Организация и тактика контрпартизанской войны

Советский опыт борьбы с партизанами и повстанцами
Советскому государству после победы над фашистской Германией и милитаристской Японией в течение долгих лет пришлось вести изнурительную и жестокую борьбу на внутреннем фронте. Разыгравшаяся в пространстве почти всей западной приграничной полосы драма была неизбежна еще на стадии присоединения Прибалтики, Западной Белоруссии и Западной Украины в 1939–40 гг. Однако тогда она оказалась подавленной начавшимся вскоре вооруженным столкновением более высокого уровня: войной между СССР и Германией.
Прежде всего следует назвать общие черты этих событий. Так, у всех восстаний на указанной территории отсутствовал географический и функциональный центр, не наблюдалось сгустка восставших масс и их военно-политического руководства в определенном месте, не было районов наибольшей интенсивности вооруженной борьбы. Вместо этого обозначилось широкое рассредоточение очагов сопротивления. Само сопротивление во многих отношениях возникло на этническо-религиозной почве, что придало ему высокую мотивацию и дополнительную стойкость.
Для борьбы с повстанческими силами использовались в основном силы правопорядка и госбезопасности, проводившие специальные операции, с эпизодическим подключением войск Красной Армии. Начало и окончание конфликтов оказались синхронизированными во всех очагах, но нигде не удалось добиться решающего разгрома повстанцев. В то же время ни одно из повстанческих движений не ставило перед собой задачу одержать военную победу. Стратегия сопротивления основывалась на ожидании вмешательства в конфликт враждебных Москве внешних сил. Поэтому широко применялись методы затяжной партизанской войны и диверсионно-террористических акций.

Борьба с литовскими «лесными братьями»

Помимо общих черт, каждое из национальных повстанческих движений имело свои особенности. Например, литовское сопротивление 1944–52 гг. было среди трех прибалтийских республик наиболее масштабным, организованным и ожесточенным. Первым актом сопротивления в Литве стало бойкотирование в июле 1940 г. выборов в народный сейм. Бойкот свидетельствовал о массовом неприятии населением новой политической реальности. Уже в этот период стали создаваться подпольные группы, сделавшие своей главной целью вооруженную борьбу. После нападения Германии на СССР они подняли в июне 1941 г. восстание в тылу советских войск и установили свою власть во многих городах и других населенных пунктах. Это первое крупное антисоветское выступление способствовало формированию руководящего ядра послевоенного партизанского движения, дало определенный опыт борьбы с правящим режимом.
В период оккупации Прибалтики германскими войсками борьба литовцев за национальный суверенитет продолжалась в различных формах. В первые годы войны она сводилась, в основном, к уклонению литовской молодежи от призыва в немецкую армию. А с 1943 г., когда ход войны стал определенно складываться не в пользу Германии, некоторые отряды начали захватывать оружие и имущество у отступавших немецких частей, готовиться к партизанским действиям против приближавшихся советских войск.
Летом 1944 г. войска 3-го Белорусского фронта практически очистили территорию Литвы от немецких оккупантов. Тем самым было фактически восстановлено довоенное положение, нетерпимое для значительной части населения, считавшего, что лучше погибнуть с оружием в руках, чем снова испытать массовые аресты и депортацию. Подобные меры являлись вполне ожидаемыми в ответ на сотрудничество литовцев с гитлеровцами. Росту числа партизан способствовал также объявленный в 1944 году призыв в Красную Армию.
Не последнюю роль в развертывании повстанческого движения сыграли идеологические мотивы. Костяк руководства повстанцев состоял из армейских кадров и представителей интеллигенции старой Литвы, тяготевших к идеалам буржуазного образа жизни и буржуазной культуры. Они остро воспринимали ущемление национальных чувств, являлись проповедниками агрессивного национализма. К тому же борьба с советской властью представлялась им не только борьбой за независимость Литвы, но и борьбой с безбожниками, с врагами католической церкви. Так как большинство населения составляли католики, на деле ощутившие негативное отношение советской власти к их церкви, они встали на сторону вооруженной оппозиции.
