Шри Ауробиндо. Синтез йоги. Часть вторая. Йога интегрального знания. Главы 1 - 14

Шри Ауробиндо. Синтез йоги.
Часть вторая. Йога интегрального знания

 

Глава I. Объект Знания

ВСЯКИЙ духовный поиск направлен к объекту Знания, к которому люди обычно не обращают взгляд своего ума, к кому-то или чему-то Вечному, Бесконечному, Абсолютному, которое не является временными вещами или силами, о которых мы знаем, хотя он или оно может находиться в них или за ними, или быть их источником или создателем. Его целью является такое состояние знания, при помощи которого мы можем осязать, войти или познать посредством тождества это Вечное, Бесконечное и Абсолютное, сознание отличное от нашего обычного сознания идей, форм и вещей, знание, которое не является тем, что мы обычно называем знанием, но нечто самосуществующее, постоянное, бесконечное. И хотя оно может или даже по необходимости должно, поскольку человек является ментальным существом, начаться с наших обычных инструментов знания, в то же время оно необходимо должно пойти дальше их, используя сверхчувствительные и супраментальные средства и возможности, ибо находится в поиске того, что само по себе является сверхчувствительным и супраментальным и находится вне пределов досягаемости разума и чувств, несмотря на то, что через разум и чувства можно впервые увидеть его слабый проблеск или отраженное подобие.
Традиционные системы, несмотря на их другие различия, все исходят из веры или представления, что Вечное и Абсолютное может быть только, или по крайней мере может находится только в чистом трансцендентном состоянии некосмического существования, или, иначе, несуществования. Все космическое существование, или все, что мы называем существованием, является состоянием невежества. Даже самое высокое индивидуальное совершенство, даже благословенное космическое состояние ничуть не лучше высшего невежества. Все, что является индивидуальным, все, что является космическим должно быть сурово отвергнуто искателем абсолютной Истины. Высшее неподвижное Я, или, иначе, абсолютный Нигил является единственной Истиной, единственным объектом духовного знания. Состояние знания, сознание, отличное от нынешнего временного, которое мы должны достигнуть, есть Нирвана, исчезновение эго, прекращение всякой ментальной, виталической и физической активности, вообще всякой активности, высшая озаренная неподвижность, чистое блаженство безличного спокойствия, самопогруженного и невыразимого. Средствами являются медитация, сосредоточение, исключающее все остальное, полное растворение ума в своем объекте. Активность допускается только на первых стадиях поиска с тем, чтобы очистить ищущего и подготовить его морально и органически к тому, чтобы он мог стать пригодным сосудом для знания. Даже эта активность должна быть либо ограничена до исполнения обрядов поклонения и предписанных обязанностей жизни, строго установленных Индусской Шастрой, либо, в соответствии с Буддийской дисциплиной, должна направляться по восьмеричной тропе для высшей практики работ милосердия, которые ведут к практическому упразднению я во имя блага других. Наконец, в любой строгой и чистой Джнани-Йоге, всякая работа должна быть прекращена для полного покоя. Деятельность может подготовить спасение, но не может дать его. Любая длительная приверженность к деятельности несовместима с высшим прогрессом и может оказаться непреодолимым препятствием к достижению духовной цели. Высшее состояние покоя есть совершенная противоположность деятельности и не может быть достигнуто теми, кто продолжает работать. И даже преданность, любовь, поклонение — это дисциплины для незрелой души, в лучшем случае это лучшие методы Невежества. Ибо они предназначаются для чего-то другого, более высокого и великого, чем мы сами; но не может быть в высшем знании ничего подобного, ибо может быть или только одно Я, или вообще никакого Я, и поэтому либо нет никого, кто бы осуществлял поклонение и выражал любовь и преданность, либо нет того, кто бы принимал все это. Даже мыслительная активность должна исчезнуть в единственном сознании тождества или небытия, и, благодаря своей неподвижности, вызвать неподвижность всей природы. Должно остаться только абсолютное Тождество или, иначе, вечный Нигил.
Эта чистая Джнани-Йога приходит через интеллект, хотя она заканчивается трансцендентацией интеллекта и его трудов. Думающий в нас отделяет себя от всех остальных частей того, чем мы феноменально являемся, отвергает сердце, отходит от жизни и чувств, отделяется от тела, чтобы достигнуть своей исключительной реализации, в том, что даже за пределами его самого и его функций. Существует истина, лежащая в основе этого, и опыт, который, по-видимому, оправдывает такой подход. Имеется Сущность, которая по своей природе покой, высшее Молчание в Бытии, которое за пределами своего собственного развития и мутаций, неподвижное и потому стоящее выше всех активностей, для которых оно является не более, чем Свидетелем. И в иерархии наших психологических функций Мысль в некотором роде ближе всего к этому Я, ближе всего по крайней мере к его аспекту всесознающего знающего, который наблюдает все действия, но может стоять на заднем плане их всех. Сердце, воля и другие силы в нас фундаментально активны, естественно направляются в сторону деятельности, находят через нее свое осуществление — хотя они могут также автоматически придти к определенной неподвижности за счет полноты удовлетворения своей активностью, или же иначе, путем обратного процесса истощения в результате постоянного разочарования и неудовлетворенности. Мысль также является активной силой, но в большей мере способна придти к покою в результате собственного сознательного выбора и воли. Мысль легче удовлетворяется просветленным интеллектуальным восприятием этого молчаливого Свидетеля Я, который выше всей нашей активности и, увидев однажды этот неподвижный Дух, готова, считая свою миссию поиска истины завершенной, успокоиться и стать неподвижной. Ибо в своем наиболее характерном движении она сама готова быть незаинтересованным свидетелем, судьей, наблюдателем вещей больше, чем заинтересованным участником и страстным работником в трудах, и может очень легко придти к духовному или философскому спокойствию и беспристрастной отчужденности. И поскольку люди являются ментальными существами, то мышление, если в действительности и не самое лучшее и высшее в них, по крайней мере самое постоянное, естественное и эффективное средство для просвещения их невежества. Вооруженное своими функциями собирания и отражения, размышления 1, фиксированного созерцания, сосредоточения ума на своем объекте, sravana, manana, nididhyasana, оно стоит на вершине нашего существа как необходимая помощь для нашего понимания того, к чему мы стремимся, и не удивительно, что оно претендует на роль руководителя в путешествии и единственного доступного проводника, или, по крайней мере, непосредственной и сокровенной двери храма.
Реально мысль является только разведчиком и первопроходцем; она может направлять, но не командовать или приводить в исполнение. Лидером путешествия, капитаном марша, первым и самым древним жрецом нашей жертвы является Воля. Воля эта не есть желание сердца или требование или предпочтение ума, которым мы часто даем это имя. Это та внутренняя, доминантная и зачастую скрытая сознательная сила нашего бытия и всего бытия, Тапас, Шакти, Шраддха, которая полновластно определяет нашу ориентацию и для которой интеллект и сердце являются более или менее слепыми и автоматическими слугами и инструментами. Я, неподвижное, находящееся в покое, свободное от вещей и событий, является поддержкой и фоном существования, молчаливым каналом или продуктом чего-то Высочайшего: оно само по себе не является единственно реальным существованием, не само по себе Всевышним. Вечное, Всевышнее — это Господь и все порождающий Дух. Пребывающий выше всякой активности и не связанный с ней, он является источником, санкцией, материалом, эффективной силой, хозяином всех действий. Все виды активности исходят из этого высшего Я и определяются им; все являются его операциями, процессами его собственной сознательной силы, а не чего-либо отличного от Я, какой-либо иной силы, чем этот Дух. В этой активности выражается сознательная Воля Шакти Духа, движимая выразить его бытие бесконечными путями, Воля или Сила, не невежественная, но в единстве со своим собственным самосознанием и знанием всего, что она должна выразить. И благодаря этой Силе присутствуют в нас тайная духовная воля и вера души 2, господствующие скрытые силы нашей природы, являющиеся индивидуальным инструментом, более близко сообщающимся с Высшим, более верным пастырем и просветителем, если нам удалось бы найти и удержать его, потому, что он основательней и более интимно близок к Тождественному и Абсолютному, чем поверхностная активность наших мыслительных сил. Познание этой воли в себе и в мире и следование ей до ее божественных завершений, какими бы они не были, безусловно должно служить высочайшим путем и вернейшей кульминацией как познания, так и труда, для ищущего в жизни и ищущего в Йоге.
Мысль, поскольку она не является высшей или сильнейшей частью Природы, и даже не единственным или глубочайшим показателем Истины, не должна стремиться к своему исключительному удовлетворению или принимать его за признак достижения высшего Знания. Здесь она является проводником, ведущим до некоторой точки, сердца, жизни и других членов, но не может заменить их; она должна видеть не только свое конечное удовлетворение, но также конечное удовлетворение, предназначенное для этих других членов. Исключительный путь абстрактной мысли был бы оправдан только в том случае, если бы целью Высшей Воли во вселенной было не более, чем сойти в деятельность невежества, управляемую умом как ослепляющим инструментом и тюремщиком через фальшивые идеи и ощущения, и подняться в покой знания, в равной степени управляемый умом посредством правильного мышления, в качестве инструмента просветления и спасения. Однако, имеются шансы, что в мире есть цель менее абсурдная и бесцельная, импульс к Абсолютному менее сухой и абстрактный, мировая истина более обширная и объемлющая, более богатая бесконечность высоты Бесконечного. Безусловно, абстрактная логика всегда приходит, как пришли старые системы, к бесконечному пустому Отрицанию или бесконечному равно пустому Утверждению; ибо, будучи абстрактной она движется в направлении абсолютной абстракции, и это есть единственные две абстракции, которые являются абсолютно абсолютными. Но конкретная, все углубляющаяся мудрость, хранящая ожидающие нас все большие и большие богатства бесконечного опыта, а не самоуверенная абстрактная логика узкого и некомпетентного человеческого ума, может стать ключом к божественному сверхчеловеческому знанию. Сердце, воля, жизнь и даже тело в не меньшей мере, чем мысль, являются формами божественного Сознательного Бытия и показателями великой значимости. Они также имеют силы, при помощи которых душа может вернуться к своему полному самосознанию, и средства, при помощи которых она может наслаждаться им. Целью Высшей Воли вполне может быть кульминация, в которой все существо должно получить свое божественное удовлетворение, освещение глубин высотами, когда материальное Несознание обнаруживает себя как Божественное в результате прикосновения высшего Сверхсознания 3.

