Ральф Сойер. У-Цзин: Семь военных канонов Древнего Китая (ЛП). Часть 1

«У-Цзин» является уникальным, если не единственным, учебником стратегического мышления, дошедшим до нас через тысячелетия беспрестанных конфликтов и войн, становления и гибели государств. Уроки боевых сражений и военных кампаний, вопросы тактики и стратегии, проблемы управления армией и государством и бесценный человеческий опыт изучались и передавались из поколения в поколение, пока не были собраны воедино и отредактированы при династии Сун,

став не только азбукой военной мысли, но и материалом для императорских экзаменов на военную должность — на военную должность в обширной и могущественной империи, существовавшей к тому времени уже двенадцать веков.

 

 

 

Предисловие
Начиная с 70-х годов, все большую популярность обретают книги и статьи о Китае. Экономические успехи Японии привели к тому, что в 80-е годы практически все, что касается этой страны и особенно японской практики менеджмента, вызывало на Западе бурные дискуссии и споры. Очень и очень многим восточная философия и стратегия выживания позволили выстоять в корпоративных войнах и приумножить свои капиталы.
Произведения Мусаси, знаменитого японского фехтовальщика, и Сунь-цзы, военного теоретика Древнего Китая, неоднократно переводились на иностранные языки, исследовались и обсуждались. Тем не менее, какими бы интересными ни были эти и некоторые другие книги по военному искусству, обширный свод китайской военной классики, несмотря на всю свою историческую важность и значимость для современности, остается неизвестным на Западе.
Вполне возможно, что китайская военная мысль берет свое начало в период конфликтов между селениями неолита, происходившими четыре или пять тысяч лет назад. В них, если верить традиции, участвовали легендарные герои и совершенно мудрые императоры. Стратегия ведения боевых действий требовала совершенствования оружия и тактического искусства. Постепенно главы кланов или родов, располагавшие большим количеством воинов, распространяли свое влияние на другие группы и земли, и становились порой значительной политической силой. На заре исторической эпохи, как свидетельствуют ранние письменные источники и археологические находки, между ними происходили постоянные напряженные конфликты; создавались государства, и обладавшие властью стремились установить единоличное правление и основать династию. Расширялся масштаб сражений, возрастали сила и эффективность оружия, развивалась военная стратегия, тактика и технологии. Наконец, уроки боевых сражений и опыт командования стали предметом сознательного изучения; люди старались сохранить достигнутое и избежать ошибок прошлого. Так родилась наука военной тактики и стратегии.
Ко II в. до н. э. Китай прошел через тысячелетия беспрестанных конфликтов и был жесточайшим образом объединен в обширную и мощную империю. Появилось немало искусных полководцев; произошли важнейшие сражения. До этого времени войны практически не прекращались. Они несли огромные разрушения: погибали и люди, и те мысли, что они вверяли письму. Среди немногих сочинений на военную тематику, сохранившихся до объединения страны, было шесть главных, включая знаменитое «Искусство войны» Сунь-цзы. Их изучали и передавали из поколения в поколение, пока они не были собраны воедино и отредактированы при династии Сун двенадцать столетий спустя. Вместе с произведением периода династии Тан они составляют «Семь военных канонов», сборник, ставший азбукой военной мысли и материалом для императорских экзаменов на военную должность.
В начале 70-х гг. археологи при раскопках захоронения высокопоставленного чиновника, жившего при династии Хань (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.), обнаружили огромное количество чрезвычайно важных текстов, написанных на прекрасно сохранившихся бамбуковых дощечках. Найденные военные сочинения включают основные части некоторых из «Семи военных канонов» и обширные фрагменты «Военных методов» Сунь Биня. Хотя эта книга потомка Сунь-цзы и появлялась в библиографических списках, составленных при династии Хань, она, очевидно, исчезла уже при этой династии и считалась утраченной более 2 тыс. лет. Эта интереснейшая находка увеличила число известных нам сочинений древности до восьми. Сотни прочих военных трактатов были написаны много позднее.
Хотя произведения по тактике создавались на протяжении всей китайской истории, многое из обширного свода погибло за минувшие века из-за неаккуратности, природных катаклизмов, умышленного уничтожения и войн. Тем не менее, древние эпиграфические материалы и такие ранние исторические сочинения, как «Цзо чжуань» и «Ши цзи», также содержат сведения о военных подвигах полководцев и правителей; «Двадцать пять династических историй» подробно повествуют о людях и их деяниях; а философские работы периода «Борющихся Царств» включают дискуссии на военные темы. Источников множество, но только часть исторических сочинений, включая «Цзо чжуань» и два из «Семи военных канонов» («Искусство войны» Сунь-цзы — три основных версии, несколько второстепенных— и «У-цзы» в приложении к переводу Гриффита) были опубликованы на европейских языках.
Военные сочинения Древнего Китая отнюдь не пропали и не были забыты, они заметно повлияли на мысль двадцатого века и сейчас обретают второе дыхание в Азии. Появившаяся в 80-х гг. книга по менеджменту дала новую жизнь мыслям Сунь-цзы и привлекла образы некоторых легендарных героев древности для обучения работников компаний основам бизнеса и маркетинга. Она стала бестселлером и в драконовско-коммунистическом Китае и в капиталистическом Гонконге. Японские компании периодически организовывают исследовательские группы для выявления тех тактических идей древности, которые могли бы быть использованы в качестве корпоративной стратегии. Корейцы, испытывающие сильное международное давление с требованием переоценить собственную валюту, открыть внутренний рынок и подчиниться правилам ограничения торговли, черпают идеи, помогающие выживать в международном бизнесе, из этих книг.
На Тайване, где компании находятся в ситуации, схожей с корейской, тоже вдруг стали очень популярны книги о применении методов стратегии древности в жизни, бизнесе, спорте и на фондовом рынке, несмотря на то, что ими пренебрегали на протяжении десятилетий. Ежегодно в Японии в дополнение к, по крайней мере, одному научному переводу выходят в свет несколько новых изданий, предлагающих упрощенное и популярное толкование избранных учений. Вездесущий клерк, едущий на работу из пригорода и читающий подобное издание — вовсе не редкость; выходят специальные книги и для любителей комиксов. Естественно, что те или иные идеи военных канонов проскальзывают в романах, кино, на телевидении, и средствах массовой информации по всей Азии.
Велико искушение под влиянием обширных материалов, во множестве появляющихся из различных источников, создать глубокое и всестороннее введение в весь комплекс военного искусства в Древнем Китае. Многие существенные для понимания стратегии, тактики и эволюции военной мысли темы заслуживают специального исследования и анализа. Однако мы сознательно уделили наибольшее внимание воссозданию исторического контекста и обзору процесса совершенствования доспехов и оружия и старались избегать бесплодного интеллектуализирования. Мы не полностью пренебрегали последним, рассматривая, хотя и весьма поверхностно, такие темы, как взаимоотношение между даосизмом и военной мыслью, однако в принципе подобные вопросы— прерогатива специальных монографий. Также, хотя мы наметили существенные особенности различных понятий, таких как необычное/обычное, мы не вдавались в глубокий анализ и не обсуждали технических деталей; конкретная тактика развертывания войска, общее применение стратегии — все эти проблемы остались за пределами «Семи военных канонов». Кроме того, мы лишь упомянули об отношении военных трактатов к «Гуань-цзы», «Книге правителя области Шан» и другим философским текстам периода «Борющихся Царств», в которых также обсуждаются военная политика, административные меры и стратегические концепции. Эти и многие другие темы, в том числе и систематический анализ сочетания идей и методов в каждом каноне, сами по себе требуют серьезного изучения. Поскольку их включение в «Семь военных канонов» было бы поспешным и сделало бы и без того объемную книгу еще более громоздкой, мы уделим им внимание в будущей работе, в которой речь пойдет о взаимном влиянии военных технологий и тактической мысли.

 

Общее вступление. Исторический контекст и формирование военного канона
Военная мысль, сложившаяся в ходе анализа опыта жестоких войн, пользовалась дурной славой и испытывала пренебрежительное к себе отношение на протяжении практически двух тысячелетий существования императорского Китая. Самозваные конфуцианцы, игнорируя учение самого Конфуция, начиная с ханьского периода осуждали— искренне или лицемерно — военную профессию и любые аспекты военной деятельности, и с течением веков становились все более громогласными в своем порицании их. Однако, каким бы ни было их высококультурное самолюбование, нация не могла обойтись без армии и полководцев, особенно ввиду постоянной «варварской» угрозы и непрекращающихся столкновений с кочевыми народами. Поскольку немногочисленные военные трактаты ценили и читали, они и дошли до нас, хотя неотвратимый рок преследовал поколения профессиональных полководцев и более поздние сочинения по стратегии. Военный канон, в сравнении с конфуцианским или другими классическими собраниями, кажется крошечным и насчитывает максимум несколько сот текстов.
В отдельных главах произведений знаменитых философов периода «Борющихся Царств» (403–221 гг. до н. э.), таких, как Шан Ян[1], также рассматриваются военные вопросы, причем часто весьма основательно. Многие мыслители, включая Сюнь-цзы и Хань Фэй-цзы[2], размышляли над важнейшими проблемами государственного управления и военной организации, мотивации и обучения воинов, природы мужественности и политической деятельности ради благосостояния государства. «Цзо чжуань»[3] и другие исторические сочинения просто фиксируют слова различных министров и дают общее представление о самых знаменитых стратегиях, избегая подробного описания сражений.
Некоторые сочинения по стратегии и тактике древности обрели особенную известность, и ученые сунской эпохи (около 1078 г.) собрали, исправили и отредактировали шесть важнейших сохранившихся текстов, дополнив их одним произведением династии Тан; так возникли «Семь военных канонов». Составленный компендиум стал текстуальным основанием для государственных военных экзаменов и одновременно источником всевозможных тактических и стратегических концепций.
Несмотря на непрерывные набеги варваров и прочие внешние угрозы, в императорском Китае мало склонялись к военным методам противостояния агрессии — исключения составляют болезненная экспансионистская политика периода Ранней Хань и правления молодых энергичных императоров, таких как танский Тай-цзун, приходившихся на первые годы царствования династии. Правители и министры предпочитали верить в миф о культурной привлекательности, посредством которого явно превосходящая китайская цивилизация, основанная на добродетели[4] и обладающая очевидными преимуществами в материальной жизни, просто подавит враждебную настроенность нецивилизованных народов. Богатые дары — произведения искуснейших мастеров вкупе с музыкой и женщинами— все это, верилось, сможет смутить и ослабить самых воинственных. Если их нельзя подчинить или смягчить, против них можно использовать другие племена кочевников, по освященной веками традиции «руками варваров подавлять варваров»[5].
В соответствии с конфуцианской доктриной, ставшей ортодоксальной философией и государственной идеологией при династии Хань, правитель должен лишь культивировать свою добродетель, пребывать в гармонии с временами года и быть милосердным, чтобы преуспеть в получении благодатной помощи Неба и поддержании порядка. Естественно, имели место и другие взгляды, и даже Мэн-цзы (371–289 г. до н. э.), самый великий конфуцианец после Конфуция, поддерживал карательные походы для наказания плохого правителя и освобождения людей от страданий. И все же, за исключением некоторых императоров, подобных Янь-ди из династии Суй (605–617), который хотел установить китайский сюзеренитет над огромными территориями, но в итоге довел страну до разорения, а народ — до нищеты, военными делами занимались неохотно. Большая часть чиновничьей бюрократии свысока смотрела на все, связанное с ратным делом и войной.

 

Эволюция военных конфликтов в Китае

Шан
В течение веков китайская военная мысль, формируя стратегию и шлифуя правила ведения боя, отражала эволюцию оружия, экономических условий и политической власти. Тактика, применявшаяся в начале исторической эпохи при Шан, менялась вслед за возрастанием численности войска, большей скоростью и мобильностью, появлением новых видов колющего и стрелкового оружия. Тем не менее, теоретические моменты, касающиеся организации, дисциплины, оценки целей и фундаментальных принципов, сохраняли свое значение и применялись вплоть до того времени, когда династия Цинь объединила империю, положив конец периоду «Борющихся Царств».
Шанская династия управляла теократическим государством; власть ее покоилась на военном мастерстве родовой аристократии, а также на религиозных верованиях и соответствующих институтах. Население делилось на четыре класса: правящие семьи; члены родового клана, выполнявшие чиновничьи обязанности, и прочая аристократия; простолюдины, то есть зависимые крестьяне, и рабы. Правитель обладал огромной властью на территории домена и требовал верности от князей окрестных земель. Аристократия, образованная и обладавшая определенным уровнем культуры, жила в больших городах, где были дворцы и храмы. Простой народ обитал в землянках, занимался большую часть года сельским хозяйством или различными ремеслами, а сверх того должен был нести воинскую повинность и участвовать в военных кампаниях.
Технология литья бронзы быстро развивалась на протяжении всего периода с момента официального начала правления Шан (традиционно датируется 1766 г. до н. э., когда Тан И одержал победу над Ся и вплоть до падения ее под ударами Чжоу около 1045 г. до н. э.) Искусно выделанные ритуальные сосуды — свидетельство высокой значимости культа предков, на котором зиждилась власть правителя — показывают уровень технических достижений, а также то, что Шан эффективно управляла государством и обладала монополией на природные ресурсы. Если оружие знати было обычно бронзовым, то материалом для сельскохозяйственных орудий и вооружения простолюдинов служили камни, дерево и кости животных. Просо и, позднее, пшеница были основными культурами, после уборки урожая их хранили в центральных амбарах. О рисе знали, но он оставался дорогой роскошью даже для правителя, так как выращивался преимущественно на юге. Уровень материальной культуры, основанной на организованном сельском хозяйстве и охоте, позволял снабжать крупные города. Некоторые животные— овцы, рогатый скот, свиньи и собаки— уже были приручены, производились также шелк и пенька. Домашнюю утварь с немалым мастерством делали из глины.
До шанской династии военные столкновения сводились преимущественно к набегам и стычкам между поселениями, хотя отдельные вожди, очевидно, устанавливали какие-то основы власти, и появлялись местные лидеры родовых союзов, подобные основателям династии Ся. С подъемом же Шан и утверждением центральной власти (хотя и не администрации) была создана постоянная гвардия численностью около тысячи человек. Количество воинов могло быть увеличено в случае необходимости: тогда главы родов и владетельные князья обязаны были снаряжать дополнительные армии. Хотя обычно войском командовал сам правитель, уже существовали зачатки военной бюрократии. Военная кампания против приграничных врагов могла востребовать от 3 до 5 тысяч человек, а поход против бросившего вызов государства — до 13 тысяч; исход битвы чаще всего решался в одном столкновении, но известны случаи, когда сражения длились несколько дней. Войско разделялось на три части — левый фланг, правый фланг и центр[6] — и состояло из двух подразделений: плохо организованной пехоты, выполнявшей вспомогательные функции, и колесниц, управляемых воинами из знати, несших военную службу и являвшихся опорой государства.
Войны, которые вела шанская династия, имели следующие цели: установление или укрепление сюзеренитета, массовый захват пленных и сокровищ. Контроль за территориями, находящимися за пределами главного домена, осуществлялся скорее через систему вассалов, чем через централизованное управление. Награбленная добыча увеличивала богатство правящего дома и позволяла вознаградить за службу. Некоторых пленников делали рабами и использовали на полевых работах или в доме, но большинство их приносилось в жертву, что было частью шанских религиозных обрядов.
За несколько сот лет правления династии Шан оружие из бронзы получил каждый воин. Излюбленным оружием была «гэ», алебарда, потом копьё и лук. Стрелы с бронзовыми наконечниками и луки, сила натяжения которых могла доходить до 160 фунтов, позволяли стрелять на значительное расстояние. Кинжалы и топорики использовались в ближнем бою; кожаные доспехи и щиты — последние часто применялись в коллективных боевых действиях— служили весьма неплохой защитой против колющего и метательного оружия. Бронзовые шлемы должны были отражать стрелы и скользящие удары, а на доспехах и щитах дополнительно укреплялись тонкие бронзовые пластины. В соответствии с представлениями периода «Борющихся Царств», вооружение должно было быть преимущественно смешанного типа и давать возможность как нападать, так и обороняться в ближнем и дальнем бою. Тем не менее, меч эволюционировал медленно, «вырастая» из кинжала, а, быть может, и алебарды, и настоящие мечи получили распространение лишь к середине периода «Борющихся Царств». Колесница оставалась важнейшей боевой единицей в конце Шан, в периоды Западной Чжоу и «Вёсен и Осеней» (722–481 гг. до н. э.); ее применение в бою не исчерпало себя и при «Борющихся Царствах» (403–221 гг. до н. э.), когда ее постепенно вытесняла все более многочисленная пехота, а в III в. до н. э. и конница. Китайская традиция утверждает, что Шан использовала 70 колесниц в борьбе с утратившей добродетель династией Ся. Однако, археологические находки двадцатого века, подкрепленные текстологическими исследованиями, показывают, что колесница, скорее всего, не была создана в Китае и не могла прийти в Китай из Центральной Азии раньше, чем в середине правления династии Ш ан— приблизительно между 1300 и 1200 гг. до н. э. Вначале колесницы использовались в церемониях и для доставки грузов, и только впоследствии их стали применять на охоте и в боевых действиях. Эпиграфические материалы подтверждают, что шанцы продолжали опираться на соединения пехоты даже после того, как колесницы уже превратились в боевую единицу. В действительности, на протяжении правления Шан колесницы, скорее всего, продолжали оставаться неким престижным символом. Во время сражения они скорее обеспечивали быстроту передвижения и служили командным пунктом, чем участвовали в бою.
Экипаж колесниц в периоды поздней Шан и Чжоу состоял из трех человек: возницы, лучника слева и воина с алебардой справа. Пять колесниц составляли отделение, а пять отделений — отряд. К каждой колеснице приставлялись для поддержки 10–25 пехотинцев, а позднее — еще и авангард в количестве до 125 воинов. Шанская колесница была прямоугольной формы, на двух крепких, со множеством спиц, колесах. Везли повозку две лошади. Своеобразными учениями были масштабные охоты, на которых использовались колесницы, что позволяло совершенствовать и искусство управления ею, и стрельбу, и умение сражаться на движущейся платформе, что требовало длительной тренировки. Это была весьма дорогостоящая боевая единица, ведь делали и ремонтировали ее специальные мастера, поэтому сражались на колесницах только воины из знатных родов, и лишь изредка к ним добавлялись простые рекруты. Битвы выливались, таким образом, в определенное количество индивидуальных стычек, обставлявшихся соответствующим ритуалом (впрочем, возможно, в данном случае мы имеем дело с позднейшей романтизацией). Некоторые ученые отыскивали в источниках упоминания об охоте верхом на лошадях. Однако их толкования вызывают сомнение: очевидно, лошадей только запрягали в колесницу. В любом случае всадник без стремян и седла, которому, вдобавок, мешала длинная одежда, не мог стать эффективной боевой единицей до III в. до н. э.

Чжоу
Династия Чжоу пришла к власти, победив Шан в решающей битве при Муе после многих лет тайных приготовлений и постепенной экспансии, проявившейся в заключении хитроумных союзов, подчинении ряда малых государств и порабощении разных кланов и народов. Будучи, возможно, потомками Ся, чжоусцы вначале жили на севере, но из-за постоянных набегов воинственных племен были вынуждены двинуться на юг в долину реки Вэй. Находясь на периферии шанской культуры, чжоусцы могли, тем не менее, достаточно свободно воспринимать многие материальные достижения Шан и при этом развивать своё сельское хозяйство, технологии и культурную самость. Постоянное давление варваров вынуждало их совершенствовать военное мастерство, организацию и тактическую мысль, и шанцы даже доверяли им подавление выступлений западных племен, что только укрепило боевой дух чжоусцев. Когда они начали свою последнюю военную кампанию против ослабленной Шан, оружие и оснащение у чжоусцев были сходными с шанскими. Возможно, единственным их нововведением было широкое использование колесниц, что обеспечивало более быстрое передвижение и доставку большего количества оружия и провианта. Быть может, чжоусцы одержали окончательную победу не только благодаря тому, что шанцы были дезорганизованы, но и из-за истощения сил последних в битвах с кочевыми племенами на севере и востоке и широкомасштабной военной экспедиции на юг в момент нападения. Вся военная тактика чжоусцев (конечно, если свидетельства «Книги документов» и «Шести секретных учений» достоверны), заключались в качественно ином подходе к сражению. Сложившиеся к тому времени стереотипы были ими отброшены ради достижения цели.
Правители Чжоу сразу же столкнулись с проблемой: как управлять обширной страной, населенной разными народами при малочисленности самих чжоусцев. Хотя во время последней войны с шанцами Чжоу привлекла на свою сторону около восьмисот племен, многие, тем не менее, сопротивлялись победителям. Враждебные племена, десятки тысяч представителей шанской знати и даже ближайшие союзники — пламя восстания могло вспыхнуть в любой миг. Всеми ими было необходимо действенно управлять и подавлять тлеющие восстания. Сразу же после знаменитой битвы при Муе У-ван поручил Тай-гуну охранять окрестные территории. Затем, по пути в столицу, чжоусцы завоевали несколько непокорных царств. Наконец, Западная Чжоу закрепила свою власть некоторыми политическими и военными акциями, самой важной из которых было расселение членов влиятельных кланов как среди союзных, так и среди враждебных племен. Представители знати устанавливали параллельные фамильные линии, переселяясь вместе с домашними, слугами и воинами. Они создавали «чжоуский анклав» среди местного населения и начинали с возведения обнесенного стеной городища, которое становилось военным, политическим, экономическим, административным и культурным центром чжоусцев.
Тысячи знатных шанских семей были высланы в район восточной столицы, где за ними можно было наблюдать и контролировать, хотя им и было разрешено сохранить большинство своих чиновников, слуги законов. Затем, первые правители Чжоу упрочили свою власть и консолидировали государство, связав подданных системой вассалитета. Повиновение обеспечивалось требованием участия в деятельности правящего клана и структур власти, относительной политической и военной слабостью местных феодалов и их изолированностью. Власть, теократическая при Шан, стала гораздо более мирской, хотя правители Чжоу сохраняли и всячески подчеркивали свое право приносить жертвы предкам, чье тайное участие в делах государства считалось совершенно необходимым, и Небу, ниспославшему на них благословение.
В дополнение к постоянно действующим шести армиям правителя и выставленным по всей стране гарнизонам, чжоусцы организовали восемь армий из побежденных шанцев и в случае необходимости могли призвать войска своих вассалов. Эти военные соединения, по преимуществу, набирались из знати, хотя на вторых ролях в них состояли простолюдины, оруженосцы и слуги. Без сомнения, «ши» — младшие члены правящего дома и младшие сыновья вассалов, а также другие представители «второстепенной» знати — также поставляли воинов и пехотинцев. На протяжении всего периода Запад ной Чжоу в поединках и сражениях, отмеченных показным уважением к противнику, первую скрипку играли знатные воины, а их колесницы оставались воплощением силы, быстроты и маневренности.

Западная Чжоу
После окончательного завоевания окраин и подчинения их центру через феодальную систему, в первые несколько столетий периода Западной Чжоу не происходило никаких больших перемен в военной технологии и стратегии. Вслед за улучшением качества выделки и обработки кожи появились доспехи и у пехоты, чья роль в бою неуклонно возрастала. Получаемый металл становился прочнее, форма оружия понемногу изменялась, оно было уже длиннее, мощнее и универсальнее, чем прежде, и к концу периода Западной Чжоу в 771 г. до н. э. появился уже настоящий меч. Однако основным оружием для сражения как на колеснице, так и в пешем строю, оставалась алебарда.
Спустя всего четыре поколения центральная власть Западной Чжоу начала разрушаться. Отчасти причиной этого стали провальные кампании на юге. Ранее Западная Чжоу вынуждена была противостоять набегам варваров на северо-западе, и государство было истощено правителями, продолжавшими раздавать земли и награды послушным вассалам. В итоге, сила этих вассалов выросла и, хотя пока они, пусть и с неохотой, подчинялись центру, их все более заботили домашние дела и отношения с местными народами и обычаями. Череда бесталанных и ленивых царей ослабила правящий дом. Некоторые из них, очевидно, забыли, что, когда У-ван заявлял о получении «небесного мандата»[7] на воцарение династии Чжоу, он, в частности, указывал на непомерное пьянство и разврат последнего правителя Шан. Наконец, в 771 г. до н. э., правитель Чжоу, восстановленный на троне благодаря усилиям зависимых государств, был вынужден перенести столицу на восток, чтобы укрыться от давления варваров и продлить «династийный миф». По иронии судьбы, в награду за выращивание лошадей для армии он, в качестве одной из защитных мер, оставил на западе предков государства Цинь, которые сами были наполовину варварами, в надежде, что они станут преградой для кочевников[8].

"Вёсны и Осени"
На протяжении периода «Вёсны и Осени», названного так по одноименной хронике, приписываемой Конфуцию, происходили возвышения царств, междоусобные войны и исчезновения многих политических образований. В начале его потомки чжоуских вассалов по-прежнему правили в большинстве царств, чаще всего вместе с членами своих семей и местной знатью. Хотя они обладали большой властью, их позиции сильно зависели от системы родства и государства, поскольку последнее по сути было огромным разветвленным кланом. С продолжавшимся закатом Чжоу уделы освобождались от подчиненного статуса и могли демонстрировать гораздо большую степень независимости. Их новый статус отражал не только тот факт, что власть смещалась от центра на периферию, но и ослабление уз родства, на которых зиждилась удельная система. Уже минули поколения, да и путь в столицу для участия в деятельности центральной власти был сопряжен со многими трудностями— все это также сыграло свою роль в отчуждении уделов от центра. Хотя владельцы уделов продолжали добиваться санкций от чжоуской династии и позднее некоторые из них получали права на гегемонию от неё, сам правитель Чжоу скорее искал их молчаливого согласия в политических и военных делах, чем постулировал его. Свободные от прежнего принуждения, удельные князья уделяли больше внимания местным делам и борьбе друг с другом, чем выполнению обязанностей вассалов.
Власть в государствах также постепенно переходила от удельного правящего дома к соперничающим партиям. К середине эпохи «министерские семьи» — преимущественно потомки первого удельного князя по параллельной линии — становились все влиятельнее. Во многих царствах они даже вырывали управление из рук легитимной линии — правда, только для того, чтобы истребить друг друга в следующем столетии. К концу периода все уцелевшие царства имели единоличных правителей— или членов основного клана, которые сумели перехватить власть, или уцелевших членов влиятельных семей, захвативших трон. В период «Вёсен и Осеней» сотни царств были завоеваны или уничтожены, прежние правящие кланы и сильные семьи стали простолюдинами, были обращены в рабство или убиты, поэтому большинство изначальной феодальной аристократии просто исчезло.
Как следствие неуемной алчности мощных царств, масштаб военных действий в период «Вёсен и Осеней» резко вырос. Необходимым стало привлечение большого количества крестьян, ибо для участия в войнах уже не хватало представителей знати.
Бой, по крайней мере на открытой местности, по-прежнему концентрировался вокруг колесницы, поддерживаемой пехотой, которой становилось все больше и больше. Поначалу действовали рыцарские законы, и этика боя требовала приверженности «ли» (ритуалу), хотя набранная из кого попало пехота была мало всем этим связана. Однако по прошествии века только глупцы и обреченные на поражение обременяли себя старыми этическими нормами, и древний обычай индивидуального поединка — хотя подчас он и сохранялся в качестве пролога к битве— в целом вышел из моды.
В начале периода армия в походе насчитывала от 700 до 1000 колесниц, сопровождаемых 10 тысячами воинов. Однако к концу «Вёсен и Осеней», то есть к 481 г. до н. э., такие сильные царства, как Цинь и Ци, выставляли до 4000 колесниц каждая, при поддержке 40 тысяч пехоты. Конницы еще не было, но в 541 г. до н. э. цзиньский военачальник приказал своим неохотно сражавшимся воинам сойти с колесниц и вместе с пехотой вступить в бой с варварами.
Боевое оружие походило на использовавшееся в период Западной Чжоу, причем у пехоты были копья и короткие мечи, а алебарда оставалась у воинов на колеснице. С совершенствованием кузнечного ремесла менялось и оружие. Оно становилось больше, надежнее, острее и смертоноснее. Хотя производство бронзы оставалось распространенным, с открытием технологии литья железа и стали (в конце периода «Вёсны и Осени»), из нее, в основном, изготавливали сельскохозяйственный инвентарь.
Войны случались часто, и даже самое сильное царство, если ему не удавалось подготовиться к обороне и обучить солдат, могло быть разгромлено. Со временем преуспевшие в военном искусстве получали всеобщее признание, их удерживали и одаривали должностями, почестями и рангами за доблесть, силу и ратные успехи. Были установлены физические нормативы для воинов действующей армии и для тех, кого отбирали в элитные части.
Талант начали ценить, и это привело к социальной подвижности, возникновению местной бюрократии из числа достойных, которая дополняла, а затем и стала заменять местную власть, состоявшую из членов правящего клана и родовой элиты. Возникли новые формы власти: вместо уделов были созданы «области», что позволяло центральной власти лучше контролировать обстановку в государстве. Складывались арендные отношения, крестьяне «освобождались», и их благосостояние росло, поскольку земля перестала принадлежать только правителю и превратилась в «товар», переходящий из рук в руки.

