Военная разведка. Главы из книги Александра Колпакиди и Александра Севера "Спецслужбы Российской Империи"

Военная разведка.
Главы из книги Александра Колпакиди и Александра Севера "Спецслужбы Российской Империи"

 

 

Глава 26
Рождение военной разведки (древнейшие времена – XIII век)
Военная разведка существует на Земле столько, сколько существует и воюет само неспокойное человечество. Она появилась еще в те незапамятные доисторические времена, когда одно первобытное племя, перед тем как напасть на другое, посылало лазутчиков под видом заблудившихся охотников или торговцев кремневыми наконечниками. Упоминание о первых лазутчиках можно обнаружить в текстах Ветхого завета ишумерского эпоса о полулегендарном правителе города Урук в Шумере
(XXVIII в. до н. э.) Гильгамеше [615].
В бывшей Ассирии археологи раскопали царскую библиотеку, где были обнаружены глиняные донесения секретных агентов VII в. до н.э. Ганнибал, одержавший ряд блистательных побед над Римом, добивался их во многом благодаря хорошо поставленной разведке, причем он и сам не чуждался этой профессии и время от времени лично проникал в римский стан, перевоплощаясь с помощью парика и фальшивой бороды [616]. Огромные возможности разведки этот полководец познал не только на собственном опыте, но и благодаря случаю.
Своим первым успехом в Итальянской кампании Ганнибал был обязан македонскому царю Филиппу V, заключившему с ним союз против Рима. Однажды Филипп отправил к Ганнибалу послов. Те спокойно достигли Италии, но по дороге в лагерь Ганнибала возле Капуи были перехвачены римлянами и доставлены к римскому претору. На вопрос о цели их путешествия они заявили, что посланы царем Македонии к римскому Сенату с лучшими пожеланиями и предложением заключить союз между Македонией и Римом против Карфагена. Претор, приятно удивленный таким открытием, принял послов с большим почетом и щедро предоставил им все необходимое для их долгого путешествия, объяснив дорогу в Рим и изложив подробно позиции римских и карфагенских армий.
Послы, снабженные такой информацией, без особого труда достигли штаба Ганнибала и рассказали ему о планах Филиппа. Финикиец был, естественно, доволен и послал их обратно к Филиппу со своими предложениями. На обратном пути в открытом море их перехватила римская эскадра. Послы снова стали лгать, объясняя, что держат путь в Рим и что, покинув претора, они опасались попасть в руки к финикийцам, передвигаясь по суше, поэтому пытались попасть в Рим по морю. Их объяснение показалось римскому адмиралу вполне правдоподобным. Они могли бы и в этот раз спастись, но внешность двух приближенных Ганнибала вызвала у адмирала подозрение, что и привело к провалу всей операции [617].
В трудах китайского военного теоретика Сунь Цзы (VI–V вв. до н.э.) и в индийских законах Ману (II в. до н.э. – II в. н.э.) подчеркивалась необходимость ведения разведки, в том числе агентурной, как элемента защитной функции государства [618].
У живших на территории европейской части современной России славянских племен преобладала не военная разведка как таковая (в современном понимании этого слова), а военная хитрость. Хотя и она предполагала использование различных приемов сбора информации о противнике и контрразведывательных мероприятиях. Именно использование военной хитрости, а также специальная система психофизической подготовки снискали славянам славу профессиональных воинов. Их охотно принимали на службу многие правители европейских феодальных государств.
Древнерусские летописи также подтверждают, что военная разведка играла существенную роль в период становления Киевской Руси, а затем и Московского княжества. Ведя наблюдение за ордами кочевых племен, выявляя намерения соседних государств, военные разведчики способствовали победам великих россиян – Александра Невского, Дмитрия Донского и других полководцев в борьбе с врагами Руси и России.
Хотя правители Руси активно начали использовать возможности разведки задолго до рождения знаменитых полководцев. Например, князь Святослав, сын Игоря, предупреждал противника вызовом: «Хочу на вас идти». Противник начинал спешные приготовления. В это время лазутчики князя изучали, где и какие силы неприятель сосредоточил, оценивали запасы его вооружения и продовольствия, выискивали слабые места в обороне и боевых порядках.

Организация военной разведки в IX–X веках
С середины IX в. по конец XV в. ,то есть с момента возникновения русской государственности на территории европейской части современной России, существовали княжества – суверенные и вассальные феодальные государства и государственные образования во главе с князьями. Крупные княжества назывались великими и дробились на уделы.
Спорные вопросы между феодальными властителями решались с помощью силы. Кто победит в локальном вооруженном конфликте, тот и прав. От качества подготовки военного похода зависел его результат. С другой стороны, князьям необходимо было знать планы своих соседей. Также глав княжеств интересовали численность и состав войск потенциальных противников и союзников, их вооружение, места постоянной дислокации, слабые и сильные стороны военачальников и т.п. На все эти вопросы можно было получить ответ только с помощью средств военной разведки.
Единственными органами государственной власти и управления, включая военное, в княжествах являлись сами феодальные властители-князья, которые организовывали и вели разведку на высшем, государственном уровне. Все решения принимались лично князем в совете с двумя-тремя приближенными, либо, в случае создания военной коалиции, на совете князей, выдвигавшем по общему согласию военного вождя. Эти «советы» не были постоянными органами, а собирались лишь для решения возникавших задач. Главными функциями разведки в этот период являлось предупреждение об агрессии со стороны соседних феодальных государств и их коалиций или обеспечение подготовки своего государства (союза) к такой же агрессии против соседей с целью захвата территории, а также разведка противника непосредственно в ходе боевых действий.
Разведка в войске (дружине) организационно еще не выделялась. И здесь ее организовывал и направлял князь. Именно он назначал из числа членов дружины специальных лиц, которые отвечали за добычу сведений о противнике, сбор рати, подбор мест для стоянок войска, разведку дорог и бродов через реки.
В Киевской Руси IX–X вв. все дела, относящиеся к проблемам войны и мира, включая организацию разведки, как составную часть внешнеполитической и военной деятельности, решал князь в совете с двумя-тремя особо близкими людьми, часто не занимавшими никакой официальной должности. Это могли быть близкий военный деятель, воевода, иногда какой-либо весьма умный и доверенный слуга и, наконец, чаще обычного – духовник князя. Но всегда этот круг людей менялся, был непостоянным и неофициальным, все зависело от личности его участников, от их способностей и таланта, влияния и практической значимости в глазах того или иного князя, которого они обслуживали, а не от занимаемой должности и положения при дворе. Фактическим и номинальным руководителем стратегической разведки на Руси в домонгольский период был только сам великий князь, имевший в каждом отдельном случае эпизодических и во многом случайных доверенных советчиков – непрофессионалов [619].

Из истории тайной войны периода IX–XIII веков
К сожалению, в русских летописях сохранилось очень мало описаний отдельных операций военной разведки. Можно лишь предполагать, что большинство сражений славяне выигрывали благодаря не только прекрасной военной подготовке, но и активному использованию приемов военной хитрости и разведки. Последние, наряду с верховой ездой и владением холодным оружием, входили в «программу подготовки» профессиональных воинов.
По мнению доктора исторических наук Владимира Плугина, одна из первых (документально подтвержденных) разведывательных операций славян была проведена весной 839 г. Процитируем рассказ ученого:
«Как сообщает придворный священник императора франков Людовика I Благочестивого Пруденций (в сочинении, известном под названием «Вертинские анналы»), 18 мая 839 г. его величество принимал в небольшом городке Ингельгейме, расположенном на берегу Рейна, посланцев народа Рос, то есть государства Русь, которое в настоящее время большинство ученых справедливо отождествляют географически с Киевской державой (это одно из первых упоминаний о ней в сохранившихся документах). Прибыли нежданные гости вместе с посольством византийского императора Феофила, но, в отличие от греков, вызвали у Людовика подозрение. Представители малознакомой – или даже вовсе незнакомой – восточной страны по внешнему облику и языку очень напоминали ему, напротив, хорошо знакомых норманнов – датчан и норвежцев, нападающих на северное побережье империи, и шведов, которых он имел удовольствие видеть у себя десять лет назад. «Тщательно доисследовав причину их прибытия,– записал Пруденций,– император узнал, что они действительно принадлежат к народу свеонов. Считая их скорее разведчиками по тому царству (Византии. — Прим. авт.)и нашему, чем искателями дружбы, он решил задержать их у себя, чтобы можно было достоверно выяснить, с добрыми ли намерениями они пришли туда (сюда? — Прим. авт.)или нет». Очевидно, к делу была подключена имперская служба безопасности, которая под высочайшим руководством и выработала первые рекомендации. В том смысле, что, может быть, они и послы, а не шпионы, однако же очень на них похожи. А потому расследование следует продолжить. Поскольку греки, видимо, уже откланивались, Людовик просил их сказать своему августейшему брату (отправив в Константинополь и письмо), что «из любви к нему охотно принял» гостей из страны Рос, и «если они окажутся людьми вполне благожелательными, а также представится возможность им безопасно вернуться на родину (о содействии чему просил Феофил. — Прим. авт.), то они будут туда отправлены с охраной. В противном же случае они будут отправлены с посланными к его особе, с тем чтобы он сам решил, что с таковыми надлежит сделать». Какой «случай» был в конце концов доказан – «противный» или иной – и куда затем отправились послы государства Рос, в Константинополь или в Киев,– это осталось неизвестным. Следовательно, неизвестно, были ли первые официальные представители Киева в империи франков разведчиками. Людовика ведь смутила прежде всего их национальность.
Почему же в самом деле в Константинополь и Ингельгейм были отправлены не славяне, а варяги? Потому, вероятно, что у могучего уже Русского государства (его правитель назван в анналах царем «по имени хакан», то есть «каганом») не было еще в достатке подготовленных мужей из местной знати, способных нести трудную посольскую службу. Нужно было знать языки, нравы и обычаи разных стран, дипломатический этикет, пути-дороги и многое другое. Бывалые викинги, колесившие по Европе, больше подходили для подобных целей» [620].
Вот их и использовали киевские князья для проведения первой разведывательной операции по изучению чужих земель. При этом их в первую очередь интересовали территории Восточно-Римской империи, на которую спустя два десятилетия они напали, государство Каролингов они не стали атаковать. Хотя этот эпизод можно считать первым случаем испуга Европы перед могучей и коварной русской военной разведкой. А свой профессионализм она доказала очень скоро.
Другим примером эффективно организованной разведки на государственном уровне может служить поход руссов в 860 г. на Византию. 18 июня 860 г. Константинополь (древнее название современного турецкого города Стамбул) подвергся неожиданной яростной атаке русского войска. Руссы на 200 кораблях подошли со стороны моря, высадились у самых стен византийской столицы и осадили город. К этому времени император Михаил III увел из Константинополя в Малую Азию сорокатысячное войско, чтобы отразить нашествие арабов. На борьбу с пиратами был отвлечен от Константинополя и византийский флот. Внутренние распри сотрясали империю. Столица оказалась беззащитной. Митрополит Фотий писал:
«Те, для которых некогда одна молва о ромеях казалась грозою, подняли оружие против самой державы их и восплескали руками, неистовствуя в надежде взять царственный град, как птичье гнездо».
Столь удачный выбор момента для нападения был бы невозможен без хорошо организованной разведки древнерусского государства. Осада продолжалась целую неделю и была снята в результате переговоров с руссами спешно вернувшегося из Малой Азии византийского императора [621]. Между Киевом и Константинополем был заключен «Договор мира и любви». Этот документ впервые оформлял межгосударственные отношения Руси и Византии (империи ромеев), означал международное признание Руси. Также Византия обязывалась ежегодно уплачивать дань Руси за ее воздержание от войн.
Хотя военная хитрость использовалась русскими князьями не только против иностранных врагов, но и во внутриполитической борьбе. Например, в 882 г. новгородский князь Олег (вошедший в историю под именем Вещий Олег) решил захватить Киев и уничтожить местных правителей Аскольда и Дира. Вместе с дружиной он спустился по реке Днепр, послав вперед корабль с разведчиками, выдавшими себя за греческих купцов и сообщившими киевским князям об идущем следом – якобы для подписания договора – большом посольстве. Ничего не подозревающие князья вышли из крепости и появились на пристани, чтобы встретить его. Пред ними предстал коварный Олег, окруженный «торговцами» и держащий на руках малолетнего сына Игоря. После взаимных приветствий важный гость внезапно воскликнул: «Не вы князья, а мы князья Киева!» По его знаку Аскольд и Дир тут же были зарублены переодетыми в «свиту» телохранителями, и сотни выскочивших из судов дружинников в течение нескольких минут завладели Киевом [622].
В 907 г. Олег совершил поход на Царьград (древнерусское название Константинополя). И снова не обошлось без разведки. Греки, будучи не в силах противостоять двигающимся по суху по направлению к столице двум тысячам парусных ладей, приняли условия русского князя и были готовы заплатить дань. При этом они вознамерились убить завоевателя во время церемонии подношения даров. Олег каким-то образом узнал о грозящей ему опасности и отказался принять смертоносные дары. Возможно, что в стане противника были его агенты. Известен и другой эпизод «тайной войны» из этого же похода. К самому Константинополю армия Олега подошла внезапно, посеяв в городе жуткую панику. Как же ему это удалось, ведь ладьи могли идти по Черному морю только каботажем, говоря другими словами, плыли вблизи побережья с частыми стоянками. Ответ прост: Олег организовал мощную систему военной разведки и контрразведки. Существовали специальные конные летучие отряды, которые двигались по побережью. Они не только подбирали места для укромных стоянок, но и пресекали всякую утечку информации о движении флота. Возможно, Олег активно использовал агентуру из числа местных жителей – болгар [623].
В июне 941 г. князь Игорь, нарушив мир с Византией, подошел к Босфору с 1000 судами. Греческий флот в то время отсутствовал (был в походе против сарацин). Высаженные на берег воины Игоря принялись разорять и грабить окрестности. Хотя победе они радовались рано. Греческая флотилия, состоявшая из 15 кораблей, применила секретное смертоносное оружие – «греческий огонь» (разновидность напалма). Об этом оружии славянские лазутчики заранее ничего не сообщили Игорю, поэтому для князя это был неприятный сюрприз. Множество русских деревянных кораблей сгорело, а большинство воинов погибло. Игорь вернулся из неудачного похода только с 10 судами. Этот пример прекрасно иллюстрирует, что бывает, когда военачальники уделяют недостаточное внимание организации военной разведки.
Летом 968 года, воспользовавшись тем, что киевский князь Олег был далеко за Дунаем, печенеги с огромным войском подошли к Киеву и обложили город. На другой стороне Днепра со своим войском стоял черниговский воевода Претич, но не решался прийти на выручку осажденным – ввиду очевидного неравенства сил. Тогда осажденные в Киеве начали искать смельчака из числа горожан, кто решится прорваться через печенежский заслон и сказать Претичу, что если завтра он не придет на помощь, то истомленные жаждой и голодом киевляне сдадутся. Вызвался юноша (к сожалению, в летописях не сохранилось ни его имени, ни рода занятия), который хорошо говорил по-печенежски. Он и отправился выполнять это опасное задание. Держа в руках узду и спрашивая встречных степняков, не видел ли кто его коня, он благополучно добрался до берега реки, «сверг порты, сунуся в Днепр и побреде». Печенеги спохватились и начали стрелять ему вслед, но тщетно. Навстречу разведчику устремились русские ладьи, и подвиг смельчака оказался не напрасным. Когда Претич узнал об отчаянном положении киевлян, то решил на рассвете подступить в ладьях к городу и вывезти мать Олега, княгиню Ольгу, и трех его сыновей – Ярополка, Олега и Владимира. По всей видимости, план операции придумала сама Ольга. На рассвете, когда ладьи начали движение, защитники города устроили вылазку и расчистили коридор, по которому княгиня с внуками смогла попасть на берег Днепра. Мать и дети князя Олега были спасены [624].
Другой эпизод «тайной войны» произошел через два года после описанных выше событий. Воспользовавшись уходом князя Святослава на Русь из Переславца на Дунае, где он прочно осел и оставил часть дружины, болгары осадили город. Защищал его воевода Волк. Вскоре осажденные стали испытывать «скуду в хлебе». К тому же агенты Волка доносили ему, что кто-то из горожан активно сотрудничает с болгарами и готовит какую-то подлость защитникам. Воевода принял решение уйти из города, но все выходы были блокированы противником. И тогда он пошел на военную хитрость. Начал активно распускать слухи, что будет оборонять Переславец до последнего воина, велел резать коней и свиней, солить и сушить мясо. Одновременно, втайне от болгарских «глаз и ушей», у берега Дуная начал снаряжать ладьи. Однажды ночью воины Волка по его приказу в нескольких местах подожгли крепость. Болгары решили, что это начали действовать их агенты в крепости (вспомним про планируемую подлость), и поспешили на приступ. А Волк с дружиной тайно погрузился на ладьи и переправился на другой берег Дуная. Там он захватил болгарские суда («кубары») и увел их, лишив противника возможности преследовать себя [625].
В 979 году князь Владимир привел из-за моря в Новгород варягов и начал вооруженную борьбу за киевский престол, вызывающе предупредив своего брата Ярополка (отправив к нему новгородских посадников), чтобы тот «пристроивался к битве».
Обладая силами и возможностями меньшими по сравнению с теми, которые имелись в распоряжении киевского князя, Владимир возлагал большие надежды на разведку. Через лазутчиков он выявил в окружении Ярополка жадного и тщеславного воеводу Блуда, которого и завербовал в агенты, пообещав в своем «прелестном (от слова «прельщать» – заманивать) письме», что тот ему будет «в отца место», если поможет захватить или убить своего князя.
Блуд выполнил задание. Напуганный его речами о якобы созревшем заговоре киевлян, Ярополк бежал из хорошо укрепленного Киева. А после долгой и изнурительной обороны в осажденной Родне снова послушался совета продажного воеводы и явился на переговоры в резиденцию Владимира. Но не успел туда даже войти: сопровождавший его Блуд перед носом дружинников захлопнул дверь на крюк, а два выскочивших из засады варяга пронзили Ярополка мечами. Так Владимир оказался единоличным властителем всея Руси и начал захват новых территорий.
Перед каждым походом он подсылал лазутчиков, возбуждавших среди населения недовольство своими правителями, сеявших панику при приближении русских сил, а также распространявших слухи о жестокости Владимира к непокорившимся и о необыкновенной гуманности и щедрости к сдавшимся добровольно.
Но не всех могли устрашить такие угрозы. Например, слишком долго и безрезультатно пришлось Владимиру осаждать каменный Херсонес. В этом нет ничего удивительного, если учесть, что этот город был первоклассной крепостью, одной из лучших в Византийской империи. 339 тысяч квадратных метров его территории окружали мощные стены «кордонной» и «квадровой» кладки, возведенные в V–VI вв. Их высота доходила до 15 метров, ширина – до трех, а в отдельных местах – до пяти-шести. Ключевые участки обороны были усилены еще одним каменным поясом – протейхиским. По всему периметру этой части крепости, которая была обращена к суше, высились прямоугольные и круглые боевые башни. Их было больше двадцати. Внутри крепости находилась цитадель. Все предыдущие попытки захвата города готов, тюрок, хазар и печенегов заканчивались неудачами. Это вселяло веру в победу защитников Херсонеса.
Проклиная стойкость его защитников, князь собрался было уводить войско, как вдруг ему поднесли прилетевшую из крепости стрелу с запиской агента: «На востоке от тебя колодезь; из него вода идет по трубе в город; откопай колодезь и перейми воду». Князь так и поступил. Лишенный воды город сдался на милость победителя [626]. Хотя, по утверждению историков, в городе находился не один агент, а, говоря современным языком, действовала резидентура русской разведки. А если быть совсем точными, то представители местной деловой элиты, которая ориентировалась на Русь. Да и большинство жителей многонационального портового города не питали особо теплых чувств к Византии.
Повествуя о событиях 1001 г., Никоновская летопись лаконично сообщила:
«Того же лета посла Володимер гостей (купцов. – Прим. авт.) своих, аки в послех (как послов. – Прим. авт.) в Рим, а других в Иерусалим и в Египет и в Вавилон, съглядети земель их и обычиев их».
На самом деле поехали, как и следовало, дипломаты и военные разведчики (часто совмещавшие две должности) под «личинами» купцов [627]. Фактически это одна из первых попыток организовать централизованный и систематический сбор информации о малоизвестных тогда правителям Киевской Руси Иерусалиме, Египте и Риме.

Организация военной разведки в X веке
Руководство стратегической, внешней разведкой Владимирской Руси в еще большей степени, чем на Киевской Руси, осуществляется лично великим князем. В его персоне в еще большей степени соединяются функции «военного министра» и «министра иностранных дел», организующего свою деятельность на базе получаемых разведывательных сведений.
Гибель Ярослава Второго в результате предательства его дипломатического советника боярина Федора Яруновича была сильным аргументом против того, чтобы великие князья посвящали приближенных в тайны внешней политики [628].
Проводимая новгородским князем Александром Ярославичем, названным впоследствии Невским, внешняя политика имела своей целью защитить русские земли от иноземных захватчиков. Эта политика, как и стратегия ведения боевых действий, основывалась на правильном учете соотношения противостоящих сил и адекватной оценке обстановки, что было возможно только при эффективно действовавшей стратегической (внешней, зарубежной) разведке. Так, шведско-немецкие феодалы были разгромлены в 1240–1242 гг., т.е. в то время, когда основные силы татаро-монголов были отвлечены на поход в Западную Европу. Когда же Батый вернулся в Восточную Европу, Александр проявил необходимую гибкость и в ходе четырех поездок в Орду договорился с ним об установлении мирных отношений, устранив повод для новых вторжений.
Задачи обороны новгородских земель решались Александром Невским быстрыми наступательными действиями. Стратегические цели достигались последовательными ударами, обеспечивающими фланг и тыл новгородского войска в каждом последующем походе. Так, разгром шведов был необходим для успешной борьбы с немецко-рыцарской агрессией, а победы над немцами создали условия для отпора третьему противнику – литовским феодалам. Без изучения и знания противника достичь этого было бы невозможно.
Александр Невский лично разрабатывает все военные и внешнеполитические мероприятия, лично организует разведку, в результате чего его действия вплоть до момента их реализации являются полнейшей тайной для всех и потому практически всегда оказываются успешными. Он не посвящает в свои планы и замыслы ни духовенство в лице духовников и митрополитов, ни лиц гражданской и военной администрации – бояр и воевод. Внешнеполитическая и военная деятельность в целом и организация разведки как ее составной части не только остается лично руководимой князем, но еще более засекречивается и становится узкосемейным, а потому наследственным, строго последовательным мероприятием династии, обязательным для всех ее поколений. Практически исключаются в организации разведки какие-либо советчики [629].

Из истории тайной войны XIII века
Примером успешно организованной тактической разведки, в данном случае войсковой, могут послужить события 1240 г. Летом этого года шведское войско под командой Биргера, зятя короля, появилось в устье реки Ижоры, где и был разбит лагерь. Войско состояло из шведских феодалов, норвежцев и финских племен. Биргер был уверен в победе и послал в Новгород послов к князю Александру с заявлением: «Если можешь мне сопротивляться, то я уже здесь, воюю твою землю». На границах Новгородской земли сторожевую службу несли заставы из числа местных племен. Так, на морском побережье у устья Невы службу наблюдения осуществляли вооруженные люди из племени водь. Начальник одной из застав Пелгусий, как свидетельствует летопись, обнаружил шведскую флотилию и обо всем, что увидел, доложил Александру.
Получив разведывательные сведения о появлении противника, новгородский князь решил внезапно его атаковать. Времени на организацию войска не было, да и созыв веча мог затянуть сборы и привести к срыву внезапных действий. Поэтому Александр решил выступить против шведов со своей дружиной, усилив ее лишь новгородскими добровольцами и отрядом ладожан. Рать во главе с Александром устремилась к устью реки Ижора. В полдень 15 июля новгородцы внезапно атаковали шведских феодалов. Нападение было столь неожиданным, что шведы не успели «опоясать мечи на чресла свои». Новгородцы же бились «в ярости мужества своего», пробились к центру лагеря противника и подрубили шатер самого Биргера. Было потоплено три шведских корабля. Войско зятя шведского короля было разбито, и его остатки бежали на уцелевших кораблях. Потери новгородцев были незначительны.
Умение организовать разведку помогло Александру Невскому и в борьбе с немецкими рыцарями, которые, объединившись со шведами, явились в 1242 г. захватить русские земли. Победа на льду Чудского озера не была случайностью. Сторожевые отряды постоянно следили за перемещением главных сил немцев. Зная, что они направляются к Псковскому озеру, Александр Невский выбрал удачную позицию. Сражение закончилось полным поражением захватчиков [630].

 

 

 

 

Глава 27
Военная разведка в период образования централизованного государства (XIV–XVII века)
В конце XIV – начале XV в. для проведения операций военной разведки во время боевых действий использовались как агенты-одиночки (лазутчики), так и немногочисленные группы всадников («подъезды», их можно сравнить с современными разведывательно-диверсионными группами) и крупные (до нескольких сотен человек) отряды. Все они должны были собрать необходимую информацию и оперативно сообщить ее князю для принятия последним того или иного решения.
При этом каждый отряд был автономным разведывательным подразделением. Так, например, князь Дмитрий Донской направил в придонскую степь с целью «добыть языка» и проверить сведения, полученные от посла к Мамаю Захария Тютчева, «крепкая сторожи» Родиона Ржевскаго и Климента Поленина, каждый из которых имел двоих помощников. Последние не только помогали начальнику «сторожи» в исполнении им служебных обязанностей, но и выполнять самостоятельные задания. Кроме того, они могли заменить начальника в случае его смерти или в других ситуациях.
Другой разведывательный отряд, которым командовал Семен Мелик, направленный тем же князем, сразу же после переправы через Оку «подъ самую татарскую сторожу» с заданием «добыть языка». Мелику подчинялись пять «лучших» московских дворян, которые считались лучшими воинами и разведчиками. Каждый из них мог выполнять самостоятельные задачи в сфере разведки. Позднее двое из этих дворян – Петр Горский и Карп Александрович – доставили собранные отрядом сведения, а также захваченного в плен татарина из свиты самого Мамая [631].
Превращение в восьмидесятые годы XV в. Московского великого княжества в Русское централизованное государство с титулом и рангом царства приводит к отказу князя (великого князя) от личного, персонального, а с 1389 г. – семейно-династического руководства внешней политикой, включая организацию и ведение стратегической разведки. Уже в правление великого князя Василия III возникает частный совет государя, своего рода кабинет, состоящий из наиболее близких и доверенных лиц,– так называемая Ближняя дума. Наиболее сложные вопросы внешней и внутренней политики предварительно обсуждались членами Ближней думы, а затем уже подготовленное решение выносилось на утверждение Боярской думы. Состав и численность Ближней думы полностью зависели от воли царя.

Административная реформа
Возникновение централизованного государства обусловило появление государственного аппарата – особой системы рабочих органов и учреждений, выполняющих отдельные функции государственной власти, которые раньше безраздельно осуществлял князь. Первыми органами аппарата центрального государственного управления стали Приказы.
Слово «приказ» в смысле «учреждение» в первый раз встречается в 1512 г. в грамоте великого князя Василия Владимирскому Успенскому монастырю. Приказная система не имела стройного внутреннего единства и четкого разграничения функций между центральными органами. При учреждении Приказов пытались следовать принципу разделения их по виду деятельности, по составу курируемого населения и по подведомственным территориям, когда в ведение отдельного приказа передавались отдельные территории. На деле же происходило следующее – нередко один и тот же вид деятельности осуществлялся сразу несколькими Приказами. Более того, продолжительность деятельности Приказа была различна и могла зависеть от сроков царствования русских государей. Присоединение новых территорий приводило к появлению новых Приказов. Отдельные Приказы занимали подчиненное положение по отношению к другим. Одни Приказы могли временно вводиться в состав других Приказов. Все вышесказанное затрудняло подсчет общего количества существующих Приказов, число которых, по разным оценкам, колебалось от 39 до 62 [632]. Все Приказы состояли в ведении царя и Боярской думы.
Единого органа военного управления в XVI в. еще не было. Управление было организовано по видам войска: Разрядный приказ ведал поместным ополчением и служебными назначениями в войске, Стрелецкий приказ – стрельцами, Пушкарский приказ – «нарядом», Оружейный приказ – производством ручного оружия, Бронный приказ – производством защитного снаряжения. Всего при царе Иване Грозном (1530–1584) было известно до десяти Приказов, в той или иной мере занимавшихся военными вопросами.
Русское государство воевало в среднем один год из двух, поэтому и разведывательные сведения, необходимые для его феодальных властителей, носили преимущественно военный и военно-политический характер. На государственном уровне разведка организовывалась и велась множеством Приказов (Иноземным, Казанским дворцом, Литовским, Лифляндским, Малороссийским, Новгородской четью, Панским, Полонянничим, Посольским, Разрядным, Сибирским, Смоленским, Стрелецким, Тайных дел), имевших свои собственные силы и средства и которым в той или иной степени приходилось вступать в контакт с зарубежьем [633]. Ведущее место в деле разведки среди этих Приказов занимал с момента своего образования в 1549 г. Посольский приказ.
Посольский приказ разрабатывал «наказ» членам посольских миссий, в котором подробно перечислялись цели и задачи посольства – поручения, возложенные на главу миссии, его обязанности и нормы поведения в чужой стране, а также излагались речи и ответы на возможные вопросы. Кроме того, наказы включали в себя предписания о сборе разведывательных сведений, отражающих различные стороны жизни государства, в которое направлялось посольство.
Управление подведомственными территориями со стороны Приказов осуществлялось через глав местных администраций, наместников и с середины XVI в. городовых воевод. Появление городовых воевод «было вызвано построением со стратегическими целями новых городов на окраинах, где военные задачи выступали на первый план, почему и само население их являлось почти «сплошь обязанным службою, а также присоединением новых населенных инородцами областей, где все отрасли управления сосредотачивались в военных руках» [634].
Городовые воеводы возглавляли управление города с прилегающей к нему территорией – уездом. В обязанности городового воеводы входило в том числе «принятие предупредительных мер относительно нападения неприятеля и в собирании войск и в командовании ими» [635].
К середине XVII в. на городских воевод приграничных русских населенных пунктов также возлагалась обязанность ведения военной разведки в пограничной полосе. Для этой цели они регулярно посылали лазутчиков за рубеж. Вот, например, задание, которое предстояло выполнить в 1661 г. русскому лазутчику Фомке Еремееву:
«Проведать подлинно, сколько ныне на Десне польских и литовских людей, и десенские мещани великому государю радеют ли, и чаять ли в них какие крепости в постоянстве».
В больших городах при воеводах состояла целая коллегия – воевода «с товарищи», т.е. воевода старший, воевода младший и дьяки. В таких случаях непосредственными руководителями разведки были воеводы, а исполнители – различные подьячие, осадные головы, стрелецкие головы и просто дети боярские. Все эти люди, занимавшиеся разведкой в XVII в., никакой специальной разведывательной подготовки не имели. Проводимая ими разведывательная деятельность не была их основной обязанностью. Например, городовой воевода ведал сбором дворянского ополчения и поддержанием в порядке городского военного укрепления, которое часто было в запущенном состоянии, руководил местной полицией, судил мелкие дела и имел немало фискальных обязанностей. В таких условиях вопросы разведки, несмотря на их большую значимость, воеводы решали как бы мимоходом, оставаясь все же главными руководителями разведки на местах. Просматривая акты, относящиеся к XVII столетию, можно увидеть, что ни одно разведывательное дело не обходилось без участия воеводы. Воевода вербовал разведчиков, инструктировал их перед отправкой за рубеж, финансировал их, проводил в приказной избе расспрос вернувшихся лазутчиков.
Но основную роль в военной разведке в мирное время играли рядовые разведчики. По указанию руководителей Приказов или воевод они регулярно выезжали за границу для выполнения заданий разведывательного характера. Там они не только сами добывали различными способами конфиденциальные сведения, но и создавали резидентуры, которые работали в их отсутствие. Фактически успех той или иной разведывательной операции полностью зависел от конкретного человека.
Несмотря на появление Приказов, так и не была решена главная задача – создание органа, специализирующегося на ведении разведки и контрразведки. Фактически разведкой за границей постоянно занимались только профессиональные дипломаты, часто имевшие довольно смутное представление о тонкостях ратного дела, и случайные агенты.