Традиционный Путь Знания следует через устранение и отвергает последовательно тело, жизнь, чувства, сердце, саму мысль с тем, чтобы слиться с безмолвным Я, или высшим Нигил, или неопределенным Абсолютом. Путь интегрального знания предполагает, что нам предназначено придти к интегральному самосовершению, и единственное, что необходимо устранить — это наша собственная несознательность, Невежество и результаты Невежества. Устранить фальшь бытия, которая выступает как эго; тогда наше истинное существо сможет проявиться в нас. Устранить фальшь жизни, которая выступает как обычное жизненное стремление и механический круговорот нашего телесного существования; тогда проявится наша истинная жизнь, полная могущества Божества и радости Бесконечного. Устраните фальшивость чувств с их подчинением видимостям материального и двойственным ощущениям; в нас есть большее чувство, которое тогда сможет открыться Божественному в вещах и божественно отвечать этому. Устраните фальшивость сердца с его туманными страстями и желаниями и двойственным эмоциями; в нас может открыться более глубокое сердце с его божественной любовью ко всем существам и его бесконечной страстью и острой тоской по отклику Бесконечного. Устраните фальшивость мышления с его неполноценными ментальными конструкциями, с его самонадеянными утверждениями и отрицаниями, с его ограниченными и малодоступными сосредоточениями; за этим кроется большая возможность Знания, которое может открыться для настоящей Истины Бога, души, Природы и вселенной. Интегральное самосвершение — абсолют, кульминация опыта сердца, его инстинкта любви, радости, преданности и поклонения; абсолют, кульминация для чувств, для их стремления к божественной красоте и добру, и к наслаждению формой вещей; абсолют, кульминация для жизни, ее поисков работы, божественного могущества, мастерства и совершенства; абсолют, кульминация, за пределами собственных ограничений, мысли, ее жажды истины, света, божественной мудрости и знания. Завершением всех этих вещей в нашей природе является не что-то отличное от них самих, из чего они все исторгнуты, а нечто более высокое, в чем они сразу трансцендируются 4 и обнаруживают свою собственную абсолютность и бесконечность, свою никем не измеренную гармонию.
За традиционным путем Знания, оправдывая его мысленный процесс уничтожения и устранения, стоит управляющий всем духовный опыт. Глубокий, интенсивный, убедительный, знакомый всем, кто перешагнул определенный предел сдерживающей умственной активности в бескрайнее внутреннее пространство, это великий опыт освобождения, сознание чего-то внутри нас, что находится за и вне мира и всех его форм, интересов, целей, событий и происшествий, спокойный, незатрагиваемый, неозабоченный, неограниченный, неподвижный, свободный взгляд наверх к чему-то, находящемуся над нами неописуемо и неохватно, во что мы можем вступить, отказавшись от нашей личности, присутствие вездесущего вечного свидетеля Пуруши, ощущение Бесконечности или Безвременности, которая смотрит вниз на нас из величественного отрицания всего нашего существования, и только оно является единственно Реальным. Этот опыт является высшим очищением нашего духовного разума, смотрящего уверенно за пределы своего собственного существования. Никто, не прошедший через это освобождение, не может полностью быть свободным от ума и его сетей, но никто не обязан навсегда застрять в этом переживании. Как бы велико оно ни было, это только захлестывающее переживание Разумом того, что за его пределами и всего, что он в состоянии воспринять. Это высший отрицательный опыт, но за этим — огромный свет бесконечного Сознания, неограниченного Знания, утверждающее абсолютное Присутствие.
Объектом духовного знания является Всевышнее, Божественное, Бесконечное и Абсолютное. Это Всевышнее имеет отношение к нашему индивидуальному бытию и имеет отношение ко вселенной, и оно трансцендирует как душу, так и вселенную. Ни мир, ни индивидуум не являются тем, чем они кажутся, ибо то представление о них, которое дают нам наши чувства, пока они не просвещены более высоким супраментальным и супрачувственным знанием, является фальшивым, несовершенным, смягченным и ошибочным представлением. И тем не менее то, чем кажется вселенная и индивидуум, все же может дать представление о том, чем они на самом деле являются, представление, которое указывает за свои пределы на стоящую за ними реальность. Истина обычно познается путем корректировки значений, которые дают нам наш ум и чувства, и вначале путем действия высшего интеллекта, который по возможности просвещает и приводит в порядок заключения невежественного чувственного ума и ограниченного физического интеллекта; таков метод всего человеческого знания и науки. Но за пределами этого существует знание, Сознание Истины 5, которое превосходит наш интеллект и приводит нас к истинному свету, преломленным лучом которого является обычное человеческое знание. Там абстрактные термины чистого разума и конструкции ума исчезают или превращаются в конкретное видение души и огромную действительность духовного опыта. Это знание может обратиться к абсолютному Вечному и потерять из виду душу и вселенную; но оно может также видеть это существование из Вечного. Когда это сделано, мы обнаруживаем, что невежество ума и чувств и вся видимая тщетность человеческой жизни не являлись бесполезной экскурсией сознательного существа, ненужной ошибкой. Здесь они планировались как грубая почва для самовыражения Души, которая приходит из Безграничного, как материальная основа для ее самораскрытия и самообладания в условиях вселенной. Верно, что сами по себе они и все, что здесь есть, не имеет значения, и создавать отдельные значения для них значит жить иллюзиями, Майей; но они имеют высшее значение в Высшем, абсолютную Силу в Абсолюте, и это есть то, что предназначается им и соотносит с этой Истиной их теперешние относительные значения. Это тот все соединяющий опыт, который является основой самого глубокого интегрального и наиболее сокровенного самопознания и познания мира.
По отношению к индивидууму Всевышнее является нашим собственным истинным и высшим Я, тем, чем мы в конечном счете являемся по существу, тем, что мы представляем в своей проявленной природе. Духовное знание, движущееся к истинному Я в нас, должно отвергнуть, как отвергает традиционный путь знания, все обманчивые представления. Оно должно придти к открытию, что тело — не есть наше Я, или основа нашего существования; это ощущающая форма Бесконечного. Переживание Материи как единственной основы мира, физического мозга, нервов, клеток и молекул как единственной истины всего в нас, громоздкая несовершенная основа материализма, является заблуждением, полуправдой 6, принимаемой за целое, темным дном или тенью вещей, неправильно понятых в своей светлой субстанции, цифра нуль вместо Целого. Материалистическая идея ошибочно принимает созидание за созидательную Силу, способ выражения за То, что выражено и выражает. Материя, наш физический мозг, нервы и тело — это поле и основа единственно для действия жизненной силы, которая служит для соединения Я с формой его трудов, и сохраняет их своим непосредственным динамизмом. Материальные движения являются внешней нотацией, при помощи которой душа представляет свое понимание некоторых истин Бесконечного и делает их эффективными в терминах Субстанции. Эти вещи являются языком, нотацией, иероглифами, системой символов, а не тем глубочайшим истинным смыслом вещей, на которые они лишь намекают.
Также не является нашим Я Жизнь, виталическое, энергия, которая играет в мозгу, нервах и теле; это лишь часть силы Бесконечного. Ощущение жизненной силы, использующей Материю в качестве своего орудия, фундаментом, источником и истинной суммой всех вещей, этот вибрирующий нестабильный базис витализма, является иллюзией, частичным видением, воспринимаемым как полное, приливом на соседнем пляже, неправильно принимаемым за весь океан. Виталистическая идея принимает за сущность всего нечто мощное, но внешнее. Жизненная сила — это динамизирование сознания, которое превосходит ее. Это сознание ощущается и действует, но не приобретает весомости для нашего интеллекта, пока мы не приходим к более высокому состоянию Ума 7, в настоящее время являющемуся для нас наивысшим. Ум здесь является творением Жизни, но в действительности это скрытое ощущение самой Жизни и того, что за ней, и более сознательная формулировка ее тайны; Ум есть выражение не Жизни, а того, менее просветленным выражением чего является сама Жизнь.
И в то же время Ум, наша ментальность, наша думающая, понимающая часть, не является нашим Я, не является Тем, ни концом и ни началом; это полусвет, посланный из Бесконечного. Восприятие Ума как создателя форм и вещей и тех форм и вещей, которые существуют только в Уме, этот тонкий слабый базис идеализма, также является иллюзией, частичным видением, принимаемым за целое, бледный, преломленный свет, идеализированный подобно пылающему телу Солнца и его великолепию. Этот идеалистический взгляд также не постигает сути бытия, даже не затрагивает ее, а только одну из низших форм Природы. Ум это сомнительная внешняя полутень сознательного существования, которое не ограничено ментальностью, но превосходит ее. Метод традиционного пути знания, устраняя все это, приходит к концепции и реализации чистого сознательного существования, самоосознанного, самоблагословенного, независящего от ума, жизни и тела, и к конечному позитивному опыту, который есть Атман, Я, исходная и сущностная природа нашего существования. Здесь наконец нечто центрально верное, но торопясь придти к этому, такой метод предполагает, что нет ничего между думающим умом и Всевышним, buddheh, paratastu sah, и, закрывая глаза в Самадхи, пытается промчаться через все, что фактически находится между ними, даже не замечая эти великие и светлые царства Духа. Быть может, он достигает своей цели, но только затем, чтобы уснуть в Бесконечном. Или, если остается бодрствующим, то пребывает в высшем переживании Всевышнего, в которое самоаннулирующийся Ум может войти, но не в высшем Всевышнего, paratpara. Ум может сознавать Я только в духовном утончении ментальности, и только отраженную им Сатчитананду. Высшая истина, интегральное самосознание не может быть достигнуто этим самоослепляющим скачком в Абсолют, но путем терпеливого перехода за пределы ума в Истину-Сознание, где бесконечное может быть познано, ощутимо, видимо, испытано во всей полноте своего бесконечного богатства. И здесь мы обнаруживаем Я, которым мы должны стать, не только статичный разреженный безучастный пустой Атман 8, но великий динамичный индивидуальный, всемирный и трансцендентный Дух. Это Я и Дух не могут быть выражены абстрактными обобщениями разума; все вдохновенные описания пророков и мистиков не в состоянии исчерпать это содержание и великолепие.

По отношению к вселенной Всевышнее есть Брахман, единственная Реальность, которая является не только духовным, материальным и сознательным содержанием всех идей, сил и форм вселенной, но их источником, поддержкой и владельцем, космическим и супракосмическим Духом. Все понятия, к которым мы можем свести вселенную, Сила и Материя, Имя и Форма, Пуруша и Пракрити, еще не есть полностью то, чем на самом деле является вселенная сама по себе, или ее природа. И как все, чем мы являемся, есть игра и форма, ментальное, психическое, виталическое и физическое выражение высшего Я, независящего от ума, жизни и тела, также и вселенная есть игра, и форма, и космическое выражение души и природы высшего существования, которое не зависит от силы и материи, не зависит от идеи, названия и формы, не зависит от фундаментальной разницы между Пурушей и Пракрити. Наше высшее Я и высшее Существование, которое стало вселенной, есть единый дух, единое Я и единое существование. Индивидуум по природе есть одно из выражений мирового бытия, по духу — эманация Трансцендентности. Ибо если он находит свое я, он находит также, что его собственное истинное я не является этой природной личностью, этой сотворенной индивидуальностью, но вселенским существованием в своих отношениях с другими и с Природой, и в своем высшем ракурсе является частью или живым фасадом высшего трансцендентного Духа.
Это высшее Существование не зависит от индивидуума или вселенной. Поэтому духовное знание может превзойти или даже устранить эти две силы Духа и придти к концепции чего-то совершенно Трансцендентного, чего-то, что является безымянным и ментально непознаваемым, к полному Абсолюту. Традиционный путь знания устраняет индивидуальность и вселенную. Абсолют, к которому он стремится, не имеет очертаний, не поддается определению, безотносителен, ни то, ни се, neti neti. И все же мы можем о нем сказать, что он Един, что он Бесконечен, что это Невыразимое Блаженство, Сознание, Существование. Несмотря на непознаваемость для ума, и все же через наше индивидуальное существование и через названия и формы вселенной мы можем подойти к реализации высшего Я, которое есть Брахман, и через реализацию Я мы можем придти к определенной реализации также этого полного Абсолюта, сущностной формой которого в нашем сознании является наше истинное Я (svarupa). Это те механизмы, которые человеческий разум вынужден применять, если он хочет сформировать для себя какую-то концепцию трансцендентного и необусловленного Абсолюта. Система отрицания необходима для него, чтобы избавиться от своих собственных определений и ограниченного опыта; он вынужден выходить в Бесконечность через неясную Неопределенность. Ибо он обитает в закрытой тюрьме конструкций и представлений, необходимых для его активности, но не являющихся самосуществующей истиной Материи, или Жизни, или Ума, или Духа. Но если мы сумеем однажды пересечь пределы сумеречной границы Ума и войти в величайший план супраментального Знания, необходимость в этих механизмах отпадает. Сверхразум 9 имеет совсем другой, позитивный, непосредственный и живой опыт высшего Бесконечного. Абсолют находится за пределами персональности и бесперсональности, и в то же время он является одновременно и Неличностью, и высшей Личностью во всех личностях. Абсолют находится за пределами различия между единством и множеством, и в то же время является Единым и бесчисленным Многим во всех мирах. Он находится за пределами всех ограничений качества, и в то же время не ограничен бескачественной пустотой, но также является всеми безграничными качествами. Он является индивидуальной душой и всеми душами, и даже больше, чем всеми [душами]; он есть бесформенный Брахман и вселенная. Это космический и супракосмический дух, верховный Господь, высшее Я, верховный Пуруша и верховная Шакти, Вечно Нерожденный, который бесконечно рождается, Бесконечный, который конечен в неисчислимом, многочисленное Единство, комплексное Элементарное, многосторонний Один, Слово Молчания Несказанного, безличная вездесущая Личность, Мистерия, прозрачный в высшем сознании для своего собственного духа, но для меньшего сознания завуалированный своим собственным чрезмерным светом и навсегда непроницаемый. Для имеющего ограниченные размеры ума это — непримиримые противоречия, но для непрерывного видения и опыта супраментальной Сознания Истины они так просто и неизбежно представляют внутреннюю природу друг друга, что даже думать о них как о противоречиях — невообразимое насилие. Стены, воздвигнутые измеряющим и разделяющим Интеллектом исчезают, и Истина появляется в своей простоте и красоте, и приводит все к своим гармонии, единству и свету. Размеры и различия остаются, но как символы для употребления, а не разделяющая тюрьма для самозабывающего Духа.
Сознание трансцендентного Абсолюта с его последствиями в индивидуальном и мировом является последним, вечным знанием. Наш разум может использовать его разными способами, может строить на его основе конфликтующие философии, может ограничивать, модифицировать, придавать особое значение или преуменьшать значение каких-либо сторон знания, черпать из него истину или ошибки; но наши интеллектуальные вариации или несовершенные заявления не имеют значения для того конечного факта, что если мы доводим свою мысль и свой опыт до конца, то в этом знании они прекращаются. Целью Йоги духовного знания не может быть ни что иное, кроме этой вечной Реальности, этого Я, этого Брахмана, этого Трансцендентного, которое находится надо всем и во всем, проявленной в то же время скрыто в индивидууме, проявленно, хотя и в скрытой форме, во вселенной.
Кульминация тропы знания не обязательно предусматривает прекращение нашего мирского существования. Ибо Высшее, с которым мы себя ассимилируем, Абсолютное и Трансцендентное, в которое мы вступаем, всегда обладает полным и конечным сознанием, которого мы ищем, и посредством него поддерживает свою игру в мире. Мы также не должны считать, что наше мирское существование кончается, раз в результате познания его цель осуществлена, и потому нам здесь уже больше нечем заняться. Ибо то, что мы сперва обретаем, освобождение и необозримое молчание, и спокойствие — это только вечная самореализация индивидуума в сущности его сознательного бытия; все еще будет оставаться на этой основе, не аннулированное молчанием, в единстве с освобождением и свободой, бесконечно продолжающееся самоосуществление Брахмана, его динамичное божественное проявление в индивидууме и благодаря его присутствию, примеру и воздействию в других и во вселенной в целом, — работа, которую Великие продолжают совершать. Наше динамичное самоосуществление не может быть достигнуто, пока мы сохраняем эгоистическое сознание, пребываем в темноте, освещенной лишь чадящей свечой ума, в путах зависимости. Наше теперешнее ограниченное сознание может служить только подготовительным полем, оно не в состоянии завершить что-либо, ибо все, что оно проявляет искажается насквозь эгоистичным невежеством и заблуждением. Истинное и божественное самоосуществление Брахмана в проявлении возможно только на основе Брахманического сознания 10, и потому через восприятие жизни освобожденной душой, Дживанмукта.
Это интегральное знание, ибо мы знаем, что, везде и при любых условиях, все для глаза, который видит, есть Единый, для божественного опыта все составляет единую форму Божественного. Только ум обладает свойством, для временного удобства своих мыслей и стремлений, искать возможность проведения искусственной границы резкого разделения, фикции постоянной несовместимости между различными аспектами вечного единства. Освобожденный обладатель знания живет и действует в мире не меньше, чем связанная душа и невежественный ум, а больше, совершая все действия, sarvakrt, только с истинным знанием и большей сознательной силой. И поступая так, он не теряет право на высшее единство, не теряет высшего сознания и высшего знания. Ибо Всевышний, как бы он ни был ныне скрыт от нас, присутствует здесь в мире не в меньшей степени, чем он может быть в самом полном и невыразимом самоисчезновении, самой нетерпимой Нирване 11.