Литовский народ в такой мере поддерживал «лесных братьев», что партизанские командиры ради сохранения управляемости и безопасности своих отрядов вынуждены были бороться с избыточным притоком добровольцев. Более того, пользуясь периодически объявляемыми амнистиями, они даже демобилизовывали часть личного состава и переводили его на легальное положение по месту жительства, сохраняя возможность использования в нужные моменты и в нужном качестве.
В целом, все движение сопротивления разделялось на три категории: действующие боевые отряды, резерв, сочувствующие. Боевики обладали популярностью в народной среде и славой национальных героев. Они постоянно находились в лесах, где прятались во временных укрытиях или в хорошо замаскированных специальных убежищах (бункерах). Боевики имели на вооружении немецкое и советское оружие, носили старую литовскую военную форму, получали продукты питания от поддерживавших их крестьян либо отнимали у вступавших в колхозы.
Резерв повстанцев представлял собой значительную группу населения, которая также имела оружие, но проживала дома и формально вела законопослушный образ жизни. Силы резерва периодически вливались в действующие отряды для усиления в ходе проведения масштабных акций, для дезинформирования противника и отвлечения его сил с опасных направлений, а иногда для самообороны. Сочувствующие партизанам лица обычно не принимали участия в вооруженной борьбе, но выполняли важные задачи разведки, обеспечения связью, снабжения.
Характерно в данной связи то, что во всех трех прибалтийских республиках быстро провалились планы сочетания национально-освободительного движения с диверсионно-подрывной деятельностью немецких спецслужб. Последние с 1944 г. приступили к активной заброске в тыл Красной Армии боевых групп, оружия и боеприпасов, т. е. к искусственному инициированию повстанчества. Практика показала, что внедрение таких групп в еще не созревшую социально-политическую среду оставляло их один на один с превосходящими силами армии и противодиверсионными формированиями. Эти группы в своем большинстве легко обнаруживались и быстро уничтожались. Так, с ноября 1944 г. по середину февраля 1945 г. в тылу действующей армии было уничтожено 4176 диверсантов и вооруженных бандитов, из них в Литве 4045 человек. В борьбе с ними советские войска потеряли 177 человек (соотношение 1:24), в том числе 151 в Литве. Тем не менее, этот этап не прошел бесследно. Он способствовал закладыванию организационных, материальных и социально-психологических основ будущего противоборства, его широкому развертыванию практически без пауз сразу после окончания войны.
Подъем повстанчества был настолько значительным, что на первом этапе, особенно в 1945–47 гг., привел к противоположному результату. Руководство сопротивления переоценило его боевые возможности и нередко бросало свои отряды в открытые столкновения, в ходе которых они несли тяжелые потери. Поэтому на втором этапе произошли радикальные изменения в тактике борьбы. Период 1949–52 гг. характеризуется диверсионно-террористической деятельностью партизан, и обороной ими своих баз и складов. Иными словами, главной задачей «лесных братьев» стало выживание с одновременной силовой демонстрацией своего присутствия. В последующий период (вплоть до 1957 г.) литовское сопротивление постепенно вырождалось в бандитизм и в конечном счете сошло на нет. В этот третий период почти единственной формой боевой деятельности являлся терроризм, направлявшийся в основном против собственного народа — как в виде наказаний за сотрудничество с коммунистами, так и в ходе экспроприаций.
Такая эволюция тактики в значительной мере диктовалась намеренно затяжным характером сопротивления на стратегическом уровне. Трезво оценивая собственные возможности, а также вероятность масштабного столкновения двух мировых систем, литовские националисты свои главные надежды связывали с вмешательством извне. Черту под их ожиданиями подвело создание организации Варшавского Договора (май 1955 г.) и перенос границы глобального противостояния далеко на запад.
Кроме того, боевая деятельность повстанцев должна была замедлить или приостановить советизацию литовского общества до вмешательства Запада. Именно поэтому объектами нападений становились организации и лица, имевшие прямое отношение к процессу интеграции Литвы в единую политико-экономическую структуру СССР. Это были партийные и советские работники на местах, агитаторы и пропагандисты, организаторы коллективных хозяйств, рядовые граждане, заподозренные в сотрудничестве с новой властью. Не случайно из 25 108 убитых и 2965 раненых боевиками в Литве за период 1944–1956 гг. более 23 тысяч человек были литовцами.
