Условный и реальный бой

Условный и реальный бой
Выдержки из книги Тараторин В В "История боевого фехтования - Развитие тактики ближнего боя от древности до начала XIX века"

Настоящий боевой поединок на холодном оружии в корне отличается по поставленным задачам и используемым методам от спортивного или сценического. Точно также, как и настоящая схватка, где речь идет о жизни и смерти, не может быть похожа на бокс или постановочную борьбу. Бесспорно, в спортивном и сценическом фехтовании участников обучают правильным движениям: ударам, парадам, уколам, развивают реакцию, гибкость и прыгучесть, но в спорте главная задача - набрать очки, а на сцене - показать внешнюю красивость боя. В обоих случаях и спортсмены, и актеры максимально ограждены от всевозможных случайностей.
Спортсмену, работающему облегченной до минимума шпагой, рапирой или саблей, достаточно коснуться своего соперника, чтобы получить очко. Отсюда - своеобразная техника спортивного боя на клинках, рассчитанная на мгновенное касание. Если представить себе ситуацию, когда противникам дали в руки те же спортивные клинки, но лишенные ограничителя и остро отточенные, то техника поединка резко изменится: ведь теперь, чтобы вывести противника из строя, недостаточно просто коснуться оружием - его надо ранить, достать до уязвимого органа тела. А если при этом делать упор на спортивную технику, даже при нанесении удачного удара пораженный может успеть достать оппонента и, если не убить, то серьезно ранить его. Поэтому в настоящем бою перед решающим выпадом необходимо, насколько возможно, обезопасить себя: отвести максимально в сторону клинок врага, перехватить руку с оружием, повалить противника на землю, ошеломить ударом, ранить...
Внешне такие действия могут выглядеть некрасиво и совсем неэффектно. Вспомните хотя бы так называемые "бои без правил": хотя жизни участников не зависят от результата поединка, они наиболее приближены к боевой ситуации.
Сценическое фехтование преследует свои цели. Если в бою нужна предельная резкость и быстрота в движениях, то на сцене, наоборот, важно, чтобы зритель увидел поединок во всех деталях и полностью осмыслил суть происходящего; удары наносятся с большим размахом, чем нужно в реальном бою, а движения производятся по увеличенной траектории. Сценический поединок должен выглядеть красиво, зрелищно, иначе смотреть на него будет неинтересно. Для этой цели все движения заранее отрабатываются на репетиции. Каждый из участников знает, куда будет направлен удар, и готов в этом месте блокировать его. Такие тренировки нужны и во избежание несчастных случаев, потому что актеры иногда используют на сцене или в кино натуральное боевое оружие, сохранившееся в реквизите театров или изготовленное на заказ. Дело актеров - отыграть поединок так, чтобы у зрителя сложилось впечатление о его полной спонтанности.
Сравнивая спортивный и сценический бой, можно придти к выводу, что второй по своим фехтовальным законам и используемым приемам несколько ближе к боевому. Актеры, участвовавшие в фехтовальных поединках на сцене, ближе знакомы с реальным весом боевого оружия; спортсмены же, привыкшие к легкости своих клинков, как правило, теряются, взяв в руки боевую шпагу, саблю или меч. Буквально через несколько минут их мышцы не выдерживают нагрузки.
В свое время Мольер дал довольно точное определение фехтованию:
"Фехтование есть искусство наносить удары, не получая их. Необходимость тронуть противника, избегая его ударов, делает искусство фехтования чрезвычайно сложным и трудным, ибо к глазу, который видит и предупреждает, к рассудку, который обсуждает и решает, к руке, которая выполняет, необходимо прибавить точность и быстроту, дабы дать надлежащую жизнь оружию".
Существует распространенная теория, основанная на том, что фехтование, как особый вид искусства, появилось лишь в XV веке. Все, что было до этого, можно считать лишь прелюдией. Надеюсь, эта книга сможет убедить читателя в необоснованности такого мнения. Фехтование знали и изучали еще на заре человеческой цивилизации; есть все основания полагать, что искусством оно стало уже тогда. В армиях древности, где любая тактика была направлена на поражение неприятеля холодным оружием или оружием ударного действия, и не могло быть по другому; фехтование было реальной необходимостью, шансом выжить и победить. Даже кочевые народы, предпочитавшие стрелковый бой, сознавали, что для окончательного разгрома противника одних стрел недостаточно...