Разрядный приказ
Делопроизводство Приказа велось по столам (отделам. – Прим. авт.), которых во второй половине XVII в. было девять: Московский, Приказной, Севский, Белгородский, Владимирский, Новгородский, Киевский, Денежный и Поместный.
Особенно интересны с точки зрения разведывательной деятельности столы Московский, Приказной и пограничные Севский и Белгородский, в районе деятельности которых были сосредоточены сильнейшие воинские соединения – Севский и Белгородский полки. Другие крупнейшие пограничные районы и города, такие, как Новгород, Псков и Смоленск, ведались в Посольском приказе, и переписка с ними велась через Посольский приказ.
Рассмотрим разведывательную деятельность каждого стола Разряда в отдельности.
Московский стол Разрядного приказа курировал Москву и, как организованный ранее всех других столов, оказался местом сосредоточения всех тех дел, которые не подлежали ведению других столов данного стола. В делопроизводстве Московского стола сохранилось 1180 столбцов (1549–1704), в которых часто встречаются документы, относящиеся к разведке, в т.ч. и военной, причем наибольшее их число приходится на начало XVII в. Очевидно, разведывательная деятельность Московского стола постепенно угасает, переходя в Приказный стол. Характер переписки говорит о том, что Московский стол, как и другие столы, интересовали вопросы военной разведки. Так, в вестовой отписке путивльского воеводы от 5 сентября 1647 г. докладывается о получении вестей от коронного гетмана Н. Потоцкого о намерении крымского хана идти войной на Русь осенью.
Московский стол не был только пассивным собирателем вестей. Он активно руководил в целом разведкой, стремясь улучшить последнюю. Когда, например, воевода города Царь-Алексеевский князь Василий Ивов жаловался в 1647 г. в Разрядный приказ, что сосед его, Усердский воевода, не сообщает ему вестей о передвижениях татар, то Московский стол вмешивается: на отписке дьяком была наложена помета:
«156 г. сентября в 11 день послать государеву грамоту к Борятинскому с осудом для чего он тех вестей князю Василью не писал, о том бы он отписал, и вперед бы к нему о всяких вестях писал».
В отличие от других столов Разрядного приказа, работа которых была построена по территориальному принципу, Московский стол выполнял работу экстерриториальную: переписка велась с большим числом воевод различных городов. Среди присланных с мест сообщений иногда встречаются любопытные. Например, 2 августа 1631 г. из города Ржева местный воевода Иван Шаховской прислал письмо с просьбой освободить от уплаты налогов землю Андрея Чюркинского, т.к. последний регулярно бывает за границей и собирает интересующие Москву сведения.
Такой же экстерриториальной организацией был и Приказный стол Разрядного приказа, основными функциями которого были:
1) опрос вернувшихся из иноземного плена русских воинов, а также захваченных в плен иностранцев;
2) беседы с приехавшими в Москву иностранцами;
3) велась переписка с военными гарнизонами. Полученные от них сведения (вестовые отписки) обрабатывались и через Приказ тайных дел ежедневно докладывались царю.
Такой прекрасный состав источников, какими были русские, возвратившиеся из плена, и иностранцы, взятые в плен, а также огромное число вестовых отписок создали положение, когда Приказный стол стал самым осведомленным органом в Разрядном приказе. Наряду с этим Приказный стол вел активную переписку по вопросам военной разведывательной деятельности с воеводами разных городов: Брянска, Вязьмы, Великих Лук, Белгорода, Новгорода, Тулы, Козлова и других.
Территория, подведомственная Севскому столу Разрядного приказа, находилась на стыке двух направлений – юго-западного и южного. Поэтому этот стол вел военную разведку в юго-западном направлении против Речи Посполитой и в южном – против Крыма. Если против Речи Посполитой применялась главным образом агентурная разведка через засылаемых в страну лазутчиков, то против Крыма проводилась преимущественно войсковая разведка с целью не допустить неожиданного вторжения татар в пределы Московского государства.
Белгородский стол вел военную разведку на юге в соответствии с местом дислокации Белгородского полка, который стоял по Белгородской «засечной черте» и в городах Слободской Украины (историческая область в России XVII–XVIII вв. на территории современной Харьковской и частей Липецкой, Донецкой, Сумской, Воронежской, Белгородской и Курской областей) – Белгороде, Ахтырке, Харькове, Чугуеве, Изюме и на верховьях Дона, в городах Ельце, Усмани, Воронеже, Старом и Новом Осколе и других. Это определяло и направление разведки, которое было против крымских татар и турок.
Остальные столы Разрядного приказа с разведывательной точки зрения неинтересны.
Руководство военной разведкой со стороны Разрядного приказа происходило главным образом в письменной форме, при этом охватывался широкий круг вопросов разведки войсковой, агентурной и торговой. Наряду с письменной формой осуществлялось, хотя и в меньшей степени, живое руководство в форме поездок дьяков и подьячих на места.
Руководство военной разведкой со стороны Разрядного приказа осуществлялось постановкой как общих, так и частных задач, последние иногда регламентировались вплоть до мельчайших подробностей.

Иван Грозный и войсковая разведка
В царских указах часто требовалось, чтобы каждый воевода, независимо от того, каким полком он командует, обязан был от себя лично организовывать разведку и добывать «языка». Так же активно допрашивали перебежчиков и военнопленных. Нередко в этих беседах активное участие принимал сам Иван Грозный. Учитывая царившие тогда нравы, можно предположить, что к тем, кто молчал на допросах, применяли меры физического воздействия.
Очень интересные данные о войсковой разведке даются в «Дневнике последнего похода Стефана Батория на Россию в 1581 году». Здесь описывается неудачная осада поляками Пскова, который они взять не смогли, несмотря на пятимесячную осаду города. Этот «Дневник» вел младший секретарь королевской канцелярии, как предполагают, священник Иван Петровский. Находясь близко к главному командованию, он был лицом осведомленным. Вот несколько цитат из этого документа:
«12/IХ – Русские повесили у стены венгерца и насмехаются над поляками и над королем; русские захватили пахолка (слуга в польской армии, наподобие денщика. – Прим. авт.); другие сами перебежали к ним; есть опасение, что от них русские узнают о подкопе под крепостные стены, ведущиеся поляками…
31/ХI – Русский, передавшийся полякам и видевший много, убежал назад...
12/ХII – Русские в крепости все знают, что у поляков делается...
13/ХII – Перехвачен русский гонец, секретное письмо было зашито в седло».
Русские военнопленные, находящиеся в литовском и турецком плену, также старались быть всячески полезными своей родине. Пользуясь всяким удобным случаем, сообщали в Москву все, что казалось им заслуживающим внимания. Находившийся в литовском плену князь Федор Васильевич Овчина-Телепнев-Оболенский послал в столицу Московского государства к своему родственнику гонца – своего слугу Якова Снозина, которому дал приказ сообщить в Москве ряд ценных вестей.
Если говорить конкретно о военной разведке, то Москву в период правления Ивана Грозного интересовали вопросы численности и дислокации войск противника (например, «где стоят литовские ратные люди» или «куда назначен им сбор»); причины концентрации войск у границы («нет ли у короля какого умышления на Московское государство»); соотношения родов войск, особенно конницы и т.п. Также Москву интересовали вопросы политического и экономического (например, цены на зерно, соль и т.п.; деловая активность иностранных купцов в отдельных регионах и т.п.). Также были интересны вопросы религиозной борьбы между православной и католической церквями. Несмотря на это, не было четкой специализации на политическую и военную разведку. Были лишь тайные агенты, которым поручалось выяснить тот или иной вопрос. Сегодня такой человек собирает информацию о дислокации подразделений иностранной армии в приграничной с Россией области, а через пару месяцев интересуется ценами на соль и зерно в том же самом регионе.
Также важно отметить, что большинство лазутчиков были профессионалами в своем деле. Они прекрасно знали приграничные районы, где им предстояло действовать; владели необходимыми иностранными языками; умели придумывать «легенды», объясняющие их нахождение в данном районе, и т.п.
Сроки пребывания тайных агентов колебались от нескольких дней (лазутчики или, говоря современным языком, агенты-маршрутники, которые действовали в приграничной полосе) до нескольких лет (дипломаты, сотрудники посольств, гонцы, резиденты, купцы и др. люди, длительное время находящиеся за рубежом).

Приказ тайных дел – орган военной разведки
В 1654 г., всего через пять лет после законодательного закрепления понятия государственного преступления, возникает и первый отечественный орган государственной безопасности – Приказ тайных дел.
Приказ был учрежден Алексеем Михайловичем в 1654 г., перед военным походом против Речи Посполитой, и оставлен в Москве, имея задачей разбирать подаваемые на царское имя челобитные. Во главе его был поставлен тайный дьяк, которому подчинялся небольшой штат из 6–7 подьячих. Обычно, рассмотрев дело по челобитной, глава Приказа тайных дел докладывал о нем лично царю, после чего по указу Алексея Михайловича дело, минуя Боярскую думу, разрешалось в личной канцелярии царя или передавалось для исполнения в другой Приказ. Сфера деятельности Приказа неуклонно расширялась по мере возникновения тех или иных вопросов.
Одна из его задач – организация разведывательной деятельности [636]. Ранее ею занимался Посольский приказ. Последний продолжал существовать, но разведывательная деятельность все больше переходит в ведение Приказа тайных дел. Таким образом, впервые предпринимается структурное разделение дипломатии и разведки, хотя руководители Посольского приказа и сотрудники дипломатической службы по повелению царя по-прежнему продолжали выполнять отдельные ответственные задания разведывательного характера. В регулярную практику секретной переписки вводятся шифры [637].
Хотя занимался Приказ тайных дел и военной разведкой. Мало того, он, кажется, был единственным Приказом, который мог вмешиваться в чрезвычайно засекреченное дело московской разведки, проводимое другими приказами, давать руководящие указания и установки, поощрять старательных и взыскивать с нерадивых. Он требовал точной и своевременной информации по интересующим его вопросам с «нарочными гонцы» и со своей стороны посылал к воеводам своих гонцов, с тем чтобы подтолкнуть воеводу отписать о том, что у него делается. 3а несвоевременность подачи информации строго взыскивалось. Наряду с этим сурово карали и за подачу ложной информации. Так, князю И. И. Лобанову-Ростовскому был объявлен выговор за сокрытие понесенных в бою потерь.
Наиболее важные вести воеводы, минуя Разрядный и Посольский приказы, посылали прямо в Приказ тайных дел. Так, например, в 1661 г. смоленский воевода Борис Репнин, посылавший лазутчика Федьку Бовецкого из Смоленска в Ригу, собранные им сведения, содержавшие важные данные о прибытии в Ригу морем двенадцатитысячного войска, направил в Москву дьяку Дементью Башмакову. В том же году борисовский воевода, посылавший лазутчиков в Минск, направил принесенные ими вести, вместе со своими комментариями, прямо в Приказ тайных дел.
Разведывательная деятельность Приказа тайных дел отличалась от аналогичной работы Разрядного и Посольского приказов. Если последние располагали многочисленной тайной агентурой и активно участвовали в ее повседневной работе, то Приказ тайных дел не разменивался на мелочи и не вмешивался без необходимости в прерогативы Разрядного и Посольского приказов. Тайный приказ получал данные военной разведки, собранные в недрах Разряда и Посольского приказа и воеводами.
После смерти царя Алексея Михайловича в 1676 г. и вступления на престол царя Федора Алексеевича Приказ тайных дел был упразднен.

Указания об организации разведки в военных уставах
В период образования централизованного русского государства с возникновением в это время новой материальной базы войны – широким внедрением огнестрельного оружия – существенно возросли боевые возможности войск. Это потребовало создания первых воинских уставов.
Необходимость организации военной разведки была отражена в первой военной печатной книге на русском языке «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до военной науки »1621 г. Онисима Михайлова [638]. В «Указе о вестовщиках и лазутчиках», являвшемся составной частью «Устава...», подчеркивалось, что следует делать организатору разведки, в качестве которого выступает «великий воевода» – командующий войском.
«Прежде всего подобает Государю или Великому Воеводе воинству великое прилежание имети, чтоб ему всякие прямые вести от мужеска полу и женска известны были».
Здесь же указывалось, что для сбора разведывательных сведений должны использоваться не только «лазутчики», но и «подъезды» (в нынешнем понимании – разведывательные группы войсковой разведки. — Прим. авт.), которые наряду с наблюдением за противником должны были захватывать пленных – добывать «языков», для чего предписывалось «имети в великих и малых полках добрых и прилежных, смелых людей, смотря по делу, для посылки в подъезды... чтоб добытися языки» .

 

 

 

 

Глава 28
Военная разведка в XVIII веке
Вооруженные силы России в восьмидесятые-девяностые годы
XVII в. находились в небоеспособном состоянии. К тому же страна не имела собственного военно-морского флота. В этой обстановке российский император Петр I приступил к созданию регулярной армии в рамках проведения военных реформ. Из-за сложной внешнеполитической обстановки, а также потребности России обеспечить выход к Балтийскому морю эффективность нововведений приходилось проверять в боевой обстановке. И это относилось не только к вооруженным силам, но и к организации военной разведки и контрразведки.

Операции войсковой разведки
После восшествия на престол Петр I почти сразу же столкнулся с проблемой ведения боевых действий против агрессивно настроенных соседей. Первую строчку в этом списке занимала Турция. Военная операция против этой страны, вошедшая в историю под названием Азовских походов, стала экзаменом для молодого государя. Ведь он сам лично организовал и возглавил походы русских войск и флота к турецкой крепости Азов в устье реки Дон.
Мы не будем подробно останавливаться на описании боевых действий, лишь коснемся военной разведки. Ее роль в первом Азовском походе свелась к допросам пленных (в этих мероприятиях принимал участие сам император) и вылазкам казацких лазутчиков. Полученные таким способом сведения проверялись личной рекогносцировкой генералов, а иногда и самого царя. Это свидетельствует, с одной стороны, о недоверии командования к добытым таким способом сведениям, а с другой – недостаточно отработанной системе организации тактической разведки. Казацкие лазутчики часто сообщали искаженные (недостаточно точные и преувеличенные) сведения о противнике, а «языки» зачастую давали ложные сведения, которое не дополнялись агентурными данными, т.к. в стане противника не было русской агентуры.
В конце 1695 г. началась подготовка ко второму Азовскому походу. Во время его проведения вновь войсковая разведка действовала крайне неудачно и слабо. Казацкие лазутчики в этот раз, сообщая сведения о неприятеле, приуменьшили число вражеских кораблей. Только личная проверка сообщенных сведений императором предотвратила военную катастрофу. Зато во время второго Азовского похода были максимально использованы возможности политической разведки.
Взятие Азова явилось первой крупной победой русских войск и впервые созданного в России флота, началом превращения России в морскую державу. Опыт Азовских походов был использован для дальнейшей реорганизации русской армии и строительства мощного флота. В том числе и при организации войсковой разведки.
В условиях подготовки войны со Швецией и заключения другими державами мира с Турцией русское правительство в 1700 г. заключило с ней на тридцать лет перемирие. Согласно этому договору к России отошли Азов и побережье Азовского моря до реки Миус.

Идеолог военной разведки
Если говорить о дальнейшем развитии военной разведки при Петре I, то во всех последующих сражениях военачальники использовали не только лазутчиков и показания пленных, но и также организовали охоту за «языками». В чем между ними разница? Пленных обычно допрашивали после окончания боя, когда большая часть сообщаемой ими информации потеряла свою актуальность. К тому же не все они могли сообщить что-то ценное. А вот «языков» захватывали до начала битвы. Да и брали не первого попавшегося солдата-пехотинца, а офицера или военного специалиста, например артиллериста или сапера. Пушкарь мог сообщить места дислокации, тип и количество орудий, а также запас пороха и ядер к ним. А сапер – про фортификационные сооружения. Так же активно использовались возможности политической и экономической разведки. Например, дипломаты, путем подкупа чиновников иностранных государств, добывали сведения не только политического, но и военного характера. Известно, что перед началом боевых действий Петр располагал подробными сведениями о вооруженных силах противника. При этом он получал их из разных источников, а потом сводил воедино.
Хотя Петр I не только выполнял обязанности аналитика, но и сам часто добывал необходимую конфиденциальную информацию. Например, во время посещения Риги он вместе с несколькими приближенными не только внимательно осмотрел крепость, а она, говоря современным языком, соответствовала европейским стандартам военных крепостей того времени, но и измерил глубину рва, а также сделал необходимые зарисовки. Те места, куда комендант его не пустил, он внимательно изучил с помощью подзорной трубы. Его повышенная разведывательная активность и наглость, с которой он проводил визуальную разведку крепости, привели в ярость коменданта. Дело чуть не закончилось стрельбой. Можно себе представить, что могло заставить дисциплинированного служаку чуть не отдать приказ открыть огонь по императору иностранного государства. Среди российских императоров это был единственный случай, когда царь лично занимался визуальной разведкой. Так что Петр использовал все возможности для сбора военной информации о противнике и того же самого требовал от своих подчиненных.
Именно Петр I выступил инициатором учреждения постоянных посольств и консульств в ряде западноевропейских государств. Разумеется, большинство, если не все, направляемых за рубеж дипломатов выполняли секретные поручения императора. Тогда же у него возникла мысль о прикреплении к русским посольствам офицеров, получивших спустя сто с лишним лет наименование военных атташе. Хотя привычным для себя делом – целенаправленно и систематически заниматься сбором информации военного и военно-технического характера – военные атташе стали заниматься не сразу. При Петре I они, как и гражданские дипломаты, выполняли различные конфиденциальные поручения императора.

Первый резидент в Швеции
В качестве примера, иллюстрирующего организацию военной разведки при Петре I, расскажем об одной из разведывательных миссий русского посла, которому одновременно приходилось заниматься сбором информации военного и политического характера в экстремальных условиях. С такой же проблемой столкнулись и другие отечественные дипломаты.
В первые годы XVIII в. Швеция была одним из главных противников России. В течение XVII в. армия этой северной страны не знала поражений и считалась лучшей в Западной Европе. А шведский король Густав-Адольф с самодовольством заявлял: «Русские совершенно отрезаны от Балтийского моря так, что они на его волны не могут спустить даже лодку». Да и дипломатические отношения между двумя государствами были очень напряженными. Поэтому нет ничего удивительного в том, что когда Петр I взошел на престол, то он начал активно готовиться к битве с северным соседом. Одно из мероприятий – сбор информации о противнике. Эту важную и деликатную миссию он доверил своему другу – князю Андрею Хилкову. Его он направил в Стокгольм в качестве резидента (так тогда называли посла).
Интересен маршрут, каким был направлен Хилков в Швецию. Из Пскова он прибыл в Нарву, тогда еще занимаемую шведами, откуда и донес царю, что гарнизон ее состоит из трехсот старых, слабых и больных солдат. Выехав весной, он не «спешил» добраться до Стокгольма, попутно сообщая, опять-таки, о состоянии шведских гарнизонов в городах Прибалтики. В Стокгольм Андрей Хилков прибыл только 18 июня 1700 г., за несколько месяцев до сражения под Нарвой. Но король уже не принял его в Швеции, так как он находился с лета 1699 г. в Дании. Куда любезно и пригласил князя Андрея Хилкова.
В тот самый день, когда русские войска выступали в поход против Швеции (21 августа 1700 г.), русский резидент Андрей Хилков был на аудиенции у Карла, который оказал ему дружественный и любезный прием. В этот же день дипломатической почтой был отправлен рескрипт царя, повелевавший Хилкову формально объявить войну, но вручить шведскому монарху послание его российского коллеги резидент не смог. Война уже началась.
В сентябре 1700 г. после возвращения в Стокгольм, он был посажен под домашний арест. Князю оставили лишь двух слуг и священника. Дом караулили 48 солдат. Вместе с ним арестован был и весь состав русской миссии, и, следовательно, казалось бы, что прекратилась и разведывательная деятельность русского резидента. Правда, из Дании он еще смог послать «ведомость», но из Швеции связь порвалась, а восстановить ее надо было во что бы то ни стало.
К чести русской агентурной разведки надо отнести то, что она справилась с поставленной задачей. Петр получал непрерывно информацию о положении в Швеции в течение всего времени двадцатиоднолетней Северной войны, несмотря на арест Хилкова. Информация поступала даже от самого резидента! Бдительность таких крупных шведских дипломатов, как министр иностранных дел Венгт Оксеншерн и позднее канцлер граф Карл Дилер, была обманута.
На территории Швеции все годы войны действовала агентурная сеть, непосредственное участие в работе которой принимали русские военнопленные во главе с генералом А.А. Вейде.
Из письма барона П.П. Шапирова от 10 сентября 1706 г. мы узнаем следующее:
«При сем же посылаю к вашему величеству списки с писем, писанных под буквою «В» от Андрея Измайлова, через почту последнего полученные; и в Измайловых письмах приложены были письма от резидента князя Андрея Хилкова под буквою «Д», которые он, наняв тайно человека, прислал к нему в датскую землю. Я не смел оных всех к вашему величеству не послать, хотя зело постранно они писаны, понеже есть в них нужда, да и для того, что Гаврила Иванович (руководитель Посольского приказа граф Головин. – Прим. авт.) изволил ко мне писать, дабы все министерские письма посылать к вашему величеству».
Со временем до Карла XII стали доходить сведения о жестоком обращении в России со шведскими пленными, не исключая офицеров.
Разгневанный король, пребывавший тогда в Бендерах, принял ответные меры. Указом от 19 апреля 1712 г. он предписал Сенату удалить всех русских пленных из Стокгольма, лишив господ их прислуги. Сенат не счел нужным точно выполнять королевский указ. Князю Хилкову, например, высланному в губернию Вестманланд в 1714 г., прислугу оставили. Однако появление русских отрядов близ самой шведской границы и опасение за судьбу столицы заставили власти принять еще более жесткие меры и переместить русских пленных в глубь страны.
Местом заточения был выбран остров Висингсе, расположенный в центре одного из крупнейших европейских озер Веттерн. Там, в замке Висингсборг, принадлежавшем когда-то знаменитому шведскому астроному Тихо Браге, томились и именитые русские дворяне Долгорукий, Трубецкой, Головин, Бутурлин. Туда попал и Андрей Хилков.
В неволе русский резидент сохранял мужество и не утратил присутствия духа. Вместе со своим секретарем Алексеем Маникеевым он принялся писать книгу «Ядро русской истории», первый, по сути, фундаментальный труд по отечественной истории. Князь Хилков скончался 8 ноября 1716 г. В 1718 г. генералов Головина и Трубецкого обменяли на фельдмаршала Реншельда и графа Пипера, плененных под Полтавой. Возвращавшиеся генералы везли на родину останки своего товарища князя Хилкова, которые были захоронены в Александро-Невской лавре в Санкт-Петербурге [639].

На тайной службе у Петра Первого
Рассказанная выше история – лишь один из эпизодов «тайной войны» эпохи Петра Первого. На самом деле аналогичных историй существует множество. Ведь при этом российском императоре организация политической и военной разведки продолжала совершенствоваться. И любой отечественный дипломат оказывался участником «тайной войны».
С 1680 г. управление войском в основном было сосредоточено в Разрядном, Рейтарском и Иноземном приказах, а с 1700 г. – в Приказе военных дел. При этом ни один из них не организовывал и не вел военной разведки, как это было в XVI–XVII вв. (вспомним рассказанное в прошлой главе про Разрядный приказ). В качестве такого приказа выступает Посольский приказ. В XVII в. появляются первые русские постоянные миссии за рубежом – в 1654 г. в Швеции, в 1673 г. в Речи Посполитой, уже при Петре I в 1699 г. в Голландии, а чуть позже и в других европейских странах. Если в середине XVII в. наличие постоянных представителей России за рубежом было скорее исключением из правил, то при Петре I это стало нормой. С момента появления зарубежных дипмиссий их начали активно использовать для проведения мероприятий политической и военной разведки. Таким образом, Посольский приказ наделяется постоянно действующими зарубежными силами, хотя специального органа для организации и ведения разведки в рамках этого Приказа не создается. Дипломатия не отделяется от стратегической, внешней разведки, составляя с ней единое целое.
Каждому послу, отправляемому за границу, вручались многостатейные секретные инструкции, охватывающие широкий круг вопросов, подлежащих освещению. В 1702 г. послом России в Турцию направляется стольник Петр Андреевич Толстой. Человек, имевший прямое отношение не только к военному ведомству, но и к разведке. В феврале 1697 г. он был отправлен в Венецию, чтобы вместе с другими стольниками «во Европе присмотреться новым воинским искусствам и поведениям». Так было указано в сопроводительной грамоте Петра к венецианскому дожу Сильвестру Валерию.
Петр Толстой «присмотрелся» не только к новейшим достижениям в сфере вооружений и тактики, но и к разведке и дипломатии. А Венеция славилась своими достижениями в этих двух сферах.
Когда в 1700 г. он поехал в качестве посла в Турцию, то ему пришлось на практике реализовывать полученные в Венеции знания. Перед отъездом из Москвы ему были доведены следующие секретные инструкции, подлежащие неукоснительному исполнению:
«Будучи при дворе салтанова величества, стольнику Петру Андреевичу Толстому чинить со всяким радением, и наведываться втайне по сим нижеписанным статьям...
1.
Будучи при салтане дворе, всегда иметь прилежное и непрестанное с подлинным присмотром и со многоиспытанным искусством тщание, чтоб выведать и описать тамошнего народа состояние ...каковые в том (управлении) персоны будут, и какие у них с которым государством будут поступки в воинских и политических деле и в государствах своих устроения ко умножению прибылей или к войне тайные приуготовления и учредшпелства... и морем ли или сухим путем...
3.
Ис пограничных соседей, которые государства в первом почитании. У себя имеют, и который народ болши любят, и впредь с кем хотят мир держать или войну весть, и для каких причин и которой стороне чем првляютца и какими способы, и кому не мыслят ли какое ученитъ отмщение…
5.
О употреблении войск какое чинят устроение, и сколко какова войска, и где держат в готовности и салтановой казны по сколку в году бывает им в даче, и по чему каким чинам порознь, и впредь ко умножению войск есть ли их попечение, также и зачатия к войне с кем напред чаять по обращению их нынешнему...
9.
В Черноморской протоке (что у Керчи) хатят ли какую крепость делать и где (как слышна была), и какими мастерами, или засыпать хатят и когда: ныне ль или во время войны?
10.
Конницу и пехоту, после цесарской войны, не обучают ли Европейским обычаем ныне или намеряютца впреть, или по старому нерадят?...
12.
Бумбардиры пушкари в прежнем ли состоянии или учат внофь и хьто учат какова народу, и старые инженеры бумбардиры иноземцы ль или их, и школы тому есть ли? [640]
13.
Бумбардирские корабли [или Италианские поландры]есть ли?...».
Всего 17 статей.

