрушают линии врага, сеют панику в его рядах и сокрушают его прочность, как рвущаяся вода, для этого есть основа. Она называется «обучением армии». Оно дает возможность открыть рубежи, сохранить алтари государства, устранить бедствия и вред и воплотить военную добродетель.


Военные наставления II
Я слышал, что правящий людьми должен обрести Дао несомненной победы. Поэтому, для того, чтобы быть способным объединять других и стать великим и всеохватывающим, чтобы установить указы и правила и сделать свою устрашающую силу преобладающей в мире, существуют двенадцать главных средств:
Первое, «связанные преступлением», означает ответственность всех членов «пятерки» за совершенное преступление.
Второе, «ограничение местности», означает запрещение и закрытие проходов через дороги для поимки шпионов и нарушителей.
Третье, «сохранение колесниц», означает, что командиры колесниц и пехоты взаимосвязаны, трое [воинов в колеснице] и «пятерки» скреплены узами битвы.
Четвертое, «открытие и закрытие», означает, что земля разграничивается, и каждый воин умирает там, где должен, где его место.
Пятое, «установление границ», означает, что левый и правый фланги удерживают друг друга, передние и задние ждут друг друга, а стена колесниц создает непроходимую оборону, чтобы противостоять врагу и остановить [его].
Шестое, «команды различны», означает, что передние ряды, чья основная задача — наступать, отличаются тем самым от задних радов, которые не могут состязаться за то, чтобы первыми взобраться на стены и не могут переступить через свои позиции.
Седьмое, «пять эмблем», означает, что ряды отличаются эмблемами, так что войска не будут в беспорядке.
Восьмое, «сохранение отрядов», означает, что отряды расходятся и следуют друг за другом, каждый имеет свое определенное место.
Девятое, «гонги и барабаны», означает, что войска побуждаются к успеху и подчиняются добродетели.
Десятое, «расположение колесниц», означает, что строй непроницаем, копья выставлены вперед, а глаза лошадей закрыты шорами.
Одиннадцатое, «воины смерти», означает отбор способных и мудрых воинов для управления боевыми колесницами. Они мчатся вперед и назад, поперек и по кругу, применяя гибкую тактику, чтобы достичь превосходства над врагом.
Двенадцатое, «сильные войска», означает управление флагами и сохранение отрядов. Без флагов они не двигаются.
Когда обучение этим двенадцати успешно закончено, никто из нарушающих порядок не может быть прощен.
Если армия слаба, они смогут укрепить ее, если правитель неизвестен, они смогут почтить его. Если приказы ослабнут, они смогут вернуть их к жизни. Если люди станут переселенцами, они смогут привлечь их. Если людей много, они смогут управлять ими. Если земля обширна, они смогут защитить ее. Без колесниц, пересекающих границы, и без доставания из хранилищ разных доспехов, твоя устрашающая сила заставит Поднебесную покориться.
У воинов есть пять обязательств: ради полководца они забывают о своих семьях; переходя границу, они забывают своих родственников; встретясь с врагом, они забывают самих себя; когда им суждено умереть, они будут жить; и последнее — это стремление к победе. Сто человек, жаждущих испытать боль от ранения оружием, могут проникнуть в ряды врага и вызвать беспорядок в строю. Тысяча человек, жаждущих испытать боль от ранения оружием, могут захватить врага и убить его полководца. Десять тысяч человек, жаждущих испытать боль от ранения оружием, могут пересечь Поднебесную по своему желанию.
У-ван спросил Тай-гуна:
— В короткое время я хочу полностью овладеть основами ведения войны.
Тай-гун ответил:
— Ваши награды должны быть как горы, ваши наказания — как долины. Высший не совершает ошибок, следующий за ним исправляет свои ошибки. Любой, кто должен быть наказан, просит о помиловании, должен умереть. Любой, кто должен быть награжден и просит о ненаграждении, должен умереть.
Нападай на государство в соответствии с изменениями в нем. Изобрази богатство, чтобы узнать об их бедности. Изобрази усталость, чтобы узнать об их болезни. Если правитель безнравственный, а народ — недоволен, в таких случаях есть основа для нападения.
В целом, когда бы ни собиралась армия, сперва необходимо оценить стратегическое равновесие сил внутри и вне границ, чтобы высчитать, можно ли начинать поход. [Необходимо узнать], подготовлена ли армия или у нее есть недостатки, в избытке или в недостатке у нее продовольствия. Необходимо определить пути наступления и возвращения. Только затем можно собирать армию, чтобы напасть на пребывающего в хаосе, будучи уверенным, что в его государство можно войти.
Если земля обширна, а города маленькие, первым делом следует занять земли. Если города большие, а земля— узкая, первым делом следует напасть на города. Если государство большое, а население маленькое, тогда возьми стратегически важные места. Если государство незначительно, а населения много, тогда насыпь высокие холмы, чтобы возвышаться над ними. Не уничтожай источники богатства и не вмешивайся в полевые работы. Будь великодушен к государственным [чиновникам], установи занятия [людей] и облегчи их бедность, тогда этого будет достаточно, чтобы охватить все Поднебесную.
Сегодня борющиеся царства нападают друг на друга и собирают большие походы на добродетельных. От «пятерок» до отрядов, от отрядов до армий— ни у кого нет единых приказов. Они вынуждают людей быть в растерянности; они склоняются к высокомерию и расточительности. Их расчеты являют собой бедствие; у них постоянные разногласия, поэтому чиновники тратят время на расследование дел. Все это представляет собой затруднения и, более того, приводит к поражению. Даже после захода солнца дороги остаются длинными, а когда [солдаты] возвращаются в лагерь, они удручены. Армия стара, полководцы алчны. Когда полководец старается, чтобы получить богатство, его легко будет разбить.
Когда полководец легкомысленен, укрепления— низки, а умы людей — в разброде, на них можно напасть. Если полководец тверд, а укрепления высоки, но войска испуганы, их можно окружить. В целом, когда окружаешь кого-нибудь, создай видимость небольшой выгоды для врага, чтобы он слабел день ото дня. Тогда обороняющиеся вынуждены будут урезать пайки, пока им не будет нечего есть. Когда войска сражаются друге другом ночью, они испуганы. Если войска избегают своих обязанностей, они недовольны. Если они лишь ждут, что кто-то придет и спасет их, а когда приходит время битвы, они возбуждены, значит, они все утратили волю и удручены. Потеря духа уничтожает армию; ошибочные расчеты уничтожают государство.


Приказы по армии I
Оружие — это неблагоприятное средство. Война противоречит добродетели. Все дела должны иметь свое основание. Поэтому, когда подлинный правитель нападает на жестокого и беспорядочного, в качестве основания он использует гуманность и справедливость. [Сейчас] борющиеся царства утверждают свою устрашающую силу, сопротивляются своим врагам и замышляют друг против друга. Поэтому они не могут оставить свои армии.
Армия использует военное в качестве ростка, а гражданское — в качестве семени. Она делает воинственное внешним, а гражданское— внутренним. Тот, кто сможет исследовать и измерить эти два, познает победу и поражение. Гражданское — это средство распознать выгоду и вред, определить безопасность и угрозу. Военное— это средство противостоять сильному врагу, яростно атаковать и обороняться.
Тот, кто един, одержит победу; тот, кто разрознен, будет разбит. Когда ряды непроницаемы, они прочны. Когда передние ряды рассыпаны, они могут достичь [цели]. Тот, у кого войска больше боятся своего полководца, чем врага, одержит победу. Тот, у кого войска больше боятся врага, чем своего полководца, будет разгромлен. Поэтому, чтобы знать, кто победит, а кто проиграет, сравни своего полководца с полководцем врага. Полководец врага и наш — как весы и равновесие. Если он тверд и спокоен, [войска] хорошо управляемы; если он жесток и поспешен, войска в беспорядке.
Высылание войск вперед и рассредоточение армии имеют свои установленные приказы; разбросанность и плотность линий и порядков имеют свои установленные правила; расположение рядов от переднего до последнего имеет свои предназначения и удобства. Установленные приказы не используются, когда преследуют бегущего врага или неожиданно нападают на город. Если передний и задний края в беспорядке, [армия] теряет [свою целостность]. Если кто-либо вызывает беспорядок в линиях, обезглавь его.
Стандартное рассредоточение имеет место всегда, когда воины стоят лицом к врагу. Есть также ряды, обращенные вовне, обращенные внутрь, стоящие и сидящие. Обращенные внутрь рады дают возможность сохранить центр; обращенные вовне рады дают возможность подготовиться к угрозе извне. Стоящие рады дают возможность передвигаться; сидящие ряды— остановиться. Смешанные ряды — когда одни солдаты стоят, другие сидят, откликаясь друг на друга в соответствии с необходимостью идти или остановиться, а полководец находится в середине. Оружие сидящих воинов — мечи и топоры; оружие стоящих воинов— алебарды с наконечниками и арбалеты; полководец также находится в середине.
Тот, кто успешно бьет врага, вначале вступает в битву с правильными войсками, затем [использует необычные], чтобы управлять врагом. Вот способ достижения несомненной победы.
Установи топоры «фу» и «юэ» [для наказаний], покажи эмблемы и флаги [используемые в качестве наград]. Те, кто проявил доблесть, должны быть награждены; те, кто не подчинился приказам, должны умереть. Сохранение или разрушение государства, жизнь или смерть воинов — все находится на концах барабанных палочек [полководца]. Даже если в Поднебесной есть те, кто преуспел в командовании армией, никто не сможет разбить их.
Перед тем, как тетивы луков отпущены и стрелы летят в цель, перед тем, как ударили длинные лезвия, те, кто кричал первыми, называются «пустыми», те, кто кричал после, называются «полными», а те, кто хранит молчание, называются «таинственными». «Пустые» и «полные» — это воплощение войны.


Приказы по армии II
Специальные отряды отсылаются от основной армии, чтобы сделать предварительные приготовления для обороны. Они должны выставить вдоль границы наблюдательные посты на расстоянии от трех до пяти ли. Когда они слышат, что основная армия готовится к наступлению, строит оборону и вступает в битву, они должны прекратить всякое движение, чтобы обеспечить безопасность государства.
Когда войска из глубины должны выступить на охрану границ, командир обязан обеспечить их флагами, барабанами, алебардами и доспехами. В день выступления любой, кто прибудет после того, как командир уже покинул место, должен быть предан суду за опоздание на пограничную службу.
Срок пограничной службы для солдат— один год. Любой, кто покинет свой пост до того, как будет заменен, должен быть наказан согласно закону о бегстве из армии. Если его родители, жена или дети знали об этом, они разделят вину за преступление вместе с ним. Если они не знали об этом, их надо простить.
Если солдат прибывает в расположение армии после своего командира, его родители, жена и дети должны разделить вину за преступление вместе с ним. Если солдат покидает свой пост, чтобы вернуться домой на один день, а родители, жена или дети не удержат его или не сообщат об этом, они должны разделить вину за преступление вместе с ним.
Если они потеряют в сражении командира или если командир бросит своих подчиненных и сам сбежит, обезглавь их всех. Если командир с переднего края покинул своих подчиненных и бежал, любой командир из тыла, способный убить его и вновь собрать его подчиненных, должен быть награжден. Любой [из таких войск], не проявивший доблести в армии, должен отслужить три года на границе.
Если три армии вступили в решающее сражение, и полководец погибает, все подчиненные ему командиры, возглавляющие соединения от пяти человек и больше, которые не были способны биться насмерть с врагом, должны быть обезглавлены. Все войска, находившиеся около полководца, слева и справа в [защитных радах], должны быть обезглавлены. Что касается остальных командиров и солдат, те, кто имеет военные заслуги, должны быть понижены на одну ступень. Те, кто не имеет военных заслуг, должны отслужить три года на границе.
Если «пятерка» потеряла воина в битве, или член «пятерки» погиб в бою, а они не вернули его тело, члены «пятерки» лишаются всех заслуг. Если они вернули его тело, их преступления должны быть прощены.
Выгода и вред армии связаны с [соответствием] имен и вещей в государстве. Сегодня, если чье-нибудь имя появляется в [военном] ведомстве, а на самом деле человек у себя дома, то тогда ведомство не обретает сущности, а домашний очаг не получает имени. Когда войска собраны, чтобы составить армию, они будут обладать пустым именем без сущности. Вне государства они не смогут отразить врага, а внутри не смогут защитить государство. Это путь, когда армия становится небоеспособной, а полководец теряет свою устрашающую силу.
Я полагаю, что, когда солдаты бросают свои отряды и возвращаются домой, другие члены «пятерок» в жилищах и их командиры должны быть наказаны за использование их пайка, ибо имена [беглецов] показывают полноту армии. Так, человек как бы в армии, а в действительности расходуется двойная норма. Тогда запасы государства пустеют, а пашни народа истощаются. Как же можно избежать ужаса поражения?
Сегодня, если законы удерживают их от бегства, это предотвращает потери армии и является первой военной победой. Когда «пятерки» и «десятки» взаимно привязаны к позиции так, что в сражении войска и командиры будут помогать друг другу, это вторая военная победа. Если полководец в состоянии утвердить устрашающую силу, солдаты— овладеть его инструкциями и следовать им, при этом команды и приказы ясны, и им доверяют, а нападение и оборона осуществляются правильно, это третья военная победа.
Я слышал, что в древности те, кто умело вел войну, могли уничтожить половину своих воинов и командиров. Следующие могли убить одну треть, а низшие— одну десятую. Устрашающая сила того, кто мог пожертвовать половиной своих войск, сотрясала всех в пределах четырех морей. Сила тех, кто мог пожертвовать третью своих войск, могла быть направлена против удельных князей. Приказы тех, кто мог пожертвовать одной десятой, выполнялись среди его войск и командиров. Поэтому я говорю, что миллион воинов, не следующих приказам, не столь хороши, как десять тысяч, которые сражаются. Десять тысяч, которые сражаются, не столь хороши, как сто человек, которые действительно воодушевлены.
Когда награды подобны солнцу и луне, верность подобна четырем сезонам, приказы подобны топорам «фу» и «юэ», а правила подобны [острому мечу] Гань-цзян, я никогда не слышал, чтобы командиры и солдаты не следовали приказам!

 

 

 

 


Три стратегии Хуан Ши-Гуна

Исследование

Происхождение "Трёх стратегий"
Китайская традиция приписывала три военных сочинения — «Шесть секретных учений», «Три стратегии Хуан Ши-гуна» и эзотерическое произведение «Инь фу» — знаменитому полководцу, стратегу и политическому мыслителю Цзян Шану, более известному по имени Тай-гун. Как и с большинством древних китайских книг, с текстом «Трех стратегий» связаны многочисленные вопросы относительно его подлинности. Однако, даже если бы книга была «лишенной ценности подделкой» — по словам недолюбливавших ее конфуцианцев — она все равно требовала бы серьезного изучения по причине своей древности, разнообразного содержания и очевидного влияния на последующих военных теоретиков Китая, а впоследствии и Японии. Современный текст по своему языку, проблематике и стилю кажется созданным в конце I в. до н. э., хотя четыре иные концепции, разбираемые ниже, весьма расходятся в вопросе датировки.
«Три стратегии» приобрели историческую значимость в период успехов Чжан Ляна в установлении и сплочении власти династии Хань во время смут и восстаний, положивших конец недолгому правлению жестокой династии Цинь. История внезапного появления текста— классический пример полулегендарных китайских исторических описаний, хотя и предпринимались попытки воссоздать вероятную линию его передачи, уходящую сквозь мрак времен к самому Тай-гуну. Согласно этой традиции, «Три стратегии» содержат речи почтенного мудреца, произнесенные им после того, как он был поставлен правителем Ци — государства на окраине чжоуской цивилизации — вслед за завоеванием шанской династии. В дальнейшем, обрывочные, случайные высказывания— записанные «на полях» — были собраны, отредактированы и систематизированы. Возможно, эта задача была выполнена историком циского двора, а сам труд сохранялся последующими поколениями в секрете из-за его огромной военной ценности. Предполагается, что, составив «Шесть секретных учений», Тай-гун дополнил их после установления мира в Поднебесной. Это объяснило бы более общий характер материала и отсутствие таких собственно военных тем, как приказы на поле боя и тактика.
Книга выплыла на поверхность, будучи переданной Чжан Ляну неизвестным старцем за десятилетие до того, как первый стал знаменитым и могущественным. В «Ши цзи» есть описание этого события:
Однажды, когда Чжан Лян неторопливо прогуливался по мосту Ся-пэй, он столкнулся со стариком в бедной одежде — удалившимся на покой цзюнь-цзы. Когда старец подошел к т ому месту, где стоял Чжан Лян, он намеренно сбросил свою туфлю с моста. Глядя на Чжана, он приказан: «Иди вниз и принеси мою туфлю». Чжан Лян был удивлен этим и хот ел ударить старика, по, видя его возраст, подавил свое желание.
Чжан спустился вниз под мост и взял туфлю. Когда он вернулся, старик приказал: «Надень ее мне на ногу». Так как Чжан уже сходили принес туфлю, он встал на колени и надел ее. Когда туфля была на ноге у старика, тот улыбнулся и пошел дальше. Чжан Лян был очень удивлен и продолжав смотреть на него. Пройдя несколько сот шагов, старик вернулся и сказал: «Сын мой, тебя мож но научить. Через пять дней, на рассвете, встречай меня здесь». Чжан Лян подумал, что это странно, но преклонил колени в знак согласия.
Пять дней спустя, на рассвете, Чжан отправился на мост. Однако старик был уже там и обрушился на него с упреками: «Когда назначена встреча со стариком, как ты смеешь приходить после него?» Затем он пошел прочь, сказав: «Через пять дней мы встречаемся здесь опять». Пять дней спустя, когда петух прокричал в первый раз, Чжан Лян пошел туда. Однако старт опять был там и снова был в гневе. «Как ты смеешь приходить после меня?» Уходя, он прокричал: «Приходи через пять дней!»
Через пять дней, еще до того, как прошла половит ночи, Чжан Лян пошел туда. Немного спустя пришел старик и был очень рад: так и должно быть». Затем, достав книгу, он продолжил: «Если ты прочтешь эту книгу, то сможешь стать учителем правителей. Десять лет спустя ты будешь процветать. Через тринадцать лет ты увидишь меня на северном берегу реки Цзи. Желтая скала у подножии горы Гу-чэн — это и буду я». Затем он ушел, не говоря ни слова, и больше его не видели. На утро Чжан Лян взглянул на книгу и понял, что это военная стратегия Тай-гуна. Он считал ее исключительной и постоянно изучал ее.
Старик мог быть гордым потомком придворного историка царства Ци, «достойного», чья семья сохранила секретное учение для последующих поколений. Согласно военному историку, генералу Сюй Пэй-гэню, такое предположение основывается на хорошем знании местности — настолько детальном, что старец отождествил себя с большой желтой скалой (хуан ши), отсюда и произошло название книги: «Три стратегии Князя Желтой скалы». Так как Ци было одним из последних царств, завоеванных печально известной Цинь, Князь Желтой скалы вполне мог желать погибели ненавистной династии. Передача важнейшей книги по стратегии молодому беглецу, на которого охотились за попытку покушения на императора, была бы, в таком случае, весьма подходящим жестом.
Существует, таким образом, пять основных теорий происхождения «Трех стратегий». Первая, традиционная и описанная выше, приписывает их самому Тай-гуну. Вторая является вариацией первой и приписывает текст его ученикам или военным последователям. Она предполагает, что изначальный текст со временем подвергся обширной переработке в пред-циньский период, что объясняет устаревший характер идей и концепций и возможность его влияния на Сунь-цзы и Вэй Ляо-цзы (а не наоборот). Третья полагает, что под влиянием сочинений Тай-гуна Хуан Ши-гун сам написал книгу незадолго до известных событий. Это объяснило бы также концепцию книги и ее язык, а особенно — явно просматривающееся влияние даосизма. Четвертая версия, отождествляемая преимущественно с консервативными учеными классической школы, утверждает, что книга — подцепка периода Вэй-Цзинь (220–420 гг. до н. э.) или даже еще более поздняя. Некоторые ученые, такие, как, например, Чжэн Юань, считали «Три стратегии» «изобилующей пустыми словами даосизма и потому бесполезной книгой», другие подвергали ее критике за жестокость или нападали на безыскусность языка.
Наконец, последняя теория принадлежит современному ученому Сюй Бао-линю, который, основываясь на концепциях, языке и исторических ссылках, содержащихся в тексте, приходит к выводу, что сочинение написано около конца периода Ранней Хань, возможно, отшельником — последователем школы Хуан-Лао, прекрасно знавшим военное дело. Далее, по его мнению, книгой, переданной Чжан Ляну, были не «Три стратегии», а «Шесть секретных учений», отражающие военную мысль Тай-гуна — как об этом и сказано у Сыма Цяня во включенной в «Ши цзи» биографии. (Книга Хуан Ши-гуна, известная сейчас как «Три стратегии Хуан Ши-гуна», изначально называлась «Записи Хуан Ши-гуна» и обрела нынешнее название лишь при династии Суй). Это объясняет упоминание могущественных фамилий, узурпировавших власть, преобладание, среди всего прочего, идей школы Хуан-Лао, а также заострение внимания на государственных делах во время мира. Хотя аргументы Сюя и кажутся несколько натянутыми, при отсутствии археологических свидетельств обратного, его общие выводы, полагаем, должны быть, все-таки, приняты, а «Три стратегии» — признаны последним из подлинно древних сочинений, созданным на рубеже старой и новой эры[84].


Основное содержание и главные концепции
Стиль «Трех стратегий» гораздо мягче в сравнении с «Шестью секретными учениями» и другими сочинениями, авторство которых установлено, — быть может оттого, что многотрудная и монументальная задача объединения империи и установления просвещенного правления была уже выполнена династией Хань. Хотя многие темы и идеи предыдущих пяти военных канонов также нашли отражение в «Трех стратегиях», основное внимание здесь уделяется управлению, а также военной администрации и контролю. За исключением короткого пассажа, развивающего теорию «сильных позиций», в целом стратегия кампании и тактика боя почти не обсуждаются. Вместо этого в тексте подробно рассматриваются концепции управления, организации сил и объединения народа; характеристики способного полководца; методы создания прочной материальной базы; мотивация подчиненных и солдат; применение наград и наказаний; пути проявления величия и вопрос о равновесии между твердым и мягким.
Четыре основных линии рассуждения — их различия явно примиряются, и в конечном счете они удивительным образом сплетаются воедино — ясно прослеживаются в «Трех стратегиях». Дальнейшие исследования требуются, чтобы определить, намеренно ли автор создал такой синтез на новой интеллектуальной основе идей школы Хуан-Лао, как заявляет Сюй Бао-линь, или современные исследователи лишь поддаются искушению усматривать целостность там, где ее нет, после длительных размышлений и обширного анализа текста. Вообще говоря, фундаментальные понятия конфуцианства— такие, как справедливость, гуманное правление, обеспечение благосостояния народа, правление с помощью добродетели, использование достойных — лежат в основе всего сочинения.
Основные меры, предлагавшиеся легистами— такие, как укрепление государства, суровое насаждение законов, строгое применение наград и наказаний, твердая власть и авторитет правителя — дополняют по сути конфуцианскую концепцию сочинения, что делает его по духу и взглядам ближе скорее Сюнь-цзы, чем Конфуцию и Мэн-цзы. Даосские идеи, воспевающие пассивность, гармоничность, отсутствие соперничества, сохранение жизни, Дао и Дэ (добродетель), и осуждающие зло войны — пронизывают книгу. Однако они достаточно модифицированы, и в тексте мы находим тому подтверждение— утверждается принцип справедливой войны и борьбы за гармонию.
Сочинения предшествующих военных стратегов— особенно «Вэй Ляо-цзы» и «Шесть секретных учений» (которое иногда упоминается как «Военные речи») — дают основные концепции управления, организации и контроля. Многие из слившихся воедино конфуцианских и легистских политических воззрений, таких, как утверждение народа в качестве основы и строгое применение наград и наказаний, насчитывали уже долгую традицию среди стратегов ко времени создания текста. Некоторые из них достигают в «Трех стратегиях» своего апогея. Несомненно, что текст в философском плане гораздо замысловатее обычных сочинений по военному управлению. Безусловно, он требует дальнейшего изучения. Мы вынуждены оставить детальный анализ для специальных монографий, и предпослать ему лишь краткое перечисление наиболее ярких моментов в качестве введения в мир Хуан Ши-гуна.