Закономерен вопрос о причинах боевой эффективности литовских партизан и, соответственно, неэффективности правительственных сил в условиях количественного и материального превосходства последних. Помимо указанных выше социально-психологических и политических обстоятельств, ответ следует искать также в области тактики действий обеих сторон.
Понимание некоторых особенностей партизанского способа борьбы дает, в частности, приказ Верховного штаба Армии освобождения Литвы (ЛЛА) от 4 ноября 1944 г. В нем говорится: «Для успешной борьбы против НКВД, местной администрации и шпионов вести ее без жалости и щепетильности. Собирать точные сведения о количестве частей НКВД, их вооружении, постах охраны, бдительности и т. п. Составить планы, в основу которых положить хитрость, изобретательность, но не силу. Операции проводить только ночью, назначая для этого нужное количество людей. Для этой цели лучше всего играть роль милиции и НКВД, прибывших из других уездов. По возможности надевать русские одежды и говорить по-русски. В случае опасности быть расшифрованными местными жителями носить маски, перекрашиваться и пользоваться вымышленными именами.
Отдельных энкаведистов и небольшие группы, направляющиеся на охоту, ликвидировать без всяких следов, чтобы создавалось впечатление, что пропали без вести. Для обеспечения оружием и патронами забирать все оружие у ликвидированных, покупать у красноармейцев за самогон…»
Принципиально такая тактика не изменилась на протяжении всего конфликта. Ее смысл заключался в том, чтобы в каждой акции наносить внезапный удар противнику с максимальными для него потерями и стремительно отходить. Большинство налетов литовские партизаны проводили весьма ограниченными силами, группами в составе 2–3 человек.
Бой в составе крупных формирований допускался только в тех случаях, когда не было другого выхода. Тогда «лесные братья» сражались с исключительным упорством. Например, в 1945 г. две дивизии НКВД вышли на группировку партизан численностью около 800 человек и навязали им позиционный оборонительный бой. О его характере говорят цифры: потеряв примерно 150 своих бойцов, партизаны вывели из строя около 800 противников. У партизан существовало жесткое правило, заключавшееся в том, чтобы ни при каких обстоятельствах не сдаваться в плен и не подвергать тем самым угрозе безопасность своего отряда и своей семьи. Поэтому даже в безвыходных ситуациях они оказывали ожесточенное сопротивление, а при реальной опасности пленения стрелялись либо подрывали себя гранатой так, чтобы изуродовать лицо и тем самым затруднить опознание. Следует также сказать, что безжалостность к себе они распространяли и на противника. Поэтому советские воины, боровшиеся с повстанцами в Литве, в критических ситуациях тоже предпочитали смерть пленению.
Вооруженное сопротивление в Литве в течение всего времени отличалось большой автономией различных его отрядов, их независимостью от руководящего центра. Возможно, это играло отрицательную роль в плане согласования усилий и маневрирования наличными силами боевиков в масштабе республики. Но в то же время разобщенность понижала уязвимость отдельных очагов сопротивления, и возможность поражения движения в целом путем ликвидации его центральных структур. Децентрализация стала особенностью прибалтийского партизанства вообще, а отсутствие единого руководства компенсировалось жесткой дисциплиной на локальном уровне (обусловленной самим статусом партизан, вынужденных долгие годы существовать и действовать в условиях плотного окружения).
То, что фактически сложившаяся децентрализация себя оправдывает, подтвердил следующий эпизод. Руководство ЛЛА создало учебный центр для подготовки младших командиров. Выпуск в 1947 г. первого набора курсантов, прошедших обучение по единым программам, позволил бы придать сопротивлению более унифицированный и скоординированный характер. Однако вскоре после создания центр был обнаружен и уничтожен. По оценке командования Армии сопротивления, ущерб от его потери превысил ожидавшиеся выгоды. В дальнейшем к идее централизованной подготовки кадров больше не возвращались.