Таким образом, Толстому предписывалось вести «прилежное» и «непрестанное» разведывание всех сторон жизни Оттоманской империи – военной, политической и экономической.
Петр Толстой блестяще справился со стоящей перед ним задачей. За четырнадцать лет пребывания в Турции он создал и эффективно использовал агентурную сеть. Уже в 1703 г. он прислал подробный доклад о внутриполитическом положении в Турции. Из него Петр I узнал, что страна разрывалась от внутренних классовых и религиозных противоречий, страдала от безденежья, произвола и бездарности правящей феодальной верхушки. В своем отчете он подчеркнул «разноплеменность» населения, отметив, что на одного турка приходиться десять христиан, стонущих под игом иноземных захватчиков. Турки считали каждого христианина своим потенциальным врагом и естественным союзником России.
Кроме сведений политического и экономического характера, Петр Толстой докладывал в Москву и о военных делах Турции. В качестве примера можно указать на сохранившиеся ведомости и росписи кораблей турецкого флота, стоявшего в «Цареграде» летом 1704 г. Согласно этому документу, 28 турецких кораблей имели 1842 пушки и 13 250 человек экипажа. Кроме общих данных в приложении в ведомости была дана подробная характеристика каждого корабля.
«Первый большой новый корабль о трех жильях. Ширина его мастерских аршин шестидесяти с одним, портелов на нем 120, а пушек 114, а ядро их большей первой батареи пятьдесят – четыре фунтовое. На том же корабле из тех пушек суть 8 толстых коротких, именуемых инка-морат; ядро их каменное ста тридцати двух фунтовое, людей на корабле становится 13 250 человек».
В примечании к ведомости сказано:
«Не подобает дивитися, что написаны корабли, понеже суть болше портелов, нежели пушек для того, что Турки в каморке не ставят пушек на первой портеле носовой, а меру ядер пушечных не мочно описати совершенно, потому что, когда корабль еще нов, поставляется больше пушек, а когда одрехлеет – менше, и когда посылают на Белое море (так называлось Эгейское море. — Прим. авт.) тяжелые пушки ставят, а на Черное море – легкие за сердитость его.
На сих кораблях не бывает иных огненных снарядов, окроме пушек, пищалей добрых и сабель и некакой материи сделанные ядра снарядные, которыми стреляют из пушек по неприятельским кораблям для зажигания.
На всяком корабле суть неводники иноземцы матросы болшие, и прежде Турки не были искусны корабельному владению, а ныне научился от многих ренегатов, которые живут в их флоте, а наипаче Сулейман капитан Голанец, муж разумный и искусный в таких делах, вторый Байрам капитан француз, третий Мустафа майор Пин, четвертый Антерман-баша, который ныне капитан баша».
Собрать все эти сведения, а тем более переслать их – большое искусство, так как турки очень ревниво относились к сохранению тайны своего флота. Агенты Толстого сумели это сделать, если Петр I получил такие данные.
При этом нужно учесть, что Петру Толстому приходилось работать в сложных условиях. Многое зависело от прихоти султана. Например, в 1705 г. отношение со стороны правителя к русскому посольству испортилось. Вот как описывал свою жизнь посол:
«Меня страшно стеснили. Заперли со всеми людьми на дворе моем, и ни кого ни с двора, ни на двор не пускают; сидели мы несколько дней без пищи, потому что и хлеба купить никого не пустили, а потом едва упросили большими подарками, что начали пускать по одному человеку для покупки пищи.
В это время приехал ко мне из Москвы переводчик и подьячий с письмами и подарками от вас к визирю, письмо я к визирю отвез и подарок отослал, визирь принял любезно и сделал мне маленькое послабление, но сее же нахожусь в тесном заключении, какого по приезде моем сюда никогда еще не терпел.
Притом нахожусь в большом страхе от своих дворовых людей: жив здесь три года, они познакомились с Турками, выучились и языку турецкому, и как теперь находимся в большом утеснении, то боюсь, что, не терпя заключения, поколеблются в вере, потому что мусульманская вера мало мысленных очень прельщает; если явится какой-нибудь Иуда, великие наделает пакости, потому что люди мои присмотрелись, с кем я из христиан близок и кто великому государю служит, как, наприм, Иерусалимский патриарх господин Савва и другие; и если хотя один сделается ренегатом и скажет Туркам, кто великому государю работает, тo не только наши приятели пострадают, но и всем христианам будет беда. Внимательно слежу и не знаю, как бог управит.
У мены уже было такое дело: молодой подьячий Тимофей, познакомившись с Турками, вздумал обусурманиться; бог мне помог об этом сведать; я призвал его тайно и начал ему говорить, а он мне прямо обявил, что хочет обусурманиться; я его запер в своей спальне до ночи, а ночью он выпил рюмку вина и скоро умер, так его бог сохранил от такой беды, Савва знает об этом.
И теперь, опасаясь того же, я хотел было отпустить в Москву сына своего, чтобы с ним отправить тех людей, от которых боюсь отступничества; но Турки сына моего в Москву не отпускают».
Петру Толстому приходилось заниматься не только вопросами контрразведывательного характера, но и решать политические задачи. Например, не допустить вступления Турции в Северную войну накануне Полтавской битвы. В то время по Западной Европе циркулировали слухи о якобы заключенном тайном союзе между шведским королем Карлом XII, его польским коллегой Станиславом Лещинским и турецким султаном против России. Выяснить, соответствуют ли слухи действительности, и не допустить реализации этого проекта было поручено императором Толстому. Последний, где с помощью слов, а где и подарками, сумел ослабить влияние польской агентуры на турецкого султана.
9 декабря 1707 г. Петр I писал Толстому из Преображенского:
«Писали цифирью вы, что поляк Лещинового отпущен не с честью и без всякого дела, а ныне писал гетман, с которого посылаем при сем копию, что получил он от некоторого корреспондента из Волоской земли, что бутто тот Поляк; для лица так отбит, а тайно с ним сделана; также будто и некоторой ага с листами к Шведу и Лещинекому послан.
О чем надлежит вам подлинно проведать, истинна ль то, и немедленно писать.
Также чтоб купить или Мавракардата (турецкий дипломат. — Прим. авт.) или много такого, который ведет секрет Турской, суля ему хотя три или четыре тысячи червонных в Венеции (которые Сава Рагуайнский обещает дать там, а буде б сему не поверили), то Сава обещает посредникоф в том дать из Царегородских жителей, чтоб совершенное Турское намерение /от чего, боже сохрани/ и войне мог обявить за шесть месяцеф».
Выяснилось, что посланцем Лещинского в Константинополе был галицкий стольник, по национальности поляк, Горский.
Еще не получив письма Петра, Толстой принял меры, чтобы выяснить причину его приезда и узнать содержание привезенного от Лещинского письма. Для этого он стал рассылать собольи шубы турецким вельможам.
Горский приехал в Константинополь 19 июля, а 30 июля 1707 г. султанский имам уже сообщил Толстому, что письмо он видел и что в нем содержится предложение о создании тройственного союза против России: Швеции, Польши и Турции, а пока что предлагалось немедленно разрешить крымскому хану выступить против русских войск как передовому отряду Турции в помощь Лещинскому и Карлу ХV.
Далее, сообщал султанский имам (высшее духовное лицо в Турции, рангом пониже Муфтия. — Прим. авт.), в письме содержалась самая настоящая интрига против русского посольства в Турции. Дескать, некоторым полякам царь Петр под большим секретом показывал письма русского посла из Константинополя, в которых он писал:
«…все христианские народы, пребывающие в подданстве у Турков, ко противности на них готовы, и подписаны де те письма рунами греков и прочих христиан».
По словам имама, Горский предлагал произвести обыск в доме посла Толстого, чтобы найти все компрометирующие его письма. Отдельные турецкие вельможи настаивали на проведении этой акции, но визирь отказался, ссылаясь на то, что такое оскорбление посла будет равносильно объявлению войны. А к ней Турция не готова.
Заранее подкупленные Петром Толстым турецкие вельможи сделали все для отпора проискам Лещинского. В результате польский курьер был выслан из страны, а Петр I получил от Петра Толстого сообщение, что Турция «будет соблюдать мир с Россией, несмотря на происки Лещинского».
Хрупкий мир продлился до 20 ноября 1710 г. В тот день Турция объявила войну России. А Петр Толстой вместе с сотрудниками посольства был арестован и заточен в тюрьму, где он находился до 5 апреля 1712 г., когда был заключен Прутский мир. В сентябре 1714 г. Петр Толстой покинул Турцию.
С целью более профессионального освещения вопросов военной политики иностранных государств и состояния их вооруженных сил военные чины направляются за границу с разведывательными целями, как в составе временных посольств, так и отдельно под прикрытием выполнения официальных поручений. Так, в 1697 г. в состав Великого посольства, отправленного Петром Великим в Западную Европу для укрепления союза России с рядом западноевропейских государств в интересах борьбы с Турцией, был включен майор Преображенского полка Адам Адамович Вейде. Он собирал, обрабатывал и обобщал материал по организации и боевой подготовке иностранных армий. Его доклад о деятельности «саксонской, цесарской, французской и нидерланской армий» вошел в историю как «Устав Вейде» [641].
В этот же период военные чины армии и флота стали направляться за границу с разведывательными целями под прикрытием выполнения официальных поручений – обучения, а также стажировки в иностранных вооруженных силах. Известно, что сам Петр I изучал западноевропейский военный и военно-морской опыт, а также кораблестроение в Голландии. В этих же целях широко применялась волонтерская, то есть добровольная, служба русских офицеров в армиях и флотах иностранных государств, а также привлечение на русскую службу иностранцев – носителей современных западноевропейских военных и военно-технических знаний и умений, как в сухопутные силы, так и в военно-морской флот.
Одновременно стала применяться практика назначения на посты руководителей и в состав постоянных миссий за границей военных. В 1711 г. послом России в Голландии был назначен подполковник князь Борис Иванович Куракин, участвовавший с Семеновским полком в Полтавской битве.

Кто и как руководил разведкой
Непосредственное руководство разведкой на государственном уровне в эти годы осуществлял лично Петр I – русский царь, ставший в 1721 г. императором, который в ряде случаев лично адресуется к руководителям зарубежных миссий России. Так, Б.И. Куракин, находящийся на посту посла России в Англии, в январе 1719 г. получает указание Петра провести разведку военно-морской базы Швеции – Карлскруны:
«Понеже о состоянии карлскронского гавана (гавань. — Прим. авт.) по се время никто у нас не знает, того для зело нужно, чтобы вы сыскали двух человек таких, которые там бывали, а имянно: одного из морских офицеров или шипаров, а другова, который бы знал инженерской наук, хотя мало, и чтоб они друг про друга не знали, а нанять их так, чтоб сделать с ними тайную капитуляцию и чтоб они из Любка (Любека. – Прим. авт.) поехали туда будто службы искать и осмотрели все, а в запросах бы нам учинили так, чтоб их не приняли, и когда не примут, тогда б, возвратясь в Любек или Данцих, приехали к нам, а ежели можете таких сыскать, кои там были год или два назад, то б всего лутче, и чтоб сие зело было тайно и для того обещай им довольную плату» [642].
Такие два человека были найдены. 30 июля 1719 г. Петр I пишет Куракину:
«Благодарствую за двух человек, за голанца и француза, которые о известной своей негоциации, возвратясь, нам сказали, а особливо первой зело обстоятельно о флоте, только немного поздно, ибо мы уже начали, а они приехали; и буде война сего году не окончается, то заранее таких людей посылать и чтоб кончае в марте у нас не стали. Не изволь жалеть денег, заплачено будет, а посыпать надобно морских, и француз зело обстоятельно сказал...» [643]
В 1696 г. в России был создан новый для нее вид вооруженных сил – военно-морской флот, который, в силу возникших потребностей, стал формировать и развивать собственную разведку.

Вторая административная реформа Петра Первого
В 1717–1721 гг. Петр I вместо Приказов учредил Коллегии, в том числе Иностранных дел, Военную и Адмиралтейств-коллегию. Управление зарубежной разведкой в центре сосредоточилось в руках Коллегии Иностранных дел, получившей эти функции от Посольского приказа, а на местах за границей разведка велась русскими постоянными миссиями. Добывавшиеся ими сведения в подавляющем большинстве случаев носили военный и военно-политический характер. Военная коллегия и Адмиралтейств-коллегия разведку прямо не организовывали, но осваивали опыт зарубежного военного строительства, создания и использования военных сил и вооружения в своей сфере интересов через направлявшихся в европейские армии и флоты на обучение, и стажировку военных и гражданских служащих.

Первые постоянные органы военной разведки
Во время Северной войны сложилась система полевого управления русской армией. Во главе действующей армии стоял генерал-фельдмаршал, пользовавшийся единовластными правами и подчинявшийся лично царю.
При главнокомандующем имелся «полевой штаб армии», через который осуществлялось управление войсками. Штаб возглавлял генерал-квартирмейстер. В Уставе 1716 г. было определено:
«Сей чин требует мудрого, разумного и искусного человека в географии и фортификации, понеже ему надлежит учреждать походы, лагери. Особо надлежит ему генеральную землю знать, в которой находится свое и неприятельское войска, также какие реки, проходы, дефиле, горы, леса и болота находятся...»
Понятно, что получить информацию о контролируемой противником территории можно было только с помощью разведки.
В дивизиях и бригадах, еще не имевших твердых штатов, штабов не имелось. Командовавшие ими генералы и бригадиры руководили через адъютантов и личную канцелярию. Дивизиям придавались чины квартирмейстерской службы. Полк стал основной тактической единицей. Командиром полка был полковник, имевший в своем распоряжении штаб части.
В русской армии с переходом в начале XVIII в. на регулярную основу еще в 1711 г. появилась генерал-квартирмейстерская часть – орган, занимавшийся обеспечением подготовки решений командира (командующего) по управлению подчиненными силами и средствами, то есть штабная служба, укомплектованная соответствующими специалистами.
Генерал-квартирмейстерскую часть составляли квартирмейстерские чины – полковые квартирмейстеры, как стали называться полковые станоставцы, обер-квартирмейстеры, генерал-квартирмейстеры и др. Каждый квартирмейстерский чин выполнял в период военных действий определенные функции. На генерал-квартирмейстера возлагалась организация составления маршрутов, собирания всех сведений о местности, где предстоит проходить войскам, съемки местности, назначения мест под лагеря, а также сбора разведывательных сведений о противнике. Под непосредственным начальством генерал-квартирмейстера состояли все обер-квартирмейстеры (по одному в каждой дивизии) и другие чины квартирмейстерской части. Полковые квартирмейстеры подготавливали для полка квартиры. К этому времени была упразднена должность полкового сторожеставца, а его обязанности перешли к полковому адъютанту, который не относился, однако, к квартирмейстерской части. Организацию разведки возглавлял командующий армией.
Круг обязанностей генерал-квартирмейстера впервые был закреплен «Уставом воинским» 1716 г. В «Уставе...» указывалось: «...а особливо надлежит ему (генерал-квартирмейстеру. — Прим. авт.) генеральную землю знать, в которой свое и неприятельское войско обретается» .Чины генерал-квартирмейстерской службы должны «хорошо знать страну, где ведется война», уметь «составлять ландкарты», «учреждать» походы, лагеря, «ретраншементы», вести «протокол всем походам и бывшим лагерям» [644].
«Уставом воинским» 1753 г. задача по организации разведки в войсках на период боевых действий по-прежнему возлагалась на командующего армией. Так, в главе «О генерал-фельдмаршале и о всяком аншефте» отмечалось, что последний «лазутчиков, где нужно, высылает для ведомости прилежно со всяким опасением, сколь силен неприятель, что намеряется делать, стоит ли в траншементе или нет. О всяких онаго поступках ему ведать нужно есть» [645].
Генерал-квартирмейстерская служба организовывалась в войсках только на период походов и военных действий.
До середины XVIII в. Генерального штаба как самостоятельного постоянного органа управления в русской армии не существовало, хотя понятие «чины Генерального штаба» стало применяться несколько раньше. Само название «Генеральный штаб» имело только собирательное значение: под чинами Генерального штаба понимались все офицеры и генералы, находившиеся на службе в штабах, то есть специалисты штабной службы. В России с 1720 по 1762 г. этот орган включал только должностных лиц, состоявших при генералах.
Созданная в 1762 г. для реформирования армии Воинская временная комиссия предложила устроить квартирмейстерскую часть на основе западноевропейского опыта. С января 1763 г. на основе рекомендаций Комиссии («дабы оному, обще с генерал-квартирмейстерами, яко главными в том штабе классами во время мира способом того Генерального штаба, собрало подробные известия и сочиняло, с примечаниями по воинскому искусству ландкарты всем положениям и проходам, а при случаях отправления армии или корпусов на войну, чтобы из того Генерального штаба и отряжало военное правительство, по числу отправляющегося войска, потребных к нему тех чинов»), утвержденных Екатериной II, Генеральный штаб выделился в особое учреждение, функции которого состояли в сборе сведений о приграничных территориях, в составлении карт, разведке путей сообщения и обеспечении передвижения по ним войск.
По положению 1772 г. на Генеральный штаб были возложены задачи подготовки данных для боевой деятельности войск, изучения местности и составления топографических карт для военных потребностей. Члены квартирмейстерской службы впервые выделялись в отдельную категорию – «чины Генерального штаба армии» со своим особым начальником.
В 1796 г. вступивший на престол Павел I упразднил Генеральный штаб, а всех его чинов распределил по полкам. Вместо Генерального штаба была учреждена «Свита Его Императорского Величества по квартирмейстерской части», подчиненная непосредственно царю. Функции Свиты четко определены не были. В мирное время офицеры занимались преимущественно топографическими съемками в Финляндии и Литве, а остальные находились при войсках и исполняли службу Генерального штаба только в случае войны.
Поясним, что в конце XVIII – начале XIX в. в большинстве европейских стран одной из основных задач корпуса офицеров Генерального штаба было изучение близлежащих стран, в особенности вероятных противников. При этом сам Генеральный штаб был вспомогательным органом высшего командования по управлению войсками [646]. Так что Россия просто использовала зарубежный опыт.
В начале XIX в. одной из задач Свиты Его Императорского Величества стало изучение окраин Российской империи и сопредельных территорий. Офицеры Свиты занимались топографической съемкой местности, сбором географической, этнографической, экономической и другой информации об этих регионах. Отдельно отметим, что данный орган накануне войны России с Францией не занимался сбором информации о Европейском ТВД (театр военных действий) [647]. Поэтому Свиту сложно считать полноценным органом военной разведки.

Рождение военно-морской разведки
Военно-морская разведка начала формироваться в 1696 г., когда был создан первый орган централизованного управления ВМС – Корабельный приказ, и закончила более чем через 200 лет [648].
В 1698 г. была проведена одна из первых операций российской военно-морской разведки. Во время похода корабля «Крепость» из Таганрога в Константинополь вице-адмирал К.И. Крюйс произвел рекогносцировку занятой турками крепости Керчь и походов к ней. Он выяснил, что старые стены легко пробивали даже шестифунтовые ядра, и смог определить ширину фарватера [649].
Во время Северной войны применялась рекогносцировка и захват «языков». В экипажах кораблей отсутствовали офицеры, ответственные за проведение военно-морской разведки. Этим занимались дежурная (караульная) и вахтенная смены [650].
В 1717 г. была создана Адмиралтейская коллегия – орган, отвечавший в т.ч. и за сбор и хранения данных полученных от всех источников информации. В частности, каждый флагман «по возвращению из компании должен подать в Адмиралтейскую коллегию протоколы и журналы, как свои, так и командиров всех кораблей, добыв в том квитанцию».
В утвержденном в 1720 г. Морском уставе ряд статей касался разведки. Например, регламентировался порядок и срок подачи сведений, полученных в результате допроса пленных, и о том, что добытые о противнике сведения необходимо хранить в тайне [651]. Правда, после смерти Петра I занимавшие трон Екатерина и Анна Иоанновна военно-морской разведки почти не уделяли внимание.
В марте 1756 г. (накануне Семилетней войны) для централизованного управления вооруженными силами была создана Конференция при высочайшем дворе. Вся разведывательная информация стекалась в кабинет канцлера А.П. Бестужева-Рюмина. Понятно, что из-за отсутствия эффективно действующих органов разведки на местах объем информации был небольшим и сведения часто носили противоречивый характер.
Ситуация частично изменилась после того, как императорский трон заняла Екатерина II. Так, во время Русско-турецкой войны 1768–1774 гг. активно использовалась агентурная разведка. Понятно, что для этого требовались разведчики, которые занимались вербовкой и получением сведений от агентов.
Во время Русско-турецкой войны 1787–1791 гг. для получения сведений о противнике «были организованы побережные пикеты, казачьи конные и пешие дозоры, велся опрос иностранных судов, а также практиковался захват турецких рыбачьих и коммерческих судов с целью получения от экипажей интересующей информации» [652].
В 1799 г. по инициативе Павла I при Адмиралтейской коллегии был образован Особый комитет, который, среди прочего, стал ведать сбором информации об иностранных флотах. На комитет возлагались разнообразные обязанности, среди которых «попечения об издании полезных сочинений, назначения разных статей для перевода с иностранных языков и задания к решению разных вопросов кораблестроения…» Правда, поступавшие в комитет сведения были неполными, противоречивыми и устаревшими.
Одним из способов добычи информации был «опрос проходящих торговых и рыбацких судов, захват и допрос пленных с кораблей противника. Использовалась и информация, полученная от местных жителей» [653].

Секретная миссия в Среднюю Азию
Правителей Российской империи интересовали все территории, граничащие с нашей страной. Если в Западную Европу для сбора конфиденциальной информации можно было отправить дипломатов, то в Среднюю Азию – военных. Слишком много опасностей для путешественников таил этот край. Одним из первых исследователей этого региона стал Тимофей Степанович Бурнашёв. В историю он вошел как один из организаторов горнозаводского производства на Алтае и исследователь Средней Азии.
Родился он в семье прапорщика Сибирского казачьего корпуса в 1773 г. Рано остался без отца. После двух лет учебы в Змеиногорской горнозаводской школе в 1875 г. начал службу пробирным учеником. Способностями и трудолюбием обратил на себя внимание начальника заводов Г.С. Качки, который отправил талантливого подростка учиться дальше – в Барнаульское горное училище. В 1791 г. он вернулся в Змеиногорский рудник ревизором горного производства. Затем переходит на работу в Риддерский рудник, где впервые создает лабораторию по исследованию добавленных руд.
В 1794 г. судьба Тимофея Бурнашёва сделала новый крутой поворот. Управляющий Сибирским краем генерал Густав-Эрнест Штрандман получил высочайшее повеление о посылке в Среднюю Азию «под секретным видим экспедиции для узнавания сего края во всех отношениях». Рассмотрев множество кандидатур, генерал остановил свой выбор на Тимофее Бурнашёве. Феноменальный стрелок, рудознатец и дипломат, обладающий прекрасной военной подготовкой и большой физической силой.
Подготовка военного разведчика к экспедиции проходила в обстановке строжайшей секретности. Позже он напишет в своих воспоминаниях:
«Велено было мне назваться русским купцом, а между тем воспрещено даже любопытствовать о настоящем моем звании и мне не иметь ни с кем никакого обращения и знакомства, кроме главного правителя дел... Отправка моя будет с Оренбургской линии из-под города Троицка, при купеческом караване татар. Наперво в Большую Бухарию, а оттуда через Самарканд, Ходжемснт, Уратубу, Кокан – в Ташкентию. Из сего места через Туркестан, Киргизскою степью обратно в Россию».
Экспедиция состояла из двух человек – самого Бурнашёва и старшего сержанта 4-го линейного батальона Сибирского корпуса Бсэноснкоба.
Несмотря на полную секретность миссии и великолепную подготовку, члены экспедиции после прибытия в Бухару попали под подозрение. В течение 12 суток они фактически находились под домашним арестом, и все это время их интенсивно допрашивали. По словам Бурнашёва, бухарские чиновники очень сомневались в цели его путешествия, однако «купцы» смогли рассеять все сомнения. Им даже было разрешено присутствовать на аудиенции бухарского эмира:
«Пользуясь полученной свободой, проживали мы в сем многолюдном городе до мая месяца, и в сие время успели собрать много нужных и любопытных сведений. Все путевые замечания делал я придуманными мною еще в России знаками, дабы никто не мог их читать, ...даже товарищ мой не мог разбирать сего моего письма».
В мае 1795 г. в свите российского посланника Бурнашёв отправляется домой, в Россию. Однако бухарская контрразведка, прекрасно понимая значение сведений, собранных мнимым купцом, и не имея формальных поводов для его ареста, пытается не допустить возвращения Бурнашёва. Она организует набег отряда киргизов Малой Орды на караван посланника. Ночью у реки Сыр-Дарья Бурнашёву удается бежать, и он самостоятельно добирается до Оренбурга.
Его отчет о путешестви, озаглавленный «Замечания о пути по Бухарии», был срочно отправлен в столицу Российской империи, а сам разведчик был повышен в звании. На этом его приключения не закончились.
В начале 1798 г. инспектор Сибирской дивизии, племянник А. В. Суворова князь А. И. Горчаков, приказывает Бурнашёву организовать новую секретную экспедицию в малоизученные районы Киргизской степи. Подготовка к новой миссии заняла у военного разведчика около двух лет.
Ему предстояло под видом посланника выехать к одному из киргизских султанов и по пути собрать через русских пленных все возможные сведения о «ташкентских землях» и секретных проходах через Голодную и Киргизскую степи.
В течение полугода Бурнашёв с десятью казаками и султаном Букеем кочевал по безводной степи. Как российский посланник, он посетил Ташкент, где вручил послание Павла I.
По возвращении в Омск Тимофей Бурнашёв составил подробное описание малоизученных «Ташкентских земель», которое получило высокую оценку в Петербурге. За усердие он был пожалован чином горного штаб-офицера [654], а через какое-то время был назначен управляющим Локтевского сереброплавильного завода.
Впервые отчеты о его смертельно опасных разведывательных путешествиях по Средней Азии были опубликованы в журнале «Сибирский вестник» в 1818 г. В то время их автор занимал пост члена Канцелярии Колывано-Воскресенского горного начальства.
В 1821 г. Тимофей Бурнашёв был назначен начальником Нерчинского горного округа. Оказался невольным тюремщиком декабристов С.Г. Волконского, братьев П.И. и А.И. Борисовых, В.Д. Давыдова, Е.П. Оболенского, А.З. Муравьева, С.П. Трубецкого, А.И. Якубовича, присланных на Благодатский рудник для отбывания каторжных работ. По отзыву Е.П. Оболенского, был «довольно груб» на словах, на деле же старался «облегчить наше положение». Выйдя в 1832 г. в отставку, вернулся в Барнаул, увлекся селекцией, стал членом двух московских обществ – испытателей природы и сельского хозяйства. В 1838 г. награжден золотой медалью за разведение китайского и других сортов табака. Умер в Барнауле в 1849 г.

 

 

 

 

Глава 29
Военная разведка в XIX – начале XX века
В XIX – начале XX в. среди крупнейших военных теоретиков Российской империи преобладала точка зрения на Генеральный штаб как на учреждение, ответственное за сбор и переработку всех данных, необходимых высшему командованию для подготовки страны и армии к войне.
Новый толчок развития русская военная разведка получила в период Наполеоновских войн. Кампании 1805 и 1806 гг. завершились подписанием мирного договора, во многом невыгодного для России. Впрочем, несмотря на воцарение мира, никто не обольщался насчет планов французского императора: Наполеон к тому времени достаточно показал себя, и было ясно, что заключение мира не означает для России гарантию от будущей войны с Францией. Знание планов Бонапарта было необходимо как воздух или, если быть более точными в сравнении, как порох.
В 1807–1810 гг. генерал-адъютант князь П.М. Волконский находился в поездке по странам Европы. По возвращении, в числе прочих донесений, он представил отчет «О внутреннем устройстве французской армии Генерального штаба». А генерал М. Барклай де Толли, ставший в 1810 г. военным министром, прочитав этот отчет, получил повод обсудить с императором вопрос о создании постоянного органа стратегической разведки. Несмотря на сложные отношения с Бонапартом, Франция по-прежнему оставалась для российских «верхов» образцом для подражания, чем и воспользовался разумный министр. Первым таким органом стала Экспедиция секретных дел при Военном министерстве, созданная уже в январе 1810 г. (В январе 1812 г. она была переименована в Особенную канцелярию при военном министре.) Экспедиция должна была заниматься ведением стратегической, оперативно-тактической разведки (сбор данных о войсках противника на границах России) и контрразведки. Она подчинялась непосредственно военному министру и, кроме организации разведки, занималась обобщением всей поступившей разведывательной информации, выработкой рекомендаций для составления военных планов и осуществления различных мероприятий при передислокации воинских частей на границе [655].
Первыми руководителями военной разведки Российской империи являлись флигель-адъютант полковник А.В. Воейков – с 29 сентября 1810 г., полковник А.А. Закревский – с 19 марта 1812 г., полковник П.А. Чуйкевич – с 10 января 1813 г. [656]
Особенная канцелярия при военном министре «отвечала за сбор за рубежом разведывательной информации, ее анализ, обобщение и доклад военному министру, а также за выработку инструкций для отправляемых за границу разведчиков».
Об эффективности работы этого органа свидетельствует такой факт. В январе 1812 г. ее сотрудники подготовили карту дислокации французских войск. Численность вооруженных сил противника они оценили в 400–500 тысяч человек. Современные французские историки подсчитали, что в подчинении Наполеона находилось 450 человек [657].
В январе 1812 г. было образовано Главное отделение начальника Главного штаба, в которое вошла квартирмейстерская часть, состоящая из двух отделений. Сотрудники первого отделения должны были заниматься «собиранием всех сведений о земле, где война происходит». Правда, эффективность этого органа была низкой, т.к. не были определены способы и средства выполнения этой задачи [658].

 

Первые операции нового органа разведки

В январе 1810 г. российский военный министр Барклай де Толли предложил царю направить в русские посольства за границей специальных людей, которые должны были бы собирать сведения о вооруженных силах страны пребывания: их численности, вооружении, дислокации, о военачальниках и пр., а также о настроениях и благосостоянии народа, т. е., говоря по-современному, резидентов под дипломатическим прикрытием. Российский император Александр I согласился с предложением, и для выполнения секретных поручений в зарубежные командировки были посланы следующие офицеры: полковник А.И. Чернышев (Париж); полковник Ф.В. Тейль фон Сераскерен (Вена); полковник Р.Е. Ренни (Берлин); майор В.А. Прендель (Дрезден); поручики М.Ф. Орлов (Берлин); П.Х. Граббе (Мюнхен); П.И. Брозин (Кассель, затем Мадрид).
Наибольших результатов добился полковник А.И. Чернышев, офицер Особенной канцелярии квартирмейстерской части Главного штаба. В кратчайший срок он сумел создать во Франции сеть информаторов и уже 23 декабря 1810 г. сообщал: «Наполеон уже принял решение о войне против России, но пока что выигрывает время из-за неудовлетворительного положения его дел в Испании и Португалии» [659]. Одним из информаторов Чернышева был чиновник военного министерства Франции Мишель, состоявший в группе, которая каждые две недели готовила лично для императора Наполеона Бонапарта сводки о численности и дислокации французских вооруженных сил. Копии этих документов Мишель передавал Чернышеву.
Деятельность Чернышева в Париже закончилась в 1811 г. из-за досадного промаха. В то время как полковник находился в отъезде в Петербурге, полиция произвела негласный обыск в доме, где он квартировал, и обнаружила записку Мишеля. Французские власти обвинили Чернышева в шпионаже, но поскольку он находился в это время в России, все последствия для него ограничились тем, что он не смог вернуться в Париж. Совершенно по-другому все закончилось для Мишеля: он был арестован и приговорен к смертной казни.
Подробно о жизни и деятельности Александра Чернышева рассказано в художественно-документальном романе Ю. Когинова «Тайный агент императора: Чернышев против Наполеона: Исторический роман» [660]и монографии М. Алексеева «Военная разведка Российской империи от Александра I до Александра II» [661], поэтому мы не будем подробно останавливаться на этой истории.
Может показаться удивительным, но одним из самых ценных русских агентов во Франции был… Шарль-Морис Талейран, министр иностранных дел Наполеона, который во время Эрфуртского свидания Александра I и Наполеона в сентябре 1808 г. сам предложил свои услуги русскому императору. Сначала Александр не очень-то доверял Талейрану, но после конфиденциальной встречи его подозрения рассеялись. Министр работал за деньги: за огромное по тем временам вознаграждение он сообщал о состоянии французской армии, давал советы относительно укрепления российской финансовой системы и т.д. А в декабре 1810 г. написал Александру I, что Наполеон готовится к нападению на Россию, и даже назвал его дату – апрель 1812 г.
Несмотря на то что переписка Талейрана с Александром велась со строгим соблюдением правил конспирации, к началу 1809 г. у Наполеона появились подозрения в том, что его министр ведет двойную игру. В январе император неожиданно возвратился из Испании, где в то время вел войну, в Париж, и 28 января 1809 г. произошла знаменитая сцена, когда темпераментный корсиканец кричал своему министру: «Вы вор! Вы вор, мерзавец, бесчестный человек! Вы не верите в Бога, вы всю вашу жизнь нарушали все ваши обязательства, вы всех обманывали, всех предавали, для вас нет ничего святого, вы бы продали вашего родного отца!.. Почему я вас еще не повесил на решетке Карусельской площади? Но есть, есть еще для этого достаточно времени! Вы – грязь в шелковых чулках! Грязь! Грязь!..» [662]
Эмоции эмоциями, однако обвинения были голословными: император не имел конкретных доказательств предательства Талейрана, так что тот остался невредимым и до самого начала войны передавал в Россию важную информацию.