Иерархия стратегий

В своем нынешнем виде сочинение состоит из трех частей, названных в традиционной манере «высшей», «срединной» и «низшей». К сожалению, возможны две интерпретации данных терминов: это обозначение или места в сочинении, или первенства в приоритетах. Пассаж в самой книге, который скорее может быть интерполяцией комментатора, чем отражением мысли автора, показывает, что каждая часть необходимо соответствует определенному периоду нравственного и политического упадка. Не существует никаких указаний на то, что иерархия глав может соотноситься с различными типами правления и «эпохами добродетели», как можно было бы ожидать.
В течение тысячелетий китайские интеллектуалы рассматривали историю через призму повторяющихся династийных циклов, накладывающихся на подлежащую им модель нравственного упадка. Начиная с эпохи совершенномудрых императоров, цивилизация становилась все многограннее, притворнее и порочнее, что достигло своей кульминации в период, когда случайные люди узурпировали власть, и ученым пришлось создавать и развивать концепцию добродетели в тщетной попытке обуздать зло. Каждая философская школа трактовала этот упадок со своей, удобной ей, точки зрения, в предельно упрощенной форме, конфуцианцы считали создание культуры и цивилизации важнейшей заслугой мудрецов и легендарных героев прошлого, средством достижения и сохранения порядка в обществе, где добродетель должна преобладать, а нравственность — править. Даосы, во главе с Лао-цзы, порицали концепции добродетели и задач цивилизации, считая, что они лишь способствовали ускорению упадка спонтанности, простоты и естественной гармонии. Легисты извлекли другой урок из этого падения, рассматривая его как доказательство необходимости драконовских мер: закон и власть должны препятствовать беспорядкам в обществе, способствовать созданию сильного государства и гарантировать безопасность правителя.
Человеческий опыт, приобретенный благодаря диаметрально противоположным формам правления, каждая из которых отличалась от другой ценностями и главными политическими мероприятиями, в изобилии давал впечатляющий материал дня иллюстрации каждой теории. Напрашивается мысль, что Хуан Ши-гун относил каждую из трех стратегий к особому способу управления, в соответствии с уровнем жестокости и агрессивности правящей элиты. Однако нынешний текст не дает оснований для таких утверждений, и действительно, «Высшая стратегия» «устанавливает нормы благопристойности и награды», что явно не является методом совершенномудрых.
В соответствии с легистским учением, утверждающим, что законы должны составляться заново для каждой эпохи, Хуан Ши-гун говорит, что все три учения необходимы для соответствующих периодов упадка. В каждой части правителю даются различные советы для достижения целей правления:
Совершеномудрый объемлет Небо, Достойный берет за образец Землю, а мудрец находит учителей в древности. Поэтому «Три стратегии» написаны для периода упадка. «Высшая стратегия» устанавливает нормы благопристойности и награды, проводит различие между творящими зло и героями и проясняет победу и поражение. «Срединная стратегия» различает добродетель и поведение и обнаруживает изменения в равновесии силы. «Низшая стратегия» упорядочивает Дао и добродетель, изучает безопасность и угрозу и делает очевидными бедствия от нанесения вреда достойным.
Поэтому, если правитель глубоко понимает «Высшую стратегию», он сможет использовать достойных и захватить врагов. Если он глубоко понимает «Срединную стратегию», он сможет использовать своих полководцев и управлять ими, а также объединять людей. Если он глубоко понимает «Низшую стратегию», он сможет распознать источники процветания и упадка и понять правила управления государством. Если его подчиненные глубоко понимают «Срединную стратегию», они смогут добиться заслуг и сохранить себя.
Однако знакомство с содержанием книги позволяет предположить, что подобная интерпретация лишена достаточного текстуального основания. Хотя каждая из стратегий и делает упор на различных моментах, по существу, в основе всех трех лежат одна и та же тематика и интересы. Первая глава охватывает большую часть сочинения, а в двух остальных вводятся некоторые новые вопросы и расширяются уже выдвинутые положения. Является ли это результатом того, что текст был искажен, или же передача его была несовершенной и значительные фрагменты были утеряны— этого мы никогда не узнаем. Несоразмерность частей текста необычна, но, с другой стороны, автор мог просто выражать свои мысли, не заботясь о симметричности и величине глав.

Концепции управления

Проникнутые идеей исторического «упадка», «Три стратегии» посвящены теме совершенствования добродетели и одновременно — энергичным мерам борьбы с упадком. Так же, как «Шесть секретных учений» и «У-цзы», они подчеркивают важность заботы о народе, его послушания, поддержки и объединения под властью нравственного правителя и мощного государственного аппарата. Поскольку высшим идеалом является совершенномудрый правитель, автор поддерживает конфуцианскую политику обеспечения благосостояния народа и обретения его добровольной преданности. Правитель, а также полководец, должны действовать так, чтобы облегчить нужду, устранить зло и увеличить богатство. Затем, они должны уменьшить налоги и трудовые повинности, не мешать полевым работам и утверждать стабильность и спокойствие. Так как априори признается, что хорошо управляемое государство может мобилизовать население в случае военной угрозы, то, наряду с собственно стратегией и тактикой, на первый план выходят вопросы гражданского управления и руководства. Рекруты обеспечивают основу военной мощи, и преимущественное внимание уделяется оборонительным действиям.

Проявление власти

И «Высшая» и «Низшая стратегии» обсуждают многочисленные проблемы, возникающие, когда правитель уже утратил контроль над ситуацией, зло царит в ведомствах и ветвях власти, а партии и клики растаскивают государственные богатства. «Три стратегии» предупреждают о недопустимости этого, следуя легистской доктрине, что правитель должен иметь столько власти, сколько возможно. Основным способом противодействия усилению великих фамилий, родственников правителя и даже могущественных военных, является использование достойных и мудрецов. (Это представляет собой отход от классических легистских принципов, согласно которым на моральные качества и индивидуальный талант нельзя полагаться. Монеты и конфуцианцы, напротив, подчеркивали огромное значение мудрецов для государства, что автору «Трех стратегий» видится «соответствием непостижимому», «соответствием Дао».) Когда добрые признаны и выдвинуты, а злые отступают и несут наказание, возникают как основа для справедливого, эффективного и гуманного правления, так и преданность народа двору.

Военные приготовления, управление и казни

Как уже отмечалось, даосское влияние просматривается во всей книге — от идеи всеобщего объединения в практике Дао до повсеместного признания, что война— это бедствие и зло и что она нарушает «естественную направленность к жизни». В отличие от «Шести секретных учений», где война рисуется делом огромной важности для нации, в «Трех стратегиях» уделяется внимание негативной, отрицательной стороне войны. Армию надо использовать осторожно: однако, когда необходимо сохранить государство, поддержать основание цивилизации и защитить жизнь, ее использование соответствует Дао. Так как колебания и сомнения обрекают военные предприятия на неудачу, если решение о ведении войны принято, необходимо действовать: «Мудрый правитель не получает удовольствия от ведения войны. Он начинает ее, чтобы покарать самых порочных и наказать восставших. Оружие — неблагоприятное средство, Дао Неба питает к нему отвращение. Однако, когда войны не избежать, она соответствует Дао Неба». Знаменитая фраза Лао-цзы («армия— это неблагоприятное средство») явно изменена для того, чтобы быть включенной в контекст идей школы Хуан-лао, отраженных в «Трех стратегиях».
Основой для ведения военных действий всегда остается народ. Во многих государствах люди разорены и недовольны в то время, как народ подлинного правителя должен быть воспитан, одет и, тем самым, привязан к своему правителю и государству. Всех беженцев и преследуемых, равно как и достойных и талантливых людей, нужно приветствовать и обихаживать, тем самым укрепляя государство. Если всех оказывающихся под властью правителя объединять, они составят прочное и нерушимое целое.

Мотивация народа

В «Трех стратегиях» довольно подробно обсуждается вековая проблема мотивации и воодушевления. Внимание уделено разным слоям общества: простолюдинам, чиновникам, министрам, полководцам, командирам и солдатам.
Выделяется даже около двадцати индивидуальных типов на характерно-поведенческой основе, и каждый из этих типов предлагается использовать для выгоды государства. Стабильность и процветание признаются важнейшим, ибо без стабильности невозможно обладание, а без процветания невозможны награды. Если люди должны отдать все силы для государства, они должны видеть в качестве перспективы соответствующее вознаграждение; если они должны умереть для государства, их нужно воодушевить обещанием богатств их семьям и почета.
Награды должны быть целевыми и ясными, ибо ценности и требования людей различны. Например, хотя многие жаждут богатства, честных и неподкупных можно привлечь только славой, почетом и постом. Нужно четко определить и применять в сочетании как материальные, так и моральные стимулы. Покорность завоевывается через гуманность, просвещение и расчёт; умы— через удовольствие; тела — через принятие норм благопристойности и законов государства. Любого человека можно привлечь и использовать, играя на его чувствах и желаниях. Однако, достойных привлечет только добродетель; поэтому правитель и полководец должны все время совершенствоваться.

Военные и политические концепции

Хотя Хуан Ши-гун уделяет основное внимание вопросам административного управления, некоторые важнейшие военные концепции, содержащиеся в «Трех стратегиях», также заслуживают внимания: это руководство армией, быстрота, авторитет, единство и равновесие, «твердое и мягкое».
Начиная с периода «Весен и Осеней», главнокомандующему все в большей степени вверялось не только военное руководство, но и полная власть как над воинами и командирами, так и над связанным с ними многочисленным сопровождением, состоящим из гражданских лиц. За некоторыми исключениями, мероприятия, обсуждаемые для использования в гражданской сфере, применимы и в сфере военной. Когда командующий принял мандат, его авторитет не должен вызывать сомнений. Вследствие огромной власти и широты обязанностей, только человек, обладающий большими знаниями, решительностью и разнообразными способностями, мог справиться с порученным делом. Он должен владеть собой, не суетиться и не колебаться. Он должен быть восприимчивым к предложениям и критике, хотя авторитет его должен оставаться беспрекословным. Его власть должна быть несомненной и твердой, а гнев — справедливым и страшным.
Идею «быстроты, а не затягиванья» выдвинул Сунь-цзы, и в «Трех стратегиях» многократно подчеркивается преимущество скорости и решительности: «Сражение должно быть подобно дующему ветру; атаки должны быть подобны текущей реке». Сомнения, неуверенность в принятых решениях, обращение к духам и прибегание к гаданию или чему-нибудь еще— все эго может свести на нет готовность армии и замедлить действия так, что спасти ситуацию будет уже невозможно. В древности, как и поныне, авторитет был существенной и часто единственной основой власти и средств управления людьми. «Вэй» — возможно, лучше всего перевести это как «устрашающая сила», — термин, который обычно используется для характеристики облика авторитетной личности. Согласно Конфуцию, «вэй» — это образ справедливого человека, надевающего доспехи, воздействующий на других людей. Это высшая власть полководца или правителя, владеющего всей мощью дрожащей от страха империи.
Практически все легисты и военные мыслители искали пути укрепления устрашающей силы, признавая ее огромную роль в управлении людьми и принуждении врага рассыпаться и бежать с поля боя. Без нее полководец не дееспособен, ибо он обязательно утратит преданность людей.
Вечной основой реальной власти в государстве является безусловный контроль за наградами и наказаниями. Хотя теория и практика строгого, сурового и систематического использования наград и наказаний наиболее связана с легистской школой, каждый военный теоретик признавал их жизненную необходимость. Когда им непоколебимо верят, величие и устрашающая сила полководца установлены: «Армия принимает награды как свою форму, а наказания как свою сущность. Когда награды и наказания ясны, величие полководца установлено».
Второй важнейший элемент устрашающей силы полководца и правителя — искусное использование команд и приказов. Приказы не должны ни бездумно отдаваться, ни отменяться; в противном случае они утратят свою силу и влияние. Устрашающая сила зависит от восприятия и выполнения приказов, а само выполнение опирается на страх, уважение и добровольное подчинение людей. Очевидно, что необходимо всеми силами сохранять такое равновесие, ибо как только появляется трещина. сомнений, крах авторитета неминуем.
Одно из первых положений «Высшей стратегии» представляет собой цитату предположительно из древнего военного сочинения: «Мягкое может управлять твердым, слабое может управлять сильным». Возможно, автор хотел озадачить читателя, ведь приводя эту даосскую парадигму, он как бы отрицает сложившуюся военную истину, согласно которой ключом к победе являются сила и твердость. Признание Лао-цзы способности мягкого покорять твердое — нашедшее отражение в нескольких главах «Дао-дэ цзина» — ведет его к убеждению, что необходимо занять пассивное и низкое положение, дабы не стать хрупким или излишне сильным и открытым. Хуан Ши-гун распространил эти идеи и на военную сферу. Однако он не утверждает исключительной силы только мягкости и слабости, но в равной степени выступает за применение твердого и сильного — каждого в свое время и при определенных условиях. Такое обдуманное использование, по мнению Хуан Ши-гуна, соответствует Дао Неба и необходимо тому, кто хочет преуспеть в искусстве управления государством.
В другом фрагменте вновь цитируются «Военные речи», чтобы подтвердить идею о необходимости всех четырех: мягкости, твердости, слабости и силы. Метание от одной крайности к другой приведет к нестабильности, и государство погибнет. Поэтому «добродетель», определяемую как мягкость, необходимо практиковать, однако нельзя забывать и о сильной армии и подготовке к справедливой войне. Некоторые комментаторы, например, минский Лю Инь, также указывают на возможность прибегнуть к обману и хитрости — посредством чего можно скрыть мягкость и явить твердость, и наоборот. Однако в «Трех стратегиях» данная тема не развивается, и исследователи, цитирующие соответствующие пассажи в качестве якобы неопровержимого свидетельства того, что сочинение написано членом школы Хуан-лао (а не стратегом— эклектиком), по-видимому, выдают желаемое за действительное. Даосская мысль имела давние связи с военной мыслью, уходящие в глубь веков к самому Сунь-цзы, и потому наличие в тексте «даосских фрагментов» не может само по себе являться убедительным доказательством.

 


Перевод

Высшая стратегия
Метод главнокомандующего заключается в приобретении сердец храбрецов, награждении и выдаче жалования отличившимся, а также воодушевлении войск своей волей. Поэтому, если у него те же предпочтения, что и у войск, нет ничего, чего бы он не достиг. Если у него та же ненависть, что и у войск, нет никого, кого бы он не сверг. Управление государством и обеспечение безопасности семьи— [это вопрос] приобретения людей. Потеря государства и уничтожение семьи— [это вопрос] потери людей. Все люди хотят исполнения своих желаний.
В «Военных речах» сказано: «Мягкое может управлять твердым, слабое может управлять сильным». Мягкое— это добродетель. Твердое— это разбойник. Слабое— это то, чему помогут люди. Сильное — это то, чем возмутятся. У мягкого есть случаи, когда оно устанавливается; у твердого есть случаи, когда оно применяется; у слабого есть случаи, когда оно используется; усильного есть случаи, когда оно прирастает. Сочетай эти четыре вещи и управляй ими соответственно.
Пока ни начало, ни конец не стали очевидными, никто не в состоянии познать их. Небо и Земля одухотворены и просвещены, они изменяют и преобразуют мириады вещей. Изменения и движение полководца не должны быть одними и теми же. Он должен изменяться и преображаться в соответствии с врагом. Он не предшествует делам; когда враг движется, он немедленно движется за ним. Поэтому он может формулировать неистощимые стратегии и методы управления, поддерживать и венчать устрашающую силу Неба, приносить спокойствие и порядок на восемь направлений, собирать и усмирять Девять варваров. Такой стратег— учитель для императора или подлинного правителя.
Поэтому я утверждаю, что каждый жаждет силы, но немногие способны сохранить непостижимое. Если кто-либо может сохранить непостижимое, он может защитить свою жизнь. Совершенномудрый сохраняет его, чтобы откликаться на малейшее изменение дел. Если он освободит его, оно распространится в пределах четырех морей. Если он соберет его, оно не наполнит и чаши. Он живет в нем, но без жилища. Он охраняет его, но без городских стен. Он прячет его в своей груди, и вражеские государства подчиняются.
В «Военных речах» сказано: «Если кто-либо может быть мягким и твердым, его государство будет процветать день ото дня! Если кто-либо может быть слабым и сильным, его государство будет все более и более значительным! Если — только мягким и только слабым, его государство неизбежно придет в упадок! Если — только твердым и только сильным, его государство неизбежно будет уничтожено!»
Дао управления государством заключается в опоре на достойных и на народ. Если доверять достойным, как если бы они были твоим желудком и сердцем, и использовать людей, как если бы они были твоими четырьмя конечностями, все замыслы будут завершены. Если твои действия продолжают друг друга так же естественно, как согласуются друг с другом суставы костей, то это — Дао Неба, естественное. В этом искусстве нет лакун.
Сущность армии и государства лежит в изучении умов людей и выполнении ста обязанностей правления.
Дай мир тем, кто в опасности. Дай счастье тем, кто в страхе. Верни тех, кто восстал. Будь снисходителен к тем, у кого горе. Расследуй [жалобы] тех, кто просит о помиловании. Возвышай низших. Подавляй сильных. Уничтожай врага. Обогащай жадных. Используй тщеславных. Прячь боязливых. Привлекай стратегов. Расследуй клеветников. Упрекай нарушителей. Уничтожай непослушных. Сдерживай страстных. Понижай надменных. Призывай тех, кто изъявил покорность. Даруй жизнь тем, кто подчинился. Освободи сдавшихся.
Если защищаешь стратегическую позицию, защищай ее. Если получаешь опасное ущелье, закрой его. Если берешь трудную местность, установи лагерь [чтобы удерживать ее]. Если охраняешь город, отсеки его [чтобы дать в удел полководцу]. Если захватываешь землю, раздели ее [в награду командирам]. Если захватываешь богатства, распредели их [среди своих войск].
Когда враг двигается, наблюдай за ним; когда приближается, готовься. Если враг силен, будь почтительным [чтобы сделать его самонадеянным]. Если враг хорошо отдохнул, оставь его. Если враг наносит оскорбление, подожди [пока его ци придет в упадок]. Если враг вспыльчивый, успокой его. Если враг восстал, будь к нему справедлив. Если враг искренен, веди его [чтобы он покинул порочного правителя].
Соотносись [с врагом], чтобы начать действовать и подавить его. Опирайся на стратегическую силу [ши], чтобы уничтожить его. Распространяй ложные речи и заставь его ошибиться. Расставь сеть, чтобы поймать его.
Когда добиваешься чего-то, не удерживай [для себя]. Если занимаешь землю, не воздвигай постоянной обороны. Если захватываешь [город], не [оставайся в нем] долго. Если возводишь [нового правителя], не забирай государственные алтари. Поэтому, когда действуешь, те, кто получает от этого выгоду — это командиры. Как можно узнать, в чем подлинная выгода? Они становятся удельными князьями, сам ты становишься императором. Сделай так, чтобы города готовились защищать себя, а командиры находились на своих местах.
В течение веков правители проявляли почтение к предкам через церемонии, но немногим удавалось общаться с людьми так, как должно с ними общаться. Те, кто почитает своих предков, сохраняют надлежащие семейные связи, а те, кто обращается с людьми так, как должно с ними обращаться, становятся правителями. Обращаться с людьми так, как должно, значит уделять внимание сельскому хозяйству и шелководству и не беспокоить людей во время полевых работ. Это означает установление минимальных налогов и повинностей и нерастрачивание их имущества. Если установишь незначительные трудовые повинности, если не будешь перетруждать людей, тогда государство будет процветать, а семьи будут довольны. Только затем нужно отбирать чиновников, чтобы управлять и наблюдать за ними.
Те, что зовутся «командирами» — это люди характера и доблести. Поэтому сказано: «Привлеки людей характера и доблести, и государство врага будет разорено». Эти доблестные люди — ствол государства. Простой народ— корни государства. Если есть ствол, а корни крепки, дела правления будут совершаться, не вызывая негодования.
Суть использования армии состоит в уважении к нормам благопристойности [ли] и щедрости вознаграждений. Когда следуют нормам благопристойности, можно привлечь мудрых чиновников. Когда вознаграждения щедрые, командиры, исполненные долга, будут легко относиться к смерти. Поэтому, когда, раздавая вознаграждения достойным, не скупятся на расходы, а, награждая способных, не медлят, тогда силы подчиненных будут объединены, а силы врага уменьшатся [ибо способные покинут его].
Путь использования людей состоит в том, чтобы награждать их рангами и щедро даровать им богатства, ибо тогда чиновники придут по своему желанию. Встречай их согласно нормам благопристойности, воодушевляй их справедливостью, и тогда они будут отдавать жизнь [за государство].
Те, кто возглавляет армию, должны делить свои пристрастия и предпочтения с командирами и солдатами и встречать вместе с ними безопасность и угрозу, ибо тогда на врага можно напасть. Тогда армия добьется полной победы, а враг будет полностью уничтожен. В древности, когда выдающиеся полководцы командовали армиями, был случай, когда полководцу поднесли бочонок сладкого вина. Он вылил его в реку и пил вместе с командирами и солдатами из ее вод. Бочонок вина не может придать сладкий вкус водам реки, но командиры трех армий были воодушевлены на сражение и смерть, ибо сладость и вкус вина дошли до каждого[85].
В «Военных речах» сказано: «Пока колодцы для армии не выкопаны полностью, полководец не упоминает о жажде. Пока охрана лагеря не выставлена, полководец не говорит об усталости. Пока кухонные печи армии не зажжены, полководец не говорит о голоде. Зимой он не надевает меховой шубы, летом он не пользуется веером, а в дождь не раскрывает зонт». Это называется должной формой поведения полководца.
Он вместе с ними, когда безопасно, он един с ними при опасности. Поэтому его войска можно смешать, но нельзя разделить. Они могут быть использованы, но не могут устать. Своими благодеяниями он непрерывно собирает их вместе, а его замыслы объединяют их. Поэтому сказано: если постоянно совершать благодеяния, с одним можно взять десять тысяч.
В «Военных речах» сказано: «Основа устрашающей силы полководца — это его команды и приказы. Основа полной победы в битве— это военное управление. Причина, по которой командиры легко относятся к битве, заключается в использовании приказаний». Поэтому полководец никогда не отменяет приказов. Награды и наказания должны быть такими же несомненными, как Небо и Земля, ибо только тогда полководец может использовать людей. Когда командиры и солдаты следуют приказам, армия может пересечь границу.
Тот, кто объединяет армию и держит в руках ее стратегическую мощь [ши], является полководцем. Те, кто осуществляет завоевания и уничтожает врага, называются войском. Поэтому растерянный полководец не может быть использован для сохранения армии, а восставшие войска не могут быть использованы для нападения на врага. Если такой полководец атакует город, его невозможно взять, если такая армия осаждает город, он не падет. Если оба безуспешны, тогда сила командиров будет истощена. Если она истощена, полководец останется один, а войска восстанут. Если они попытаются занять оборону, они не будут в безопасности, если они вступят в битву, они повернутся и побегут. Они называются «старой армией».
Когда войска «старые», устрашающая сила полководца отсутствует. Когда у полководца отсутствует устрашающая сила, командиры и войска презирают наказания, и армия теряет «пятерки». Когда армия теряет «пятерки», командиры и солдаты бегут со своих позиций. Когда они бегут, противник не дремлет. Когда противник не дремлет, армия неизбежно погибнет.
В «Военных речах» сказано: «Образцовый полководец, руководя армией, управляет людьми так, как он хотел бы, чтобы относились к нему.
Он распространяет свою доброту и увеличивает благодеяния, и сила его командиров обновляется с каждым даем. В сражении они подобны поднявшемуся ветру; их атака подобна освобождению перегороженной реки». Поэтому нашу армию можно увидеть, но ей невозможно противостоять, ей можно подчиняться, но ее нельзя покорить. Если лично поведешь своих людей, они станут самыми храбрыми в Поднебесной.
В «Военных речах» сказано: «Армия использует награды в качестве своей формы и наказания в качестве своей сущности». Когда награды и наказания ясны, устрашающая сила полководца осуществлена. Когда приобретены нужные чиновники, командиры и войска покорны. Когда те, кто облечен [ответственностью], являются достойными, вражеские государства будут в ужасе.
В «Военных речах» сказано: «Куда бы ни шли достойные, перед ними нет врагов». Поэтому к командирам нужно относиться почтительно, к ним нельзя относиться надменно. Полководец может быть доволен, но не может быть обеспокоен. Замыслы могут быть различными, но не могут подвергаться сомнению. Когда командиры надменны, их подчиненные не будут покорны. Когда полководец обеспокоен, его подчиненные и войска не будут доверять друг другу. Когда замыслы подвергаются сомнению, враг будет уверен в себе. Если попытаться начать атаку при таких условиях, возникнет беспорядок.
Полководец— это судьба государства. Если он может управлять армией и добиться победы, государство будет в безопасности и покое.
В «Военных речах» сказано: «Полководец способен быть чистым; способен быть тихим; способен быть спокойным; способен быть управляемым; способен воспринимать критику; способен судить в споре; способен привлечь и использовать людей; способен выбрать и принять совет; способен знать обычаи государства; способен нанести на карту горы и реки; способен распознать ущелья и трудности; способен управлять военной властью».
Поэтому сказано, что мудрость гуманных и достойных, мысли и расчеты совершенномудрых и просвещенных, слова носильщиков хвороста в лесу, споры при дворе, дела восхождения и упадка — все это то, о чем обязан знать полководец.
Если полководец может думать о своих командирах, как о своей жажде, его расчетам будут следовать. Если он пренебрегает советами, храбрые уйдут от него. Если расчетам не следуют, стратеги восстанут. Если к добру и злу относятся одинаково, доблестные командиры потеряют терпение. Если полководец опирается только на себя, его подчиненные будут уклоняться от ответственности. Если он хвастается, у его помощников будет мало достижений. Если он верит клевете, он потеряет сердца людей. Если он жаден, предательство не будет иметь препятствий. Если он увлекается женщинами, войска и командиры станут распущенными. Если полководец совершает одну из этих ошибок, войска не будут подчиняться. Если две ошибки, в армии будет беспорядок; если три, подчиненные покинут его; если четыре, несчастье распространится на все государство!
В «Военных речах» сказано: «Для замыслов полководца необходима секретность. Для командиров и войск необходимо единство. Для нападения на врага необходима быстрота». Когда замыслы полководца секретны, попытки предательства рассеиваются. Когда командиры и войска объединены, тогда сердца армии— как одно. Когда нападение на противника быстрое, у него не будет времени подготовиться. Когда у армии есть эти три, ее расчеты сорвать невозможно.
Если о замыслах командования становится известно, армия не может проявить стратегическую мощь [ши]. Если внешние шпионы следят за внутренними делами, несчастье, которое обрушится на армию, невозможно удержать. Если богатство проникает в лагерь, собирается тьма злодеев. Если у полководца есть эти три, армия неизбежно будет разбита.
Если полководец не обдумывает тщательно характера своих действий, стратеги покинут его. Если полководец лишен мужества, командиры и войска будут в страхе. Если полководец опрометчиво ведет армию, она не будет устрашать. Если он обращает свой гнев [на невиновных], вся армия будет испугана. Как сказано в «Военных речах»: «Обдумывание и мужество — это то, что ценит полководец; движение и гнев — это то, что использует полководец». Эти четыре— очевидные правила для полководца.
В «Военных речах» сказано: «Если у армии недостаточно запасов, командиры не придут. Если в армии нет [щедрых] наград, командиры не пойдут в битву [с должным воодушевлением]».
В «Военных речах» сказано: «За вкусной наживкой обязательно будет пойманная рыба. За щедрыми наградами обязательно будут мужественные командиры». Поэтому нормы благопристойности — это то, к чему повернутся командиры, а награды— это то, за что они будут умирать. Если призовешь их тем, что их привлекает, и покажешь то, за что они будут умирать, тогда те, кого ты ищешь, придут. Но если обращаешься с ними уважительно, а после сожалеешь об этом, они не останутся с тобой. Если награждаешь их, а после сожалеешь об этом, тогда командиры не будут подчиняться твоим командам. Если неустанно используешь благопристойность и награды, командиры будут соревноваться друг с другом за право умереть.
В «Военных речах» сказано: «Государство, собирающееся собрать армию, в первую очередь делает благодеяния обильными. Государство, собирающееся напасть и захватить другое, в первую очередь заботится о народе». Покорение многих с помощью немногих — это [вопрос] благодеяний. Покорение сильных с помощью слабых — это [вопрос] людей. Поэтому хороший полководец, заботясь о командирах, относится к ним не иначе, чем к самому себе. Тогда он может направлять три армии, как если бы у них был один разум, и победа будет полной.
В «Военных речах» сказано: «Ключ к ведению войны — прежде изучить положение врага, посмотреть в его амбары и арсеналы, оценить запасы продовольствия, определить силу и слабость, отыскать его естественные преимущества, увидеть его пустоты и трещины». Поэтому, если у государства нет армии в походе, а оно перевозит зерно, значит, оно страдает от пустоты. Если люди идут на отчаянный риск, значит, они бедны.
Если они перевозят провизию на тысячу ли, у командиров будет голодный вид. Если они должны собрать дрова и траву, прежде, чем смогут поесть, у армии не хватает еды, чтобы пройти одну ночь. Поэтому, если кто-либо перевозит провизию за тысячу ли, значит, у него не было урожая один год; за две тысячи ли — у него не было урожая два года; за три тысячи ли — у него не было урожая три года. Это называется «пустым государством». Когда государство пусто, народ разорен. Когда народ разорен, население и чиновники отдалены. Когда враг нападает извне, люди воруют внутри. Это называется «временем краха».
В «Военных речах» сказано: «Когда деяния правителя необычайно жестоки, его подчиненные будут спешить принять суровые меры. Когда налоги обременительны, повинности многочисленны, штрафы и наказания бесконечны, а люди вредят и крадут другу друга, это называется “погибшим государством”».
В «Военных речах» сказано: «Когда втайне жадные [проявляют] внешнюю неподкупность; уклончивые и похваляющиеся достигают славы; чиновники воруют у государства, чтобы под купать и приманивать, вызывая смятение чинов; а люди приукрашивают себя и принимают подобострастное выражение лица, чтобы получить высокий пост, это называется “началом воровства”».
В «Военных речах» сказано: «Когда государственные чиновники образуют группы и клики, и каждый выдвигает тех, кто ему знаком; когда государство призывает и назначает злых и развращенных, преследуя гуманных и достойных; когда чиновники поворачиваются спиной к государству и радеют лишь о себе, а люди одного звания ими разделены, это называется “источником беспорядка”».
В «Военных речах» сказано: «Когда сильные кланы собирают злых, когда почитаются люди, не имеющие заслуг, и нет никого, кто не страшился бы их величия; когда эта практика распространяется и переплетается с притворной добродетелью, выражающейся в благодеяниях, и они вырывают власть у занимающих должности; когда они вредят тем, кто ниже их, а в государстве шум и клевета, и при этом министры покрывают друг друга и молчат, это называется “порождением беспорядка в корнях”».
В «Военных речах» сказано: «Поколение за поколением они действуют предательски, разворовывая местные ведомства. В выдвижении и уходе от дел они ищут лишь удобства для себя, они подделывают и искажают документы, тем самым создавая опасность для правителя. Такие называются “предателями государства”».
В «Военных речах» сказано: «Когда чиновников много, а населения мало; нет различия между почитаемыми и низшими; сильные и слабые вредят друг другу; никто не следует запретам и не придерживается законов, тогда следствия всего этого распространяются и на правителя, и государство узнает несчастье».
В «Военных речах» сказано: «Когда правитель относится к хорошим, как к хорошим, но не выдвигает их; когда он ненавидит злых, но не смещает их; когда достойные отошли от дел и прячутся, а недостойные занимают посты, государству будет нанесен вред».
В «Военных речах» сказано: «Когда ветви [родственники правителя] и листья [могущественные фамилии] сильны и многочисленны, образуют клики и занимают большие должности так, что низшие и средние вредят почитаемым; когда со временем они становятся все влиятельнее, а правитель не может сместить их, государство будет поражено этим».
В «Военных речах» сказано: «Когда лживые министры занимают высшие посты, вся армия будет шумной и вздорной. Опираясь на свое влияние, они услащают любимцев и действуют так, что это возмущает войска. В выдвижении и смещении нет никакого основания, злых не отстраняют, а люди ищут выгоду всеми возможными способами. Они присваивают себе право назначения, а при выдвижении и смещении хвастаются своими заслугами. Они клевещут и чернят исполненных великой добродетели и несправедливо обвиняют достойных. Они обращаются одинаково и с хорошими, и с плохими. Они прибирают к рукам и затягивают дела правления, так, что приказы не исполняются. Они назначают грубых чиновников, изменяя пути древних и извращая то, что уже сложилось. Когда правитель использует таких безнравственных, он обязательно столкнется с бедствиями и несчастьями».
В «Военных речах» сказано: «Когда злые, но мужественные превозносят друг друга, они затемняют мудрость правителя. Когда критика и похвала возникают одновременно, они останавливают мудрость правителя. Когда каждый хвалит тех, к кому он благоволит, правитель теряет верных ему».
Поэтому, если правитель рассматривает необычные слова, он найдет их начала. Если он встречает ученых и достойных, злые, но мужественные уйдут. Если правитель назначает [добродетельных] людей, опытных и искушенных, можно хорошо управлять мириадами дел. Если он почитает отшельников и удалившихся от дел ученых, чиновники будут выполнять свои обязанности. Если его замыслы простираются до носильщиков хвороста, успехи будут предсказуемы. Если он не утрачивает людских сердец, его добродетель будет процветать.