Нормальная численность каждого партизанского отряда, действовавшего в одном и том же районе, не превышала 6–10 человек. Это крайне затрудняло действия войск НКВД. В подобных условиях их главной задачей становилось обнаружение стоянок, лагерей, бункеров, складов и других точек привязки партизан. Однако и в случае обнаружения столь малочисленные группы довольно легко уходили из-под массированных ударов. Требовалось использовать различные приемы военной хитрости, чтобы заманить их в удобное для окружения место. Когда это удавалось, исход боя оказывался предрешен.
Определенный перелом в борьбе с повстанцами наметился тогда, когда стало ясно, что нельзя ограничиваться только военными действиями против них. В войсках НКВД создали специальный отдел, занимавшийся организацией борьбы с партизанами силами местной самообороны. Он готовил тайную агентуру, вел антипартизанскую пропаганду, распускал ложные слухи, провоцировал повстанцев на заведомо обреченные акции и т. п. Но особенно значительный военный, политический и социально-психологический эффект дало создание ложных партизанских отрядов. Ими являлись специально подготовленные подразделения НКВД. Ради завоевания доверия местного населения они даже проводили акции вполне антисоветского свойства, после чего искали выходы на вооруженное подполье. Подобная схема внедрения позволяла наводить войска НКВД на выявленные повстанческие группы, а также устанавливать связанных с ними местных жителей. Сами партизаны считали данный метод самым опасным для себя, так как он был основан на их естественной зависимости от населения в вопросах снабжения, разведки, связи.
Самый тяжелый удар повстанческому движению был нанесен тогда, когда советским властям все же удалось завершить коллективизацию и поставить под свой контроль ресурсы села. В сочетании с военными поражениями, неблагоприятным развитием международной обстановки и амнистией 1955 г. это заставило прекратить вооруженную борьбу. Она уступила место более изощренному противодействию, значительный потенциал которого в полной мере стал ясен только после развала СССР.

Борьба с повстанцами в Белоруссии

Рождение повстанческого движения в Белоруссии тоже связано со второй мировой войной. Здесь в период немецкой оккупации на территории западных областей республики (являвшихся до сентября 1939 г. частью Польши) возникли формирования местных поляков. Они начали вооруженную борьбу за возрождение независимости Польши. Эти отряды считались подразделениями так называемой Армии Краевой (АК), подчинялись эмигрантскому правительству в Лондоне и вели войну на два фронта: против фашистских оккупантов, а также против советских властей и вооруженных сил. Костяк отрядов АК составляли бывшие офицеры и унтер-офицеры польской армии, полиции, жандармерии.
В 1941–44 гг. формирования АК вели антисоветскую пропаганду, проводили кампании по запугиванию населения, осуществляли террористические акции, совершали диверсии на коммуникациях, срывали поставки продовольствия для нужд Красной Армии, воевали с советскими партизанами.
Послевоенное повстанчество в Белоруссии сохранило свою прежнюю польскую ориентацию. Поэтому боевики АК могли в той или иной мере опираться лишь на этнических поляков, а также на ту часть белорусского населения, которая исповедала католицизм Именно данное обстоятельство следует отнести к числу главных причин, по которым антисоветское партизанство в Белоруссии не приобрело размаха, не нашло массовой поддержки у населения и в конечном счете угасло.
Борьба с украинским повстанческим движением

Наиболее непримиримой, опытной и изощренной в методах антисоветских действий была военно-политическая Организация Украинских Националистов (ОУН). Созданная еще в конце 20-х годов, она преследовала одну только цель: любыми способами добиться независимости Украины.
Радикализм ОУН объяснялся тем, что на протяжении более 500 лет западные украинские земли попеременно находились под властью польских, венгерских, австрийских, немецких, румынских оккупантов. Присоединение этих областей в 1939–40 гг. к СССР значительной частью местного населения было воспринято как очередная смена одного оккупационного режима на другой. Немецкое командование во время войны умело воспользовалось этим обстоятельством. Оно обратило мощный потенциал ОУН против советской власти и Красной Армии. С помощью германского военного руководства ОУН создала свою военную структуру, сформировав Украинскую повстанческую армию (УПА) и Украинскую народно-революционную армию (УНРА).