Период "Борющихся Царств"
С началом периода «Борющихся Царств» в 403 г. до н. э. события стали сменять друг друга с калейдоскопической быстротой. В результате войн эпохи «Вёсен и Осеней» Китай оказался разделенным на семь царств — гегемонов[9], каждое из которых контролировало значительную территорию, и пятнадцать более слабых царств, обреченных на роль жертв междоусобиц и грабежей. Бывшие властители уделов превратились в монархов — деспотов, вынужденных пополнять политическую и хозяйственную бюрократию, чтобы выжить. Каждый правитель должен был заботиться об улучшении сельского хозяйства в своем царстве, дабы противостоять угрозе извне. Проводимая ими земельная политика поощряла приток недовольных из других царств, быстро развивались частное землевладение и арендаторство. После 500 г. до н. э. в обиход сельского хозяйства вошли инструменты из железа, осушение и ирригация земель значительно увеличили посевные площади — а значит и мощь — некоторых царств. Процветали торговля и коммерция, возник новый класс влиятельных торговцев, хотя официально это занятие по-прежнему презиралось.
В период «Борющихся Царств» высокая продуктивность сельского хозяйства и, как следствие, возросший уровень материального благосостояния привели к тому, что масштаб военных действий увеличился фантастически. В шанские времена несколько тысяч человек в одном походе уже составляли армию, ныне же слабые царства легко выставляли сто тысяч, а сильнейшие, в III в. до н. э., имели постоянную армию в один миллион, и, согласно источникам, собирали еще 600 тысяч для одной кампании. В битве между Цинь и Чу количество воинов с обеих сторон превышало миллион человек — впечатляющая цифра, даже если она несколько преувеличена. Численность войска стала решающей, ведь в предыдущей кампании Цинь с 200000 воинов потерпело жестокое поражение. Естественно, что и потери возросли: 100000 воинов царства Вэй погибло в битве при Малине в 341 г. до н. э.; 240000 из войска Хань и Вэй пали в битве при Ицзюэ в 295 г. до н. э.; наконец, 450000 воинов царства Чу было истреблено в сражении у Чанпина в 260 г. до н. э. Столь значительные кампании требовали долгой подготовки, сборов и соответствующего оснащения. Вместо нескольких дней или недель на марше и пары дней битвы, как это было при Шан, ныне требовались месяцы и годы, сражения длились по 10 дней, а войны продолжались по году и более.
Управление такими значительными ресурсами и таким количеством воинов требовало большого искусства, и потому полководцы и командиры были в цене. Хотя по всей стране крестьян приписывали к войскам, обучали военному делу на сезонной основе и в случае необходимости, мобилизовывали для похода, ядро армии должны были составлять опытные и дисциплинированные солдаты и командиры. Руководства по военному обучению и методика развертывания войск, а также тактика, которой те должны были следовать, стали просто необходимыми. Под влиянием требований, предъявляемых сражением и обучением личного состава, а также политических и философских теорий, появился обширный военный свод. Многочисленные труды по военному искусству— малая толика которых дошла до нас — несомненно составлены в начале периода «Борющихся Царств». На протяжении всей последующей китайской истории им следовали истово и неуклонно.
Искусство полководца и его обязанности также изменились в то время, когда стратегия стала настолько затейливой и сложной, что замена полководца могла, и часто так и бывало, привести армию к поражению и подвергнуть опасности все государство. Хотя правители продолжали вмешиваться в дела армии (часто при подстрекательстве зависимых министров или коррумпированных чиновников, действовавших по воле других государств), что подчас приводило к катастрофическим последствиям, появились профессиональные военные, занимавшиеся только ратным делом. Если в начале периода «Борющихся Царств» идеалом командующего являлся деятельный и образцовый гражданский администратор, как, например, У Ци, то к концу периода гражданские лица полностью отстранились от военных дел.
В периоды Шан и ранней Чжоу битвы происходили на открытой, незащищенной равнине, а армии лишь во время маршей встречали на своем пути города. Хотя какие-то укрепления существовали — как, например, знаменитые земляные стены неолитического и шанского периодов, которые продолжают находить в ходе раскопок — до встречи с ними войско могло долго идти беспрепятственно. В период «Борющихся Царств» правители предприняли меры для защиты своих владений от врагов. На границах и по всей территории сооружались «великие стены», валы, форты и сторожевые башни. Землю защищали больше, чем людей, ведь цели войны изменились, и каждое царство желало не пленных и сокровищ, но уничтожения врага путем захвата его земель, разгрома армии и установления контроля над населением завоеванных территорий.
Укрепленные города, ранее военные и административные центры, стали играть огромную роль в производстве и торговле, их население процветало, они также превращались в транспортные узлы. Поэтому, если в периоды Западной Чжоу и «Вёсен и Осеней» разумнее было обойти город, чем терять ресурсы и людей, осаждая и атакуя его, теперь города захватывали и разрушали повсеместно. Появились технические приспособления для штурма и защиты городов: огромные осадные орудия, подвижные щиты, тараны, катапульты и «шагающие башни». Потребовались инженеры, специалисты по взятию и обороне крепостных стен: монеты, создавшие технологию защитных мероприятий, стали известны именно благодаря помощи осажденным городам. Поэтому безоговорочное осуждение осады и штурма городов Сунь-цзы явно устарело ко времени Сунь Биня, изучавшего в своих «Военных методах» уязвимые и неприступные цели.
На протяжении IV в. до н. э. массовый рост численности пехоты сопровождался повсеместным использованием арбалета, дальнейшим повышением мастерства соединения, развертывания и маневра и даже, пусть и неохотным, внедрением практики варваров. Под постоянным давлением всадников из степей чуткие и восприимчивые командиры и правители осознали необходимость создания собственных кавалерийских частей. Хотя история появления лошадей в Китае еще не выяснена до конца, известно, что в 307 г. до н. э. правитель У-лин из северного царства Чжао, несмотря на многочисленные возражения, заставил своих воинов облачиться в «варварские одежды» (короткая куртка и штаны) вместо обычных и почитаемых китайских халатов, дабы ускорить создание конных частей. Начиная с V в. до н. э. всадники понемногу появляются в китайских царствах. Искусство верховой езды, возможно, пришло из Ирана и степей Центральной Азии, и лошади из других регионов долго славились в Китае быстротой и выносливостью. У-лин был первым из известных нам, кто создал конное войско, что сразу же повысило наступательный потенциал Чжао.
Седло, там, где оно существовало, было очень примитивным — только скрученное одеяло; стремена же появились лишь в конце Хань. Всадник, таким образом, был вынужден выполнять нелегкую задачу: управлять лошадью и одновременно стрелять из лука или сражаться мечом. Полезность таких воинов была ограниченной и обеспечивалась в большей степени скоростью и мобильностью, чем собственно боевой мощью. Тем не менее, появление конницы, о чем лишь кратко упоминается в военных книгах до танского Тай-цзуна, освободило войска, от необходимости биться на открытых, доступных для колесниц пространствах и позволило рассредоточиваться по лощинам, долинам, лесам, холмистым полям и горам, то есть полнее использовать местность. С огромными ордами закованной в доспехи пехоты, вооруженной копьями, алебардами и мечами (возможно, уже из железа) войны в беспрецедентных масштабах стали не только возможными, но и неотвратимыми. В III в. до н. э., последнем веке таких войн, видевшем подъем и окончательную победу царства Цинь, в битвах, выкосивших население страны, участвовали сотни тысяч человек, следовавших «взрывной» и «стойкой» стратегии. В те дни постоянно проверялись и применялись стратагемы и методы знаменитых тактиков, доказавшие свою непреходящую ценность.

Царство Вэй
История Вэй, одного из главных действующих лиц эпохи, отражает развитие военного дела в период «Борющихся Царств». У Ци стал в царстве Вэй известным полководцем и военным деятелем, Мэн-цзы, истовый конфуцианец, и Вэй Ляо-цзы, которому приписывается авторство одноименного военного канона, наставляли правителя Вэй Хуэй-вана. Одно из семи царств — гегемонов в период «Борющихся Царств», Вэй стало самостоятельной политической силой в 434 г. до н. э., когда три сильных клана разделили большое и могущественное государство Цзинь на Вэй, Чжао и Хань. В 403 г. до н. э. правитель Чжоу признал дэ-факто царствующих в качестве вассалов, а в 376 г. до н. э. они полностью уничтожили потомков цзиньского правящего дома. Расположенное в центральном Китае между двумя соперничающими царствами — Цинь на западе и Ци на востоке, Вэй было самым могущественным из «трех цзиньских государств». Вначале столица его находилась в Аньи, но на плодородных равнинах, где она располагалась, не было естественных преград, таких как горы и овраги, и государство страдало от постоянного давления со стороны враждебных соседей. Будучи сильным и процветающим, оно могло контролировать район Западной реки и отражать угрозу со стороны воинственного Цинь, если же оно ослабевало— вследствие бездарного правления или стихийных бедствий — оно терпело поражения в непрекращающихся войнах. Более того, если Цинь часто было не способно совладать с мощным царством Цзинь, то после раздела последнего ни одно из трех новоявленных царств не обладало достаточным потенциалом для самостоятельного существования, а желания объединиться у них не возникало.
Вэнь-ван, правивший Вэй с момента образования до 387 г. до н. э., нуждался в хороших советчиках и приглашал людей ко двору, не спрашивая, из какого царства они родом. Ли Кэ, один из тех, кто откликнулся на такое приглашение, получил высокий пост и стал влиятельным человеком. Он исправил законы, провел мероприятия по увеличению сельскохозяйственного производства, ввел частную собственность на землю и проводил политику стабильных цен на товары. Си-мэнь Бао занимался ирригацией, что значительно повысило благосостояние народа. У Ци, назначенный главнокомандующим, провел много успешных кампаний против Цинь и обеспечил защиту Западной реки. Сын Вэнь-вана У-ван продолжал политику У Ци, заставив два других «цзиньских» царства Хань и Чжао уважать мощь и богатство Вэй, хотя сам У Ци из-за бесчисленных дворцовых интриг был вынужден бегством спасать свою жизнь.
К сожалению, Хуэй-ван, пришедший к власти в 370 г. до н. э., больше преуспел во вражде с людьми, чем в использовании их на службе, лишившись многих талантливых чиновников, таких, как, например, Шан Ян (который впоследствии своими реформами укрепил Цинь). Вместо установления дружеских отношений с соседями, Хуэй-ван их раздражал, всюду обостряя конфликты. В конце концов он потерял район Западной реки, чем открыл государство для нападений Цинь и был вынужден перенести столицу в Далян, назвав впоследствии свое царство Лян.
Два знаменитых сражения ярко иллюстрируют характер боевых действий в этот период. Первое, при Гуйлине, было вызвано желанием Хуэй-вана компенсировать потери, понесенные от Цинь на западе. Вэйская армия под командованием Пан Цзюаня атаковала Чжао на севере. Находясь в трудном положении, Чжао обратилось за помощью к Ци на востоке, под предлогом того, что так как оно представляет естественный барьер защиты от Вэй, Ци стратегически выгодно поддержать Чжао. Хотя правитель Ци согласился, Сунь Бинь — известный стратег, чья книга была недавно найдена— посоветовал подождать, пока два противника истощат силы друг друга, и тогда с наименьшим риском и усилиями добиться наибольшей выгоды. В 352 г. до н. э. Ци собрало армию под командованием Тянь Цзи с тем, чтобы нанести отвлекающий удар по вэйской столице Даляну в соответствии с правилами «первым делом захватывать самое ценное», «атаковать пустоту» и «наносить удар в незащищенное место». Пан Цзюань, упоенный своими победами в Чжао, отреагировал, как и ожидали, и поспешил назад. Тогда Ци показало притворную озабоченность и отошло к заранее выбранному месту с тем, чтобы ждать там вэйскую армию, следуя тактическому принципу Сунь-цзы и Сунь Биня «в покое ждать уставшего». Со своих укрепленных позиций и возвышенной местности Ци не составило труда быстро победить изможденную армию Вэй, нанеся ей при минимальных затратах огромные потери.
Несколько лет спустя Вэй оказалось зажатым со всех сторон: набравшим силу Хань на юге, Цинь на западе, Ци на востоке и Чжао на севере. Хуэй-ван начал кампанию против Хань, усиленного реформами Шэнь Бухая и союзом с Чжао, заключённым, когда Хань вернуло отобранные ранее у последнего города. Пан Цзюань, которому опять было поручено командование, направил войска прямо к ханьской столице. Хань, как и Чжао, искало поддержки у Ци, намекая на выгоду от совместной обороны. И опять Сунь Бинь посоветовал подождать, пока обе стороны истребят друг друга, и Вэй будет еще более ослаблено. Хань приняло защитные меры, но проиграла одну за одной пять важнейших битв и в отчаянной попытке выжить было вынуждено подчиниться Цинь. Тогда Ци выступило в качестве четвертой силы, с главнокомандующим Тянь Цзи и стратегом Сунь Бинем. Пан Цзюань сразу же прекратил военные действия в Хань и повернул назад. Тем временем Хуэй-ван собрал все силы, назначив своего сына командовать войсками, обороняющими царство, с единственной целью— найти повод для решающего столкновения с Ци.
По указанию Сунь Биня армии Ци, продвигавшиеся к Вэй, следовали стратегеме «будь обманчив». Пан Цзюань самоуверенно считал всех людей Ци трусами, которые скорее побегут, чем сойдутся на поле боя с могущественным Вэй. Поэтому Сунь Бинь ежедневно уменьшал количество костров в лагере, чтобы создать видимость повального дезертирства. Он также совершил отвлекающий отход, чтобы заманить Пан Цзюаня в удобную местность при Малине, где циский командующий спрятал среди холмов десять тысяч арбалетчиков. Пан Цзюань, очевидно, опасаясь упустить возможность решающего удара по отступающей армии Ци, оставил позади себя тяжелые части и обоз и двинулся вперед с легко вооруженными соединениями. Прибыв к ночи, соединенные силы Вэй попали в засаду. Они были уничтожены смертоносным огнем из арбалетов, и 100000 воинов Вэй бессмысленно погибли из-за самонадеянности и ограниченности своего командующего[10].
Впоследствии Вэй не только никогда не достигло прежнего могущества, но и постоянно подвергалось нападениям Цинь, мощь которого невиданно возросла и которое позднее подчинило весь Китай. В 340 г. до н. э., после ряда поражений Вэй вынуждено было отдать Цинь 700 ли земли и перенесло столицу в Далян, чтобы укрыться от бесконечных набегов. Несмотря на то, что появлялись личности, на время восстанавливавшие силу царства Вэй, территория его продолжала уменьшаться, пока, наконец, оно не было начисто уничтожено вместе с правящим домом в 225 г. до н. э.

 

Военные трактаты
Для того, чтобы помочь читателю понять огромную ценность и непреходящее значение китайской военной классики, необходимо вкратце отметить несколько исторических и политических моментов. Во-первых, обычно военные сочинения не было разрешено держать в частном владении, и их хранили тайно. (Обладание «Шестью секретными учениями» Тай гуна — книгой, оправдывавшей свержение правящей династии — было особенно опасным для владельца). Во-вторых, почти все эти учения вначале передавались из поколения в поколение, часто в устной форме и всегда в строгой секретности. Наконец, они были записаны— на бамбуковых дощечках— и изредка выходили в свет. Правительственные переписчики и чиновники собирали таблички для специального пользования; они хранились в императорской библиотеке и ценились так высоко, что избежали печально известной участи сожжения при династии Цинь[11]. Помещенные в архив, они были доступны нескольким знатокам классики, небольшому числу высших чиновников и самому императору. Однако даже этим привилегированным лицам мог быть закрыт доступ к критическим сочинениям, особенно при связи последних с императорской фамилией.
Уже после того, когда эти произведения были записаны на бамбуке, шелке и бумаге (после ханьской династии), некоторые «патриоты» старались изъять их. Так, полководец Чжан Лян, сыгравший решающую роль в свержении тиранической династии Цинь и установлении Хань, вероятно владел единственным экземпляром «Трех стратегий Хуан Ши-гуна», которые он сам изучал и приказал похоронить вместе с собой. По одной из традиционных версий, этот текст всё же вновь появился на свет, когда могила была разграблена в IV веке. Другим примером может являться знаменитый отказ (хотя, возможно, апокрифический) Ли Вэй-гуна, известного стратега и способного полководца, познакомить танского императора с выходящим за пределы оборонительных познаний и тактики учением. По мнению Ли Вэй-гуна, стратегии нападения нельзя распространять, ведь, поскольку империя в покое, они могут помочь только тем, кто стремится к войне и подстрекает к смутам.
Семь книг, традиционно входящие в «Семь военных канонах» со времен сунской династии, следующие: «Искусство войны» Сунь-цзы, «У-цзы», «Методы Сыма» («Сыма фа»), «Вопросы и ответы танского Тай-цзуна и Ли Вэй-гуна», «Вэй Ляо-цзы», «Три стратегии Хуан Ши-гуна», «Шесть секретных учений Тай-гуна».
«Искусство войны» Сунь-цзы всегда считалось старейшим и высочайшим достижением китайской военной мысли, несмотря на то, что предполагаемый автор «Шести секретных учений» — Тай-гун — жил на несколько столетий раньше, чем (возможно) Сунь-цзы. Материалы, представленные в «Методах Сыма», возвращают к периоду Ранней Чжоу; «У-цзы» мог быть записан учениками У Ци, хотя и изменялся в дальнейшем; а «Три стратегии», возможно, следуют за «Вэй Ляо-цзы», хотя традиционалисты по-прежнему связывают их с Тай-гуном. Таким образом, одним из возможных порядков расположения (со многими оговорками и неподтвержденными выводами) может быть следующий:
Начальный период: «Методы Сыма» («Сыма фа»), «Искусство войны» Сунь-цзы.
Второй период: «У-цзы».
Третий период: «Вэй Ляо-цзы», «Шесть секретных учений Тай-гуна», «Три стратегии Хуан Ши-гуна».
Тан Сун: «Вопросы танского Тай-цзуна и ответы Ли Вэй-гуна»
Биографии предполагаемых авторов, как и рассмотрение вопросов о времени создания текстов, помещены в предисловиях к соответствующим переводам. Древние свидетельства условны и часто цикличны, и потому систематическое изучение эволюции стратегической мысли и военных концепций остается за будущим. Тем не менее, представленный выше порядок рассмотрения— хотя он, возможно, возмутит поклонников Сунь-цзы — кажется вполне обоснованным в свете традиционных текстологических исследований и недавних находок при раскопках захоронений. Соотносительное расположение книг в третьем периоде (возможно, совпадающем со второй половиной III в. до н. э.) еще предстоит выяснить, Признавая такую хронологию, ради исторической последовательности мы все-таки ставим в нашей книге на первое место «Шесть секретных учений». Тай-гун был одним из основных участников великой Чжоуской драмы, придавшей неповторимый колорит китайской истории на целых три тысячелетия. Вслед за этим текстом идут «Методы Сыма», в которых часто встречаются ссылки на события, произошедшие при Чжоу, а затем «Искусство войны». «У-цзы», составленный, вероятно, по времени где-то близко к «Искусству войны», завершает тексты начала эпохи «Борющихся Царств». Далее произведения идут в хронологической последовательности: «Вэй Ляо-цзы», «Три стратегии Хуан Ши-гуна» и, наконец, средневековые «Вопросы танского Тай-цзуна и ответы Ли Вэй-гуна».

 

 

 

 

Шесть секретных учений Тай-гуна

Исследование
Согласно традиции, «Шесть секретных учений» представляют собой собрание политических советов и тактических наставлений, данных Тай-гуном правителям династии Чжоу Вэнь-вану и У-вану в XI в. до н. э. Хотя данный текст, по всей видимости, относится к периоду «Борющихся Царств» (о чем говорится в конце данного предисловия), некоторые усматривают в нем отражение традиции изучения военного искусства в царстве Ци и, таким образом, характерные черты древнего пласта военной мысли Китая. Исторический Тай-гун, которому приписываются «Шесть секретных учений», почитался на протяжении всей китайской истории как первый полководец и основатель стратегической науки. При династии Тан в честь него, военного покровителя, был воздвигнут государственный храм, и он, таким образом, обрел священный статус, сравнимый со статусом Конфуция, покровителя гражданского.
«Шесть секретных учений», — всеобъемлющий труд, который не только обсуждает стратегию и тактику, но и предлагает ряд мер, осуществление которых необходимо для обеспечения эффективного государственного контроля и достижения национального процветания. Вероятно, правители Чжоу на практике последовали многим из этих советов и смогли укрепить сельское хозяйство, увеличить людские ресурсы, существенно расширить границы своего изначально небольшого владения и сохранить верность союзников до тех пор, пока не начали решающую военную кампанию, в которой победили сильную династию Шан и положили конец ее шестисотлетнему правлению.
«Шесть секретных учений» — это единственный военный канон, написанный с точки зрения перспективы борьбы против правящей династии, ибо целью Чжоу было ни больше ни меньше, как ее свержение. Достижение этой цели требовало от чжоуских правителей развития технологии и идеологии, а также применения политической и стратегической тактики и даже тактики боя, никогда прежде не наблюдавшихся в китайской истории. Они должны были тщательно взвешивать все за и против, используя скромные ресурсы и ограниченные силы для нападения на очень сильного и хорошо укрепленного врага, чьи армии по численности превосходили, возможно, все население Чжоу. В отличие от «Шести секретных учений», все другие сочинения по стратегии уделяли основное внимание военному противостоянию между государствами сравнимой силы, когда обе стороны опираются на примерно одинаковую военную и организационную структуру. Кроме того, почти все военные тексты твердо придерживаются основного положения об «обогащении государства [через сельское хозяйство] и укреплении армии», многие стремятся уделять внимание стратегическому анализу и тактике на поле боя, а вовсе не фундаментальным мерам, необходимым для создания самой возможности противостояния.
Эпохальное столкновение между династиями Чжоу и Шан, предвиденное первой и идеалистически изображенное в последующих исторических трудах, создало нравственную подоплеку китайской истории и установило параметры династического цикла. Архетипы битвы добра со злом— милосердные и справедливые действия от имени всех людей в борьбе с тираном и его паразитами-приспешниками — берут свое начало в этом противостоянии. Завоевание Ся династией Шан, хотя и было запечатлено подобным же образом, произошло до появления письменности и уже в древности превратилось в легенду. Таким образом, целенаправленные усилия Чжоу на освобождение народа от бремени и установление правления, основанного на добродетели и человечности, стали неотъемлемой частью нравственного самосознания в Китае. Когда династии приходили в упадок, а правители теряли чувство стыда и способность управлять государством, появлялись новые поборники справедливости, противостоявшие деспотической клике, спасавшие людей от гибели и восстанавливавшие гуманное правление. Более того, по мнению некоторых историков, конфликт между Шан и Чжоу ознаменовал собой последнюю битву между разными народами, потому что, начиная с династии Чжоу, все баталии в Китае были внутриполитическими столкновениями. Однако противостояние между народами центральных аграрных государств и степными кочевниками продолжалось на протяжении всей китайской истории, выражаясь частично в сознательной самоидентификации народов этих государств как единой общности в противовес «соседям— варварам».
Согласно традиционным летописям, например, «Ши цзи»[12], в соответствии с должной нравственной традицией и ввиду тяжелого положения народа, династия Шан пришла к власти, сбросив последнего порочного правителя предыдущей династии Ся.
Минули поколения, и шанские императоры— не от того ли, что погрязли в роскоши и предавались «тысяче удовольствий» — стали менее добродетельными и менее способными. Грехи их нарастали как снежный ком, пока дело не дошло до последнего правителя, которого история изображает самим воплощением зла. Ему приписаны все мыслимые и немыслимые преступления: установление непомерных налогов; введение тяжелых трудовых повинностей для строительства роскошных дворцов и мест для развлечений; вмешательство в сельское хозяйство, приведшее к голоду и упадку, разврат, пьянство и оргии; зверские убийства множества людей, особенно знаменитых своей добродетелью, и лояльных чиновников, а также нечеловеческие по своей жестокости казни. Хотя, как свидетельствуют выдержки из «Анналов Шан» в «Ши цзи», этот правитель был талантлив, силен и грозен:
По своим природным способностям и в своей проницательности император Чжоу[13] был точен и быстр; его слух и зрение были исключительно тонкими, а физической силой он превосходил всех остальных. Голыми руками он мог убить свирепое животное; его знаний было достаточно, чтобы унять критика, а говорливости — чтобы скрыть ошибки. Он хвастался своими способностями перед чиновниками, с высокомерием относился ко всему и был убежден, что все — ниже его. Он любил вино, предавался музыке и обожал своих жен. Он был восхищен Да Цзи и слушался ее. Так, он заставил Ши Цзюаня создать новую неприличную музыку, танец «бейли» (безнравственных женщин), и непристойную музыку «трепетания». Он повысил налоги, чтобы заполнить монетами Башню Оленя, и набил зерном амбары Цзюй-цяо. Он увеличил количество собак, лошадей и необычных вещей у себя, чем переполнил дворцы. Он надстроил башню в саду Ша-цю и поместил туда множество диких животных и птиц. Он был неуважителен к демонам и духам. В саду Ша-цю он собрал множество музыкантов и актеров, там было озеро вина и лес из развешенных кусков мяса, обнаженные муж чины и женщины бегали между ними друг за другом, и пьяные оргии длились ночами. Сто родов с ненавистью смотрели на него, и некоторые из вассалов восстали.
Согласно традиционным источникам, государство Чжоу было образовано при драматических обстоятельствах, когда Дань Фу, вождь чжоусцев, перешел со своим племенем через горы на юг, в долину реки Вэй, чтобы спастись от опасности, постепенно оставил так называемые «варварские обычаи» и наследовал дело предков, занявшись оседлым земледелием. Это сразу же закрепило за ним знак добродетели и придало Чжоу— а затем и китайской цивилизации в целом — сельскохозяйственный характер. Вот как описываются события в «Ши цзи»:
Древний вождь Дань Фу вновь стал заниматься сельским хозяйством, как Хоу Цзи[14] и предок Лю, был добродетелен и справедлив, и все люди в государстве подчинялись ему. Сюпь-юй из жунов и ди напали на них, желая получить их богатство и вещи, и он дал им это. Затем они снова напали, желая взять земли и людей. Народ ожесточился и хот ел сражаться. Но древний вождь сказал: «Когда люди выбирают правителя, это должно быть им на пользу. Сейчас варвары нападают и ведут войну, ибо требуют мою землю и людей. Какая разница, с ними люди или со мной? Люди хотят сражаться из-за меня, но дать погибнуть отцам и сыновьям для того, чтобы править — я не могу вынести этого». Тогда со своими родственниками он отправился в Бинь, перешел через реки Ци и Цзюй, пересек горы Лян и остановился у горы Ци. Народ Бинь, поддерживая старых и неся на руках больных, вновь последовал за вождем к горе Ци. Когда люди из соседних государств услышат о человечности Дань Фу, многие изъявили свою покорность. Зат ем он отбросил варварские обычаи, построил стены и дома и создан города, чтобы они ж или отдельно. Он назначил чиновников в пять ведомств. Весь народ распевал песни и предавался радости, прославляя его добродетель.
Генерал Сюй Бэй-гэнь, китайский военный историк XX века, полагает, что чжоусцы легко установили союз с различными народами — включая разочарованных потомков Ся, завоеванных Шан— благодаря своим навыкам ведения сельского хозяйства.
Увековечивая аграрные институты Ся, чжоусцы в течение многих лет посылали советников к соседним народам и государствам для обучения их сельскому хозяйству и сезонным работам. Это не только обеспечило чжоусцам уважение и доброжелательность со стороны соседей, но и дало возможность познакомиться с землями, народами и обычаями за пределами долины реки Вэй.
Однако Цзи Ли — третий сын Дань Фу, ставший наследником благодаря превосходству в добродетели перед двумя старшими братьями— провел несколько успешных походов против соседей и быстро расширил сферу влияния Чжоу.
Вначале Шан признала эти завоевания и одобрила его действия, дав ему соответствующий титул «бо», но затем он был заключен в тюрьму и умер в шанской столице, несмотря на то, что стал родственником правящего дома, женившись на одной из принцесс. Хотя взаимоотношения Шан и Чжоу остаются неясными, и история их ожидает дальнейших археологических исследований, похоже, что другие члены правящего дома Чжоу, включая Вэнь-вана, тоже женились на шанских принцессах. За поколения до того, как чжоусцы пришли в долину реки Вэй, начиная со времен правления У Дина, шанцы предприняли несколько военных походов против Чжоу. Шанские правители часто охотились в их владениях, но, очевидно, поняли ситуацию и прекратили это, поскольку мощь Чжоу значительно возросла.
В старости Вэнь-ван по приказу шанского правителя-тирана тоже был посажен в тюрьму за отказ повиноваться, но вышел на свободу благодаря обильным взяткам, которые щедро раздавали члены его семьи и друзья. Дары были столь богатыми и внушительными, что Вэнь-вану, вновь выказавшему послушание и верность Шан, был пожалован титул «правителя Запада». Когда это случилось, ему вручили лук, стрелы и боевые топоры — символы воинских обязанностей, исполняя которые он, по иронии судьбы, должен был противостоять угрозам империи извне. Он немедленно вернулся в свое государство на западной окраине Шан, ведь отдаленность долины реки Вэй имела огромные преимущества. Проживая, по существу, на земле варваров, чжоусцы имели стимул для активной военной деятельности, благодатные пашни и были относительно изолированы от внешнего мира. Поскольку Вэнь-ван мог проводить политику укрепления военного и материального могущества, не привлекая излишнего внимания, у Чжоу было целых семнадцать лет, чтобы подготовиться к решающей битве.