Срединная стратегия
Три Великих Первопредка никогда не произносили слов, но их преобразования распространялись в пределах четырех морей. В Поднебесной не было никого, кому можно было бы приписать достижения.
Императоры охватывали Небо и брали за образец Землю. Они произносили слова и отдавали приказания, и в Поднебесной царил Великий мир. Правитель и министры уступали друг другу заслуги в достижении этого, и все в пределах четырех морей преобразовывалось, а простой народ не знал, как происходили изменения. Поэтому, используя подчиненных, они не полагались на нормы благопристойности и награды. Были лишь красота достижений и отсутствие вреда.
Правители управляли людьми с помощью Дао, делая их сердца уступчивыми, а волю — покорной, и при этом устанавливали ограничения и совершали приготовления, чтобы избежать упадка. Все [князья] в пределах четырех морей собирались [ко двору], и долгом правления не пренебрегали.
Даже если они совершали военные приготовления, они никогда не знали бедствий войны. Правители не сомневались в своих подчиненных, а подчиненные верили своим правителям. Государство было устроено, правитель пребывал в безопасности, и чиновники могли уйти с поста, исполнив свой долг, поэтому они тоже обладали красотой и не испытывали ущерба.
Гегемоны управляли своими чиновниками с помощью добродетели власти — связывая их доверием, воодушевляя их наградами. Когда доверие пришло в упадок, чиновники отдалились, а когда награды стали несоразмерными, они перестали подчиняться приказам.
«Стратегическая мощь армии»[86] гласит: «Когда армия собрана и выступает, единоличная власть лежит на плечах полководца. Если в наступление или отступление вмешается двор, будет трудно достичь успеха».
«Стратегическая мощь армии» гласит: «Используй мудрых, мужественных, жадных и глупых. Мудрые получают удовольствие, добиваясь успехов. Мужественные любят претворять в действие свою волю. Жадные неустанно преследуют выгоду. Глупые мало озабочены смертью. Используй их, играя на их чувствах, ибо это есть непостижимое проявление силы в войне!»
«Стратегическая мощь армии» гласит: «Не позволяй несговорчивым командирам обсуждать действия врага, ибо они могут ввести в заблуждение войска. Не позволяй гуманным управлять финансами, ибо они раздадут слишком много и станут привязаны к низшим».
«Стратегическая мощь армии» гласит: «Запрети колдунам и шаманам гадать о счастье или несчастье для армии от лица чиновников и командиров».
«Стратегическая мощь армии» гласит: «Не используй командиров, исполненных чувства справедливости, опираясь лишь на богатство. Ибо исполненные чувства справедливости не будут умирать за злобных. Мудрые не будут составлять стратегию от имени глупого правителя». Правитель не может быть лишен добродетели, ибо, если он лишен добродетели, его министры восстанут. Он не может быть лишен устрашающей силы, ибо, если он лишен устрашающей силы, он утратит власть. Министр не может быть лишен добродетели, ибо, если он лишен добродетели, ему не с чем служить правителю. Он не может быть лишен устрашающей силы, ибо, если он лишен устрашающей силы, государство будет слабым. Если он слишком грозен, он сам будет свергнут.
Поэтому совершенномудрые правители, управляя Поднебесной, наблюдали за расцветом и упадком, устанавливали меру человеческим потребностям и потерям, создавали формы управления. Поэтому удельные князья имели две армии, местные правители имели три армии, а Сын Неба имел шесть армий. Когда Поднебесная в беспокойстве, возникают восстания и своеволие. Когда необходимое влияние правителя сходит на нет, удельные князья произносят клятвы [составляя союзы] и нападают друг на друга.
Если в государстве добродетель и стратегическая мощь такие же, как и у врага, так что ни у одного нет возможности превзойти другого, необходимо привлечь сердца храбрых, разделить пристрастия и неприязнь с простым народом и только затем напасть на врага в соответствии с переменой в равновесии сил. Поэтому без стратагем невозможно устранить подозрения и разрешить сомнения. Без распускания слухов и гибких действий невозможно уничтожить вредителей и остановить нападающих. Без тайных замыслов невозможно добиться успеха.

* * *


Совершенномудрый объемлет Небо, Достойный берет за образец Землю, а мудрец находит учителей в древности. Поэтому «Три стратегии» написаны для периода упадка. «Высшая стратегия» устанавливает нормы благопристойности и награды, проводит различие между творящими зло и героями и проясняет победу и поражение. «Срединная стратегия» различает добродетель и поведение, и обнаруживает изменения в равновесии силы. «Низшая стратегия» упорядочивает Дао и добродетель, изучает безопасность и угрозу и делает очевидными бедствия от нанесения вреда достойным.
Поэтому, если правитель глубоко понимает «Высшую стратегию», он сможет использовать достойных и захватить врагов. Если он глубоко понимает «Срединную стратегию», он сможет использовать своих полководцев и управлять ими, а также объединять людей. Если он глубоко понимает «Низшую стратегию», он сможет распознать источники процветания и упадка и понять правила управления государством. Если его подчиненные глубоко понимают «Срединную стратегию», они смогут добиться заслуг и сохранить себя.
Когда все парящие в небе птицы убиты, хорошие луки убирают. Когда враждебные государства уничтожены, министры, ответственные за расчеты, исчезают. «Исчезают» не значит, что они теряют жизнь. [Правитель] лишает их устрашающей силы и власти. Он приближает их ко двору и помещает среди высших, чтобы показать их заслуги. Он награждает их лучшими землями в срединной области, чтобы обогатить их семьи, и дарует им красивых женщин и сокровища, чтобы ублажить их сердца.
Если войска собраны вместе, их нельзя поспешно разделять. Если устрашающая сила власти дарована, ее нельзя внезапно передать другому. Возвращение войск и роспуск армии [после войны] — это важные этапы сохранения и потери. Поэтому ослабление [полководца] путем назначения на новый пост, лишение [его власти] путем дарования ему государства называется «стратегией гегемона». Поэтому действия гегемона включают в себя смешанное использование [добродетели и силы]. Сохранение алтарей государства, приближение людей характера и мужества — на это вдохновляет стратегическая сила «Срединной стратегии». Поэтому, чтобы [осуществить такую] силу, правитель должен быть предельно скрытным.


Низшая стратегия
Тот, кто может поддерживать находящихся в опасности в Поднебесной, сможет управлять спокойствием в Поднебесной. Тот, кто может устранять несчастья живущих в Поднебесной, сможет испытать радость [управления] Поднебесной. Тот, кто может прийти на помощь страдающим от бедствий в Поднебесной, сможет добиться процветания Поднебесной. Поэтому, когда необыкновенная милость правителя распространяется на людей, достойные изъявляют свою покорность. Когда его необыкновенная милость дойдет до последней гусеницы, мудрецы соединятся с ним. Когда достойные изъявят покорность, государство будет сильным. Кого поддерживают мудрецы, [под тем] объединятся шесть направлений. Достойных следует искать с помощью добродетели, мудрых следует привлекать с помощью Дао. Если уходят достойные, государство слабеет; если уходят мудрецы, государство развращается. Слабость— это шаг на пути к опасности, развращенность— это признак гибели.
Правление достойного заставляет людей подчинять свои тела. Правление совершенномудрого заставляет людей подчинять свои умы. Когда тела подчинены, можно сохранить начало; когда умы подчинены, можно сохранить конец. Их тела подчиняются через нормы благопристойности; их умы подчиняются через музыку.
То, что я называю музыкой — это не звуки музыкальных инструментов — камней, железных [колоколов], струн или бамбуковых [флейт]. Скорее, я имею в виду людей, получающих радость в своих семьях, кланах, занятиях, столицах и городах, приказах правителя, в Дао и добродетели. Тот, кто правит людьми именно так, создает музыку, чтобы внести размеренность в их поступки, чтобы знать, что они не утратят своей гармонии. Поэтому добродетельный правитель использует музыку, чтобы приносить людям радость; порочный правитель использует музыку, чтобы приносить радость себе. Тот, кто приносит радость другим, выдерживает испытание временем и процветает; тот, кто доставляет удовольствие себе, не выдерживает и гибнет.
Тот, кто бросает близкое ради того, чтобы замышлять далекое, безуспешно растратит силы. Тот, кто бросает далекое, чтобы рассчитывать близкое, будет в покое и достигнет большого успеха. У правителя, который в покое, много верных министров. У правителя, который растрачивает силы, много возмущенных людей. Поэтому сказано: «Тот, кто занят расширением своей земли, изнурит свои силы; тот, кто занят расширением своей добродетели, нальется силой». Кто может удержать то, чем он обладает, будет в безопасности; кто жаден до того, чем обладают другие, будет уничтожен. Правление, которое приближается к уничтожению, обречет последующие поколения на несчастья. Тот, кто издает указы прежде, чем взвесить их, даже если они окажутся успешными, неизменно будет побежден. Быть снисходительным к себе и при этом наставлять других противоречит [естественному порядку]; выправление себя и преобразование других соответствует [Дао]. Противоречие— это призывание беспорядка; соответствие— это суть порядка.
Дао, добродетель, гуманность, справедливость и нормы благопристойности — все пять едины. Дао — это то, чему люди следуют; добродетель — то, чего люди добиваются; гуманность — то, к чему люди стремятся; справедливость — то, что люди считают правильным; нормы благопристойности — то, что люди осуществляют. Нельзя не иметь хоть одно из них.
Поэтому вставать рано утром и спать ночью— это ограничения, налагаемые нормами благопристойности. Наказание злодеев и мщение— это решения справедливости. Сострадательное сердце— это выражение гуманности. Добиваться [того, что хочешь] самому и добиваться этого для других людей— это путь добродетели. Осуществление равенства людей и сохранения ими своих мест— это воплощение Дао.
То, что исходит от правителя и доходит до министра, называется «распоряжениями». То, что записано на бамбуковых дощечках и шелковых свитках, называется «приказами». То, что начато и осуществлено, называется «управлением». Когда распоряжениям не подчиняются, приказы не выполняются. Когда приказы не выполняются, управление не осуществляется. Когда управление не осуществляется, Дао не проникает [в Поднебесную]. Когда Дао не проникает, порочные министры будут преобладать. Когда порочные министры преобладают, величию правителя нанесен вред.
Привлечь достойных за тысячу ли — путь далек; привлечь недостойных— путь совсем близок. Поэтому просвещенный правитель оставляет близких и принимает далеких. Оттого он может завершать свои дела. Он почитает [достойных] людей, и подчиненные отдают все силы.
Если смещаешь одного хорошего [человека], мириады хороших [дел] придут в упадок. Если награждаешь одного плохого [человека], на тебя падут мириады зол. Когда хороших награждают, а плохих наказывают, государство будет в безопасности, и придет множество добрых людей.
Когда войска пребывают в сомнении, нет спокойного государства. Когда войска введены в заблуждение, нет послушного народа. Когда сомнения рассеяны, а заблуждения — устранены, государство может быть в безопасности. Когда нарушают один приказ, тогда и ста приказам не будут подчиняться. Когда совершен один плохой поступок, рождаются сто зол. Поэтому, если совершаешь добро среди уступчивых и прибегаешь к жестким мерам среди непокорных, приказы будут выполняться без всякого недовольства.
Использовать недовольных, чтобы управлять недовольными, это называется «противоречить Небу». Использовать мстительных, чтобы управлять мстительными — это приведет к необратимому несчастью. Управляй людьми, заставляя их быть мирными. Если мир достигается чистотой, люди будут жить на своих местах, и Поднебесная будет в покое.
Если те, кто противостоит правителю, в почете, а жадные и глупые обогащаются, то тогда даже совершенномудрый правитель не сможет осуществить надлежащее правление. Если те, кто противостоит правителю, наказываются, а жадных и глупых задерживают, тогда правление будет осуществлено, а мириады зол— устранены.
Чистых, неподкупных чиновников невозможно привлечь рангами и жалованьем. Скромных и справедливых чиновников невозможно принудить устрашающей силой или наказанием. Поэтому, когда просвещенный правитель ищет достойных, он должен узнать, что их привлечет. Чтобы привлечь чистых и неподкупных, он совершенствуется в соблюдении норм благопристойности. Чтобы привлечь скромных и справедливых, он совершенствуется в Дао. Только тогда они будут привлечены, и имя правителя будет сохранено.
Совершенномудрый и безупречный постигает источники процветания и упадка, понимает начало успеха и поражения, он приобрел подлинное знание сущности управления и возникновения беспокойства, знает меру прихода и ухода. Такие люди, даже пребывая в бедности, не будут занимать посты в гибнущем государстве. Даже будучи низки, они не будут есть рис в беспокойном государстве. Они скрывают свои имена и придерживаются Дао. Когда приходит время, они выдвигаются, достигая вершин того, чего может достичь человек. Когда они встречаются с добродетелью, которая соответствует им, они добиваются невероятного успеха. Поэтому их Дао величественно, а их имена будут превозносить последующие поколения.
Совершенномудрый правитель не находит радости в ведении войны. Он начинает ее, чтобы уничтожить порочных и наказать непокорных. Использовать справедливых, чтобы покарать несправедливого — это подобно использованию вод Янцзы и Хуанхэ, чтобы погасить факел, подобно подталкиванию человека, качающегося на краю пропасти. В таком случае их успех неизбежен! Поэтому, [когда необходимо действовать], тот, кто колеблется и пребывает в спокойствии, не наступая, наносит вред всем живущим существам. Оружие— это неблагоприятное средство, Дао Неба презирает его. Однако, когда использование неизбежно, это соответствует Дао Неба. Люди в Дао подобны рыбе в воде. Если у них есть вода, они будут жить; если нет — они погибнут. Поэтому правитель должен быть всегда в страхе и не осмеливаться пренебрегать Дао.
Когда известные и могущественные фамилии берут в свои руки управление обязанностями чиновников, устрашающая сила государства ослабевает. Когда власть над жизнью и смертью в руках известных и могущественных фамилий, стратегическая мощь государства истощена. Если известные и могущественные семьи склоняют головы в знак покорности, государство сможет прожить долго. Когда власть над жизнью и смертью в руках правителя, государство сможет быть в безопасности.
Когда у четырех разрядов населения ничего не припасено, в государстве не будет никаких запасов. Когда у четырех разрядов всего в достатке, государство будет в безопасности и счастье.
Когда достойные министры приближены к управлению, испорченные будут вне его. Когда испорченные министры вовлечены, достойные министры погибнут. Когда внутри и вовне утеряно соответствие, бедствия и беспорядок будут продолжаться в течение поколений.
Если главные министры сомневаются в правителе, мириады зол соберутся воедино. Если министры крадут то уважение, которое должно быть выказано правителю, верхи и низы будут в смятении. Если правитель занимает пост министра, верхи и низы теряют порядок.
Если кто-либо наносит вред достойным, бедствия распространятся на три поколения. Если кто-либо скрывает достойных, он сам понесет урон. Если кто-либо завидует достойным, его имя будет стоять невысоко. Если кто-либо выдвигает достойных, счастье распространится на его сыновей и внуков.
Поэтому правитель должен выдвигать достойных и тем делать знаменитым свое доброе имя.
Если принесешь выгоду одному, а навредишь ста, люди покинут город. Если принесешь выгоду одному, а причинишь ущерб десяти тысячам, [население] государства захочет разбежаться. Если избавишься от одного и тем принесешь выгоду ста, люди будут стремиться к твоим благодеяниям. Если избавишься от одного и тем принесешь выгоду десяти тысячам, правление будет в порядке.