 

На тайной службе двух императоров

Генерал от кавалерии и герой Отечественной войны 1812 г. Иван Осипович Витта всегда предпочитал оставаться в тени, действуя за кулисами политической и военной истории. Историки до сих пор спорят, где он родился в 1881 г. – в заштатной польской крепости Каменец-Подольский или в великосветском Париже.
Другое «темное пятно» в его биографии – участие в цареубийстве Павла I. Согласно одной версии, он был в курсе планов заговорщиков и за пять дней до убийства переведен в Конный полк (самая преданная жертве войсковая часть) в качестве наблюдателя. Согласно другой – о готовящемся убийстве он ничего не знал. Вне зависимости от этого, Александр I не считал его заговорщиком и поэтому позволил сделать стремительную карьеру. В октябре 1801 г. он произведен в полковники Конного полка, а с 1803 г. командовал лейб-гвардии Кирасирским Ее Величества полком – одной из старейших частей русской армии.
В возрасте 24 лет в звании полковника он участвовал в битве при Аустерлице. В 1807 г., после заключения Тильзитского мира, он внезапно выходит в отставку. До сих пор не понятно, что послужило причиной этого поступка. Внезапно он поселяется в Вене, а в 1809 г., когда Наполеон объявил войну Австрии, вступает волонтером в французскую армию. Если однополчане считали его предателем, то Александр I отнесся к этому поступку спокойно.
После разгрома Австрии граф Ян фон Витт (так теперь его называли) оказался в Париже, где начал вести великосветскую жизнь. Он входит в доверие к сестре Наполеона Полине. Затем попадает в походную канцелярию к французскому императору. Последний командирует его в Турцию – сколачивать антирусскую коалицию. В 1811 г. он назначен личным тайным агентом Наполеона в герцогстве Варшавском. С этого момента он допущен к важнейшим секретам Франции. А Александр I регулярно получает от него информацию о планах Наполеона, местах дислокации и маршрутах перемещения французских войск. Его шпионская карьера прервалась за две недели до начала Отечественной войны 1812 г. Ян фон Витт тайно переплыл через Неман и явился в штаб 1-й армии, где сообщил о точной дате начала войны и оперативные планы Наполеона по окружению Дрисского лагеря.
Затем участие в войне в качестве командира Украинской уланской дивизии и портрет в Военной галерее Зимнего дворца.
На Венском конгрессе Витт находился в свите Александра I и занимался привычным и любимым делом – политическими интригами и шпионажем. После окончания конгресса он остался в Париже и служил в качестве генерала по особым поручениям при командующем Оккупационным корпусом. Скорее всего, под «особыми поручениями» подразумевалась разведка.
Затем он вернулся в Россию и по поручению Александра I создал собственную спецслужбу, которая занималась политическим сыском в пяти губерниях: Киевской, Волынской, Херсонской, Екатеринославской и Таврической. Одновременно он занимался проектом создания военных поселений. Была и третья сфера деятельности, в которой до сих пор для историков множество «темных пятен». Речь идет об участии Витта в заговоре декабристов. Нельзя однозначно утверждать, что он разделял их идеи, скорее рассматривал в качестве партнеров, которые помогут ему удержаться у власти. Дело в том, что если с Александром I у него были хорошие взаимоотношения, то с будущим наследником престола – непонятные. Поэтому он мог предложить декабристам свои услуги в обмен на пост в будущем правительстве.
После подавления восстания он не был репрессирован, а продолжал служить. Во время Русско-турецкой войны 1829 г. с ним произошел очень странный случай. Согласно биографу генерала, «…направляясь в Яссы для осмотра подведомственных ему резервных кавалерийских частей и решив совершить часть пути от Одессы морем, Витт случайной бурей был занесен в Константинополь и Варну, осажденные нашими войсками. Присоединившись потом к армии, Витт сообщил ценные сведения о состоянии Турции… 21 апреля 1829 года Витт был произведен в генералы от кавалерии». На самом деле Витт, находясь в Одессе, руководил деятельностью агентурной сети, которую создал, находясь еще на службе у Наполеона. Позднее он перебрался в Варну, откуда регулярно совершал визиты в Стамбул.
Осенью 1830 г. он участвовал в подавлении восстания в Польше. Затем занимал пост варшавского военного губернатора, с 1836 г. был главным инспектором кавалерии, в 1838 г. тяжело заболел и умер [663].

 

Продолжение военной реформы

Но вернемся в Петербург, к Барклаю де Толли. Военный министр уделял большое внимание не только стратегической, но и агентурной разведке, которую вели своими силами командующие полевыми армиями и командиры корпусов. 27 января 1812 г. Александр I подписал три секретных дополнения к «Учреждению для управления Большой действующей армией»: «Образование высшей воинской полиции», «Инструкцию директору высшей воинской полиции» и «Инструкцию Начальнику Главного штаба по управлению высшей воинской полицией». В этих документах впервые проведено разделение на собственно разведчиков и агентов. В частности, в дополнении об «Образовании высшей воинской полиции» в п. 13 «О лазутчиках» говорилось:
«1. Лазутчики на постоянном жалованье. Они... рассылаются в нужных случаях, под разными видами и в различных одеяниях. Они должны быть люди расторопные, хитрые и опытные. Их обязанность есть приносить сведения, за коими они отправляются, и набирать лазутчиков второго рода и разносчиков переписки.
2. Лазутчики второго рода должны быть предпочтительно обывателями нейтральных и неприятельских земель разных состояний, и в числе оных дезертиры. Они приносят сведения по требованию и по большей части местныя. Они получают особенную плату за каждое известие, по мере его важности» [664].
А в дополнении к «Инструкции Начальнику Главного штаба по управлению высшей воинской полицией» весьма недвусмысленно предписывалось:
«В случае совершенной невозможности иметь известие о неприятеле в важных и решительных обстоятельствах должно иметь прибежище к принужденному шпионству. Оно состоит в склонении обещанием наград и даже угрозами местных жителей к проходу через места, неприятелем занимаемые» [665].
Также Высшая воинская полиция должна была «собирать сведения об неприятельской армии в занимаемой ее земли». Под собиранием сведений понималось: «точные сведения о движении, расположении, духе и прочие о неприятельских войсках в землях оными занимаемых, нужными для открытия их слабой и сильной стороны и для принятия этому потребных мир». В качестве источников информации предлагалось использовать агентов Высшей воинской комиссии, которых нужно было направлять «в пограничные губернии, в армию и за границу». При этом зарубежная зона делилась на «земли союзные, земли нейтральные и земли неприятельские» [666].
Перед началом Отечественной войны 1812 г. агентурная разведка в войсках была достаточно успешной. Войсковая же разведка велась по старинке – конными разъездами: «Вооруженное шпионство производится следующим образом. Командующий отряжает разные партии козаков... команды сии поручает он самым отважным офицерам и дает каждому расторопного лазутчика, который бы знал местное положение...» [667]
Действовала в России и контрразведка, причем вполне успешно. Так, известно, что с 1810 по 1812 г. на территории Российской империи было задержано 39 агентов, работавших на иностранные спецслужбы.
Так что нападение Наполеона вовсе не было неожиданностью для российских правящих верхов и военного командования. Было известно точное время наступления французов, их численность, дислокация войск, имелись сведения о командирах подразделений. Но, к сожалению, на выработку плана военных действий все это существенного влияния не оказало. Русские армии отступали от границы до Москвы точно таким же образом, как если бы разведданных не было вовсе.
Во время войны разведка велась разнообразными методами – и через лазутчиков и агентов, и опросом пленных, и с помощью партизанских отрядов, и путем перехвата почты противника. Причем после того, как наступил перелом в войне в пользу России, вся эта информация наконец-то стала играть важную роль в разработке стратегических и тактических планов командования.

 

Когда закончилась Отечественная война 1812 года

После победы над Наполеоном надобность в услугах военной разведки резко сократилась. О грядущих войнах никто пока не задумывался. Несмотря на это, сбор информации об иностранных вооруженных силах начал носить систематический характер. Например, в январе 1812 г. был создан Военный ученый комитет при Военном министерстве, который просуществовал до мая 1903 г. [668].
Среди функций данного комитета в 1812–1854 г.: «собирание и рассмотрение всех вновь издававшихся лучших сочинений по разным областям военного искусства, назначение к переводу на русский тех сочинений, которые того заслуживали…» [669]
С 1863 г. в обязанности комитета, среди прочего, входило «…составление соображений и рассмотрение инструкций по частям… статистической…; наблюдение за собиранием подробных сведений о ресурсах России и иностранных государств в военном отношении, составление и издание военных обзоров; наблюдение за ходом образования… на Курсе восточных языков при Азиатском департаменте Министерства иностранных дел» [670].
В 1815 г. Особенная канцелярия при Военном министерстве была распущена, а ее функции переданы Первому отделению Управления генерал-квартирмейстера Главного штаба. Отделение в основном обрабатывало информацию, которую получало от Министерства иностранных дел и из некоторых других источников, хотя делало попытки командировать за границу и своих офицеров.
В августе 1827 г. в структуре центрального аппарата Морского министерства был создан Ученый комитет, который просуществовал до июня 1891 г. [671]Он был учрежден «для изучения и обобщения новых достижений в различных отраслях военно-морского дела в России и за рубежом и внедрения этих достижений» [672].
В 1828 г. Свита Его Императорского Величества по квартирмейстерской части вновь переименовывается в Генеральный штаб, после объединения с Военно-Топографическим депо и корпусом топографов – в Департамент Генерального штаба в составе Военного министерства. В его задачи входило «все относящееся к общему расположению, квартированию, передвижениям и действиям Военно-Сухопутных Сил империи».
С мая 1832 г. по октябрь 1863 г. 2-е отделение Департамента Генерального штаба Военного министерства «занималось собиранием и рассмотрением военно-исторических, топографических и статистических сведений о России и иностранных государств…» [673]
С 1844 г. в составе Военного министерства начали создаваться военно-дипломатические управления. Перечислим их:
Управление русского военного агента в Англии (1844 –1920);
Управление русского военного агента в Бельгии (1880–1918);
Управление русского военного агента в Греции (1914–1918);
Управление русского военного агента в Испании (1915–1918);
Управление русского военного агента в Сербии (1905–1918);
Управление русского военного агента во Франции (1856–1918);
Управление русского военного агента в Швейцарии (1880–1918) [674].
Поражение в Крымской войне заставило руководство Военного министерства вновь обратить на разведку самое пристальное внимание. 10 июля 1856 г. Александр II утвердил инструкцию о работе военных агентов. Но полноценные централизованные органы военной разведки появились в России только в сентябре 1863 г., когда император в порядке эксперимента ввел в действие на два года Положение и штаты Главного управления Генерального штаба (ГУГШ).
Разведкой в ГУГШ ведали 3-е (военно-ученое) и 2-е (азиатское) отделения. В функции первого, среди прочего, входило «собирание верных и подробных сведений о военных силах России и иностранных государств… переписка с нашими заграничными военными агентами… составления соображений по военно-статистическим работам и военно-учетным экспедициям, а также смет и инструкций для экспедиций и все вообще по сим последним перепискам».
Азиатское отделение выполняло те же задачи, но, как следовало из его названия, в странах Азии. Среди его основных функций: «соображение и составление военно-статистических сведений о наших пограничных с Азией областях и принадлежащих им азиатских владениях… военно-дипломатические сношения с соседними с Россией Азиатскими владениями… переписка по снаряжению военно-ученых и других экспедиций в вышеупомянутые страны…» [675]
По штатному расписанию во 2-м отделении числилось 8 сотрудников, в 3-м – 14.
Новая структура себя оправдала, и в 1865 г., при очередной реорганизации Военного министерства, она была сохранена. Изменилась только нумерация структурных частей: 3-е отделение было переименовано в 7-е военно-ученое отделение Главного штаба; его руководителем был назначен полковник Ф.А.Фельдман. На него, среди прочего, была возложена задача «собирания сведений по иностранным армиям».
Азиатское отделение получило название Азиатской части. Правда, теперь она занималась делами четырех военных округов: «Кавказского, обоих Сибирских и Туркестанского». Разведывательная деятельность Азиатской части была ограничена статистическим изучением вновь присоединенных территорий в Средней Азии и на Кавказе. Задачи же «составления военно-статистических сведений» об азиатских странах должны были решаться в Канцелярии Военно-ученого комитета [676](о нем ниже). Состояло Азиатское производство из заведующего, полковника А.П. Проценко, и его помощника.
Увеличилось число зарубежных агентов. В Париже в качестве агента находился флигель-адъютант полковник Витгенштейн, в Вене – генерал-майор барон Торнау, в Берлине – генерал-адъютант граф Н.В. Адлерберг 3-й, во Флоренции – генерал-майор Гасфорт, в Лондоне – полковник Новицкий, в Константинополе – полковник Франкини.
Административная мысль Российской империи работала неустанно, и реорганизации продолжались. В январе 1867 г. 7-е военно-ученое отделение Главного штаба перешло в состав Совещательного комитета, который был образован для руководства «ученой» и топографической деятельностью. 30 марта 1867 г. совещательный комитет был преобразован в Военно-ученый комитет Главного штаба; в составе его на базе 7-го отделения была создана канцелярия, которая до 1903 г. и являлась центральным органом российской военной разведки. Первым ее руководителем стал генерал Н.Н. Обручев, правая рука военного министра Милютина, после него – генералы Ф.А. Фельдман (с 1881 по 1896 г.), В.У. Соллогуб (с 1896 по 1900 г.) и В.П. Целебровский (с 1900 по 1903 г.).
Согласно «Положению о военном министерстве» (утверждено императором Александром II 1 января 1869 г.) одним из направлений деятельности Военно-ученого комитета являлось:
«а) составление соображений и рассмотрение инструкций по частям: военно-ученой, статистической и геодезической;
(…)
в) наблюдение за собиранием подробных сведений о способах России и иностранных государств в военном отношении».
К обязанностям личного состава Канцелярии ВУК было отнесено: «собирание военно-статистических сведений о России и иностранных государствах; переписка по делам, возбужденным в Комитете, а также по делам, касающимся военных агентов и редакций повременных изданий» [677].

 

Во время и после Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.

В 1877 г. России предстояла война, на сей раз с Турцией. Общее руководство агентурной разведкой на Балканах и в Турции было возложено на полковника П.Д.Паренсова, офицера по особым поручениям, опытного разведчика.
Основная тяжесть военных действий должна была лечь на сосредоточенную в Бессарабии группировку российской армии под командованием великого князя Николая Николаевича, который лично поставил перед Паренсовым задачу: отправиться в Бухарест и организовать сбор сведений о турецких войсках, расположенных на территории Болгарии и Румынии. Паренсов под именем Пауля Паульсона выехал из Кишинева в Бухарест. За короткое время он сумел создать агентурную сеть и собрать вокруг себя группу преданных людей из местных жителей, что было не удивительно, ибо население Балканских стран давно и сильно ненавидело турок.
«…в феврале 1877 г. благодаря его энергии, предприимчивости и знанию удалось наладить дело, и из разных пунктов от лазутчиков начали поступать ценные сведения. Так, в Рушуке, говорит Паренсов, Карванидес доставлял мне еженедельно, а иногда по несколько раз в неделю, донесения вроде срочных ведомостей о прибытии и уходе войск, орудий, разного рода военного материала, о постройке и вооружении фортов и о флоте. В этих ведомостях всегда в особой рубрике помещались всевозможные слухи, предположения и т.п. В том же Рушуке помощник начальника товарной станции Рушукско-Варненской железной дороги, болгарин, служа мне и получая определенное жалованье, самым аккуратным образом сообщал в определенные сроки через Пачовича о прибытии и отправке по железной дороге войск, артиллерии и грузов, причем благодаря его служебному положению точность была замечательной и служила мне поверкой сообщений, делаемых Карвонидесом» [678].
Одним из главных помощников Паренсова стал болгарский банкир и хлеботорговец Евлогий Георгиев, имевший торговых агентов и склады во многих городах Болгарии, и потому ему совсем нетрудно было предоставить Паренсову значительное число осведомителей. Георгиев же познакомил Паренсова с Григорием Начовичем. Этот человек владел французским, немецким, румынским языками и, что играло далеко не последнюю роль, русским. Имел широкие связи и был чрезвычайно изобретателен в способах добывания информации. Кстати, ни Георгиев, ни Начович не принимали никакого вознаграждения за свою работу на русскую разведку.
В течение зимы 1876/77 г. резидентура Паренсова во множестве доставляла сведения о количестве турецких войск, их передвижениях, кораблях и минных заграждениях на Дунае, состоянии укреплений, продовольственных запасах. С началом боевых действий понадобились новые, еще более точные данные о неприятельских войсках. В связи с этим русская разведка стала использовать агентов-ходоков. Одним из них был Константин Николаевич Фаврикодоров, грек по происхождению, участник Крымской войны и обороны Севастополя. Внешне он походил на турка, прекрасно владел турецким языком. 26 июня 1877 г. под именем турецкого подданного Хасана Демерши-оглу он был послан в глубокий разведывательный рейд по тылам турецкой армии – в города Видин и Плевен, а оттуда на юго-восток, в Румелию и крепости Шумлу и Варну. Фаврикодоров отлично справился с задачей, принес множество ценных сведений и потом еще не раз отправлялся в такие же рейды в турецкий тыл.
В 1880 г. управляющий Военно-ученым комитетом, будущий начальник Главного штаба генерал-адъютант Обручев писал:
«Никогда данные о турецкой армии не были столь тщательно и подробно разработаны, как перед минувшею войной: до местонахождения каждого батальона, каждого эскадрона, каждой батареи...» [679]
В статье «Разведка», опубликованной в VI томе семитомной «Энциклопедии военных и морских наук» (издана в 1893 г.) под редакцией «заслуженного профессора Николаевской академии Генерального штаба генерал-лейтенанта Леера», можно узнать подробности организации войсковой разведки в российской армии. Об агентурной разведке автор статьи упоминает мимоходом, как и об использовании военных агентов (атташе) для сбора секретных сведений за рубежом.
«Разведка в общем смысле – сбор сведений о положении, средствах, силах и намерениях неприятеля и о местности. Сведения эти собираются не только в военное, но и в мирное время. Это достигается посредством:
а) заблаговременное знакомство с неприятельскими странами через военных агентов;
б) содержание в готовности карт и планов, составляющих в деле изучения местности весьма важный военный материал;
в) шпионаж, который нередко представляет превосходное средство узнавать не только о движении и силах неприятеля, но и о самых сокровенных намерениях его и планах;
г) расспроса местных жителей, этим, однако, следует пользоваться осторожно и умело, т.к. показания их часто умышленно искажаются, а иногда неверны по недостаточности шпионажа;
д) дезертиров (перебежчиков) – им сложно верить, но от них можно получить, при умелом расспрашивании, весьма ценные сведения о составе и расположении неприятельских войск;
е) пленных, на показания которых можно полагаться еще менее, чем на рассказы дезертиров, но по этим показаниям, данными пленными, и сравнивая с другими добытыми сведениями, а также по форме одежды пленных получить понятие о составе неприятельских отрядов;
ж) собственно войсковая рекогносцировка или обозрение – как живых сил неприятеля, так и местности производимая с открытием военных действий особо назначаемыми от войск лицами, командами и отрядами. Войсковая Р. бывает обыкновенная и усиленная (форсированная). 1-я производится постоянно или отдельными лицами, или небольшими командами, но всегда с определенной целью, рассчитывая при исполнение их более на хитрость, ловкость и изворотливость, чем на силу. Сведениями от этих Р. не всегда удается воспользоваться, т. к. обстановка может измениться, да и неприятелю нетрудно силою воспрепятствовать сбору таких сведений. Усиленная рекогносцировка производится отрядами из 2 или 3 родов оружия, почти всегда непосредственно перед боем, чтобы добытыми сведениями можно было немедленно воспользоваться. Без этого же усиленные рекогн-кине только неуместны, но даже вредны: они ведут к напрасным потерям и указывают противнику слабые стороны его расположения. Сила отряда для Р. определяется ее целью, величиною препятствий, которых можно ожидать со стороны неприятеля, местностью, удалением отряда от главных сил и т. п. Успех всякой Р. зависит от:
1) хорошего выбора лиц и командиров;
2) искусного направления выбранных средств;
3) искусного производства наблюдения;
4) обстоятельного и толкового донесения.
Начальник должен быть неутомимым, смелым, решительным, но в то же время обладать большой осмотрительностью и осторожностью. В важных случаях разведка поручается офицерам, получившим высшее военное образование. Иногда разведку производит сам начальник отряда, не исключается и такое.
Независимо от назначения особых лиц для Р., наблюдение за противником должно идти непрерывно, что и исполняется передовыми войсками, высылающими постоянно разведчиков. Эти Р. производятся преимущественно кавалерией, посредством сторожевых и летучих разъездов, для чего в кавалерийских полках имеется до 96 разведчиков, выбранных из людей наиболее сметливых, лихих, расторопных, решительных и неутомимых, подготовленных к этому делу еще в мирное время в особых командах.
Вся обыкновенная Р. производится быстро и скрытно, почему, прежде всего, избирается выгодное направление для следования, принимаются все меры предосторожности при движении, стараются подойти незаметно возможно ближе к противнику и, избрав удобное место для наблюдения, помогают себе тревогою и на других пунктах, чтобы обмануть противника. Противник самым тщательным образом скрывает от нас свои силы и намерения, поэтому редко удается обозреть все, о чем необходимо доставить сведения. Большею частью приходится видеть только передовые войска и по силе и расположению их догадываться об остальном.
Для этих догадок могут служить различные признаки, которыми сопровождается всякое военное предприятие. Признаки эти называются военными приготовлениями .Польуясь ими, опытный и проницательный человек, знающий нрав и обычаи противника, прочтет по ним все так же легко, как бы лично видел самое дело. Цвет мундиров, брюк, головных уборов, номера на пуговицах, погонах и г. н. могут служить для определения количества и состава неприятельских войск. Появление новой формы или исчезновение пехоты показывает прибывшее подкрепление или ослабление противника. Число орудий и батарей, а также знамен и значков в отряде довольно верно определяет количество войск. О силе противника можно судить еще по числу отдельных групп и промежутков между ними во время движения, вернее же – по времени, которое количество употребила на прохождение известного пространства. По направлению, скорости и густоте пыли можно иногда довольно точно судить о количестве и роде войск, идущих в колонне. По оставленному биваку легко определить число бивакировавшихся войск и время их ухода. По сломанным брошенным повозкам, числу и состоянию трупов лошадей, количеству и изнуренности отсталых можно судить о силе и составе противника и о состоянии его войск. Протяжение позиции, занятой неприятелем, и присутствие того или другого начальника дают некоторые указания о силе и составе отряда, готовящегося к бою. Остановка передовых войск и расстановка передовых постов показывают, что противник остановился на отдых. Движение разъездов, перемещение темных масс между местными предметами, блеск оружия, пыль могут означать, что неприятель в движении. Занятие пехотою местных предместий, постановка артиллерии показывают расположение противника на позициях. Места устройства магазинов, арсеналов, депо, переговоры с владельцами соседних государств до некоторой степени намечают вероятный театр военных действий и направление движения противника. Иногда состав отряда может служить указанием об его назначении. Например, разведка направления дорог служит признаком наступления в этом направлении. Отправка же обозов и порча дорог, ведущих к нам, – признаки готовящегося отстоя. Ослабление или совершенное исчезновение бивачных огней показывают иногда отступление войск. Раздача патронов, зарядов, осмотр оружия, отправка обозов могут быть приметами приготовления к бою. Заготовка материалов, сбор лодок, рубка леса, приготовление плотов, фашин, туров служат признаками предстоящей переправы. Разрушение мостов, гатей, порча дорог, в особенности важных ж.-д. сооружений, означают, что неприятель принимает оборонительное положение. Перечислить все приметы невозможно, поэтому каждый часовой, разведчик и начальник разъезда должны с величайшим вниманием относиться ко всему виденному и затем обстоятельно и подробно докладывать своему начальнику, которому придется сгруппировать полученные сведения и вывести заключение. Однако к приметам следует относиться очень осторожно, ибо неприятель очень часто нарочно дает ложные приметы. Поэтому одни приметы следует проверять другими и по совокупности всех сведений приходить к тому или иному заключению» [680].

 

Новая реформа

Однако война, как это обычно бывает, не только высветила сильные стороны, но и вскрыла недостатки в организации разведки. Административная мысль ответила на этот факт традиционно: реорганизацией. В декабре 1879 г. был утвержден новый штат канцелярии Военно-ученого комитета в составе управляющего делами, 5 старших и 9 младших делопроизводителей с четким определением функций каждого. Штаты азиатского делопроизводства в 1886 г. увеличили с 2 до 5 (!) человек, а к середине 1890-х гг. оно состояло из трех делопроизводств. Первые два отвечали за работу азиатских военных округов, третье занималось разведкой за рубежом. К концу XIX в. Россия имела военных агентов в 18 столицах мира и морских агентов в 10 странах.
Новая реорганизация состоялась в июле 1900 г. В составе Главного штаба была учреждена генерал-квартирмейстерская часть, в которую в числе прочих вошли оперативное и статистическое отделения. На последнее были возложены и функции Азиатского делопроизводства. В декабре 1900 г. этой части передали также канцелярию Военно-ученого комитета.
В апреле 1903 г. в структуре Главного штаба произошли новые изменения. Вместо канцелярии Военно-ученого комитета ведение разведки было поручено 7-му (военная статистика иностранных государств) отделению 1-го (Военно-статистического) отдела Управления 2-го генерал-квартирмейстера Главного штаба. 7-е отделение состояло из начальника, 8 столоначальников и такого же числа их помощников. Практически сразу внутри 7-го отделения выделилась добывающая часть, получившая название Особого делопроизводства, в котором числилось два офицера [681]. (Однако в 7-м отделении по-прежнему не были разделены добывающие и обрабатывающие функции разведки и не велась работа по руководству разведкой военных округов.) Начальником 7-го отделения в 1903 г. был назначен генерал-майор В.П.Целебровский, ранее руководивший Военно-ученым комитетом Главного штаба. Целебровский возглавлял военную разведку до 1905 г., когда его сменил генерал Н.С. Ермолов, занимавший этот пост до 1906 г.

 

На сопках Маньчжурии

Еще задолго до Русско-японской войны 1904–1905 гг. русская военная разведка уделяла внимание Японии, проводившей агрессивную политику на Дальнем Востоке. В 1898 г. военным агентом в эту страну был назначен полковник Ванновский. Это было не слишком удачное назначение: он не смог завербовать хороших агентов, не знал языка, поэтому японцы (а на Востоке искусство дезинформации традиционно высоко развито) поставляли ему такие сведения, какие сами считали нужным. В середине 1903 г. он был заменен полковником Самойловым, который всего за полгода, остававшиеся до начала войны, сумел снабдить Главный штаб достаточно точными сведениями. Успешно работали и военно-морские агенты. Направленный в Японию еще в 1895 г. лейтенант Будиловский завербовал ценного информатора – переводчика Такахаси. Его преемник, лейтенант Цагин, имел трех информаторов в портах Йокосука, Куре и Сасебо. Последний агент – Русин – информировал Главный штаб не только о положении на флоте и о военно-морских береговых укреплениях, но и о возросшей активности ВМС, прямо предупреждал о близкой войне. Эти данные во многом послужили основой для предложений наместника на Дальнем Востоке адмирала Е.И. Алексеева о мерах по отражению возможного удара или даже нанесении упреждающего удара. Однако из Санкт-Петербурга последовал приказ «не провоцировать японцев». Как известно, провоцировать их не понадобилось – Япония напала внезапно и без объявления войны.
Во время Русско-японской войны ведение разведки осуществляло разведывательное отделение генерал-квартирмейстера штаба Маньчжурской армии. Собственно организацией разведки руководил полковник Нечволодов, назначенный перед самой войной военным агентом в Корее. Он завербовал и в апреле 1904 г. направил на японскую территорию трех агентов-французов – Шаффанжона, Барбье и Превиньо. Барбье под видом коммерсанта добрался до Макао, Шаффанжон действовал на Зондских островах. В июне 1905 г. оба агента вернулись и представили отчеты. Превинью работал в тылу японских армий в Китае и Корее.
Нечволодова в качестве организатора разведки против Японии сменил генерал-майор Косаговский. Известны имена его информаторов: Коллинз, Балэ, Эшар, Дори, действовашие на Дальнем Востоке и в самой Японии – в Йокогаме, поддерживавшие связь с резидентом через военных агентов. Англичанин Коллинз, сотрудник пароходного «Восточно-азиатского общества», добровольно изъявил желание сотрудничать с русской разведкой, так как с началом войны оказался в трудном материальном положении. Он раньше бывал в Японии и одно время даже являлся придворным жокеем микадо, а теперь снова вернулся в эту страну, выговорив себе, кроме оплаты расходов, жалованье в размере 300 долл. в месяц. Связь с ним должна была осуществляться по телеграфу особым шифром. Однако Коллинз проработал всего три месяца, после чего был арестован и приговорен судом к 11 годам каторги (после окончания Русско-японской войны был освобожден). Военный агент в Китае генерал Дессино направил через линию фронта троих своих осведомителей: Макса Липпенова, Леона Кроуэля и Гомера Кай-Глера, которые выдавали себя то за коммерсантов, то за журналистов. То есть агентурная разведка работала. Однако информация штаба Маньчжурской армии поставлялась только в Петербург, штабы нижестоящих подразделений с ней не знакомили, и они имели лишь те разведданные, которые добывали собственными силами. Русская разведка действовала и в Европе. Здесь ее главным направлением было выявление японских военных заказов. Ценная информация поступала от военного агента в Германии полковника Шебеко, от агента в Швеции полковника Алексеева.
В октябре 1904 г. после разделения русской Маньчжурской армии на три части, разведкой стали заниматься соответственно разведотделения трех штабов. Формально координацию их деятельности осуществлял штаб главнокомандующего, но на деле они работали самостоятельно, стремясь опередить друг друга. В июне 1905 г., спустя полтора года после начала войны, штаб главнокомандующего наконец-то выделил основные направления работы. Зона ответственности была разделена на три района: Япония и Корея (ответственный – полковник Огородников), Маньчжурия (капитан Афанасьев) и порты Маньчжурии (штабс-капитан Россов). Первый имел в своем распоряжении 10–15 агентов, в основном европейцев. Капитан Афанасьев сосредоточился на вербовке китайцев, что являлось новым шагом в разведке на Дальнем Востоке. На него работало около 20 агентов разной ценности, получавших соответственно и разное жалованье – от 30 до 300 руб.; всего на оплату агентуры Афанасьев тратил от 7200 до 9200 руб. в месяц. Его агенты-китайцы должны были перемещаться в тылу японских войск и подробно доносить обо всем, где они были: что видели, что слышали… Выводы же делал начальник. Однако, пока все это было организовано, война подошла к концу и была почти проиграна [682].