Тай-гун
В государство чжоусцев — скромное в сравнении с обширным и сильным шанским, которое все еще контролировало около трех тысяч маленьких государств и владений — прибыл необычный человек Тай-гун, носивший имя Цзян Шан. Старый человек, с прошлым, окутанным тайной, он нашел правителя Шан нестерпимым и прикинулся умалишенным, чтобы устраниться от жизни двора. Он исчез только для того, чтобы в апокрифическом возрасте 72 лет вдруг появиться в Чжоу и стать там советником. За преданное служение чжоускому двору в течение приблизительно двадцати лет после первой встречи с Вэнь-ваном, Тай-гуну был пожалован, вслед за падением Шан, восточный удел Ци — скорее для того, чтобы выровнять положение на востоке (и, возможно, избавиться от него самого), чем в качестве награды за заслуги.
Не говоря уже о приписываемом Тай-гуну долголетии, первая встреча между ним и Вэнь-ваном также окутана мистическим ореолом, традиционно символизирующим свидание двух великих героев. Как сказано в «Шести секретных учениях», придворный историк отметил характерные знаки, предвещающие появление великого человека, и сообщил об этом Вэнь-вану. Последний в течение трех дней соблюдал пост, дабы очиститься и обрести должное состояние духа. Встреча, наконец, состоялась, и Тай-гун сразу же начал говорить о главной цели — свержении Шан — отвечая в аллегорическом стиле на вопрос Вэнь-вана о рыбной ловле. Затем, отбросив метафоры, он откровенно сказал Вэнь-вану, что цель (по сути— обретение всей Поднебесной), может быть достигнута истинно гуманными методами и эффективным управлением. Удивленный его прямотой, и, по-видимому, усмотрев в этом волю Неба, правитель фазу же признал Тай-гуна настоящим мудрецом, способным реализовать мечты Чжоу, и решил свергнуть шанскую династию. Так Тай-гун стал советником, наставником, доверенным лицом, военным стратегом и, возможно, главнокомандующим военными силами при Вэнь-ване и его сыне У-ване, и служил им в течение многих лет, пока ни была достигнута окончательная победа.
В «Ши цзи» в главе, посвященной государству Ци, есть биография основателя царства Тай-гуна, в которой даются дополнительные сведения и описываются события, предшествовавшие знаменитой встрече (изображенной в первом из «Шести секретных учений»).
Тай-гун, по имени Люй Шан, был родом из земель у восточного моря. Его предок когда-то возглавлял ведомство работ и получил известность, помогая Юю усмирять воды рек. В период между правлением Шуня и династией Ся он получил удел в Люй, а, может быть, и в Шэнь, и принял фамилию Цзян. Во время правления Ся и Шан некоторые сыновья и внуки по параллельным линиям имели земли в Люй и Шэнь, другие были простолюдинами, и Ш ан был их потомком, Его первоначальной фамилией была Цзян, по впоследствии его стали именовать по названию удела, поэтому его звали Люй Шан.
Люй Шан, обедневший и пребывавший в нужде, был у ж е стар, когда во время рыбной ловли он встретился с правителем Запада (Вэнь-ваном). Тот собирался на охоту и спросил гадателя [о добыче]. Предсказатель ответил следующее: «Тот, кого вы найдете, не будет ни драконом, ни шпионом, ни тигром, ни медведем. Тот, кого вы приобретете, будет помощником гегемону или правителю». После чего правитель Запада отправился на охоту и действительно, на солнечном берегу реки Вэй встретил Тай-гуна. Разговорившись с ним, он был приятно удивлен и сказал: «Мой прежний помощник, Тай-гун, говорил: “Один мудрец придет в Чжоу, и Чжоу будет процветать". Вы и вправду этот человек или нет? Мой Тай-гун [первый министр] искал вас в течение долгого времени». Поэтому он назвал его «Тай-гун-ваном» и возвратился вместе с ним в одной повозке, назначив его стратегом.
Передают, что Тай-гун много учился и в свое время служил правителю Шан по имени Чжоу. Однако этот правитель утратил Путь [Дао], поэтому Тай-гун покинул его. Он путешествовал, пытаясь наставлять разны х князей, по не встретил никого [подходящего], и в конце концов прибыл на Запад вместе с правителем Запада.
Еще передают, что Люй Шан был ученым, устранившимся от дел и уединившимся на берегу моря. Когда правитель Запада был заключен в тюрьму в Юй-ли, Сань-и Шэн и Хун Яо, знавшие его, призвали Люй Шана. Последний сказан: «Я слышал, что правитель Запада — великий человек и известен тем, что поддерживает престарелых, поэтому я пойду к нему». Втроем они отыскали красивых женщин и множество редких вещей и от имени правителя Запада преподнесли шанскому правителю Чжоу, чтобы выкупить Вэнь-вана. Так последний смог выйти из тюрьмы и вернуться на родину.
Хотя по-разному говорят о том, как Люй Шан попал на службу к правителю Запада, важно то, что он был стратегом при Вэнь-ване и У-ване.
После освобождения из Юй-ли и возвращения [в Чжоу] правитель Запада тайно составил план вместе Люй Шаном и совершенствовался в добродетели, чтобы покончить с правлением Шан. Тай-гун в основном занимался военными делами и необычными стратагемами, поэтому, когда последующие поколения говорили об армии и тайном равновесии сил Чжоу, все они почитали Тай-гуна за составление великих планов.
Правитель Запада действовал справедливо, он даже помирил варваров племен юй и цзюи. Поэт (в «Книге Песен») говорит, что правитель Запада стал называться Вэнь-ваном после того, как получил Мандат [Неба]. Он напал на Чун, Ми-сюй и Цзюань-и и построил большой город в Фэн. Если бы Поднебесную можно было разделить на три части, то две трети [уже] выказали верность Чжоу. Основная причина тому — расчеты и стратегемы Тай-гуна.
Когда Вэнь-ван умер, на трои взошел У-ван. На девятый год, желая продолжить дело Вэнь-вана, он организовал поход на восток, чтобы узнать, поддержат ли его другие удельные князья. Когда армия выступила, Тай-гун взял желтый боевой топор в левую руку и белый флаг в правую, чтобы произнести клятву.
Цан-сы! Цан-сы! [15]
Соединим множество твоих людей с твоими лодками и веслами.
Те, что прибудут позже, будут обезглавлены.
Затем он отправился в Мэнцзинь. Число князей, присоединившихся по своему желанию, составляло восемьсот человек. Все они сказали: «На правителя Чжоу можно напасть». У-ван ответил: «Пока еще нет». Он вернул войско и вместе с Тай-гуном произнес Великую Клятву.
Спустя два года после того, как У-ван возвратился в Чжоу, шанский правитель убил принца Би-ганя и посадил в тюрьму Цзи-цзы. У-ван, желая напасть на Шан, гадал по панцирю черепахи, чтобы узнать о предзнаменованиях. Они не были благоприятными, поднялся сильный ветер и пошел дождь. Все присоединившиеся князья испугались, но Тай-гун уговорил их поддержать У-вана, и тогда У-ван выступил.
На одиннадцатом году правления, в день цзя-цзы первого месяца, он произнес клятву при Муе и напал на правителя Шан Чжоу. Шанская армия была наголову разбита. Сам Чжоу бежал и укрылся в Башне Оленя Они настигли и обезглавили его. На следующий день У-ван предстал перед алтарем: князья несли чистую воду; вэйский Кан Шу-фэи расстелил разноцветную циновку; Ши Шан-фу (Тай-гун) вел животных для жертвоприношения, а писец И пел молитвы, дабы сообщить духам о каре за преступления правителя Чжоу.
Они распределили монеты из Башни Оленя и достали зерно из амбаров Цзюй-цяо, чтобы облегчить нужду обездоленных. Они создали удел там, где был погребен Би-гань, и выпустили из тюрьмы Цзи-цзы. Они поставили девять котлов[16], навели порядок в управлении, и все обновили в Поднебесной. Это делалось в основном по плану Ши Шан фу (Тай-гуна).
У-ван, усмирив Шан и став правителем Поднебесной, дал Тай-гуну во владение Ци и посадил его в Ип-цю. Тай-гун отправился в свое владение на восток, он останавливался на ночлег и двигался медленно. Владелец постоялого двора сказал: «Я слышал, что время тяжело выгадать и легко упустить. Наш гость спит слишком мирно. Наверное, он не собирается возвращаться в свои владения». Тай-гун, подслушав эти слова, этой же ночью оделся и отправился в путь, еще до рассвета достигнув границ своего государства. Правитель Лай выступил, чтобы напасть на него и сражался с ним за Ин-цю. Ин-цю граничило с Лай. Лай населяли варвары, которые извлекали выгоды из хаоса, царившего при последнем правителе Шан и начале Чжоу, и полагали, что Чжоу не сможет подчинить отдаленные земли. Поэтому они сражались с Тай-гуном.
Когда Тай-гун прибыл в свое государство, он изменил управление в соответствии с местными обычаями, упростил чжоуские формы ритуала, разрешил заниматься торговлей и ремеслом и способствовал получению доходов от рыбной ловли и добычи соли. Люди во множестве изъявляли верность Ци, и оно стало великим царством.
Позднее, когда правитель Чжоу Чэн-ван был еще молод, Гуань Шу и Цай Ш у восстали, и варвары из долины реки Хуа выступили против Чжоу. Тогда [Чэн-ван] повелел Чжао Каи-гуну отправить Тай-гуну послание: «До самого моря на востоке, до Желтой реки на западе, до Мулина на юге и до Уди па севере, усмирить и заставить повиноваться пять хоу и девять бо». С этого времени Ци могло усмирять и нападать [на восставших] и стало великим царством. Столицей его был Инцю. Когда Тай-гун умер, ему было уже более ста лет…

* * *

Придворный историк говорит: «Я отправился в Ци — от Ланье, что у горы Тай, до самого моря на севере — две тысячи ли плодородной земли. Люди там вспыльчивы и многие скрывают свои познания. Такова их природа, определенная Небом. Используя при установлении государства мудрость Тай-гуна, разве не естественно, что правитель Хуапь-гун процветал и проводил хорошую политику, и тем самым собирал владетельных князей. Велик, поистине велик путь большого государства!»
Несмотря на столь подробную биографию Тай-гуна, содержащуюся в «Исторических записках» Сыма Цяня, которым, в общем, можно доверять, в течение тысячелетия одни конфуцианские скептики отрицали сам факт его существования, а другие, смущенные запутанными версиями его происхождения, приписывали ему меньшие заслуги. Они основывали свое мнение на том, что в архаических текстах, «Шан Шу»[17] и «Вёснах и Осенях», дающих, как обычно предполагается, подлинные сведения об этих эпохальных событиях, Тай-гун не упоминается. Таким образом, скептики следуют концепции второго великого конфуцианца, Мэн-цзы, высказывая классическое для Китая отвращение к войне и неизбежному кровопролитию. Героические усилия У-вана на протяжении долгих лет, предшествовавших завоеванию, и его успехи в установлении контроля над огромной территорией шанского государства, также замалчиваются. Таким образом, двух человек, олицетворяющих мудрость, добродетель и гражданские дела — Вэнь-вана и Чжоу-гуна— традиция превозносит, а стратега и полководца— игнорирует. Однако, изучив многочисленные свидетельства различных текстов и отбросив легенды и мифы, историки пришли к выводу, что Тай-гун не только действительно существовал, но и сыграл в истории Чжоу роль куда большую, чем приписывает ему «Ши цзи». Хотя подробности первой встречи с Вэнь-ваном остаются неизвестными, возможно, Тай-гун действительно принадлежал к клану Цзянов, с которым у чжоусцев был заключен военный союз и с которым заключались браки на протяжении поколений. Без сомнения, как и в случае с династией Ся, чье, как предполагалось прежде, мифическое существование ныне обретает конкретные очертания благодаря археологическим изысканиям, реальность личности Тай-гуна со временем будет доказана историческими свидетельствами.

Политика и стратегия Тай-гуна
Для того, чтобы достигнуть поставленной цели — выжить и свергнуть Шан, династии Чжоу необходима была всеобъемлющая стратегия, которая бы позволила упрочить материальную базу, подорвать силу противника и создать систему управления, эффективную как в военное, так и в мирное время. В «Шести секретных учениях» Тай-гун выступает ревностным сторонником концепции гуманного правителя, единственной целью деятельности которого было бы благосостояние народа. Он защищает это основное положение всеми силам и, ибо убежден, что хорошо управляемый, процветающий и довольный жизнью народ будет и материально, и морально поддерживать своего правителя. Только общество с достаточными материальными ресурсами способно обучать и наставлять людей, возвышать их дух, обеспечивать дополнительные поступления во время военных кампаний, а также создать подходящие условия для воспитания стойких духом воинов. Более того, человечное правление сразу же становится привлекательным для всех угнетенных и обиженных, для беженцев из других государств, находящихся под властью деспота. Оно создает уверенность, что после установления нового режима его правители не повторят ошибок свергнутых жестоких властителей.
Основные принципы Тай-гуна, общая политика и стратегические концепции, выраженные в «Шести секретных учениях», могут быть кратко представлены следующим образом.

Гражданские дела

Обогащение народа. Тай-гун страстно защищает политику, сходную с имевшими огромное историческое значение идеями Мэн-цзы о благосостоянии и жизни народа. Улучшение сельского хозяйства должно быть первостепенным и включать как меры по повышению его продуктивности, так и невмешательство в порядок сельскохозяйственных сезонов, и тогда возможность негативных последствий деятельности власти уменьшится. Только если созданы соответствующие материальные условия, можно упрочить добродетель и отдавать приказы, будучи уверенным, что их исполнят. Процветающее, хорошо управляемое государство с довольным жизнью народом неизменно будет вызывать уважение соседей.
Создание сильного аппарата чиновников и установление контроля. Естественно, что правление должно быть основано на нравственных законах и распространять добродетель, однако эффективным оно может быть только при создании справедливой системы наград и наказаний и постоянном контроле за нею. Эти меры должны осуществляться сильными, властными, деятельными, избранными людьми. От чуждых государству «ценностей», таких, как, например, индивидуальное представление о мужестве, необходимо отказаться. Однако нужно проявлять терпимость к своим союзникам и делать все, чтобы не нарушать их местных обычаев.
Награды и наказания должны быть ясными, незамедлительными и одинаковыми для всех так, чтобы они могли стать неотъемлемой частью национального самосознания. Хотя количество законов и наказаний должно быть ограниченным и не слишком большим, те из них, что необходимы для выживания государства, следует неуклонно исполнять. Наказания должны затрагивать и самые верхи, а награды— и самые низы. Только тогда они возымеют действие, и у людей будет мотив следовать им независимо от занимаемого положения и от того, будут ли раскрыты совершенные преступления или нет.
Личный пример и симпатии правителя. Правитель и государственные чиновники, по определению, должны активно совершенствоваться в признанных всеми добродетелях: гуманности, справедливости, благопристойности, верности, искренности и мудрости. Все люди любят выгоду, удовольствия и добродетель и ненавидят смерть, страдания и зло, правитель обязан разделять эти ценности со своим народом. В идеале, он должен чувствовать нужды и желания людей и использовать любые источники информации для лучшего понимания жизни народа. Личные чувства не могут быть совместимы с беспристрастной деятельностью, и удовольствия, которым предается правитель и его окружение, не должны быть чрезмерными, обеднять народ и отвлекать его от своих занятий. Правитель должен устранять малейшие признаки зла, являя пример, в корне отличный от испорченности врага, чтобы люди увидели лежащую между ними пропасть. Справедливость должна всегда стоять выше чувств и желаний людей, а правителю следует делить со своим народом и радость, и горести. Все это приведет к нему людей и обеспечит их верность государству.
Тотальная война. Одной из причин критики «Шести секретных учений» в течение веков стало то, что Тай-гун настаивает на использовании любых средств ради достижения победы, как это делал соответствующий исторический прототип в Чжоу во имя свержения Шан. Среди них: заранее предполагать о возможности военных действий и, посредством разумного планирования, накапливать богатства, необходимые для ведения войны; выдумки и хитрости, призванные обманывать врага и устранять подозрения; взятки, подарки и т. п., для того, чтобы склонить чиновников врага к предательству и посеять смуту и хаос в его государстве; потакание распутству и слабостям противника (музыка, вино, женщины и безделушки). Тай-гун призывает соблюдать полную секретность, а после вступления в войну — отбросить всякие условности.

Военные дела

Большая часть книги посвящена детально разработанной тактике поведения в конкретных ситуациях, хотя Тай-гун обсуждает также многие другие вопросы, такие, как стратегия кампании, выбор полководца и командиров, обучение и подготовка воинов, виды оружия, создание нового оружия, коммуникации, тактика боя, организация. Обширны рассуждения о соединении и рассредоточении сил и контроле за ними, независимых действиях частей, а также об «особом» оружии и вооруженных им отрядах. Следующие темы заслуживают краткого рассмотрения.
Полководец. Его необходимо тщательно выбирать, и он должен быть возведен в должность верховного Полководца на соответствующей церемонии перед государственным алтарем, после чего он получает абсолютную власть над всеми военными делами. В дальнейшем правитель уже не может вмешиваться в его решения и действия, и в первую очередь потому, что могут быть совершены ошибки, которые поставят армию под удар, или упущены возможности, а также чтобы не дать оспорить авторитет полководца некоторыми подчиненными под предлогом личного знакомства с правителем.
Полководец и его подчиненные должны обладать набором необходимых качеств и быть лишены таких черт, которые могут привести к ошибкам или сделать армию уязвимой. В нескольких главах перечисляются достоинства и недостатки полководца и предлагаются средства для оценки и выбора военных руководителей.
Организация и союз. Государственные мероприятия, проводимые и в военной, и в гражданской сфере, должны быть согласованными для большей эффективности. Отдельные группы должны выполнять конкретные задания, следует также установить единую систему отчетности и ответственности. Необходимо создать иерархию командования с полным составом подчиненных, а также назначить технических специалистов и управляющих делами.
Тактика сражения. Тай-гун разбирает различные ситуации и формулирует некоторые общие принципы, которые должны определять действия командующего, направленные на выработку тактики, соответствующей условиям местности, характеру противника и относительным силам сталкивающихся сторон.
Есть две основные ситуации: когда армия собирается вступить в бой с врагом, и когда она вдруг обнаруживает себя в невыгодном положении, и противник заставляет ее вступить в бой. Обсуждаемые темы: выбор местности, где войско будет обладать преимуществом; штурм укреплений; ночные атаки; боевые действия в лесу; столкновения на воде; выход из ловушки; защита на равнине; защита при огневой атаке; ситуации и местности, коих следует избегать; методы психологической войны, зондирование врага и управление им; способы нагнать на противника страх; пути обмана.
Несмотря на то, что минули тысячелетия, некоторые наиболее известные принципы и практические указания «Шести секретных учений» сохраняют свою ценность и по-прежнему используются в военной сфере и бизнесе. Понятно, что главные из них— обман и неожиданность. Чтобы повысить эффективность атаки, необходимы необычные действия, дабы физически и психологически управлять врагом. Возможны несколько вариантов, но среди самых действенных — ложная атака, чтобы измотать силы противника. Вслед за этим может последовать главная атака, использующая преимущество того, что враг растерян и предполагает, что нападение — лишь очередная хитрость.
Дополнительные способы включают в себя: привнесение смятения во вражеские ряды путем дезинформации и использование наступившего хаоса; распространение среди противника благоговейного ужаса масштабными перемещениями сил; агрессивность и инициативность; скорость и быстрота; использование климатических условий, таких, как дождь и ветер, которые могут тревожить и беспокоить противника; нападение со стороны солнца или на закате; интенсивный сбор информации. Необходимо оценить противника и сделать правильные выводы, прежде чем принять решение об атаке или обороне. В полной мере надлежит использовать слабости вражеского полководца, атаки должны быть направлены на незащищенные позиции. Ловушек и засад нужно стремиться избегать, но со своей стороны использовать при малейшей возможности. Войска лучше собирать воедино, чем распылять и, тем самым ослаблять их. Сдавшимся в плен необходимо сохранять жизнь, чтобы у противника появился дополнительный стимул сложить оружие. Войска должны быть мобильными, а их сильные стороны— использованными полностью. Полководец не имеет права терпеть поражение из-за недостаточной подготовки своей армии.

Авторство и время создания текста
Отношение исторического Тай-гуна к «Шести секретных учениям» остается неясным, и на этот счет высказывались самые различные мнения. Ныне существующее китайское название «Тай-гун лю тао» впервые появилось в разделе «Литературные трактаты», включенном в историю недолго правившей династии Суй «Суй ши», написанной при династии Тан. Однако задолго до этого, Лю Бэй и великий полководец Чжугэ Лян упоминаются комментаторами «Сань го чжи» как высоко чтившие книгу под названием «Лю тао»[18]. Янь Ши-гу, известный комментатор, отождествил (возможно, по ошибке) эту книгу с существовавшим в период Хань текстом с аналогичным названием, считавшимся историческим трудом, созданным при Чжоу.
Смысл названия не совсем ясен; однако первый иероглиф «лю», без сомнения, означает «шесть». Второй иероглиф «тао» сперва имел значение «обертка», «покрытие»; если вести речь в военном контексте, то так называли ткань, в которую обертывали лук, или сумку, в которую лук клали. В более широком смысле слово означает «утаивать», «засекречивать», и, как следствие, выражает умения, необходимые для стрельбы из лука и военного искусства в целом. Таким образом, «Лю тао» следует понимать, как текст, включающий в себя шесть рассуждений о том, каких способностей и тактики требует ведение войны. Название иногда переводят как «Шесть обстоятельств». Однако мы намеревались подчеркнуть такие аспекты значения «тао», как «заворачивать вещи» и тем самым утаивать, прятать, поэтому нами выбрано название «Шесть секретных учений».
Конфуцианцы, в том числе знаменитые ученые династии Сун, с пренебрежением отзывались о тексте как о подделке периода «Борющихся Царств», во время которого военные сочинения обрели популярность. Позднее другие традиционалисты приписали его к периоду династии Тан, громогласно заявляя об отсутствии какой-либо связи его с древностью. Причиной их критики стали реалистичность текста и «презренные методы», которые защищает Тай-гун. Как уже говорилось при обсуждении вопроса об историчности личности Тай-гуна, они догматически настаивали на том, что подлинные мудрецы, такие, как основатели чжоуской династии или Тай-гун, никогда бы не опустились до использования для достижения своих целей хитрости, обмана, женщин и взяток. Поэтому, с их точки зрения, победу Чжоу над Шан следует понимать только как победу культуры и добродетели над варварством и пороком. К сожалению, они систематически игнорировали тот факт, что в древности одинаково ценились и гражданское, и военное искусство, и проглядели, что в решающем финальном сражении, благодаря длительной тщательной подготовке, армия Чжоу сумела сокрушить превосходившие ее по численности шанские войска. (Им возражали лишь некоторые профессиональные военные, подчеркивавшие реальность военных действий, которые вела Чжоу, и желание использовать все возможные средства для того, чтобы уничтожить зло и сохранить людей, следует толковать как ясное и определенное свидетельство ценности текста).
Некоторые традиционалисты, особенно историки с военным прошлым, рьяно защищают подлинность книги и полагают, что она написана в начале чжоуской династии. Другие выражают более умеренные взгляды и полагают, что основы учения могли быть записаны в краткой форме на табличках и устно передавались потомками Тай-гуна в царстве Ци, составив ядро военной науки в этом государстве. Они признают, что в течение веков рассуждения, по-видимому, подвергались многочисленным дополнениям и изменениям, подобно «Чжу-ан-цзы»[19] и «Хань Фэй-цзы», и были в итоге сверены и отредактированы в конце периода «Борющихся Царств».
Убедительные, как казалось, доводы, что текст представляет собой танскую подделку, были полностью разрушены обнаружением в начале 1970-х годов при раскопках ханьской гробницы почти идентичного, хотя и частичного, издания на бамбуковых дощечках периода ханьской династии. Вкупе с ханьскими историческими свидетельствами, эта находка говорит о том, что часть текста приняла нынешнюю форму не позднее начала ханьской эпохи. О ней любят напоминать сторонники идеи о близком отношении к тексту самого Тай-гуна. Однако, даже те, кто твердо убежден, что в основе текста «Шести секретных учений» лежит некий прототекст, вынуждены признать несколько исторических анахронизмов. Язык и стиль сочинения свидетельствуют о значительной обработке текста, и окончательная запись его не могла, по-видимому, произойти ранее IV в. до н. э. Частые упоминания о новых видах оружия (арбалет и меч), целые главы, посвященные тактике конницы— все это доказывает, что предполагаемый автор жил семь или восемь столетий спустя после Тай-гуна. Например, в главе 55 «Равные силы» обсуждается роль колесниц, конницы и пехоты в сражении, хотя пехотинцы не были важной боевой единицей на протяжении столетий после Тай-гуна, а конница появилась лишь в III в. до н. э.
Некоторые ученые утверждали, что в «Шести секретных учениях» обильно цитируются и другие военные трактаты, например, «Искусство войны» Сунь-цзы. Однако, вопрос о первенстве остается темой для дискуссии. «Искусство войны» на самом деле может быть сжатым и отвлеченно-философским произведением как раз потому, что Сунь-цзы унаследовал сложившиеся традиции военной мысли. Как и автор «Вэй Ляо-цзы», он вполне мог взять концепции и понятия из начального текста «Шести секретных учений» и прилежно свести воедино разбросанные высказывания. В период «Борющихся Царств» глубокое знакомство с военной мыслью было просто необходимо, если государства и полководцы хотели выжить. Поэтому, отсутствие концептуального и текстуального заимствования было бы более удивительно, чем его наличие, ведь это означало бы существование в высшей степени замкнутых школ тактики и стратегии.
Высказывалось также мнение, что знаменитый военный трактат, переданный Чжан Ляну в смутное время накануне образования династии Хань— скорее «Шесть секретных учений», а не «Три стратегии Хуан Ши-гуна». Эта книга была бы более «удобна»: тех, кому она предназначалась, она побуждала бы свергнуть жестокую и деспотичную династию Цинь. Предполагалось, что на самом деле книга в действительности была составлена знатоком военной науки в III в. до н. э., когда царство Цинь безжалостно расправлялось с врагами и становилось все сильнее. Это объяснило бы разработанность понятий и стратегий, обширные познания автора в оружии и защитных укреплениях, а также стремление всячески подчеркнуть необходимость гуманного управления народом и охранения книги от чужих глаз.