Египтяне, ассирийцы, греки, римляне и другие народы, умевшие воевать фалангой, наверняка обучали своих фалангистов не только бою в строю, где на технику фехтования влияла ограниченность пространства, но и индивидуальным поединкам. Оптимальный вариант комплекта вооружения, годный для боя и в строю, и в рассыпную, стали применять позже - в эпоху заката Римской империи и расцвета Византийской. Но до этого фалангист, например, римский легионер, вполне мог бы биться на равных, скажем, с кельтским воином в одиночном бою, имей он соответствующее оружие. Вооружение легионеров не позволяло им быть готовыми ко всем вариантам боя. Они всегда старались сражаться строем и были вооружены соответствующим образом. Однако, определенная прослойка римского войска: легковооруженные, кавалеристы, центурионы, сигноферы, корнисины и т.д. могли выбирать себе оружие по желанию (часто трофейное) и старались его приобретать именно в расчете на одиночный бой, потому что в строю эти воины не воевали, находясь либо в центре манипулы или когорты, либо передвигаясь по полю битвы врассыпную.
Цезарь в своих мемуарах оставил несколько сообщений о таких схватках:
"Наши по данному сигналу атаковали врага с таким пылом и с своей стороны враги так внезапно и быстро бросились вперед, что ни те, ни другие не успели пустить друг в друга копий. Отбросив их, обнажили мечи, и начался рукопашный бой. Но германцы, по своему обыкновению, быстро выстроились фалангой и приняли направление на римские мечи. Из наших солдат оказалось немало таких, которые бросались на фалангу, руками оттягивали щиты и наносили сверху раны врагам". (15, т. 1).
Наверняка, в этом фрагменте идет речь о рукопашной между гимнетами. В это время германская линейная пехота построилась в тылу у своих легковооруженных и попыталась отогнать римлян строем. Римские гимнеты сопротивлялись, нападая на фалангу (или клин) со всех сторон, ибо только легковооруженные воины или спешенные всадники могли "руками оттягивать щиты", легионер-фалангист этого сделать не мог, не выпустив из рук оружие и не покинув строя, что категорически запрещалось.
"В том легионе было два очень храбрых центуриона, которым немного оставалось до повышения в первый ранг: Т. Пулион и Л. Ворен. Между ними был постоянный спор о том, кто из них заслуживает предпочтения, и из года в год они боролись за повышение с величайшим соревнованием...
...С этими словами он (Пулион - В.Т.) вышел из-за укрепления и бросился на неприятелей там, где они были особенно скучены. Ворен тоже не остался за валом, но, боясь общественного мнения, пошел за ним. Тогда Пулион, подойдя на близкое расстояние к врагу, пустил копье и пронзил им одного галла, выбежавшего вперед из толпы. Враги прикрыли щитами своего пораженного и бездыханного товарища и все до одного стали стрелять в Пулиона, не давая ему возможности двинуться с места. Пулиону пробили щит, и один дротик попал в перевязь, этим ударом были отброшены назад ножны и задержана его правая рука, когда он пытался вытащить меч. Тогда враги, пользуясь его затруднением, обступили его. Но тут подбежал его соперник Ворен и подал ему в эту трудную минуту помощь. Вся толпа тотчас же обратилась на него и бросила Пулиона, думая, что он убит дротиком. Ворен, действуя мечом и, убив одного, мало-помалу заставляет остальных отступить; но в увлечении преследованием он попадает в яму и падает. Теперь и он в свою очередь окружен, но ему приходит на помощь Пулион, и оба, убив немало неприятелей, благополучно со славой возвращаются в лагерь". (15,т. 1).
Этот факт говорит о немалом фехтовальном мастерстве упомянутых центурионов, которые вдвоем смогли отбиться от целой толпы кельтов. Конечно, центурионы имели другое оружие для рукопашного боя: обычно небольшой круглый щит и меч с более длинным клинком, удобные для фехтования, но наверняка и своих воинов они тренировали для действий в рассыпном бою с имевшимся у тех оружием, на случай, если когорта будет рассеяна. В этом случае ввиду того, что вооружение легионера не позволяло ему вести затяжной индивидуальный бой, фалангистов, скорее всего, старались обучать схватке, основанной на взаимном прикрытии; то есть воины образовывали тактические единицы по нескольку человек (минимум двое), и отбивались от врагов, прикрывая спины друг друга. Таким образом они пробивались к своим основным силам, где была возможность вновь построиться в боевой порядок.
Описывая поединки, средневековые авторы часто идут на явный вымысел, преувеличивая мастерство героя и приписывая ему подвиги, маловероятные в реальном бою. Например, Лев Диакон сообщает:
"Вард Склир, заметив этого человека (военачальника руссов - В. Т.), подъехал к нему и разрубил его надвое по самый пояс, так что ни шлем, ни броня не защитили скифа от неизбежной гибели" (JOJ).