Выступая руководящей силой, ОУН на 3-м съезде в 1943 г. поставила своему военному крылу следующие задачи: совершать нападения на штабы и подразделения Красной Армии и войск НКВД; истреблять их офицерский состав, сотрудников органов НКВД-НКГБ и партийно-советский актив; выводить из строя объекты тыла, уничтожать транспорт, имущество, средства производства; готовиться к скоординированному вооруженному выступлению в тылу советских войск (с целью создания Украинской самостийной соборной державы). В качестве одной из важнейших была поставлена задача уничтожения советских партизан и подпольщиков.
После изгнания немцев с территории западной Украины накопленный боевой опыт, большие запасы вооружения и снаряжения, четкая организационная структура, обширная сеть внедренной агентуры — все это позволило ОУН немедленно развернуть боевую и диверсионно-террористическую деятельность против Красной Армии, органов НКВД-НКГБ и советских властей. Достаточно сказать, что за период с февраля 1944 г. и до конца 1945 г. боевые отряды ОУН совершили свыше 6600 диверсионно-террористических актов из примерно 14,5 тысяч общего числа вооруженных нападений (т. е. 45 %).
В этот первый период все их действия отличались наибольшим масштабом, решительностью и открытостью, что позволяло проводить против них массированные совместные операции армейских частей и войск НКВД. В результате националисты несли весьма ощутимые потери. Так, на территории Львовского военного округа за 6 месяцев, с октября 1944 г. по март 1945 г. было проведено свыше 150 противоповстанческих операций, с участием в них в совокупности 16 тысяч человек. В ходе этих операций было уничтожено 1200 боевиков, взято в плен 1160 и 374 явились с повинной. При этом войска потеряли убитыми всего лишь 45 человек (соотношение 1:26). Операции по зачистке населенных пунктов в тот период осуществлялись по упрощенной схеме, но давали хорошие результаты. Они сводились к тому, что войска окружали село, арестовывали все взрослое мужское население и силами отрядов СМЕРШ производили фильтрацию.
В результате военных поражений и дезорганизации украинское повстанчество, насчитывавшее в 1944 г. до 100 тысяч человек, было вынуждено отказаться от тактики сосредоточенных ударов. В 1946–48 гг. военное крыло ОУН перешло к сугубо партизанским действиям полуавтономных мелких групп. И если на первом этапе советским войскам приходилось воевать с отрядами численностью в 500–600 человек, то в последующие годы действовавшие отряды редко когда имели в своем составе более 30–50 человек.
В этот же период произошла децентрализация руководства повстанческим движением, хотя до последнего дня своего существования оно сохранило четкое организационное устройство, управляемость и дисциплину. Схематично повстанческая армия состояла из куреней (батальонов) численностью до 2 тысяч человек, сотен (рот) по 120–150 человек, чет (взводов) и роев (отделений). При командующем армией имелись: штаб, политический отдел, жандармерия, разведка, служба безопасности, мобилизационные органы и другие структуры. Командный состав боевых подразделений состоял исключительно из членов ОУН. Личный состав комплектовался за счет тщательно отбираемых добровольцев, а также мобилизованных лиц (нередко насильственно), составлявших до 60 % всей численности боевиков. При мобилизации в первую очередь брали тех, кто раньше служил в армии.
Отряды украинских националистов демонстрировали исключительное мастерство в маскировке. Бой они принимали только на хорошо известной им местности (в основном, в лесных массивах) и только тогда, когда обладали явным численным преимуществом. Мелкие подразделения противника они истребляли путем организации искусных засад, внезапных стремительных налетов, неизменно стремясь в этих акциях захватывать оружие, боеприпасы, военное имущество, продовольствие.
Каждый отряд имел собственную сеть так называемых «языковых» — осведомителей и связных из числа местных жителей. Снабжение повстанцев осуществляли «господарчие», хозяйственники-заготовители (тоже из местных жителей). По приказу из леса они производили разверстку среди населения, потом собирали продукты питания и фураж, и переправляли провиант партизанам.