 

 

 

 


Вопросы танского Тай-цзуна и ответы Ли Вей-гуна

Исследование
Жесткими политическими мерами, умело применяя агрессивную военную стратегию, династия Цинь объединила империю в 221 г. до н. э. Однако менее, чем через два десятилетия, ее место заняла Величественная Хань, чье правление ознаменовалось четырьмя веками единства и процветания. Затем Китай опять перестает быть политически монолитным, и период раздробленности продолжается до 581 г., когда энергичный император династии Суй Вэнь-ди взошел на трон. Историческая роль его династии Суй сродни Цинь, ибо она не только вновь объединила страну географически, но и создала центральные бюрократические институты, установившие жесткий контроль над населением и превратившие местное чиновничество в инструмент государственной политики. К тому же, Вэнь-ди постарался достичь культурной интегрированности севера и юга; он подорвал власть могущественных и влиятельных фамилий и реформировал налоговую систему. Многие институты, созданные при его правлении, составили основу блестящей Тан.
К сожалению, уже его преемник, суйский Ян-ди (правил в 604–618 гг.) быстро проявил те отрицательные черты, что традиционно составляли архетип последнего правителя династии и ассоциировались с потерей мандата Неба. Поистине, вопиющей была его расточительность, особенно в сфере общественных работ. Миллионы людей были согнаны для работы над такими «проектами», как восстановление Великой стены, строительство и расширение каналов и сооружение новой столицы. Более того, в период с 611 по 614 гг. суйский Ян-ди организовал три печальных по своим итогам похода в Корею с целью установления над нею китайского сюзеренитета, в основном набирая для этого рекрутов в северо-восточных районах. Следствием такой государственной политики стали нищета, недовольство и гибель множества людей. В итоге— более двухсот очагов восстаний, вспыхнувших по всей стране.
Ли Юань, влиятельный суйский чиновник, основавший династию Тан (посмертное храмовое имя Гао-цзу), согласно традиции, примкнул к восставшим под влиянием пророчеств и махинаций своего сына, Ли Ши-миня (танский Тай-цзун). Ли Юань не только командовал самой сильной провинциальной армией, но и был непосредственно связан как с императорской фамилией, так и с полуварварскими родами на северо-востоке. Ему было поручено подавить несколько стихийных восстаний, которые начали вспыхивать в 613 г. Достигнутые успехи упрочили его авторитет и позволили установить контроль над стратегически важной провинцией Шаньси. Начавшийся в пятом месяце 617 г. мятеж поддержали и другие восставшие, и влиятельные полководцы; и в одиннадцатом месяце того же года Ли Юань захватил столицу. В пятом месяце 618 г., в год убийства суйского Ян-ди, он официально вступил на престол и провозгласил воцарение династии Тан.
В период возвышения сначала Суй, а затем и Тан, державы кочевников по другую сторону Великой стены распались, некоторые тюрки формально признали китайский сюзеренитет, а многие кочевники даже служили в императорской армии. Восточные тюрки оказали большую помощь восстанию Ли Юаня — они не только предоставляли лошадей, людей и припасы, но и сеяли смуту и беспорядки. Ко времени воцарения династии лишь небольшая территория на севере находилась под властью центра; последующие десять лет ушли на собирание сил, расширение имперских владений, включая важные в сельскохозяйственном отношении восточные районы, и «успокоение Поднебесной» для последующих поколений.
Утверждение Тан стало возможным благодаря талантливым и искусным полководцам, заимствованию суйских институтов, популистским мерам и политике «гуманного усмирения» — особенно на юге. Трое полководцев особенно ярко проявили себя: Ли Цзин, стратег, которому приписывается седьмой из военных канонов; Ли Ши-цзи и Ли Ши-минь, второй сын Ли Юаня, который стал танским Тай-цзуном, узурпировав престол в 627 г. Все трое активно занимались воссозданием и объединением империи, а сам Тай-цзун, согласно историческим трудам, лично возглавлял войска в решающих сражениях.
Танский Тай-цзун, который задает вопросы и делает краткие замечания в данном военном каноне, получил конфуцианское образование. Он обладал глубоким знанием канонов и истории, а также был очень искусен в военном деле. Сообщают, что уже в пятнадцать лет он командовал войсками и, внеся вклад в воцарение Тан как стратег и полководец, подчинял новому государству многочисленных кочевников, в том числе и западных тюрков. В конце концов он стал императором, сместив своего отца и убив своего старшего брата — законного наследника престола. Рассказами о его отваге и великолепных лошадях изобилуют популярные народные истории.
Будучи императором, он вполне сознательно создавал образ совершенного правителя, откликающегося на чаяния народа и открытого для советов и критики. Страна была действительно объединена и в политическом, и в культурном плане. Были приняты меры для облегчения положения народа и развития экономики. Правительственные расходы были сокращены, а над всей нацией было установлено эффективное управление. Со временем, однако, он становился все независимее, нетерпимее и сумасброднее. И все же годы становления Тан стали свидетелями возрождения мысли и культуры, восстановления цивилизации, которая будет восхищать Азию на протяжении трех столетий.
Ли Цзин — живший с 571 по 649 гг. — начал свою карьеру при Суй, находясь на военной службе на северо-востоке. Затем он присоединился к танским войскам после падения столицы Чань-ани и стал одним из первых сподвижников и помощников танского Тай-цзуна. Он командовал танскими силами при подавлении внутренних и внешних мятежей, при великом завоевании западных тюрков (которым и прославился) и при усмирении юга. Поэтому, если «Вопросы и ответы» действительно представляют его беседы с Тай-цзуном, или их большую часть, то обсуждаемые стратегии — это не только теоретические концепции, но и проверенные в важнейших битвах тактические принципы.
Книга существенно отличается от ранних канонов, являясь в большей степени обзором предшествующих сочинений, их теорий и противоречий. Проиллюстрированные историческими примерами из личного опыта, беседы, очевидно, раскрывают доминировавшие в то время тактику и стратегию. Хотя многие историки считают книгу подделкой периода Поздней Тан или Северной Сун, выдвигаются также аргументы в пользу того, что текст— как и другие труды, суммирующие мысли и деяния эпохи— по крайней мере, составлен на основе оригинальных записей.
Биография Ли Цзина в «Синь Тан шу»[87] не только описывает бурную карьеру удачливого танского политика и полководца, но и показывает в деле его самого и его стратегии:
Ли Цзин, чье имя Яо-ши, был уроженцем Саньюаня, что в столичной области. Он быч высок ростом и изыскан, хорошо знал каконы и историю. Однажды он сказал приближенным: «В этой жизни человек желает за свои заслуги получить богатства и чины. Почему необходимо составлять комментарии, подобно конфуцианцам?»[88] Когда бы его дядя Хань Цинь-ху пи обсуждал с ним военные дела, он восхищенно вздыхал и говорил: «Если не говорить об У- цзы и Супь-цзы с этим человеком, с кем ж е тогда говорить о них?» Когда Ли Цзин служил династии Суй в качестве начальника дворцовых слуг, Ню Хун — возглавлявший Ведомство чинов — увидел его и отметил: «Вот талант, достойный помогать правителю!» Левый канцлер [государственных дел] Ян Су, положив свою руку на свое большое сиденье, сказал ему: «В конце вы должны сидеть здесь!»
В конце периода под девизом правления Да-е он служил вице-губернатором области Маи. Когда танский Гао-цзу напал на тюрков, Ли Цзин увидел, что Гао-цзу исполнен тщеславия. Он дал себя арестовать [за неповиновение Гао-цзу], чтобы быстро доложить об устремлениях Гао-цзу, и был отправлен в Цзянду. Когда он достиг Чанъани, дорога была перекрыта. Гао-цзу затем захватил столицу [и схватил Ли Цзина], Он собирался обезглавить его, когда Цзин вскричал: «Мой господин поднял войска, чтобы уничтож ить порок и беспорядок от имени Поднебесной. Если вы хотите завершить великое дело [стать императором], как вы можете убивать справедливого человека из личной ненависти?» Правитель Цинь [Ли Ши-минь] тоже вступился за него, и он бып освобожден и назначен в управление одним из Трех стражей столицы. Он сопровождал [Ли Ши-миня] при подавлении Ван Ши-чуна и за свои заслуги был назначен полководцем.
Сяо Сянь занял Цзянлин, поэтому [Гао-цзу] издал императорский эдикт, приказывающий Ц зину усмирить область. В сопровождении небольшого отряда легкой конницы он пересек Цзиньчжоу, чтобы противостоять разбойникам Дэн Ши-ло из племени мань, расположившимся в горных долинах области. Правитель Луцзяна Юань не смог одержать победу, поэтому Цзин рассчитывал напасть на них и заставить отступить. Они отправились в Сячжоу, где были заперты армией Сяня и не могли наступать. Император решил, что он мешкает, и отдал приказ Главному надзирателю Сюй Шао обезглавить Цзина. Шао заступился за Цзина, и он был прощен.
Затем племена мань под предводительством Жань Чжао-цзэ вторглись в Куйчжоу. Сяо-гун, командующий войсками в Чжао, вступил с ними в сражение, но не добился никакого преимущества. Цзин повел восемьсот человек, чтобы уничтожить их лагерь и занять стратегически выгодные ущелья, и оставил засаду, что привело к казни Чжао-цзэ и поимке пяти тысяч пленных. Император воскликнул, обращаясь к помощникам: «Использовать заслуженных людей не так хорошо, как совершивших ошибки. Это совершенно справедливо в случае с Ли Цзином». Затем он лично записал свои слова, сказав: «Вы не песете вины за то, что уж е прошло. Я давно позабыл о минувшем». После Ли Цзин разрабатывал стратегию в десяти походах против Сяня.
Императорским эдиктом Цзин был назначен полководцем армии, одновременно являясь помощником в армии Сяо-гуна. Все дела управления в обеих армиях были поручены ему. В августе четвертого года правления под девизом «Воинственная добродетель» [621 г.] он производил смотр войск в Куйчжоу. Это бычо время осенних наводнений, когда по переполненной [реке Янцзы] неслись взбешенные волны. Сянь полагал, что Цзин не сможет перейти, поэтому не выставил никакой защиты. Командиры также просили Цзина подождать с наступлением, пока река успокоится. Цзин сказал: «Самое главное для армии — чтобы ее скорость была неуловима. Сейчас люди собрались, а Сянь не знает об этом. Если мы воспользуемся выгодами реки и подойдем к его укреплениям, это будет подобно тому, как если не успеть закрыть уши при ударе грома. Даже если он сумеет быстро призвать войска, у него не будет возможности противостоять нам, и мы обязательно захватим его». Сяо-гун последовал его плану, и в девятом месяце флот напал на Илин. Сяньский полководец Вонь Ши-хуи стояч лагерем в Цин-цзян с несколькими десятками тысяч войска. Сяо-гун хот ел атаковать его, но Цзин сказал: «Нельзя! Ши-хун — стойкий полководец, а все его подчиненные полны мужества. Сейчас, когда они недавно потеряли Цзиншэнь, они полны желания противостоять нам. Это армия, которая может прийти на помощь побежденным, и с ней нельзя сравниться. Лучше будет пойти на южный берег реки и подождать, пока ослабнет их ци [дух], а затем взять их». Сяо-гун не послушался, и вместо этого отправился вперед, чтобы вступить в сражение. После тяжелого сражения он возвратился. Разбойники использовали лодки, чтобы рассыпаться и грабить местность. Цзин увидел их беспорядок и повел свою армию в свободном порядке, чтобы уничтожить их. Они захватили боже четырехсот лодок, а десять тысяч врагов утонуло.
Затем, во главе передовых частей, состоявших из пяти тысяч легкой конницы, он поспешил в Цзянлин. Они осадили город и разбили лагерь, вскоре убив полководцев Ян Цзюнь-мао и Чжэн Вэнь-сю и взяв в плен четыре тысячи воинов в доспехах. Сяо-гун продолжил наступление, и Сянь был в ужасе. Он вызвал войска из района Цзяннани, но они не прибыли, и он сдался на следующий день. Цзин вошел в и х столицу. Его приказания были спокойны, но строги, и армия не грабила [город].
Некоторые [командиры] просит Цзина забрать фамильные богатства у тех полководцев Сяпя, которые сопротивлялись ему, чтобы раздать награды армии. Цзин сказал: «Армия настоящего правителя сочувствует пароду и захватывает виновных. И х заставляли идти, поэтому если мы заберем их богатства из-за того, что армия сопротивлялась нам — чего они сами не желали — мы проглядим настоящих бунтовщиков. Сейчас, когда мы только что усмирили Цзин и Ин, мы должны проявить щедрость и великодушие, дабы усладить их сердца. Если они сдадутся, а мы заберем у них богатства, то, боюсь, к югу от Цзин они будут укреплять стены и расширять позиции. Вынуж дать их готовиться к отчаянной битве — это не есть совершенный расчет». Он остановил и х и не взял богатства. Поэтому все города между реками Цзян и Хань соперничали друг с другом за то, чтобы подчиниться.
За свои заслуги он был назначен главой уезда Юнкан и начальником Цзин-чжоу. Затем он перешел горы по направлению к Гуйчжоу и отправил посланников во все стороны, дабы провозгласить политику усмирения. Вожди племен, такие, как Фэн-ан, вместе со своими детьми все пришли подчиниться, и южная область была усмирена. Когда подсчитали выгоду, установили власть и создали ведомства, то всего добавили девяносто шесть уездов, в которых было шестьсот тысяч дворов. Он был вызван ко двору императорским эдиктом, и его деяния восхвалялись. Е м у были дарованы титулы усмирителя Линнани и действующего Верховного Полководца в Гуйчжоу.
Он понимал, что область Линхай — дикая и отдаленная, и долго не видела добродетели, поэтому, пока он не покажет устрашающую силу и боевой дух, ритуал и справедливость, у него не будет средств изменить их обычаи. Поэтому он повел армию в поход на юг. Куда бы они ни шли, он спрашивал о больных и страждущих и принимал у себя старейшин и пожилых. Он провозгласил о благодетельных намерениях императора: и ближние, и далекие в страхе покорились.
Фу Гун-ши, подняв восстание, занял Танъян. Император назначил Сяо-гуна Верховным Полководцем и вызвал Цзина ко двору, где он был назначен вторым полководцем после Сяо-гуна, и узнал о стратегии похода. Когда они шли карательной экспедицией на восток, Ли Ши-цзи и еще семь высших чиновников — были назначены полководцами областей. Гун-ши отправил Фэн Хуэй-ляна с тридцатью тысячами на лодках, чтобы окружить Данту, и Чэнь Чжэн-туна с двадцатью тысячами пехоты и конницы, чтобы окружить горы Цитиньшань. У горы Ляншань они соединили свои войска, чтобы отрезать дорогу к Цзян, и построили стену в форме полумесяца, простиравшуюся с севера на юг на десять ли, чтобы удлинить фланги.
Все [императорские] полководцы высказали свое мнение: «У них сильные воины и непроходимые частоколы. Даже не вступая в сражение, они измотают нашу армию. Если захватить непосредственно Даньян и опустошить их крепость, тогда Хуэй-лян и другие сами покорятся». Цзии сказал: «Это не так. Хотя те две армии — отборные, под личным командованием Гун-иш остались сильные духом войны. Если они уже охраняют гору Шитоу, их твердыню нельзя пробить. Если мы останемся, то не достигнем нашей цели, но мы должны воздержаться от отступления. Иметь большие неприятности для желудка и спины — это не слишком успешный расчет. Более того, Хуэй-лян и Чжэн-туи — опытные воины, проведшие более ста сражений. Они не боятся битвы в дебрях. Как раз сейчас они, согласно стратегии Гун-ши, укрепляют свои позиции. Если мы выступим неожиданно, раздразнив их и напав на их укрепления, мы обязательно уничтожим их. Хуэй-лян будет выманен, а Гун-ши — пленен».
Сяо-гун послушался его. Цзии, ведя Хуан Цзюнь-ханя и других, наступал по воде и по суше. После жестокого сражения они убили и ранили более десяти тысяч. Хуэй-лян и другие бежали, поэтому Цзин во главе легкой конницы отправился к Даньяну. Гун-ши был перепуган, и хотя войск у него оставалось еще много, они были неспособны сражаться, поэтому он бежал. Его схватили, и область к югу от реки Янцзы пребывала в мире.
Когда в Юго-восточном округе было создано местное Ведомство государственных дел, Цзин был назначен министром по военным делам. Ему были дарованы тысяча кусков шелка, сто женщин — рабынь и сто лошадей. Когда местное Ведомство государственных дел было распущено, он был назначен начальником высшего областного командования в Янчжоу. Император вздохнул и сказал: «Цзин, могли ли полководцы древности Хань, Бай, Вэй и Хо[89] сделать больше, чем сделали вы в борьбе с Сянем и Гун-ши?»
На восьмом году [625 г.] тюрки совершили набег на Тайюань. Цзин — Верховный Полководец встал лагерем с десятью тысячами воинов из цзянской и хуайской армии в области Тайгу. В это время другие полководцы потерпели многочисленные поражения, а Цзин единственный вернулся с целой армией. Вскоре он был назначен Верховным Полководцем в Аньчжоу.
Когда танский Тай-цзун взошел на престол, он получил назначение в судебное ведомство, его заслуги бы ли отмечены, и он получил четыреста дворов, будучи в тоже время на должности начальника секретариата.
Часть тюрков отделилась и восстала, поэтому император рассчитывал стратегию, чтобы выступить и взять их. Будучи министром военного ведомства, он являлся Верховным Полководцем действующей армии в округе Динсян и привел три тысячи отборной конницы через Маи к горам Оуян. Се-ли Кэ-хань был удивлен: «Если еще не собрана армия Тан, как Цзин мог осмелится прийти сюда один со своими войсками?» Его воины были очень испуганы. Цзин послал шпионов, чтобы посеять вражду среди преданных Кэ-ханю людей. Ночью он внезапно атаковал Динсян и разрушил его. Кэ — ханю удалось спастись, и он бежал в Цикоу.
За свои успехи Цзин был выдвинут и получил титул Тайго-гуна. Император сказал: «Ли Лин[90] пересек пустыню с пятью тысячами пехоты, но в конце концов сдался сюнну. Однако о его заслугах было записано на бамбуке и шелке. С тремя тысячам и конницы Цзин прошел сквозь кровопролитие и взял Динсян. В древности не было ничего похожего. Этого достаточно, чтобы смыть мой позор у реки Вэй![91]»
Се-ли от правился защищать гору Тешань, затем отправил посланника, признав свои преступления, и прося, чтобы его государство стало внутренним вассалом. Цзин, полководец округа Динсян, был послан, чтобы принять его. Император также отправил главного министра Ведомства церемоний Тан Цзяня и полководца Ань Сю-жэня чиновниками для усмирения. Цзин [знавший, что подчинение Се-ли сомнительно] сказал своему полководцу Гун-цзиню: «Императорский посланник, по сути, является пленником, поэтому Се-ли должен чувствовать себя в безопасности. Если десять тысяч конницы с двадцатидневными запасами внезапно нападут со стороны Байдао, мы обязательно добьемся того, чего желаем». Гун-цзинь сказан «Император уже согласился на сдачу, и сними чиновники. Как быть с этим?» Цзин сказал: «Нельзя упускать возможность. Именно так Хань Синь разбил Ци. Стоит ли жалеть какого-то Тан Цзяня?»
Он отправил армию в быстрое наступление. Где бы они ни встречаюсь с [вражескими] дозорами, они брали их в плен и заставляли следовать за собой. Только когда они были в семи ли от ставки Се-ли, тот понял, в чем дело. Кочевники были перепуганы и разбежались, армия Цзина уничтожила более десяти тысяч, взяв в плен сто тысяч мужчин и женщин. Они захватили сына Се-ли, Де-ло-ши, и убили принцессу И-чэн. Се-ли бежал, но был пойман и доставлен императору помощником полководца действующей армией в Тадуне Чжан Бао-сяном. Тем самым Тан расширила свои земли к северу от горы И до Великой пустыни.
Затем император объявил всеобщую амнистию в Поднебесной и даровал народу пять дней празднеств. Главный цензор Сяо Ю й обвинил Цзина в пренебрежении к законам на посту полководца армии, ибо он позволил войскам большой грабеж, и тем самым были утеряны для государства многие редкие вещи и ценности. Император вызвал Ц зина и укорил его. Ц зин ничего не сказал в свое оправдание, но склонил голову к земле и признал свой проступок. Император медленно произнес: «При Суй, когда полководец Ши Вань-суй уничтожил Да-тоу Кэ-ханя, он был не награжден, а казнен. Я не поступлю так. Я прощаю ваш проступок, помня о ваших заслугах». Затем он повысил его, сделав «Левым главой изобильного счастья», даровал ему тысячу кусков шелка и увеличил его владения до пятисот дворов. Когда это было сделано, он сказал: «Раньше люди клеветали на вас и подвергали вас критике, но сейчас я узнал правду». «Затем он даровал ему еще две тысячи кусков и перевел на должность Помощника Правого министра государственных дел. Когда бы Цзин ни участвовал в обсуждениях, он был очень почтителен, как если бы он не мог говорить, и его считали глубоким и искренним.
В это время император отправил посланников в шестнадцать округов, чтобы узнать о нравах народа, и назначил Цзина уполномоченным по столичному округу. Тот страдал болезнью ног, поэтому просил императора освободить его от этих обязанностей. Император послал помощника начальника секретариата Цэнь Вэнь-бэня объявить ему: «С древности тех, кто знал, как остановиться после получения богатств и славы, было немного. Хотя вы больны и устали, заставьте себя продолжать. Если примете во внимание благосостояние государства, я буду глубоко восхищен этим. Если вы хотите достичь своей благородной цели и стать образцом для всех времен, вы должны принять». Затем он даровал ему привилегию оставаться во дворце, дал ем у тысячу кусков шелка и экипаж чиновника высшего ранга с двумя лошадьми. [Император] сохранил за ним его предыдущее жалование и владения. Когда болезнь утихала, он являлся на службу в качестве главного советника канцелярии секретариата в один день из трех положенных, ему также была дарована привилегия пользоваться «жезлом духовного долголетия».
Короткое время спустя туюй-хуни напали на границы. Император обратился к своим помощникам: «Может ли Цзин опять занять пост полководца?» Цзин отправился к Фан Сюань-мину и сказал: «Хотя я уже стар, но могу участвовать в еще одном походе». Император был доволен и назначил его полководцем действующей армией округа «западных морей». Пятеро других полководцев со своими армиями — Дао-цзун, правитель Чэн, Хоу Цзюнь-цзи; Ли Да-лян; Ли Дао-янь и Гао Цзэн-шэн — были подчинены ему. Когда армия прибыла в город Фусы, воины туюй-хуни уже сожгли всю траву и отошли на защиту долины реки Дафэй. Все командиры поверили, что так как весенняя трава еще не выросла, а лошади слабы, они не могут дать сражение. Цзин решил, что их стратегией будет глубокое проникновение. Затем они обошли гору Цзиши и в нескольких десятках схваток захватили в плен огромное количество воинов, уничтожили государства, и большинство жителей покорилось. Фу-юнь Кэ-хань [т. е. каган — прим. ред.] туюй-хуней, потеряв свободу, повесился. Тогда Цзин передал власть [сыну Фу-юня] Му-жун Сушо [также известному как] правитель Да-нин, и вернулся домой.
[В начале похода] армия Гао Цзэн-июна, переходя по пути соляные болота, прибыла поздно. Цзин укорил его, поэтому, когда они вернулись, Гао оскорбил его. Вместе с губернатором Гуанчжоу, Тан Фэн-и, он обвинил Цзина в том, что тот замышлял восстание. Чиновники расследовали обвинение, но нашли его бездоказательным. Цзэн-шэн и другие были признаны виновными в вероломных наговорах. Цзин закрыл двери своего дома и ж ил в уединении, отказывая в приеме гостям и родственникам.
Император назначил его князем в Вэйго[92]. Его жена умерла. Император дач указание, чтобы была построена гробница в стиле, о котором известно из рассказов о Вэй и Хо, а башни были сделаны в виде гор Тешань и Цзишиишиь, чтобы служить доказательством его заслуг. Он был назван «Полководцем несравненной Доблести».
Император хотел напасть на Ляо, поэтому он вызвал Цзина ко [двору] и сказал: «На юге вы усмирили У, на севере разбили тюрков, на западе покорили туюй-хуней. Только Гаоли [Когурё] не покорилось. Есть ли у вас какие-либо намерения относительно этого?» Он ответил: «В прошлом я опирался на устрашающую силу Неба, чтобы добиться незначительных заслуг. Сейчас, так как я слаб от болезни, если ваше величество действительно не хотят освободить меня, моя болезнь пройдет». Император отнесся с сочувствием к его возрасту и не утвердил назначение.
В двадцать третий год [649 г.] его болезнь обострилась. Император почтил его своим посещением в его доме и прослезился. «Вы были мне другом на протяжении всей жизни и служили государству. Сейчас, когда ваша болезнь так тяжела, я скорблю». Он умер в возрасте семидесяти девяти лет. Ему были дарованы посмертные титулы министра образования и Верховного Полководца вспомогательной армии. Как преданный министр, он был похоронен рядом с императорскими гробницами в Чжаолине, и ему был присужден посмертный титул «Цзинъу».
Как видно из приведенной биографии, в период Суй и Тан армия состояла из арбалетчиков, пехоты и конницы. Колесница давно перестала играть сколько-нибудь существенную роль, оружие из бронзы исчезло. Стала возможной большая гибкость, ибо для главного похода могли быть созваны многочисленные местные армии. Эти войска были, в основном, профессиональными, а в дополнение к ним в случае необходимости набирались рекруты. Распространилась специализация отрядов на каком-либо виде оружия, а тактика основывалась преимущественно на скорости и мобильности, фланговых и прочих отвлекающих маневрах.

 


Перевод

Книга I
Тай-цзун спросил:
— Гаоли [Когурё] вторгалась в Синьло [Силла][93] несколько раз. Я отправил посланника с приказом [сопротивляться], но они не приняли наш указ. Я собираюсь послать карательную экспедицию. Как мы должны поступать?
Ли Цзин сказал:
— Согласно тому, что мы могли узнать о них, Гай Су-вэнь полагается на свои собственные знания в военных делах. Он говорит, что срединные государства не в силах послать карательную экспедицию, и поэтому перечит вашему мандату. Я прошу армию в тридцать тысяч человек, чтобы схватить его.
Тай-цзун сказал:
— Этих войск будет недостаточно, к тому же путь — далекий. Какую стратегию вы используете, чтобы приблизиться к ним?
Ли Цзин сказал:
— Я использую прямые [чжэн] войска.
Тай-цзун сказал:
— Когда вы усмиряли туцзюэ [тюрков], вы использовали гибкие [ци] войска. Теперь вы говорите о прямых войсках. Почему?
Ли Цзин сказал:
— Когда Чжугэ Лян захватывал Мэн Ху семь раз, это не был какой-то иной Путь. Он использовал прямые войска, и это все.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Когда Ма Лун при династии Цзинь[94] вел карательный поход против Лянчжоу, это также соответствовало «диаграмме восьми рядов»[95], и он построил узкие колесницы. Когда местность была широкая, он использовал лагерь из колесниц «оленьи рога»[96], а когда дорога была узкой, он строил деревянные домики и помещал их на колесницы так что они могли и сражаться, и наступать. Я убежден, что это были прямые войска, которые так ценили древние!
Ли Цзин сказал:
— Когда я вел карательную экспедицию против тюрков, мы шли на запад несколько тысяч ли. Если бы это были не прямые войска, как бы мы могли зайти так далеко? Узкие колесницы и колесницы «оленьи рога» необходимы для армии. Они позволяют управлять расходованием сил, обеспечивают защиту переднего края и организуют отряды и «пятерки». Эти три используются поочередно. Именно этому Ма Лун столь тщательно учился у древних.