 

Шесть Тао
Большинство комментаторов полагает, что первые два секретных учения уделяют внимание общей стратегии и планированию, в то время, как другие четыре исследуют тактику. Тем не менее, либо потому, что сами создатели «Шести секретных учений» не дали объяснения тематической разбивке текста, либо этот вводный материал оказался утерян, сейчас очень сложно установить какую-то внутреннюю связь между, например, заголовком «дракон» и соответствующим содержанием. Только содержание двух первых учений, гражданского и военного, устанавливающих два основания для ведения войны — экономически сильное, хорошо управляемое государство с послушным народом и сильная армия — оправдывает заголовки. Хотя делались попытки установить соответствие между темами рассуждения и шестью классификациями, полученные выводы, без знания работы в целом, не дают права на перетасовку частей и заглавий.
Выше уже давалась общая характеристика содержания каждого учения и обсуждались некоторые главные сюжеты. Тем не менее, краткое изложение смысла каждого из «Шести Тао» может быть для читателя небесполезным.

Гражданское Тао

Нравственное и эффективное управление— это новое условие выживания и основа для ведения войны. Если будут сокращены расходы, утверждены должные ценности и поведение, установлена система наград и наказаний, приняты на службу достойные, а народу не будут мешать и вредить, государство станет процветающим.

Военное Тао

«Военное секретное учение», как и «Гражданское», в большей степени говорит о политических, а не о военных действиях. Оно начинается с анализа Тай-гуном политической ситуации и оценки перспектив Чжоу в военном противостоянии с Шан, если первая поставит своей целью спасение людей от тирании и страданий. Привлечение на свою сторону недовольных ослабляет врага и усиливает государство; хитрые уловки и психологические приемы позволяют манипулировать противником и приближают его поражение. Правитель должен открыто культивировать добродетель и руководить действиями чиновников, что позволит государству бороться за сердца и умы людей; тогда оно одержит победу, не вступая в битву.

Тао Дракона

«Секретное учение дракона» уделяет основное внимание следующим вопросам военной организации, включая особые обязанности командного состава: характеристике и искусству полководцев и правилам их оценки и отбора; церемонии вступления полководца в должность, устанавливающей всю полноту его власти; важности наград и наказаний для поддержания доверия и преданности командующему; нормам дисциплины, призванным помочь полководцу командовать войсками и устанавливать порядок и единство во вверенных ему силах. Вторичные замечания касаются военных коммуникаций и первостепенной необходимости строгой секретности; оценки ситуации и своевременности решительных действий; понимания основных тактических принципов, включая гибкие и «необычные», и избегания общих ошибок в командовании. Даются различные подсказки для лучшего понимания ситуации в стане противника; а кроме того, подчеркивается необходимость каждодневно совершенствовать боевую выучку и военное оснащение.

Тао тигра

«Секретное учение тигра» открывается рассуждениями о главных элементах военного оснащения и вооружения, затем подробно рассматриваются различные политические приемы и важнейшие составляющие командования людьми. Хотя типы развертывания войск описываются кратко, и лишь упоминается необходимое снаряжение для действий на суше и воде, в большинстве глав даются подробные советы, как выйти из неблагоприятной ситуации в ходе битвы. Оптимальное решение чаще всего предполагает скорость, маневренность, согласованность действий, полное самопожертвование, применение всевозможных обманных маневров, засад и правильное введение в бой различных типов соединений.

Тао Леопарда

«Секретное учение леопарда» предлагает тактические решения задач, возникающих при борьбе на неудобной местности, как то: леса, горы, овраги и лощины, озера и реки, глубокие ущелья и т. д. Оно также содержит рассуждения о методах сдерживания яростного нападения, противостояния превосходящим силам, эффективного развертывания и молниеносной атаки.

Тао Собаки

Самые важные главы «Секретного учения собаки» детально разъясняют принципы правильного использования трех типов войск— колесниц, пехоты и конницы— в широком разнообразии конкретных тактических ситуаций, и обсуждают их сравнительную эффективность в бою. В других частях описываются недостатки и слабости противника, которые можно и необходимо использовать умело направляемым нападением. Наконец, в нескольких главах содержатся общие указания, которые больше бы подходили к «Секретному учению дракона», касающиеся подбора высококлассных, физически сильных воинов для элитных пехотных соединений, конницы и колесниц, а также методов обучения солдат.

 

Перевод

Гражданское секретное учение
Учитель Вэнь-вана

Вэнь-ван собирался на охоту, поэтому писец Тянь гадал о добыче. Он провозгласил:
— Когда вы будете охотиться на северном берегу реки Вэй, вы встретите большую удачу. Это будет не дракон в каком-либо из своих обличий, и не тигр, и не огромный медведь. Согласно предсказанию, вы найдете там гуна или хоу, которого Небо послало вам учителем. Если он будет вашим советником, то наступит процветание, и благость распространится на три поколения правителей Чжоу.
Вэнь-ван спросил:
— Знаки действительно говорят об этом?
Писец Тянь ответил:
— Мой Верховный предок, писец Чоу, гадая для совершенномудрого императора Шуня, получил похожие результаты. Тогда император Шунь получил в помощники Гао-яо.
Вэнь-ван в течение трех дней постился, дабы очиститься, а затем снарядил колесницу для охоты. Держа в руках поводья, он отправился к северному берегу реки Вэй. Наконец он увидел Тай-гуна, сидящего на траве и ловящего рыбу. Вэнь-ван почтительно приветствовал его и спросил:
— Вы наслаждаетесь рыбной ловлей?
Тай-гун ответил:
— Благородный муж[20] получает удовольствие, достигая своих целей; обычный человек получает удовольствие, добиваясь успеха в делах. Ловля рыбы схожа с этим.
— Что вы имеете в виду, говоря «схожа с этим»? — спросил Вэнь-ван.
Тай-гун ответил:
— В рыбной ловле есть три формы власти: награды, смерть и должности. Рыбная ловля — это средство обрести то, что ищешь. Природа ее глубока, и из нее можно извлечь великие принципы.
Вэнь-ван сказал:
— Я хотел бы услышать о ее природе.
Тай-гун объяснил:
— Если источник глубок, вода движется быстро. Когда вода движется быстро, рыба размножается. Такова природа. Когда корни глубоки, дерево высокое. Когда дерево высокое, оно плодоносит. Это природа. Когда благородные мужи имеют общие чувства и взгляды, они объединяются. Когда они объединяются, дела идут в гору. Это и есть природа. Вопросы и ответы— украшения внутренних чувств. Рассуждения же о подлинной природе— вершина дела. Если я буду говорить о подлинной природе, не избегая ни одной темы, не найдете ли вы это неуместным?
Вэнь-ван сказал:
— Только человек, обладающий гуманностью, может принять возражения и укоры. Я не прячусь от подлинной природы, поэтому, что вы думаете о ней?
Тай-гун сказал:
— Когда леса тонкая, а наживка яркая, только маленькая рыба возьмет ее. Когда леса потолще, а наживка ароматная, рыба покрупнее возьмет ее. Когда же леса прочная, а наживка— пахучая, клюнет большая рыба. Когда рыба съест наживку, ее можно вытащить за лесу. Когда люди получают награды, они подчиняются правителю. Когда ловишь рыбу с помощью наживки, рыбу можно убить. Когда ловишь людей с помощью наград, можно заставить их отдавать на службе свои таланты. Если использовать свою семью в приобретении государства, оно может быть разграблено. Если использовать свое государство, можно приобрести всю Поднебесную.
О, процветающие и крикливые, даже если они объединятся вместе, они будут рассеяны! Величавая и спокойная, слава мудрого правителя будет неизбежно далеко простираться! Неуловимая и таинственная, добродетель мудрого правителя привлекает людей! Он один видит ее. Чудесны и радостны замыслы мудрого правителя, через которые все люди ищут путь и возвращаются на свои места, пока он устанавливает меру, собирающуюся в их сердцах.
Вэнь-ван спросил:
— Как мы должны поступать, чтобы Поднебесная изъявила свою преданность?
Тай-гун сказал:
— Поднебесная— не владение одного человека. «Поднебесная» — это означает все, что под Небом. Тот, кто делит доходы со всеми людьми под Небом, приобретет мир. Тот, кто забирает все себе, потеряет мир. У Неба есть времена года, у Земли — ее богатства. Способность делить их с людьми — вот подлинная гуманность. Где бы ни пребывала подлинная гуманность, Поднебесная изъявит верность.
Избавление людей от смерти, облегчение нужды, освобождение людей от несчастий и поддержка их в беде— это добродетель. Где бы ни пребывала добродетель, Поднебесная изъявит верность.
Делить с людьми беды и удовольствия, любовь и ненависть — это справедливость. Туда, где справедливость, пойдут люди.
В целом, люди ненавидят смерть и наслаждаются жизнью. Они любят добродетель и склоняются к выгоде. Способность приносить выгоду согласуется с Дао. Когда присутствует Дао, Поднебесная изъявит верность.
Вэнь-ван дважды поклонился и сказал:
— Истинная мудрость! Разве я посмею не принять указ и мандат Неба?
Он пригласил Тай-гуна на колесницу и вернулся вместе с ним, сделав его своим учителем.

Полнота и пустота

Вэнь-ван спросил Тай-гуна:
— Мир полон государств— некоторые полные, другие пустые, одни хорошо управляются, другие в беспорядке. Почему так происходит? Связано ли это с тем, что достоинства правителей неодинаковы? Или естественный ход вещей и изменения небесных сезонов порождают это?
Тай-гун сказал:
— Если у правителя недостаточно достоинств, государство будет в опасности, а народ— в волнении. Если правитель — достойный или совершенномудрый, государство будет в мире, а люди— послушны. Счастье и несчастье зависят от правителя, а не от небесных сезонов.
Вэнь-ван:
— Могу я услышать о совершенномудрых древности?
Тай-гун:
— Предыдущие поколения считали императора Яо, царствовавшего в древности, достойным правителем.
Вэнь-ван:
— Как же он правил?
Тай-гун:
— Когда Яо был правителем мира, он не украшал себя ни золотом, ни серебром, ни жемчугом, ни яшмой. Он не носил парчовых, расшитых или дорого украшенных одежд. Он не смотрел на странные, удивительные, необычные или редкие вещи. Он не ценил развлечений и не слушал распутных песен. Он не белил стен дворца или других зданий, как и не украшал резьбой балки, квадратные и круглые стропила и столбы. Он даже не вырубал никогда тростник, который рос на его дворе. Он облачался в оленьи шкуры, дабы укрыться от холода, а тело его покрывали простые одежды. Он ел грубое просо, необработанные зерна и густой суп из овощей. Он никогда не мешал сельскохозяйственным сезонам и шелководству [несвоевременными] трудовыми повинностями. Он ограничивал свои желания и одерживал свою волю, недеянием[21] управляя делами.
Он ценил тех чиновников, кто был предан, прям и придерживался законов, и щедро награждал тех, кто был честен, добросовестен и любил людей. Он любил и уважал тех, кто был почтителен и сострадателен к другим; он поддерживал и помогал тем, кто отдавал силы сельскому хозяйству и шелководству. Знамена, укрепленные на воротах деревенских домов, отличали добродетельных от злых. Он очищал свое сердце и уменьшал принуждения. Законами и установлениями он запретил зло и хитрость.
Если кто-либо из тех, кого он ненавидел, выдвигался, он сразу награждал его. Если кто-либо из тех, кого он любил, был виновен в преступлении, он непременно наказывал. Он содержал и кормил вдов, вдовцов, сирот и одиноких стариков и помогал семьям, пострадавшим от несчастий и понесшим утрату.
То, что он назначал себе самому, было ничтожно мало, а налоги и повинности были незначительны. Поэтому множество людей процветало и пребывало в счастье, и никто не страдал от голода и холода. Сто родов почитали своего правителя, как будто бы он был солнцем и луной, и чувства их всецело принадлежали ему, как будто бы он был им и отцом, и матерью.
Вэнь-ван:
— Поистине велик достойный и добродетельный правитель!

Дела государства

Вэнь-ван сказал Тай-гуну:
— Я хотел бы узнать об искусстве управления государством. Если я желаю, чтобы правителя почитали, а народ был спокоен, как я должен поступать?
Тай-гун:
— Просто любить людей.
Вэнь-ван:
— Что значит любить людей?
Тай-гун:
— Приносить выгоду, не причинять им вреда. Помогать им преуспевать, не разрушать надежд. Давать им жизнь, не убивать их. Награждая, не забирать назад. Доставлять им радость, не вынуждать их страдать. Делать их счастливыми, не вынуждать становиться злыми.
Вэнь-ван:
— Могу я попросить объяснить причины этого?
Тай-гун:
— Когда народ не теряет своих основных занятий, вы несете ему выгоду. Когда крестьяне не пропускают сельскохозяйственных сезонов, вы приносите им достаток. Когда сокращаете штрафы и уменьшаете наказания, то даете им жизнь. Когда устанавливаете легкие налоги, возвращаете им. Если ваших дворцов, домов, террас и павильонов немного, вы тем самым радуете их. Когда чиновники чисты, не раздражают людей и не причиняют им вреда, народ становится счастливым.
Но когда люди отрываются от основных занятий, вы причиняете им вред. Когда крестьяне упускают сельскохозяйственные сезоны, вы разрушаете их надежды. Если они невиновны, а вы наказываете, вы их убиваете. Когда устанавливаете высокие налоги, вы обираете их. Когда строите много дворцов, домов, террас и павильонов, тем самым истощая силы людей, вы причиняете им боль. Если чиновники продажны, раздражают и приносят вред, это приводит их в возмущение.
Поэтому тот, кто преуспел в управлении государством, управляет людьми так, как родители своим любимым ребенком или как поступает старший брат по отношению к любимому младшему брату. Когда они видят, что те страдают от голода и холода, то беспокоятся за них. Когда видят их тяжкий труд и горести, печалятся за них.
Награды и наказания должны быть установлены, как для себя самого. Налоги должны быть такими, как если бы вы забирали у себя самого. Вот путь любви к людям.

Великие правила благопристойности

Вэнь-ван спросил Тай-гуна:
— Каковы правила благопристойности (ли)[22] между правителем и министром?
Тай-гун сказал:
— Правитель должен быть всего лишь рядом с людьми; подчиненные должны быть всего лишь покорны. Он должен быть рядом с ними, никого не сторонясь. Они должны быть послушны, ничего не скрывая. От правителя требуется только прислушиваться ко всему; подчиненные должны быть поставлены [на свои места]. Если он будет повсеместным, он станет подобенНебу. Если они будут расставлены, они станут подобны Земле. Небо, Земля — тогда Великое Ли завершено.
Вэнь-ван:
— Как должен действовать правитель?
Тай-гун:
— Он должен быть сдержан, величав и спокоен. Его мягкость и скромность должны быть на виду. Он должен быть щедрым и не быть вздорным. Он должен очистить свои мысли и успокоить свою волю, с прямотой ожидая событий.
Вэнь-ван спросил:
— Как следует правителю прислушиваться к делам?
Тай-гун ответил:
— Он не должен беспомощно отпускать их, как не должен идти против мнения и противостоять им. Если он позволит им идти своим чередом, он утратит власть; если будет противостоять им по своему разумению, он закроет себе доступ к делам.
Он должен быть подобен высоте горы, которую— если смотреть снизу-вверх— нельзя постигнуть, или глубине великой бездны, которую — если измерять — невозможно определить. Подобная духовная и просвещенная добродетель — вершина прямоты и спокойствия.
Вэнь-ван спросил:
— Какой должна быть мудрость правителя?
Тай-гун:
— Глаза ценят ясность, уши ценят тонкость, разум ценит мудрость. Если смотреть глазами Поднебесной, нет ничего, чего нельзя было бы увидеть. Если слушать ушами Поднебесной, нет ничего, чего нельзя было бы услышать. Если размышлять умом Поднебесной, нет ничего, чего нельзя было бы узнать. Когда [получишь сведения из всех источников], подобно тому, как к ступице колеса сходятся все спицы, ясность не будет замутнена.

Ясные наставления

Вэнь-ван, будучи серьезно болен и лежа в постели, призвал к себе Тай-гун вана и наследного принца Фа [У-вана].
— О, Небо, похоже, собирается оставить меня. Скоро государственные алтари Чжоу будут вверены вам. Сегодня, мой учитель, я хочу поговорить о великих принципах Дао для того, чтобы в ясности передать их моему сыну и внукам.
Тай-гун сказал:
— О чем вы хотите спросить?
Вэнь-ван:
— Могу я услышать о Дао предшествующих мудрецов — когда оно исчезает, когда появляется?
Тай-гун:
— Если кто-либо видит хорошее, но медлит [в совершении дел]; если время для действия приходит, но кто-то сомневается; если знаешь, что неправильно, но допускаешь — именно в этих трех случаях Дао исчезает. Если кто-либо мягок и спокоен, исполнен достоинства и почтительности, силен и вдобавок радушен, вынослив и вдобавок тверд — в этих четырех случаях возникает Дао. Поэтому, когда справедливость превосходит желания — будешь процветать; когда желания превосходят справедливость — погибнешь. Когда почтение превосходит медлительность — это благоприятно; когда медлительность превосходит почтение, будешь уничтожен.

Шесть стражей

Вэнь-ван спросил Тай-гуна:
— Каким образом правитель государства и вождь народа утрачивают свое положение?
Тай-гун сказал:
— Когда он неосмотрителен в выборе помощников. У правителя есть «шесть стражей» и «три сокровища».
Вэнь-ван спросил:
— Что такое «шесть стражей»?
Тай-гун:
— Первый называется гуманностью, второй— справедливостью, третий — преданностью, четвертый — верностью, пятый — мужеством, шестой — расчетливостью. Вместе они называются «шесть стражей».
Вэнь-ван спросил:
— Как следует отбирать людей с помощью «шести стражей»?
Тай-гун:
— Награждать их и следить, чтобы они не совершали преступлений. Давать им чины и следить, чтобы они не стали высокомерными. Облекать их ответственностью и смотреть, не изменятся ли они. Использовать их на службе и смотреть, не будут ли они что-либо утаивать. Создавать опасность и смотреть, не испугаются ли они. Поручать им управление делами и смотреть, не будут ли они растеряны.
Если сделать их богатыми, и они не совершат преступлений, они гуманны. Если дать им чин, и они не станут высокомерны, они справедливы. Если облечь их ответственностью, и они не изменятся, они преданны. Если использовать их, и они ничего не утаят, они верны. Если поставить их в опасное положение, и они не испугаются, они мужественны. Если поручить им управление делами, и они не растеряются, они способны рассчитывать.
Правитель не должен передавать «три сокровища» другим. Если он отдаст их другим людям, он утратит свою устрашающую силу.
Вэнь-ван:
— Могу я спросить о трех сокровищах?
Тай-гун:
— Хорошее сельское хозяйство, хорошее ремесло и хорошая торговля— вот три сокровища. Если крестьяне живут только в деревнях, пяти злаков будет в избытке. Если ремесленники живут только в местах для ремесленников, инструменты будут в соответствии. Если торговцы живут в торговых местах, товаров будет достаточно.
Если «три сокровища» будут поселены на своих местах, люди не будут интриговать. Не допускайте смут в их поселениях, не допускайте смут в их кланах. Министры не должны быть более богатыми, чем правитель. Ни один город не должен быть больше, чем столица правителя. Когда шесть стражей использованы полностью, правитель процветает. Когда три сокровища определены целиком, государство будет в безопасности.

Сохранение владений государства

Вэнь-ван спросил Тай-гуна:
— Как сохранить владения государства?
Тай-гун:
— Не отдаляй родственников. Не пренебрегай народом. Будь миролюбивым и внимательным к соседям и управляй четырьмя сторонами.
Не передавай бразды правления другим людям. Если передашь бразды правления другим, то утратишь свою власть. Не углубляй долины, чтобы увеличить холмы. Не отбрасывай основу ради того, чтобы управлять частями. Когда солнце в зените, дела должны быть закончены. Если берешься за нож, ты должен резать. Если держишь топор, ты должен нападать.
Если в течение дня не закончил дела, потерял время. Если берешься за нож, но не режешь, упустил выгоду. Если держишь топор, но не нападаешь, жди разбойников.
Если журчащие ручьи не перекрыть, они превратятся в большие реки. Если не погасить языки пламени, пока они малы, что будешь делать с большим пожаром? Если не срубить молодое деревце с двумя листьями, что ты сможешь потом топором [когда дерево выросло]?
Поэтому правитель должен уделять внимание достижению процветания в государстве. Без достатка ему не с кем будет быть гуманным. Если он не сеет добрые дела, ему не с кем будет собрать родственников. Если он отдалит родственников, будет вред. Если он потеряет простой народ— проиграет.
Не передавай острия другим людям[23]. Если передашь острие другим, тебе повредят, и ты не проживешь отпущенного.
Вэнь-ван сказал:
— Что вы называете гуманностью и справедливостью?
Тай-гун:
— Уважай простых людей, собирай своих родственников. Если уважаешь простых людей, они будут жить в мире. Если собираешь родственников, они будут счастливы. Вот путь гуманности и справедливости.
Не позволяй другим лишить тебя устрашающей силы. Опирайся на свою мудрость, следуй постоянству. С тем, кто подчиняется и следует за тобой, будь добродетелен. Тех, кто противится и упрямится, сокрушай силой. Если ты решителен и уважаешь людей, Поднебесная будет в мире и покорности.

Сохранение государства

Вэнь-ван спросил Тай-гуна:
— Как сохранить государство?
Тай-гун:
— Вы должны попоститься, ибо я собираюсь говорить о важнейших принципах Неба и Земли, о том, что порождают четыре времени года, о Дао гуманности и мудрости, а также о природе человеческих порывов.
Вэнь-ван постился семь дней, затем, повернувшись на север, дважды поклонился и попросил наставления.
Тай-гун сказал:
— Небо порождает четыре времени года, Земля порождает мириады вещей. Под Небом живут люди, и мудрецы — их пастыри. Так, Дао весны— это рождение, и мириады вещей расцветают. Дао лета— это рост, мириады вещей созревают. Дао осени — собирание, мириады вещей в полноте. Дао зимы — запасание, мириады вещей — в покое. Когда они в полноте, их запасают; после того, как запасены, они вновь оживают. Никто не знает, где это заканчивается, никто не знает, где это начинается. Мудрец находится в гармонии с этим и формирует себя в соответствии с Небом и Землей. Поэтому, когда в Поднебесной все в порядке, его гуманность и проницательность скрыты. Когда Поднебесная в беспокойстве, его гуманность и проницательность проявляются. В этом состоит истинное Дао.
Между Небом и Землей то, что сохраняет мудрец, прочно и обширно. Опираясь на постоянство и наблюдая это, люди живут в мире. Но когда людей беспокоят, это рождает порывы. Когда порывы множатся, возникают вражда и потери. Все это начинается в инь, но сходится в ян. Если кто-либо осмелится встать во главе, Поднебесная объединится с ним. В пределе, когда вещи возвращаются к обычному состоянию, не продолжай наступать и соперничать, не удаляйся и не уступай. Если сможешь сохранить государство в таком состоянии, обретешь величие Неба и Земли.

Почитание достойного

Вэнь-ван спросил Тай-гуна:
— Среди тех, кем я управляю, кого следует возвысить, кого понизить? Кого использовать на службе, кого отвергнуть? Как их следует сдерживать, как останавливать?
Тай-гун сказал:
— Возвышай достойных, а недостойных принижай. Выбирай честных и заслуживающих доверия, избавляйся от лукавых и хитрых. Запрещая насилие и беспорядок, пресекай расточительность и распущенность. Поэтому тот, кто правит людьми, знает «шесть воров» и «семь зол».
Вэнь-ван сказал:
— Я хотел бы узнать об их Дао?
Тай-гун:
— Вот что касается «шести воров»:
Первый, если подчиненные строят большие дворцы и дома, купальни и террасы, и наслаждаются декорациями и музыкантшами, это вредит добродетели правителя.
Второй, если народ не занят сельским хозяйством и шелководством, а вместо этого дает волю своим нравам и слоняется, подобно странствующим шутам, презирая и нарушая законы и запреты, не следуя указаниям чиновников, это вредит власти правителя.
Третий, когда чиновники создают клики и заговоры— клевеща на достойных и мудрых, замутняя ясность правителя — это вредит его почитанию.
Четвертый, когда воины перечат вышестоящим и беззастенчиво своевольничают, считая это ярким выражением «ци», и сносятся с другими удельными князьями, пренебрегая собственным правителем— это вредит устрашающей силе правителя.
Пятый, когда подчиненные презирают титулы и должности, пренебрегают управляющими и не хотят потрудиться ради своего правителя, это вредит усилиям достойных наград подчиненных.
Шестой, когда сильные кланы посягают на других, захватывая то, что желают, оскорбляя и высмеивая бедных и слабых — это наносит вред труду простых людей.
Семь зол:
Первое, люди без знаний и умения рассчитывать и составлять стратегию награждаются и удостаиваются чинов. Сильные и мужественные, легко относящиеся к военному делу, они участвуют в битве. Правитель должен быть осторожен и не делать их полководцами.
Второе, у них есть внешность, но нет глубины. То, что они говорят, постоянно меняется. Они скрывают хорошее и выпячивают недостатки. Они полагают выдвижение и устранение лишь вопросом способностей. Правитель должен быть осторожен и не строить с ними расчеты.
Третье, они с виду просты, носят плохую одежду, говорят о действии недеянием, дабы прославиться, и о нежелании, дабы выгадать. Они неестественны, и правитель должен быть осторожен и не приближать их.
Четвертое, они носят странные головные уборы и пояса, а их одежды слишком длинны. Они любят слушать рассуждения других и правдоподобно говорят о невозможных вещах, наслаждаясь ими как собственным украшением. Они живут в бедности и пребывают в безопасности, осуждая обычаи Поднебесной. Они обманывают людей, и правитель должен быть осторожен и не благоволить к ним.
Пятое, с клеветой, раболепием и притворством они ищут должности и чинов. Они мужественны и смелы, легко относятся к смерти из-за алчности к деньгам и положению. Их не волнуют важные дела, ими движет лишь жадность. Мягкими речами и благовидными рассуждениями они льстят правителю. Правитель должен быть осторожен и не использовать их на службе.
Шестое, их жилища отделаны барельефами и инкрустацией. Они поощряют цветистость и изощренность в ущерб сельскому хозяйству. Необходимо запретить это.
Седьмое, они создают магические формулы и практикуют чудодейство, волшебство и колдовство, проповедуют странные способы и распространяют неблаговидные речи, смущая и дурача хороших людей. Правитель должен остановить их.
Поэтому, если люди не хотят тратить силы, это не наши люди. Если чиновники неискренни и не заслуживают доверия, это не наши чиновники. Если министры не выказывают преданности и прямоты, это не наши министры. Если подчиненные не беспристрастны и не чисты, и не любят народ, это не наши подчиненные. Если первый министр не может обогатить государство и укрепить армию, привести в гармонию инь и ян и обеспечить безопасность правителя государства, могущего выставить 10000 колесниц— и, сверх того, правильно управлять министрами, установить соответствие имен и вещей[24], сделать ясными награды и наказания и позволить людям наслаждаться жизнью — это не наш первый министр.
Дао правителя подобно голове дракона. Он парит в вышине и смотрит вдаль. Его взгляд глубок, а слух — тонок. Он являет свою форму, но скрывает свою природу. Он подобен высотам Неба, кои нельзя обозреть. Он подобен глубине бездны, которую невозможно измерить. Поэтому если он должен прийти в ярость, но не делает этого, появляются злые подчиненные. Если он должен казнить, но не делает этого, появляются великие воры. Если военная мощь не совершенствуется, враги увеличатся.
Вэнь-ван сказал:
— Прекрасно!

Приближение достойных

Вэнь-ван спросил Тай-гуна:
— Каким образом получается так, что правитель старается приблизить достойных, но впустую, а на деле в Поднебесной растет беспокойство, вплоть до того, что угрожает правителю опасностями и гибелью?
Тай-гун:
— Если кто-либо приближает достойных, но не использует их на службе, это называется «приближением достойных», но лишено сущности «использования достойных».
Вэнь-ван спросил:
— Откуда происходит ошибка?
Тай-гун:
— Ошибка происходит из желания принять на службу тех людей, которых хвалят в народе, а не истинно достойных.
Вэнь-ван:
— Как это так?
Тай-гун сказал:
— Если правитель приглашает тех, кого повсюду превозносят как достойных и тех, кого осуждают как ничего не стоящих, то выдвинутся большие клики, а меньшие— отступят. Тогда злые люди объединятся, чтобы опорочить достойного. Преданные подчиненные умрут, хотя они невиновны. А порочные подчиненные приобретут чины и должности благодаря пустой славе. Тогда, поскольку беспокойство будет нарастать, государство не сможет избежать опасности и разрушения.
Вэнь-ван спросил:
— Как приблизить достойных?
Тай-гун ответил:
— Полководец и первый министр должны распределить ответственность, каждый из них выбирает людей в соответствии с названием должности. Согласно названию должности, они устанавливают необходимые требования. Выбирая людей, они оценивают их способности, так, чтобы их настоящие таланты подходили под соответствующее название должности. Когда имя соответствует вещи, воплощается Дао приближения достойных.