После перехода к действиям мелкими группами очень большое внимание стало уделяться вопросам обеспечения безопасности. Созданная с этой целью служба безопасности занималась раскрытием агентуры НКВД в среде самих повстанцев, выявляла недовольных и колеблющихся. Располагая агентурой в населенных пунктах, она получала также информацию о настроениях их жителей, намечала жертвы среди сотрудничавших с советской властью и жестоко, преследуя цель запугать остальных, расправлялась с ними. На первых этапах такая политика давала определенные результаты, но со временем именно она стала одной из главных причин резкого сужения социальной базы повстанчества и его неуклонного перерождения в бандитизм.
Постепенно бандеровцы все глубже уходили в леса, все реже осуществляли вылазки и активные действия. Как и литовцы, украинские националисты разуверились в возможности выступления на их стороне стратегических противников Советского Союза, что делало в их представлениях недостижимой политическую цель борьбы. Тем не менее, еще длительное время инерция сопротивления сохранялась. Этому способствовало цементирующее влияние политической надстройки движения, созданная за долгие годы своеобразная военная инфраструктура с разветвленной сетью убежищ, складов продовольствия и разнообразного имущества, а также партизанская тактика, основанная на внезапности, стремительности, тщательной и заблаговременной подготовке операций, максимальном рассредоточении сил после их проведения. Последний прием давал ощутимые результаты даже в масштабе всего движения, но особенно эффективным показал себя на уровне мелких отрядов и партизанских очагов. Например, перед лицом максимальных сосредоточений правительственных войск бандеровцы по команде свертывали вооруженную борьбу, прятали оружие и сами расходились по домам в ожидании более благоприятной обстановки. С еще большей легкостью это удавалось проделывать отдельным группам.
С другой стороны, если время пребывания боевиков в населенных пунктах увеличивалось, это создавало благоприятные условия для проведения операций по их уничтожению. Подтверждением тому служит одна из операций на территории Станиславской области, проведенная в ноябре 1951 г. против остатков нескольких повстанческих групп общей численностью до 45 человек. Она проводилась в условиях неясности обстановки и недостатка информации о составе и вооружении бандеровцев. Были только известны возможные места их укрытия. Поэтому командование решило осуществить одновременный поиск во всех населенных пунктах четырех районов области. Несмотря на то, что численность каждой из поисково-розыскных групп составляла всего 6–15 человек, при проведении операции пришлось отказаться от блокирования районов и осуществлять лишь частичное блокирование по тем участкам, где непосредственно производился поиск. Об эффективности операции, в которой участвовало свыше тысячи человек, говорит то, что было убиты 20 и захвачены 3 бандита.
Однако обычным правилом проведения антипартизанских операций было заблаговременное оцепление районов базирования боевиков, организация заслонов и засад на путях их возможного отступления, стремление окружить обнаруженные группы и полностью их ликвидировать. К мероприятиям по ликвидации бандеровцев активно привлекалось и местное население. При участковых уполномоченных милиции создавались вооруженные группы содействия из числа членов семей военнослужащих, партийно-советского актива, комсомольцев, а также лиц, пострадавших от террористов. При этом эффективность военных действий непосредственно зависело от кропотливой агентурно-оперативной работы. Ее успеху в немалой степени способствовала непреодолимая тяга партизан к населенным пунктам, их стремление непрерывно искать или восстанавливать связи с населением. Зависимость самого их существования от этих связей стала особенно сильной на этапе рассредоточения, когда были расформированы либо уничтожены крупные базы и прерваны централизованные каналы снабжения. Именно поэтому неприкрытый разбой и реквизиции стали составлять основную часть боевых вылазок боевиков ОУН, в результате чего произошел окончательный перелом в настроении населения.
Чувствуя свое бессилие перед государством, оуновцы фактически повернули оружие против мирного населения. В 1946 г. от их рук погибло свыше 2000 человек, в 1947 г. — 1500 человек. За десять лет (1945–1955 гг.) ими было убито 17 тысяч советских граждан, совершено 14 424 диверсионно-террористических акта. Только в течение 1948–1955 гг. от рук боевиков пали 329 председателей сельских советов, 231 председатель колхоза, 436 работников райкомов партии и служащих районных организаций. Всего боевики УПА и УНРА уничтожили до 40 тысяч человек (включая военнослужащих).