* * *


Тай-цзун сказал:
— В битве, в которой я разгромил Сун Лао-шэна, когда передние ряды столкнулись, наша справедливая армия немного отступила. Тогда я лично повел отборную конницу со стороны южной равнины, отсекая врагов внезапной атакой. После того, как войска Лао-шэна были отрезаны сзади, мы жестоко сокрушили их, а в последующем захватили его самого. Были ли это прямые войска? Или гибкие войска?
Ли Цзин сказал:
— Ваше величество являет собой прирожденного военного гения, а совсем не того, кто учится им быть. Я исследовал искусство войны, практиковавшееся со времен Желтого Императора до наших дней. Вначале будь прямым, а затем гибким; вначале будь гуманным и справедливым, а затем используй равновесие силы [цюань] и мастерство. Более того, в битве при Хои армия была собрана из справедливости, и поэтому она была прямой. Когда Цзянь-чэн[97] упал с коня и Правая армия немного отступила, это было гибкостью.
Тай-цзун сказал:
— Тогда незначительное отступление чуть не уничтожило наше великое дело, поэтому как вы можете называть это гибким?
Ли Цзин сказал:
— В целом, когда войска продвигаются вперед, это относится к прямому, когда они [намеренно] отходят назад, это гибкость. Более того, если бы Правая армия не отошла на какое-то расстояние назад, как бы вы добились того, чтобы Лао-шэн пошел вперед? «Искусство войны» гласит: «Изобрази выгоду, чтобы заманить их, создай панику [в их рядах] и захвати их». Лао-шэн не знал, как использовать свои войска. Он полагался на мужество и поспешно пошел в наступление. Он не предполагал, что его тыл будет отрезан либо захвачен Вашим величеством. Это называется «использованием гибких как прямых».
Тай-цзун сказал:
— Что касается тактики Хо Цюй-бина, случайно совпавшей с тактикой Сунь-цзы и У-цзы, было ли это действительно так? Когда наша армия правого крыла отошла, [мой отец, император] Гао-цзу побледнел. Но затем я яростно атаковал, и наоборот, это стало преимуществом для нас. Это само собой совпало с Сунь-цзы и У-цзы. Вы, безусловно, знаете их слова.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Когда бы армия ни отступала, можно ли назвать это гибкостью?
Ли Цзин сказал:
— Это не так. Когда бы ни отступали воины, если флаги спутаны и в беспорядке, звуки больших и малых барабанов не отвечают друг другу, а приказы тонут в шуме и криках, это настоящее поражение, а не гибкая стратегия. Если флаги в порядке, барабаны отвечают друг другу, команды и приказы едины, тогда, даже если они отступают и бегут, это — не поражение, а, возможно, гибкая стратегия. В «Искусстве войны» сказано: «Не преследуй притворно отступающих». Также сказано: «Будучи способен, изобрази неспособность». Все это относится к гибким войскам.

* * *


Тай-цзун сказал:
— В битве при Хои, когда Правая армия немного отступила, было ли это связано с Небом? Когда Лао-шэн был пойман, произошло ли это благодаря человеческим усилиям?
Ли Цзин сказал:
— Если бы прямые войска не стали гибкими, а гибкие — прямыми, то как бы вы добились победы? Поэтому для того, кто умеет вести войну, прямое и гибкое зависят от человека, и это все! Он изменяет их силой духа, вот в чем причина того, что их приписывают Небу.
Тай-цзун кивнул головой.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Прямые и гибкие различаются заранее, или это определяется во время битвы?
Ли Цзин сказал:
— Согласно «Синь шу» [Новой книге] Цао Цао[98]: «Если превосходишь врага вдвое, раздели свои войска на две части, одна часть будет прямой, другая— гибкой. Если превосходишь врага впятеро, тогда три части должны быть прямыми, а две— гибкими». Это устанавливает главное. Как сказал Сунь-цзы: «В войне стратегическая сила не превосходит прямого и гибкого, но изменения прямоты и гибкости нельзя полностью исчерпать! Прямые и гибкие взаимно поглощают друг друга подобно бесконечному циклу. Кто может исчерпать их?» Это охватывает их. Поэтому как можно разделить их заранее?
Если командиры и войска еще не обучены моим правилам, если помощники полководца еще не знакомы с моими приказами, тогда мы должны разбить [обучение] на две части. Обучаясь тактике боя, солдаты в каждом случае должны узнавать флаги и барабаны, поочередно разделяясь и соединяясь. Поэтому [Сунь-цзы] сказал: «Разделение и соединение— это изменение».
Вот каковы правила обучения военному делу. Когда подготовка и оценка [осуществления] завершены, и войска знакомы с моими правилами, только тогда ими можно двигать, как стадом овец, направляя туда, куда укажет полководец. Кто тогда проводит различие между прямыми и гибкими? То, что Сунь-цзы называет «придавать форму другим, но быть бесформенным самому» — это и есть вершина использования прямого и гибкого. Поэтому разделяют заранее— ради обучения. Если говорить об изменениях во время сражения, [они] неисчислимы.
Тай-цзун сказал:
— Воистину мудро! Цао Цао, должно быть знал это. Но то, чему учит нас «Синь шу»— это всего лишь то, что он [сообщал] своим полководцам, а не основной метод прямых и гибких.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Цао Цао говорит: «Гибкие войска атакуют с флангов». Что вы можете сказать об этом?
Ли Цзин сказал:
— Я вспоминаю, что, комментируя Сунь-цзы, Цао Цао сказал: «Выступать первым, чтобы начать сражение— это прямота; выступать после— гибкость». Это отличается от рассуждений о фланговых атаках. Я просто отношу столкновение большого количества войск к прямоте, а тех, кого полководец лично посылает вперед— к гибкости. Где же ограничение первого или второго, или боковых атак?

* * *


Тай-цзун сказал:
— Если я заставлю врага считать мои прямые войска гибкими и заставлю его считать мои гибкие прямыми, является ли это тем, что называется «показать форму другим»: Является ли использование гибкости как прямоты, прямоты как гибкости, неизмеримых изменений и превращений тем, что подразумевается под «быть бесформенным»?
Ли Цзин дважды поклонился и сказал:
— Ваше величество предстает совершенномудрым. Вы возвращаетесь назад, к древним, за пределы того, что я могу постигнуть.

* * *


Тай-цзун спросил:
— Если разделение и соединение являют собой изменения», где же находятся прямые и гибкие?
Ли Цзин сказал:
— Для тех, кто умело ведет войну, нет таких, которые не были бы прямыми, нет таких, которые не были бы гибкими, поэтому они никогда не позволяют врагу измерить себя. Поэтому с прямыми они побеждают, с гибкими они тоже побеждают. Командиры трех армий знают только победу, но никто не знает, как она достается. Не будучи способным полностью проникнуть в изменения, как можно добиться этого? Что касается того, откуда исходят разделение и соединение, только Сунь-цзы был способен [постигнуть это]. Начиная с У Ци, никто не мог достичь этого.

* * *


Тай-цзун спросил:
— Какова была стратегия У Ци?
Ли Цзин сказал:
— Позвольте мне описать ее в общем. Вэйский князь У-хоу спросил У Ци о [стратегии, которую нужно применить], когда две армии противостоят друг другу. У Ци сказал: «Прикажи части своих низких рангом и мужественных воинов идти вперед и атаковать. Когда передние ряды сойдутся, прикажи им бежать. Когда они побегут, не наказывай их, но наблюдай за тем, наступает ли противник, чтобы использовать [хитрость]. Если воины у него сидят как один и встают как один, и не преследуют бегущие войска, значит у противника хорошие стратеги. Если все его войска преследуют бегущих, то продвигаясь вперед, то останавливаясь, будучи в беспорядке, значит, противник лишен таланта. Нападай на него без колебаний». Я думаю, что стратегия У Ци в целом такова, это не то, что Сунь-цзы называл «прямым сражением».
Тай-цзун сказал:
— Ваш дядя Хань Цинь-ху однавды сказал, что вы можете обсуждать с ним Сунь-цзы и У-цзы. Он также имел в виду прямоту и гибкость?
Ли Цзин сказал:
— Как мог Цинь-ху знать о сущности прямого и гибкого? Он всего лишь рассматривал гибких как гибких, а прямых как прямых! Он никогда не знал о «взаимных превращениях прямого и гибкого друг в друга, о неистощимом цикле».

* * *


Тай-цзун сказал:
— Когда древние приближались к боевым порядкам врага и посылали вперед гибкие войска, чтобы атаковать там, где не ожидают, пользовались ли они также правилом «взаимных превращений»?
Ли Цзин сказал:
— В древности сражения были вопросом покорения малой тактикой лишенных всякой тактики, покорения малой степенью превосходства лишенных всяких способностей. Как могут они заслуживать, чтобы об этом говорили, как об искусстве войны? Примером может служить уничтожение Се Сюанем Фу Цзяня. Это произошло не [вследствие] превосходства Се Сюаня, а из- за бездарности Фу Цзяня[99]».
Тай-цзун приказал присутствовавшим чиновникам разыскать биографию Се Сюаня в анналах и доложить. Заслушав доклад, он сказал:
— То, как Фу Цзянь управлял этим делом, действительно нехорошо.
Ли Цзин сказал:
— Я замечаю, что в биографии Фу Цзяня записано, что «все в армии Цинь были сломлены и разбиты, и только войска Му-жун Чуя остались в целости. Фу Цзянь [правитель Цинь] во главе более чем тысячи всадников поспешил присоединиться к ним. Бао, сын Чуя, советовал Чую убить Фу Цзяня, но безрезультатно». Из этого очевидно, что, когда армии Цинь были в панике, только войска Му-жун Чуя оставались в целости, поэтому, по всей видимости, Фу Цзянь был предан Чуем. Быть преданным другими и при этом надеяться покорить врага, разве это не трудно? Поэтому я утверждаю, что у тех, кто подобен Фу Цзяню, отсутствует тактика.
Тай-цзун сказал:
— Сунь-цзы говорил, что «тот, чьи замыслы обширны, победит того, чьи замыслы скудны», поэтому мы знаем, что даже небольшой расчёт побеждает отсутствие расчёта. Все дела таковы.

* * *


Тай-цзун сказал:
— «Искусство войны» Желтого Императора[100] было передано предыдущими поколениями как «Канон охватывания гибкого» и как «Канон охватывания непостижимых изменений». Что вы можете сказать об этом?
Ли Цзин сказал:
— Произношение иероглифа «гибкий» такое же, как и иероглифа «непостижимые изменения». Поэтому некоторые передавали [название] вторым способом, но значение то же. Если мы изучим само сочинение, то увидим: «Четыре являются прямыми, четыре— гибкими. Остановившиеся войска— для «охватывания непостижимых изменений». Здесь иероглиф «гибкий» имеет значение «избыток». Поэтому произносится он в этом случае «цзи»[101]. Мое недостойное мнение, что нет ничего, что бы не было непостижимым, поэтому почему уделяют внимание «охватыванию», говоря об этом? Это должны быть «остальные», тогда это будет правильно.
Прямые войска получают приказ от правителя, а гибким войскам приказывает сам полководец. Сунь-цзы сказал: «Если приказы постоянно осуществляются так, чтобы обучать людей, тогда люди будут подчиняться». Это о тех, которые получают от правителя. Далее он говорит: «об [использовании] войск нельзя говорить заранее» и «есть приказы правителя, которые не выполняются». Это о тех, которые полководец отдает сам.
Что касается полководцев: если они используют прямую тактику и никакой гибкой, это полководцы обороны. Если они используют гибкую тактику и никакой прямой, это полководцы нападения. Если они используют обе, это полководцы, способные сохранить государство. Поэтому «охватывание непостижимых изменений» и «охватывание гибких» в основе своей не есть два правила. Изучающие [военную стратегию] глубоко понимают оба!

* * *

Тай-цзун сказал:
— В [ «Каноне охватывания непостижимых изменений»] сказано: «Число соединений — девять, в середине — избыток, которым управляет Верховный Полководец. “Четыре стороны” и “восемь направлений” устанавливаются здесь. Внутри [главного] соединения находятся соединения; внутри отрядов находятся отряды. Они [могут] использовать передних как задних, а задних — как передних. Наступая, они не идут быстро; отступая, они не бегут. Есть четыре головы, восемь хвостов. Где бы ни ударил враг, откликается голова. Если враг атакует середину, [примыкающие] две головы придут на помощь. Числа начинаются с пяти и заканчиваются восемью». Что все это значит?
Ли Цзин сказал:
— Чжугэ Лян устанавливал камни горизонтально и вертикально, чтобы составить восемь рядов. Правило для квадратных формирований именно таково. Когда я обучал армию, мы неизменно начинали с такого построения. То, что поколения передали как «Канон охватывания непостижимых изменений», возможно, включает в себя лишь грубый набросок.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Небо, Земля, ветер, облака, драконы, тигры, птицы и змеи— каково значение этих восьми построений?
Ли Цзин сказал:
— Теми, кто передавал это, была допущена ошибка. Древние тщательно скрывали эти правила, поэтому они искусно выдумали восемь названий. Восемь построений изначально были одним, затем разделившимся на восемь. Например, «Небо» и «Земля» происходят от обозначения флангов; «ветер» и «облака» происходят от названия знамен. «Драконы», «тигры», «птицы» и «змеи» — происходят от разделения отрядов и «пятерок». Последующие поколения ошибочно передали их. Если бы древние мудро составляли построения по образу животных, то с чего бы они остановились на восьми?

* * *


Тай-цзун сказал:
— Числа начинаются с пяти и заканчиваются восемью, поэтому, если они не были установлены как образы, они действительно являются древними построениями. Не могли бы вы объяснить их мне?
Ли Цзин сказал: — Я полагаю, что Желтый Император вел войну с помощью правил, которыми он вначале установил систему «деревни и колодца»[102]. Поэтому «колодец» был разделен четырьмя дорогами, и его занимали восемь семей. Он имел форму, подобную иероглифу «колодец», поэтому там было открыто девять площадей. Пять использовались для порядков, четыре были пустыми. Именно это обозначается, как «числа начинаются с пяти».
Середина оставалась свободной и предназначалась для полководца, а по четырем сторонам связно располагались различные соединения, поэтому и называется «оканчивающиеся восемью».
Что касается изменений и превращений для контроля над врагом: они перепутаны и в беспокойстве, они сражаются беспорядочно, но их правила не в беспорядке. Смутное и меняющееся, их построение смято, но их стратегическая мощь [ши] не рассеяна. Именно это называется «они разделяются и становятся восемью, соединяются и снова становятся одним».

* * *


Тай-цзун сказал:
— То, как Желтый Император вел войну, было действительно мудрым! Даже если в последующих поколениях будут люда, наделенные мудростью Неба и способностью рассчитывать, подобно духам, никто не сможет превзойти его! После этого кто приблизился к нему?
Ли Цзин сказал:
— Когда в первый раз процветала династия Чжоу, Тай-гун в основе повторил его правила. В столице государства Ци он начал с колодезной системы, [строительства] трехсот колесниц и [обучения] трехсот «стражников Тигра», чтобы создать военную организацию. [Они тренировались в продвижении на] «шесть шагов, семь шагов», [проводили] «шесть атак, семь атак», обучаясь тактике боя. Когда он расположил армию при Муе, [только] со ста командирами Тай-гун управлял армией и добился побед. С сорока пятью тысячами он покорил войска тирана Чжоу, насчитывавшие семьсот тысяч.
При династии Чжоу «Сыма фа» основывалось на правилах Тай-гуна. Когда Тай-гун умер, люди царства Ци приобрели переданные потомкам стратегии. Когда князь Хуань-гун стал гегемоном в Поднебесной, он опирался на Гуань Чжуна, который вновь изучал Тай-гуна. Их армия называлась «сдерживаемым и управляемым войском», и все удельные князья покорились.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Конфуцианцы говорят, что Гуань Чжун был всего лишь министром гегемона [а не подлинного правителя], поэтому они не знают, что его военные правила были основаны на указаниях правителя. Чжугэ Лян обладал талантом помощника правителя и сравнивал себя с Гуань Чжуном и Юэ И. Поэтому мы знаем, что Гуань Чжун был также твердой опорой правителя. Когда Чжоу пришла в упадок, правитель не мог использовать его, поэтому он принял государство Ци и собрал там армию.
Ли Цзин поклонился дважды и сказал:
— Ваше величество являет собой совершенномудрого! Раз вы так хорошо понимаете людей, даже если ваш старый министр умрет, ему не будет стыдно перед любым из достойных древности.
Я хотел бы сказать о правилах организации государства Ци Гуань Чжуном. Он разделил Ци, чтобы составить три армии. Пять семей составляли основную единицу, а пять воинов— «пятерку». Десять семейных единиц составляли деревушки, а пятьдесят человек— отряд.
Четыре деревушки составляли деревню, а двести человек составляли соединение. Десять деревень составляли город, поэтому две тысячи человек составляли полк. Пять городов выставляли армию, поэтому десять тысяч составляли армию. Все это начиналось в «Сыма фа», где сказано, что одна армия состоит из пяти полков, а один полк состоит из пяти соединений. В действительности, все это — правила, завещанные Тай-гуном.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Люди говорят, что «Сыма фа» составил Жан-цзюй. Правда это или нет?
Ли Цзин сказал:
— Согласно «Биографии Жан-цзюя» в «Ши цзи», он успешно командовал армией в правление циского Цзин-гуна, разбив войска Янь и Цзинь. Цзин-гун даровал ему титул «полководца лошадьми» [сыма], и с этого времени его стали звать Сыма Жан-цзюй. Его сыновья и внуки получили фамилию Сыма. В правление циского Вэй-вана искали правила древних «ведающих лошадьми» [сыма], и рассказывали о том, что изучал Жан-цзюй. Наконец, появилась книга из десяти глав, называвшаяся «Сыма Жан-цзюй». Далее, то, то было передано от военных стратегов и сохраняется сегодня, делится на четыре категории: «равновесие сил и расчетов», «расположение и стратегическая мощь», «инь и ян» и «способы и искусство». Все они берут начало в «Сыма фа».

* * *


Тай-цзун сказал:
— В правление Хань Чжан Лян и Хань Синь привели в порядок [книги по] военному искусству. Всего было сто восемьдесят два мыслителя, но после того как они сопоставили и выправили их, чтобы отобрать важнейшие, они определили тридцать пять. Мы утратили то, что они передали. Что скажете об этом?
Ли Цзин сказал:
— То, что изучал Чжан Лян — это «Шесть секретных учений» и «Три стратегии» Тай-гуна. То, что изучал Хань Синь — это «Сыма Жан-цзюй» и «Сунь-цзы». Но основные принципы не выходят за пределы «трех ворот» и «четырех типов», и это все!

* * *


Тай-цзун сказал:
— Что такое «трое ворот»?
Ли Цзин сказал:
— Я нахожу, что в восемьдесят одной главе «Расчетов Тай-гуна» то, что называется «секретной стратегией», нельзя исчерпать в словах; семьдесят одну главу «Речей Тай-гуна» нельзя исчерпать в войне; восемьдесят пять глав «Войны Тай-гуна» нельзя исчерпать в средствах. Таковы «трое ворот».

* * *


Тай-цзун сказал:
— Что такое «четыре типа»?
Ли Цзин сказал:
— О них рассуждал при Хань Жэнь Хун. Что касается типов военных стратегий, «равновесие сил и расчетов» составляет один тип, «расположение и стратегическая мощь» еще один, а «инь и ян» и «способы и искусство» — два оставшихся. Таковы «четыре типа».

* * *


Тай-цзун сказал:
— «Сыма фа» начинаются с весенней и зимней церемониальных охот[103]. Почему?
Ли Цзин сказал:
— Чтобы держаться сезонов, укреплять связь с духами и подчеркивать их сущность. Согласно «Чжоу ли» [ «Ритуалы Чжоу»] они являлись самым важным государственным делом. Чэн-ван проводил весеннюю охоту на южном склоне горы Ци-шань. Кан-ван собирал всех во дворце Фэн. Му-ван собирал всех на горе Тушань. Это дела Сына Неба.
Когда правление Чжоу пришло в упадок, циский Хуань-гун собирал армии [государств] в Чжаолине, а цзиньский Вэнь-гун вступил в союз [с князьями] в Цзяньту. Во всех этих случаях князья почтительно исполняли дела Сына Неба. В действительности они использовали «Закон девяти нападений»[104], чтобы устрашить непочтительных. Под предлогом охоты они съезжались во дворец, устраивали охоты с князьями, обучая их пользованию доспехами и оружием. В [ «Сыма фа»] сказано, что, пока нет общей опасности, армию не следует собирать, но между сезонами они не должны забывать о военных приготовлениях. Поэтому, разве не мудро, что весенние и зимние охоты помещены в самом начале?

* * *


Тай-цзун сказал: «В период «Вёсен и Осеней», в «Правилах удвоенного отряда чуского Чжуан-вана» было сказано, что «сто командиров должны действовать согласно символам вещей, военное управление следует готовить без официальных приказов». Соответствовало ли это правилам Чжоу?
Ли Цзин сказал:
— Согласно «Цзо чжуань», «соединение [гуан] колесниц Чжуан-вана состояло из тридцати колесниц каждое. [Каждая колесница] в соединении имела отряд [цзу] пехоты и группу [лян] на флангах». «Когда армия наступала, [те], кто справа, развертывались в колонну». Они использовали колонну как защитное средство. Поэтому они оставались в бою рядом с колонной. Все это были правила Чжоу.
[В случае с Чу] я называю сто человек «цзу», а пятьдесят человек называют «лян». Поэтому каждую колесницу сопровождает сто пятьдесят человек, намного больше, чем в военной организации Чжоу. При Чжоу каждую колесницу сопровождало семьдесят два пехотинца и три командира в доспехах. Двадцать пять человек, включая командира, составляли один «лян», поэтому в трех группах [лян] Чжоу было всего семьдесят пять человек. Ци — государство гор и болот; колесниц было мало, людей много. Если бы их разделили на три части [дуй], то это было бы так же, как при Чжоу.

* * *


Тай-цзун сказал:
— В период «Вёсен и Осеней», когда Сюнь У напал на ди, он бросил колесницы, чтобы составить пешие ряды. Являлись ли они прямыми войсками? Или гибкими войсками?
Ли Цзин сказал:
— Сюнь У использовал стратегию войны колесниц, и это все! Хотя он бросил колесницы, его стратегия именно такова. Одни силы действовали слева, другие справа, а третьи противостояли врагу в середине. Разделить войска на три части — это одна тактика. Тысяча ли колесниц или десять тысяч — будет то же самое. Я знаю, что в «Синь шу» Цао Цао сказано: «Колесницы нападения [сопровождают] семьдесят пять человек. Впереди, чтобы противостоять врагу, один отряд; слева и справа — два других отряда. У колесниц обороны есть дополнительный отряд. Он состоит из десяти человек, которые должны готовить еду; пять человек для ремонта и заботы о снаряжении; пять, чтобы заботиться о лошадях и пять, чтобы собирать дрова и добывать воду — всего двадцать пять человек. Для пары колесниц нападения и обороны — всего сто человек». Если собираешь армию в сто тысяч, задействуй по тысяче легких [атакующих] и тяжелых [оборонительных] колесниц. Это общий набросок старых правил Сюнь У.
Далее, я знаю, что в период от Хань до Вэй, согласно правилам, пять колесниц составляли отряд [дуй] с наблюдателем [командовавшим ими]. Десять колесниц составляли «ши», под управлением командира. Для тысячи колесниц было два человека — полководец и его помощник. Если колесниц было больше, то они следовали принципу. Если это сравнить с сегодняшним, то наши разведывательные войска — это конница; войска нападения — конница и пехота, пополам; а наши войска сдерживания идут вперед, используя смешанную тактику колесниц.
Когда я шел на запад, чтобы усмирить и покорить тюрков, мы прошли несколько тысяч ли по предательской местности. Я ни разу не осмелился изменить этому правилу, ибо ограничениям и указаниям древних можно полностью доверять.

* * *


Тай-цзун почтил Лин-чжоу императорским визитом. После возвращения он вызвал Ли Цзина и предложил ему сесть.
Он сказал:
— Я приказал Дао-цзуну, Ашина Шээру и другим организовать поход, чтобы усмирить и покарать сюэ-яньто. Народы телэ обратились с просьбой об установлении ханьского чиновничьего управления, и я согласился с их просьбами. Янь-то бежали на запад, но я боюсь, что они станут источником беспокойства для нас, поэтому я отправил Ли Цзи, чтобы напасть на них. Сегодня все северные области живут в мире, но различные племена варваров и ханьцы перемешаны друг с другом.
Какой прием мы можем использовать, чтобы расселить и сохранить и тех, и других?
Ли Цзин сказал:
— Ваше величество приказали создать линию из шестидесяти шести сторожевых постов от тюрков до хуэйхэ [уйгуров], чтобы они наблюдали за передним краем. Этот шаг уже представляет собой необходимые меры. Однако мое недостойное мнение таково, что было бы удобно ханьские [оборонительные] войска обучать одним способам, а варваров — другим. Если их обучение и тренировка разделены, не позволяйте им перемешиваться и обращаться друг с другом одинаково. Если мы столкнемся с нашествием другого племени, в нужный момент можно тайно приказать полководцам изменить знаки различия и поменяться формой и использовать гибкие методы, чтобы напасть на них.
Тай-цзун сказал:
— Для чего?
Ли Цзин сказал:
— Этот способ называется «проявлением различных правил, чтобы создать обманчивое впечатление». Если приказать варварам предстать ханьцами, а ханьцев облачить в одежды варваров, [враг] не будет знать различий между ханьцами и варварами. Тогда никто не сможет проникнуть в наши расчеты нападения и обороны. Тот, кто умело ведет войну, первым делом прилагает усилия, чтобы быть неизмеримым, куда бы он ни шел.
Тай-цзун сказал:
— Это полностью соответствует моим мыслям. Вы можете идти и тайно отдать приказ нашим полководцам на границе, что, только различив ханьцев и варваров, мы сможем проявить правила прямой и гибкой войны.
Ли Цзин дважды поклонился и сказал:
— Ваши мысли сродни мыслям совершенномудрого, они нисходят с Неба! Вы слышите об одном, а знаете о десяти. Как я могу полностью выразить все это?