Награды и наказания

Вэнь-ван спросил Тай-гуна:
— Награды— это средство сохранять поощрение [добра], наказание— это средство проявить исправление зла. Награждая одного, я хочу поощрить сотню. Наказывая одного человека, я хочу исправить множество. Как я могу это сделать?
Тай-гун сказал:
— В целом, в наградах ценится справедливость; в наказаниях — ясность. Когда награды оправданы, а наказания— неотвратимы там, где глаза видят, а уши слышат, то тогда даже там, где не видят и не слышат, не будет никого, кто не изменился бы. Если искренность правителя простирается на Небо и Землю и проникает в духов, то насколько же в большей степени она простирается и на людей?

Дао войны

У-ван спросил Тай-гуна:
— В чем состоит Дао войны?»
Тай-гун сказал:
— В целом, что касается Дао войны, ничто не превосходит единства. Единые могут сами прийти, сами уйти. Желтый Император говорил: «Единение приближается к Дао и соприкасается с духами». Его использование лежит в неуловимости; его видимое проявление основывается на стратегической мощи; его завершение зависит от правителя. Так, мудрые императоры называли оружие инструментом зла, но, когда не было выхода, использовали его.
Сегодня правитель Шан знает о существовании, но не о гибели. Он знает об удовольствиях, но не знает о бедах. Сегодня существование заключено не в самом существовании, но в раз¬мышлении о гибели. Удовольствие заключается не в удовольствии, но в размышлениях о бедах. Сейчас, когда вы уже знаете об источниках таких изменений, зачем беспокоиться о дальнейшем течении событий?
У-ван сказал:
— Предположим, столкнулись две армии. Враг не может идти вперед, и мы не можем идти вперед. Каждая сторона укрепляется и строит оборону, не осмеливаясь напасть первой. Если я хочу внезапно напасть, но у меня нет никакой тактической выгоды, что я должен делать?
Тай-гун сказал:
— Создай видимость смущения и неразберихи, на самом деле, не выпуская командования из рук. Создай видимость голода, хотя на самом деле запасы обильны. Держи в ножнах острое оружие, показывай только тупое и плохое. Пусть одни войска соберутся, другие рассеются; одни объединятся, другие разбегутся. Составь тайный план, держи в секрете свои намерения. Сделай укрепления повыше и спрячь лучшие войска. Если воины молчат в тишине, противник не узнает о наших приготовлениях. Затем, если хочешь разгромить западный фланг, атакуй восточный.
У-ван спросил:
— Если враг знает правду и проник в мои замыслы, что я должен делать?
Тай-гун сказал:
— Искусство победы на войне состоит в том, чтобы тщательно разведать замыслы врага и воспользоваться выгодой, внезапно нападая там, где враг не ожидает.

 

Военное секретное учение
Вступительные наставления

Вэнь-ван, в столице Фэн, призвал Тай-гуна.
— О, правитель Шан чрезвычайно жесток, он осудил невиновных и казнил их. Если вы поможете мне вступиться за них, как мы могли бы поступить?
Тай-гун ответил:
— Вы должны заботиться о добродетели, подчиниться руководству достойных, распространять благодеяния на людей и следовать небесному Дао. Если небесное Дао не дает плохих предзнаменований, вы можете выступить. Если Дао человека лишено несчастий, ваши замыслы не могут предшествовать им. Сперва вы должны увидеть знаки Н еба, затем увидеть людские бедствия, и только тогда можете составлять планы. Вы должны посмотреть на качества инь и ян правителя Шан, и только тогда узнаете его намерения. Вы должны посмотреть на его внешние дела, а затем на его внутренние дела, и только тогда узнаете его мысли. Вы должны оценить тех, кто удален от него, и тех, кто близок к нему, и только тогда узнаете его чувства.
Если приводить в исполнение Дао, оно может быть обретено. Если входить в ворота, они могут быть отворены. Если устанавливать правильные формы ритуала (ли), ли может быть доведено до совершенства. Если можешь достигнуть полной победы без боя, без того, чтобы великая армия понесла потери, то проникнешь в царство демонов и духов. Как чудесно! Как неуловимо!
Если болеешь той же болезнью, что и другие, и вы помогаете друг другу; если у тебя те же чувства, и они пополняют друг друга; та же ненависть, и они объединяются; те же предпочтения, и вы ищете их вместе — победишь без вооруженных солдат; нападешь без бьющих таранов; защитишься без рвов и ям.
Величайшая мудрость не мудра; величайший план не запланирован; величайшее мужество не мужественно; величайшее достижение лишено выгоды. Если делаешь добро Поднебесной, Поднебесная откроется тебе. Если причиняешь вред Поднебесной, закроется. Поднебесная — не владение одного человека, она есть «все, что под Небом». Если берешь Поднебесную так, как преследуешь дикого зверя, Поднебесная захочет отрезать [землю], как кусок мяса. Если вы все плывете через реку в одной лодке, то, перейдя реку, вы все получили выгоду. Если вам не удалось это сделать, вас всех постигнет беда. [Если действовать так, будто все находятся в одной лодке], Поднебесная откроется и ничто не будет для тебя закрыто.
Тот, кто не забирает у людей, приобретет их. Тому, кто не забирает у людей, люди принесут пользу. Тому, кто не забирает у государств, государства принесут пользу. Тому, кто не забирает у Поднебесной, Поднебесная принесет пользу. Так, Дао в том, что нельзя увидеть; дела в том, что нельзя услышать; победа в том, что нельзя узнать. Как чудесно! Как неуловимо!
Когда орел собирается напасть, он летит низко и складывает крылья. Когда свирепая дикая кошка собирается броситься, она отводит назад уши и прижимается к земле. Когда Мудрец собирается выступить, он изобразит на лице глупость.
Ныне в Шан люди одурманены и запутывают друг друга. Вопиющая и неустанная, их жажда удовольствий и развлечений ненасытна. Это признак гибнущего государства. Я видел их поля— сорняков и травы больше, чем злаков. Я видел их людей— жестоких и лгунов больше, чем справедливых и прямых. Я видел их чиновников— они грубы, порочны, бесчеловечны и злы. Они извратили законы и разрушили систему наказаний. Ни высшие, ни низшие чины не осознают положения вещей. Пришло время исчезнуть их государству.
Когда восходит солнце, мириады вещей озаряются его светом. Когда появляется великая справедливость, мириады вещей получают выгоду. Когда приходит великая армия, мириады вещей подчиняются. Необъятна добродетель совершенномудрого! Слушать себя, наблюдать за собой — вот высшее наслаждение для него!

Гражданские наставления

Вэнь-ван спросил Тай-гуна:
— Что сохраняет совершенномудрый?
Тай-гун сказал:
— Какие у него беспокойства? Какие ограничения? Мириады вещей естественно осознают свое место. Какие ограничения, какие беспокойства? Мириады вещей процветают. Никто не понимает преобразующего влияния правления, более того, никто не видит следов ушедшего времени. Совершенномудрый сохраняет [Дао действия недеянием], и мириады вещей преобразуются. Что истощено? Когда вещи достигают своего конца, они вновь возвращаются к началу. Спокойный и благодушный, он оборачивается, ища их. Ища их, он приобретает и не может не оставить их у себя. Оставив их, он не может не использовать их. Использовав их, он не оборачивается и не показывает их. Сейчас, поскольку Небо и Земля не освещают друг друга, они всегда готовы дать рождение [мириадам вещей]. Совершенномудрый не привлекает к себе света, поэтому он способен обрести славное имя.
Совершенномудрые древности собирали людей в семьи, собирали семьи, чтобы составить государство, и собирали государства, чтобы создать Поднебесную. Они разделяли пространство Поднебесной и отдавали уделы достойным, дабы они управляли государствами. Они официально определили этот порядок как «Великую основу».
Они оглашали указы правителя и соотносили их с обычаями людей. Они исправляли множество нечестных и выпрямляли [людей], изменив их внутреннее и внешнее. Хотя обычаи в различных государствах были неодинаковы, они находили радость в своих государствах. Люди любили своих правителей, поэтому определили [эти изменения] как «Великое устройство».
О, мудрый сосредотачивается на успокоении их, достойный — на исправлении их. Глупый человек не может быть справедливым, поэтому он соперничает с другими людьми. Когда правитель беспокоен, наказания становятся многочисленными. Когда наказания становятся многочисленными, людей тревожат. Когда людей тревожат, они уходят и покидают свои места. Никто, независимо от положения, не может быть устроен в своей жизни, и поколение за поколением не имеют покоя. Это они назвали «Великой потерей».
Люди Поднебесной подобны движущейся воде. Если преградить ей путь, она остановится. Если открыть путь, она потечет дальше. Если держать ее в спокойствии, она будет чистой. Как одухотворенно! Когда совершенномудрый видит начало, он знает, каким будет конец.
Вэнь-ван сказал:
— Как успокоить их?
Тай-гун:
— Небо обладает постоянными качествами, люди живут обычной жизнью. Если делить жизнь со всей Поднебесной, она будет спокойна. Высокая вершина гармонирует с ними, однако высшая преображает их. Когда люди преображены и следуют за правителем, Небо не действует, но дела завершены. Люди ничего не дают [правителю], [поэтому] сами богатеют. В этом добродетель совершенномудрого.
Вэнь-ван:
— То, что вы сказали, сходится с тем, о чем я размышлял. От зари до заката я буду думать об этом, ничего не забывая и постоянно следуя этому принципу.

Гражданское наступление

Вэнь-ван спросил Тай-гуна:
— Каковы методы гражданского[25] наступления?
Тай-гун ответил:
— Существует двенадцать правил гражданского наступления.
Первое, будь в согласии с теми, к кому он благоволит, чтобы приспособиться к его желаниям. Со временем он станет высокомерным и обязательно совершит что-нибудь порочное. Если можно будет использовать это, определенно сможешь устранить его.
Второе, познакомься с теми, кого он любит, чтобы сломать его устрашающую силу. Если люди имеют две различные наклонности, их преданность разрушается. Когда в окружении более нет преданных министров, государственные алтари неизбежно окажутся в опасности.
Третье, тайно подкупай его помощников, сближаясь с ними. Хотя телом они будут находиться при дворе, их мысли будут отдаляться от двора. Государство определенно понесет ущерб.
Четвертое, потворствуй ему в его распущенности и потакай музыкой, дабы ослабить его волю. Поднеси ему богатые дары из жемчуга и яшмы, доставь ему красивых женщин. Говори почтительно, слушай с уважением, следуй его приказам и соглашайся с ним во всем. Он никогда не догадается, что ты против него. Тогда наша хитрость удастся.
Пятое, обращайся с его чиновниками очень великодушно, но уменьши дары [их правителю].3адерживай его посланцев; не слушай их. Когда, наконец, он пришлет других людей, будь с ними искренен, простодушен и доверителен. Правитель подумает, что ты с ним примирился. Если обращаться [с прежними преданными чиновниками] великодушно, против его государства можно будет плести заговоры.
Шестое, сговаривайся с его любимыми министрами, но для виду держи его менее любимых чиновников на расстоянии. Талантливые люди будут под внешним влиянием, когда враги вторгнутся на его землю. Немногие государства выживали в таком положении.
Седьмое, если хочешь привязать его к себе, необходимо предложить щедрые дары. Если хочешь приобрести его помощников, преданных людей и любимцев, необходимо тайно показать им выгоду, которую они приобретут, если пойдут на сговор. Сделай так, чтобы они пренебрегали своими обязанностями, тогда их приготовления будут тщетны.
Восьмое, богато одари его и замышляй вместе с ним. Если замыслы будут успешными, и он получит выгоду, то благодаря этому он поверит тебе. Это называется «быть в тесном взаимопонимании». В итоге мы обязательно его используем. Если кто- то управляет государством, но при этом сам управляем, его государство неизбежно потерпит поражение.
Девятое, восхищайся им. Не делай ничего, что неудобно ему. Изобрази соответствующее уважение к великой власти, и твоему уважению будут доверять. Преувеличивай его достоинства; будь первым, кто с почтением возносит его, смиренно провозглашает его Совершенномудрым. Тогдав его государстве будут великие потери!
Десятое, будь смиренным, и тогда он будет доверять тебе, тем самым узнаешь об истинном положении вещей. Принимай его взгляды и откликайся на его действия, как будто бы вы близнецы. Когда узнаешь все, незаметно прибери к рукам [его власть]. Когда наступит срок, то покажется, будто само Небо уничтожило его.
Одиннадцатое, прегради ему доступ к Дао тайными средствами. Среди подчиненных нет никого, кто не ценил бы знатность и благосостояние и не ненавидел бы опасность и несчастья. Тайно проявляй уважение к ним и постепенно подноси дорогие подарки, дабы собрать вокруг себя выдающихся людей. Накапливай свои запасы до тех пор, пока они не станут значительными, но показывай, как будто их недостаточно. Скрыто собери мудрых воинов и доверь им составление великой стратегии. Привлеки мужественных и наращивай их духовные силы. Даже если они богаты и в почете более чем достаточно, увеличивай их богатство. Когда твой союз полностью установлен, [ты достиг цели], называемой «преграждение доступа». Если кто-либо владеет государством, но ему прегражден доступ, как он может считаться владеющим государством?
Двенадцатое, поддерживай его беспутных чиновников, чтобы смутить его. Преподноси красивых женщин и услаждай музыкой, чтобы одурманить его. Посылай ему огромных собак и красивых лошадей, чтобы утомить его. Время от времени позволяй ему показывать большую власть, чтобы его самонадеянность возросла еще больше. Затем посмотри на знаки Неба, и сплачивай против него всю Поднебесную.
Когда эти двенадцать правил используются сполна, они становятся боевым оружием. Теперь, когда «смотришь на Небо наверху и изучаешь Землю внизу», и знамения благоприятны, нападай на него.

Наставления об обращении с людьми

Вэнь-ван спросил Тай-гуна:
— Что необходимо сделать, чтобы управлять Поднебесной?
Тай-гун сказал:
— Когда твое величие распространится по всей Поднебесной, только тогда будешь способен управлять ею. Когда доверие к тебе распространится по всей Поднебесной, можешь быть в согласии с ней. Когда твоя гуманность распространится по всей Поднебесной, только тогда будешь способен охватить ее. Когда твое милосердие распространится по всей Поднебесной, только тогда сможешь сохранить ее. Когда твоя власть вместит всю Поднебесную, только тогда будешь способен не потерять ее. Если управлять без сомнений, тогда ни знамения Неба не смогут поколебать [твое правление], ни изменения сезонов не смогут повлиять на него. Только при полной завершенности этих шести сможешь установить правление в Поднебесной.
Поэтому тот, кто принесет выгоду Поднебесной, найдет Поднебесную открытой ему. Тот, кто нанесёт вред Поднебесной, найдет Поднебесную закрытой для него. Того, кто дает всему жизнь в Поднебесной, Поднебесная будет считать добродетельным. Того, кто убивает все в Поднебесной, Поднебесная будет считать разбойником. Тому, кто проникает в Поднебесную, Поднебесная будет доступна. Того, кто разоряет Поднебесную, Поднебесная сочтет своим врагом. На того, кто дает мир Поднебесной, она опирается, того, кто угрожает Поднебесной, она рассматривает как бедствие. Поднебесная— это не владение одного человека. Только обладающий Дао может утвердиться [в качестве правителя].

Три сомнения

У-ван спросил Тай-гуна:
— Я хочу достичь одного (свержение Шан), но у меня есть три сомнения. Я опасаюсь, что наших сил будет недостаточно, чтобы напасть на сильного врага, устрашить ближайших сподвижников его и рассеять его людей. Что я должен делать?
Тай-гун ответил:
— Действуй в зависимости от ситуации, будь очень осторожен в замыслах и используй все источники богатства. Для того, чтобы атаковать сильного, необходимо придумать, как сделать его еще сильнее и больше, как увеличить его. Тот, кто слишком силен, обязательно сломается; кто слишком велик, будет ощущать недостаток[26]. Атакуй сильного, используя его силу. Побуждай устранять чиновников, к которым благосклонны, используя эту благосклонность; рассеивай людей через самих людей.
Для Дао планирования совершенно необходимы тщательность и скрытность. Необходимо вступить с ним в разнообразные отношения и заманивать его выгодой. Тогда неизбежно возникнет разлад. Если хочешь, чтобы его ближайшие сподвижники отстранились от него, необходимо использовать то, что они любят— одаривай тех, к кому он благоволит, давай им то, что они хотят. Соблазняй их тем, что они считают заманчивым, тем самым распаляя их жадность. Те, кто нажился, обрадуются щедрой приманке, и их последние сомнения исчезнут.
Очевидно, Дао нападения состоит в том, чтобы сначала затемнить ясность правителя и затем атаковать его силы, уничтожая его величие и освобождая людей от несчастий. Соблазняй его красивыми женщинами, увлекай выгодой. Потчуй его приятными ароматами и одаривай певичками. После того, как добьешься того, чтобы подчиненные устранились от него, сделай так, чтобы люди ушли от него, не давая при этом ему знать о своих намерениях. Создай видимость поддержки и замани его в ловушку. Не давай ему понять, что происходит, ибо только тогда замысел успешно осуществится.
Распространяя благодеяния на людей, не жалей средств. Люди подобны коровам и лошадям. Корми и одевай их, дополняя это своей любовью.
Разум — это способ открыть путь к знанию; знание — это способ открыть путь к благосостоянию; а благосостояние — способ открыть путь к людям. Приобретение покорности людей — это путь привлечения достойных. Просвещенный советами мудрых может стать правителем мира.

 

Секретное учение дракона
Крылья правителя

У-ван спросил Тай-гуна:
— Когда правитель командует армией, у него должны быть «руки и ноги» [главные помощники] и «перья и крылья» [вторые помощники], дабы он мог явить свою устрашающую силу и дух. Как это должно быть сделано?
Тай-гун сказал:
— Когда бы ни была собрана армия, полководец— это ее судьба. Судьба ее заключается в проникновении повсюду, а не в чем-то одном. Согласно способностям установи обязанности — каждый ответственен за то, в чем он наиболее совершенен. Меняй и переставляй их, когда требуется, чтобы создать опору и порядок. Так, полководец обладает семьюдесятью двумя «ногами и руками» и «перьями и крыльями», чтобы отвечать Дао Неба. В соответствии с правилами, собери их, будучи внимателен к тому, чтобы они знали свой порядок и принципы. Если обладаешь всеми способностями и различными умениями, тогда мириады дел будут завершены.
У-ван:
— Могу я спросить о различных категориях?
Тай-гун:
— Фу-синь (главный стратег), один: он ответственен за советы, касающиеся секретных планов и должного ответа на неожиданные события; за изучение Неба, чтобы избегнуть внезапных перемен; за осуществление общего надзора за расчетами; за защиту и сохранение людей.
Чиновники по стратегии, пятеро: ответственны за планирование опасности и безопасности; предвосхищение непредвиденного; обсуждение нужного и возможного; разъяснение наград и наказаний; назначение чиновников; разрешение сомнений; определение того, что целесообразно, а что — нет.
Астрологи, трое: ответственны за звезды и календарь; наблюдение за ветром и ци; определение благоприятных дней и времен; изучение знаков и явлений; понимание плохих знамений и бедствий; знание воли Неба относительно завершения дел или отказа от них.
Топографы, трое: ответственны за расположение армии и ее стратегическую мощь в походе и на отдыхе; [а также] за сведения о стратегических преимуществах и недостатках; за тяжелые и легкие переходы, как ближние, так и дальние; за знание о водоемах и суше, горах и ложбинах, дабы не упустить преимуществ местности.
Стратеги, девятеро: ответственны за обсуждение различных позиций; изучение возможного успеха или провала в тех или иных битвах; отбор оружия и обучение пользованью им людей; выявление тех, кто нарушает приказы.
Интенданты, четверо: ответственны за расчет потребности в воде и пище; подготовку амбаров и складов провианта и доставку провизии на всем пути; снабжение пятью зерновыми в таком количестве, чтобы армия не испытывала трудностей и недостатка ни в чем.
Чиновники «процветания устрашающей силы», четверо: ответственны за отбор талантливых и сильных людей; обсуждение оружия и доспехов; за начало атак, проносящихся, словно ветер, и разящих подобно удару грома, не позволяющих врагу даже понять, откуда мы появились.
Чиновники тайных сигналов, трое: ответственны за знамена и барабаны; за ясность [сигналов] для глаз и ушей; за использование обманных сигналов и печатей, ложных указаний и приказов; за тайное и быстрое движение вперед и назад; за появление и исчезновение, подобное духам.
«Ноги и руки», четверо: ответственны за выполнение тяжелых обязанностей и трудных поручений; за рытье и расчистку каналов и рвов; поддержание в порядке стен и валов, чтобы противостоять и давать отпор [противнику].
Чиновники связи, двое: ответственны за сбор потерявшихся и помощь заблудившимся; за прием дорогих гостей; за поддержание бесед и разговоров; за уменьшение бедствий и разрешение трудностей.
«Чиновники авторитета», трое: ответственны за применение необычной и обманной стратегии; создание удивительного и необычного, того, что люди не понимают; за постоянные изменения и перемещения.
«Уши и глаза», семеро: ответственны за вездесущность, подслушивание и подглядывание, оценку чиновников на всех четырех направлениях и действительного положения в армии.
«Когти и зубы», пятеро: ответственны за повышение «устрашающей силы» и воинственного духа; за вдохновение и воодушевление трех армий, распаляющее и несущее их на врага без всяких сомнений или «двойных мыслей».
«Перья и крылья», четверо: ответственны за прославление имени и гордости [армии]; за устрашение дальних земель [ее ликом]; за движение в пределах всех четырех границ, дабы ослабить дух врага.
Блуждающие чиновники, восьмеро: ответственны за выявление распущенности врага и наблюдение за изменениями; за управление чувствами врага; за наблюдение за его мыслями, чтобы шпионить, когда потребуется.
Чиновники «методов»: ответственны за сеяние сплетен и обманов, вызов демонов и духов, дабы смутить умы населения.
Чиновники «рецептов», двое: ответственны за сто лекарств; за излечение ножевых ран и избавление от различных болезней.
Счетоводы, двое: ответственны за расчет необходимой провизии и припасов во время лагерных стоянок и обороны; за использование казенных средств; за приход и расход.

Обсуждение полководцев

У-ван спросил Тай-гуна:
— Каким должен быть полководец?
Тай-гун ответил:
— У полководца есть пять важнейших достоинств и десять недостатков.
У-ван сказал:
— Могу я попросить перечислить их?
Тай-гун ответил:
— То, что называется пятью достоинствами — это мужество, мудрость, надежность, гуманность и преданность. Если он мужественен, его нельзя превзойти. Если он мудр, его нельзя смутить. Если он гуманен, он будет любить своих людей. Если ему можно доверять, он не будет лгать. Если он предан, он не будет вести «двойную игру».
То, что называется десятью недостатками, это: быть мужественным, но легко относиться к смерти; быть поспешным и нетерпеливым; быть жадным и любить выгоду; быть человечным, но неспособным разрушать; быть мудрым, но пугливым; быть надежным, но полагаться на других; быть щепетильным и неподкупным, но не любить людей; быть мудрым, но нерешительным; быть непоколебимым, но самоуверенным; быть осторожным, но облекать ответственностью других.
Того, кто мужественен, но легко относится к смерти, можно уничтожить силой. Поспешного и нетерпеливого можно уничтожить настойчивостью. Жадного и любящего выгоду можно подкупить. Гуманного, но неспособного разрушать, можно изнурить. Мудрого, но боязливого можно утомить. Надежного, но полагающегося на других можно обмануть. Щепетильного и неподкупного, но не любящего людей, можно оскорбить. Мудрого, но нерешительного можно внезапно атаковать. Непоколебимого, но самоуверенного можно сбить с толку событиями. Осторожного, но облекающего ответственностью других, можно провести.
Поэтому война — это великое дело государства, Дао жизни и смерти. Судьба государства находится в руках полководца. «Полководец — это опора государства», человек, которого ценили все прежние правители. Поэтому, назначая полководца, необходимо тщательно оценить и изучить его характер.
Поэтому сказано, что обе армии одновременно не могут ни одержать победу, ни потерпеть поражение. Когда армия оставляет государство, еще до того, как она будет отсутствовать десять дней — даже если государство не погибло— одна из армий неизбежно будет разбита, а ее полководец— убит.
У-ван:
— Великолепно!

Выбор воинов

У-ван спросил Тай-гуна:
— Если правитель хочет поднять армию, как должен он выбирать и обучать храбрых командиров и определять их достоинства?
Тай-гун сказал:
— Есть пятнадцать случаев, когда внешние проявления и внутренний характер воина не согласуются. Вот они:
Он кажется добродушным, но [в действительности] безнравственен.
Он кажется мягким и совестливым, но в действительности — вор.
Выражение лица у него — благоговейное и почтительное, но сердце— высокомерное.
Внешне он неподкупный и осмотрительный, но он непочтителен.
Он кажется понимающим и чутким, но на деле лишен этих качеств.
Он кажется мудрым, но ему недостает искренности.
Он кажется искусным в расчетах, но нерешителен.
Он кажется решительным и смелым, но на самом деле лишен способностей.
Он кажется простодушным, но ненадежен.
Он кажется смущенным и растерянным, но на самом деле верен и крепок.
Он кажется искусным и полезным в рассуждениях, но на самом деле— выслуживается.
Он кажется мужественным, но боится.
Он кажется суровым и отстраненным, но на самом деле легко сходится с людьми.
Он кажется внушающим отвращение, но на самом деле спокойный и искренний.
Он кажется слабым и неустойчивым, но вне пределов государства нет такого дела, которое он не мог бы завершить, такого поручения, которое он не мог бы успешно выполнить.
Тех, кого мир презирает, совершенномудрый ценит. Обычные люди не понимают таких вещей; только великая мудрость может оценить это. И все потому, что внешние проявления и внутренний характер воина не согласуются.
У-ван спросил:
— Как узнать об этом?
Тай-гун отвтил:
— Существует восемь способов проявления, по которым можно это узнать. Первый, спроси их и взвесь их ответы. Второй, словами поставь их в тупик или сбей с толку и посмотри, какие в них произойдут перемены. Третий, спроси, о чем тайно уже узнал, чтобы проверить их искренность. Четвертый, ясно и подробно спрашивай их, чтобы проверить добродетельность. Пятый, назначь их на финансовые должности, чтобы проверить их честность. Шестой, искуси их красавицами, чтобы проверить их твердость. Седьмой, поставь их в трудное положение, чтобы проверить их мужество. Восьмой, напои их, чтобы посмотреть на их поведение. Когда все восемь способов полностью использованы, тогда достойные и недостойные могут быть различены.

Назначение полководца

У-ван спросил Тай-гуна:
— В чем состоит Дао назначения полководца?
Тай-гун сказал:
— Когда государство в опасности, правитель должен освободить Главный Зал, призвать полководца и напутствовать его словами: «Безопасность и угроза государственным алтарям находятся в руках полководца. В настоящее время такое-то государство проявляет непокорность. Я желаю, чтобы вы повели армию и ответили на это».
После того, как полководец получил мандат, правитель приказывает Главному Летописцу гадать на панцире священной черепахе о благоприятном дне. Затем, дабы приготовиться к выбранному дню, он в течение трех дней соблюдает пост, а затем отправляется в Храм предков, чтобы передать топоры фу и юэ[27].
После того, как правитель вошел в ворота храма, он становится лицом на запад. Полководец входит во врата храма и становится лицом на север. Правитель сам берет топор юэ и, держа его над головой, передает рукоять полководцу, говоря: «Отсюда и до самого Неба наверху — все подчиняется полководцу армии». Затем, взяв за рукоять топор фу, он должен подать его острием полководцу, говоря: «Отсюда и до самых бездонных глубин — все подчиняется полководцу армии. Когда видите пустоту врага, следует наступать; когда видите его полноту, следует остановиться. Не считайте три армии огромными и не относитесь с пренебрежением к врагу. Не позволяйте себе умереть, ибо вы облечены огромной ответственностью. Если вас высоко почитают, не считайте других ниже себя. Не полагайтесь только на себя одного и не идите вразрез с большинством. Не считайте беглость речи признаком правоты. Если командиры не расселись, не садитесь. Если командиры еще не ели, не ешьте. Вы должны делить с ними жару и холод. Если вы будете вести себя таким образом, командиры и войска отдадут все силы борьбе не на жизнь, а на смерть».
После того, как полководец получил мандат, он кланяется и отвечает правителю: «Я слышал, что страна не может следовать приказам другого государства, а армия [в поле] не может подчиняться центральной власти. Имеющий “двойные мысли” не может должным образом служить своему правителю; тот, кто сомневается, не может ответить на вызов врага. Я получил мандат и принял единоличное руководство над устрашающей силой топоров фу и юэ. Я не осмелюсь вернуться живым. Я хотел бы спросить, удостаиваете ли вы меня полным и единоличным командованием. Если вы не позволите этого, я не осмелюсь принять пост полководца». Правитель удостаивает, полководец уходит и выступает в поход.
Военные дела не определяются приказами правителя, все они исходят от полководца. Когда он приближается к врагу и решает вступить в битву, он не имеет двух мнений. В этом случае, нет ни Неба наверху, ни Земли внизу, ни врага впереди, ни правителя позади. Поэтому мудрые составляют расчеты для него, мужественные сражаются за него. Их дух взмывает к небесам; они быстры, как мчащиеся лошади. Еще до того, как раздастся лязг оружия, враг покорно подчиняется.
Война выигрывается за пределами государства, но заслуги полководца чтятся в самом государстве. Чиновники повышаются в ранге и получают высшие награды; сотни родов веселятся, а полководец— безупречен. Поэтому ветры и дожди будут соответствовать сезонам; пять злаков — произрастать в изобилии, а алтари государства — пребывать в безопасности и мире.
У-ван:
— Прекрасно!