 

От Русско-японской до Первой мировой войны

Позорное поражение в войне с Японией, помимо прочих причин, показало, что в Российской империи по-прежнему слишком мало внимания уделялось агентурной разведке. Военные реформы, начавшиеся в 1906 г., дали повод офицерам-разведчикам, не дожидаясь очередной смены табличек на кабинетах, чем бы, вполне возможно, все для них и закончилось, внести свои предложения по коренной реорганизации разведработы. По их мнению, разведкой следовало заниматься штабам приграничных округов под руководством ГУГШ. Главное управление должно было создавать агентурную сеть в важнейших центрах стран – предполагаемых противников, а штабы округов – в приграничных районах сопредельных государств. Еще одним важным звеном в выявлении сил вероятных противников России они считали секретные командировки офицеров Генерального штаба для рекогносцировки путей сообщения и укрепленных районов в приграничной полосе.
В апреле 1906 г. была утверждена новая структура ГУГШ, которая впервые официально закрепила разделение добывающей и обрабатывающей функций военной разведки.
В структуру ГУГШ входил Отдел генерал-квартирмейстера, который состоял из:
Части 1-го обер-квартирмейстера;
Части 2-го обер-квартирмейстера;
Крепостной части;
Особого делопроизводства;
Делопроизводства по службе Генерального штаба;
Военно-ученого архива;
Библиотеки.
Часть 1-го обер-квартирмейстера состояла из делопроизводств:
1-е – по оперативным вопросам Европейских театров военных действий;
2-е – по общим вопросам обороны государства;
3-е – по вопросам военной статистики России и по специальным занятиям офицеров Генерального штаба;
5-е – добывающее (разведывательное);
6-е – по военной статистике (1903–1905 гг.);
7-е – по военной статистике иностранных государств (1903–1905 гг.).
Часть 2-го обер-квартирмейстера состояла из четырех делопроизводств по оперативным вопросам Азиатских театров военных действий и делопроизводства, по изучению сил и средств иностранных государств Азии.
Особое делопроизводство ведало служебной перепиской с военными агентами, сбором сведений об иностранных армиях [683].

Добывающая функция была сосредоточена в 5-м (разведывательном) делопроизводстве части 1-го обер-квартирмейстера Отдела генерал-квартирмейстера ГУГШ, состоявшем из одного делопроизводителя и двух его помощников, один из которых отвечал за восточное, а другой – за западное направление разведки. Первым делопроизводителем был назначен полковник М.А. Адабаш, его помощниками – молодые офицеры О.К. Энкель и П.Ф. Рябиков. В марте 1908 г. М.А. Адабаша сменил полковник Н.А. Монкевиц, руководивший военной разведкой до начала Первой мировой войны.
Но на этом реорганизации не прекратились. 11 сентября 1910 г. уже в который раз утверждаются новые штаты Главного управления Генерального штаба. 5-е делопроизводство преобразуется в Особое делопроизводство (разведки и контрразведки) в составе Отдела генерал-квартирмейстера. Подчинялось непосредственно генерал-квартирмейстеру, что свидетельствовало о повышении статуса разведслужбы и роли разведки. В его составе была образована журнальная часть для ведения секретной переписки. Всего штат Особого делопроизводства включал в себя делопроизводителя, трех его помощников и журналиста. Обрабатывающие делопроизводства вошли в состав частей 1-го и 2-го обер-квартирмейстеров. Части 1-го обер-квартирмейстера занимались западным направлением, 2-го – восточным.
В личном составе в результате преобразований 1909–1910 гг. существенных изменений не произошло. Хотя начальники ГУГШ менялись, как в калейдоскопе, – 5 человек за 6 лет: Ф.Ф. Палицын (1906–1908), В.А. Сухомлинов (1908–1909), Е.А. Гернгрос (1910), Я.Г. Жилинский (1911–1914), Н.Н. Якушкевич (с 1914), но кадровый состав отделов и делопроизводств практически оставался прежним вплоть до начала Первой мировой войны. В октябре 1910 г. полковник Н.А. Монкевиц был назначен помощником 1-го обер-квартирмейстера ГУГШ, руководителем Особого делопроизводства и военно-статистического производства части 1-го обер-квартирмейстера, т. е. добывающими и обрабатывающими органами разведки на западные страны. Должности руководителей Особого делопроизводства занимали полковник О.К. Энкель (1913–1914) и полковник Н.К. Раша (1914–1916).
В апреле 1906 г. был создан Морской генеральный штаб. В его структуре было учреждено иностранное отделение, которое среди решения прочих задач, связанных со сбором и обработкой информации о зарубежных ВМС, должно было руководить «деятельностью военно-морских агентов (атташе) в Швеции, Германии, Турции, Италии и в некоторых других странах» [684].

 

Военно-морская разведка

При Александре I военно-морской разведке уделялось слишком мало внимания. Более того, флот крайне редко выходил в море. Сбором информации из «открытых» источников занимался МУК (Морской ученный комитет) ГМШ (Главный морской штаб). Поэтому ничего удивительного в том, что в середине XIX в. «интересующая командование флота информация разведывательного характера поступала в Морское министерство непосредственно от МИДа, от частных лиц и экипажей судов, разведочной и дозорной службы из состава российских эскадр развернутых на морских театрах» [685].
В 1867 г. был создан МТК – Морской технический комитет. Одно из его подразделений – ученое отделение – занималось «вопросами изучения иностранного опыта и перспектив технического развития зарубежных флотов» [686].
Во второй половине XIX в. основными источниками поступления разведывательной информации были:
Военно-морские агенты (с 1856 г.) и командированные за границу офицеры (приписанные к консульствам, следящие за строительством заказанных Россией за рубежом кораблей и т. п.);
Береговые стационарные посты наблюдения (при крепостях, фортах и маяках);
Специально выделенные суда для разведки;
Корабли и суда, назначенные для ведения дозорной и охранной службы;
Офицеры ГМШ (в основном МУК (Морской ученый комитет) и МТК (Морской технический комитет) анализирующие зарубежные СМИ и рукописные источники;
Тайные агенты (разовые услуги);
Члены экипажей кораблей и судов;
Военное ведомство, МИД, МВД и т.п.

Обработкой, полученной от всех трех источников, занималось четыре подразделения: МУК, МТК, гидрографический архив и 2-е отделение Канцелярии управления генерал-квартирмейстера [687].
Военно-морскими агентами ведало 1-е отделение Канцелярии Морского министерства. В 1868 г. в особой инструкции говорилось: «одной из самых главных задач военно-морского отделения Канцелярии является сбор сведений от морских агентов за границей и из иностранных журналов и газет относительно состояния и развития военно-морских сил иностранных государств по всем отраслям военно-морского искусства».
С 1860 г. МУК после упразднения ГМШ был подчинен Морскому министерству. Теперь он не только «собирает…, рассматривает …, изучает…», а также следит за развитием «морских и вспомогательных наук необходимых для развития морских сил», а также делит часть своих обязанностей с Корабельным техническим комитетом (о нем мы уже писали в главе, посвященной научно-технической разведке), которой отныне занимался:
«…следит в России и за границей за всеми усовершенствованиями по технической части кораблестроения и механики» [688].
С 1884 г. деятельность военно-морских агентов координировал Военно-морской отдел (с 1891 г. – Военно-морской ученый отдел ГМШ). Среди функций данного подразделения значились: «собирание и обработка сведений и материалов о боевых силах и средствах иностранных военных флотов; о развитии и степени готовности военно-морских сил и учреждений иностранных государств; о морских укрепленных пунктах, составление и описание планов и по возможности фотографических снимков; собирание сведений о местах прокладки телеграфных подводных линий; об укреплениях и способах защиты берегов и портов иностранных государств; переписка с русскими военно-морскими агентами в иностранных государствах, сообщение полученных от них сведений, материалов, документов в надлежащие учреждения морского и других министерств» [689].
В 1885 г. был воссоздан ГМШ. В его структуре был Военно-морской отдел, среди задач которого было «собирание сведений о состоянии иностранных военных флотов и команд».
В 1887 г. МУК был сначала переименован в Военно-морской ученый комитет (ВМУК), а в 1891 г. был вовсе упразднен. Поэтому в том же году Военно-морской отдел ГМШ был преобразован в Военно-морской ученый комитет с расширением его функций. Перечислим некоторые из них:
«изучение способов и средств для крейсерской войны в океанах;
составление статистических сведений о торговых флотах иностранных держав, о коммерческих и иных портах и угольных станций во всех частях света, о направлении главных торговых путей и пунктах пересечения их;
собирание сведений о приготовлениях и действиях иностранных флотов в случае войны между иностранными державами;
собирание и разработка сведений и материалов о боевых силах и средствах иностранных флотов, о развитии и степени готовности военно-морских сил и учреждений иностранных государств;
о морских укрепленных пунктах; составление их описаний, планов и по возможности фотографических снимков;
собирание сведений о местах положения телеграфных подводных линий;
об укреплениях и способах защиты берегов и портов иностранных государств;
переписка с русскими военно-морскими агентами в иностранных государствах, собирание полученных от них сведений, материалов и документов в надлежащие учреждения для морского и других министерств, переписка с русскими консулами» [690].
Вопросами военно-морской разведки с 1891 г. по 1903 г. занимался Военно-морской ученый комитет ГМШ [691].
С 1903 г. по апрель 1906 г. организацией разведки занималась Стратегическая часть Военно-морского ученого отдела ГМШ [692].
В апреле—июне 1906 г. вопросами, связанными с организацией военно-морской разведки, занималось информационное отделение Военно-статистического отдела МГШ. Последнему также подчинялись военно-морские агенты [693].
В июне 1906 г. из ГШМ была «выделена стратегическая часть в отдельное, в составе морского Министерства учреждение» – Морской генеральный штаб (МГШ). По штатной организации данная структура состояла из оперативной части и трех отделений (военно-исторического, русской и иностранной статистики) и делопроизводства. Численность аппарата – 15 человек. В ведение МГШ, среди прочего, было отнесено «сношения с Министерством иностранных дел, с Советом Государственной обороны (СГО) и Главным Управлением Генерального штаба (ГУГШ) по политическим и военным вопросам; изучение морских сил иностранных государств; обобщения опыта войны на море». Разведывательно-информационные функции выполняло Отделение иностранной статистики (ОИС) [694].
В ноябре 1906 года было создано объединенное «Секретнее бюро» двух Генштабов (военного и морского). Его основная задача оценка и обмен добытой военной и военно-морской разведки информации. В 1912 году «Секретное бюро» вошло в состав Иностранной (Статистической) части МГШ и стало называться Центральным бюро [695].
В июле 1908 г. были образованы оперативные отделения штабов командующих морскими силами (флотов), которые пришли на смену оперативным отделениям в портах. В образованных отделениях сосредоточилось все делопроизводство штабов по оперативным, организационным, мобилизационным, учебным, статистическим и разведывательным вопросам [696].
В 1907 г. на МГШ была возложена задача организации тайной (агентурной) разведки в государствах – вероятных противниках Российской империи: Германия, Австро-Венгрия, Турция, Италия и Япония, возможно, Англия и Франция).
Начальнику МГШ были подчинены военно-морские агенты за границей «для поставления Морскому генеральному штабу возможно полных и точных сведений о вооруженных морских силах и средствах иностранных государств» и оперативные отделения в портах. Последние предназначались для сбора и обработки разведывательной информации. Этим же занималось отделение иностранной статистики МГШ [697].
В июне 1908 г. Отделение иностранной статистики было преобразовано в Иностранную часть МГШ. Другое ее название: «Секретная служба Генмора» [698].
В сентябре 1908 г. была утверждена «Инструкция военно-морским агентам». Поясним, что до этого времени их деятельность регламентировалась «Инструкцией для военных агентов». Согласно этому документу военно-морские агенты обязаны:
сообщать русским дипломатическим представителям сведения о состоянии морских сил иностранных государств, немедленно предупреждать их обо всех важных переменах и военных приготовлениях данной стороны;
исполнять все поручения послов и начальников миссий, непосредственно касающихся морского дела;
официально присутствовать на церемониях и торжествах, согласно требованиям этикета и обычаям страны или когда необходимо представительство со стороны русского Морского министерства;
исполнять, по возможности, поручения центрального морского ведомства.
Впервые военно-морским агентам было законодательно разрешено вербовать агентуру [699].
В 1910 г. последнее было переименовано в Иностранную часть МГШ и стало отвечать за организацию и ведение агентурной разведки. Позже были образованы оперативные отделения штабов флотов, которые заменили оперативные отделения в портах.
В октябре 1911 г. в МГШ произошла очередная реорганизация. Теперь в его состав входило семь частей. Одна из них была статистическая и объединяла два отдела: статистический и иностранный.
На Иностранный отдел Статистической части МГШ возлагалось: «собирание и обработка сведений об общем политическом положении и о силах и средствах иностранных государств к войне». Внутри отдела работа велась по т. н. «номерным столам». К ведению каждого «стола» относилась переписка с военно-морским агентом, анализ отчетов и донесений секретной агентуры, чтение соответствующих книг, газет, журналов, содержание «ящика – регистра» по своим государствам и взаимодействие с офицерами и чиновниками ГМШ, ГУГШ, МИД и т. п. В состав Иностранного отдела входило Центральное бюро [700].
Военно-морские агенты продолжали находиться в подчинении у МГШ [701].
В мае 1914 г. Статистическая часть была расформирована. Из нее был выделен специальный отдел – Особое делопроизводство Морского генерального штаба (ОД МГШ), на который было возложено «ведение тайной разведки о морских вооруженных силах вероятных противников на всех театрах военных действий, подготовка и организация наблюдения на море за противником во время войны и направление деятельности контрразведки во флоте и Морском министерстве». Функционально ОД МГШ делился на разведку мирного времени, разведку военного времени, контрразведку и цензуру [702].
Структура Особого делопроизводства МГШ в мае—октябре 1914 г.:
Балтийский «стол»;
Черноморский «стол»;
Дальневосточный «стол»;
Центральное бюро;
Военно-морская цензура;
Военно-морские агенты [703].
В августе 1914 г. был создан оперативно-распорядительный орган воюющих флотов – Военно-морское управление (ВМУ), которое входило в структуру штаба Верховного главнокомандующего. Среди прочего в функции ВМУ входило «обобщение данных о боевых действиях на русских морских театрах, составе и базировании неприятельских и своих флотов, их состоянии и потребностях». Для решения этой задачи в ВМУ существовало статистическое делопроизводство [704].
В МГШ с октября 1914 г. по февраль 1917 г. организацией военно-морской разведки занимался информационный отдел Статистического отделения и Особое делопроизводство. Структура последнего в указанный период имела следующий вид:
Балтийский «стол»;
Черноморский «стол»;
Дальневосточный «стол»;
Военно-морские агенты;
Центральное бюро;
Морская регистрационная служба.
Трем «столам» подчинялись военно-морские агенты, находившиеся в расположенных в соответствующих регионах странах. Остальные военные дипломаты подчинялись непосредственно руководству Особого делопроизводства [705].

 

Зарождение радиоразведки в ВМФ Российской империи

Во время Русско-японской войны российская армия впервые использовала средства радиоразведки. 20 марта 1904 г. адмирал С.О. Макаров подписал Приказ об организации перехвата кораблями флота радиопередач японских судов. В этом документе флотоводец, в частности, указал, что «неприятельские телеграммы следует записывать, если можно, то выявлять смысл депеш» [706].
Правда, активно этот способ сбора информации о противнике в сухопутных силах начали использовать только при советской власти. Зато в ВМФ Российской империи к началу Первой мировой войны он получил достаточно широкое распространение.
В 1907 г. была сформирована Служба берегового сообщения (с 1909 г. – Служба связи). С 1910 г. начали создаваться подразделения радиоразведки в составе данной службы. Эти подразделения вели радиоперехват и пеленгацию радиотехнических средств фронтов скандинавских стран, Германии, Британии, Италии и Турции [707].
В июле 1914 г. были утверждены императором Николаем II «Положение о Службе связи» и «Положение о Службе связи в службе авиации». В первом документе, в частности, указывалось:
«Служба связи имеет целью доставлять флоту необходимые сведения о происходящем на море и побережье, а равно обеспечение сношений между судами. Для наблюдения за происходящим на море и для сношений судов с берегом, а так же для обеспечения сношений между судами на побережье морей устанавливаются наблюдательные и передаточные посты».
Свою эффективность радиоразведка доказала во время Первой мировой войны. «Деятельность дешифровальных отделений и станций Балтийского и Черноморского морей при поддержке радиоразведки в составе Службы связи флотов стали основным источником в системе военно-морской разведки для ежедневного оперативного обеспечения командования флотов разведывательной информацией, помогавшей при организации и планировании операций и боевой деятельности воюющих флотов» [708].

 

История полковника Редля

Одной из самых крупных «шпионских историй» предвоенного времени явилось дело полковника Редля. 26 мая 1913 г. все газеты Австро-Венгерской империи напечатали сообщение Венского телеграфного агентства, извещавшее о самоубийстве полковника Альфреда Редля, начальника штаба 8-го корпуса австро-венгерской армии. По официальной версии, он покончил с собой в припадке безумия, вызванного нервным истощением из-за продолжительной бессонницы. Однако на следующий день в пражской газете «Прага тагеблатт» появилась странная заметка, в которой говорилось: «Одно высокопоставленное лицо просит нас опровергнуть слухи, распространяемые преимущественно в военных кругах, относительно начальника штаба пражского корпуса полковника Редля, который, как уже сообщалось, покончил жизнь самоубийством в Вене в воскресенье утром. Согласно этим слухам, полковник будто бы обвиняется в том, что передавал одному государству, а именно России, военные секреты. На самом же деле комиссия высших офицеров, приехавшая в Прагу для того, чтобы произвести обыск в доме покойного полковника, преследовала совсем другую цель» [709]. Австрийцы, приученные строжайшей цензурой читать между строк, все поняли правильно: в высших военных кругах был такой полковник Редль, который застрелился после его разоблачения как русского агента.
Альфред Редль родился в Лемберге (г. Львов) в семье аудитора гарнизонного суда. В 15 лет поступил в кадетский корпус, потом в офицерское училище. Блестящая аттестация и превосходное знание иностранных языков привлекли к молодому лейтенанту внимание кадровиков Генерального штаба, и он был зачислен в штаты высшего военного органа империи. В 1900 г., в чине капитана, был командирован в Россию, тогда уже считавшуюся вероятным противником Австро-Венгрии, где несколько месяцев проходил стажировку в военном училище в Казани.
Вернувшись в Вену, капитан был назначен помощником начальника разведывательного бюро Генерального штаба генерала барона Гизля фон Гизлингена. Тот поручил ему руководство агентурным отделом бюро («Kundschaftsstelle», сокращенно «KS»), отвечавшего за контрразведывательные операции. В этой должности Редль проявил себя отличным организатором. Он полностью реорганизовал отдел контрразведки и превратил его в одну из сильнейших спецслужб австро-венгерской армии. По его инициативе были введены новые приемы работы и использована новейшая для того времени техника. Но главная заслуга Редля состояла в том, что он добывал уникальные секретные документы русской армии. Его успехи были настолько впечатляющи, что генерал Гизлинген, назначенный командиром 8-го пражского корпуса, забрал Редля, к тому времени уже полковника, к себе в качестве начальника штаба.
Первым, кто более или менее подробно рассказал о «деле Редля», был полковник Вальтер Николаи, накануне Первой мировой войны занимавший пост начальника разведывательного отдела германского Генерального штаба. Он описал эти события в своей книге «Тайные силы», вышедшей в Лейпциге в 1923 г. Его версию уточнил другой разведчик, Ронге, в книге «Война и индустрия шпионажа» (в русском переводе – «Разведка и контрразведка». М., 1937), а также Урбанский в статье «Провал Редля».
События развивались следующим образом. В начале марта 1913 г. в Берлин было возвращено письмо, адресованное до востребования в Вену господину Никону Ницетасу. В Берлине его вскрыла немецкая служба перлюстрации. В конверте находились 6000 крон и записка, в которой сообщалось о высылке денег и давался адрес некого господина Ларгье в Женеве, которому следовало писать впредь, и еще один адрес в Париже. То, что письмо со столь крупной суммой не было объявлено ценным, вызвало определенные подозрения; их усиливало то обстоятельство, что оно было отправлено из пограничного с Россией немецкого городка Эйдкунен, а почтовая марка на нем была наклеена необычным образом. Ознакомившись с содержанием письма, полковник Николаи принял решение переслать его своему австрийскому коллеге Урбанскому, полагая, что оно связано со шпионской деятельностью на территории Австро-Венгрии. За венским почтамтом было установлено наблюдение. В скором времени на имя того же Ницетаса пришло два письма, и 24 мая 1913 г. таинственный г-н Ницетас был идентифицирован как полковник Редль.
Об этом открытии Ронге немедленно сообщил своему начальнику Урбанскому, который, в свою очередь, поставил в известность начальника Генерального штаба генерала Конрада фон Гетцендорфа. По его указанию в отель «Кломзер» направилась группа из четырех офицеров во главе с Ронге, которые должны были предложить Редлю застрелиться, чтобы смыть позорное пятно на мундире, что и было исполнено. При обыске на квартире полковника в Праге было обнаружено большое количество документов, подтверждающих, что Редль в течение многих лет работал на русскую разведку (как впоследствии утверждалось – с 1902 г.) и что его услуги очень хорошо оплачивались. Истинные причины самоубийства полковника Редля было решено сохранить в тайне. Но, как утверждает Ронге, случилась непредвиденная утечка информации, которая попала в газеты.
Такова общепринятая версия «дела Редля», изложенная основными участниками событий. Но при внимательном рассмотрении эта в высшей степени детективная история выглядит вовсе не такой уж убедительной. Прежде всего это касается доказательств шпионской деятельности Редля. Ни Урбанский, ни Ронге не приводят фотокопии письма, пришедшего на венский почтамт на имя Ницетаса, со швейцарским адресом французского капитана Ларгье, который действительно был арестован в Женеве по подозрению в шпионаже. Поэтому закрадывается законное подозрение – существовало ли вообще письмо? Описывая результаты обыска в пражской квартире Редля, Ронге сообщает, что Урбанский обнаружил «обширный материал», занимавший целую комнату. Сам Урбанский пишет, что у Редля сохранились многочисленные неудачные снимки с секретных документов, свидетельствующие о его неопытности в фотографии. Но никто никогда не называл ни одного конкретного документа, обнаруженного в квартире Редля, что тоже довольно странно.
Но что поражает больше всего, так это описание допроса Редля в отеле «Кломзер». Быстрота и поверхностность допроса просто поразительны! Совершенно непонятно, почему такой профессионал, как Ронге, удовлетворился ничего не значащими словами Редля о том, что он работал в одиночку, и не попытался установить важные детали: кто его завербовал, когда, как передавались донесения и т.д. Также непонятны причины, по которым ему не то что позволили, но предложили немедленно покончить с собой. И т.д. и т.п. Странностей и неувязок в этом деле так много, что возникает закономерный вопрос: а был ли вообще полковник агентом русской разведки? Чтобы попытаться ответить на него, следует ознакомиться с организацией русской военной разведки и ее сотрудниками, работавшими против Австро-Венгрии перед Первой мировой войной.
Разведка против Австро-Венгрии велась как ГУГШ, так и разведотделениями штабов Варшавского и Киевского военных округов. Военным агентом в Вене до 1903 г. был полковник Владимир Христофорович Рооп. Именно он завербовал некого офицера, занимавшего ответственную должность в австрийском Генштабе и в дальнейшем поставлявшего ценную информацию русской разведке. В 1903 г., будучи отозванным из Вены и назначенным командиром полка в Киевском военном округе, Рооп передал свои венские связи капитану Александру Алексеевичу Самойло, в то время служившему старшим адъютантом штаба Киевского военного округа и отвечавшему за сбор разведывательных данных по австро-венгерской армии. Воспользовавшись сведениями Роопа, Самойло нелегально побывал в Вене и через посредника установил контакт с его источником в Генштабе. Тот согласился продолжать сотрудничество с русской разведкой за солидное вознаграждение, и в течение нескольких лет штаб Киевского округа получал от своего неизвестного агента важные сведения. Вот выдержка из рапорта генерал-квартирмейстера округа в ГУГШ, датированного ноябрем 1908 г.:
«За последний год от упоминаемого выше венского агента были приобретены следующие документы и сведения: новые данные о мобилизации австрийских укрепленных пунктов, некоторые подробные сведения об устройстве вооруженных сил Австро-Венгрии, сведения о прикомандированном к штабу Варшавского военного округа П. Григорьеве, предложившем в Вену и Берлин свои услуги в качестве шпиона, полное расписание австрийской армии на случай войны с Россией...» [710].
В 1911 г. Самойло переводится в Особое делопроизводство ГУГШ, и туда же передается ценный австрийский агент. В «Записке о деятельности штабов Варшавского и Киевского военных округов и негласных агентов в Австро-Венгрии по сбору разведывательных сведений в 1913 г.», составленной Самойло, этот агент числится в рубрике «Негласные агенты» под № 25. Там же перечислены секретные документы, полученные от него в 1913 г.:
««Krieg ordre Bataille» (план боевого развертывания на случай войны) к 1 марта 1913 г. с особым «Ordre de Bataille» (план боевого развертывания) для войны с Балканами, мобилизация укрепленных пунктов, инструкция об этапной службе, положение об охране железных дорог при мобилизации, новые штаты военного времени...».
В этой же «Записке» Самойло, подводя итоги деятельности агента № 25, пишет: «Дело Редля указывает, что этим агентом и был Редль, однако это отрицает генерал Рооп, которым агент первоначально и был завербован» [711].
Из сказанного следует, что в Вене был обвинен в шпионаже и покончил с собой посторонний для русской разведки человек. Это подтверждает и тот факт, что перед самой войной, в 1914 г., Самойло вновь выезжал на свидание с агентом № 25 в Берн и получил от него интересующие русскую разведку сведения, хотя так и не узнал имени своего информатора. Следовательно, можно утверждать, что Редль не был русским агентом, так как информация от источника в Вене продолжала поступать и после самоубийства полковника.
Возникает вопрос: почему же в таком случае в предательстве был обвинен полковник Редль? Этому можно предложить следующее объяснение. В начале 1913 г. в австрийскую контрразведку поступили сведения о существовании в Генштабе тайного агента, передающего русским секретные материалы. Однако поиски шпиона не дали результатов, что грозило крупными неприятностями руководству спецслужб австрийской армии. В конце концов, Урбанский и Ронге решили сделать «козлом отпущения» Редля, тем более что руководству контрразведки было известно о его гомосексуальных наклонностях. Это обстоятельство делало его уязвимым для шантажа и могло послужить объяснением причин «предательства». Контрразведка быстро организовала «улики» и таким образом вынудила Редля пойти на самоубийство (а возможно, его просто убили). Это являлось необходимым условием «разоблачения» шпиона, поскольку ни о каком суде или следствии не могло быть и речи. После смерти Редля информация о его «шпионской деятельности» была быстро и аккуратно подсунута журналистам. (Впрочем, все могло быть и еще проще: полковник Редль застрелился по каким-то своим причинам, и его самоубийство было оперативно использовано контрразведчиками.)
В дальнейшем миф о предательстве Редля старательно поддерживался на плаву усилиями Урбанского и Ронге, вовсе не заинтересованных в том, чтобы правда об этом деле стала известна. А источник русской разведки продолжал работать, теперь уже под «крышей» погибшего полковника Редля.