* * *


Тай-цзун сказал:
— Чжугэ Лян говорил: «Хорошо организованная армия, [даже] под командованием бездарного полководца, не может быть разбита. Армия, в которой отсутствует порядок, [даже] под командованием способного полководца, не может одержать победу». Я подозреваю, что его слова не выражают высших принципов.
Ли Цзин сказал:
— Чжугэ Лян сказал это, чтобы воодушевить войска. Я знаю, что Сунь-цзы говорил: «Если обучение и тренировка не закончены, у командиров и войск нет постоянных обязанностей, а их расположение в боевой порядок неровное, это называется беспорядком. С древности о случаях, когда бы беспорядочная армия одержала победу, ничего не записано!» Что касается слов «обучение и тренировки не закончены», он говорит об обучении и надзоре, лишенных правил древности. Говоря, что «у командиров и войск нет постоянных обязанностей», он имел в виду, что полководцы и их подчиненные, облеченные властью, не находятся долго на своих постах. Говоря о «беспорядочной армии, отталкивающей победу», он имел в виду самоуничтожение и поражение, а не захват их противником. Поэтому Чжу-гэ Лян говорил, что, если армия хорошо организована и обучена, даже с плохим полководцем она не потерпит поражения. Если войска сами по себе беспорядочны, то даже если полководец мудр, они будут в опасности. Какие могут быть сомнения?

* * *


Тай-цзун сказал:
— Обучением и подготовкой армии действительно нельзя пренебрегать!
Ли Цзин сказал:
— Когда подготовка соответствует правилу, командиры получают удовольствие, используя их. Когда обучение не соответствует правилу, тогда, даже если надзирать за ними и бранить с утра до ночи, не будет пользы. Причиной, по которой я глубоко изучил древние правила и сопоставил их со всеми схемами, было желание понять, насколько возможно, что такое хорошо управляемая армия.
Тай-цзун сказал:
— Пожалуйста, отберите правила древних для управления боевыми порядками и составьте к ним схемы для меня.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Армии варваров, устремляясь в атаку, полагаются лишь на своих выносливых лошадей. Являются ли они гибкими войсками? Ханьские армии полагаются лишь на своих арбалетчиков, чтобы ослабить врага. Являются ли они прямыми войсками?
Ли Цзин сказал:
— Согласно Сунь-цзы: «Те, кто умело ведет войну, ищут [победы] в стратегической силе, а не в опоре на людей. Поэтому они могут отбирать людей на посты и использовать стратегическую силу». Под «отбиранием людей» подразумевается вступление в битву согласно относительной силе варваров и ханьцев. Варвары сильны лошадьми. Лошади — выгода в быстрой схватке. Ханьские войска сильны арбалетами. Арбалеты — выгода в затяжном сражении. В этом каждый естественным образом полагается на свою стратегическую силу, но их нельзя различать как прямых и гибких.
Ранее я говорил о том, как отряды варваров и ханыдев должны поменяться знаками различия и формой, о способе, когда прямота и гибкость взаимно взращивают друг друга. У лошадей также есть прямая тактика, арбалеты также находят гибкое применение. Какое здесь может быть постоянство?
Тай-цзун сказал:
— Опишите этот способ еще раз поподробнее.
Ли Цзин сказал:
— Сперва проявите форму и заставьте врага следовать ей. В этом все искусство.
Тай-цзун:
— Сейчас я понимаю это. Сунь-цзы сказал: «Для армии: смысл принятия формы — в приближении к бесформенному». И «согласно форме врага, мы навязываем своим войскам способы, которые приводят к победе, но войска не в состоянии понять их». Вот что это значит!
Ли Цзин дважды поклонился:
— Поистине глубоко! Мудрые мысли вашего величества уже постигли это больше, чем наполовину!]

* * *


Тай-цзун сказал:
— Недавно остатки ци-дань [киданей] и народов си покорились полностью. Я определил, что два вождя [племен] земель Сунмо и Жаолэ будут объединены под протекторатом Аньбэй. Я хочу назначить Сюэ Вань-це [губернатором]. Что вы думаете?
Ли Цзин сказал:
— Вань-це не так подходит, как Ашина Шээр, Чжиши Сыли или Циби Хэли. Все они варвары, которые хорошо разбираются в военных делах. Однажды я говорил с ними о горах, реках и дорогах в областях Сунмо и Жаолэ, равно как о покорных и буйных варварах в западных областях, где живут десятки народов. Им можно полностью доверять. Я обучал их правилам расположения, и во всех случаях они кивали головами и принимали мои наставления. Я надеюсь, что вы без сомнений облечете их ответственностью. [Люди], подобные Вань-це, полны мужества, но лишены дара рассчитывать, к тому же будет трудно нести ответственность одному».
Тай-цзун улыбнулся и сказал:
— Всех этих варваров вы успешно использовали. Древние говорили: «Использовать мань и ди, чтобы нападать на мань и ди — это стратегическая сила Срединного государства». Вы добились этого.


Книга II
Тай-цзун сказал:
— Я смотрел все книги по военному искусству, но ни одна из них не превосходит Сунь-цзы. Из тринадцати глав Сунь-цзы ни одна не превосходит «пустого» и «полного». Если, ведя войну, признавать стратегическую силу пустого и полного, всегда будешь побеждать. Наши нынешние полководцы способны только говорить об избежании полного и нападении на пустое. Когда же они сближаются с врагом, не многие распознают пустое и полное, возможно потому, что они не в состоянии заставить врага [прийти] к ним, но, наоборот, враг вынуждает их. Как это может быть? Пожалуйста, обсудите основы этого с нашими полководцами.
Ли Цзин сказал:
— Прежде обучим их способам взаимопревращения прямых [чжэн] и гибких [ци] друг в друга, и тогда рассказать им о форме [син] пустого и полного будет возможно. Многие полководцы не знают, как обращать гибкое в прямое, а прямое— в гибкое, поэтому как они могут узнавать, когда пустое является полным, а полное — пустым?

* * *


Тай-цзун сказал:
— [Согласно Сунь-цзы]: «Замышляй против них, чтобы знать вероятность приобретения и утраты. Побуждай их, чтобы знать форму их движения и остановки. Определяй их положение, чтобы знать, какая местность надежная, а какая — смертельная. Испытывай их, чтобы знать, где у них избыток, а где— недостаток». Поэтому гибкое и прямое— это зависит от меня, а полное и пустое зависит от врага, так ли это?
Ли Цзин сказал:
— Гибкое и прямое— это средство привнести во врага пустое и полное. Если враг полон, я должен использовать прямоту. Если враг пуст, я должен использовать гибкость. Если полководец не знает гибкого и прямого, то даже если он и знает, пуст враг или полон, как он сможет свои намерения осуществить? Я почтительно принимаю ваш мандат, но [прежде] я обучу всех полководцев гибкому и прямому, а затем они смогут понять пустое и полное.
Тай-цзун сказал:
— Если мы используем гибкие как прямые, и враг поймет, что они гибкие, тогда я буду атаковать его прямыми. Если мы используем прямые как гибкие, и враг поймет, что это прямые, тогда я буду атаковать его гибкими. Я сделаю так, что стратегическая сила врага постоянно будет пустой, а моя стратегическая сила всегда будет полной. Если вы обучите полководцев этим правилам, будет легко сделать так, чтобы они поняли.
Ли Цзин сказал:
— Тысяча трактатов, десять тысяч глав не говорят больше, чем слова «вынуждать других, а не быть вынуждаемым другими». Мне следует сделать так, чтобы это дошло до всех полководцев.
Тай-цзун сказал:
— Я назначил Яо-чи главным надзирателем, подчиненным генерал-губернатору— полководцу Аньси. Как должны мы управлять и использовать ханьцев и варварские народы в этой местности?
Ли Цзин сказал:
— Когда Небо дало рождение людям, вначале различий между «варварами» и «ханьцами» не было. Но их земли огромные, дикие и пустынные, и они должны заниматься стрельбой из лука и охотой, чтобы жить. Поэтому они постоянно упражняются в битвах и войнах. Если мы великодушны к ним, проявляем доверие, усмиряем их и полностью снабжаем одеждой и едой, тогда все они будут людьми Хань. Если Ваше величество назначили этого генерал-губернатора, я прошу собрать все ханьские пограничные войска и поселить их на внутренних землях. Это значительно уменьшит количество необходимой им провизии, что военные стратеги называют «правилом управления силой». Но вы должны отобрать ханьских чиновников, которые хорошо знакомы с обычаями варваров, а также расставить защитные укрепления [по всей местности]. Этого будет достаточно, чтобы успешно управлять областью. Если м ы должны будем столкнуться с какой-то опасностью, ханьские войска могут отправиться туда.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Что говорил Сунь-цзы об управлении силой?
Ли Цзин сказал:
— «С близкими жди далекого; с отдохнувшими жди усталого; с сытыми жди голодного». Это охватывает основное. Тот, кто умело ведет войну, расширяет эти три до шести: «Выгодой заманивай идущего. В покое ожидай беспокойных. С тяжелыми ожидай легких. Со строго [дисциплинированными] ожидай невнимательных. С порядком ожидай беспорядочных. С обороной ожидай нападения. Если условия противоположны этим, сил будет недостаточно. Без искусства управления [расходованием сил], как можно руководить армией?»
Тай-цзун сказал:
— Люди, которые сегодня изучают Сунь-цзы, лишь повторяют по памяти слова. Немногие схватывают и расширяют его смысл. Правила управления расходованием сил должны быть разъяснены всем полководцам.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Наши престарелые полководцы и опытные войска исчерпали силы и почти все мертвы. Наши армии собраны заново, поэтому у них нет опыта построения в боевые порядки против врага. Если мы хотим обучить их, что должно быть самым главным?
Ли Цзин сказал:
— Я бы обучал солдат, разделяя их деятельность на три этапа. [Люди] первым делом должны быть организованы в соответствии с «методом пяти». После того, как организация в «пятерки» завершена, обеспечьте [военную организацию] в армии и полки. Это первый этап.
Правило военной организации в армии и полки в том, чтобы строить от одного до десяти, от десяти к ста. Это еще один этап.
Передайте их под командование подчиненных полководцев. Подчиненные объединят все отряды полка. Соберите их и обучите с помощью схем построения. Это еще один этап.
Верховный Полководец наблюдает за подготовкой на каждом из трех этапов, а затем совершает маневры, чтобы проверить и оценить их развертывание в боевой порядок и организацию в целом. Он разделяет их на гибкие и прямые, связывает войска клятвой и применяет наказания. Ваше величество могут наблюдать за ними сверху, и все способы будут возможны.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Существует несколько школ «метода пяти». Чья самая значительная?
Ли Цзин сказал:
— Согласно «Комментарию Цзо на анналы “Весны и Осени”»: «В начале отряд [колесниц], затем “пятерки” [с интервалами]». Далее, в «Сыма фа» сказано: «Пять человек составляют “пятерку”». В «Вэй Ляо-цзы» есть [глава под названием] «Приказы по связыванию “пятерок”». В военной организации Хань существовала (деревянная дощечка] длиной в один фут для записей и знаков отличия [ «пятерок»]. В последующие века записи и знаки отличия производились на бумаге, после чего утратили порядок.
Я изучал и размышлял над их правилами. От «пятерки» они изменились до двадцати пяти. От двадцати пяти они меняются до семидесяти пяти, где семьдесят два пехотинца и три командира в доспехах. Когда они оставляли колесницы и использовали конницу, двадцать пять [пехотинцев] были равны восьми всадникам. Такова была тогда организация «пяти солдат, подходящих пяти». Поэтому среди военных правил различных стратегов важно только «правило пяти». В самом маленьком порядке — пять человек, в самом большом — двадцать пять. Если последний утроить, то будет семьдесят пять. Если взять их пять раз, получится триста семьдесят пять. Триста человек — это прямые войска, шестьдесят— гибкие. [Пятнадцать же— командиры в доспехах]. В этом случае их можно вновь разделить на две части, образовав две группы прямых войск по сто пятьдесят человек в каждой, а также две [гибких] по тридцать человек, каждая на одно крыло. Это то, что имеется в виду в «Сыма фа» под «пять человек составляют “пятерку”, а десять “пятерок” составляют отряд», на что опираются и сегодня. В этом сущность.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Я обсудил военную стратегию с Ли Цзи. Он согласился с большей частью того, что вы говорите, но Ли Цзи недостаточно хорошо понимает происхождение этого. Откуда берет начало правило, которым вы установили «строй шести цветов»?
Ли Цзин сказал:
— Я опирался на «восемь боевых порядков» Чжугэ Ляна. Большие порядки включают в себя малые; большие лагеря содержат в себе небольшие. Все концы соединены, все изгибы и разрывы соответствуют. Система древних была подобна этой, поэтому в соответствии с ней я составил схему. Так, внешняя сторона должна быть квадратной, а внутреннее расположение должно быть кольцевым. Тогда они становятся «шестью цветами», как это правильно называют.
Тай-цзун сказал:
— Что вы имеете в виду под словами «внешняя сторона — квадратная, а внутренняя— кольцевая»?
Ли Цзин сказал:
— Квадрат рождается из прямого, круг рождается из кривого. Квадрат позволяет идти прямо, круг позволяет непрерывно поворачивать. Поэтому число шагов установлено Землей, а разграничение круга соответствует Небу. Когда шаги установлены, а круг завершен, тогда изменения армии не будут беспорядочными. «Восемь порядков» могут превратиться в «шесть цветов».
Это старинное правило Чжугэ Ляна.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Рисуя квадрат, можно оценить шаги; устанавливая круг, можно оценить оружие. Исходя из шагов, можно обучить искусству «ног»; с помощью оружия можно обучить искусству «рук». Это хорошо для тренировки рук и ног и определенно кажется правильным.
Ли Цзин сказал:
— У Ци говорит: «Даже на смертельной местности их нельзя разделить; даже при отступлении они не бросятся в рассыпную». Таково правило шагов. Обучение солдат подобно размещению шахматных фигур на доске. Если нет линий, разделяющих поля, как можно двигать шахматные фигуры? Сунь-цзы говорил: «Местность рождает измерение; измерение рождает оценку [сил]. Оценка [сил] рождает подсчет [числа людей]. Подсчет [числа людей] рождает взвешивание [силы]. Взвешивание [силы] рождает победу. Поэтому, победоносная армия подобна тонне в сравнении с унцией, а разгромленная армия— как унция против тонны!» Все это начинается с измерения квадрата и круга.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Слова Сунь-цзы поистине глубоки! Если не определять местность как близкую или далекую, а форму земли как широкую или узкую, как можно устанавливать ограничения?
Ли Цзин сказал:
— Обычный полководец часто не знает, что такое ограничения. «Стратегическая сила тех, кто преуспел в военном искусстве, заострена, их стратегии точны. Их стратегическая сила подобна натянутому до предела арбалету, их ограничения подобны нажатию на спусковой крючок». Я упражнялся в этих правилах. Так, стоящие отряды пехоты находятся в десяти шагах друг от друга, отряды поддержки [колесниц] — в двадцати шагах от основных сил [пехоты]. Между ними находится один боевой отряд. При продвижении вперед пятьдесят шагов являются одной мерой. С первыми звуками горна все отряды расходятся и занимают свои позиции, не удаляясь друг от друга больше, чем на десять шагов. С четвертым сигналом они ставят свои копья и садятся. Затем бьет барабан на три удара и три крика, и [каждый раз] они продвигаются вперед на расстояние от тридцати до пятидесяти шагов, чтобы следить за изменениями врага. Конница выходит вперед из глубины, также наступая каждый раз на пятьдесят шагов. Передний край — это прямые, задний — гибкие. Наблюдай за врагом, затем снова бей в барабан, передний край [становится] гибким, а задний — прямым. Вновь заставь врага идти вперед, определи его трещины и атакуй его пустоты. Боевой порядок «шести цветов» в целом таков.

* * *


Тай-цзун сказал:
— В «Синь шу» Цао Цао сказано: «К огда располагаешь свои ряды против врага, первым делом установи знамена, и поставь войска в боевой порядок в соответствии с ними. Когда одна часть войск подвергнется нападению, все те, которые не выступили, чтобы прийти на помощь, будут обезглавлены». Что это за тактика?
Ли Цзин сказал:
— Приблизиться к врагу и затем установить знамена— неправильно. Этот правило применимо только при обучении солдат военной тактике. Древние, преуспевшие в военном искусстве, учили прямоте, они не учили гибкому. Они управляли войсками, как стадом овец. Войска наступали вместе сними, отступали вместе с ними, но они не знали, куда идут. Цао Цао был надменным и любил побеждать. Все полководцы того времени следовали «Синь шу», не осмеливаясь нападать на ее недостатки. Более того, если устанавливаешь знамена, когда собираешься вступить в сражение, разве это не поздно?
Я тайно наблюдал за музыкой и танцем «Разрушение боевых порядков», созданными вами. Впереди они выставили четыре знамени, сзади развернули восемь флагов. Левое и правое крылья двигались по кругу, маршируя и бегая по звукам гонга и барабана, каждое в соответствии со своими ограничениями. Это — «схема восьми рядов», система четырех голов и восьми хвостов. Люди видят лишь блеск музыки и танца; как они могут знать, что военные действия подобны этому?
Тай-цзун сказал:
— В древности, когда ханьский император Гао-цзу усмирил Поднебесную, он написал песню, в которой было сказано: «Где я могу найти сильных воинов, чтобы охранять четы ре части света?» Возможно, военную стратегию можно передать в мыслях, но нельзя преподнести в словах. Я создал «Разрушение боевых порядков», но только вы понимаете их форму и сущность. Поймут ли последующие поколения, что я не от праздности составил их?

* * *


Тай-цзун сказал:
— Устанавливают ли пять флагов различных цветов пять направлений для прямых [войск]? Служат ли знамена и флажки для проникновения в ряды врага гибких [войск]? Разделение и перестроение— это изменения; как определить соответствующее количество отрядов?
Ли Цзин сказал:
— Я изучил и использую правила древних. В целом, когда три отряда сходятся, их флаги склоняются друг к другу, но не пересекаются. Когда пять отрядов соединились, флаги двух из них пересекаются. Когда десять отрядов соединились, флаги пяти из них пересекаются. Когда раздается звук горна, пять пересекающихся флагов разделяются, и единый отряд рассыпается, образуя десять. Когда два пересекающихся флага разделяются, единый отряд вновь рассыпается, образуя пять. Когда два флага, склоняющихся друг к другу, но не пересекающихся, разделяются, единый отряд вновь распадается на три. Когда солдаты разделены, соединить их — это гибкость; когда соединены, разделить их — это прямота. Отдавай приказы трижды, объясняй их пять раз. Прикажи им рассыпаться три раза, перестроиться три раза. Затем прикажи им занять прямое построение, после чего их можно обучать «четырем головам и восьми хвостам». Это то, что соответствует правилу [обучения] отрядов.
Тай-цзун похвалил его рассуждения.

* * *


Тай-цзун сказал:
— У Цао Цао была сражающаяся конница, атакующая конница и блуждающая конница. Какие части нашей нынешней конницы и армии можно сравнить с ними?
Ли Цзин сказал:
— Согласно «Синь шу»: «Сражающаяся конница встает впереди, атакующая конница занимает середину, блуждающая конница находится сзади». Если так, то каждая из них была установлена в соответствии со своим названием и назначением, поэтому они были разделены на три типа. Вообще, восемь всадников были равны по силе двадцати четырем пехотинцам, сопровождающим колесницы. Двадцать четыре всадника были равны по силе семидесяти двум пехотинцам, сопровождающим колесницы. Таков был древний порядок.
Пехотинцев, сопровождающих колесницы, чаще всего обучали прямым методам; всадников обучали гибким. Согласно Цао Цао, конница впереди, сзади и в середине делилась на три взаимодополняющие части, но он ничего не говорит о двух крыльях, поэтому он обсуждал лишь один вопрос тактики. Последующие поколения не поняли цели трех взаимодополняющих сил, поэтому [они полагали], что сражающаяся конница должна находиться перед атакующей конницей; как же тогда использовать блуждающую конницу? Я хорошо знаком с этой тактикой. Если развернуть боевые порядки наоборот, тогда блуждающая конница займет передний край, сражающаяся конница займет задний, а атакующая конница откликнется на изменения, чтобы в нужный момент отделиться. Таковы были правила Цао Цао.
Тай-цзун рассмеялся и сказал:
— Скольких же людей провел Цао Цао!

* * *


Тай-цзун сказал:
— Колесница, пехота и конница— у всех трех один метод. Зависит ли их использование от человека?
Ли Цзин сказал:
— Согласно боевому порядку «юй-ли», о котором сказано в «Анналах Вёсен и Осеней»: «В начале отряды [колесниц], затем “пятерки” [с интервалами]». В этом случае у них были колесницы и пехота, но не было конницы. В словах о сопротивлении левого и правого [крыльев] сказано лишь о сопротивлении и обороне, и все! Они не использовали никакой гибкой стратегии, чтобы добиться победы.
Когда цзиньский Сюнь У напал на [варварские племена] ди, он оставил колесницы и заставил [их воинов] занять пеший порядок. В этом случае многочисленная конница явилась бы преимуществом. Он всего лишь уделил внимание использованию гибких войск, и не был озабочен только сопротивлением и обороной.
Я взвесил их правила. В целом, один всадник равняется по силе трем пехотинцам; колесницы и пехотинцы соответствуют также. Когда они перемешаны, ими [управляют] одним методом; их использование зависит от людей. Как враг может знать, где мои колесницы действительно пойдут вперед? Откуда на самом деле появится моя конница? Где пехота последует [в атаку]? «Сокрытое в величайших глубинах земли, нисходящее с величайших высот Неба, его знание подобно духам!» Эти слова относятся только к Вашему Величеству. Как я могу обладать таким знанием?

* * *


Тай-цзун сказал:
— В книге Тай-гуна сказано: «На месте в шестьсот или шестьдесят квадратных шагов установи знамена для обозначения двенадцати созвездий зодиака». Что это за тактика?
Ли Цзин сказал:
— Отметь квадрат с периметром в тысячу двести шагов. Каждая часть [в нем] займет площадь со стороной в сто шагов. Через каждые пять горизонтальных шагов поставь человека; через каждые четыре вертикальных шага поставь человека. Две тысячи пятьсот человек будут распределены по пяти занятым площадям, а четыре [останутся] пустыми[105]. Это то, что называется «боевым построением, включающим порядок». Когда У-ван напал на Чжоу, каждый «страж тигра» командовал тремя тысячами людей. В каждом порядке было шесть тысяч воинов, а все войско было численностью тридцать тысяч. Таков был метод Тай-гуна для очерчивания местности.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Как вы очертите местность для своего «порядка шести цветов»?
Ли Цзин сказал:
— Большие маневры таковы. На месте со стороной квадрата в тысячу двести шагов развернуты шесть боевых порядков, каждый занимает площадь [со стороной] в четыреста шагов. Все они разделены на две колонны, восточную и западную, в середине остается открытое место длиной в тысячу двести шагов для тренировки. Однажды я обучал тридцать тысяч человек, в каждом соединении было пять тысяч. Одно находилось в лагере; пять [практиковались] в квадратном, круглом, изогнутом, прямом и угловом построениях. Каждое прошло через все пять изменений, всего двадцать пять, прежде, чем мы остановились.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Что такое «боевые порядки пяти стадий»?
Ли Цзин сказал:
— Изначально они получили название от цветов сторон света, но на самом деле происходят от формы местности— квадратной, круглой, прямой, изогнутой и угловой. Если армия не упражняется постоянно в этих пяти в мирное время, как она сможет приблизиться к врагу? «Хитрость— это Дао войны», поэтому прибегли к тому, чтобы назвать их «пять стадий». Они описали их в соответствии с идеями школы «инь-ян» о формах взаимного порождения и поглощения. Но в действительности форма армии подобна воде, которая течет в соответствии с местностью. Это главное.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Ли Цзи говорил о мужской и женской, квадратной и круглой тактике для войск, находящихся в засаде. Существовало это в древности или нет?
Ли Цзин сказал:
— «Мужской» и «женский» методы берут начало в народной традиции. В жизни они относятся к инь и ян, и это все. Согласно книге Фань Ли[106]: «Если ты — последний, используй тактику инь, если первый — используй тактику ян. Когда исчерпал средства ян у врага, увеличь свою инь до предела и захвати его». В этом, согласно стратегам, непостижимая таинственность инь и ян.
Фань Ли также говорил: «Установи правое как женское, сделай левое мужским. На восходе солнца и в сумерках действуй в соответствии с Дао Неба». Так, левое и правое, восход и сумерки различаются в соответствии со временем. Они основаны на изменениях гибкого и прямого. Левое и правое— это инь и ян в человеке, рассвет и сумерки— это инь и ян Неба. Гибкое и прямое — это взаимное изменение инь и ян в Небе и в человеке. Если кто-нибудь хотел бы схватить их и не изменять, тогда инь и ян пришли бы в упадок. Как можно сохранить всего лишь одну форму мужского и женского? Поэтому, когда появляешься перед врагом, показывай гибких, не [показывай] прямых. Когда идешь в наступление, используй прямых, чтобы атаковать врага, а не наши гибкие [войска]. Это имеется в виду под словами «прямые и гибкие переходят друг в друга».
«Армия в засаде» не означает всего лишь сил, находящихся в засаде в горах, долинах, траве, среди деревьев, ибо спрятать их — это средство [создать] засаду. Наши прямые войска должны быть подобны горе, наши гибкие подобны грому. Даже если враг стоит прямо против наших передних рядов, никто не в состоянии узнать, где наши прямые, а где гибкие войска. В этом случае какой я обладаю формой?