1. meditation
2. soul-faith
3. Superconscience
4. transcend themselves
5. sense-mind
6. half-view
7. В зависимости от контекста англ. слово Mind переводится как Ум или, реже, как Разум. В большинстве случаев слово Разум является переводом англ. слова Reason. (Прим. пер.)
8. a static tenuous vacant Atman
9. Supermind
10. Brahman-consciousness
11. the most intolerant Nirvana

 

 

 

Глава II
Состояние Знания

Я, БОЖЕСТВЕННОЕ, Высшая Реальность, Все, Трансцендентное, — Единое во всех этих аспектах является объектом Йогического знания. Обычные объекты, внешний вид жизни и материи, психология наших мыслей и действий, восприятие сил видимого мира могут составлять часть этого знания, но только постольку, поскольку это составляет часть проявления Единого. Сразу становится ясным, что знание, к которому стремится Йога, должно отличаться от того, что люди обычно понимают под этим словом. Ибо мы обычно подразумеваем под знанием интеллектуальное умение разобраться в фактах жизни, ума и материи, и в законах, которые ими управляют. Это знание, основанное на нашем чувственном восприятии и на рассуждении, исходящем из чувственного восприятия, и оно осуществляется частично ради чистого удовлетворения интеллекта, частично ради практической целесообразности и дополнительной силы, которую придает знание для обустройства нашей жизни и жизни других, для использования в человеческих целях открытых или тайных сил Природы, для помощи, или калечения, спасения и облагораживания, или угнетения и уничтожения наших собратьев. Йога, действительно, соразмерна всей жизни и может вмещать все эти субъекты и объекты. Есть даже Йога 12, которая может быть использована для самопотворства, также как для самопокорения, для повреждения других, так же как для их спасения. Но "вся жизнь" включает не только, и даже не главным образом ту жизнь, какую теперь ведет человечество. Йога рассматривает и считает своей единственно верной целью более высокое истинно сознательное существование, которым наше полусознательное человечество еще не обладает, и к которому может придти только путем превосходящего нынешние его способности духовного восхождения. Это более высокое сознание и более высокое существование и является специфическим и подходящим объектом Йогической дисциплины.

Это более высокое сознание, это более высокое существование не являются просвещенной или просветленной ментальностью, поддержанной большей динамической энергией или поддерживающей более чистую моральную жизнь и характер. Их превосходство над обычным человеческим сознанием выражается не в степени, но по своему роду и сущности. Происходит изменение не просто поверхности или манеры действий нашего существа, а самого его основания и динамического принципа. Йогическое знание стремится войти в тайное сознание за пределами разума, которое присутствует здесь только оккультно, скрытое в основе всего существования. Ибо только это сознание действительно знает, и только владея им мы можем обладать Богом и правильно познавать мир, его действительную природу и тайные силы. Весь этот мир, видимый или ощущаемый нами, и также все в нем, что не видимо, является просто феноменальным выражением чего-то за пределами разума и чувств. То знание, которое, на основе данных, полученных чувствами, могут дать нам чувства и интеллектуальное рассуждение, не является истинным знанием; это наука представлений. И даже представления нельзя узнать должным образом, если мы не узнаем в начале Реальность, образами которой они являются. Эта Реальность является их я, и существует единственное я всего; когда это понято, тогда можно познать истину всех вещей, а не только их видимость, как теперь.
Очевидно, что как бы много мы не анализировали физическое и ощутимое чувствами, мы не в состоянии таким путем придти к Знанию Я, или самих себя, или того, что мы называем Богом. Телескоп, микроскоп, скальпель, реторта, перегонный куб не в состоянии выйти за пределы физического, хотя могут привести ко все более тонким истинам в отношении физического. И если затем мы ограничим себя тем, что нам показывают наши чувства и их физические помощники, и отказываемся с самого начала признавать какую-либо другую реальность или любой другой способ знания, то мы вынуждены придти к заключению, что нет ничего реального, за исключением физического, и что ни в нас, ни во вселенной нет Я, нет Бога внутри и вне, нет даже нас самих, за исключением агрегата из мозга, нервов и тела. Но к такому выводу мы вынуждены придти только потому, что мы это предположили основательно с самого начала, и поэтому вынуждены кружиться, возвращаясь к нашему первоначальному предположению.
Если же существует Я, Реальность не очевидная для чувств, то ее необходимо искать и познавать иными путями и средствами, чем физическая Наука. Интеллект не является таким средством. Безусловно, существует ряд сверхчувственных истин, к которым может придти интеллект своим собственным путем и которые он в состоянии обнаружить и констатировать в качестве интеллектуальных концепций. Например, сама идея Силы, на которой так настаивает Наука, является концепцией, истиной, к которой только интеллект может придти, идя за пределы своих данных; ибо мы не ощущаем эту мировую силу, а только ее результаты, и саму силу мы предполагаем как необходимую причину этих результатов. Точно так же интеллект, следуя определенной линии строго анализа может придти к интеллектуальной концепции и интеллектуальному убеждению Я, и это убеждение может быть очень реальным, очень светлым, очень сильным как начало других и гораздо больших вещей. Все же, сам по себе интеллектуальный анализ может привести только к классификации ясных концепций, возможно к правильной классификации истинных концепций; но это не то знание, к которому стремится Йога. Ибо само по себе оно не является эффективным знанием. Человек может прекрасно владеть им и в то же время оставаться тем же, кем он был раньше, за исключением самого факта большего интеллектуального просвещения. Изменение нашего бытия, к которому стремится Йога, может вовсе не состояться.
Правда, что интеллектуальное обдумывание и правильное различение являются важной частью Йоги знания; но их целью является скорее устранение трудностей, чем достижение окончательного и положительного результата на этом пути. Наши обычные интеллектуальные понятия являются камнем преткновения на пути знания; ибо они управляются ошибочными восприятиями чувств и основываются на понятии, что материя и тело являются реальностью, что жизнь и сила — это реальность, что страсть и эмоция, мысль и чувства — это реальность; и с этими вещами мы отождествляем себя и, благодаря тому, что мы себя отождествляем с этими вещами 13, мы не можем вернуться к настоящему я. Поэтому для ищущего знание необходимо убрать этот камень преткновения и обрести правильные понятия о себе и о мире; ибо как можем мы добиваться знания истинного я, если мы не имеем понятия о том, что оно собой представляет, а, наоборот, отягощены идеями полностью отличными от истины? Поэтому правильное мышление является необходимым предварительным условием, и когда устанавливается привычка правильно думать, свободная от ошибок чувств, желания, старых ассоциаций и интеллектуальных предвзятых мнений, понимание очищается и не ставит серьезных препятствий для дальнейшего процесса познания. Все же, только тогда правильное мышление становится эффективным, когда, при очистившемся понимании, за ним следуют другие операции, видение, опыт, реализация.
Каковы эти операции? Это не просто психологический самоанализ и самонаблюдение. Такой анализ, такое наблюдение, подобно процессу правильного мышления, имеют огромное значение и практически обязательны. Они даже могут, при верном использовании, привести к правильной мысли значительной силы и эффективности. Подобно интеллектуальной способности различать путем процесса размышления, они будут иметь эффект очищения; они приведут к самопознанию некоторого рода и к исправлению расстройств души и сердца, и даже расстройства понимания. Самопознание всех видов находится на прямом пути к познанию истинного Я. В Упанишадах говорится, что Самосуществующее так установило двери души, что они открываются наружу, и большая часть людей смотрит наружу на видимость вещей; только редкая душа, которая созрела для умиротворенной мысли и стойкой мудрости, направляет свой взгляд внутрь, видит Я и достигает бессмертия. К этому повороту взгляда внутрь психологическое самонаблюдение и анализ являются великим и эффективным введением. Нам легче заглянуть внутрь себя, чем внутрь вещей, находящихся вне нас, ибо там, в вещах, находящихся вне нас, мы прежде всего оказываемся сбитыми с толку формой, и, во-вторых, у нас отсутствует естественный предварительный опыт, касающихся того в них, что не является их физической субстанцией. Очищенный или успокоенный ум может начать отражать — как и сильное сосредоточение может позволить обнаружить — Бога в мире, но это бывает редко, и достичь этого весьма трудно 14. И только в себе мы можем наблюдать и познавать процесс Я в его становлении, и следовать за процессом, благодаря которому оно возвращается к самобытию. Поэтому древний совет — познай себя — всегда останется первым словом, которое направляет нас в сторону настоящего 15 знания. Все же, психологическое самопознание является только переживанием видов Я, это не есть осознание Я в его чистом бытии.
Состояние знания, таким образом, которое предусматривает Йога, не является просто интеллектуальной концепцией или ясной способностью различения истины, также не является оно просвещенным психологическим опытом состояний нашего бытия. Это "реализация" в полном смысле слова; это значит сделать реальным для себя и внутри себя Я, трансцендентное и вселенское Божество, и это последующая невозможность рассмотрения состояний бытия иначе, как в свете этого Я и в их истинном аспекте, как поток его становления при психологических и физических условиях нашего существования в мире. Эта реализация состоит из трех последовательных движений, внутреннее видение, полное внутреннее переживание и тождество.
Это внутреннее видение, drsti, сила, которая так высоко ценится в древних сказаниях, сила, которая делала человека Риши или Кави, не просто мыслителем, — это своего рода свет в душе, при помощи которого невидимые вещи становятся настолько же очевидными и реальными для нее — для души, а не только для интеллекта — как и вещи, видимые физическим зрением. В физическом мире всегда существуют две формы знания, непосредственная и посредственная, pratyaksa, того, что существует для глаза, и paroksa, того, что далеко и за пределами нашей способности видеть. Когда объект находится за пределами нашей способности видеть, мы по необходимости вынуждены, чтобы получить о нем представление, прибегнуть к умозаключению, воображению, аналогии, прислушиваться к описаниям тех, кто его видел, или путем изучения изображений или других представлений о нем, если таковые имеются. Обобщив все это, мы можем действительно придти к более или менее адекватной идее или подходящему образу объекта, но мы не осознаем саму вещь; она еще не является познанной реальностью, а только концептуальным представлением реальности. Но увидев однажды своими глазами — ибо никакое другое чувство не адекватно — мы овладеваем, мы осознаем; оно надежно принадлежит нашему удовлетворенному существу, является частью нас самих в нашем знании. Точно такое же правило хорошо работает в отношении психических вещей и Я. Мы можем слушать ясные и светлые учения относительно Я от философов или учителей, или из древних писаний. Мы можем пытаться сформировать ментальное представление или концепцию о нем при помощи мысли, предположения, воображения, аналогии или любыми другими доступными средствами; мы можем прочно держать в уме это представление и закрепить его при помощи полного и исключительного сосредоточения 16; но мы еще пока не осознали его, мы не видели Бога. Только когда после длительного и настойчивого сосредоточения, или другими средствами, завеса ума разорвана или отдернута, только когда поток света обрушится на пробужденную ментальность, jyotirmaya brahman, и концепция уступает место знанию-видению, в котором Я присутствует также реально и конкретно, как физический объект для физического зрения, который мы таким образом познали; ибо мы видели. После такого прозрения, какие бы ни были помрачения света, какие бы ни были темные периоды у души, она никогда не потеряет окончательно того, чем однажды овладела. Переживание неизбежно повторяется и будет повторяться все более часто, пока не станет постоянным; когда и как скоро — зависит он преданности и настойчивости, с какой мы движемся по пути и осаждаем своей волей или своей любовью скрытое Божество.