 

На тайных фронтах Первой мировой войны

Начавшаяся в августе 1914 г. Первая мировая война стала серьезным испытанием для русской военной разведки. Главной ее задачей, как и обычно на войне, было вскрытие военных планов противника, выявление группировок его войск и направлений главного удара. Так, например, о действиях разведки во время наступления русских войск в Восточной Пруссии в августе 1914 г. можно судить по следующему донесению генерал-квартирмейстера 1-й армии: «К началу отчетного года район обслуживался агентурной сетью из 15 человек негласных агентов, из которых трое находились в Кенигсберге, остальные – в Тильзите, Гумбинене, Эйдкунене, Инстербурге, Данциге, Штеттине, Алленштейне, Гольдапе и Кибартах. Планировалось насадить еще трех агентов в Шнейдемюле, Дейч-Эйлау и Торне. Для содержания сети и ее усиления ГУГШ был утвержден отпуск на расходы 30 000 рублей в год.
В течение отчетного года агентурная сеть подверглась серьезным изменениям, главная причина которых – перемена дислокации. В настоящее время на службе состоят 53 агента, из них 41 – на местах, остальные высылаются с новыми задачами» [712]. А старший адъютант разведотдела штаба 2-й армии полковник Генштаба Лебедев в рапорте от 22 августа 1914 г. указывал, что с начала войны в тыл противника для выполнения различных задач было направлено 60 агентов [713].
Разведка работала достаточно умело, но все было тщетно. Во время наступления 1-й и 2-й армий ее донесения не принимались во внимание (как видим, подобная традиция довольно устойчива – она ведет отсчет еще с 1812 г.). Более того, в штабе Северо-Западного фронта разведданные о том, что можно ожидать нанесения флангового удара тремя немецкими корпусами, были сочтены плодом чрезмерного воображения разведчиков. В результате передовые части 2-й армии генерала Самсонова 28–30 августа были окружены и уничтожены.
В 1915 г., когда между русскими и немецкими войсками установилась сплошная линия фронта, возможности агентурной разведки сократились, а отсутствие централизованного управления разведывательными операциями еще больше затрудняло получение объективной и точной информации. В связи с этим в апреле 1915 г. генерал-квартирмейстер Ставки Главнокомандующего генерал-лейтенат М.С. Пустовойтенко направил генерал-квартирмейстерам фронтов и армий циркулярную телеграмму:
«С самого начала штабы армий и фронтов ведут негласную разведку за границей совершенно самостоятельно, посылая своих агентов в разные города нейтральных стран, не оповещая ни высшие штабы, ни друг друга взаимно. Вследствие этого в Бухаресте, Стокгольме и Копенгагене сосредоточилось большое количество агентов, работающих независимо и без всякой связи. Агенты эти стараются дискредитировать друг друга в глазах соответствующего начальства, иногда состоя на службе сразу в нескольких штабах, что часто приводит к нежелательным последствиям. Ввиду изложенного обращаюсь в Вашему Превосходительству с просьбой: не признаете ли Вы возможным и полезным сообщить мне совершенно доверительно о всех негласных агентах штаба фронта (армии), находящихся за границей как с начала войны, так и вновь командируемых» [714].
Однако, как правило, генерал-квартирмейстеры фронтов и армий отказывались передавать свою агентуру ГУГШ, и до конца войны единого руководства агентурной разведкой наладить так и не удалось. Тем не менее российская военная разведка продолжала активную работу, добиваясь порой значительных успехов.
Многие военные агенты в нейтральных странах выполняли свои обязанности вплоть до весны 1918 г. – до тех пор, пока у большинства русских дипломатических миссий не были исчерпаны средства на содержание сотрудников.
Впоследствии генерал-майор П.Ф. Рябиков дал такую оценку русской военной разведке этого периода: «Надо сознаться, что постановка разведывательного дела в России не носила в достаточной степени государственного характера, не чувствовалось в этой отрасли службы достаточного определенного идейного руководства правительством, а налицо была лишь скромная ведомственная работа, сплошь и рядом преследовавшая свои узкие цели и задачи, иногда противоположные в разных ведомствах» [715]. Тем не менее разведка существовала, работала и была не так уж плоха. Что же касается привычных нам сегодня форм ее деятельности, то они вызваны к жизни совсем другим, тотально организованным временем, каким стал для человечества XX век.

 

Биографии руководителей военной разведки

АДАБАШ Михаил Алексеевич. Генерал-майор (1912). Военной разведкой руководил с 1906 по 1908 г.
Родился в 1864 г. Окончил Петровско-Полтавскую военную гимназию, Михайловское артиллерийское училище, Николаевскую академию Генерального штаба. Старший офицер штаба 38-й пехотной дивизии, старший адъютант штаба 2-го кавалерийского корпуса.
В 1901–19003 гг. – помощник делопроизводителя, затем делопроизводитель отделения генерал-квартирмейстерской части Главного штаба. В 1903–1904 гг. – столоначальник 7-го отделения (военной статистики иностранных государств) Главного штаба, в 1904–1905 гг. – помощник начальника того же отделения. Затем находился в командировке за границей. С июня 1905 г. помощник начальника отделения Главного управления Генерального штаба.
С мая 1906 г. по октябрь 1907 г. – делопроизводитель 5-го разведывательного делопроизводства части 1-го обер-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба.
С октября 1907 г. по июль 1909 г. – военный агент в Брюсселе и Гааге. Затем – по февраль 1912 г. ,командир 6-го гренадерского Таврического великого князя Михаила Николаевича полка.
С февраля 1912 г. – в отставке.
После Октябрьской революции 1917 г. перешел на сторону советской власти. По состоянию на август 1920 г. числился в корпусе Генерального штаба РККА.

ВОЕЙКОВ Алексей Васильевич (1778–1825). Военной разведкой руководил с 1810 по 1811 г.
В 1796 г. окончил с отличием Московский университетский пансион.
На военной службе с 1793 г. Служил на адъютантских должностях. Участвовал в Швейцарской кампании 1799 г. в качестве ординарца А.В. Суворова, в Русско-турецкой войне 1806–1812 гг., во Французской кампании 1806–1807 гг. и Шведской кампании 1808–1809 гг. В последней особо отличился в войсках М.Б. Барклая де Толли при переходе через пролив Кваркен.
В январе 1810 г. произведен в чин полковника, с сентября 1810 г. – флигель-адъютант российского императора Александра I.
В 1810–1811 гг. – директор Экспедиции секретных дел при военном министре. Одновременно с апреля 1811 г. – редактор Комиссии по составлению воинских уставов и уложений.
С марта 1812 г. – командир 3-й бригады 27-й пехотной дивизии. За Бородино получил чин генерал-майора. Участник Заграничных походов 1813–1814 гг.
С 1815 г. – в отставке.

ЕРМОЛОВ Николай Сергеевич. Генерал-лейтенант (1909). Военной разведкой руководил с 1905 по 1906 г.
Родился в 1853 г. Окончил Санкт-Петербургский университет, выдержал экзамен на офицерский чин при Михайловском артиллерийском училище, окончил Николаевскую академию Генерального штаба. В 1891–1905 гг. – командир эскадрона, старший адъютант штаба гвардейского корпуса, обер-офицер при штабе войск гвардии и Петербургского военного округа, начальник строевого отделения штаба Кронштадтской крепости, военный агент в Лондоне.
С марта 1905 г. по май 1906 г. – начальник военного статистического отделения Управления генерал-квартирмейстера Главного штаба.
В 1906–1907 гг. – генерал для поручений при начальнике Генерального штаба.
В 1907–1916 гг. – военный агент в Великобритании.
После Октябрьской революции формально продолжал выполнять свои обязанности, входя в кабинет бывшего министра иностранных дел России С.Д. Сазонова.

ЗАКРЕВСКИЙ Арсений Андреевич (1786–1865), граф. Военной разведкой руководил с 1812 по 1813 г.
Из мелкопоместных дворян Тверской губ. Воспитывался в Гродненском кадетском корпусе. На военной службе с 1802 г., прапорщик Архангелогородского пехотного полка. Участник Французских (1805, 1806–1807), Шведской (1808–1809), Турецкой (1806–1812) кампаний. В 1805 г. был в Аустерлицком сражении. В качестве адъютанта генерал-фельдмаршала Н.М. Каменского участвовал в походах 1807–1811 гг. В 1811 г. и в период Отечественной войны 1812 г. – адъютант командующего 1-й Западной армией М.Б. Барклая де Толли. Проявил особое мужество в Бородинском сражении.
С марта 1812 г. – директор Особенной канцелярии при военном министре. С 1813 г. – флигель-адъютант Александра I. За отличия в сражении под Кульмом произведен в чин генерал-майора, в Лейпцигской битве – генерал-адъютанта.
В 1815–1823 гг. – дежурный генерал Главного штаба, глава инспекторского и аудиторского департаментов.
В 1823–1828 гг. – командир отдельного Финляндского корпуса и генерал-губернатор Великого княжества Финляндского. С 1826 г. – сенатор; в 1828–1831 гг. – министр внутренних дел. В 1829 г. произведен в чин генерала от инфантерии. В 1848–1859 гг. – московский генерал-губернатор.

МОНКЕВИЦ Николай Августович (1869–1926). Генерал-лейтенант Генерального штаба (1916). Руководил военной разведкой с 1906 по 1914 г.
Окончил 2-й кадетский корпус, 1-е Павловское военное училище, Николаевскую академию Генерального штаба. В 1897 –1900 гг. – помощник старшего адъютанта Варшавского военного округа, командир роты лейб-гвардии Литовского полка. В 1901–1904 гг. – и. д. офицера для особых поручений при штабе 1-го кавалерийского корпуса, старший адъютант штаба Варшавского военного округа. В последующие годы – редактор «Варшавского военного журнала», начальник штаба 1-го округа Отдельного корпуса пограничной стражи в Санкт-Петербурге, правитель канцелярии управления начальника военных сообщений 3-й Маньчжурской армии, сотрудник 7-го отделения, и. д. военного агента в Берне. С марта 1908 г. по октябрь 1910 г. – делопроизводитель, затем, до июня 1914 г., – помощник 1-го обер-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба с обязанностями заведования военно-статистическим делопроизводством части 1-го обер-квартирмейстера и особым делопроизводством Главного управления Генерального штаба, 1-й обер-квартирмейстер Генерального штаба.
В июле 1914 г. – мае 1917 г. – начальник штаба 30-го армейского корпуса, командир 71-й пехотной дивизии, и. д. начальника штаба 47-го отдельного корпуса. С мая 1917 г. – начальник штаба 4-й армии. В связи с отказом от предложения Совета солдатских депутатов возглавить 4-ю армию в декабре 1917 г. освобожден от занимаемой должности. С декабря 1917 г. по июнь 1918 г. находился в распоряжении бывшего командующего Румынским фронтом царского генерала Д.Г. Щербачева, пытался воспрепятствовать разграблению имущества фронта. В июне 1918 г. эмигрировал во Францию. Автор книги «Decomposition de l’armee russe», изданной в Париже, в которой описывал развал старой русской армии, начиная с февраля 1917 г. В 1919–1920 гг. – представитель Деникина в Париже.
Летом 1926 г. уволен из РОВС. В ноябре того же года застрелился в Париже. В кругах русской эмиграции циркулировал слух, что, якобы являясь агентом ОГПУ, симулировал самоубийство, чтобы скрыть бегство в Советский Союз.

ОБРУЧЕВ Николай Николаевич (1830–1904). Генерал-адъютант (1878), генерал от инфантерии (1887), почетный член Академии наук (1888), Академии Генштаба и Московского университета. Военной разведкой руководил с 1867 по 1881 г.
Родился в семье офицера. Окончил 1-й Кадетский корпус в Петербурге (1848), Академию Генштаба (1854). В 1848 г. поступил прапорщиком в лейб-гвардии Измайловский полк. В 1850 г. подготовил научный труд под названием «Опыт истории военной литературы в России» (не опубликован). После академии служил в штабе главнокомандующего гвардейским и гренадерским корпусами. В 1855–1856 гг. – квартирмейстер 2-й гвардейской пехотной дивизии. С 1856 г. – профессор и начальник кафедры военной статистики Академии Генштаба.
Сблизился с революционными демократами Н.Г. Чернышевским и Н.А. Добролюбовым. В 1858 г. по инициативе Д.А. Милютина и Н.Н. Обручева был основан «Военный сборник», который последний редактировал совместно с Н.Г. Чернышевским и В.М. Аничковым и опубликовал в нем ряд материалов оппозиционного содержания. В начале 1860-х гг., оставаясь профессором Академии Генштаба и занимая должность начальника штаба 2-й гвардейской пехотной дивизии, Обручев становится активным участником революционно-демократического движения, одним из организаторов тайного общества «Земля и воля», участвует в подготовке нелегальных изданий, во время заграничных командировок сблизился с Герценом и Огаревым. В 1863 г. отказался участвовать в подавлении Польского восстания. Однако впоследствии отошел от революционного движения.
В 1867–1881 гг. – управляющий делами Военно-ученого комитета Главного штаба, один из ближайших сотрудников военного министра Д.А. Милютина в подготовке и проведении военных реформ. В 1876 г. разработал стратегический план войны с Турцией.
В июле–октябре 1877 г. состоял в распоряжении командующего Кавказской армией великого князя Михаила Николаевича, участвовал в разработке планов боевых действий.
В 1881–1897 гг. начальник Главного штаба и председатель Военно-ученого комитета; руководил разработкой планов войны против Германии и Австро-Венгрии.
С 1893 г. – член Государственного совета.
С 1897 г. – в отставке, жил во Франции.

ПОТАПОВ Николай Михайлович (1875–1946). Генерал-лейтенант. Руководил военной разведкой в 1917 г.
Окончил 1-й Московский кадетский корпус (1888), Михайловское артиллерийское училище (1891), Академию Генерального штаба (1897).
Командир роты, батальона, старший адъютант штаба 38-й пехотной дивизии, обер-офицер для поручений при штабе Варшавского ВО.
В 1901–1903 гг. – помощник военного агента в Вене, в 1903–1915 гг. – главный инструктор черногорской армии, военный агент в Черногории.
С ноября 1916 г. состоял в Главном управлении Генерального штаба: начальник эвакуационного управления, затем начальник отдела эвакуации военнопленных, с апреля 1917 г. – генерал-квартирмейстер Генштаба.
С июля 1917 г. сотрудничал с военной организацией при Петроградском комитете РСДРП(б). Одним из первых военных специалистов перешел на сторону советской власти. С ноября 1917 г. по май 1918 г. – начальник Главного управления Генштаба, одновременно с декабря 1917 г. – помощник управляющего Военным министерством и делами Наркомвоена (до ноября 1918 г.). С июня 1918 г. – член Высшего военного совета, с июня 1919 г. – председатель Военного законодательного совета (с апреля 1920 г. – совещания) при РВСР, с сентября 1921 г. – помощник главного инспектора Всевобуча.
С 1924 г. на военно-дипломатической работе, выезжал в Финляндию, Францию. Сыграл видную роль в операции «Трест», которую провели органы ВЧК–ГПУ–ОГПУ в 1922–1927 гг. Комбриг. В 1938 г. уволен в запас. Занимался военно-научной и преподавательской работой.

РАША Николай Карлович. Родился в 1877 г. Полковник Генерального штаба (1913). Руководил военной разведкой с 1914 по 1916 г.
Окончил Московское военное училище, Николаевскую академию Генерального штаба.
В 1905–1911 гг. – командир роты, старший адъютант штаба 26-й пехотной дивизии.
С февраля 1911 г. – помощник делопроизводителя, с марта 1914 г. по август 1916 г. – делопроизводитель Главного управления Генерального штаба.

РЯБИКОВ Павел Федорович (1875–1932). Генерал-майор Генерального штаба. Руководил военной разведкой в 1917 г.
Окончил Полоцкий кадетский корпус, Константиновское артиллерийское училище, Николаевскую академию Генерального штаба. Прошел путь от командира роты до помощника старшего адъютанта Разведывательного отделения управления генерал-квартирмейстера 2-й Маньчжурской армии, должность которого занял в октябре 1904 г.
С августа 1906 г. – помощник делопроизводителя Главного управления Генерального штаба, с августа 1910 г. – заведующий обучением Императорской Николаевской академии.
В ноябре 1914 г. вернулся в службу разведки; старший адъютант разведывательного отделения штаба 2-й армии, с сентября 1915 г. по февраль 1916 г. – начальник Разведывательного отделения управления генерал-квартирмейстера штаба Северного фронта. Затем был назначен командиром 199-го пехотного Кронштадтского полка. С февраля 1917 г. – помощник 2-го обер-квартирмейстера (руководитель разведывательной части) Отдела генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба, в советское время – с декабря 1917 г. по апрель 1918 г. – исполняющий должность 2-го генерал-квартирмейстера ГУГШ.
С марта 1918 г. – преподаватель Военной академии Генерального штаба. После эвакуации академии в Екатеринбург вместе с остальным профессорско-преподавательским составом академии, а также большей частью слушателей 3-го курса в августе 1918 г. перешел на сторону белых. Продолжал преподавательскую работу в Военной академии Генерального штаба в Томске, готовившей специалистов для Белой армии, затем служил 2-м генерал-квартирмейстером в штабе Колчака. Был начальником штаба Восточного фронта (под командованием генерал-лейтенанта М.К. Дитерихса). В военных условиях продолжал исследование теории разведки, написал монографию «Разведывательная служба в мирное и военное время», изданную в Томске в 1919 г.
После разгрома белогвардейцев в Сибири эмигрировал в Японию, затем в Китай. Жил в Шанхае. Являлся представителем атамана Семенова в Китае. По приглашению военного министерства Чехословакии переехал в эту страну, сотрудничал с Генштабом чехословацкой армии, одновременно являлся профессором белоэмигрантских Зарубежных высших военно-научных курсов.

СОЛЛОГУБ Василий Устинович (1848–1908). Генерал-лейтенант (1897). Военной разведкой руководил с 1896 по 1900 г.
Окончил Константиновское военное училище, Николаевскую академию Генштаба. Служил в лейб-гвардии Волынском полку командиром батальона, адъютантом полкового штаба. Участник Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. В мае–августе 1878 г. состоял для поручений при начальнике штаба действующей армии; затем старший адъютант штаба гвардейского корпуса; в 1878–1879 гг. состоял для поручений при штабе войск гвардии и Петербургского военного округа.
С марта 1881 г. служил в канцелярии Военно-ученого комитета Главного штаба: младшим (1881–1883) и старшим делопроизводителем (1883–1884). В 1884–1890 гг. – начальник отделения Главного штаба. В 1890–1896 гг. состоял при Главном штабе.
В 1896–1900 гг. – управляющий делами Военно-ученого комитета Главного штаба.
С 1900 г. по март 1905 г. и в октябре–декабре 1905 г. – в распоряжении военного министра, в марте–октябре 1905 г. – главнокомандующего сухопутными и морскими силами против Японии.
С декабря 1905 г. по октябрь 1906 г. – временный генерал-губернатор Прибалтийского края.

ФЕЛЬДМАН Федор Александрович (1835–1902). Генерал от инфантерии (1901). Военной разведкой руководил с 1881 по 1896 г.
Окончил Пажеский корпус, Николаевскую академию Генерального штаба.
В 1863–1865 гг. – старший помощник начальника, в 1865–1867 гг. – начальник Военно-ученого отделения ГУГШ; в 1867–1876 гг. – делопроизводитель канцелярии Военно-ученого комитета Главного штаба; в 1876–1881 гг. – военный агент в Вене.
С октября 1881 г. по октябрь 1896 г. – управляющий делами Военно-ученого комитета Главного штаба и член комитета по мобилизации войск.
В 1896–1900 гг. – директор Императорского Александровского лицея; член Военно-ученого комитета Главного штаба.

ЦЕЛЕБРОВСКИЙ Виталий Платонович (1854–1907 или 1908). Генерал-майор Генерального штаба (1900). Военной разведкой руководил с 1901 по 1905 г.
Окончил Николаевскую академию Генерального штаба. Старший адъютант штаба дивизии в 1886–1896 гг.; младший делопроизводитель, в 1896–1901 гг. – старший делопроизводитель канцелярии Военно-ученого комитета Главного штаба. С ноября 1901 г. по май 1903 г. – управляющий делами этого комитета; в 1903–1905 гг. – начальник отделения по военной статистике иностранных государств отдела военной статистики Управления 2-го генерал-квартирмейстера Главного штаба; с ноября 1905 г. – постоянный член и управляющий делами Главного крепостного комитета.

ЧУЙКЕВИЧ Петр Александрович (1783–1831). Военной разведкой руководил с 1813 по 1815 г.
Из дворян Полтавской губернии. Окончил Сухопутный шляхетский кадетский корпус. На военной службе с 1797 г. С 1804 по 1807 г. состоял в Свите Его Императорского Величества по квартирмейстерской части. Участник Французской (1807) и Турецкой (1807–1809) кампаний. В 1809 г. вышел в отставку.
В 1810 г. принят на службу в Секретную экспедицию Военного министерства. Занимался анализом поступающей развединформации. В январе 1812 г. составил дислокационную карту французских войск, в апреле 1812 г. подготовил итоговые рекомендации русскому командованию; в апреле –июне находился с военно-дипломатическим поручением в Пруссии.
В Отечественную войну 1812 г. – обер-квартирмейстер казачьего корпуса М.И. Платова.
В 1813–1815 гг. – управляющий Особенной канцелярией при военном министре.
С 1816 г. – в отставке. В 1820 г. вновь поступил на военную службу и был причислен к канцелярии Главного штаба. В 1823 г. произведен в чин генерал-майора. С октября 1829 г. – начальник штаба Отдельного Оренбургского корпуса. Автор исторических трудов.

ЭНКЕЛЬ Оскар Карлович (1878–1960). Полковник (1912). Руководил военной разведкой с 1913 по 1914 г.
Окончил Финляндский кадетский корпус, Николаевскую академию Генерального штаба.
В 1907–1909 гг. – командир роты, помощник старшего адъютанта управления генерал-квартирмейстера 2-й Маньчжурской армии, старший адъютант штаба 13-й пехотной дивизии. С апреля 1907 г. – помощник делопроизводителя, с апреля 1913 г. – делопроизводитель Главного управления Генерального штаба. В 1914–1917 гг. – военный агент в Италии.
После октября 1917 г. эмигрировал в Финляндию. Начальник Генерального штаба Вооруженных сил Финляндии. Генерал-майор армии Финляндии.

 

Приложение 16
Военные и военно-морские агенты
Австро-Венгрия
Военные агенты
Тейль фон Сераскеркен Федор Васильевич – 1810–1811 гг.
Штакельберг Эрнст Густавович – полковник (генерал-майор) – 1852–1856 гг.
Торнау Федор Федорович – полковник (с 1861 г. генерал-майор, с 1870 г. генерал-лейтенант) барон – 1856–1871 гг.
Фельдман Федор Александрович – полковник (с 1.01.1878 г. – генерал-майор Свиты) – 23.05.1876—8.10.1881 гг.
Каульбарс Николай Васильевич – подполковник (полковник с 1896 г.) барон – 18.10.1881—17.12.1886 гг.
Воронин Степан Александрович – полковник – 12.05.1893—1.05.1900 гг.
Рооп Владимир Христофорович – подполковник (с 1.04.1901 г. полковник) – 1.05.1900—13.05.1905 гг.;
Ермолов Николай Сергеевич – до марта 1905 г.;
Вогак Константин Ипполитович – c марта 1905 г.;
Марченко Митрофан Константинович – полковник – 24.06.1905– 2.09.1910 гг.;
Занкевич Михаил Ипполитович – полковник – 5.10.1910– 8.07.1913 гг.;
Винекен Александр Георгиевич – полковник – барон – 12.08.1913 – 19.07.1914 гг.
в Боснии (при австрийской оккупационной армии)
Каульбарс Николай Васильевич – полковник – барон – 1878–1879 гг.

Помощники военного атташе
Потапов Николай Михайлович – подполковник – 18.06.1901—10.06.1903 гг.
Занкевич Михаил Ипполитович – подполковник – 25.11.1903—9.01.1905 гг.

Морские агенты
Шестаков Иван Алексеевич – 02.1873 – 10.1881 гг. (и в Италии)
Капнист Алексей Павлович – 1903–1906 гг. (и в Италии)
фон Ден Дмитрий Владимирович 1-й – 2.10.1906 – 1911 гг.
Бойль Роман Константинович 1-й – 1911—1912 гг.
Врангель П. Г. – 1913–1914 гг.
Бельгия и Нидерланды
Военные агенты
Смагин Дмитрий Алексеевич – полковник – 1895 – февраль 1898 г.;
Миллер Евгений Карлович – подполковник – 12.02.1898—14.08.1901 гг.
Кузьмин-Караваев Александр Николаевич – полковник (с 6.12.1906 г. – генерал-майор) – 24.11.1901 – 6.07.1907 гг.
Адабаш Михаил Алексеевич – полковник – 17.11.1907 – 29.07.1909 гг.
Агапеев Владимир Петрович – подполковник (с 6.12.1910 г. полковник) – 14.10.1909 – 9.02.1914 г.;
Потоцкий Сергей Николаевич – полковник – 15.03.1914—1.07.1916 гг.
Майер Людвиг (Леонтий) Андреевич – подполковник – 12.08. 1914 – 1916 г.
Бельгия, Испания и Португалия
Карцов В. А. – 1910–1913 гг.;
Дмитриев В. И. – 1914 г.
Болгария
Военные агенты
Каульбарс Николай Васильевич – генерал-майор – барон – 2.09. – 17.12.1886 г.
Леонтович Евгений Александрович – полковник – 20.10.1901 – 20.04.1902 гг.
Протопопов Николай Иванович – полковник (с 6.04.1903 – генерал-майор) – 20.04.1902—19.12.1904 гг.
Леонтьев Максим Николаевич – генерал-майор – 9.01.1905—19.01.1911 гг.
Романовский Георгий (Юрий) Дмитриевич – полковник (с 27.11.1914 – генерал-майор) – 21.02.1911—24.10.1915 гг.

Морские агенты
Яковлев Василий Васильевич 9-й – 1915–1916 гг.
Великобритания
Военные агенты
Игнатьев Николай Павлович – капитан (с 26.08.1856 г. – полковник) – граф – 7.06.1856—16.10.1857 гг.
Новицкий Николай Александрович – полковник – 1860-е
Кутайсов Павел Ипполитович – граф – 27.04.1871—27.07.1882 гг.
Горлов Александр Павлович – генерал-майор – 1873–1882 гг.
Бутурлин Сергей Сергеевич – 4.10.1884—12.12.1890 гг.
Ермолов Николай Сергеевич – генерал-майор (с 29.03.1909 г. – генерал-лейтенант) – 7.01.1891—2.03.1905 гг., 20.02.1907—1.08.1916 гг.;
Вогак Константин Ипполитович – генерал-майор – 24.03.1905—20.02.1907 гг.
Половцев Петр Александрович – капитан – 1906 г. (врид.)

Помощники военных агентов
Голеевский Николай Лаврентьевич – штабс-капитан – с 1907 г.
Николаев Александр Михайлович – полковник – 20.02.1914 – после 1.01.1916 г.

Морские агенты
Путятин Евфимий Васильевич – вице-адмирал – 4.07.1856—1857 гг. (и во Франции), 1858–1861 гг. (и во Франции)
Бутаков Григорий Иванович – контр-адмирал – 1863—1867 гг. (и во Франции)
Лихачев Иван Федорович – контр-адмирал (с 1874 г. вице-адмирал) – 1867–1883 гг. (и во Франции)
Зеленой Николай Александрович – капитан 1-го ранга – 1889–1891 гг.
Рождественский Зиновий Петрович – капитан 1-го ранга – 1891–1894 гг.
Ухтомский Павел Петрович – капитан 1-го ранга – 1894–1896 гг.
Григорович Иван Константинович – капитан 2-го ранга – 1896–1898 гг.
Успенский И. П. – 1899–1903 гг.
Бострем Иван Федорович – 12.1901 – 1905 гг.
Бэр Ф. И. – 1906–1909 гг.
Кербер Людвиг Бернгардович (с 11.1916 г. Корвин Лев Федорович) – 1909–1911 гг.
Рейн Николай Готлибович – капитан 2-го ранга – 1911—1913 гг.
Волков Николай Александрович – 07.1913 – 1917 гг.
Германия
Военные агенты
Ренни Роберт (Роман) Егорович – 1810–1811 гг.
Орлов Григорий Федорович – 1811–1812 гг.
Мансуров Александр Павлович – 1831–1847 гг.
Бенкендорф Константин Константинович – генерал-адъютант – 1855—1856 гг.
Адлерберг Николай Владимирович – генерал-майор (с 1861 г. – генерал-лейтенант) – 19.09.1856—20.04.1866 гг.
Голенищев-Кутузов Василий Павлович – полковник – 1866—? гг.
Даллер Александр Александрович – 14.11.1871—8.09.1884 гг.
Бутаков Александр Михайлович – подполковник (с 24.04.1888 г. – полковник) – 18.09.1884—18.08.1894 гг.
Енгалычев Павел Николаевич князь – подполковник (с 5.04.1898 – полковник) – 30.08.1894—12.05.1900 гг., 18.08.1900—6.04.1901 гг.;
Ромейко-Гурко Василий Иосифович – полковник – 6.04 – 24.11.1901 г.
Шебеко Вадим Николаевич – подполковник (с 6.04.1903 г. – полковник, с 1904 г. – флигель-адъютант) – 24.11.1901—23.11.1905 гг.;
Михельсон Александр Александрович – полковник (с 18.04.1910 г. – генерал-майор) – 20.01.1906—4.02.1911 гг.;
Базаров Павел Александрович – полковник – 4.02.1911—28.06.1914 гг.
Потоцкий Сергей Николаевич – июль 1914 года.
в Дрездене
Прендель Виктор Антонович – майор – 1810–1811 гг.
в Мюнхене
Граббе Павел Христофорович – поручик – 09.1810 – 04.1812 гг.
Германия и Нидерланды
Невахович Николай Александрович – капитан 2-го ранга – 1876–1883 гг.
Доможиров Александр Михайлович – капитан 2-го ранга – 1884–1889 гг.
Дубасов Федор Васильевич контр-адмирал – 1892—1897 гг.
Кетлер Эдуард Эдуардович – 1896–1898 гг.
Полис Александр Клементиевич – 1898—1902 гг.
Долгоруков Александр Александрович князь – 1902–1908 гг.
Бок Борис Иванович – 1908–1910 гг.
Беренс Евгений Андреевич 1-й – 1911–1914 гг.
Римский-Корсаков Михаил Михайлович – 06.1914—1917 гг. (в связи с войной только в Нидерландах).
Греция
Военные агенты
Скалон Александр Антонович – полковник – 1830–1836 гг.
Протопопов Александр Павлович – 24.02.1881—16.03.1888 гг.
Калнин Эммануил Христианович – полковник – 17.02.1895—20.08.1899 гг.
Хольмсен Иван Алексеевич – подполковник (с 6.12.1904 г. – полковник) – 2.06.1900 – 28.10.1906 гг.
Артамонов Виктор Алексеевич – подполковник (с 6.12.1908 г. – полковник) 10.05.1907 – 14.10.1909 гг.
Гудим-Левкович Павел Павлович – полковник – 14.10.1909—20.11.1916 гг.
Муханов Александр Владимирович – полковник (с 1917 г. генерал-майор) – с 11.1916 г.
Леонтьев Максим Николаевич – генерал-майор – 1917 г.