* * *


Тай-цзун сказал:
— Боевые порядки «четырех животных» также имеют ноты — «шан», «юй», «вэй» и «цзяо», которые символизируют их. Для чего это?
Ли Цзин сказал:
— Это — Дао хитрости.
Тай-цзун сказал:
— Можно ли без них обойтись?
Ли Цзин сказал:
— Сохраняя их, будешь способен обойтись без них. Если обходишься без них и не используешь их, обманчивость будет еще больше.
Тай-цзун сказал:
— Что вы имеете в виду?
Ли Цзин сказал:
— Древние скрывали названия четырех боевых порядков, [присоединяя] к названиям четырех животных предназначения Неба, Земли, ветра и облаков, а также добавляя ноты и связывая циклы «шан» и металла, «юй» и воды, «вэй» и огня, «цзяо» и дерева. Это была мудрость древних военных стратегов. Если сохранишь их, обманчивость не будет увеличиваться. Если отбросишь их, как можно будет использовать жадных и глупых?
Тай-цзун сказал:
— Вам следует сохранить это в тайне и не позволять этому выйти наружу.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Суровые наказания и законы приводят к тому, то люди боятся меня и не боятся врага. Я очень смущен этим. В древности император Хань Гуан-у-ди противостоял армии Ван Мана численностью в миллион человек только со своими силами, но он не пользовался наказаниями и законами, чтобы приблизить [людей]. Как же произошло, что он победил?
Ли Цзин сказал:
— Победа или поражение армии— это вопрос случая и мириад особенностей, они неразрешимы каким-либо одним обстоятельством. Когда Чэнь Шэн и Гуан У нанесли поражение циньской армии, могли ли у них быть более суровые наказания и законы, чем у Цинь? Восхождение императора Гуан-у-ди, возможно, соответствовало ненависти народа к Ван Ману. К тому же, Ван Сюнь и Ван И не понимали военной стратегии и просто хвалились численностью своих армий. Таким путем они погубили себя[107].
Согласно Сунь-цзы: «Если установить наказания до того, как войска привязаны к тебе, они не будут покорны. Если не устанавливать наказания после того, как войска привязаны, их нельзя использовать». Это означает, что, как правило, полководец первым делом должен привязать чувства солдат и только затем использовать суровые наказания. Если их чувства не пробуждены, немногие будут успешно сражаться только вследствие применения суровых законов.

* * *


Тай-цзун сказал:
— В «Шан шу» сказано: «Когда устрашающая сила превосходит любовь, в делах будет успех. Когда любовь превосходит устрашающую силу, удачи не будет». Что это значит?
Ли Цзин сказал:
— Любовь должна быть первой, а устрашающая сила второй, это не может быть иначе. Если в начале использовать устрашающую силу, а любовь лишь затем, в дополнение к ней, это не принесет пользы делам. В «Шан шу» предельно точно обсуждается конец, но это не тот способ, который следует применить для расчетов в начале. Поэтому правило Сунь-цзы не может быть устранено на протяжении десяти тысяч поколений.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Когда вы усмирили Сяо Сяня, наши полководцы хотели присвоить богатства вероломных чиновников, чтобы вознаградить своих командиров и солдат. Вы не согласились, потому что ханьский Гао-цзу не казнил Куай Туна. Все области рек Цзян и Хань покорились вам. Я вспомнил, что древние говорили: «Гражданский может привлекать и привязывать к себе людей, военный может наводить страх на врага». Разве это не относится к вам?
Ли Цзин сказал:
— Когда ханьский император Гуан-у-ди усмирял «краснобровых»[108], он совершил инспекционную поездку в лагерь восставших. Бунтовщики сказали: «Сяо-ван [император Гуан-у-ди] простирает благость своего чистого сердца на других». Это, возможно, было потому, что правитель прежде оценил их мотивы и чувства как лишенные корысти. Разве он не обладал даром предвидения?
Когда я усмирял тюрков, возглавляя войска, состоящие из ханьцев и варваров, даже когда мы прошли больше тысячи ли, я не убил ни одного Ян Ганя и не обезглавил ни одного Чжун Цзя.[109] Это также явилось [случаем] распространения моего сочувствия и сохранения добра, и это все! То, что Ваше величество сказали, это чрезмерно, это показало меня как не имеющего себе равных. Если это вопрос соединения гражданского и военного, как я могу осмелиться обладать [такими способностями]?

* * *


Тай-цзун сказал:
— Ранее, когда Тан Цзянь был отправлен посланником к тюркам, вы воспользовались [случаем], чтобы напасть на них и уничтожить. Люди говорили, что вы использовали Тан Цзяня как «невозвратимого шпиона». До сих пор у меня есть сомнения относительно этого. Что вы скажете?
Ли Цзин дважды поклонился и сказал:
— Тан Цзянь и я в равной степени служили Вашему величеству. Я предполагал, что предложений Тан Цзяня будет недостаточно [чтобы убедить их] покориться с миром. Поэтому я воспользовался возможностью идти с армией и напасть на них. Ради устранения большой опасности я оставил заботы о справедливости. Хотя люди считали Тан Цзяня невозвратимым шпионом, эго не было моей целью.
Согласно Сунь-цзы, использование шпионов — это последнее средство. Однажды я подготовил обсуждение [этого вопроса] и в конце сказал: «Вода может нести лодку, но она может и опрокинуть ее. Некоторые используют шпионов, чтобы добиться успеха; другие, полагаясь на шпионов, оказываются свергнутыми или разгромленными».
Если один заплетает волосы и служит правителю, принимает должное выражение лица при дворе, верен и чист, надежен и полностью искренен, то даже если другой успешно шпионит, как его можно использовать [чтобы посеять разлад]? Случай с Тан Цзянем— второстепенный. Какие сомнения испытывает Ваше величество?
Тай-цзун сказал:
— Действительно, «без гуманности и справедливости нельзя использовать шпионов». Как может обычный человек сделать это? Если Чжоу-гун[110], обладавший величайшей справедливостью, уничтожил своих родственников, то что же говорить об одном посланнике? Ясно, что сомневаться не в чем.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Армия любит быть «хозяином» и не любит быть «гостем». Она любит быстроту, а не затягивание. Почему?
Ли Цзин сказал:
— Армию используют тогда, когда нет другого выхода, поэтому какой же толк в том, чтобы быть «гостем» или долго сражаться? Сунь-цзы говорит: «Когда припасы возят далеко, простой народ разорен». Это — истощение «гостя». Он также сказал: «Люди не должны призываться дважды, припасы не должны возиться трижды». Это [происходит] из опыта пагубности затягивания войны. Когда я сравниваю и взвешиваю стратегическую мощь хозяина и гостя, появляется тактика превращения гостя в хозяина, а хозяина— в гостя.
Тай-цзун спросил:
— Что вы имеете в виду?
Ли Цзин сказал:
— Грабя и захватывая припасы у врага, превращаешься из гостя в хозяина. «Если можешь сделать так, чтобы сытые стали голодными, а отдохнувшие усталыми», тем самым превратишь хозяина в гостя. Поэтому армии не предписано быть хозяином или гостем, медленной или быстрой, она лишь внимает движению, неизменно обретая ограничения и тем самым принимая форму.
Тай-цзун сказал:
— Были ли подобные случаи у древних?
Ли Цзин сказал:
— В древности Юэ напало на У двумя армиями, одна слева, другая справа. Когда зазвучали горны и барабаны и ударили в наступление, У разделило свои войска, чтобы противостоять им. Тогда средняя армия Юэ скрытно перешла через реку. Не ударяя в барабаны, она внезапно напала и разгромила армию У. Вот случай превращения гостя в хозяина.
Когда Ши Лэ сражался с Цзи Чжанем, армия Чжаня пришла из далека. Ши Лэ отправил Кун Чана с передними войсками вперед, чтобы наблюдать за войсками Чжаня. Кун Чан отошел, а Чжань стал наступать, преследуя его. Тогда Ши Лэ ввел в сражение спрятанные по обеим сторонам в засаде войска. Армия Чжаня потерпела жестокое поражение. Это пример превращения уставших в отдохнувших. У древних было много таких случаев.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Были ли железные «ежи» и рогатины созданы Тай-гуном?
Ли Цзин сказал:
— Да. Но они использовались для сопротивления врагу, и только! Армия ценит подчинение людей и не желает противостоять им. В «Шести секретных учениях» Тай-гун обсуждает оснащение для обороны и отражения нападения врага, а не используемое в наступлении.


Книга III
Тай-цзун сказал:
— Тай-гун утверждал: «Когда пехота вступает в сражение с колесницами и конницей, она должна воспользоваться выгодами холмов, могильных курганов, оврагов и ущелий». К тому же Сунь-цзы сказал: «Местность, подобная изломам Неба, холмы, погребальные курганы и старые укрепления не должны быть заняты армией». Что скажете об этом?
Ли Цзин сказал:
— Успешное ведение войны зависит от единства сердец. Единство сердец основано на запрещении знамений и устранении сомнений. Если у полководца будет что-нибудь, в чем он сомневается или чего он боится, его чувства будут поколеблены. Когда чувства поколеблены, враг воспользуется трещинами, чтобы напасть. Поэтому в охране лагеря или защите местности все зависит от человеческих усилий! Такая местность, как обрывистые склоны, глубокие ущелья, овраги, проходы с высокими стенами, «природные темницы» и заросшие земли не подходят для человеческих дел. Поэтому военные стратеги избегают вести туда войска, чтобы не дать врагу получить выгоду. Холмы, погребальные курганы и старые укрепления— это не отрезанная местность и не опасные места. Если мы получили их, это будет выгодой, поэтому как же может быть правильным развернуться и оставить их? То, о чем говорил Тай-гун, это самая сущность военных дел.
Тай-цзун сказал:
— Я думал, что среди орудий силы нет более устрашающего, чем армия. Если собирать армию выгодно для человеческих дел, как можно— ради того, чтобы избежать дурных предзнаменований — сомневаться? Если в будущем любой из полководцев не предпримет нужных действий из-за инь и ян или роковых знаков, вам следует приструнить и обучить его.
Ли Цзин дважды поклонился в знак согласия, сказав:
— Я вспоминаю, что «Вэй Ляо-цзы» гласит: «Желтый Император удерживал их добродетелью, но наказывал [злых]. Это относится к [самим] наказаниям и добродетели, а не к выбору и использованию благоприятных сезонов и дней». Поэтому с помощью «Дао хитрости» нужно заставить [войска] следовать им, но нельзя позволять войскам знать об этом. Последующие полководцы увязли в таинственных способах и поэтому часто терпели поражения. Нельзя не предостеречь их. Мудрые наставления Вашего величества следует распространить среди всех полководцев.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Когда армия разделяется и соединяется вновь, в каждом случае важно, чтобы действия были правильными. Согласно записям о делах древности, кто преуспел в этом?
Ли Цзин сказал:
— Фу Цзянь командовал армией в миллион человек и был разбит у реки Фэй. Вот к чему приводит то, что армия может соединиться, но не способна разделяться. Когда У Хань усмирял Гун-сунь Шу[111], он отправил войска со своим помощником Лю Шаном, которые расположились лагерем в двадцати ли. Гунсунь Шу пошел вперед и напал на У Ханя, и когда Лю Шан выступил, чтобы соединиться с У Ханем в наступлении, Гунсунь Шу потерпел жестокое поражение. Такого результата можно достичь, если армия разделяется и может соединиться вновь. Тай-гун сказал: «[Войско], которое желает разделиться, но не может — это армия, пойманная в ловушку; войско, которое желает соединиться вновь, но не может— это одинокая армия.
Тай-цзун сказал:
— Да. Когда Фу Цзянь впервые приобрел Ван Мана, он знал, как вести войну и затем занял срединную равнину. Когда Ван Ман умер, Фу Цзянь потерпел сокрушительное поражение[112], было ли это поражением «армии, попавшей в ловушку»? Когда император Гуан-у-ди назначил У Ханя, армия управлялась не издалека, и Хань смогла усмирить землю Шу. Разве это не означает, что армия не попала в положение, называемое «одиноким войском»? Исторические записи о приобретениях и потерях достаточны, чтобы служить зеркалом для десяти тысяч поколений.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Я полагаю, что тысяча глав и десять тысяч фраз [военных учений] не превосходят одного положения: «используй разные методы, чтобы заставить совершать ошибки[113].
После долгого молчания Ли Цзин сказал:
— Правда. Это так, как вы мудро сказали. Обычно, на войне, если враг не ошибется, как может наша армия победить его? Это можно сравнить с шахматами, когда два противника равны по силам. Как только один допустит ошибку, ничто не сможет спасти его. Поэтому и в древности, и теперь победа и поражение проистекают из единственной ошибки, что же говорить о том, когда ошибок множество?

* * *


Тай-цзун сказал:
— Являются ли на самом деле нападение и оборона одним? Сунь-цзы говорил: «Когда кто-либо умело нападает, враг не знает, где обороняться. Когда кто-либо умело обороняется, враг не знает, где нападать». Он не говорил о ситуации, когда враг наступает на меня, и я тоже наступаю на врага. Если мы занимаем оборону, и враг также в обороне, если и в нападении, и в защите наши силы равны, какую тактику следует выбрать?
Ли Цзин сказал:
— Таких случаев взаимного нападения или взаимной обороны в предшествующие века было множество. Все они свидетельствуют: «Обороняются, когда сил недостаточно. Нападают, когда сил в избытке». Так, они называли недостаток слабостью, а избыток — силой. Очевидно, они не понимали правил нападения и обороны. Я вспоминаю, что Сунь-цзы говорил: «Тот, кто не может победить, обороняется; тот, кто может победить, нападает». Это означает, что, если врага нельзя покорить, я должен временно занять оборону. Когда мы дождемся, что врага можно покорить, тогда мы нападем на него. Эго не заключение о слабости и силе. Последующие поколения не поняли смысла его слов, поэтому, когда они должны атаковать, они защищаются, а когда должны защищаться, они атакуют. У этих двух вещей свое время и свои правила.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Я вижу, что понятия избытка и недостатка привели потомков к непониманию силы и слабости. Возможно, они не знали, что сущность оборонительной стратегии в том, чтобы показать врагу недостаточность. Сушность наступательной стратегии в том, чтобы показать врагу избыток. Если покажешь врагу недостаток, он поведет впереди будет атаковать. В этом случае «враг не знает, где атаковать». Если покажешь врагу избыток, он займет оборону. В этом случае «враг не знает, где обороняться». Нападение и оборона— это одно, но враги я делим его на два. Если я преуспею, враг будет разгромлен. Если враг добьется успеха, мои цели не будут достигнуты. Приобретение или потеря успех, или неудача— наши цели и цели врага различны, но нападение и оборона— это одно! Если понимаешь, что они — одно, тогда в ста сражениях одержишь сто побед. Поэтому сказано: «Если знаешь себя и знаешь врага, в ста сражениях не окажешься в опасности». Эго означает понимание такого единства, не так ли?
Ли Цзин дважды поклонился и сказал:
— Поистине великолепны правила совершенномудрого. Нападение — это стратегия обороны, оборона— это стратегия нападения. И то, и другое направлено к победе, и все! Если при нападении не понимаешь обороны, а при обороне не понимаешь нападения, а вместо этого не только разделяешь их на два различных дела, но и облекаешь ответственностью за них разных командиров, тогда, даже если уста повторяют слова Сунь-цзы и У-цзы, в сердце нет мыслей о непостижимости равенства нападения и обороны. Как тогда можно знать то, что происходит на самом деле?

* * *


Тай-цзун сказал:
— В «Сыма фа» говорится, что «даже если государство обширно, те, кто любит войну, неизбежно погибнут», и что «даже если спокойствие царит в Поднебесной, те, кто забывает о войне, неизбежно окажутся в опасности». Есть ли это также один из путей нападения и обороны?
Ли Цзин сказал:
— Если у кого-либо есть государство и семья, как можно не обсуждать нападение и оборону? При нападении не останавливаются лишь на взятии городов и атаке боевых порядков. Необходимо обладать искусством нападения на умы. Оборона не заканчивается с построением стен и созданием прочных рядов. Необходимо сохранить дух и быть готовым к встрече с врагом. В широком смысле это означает Дао правления. В узком смысле это означает правила полководца. Нападать на умы — это то, что называется «знать их». Сохранение ци [духа] — это то, что подразумевается под «знанием себя».
Тай-цзун сказал:
— Справедливо! Когда я собирался вступить в битву, я оценивал ум противника и сравнивал его со своим, чтобы определить, кто лучше подготовился. Только тогда я мог знать его. Чтобы оценить ци противника, я сравнивал ее с нашей, определяя, кто лучше управляется. Только тогда я мог знать себя. Поэтому «знать их и знать себя» — это величайшая сущность военных стратегов. Нынешним полководцам, даже если они не знают врага, следует знать себя, ибо как они могут тогда потерять преимущество?
Ли Цзин сказал:
— То, что Сунь-цзы имел в виду под «прежде сделать себя непобедимым» — это «знать себя». «Ожидать, пока врага можно будет победить» — это «знать его». К тому же, он говорил, что «быть непобедимым зависит от себя, побеждать— зависит от врага». Я никогда не осмеливался пренебрегать этим предостережением.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Сунь-цзы говорил о стратегиях, с помощью которых можно уничтожить ци трех армий: «Утром их ци пылает; днем их ци увядает; в сумерках их ци истощается. Тот, кто умело ведет войну, избегает пылающей ци и наносит удар, когда ци вялая или истощена». Как это?
Ли Цзин сказал:
— Кто бы ни обладал жизнью и природным характером, если он умирает без задних мыслей, когда барабаны призывают идти в бой, это ци побуждает его быть таким. Поэтому правила ведения войны первым делом требуют изучать своих командиров и войска, побуждать их ци к победе, и лишь затем атаковать врага. Среди четырех жизненных точек У Ци жизненная точка ци — самая главная. Нет другого Дао. Если можешь распалить своих людей, никто не сможет противостоять их пылу. То, что [Сунь-цзы] подразумевал под пылающей утром ци, не ограничено лишь этими часами. Он использовал начало и конец дня для сравнения. Вообще, если барабан ударил трижды, а ци врага не пришла в упадок и не исчезла, как можно заставить ее стать вялой или истощиться? Возможно, те, кто изучает текст, просто произносят пустые слова и введены в заблуждение врагом. Если просветить их о принципах устранения ци, им можно будет доверить армию.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Однажды вы сказали, что полководец Ли Цзи весьма одарен в военной стратегии, но можно ли его использовать без ограничений или нет? Если мне более не предстоит руководить им и направлять его, [боюсь], его нельзя будет использовать. В будущем, как должен престолонаследник направлять его?
Ли Цзин сказал:
— Если бы я составлял план от имени Вашего величества, не было бы ничего лучше, чем сместить Ли Цзи и сделать так, чтобы наследник престола вновь использовал его. Тогда он, конечно, будет исполнен благодарности и захочет отблагодарить его. В принципе, какой от этого вред?
Тай-цзун сказал:
— Прекрасно! У меня нет сомнений по этому поводу.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Если я прикажу Ли Ши-цзи и Чжансунь У-цзи взять бразды правления вдвоем, что вы думаете об этом?
Ли Цзин сказал:
— [Ли] Цзи предан и справедлив. Я могу ручаться, что он будет выполнять свои обязанности. [Чжансунь] У-цзи следовал вашим приказаниям и внес большой вклад. Поскольку он родственник, Ваше величество облекло его правами министра. Но хотя внешне он почтителен к другим чиновникам, на самом деле он завидует достойным. Поэтому Юй-чжи Цзин-дэ[114] указал ему в лицо на его недостатки и удалился от дел. Хоу Цзюнь-цзи[115] ненавидел его за то, что он забыл старых [друзей], и что? Он восстал и обратился против вас. Все это произошло из-за У-цзи. Вы спросили меня, я не смел уклониться от обсуждения этого».
Тай-цзун сказал:
— Не распространяйтесь об этом. Я подумаю, как это исправить.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Ханьский император Гао-цзу мог командовать своими полководцами, однако позднее Хань Синь и Пэн Юэ были казнены, а Сяо Хэ был посажен в тюрьму[116]. Какие д ля этого были основания?
Ли Цзин сказал:
— Я полагаю, что ни Лю Бан, ни Сян Юй не были правителями, способными командовать полководцами. Когда Цинь распалась, Чжан Лян вначале хотел отомстить за свое государство Хань, а Чэнь Пин и Хань Синь оба возмущались, когда Сян Юй не захотел взять их на службу. Поэтому они воспользовались стратегической мощью Хань. Сяо Хэ, Цао Цань, Фань Куай и Гуань Ин — все спасали бегством свою жизнь. Ханьский Гао-цзу завоевал Поднебесную, опираясь на них. Если бы он позволил потомкам шести государств воцариться вновь, все бы выбрали свои прежние царства. Тогда, даже если бы он мог командовать полководцами, кого могла бы использовать Хань? Я говорил, что Хань получила Поднебесную благодаря тому, что Чжан Лян позаимствовал палочки для еды [у Гао-цзу], и благодаря управлению Сяо Хэ водными перевозками. Получается, что то, что Хань Синя и Пэн Юэ казнили, и то, что Фань Цзэн не был использован [Сян Юем] — это одно и то же. Поэтому я называю Лю Бана и Сян Юя правителями, неспособными командовать полководцами.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Император Поздней Хань Гуан-у-ди, восстановивший династию, смог сохранить своих заслуженных полководцев, не поручая им государственных дел. Хорошо ли это при командовании полководцами?
Ли Цзин сказал:
— Хотя император Гуан-у-ди и воспользовался славой Ранней Хань и поначалу легко добился успеха, однако стратегическая мощь Ван Мана была не меньше, чем у Сян Юя, а [полководцы] Коу Сюнь и Дэн Юй не превосходили Сяо Хэ и Цао Цаня. Он один смог явить свое чистое сердце, использовать талантливых чиновников и полностью сохранить добродетельных и преданных ему, поэтому он намного достойнее Гао-цзу. Таким образом, если бы мы обсуждали способность командовать полководцами, я бы сказал, что император Гуан-у-ди достиг этого.

* * *


Тай-цзун сказал:
— В древности, когда отправляли армию и назначали полководца, [правитель] совершал ритуал приготовления, соблюдая пост в течение трех дней. Затем он вручал полководцу топор «юэ» со словами: «От этого и до Неба наверху— все управляется полководцем армии». Далее, он давал ему топор «фу» со словами: «От этого и до Земли внизу— все управляется полководцем армией». Затем он толкал ступицу колеса [колесницы полководца] и говорил: «Наступление и отступление должны быть своевременными. Находясь в походе, вся армия подчиняется только приказам полководца, а не правителя». Я замечаю, что в течение долгого времени этим ритуалом пренебрегали. Сегодня я хотел бы вместе с вами установить церемонию назначения и отправки полководца. Что вы скажете?
Ли Цзин сказал:
— Осмелюсь сказать, что совершенномудрые установили эту церемонию, а также пост в храме предков, чтобы позаимствовать у духов устрашающую силу и воодушевление. Вручение топоров «фу» и «юэ», а также толкание ступицы колеса были средствами облечения властью. Сегодня, когда бы ваше величество ни отправляли армию, вы, безусловно, размышляете и обсуждаете это с высшими чиновниками, объявляете об этом в храме, и затем отправляете войска. Это есть приглашение духов. Когда бы вы ни назначали полководца, вы всегда приказывали ему управлять делами, как это потребуют обстоятельства. Это есть облечение его большой властью. Где отличие от соблюдения поста и толкания ступицы колеса? Это находится в полной гармонии с древней церемонией, их смысл одинаков. Нет необходимости советоваться, чтобы решить [нечто новое].
Правитель сказал:
— Прекрасно! — и затем приказал находившимся рядом чиновникам записать эти два метода как образец для последующих веков.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Можно ли отбросить [гадательную] практику инь и ян?
Ли Цзин сказал:
— Нельзя. Война— это Дао хитрости, поэтому если мы верим в гадательную практику инь и ян, мы можем влиять на жадных и глупых. Ее нельзя отбросить!
Тай-цзун сказал:
— Однажды вы сказали, что выбор благоприятных сезонов и дней — не для просвещенных полководцев. Только невежественные полководцы придерживаются их, поэтому лучше этот выбор отбросить.
Ли Цзин сказал:
— Тиран Чжоу погиб в день, обозначенный как чжай-цзы; У-ван достиг процветания в тот же день. Согласно благоприятным сезонам и дням, чжай-цзы — это первый день. Шан была в беспорядке, а Чжоу хорошо управлялась. Процветание и упадок различны в данном случае. К тому же сунский император У-ди собрал свои войска в «день, когда идут к гибели». Все командиры в армии считали это непозволительным, но император сказал: «Я пойду вперед, и враг погибнет». Действительно, он покорил их. Ссылаясь на эти случаи, ясно, что выбор можно отбросить.
Однако, когда Тянь Тань был окружен Янь, Тань приказал одному человеку предстать в образе духа. Он поклонился и обратился к нему, и дух сказал, что Янь можно уничтожить. Затем Тань использовал пылающих животных, чтобы наступать, и атаковал Янь, нанеся им сокрушительное поражение. В этом Дао хитрости военных мыслителей. Выбор благоприятных сезонов и дней сходен с этим.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Тянь Тань вверил свою судьбу таинственному и уничтожил Янь, а Тай-гун сжег стебли тысячелистника и черепашьи панцири, и тем не менее, выступил, чтобы уничтожить тирана Чжоу. Как же так, ведь эти два поступка противоречат друг другу?
Ли Цзин сказал:
— Непостижимые побуждения были одинаковыми. Один действовал противно [правилам] и захватил [врага], другой— в соответствии с ними и осуществил [свои расчеты]. В древности, когда Тай-гун помогал У-вану, они достигли Муе, где попали под дождь с грозой. Флаги и барабаны были сломаны или уничтожены. Сань И-шэн хотел гадать о благоприятном отклике прежде чем выступить. Это тот случай, когда из-за сомнений и страха в армии он полагал, что они должны положиться на гадание, чтобы спросить духов. [Но] Тай-гун был убежден, что сгнившая трава и иссохшие кости не стоят того, чтобы их спрашивать. К тому же, в случае, когда подданный нападает на своего правителя, разве будет еще одна такая возможность? Я полагаю, что Сань И-шэн выказал свои побуждения в начале, но Тай-гун приобрел их впоследствии. Даже если один противоречил, а другой следовал [практике гадания], причины этого были одинаковыми. Когда ранее я говорил, что эту практику нельзя отбросить, это большей частью для того, чтобы сохранить жизненную точку ци до того, как дела начнут проявлять себя. Будут ли они успешными, это лишь вопрос человеческих усилий, и все!