Это внутреннее зрение является одной из форм психологического переживания; но внутренний опыт не ограничивается этим лицезрением; видение только открывает, оно не охватывает. Также как глаз, хотя только он способен дать первое чувство понимания, нуждается в помощи опыта осязания и других чувств до того, как появляется всеохватывающее познание, видение я должно быть дополнено ощущением его всеми нашими членами. Все наше существо должно требовать Бога, а не только наш просветленный глаз знания. Ибо поскольку каждый принцип в нас является только проявлением Я, то каждый может вернуться к своей реальности и иметь переживание Я. Мы можем иметь ментальное переживание Я и охватить в качестве конкретных реальностей все те казалось бы абстрактные вещи, которые для ума составляют существование — сознание, силу, наслаждение и их многообразные формы и деяния: таким образом разум удовлетворяется Богом. Мы можем получить эмоциональный опыт Я через Любовь и через эмоциональное наслаждение, любовь и наслаждение Я в нас, Я в мировом и Я во всех, с кем мы имеем отношения: так сердце удовлетворяется Богом. Мы можем получить эстетический опыт Я в красоте, понятии наслаждения и вкусить абсолютную реальность всепрекрасного во всем, созданном либо нами, либо Природой, в его очаровании для эстетического ума и чувств; таким образом чувство удовлетворяется Богом. Мы можем даже иметь виталический, нервный опыт и практически физическое чувство Я во всей жизни и формации, и во всех проявлениях власти, силы, энергии, которые действуют через нас или других, или в мире: так жизнь и тело удовлетворяются Богом.
Все это знание и опыт являются первоначальными средствами для достижения и обладания тождеством. То, что мы видим и переживаем — это наше Я, поэтому видение и опыт не полны, если они не заканчиваются в тождестве, если мы не в состоянии Переживать всем своим существом высшее Ведантическое знание: Он это Я 17. Мы не только должны видеть Бога и объять Его, но стать этой Реальностью. Мы должны стать едиными с Я в его трансцендентности всякой формы и проявления путем растворения, возгонки, избавления от себя в качестве эго и всех его принадлежностей в То, из чего они исходят, а также стать Я во всех его проявленных существованиях и становлениях, единым с ним в бесконечном существовании, сознании, покое, наслаждении, которыми оно проявляет себя в нас, и единым с ним в действии, формации, игре самовосприятия, в которые оно облачает себя в мире.
Современному уму трудно понять, как мы можем достичь большего, чем интеллектуально представить себе Я или Бога; но он может позаимствовать некую тень этого видения, опыта и становления из того внутреннего пробуждения к Природе, которое великий английский поэт сделал реальностью для европейского воображения. Читая поэмы, в которых Уордсворт выражал свое восприятие Природы, мы можем получить некоторое отдаленное представление о том, что такое реализация. Ибо, во-первых, мы видим, что он имел видение чего-то в мире, которое является самим Я всех вещей, которые оно содержит, сознательной силы и присутствия отличного от его форм, и в то же время причины этих форм, проявленной в них. Мы замечаем, что у него не только было видение этого и радость, спокойствие и универсальность, которые приносит это присутствие, но само ощущение этого, ментальное, эстетическое, жизненное, физическое; не только это ощущение и видение его в своем существе, но и в ближайшем цветке и обыкновеннейшем человеке, и в недвижимом камне; и, наконец, что он даже иногда приобщался к этому единству, которое становилось объектом его посвящения, и одна из фаз этого приобщения сильно и проникновенно выражена в поэме "A slumber did my spirit seal" 18, где он описывает, как он соединился всем своим существом с землей "свершающей свой ежедневный путь с деревьями, горами и камнями". Вознося это восприятие до более глубокого Я, чем физическая Природа, мы получаем элементы Йогического знания. Но весь этот опыт является только преддверием к сверхчувственному, супраментальному восприятию Трансцендентного, которое пребывает за пределами всех Его аспектов, и конечная вершина знания может быть достигнута только путем вхождения в сверхсознательное, и слиянием там всех остальных переживаний в божественное единство с Невыразимым. Это является кульминацией всего божественного знания; это также источник всего божественного восторга и божественной жизни.
Состояние знания таким образом является целью этого пути и в действительности всех путей, когда они пройдены до конца, для чего интеллектуальное различение и осознание, и всякое сосредоточение и психологическое самопознание, все поиски сердца через любовь и путем чувств через красоту, и при помощи воли через силу и труд, и посредством души через покой и радость являются только ключами, приближениями, первыми подходами и начальными точками подъёма, которыми мы должны пользоваться и следовать им, пока не будут достигнуты широкие и бесконечные уровни, и божественные двери распахнутся в бесконечный Свет.

12. Йога развивает силу, она развивает её даже тогда, когда мы не желаем или сознательно не стремимся к этому, а сила — это всегда обоюдоострое оружие, которое можно применить, чтобы повредить или уничтожить, также как помочь или спасти. Следует также заметить, что не всякое уничтожение является злом. (Прим. Шри Ауробиндо)
13. так у Шри Ауробиндо
14. В одном отношении, однако, это легче, ибо во внешних вещах мы не так стеснены ощущением ограниченного эго, как в нас самих; поэтому отпадает одно из препятствий на пути познания Бога. (Прим. Шри Ауробиндо)
15. у Шри Ауробиндо: the knowledge
16. Такова идея тройной операции Джнани-Йоги, thravana, manana, nididhy~sana, слышать, думать или медитировать, и фиксироваться в сосредоточении. (Прим. Шри Ауробиндо)
17. He am I
18. Дремотой мой дух запечатан. (Прим. пер.)

 

 

 

Глава III
Очищенное Понимание

ОПИСАНИЕ состояния знания, к которому мы стремимся, определяет средства приобретения знания, которыми мы будем пользоваться. Статус знания может быть оценен, как супраментальное восприятие, подготовленное ментальными представлениями через различные ментальные принципы в нас, и, будучи однажды достигнуто, опять отражающееся более совершенно во всех членах существа. Это есть новое видение увиденное и, таким образом, переделывание всего нашего существования в свете Божественного, Единого и Вечного, свободное от подчинения видимости вещей и внешним проявлениям нашего поверхностного бытия.
Такой переход от человеческого к божественному, от разделенного и противоречивого к Единому, от феномена к вечной истине, такое перерождение или новое рождение души неизбежно охватывает две стадии, одну подготовительную, во время которой душа и ее инструменты должны стать способными, и другую, которая предусматривает фактическое просветление и реализацию подготовленной души через ее подходящие для этого инструменты. На самом деле не существует жесткой линии разделения во Времени между этими двумя стадиями; они скорее всего необходимы друг другу и продолжаются одновременно. Ибо пропорционально тому, как душа становится способной, она все больше озаряется и поднимается до все более высоких, все более полных восприятий, и пропорционально тому, как увеличиваются эти озарения и эти восприятия, и ее инструменты становятся более способными и более подходящими для своей задачи; существуют периоды неозаренной подготовки души и периоды озаренного роста души, и кульминационные более или менее длительные моменты просветленного обладания души, моменты, проходящие как вспышка молнии, однако меняющие все духовное будущее, а также моменты, длящиеся много человеческих часов, дней, недель в постоянном свете или блеске Солнца Истины. И через все это душа, однажды повернувшаяся в сторону Бога, растет к постоянству и совершенству ее нового рождения и истинного существования.
Первая необходимость при подготовке заключается в очищении всех членов нашего существа; особенно, для пути знания, очищение понимания, того ключа, который откроет дверь истины; но очищенное понимание едва ли возможно без очищения других членов. Неочищенное сердце, неочищенное чувство, неочищенная витальность приводят к неправильному пониманию, нарушают его данные, искажаются выводы, затемняется видение, неправильно применяют его знание; неочищенная физическая система задерживает или прекращает его действие. Должна быть интегральная чистота. Здесь также имеется взаимозависимость; ибо очищение каждого члена нашего существа выигрывает от прояснения любого другого, прогрессирующее успокоение эмоционального сердца, например, помогает очищению понимания, тогда как, в равной степени, очищенное понимание сообщает спокойствие и свет запутанной и затемненной деятельности не чистых еще эмоций. Можно даже сказать, что хотя каждый член нашего бытия имеет свои принципы очищения, все же очищенное понимание в человеке является наиболее действенным очистителем его запутанного и неупорядоченного бытия и наиболее властно требует от других его членов правильного выполнения его функций. Знание, говорит Гита, является верховной чистотой; свет является источником всей ясности и гармонии, тогда как темнота невежества является причиной всех наших преткновений. Любовь, например, является очистителем сердца, и если свести все наши эмоции к божественной любви, сердце станет совершенным; в то же время сама любовь нуждается в очищении при помощи божественного знания. Любовь сердца к Богу может быть слепой, узкой и невежественной, и может привести к фанатизму и обскурантизму; даже будучи чистой в других отношениях, она может ограничить наше совершенство путем отказа видеть Его иначе, кроме как в ограниченной личности, уклоняясь от истинного и бесконечного видения. Любовь сердца к людям может в равной степени привести к искажениям и преувеличениям в чувствах, действиях и знании, что должно быть исправлено и предотвращено путем очищения способности понимания.