Устрашающая сила полководца

У-ван спросил:
— Как возникает устрашающая сила полководца? Как он может быть осведомленным? Как может он сделать свои запреты — нерушимыми, а свои приказы— исполняемыми?
Тай-гун сказал:
— Полководец утверждает свою устрашающую силу, казня великих, и становится осведомленным, вознаграждая малых. Запреты делаются нерушимыми, а приказы — исполняемыми благодаря безупречной точности в применении наказаний. Если после казни одного армия будет дрожать от страха, убей его. Если после награждения одного массы будут довольны, награди его. Казня, цени большое, награждая, цени малое. Когда убиваешь могущественного и почитаемого, это то наказание, которое достигает верхов. Когда награды простираются на пастухов и конюших, они затрагивают низших. Когда наказания достигают верхов, а награды распространяются на низших, тогда устрашающая сила утверждена.

Воодушевление армии

У-ван спросил Тай-гуна:
— Когда мы атакуем, я желаю, чтобы три армии соперничали друг с другом, дабы первыми взобраться на стену, и соревновались друг с другом, дабы быть впереди, когда мы сражаемся в поле. Чтобы, когда они слышали звуки гонга [к отступлению], они были бы недовольны, а когда слышали звук барабана [к наступлению], были бы счастливы. Как мы можем достичь этого?
Тай-гун сказал:
— У полководца есть три способа достичь победы.
У-ван спросил:
— Каковы же они?
Тай-гун:
— Если зимой полководец не носит меховых одежд, летом не обмахивается веером, а в дождь не устанавливает балдахина, он зовется «истинным полководцем». Пока полководец сам не соблюдает этого, у него не будет возможности узнать холод и жару, в которых пребывают командиры и солдаты.
Если армия продвигается по ущельям и препятствиям, или перед ней болотистая местность, и полководец делает первый шаг, он называется «полководцем силы». Если он не напрягает собственных сил, у него не будет возможности узнать о трудах и лишениях командиров и солдат.
Если только после того, как люди расположились в лагере, полководец ложится спать; если только после того, как повара приготовили пищу, он садится есть; если армия не зажигает костров, чтобы согреться, и полководец тоже не делает этого, он называется «полководцем, владеющим желанием». До тех пор, пока он не владеет желанием, у него не будет возможности познать голод и сытость командиров и войска.
Полководец делит жару и холод, труды и лишения, голод и сытость с командирами и людьми. Тогда, если солдаты трех армий слышат звуки барабана, они счастливы, а если слышат звуки гонга, они недовольны. Когда они атакуют высокие стены или переходят глубокое озеро под градом камней и стрел, командиры будут соперничать, чтобы первыми взобраться на стену. Когда ударят обнаженные клинки, они будут соперничать за право идти первыми. Это будет не потому, что они любят смерть или находят удовольствие в том, чтобы быть ранеными, но потому, что полководец знает их жару и холод, голод и сытость, их труды и лишения.

Секретные бирки

У-ван спросил Тай-гуна:
— Если мы ведем армию вглубь земель удельных князей, где три армии вдруг сталкиваются с препятствиями или требуются срочные меры — положение может быть благоприятно или неблагоприятно — и я хочу иметь связь с теми, кто близко и далеко, отзываться изнутри на то, что вовне, чтобы обеспечить использование всех сил, как это можно сделать?
Тай-гун сказал:
— Правитель и его командующие имеют секретные бирки восьми видов.
Бирка, означающая великую победу над врагом, длиной в один фут.
Бирка, сообщающая об уничтожении армии врага и смерти его командующего, девять дюймов длиной.
Бирка, сообщающая о взятии стен и капитуляции города, восемь дюймов длиной.
Бирка, сообщающая об отступлении врага и глубоком проникновении на его землю, семь дюймов длиной.
Бирка, призывающая воинов готовиться к стойкой обороне, шесть дюймов длиной.
Бирка, сообщающая о необходимости в провианте и подкреплениях, пять дюймов дайной.
Бирка, сообщающая о поражении армии и смерти командующего, четыре дюйма длиной.
Бирка, сообщающая о потере всех преимуществ и капитуляции армии, три дюйма длиной.
Содержи под стражей всех тех, кто приносит и предъявляет бирки, а если сведения просочатся, убей всех, кто слышал и говорил об этом. Эти восемь бирок, о которых должны знать только правитель и командующий, помогают скрыть сведения, чтобы никто не узнал о положении дел. Тогда, даже если противник обладает умом совершенномудрого, никто не поймет их значения.
У-ван:
— Прекрасно!

Секретные письма

У-ван спросил Тай-гуна:
— Армия проникла вглубь земель удельных князей, и полководец хочет собрать войска в одном месте, проводить постоянные перестановки и составлять планы непостижимого преимущества. Эти действия многочисленны; обычной бирки недостаточно, чтобы передать их содержание. Из-за расстояния устные приказы не могут быть полезными. Что над лежит делать?
Тай-гун сказал:
— Вне зависимости оттого, есть ли тайные дела и важные решения, письма должно использовать в большей мере, чем бирки. Правитель посылает письмо командующему; последний с помощью письма осведомляет первого. Письма составляются целиком, затем разделяются. Они посылаются тремя частями, причем только один знает об их содержании. «Разделенное» значит состоящее из трех отдельных частей. Посылай тремя частями, чтобы только один знал о трех посланниках, несущих каждый одну часть; а когда три собраны вместе, только один прочтет его. Это называется «секретным письмом». Даже если противник обладает умом совершенномудрого, он не сможет узнать содержание письма.
У-ван:
— Прекрасно!

Стратегическая сила армии

У-ван спросил Тай-гуна:
— В чем состоит Дао наступательной войны?
Тай-гун ответил:
— Стратегическая сила используется в соответствии с движениями противника. Изменения начинаются со схватки двух армий. Необычная (ци) и общепринятая (чжэн) тактика— итог постоянных размышлений. Поэтому великие дела не обсуждаются, а о ведении войны не говорят. Более того, слова о высших вещах не стоит слушать. Они внезапно уходят, внезапно приходят. Только тот, кто подчиняет сам, не подчиняясь другим, являет действительную военную мысль.
Если [о твоих замыслах] услышат, противник приготовится. Если тебя поймут, он будет замышлять против тебя. Если тебя узнают, поставят в затруднение. Если в твои замыслы проникнут, тебе будет угрожать опасность.
Поэтому тот, кто преуспевает в войне, не ожидает развертывания войск. Тот, кто освобождает людей от несчастий, делает это до того, как они возникли. Уничтожить врага — значит одержать победу, пока его силы не оформились. Превосходящий не вступает в битву. Тот, кто сражается и одерживает победу с помощью обнаженных клинков, не является хорошим полководцем. Тот, кто делает приготовления после того, как битва проиграна, не является высшим мудрецом! Тот, чье искусство не отличается от умения других, не является «мастеровым государства».
В военных делах нет ничего более важного, чем безоговорочная победа. В ведении войны нет ничего более важного, чем неизвестность и молчание. В движении нет ничего более важного, чем внезапность. В замыслах нет ничего более важного, чем тайна.
Чтобы одержать победу, первым делом изобрази слабость и только потом вступай в битву. Тогда половиной усилий добьешься двойного успеха.
Совершенномудрый сообразуется сдвижением Неба и Земли, кто знает его принципы? Он сообразуется с Дао инь и ян и следует их сезонному порядку. Он следует полноте и пустоте Неба и Земли, зная их круговращение. Все вещи рождаются и умирают в соответствии с формой Неба и Земли. Поэтому сказано, что если кто-то сражается, не оценив положения, то даже если его силы превосходящи, он неизбежно будет побежден.
Тот, кто преуспел в военном искусстве, будет ждать событий без всякого передвижения. Когда он видит, что может одержать победу, он выступит; если он видит, что не может одержать победу, он прекратит [движение]. Поэтому сказано, что он не имеет страха, не проявляет нерешительности. Из всех бед, которые могут постичь армию, нерешительность — самая опасная. Из всех несчастий, которые могут сокрушить армию, ничто не сравнится с сомнением.
Тот, кто преуспел в военном искусстве, не утратит выгоды, если он видит ее, и не будет сомневаться, когда придет подходящий момент. Тот, кто теряет выгоду или отстает от времени — будет несчастен. Поэтому мудрые следую т времени и выгоде; способные решительны и не знают сомнений. Поэтому, когда внезапно гремят раскаты грома, нет времени затыкать уши; когда сверкнула молния, нет времени закрывать глаза. Продвигайся так, как будто только что пережил испуг; веди войну так, как будто приведен в замешательство. Те, кто сопротивляются, будут уничтожены; те, кто приблизятся, будут разбиты. Кто сможет противостоять такой атаке?
Когда дела не разглашены и полководец сохраняет их в тайне, он подобен духу. Когда вещи не проявляются, но о н оценивает их, он осведомлен. Если кто-либо знает Дао духов и осведомленности, ни один враг не будет биться с ним в поле, ни одно государство не выступит против него.
У-ван:
— Прекрасно!

Необычная армия

У-ван спросил Тай-гуна:
— Каковы великие правила ведения войны?
Тай-гун ответил:
— Древние, преуспевшие в военном деле, не могли вести войну над Небом, как не могли вести войну и под Землей. Их успехи и неудачи всегда проистекали из духовного применения стратегической силы (ши). Те, кто приобретал ее, процветали; кто терял ее, погибали.
Когда две армии, противостоящие друг другу, рассредоточили закованных в доспехи воинов и выстроились в боевой порядок, высвобождение части войск для того, чтобы внести хаос в свои ряды, поможет создать видимость смятения.
Высокая и густая трава— это помощник в скрытом отступлении.
Овраги, где текут ручьи, и опасные ущелья помогут остановить колесницы и противостоять коннице.
Узкие проходы и горные леса помогут малым силам атаковать превосходящего противника.
Болотистые впадины и полная темнота помогут скрыть внезапное появление.
[Развертывание войск] на открытой местности без всяких укрытий поможет сражаться с отвагой и мужеством.
Атака, быстрая, как летящая стрела, внезапная, как освобождение тетивы арбалета, поможет расстроить блестящие расчеты.
Подготовка неожиданных засад и необычных войск, отправка отрядов на большое расстояние, чтобы обмануть и завлечь врага, помогут уничтожить армию противника и захватить полководца.
Разделение войск на четыре и на пять частей поможет атаковать круговые построения противника и уничтожить квадратные.
Если использовать испуг и страх врага, можно одному напасть на десятерых.
Если использовать усталость врага и то, что с наступлением ночи он расположился лагерем, можно десятерым напасть на сотню.
Необычные технические умения помогут переходить глубокие водоемы и форсировать реки.
Дальнобойные луки и длинное оружие помогут сражаться на воде.
Удаленные наблюдательные посты и глубокая разведка, «взрывные» марши и ложные отходы помогут захвату укреплений и взятию городов.
Барабанный бой к наступлению и создание большой суматохи помогут применению необычных планов.
Сильный ветер и проливной дождь помогут ударить в лоб и захватить тылы.
Выявление вражеских шпионов поможет отрезать линии снабжения противника.
Подделка команд и приказов [врага] и переодевание в одежду врага помогут приготовиться к его отходу.
Справедливая война поможет привлечь людей и одержать победу.
Звания и щедрые награды помогут исполнять приказы.
Суровые наказания и большие штрафы помогут заставить ленивых и уставших идти вперед.
Радость и гнев, награды и наказания, гражданские и военные меры, временами медленные, временами быстрые помогут привести в гармонию три армии, управлять и объединять подчиненных.
Занятие высот поможет быть бдительным и подготовиться к обороне.
Овладение впадинами и оврагами поможет основательно укрепиться.
Горные леса и густая трава помогут подойти и уйти бесшумно.
Глубокие рвы, высокие валы и большой запас провианта помогут удерживать позиции долгое время.
Поэтому сказано: «С тем, кто не знает, как рассчитывать наступление, незачем говорить о противнике. С тем, кто не разделяет и не передвигает [свои войска], незачем говорить о необычной стратегии. С тем, у кого нет глубокого понимания порядка и беспорядка, незачем говорить об изменениях».
Еще сказано:
«Если полководец не обладает гуманностью, три армии не будут близки к нему.
Если полководец не обладает мужеством, три армии не будут беспощадны.
Если полководец не обладает мудростью, три армии будут в растерянности.
Если полководец не выражается ясно, три армии будут в замешательстве.
Если полководец не находчив и не проницателен, три армии потеряют время.
Если полководец не бдителен, три армии растратят без толку свои силы.
Если полководец не силен и не убедителен, три армии не будут выполнять свои обязанности».
Поэтому полководец — хозяин Судьбы. Три армии подчиняются ему и не подчиняются тоже ему. Если приобрести достойного полководца, армия будет сильной, а государство— процветающим. Если не обрести достойного полководца, армия будет слабой, а государство погибнет».
— Прекрасно, — сказал У-ван.

Пять тонов

У-ван спросил Тай-гуна:
— Можем ли мы по звукам свистков узнать об изменениях в трех армиях, предсказать победу и поражение?
Тай-гун сказал:
— Ваш вопрос действительно глубок! Есть двенадцать свистков с пятью главными тонами: гун, шан, цзяо, чжэн и юй. Это подлинные и общепринятые тона, одни на десять тысяч поколений.
Духи пяти циклов — постоянства Дао. Металл, дерево, огонь, воду и землю в соответствии с периодами их преобладания [можно использовать], чтобы атаковать противника. В древности, три совершенномудрых императора использовали природу пустоты и недеяния, чтобы управлять стойкими и сильными. У них не было иероглифов для письма, все основывалось на пяти циклах. Дао пяти циклов — это естественность Неба и Земли. Разделение на шесть «цзя» — это воплощение возвышенного и неуловимого духа.
Вот их способ: после ясного и теплого дня — безоблачного, без ветра и дождя— в середине ночи они посылали легкую конницу, дабы приблизиться к укреплениям противника. Остановившись в девятистах шагах, воины прикладывали свистки к своим ушам и затем криками пугали врага. Тонкий, неуловимый звук отзывался в свистках.
Если отзывался тон «цзяо», это обозначало белого тигра.
Если отзывался тон «чжэн», это означало Таинственного Воина.
Если отзывался тон «шан», это означало ярко-красную птицу.
Если отзывался тон «юй», это означало «крюкообразное» построение.
Если не отзывался ни один из тонов, это был «гун», обозначающий Зеленого Дракона.
Эти знаки пяти циклов — помощь в победе, неуловимое в успехе и поражении.
— Прекрасно, — сказал У-ван.
Тай-гун продолжил:
— Эти неуловимые, таинственные тона можно распознать.
У-ван спросил:
— Как мы можем узнать их?
Тай-гун ответил:
— Когда враг напуган и начал движение, слушай его. Если услышишь звуки барабана «бао», то это «цзяо». Если увидишь отблески пламени огня, это «чжэн». Если услышишь звук и бронзы и железа, копий и алебард, это «шан». Если услы ш иш ь, как вздыхают люди, это «юй». Если все тихо, нет ни звука, то это «гун». Таковы пять отличительных свойств.

Отличительные признаки армии

У-ван спросил Тай-гуна:
— Перед тем, как вступить в битву, я первым делом хочу знать о сильных и слабых сторонах противника, увидеть знаки победы и поражения. Как это можно сделать?
Тай-гун ответил:
— Знаки победы или поражения первым делом проявляются в духе врага. Просвещенный полководец изучает их, так как их можно узнать, наблюдая за людьми.
Внимательно наблюдай за появлением и уходом врага, его продвижением и отступлением. Изучай его маневры и периоды отдыха; узнай, говорят ли там о предзнаменованиях, что докладывают командиры и войска. Если три армии веселые, а командиры и солдаты боятся закона, уважают приказы полководца, радуются, разбив врага, хвалятся друг перед другом своим мужеством и жестокостью и хвалят друг друга за устрашающую силу и воинственность — это признаки сильного врага.
Если три армии были несколько раз напуганы, а солдаты и командиры больше не подчиняются приказам; если они стращают друг друга [рассказами] о силе врага и говорят промеж себя о невыгодном положении; если зло смотрят друг на друга, внимательно прислушиваясь; если они твердят о плохих предзнаменованиях, сбивая с толку друг друга; если они не боятся ни законов, ни приказов, ни полководца — все это признаки слабого врага.
Когда три армии хорошо повинуются; когда войска стоят непоколебимо, когда они окружены глубокими рвами и высокими валами; когда они используют ветер и дождь; когда все спокойны; когда сигнальные флаги и знамена выставлены впереди; когда постоянно слышны звуки гонгов и колоколов, и звуки эти чисты; когда бой больших и малых барабанов тверд— все это признаки обретения возвышенного и полного взаимопонимания, предвещающего великую победу.
Если их построения нетверды, а их флаги и замена повисли и перепутаны; если они не используют выгоды сильного ветра и дождя; если командиры и солдаты запуганы; если их «ци» сломлена отсутствием единства; если их боевые лошади испуганы и разбрелись, а у колесниц сломаны оси; если звуки их гонгов и колоколов беспорядочны и слабы; а бой барабанов унылый и подавленный — все это признаки, предвещающие великое поражение.
Когда нападаешь на городские стены и окружаешь города, то если цвет «ци» противника подобен мертвой золе, в городе можно устроить кровопролитие. Если «ци» города уходит на север, город можно взять. Если «ци» города выходит и склоняется к западу, город можно заставить подчиниться силой. Если «ци» города выходит и склоняется к югу, его нельзя взять. Если «ци» города выходит и склоняется к востоку, его нельзя атаковать. Если «ци» города выходит, но возвращается назад, это значит, что правитель уже сбежал. Если «ци» города выходит и распространяется среди нашей армии, воины неизбежно заболеют. Если «ци» города поднимается вверх, армию суждено использовать долгое время. Если город был окружен и атаковался более десяти дней, и не было ни дождя, ни грома, необходимо спешно оставить его, ибо у города есть источник значительной помощи. Таковы способы, с помощью которых можно узнать, следует ли атаковать и развивать наступление, или атаковать нельзя и следует остановиться.
— Прекрасно, — сказал У-ван.

Подручные средства

У-ван спросил Тай-гуна:
— Если Поднебесная в мире и спокойствии, а государство не втянуто ни в какие конфликты, можем ли мы обойтись без средств для войны? Можем ли отказаться от подготовки снаряжения для защиты?
Тай-гун сказал:
— Средства для наступления и защиты можно в изобилии найти в обычной жизни. Палки для копания послужат как рогатины и «ежи». Повозки, в которые запрягают рогатый скот и лошадей, можно использовать при разбивке лагеря и как прикрывающие щиты. Различные мотыги — как копья и алебарды с наконечниками. Соломенные плащи и большие зонты могут служить доспехами и щитами. Большие мотыги, лопаты, топоры, пилы, ступы и пестики — инструменты для штурма стен. Рогатый скот и лошади— средство для доставки провианта. Курицы и собаки являются сторожами. Одежда, сшитая женщинами, может быть знаменами и флагами.
Методы, используемые крестьянами при выравнивании полей, те же, что и при штурме стен. Умения, необходимые, чтобы вырывать траву и сорняки, те же, что и при борьбе с конницей и колесницами. Способы прополки те же, что применяются в сражении против пехоты. Собранный урожай и приготовленные на зиму дрова станут провиантом для армии. Заполненные амбары и склады обеспечат зимой надежную защиту.
Система «пятерок» на полях и в деревнях устанавливает самую малую боевую единицу и веру, связывающую людей. В деревнях есть чиновники, а в управах— начальники, которые могут повести армию. Деревни окружены стенами, которые не пересекаются; это основа для деления на отрады. Доставка зерна и заготовка сена наполнят государственные склады и амбары. Мастерство, необходимое при ремонте внутренних и наружных стен весной и осенью, строительстве рвов и каналов, пригодится при возведении валов и укреплений.
Таким образом, средства для военного дела могут быть найдены в обычной жизни. Тот, кто хорошо управляет государством, возьмет их из повседневности. Затем они должны быть приведены в соответствие с разведением шести животных[28], освоением новых земель и заселением их людьми. У мужа есть определенное количество му земли, которую он возделывает, у жены — материал, из которого она шьет. В этом путь обогащения государства и укрепления армии.
— Прекрасно, — сказал У-ван.
Секретное учение тигра
Снаряжение армии

У-ван спросил Тай-гуна:
— Когда правитель собирает три армии, существуют ли какие-нибудь правила снаряжения армии, такие, как определение средств нападения и защиты, типов оружия и его количества?
Тай-гун сказал:
— Великий вопрос, мой правитель! Средства для нападения и защиты подразделяются на категории. Следствием их является великая устрашающая сила армии.
У-ван сказал:
— Я хотел бы услышать о них.
Тай-гун ответил:
— Что касается количества, то при командовании десятью тысячами вооруженных воинов правила [вооружения и их] использования следующие.
Тридцать шесть больших защищенных боевых колесниц «фу сюй». Умелые командиры, сильные арбалетчики, копьеносцы и воины с алебардами — всего по двадцать четыре на каждый фланг. У колесниц должны быть восьмифутовые колеса. На колесницах также находятся знамена и барабаны, которые в соответствии с искусством войны называются «наводящими страх». Они используются для проникновения вглубь основных защитных порядков, для разгрома сильного врага.
Семьдесят две большие фланговые колесницы «фу сюй» с торчащими из бортов копьями и алебардами. Искусные командиры, сильные лучники, копьеносцы и воины с алебардами — по бокам. У них пятифутовые колеса, и на них закреплены арбалеты, к которым с помощью лебедочного механизма подаются стрелы для быстрой стрельбы. Они используются для проникновения в глубь основных защитных порядков, для разгрома сильного врага.
Сто сорок малых боевых колесниц «фу сюй» для фланговой поддержки, также снабженные механизмами для скоростной стрельбы. Они используются для проникновения в глубь основных защитных порядков, для разгрома сильного врага.
Тридцать шесть больших желтых колесниц «фу сюй» с укрепленными на них тремя, соединенными между собой, арбалетами. Умелые командиры, сильные лучники, копьеносцы и воины с алебардами, вооруженные стрелами «летящая утка» и «тень молнии», составляют фланги. У стрел «летящая утка» красное древко и белое оперение, наконечники — бронзовые. У стрел «тень молнии» — зеленое древко и красное оперение, наконечники — железные. Днем на колесницах укреплены знамена из красного шелка в шесть футов длиной и шесть дюймов шириной, которые сверкают на солнце. Ночью— знамена из белого шелка, тоже в шесть футов длиной и шесть дюймов шириной. Они используются для проникновения в глубь защитных рядов противника, для уничтожения пехоты и конницы.
Тридцать шесть больших атакующих колесниц «фу сюй». Неся воинов— «богомолов», они могут атаковать как горизонтальные, так и вертикальные ряды врага и уничтожать их.
Колесницы обоза [для отражения] вылазок противника, так¬же их называют «молниеносные колесницы». Искусство войны требует использовать их для «молниеносных атак». Они должны проникнуть в основные защитные формирования противника, уничтожить пехоту и конницу.
Сто шестьдесят легких колесниц «фу сюй» с копьеносцами и воинами с алебардами [для отражения] ночных лобовых атак. На каждой три воина— «богомола». Искусство войны требует их использования для конных «громовых атак». Они должны проникнуть в основные защитные ряды противника и уничтожить конницу и пехоту.
Железные дубины с большими квадратными концами весом в двадцать катти[29] и рукояткою длиной более, чем пять футов, всего двенадцать сотен. Они также называются «небесными дубинами».
Огромные ручные топоры «фу» с лезвием в восемь дюймов, весом восемь катти и рукоятью длиной более, чем пять футов, всего двенадцать сотен. Также они называются «небесные топоры юэ».
Еще железные пестики с квадратными наконечниками, весом в восемь катти и ручкой длиной более, чем пять футов, всего двенадцать сотен. Также называются «небесные пестики». Они необходимы для уничтожения пехоты и конницы.
«Летающие крюки», длиной восемь дюймов. Изгиб диаметром в пять дюймов, ручки длиной более, чем шесть футов. Их бросают в скопление воинов. Для защиты трех армий необходимо использовать [колесницы] «фу сюй», снаряженные деревянными «богомолами» и лезвиями в форме меча, каждая в поперечнике двадцать футов, всего их сто двадцать. Они также называются «рогатками». На открытой и ровной местности пехота может их использовать для борьбы против колесниц и конницы.
Деревянные «ежи», возвышающиеся над поверхностью на два фута пять дюймов, всего сто двадцать. Их используют для борьбы против конницы и пехоты, для отражения наступления врага, а также для преграждения ему пути отступления.
Колесницы «фу сюй» с короткими осями, подвижные и несущие воинов с копьями и алебардами, сто двадцать. Их использовал Желтый император, покоряя Чи-ю. Они должны уничтожить пехоту и конницу, содействовать немедленному наступлению и преграждать движение врага.
В узких проходах и на маленьких дорогах устанавливают железные «ежи» в восемь дюймов шириной, снабженные крюками в четыре дюйма и рукоятками более чем шесть футов длиной. Всего двенадцать сотен. Они необходимы для уничтожения отступающей конницы.
Если в ночной темноте противник вдруг атакует, и ударяют обнаженные мечи, протяни по земле сеть и установи два «ежа», утыканных стрелами, и соедини их с «ежами» типа «ткущая женщина». Концы лезвий должны выступать на два фута. Всего двенадцать тысяч.
Для сражения в диких зарослях и высокой траве есть копья с квадратным древком и по форме напоминающие стрелы, всего двенадцать сотен. Способ их использования следующий: они должны выступать из земли на один фут и пять дюймов. Они используются для поражения пехоты и кавалерии, внезапной атаки на врага и преграждения его движения.
В узких проходах, на маленьких дорогах и на ограниченной местности выстави железные цепи, всего сто двадцать, для поражения пехоты и конницы, внезапной атаки на врага и преграждения его движения.
Для защиты и обороны проходов в укреплениях существуют маленькие передвижные щиты с копьями и алебардами, всего двенадцать, и лебедочные арбалеты, стреляющие множеством стрел.
Для защиты трех армий есть «небесная сеть» и «когти тигра», связанные цепями, всего сто двадцать. Одна связка в пятнадцать футов шириной и восемь футов высотой. Для колесницы с закрепленными на ней «когтями тигра» и лезвиями мечей, связка также пятнадцать футов шириной и восемь футов высотой. Всего их пятьсот десять.
Для переправы через рвы и ямы существует «летающий мост». Одно звено пятнадцать футов шириной и более двадцати футов длиной. Всего восемь. На концах их закреплены цепи, которыми звенья соединяют друг с другом.
Для переправы через большие водоемы существуют «летающие реки», всего восемь. Они пятнадцать футов в ширину и более двадцати футов в длину, соединяются цепями. Есть также «небесный плот», изнутри прямоугольный, снаружи круглый, четырех или более футов в диаметре, с выступающими шипами. Всего тридцать два. Когда «небесные плоты» используются вместе с «летающими реками» для переправы через большое озеро, они называются «небесными лодками».
В горных лесах или диких зарослях соедини «когти тигра», чтобы устроить обнесенный забором лагерь. Используй железные цепи, длиной более, чем в двадцать футов, всего двенадцать сотен. Также используй толстые веревки с кольцами, четыре дюйма в обхвате и длиной более сорока футов, шесть сотен; веревки среднего размера с кольцами, два дюйма в обхвате, длиной сорок футов или более, две сотни; а также маленькие плетеные бечевки с кольцами, длиной двадцать футов или более, всего двенадцать тысяч.
Деревянные навесы для колесниц, называемые «небесный дождь», подгоняются друг к другу по зубчатым швам. Каждый четыре фута в ширину и более четырех футов в длину, один для каждой колесницы. Их сколачивают маленькими железными колышками.
Для рубки деревьев есть «небесный топор», весом в восемь катти. Его рукоять длиной более трех футов. Всего три сотни. Также есть кирки с лезвием шириной шесть дюймов и ручкой длиной более пяти футов, всего три сотни.
Медные тараны для пробивания стен, длиной более пяти футов, три сотни.
«Когти орла» с квадратными наконечниками, железной рукоятью, длиной более семи футов, три сотни.
Вилы с квадратной основой и рукоятью длиной более семи футов, три сотни.
Железные вилы с двойными зубцами, квадратной основой и рукоятью длиной более семи футов, три сотни.
Большие серпы для срезки травы и кустарника длиной более шести футов, три сотни.
Большие лезвия в форме весла, весом в восемь катти, рукоятью длиной более шести футов, три сотни.
Железные колья с кольцами, закрепленными на верхушке, длиной более трех футов, три сотни.
Большие молоты для забивания колышек, весом в пять катти, рукояткой длиной более двух футов, сто двадцать.
Воины в доспехах, десять тысяч. Сильные арбалетчики, шесть тысяч. Воины с алебардами и щитами, две тысячи. Копьеносцы со щитами, две тысячи. Ремесленники, чтобы чинить наступательное оружие и точить его, три сотни.
Таково общее количество, необходимое для каждой категории при собирании армии.
У-ван сказал:
— Я принимаю ваш совет.