* * *

Националистическое повстанчество, возникшее в послевоенные годы на обширном пространстве вдоль западных границ СССР, представляло собой мощный фактор военно-политической дестабилизации в стране. В его лице вооруженные силы, органы правопорядка и государственной безопасности имели искусного вооруженного противника, борьба с которым требовала особых приемов и методов, побуждала к перестройке задействованных силовых структур, заставляла искать адекватные пропорции в соотношении беспощадного насилия и невоенных средств борьбы.
Основную нагрузку по ликвидации антисоветского повстанчества несли внутренние войска. За 1941–1956 гг. они провели 56 323 боевых операций и столкновений (без учета 1947–1949 гг., по которым нет обобщенных данных), в ходе которых повстанцы потеряли 89 678 человек убитыми и ранеными. Потери внутренних войск убитыми и ранеными составили 8688 человек. В том числе после окончания Великой Отечественной войны потери внутренних войск убитыми, ранеными и пропавшими без вести составили около 4 тысяч человек, то есть почти столько же, сколько за 1941–1945 гг.
Годы борьбы стали для правительственных сил временем суровой учебы, освоения неординарных принципов военного искусства, приспособления к необычному противнику. Приобретенный опыт и знания, навыки управления войсками и боевая выучка личного состава позволили не только подавить вооруженный сепаратизм, но и существенно повысить эффективность противоповстанческих операций.
Об этом говорит и анализ потерь воюющих сторон. Если в 1943 г. потери внутренних войск достигали трети от потерь повстанцев, то в последующем это соотношение уменьшилось в десять и более раз.
Но по другому показателю эффективности боевых действий, определяющему результативность операций в целом, можно сделать вывод о том, что значительная их часть оканчивалась ничем. Например, из почти трех тысяч операций, проведенных внутренними войсками в 1946 г., более 30 % оказались безрезультатными и проваленными. Не всегда соблюдался принцип настойчивого преследования вплоть до полного уничтожения противника, так как зачастую осуществлявшие преследование войска завершали его с наступлением темноты или с потерей следа, либо ограничивались границами района непосредственных действий. Отдельные подразделения сами попадали под удары партизан или в устроенные ими засады на маршруте. Отмечались факты пренебрежительного отношения к соблюдению правил оперативной маскировки, в результате чего пособники боевиков предоставляли им полную информацию о предстоящих мероприятиях. Были случаи, когда боевики производили ложные вызовы войск по телефону и затем устраивали засады при их выдвижении.
По своему размаху, продолжительности и интенсивности, а также по богатству форм повстанческое движение в западных республиках Советского Союза и борьба с ним представляют собой уникальное региональное явление современности. Его характеристики, как методы действий сторон, во многом предвосхитили динамику военно-политических событий в других районах мира во второй половине XX в. Будучи частью мирового опыта борьбы с повстанчеством, отечественная практика дала наглядный образец успешной мобилизации и организации сил государства. На фоне крупных неудач ведущих держав этот опыт и сегодня предстает как крайне поучительный и актуальный, в том числе для Российской Федерации, столкнувшейся, как некогда СССР, с реальной угрозой своей территориальной целостности и суверенитету со стороны воинствующего национализма и сепаратизма.
В то же время этот опыт нельзя рассматривать только через призму военных действий по ликвидации повстанчества. Не принижая их роль и значение, (всегда необходимое, а на определенных этапах решающее), следует иметь в виду, что стабилизация обстановки стала возможной вследствие комплексного оздоровления социально-политической среды, рождавшей и непрерывно питавшей повстанчество. До этого момента вооруженное сопротивление, как многоголовая гидра, даже после самых чувствительных поражений довольно легко возрождало свою изначальную мощь, становясь все более и более изощренным на каждом следующем этапе. В таких условиях военная сила государства вступала в очередные этапы конфликта, имея перед собой как бы нового противника, обучаясь «с листа» новым приемам борьбы с ним, тратя огромные усилия на импровизацию и поиски путем форсированного перебора различных подходов к решению проблемы.

Источник: По материалам книга «Армия и внутренние войска в противопартизанской и противоповстанческой борьбе», — Москва, 1997, с сокращениями