Однако, мы должны рассмотреть глубоко и четко, что мы подразумеваем под пониманием и его очищением. Мы применяем это слово как ближайший эквивалент, который можно найти в английском языке санскритскому философскому термину buddhi, поэтому мы исключаем из него действие чувственного ума 19, которое состоит лишь в регистрации ощущений всех видов без отличия правильных от неправильных, истинных от только иллюзорных феноменов, глубоких от поверхностных. Мы исключаем ту массу запутанных концепций, которая является просто передачей этих ощущений, и которая в равной мере лишена высших принципов суждения и различения. Мы также не можем сюда включать тот постоянно скачущий поток привычной мысли, который выполняет роль понимания в уме среднего недумающего человека, но являющийся лишь постоянным повторением привычных ассоциаций, желаний, предубеждений, предрассудков, полученных или унаследованных предпочтений, даже если он постоянно обогащается свежим притоком концепций, притекающих из окружающей среды и принимаемых без испытания верховным различающим разумом. Несомненно, это некий вид понимания, который был очень полезен в развитии человека из животного; однако это только на одну ступень выше животного разума; это полуживотный разум, подчиненный привычке, желаниям и чувствам, бесполезный для поиска научного, философского или духовного знания. Мы должны выйти за его пределы; его очищение может быть выполнено только либо отказавшись от него или заставив его замолчать, либо превратив его в истинное понимание.
Под пониманием мы подразумеваем то, что одновременно воспринимает, рассуждает и различает, истинный разум человеческого существа, не подчиненный чувствам, желаниям или слепой силе привычки, но работающий с осознанием своего права на совершенство и знание. Безусловно, разум человека, каким он является в настоящее время, даже в лучшем случае не действует в этой свободной и властительной манере; но когда он не имеет успеха, это объясняется тем, что он еще смешан с более низким полуживотным действием, потому что он не чист и постоянно тормозится и его тянет вниз от его характерной деятельности. Очистившись, он не должен быть замешан в этих низших движениях, но должен отойти от объекта и наблюдать незаинтересованно, поставить его на соответствующее место в целом при помощи сравнения, противопоставления, аналогии, рассуждения исходя из правильно наблюдаемых данных, путем дедукции, индукции, заключения, сохраняя в памяти все полученные результаты, дополняя это обузданным и правильно направленным воображением, рассматривать все в свете тренированного и дисциплинированного суждения. Таково чистое интеллектуальное понимание, для которого законом и характерным действием является незаинтересованное наблюдение, суждение и аргументация.
Но термин buddhi также применяется в другом, более глубоком смысле. Интеллектуальное понимание это только низший buddhi, существует другой и более высокий buddhi, который является не интеллектом, а видением, не пониманием, а скорее всего стоящим выше 20 по знанию, и не ищет знание и получает его в зависимости от данных, которые он наблюдает, но уже владеет истиной и выдает ее в терминах откровенной и интуитивной мысли. Наибольшее приближение человеческого разума к этому сознающему истину знанию 21 обычно выражается тем несовершенным действием озаренного открытия, которое происходит при большом напряжении мысли, и интеллект, наэлектризованный постоянными разрядами из-за завесы, подчиняясь более высокому энтузиазму, принимает в себя значительное влияние, исходящее из интуитивной и вдохновенной области знания. Ибо у человека есть интуитивный ум, который служит приемником и каналом для этих приливов, исходящих от супраментальной области. Но действие интуиции и вдохновения в нас несовершенно по роду, а также скачкообразно в действии; обычно оно проявляется в ответ на запрос трудящегося и борющегося сердца или интеллекта и, даже раньше, чем его дары проникают в сознание, они уже подвержены действию мысли или стремления, направленным навстречу им, и более не являются чистыми, но измененными согласно требованию сердца или интеллекта; и после того, как они проникают в сознательный ум, они немедленно подхватываются интеллектуальным пониманием и рассеиваются или разламываются, чтобы соответствовать нашему несовершенному интеллектуальному знанию, или подхватываются сердцем и переделываются, чтобы соответствовать нашим слепым или полуслепым эмоциональным стремлениям и предпочтениям, или даже попадают во власть наших низших стремлений и искажаются для неистового удовлетворения низменных желаний и страстей.
Если бы этот высший Буддхи мог действовать свободно от вмешательства этих низших членов, то он давал бы чистые формы истины; наблюдение было бы в основном или же полностью заменено видением, которое могло бы видеть без раболепной зависимости от показаний чувственного ума и чувств; воображение уступило бы место самоподтвержденному вдохновению истины; аргументация — спонтанному умению распознавать отношения, и заключения, построенные на основе аргументации — интуиции, содержащей в себе эти отношения и не трудящейся что-либо построить на их основе, суждение — мысленному зрению, в свете которого выступила бы проявленная истина, без той маски, которую она теперь носит и через которую приходится проникать нашему интеллектуальному суждению; и память также вернула бы себе тот значительный смысл, который придавался ей Греками, и не оставалась бы более ничтожным копанием в запасе, приобретенном индивидуумом в его теперешней жизни, а стала бы все регистрирующим знанием, которое в тайне содержит и постоянно выдает из себя все, что для нас теперь казалось бы болезненным приобрести, но что мы на самом деле в этом смысле помним 22, знание, которое включает будущее 23 в не меньшей мере, чем прошлое. Безусловно, мы намереваемся поддерживать рост нашей восприимчивости, до достижения области сознающего истину знания, однако возможность полностью и открыто пребывать в Ней пока еще остается привилегией богов и за пределами нашего теперешнего человеческого качества.
Таким образом, теперь мы видим, что мы в точности подразумеваем под пониманием и под высшей способностью, которую мы для удобства можем назвать идеальной способностью, и которая находится во многом по отношению к развитому интеллекту в таком же положении, как интеллект по отношению к полуживотному разуму неразвитого человека. Становится также ясным, какова природа очищения, которое необходимо до того, как понимание сможет правильно выполнить свою роль в приобретении настоящего знания. Всякая Нечистота является беспорядком в работе, отходом от dharma, от справедливого и неотъемлемо правильного действия вещей, которые в этой правильной активности чисты и способствуют нашему совершенствованию, и этот отход обычно является результатом невежественной путаницы 24 Дхарм, когда функция отвечает требованиям тенденций, отличных от тех, которые являются для нее ее собственными.
Первой причиной нечистоты в понимании является вмешательство желания в мыслительные функции, а желание само по себе является нечистотой Воли, вовлеченной в виталическую и эмоциональную части нашего бытия. Когда виталические и эмоциональные желания затрагивают чистую Волю к знанию 25, то мыслительная функция становится подчиненной им, преследует цели иные, чем ей следует, и ее представления становятся туманными и беспорядочными. Понимание должно подняться за пределы состояния, в котором сохраняется возможность осады желаниями и эмоциями и, чтобы быть полностью неуязвимым, необходимо, чтобы сами виталические части и эмоции были очищены. Воля к удовольствию является правильной для живого существа, но не выбор или погоня за удовольствием, которое должно определяться и приобретаться посредством более высоких функций; поэтому виталическое существо должно быть натренированно таким образом, чтобы принимать, какое бы достижение 26 или удовольствие ни приходило к нему, при правильном функционировании жизни, покорном действию божественной Воли, и избавляться от страстных желаний и привязанности. Аналогично сердце должно быть освобождено от подчинения страстным желаниям жизненного принципа и чувств, и таким образом избавить себя от фальшивых эмоций страха, гнева, ненависти, похоти и т. д., которые составляют главную нечистоту сердца. Воля к любви подходит сердцу, но и здесь также выбор и погоня за любовью должны быть преодолены или успокоены, и сердце научится любить действительно глубоко и интенсивно, но со спокойной глубиной, и установившейся и ровной, а не беспокойной и неупорядоченной, интенсивностью. Успокоение и овладение 27 этими членами является первым условием освобождения понимания от ошибки, невежества и искажения. Это понимание от ошибки, невежества и искажения. Это очищение означает полную ровность нервного существа и сердца; ровность поэтому, будучи первым словом на пути трудов, также является первым словом на пути знания.
Второй причиной нечистоты понимания является иллюзия чувств и вмешательство чувственного ума в мыслительные функции. Никакое знание не может быть истинным знанием, если оно подчиняет себя чувствам или пользуется ими иначе, чем как первыми указателями, данные которых должны постоянно корректироваться и превосходиться. Началом Науки является исследование истин мировой силы, которые лежат в основе ее видимых деяний, какими их представляют наши чувства; начало философии — это исследование принципов вещей, которые чувства неправильно представляют нам; начало духовного знания — это отказ принимать ограничения чувственной жизни или принимать видимое и чувствуемое за что-либо большее, чем феномен Реальности.
В равной степени чувственный ум должен быть успокоен и научен предоставлять функцию мысли уму, который судит и понимает. Когда наше понимание отступает от действия чувственного ума и отвергает его вмешательство 28, последний отделяется от понимания, и тогда можно наблюдать его отдельное действие. В этом случае он проявляет себя как постоянно кружащееся в водовороте вихревое подводное течение привычных концепций, ассоциаций, воззрений, желаний без какой-либо настоящей последовательности, порядка или принципа света. Это постоянное повторение по кругу, неразумное и бесплодное. Обычно человеческое понимание принимает это подводное течение и пытается привести его к частичному порядку и последовательности; но, делая это, само оказывается подчиненным ему и участвует в этом беспорядке, беспокойстве, неразумном подчинении привычке и слепому бесцельному повторению, что превращает обычный человеческий разум в обманчивый, ограниченный, и даже поверхностный и бесполезный инструмент. Ничего нельзя поделать с этим неустойчивым, беспокойным, неистовым и раздражающим фактором, но только избавиться от него либо путем его отделения, а затем успокоения до полной тишины, или же сосредоточить мысль, что позволит ей самой отказаться от этого чуждого и смущающего элемента.

Третья причина нечистоты берет свое начало в самом понимании и состоит в неправильном действии воли к знанию. Эта воля естественно присуща пониманию, но здесь опять выбор и беспокойная погоня за знанием блокируют и искажают. Они приводят к пристрастности и приверженности, в результате чего интеллект придерживается определенных идей и мнений с более или менее упрямой волей к игнорированию истины в других идеях и мнениях, придерживается некоторых фрагментов истины и избегает принимать другие части, которые необходимы для ее полноты, придерживается некоторых пристрастных знаний и отвергает все знания, которые не согласуются с личным темпераментом мышления, приобретенным мыслителем в прошлом. Средство для исправления заключается в полной ровности ума, в культивации полной интеллектуальной честности и в совершенствовании ментальной незаинтересованности. Очищенное понимание не позволит себе какого-либо страстного влечения, также как не позволит себе какого-либо пристрастия или неудовольствия по отношению к какой-либо определенной идее или истине и откажется от приверженности даже тем идеям, в которых совершенно уверено, и от того, чтобы подчеркивать их, создавая опасность нарушения баланса истины и обесценения значения других элементов полного и совершенного знания.
Очищенное таким образом понимание стало бы совершенно гибким, полным и безошибочным инструментом интеллектуальной мысли и, будучи свободным от несовершенных источников препятствий и извращений, стало бы способным обрести такое верное и полное представление истин относительно Я и вселенной, на которое только способен интеллект. Но для настоящего знания необходимо нечто большее, поскольку настоящее знание по самой нашей дефиниции является сверхинтеллектуальным. Для того, чтобы понимание не могло мешать нам воспринимать настоящее знание, мы должны достичь этого нечто большего и культивировать силу чрезвычайно трудную для активного интеллектуального мыслителя и неприятную для его наклонностей, силу интеллектуальной пассивности. Это служит двойной цели, и поэтому необходимо приобрести два разных вида пассивности.
Прежде всего, мы видели, что интеллектуальная мысль сама по себе неадекватна и не является высшим мышлением; высшим является то, что приходит через интуитивный ум из супраментальной области. До тех пор, пока над нами доминируют интеллектуальная привычка и низшие виды деятельности, интуитивный ум может лишь подсознательно посылать нам свои послания, в большей или меньшей степени подвергающиеся извращениям, прежде чем они достигают сознательного ума; или, если он работает сознательно, то с неадекватной редкостью и большим несовершенством функционирования. Чтобы усилить высшую способность знания в нас, необходимо осуществить такое же разделение между интуитивным и интеллектуальным элементами нашей мысли, как мы уже сделали в отношении понимания и чувственного ума; а это не легкая задача, ибо наши интуитивные осознания не только приходят к нам покрытые коркой интеллектуальной активности, но имеется большое количество порождений ментальной деятельности, которые выдают себя за них и подражают видимости этой высшей способности. Средством от этого прежде всего является тренировка интеллекта в том смысле, чтобы он мог распознавать истинную интуицию, отличать ее от фальшивой, и выработать привычку приходя к интеллектуальной перцепции или выводу, не придавать этому окончательного значения, а скорее всего смотреть вверх, обращаться к божественному принципу и ожидать в таком полном молчании, какое он только сможет установить, света сверху. Таким путем можно преобразовать большую часть нашего интеллектуального мышления в просветленное истинно-сознательное видение, — идеальным был бы полный переход, — или, по крайней мере, сильно увеличить частоту, чистоту и сознательную силу идеального знания, действующего за интеллектом. Последний должен научиться подчиняться и быть пассивным по отношению к этой идеальной возможности.
Но для познания Я необходимо иметь силу полной интеллектуальной пассивности, силу отказаться от всякой мысли, силу ума совсем не думать, что предписывается в одном из отрывков Гитой. Это звучит тяжело для западного ума, для которого мысль является наивысшей вещью, и который способен ошибочно принять силу ума не думать, его полное молчание, за неспособность мыслить Но эта сила молчания является способностью, а не неспособностью, силой, а не слабостью. Это мудрое и плодотворное молчание. Только когда ум спокоен как чистая, недвижимая вода в сосуде при совершенной чистоте и покое всего существа, и когда душа выходит за пределы в которых обитает мысль, способно Я, которое превосходит и рождает всякую деятельность и становление, Молчание, из которого рождены все слова, Абсолют, частичным отражением которого является все относительное, проявить себя в чистой сути нашего бытия. Только в полной тишине слышно Молчание; только в полном покое открывается его Бытие. Поэтому для нас имя Того — Молчание и Спокойствие.

19. the sense mind
20. Божественное Существо описывается как adhyaksa, тот, который сидя над всеми в высшем эфире, наблюдает за вещами, видит и контролирует их сверху. (Прим. Шри Ауробиндо)
21. truth-conscious knowledge
22. everything that we now seem painfully to acquire but really in this sense remember
23. В этом смысле сила предсказания была удачно названа памятью будущего. (Прим. Шри Ауробиндо)
24. samkara
25. Will-to-know
26. gain Возможно, в оригинальном тексте допущена опечатка — вместо pain. Тогда предложение приобретает более логический смысл: какие бы боль или удовольствие не приходили к нему. (Прим. пер.)
27. sama и dama
28. intermiscence

Глава IV
Сосредоточенность

ВМЕСТЕ с чистотой, и как средство ее осуществления, необходима сосредоточенность. Чистота и сосредоточенность есть в действительности два аспекта, женский и мужской, пассивный и активный, одинакового статуса бытия; чистота это то условие, при котором сосредоточенность становится полной, правильно действующей, всемогущей; при помощи сосредоточенности чистота осуществляет свою работу, а без нее она привела бы только к состоянию мирного покоя и вечного отдыха. Их противоположности также тесно связаны; ибо мы видели, что нечистота — это беспорядок Дхарм, небрежная, смешанная и взаимно запутанная активность различных частей бытия; и эта путаница исходит от отсутствия правильной сосредоточенности знания воплощенной Души над ее внутренних энергиях. Недостатком нашей природы прежде всего является инертное подчинение импульсам вещей 29 поступающим в ум беспорядочно и бесконтрольно, а затем случайная несовершенная сосредоточенность, возникающая прерывисто, нерегулярно, с более или менее случайным выбором, на том или ином объекте, в соответствии с тем, какой он в данный момент вызывает интерес, и не в высшей душе или оценивающем и различающем интеллекте, а в беспокойном, скачущем, слабом, переменчивом, легко утомляемом, легко отвлекаемом низшем уме, который является главным врагом нашего прогресса. При таких условиях чистота, правильная работа функций, явный, незапятнанный и светлый порядок бытия невозможен; различные труды, предоставленные случайностям окружения и внешнего влияния, неизбежно должны сталкиваться, мешать, отвлекать, искажать. В равной мере, без чистоты полная, ровная, гибкая сосредоточенность существа с правильным мышлением, правильной волей, правильным чувством или в безопасном состоянии духовного переживания невозможна. Поэтому обе должны идти вместе, каждая помогая другой одержать победу, пока мы не сможем достичь того вечного покоя, из которого может исходить какой-то частичный образ в человеческом существе вечной, всесильной и всеведущей активности.
Но на пути знания, как это практикуется в Индии, сосредоточенность применяется в особом и более ограниченном смысле. Это означает такое отдаление мысли от всякой отвлекающей активности ума и такую сосредоточенность его на идее Единого, при помощи которой душа воспаряет из феноменального в единственную Реальность. Именно при помощи мысли мы растворяем себя в феноменальном; собирая мысль обратно в себя, мы должны вернуться в реальность. Сосредоточенность обладает тремя силами, при помощи которых эта цель может быть осуществлена. Сосредоточиваясь на чем-либо, мы в состоянии узнать эту вещь, заставить ее открыть свои сокровенные тайны; мы должны использовать эту силу, чтобы познать не вещи, но единственную Вещь-в-себе. Опять же путем сосредоточенности можно собрать всю волю для приобретения того, что еще не постигнуто, все еще за пределами нас; эту силу, если она достаточно натренирована, достаточно целеустремленна, достаточно искренна, уверена в себе, верит только себе, абсолютно полна веры 30, мы можем использовать для приобретения любого объекта; но мы должны использовать ее не для приобретения многих объектов, которые нам предлагает мир, но для того, чтобы духовно овладеть тем единственным объектом, достойным поиска, который также является единственным предметом, достойным знания. Путем сосредоточенности всего нашего существа на своем состоянии мы можем стать тем, чем хотим; мы можем стать, например, если даже раньше представляли собой массу слабостей и страха, вместо этого массой крепости и отваги, или мы можем стать целиком чистотой, святостью и покоем, или единой вселенской душой Любви; но мы должны, как это сказано, использовать эту силу, чтобы стать даже не этими вещами, как бы высоки они ни были по сравнению с тем, какие мы теперь, но лучше стать тем, что стоит выше всех вещей и свободными от всякой деятельности и атрибутов, чистым и абсолютным Бытием. Все остальное, всякое другое сосредоточение может представлять ценность только для подготовки, для предварительных шагов, для постепенной тренировки распущенных и саморасточающихся мысли, воли и бытия, для достижения их великой и уникальной цели.