Сотрудники и помощники
Калнин Эммануил Христианович – полковник – в распоряжении военного агента – 17.02.1895—15.06.1899 гг.
Дания Швеция, Норвегия
Военные агентыфон Блом Михаил Оттович – июль 1885 – январь 1896 г.;
Сирелиус Отто Оттович – полковник (с 14.04.1902 – генерал-майор) – 11.01.1897 – 3.06.1903 гг.
Алексеев Александр Максимович—полковник – 27.06.1903—31.12.1907 гг.
Игнатьев Алексей Алексеевич – 28.12.1907—10.03.1912 г.;
Ассанович Петр Львович – 6.12.1912—13.04.1914 гг.
Кандауров Дмитрий Леонтьевич – апрель 1914 г.;
Потоцкий Сергей Николаевич – полковник (с 1917 г. – генерал-майор) – 1917 год

Морские агенты
Дубасов Федор Васильевич – контр-адмирал – 1892–1897 гг.
Кетлер Эдуард Эдуардович – 1896–1898 гг.
Полис Александр Клементиевич – 1899–1902 гг.
Долгоруков Александр Александрович – князь – 1902–1908 гг.
Петров А. К. 1908–1911 гг.
Келлер Павел Федорович – ст. лейтенант – граф – 9.05.1911—1914 гг.
Сташевский Владимир Арсеньевич (с 23.05.1916 в Швеции и Норвегии) – 1914–1917 гг.
Бескровный Борис Сергеевич – капитан 2-го ранга (в Дании) – 23.05.1916—1917 гг.
Веймарн Павел Петрович – капитан 2-го ранга (в Норвегии).
Испания
Брозин Павел Иванович – 1810 – 05.1811 гг.
Остен-Сакен И. Д. – до августа 1909 г.
Скуратов А. П. – с августа 1909 по 1914 г.
Бельгия, Испания и Португалия
Карцов В. А. – 1910—1913 гг.;
Дмитриев В. И. – 1914 г.
Италия
Военные агенты
Винспиер Роберт Антонович – генерал-майор – 1840-е гг.
Гасфорд Всеволод Густавович – полковник – 1859–?
Новицкий Николай Александрович – полковник – 1860-е гг.
Розен Григорий Александрович – подполковник (с 13.04.1896 г. – полковник) – 28.11.1881 – 1.07.1889 гг.
Трубецкой Николай Андреевич – князь – капитан (с 28.03.1893 г. – подполковник, с 13.04.1897 г. – полковник)– 1.04.1892 – 17.02.1901 гг.
Миллер Евгений Карлович – полковник – 14.08.1901 – 8.12.1907 гг.
Волконский Александр Михайлович – князь – полковник – 5.02.1908—2.12.1912 гг.
Булгарин Фаддей Болеславович – полковник – 14.12.1912—31.10.1913 гг.
Энкель Оскар Карлович – полковник – 28.01.1914—1917 гг.

Морские агенты
Шестаков Иван Алексеевич – 02.1873—10.1881 гг. (и в Италии)
Капнист Алексей Павлович – 1903–1906 гг. (и в Италии)
фон Ден Дмитрий Владимирович 1-й – 2.10.1906—1911 гг.
Бойль Р.К. – 1911–1912 гг.
Врангель П.Г. – 1913–1914 гг.
Беренс Евгений Андреевич 1-й – 1915–1917 гг.
Китай
Военные агенты
Шнеур Николай Яковлевич – полковник – 1883–1886 гг.
Путята Дмитрий Васильевич – подполковник (с 30.08.1888 г. – полковник) – 23.10.1886 – 26.03. 1892 гг.
Соковнин Михаил Алексеевич – капитан – 1895 г.
Сумароков Н.С. – 1895 – октябрь 1899 г.;
Вогак Константин Ипполитович – генерал-майор – 26.03.1892—29.05.1903 (одновременно с 20.02.1893—17.01.1896 в Токио)
Десино Константин Николаевич – генерал-майор – 28.10.1899 – после 1.05.1903 гг. (2-й в.а.)
Огородников Федор Евлампиевич – 4.10.1903—1.04.1907 гг.
Вейстингер – штабс-капитан – и.о. – 1905 г.
Корнилов Лавр Георгиевич – полковник – 1.04.1907—02.1911 гг.
Вальтер Рихард-Кирилл Францевич – полковник (с 1913 г. – генерал-майор) – 14.04.1911—1915 гг.
в Мукдене (де-факто)
Блонский Василий Васильевич подполковник – 1911—1917 гг.
в Цицикаре (де-факто)
Манакин Михаил Михайлович – полковник – 1907—1910 гг.
Афанасьев Стефан (Степан) Васильевич – 1911–1917 гг.

Помощники военных агентов
Вальтер Рихард-Кирилл Францевич – подполковник (с 1907 г. – полковник)– 27.08.1906 – 11.03.1911 г.
Афанасьев Стефан (Степан) Васильевич – 1907—1910 гг.
Блонский Василий Васильевич – подполковник – 1910—1911 гг.
Николаев Александр Михайлович – подполковник – 1911—1914 гг.
Татаринов Александр Александрович – подполковник – 1915 г.
Кременецкий Константин Александрович – 1915—1917 гг.

В распоряжении
Россов Петр Алексеевич – 1897—1898 гг.
Шаренберг Валериан Николаевич – штабс-капитан – 1907—1910 гг.
Полевой Николай Александрович – штабс-капитан – 1909—1913 гг.

Морские агенты
Воскресенский А. Н. – 1907—1914 гг.
Корея
Стрельбицкий Иван Иванович – полковник – 1896—1902 гг.
Раабен Леонид Рудольфович – подполковник – 1902—1905 гг.
Персия
Военные агенты (де-факто, формально заведующие обучением персидской кавалерии, командиры Персидской казачьей Е.В.Ш. бригады, руководители военной миссии)
Бларамберг Иван Федорович – штабс-капитан – 03.1836—1841 гг.
Франкини Виктор Антонович – генерал-майор – с 04.1877 г., далее – заведующий обучением персидской кавалерии
Домонтович Алексей Иванович – подполковник (полковник с 1880 г.) – 01.1879—1882 гг.;
Чарковский Петр Владимирович – полковник – 06.1882—1885 гг.
Кузьмин-Караваев Дмитрий Дмитриевич – полковник – 1885—01.1890 гг.
Шнеур Николай Яковлевич – полковник – 01.1890—01.1893 гг.
Бельгард Владимир Карлович – ротмистр – 01.1893—02.1894 гг.
Косаговский Владимир Андреевич – полковник (с 1900 г. генерал-майор) – 02.1894—1903 гг.
Чернозубов Фёдор Григорьевич – полковник – 30.09.1903—1.06.1906 гг.
Ляхов Владимир Платонович – полковник – 26.08.1906—1909 гг.
Вадбольский Николай Петрович – полковник князь (с 1911 г. – генерал-майор) – 18.09.1909—1914 гг.
Прозоркевич Николай Васильевич – подполковник (полковник с 1915 г.) – 1914—1916 гг.
Майдель Владимир Николаевич—генерал-майор барон – 16.10.1916—1917 гг.
Клерже Георгий Иосифович—полковник – 1917—1918 гг.
Старосельский Всеволод Дмитриевич—полковник – 1919—1920 гг.
в Мешхеде
Скурат Лев Николаевич – подполковник (с 1915 г. – полковник) – 1911—1917 гг.
Румыния
Военные агенты
Бобриков Георгий Иванович – полковник – 11.1876 г.
фон Поппен Георгий Васильевич – 14.01.1888 – 12.09.1989 гг.
Таубе Фердинанд Фердинандович – генерал-майор – барон – фон – 1895 – июль 1899 гг.
Леонтович Евгений Александрович – полковник – 26.07.1899—20.10.1901 гг.
Леонтьев Максим Николаевич – полковник – 20.10.1901– 9.01.1905 гг.
Занкевич Михаил Ипполитович – подполковник (с 6.12.1908 г.– полковник) – 9.01.1905—5.10.1910 гг.
Искрицкий Евгений Андреевич – полковник – 14.01.1911—19.08.1913 гг.
Семенов Борис Анатольевич – полковник – 23.10.1913 – 3.07.1916 гг.
Татаринов Александр Александрович – полковник – 1916 г.

Морские агенты
Щеглов Александр Николаевич – 1914–1917 гг.
Сербия
Военные агенты
Никитин А.П. – генерал-лейтенант – 11.1876 г.
Бобриков Георгий Иванович – полковник – с 08.1877 г.
фон Поппен Георгий Васильевич – 14.01.1888—12.09.1989 гг.
Таубе Фердинанд Фердинандович – генерал-майор – барон – фон – сентябрь 1889 – июль 1899 г.;
Леонтович Евгений Александрович – полковник – 20.04.1899– 17.02.1902 гг.
Сысоев Иван Николаевич – полковник (с 2.04.1906 – генерал-майор) – 9.10.1902—4.06.1907 гг.
Агапеев Владимир Петрович – подполковник (с 6.12. 1910 г. полковник) – 27.11.1907—14.10.1909 гг.
Артамонов Виктор Алексеевич – полковник (с 6.12.1915 г. – генерал-майор) – 14.10.1909—1917 гг.
Соединенные штаты Америки
Военные агенты
Горлов Александр Павлович – полковник (генерал-майор) – 1868—1873 г.
Шебеко Вадим Николаевич – подполковник – 28.10.1899—24.11.1901 гг.
Распопов Н. Н. – 01. 1902—08.1907 гг.
де-Боде А. К. – 01.1908—08.1912 гг.
Голеевский Николай Лаврентьевич – полковник – 4.12.1912 – после 1.01.1916 г.
Николаев Александр Михайлович – полковник – 05.1916—1917 гг.

Морские агенты
Кроун А Е – капитан 2-го ранга – 1862–1864 гг.
Мертваго Дмитрий Федорович – капитан 1-го ранга – 1892—1899 гг.;
Ферзен Василий (Вильям) Николаевич – 1900—1902 гг.;
Бутаков Александр Григорьевич 1-й – 1903—1905 гг.
Небольсин Аркадий Константинович – 1905—1909 гг.
Васильев Д.С. – 1910—1914 гг.
Турция
Военные агенты
Дюгамель Александр Осипович – поручик – 22.08.1826—1.10.1827 гг.
Берг Федор Федорович – полковник – 01.—23.10.1827 г.
Липранди Иван Петрович – полковник – 1827 г.
Дандрико – полковник
Дюгамель Александр Осипович – 1832—1834 гг.
Дайнези Иосиф Францевич – полковник – 03.1840—09.1841 гг.
Тизенгаузен Е Ф. – 06.1849—30.03.1850 гг.
Остен-Сакен К.И. – полковник – граф – 03.1850—1853 гг.
Франкини Виктор Антонович – полковник – 06.1856—1870 гг.
Зеленой Александр Семенович – подполковник – 16.07.1870—5.03.1879 (с перерывом в 1977—1878 гг.)
Веригин полковник – 1879—1880 гг.
Филиппов Владимир Николаевич – генерал-майор – 1881—1887 гг.
Пешков Николай Николаевич – подполковник – 10.1888—06.1896 гг.
Калнин Эммануил Христианович – полковник (с 6.12.1902 г. – генерал-майор) 20.08.1899—19.11.1904 гг.
Алексеев Александр Павлович – подполковник (с 6.12.1905 – полковник) – ноябрь 1904—октябрь 1906 г.;
Хольмсен Иван Алексеевич – полковник (с 6.12.1910 г. – генерал-майор) – 28.10.1906—14.01.1913 гг.
Леонтьев Максим Николаевич – генерал-майор – 8.03.1913—16.10.1914 гг.
в Эрзеруме (де-факто)
Малама Яков Дмитриевич – подполковник – 01.1873—12.1874 гг.
Аверьянов Петр Иванович – 1901–1905 гг.
Вышинский Евгений Евгеньевич – подполковник – 1908—1914 гг.
в Ване
Грязнов Федор Федорович – подполковник – с 12.1892 гг.
Маевский Владимир Теофилович – подполковник – с 1895 г.
Шелковников Борис Алексеевич – 1905 г.
Термен Ричард Иосифович – подполковник – 1905—1908 гг.
в Ризе
Пешков Николай Николаевич – капитан (с 1886 г. ) – 1883—1886 гг.
Гиппиус Александр Иванович – с 1886
Маевский Владимир Теофилович – подполковник – с 1901 г.
в Хаме
Шелковников Борис Алексеевич – до 1914 г.
в Мосуле (де-факто)
Бензенгр Александр Васильевич – 1908—1910 гг.

Помощники и сотрудники
Калнин Эммануил Христианович—подполковник – с 11.1890 г.;
Леонтьев Максим Николаевич—полковник (пом. в.а.) – 30.05.—20.10.1901 гг.
18.05.1896—28.10.1899 гг. – капитан Шебеко Вадим Николаевич – в распоряжении военного агента.

Морские агенты
Эбергардт Андрей Августович – 1894—1896 г.;
Степанов 2-й Владимир Алексеевич – 1897—1899 гг.
Петров 6-й Александр Васильевич – 1900—1902 гг.
Бергель Константин Владиславович – 1903 гг.
Шванк А. Ф. – 1904—1907 гг.
Щербо Николай Иванович – 1908 г.
Щеглов Александр Николаевич – 1909—1914 гг.
Франция
Военные агенты
Чернышев Александр Иванович – штабс-ротмистр (с 1810 г. – ротмистр, полковник) – 1810—13.02.1812 гг.
Чевкин Константин Владимирович – генерал-майор – 1830 г.
Глинка-Маврин Борис Григорьевич – штабс-капитан (с 3.04.1838 г. – капитан, полковник с 9.11.1842) – 25.04.1835—22.01.1844 гг.
Штакельберг Эрнст Густавович – 1848 г.
Альбединский Петр Павлович – полковник – 3.10.1856—27.10.1858 гг.
Шувалов Павел Андреевич граф – ротмистр (с 1859 г. – флигель-адъютант, с 17.04.1860 г. – полковник) – 17.04.1859—15.07.1861 гг.
Витгенштейн Лев Петрович (?) – флигель-адъютант полковник – князь – до 1866 г. (?)
Фредерикс Лев Александрович – полковник (с 1879 г. – флигель-адъютант, с 30.08.1884 г. – генерал-майор, с 30.08.1894 г. – генерал-лейтенант, с 1896 г. – генерал-адъютант) – барон – 12.10.1876—29.07.1899 гг.
Муравьев-Амурский Валериан Валерианович – полковник – граф – 28.08.1899—9.03.1901 гг.
Лазарев Владимир Петрович – 9.03.1901—15.05.1908 гг.
Кузьмин-Караваев Александр Николаевич – полковник – 1.10.1905 – 1.12.1905 гг. (врид)
Адабаш Михаил Алексеевич – полковник – 28.01.1908—1.03.1908 гг. (врид)
Ностиц Григорий Иванович – 3.08.1908 —1.03.1912 гг.;
Игнатьев Алексей Алексеевич – полковник граф – 10.03.1912—1917 гг.

Помощники и сотрудники
Орлов Алексей Николаевич – флигель-адъютант – штабс-ротмистр князь – 9.04.1896—?

Морские агенты
Алексеев Евгений Иванович – 1883—1886 гг.
Бэр Феликс Иосифович – 1895 г.;
Мартынов Борис Николаевич – 25.04.1895—1898 гг.;
Шеин Сергей Павлович – 1898—1901 гг.
Епанчин Гавриил Алексеевич – 1901—1906 гг.
Погуляев Сергей Сергеевич – 1906—1910 гг.
Карцов Виктор Андреевич – 1910 —1913 гг.
Дмитриев Владимир Иванович 6-й – капитан 1-го ранга – 01.04.1913—1917 гг.
Черногория
Военные агенты
Боголюбов Андрей Андреевич – полковник – с 05.1877 г.
Леонтович Евгений Александрович – полковник – 20.10.1901—20.04.1902 гг.
Сысоев Иван Николаевич – полковник (генерал-майор с 2.04.1906 г.) – 9.10.1902—4.06.1907 гг.
Потапов Николай Михайлович – подполковник (с 6.12.1906 г. – полковник, с 6.12.1912 г. – генерал-майор) – 10.06.1903—08.1916 гг.
Швейцария
Военные агенты
Розен Григорий Александрович – полковник (с 19.05.1896 г. – генерал-майор) – 1.04.1892—23.03.1907 гг.
Монкевиц Николай Августович – полковник – 05.1907—01.1908 гг.
Ромейко-Гурко Дмитрий Иосифович – полковник – 12.04.1908 года – 6.08.1914 гг.
Головань Сергей Александрович – полковник (генерал-майор с 6.12.1915 г.) – 13.09.1914—1917 гг.
Швеция
Военные агенты в Швеции
Бодиско Андрей Андреевич – полковник
Алексеев Александр Максимович – полковник – 27.06.1903 – после 1.11.1907 г.
Япония
Вогак Константин Ипполитович – генерал-майор – 20.02.1893—17.01.1896 гг.
Соковнин Михаил Алексеевич – капитан – 1896 г. (и.д.)
Янжул Николай Иванович – полковник (с 1897 г. – генерал-майор) – 17.01.1896 г. – 18.09.1899 гг.
Соковнин Михаил Алексеевич – подполковник – 1900 г. (и.д.)
Ванновский Глеб Михайлович (Максимилианович) – 1900—08.1902 гг.
Самойлов Владимир Константинович – полковник (с 1909 г. – генерал-майор) – 09.1902—01.1905 гг., 01.1906—1914 гг.
Яхонтов Виктор Александрович – полковник – 10.1916 —1917 гг.

В распоряжении военного атташе
Толузаков Сергей Александрович – поручик – 05.1906—06.1907 гг.
Медзевич Сигизмунд Викентьевич – штабс-капитан – 1913—1914 гг.

Морские агенты
Назимов П.Н. лейтенант – 1858—1861 гг.
Костарев П.М. лейтенант – 1861—1866 гг.;
Будиловский Иван Васильевич лейтенант – 1895—1996 гг.
Чагин Иван Иванович – 1896—1899 гг.
Русин Александр Иванович – 1899—1904 гг.
Воскресенский Апполинарий Николаевич – ст. лейтенант (1908 г.) – 1907– 1914 гг.

 

 

 

 

Заключение
Когда большевики осенью 1917 г. захватили власть в России, то им пришлось создавать систему спецслужб заново. И дело не только в желании поскорее избавиться от «проклятого наследия царского режима», но и множестве других причин, которые для каждой сферы свои. Из-за специфичного отношения императора Николая II к деятельности спецслужб последние, мягко говоря, частично деградировали. И если военная разведка продолжала эффективно работать, то утверждать то же самое о политической разведке сложно.
С политическим сыском были свои проблемы. Теоретически Департамент полиции и Отдельный Корпус жандармов могли ликвидировать «пятую колонну» в лице правой оппозиции и центристов и тем самым предотвратить Февральскую революцию и сохранить власть монарха. Ведь только приход к власти Временного правительства позволил большевикам осенью 1917 г. захватить власть в стране. Другое дело, что спецслужбы не получили приказа на нейтрализацию реальных противников существующей власти.
Существовавшая в начале прошлого века система защиты государственных и военных секретов на тактическом уровне была правильной и надежной, но на стратегическом уровне была обречена на поражение.
Расскажем теперь о том, с чем столкнулись большевики и как они решали возникшие проблемы.
Внешняя разведка. В Российской империи такого органа (по крайней мере, в начале прошлого века) не существовало. Использовать наработки и кадры Заграничной агентуры Департамента полиции было невозможно по двум причинам. Во-первых, большинство кадровых сотрудников этой структуры были настроены негативно по отношению к новой власти. Во-вторых, Заграничная агентура специализировалась на проведении мероприятий в области политического сыска, а не внешней разведки.
Большевики поступили мудрее своих предшественников. Начиная с 1921 года они начали создавать «при каждой дипломатической и торговой миссии РСФСР» резидентуру. Резидент работал под «легальным» прикрытием в миссии, и его как разведчика знал лишь глава учреждения. В помощь резиденту выделялись оперработники. В странах, с которыми у Советской России не было дипломатических отношений, создавались «нелегальные» резидентуры [716]. Результат не заставил себя долго ждать. Уже к середине двадцатых годов Советская Россия обладала эффективно работающей системой внешней разведки.
Военная разведка. Здесь у большевиков была другая проблема. Часть сотрудников царской контрразведки были тайными врагами новой власти. Поэтому с ними пришлось расстаться и набирать новых сотрудников. Также большинство агентов военной разведки Российской империи по тем или иным причинам отказались работать на разведку Советской России. В результате во время Гражданской войны система военной разведки пережила множество реформ [717], результатом которой стало создание в начале двадцатых годов эффективно работающей системы.
Военная контрразведка. Лидеры Советской России не стали повторять ошибку своих предшественников и сразу же организовали жесткий и тотальный контроль за лояльностью и честностью личного состава Красной Армии. При этом военные чекисты охотились не только за иностранными шпионами, но и за теми, кто проявлял нелояльность советской власти и совершал «преступления по должности» (например, расхищал военное имущество). При этом наказания за эти преступления были очень суровые – вплоть до расстрела [718]. В результате за короткий срок не только удалось создать боеспособную Красную Армию, но и ликвидировать множество заговоров противников советской власти и выиграть поединок у белогвардейской разведки и контрразведки. Нужно отметить, что руководящие кадры последней частично были укомплектованы офицерами царских спецслужб.
Политический сыск. Большевики понимали, что политическая лояльность общества – это один из важнейших факторов существования советской власти. И опасность для существующего строя может исходить от любой группы населения. По этой причине под контроль бралось любое проявление отклонения «от генеральной линии партии и правительства». В этом было одно из отличий советского политического сыска от того, что существовал в начале прошлого века в Российской империи. Другой важный факт – Владимир Ленин и Иосиф Сталин наделили органы госбезопасности очень широкими полномочиями. О таких возможностях руководство Департамента полиции и Отдельного корпуса жандармов могло только мечтать.
Организация защиты государственных секретов. И здесь большевикам пришлось создавать все с «нуля». Почему так произошло? Возьмем, к примеру, организацию шифровальной связи. Российская криптографическая служба в начале прошлого века считалась одной из лучших и сильнейших в мире [719], но это не спасло страну от поражения в Первой мировой войне. На фронте использовались легко вскрываемые противником системы шифрования [720]. Нужно добавить, что шифровальная служба Российской империи страдала тремя существенными недостатками. Во-первых, вместо единой и централизованной она была ведомственной (МИД, Департамент полиции и военное ведомство), и поэтому в каждом ведомстве трудились специалисты, чьи навыки были востребованы. Например, занимался Департамент полиции перлюстрацией корреспонденции и вскрытием шифровальных систем, используемых революционерами, поэтому там служили высокопрофессиональные криптоаналитики, которые могли вскрыть большинство шифров. Зато не было опытных разработчиков новых шифровальных систем. Во-вторых, разработчики новых криптосистем не всегда учитывали отечественный и зарубежный опыт. В-третьих, не было учебных заведений, где готовили криптографов [721].
Другой пример – законодательство в сфере защиты госсекретов. В Советском Союзе наказание за любое нарушение в сфере охраны государственных и военных секретов было более суровым, чем в Российской империи [722].

 

 

 