* * *


Тай-цзун сказал:
— Ныне есть лишь три настоящих полководца— Ли Цзи, Ли Дао-цзун и Сюэ Вань-це. Кроме родственника Ли Дао-цзуна, кто может взять на себя огромную ответственность?
Ли Цзин сказал:
— Ваше величество однажды сказали, что, ведя войну, Ли Цзи и Ли Дао-цзун не одержат больших побед, но и не потерпят сокрушительных поражений, в то время как Вань-це если не одержит большой победы, неизбежно потерпит серьезное поражение. В своем невежестве я размышлял над вашими мудрыми словами. Армия, которая не ищет больших побед, но и не терпит серьезных поражений, послушна и дисциплинирована. Армия, которая может одержать великую победу или потерпеть ужасающее поражение, полагается на удачу, чтобы добиться успеха. Поэтому Сунь У говорил: «Тот, кто преуспел в военном деле, ставит себя в такое положение, где он не может быть разгромленным, не упуская в то же время [любой возможности] уничтожить врага». Этим сказано, что ограничение и дисциплина зависят от нас.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Когда сближаются две армии, если мы не хотим вступать в сражение, как этого достичь?
Ли Цзин сказал:
— В древности цзиньская армия напала на Цинь, вступила в сражение, а затем отступила. В «Сыма фа» сказано: «Не преследуй бегущего врага слишком далеко и не приближайся к отступающей армии». Я называю отступающих «находящимися в узде». Если наша армия послушна и дисциплинирована, а ряды и «пятерки» армии врага также хорошо управляются, как может [любая сторона] легко вступать в битву? Поэтому, когда [обе] идут вперед, сталкиваются, а затем отходят, не будучи преследуемыми, каждая сторона охраняет себя от потерь и поражения. Сунь-цзы говорил: «Не нападай на слаженные боевые порядки, не преграждай путь сомкнутым рядам». Когда у обеих сторон равная стратегическая мощь, если кто-либо беспечно выдвинется, он может дать врагу возможность воспользоваться преимуществом и неизбежно потерпит сокрушительное поражение. [Стратегические] принципы определяют это. Поэтому армии сталкиваются с ситуациями, когда они не должны сражаться и когда они обязаны сражаться. Не вступать в битву— это зависит от нас, необходимость сражаться — зависит от врага.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Что вы имеете в виду говоря: «Не вступать в битву— это зависит от нас»?
Ли Цзин сказал:
— Сунь У говорил: «Если не хочешь вступать в битву, нарисуй на земле линию и защищай ее. Они не смогут заставить нас вступить в сражение, ибо мы разрушаем их передвижения». Если у врага есть [способные] люди, промежуток между столкновением и отступлением все равно нельзя рассчитать. Поэтому я говорил, что не вступать в битву зависит от нас. Что касается зависимости вступить в битву от врага, Сунь У говорил: «Тот, кто умело двигает врагом, располагает построения так, что враг должен отозваться. Он дает ему то, что он может схватить. Выгодой он двигает им, со своими главными силами он ждет его». Если у врага нет талантливых командиров, они обязательно пойдут вперед и будут сражаться. Тогда я воспользуюсь выгодой своего положения и уничтожу их. Поэтому я сказал, что вступление в битву зависит от врага.
Тай-цзун сказал:
— Пошлине глубоко! Послушная и дисциплинированная армия — когда она выполняет соответствующие стратегии — процветает, но, если у нее их нет, она погибнет. Пожалуйста, соберите и запишите сочинения тех, кто в течение веков преуспел в ограничениях и дисциплине, снабдите их схемами и представьте мне. Я отберу самые существенные, чтобы передать их потомкам.
Ли Цзин сказал:
— Ранее я уже представил две схемы построений Желтого Императора и Тай-гуна вместе со стратегиями для гибких и прямых «Сыма фа» и Чжугэ Ляна. Они очень подробны. Многие знаменитые полководцы использовали одну или две из них и добивались успеха. Но придворные историки редко понимали в военных делах, поэтому они не могли правильно записать суть их достижений. Могу ли я осмелиться не принять приказ Вашего величества? Я составлю для вас свод и описание.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Что самое важное в военной стратегии?
Ли Цзин сказал:
— Однажды я разделил ее на три уровня, чтобы облегчить изучающим ее постижение. Первый называется «Дао», второй— «Небо и Земля», и третий— «Правила командования». Что касается «Дао», это самое существенное и непостижимое, то, что «И цзин» называет «всепроницающим и всезнающим, [позволяющим быть] духовным и воинственным, не убивая». То, что обсуждается на уровне «Неба», это инь и ян; то, что обсуждается на уровне «Земли», это узкое и легкое. Тот, кто умело ведет войну, может с помощью инь устранять ян, с помощью узкого нападать на легкое. Это то, что Мэн-цзы называл «сезонами Неба и выгодами Земли». «Правила командования» обсуждают, как использовать людей и выгоды оружия. «Три стратегии» подразумевают это, утверждая, что имеющий нужных командиров будет процветать, а «Гуань-цзы» — говоря, что оружие должно быть прочным и острым.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Да. Я говорил, что армия, которая без сражения может заставить людей подчиниться — самая лучшая; та, которая одерживает сто побед в ста сражениях— заурядная; та, что пользуется для обороны глубокими рвами и высокими укреплениями— самая худшая. Если мы возьмем это за основу сравнения, то все три полностью представлены в сочинениях Сунь-цзы.
Ли Цзин сказал:
— Мы также можем сравнить стратегов, если внимательно рассмотрим их сочинения и восстановим их дела. Например, Чжан Лян, Фань Ли и Сунь У оставили мир и удалились в гордое затворничество. Никто не знает, куда они ушли. Если они не постигли Дао, разве они могли так поступить? Юэ И[117], Гуань Чжун и Чжугэ Лян всегда побеждали в сражении и были стойкими в обороне. Если бы они не изучили и не поняли сезонов Неба и выгод Земли, как бы они добились успеха? Далее идет сохранение Ван Маном Цинь и защита Се Анем Цзинь. Если бы они не использовали [выдающихся] полководцев и отобранных способных людей, не укрепляли бы и не объединяли оборонительные порядки, как бы они справились с этим? Поэтому военная стратегия должна изучаться от низшей к средней, от средней к высшей, с тем, чтобы постепенно проникать в глубину учения. Если не поступать так, будет лишь опора на пустые слова. Только запоминать и повторять их недостаточно для успеха.

* * *


Тай-цзун сказал:
— Даосы избегают трех поколений [семьи], служащих полководцами. [Военные учения] нельзя передавать неосторожно, но и нельзя не передавать. Пожалуйста, обратите внимание на это обстоятельство».

 

 

 

 


1
Шан Ян (ум. в 338 г. до н. э.) — известен как один из основателей школы легистов, а также как создатель законов и реформ в царстве Цинь.
2
Хань Фэй-цзы (ум. ок. 233 г. до н. э.) — знаменитый легист и ученик Сюнь-цзы (298–238 гг. до н. э.), автор одноименного трактата.
3
«Цзо чжуань» («Комментарий Цзо») — один из первых исторических памятников Китая, представляющий собой летопись событий с 722 по 468 гг. до н. э.
4
«Добродетель» («дэ») — одно из базовых понятий не только китайской морали, но и всего спектра культуры и мысли в целом. Иероглиф «дэ» многозначен и переводится по-разному. На основе неизменно присутствующих в нем коннотаций нами выбран перевод «добродетель».
5
Автором этой концепции является Чао Цо, видный государственный и политический деятель династии Хань.
6
Возникший впоследствии термин «три армии» (сань цзюнь), постоянно использовавшийся для обозначения армии в походе, возможно, берет свое происхождение от этого разделения.
7
«Небесный мандат» (тянь мин) — дарованное Небом добродетельной династии право царствовать в Поднебесной.
8
Столетие спустя династия Цинь пришла на смену Чжоу.
9
«Семью гегемонами» в начале периода «Борющихся Царств» были Ци, Янь, три Цзинь (Хань, Чжао и Вэй) и новые мощные окраинные государства Чу и Цинь.
10
Битва при Малине, очевидно, была первой, где использование арбалетов сыграло столь решающую роль. Согласно другой версии, в этом сражении войсками Вэй командовал наследный принц, ибо Пан Цзюань был убит в предыдущей битве.
11
Цинь Ши-хуан приказал собрать и уничтожить книги по всей империи. Исключения составили сочинения по некоторым специальным областям.
12
«Ши цзи» («Исторические записки») — сочинение историка и историографа Сыма Цяня (II–I в. до н. э.), охватывает период от мифической древности до правления ханьского императора У-ди (140-87 г. до н. э.)
13
Последнего правителя династии Шан звали Чжоу, однако иероглиф, обозначающий его имя, пишется иначе, чем иероглиф династии Чжоу.
14
Хоу Цзи — один из легендарных героев мифической древности. Ему приписываются нововведения в сельском хозяйстве. По традиции, являлся министром императора Шуня.
15
Цан-сы — возможно, мифическое девятиголовое чудовище, обитавшее в реке, дух которого призывается, чтобы скрепить клятву.
16
Девять больших бронзовых котлов символизировали императорскую власть, и обладание ими считалось символом установления династии и легитимности.
17
«Шан шу», другое название «Шу цзин» («Книга документов») — один из древнейших письменных памятников Китая, входящий в конфуцианское «Пятикнижие». Представляет собой собрание различных исторических материалов древнейшей эпохи.
18
В период, получивший в историографии название «Троецарствие» (220–280 гг.), последовавший за падением династии Хань, Лю Бэй, потомок ханьского правящего дома, провозгласил себя императором и основал царство Шу. Чжун-гэ Лян — советник Лю Бэя, полководец и стратег. Перипетии борьбы трех царств: Вэй, Шу и У, отражены в хронике Чэнь Шоу «Сань го чжи» и историческом романе Ло Гуань-чжуна «Сань го янь и».
19
«Чжуань-цзы» — трактат, названный по имени Чжуан Чжоу, одного из родоначальников даосской школы.
20
«Благородный муж» (цзюнь-цзы) — конфуцианский идеал нравственно совершенного человека.
21
Управление «недеянием» — идеальный способ вершить дела в государстве, восходящий к даосской концепции «у вэй».
22
«Ли» — «нормы поведения», «нормы благопристойности», «ритуал» — одно из основных понятий конфуцианства.
23
Параллель с «не передавай другим бразды правления» применительно к военным делам.
24
Знаменитая конфуцианская концепция «чжэн мин» — «исправление имен». Однажды, когда Конфуция спросили, в чем секрет мудрого правления, он ответил: «Чтобы слова соответствовали вещам».
25
«Гражданское», в отличие от военного, подразумевает политические меры, дипломатические шаги, разведывательную деятельность и пр.
26
Комментаторы отмечают сходство этих идей с «Дао дэ цзином».
27
Топоры «фу» и «юэ» — символы власти командующего, известны как минимум начиная с шанской династии.
28
Шесть домашних животных — лошади, буйволы, овцы, куры, собаки и свиньи.
29
Катти — мера веса (равна 604,8 г.)
30
Ли — мера длины, приблизительно равна 0,6 км.
31
Естественно, что сто ли — явное преувеличение, особенно если учесть, что они должны были незаметно подойти вплотную к врагу.
32
То есть жестокий, несправедливый правитель, чьи поступки вызвали гнев народа.
33
См. "Секретное учение леопарда".
34
Сыновья, принятые в семью жены, носили ее фамилию, тем самым разрывая связь со своей семьей, и не имели права выполнять долг перед предками. Это было вопиющим нарушением конфуцианских норм. Вынуждаемые на такой поступок нищетой или низким происхождением, эти люди должны были жаждать отличиться в бою.
35
Тянь Шу, потомок Тянь Ваня, был удостоен Цзин-ваном фамилии Сунь за заслуги. Сунь У (знаменитый Сунь-цзы) и также Сунь Бинь были потомками, а значит, и членами того же клана, что и Сыма Жан-цзюй.
36
Гуань Чжун (ум. ок. 645 г. до н. э.) был одним из первых, кто развил концепцию управления государством на основе «закона» (фа).
37
В то время инспектор был ниже главнокомандующего, но выше всех остальных полководцев.
38
Данное положение, присутствующее в нескольких военных канонах, свидетельствует о возросшей власти и независимости полководца. Военная кампания стала столь сложным делом, что правитель уже не мог вмешиваться в ее ход. (При Шан и ранней Чжоу правитель сам командовал войсками.)
39
Тем самым он подчеркнул, что армия не представляет опасности для правителя государства.
40
«Ли цзи» («Книга ритуалов») — один из важнейших канонических текстов, входящих в конфуцианское «Пятикнижие».
41
Это явно контрастирует с классическим идеалом, когда правителю было достаточно лишь культивировать свою добродетель.
42
Правитель должен знать совершенномудрых прошлого, чтобы самому уметь привлекать их на службу. Эта классическая конфуцианская концепция впоследствии отрицалась легистами.
43
Комментаторы отмечают, что имеется в виду преобладание тех или иных мер. Конечно, древние династии тоже прибегали к силе оружия.
44
Основа — гуманность, гражданское управление. Концы— проявление справедливости, воинственности и силы.
45
Здесь Дао понимается как высшая цель — успокоение Поднебесной и достижение окончательной победы.
46
У и Юэ — царства, находившиеся к югу от Янцзы и считавшиеся жителями Срединной равнины полу варварскими.
47
У Цзы-сюй— стратег, сыгравший большую роль в усилении царства У. Некоторые комментаторы объясняют отсутствие упоминаний о Сунь-цзы в «Цзо чжуань» тем, что У Цзы-сюй был настолько влиятельной фигурой и, вдобавок, прямым начальником Сунь-цзы, что просто затмил своего подчиненного.
48
Данный текст, возможно, представляет собой аутентичную запись первой беседы правителя У с Сунь-цзы и подтверждает, что изначально «Искусство войны» состояло из тринадцати глав, как об этом и сказано в «Шицзи».
49
Классификация местностей— один из краеугольных камней концепции Сунь-цзы. Этому вопросу специально посвящены несколько глав.
50
Дао можно понимать здесь в двояком смысле: как следование кофуцианским добродетелям (гуманности и справедливости) или же как осуществление военных принципов, ведущих к победе.
51
Имеется в виду не располагаться ниже врага по течению, чтобы избежать опасности быть затопленным, если враг соорудит плотину.
52
Подразумевается покорение Желтым Императором четырех злых правителей, находившихся по четырем сторонам света (Черный Император — на севере, Белый Император — на западе и т. д.) Эти сражения считались мифологическим началом военных столкновений в Китае.
53
«Небесный колодец» — долина, со всех четырех сторон окруженная горами или высокими холмами. «Небесная темница» — долина, окруженная горами или холмами с трех сторон. Армию, неосмотрительно зашедшую в нее, легко заблокировать. «Небесная сеть» — местность густой и пышной растительностью, затрудняющей движение людей и колесниц. «Небесная яма» — болотистая местность, где увязнут люди и повозки. «Небесная расщелина» — территория, где есть скрытые проходы, враг может воспользоваться ими и подойти незамеченным.
54
Местность, где пересекаются дороги и транспортные пути.
55
Аналогия со спусковым крючком арбалета. Командующий освобождает сдерживаемые силы войск.
56
«Чжань го цэ» — исторический труд, составленный в I в. до н. э. ханьским историографом Лю Сяном. Посвящен политическим и военным перипетиям эпохи «Борющихся Царств».
«Люй-ши чунь цю» («Весны и Осени господина Люя») — сочинение III в. до н. э. По свидетельству «Ши цзи», «написан по заказу Люй Бу-вэя, первого министра царства Цинь. Книга была призвана стать сборником всех видов знания. В книге отражены взгляды основных философских школ Древнего Китая». Согласно легенде, Список был вывешен на воротах столицы, вместе с тысячью золотых, обещанных в награду тому, который сможет убрать из текста или добавить хотя бы один иероглиф.
57
Конфуций умер в 479 г. до н. э. Цзэн цзы (505–436 гг. до н. э.) был одним из его учеников. Поэтому очевидно, что У Ци мог учиться только у сына Цзэн-цзы— Цзэн Шэня.
58
Высокопоставленный чиновник из Ци устроил свадьбу У-цзы со своей дочерью, ибо был восхищен, когда встретился с ним во время своего пребывания в Лу.
59
Ли Кэ и Си-мэнь Бао были ближайшими сподвижниками Вэнь-хоу в проведении реформ в царстве Вэй.
60
Комментаторы отмечают сомнительность этого факта. Если речь действительно идет о защитниках союзов «по горизонтали» и «по вертикали», то они появились лишь пятьдесят лет спустя. Данное положение свидетельствует, по мнению многих, о поздней редакции текста.
61
Тяжкие преступления влекли за собой уничтожение не только виновных, но и их родственников, вплоть до третьей степени родства.
62
Обладать чином «дафу» мог только принадлежащий к знати и имеющий воинский ранг.
63
Иная версия смерти У Ци.
64
Кистью писали иероглифы на дощечках, ножом же исправляли ошибки (соскабливая неправильно написанное).
65
Первое русское исследование трактата У Ци см.: Конрад Н.И. У-цзы. Трактат о военном искусстве. М., 1958.
66
Колеса закрывались, чтобы воины противника не могли препятствовать движению колесниц, просовывая копья между спицами.
67
Хуань-гун был первым гегемоном, властвовавшим под предлогом поддержки Чжоу.
68
Классификация пяти видов оружия различна. В «Хуайнань-цзы», философском трактате II в. до н. э., перечисляются: нож, меч, копье, алебарда и стрелы.
69
Стратагема (моу) — план, включающий в себя обман или хитрость и представляющий ловушку для врага.
70
Трактат «Вэй Ляо-вды», очевидно, был создан позднее «Искусства войны» Сунь-цзы; «Мо-цзы», «Военных методов» Сунь Биня и «У-цзы». В нем широко используются многие концепции У Ци.
71
Ли Сы — первый министр в Цинь и ближайший советник Цинь Ши Хуан-ди.
72
В пользу этого вывода свидетельствует как стиль написания иероглифов, так и наличие в тексте на табличках тех иероглифов, которых, будь он создан при Хань, авторы должны были бы избегать. (После восшествия на престол императора иероглифы его имени становились табуированными).
73
Это показывает, что в трактате фигурируют и даосские концепции, хотя влияние легизма остается преобладающим.
74
Деление на «пятерки» на протяжении всей китайской истории оставалось основой военной организации.
75
Шан Ян полагал, что наказаний должно быть много, а наград — мало.
76
Сюнь-цзы (Сюнь Куан) — (ок. 313 — ок. 238 гг. до н. э.). Один из крупнейших философов и мыслителей Древнего Китая, представитель конфуцианской школы.
77
«Цюнь шу цзи яо» — компендиум, составленный при династии Тан и включающий в себя важнейшие главы из канонов, исторических и философских сочинений.
78
Многие комментаторы отмечают, что в данном случае указано название утерянной книги.
79
Скорее, река Цин, ибо она протекает через Муе, где произошло решающее сражение.
80
Чжан — мера длины, равная 3.3 метра.
81
Четыре категории — чиновники, крестьяне, ремесленники и торговцы.
82
Комментаторами предлагается различное объяснение этих четырех сил, например, главная армия, выдвинутая армия, авангард и дивизион (последнее явно искусственно). Другие полагают, что это могут быть четыре типа построения или же просто крайние позиции. Каждое подразделение армии может быть использовано как «необычное».
83
Комендант армии— командир среднего звена, в подчинении у которого было около 800 человек.
84
Период ранней Хань закончился в 9 г. н. э., когда Ван Ман, родственник императорской фамилии, назначенный регентом при малолетнем императоре, узурпировал трон и провозгласил себя первым императором династии Синь.
85
Описанный эпизод произошел около 375 г. до н. э. Так поступил Гоу Цзянь, правитель царства У.
86
Утерянный или, возможно, вообще никогда не существовавший текст, вымышленный для придания большей авторитетности излагаемым взглядам.
87
«Синь Тан шу» («Новая история Тан») — вторая «нормативная» история танской династии, составленная при династии Сун.
88
Согласно конфуцианской концепции, высшим смыслом существования было проникновение в суть сказанного древними и запечатленного в канонах, и, как следствие, составление комментария.
89
Бай Цзи — известный циньский полководец периода «Борющихся Царств».
Хань Синь — знаменитый полководец и стратег, сыгравший важную роль в установлении династии Хань.
Вэй Цин — ханьский главнокомандующий, прославившийся успехами в борьбе с варварами.
Хо Цюй-бин — один из самых блестящих военачальников ханьского императора У-ди. Его заслуги отмечены, несмотря на его пренебрежение к древним военным сочинениям.
90
Ли Лин (ум. ок. 74 г. до н. э.) — злополучный ханьский полководец. Зайдя с небольшими силами в глубь территории сюнну (хуннов), он отважно сражался, но в конце концов был взят в плен. Историк Сыма Цянь (автор «Ши цзи», «Исторических записок») вступился за него, за что подвергся наказанию (оскоплению).
91
В 626 г., вскоре после того, как Тай-цзун взошел на престол, тюрки совершили набег, прорвались к реке Вэй и подошли к столице. Тай-цзун не смог разбить их и вынужден был откупиться.
92
Отсюда и название трактата — Князь Вэй (Вэй-гун).
93
На корейском полуострове было три враждовавших между собой царства: Когурё — на севере, Силла — на юго-востоке и Пэкчё — на юго-западе. Начиная с периода ханьской династии, китайцы пытались установить сюзеренитет над Кореей. Танская династия оказывала поддержку Силла в борьбе с альянсом Когурё и Пэкчё. Когда, наконец, китайская армия разгромила Когурё в 668 г., Силла стало гегемоном на всем полуострове и начало сопротивляться Тан.
94
Известный военачальник Западной Цзинь, живший в IV веке.
95
Знаменитая диаграмма, созданная Чжугэ Ляном для развертывания смешанных войск.
96
На таких колесницах укрепляли колющее оружие.
97
Ли Цзянь-чэн, старший брат Тай-цзуна и наследник престола, впоследствии убитый перед тем, как Тай-цзун сверг своего отца.
98
Цао Цао — полководец царства Вэй в период Троецарствия. Книга «Синь шу» не сохранилась. Он также является автором первого известного комментария к Сунь-цзы.
99
В битве у реки Фэй Фу Цзянь, живший в начале периода «Северных и южных династий», был разгромлен, хотя возглавлял миллионную армию.
100
Загадочный текст из 360 иероглифов, приписываемый Желтому Императору, а также его министру Фэн Хоу. Однако создан он был явно после «Сунь цзы», ибо содержит цитаты из этого сочинения.
101
Игра слов, основанная на том, что иероглиф «ци» — «гибкий», имеет другое, менее распространенное чтение— «цзи», и означает «остаток, излишек».
102
Легендарная система организации сельского труда, существовавшая в древности (или приписываемая ей).
103
«Сыма фа» начинается с упоминания весенней и осенней церемониальных охот.
104
В «Чжоу ли» перечисление девять причин, когда правитель имеет право покарать виновного. Идентичны «девяти запретам» в первой главе «Сыма фа».
105
Если квадрат разделить на девять частей, то войска займут углы и середину. Таково было построение У-вана, где каждый «отряд» был численностью в пять тысяч человек.
106
Фань Ли — мыслитель и политический деятель периода «Вёсен и Осеней», разрабатывавший военную теорию, основанную на вечном цикле превращений инь и ян. Его сочинения — если таковые были — не сохранились, однако в других текстах этого периода встречаются фрагменты из них.
107
Император Гуан-у-ди уничтожил Ван Мана и восстановил династию Хань. Последующая эпоха называлась периодом Восточной, или Поздней Хань.
108
«Краснобровые» участвовали в борьбе против Ван Мана (правил в 8-23 гг н. э.). Чтобы отличаться от других в сражении, они окрашивали брови в красный цвет.
109
Ян Гань и Чжун Цзя — два воина периода «Вёсен и Осеней», которых исторические летописи упоминают как нарушителей военной дисциплины. Первый был прощен, хотя его возница— казнен, второй был обезглавлен.
110
Чжоу-гун, будучи преисполнен чувства долга, командовал армией в сражении против своих братьев, которые выступили против восхождения на престол сына У-вана.
111
При Ван Мане Гун-сунь Шу был губернатором и полководцем. В смутное время перед восстановлением династии Хань он провозгласил себя императором. Отправляя У Ханя в поход против Гун-сунь Шу, император Гуан-у-ди предупредил его, чтобы он избегал прямого столкновения.
112
Перед смертью Ван Ман предостерег Фу Цзяня от похода против Цзинь. Тот не послушал его совета и был разбит у реки Фэй.
113
Положение Сунь-цзы.
114
Юй-чжи Цзин-дэ— блестящий полководец и государственный деятель начала Тан.
115
Хоу Цзюнь-цзи — высокопоставленный сановник и полководец, участвовавший в походах вместе с Ли Цзином. Был обвинен в дворцовых интригах и казнен.
116
Хань Синь, Пэн Юэ и Сяо Хэ — сподвижники Лю Бана (впоследствии первого императора Хань Гао-цзу) в борьбе с Цинь.
117
Юэ И — полководец царства Янь, командовал объединенными силами против Ци. Впоследствии был смещен благодаря мудрому использованию шпионов Тянь Танем.