Это использование сосредоточенности предусматривает, как и всякое другое, предварительное очищение; оно предусматривает также в конце самоотречение, прекращение 31 и, наконец подъем в абсолютное и трансцендентное состояние Самадхи, откуда, если оно достигает кульминации, если оно выдерживается, нет возврата, за исключением может быть одной души из многих тысяч. Ибо таким образом мы идем к "высшему состоянию Вечного, откуда души не возвращаются" в цикличную активность Природы 32; и к этому Самадхи стремится Йогин, который добивается освобождение от мира, в то время, когда он оставляет свое тело. Мы видим эту последовательность в дисциплине Раджа-Йоги. Ибо Раджайогин должен сперва достигнуть определенной моральной и духовной чистоты; он должен освободиться от низшей или сводящей к низшим областям активности своего ума, но затем он должен прекратить всякую его активность, и сосредоточиться на одной идее, которая ведет от активности к покою. Раджайогическая сосредоточенность состоит из нескольких стадий, той, на которой овладевают объектом, той, на которой он содержится, той, на которой ум теряется в состоянии, представляемом объектом, или к которому ведет сосредоточенность, и только последняя в Раджа-Йоге называется Самадхи, хотя это слово может иметь, согласно Гите, гораздо более широкий смысл. Но в Раджайогическом Самадхи имеются различные градации статуса — та, в которой ум, хотя и не реагирующий на внешние объекты, все еще продолжает размышлять, думать, наблюдать в мире мысли, та, в которой ум все еще способен на первичные мысле-формы 33, и та, на которой прекратились все выбросы ума даже внутри себя, душа поднимается за пределы мысли в тишину Непередаваемого и Невыразимого. В любой Йоге имеются многочисленные подготовительные объекты концентрации мысли, формы, устные формулы мысли, значительные имена, и все они являются опорами 34 для ума в этом движении, все должны быть использованы и превзойдены; самую высшую опору, согласно Упанишадам, являет мистический слог АУМ, три буквы которого представляют Брахман или Высшее Я в его трех степенях состояния, Бодрствующая Душа, Дремлющая Душа и Спящая Душа, и весь мощный звук поднимается к тому, что как за пределами состояния, так и за пределами активности 35. Ибо для всей Йоги знания конечной целью является Трансцендентное.
Однако, мы постигли в качестве цели интегральной Йоги нечто более сложное и менее исключительное — менее исключительно позитивное в отношении высшего состояния души, менее исключительно негативное в отношении ее божественного излучения. Мы действительно должны стремиться к Высшему, Источнику всего, Трансцендентному, не исключая и того, что оно трансцендирует, скорее как к источнику установившегося опыта и высшего состояния души, который преобразует все другие состояния и переделает наше сознание мира в форму его тайной Истины. Мы стремимся не удалить из нашего бытия всякое сознание вселенной, а осознать Бога, Истину и Я во вселенной, а также за ее пределами. Поэтому мы будем искать не только Невыразимое, но также Его проявление, как бесконечное бытие, сознание и блаженство, охватывающие вселенную и играющие в ней. Ибо эта тройная бесконечность является его высшим проявлением, и ее мы будем стремиться познать, ей принадлежать и ею стать; и поскольку мы стремимся осознать эту Троицу не только в себе, но и в космической игре, мы также станем домогаться знания и участия во вселенских божественных Истине, Знании, Воле, Любви, которые являются ее вторичным проявлением, Ее божественным становлением. Мы будем стремиться идентифицировать себя с ней, к ней мы будем стараться подняться, и, когда период усилий будет пройден, позволим, отвергнув всякий эгоизм, втянуть нас в себя в нашем бытии, и снизойти в нас и обнять нас во всем нашем становлении. И это не только средство подхода И достижения Ее высшей трансцендентности, но условие божественной жизни в проявлениях космоса, даже когда Трансцендентное обладает нами, а мы — Им.
Для того, чтобы мы могли осуществить это, термины сосредоточенность и Самадхи должны приобрести для нас более богатое и глубокое значение. Вся наша сосредоточенность это только образ божественного Тапаса, при помощи которого Я пребывает собранным в себе, при помощи которого оно проявляется внутри себя, при помощи которого оно обладает своим проявлением и поддерживает его, с чьей помощью отходит назад от всякого проявления в свое высшее единство. Существо, обитающее в своем сознании в самом себе для блаженства — это божественный Тапас; и Знание-Воля 36, пребывающая в силе сознания в себе, и ее проявление является сутью божественной сосредоточенности, Йогой Господина Йоги. В отношении самодифференциации Божественного, в которой мы пребываем, сосредоточенность это то средство, при помощи которого индивидуальная душа отождествляет себя с любой формой и входит в любую форму, состояние или психологическое самопроявление (bhava) Я. Использование этого средства для объединения с Божественным является условием для достижения божественного знания и принципом всей Йоги знания.
Это сосредоточение происходит при помощи Идеи, используя мысль, форму и имя как ключи, которые отдают сосредоточенному уму Истину, скрытую за всякой мыслью, формой и именем; ибо именно через Идею ментальное существо поднимается за пределы всего выражения всего к тому, что выражено, к тому, для чего сама Идея является только инструментом. Путем сосредоточенности на Идее ментальное существование, которым мы в настоящее время являемся, ломает барьер нашей ментальности и приходит к состоянию сознания, состоянию бытия, состоянию силы сознательного бытия и блаженства сознательного бытия, которому соответствует Идея и символом, движением и ритмом которого она является. Сосредоточенность на Идее является, таким образом, только средством, ключом, открывающим для нас сверхсознательные уровни нашего существования; определенное собранное вокруг себя состояние всего нашего существования, поднятое в эту сверхсознательную истину, единство и бесконечность самосознающего, самоблагословенного существования есть цель и кульминация; и таково значение, которое мы даем термину Самадхи. Не просто состояние, оторванное от всякого сознания внешнего, оторванное даже от всякого сознания внутреннего, пребывающее в том, что существует за пределами обоих, либо как семена обоих, или трансцендентно даже по отношению к их стадии семени; но установившееся существование в Едином и Бесконечном, объединенное и отождествленное с ним, чтобы этот статус оставался, пребываем ли мы и состоянии пробуждения, в котором мы сознаем формы вещей, или же мы уходим во внутреннюю активность, которая пребывает в игре принципов вещей, игре их имен и типичных форм, или мы воспаряем к состоянию статической внутренней сущности, где мы приходим к самим принципам и к принципу всех принципов, к семени имени и формы 37. Ибо душа, которая пришла к полному Самадхи и обосновалась в нем (sam~dhistha) в том смысле, который Гита придает этому слову, имеет то, что является фундаментальным для всего опыта, и не может быть выведена из этого состояния, даже при помощи сколь угодно рассеивающего и отвлекающего — для того, кто еще не достиг этой вершины, — опыта. Она может охватить все в поле своего бытия, не будучи связана чем-либо, или обманута или ограниченна.
Когда мы приходим к этому положению, в сосредоточенности всего нашего существа и сознания, необходимость сосредоточения на Идее отпадает. Ибо там, в этом супраментальном состоянии, все состояние вещей перевернуто 38. Ум это вещь, которая пребывает в диффузии, в последовательности; он может сосредоточиться только на чем-то одном в конкретный момент времени, а когда не сосредоточен, перебегает от одной вещи к другой в значительной степени случайным образом. Поэтому он должен сосредоточиться на одной идее, на одном объекте размышления, на одном объекте созерцания, на одном объекте воли для того, чтобы овладеть или освоить его, и это должно осуществляться при хотя бы временном исключении всех других. Но то, что за пределами ума, и во что мы пытаемся подняться, выше процесса бегущей мысли, выше разделения Идей. Божественное сосредоточено в себе, и когда оно выбрасывает идеи и проявляет активность, то не разделяется и не заключает себя в них, но содержит их и их движение в своей бесконечности; неразделенное, оно все целиком находится за каждой Идеей и каждым движением, и в то же время за всеми ими вместе. Поддержанное им, каждое из них спонтанно себя вырабатывает, не посредством отдельного акта воли, а благодаря общей силе сознания, стоящего за ним; если нам кажется, что в каждом есть концентрация божественной Воли и Знания, то это многократное и ровное, но не исключительное сосредоточение, и реальностью его скорее является свободное и спонтанное творчество в самособранном единстве и бесконечности. Душа, которая поднялась к божественному Самадхи, участвует, по мере своего достижения, в этом перевернутом состоянии вещей, — истинном состоянии, ибо то, что является обратным нашей ментальности, является истиной. Именно по этой причине, как сказано в древних книгах, человек, достигший обладания Я, спонтанно, без необходимости сосредоточения мысли и усилия, достигает знания или результата, который стремится охватить его Идея или Воля.
Поэтому целью нашего сосредоточения должен быть приход к такому установившемуся божественному статусу. Первым шагом в сосредоточении всегда должно быть приучение дискурсивного мысли к установившемуся неуклонному прохождению единого курса связной мысли к единственному предмету, и он не должен при этом отвлекаться какими-либо приманками и призывами к ее вниманию. Такое сосредоточение довольно обычно в нашей повседневной жизни, но оно становится труднее, когда должно осуществляться внутренне без внешнего объекта или действия, на которое направляется мысль; но это внутреннее сосредоточение есть то, что должен осуществить искатель знания 39. Это также не должно быть только последовательной мыслью интеллектуального мыслителя, единственной целью которого является уяснить и интеллектуально связать между собой концепции. Это не процесс рассуждения, за исключением, быть может, начальных стадий, столь желательный для того, чтобы пребывать как можно дольше на плодотворной сущности идеи, которая, благодаря воздействию на нее воли души, должна выдать все аспекты своей истины. Таким образом, если объектом концентрации является божественная Любовь, то ум должен сосредоточиться на существе идеи Бога как Любви, таким образом, чтобы различные проявления божественной Любви должны возникать ясно, не только для мысли, но и в сердце, в бытии и видении Садхака. Мысль может возникнуть вначале, а переживание потом, но в равной степени сначала может придти переживание, а знание возникнуть из опыта. Затем необходимо все больше и больше пребывать в достигнутом состоянии и все больше овладевать им, пока оно не становится постоянным переживанием и наконец Дхармой или законом бытия.

Таков процесс сосредоточенной медитации; но более трудным является метод фиксации всего ума в сосредоточении только на существе идеи, чтобы достичь не мысли-знания или психологического переживания предмета, но самой сущности вещи, стоящей за идеей. В этом процессе мысль прекращается и переходит в поглощающее или экстатическое наблюдение предмета или, проникая в него, во внутреннее Самадхи. Если идти таким путем, то впоследствии состояние, до которого мы поднялись, должно быть спущено вниз, чтобы овладеть низшим существом, чтобы распространить свой свет, мощь и блаженство на наше обычное сознание. Ибо иначе мы можем владеть этим, как многие делают, в возвышенном состоянии или во внутреннем Самадхи, но мы его потеряем, когда проснемся или снизойдем и войдем в контакт с миром; а это урезанное обладание не является целью интегральной Йоги.
Третий процесс заключается в том, чтобы ни сосредоточиваться вначале в напряженной медитации на одном предмете, ни напряженно наблюдать один объект мысленным видением, но вначале полностью успокоить ум. Это можно осуществить разными путями; один — это полностью отойти от ментальной активности, не участвуя в ней, а только наблюдая ее, пока, устав от постоянных несанкционированных прыжков и беготни, она не станет все больше успокаиваться, и наконец абсолютно замрет. Другой путь — это отвергнуть мысленные предложения, выбрасывать их из ума, когда бы они не возникали, и твердо держаться покоя бытия, который в действительности всегда существует за беспокойством и бунтами ума. Когда это тайное спокойствие выявляется, великое молчание спускается на все существо, и обычно вместе с ним приходит восприятие и переживание всеохватывающего молчащего Брахмана, так, что вначале кажется, что все остальное — просто форма и подобие. На основе этого покоя можно построить все остальное, пользуясь знанием и опытом уже не внешнего феномена вещей, но на основе более глубокой истины божественного проявления.
Обычно, когда эта стадия достигнута, становится ясно, что напряженная концентрация больше не нужна. Свободная концентрация воли 40, использующая мысль только для внушений и передачи света низшим членам, займет его место. И тогда эта Воля буде требовать от физического существа, виталического существования сердца и ума их преобразования в формы Божественного, которые выявляются в безмолвном Брахмане. Быстрее или медленнее, в зависимости от предварительной подготовки и очищения членов, они вынуждены будут, с большим или меньшим сопротивлением, подчиниться закону воли и ее мысли-внушению, так что в конце концов познание Божественного завладеет нашим сознанием на всех его уровнях, и образ Божественного формируется даже в нашем человеческом существовании, как это было сделано старыми Ведическими Садхаками. Для интегральной Йоги это самая прямая и могущественная дисциплина.