Три развертывания

У-ван спросил Тай-гуна:
— При использовании армии существует три вида развертывания войск: «небесное», «земное» и «человеческое». Каковы они?
Тай-гун ответил:
— Когда сообразуются с солнцем и луной, звездами, планетами и ковшом Большой Медведицы— слева, справа, впереди и сзади — это называют «небесным развертыванием.
Когда высоты, реки и ручьи соответствуют выгоде впереди, сзади, слева и справа— это называют «земным развертыванием».
Когда используешь колесницы и конницу, используешь и гражданских, и военных, это— «человеческое развертывание».
— Прекрасно, — сказал У-ван.

Безотлагательная битва

У-ван спросил Тай-гуна:
— Если враг окружает нас, перекрывая пути наступления, отхода и снабжения, что мы должны делать?
Тай-гун сказал:
— Это самые истощенные силы, которые только бывают. Если будешь как молния, одержишь победу; если промедлишь, потерпишь поражение. В этом положении, если построишь свои войска в боевой наступательный порядок по всем четырем направлениям, используешь боевые колесницы и отборную конницу, чтобы напугать и смутить противника, и немедленно нападешь на него, сможешь прорваться сквозь его ряды.
У-ван спросил:
— После того, как мы вырвались из окружения, если мы хотим воспользоваться выгодой и добиться победы, что мы должны сделать?
Тай-гун сказал:
— Левая армия должна немедленно ударить слева, правая армия — справа. Но не дай заманить себя в ловушку в затянувшейся битве на каком-либо направлении. Средняя армия должна двигаться то вперед, то назад. Даже если противник превосходит тебя числом, их полководца можно пленить.

Решительное отступление

У-ван спросил Тай-гуна:
— Предположим, что мы завели войска в глубь владений удельных князей. Враг стекается отовсюду и окружает нас, отрезая путь назад и угрожая нашим линиям снабжения. Противник многочисленный и очень хорошо снабжается, овраги и ущелья также удерживаются им. Мы должны отступать — как это можно сделать?
Тай-гун сказал:
— Что касается уверенного отступления, вооружение— это твое богатство, а мужественное сопротивление— самое главное. Если узнать, где местность не занята врагом и пуста, можно уверенно отступать.
Прикажи своим командирам и начальникам нести знамена «таинственной темноты» и приготовить оружие. Потребуй, чтобы воины вставили деревянные кляпы в рот. Начинай движение ночью. Мужественные, сильные и быстрые воины, любящие опасность, должны создать горизонтальный заслон и открыть проход для армии. Отборные солдаты и сильные арбалетчики должны устроить засаду, остающуюся позади. Слабые воины, колесница и конница займут середину. Когда построение завершено, медленно продвигайся, будучи особенно внимателен к тому, чтобы не вспугнуть и не встревожить врага. Пусть боевые колесницы нападения «фу сюй» защищают фронт и тыл, а колесницы с копьями и алебардами — левый и правый фланги.
Если враг потревожен, пусть мужественные и любящие опасность воины яростно атакуют и рвутся вперед. Слабые части, колесницы и конница должны остаться сзади. Отборные воины и арбалетчики должны спрятаться в засаде. Если заставишь врага преследовать тебя, то воины, спрятавшиеся в засаде, должны быстро ударить в тыл противнику. Пусть огни и барабаны будут многочисленны, а атака— словно возникшей из-под земли или сорвавшейся с неба. Если три армии будут мужественно сражаться, никто не сможет устоять против нас!
У-ван спросил:
— Перед нами большое озеро, или широкий ров, или водное препятствие, которое мы хотим перейти. Однако, у нас нет ни лодок, ни весел. У врага есть укрепления и валы, которые ограничивают возможности нашего продвижения и преграждают отход. Дозоры бдительны, а проходы надежно защищены. Колесницы и конница противника давят на нас спереди, храбрые войны атакуют сзади. Что мы должны делать?
Тай-гун сказал:
— Большие озера, широкие рвы и водные преграды обычно не охраняются врагом. Если бы он был способен на это, у него осталось бы мало сил. В таких случаях необходимо использовать «летающие реки» с лебедками, а также «небесные лодки», чтобы армия могла пересечь препятствие. Наши сильные, мужественные и отборные воины должны отправиться туда, куда мы укажем, обрушиться на врага, и биться не на жизнь, а на смерть, уничтожая его.
Сперва сожги повозки с провиантом, и честно скажи людям, что те, кто будет смело сражаться, будут жить, а трусы — умрут. После того, как они воодушевились [и перешли мосты], прикажи оставшимся позади устроить большой пожар, видимый издалека. [Войска, идущие вперед], должны воспользоваться выгодами местности: травой, деревьями, холмами и оврагами. Колесницы и конница противника не посмеют преследовать их слишком долго. Оглядываясь на пламя, первые должны продвинуться вперед настолько, насколько будет виден огонь, и остановиться, построившись в каре.
Таким образом, три армии будут неистовы, жестоки и яростны в бою, и никто не сможет противостоять им!
У-ван ответил:
— Прекрасно!

Планирование для армии

У-ван спросил Тай-гуна:
— Предположим, что мы завели армию в глубь владений удельных князей, где мы столкнулись с глубокими реками или заполненными водой долинами, оврагами или ложбинами. Наши три армии еще не пересекли их полностью, когда Небо послало потоки дождя, и бурлящие воды превратились в стремительный поток. Задние не имеют связи с передними. У нас нет ни приспособлений, вроде понтонных мостов, ни материалов, чтобы преградить путь воде. Я хочу закончить переправу и уберечь три армии от увязания в болоте. Что я должен делать?
Тай-гун сказал:
— Если полководец вначале не обеспечит армию всем необходимым, снаряжение не приготовят. Если его указания неточны, и им не доверяют, командиры и солдаты не смогут ничему научиться. В таких условиях они не смогут составить армию правителя.
В целом, когда армия вовлечена в большую кампанию, [необходимо] обучить каждого пользоваться снаряжением. Для атаки крепостных стен или окружения города существуют колесницы нападения, высокие повозки и ударные орудия, тогда как для того, чтобы узнать, что происходит за стенами города, существуют «небесные лестницы» и «летающие башни». Если движение трех армий остановлено, то есть большие боевые колесницы «фу сюй». Для защиты спереди и сзади, для закрытия дорог и преграждения проходов есть опытные воины и арбалетчики, которые защищают оба фланга. Если разбиваешь лагерь или воздвигаешь укрепления, существуют «небесная сеть», «военная капля», рогатины и «ежи».
Днем взойди на небесную лестницу и посмотри вдаль, установи пятицветные знамена и флаги. Ночью зажги десять тысяч факелов, бей в громовые барабаны, ударяй в военные барабаны и колокола и свисти в режущие слух свистки.
Для перехода через рвы и ямы существуют «летающие мосты» с лебедками и выступами. Для перехода больших водоемов есть [лодки, называемые] «небесный хуан», и «летающие реки». Для того, чтобы идти навстречу волнам и против течения, есть «несущийся океан» [плот] и [тянущийся за веревки] «речной разрыв». Когда все приспособления, которые используют три армии, приготовлены, какие беспокойства могут быть у полководца?

Приближение к границе

У-ван спросил Тай-гуна:
— Противник и наша армия стоят у границы, мы находимся на расстоянии. Они могут приблизиться к нам, мы тоже можем продвинуться. И та, и другая сторона медлят; ни одна не решается ударить первой. Мы хотим выдвинуться и атаковать их, но они тоже могут пойти вперед. Что мы должны делать?
Тай-гун сказал:
— Раздели армию на три части. Пусть наши передние войска углубят рвы и увеличат высоту валов, но никто из воинов не должен идти вперед. Подними флаги и знамена, бей в боевые кожаные барабаны и заверши все приготовления. Прикажи задним частям накопить припасы и провиант, не давая противнику узнать о наших намерениях. Затем тайно пошли наши отборные части вперед, чтобы внезапно атаковать его центр, ударив там, где он не ожидает этого, напав там, где он не приготовился. Так как враг не знает наших истинных намерений, он остановится и не будет наступать.
У-ван спросил:
— Предположим, что противник знает подлинное положение вещей и проник в наши планы. Если мы выдвинемся, он сможет все узнать про нас. Его отборные части спрятаны в высокой траве. Они сжимают нас на узких дорогах и атакуют там, где им удобнее. Что мы должны делать?
Тай-гун сказал:
— Каждый день посылай вперед авангард и провоцируй стычки, чтобы измотать противника. Пусть наши старые и слабые воины таскают кустарник, чтобы поднять пыль, бьют в барабаны и кричат, а также передвигаются туда-сюда, некоторые направо, некоторые налево, не приближаясь к врагу более, чем на сто шагов. Их полководец будет утомлен, а войска станут пугливыми. Затем наши надвигающиеся части [вдруг] не остановятся, некоторые [продолжив идти вперед] ударят вглубь, некоторые— с фланга. Если наши три армии разом яростно бросятся в бой, враг неизбежно будет разбит.

Движение и остановки

У-ван спросил Тай-гуна:
— Предположим, что мы завели свои войска вглубь земли удельных князей и столкнулись с врагом. Обе армии, стоя друг перед другом, равны числом и силой, и никто не осмеливается напасть первым. Я хочу сделать так, чтобы полководец противника был испуган, а командиры и солдаты — удручены; чтобы их боевой строй распался; а их резервные силы хотели бы бежать; чтобы выдвинутые вперед части оглядывались друг на друга. Я хочу бить в барабаны, шуметь и воспользоваться преимуществом, чтобы враг побежал. Как это можно сделать?
Тай-гун:
— В этом случае отведи свои силы на расстояние десяти ли[30] от противника, и пусть они спрячутся на обоих флангах. Пошли конницу и колесницы на расстояние сто ли[31] [и пусть они незаметно вернутся], чтобы занять позиции впереди и позади противника. Умножь количество знамен и флагов, Увеличь количество барабанов и гонгов. Вступив в битву, бей в барабаны, создавая побольше шума, и пусть все воины поднимутся одновременно. Полководец противника обязательно будет напуган, а его армия — устрашена. Большие и малые соединения не придут друг другу на помощь; верхи и низы не будут ждать друг друга; враг неизбежно будет разбит.
У-ван спросил:
— Предположим, что из-за стратегического построения сил врага мы не можем спрятать войска по бокам, и, более того, у колесниц и конницы нет возможности пройти через его ряды и занять позиции впереди и сзади. Противник угадывает мои мысли и всегда подготовлен. Наши командиры и солдаты — удручены, наши полководцы— испуганы. Если мы вступим в битву, мы не одержим победы. Что тогда?
Тай-гун сказал:
— Поистине серьезный вопрос! В таком случае, за пять дней до вступления в битву вышли дальние патрули и наблюдай поведение противника, изучай, как он продвигается, чтобы устроить засаду и ждать его. Мы должны биться с врагом не на жизнь, а на смерть. Флаги и знамена расставь на обширном пространстве, построй боевые порядки. Мы должны спешить, чтобы встретить врага. После начала битвы вдруг подай приказ к отступлению, непрерывно ударяя в гонги. Отойди на три ли [за линию засады], затем развернись и атакуй. Одновременно ударят спрятанные в засаде воины. Часть войска зайдет с флангов, другая— нападет спереди и сзади. Если три армии бесстрашно вступят в бой, враг побежит.
— Прекрасно, — сказал У-ван.

Гонги и барабаны

У-ван спросил Тай-гуна:
— Предположим, что мы завели армию в глубь владений удельных князей, где столкнулись с противником. Погода или слишком жаркая, или слишком холодная, и в течение десяти дней и ночей непрерывно лил дождь. Рвы и валы размыты; лощины и ограждения не охраняются; наши патрули стали беспечны; а командиры и солдаты утратили бдительность. Предположим, что враг подходит ночью. Наши три армии неподготовлены, верхи и низы в смятении и беспорядке. Что нам следует делать?
Тай-гун сказал:
— Что касается трех армий, то бдительность выливается в твердость, а расхлябанность приводит к поражению. Прикажи страже, охраняющей валы, окликать каждого. Пусть все, у кого есть сигнальные флажки, смотрят друг на друга, как в лагере, так и за его пределами, отвечая паролем на приказания друг друга. Но не позволяй им поднимать шум. Все усилия должны определяться внешним.
Пусть три тысяч человек составят отряд. Объясни им всё и заставь дать клятву, что каждый из них будет предельно бдителен на своем посту. Если враг приближается, то увидев нашу готовность и бдительность, повернет обратно. [В итоге] его силы истощатся, а дух будет сломлен. [В этот момент] наши отборные части преследуют и атакуют противника.
У-ван спросил:
— Враг, зная, что мы его преследуем, оставил свои лучшие части в засаде, делая вид, что продолжает отступать. Когда мы достигнем засады, его войска повернутся, часть атакует нас спереди, другие— сзади, третьи — нанесут удар по укреплениям. Наши три армии испуганы, в смятении нарушают строй и оставляют занимаемые позиции. Что мы должны делать?
Тай-гун сказал:
— Раздели войска на три части, затем преследуй его, но не заходи за линию засады. Когда все три соединения прибыли, пусть одни атакуют спереди и сзади, другие же должны ударить с флангов. Команды должны быть ясными; тщательно выбирай, какие приказы отдавать. Яростно атакуй, продвигаясь вперед, и враг неизбежно будет разбит.

Отрезанные пути

У-ван спросил Тай-гуна:
— Предположим, что мы завели войска в глубь владений удельных князей, столкнулись с противником, заняли оборонительные позиции. Враг отсек нас от линий снабжения и занял позиции, отрезающие путь вперед и назад. Если бы я захотел уступить в битву, то мы бы не одержали победы; если бы захотел удержать позиции, то мы не смогли бы выстоять. Как нам поступить?
Тай-гун сказал:
— Когда продвигаешься в глубь земель противника, необходимо разузнать как характер, так и стратегические выгоды местности, и сосредоточить силы на том, чтобы отыскать и использовать эти выгоды. Используя горы, леса, овраги, реки, ручьи, чащи и деревья, создай надежную оборону. Внимательно охраняй проходы и мосты и, более того, будь уверен в том, что знаешь о выгоде местностей, занятых городами, поселениями, домами и могильными курганами. Тогда позиции армии будут хорошо укреплены. Враг не сможет ни перерезать линии снабжения, ни занять позиции, перекрывающие путь вперед и назад.
У-ван спросил:
— Предположим, что после того, как три армии прошли через большой лес или пересекли широкое болото и находятся на ровной, открытой местности, из-за ошибок или гибели наших разведчиков противник неожиданно обрушивается на нас. Если мы вступим в битву, мы не победим; если займем оборону, она не будет прочной. Противник обошел нас с флангов и занял позиции, перекрывающие первых и последних. Три армии испуганы. Что нужно сделать?
Тай-гун сказал:
— Правила командования армией требуют первым делом выслать разведку далеко вперед, так, чтобы еще в двухстах ли от врага уже знать о его местонахождении. Если стратегический характер местности неблагоприятен, тогда задействуй боевые колесницы, чтобы создать подвижный вал, и продвигайся вперед. Также оставь два сторожевых соединения позади — дальнее на расстоянии ста ли, ближнее на удалении пятидесяти ли. Тогда в случае внезапной тревоги или непредвиденной ситуации и задний, и передний край узнают об этом, и три армии смогут создать единый боевой строй, не понеся никакого ущерба или потерь.
— Прекрасно, — сказал У-ван.

Захват владений врага

У-ван спросил Тай-гуна:
— Предположим, что, одержав победу в битве, мы глубоко проникли на территорию противника и заняли его владения. Однако большие города покорить нельзя, а вторая армия противника удерживает лощины и овраги, противостоя нам. Мы хотим атаковать города и осадить их, но я опасаюсь, что вторая армия внезапно появится и нападет на нас. Если их внутренние и внешние силы объединятся таким образом, они будут противостоять нам и снаружи, и изнутри. Наши три армии будут в беспорядке; верхи и низы будут напуганы. Что нужно делать?
Тай-гун сказал:
— Когда атакуешь и осаждаешь города, колесницы и конница должны быть на расстоянии. Соединения, стоящие в лагере, и оборонительные силы должны быть постоянно настороже, чтобы воспрепятствовать врагу извне и изнутри. Когда жителей города отрежут от пищи — ибо извне невозможно доставить что-нибудь— то находящиеся за городскими стенами будут напуганы, а их полководец неизбежно сдастся.
У-ван спросил:
— Предположим, что, когда снабжение отрезано, — враг не может ничего доставить извне— и те, и другие условятся и дадут клятву, все рассчитают и выступят ночью, бросив в смертельную схватку все свои силы. Одна часть колесниц, конницы и пехоты атакует нас изнутри, другая — извне. Командиры и солдаты в смятении, три армии побеждены. Что должно быть сделано?
Тай-гун сказал:
— В этом случае раздели свои войска на три части. Внимательно оцени условия местности и затем [стратегически] расставь их. Необходимо в деталях знать точное расположение второй армии, а также главных и вспомогательных укреплений противника. Оставь им проход, чтобы побудить врага пробиваться. Враги будут испуганы и если не уйдут в горы или леса, то возвратятся в город или поспешат на соединение со второй армией. Поскольку их колесницы и конница далеко, атакуй в лоб, не давая им уйти. Так как оставшиеся в городе подумают, что у тех, кто двинулся первым, есть надежный путь к отступлению, их хорошо организованные части и сильные командиры пойдут следом, оставив в городе только слабых и старых. Раз наши колесницы и конница проникли в глубь владений противника, двигаясь в отдалении, никто из вражеской армии не посмеет приблизиться. Не давай им вступать в битву; пусть отрежут снабжение и дороги, и тогда победишь.
Не сжигай того, что накопили люди; не разрушай их дворцы и дома; не срубай деревья, не уничтожай алтари и кладбища. Не убивай тех, кто сдался, и не уничтожай пленных. Покажи им вместо этого свою гуманность и справедливость, распространи на них свою добродетель. Пусть люди скажут: «Виновен только один»[32]. Тогда тебе подчинится весь мир.
— Прекрасно, — сказал У-ван.

Огневая война

У-ван спросил Тай-гуна:
— Предположим, что мы завели войска в глубь владений удельных князей и оказались в высокой траве и густых зарослях, которые окружают нас со всех сторон. Три армии прошли несколько сот ли; люди и лошади устали и остановились на привал. Используя необычно сухую погоду и сильный ветер, противник пустил по ветру огонь против нас. Колесницы, конница и отборные части спрятаны в нашем тылу в засаде. Три армии устрашены, мечутся в смятении и бегут. Что можно сделать?
Тай-гун сказал:
— При таких обстоятельствах используют «небесные лестницы» и «летающие башни», чтобы посмотреть направо и налево. Внимательно изучи положение впереди и сзади. Когда увидишь пламя, пусти огонь от своих передних рядов и гони его вперед. Также пусти огонь позади и гони его от себя. Если враг нагрянет, переведи армию и займи укрепленные позиции на сожженной земле и жди наступления. Таким же образом, если увидишь пламя позади, необходимо уйти подальше. Если занять сожженную землю, а наши арбалетчики и опытные солдаты будут охранять правый и левый фланги, мы также сможем пустить огонь вперед и назад. Тогда враг не сможет навредить нам».
У-ван спросил:
— Предположим, что враг пустил огонь спереди и сзади, а также справа и слева. Дым окутывает армию, а его главные силы появляются со стороны выжженной земли. Что мы должны делать?
Тай-гун сказал:
— В этом случае [предполагается овладение участком сожженной земли] по всем четырем сторонам расставь боевые колесницы нападения, чтобы создать преграду, а арбалетчиков рассредоточь на флангах. Это не принесет победы, но и не окончится поражением.

Пустые укрепления

У-ван спросил Тай-гуна:
— Как я могу узнать, пусты укрепления врага или заняты, наступает он или уходит?
Тай-гун сказал:
— Полководец должен знать Дао Неба наверху, преимущества Земли внизу и человеческие дела посередине. Необходимо взойти на возвышение и посмотреть на изменения и перемещения в стане врага. Наблюдай за его укреплениями, и тогда узнаешь, заняты они или пусты. Наблюдай за его командирами и солдатами, и тогда узнаешь, приходят они или уходят.
У-ван спросил:
— Как я узнаю об этом?
Тай-гун сказал:
— Прислушайся, молчат ли его барабаны, звонят ли его колокола. Присмотрись, летают ли испуганные птицы над его укреплениями. Если в воздух не поднимаются испарения, значит противник одурачил тебя чучелами.
Если враг вдруг ушел— но не очень далеко— и затем вернулся, не успев встать в боевой порядок, то он слишком поспешно использует командиров и солдат. Когда он действует слишком поспешно, передние и задние ряды не могут соблюдать правильный порядок. Когда они не могут соблюдать правильный порядок, все боевое построение приходит в хаос. При таких обстоятельствах быстро выдвини войска и атакуй его. Если малое их число ударит с большой силой, противник неизбежно будет разбит.

 

Секретное учение леопарда
Война в лесу

У-ван спросил Тай-гуна:
— Предположим, что мы завели войска в глубь владений удельных князей и оказались в большом лесу, где нам противостоит противник. Если займем оборону, я хочу, чтобы она была надежной; если будем сражаться, хочу победить. Как мы должны поступить?
Тай-гун сказал:
— Поставь три армии в боевой порядок. Улучши позиции, которые займут войска, выстави вперед и арбалетчиков, и лучников, а позади расположи воинов с алебардами и щитами. Сруби деревья, срежь траву и расширь проходы, чтобы облегчить развертывание сил для боя. Высоко водрузи знамена и флаги и воодушеви три армии, не давая врагу разузнать об истинном положении. Это называется «войной в лесу».
Правило «войны в лесу» состоит в том, чтобы создать из копьеносцев и воинов с алебардами «пятерки». Если лес не густой, то для поддержки можно использовать конницу. Боевые колесницы будут впереди. При случае они вступят в бой; при невыгодном положении— прекратят сражение. Там, где в лесу много лощин и оврагов, необходимо поставить [силы] в наступательном порядке, чтобы быть готовым к сражению как спереди, так и сзади. Если три армии внезапно атакуют, то даже если противник превосходит нас числом, его силы можно рассеять. Воины должны биться и отдыхать по очереди, каждый вместе со своим подразделением. Это основная особенность «войны в лесу».

Взрывная война

У-ван спросил Тай-гуна:
— Предположим, что [передовые отряды] врага проникли в глубь нашей земли и широко развернулись, занимая наши земли и угоняя наших лошадей и скот. Затем подходят основные силы трех армий противника и давят на нас за пределами городских стен. Наши командиры и солдаты перепуганы; наши люди, захваченные врагом, закованы в цепи. Если займем оборону, я хочу, чтобы она была надежной; если будем сражаться, хочу победить. Что мы должны делать?
Тай-гун сказал:
— Враг в таком положении является «взрывной силой». Его лошади и рогатый скот не будут накормлены, его солдаты и командиры, совершив «взрывную атаку» и продвинувшись вперед, будут отрезаны от снабжения. Прикажи нашим городам и армиям отобрать лучших воинов и ударить сзади. Внимательно посмотри в календарь, ибо мы объединимся в безлунную ночь. Три армии должны яростно сражаться, тогда, даже если враг многочисленный, их полководец попадет в плен.
У-ван спросил:
— Предположим, что противник разделил свои силы на три или четыре отряда — одни будут сражаться с нами и занимать нашу землю, другие — продолжать угонять наших лошадей и скот. Их основные силы еще не подошли, но их первые отборные воины прижали нас к стенам города. Тогда наши три армии будут сильно испуганы. Что мы должны делать?
Тай-гун сказал:
— Внимательно наблюдай за противником. Сделай необходимые приготовления и ожидай, пока все его основные силы подойдут. На расстоянии четырех ли от стен возведи укрепления, расставив в правильном порядке гонги и барабаны, знамена и флаги. Другие наши части пусть устроят засаду. Прикажи большому числу арбалетчиков расположиться на вершине укреплений. Через каждые сто шагов установи «взрывные ворота», за которыми выстави рогатины. Наши колесницы и конница должны находиться снаружи, в то время как сильные, мужественные и бесстрашные воины должны быть спрятаны за укреплениями.
Если враг подойдет, пусть легко вооруженные солдаты вступят в бой, а затем изобразят отступление. Пусть на вершине городской стены поднимут знамена и флаги и ударят в боевые барабаны, завершив все приготовления к защите города. Противник подумает, что мы будем защищать стены, и атакует нас под ними. Тогда введи в бой силы, спрятанные в засаде— одни пусть ударят в лоб, другие— с флангов. Тогда три армии должны молниеносно перейти в наступление и ударить с фронта и тыла. Даже храбрые солдаты противника не смогут сражаться, а у самых быстрых не будет времени убежать. Это называется «взрывной войной». Хотя враг превосходит нас числом, он будет обращен в бегство.
— Прекрасно, — сказал У-ван.

Сильный противник

У-ван спросил Тай-гуна:
— Предположим, что мы заведи армию в глубь земель удельных князей и столкнулись с атакующими нас частями противника. Враг многочисленен, тогда как нас — мало. Враг силен, а мы — слабы. Враг приближается под покровом темноты, одни нападают слева, другие— справа. Три армии дрожат. Мы хотим победить, если выберем сражение, и стоять непоколебимо, если выберем оборону. Как мы должны действовать?
Тай-гун сказал:
— В этом случае о противнике говорят, что он «наводит трепет». Лучше выдвинуться вперед и сражаться; обороняться нельзя. Отбери опытных воинов и арбалетчиков и, вместе с колесницами и конницей, поставь на флангах. Они внезапно ударят по передовым частям противника, а также быстро атакуют его с тыла. Одни должны наносить удар по краю, другие — вглубь. Войска противника обязательно будут обескуражены, а их полководцы — напуганы.
У-ван спросил:
— Предположим, что противник отрезал на определенном расстоянии наших первых и неистово атакует, сжимая последних. Он разбил наши отборные части и отрезал наших опытных воинов. Наши внутренние и внешние силы не могут поддерживать связь друг с другом, командиры и солдаты лишились воли сражаться, полководцы и начальники — желания защищать себя. Что мы должны делать?
Тай-гун сказал:
— Ваш вопрос велик, мой правитель! Вы должны сделать команды понятными и быть внимательны к своим приказам. Вы должны выслать вперед отважных, первоклассных воинов, любящих опасность — пусть каждый из них несет факел, а два человека пусть будут приставлены к барабану. Вы должны знать местоположение противника и ударить по внутренним и внешним частям. Когда наши тайные сигналы будут оговорены, прикажите потушить факелы и перестать бить в барабаны. Крайние и средние пусть ждут не дыша, но, дождавшись, слышат дыхание друг друга. Когда наши три армии внезапно начнут атаку, враг обязательно будет повержен и разбит.
— Прекрасно, — сказал У — ван.