Или повествование о том, что Евпатий Коловрат рассек Хоставрула "на-полы до седла". В скандинавских сагах часто встречаются моменты, когда противника разрубают от плеча до бока - наискось, но при этом убитый воин никогда не одет в броню. Описываются удары, рассекающие шлем и голову, но не более, а тут - до седла! Хоставрул, являясь командиров "тумена", вряд ли стал бы вступать в бой без надежных доспехов. А удары, "распарывающие" всю броню от головы и до седла не могли наносить даже японские самураи с их великолепно закаленными и отточенными мечами.
Рубящий удар, направленный строго по вертикали нехарактерен для конного воина. Чтобы разрубить противника, удар обычно направляют по косой линии и, в момент, когда клинок входит в плоть, "доводят" немного на себя, чтобы придать удару режущий эффект. В сочетании с инерцией скачущего коня, такие удары имели страшную силу и позволяли разрубить противника наискось, но не до седла.
Начиная с XIV в. большой популярностью в Европе стало пользоваться длиннодревковое оружие. Стоя в строю, воин не имел возможности использовать его в полной мере - этому мешала теснота. Бойцу приходилось наносить, в основном, уколы или элементарные рубящие удары сверху вниз. Специфика боя в строю основывалась на том, что удары надо было проводить в плоскости, перпендикулярной шеренге воинов. Держать оружие под другим углом, не мешая рядом стоящим бойцам, не представлялось возможным.
Если же строй бывал рассеян и битва распадалась на отдельные поединки, то владельцы длиннодревкового оружия имели большую свободу манипулирования им. Не стоит сравнивать технику боя, скажем, на алебарде с техникой поединка на двуручном мече; разница между ними существенная. Она может быть похожа только в способах перехвата оружия руками, но в остальном меч дает гораздо больше возможностей для поражения неприятеля за счет длины лезвия. Например, им можно проводить скользящие удары по древку или лезвию с целью покалечить кисти рук врага. Древковое оружие к таким действиям приспособлено гораздо хуже: поражающая плоскость меча намного больше.
Типичный способ удержания алебарды, гвизармы, глефы, кузы, рунки и им подобных предметов - обоеручный хват за древко оружия, ближе к его центру, дающий возможность воину использовать для парирования ударов сразу три плоскости:
- верхнюю - от руки к боевому наконечнику;
- среднюю - часть древка, находящуюся между рук;
- нижнюю - от руки к "пятке" оружия, часто заостренной и использовавшейся для уколов.
Опасность такого захвата состояла в том, что противник намеренно наносил удары по кистям рук, поэтому для их парирования старались подставлять древко оружия под углом таким образом, чтобы наносимый удар шел по касательной и по инерции "уходил в землю", не задевая пальцев. Часто, чтобы древко не пострадало в схватке, его оковывали листовым железом или снабжали металлическими прожилками. Наносить удары можно было тоже тремя плоскостями. Особенно были опасны серии, сочетающие одновременно верхнюю и нижнюю плоскости, когда возможны комбинации обманных и "направленных" ударов. Средней частью древка можно было бить либо прямо - по лицу противника или его корпусу, с целью вывести из равновесия; либо сверху вниз - по голове или снизу вверх - в подбородок и шею. Длина древка позволяла совершать мощные удары по ногам врага, не наклоняясь при этом. Наконечником, часто для этой цели снабженным крюками, было удобно проводить зацепы за ноги, руки, голову... Длиннодревковое оружие к тому же удобно для боя против всадников. Даже хорошо защищенный броней конь имел незакрытые ноги: удар по ним можно было нанести на относительно безопасном расстоянии.

Вообще, главным достоинством любого длиннодревкового оружия являлось то, что с его помощью можно было удерживать даже опытного фехтовальщика, но вооруженного коротким клинковым или ударным оружием, на безопасном для себя расстоянии. При этом нельзя было позволить врагу перехватить древко свободной рукой или отбить его щитом - это повлекло бы немедленное сближение и завершающий удар. В строю, как правило, такой маневр заканчивался трагически для воина, вооруженного пикой или другим оружием на длинном древке. Если же поединок происходил один на один, то у того оставалась еще возможность задействовать для обороны и нападения среднюю и нижнюю часть древка. Разумеется, для опытного бойца дело не ограничивалось использованием только оружия. В ход пускались любые средства: врага можно было оглушить или обескуражить ударом ноги, руки, головы...
Особенно хорошо такие моменты показаны в атласе Таллхоффера, изданном в 1467 г. в Германии - одной из первых книг, передающих возможные перепетии поединков и способы, применимые для достижения победы. Рассматривая рисунки из этого издания, можно убедиться, что боевое фехтование это не только тонкое искусство, иногда оно похоже на грубую драку, где важен лишь конечный результат. Каким способом боец добьется победы - зависело от его выучки и фантазии. На первый взгляд неискушенному человеку они могут показаться грубыми и примитивными. Такое фехтование, действительно, мало похоже на искусство, но реалии настоящего боя полностью оправдывают эти приемы.