29. bahyasparsa
30. sure of itself, faithful to itself alone, absolute in faith
31. так у Шри Ауробиндо (Прим. пер.)
32. yato naiva nivartante tad dh~ma paramam mama
33. thought-formations
34. avalambana
35. Мандукья Упанишада.
36. a Knowledge-Will
37. Бодрствующее, Сновидящее и Спящее состояние души. (Прим. Шри Ауробиндо)
38. reversed
39. На элементарных стадиях внутренней полемики и суждения, vitarka и vicara, для корректировки ложных идей и достижения интеллектуальной истины. (Прим. Шри Ауробиндо)
40. Этот вопрос будет рассмотрен подробней, когда мы дойдем до Йоги самосовершенствования. (Прим. Шри Ауробиндо)

 

 

 

Глава V
Отречение

ЕСЛИ дисциплинирование всех членов нашего существа при помощи очищения и концентрации можно описать как правую руку тела Йоги, то отречение является его левой рукой. Путем дисциплины или позитивной практики мы утверждаем в себе истину вещей, истину бытия, истину знания, истину любви, истину трудов и этим замещаем фальшь, которой прониклась и извратилась наша натура; путем отречения мы схватываем фальшь, выдираем ее с корнем и выбрасываем со своей дороги, чтобы она больше не мешала своей настойчивостью, сопротивлением и повторением счастливому и гармоничному росту нашей божественной жизни. Отречение есть необходимое орудие нашего совершенствования.
Как далеко должно зайти отречение? Какой должна быть его природа? И каким образом должно оно применяться? Существует установившаяся традиция, давно одобренная великими религиозными учениями и людьми с глубоким духовным опытом, что отречение не только должно быть полным как дисциплина, но решительным и окончательным как цель, и оно должно распространяться вплоть до отречения от самой жизни и нашего земного существования. Было много причин, которые способствовали росту этой чистой, высокой и величественной традиции. Прежде всего здесь основательная причина радикальной оппозиции между мрачной и несовершенной природой жизни в мире, каковой она сейчас является на данной стадии нашей человеческой эволюции, и природой духовной жизни; и эта оппозиция привела к полному отказу от мирского существования как лжи, безумства души, беспокойного и несчастливого сна или, в лучшем случае, порочного, обманчивого и почти бесполезного блага, или к его характеристике как царства мира, плоти и дьявола, и поэтому для души божественно руководимой и божественно влекомой является местом сурового испытания и подготовки или, в лучшем случае, игрой Всего-сущего 41, соревнованием противоположных намерений, от которых Он устает и уходит. Вторая причина — это жажда душой личного спасения, ухода к более далекой или самой далекой высоте беспримесного блаженства и покоя, не нарушаемого трудом и борьбой; или нежелание возвратиться от экстаза божественных объятий в низшее поле труда и служения. Но существуют другие менее значительные причины, связанные с духовным опытом, — сильное чувство и практическое доказательство больших трудностей, которые мы сознательно преувеличиваем до невозможности, сочетания жизни в труде и активности с духовным покоем и жизнью ради реализации; или радость, которую ум начинает испытывать в самом акте отречения, — так же как он в действительности начинает испытывать радость от всего, чего достигает или к чему себя приучает, — и чувство покоя и освобождения, которое приобретается в результате безразличия к миру и объектам человеческих желаний. Самыми низкими причинами являются слабость, которая уклоняется от борьбы, отвращение и разочарование души, сбитой с толку великим космическим трудом, самость, которой нет дела до тех, кто остался позади нас, раз мы лично свободны от чудовищного постоянно вертящегося колеса смерти и рождения, безразличие к воплю, который поднимается от погрязшего в трудах человечества 42.
Для Садхака интегральной Йоги ни одна из этих причин не имеет значения. Он не может иметь дела со слабостью и самостью, сколь бы они не казались духовными в своем облике или тенденции; божественная сила и мужество и божественное сострадание и вспомоществование являются его сущностью, они являются той самой природой Божественного, которую он принял бы как одеяние духовного света и красоты. Обороты великого колеса не вызывают в нем чувства страха или головокружения; он поднимается выше их в своей душе и познает свыше их божественный закон и божественную цель. Трудность создания гармонии между божественной и человеческой жизнью, существования в Боге и в то же время в человеке, — это та самая трудность, которую он призван решить здесь, а не уходить от нее. Он усвоил, что радость, спокойствие и освобождение являются несовершенной вершиной, и не представляют собой действительной ценности, если они не образуют состояние, которое надежно само по себе, не враждебно душе, не зависимо от отчужденности и бездействия, но стойко во время бури, гонки и борьбы, незапятнанно радостью мира или его страданиями. Экстаз божественного объятия не оставит его, ибо он послушен импульсу божественной любви к Богу в человечестве; или если кажется, что он лишается его на время, то он знает из опыта, что это для его испытания, чтобы он мог избавиться от какого-нибудь недостатка. Личное спасение он ищет только как необходимость для человеческого осуществления и потому, что тот, кто сам связан, не может легко освободить других, — хотя для Бога нет ничего невозможного; он не жаждет рая личного счастья, а также не боится ада личных страданий. Если имеется противостояние между жизнью духовной и мирской, то это та пропасть, через которую он должен проложить мост, то противостояние, которое он должен превратить в гармонию. Если мир управляется плотью и дьяволом, то тем больше причин для того, чтобы дети Бессмертия завоевали его для Бога и Духа. Если жизнь безумие, то как много миллионов душ, которым необходимо принести свет божественного разума; если сон, то он все же представляется реальным многим видящим сны, которых необходимо привести к тому, чтобы они видели более благородные сны, или же проснулись; если это ложь, то необходимо принести обманутым правду. Также, если будет сказано, что мы можем помочь миру путем просветительного примера ухода от мира, то мы не должны принять эту догму, поскольку имеется обратный пример великих Аватаров, показывающий, что мы можем помочь не только отвергнув мирскую жизнь, но также, и еще в большей мере, путем принятия и возвышения ее. И если это спектакль Все-Сущего 43, то мы должны согласиться сыграть нашу роль в нем красиво и мужественно, и насладиться игрой вместе с нашим божественным Партнером.
Но, главное, тот взгляд на мир, который мы приняли, запрещает отречение от существования мира, пока мы в состоянии служить чем-либо для Бога и человека в их работе по достижению целей этого существования. Мы смотрим на мир не как на изобретение дьявола или самообман души, а как на проявление Божественного, хотя пока еще частичное, потому что оно находится в процессе прогресса и эволюции. Поэтому для нас отречение от жизни не может быть целью жизни, и отречение от мира не может быть целью, ради которой мир был создан. Мы стремимся реализовать свое единство с Богом, но для нас эта реализация связана с полным и абсолютным признанием нашего единства с человеком, и мы не можем отделить одно от другого. Пользуясь языком христиан, Сын Божий есть также и Сын Человеческий, и оба элемента необходимы для завершенного Мессианства; или, пользуясь индийской формой мысли, божественный Нарайана, одним только лучом которого является вселенная, проявляется и осуществляется в человеке; цельный человек есть Нара-Нарайана, и в этой целостности он символизирует высшую мистерию существования.