Список источников
Сборники опубликованных документов
Авербах О. Законодательные акты, вызванные войной 1914 г. с Германией, Австро-Венгрией и Турцией. –СПб., 1914.
Авербах О. Законодательные акты, вызванные войной 1914–1915 гг. –СПб., 1915.
Агентурная работа политической полиции Российской империи: Сборник документов. 1880–1917. –СПб; М., 2006.
Дело Лопухина. В особом присутствии правительствующего Сената. – СПб., 1910.
Из истории Русско-японской войны 1904–1905 гг.: Сборник материалов к 100-летию со дня окончания войны. –СПб., 2005.
Константинополь и проливы. По секретным материалам бывшего МИДа. Кн. 1. —М., 1925.
Литвин М. О нравах татар, литовцев и москвитян. –М., 1994.
Лубянка. Сталин и ВЧК – ГПУ – ОГПУ – НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. Январь 1922 – декабрь 1936 года. –М., 2003.
Правила хранения в частях и учреждениях Военного ведомства документов по мобилизации Средне-Азиатской железной дороги. Ташкент, 1911.
Россия под надзором: отчеты III отделения, 1827–1869. –М., 2006.
Сборник секретных документов из архива бывшего МИДа № 1. –Пг., 1917.
Сборник секретных документов из архива бывшего МИДа № 2. –Пг., 1917.
Сборник секретных документов из архива бывшего МИДа № 6. —Пг., 1918.
Свод законов Российской империи. Т. XV. –М., 1876.
Синяя книга: Сборник тайных документов, извлеченных из архива бывшего Министерства иностранных дел. —М., 1918.
Тайны политического сыска: инструкция о работе с секретными сотрудниками. –СПб., 1992.
Уголовное уложение. —Киев, 1903.
Штаден Г.О. О Москве Ивана Грозного. Записки немца опричника. –Л., 1925.
Монографии
Абакумов О.Ю. «...Чтоб нравственная зараза не проникла в наши пределы»: из истории борьбы III Отделения с европейским влиянием в России (1830 – начало 1860-х гг.». – Саратов, 2008.
Авдеев В., Карпов В. Секретная миссия в Париже: граф Игнатьев против немецкой разведки в 1915–1917 годах. —М., 2009.
Агафонов В.К. Заграничная охранка. Составлено по секретным документам заграничной агентуры и Департамента полиции. – Пг., 1918.
Агафонов В.К. Парижские тайны царской охранки. –М., 2004.
Александров А.О., Петров Г.Ф. Крылатые пленники России. –СПб., 1997.
Алексеев М. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Кн. I. –М., 1998.
Алексеев М. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Кн. II. –М., 1998.
Алексеев М. Военная разведка России. Первая мировая война. Кн. III, ч. 1. –М., 2001.
Алексеев М. Военная разведка России. Первая мировая война. Кн. III, ч. 2. –М., 2001.
Алексеев М.А. Военная разведка Российской империи от Александра I до Александра II. –М., 2010.
Алексеев А. Лексика русской разведки. –М., 1996.
Алексеева И. Мириэль Бьюкенен. –СПб., 1998.
Анин Б., Петрович А. Радиошпионаж. –М., 1996.
Анисимов Е.В. Русский застенок. Тайны Тайной канцелярии. –М., 2010.
Астраханская история. Жандармы и контрразведка. –Астрахань, 2008.
Байуотер Г. Морская разведка и шпионаж (1914–1918 годы). – СПб., 1996.
Батюшин Н. Тайная военная разведка и борьба с ней. –М., 2002.
Безотосный В.М. Разведка и планы сторон в 1812 году. –М., 2005.
Белая книга российских спецслужб. —М., 1996.
Бибиков Г.Н.А.Х. Бенкендорф и политика императора Николая I. –М., 2009.
Борисов А. Особый отдел империи. –СПб; М., 2001.
Бояджи Э. История шпионажа в двух томах. Т. 1. –М., 2003.
Брачев В.С. Заграничная агентура Департамента полиции. –СПб., 2001.
Валеев Р.М., Мратхузина Г.Ф. Российско-индийские взаимоотношения в отечественной историографии и источниковедении. – Казань, 2007.
Варламов А. Григорий Распутин-Новый. –М., 2008.
Военная контрразведка. История. События. Люди. Книга первая. –М., 2008.
Володихин В.Д. Опричнина и «псы государевы». –М., 2010.
Воскобойникова Н.В. Управление и делопроизводство органов политического сыска Нижегородской губернии (1890–1917). –Нижний Новгород, 2006.
Гайда Ф.А. Либеральная оппозиция на путях власти (1914 – весна 1917 г.). –М., 2003.
Галвазин И.П. Охранные структуры Российской империи: Формирование аппарата, анализ оперативной деятельности. –М., 2001.
Гейфман А. Революционный террор в России, 1894–1917. –М., 1997.
Горбовский А., Семенов Ю. Без единого выстрела: Из истории российской военной разведки. –М., 1984.
Гражуль В.С. Тайны галантного века. Шпионаж при Петре I и Екатерине II. –М., 1997.
Григорьев Б.Н., Колоколов Б.Г. Повседневная жизнь российских жандармов. –М., 2007.
Дамаскин И.А. 100 великих операций спецслужб. —М., 2003.
Дегтярев К., Колпакиди А. Внешняя разведка СССР. –М., 2009.
Дегтярев К., Колпакиди А. СМЕРШ. –М., 2009.
Деревянко И.В. Щупальца спрута. –М., 2004.
Джанибекян В. Провокаторы. –М., 2000.
Доверено охранять Отечество. (Из истории органов безопасности в Вологодском крае). –Вологда, 2008.
Дресвянин С. Секретная война. –СПб., б/г.
Жандармы России. –СПб; М., 2002.
Женщины-террористки в России —Ростов-на-Дону, 1996.
Жухрай В.М. Тайны царской охранки: авантюристы и провокаторы. –М., 1991.
Жухрай В.М. Террор. Гении и жертвы. –М., 2002.
Зверев В.О.Противодействие германскому военно-промышленному шпионажу накануне Первой мировой войны. –Омск, 2008.
Звонарев К.К. Агентурная разведка. В 2 т. Т. 1. –М., 1931.
Звонарев К.К. Агентурная разведка. В 2 т. Т. 2., –М., 1931.
Звонарев К.К. Агентурная разведка: Русская агентурная разведка до и во время войны 1914–1918 годов. –М., 2003.
Зданович А.А. Отечественная контрразведка (1914–1917): Организационное строительство. –М., 2004.
Зданович А.А., Измозик В.С. Сорок лет на секретной службе: жизнь и приключения Владимира Кривоша. –М., 2007.
Изместьев В. Значение секрета и скрытности. – Варшава, 1906.
Ильина Т.И. Военные агенты и русское оружие. –СПб., 2008.
История винтовки. От пистолета до автомата. —М., 1993.
История спецслужб России. –М., 2004.
История сыска в России. Кн. 1. –Минск, 1996.
История сыска в России. Кн. 2. –Минск, 1996.
Казнина О.А. Русские в Англии. –М., 1997.
Кан Д. Взломщики кодов. –М., 2000.
Клембовский В.Н. Тайны разведки (военное шпионство). –СПб. —1911.
Ключевский В.О. Сочинения в восьми томах. Т. 3. Курс русской истории, ч. 3. —М., 1957.
Ключевский В.О. Сочинения в восьми томах. Т.4. Курс русской истории, ч. 3. —М., 1958.
Колоколов Б.Г . Жандарм с царем в голове. –М., 2009.
Колпакиди А., Прохоров Д. Империя ГРУ: Очерки истории российской военной разведки. Кн. 1., М., 2000.
Колпакиди А., Север А. ГРУ. Уникальная энциклопедия. –М., 2009.
Колпакиди А., Север А. КГБ. –М., 2010.
Коцюбинский А.П., Коцюбинский Д.А. Распутин. Тайный и явный. –СПб., 2003.
Кравцев И.Н.Тайные службы империи. –М., 1999.
Кравцов И.Н.Японская разведка на рубеже XIX –XX веков. (Документальное исследование о деятельности японской разведки в указанный период). –М., 2004.
Красильников Р.КГБ против МИ-6. Охотники за шпионами. –М., 2000.
Кудрявцев Н.А. Государево око. Тайная дипломатия и разведка на службе России. –СПб., 2002.
Кук Э. Сидней Рейли ST1. В паутине секретных спецслужб. –Киев, 2003.
Кук Э. Убить Распутина. Жизнь и смерть Григория Распутина. –М., 2007.
Курукин И.В. Повседневная жизнь опричников Ивана Грозного. –М., 2010.
Курукин И.В., Никулина Е.А. Повседневная жизнь Тайной канцелярии. –М., 2008.
Лурье Ф. Полицейские и провокаторы: Политический сыск в России. 1649–1917. –М., 1998.
Лубянка, 2. Из истории отечественной контрразведки. –М., 1999.
Максимов А.Б. Разведка Великой Отечественной. Нетрадиционный взгляд на мастерство разведки советской госбезопасности. –М., 2010.
Мартынов Е.Н. Из печального опыта Русско-японской войны. –СПб., 1906.
Молева Н.М. Тайная канцелярия Российской империи (секретные люди, секретные дела, секретное время). –М., 2007.
Надтачиев В.Н. Военная контрразведка Белоруссии: Судьбы, трагедии, победы... –Минск, 2008.
Немецкий шпионаж. –М., 1914.
Никитинский И., Софиков П. Немецкий шпионаж в России во время войны 1914–1918. –М., 1942.
Николаевский Б.И. Тайные страницы истории. –М., 1995.
Осоргин М.А. Охранное отделение и его секреты. –М., 1917.
Очерки истории российской внешней разведки. В 6 т. Т. 1. От древнейших времен до 1917 года. М.,1995.
Павлов Д.Б. Русско-японская война 1904–1905 годов: Секретные операции на суше и на море. –М., 2004.
Павлов Д., Петров С. Японские деньги и русская революция. Русская разведка и контрразведка в войне 1904–1905 годов. –М., 1993.
Пантелеева Т.Л., Бурцев В.Л. Личная история, политическая и общественная деятельность в 1882–1907 годах. –Уфа, 2008.
Перегудова З.И. Политический сыск России (1880–1917). М., 2000.
Плугин В., Богданов А., Шеремет В. Разведка была всегда…: Заново прочтенные страницы истории спецслужб от начала Киевской Руси до конца Российской империи. —М., 1998.
Похлебкин В.В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Вып. 1. —М., 1992.
Радзинский Э. Распутин. Жизнь и смерть. –М., 2007.
Резанов А.С. Немецкое шпионство. –Пг., 1915.
Ричелсон Джеффри Т. История шпионажа XX века. –М., 2000.
Роуан Р. Очерки секретных служб. –СПб., 1992.
Рууд Ч., Степанов С. Фонтанка 16. Политический сыск при царях. –М., 1993.
Рюдеваль Р. Разведка и шпионаж. Практические указания строевым офицерам. –СПб., 1912.
Сахаров В. Распределение занятий Главного штаба по его управлениям, отделам и столам. –СПб., 1903.
Сватиков С. Зарубежная агентура Департамента полиции. —М., 2002.
Север А. Спецназ КГБ. Гриф секретности снят! –М., 2008.
Север А. Русско-украинские войны. – М., 2009.
Сейдаметов Д., Шляпников Н. Германо-австрийская разведка в царской России. —М., 1939.
Семеновский М.И. Тайная канцелярия при Петре Великом. –М., 2008.
Сергеев Е., Удунян Ар. Не подлежит оглашению. Военные агенты Российской империи в Европе и на Балканах. 1900–1914. –М., 2003.
Сироткин В.Г. Почему «слиняла» Россия? –М., 2004.
Симбирцев И. На страже трона. Политический сыск при последних Романовых. 1880–1917. –М., 2006.
Симбирцев И. Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825. –М., 2006.
Симбирцев И. Третье отделение. Первый опыт создания профессиональной спецслужбы в Российской империи. 1826–1880. –М., 2006.
Смирнов А.А. Русский флот до Петра. Масоны в русском флоте. –СПб., 2001.
Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Немецкий след в истории отечественной авиации. –М., 2000.
Соболева Т.А. Тайнопись в истории России. –М., 1994.
Соловьев В. Сочинения в 18 кн. Кн. III. История России с древнейших времен. Т. 5–6. —М., 1990.
Соловьев В. Сочинения в 18 кн. Кн. IV. История России с древнейших времен. Т. 7–8., М., 1990.
Соловьев В. Сочинения в 18 кн. Кн. V. История России с древнейших времен. Т. 9–10., М., 1990.
Соловьев О.Ф. Международный империализм – враг революции в России. –М., 1982.
Соловьев О.Ф. Обреченный альянс. –М., 1986.
Старков Б.А. Охотники на шпионов. Контрразведка Российской империи. 1903–1914. –СПб., 2006.
Степанов Ю.Г., Цветков И.Ф. Эскадренный миноносец «Новик». – Л., 1981.
Столетие Военного министерства. Главный штаб. Исторический очерк. Ч. 1. Кн. 2. Отд. 1. –СПб., 1902.
Таймасова Л.Ю. Зелье для государя. Английский шпионаж в России в XVI столетии. –М., 2010.
Таратута Ж.В., Зданович А.А. Таинственный шеф Мата Хари. Секретное досье КГБ № 21152. –М., 2000.
Тарле Е.В. Сочинения в 12 томах. Т. 4. —М., 1958.
Тарле Е. Талейран. –М., 1992.
Трифанов М.А. Фельдъегерская связь в России. Исторический очерк. –М., 1994.
Троицкий Н.А. Безумство храбрых. Русские революционеры и карательная политика царизма в 1866–1882 годах. –М., 1978.
Троцкий И. Третье отделение при Николае I. –Л., 1990.
Трошина Т.И. Великая война… Забытая война… Архангельск в годы Первой Мировой войны (1914 –1918) . –Архангелск, 2008.
Турло С.С., Залдат И.П. Шпионаж. –М., 2002.
Ухач-Огорович И.А. Манчьжурский театр военных действий в период Русско-японской войны 1904–1905 годов. – Киев, 1911.
Фроянов И.Я. Грозная опричнина. –М., 2009.
Хлобустов О. Госбезопасность от Александра I до Путина. –М., 2005.
Черкасов П.П. Русский агент во Франции. Яков Николаевич Толстой (1791–1867 гг.). –М., 2008.
Чернозубов А. Служба Генерального штаба. Разведывательная организация армии. –СПб., 1901.
Чертопруд С.В . Научно-техническая разведка от Ленина до Горбачева. —М., 2002.
Членов С.Б. Московская охранка и ее секретные сотрудники. М., –1919.
Чукарев А.Г. Тайная полиция Николая I (1826–1855). В 2 кн. Кн. 1. –Ярославль, 2003.
Чукарев А.Г. Тайная полиция Николая I (1826–1855). В 2 кн. Кн. 2. –Ярославль, 2003.
Чукарев А.Г. Тайная полиция России: 1825–1855. –М.; Жуковский, 2005.
Шишкин О. Распутин. История преступления. –М., 2004.
Эйдельман Н.Я. Герцен против самодержавия. Секретная политическая история России XVIII и XIX веков и Вольная печать. –М., 1984.
Эндрю К., Гордиевский О. КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. –М., 1992.
Энциклопедия военной разведки России. –М., 2004.
Энциклопедия военных и морских наук. В 7 т. Т. VI. –СПб., 1893.
Энциклопедия секретных служб России. –М., 2003.
Справочные издания
Высшие и центральные государственные учреждения России. 1801–1917. Т. 4. Центральные государственные учреждения. Министерство иностранных дел. Военное министерство. Морское министерство. –СПб., 2004.
Государственный архив Российской Федерации. Путеводитель. Т. 1. Фонды Государственного архива Российской Федерации по истории России XIX – начала XX в. –М., 1994.
Российский государственный военно-исторический архив: Путеводитель. В 4 т. Т. 1. –М., 2006.
Статьи в СМИ и сборниках
Алексеев М. Агент № 25 // Совершенно секретно. 1993. № 8.
Аптекарь П. Агенты и резиденты // Родина. 1993. № 8–9.
Бахтар П. А завтра была война – мировая, но не имевшая еще порядкового номера // Новости разведки и контрразведки. 1995. № 3–4.
Бахар П. Как покупали фальшивки // Новости разведки и контрразведки. 1997. № 9 (90).
Бахурин Ю.А. Шпиономания как фактор деморализации войск гарнизона крепости Новогеоргиевск в кампаниях 1914–1915 год // Материалы II Международной научной студенческой конференции «Научный потенциал студенчества – будущему России». Т. 3. Философия и история. –Ставрополь, 2008.
Белозер В. Контрразведывательная деятельность в русском флоте (1900–1918) // Морской сборник. 2009 год. № 8.
Белозер В. Контрразведывательная деятельность в русском флоте (1900–1918) // Морской сборник. 2009. № 9.
Белозер В. Морская разведка военно-морского флота Российской империи // Морской сборник. 2008. № 4.
Белозер В., Смоловский А. Морская разведка военно-морского флота Российской империи // Морской сборник. 2008. № 5.
Богуславская О. Ключ без права передачи // МК – Московский комсомолец. 1996. 26 июня. № 116.
Богучарский В. Третье отделение собственной ее императорского высочества канцелярии о себе самом // Вестник Европы. 1917. Март. Кн. 3.
Буяков А., Плутов А. В дореволюционной России // Честь и верность. 70 лет военной контрразведки Тихоокеанского флота. –Владивосток, 2002.
Васильев И.И., Зданович А.А. Защита военных и государственных секретов в России до начала XX века // Труды Общества изучения истории отечественных спецслужб. Т. 3. —М., 2007.
Вуколов Н. Князь Хилков, который живет в Мытищах. // Эхо планеты. 2002 год. № 12.
Вуколов Н. Андрей Хилков, его предки и потомки // Молодежь Эстонии. 2002 год 26 июля.
Вудхол Э. История полковника Редля и других //В кн. С риском для жизни. –М., 1991.
Вязьмитинов М.Н. Жандармы и армия. Политический сыск и Вооруженные силы России в революции 1905–1907 годах // Военно-исторический журнал. 1995 год. № 1.
Гурушина Н.Н., Поткина И.В. Английские капиталы и частное предпринимательство в России // Иностранное предпринимательство и заграничные инвестиции в России. –М., 1997.
Дегтярев К. На тайной службе ее величества // Разведка. 2010. Февраль.
Дегтярев К. Тайная армия Ирана // Разведка. 2010. Январь. № 1.
Десятов С. Религия и шпионаж // Разведка. 2010. Январь. № 1.
Дьяконова И.А. Прямые германские инвестиции в экономику имперской России // Иностранное предпринимательство и заграничные инвестиции в России. –М., 1997.
Емелин А. Военно-морские агенты России // Морской сборник. 2007. № 2.
Жилинский В.Б. Организация и жизнь охранного отделения во время царской власти.// Голос минувшего. 1917. Сентябрь–октябрь. № 9–10.
ЗверевВ.О. О некоторых организационных аспектах становления органов морской контрразведки Российской империи на Балтийском театре военных действий (1914–1918) // Омский научный вестник. 2006. № 2 (31).
Зверев В.О. Организация германской агентурной разведки в Санкт-Петербурге и борьбы с ней контрразведки (1910–1914 годы): историографический обзор // Омский научный вестник. 2006. № 1 (30).
Зверев О.В. Организация внутренней агентуры столичных отделений контрразведки (1911–1913) // Спецслужбы России на страже национальной безопасности страны: Материалы научной конференции «Русская военная разведка в Азии в XVIII – начале XX века». – Омск, 2007.
Зданович А.А. Забытое дело подполковника Гримма // Независимое военное обозрение. 1998. № 6.
Зданович А.А. Организация и становления спецслужб Российского флота // Материалы исторических чтений на Лубянке. Российские спецслужбы. История и современность. 1997–2000 годы. —М., 2003.
Зданович А. Постарайтесь убрать «Марию» // Независимое военное обозрение. 1999. 23 июля.
Измозик В. «Черные кабинеты» в России (XVIII – начало XX века) // Жандармы России. –СПб. М., 2002.
Инаба Ч. Из истории разведки в годы Русско-японской войны (1904–1905). Международная телеграфная связь и перехват корреспонденции противника // Отечественная история. 1994 год. № 4–5.
Канунников А. Военно-секретная полиция России // На боевом посту. 1994. № 4.
Каширин В. Опасные связи капитана Прудкина // Родина. 2009. № 8.
Каширин В. Разведчики военного шпионства // Родина. 2008. № 8.
Кирмель Н.С. Германские шпионы торговали в Сибири швейными машинками «Зингер» // Военно-исторический журнал. 2002. № 4.
Кирмель Н.С. «…Японские прачки и парикмахеры открыли… много магазинов с целью конспирации шпионской деятельности» // Военно-исторический журнал. 2001. № 3.
Клейн Б. Донна Джована // Русский глобус. 2008. Январь. № 1.
Колонтаев К. Политическая разведка Российской империи // Дуэль. 2004. 20 апреля. № 16.
Крыло И. Превосходительный интриган // Культура. 2009. № 34.
Курукин И. Загадки генерала Скобелева // Парламентская газета. 2007. 11 октября.
Лазарев В.И. Секреты меблированных комнат // Тайные операции российских спецслужб с IX по XXI век. –М., 2000.
Лебедев В. Разведка виновна менее всех // Независимое военное обозрение. 2001. № 42.
Левченко А. Его называли советским Максимом // Гудок. 2001. 23 февраля. № 33.
Ламбик С. Люди непроницаемой тайны // Новости разведки и контрразведки. 1996. № 24.
Меха И.В. Становление секретных служб России и их роль в освоении Азии // Спецслужбы России на страже национальной безопасности страны: Материалы научной конференции «Русская военная разведка в Азии в XVIII – начале XX века». –Омск, 2007.
Надтачиев В.Н. Военная контрразведка Белоруссии: Судьбы, трагедии, победы… –Минск, 2008.
Павлов Д.Б. Российская контрразведка в годы Русско-японской войны // Отечественная история. 1996. № 1.
Партала М.А. У истоков радиоразведки // Защита информации. Конфидент. 2001. № 6.
Польский Г. Провал агента А-47 // Новости разведки и контрразведки. 1996. № 24 (81).
Польский Г. Цена предательства ...// Новости разведки и контрразведки. 1996. № 22 (79).
Поросков Н. Борьба с «военным шпионством» в России // Независимое военное обозрение. 1998. № 27.
Поросков Н.В.«Аквариуме» работают молчаливые люди // Независимое военное обозрение. 1996. 24 октября. № 20.
Прохоренко О. «Черепановы мне друзья, но истина дороже» // Гудок. 2000. 5 ноября. № 207-бис.
Рафаенко Н. Секретные миссии в Среднюю Азию // Независимая газета. 1993. 30 марта.
Рейтблат А.И. Русские писатели и III отделение (1826–1855) // НЛО. 1999. № 40.
Серебрякова Е. Разведка в эпоху Древнего Рима // Независимое военное обозрение. 2003. 22 августа. № 29(344).
Смоловский А. Разведка в действиях флотов России и СССР. // Морской сборник. 2007. № 3.
Соловьева В. Инженер, который мог спасти «Титаник» // Секретные материалы. 2000. № 21 (40).
СоловьевО.Ф. За линией фронтов (1914 –1918) // Новая и новейшая история. 1986. № 2.
Федосеев С. Ядро, шрапнель, снаряд // Вокруг света. 2008. Сентябрь. № 9.
Черкасов П. Русский агент во французском МИДе // Русская мысль. 2000. № 4316.
Черкасов П. Третий человек в Третьем отделении // Родина. 2007. № 9.
Чертопруд С. Век технической разведки // Независимое военное обозрение. 1998. № 46.
Чертопруд С.В . Законодательные акты по защите гостайны в Российской империи в начале ХХ века // Вопросы защиты информации. 1996. № 4 (35).
Чертопруд С.В. История органов криптографической связи России // BKCC. Connect. 2001. № 4.
Чертопруд С.В. Организация защиты государственных секретов в МИДе Российской империи с 1903 по 1917 год // Вопросы защиты информации. 1998. № 1–2 (40–41).
Чертопруд С.В. Организация защиты информации в Российской армии в начале XX века // Вопросы защиты информации. 1999. № 1 (44).
Чертопруд С. Охрану гостайны ввели большевики // Независимое военное обозрение. 1999. 21 мая. № 19(142).
Чертопруд С.ВПотерять и забыть // Независимое военное обозрение. 2003. 7 марта. № 8.
Шацилло К. Дело полковника Мясоедова // Вопросы истории. 1967. № 4; Военно-исторический журнал. 1967. № 7.
Шигин В. Штирлиц XIX века // Независимое военное обозрение. 2005. 24 июня.
Широкорад А.Б. Парадоксы Польского восстания 1863 г. // Независимая газета. 2008. 6 июня.
Мемуары и художественно-документальные произведения
Бонч-Бруевич М.Д. Вся власть Советам. –М., 1964.
Бурцев В.А. В погоне за провокаторами —М., 1989.
Вершвовский М. Следствие было недолгим —Л., 1991.
Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 2. М., 1990.
Глобачев К.И. Правда о русской революции: Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения. –М., 2009.
Дроздов Ю.И. Нужная работа. –М., 1994.
Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. Кн. 1–3. —М., 1989.
Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. Кн. 4–5. –М., 1989.
Когинов Ю.И. Тайный агент императора: Чернышев против Наполеона: Исторический роман. –М., 1996.
Курлов П.Г. Гибель императорской России. –Берлин, 1923.
Локкарт Роберт Брюс. История изнутри. Мемуары британского агента. –М., 1991.
Никитин Б.В. Роковые годы. –М., 2000.
Новицкий В.Д. Из воспоминаний жандарма. –М., 1991.
Орлов В.Г. Двойной агент: Записки русского контрразведчика. –М., 1998.
«Охранка»: Воспоминания руководителей охранных отделений. Т. 1—2. —М., 2004.
Санников Г.З. Большая охота. Разгром вооруженного подполья в Западной Украине. –М., 2002.
Скосаревский Г. Из боевой жизни офицера разведчика. –СПб. 1911.
Спиридович А.И. Великая Война и Февральская Революция. Т. 1. –Нью-Йорк, 1962.
Спиридович А. Записки жандарма. –М., 1991.
Устинов С.М. Записки начальника контрразведки. –Ростов-на-Дону, 1991.

 

 

613
Локкарт Роберт Брюс.История изнутри // Мемуары британского агента. С. 167–168.
614
Там же. С. 173–174.
615
Колпакиди А., Прохоров Д. Империя ГРУ: Очерки истории российской военной разведки. Кн. 1. – М., 2000. С. 3–4.
616
Дроздов Ю. Нужная работа. С. 10.
617
Серебрякова Е. Разведка в эпоху Древнего Рима // Независимое военное обозрение. 2003 год. 22 августа. № 29(344).
618
Колпакиди А., Север А. ГРУ. Уникальная энциклопедия. – М., 2009. С. 6.
619
Столетие Военного министерства. Главный штаб. Исторический очерк. Ч. 1. Кн. 2. Отд. 1. – СПб., 1902. С. 6–10.
620
Плугин В., Богданов А., Шеремет В. Разведка была всегда… – М., 1998. С. 14–15.
621
Лаврентьевская летопись. Полное собрание русских летописей. (ПСРЛ). Т. 1. – СПб., 1846. С. 12.
622
Плугин В., Богданов А., Шеремет В. Разведка была всегда… С. 17–18.
623
Там же. С. 20–21.
624
Плугин В., Богданов А., Шеремет В. Указ. соч. С. 26–29.
625
Там же. С. 29–30.
626
Дроздов Ю. Нужная работа. С. 11.
627
Плугин В., Богданов А., Шеремет В. Указ. соч. С. 71.
628
Похлебкин В.В. Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах, фактах. Вып. 1. – М., 1992. С. 114.
629
Колпакиди А., Север А. ГРУ. Уникальная энциклопедия. – М., 2009. С. 8–9.
630
Софийская первая летопись. ПСРЛ. Вып. 1. Т. 5. – СПб., 1851. С. 178.
631
Столетие Военного министерства. Главный штаб. Исторический очерк. Ч. 1. Кн. 2. Отд. 1. – СПб., 1902. С. 12–13; Колпакиди А., Север А.ГРУ. Уникальная энциклопедия. С. 9; Поросков Н. В «Аквариуме» работают молчаливые люди // Независимое военное обозрение. 1996. 24 октября. № 20.
632
Энциклопедический словарь. Брокгауз и Ефрон. Т. 25. – СПб., 1898. С. 186.
633
Энциклопедический словарь. Брокгауз и Ефрон. Т. 25. С. 186.
634
Военная энциклопедия. Т. VI. – СПб., 1912. С. 464.
635
Там же. С. 464.
636
Семенова О. Введенный указом Бориса Ельцина от 1995 года день работников органов госбезопасности России с декабря 1917 года отмечался как день чекиста // РИА «Новости». 2000. 20 декабря.
637
Очерки истории российской внешней разведки. В 6 т. Т. 1. От древнейших времен до 1917 года. – М., 1995. С. 19.
638
Онисим Михайлов. Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки. Ч. 1. – СПб., 1777. С. 80.
639
Вуколов Н. Князь Хилков, который живет в Мытищах // Эхо планеты. 2002. № 12; Вуколов Н. Андрей Хилков, его предки и потомки // Молодежь Эстонии. 2002. 26 июля.
640
Архив князя Куракина А.Ф. – СПб., 1890–1902. Т. 1. С. 6–9.
641
О военном обучении и обязанностях воинских чинов. Сочинение Адама Вейде. 1968. Рукопись БАН. Петр. Гал. № 3.
642
Письма и бумаги Петра Великого. Т. 2. – СПб., 1887. С. 52.
643
Там же. С. 37–38.
644
Столетие Военного министерства 1802–1902. Ч. 1. Кн. II. – СПб., 1903. С. 16.
645
Устав воинский о должности генералов, фельдмаршалов и всего генералитета и прочих чинов, которым при войсках надлежит быть и оных воинских делах поведения, что каждому чинить дано. – СПб., 1753. С. 38.
646
Сергеев Е., Удунян Ар.Не подлежит оглашению. Военные агенты Российской империи в Европе и на Балканах. 1900–1914. – М., 2003. С. 21.
647
Алексеев М.А. Военная разведка Российской империи от Александра I до Александра II. – М., 2010. С. 7, 13.
648
Белозер В.Н. Военно-морская разведка: история создания, становления и развития (1696–1917). С. 19.
649
Там же. С. 21–22.
650
Там же. С. 23–25, 27, 30.
651
Белозер В. Морская разведка военно-морского флота Российской империи // Морской сборник. 2008. № 4.
652
Белозер В.Н. Военно-морская разведка: история создания, становления и развития (1696–1917). М., 2008. С. 36, 39, 41, 44.
653
Там же. С. 46, 48.
654
Рафаенко Н. Секретные миссии в Среднею Азию // Независимая газета. 1993. 30 марта.
655
Алексеев М.А. Военная разведка Российской империи от Александра I до Александра II. С. 16–17.
656
Алексеев М. Военная разведка России. Кн.1. – М., 1998. С. 33–38.
657
Алексеев М.А. Военная разведка Российской империи от Александра I до Александра II. С. 19.
658
Там же. С. 54–55.
659
Ламбик С. Люди непроницаемой тайны // Новости разведки и контрразведки. 1996. № 24.
660
Когинов Ю.И. Тайный агент императора: Чернышев против Наполеона. Исторический роман. – М., 1996.
661
Алексеев М.А. Военная разведка России. Кн. 1. С. 26–46.
662
Тарле Е. Талейран. – М., 1992. С. 112–113.
663
Крыло И. Превосходительный интриган // Культура. 2009. № 34; Чекмарев В.А. Секретный агент четырех императоров // Шигин В. Штирлиц XIX века // Независимое военное обозрение. 2005. 24 июня; Клейн Б. Донна Джована // Русский глобус. 2008. Январь. № 1.
664
Алексеев М. Лексика русской разведки. – М., 1996. С. 39.
665
Там же. С. 77.
666
Алексеев М.А. Военная разведка России. Кн. 1. С. 56–57.
667
Алексеев М. Лексика русской разведки. С.77.
668
С декабря 1815 г. по май 1832 г. – Военно-ученый комитет при Главном штабе, затем с мая 1832 г. по декабрь 1862 г. снова Военный ученый комитет при Военном министерстве, с сентября 1863 г. по декабрь 1865 г. – Совещательный комитет при Главном управлении Генерального штаба, с декабря 1865 г. по март 1867 г. – Совещательный комитет при Главном штабе, с марта 1867 г. по май 1903 г. – Военно-ученый комитет Главного штаба.
669
Высшие и центральные государственные учреждения России. 1801–1917. Т. 4. Центральные государственные учреждения. Министерство иностранных дел. Военное министерство. Морское министерство. – СПб., 2004. С. 48.
670
Там же. С. 49.
671
До марта 1828 г. – Ученый комитет Морского министерства; с марта 1828 г. по январь 1831 г. – Ученый комитет Морского штаба е. и. в.; с января 1831 г. по январь 1836 г. – Ученый комитет Главного морского штаба е. и. в.; с января 1836 г. по ноябрь 1847 г. – Ученый комитет Морского министерства; с ноября 1847 г. по декабрь 1866 г. – Морской ученый комитет; с декабря 1866 г. по июнь 1885 г. – Ученое отделение Морского технического комитета; с июня 1885 г. по июнь 1891 г. – Морской ученый комитет.
672
Высшие и центральные государственные учреждения России. 1801–1917. Т. 4. Центральные государственные учреждения. Министерство иностранных дел. Военное министерство. Морское министерство. С. 226.
673
Высшие и центральные государственные учреждения России. 1801–1917. Т. 4. Центральные государственные учреждения. Министерство иностранных дел. Военное министерство. Морское министерство. С. 92.
674
Российский государственный военно-исторический архив. Путеводитель: В 4 т. Т. 1. – М., 2006. С. 512.
675
Алексеев М.А. Указ. соч. С. 202.
676
Алексеев М.А. Указ. соч. С. 207.
677
Там же. С. 209.
678
Турло С.С., Залдат И.П. Шпионаж. – М., 2002. С. 113.
679
Очерки истории российской внешней разведки. – М., 1996. Т. 1. С. 169.
680
Энциклопедия военных и морских наук. В 7 т. Т. VI. – СПб., 1893. С. 243–245.
681
Алексеев М. Военная разведка России. Кн. 1. С.84–86.
682
Лебедев В. Разведка виновна менее всех // Независимое военное обозрение. 2001 г. № 42.
683
Высшие и центральные государственные учреждения России. 1801–1917. Т. 4. Центральные государственные учреждения. Министерство иностранных дел. Военное министерство. Морское министерство. С. 123, 161.
684
Зданович А.А. Отечественная контрразведка (1914–1917): Организационное строительство. М., 2004. С. 50.
685
Белозер В.Н. Военно-морская разведка: история создания, становления и развития (1696–1917). М., 2008. С. 50, 53.
686
Там же. С. 68.
687
Белозер В.Н. Военно-морская разведка: история создания, становления и развития (1696–1917). С. 66–67, 68.
688
Там же. С. 62–63.
689
Емелин А. Военно-морские агенты России // Морской сборник. 2007. № 2.
690
Белозер В.Н. Военно-морская разведка: история создания, становления и развития (1696–1917). С. 74–75.
691
Там же. С. 392.
692
Там же. С. 393.
693
Там же. С. 394.
694
Белозер В.Н. Указ. соч. С. 174–175.
695
Там же. С. 177–178, 234.
696
Там же. С. 174–175.
697
Белозер В. Морская разведка военно-морского флота Российской империи // Морской сборник. 2008. № 4.
698
Белозер В.Н. Военно-морская разведка: история создания, становления и развития (1696–1917). С. 178.
699
Белозер В.Н. Военно-морская разведка: история создания, становления и развития (1696–1917). С. 186–187.
700
Там же. С. 180.
701
Там же. С. 397.
702
Белозер В. Морская разведка военно-морского флота Российской империи // Морской сборник. 2008. № 4.; Белозер В.Н. Военно-морская разведка: история создания, становления и развития (1696–1917). С. 182–183.
703
Белозер В.Н. Военно-морская разведка: история создания, становления и развития (1696–1917). С. 398.
704
Там же. С. 246.
705
Там же. С. 399.
706
Смоловский А. Разведка в действиях флотов России и СССР. \\ Морской сборник. 2007 год. № 3.
707
Смоловский А. Разведка в действиях флотов России и СССР // Морской сборник. 2007 год. № 3.
708
Белозер В., Смоловский А. Морская разведка военно-морского флота Российской империи // Морской сборник. 2008. № 5.
709
Вудхол Э. История полковника Редля и других // С риском для жизни. – М., 1991. С.126.
710
Алексеев М. Агент № 25 // Совершенно секретно. 1993 год. № 8.
711
Там же. № 8.
712
Аптекарь П. Агенты и резиденты // Родина. 1993. № 8–9.
713
Там же.
714
Там же.
715
Аптекарь П. Указ. соч.
716
Дегтярев К., Колпакиди А. Внешняя разведка СССР. – М., 2009. С. 13–15, 17.
717
Колпакиди А., Север А.ГРУ. Уникальная энциклопедия. – М., 2009. С. 63–75, 102–118.
718
Дегтярев К., Колпакиди А.СМЕРШ. – М., 2009. С. 13–25.
719
Анин Б., Петрович А. Радиошпионаж. – М., 1996. С. 361.
720
Колпакиди А., Север А.КГБ. – М., 2010. С. 47.
721
Колпакиди А., Север А.КГБ. С. 49.
722
Чертопруд С.В. Потерять и забыть // Независимое военное обозрение. 2003. 7 марта. № 8.