Воинственный противник

У-ван спросил Тай-гуна:
— Предположим, что мы завели армию в глубь земель удельных князей, где внезапно столкнулись с воинственным, превосходящим нас числом противником. Если его боевые колесницы и храбрая конница атакуют нас слева и справа, и наши три армии будут так потрясены, что бегство их будет не остановить, что я должен делать?
Тай-гун сказал:
— В этом положении мы имеем дело с тем, что называется «разбитая армия». Те, кто обладает искусством ведения войны, одержат победу. Те, кто не обладает, погибнут.
У-ван спросил:
— Что надлежит делать?
Тай-гун ответил:
— Пусть наши лучшие воины и арбалетчики, вместе с боевыми колесницами и бесстрашной конницей, спрячутся по обеим сторонам пути отступления, на три ли впереди и позади главных сил. Когда враг преследует нас, с обеих сторон начни одновременную атаку колесниц и конницы. Тогда враг окажется в смятении, а наши бегущие солдаты сами остановятся.
У-ван продолжил:
— Предположим, что колесницы и конница противника противостоят нашим, но врагов много, а нас мало, они сильны, а мы слабы. Их наступление организованно, и они стойки духом, а наши войска не могут сопротивляться. Что мы должны делать?
Тай-гун ответил:
— Выбери лучших воинов и сильных арбалетчиков, пусть они спрячутся в засаде по обеим сторонам, пока колесницы и конница развертываются в единое построение и занимают позиции. Когда враг проходит мимо наших спрятанных в засаде частей, арбалетчики должны непрерывно стрелять по его флангам. Затем колесницы, конница и лучшие воины должны внезапно атаковать армию противника. Одни — ударить по переднему краю, другие— по заднему. Даже если врагов множество, они побегут.
— Прекрасно, — сказал У-ван.

«Вороны и облака» в горах

У-ван спросил Тай-гуна:
— Предположим, что мы зашли с войсками в глубь владений удельных князей, и пред нами высокие горы и отвесные скалы, с многочисленными остроконечными пиками, без всяких деревьев и травы. Со всех сторон мы окружены врагом. Наши три армии испуганы, командиры и войска— в растерянности. Я хочу, чтобы, если мы выберем оборону, она была прочной; если выберем сражение, оно было победным. Что мы должны делать?
Тай-гун сказал:
— Когда бы три армии не заняли высоту, они будут пойманы в ловушку врагом. Однако, когда противник занял территорию под горой, он сам является пленником войск наверху. Если высота уже занята, необходимо подготовить соединения «вороны и облака»[33]. Они должны быть подготовлены на склоне инь и на склоне ян [горы]. Одни станут лагерем на стороне инь, другие — на стороне ян. Те, кто займет сторону ян, должны приготовиться [к атакам] со стороны инь. Те, кто займет сторону инь, должны приготовиться к [атакам] со стороны ян. Находящиеся на левом склоне горы должны приготовиться к нападению с правого склона, и наоборот. Когда противник начал восхождение, наши войска должны установить внешнюю линию обороны. Если есть дороги, проходящие через долину, перекрой их боевыми колесницами. Установи знамена и флаги на высоте. Будь осмотрителен, командуя тремя армиями: не позволяй противнику догадаться о твоем истинном положении. Это называется «горной стеной».
Когда все линии установлены, командиры и войска задействованы, правила и приказы отданы, тактика— правильная и необычная — рассчитана, введи в действие наступательные силы по внешнему периметру обороны, и пусть они улучшат занимаемые позиции. Затем, составь из колесниц и конницы соединения «вороны и облака». Когда три армии внезапно атакуют врага, то пусть даже он многочисленен, их полководца можно захватить.

«Вороны и облака» в болотах

У-ван спросил Тай-гуна:
— Предположим, что мы с войсками зашли вглубь владений удельных князей, от противника нас отделяет река. Враг хорошо снаряжен и многочисленен; нас мало и наши силы истощены. Если они переходят реку, чтобы атаковать, мы не сможем продвинуться; но если мы захотим переждать врага, то наши запасы слишком скудны. Мы стоим лагерем на соленых почвах. Нигде нет городов и даже травы и деревьев. Трем армиям нечего грабить, а для лошадей и скота нет ни фуража, ни места для выпаса. Что мы должны делать?
Тай-гун сказал:
— Три армии не приготовлены; у лошадей и скота нет корма; у командиров и солдат нет провианта. В этой ситуации ищи какую-нибудь возможность обмануть противника и быстро уйти, оставляя позади себя засады.
У-ван спросил:
— Врага нельзя обмануть. Мои солдаты и командиры обескуражены. Противник занял позиции, перекрывающие путь вперед и назад. Наши три армии побеждены и бегут. Что тогда?
Тай-гун сказал:
— Когда ищешь путь к отступлению, необходимы золото и яшма. Необходимо узнать положение у посланников врага. В этом случае твои сокровища — ум и секретность.
У-ван спросил:
— Предположим, что противник знает об оставленных засадах, и его главные силы не будут переходить через реку. Полководец второй армии выделит специальные отряды и пошлет их вброд. Мои три армии сильно перепуганы. Что я должен делать?
Тай-гун сказал:
— В этой ситуации построй войска в боевой порядок нападения, и пусть они улучшат свои позиции. Подожди, пока появится враг, затем подними спрятанные войска, быстро ударив его сзади. Пусть арбалетчики с обоих флангов стреляют в него. Составь из колесниц и конницы соединения «вороны и облака» и выстрой их против переднего и заднего краев. Затем наши три армии должны стремительно атаковать. Когда противник увидит, что мы вступили в битву, его главные силы обязательно перейдут через реку и продвинутся. Тогда брось в бой спрятанные в засаде части, пусть они срочно ударят в тыл. Колесницы и конница должны наступать справа и слева. Даже если враг многочисленный, его силы можно рассеять.
Итак, самое главное в задействовании войск следующее. Когда враг приближается, чтобы вступить в битву, поставь войска в боевой порядок, пусть они улучшат свои позиции. Затем, составь из колесниц и конницы соединения «вороны и облака». Это необычный способ использования войск. Соединения «вороны и облака» — это значит, что они разлетаются в стороны, как вспугнутые вороны, и собираются вместе, как облака. Их изменения и превращения бесконечны.
— Прекрасно, — сказал У-ван.

Малые и большие силы

У-ван спросил Тай-гуна:
— Если я хочу напасть на многочисленного противника малыми силами, атаковать сильного слабыми, что я должен делать?
Тай-гун сказал:
— Если хочешь атаковать многочисленного противника малым числом, это нужно делать на закате солнца, расставив засады в высокой траве и сжимая врага на узкой дороге. Чтобы атаковать сильного слабыми, нужно заручиться поддержкой великого государства и помощью соседних государств.
У-ван спросил:
— У нас нет ни местности с высокой травой, ни, тем более, узких дорог. Враг уже подошел, мы не можем ждать заката. У меня нет ни поддержки со стороны великого государства, ни, тем более, помощи со стороны соседей. Что тогда?
Тай-гун сказал:
— Необходимо использовать обман и уловки, чтобы одурачить и смутить полководца противника, дабы направить его такой дорогой, где он будет вынужден пройти через высокую траву. Пусть его путь будет длительным, и тогда сможешь сделать все приготовления к заходу солнца. Когда его первые еще не перешли водной преграды, а последние еще не дошли до лагеря, подними войска из засады, стремительно нанеси удар по флангам, пока колесницы и конница создают беспорядок в его передовых и задних отрядах. Даже если враг многочисленный, он побежит.
Для того, чтобы служить правителю великого государства, чтобы добиться покорности чиновников соседних государств, делай наживку щедрой, а голос— нежным. Таким образом обретешь поддержку великого государства и помощь соседей.
— Прекрасно, — сказал У-ван.

Разделенные долины

У-ван спросил Тай-гуна:
— Предположим, что мы завели войска в глубь владений князей, где посреди ровной долины столкнулись с врагом. Слева — горы, справа — вода. Для врага горы — справа, вода — слева. Он стоит в долине вместе с нами. Если мы займем оборону, я хочу, чтобы она была прочной, если будем сражаться, я хочу победить. Как мы должны поступить?
Тай-гун сказал:
— Если занимаешь левый склон горы, необходимо срочно готовиться к [отражению атаки] с правого склона. Если занимаешь правый склон, то необходимо готовиться к [отражению атаки] с левого. Если через долину протекает большая река, а у тебя нет лодок и весел, необходимо использовать «небесные лодки», чтобы перевести через нее три армии. Те, кто уже перешел реку, должны расширить дорогу, чтобы улучшить позицию для сражения. На переднем крае и сзади используй боевые колесницы нападения, расставь арбалетчиков по флангам и укрепи все линии и боевые порядки. С помощью боевых колесниц нападения прегради входы в долину. Установи флаги на высотах. Это положение называется «неприступная армия.
Итак, правило боевых действий в долине состоит в том, чтобы колесницы нападения были на переднем крае, а большие колесницы с копьями и алебардами служили защитой. Отборные воины и арбалетчики должны встать по бокам. Три тысячи человек должны составить отряд, который выстроят впереди для нападения. Пусть воины улучшат позиции. Затем Левая армия должна наступать слева, Правая армия— справа, а Средняя армия — посередине; все должны атаковать и продвигаться совместно. Те, кто уже сражался, должны вернуться на исходные позиции, отряды бьются и отдыхают поочередно вплоть до победы.
— Прекрасно, — сказал У-ван.

 

Секретное учение собаки
Рассредоточение и соединение

У-ван спросил Т ай-гуна:
— Если правитель, возглавляя армию, рассредоточил три армии по нескольким направлениям и хочет, чтобы они соединились вновь в определенное время для участия в битве, какие для этого он должен установить награды и наказания и какие заставить принести клятвы?
Тай-гун сказал:
— Дао использования войск трех армий предполагает изменения рассредоточения и соединения. Командующий должен первым делом определить место и день сражения, а затем издать полные и подробные приказы для полководцев и командиров о времени, о том, следует ли нападать или осаждать города, и где все должны соединиться. [Он должен] четко известить их о дне сражения и о времени вплоть до четверти часа по водяным часам. Командующий должен разбить лагерь, установить боевые порядки, поставить водяные часы и главные ворота, расчистить дорогу и ждать. Когда подчиненные и командиры прибыли, сравнить время их появления [с назначенным]. Тех, кто прибыл ранее назначенного времени— наградить, тех, кто опоздал — казнить. Тогда и ближние, и дальние поспешат на соединение, и три армии прибудут вместе, объединив свои силы для участия в сражении.

Боевое нападение

У-ван спросил Тай-гуна:
— Для ведения войны необходимо иметь боевые колесницы, отважную конницу, первую волну нападения из отборных воинов, а также уметь своевременно напасть на врага. В какой ситуации мы можем нанести удар?
Тай-гун сказал:
— Тот, кто хочет напасть, должен внимательно изучить и понять четырнадцать изменений врага. Когда [какие-либо] из четырнадцати становятся очевидными, нападай, ибо противник обязательно будет побежден.
У-ван спросил:
— Могу я услышать об этих четырнадцати изменениях?
Тай-гун сказал:
— Когда враг начал соединяться, его можно атаковать.
Когда люди и лошади некормлены, его можно атаковать.
Когда время года или погодные условия неблагоприятны для него, его можно атаковать.
Когда местность плохо защищена, его можно атаковать.
Когда враг бежит, его можно атаковать.
Когда враг утратил бдительность, его можно атаковать.
Когда он устал и силы его истощены, его можно атаковать.
Когда полководец сторонится командиров и войск, его можно атаковать.
Когда враг идет по длинной дороге, его можно атаковать.
Когда враг переходит реку, его можно атаковать.
Когда враг не отдохнул, его можно атаковать.
Когда враг столкнулся с крутыми оврагами или находится на узкой дороге, его можно атаковать.
Когда его боевой строй в беспорядке, его можно атаковать.
Когда враг испуган, его можно атаковать.

Выбор воинов

У-ван спросил Тай-гуна:
— В чем Дао выбора воинов?
Тай-гун ответил:
— В армии должны быть люди великой отваги и силы, готовые умереть и улыбающиеся ранам. Они должны быть собраны вместе и названы «воинами, рискующими оружием».
Те, кто обладает сильной «ци», кто крепок и отважен, кто обладает мощью и «взрывными качествами», должны быть собраны вместе и названы «воинами, разрывающими защитные ряды».
Те, у кого выдающаяся внешность, кто носит длинные мечи и наступает размеренным шагом, сохраняя порядок, должны быть собраны вместе и названы «воинами мужественности».
Те, кто хорошо прыгает, метает железные крюки, могуч и безмерно силен, раскидывает и сокрушает гонги и барабаны [и] уничтожает флаги и знамена, должны быть собраны вместе и названы «воинами отваги и силы».
Те, кто может взбираться на высоты и покрывать большие расстояния, у кого быстрые нош и кто прекрасно бегает, должны быть собраны вместе и названы «воинами неустрашимости».
Те, кто, служа правителю, уронили достоинство и хотят вновь заслужить благоволение, должны быть собраны вместе и названы «воинами, сражающимися до погибели».
Родственники убитых военачальников, сыновья и братья командиров, горящие желанием отомстить за их смерть, должны быть собраны вместе и названы «воинами сжатых зубов».
Люди низкого происхождения, бедные и ожесточенные, должны быть собраны вместе и названы «воинами, обреченными на смерть».
«Принятые сыновья»[34] и слуги, которые хотят скрыть свое прошлое и заслужить славу, должны быть собраны вместе и названы «удрученными воинами».
Те, кто был в заключении и подвергался телесным наказаниям и хочет смыть позор, должны быть собраны вместе и названы «воинами, благодарными за милость».
Те, кто сочетает умения и способности, кто может переносить тяжелые грузы на далекие расстояния, должны быть собраны вместе и названы «воинами, ожидающими приказов».
Это отборные воины армии. Нельзя их не испытывать.

Обучение бою

У-ван спросил Тай-гуна:
— Если мы собираем силы трех армий и хотим, чтобы командиры и солдаты усвоили Дао боя, как мы должны поступать?
Тай-гун сказал:
— Для того, чтобы вести три армии, необходимо с помощью гонгов и барабанов научить командиров и солдат повиноваться и соединяться. Полководцы должны точно известить командиров и начальников, трижды объясняя приказания— тем самым обучая их применению оружия, соединению и остановке, чтобы все это согласовывалось с порядком смены сигнальных флажков и знамен.
Так, после обучения командиров и начальников, один человек, который полностью прошел обучение бою, распространит знание на десять человек. Десять человек, которые полностью прошли обучение бою, распространят знания на сотню человек. Сто человек, которые полностью прошли обучение бою, распространят знания на тысячу человек. Тысяча человек, которые полностью прошли обучение бою, распространят знания на десять тысяч человек. Десять тысяч человек, которые полностью прошли обучение бою, распространят знания на три армии.
Когда правила ведения большой войны успешно преподаны, они распространятся на миллион человек. Таким путем можно будет создать Великую армию и утвердить свою устрашающую силу во всей Поднебесной.
— Прекрасно, — сказал У-ван.

Равные силы

У — ван спросил Т ай-гуна:
— Когда колесницы и пехота вступают в бой, скольким пехотинцам по силе равна одна колесница? Какое количество пехоты равно одной колеснице? Когда конница и пехота вступают в битву, один всадник равен скольким пехотинцам? Сколько пехотинцев по силе равны одному всаднику? Когда колесницы и конница вступают в битву, одна колесница равна по силе скольким всадникам? Сила скольких всадников равна силе колесницы?
Тай-гун сказал:
— Колесницы — перья и крылья армии, средство вторжения, подавления и отсечения путей. Конница — глаза армии, средство погони, давления и отсечения частей.
Поэтому, когда колесницы и конница не вступили в битву с врагом, один всадник не может быть равным одному пехотинцу. Однако, после того, как силы трех армий заняли боевой порядок, общее правило при сражении на открытой местности таково, что одна колесница равна по силе восьмидесяти пехотинцам, а восемьдесят пехотинцев равны одной колеснице. Один всадник равен по силе восьми пехотинцам, а восемь пехотинцев равны по силе одному всаднику. Одна колесница равна по силе десяти всадникам, а десять всадников равны по силе одной колеснице.
Правило при сражении на трудной местности таково: одна колесница равна по силе сорока пехотинцам, а сорок пехотинцев равны одной колеснице. Один всадник равен по силе четырем пехотинцам, а четыре пехотинца равны одному всаднику. Одна колесница равна по силе шести всадникам, а шесть всадников равны одной колеснице.
Колесницы и конница— это боевая мощь армии. Десять колесниц могут уничтожить тысячу человек; сто колесниц могут уничтожить десять тысяч. Десять всадников могут рассеять сто человек, а сто всадников — обратить в бегство тысячу. Таковы примерные расчеты.
У-ван спросил:
— Сколько должно быть командиров на колесницах и в коннице, и сколько человек в их подразделениях?
Тай-гун сказал:
— Для колесниц— главный для пяти колесниц, начальник для пятнадцати, командир для пятидесяти и полководец — для ста.
В битве на ровной местности пять колесниц составляют ряд. Между рядами — расстояние в сорок шагов, между колесницами слева направо — десять шагов, а отряды сопровождения — на расстоянии шестидесяти шагов.
На пересеченной местности колесницы должны следовать по дорогам; десять составляют группу, а двадцать — соединение. Расстояние между рядами колесниц — двадцать шагов, между колесницами — шесть шагов, а отряд сопровождения — позади на тридцать шесть шагов. Для пяти колесниц — один главный. Если они отойдут от дороги более, чем на одну ли, то должны вернуться на дорогу.
Что касается количества подчиненных в конных частях, то оно должно быть следующим: главный на пять человек; начальник на десять; командир на сто и полководец— на двести.
Правило для ровной местности: пять всадников составляют ряд, между рядами расстояние двадцать шагов, слева направо — четыре шага, а между отрядами пятьдесят шагов. На пересеченной местности правила следующие: между рядами — десять шагов, слева направо — два шага, между отрядами — двадцать пять шагов. Тридцать всадников составляют группу, шестьдесят— соединение. Над десятью всадниками стоит начальник. [При движении] они не должны удаляться более, чем на сто шагов, после чего поворачивать назад и возвращаться на исходные позиции.
— Прекрасно, — сказал У-ван.

Воины боевых колесниц

У-ван спросил Тай-гуна:
— Как выбирать воинов для колесниц?
Тай-гун сказал:
— Правило для отбора воинов на колесницы следующее: они должны быть до сорока лет, ростом не ниже пяти футов семи дюймов, причем нужно, чтобы они могли бежать так, чтобы преследовать бегущую лошадь, вскочить на нее, оседлать и скакать вперед и назад, налево и направо. Они должны уметь быстро свернуть знамена и флаги и обладать достаточной силой, чтобы натягивать тугой арбалет. Они должны совершенствоваться в стрельбе вперед и назад, вправо и влево, пока не достигнут высокого мастерства. Их называют «воинами боевых колесниц». По отношению к ним нельзя не быть великодушным.

Воины боевой конницы

У-ван спросил Тай-гуна:
— Как вы выбираете воинов для конницы?
Тай-гун сказал:
— Правило отбора всадников следующее: возрастом до сорока, ростом не ниже пяти футов семи дюймов, сильные и быстрые, превосходящие обычных. Скача на лошади, они должны уметь до отказа натянуть лук и выстрелить. Они должны уметь нестись галопом вперед и назад, вправо и влево, наступать и отступать. Людей, которые могут перепрыгивать через рвы и ямы, вскарабкиваться на холмы и высоты, проскакивать сквозь узкие преграды, пересекать большие болота и обрушиваться на сильного врага, сея беспорядок и панику в его рядах, называют «воинами боевой конницы». По отношению к ним нельзя не быть великодушным.

Колесницы в битве

У-ван спросил Тай-гуна:
— Что вы можете сказать о колесницах в битве?
Тай-гун ответил:
— Для пехоты важно знать изменения и движение; для колесниц важно знать условия местности; для конницы важно знать боковые дороги и гибкие пути. Так, три армии именуются одинаково, но их использование различно.
Если в битве участвуют колесницы, существует десять «смертельных» местностей, и восемь победных условий.
У-ван спросил:
— Каковы же десять «смертельных» местностей?
Тай-гун ответил:
— Если после продвижения вперед нет пути назад, это смертельная местность для колесниц.
Пробираться через узкие овраги, подолгу преследуя врага — на такой местности колесницы истощают свои силы.
Если условия местности позволяют легко продвинуться вперед, но позади — неблагоприятны, это доставит трудности колесницам.
Попадание в узкие и замкнутые пространства, из которых будет трудно вырваться— это местность, где колесницы могут быть отрезаны.
Если земля болотистая, ходит под ногами и проваливается, и черная грязь липнет к колесам— это местность, которая доставит хлопот колесницам.
Если слева отвесные скалы, а справа высоты и острые холмы — это местность, где колесницы [использовать] нельзя.
Если на полях густая трава и повсюду глубокие каналы, полные воды — эта местность препятствует [использованию] колесниц.
Если колесниц мало, местность удобная, а вражеской пехоты нет— это местность, где колесницы могут быть разбиты.
Если сзади — овраги, заполненные водой, и ямы, слева — глубокий водоем, а справа степные холмы— это местность, где уничтожаются колесницы.
Если десять дней и ночей безостановочно шел дождь, дороги размыты настолько, что невозможно ни идти вперед, ни вернуться назад— это местность, где увязнут колесницы.
Таковы десять смертельных для колесниц местностей. При сражении на них недалекий полководец попадет в плен, а мудрый сможет уйти.
У-ван спросил:
— Каковы же восемь победных условий?
Тай-гун ответил:
— Когда ряды врага— передние и задние— еще не установились, ударь по ним.
Когда знамена и флаги перепутаны, а люди и лошади мечутся вокруг них, ударь по ним.
Когда некоторые части и командиры наступают, а другие отступают; одни движутся налево, другие— направо, ударь по ним.
Когда боевой порядок непрочен, а командиры и войска оглядываются друг на друга, ударь по ним.
Когда, наступая, они полны сомнений, а отступая, полны страха, ударь по ним.
Когда три армии противника ошеломлены и пребывают в замешательстве, ударь по ним.
Когда вы сражаетесь на удобной местности, и надвигающиеся сумерки не остановили битвы, ударь по ним.
Когда, после дальнего перехода, на заходе солнца враг разбивает лагерь, и три его армии устрашены, ударь по ним.
Таковы восемь условий, при которых колесницы одержат победу.
Если полководец четко представляет себе десять смертельных условий и восемь победных ситуаций, то тогда, даже если враг окружает его со всех сторон, атакуя тысячей колесниц и десятью тысячами конницы, он сможет нестись к переднему краю и успеть к флангам, и в десяти тысячах сражений обязательно победит.
— Прекрасно, — сказал У-ван.

Конница в битве

У-ван спросил Т ай-гуна:
— Как использовать в битве конницу?
Тай-гун сказал:
— Для конницы есть десять победных условий и девять смертельных условий.
У-ван спросил:
— Каковы десять победных условий?
Тай-гун ответил:
— Когда противник наступает первым и его ряды еще не перестроились, передний край и задний еще не объединены, тогда нанеси удар по коннице, идущей впереди, атакуй слева и справа. Враг обязательно побежит.
Когда линии и построения врага хорошо управляются и едины, а его командиры и войска жаждут идти в бой, наша конница должна зайти с фланга, но не углубляться слишком далеко. Одни должны отходить назад, другие— идти вперед. Их скорость должна быть подобна скорости ветра, их «взрывная мощь» — грому, так, чтобы днем стало темно, как в сумерках. Несколько раз смени знамена и флаги; форма тоже должна быть заменена. Тогда армия врага будет сломлена.
Когда линии врага и строй непрочны, а его командиры и войска не желают сражаться, дави на них сзади и сбоку, сделай внезапный выпад слева и справа. Обойди с флангов и ударь по ним, и враг будет испуган.
Когда, на закате, враг хочет вернуться в лагерь и его три армии устрашены, то, если мы можем обойти их сбоку, нанеси немедленный удар по тылам, наступая на входные ворота в лагерь, и тем самым не давая врагу войти. Враг будет обязательно разбит.
Если враг, не обладая выгодами местности для обороны, тем не менее, глубоко проник на наши земли и широко расставил силы, перекрой снабжение, и противник будет голодать.
Когда местность ровная и удобная, и мы видим, что вражеская конница приближается со всех четырех сторон, то если мы нанесем удар силами наших колесниц и конницы, враг придет в замешательство.
Когда враг спасается бегством, а командиры и войска мечутся в панике, если часть нашей конницы зайдет слева и справа, а другие преградят им путь сзади и спереди, их полководца можно взять в плен.
Когда в сумерках враг поворачивает назад, если его войско многочисленно, его линии придут в беспорядок. Мы должны разделить нашу конницу на группы по десять и соединения по сто, собрать колесницы по пять и десять и выставить огромное количество знамен и флагов вместе с арбалетчиками. Одни должны нанести удар по флангам, другие отрезать фронт и тыл, тогда полководца противника можно будет взять в плен.
Таковы десять победных условий для конницы.
У-ван спросил:
— Каковы девять смертельных условий?
Тай-гун сказал:
— Когда наша конница проникает в ряды противника, но не уничтожает его боевой порядок, так что враг притворяется бегущим только для того, чтобы развернуть колесницы и конницу и ударить нам в тыл— вот положение, когда конница будет разгромлена.
Когда мы преследуем врага в узком пространстве, все глубже увязая за ним, пока засады не ударят нас с флангов и не отрежут с тыла— это положение, в котором конница будет окружена.
Когда мы продвигаемся вперед, но назад дороги нет, входим туда, откуда нет выхода, это называется «заточением в небесном колодце», «погребением в земляной пещере». Это смертельная для конницы местность.
Когда дорога, по которой мы входим, сжата со всех сторон, а выход — далеко; когда слабые силы врага могут атаковать наших лучших, а малым числом можно атаковать множество — это местность, где конница будет истреблена.
Высокие горы, глубокие долины, высокая густая трава, леса и деревья— вот условия, при которых силы конницы истощаются.
Когда слева и справа— водные преграды, впереди— большие холмы, а сзади — высокие горы, и три армии сражаются между водоемами, причем противник занимает позицию и спереди, и сзади — это местность, которая доставит коннице большие трудности.
Когда враг перерезает снабжение, и если мы продвинемся, то у нас не будет пути вернуться назад— это местность, доставляющая коннице беспокойство.
Когда мы проваливаемся в болотистую землю, а идти вперед или отходить нужно через трясину— это опасная для конницы местность.
Когда слева— глубокие каналы, справа— бугры и лощины, но между ними поверхность ровная — отличная местность для наступления, отхода и заманивания врага — это западня для конницы.
Таковы девять смертельных условий. Зная их, осведомленный полководец будет держать [противника] на расстоянии и сможет уйти, а несведущий будет обманут и разгромлен.

Пехота в битве

У-ван спросил Тай-гуна:
— Как вместе с колесницей и конницей использовать в битве пехоту?
Тай-гун сказал:
— Когда пехота вступает в бой вместе с колесницами и конницей, она должна располагаться по холмам и курганам, оврагам и лощинам. Воины с длинным оружием и тугими арбалетами должны занять передний край; а воины с коротким оружием и более слабыми арбалетами остаться позади; они должны сражаться и отдыхать по очереди. Даже если наступает большое количество вражеской конницы и колесниц, они должны сохранять прочность рядов и яростно сражаться, пока опытные воины и арбалетчики готовятся к отражению атаки с тыла.
У-ван спросил:
— Предположим, что нет ни холмов, ни курганов, ни оврагов, ни лощин. Враг наступает, многочисленный и воинственный. Его колесницы и конница обходят нас с боков и наносят внезапный удар по нашему переднему и заднему краю. Наши три армии устрашены и, разбитые, бегут в панике. Что мы должны делать?
Тай-гун сказал:
— Прикажи командирам и солдатам установить рогатины и деревянные «ежи», расставив между ними лошадей и скот по пять в ряд, и пусть войска займут четырехсторонний наступательный порядок. Когда увидишь, что колесницы и конница врага собираются наступать, в тылу наши воины должны на одном уровне расставить «ежи» и выкопать ямы в пять футов глубиной и в диаметре. Это приспособление называется «трава дракона».
Наши воины должны схватить рогатины и продвигаться, колесницы должны быть использованы в качестве валов и передвигаться вперед и назад. Где бы они ни встали, используй их как защитные укрепления. Наши отборные солдаты и арбалетчики должны быть готовы отразить нападение слева и справа. Наконец, прикажи трем нашим армиям яростно сражаться без передышки.
— Прекрасно, — сказал У-ван.