Поэтому отречение должно быть для нас только инструментом, а не целью; оно также не может быть единственным или главным инструментом, поскольку нашей целью является реализация Божественного в человеческом существе, позитивная цель, которая не может быть достигнута негативными средствами. Негативные средства могут служить только для удаления того, что стоит на пути позитивного свершения. Это должно быть отречение, и полное отречение от всего, что отличается от или противостоит божественному самосвершению, и последовательное отречение от всего, что является меньшим или частичным достижением. Мы не должны быть привязаны к нашей жизни в мире; если такая привязанность существует, мы должны отречься от нее и отречься полностью; но мы также не должны быть привязаны к избавлению от мира, к спасению, к великому самоуничтожению; если такая привязанность существует, то от нее мы должны также отречься, и отречься полностью.
Далее, наше отречение очевидно должно быть внутренним отречением; особенно и превыше всего, отречение от привязанности и страстного желания в чувствах и сердце, от своеволия в мысли и действии, и от эгоизма в центре сознания. Ибо это есть три узла, которыми мы связаны с нашей низшей природой, и если мы сумеем полностью отречься от них, то больше ничего не может связывать нас. Поэтому привязанность и стремление должны быть полностью отвергнуты; нет ничего в мире, к чему бы мы должны быть привязаны, ни богатство, ни бедность, ни радость, ни страдания, ни жизнь, ни смерть, ни величие, ни ничтожность, ни грех, ни добродетель, ни друг, ни жена, ни дети, ни страна, ни наша работа и миссия, ни Небеса, ни Земля, ни что-либо находящееся внутри них или за их пределами. И это не значит, что нет ничего, что мы должны любить, ничего, что должно доставлять нам наслаждение; ибо привязанность — это эгоизм в любви, а не сама любовь, желание — это ограничение и неуверенность в погоне за удовольствием и удовлетворением, а не поиск божественного восторга в вещах. Мы должны иметь вселенскую любовь, спокойную и в то же время вечно интенсивную, за пределами короткого безумия самой необузданной страсти; наслаждение и восторг в вещах, корни которого уходят в восторг в Боге, не относящийся к форме вещей, но к тому, что они прячут в себе и что охватывает мир, не запутываясь в его сетях 44.
Самоволие в мыслях и действиях, как мы уже видели, должно быть полностью отвергнуто, если мы хотим стать совершенными на пути божественных работ; оно должно быть в равной степени отвергнуто, если мы хотим быть совершенными в божественном знании. Это самоволие означает эгоизм ума, который связан своими предпочтениями, своими привычками, своими прошлыми или настоящими формациями мысли, и взглядов, и воли, так как считает их самим собою или собственными, плетет вокруг них тонкие нити "я" и "мое" 45 и живет в них, как паук в своей паутине. Он терпеть не может, когда его тревожат, как паук не терпит, чтобы трогали его паутину, и чувствует себя несоответствующим и несчастным, если его переносят к свежим взглядам и формациям, как паук чувствует себя инородным в чужой паутине. Необходимо полностью изжить из ума такую привязанность. Мы не только должны отказаться от обычного подхода к миру и жизни, к которым не проснувшийся ум льнет как к их естественный элемент; но нас не должна связывать какая-либо наша собственная ментальная конструкция или интеллектуальная система мысли, или организация религиозных догм или логических заключений; мы не только должны разрубить на части тенета ума и чувств, но также бежать от ловушки мыслителя, от западни богослова и богостроителя, от сетей Слова и зависимости от Идеи. Все это находится внутри нас в ожидании того, чтобы замуровать дух формами; но мы должны всегда выходить за пределы, всегда отказываться от меньшего ради великого, от конечного ради Бесконечного; мы должны быть готовы к тому, чтобы двигаться от просветления к просветлению, от переживания к переживанию, от одного состояния души к другому, так, чтобы достичь наибольшей трансцендентности Божественного и его наибольшей универсальности. Не должны мы также быть привязанными даже к тем истинам, которыми надежно владеем, ибо они являются лишь формами и выражениями Невыразимого, который отказывается ограничиваться какой-либо формой или выражением; мы должны всегда оставаться открытыми для высшего приходящего сверху Слова, которое не привязывает себя к своему собственному смыслу, и для света Мысли, которая несет в себе свои собственные противоположности.
Но центром всего сопротивления является эгоизм, и его мы должны преследовать во всяком обличье и убежище, вытаскивать его и уничтожать; ибо его обличья бесконечны, и он будет льнуть к каждому клочку возможного самоутаивания. Альтруизм и безразличие часто являются его весьма эффективными масками; под таким покровом он может смело бунтовать перед самим лицом божественных дозорных, которые уполномочены выследить и изгнать его. Здесь нам на помощь приходит формула высшего знания; мы не имеем ничего общего, с нашей основной точки зрения, с этими различиями, ибо не существует ни я, ни ты, а только одно божественное Я, равное во всех воплощениях, равное в индивидууме и в группе, и понять это, выразить это и служить этому, осуществить это — вот все, что имеет значение. Самоудовлетворение и альтруизм, наслаждение и безразличие не имеют существенного значения. Если реализация, воплощение, служение этому одному Я требует от нас акции, которая кажется другим самослужением или самоутверждением в эгоистическом смысле, или кажется эгоистическим наслаждением и самопотаканием, мы должны совершить эту акцию; мы должны руководствоваться внутренним поводырем, а не мнением людей. Влияние окружающей среды срабатывает иногда очень тонко; мы предпочитаем и почти бессознательно рядимся в те одежды, которые лучше смотрятся со стороны и позволяем завуалировать свое внутреннее око; мы вынуждены рядиться в верность нищенству, или облачаться в служение, или демонстрировать внешние доказательства безразличия и отречения и незапятнанную святость, ибо этого требует от нас традиция и мнения, и потому, что так мы можем произвести лучшее впечатление на окружающих. Но все это тщета и заблуждение. Мы можем быть призваны принять это, ибо такова может быть униформа нашего служения; но в такой же степени вероятно и обратное. Человеческий взгляд со стороны не значит ничего; внутренний взгляд — все.
Из учений Гиты мы видим, какая это тонкая вещь — та свобода от эгоизма, которая требуется. Эгоизм силы, эгоизм Кшатрия гонит Арджуну биться; от битвы его отворачивает противоположный эгоизм слабости, робости, дух отвращения, ложная жалость, которая овладевает умом, нервами и чувствами, — вовсе не божественное сострадание, которое укрепляет руку и проясняет познание. Но эта слабость выступает в одеянии отреченья, как добродетель: "Лучше вести жизнь нищего, чем вкусить эти запятнанные кровью удовольствия. Я не желаю править всем миром, нет, и мне не нужно царство богов". Мы можем сказать — какая глупость со стороны Учителя не поддержать это настроение, упустить этот высокий шанс, позволяющий добавить еще одну великую душу к армии Саньясинов, еще один блестящий пример для мира такого святого отречения. Но Пастырь видит иначе. Пастырь, которого не обманешь словами: "Это слабость и заблуждение и эгоизм говорят в тебе. Узри свое Я, открой глаза к знанию, очисти свою душу от эгоизма". А затем? "Борись, побеждай, наслаждайся богатым царством". Или взять другой пример из древней индийской традиции. Казалось бы, это эгоизм заставил Раму, Аватара, собрать армию и уничтожить нацию для того, чтобы получить обратно свою жену от Короля Ланки. Но было ли бы меньшим эгоизмом, если бы он облачился в равнодушие и, прикрываясь формальными терминами знания, заявил "У меня нет жены, нет врага, нет желаний; все это иллюзия чувств; я буду культивировать знание Брахмана, а Гавана пусть делает что хочет с дочерью Янаки"?
Как утверждает Гита, критерий находится внутри. Он в том, чтобы душа была свободна от стремлений и привязанностей, но также свободна от привязанности к бездействию, как и от эгоистического импульса к действию, свободна от привязанности к формам добродетели, также как от притяжения зла. Это значит избавиться от "я" и от "моё", чтобы жить в едином Я и действовать в едином Я; отвергнуть эгоизм отказа работать через индивидуальный центр мирового Существа 46 так же, как эгоизм служения индивидуальному уму, жизни и телу, исключая других. Жить в Я не значит пребывать только ради одного себя в Бесконечном, погруженным в него, и предавая забвению все остальное в этом океане безличного самодовольства; но это значит жить как Я и в Я равно в этом воплощении и во всех воплощениях и за пределами всех воплощений. Таково интегральное знание.
Можно заметить, что возможности, которые мы связываем с идеей отречения, отличаются от того значения, которое ей придает общераспространенное мнение. По общераспространенному мнению оно заключается в самоотвержении, запрещении удовольствий, отказе от объектов удовольствия. Самоотвержение является необходимой дисциплиной для души человека, так как его сердце невежественно привязано; отказ от удовольствий необходим, ибо его чувство захвачено и сковано нечистой сладостью 47 чувственных удовлетворений; отвергать объекты удовольствий необходимо потому, что ум фиксируется на объекте и не в состоянии оторваться от него, чтобы выйти за его пределы и войти в себя. Если бы ум человека не был так невежествен, привязан, связан даже при своей беспокойной непостоянности, вводимости в заблуждение формами вещей, не было бы действительной необходимости в отречении; душа могла бы путешествовать по тропе удовольствия, от меньшего к большему, от радости к божественной радости. В настоящее время это не осуществимо. Она должна внутренне отказаться от всего, к чему привязана с тем, чтобы обрести то, чем эти вещи реально являются. Внешнее отречение не является существенным, но даже это необходимо на некоторое время; без него невозможно обойтись во многих вещах, а иногда оно полезно во всем; можно даже сказать, что полное внешнее отречение является стадией, через которую душа должна пройти в некоторый период своего развития, хотя она должна всегда избегать тех самовольных насилий и жестоких самобичеваний, которые являются оскорблением Божественного, пребывающего в нас. Но в конце концов это отречение или самоотвержение всегда является инструментом, и необходимость его применения проходит. Отречение от объекта перестает быть необходимым, когда объект более не в состоянии обольщать нас, так как то, чем наслаждается душа, больше не является объектом как таковым, а Божественным, которое он выражает; запрет на удовольствия больше не нужен, когда душа больше не ищет удовольствия, а испытывает восторг Божественного равно во всех вещах, не испытывая необходимости лично или физически обладать самой вещью; самоотвержение теряет свою область приложения, когда душа больше ничего не требует, но сознательно подчиняется воле единого Я во всех существах. Именно тогда мы освобождаемся от Закона и раскрываемся для свободы Духа.

Мы должны быть готовы к тому, чтобы оставить позади себя на пути не только то, что мы заклеймили как зло, но то, что кажется нам хорошим, но не является единственно хорошим. Есть вещи, которые были полезны, помогали, которые быть может когда-то были единственно желаемым, но в то же время, когда их дело сделано, когда они достигнуты, они становятся препятствиями и даже враждебными силами, когда мы призваны идти вперед за их пределы. Существуют желанные состояния души, пребывать в которых опасно, после того как они освоены, ибо тогда мы перестаем идти вперед к более широким царствам Бога за их пределами. Нельзя цепляться даже за божественные реализации, если они не являются божественными в самой высокой сути и полноте. Мы не должны успокоиться на чем то меньшем, чем Все, чем полная трансцендентальность. И если нам удастся таким образом стать свободными духом, мы познаем все удивительное, что сотворил Бог; мы узнаем, что, отвергнув внутренне все, мы не потеряли ничего. "Отказавшись от всего этого ты придешь к наслаждению Всем". Ибо все хранится для нас и восстанавливается для нас, но после изумительного изменения и преобразования во Все-Хорошее и Все-Прекрасное, Весь-Свет и Весь-Восторг Того, кто всегда чист и бесконечен, и является таинством и чудом, нескончаемым в веках.

41. All-existent
42. the indifference to the cry that rises up from a labouring humanity
43. the All-Existence
44. nirlipta. Божественная Ананда в вещах есть niskama и nirlipta, свободная от желаний и поэтому не привязанная. (Прим. Шри Ауробиндо)
45. "I-ness" and "my-ness"
46. the universal Being
47. clogged in the mud-honey of.

 

 

 

Глава VI
Синтез Дисциплин Знания

В ПРЕДЫДУЩЕЙ главе мы говорили об отречении в самом общем аспекте, так же как мы говорили о сосредоточении во всех его возможностях; то, что было сказано, поэтому относится в равной степени к пути Трудов и к пути Преданности, как и к пути Знания, ибо на всех трех необходимо сосредоточение и отречение, хотя возможно варьирование в способах и духе их применения. Но нам необходимо теперь более конкретно обратиться к фактическим шагам на пути Знания, где двойная сила сосредоточения и отречения должна помочь нашему продвижению. Практически эта дорога ведет нас к подъему обратно на самый верх большой лестницы бытия, по которой душа спустилась в материальное существование.
Главная цель Знания — это восстановление Я, нашего истинного самосуществования, и эта цель предполагает в качестве предварительного условия допущение того, что наш теперешний образ бытия не является нашим истинным самосуществованием. Без сомнения, мы отвергли быстрые решения, которые разрубают узел загадки вселенной; мы его признаем не как фикцию материальной видимости, созданную Силой, и не как нереальность, созданную Умом, и не как кучу явлений, идей и результатов идей и сенсаций, за которыми стоит великая Пустота или великий блаженный Нуль, к которому мы стремимся как к нашей истине бесконечного небытия. Мы принимаем Я как реальность, и вселенную как реальность этого Я, реальность его сознания, а не только простой материальной силы и формации, и Тем не менее или даже больше всего по этой причине — реальность. Тем не менее, хотя мир является фактом, а не фикцией, фактом божественного и вселенского, а не воображением индивидуального я, состояние нашего пребывания здесь — это состояние невежества, не настоящая истина нашего бытия. Мы неправильно себя воспринимаем, мы видим себя не такими, какие мы есть; мы живем в ложных отношениях с нашей средой, потому что мы не знаем ни мир, ни самих себя, какими являемся, у нас неправильный взгляд, основанный на временном вымысле, установившемся между Душой и Природой для удобства эволюционирующего эго. Эта фальшь является корнем общего извращения, беспорядка и страдания, которые на каждом шагу осаждают как нашу внутреннюю жизнь, так и наши отношения с окружающей средой. Наша личная жизнь и наша общественная жизнь, наше общение с собой и наше общение с нашими собратьями основаны на фальши и потому являются неверными в признаваемых принципах и методах, хотя через все эти ошибки постоянно пытается пробиться растущая истина. Отсюда величайшее значение знания для человека, не то, что называется практическим знанием жизни, а основательнейшее знание своего Я и Природы 48, только на основе которого истинная практика жизни и может быть основана.
Ошибка происходит от неправильной идентификации. Природа создала внутри своего материального единства кажущиеся отдельными тела, которые Душа, проявленная в материальной Природе, охватывает, населяет, овладевает ими и использует; забывая себя, Душа чувствует только этот единственный узел Материи и говорит: "Я семь это тело". Она думает о себе как о теле, страдает вместе с телом, радуется с телом, рождается с телом, разлагается с телом; или так, по крайней мере, она видит свое самосуществование. Опять же, Природа создала внутри своего единства мировой жизни кажущиеся отдельными течения жизни, каждое из которых образует витки виталической субстанции 49 вокруг и внутри каждого тела, и Душа, проявляющаяся в виталической Природе, хватается за это течение и, сама захваченная им, немедленно оказывается пленена в этом маленьком вихревом водовороте жизни. Душа, все еще забывая себя, говорит: "Я есмь эта жизнь"; она думает о себе как о жизни, она жаждет того, что жаждет жизнь, упивается ее радостями, кровоточит ее ранами, устремляется или спотыкается вместе с ее движениями. Если она все еще управляется, главным образом, чувствами тела, она отождествляет свое существование с виталическим завитком и думает: "Когда этот виток кончится в результате растворения тела, вокруг которого он образовался, тогда Я больше не буду". Если она сумела ощутить течение жизни, образующее водоворот, то считает себя этим течением и говорит: "Я эта струя жизни; я овладела этим телом, я его оставлю и завладею другими телами: я есть бессмертная жизнь, вращающаяся в кругу постоянного возрождения".
И опять Природа создала внутри своего ментального единства, в мировом Уме, кажущиеся отдельными генераторы ментальности, постоянные центры генерации, распределения и реабсорбции ментальной силы и ментальной деятельности, как бы станции в системе ментального телеграфа, где послания задумываются, пишутся, посылаются, получаются, расшифровываются, и эти послания и эти действия носят разный характер — чувственный, эмоциональный, предположительный, познавательный, интуитивный, и всех их Душа, проявившаяся в ментальной природе, принимает, использует для своего взгляда на мир и ей кажется, что она планирует и получает их удары, страдает или справляется с их последствиями. Природа устанавливает основания этих генераторов в материальных телах, образованных ею, использует эти тела в качестве фундаментов для своих станций, и соединяет ментальное с материальным при помощи нервной системы, наполненной движением виталических течений, посредством которой ум осознает материальный мир и, если сочтет нужным, виталический мир Природы. Иначе ум прежде всего и главным образом осознавал бы ментальный мир и только косвенно был бы знаком с материальным. Какой он есть, его внимание фиксировано на теле и материальном мире, в котором он установлен, и он ощущает остальную часть существования только туманно, косвенно или подсознательно в том ее огромном напоминании, к которому поверхностно он стал неотзывчив и которое предал забвению.
Душа отождествляет себя с ментальным генератором, или станцией, и говорит: "Я этот ум". И поскольку ум погружен в телесную жизнь, он думает: "Я ум в живом теле" или, более часто: "Я тело, которое живет и думает". Она отождествляет себя с Мыслями, эмоциями, чувствами заключенного в теле ума и воображает, что когда тело растворится, все это растворится, то и она тоже перестанет существовать. Или, если она осознает течение продолжительности ментальной личности, она думает о себе как о ментальной душе, пребывающей в теле однажды или многократно, и возвращающейся после завершения земной жизни в ментальные миры за ее пределами; продолжение существования этого ментального существа, которое ментально радуется или страдает иногда в теле, иногда на ментальном или виталическом уровне Природы, она называет своим бессмертным существованием. Или, иначе, поскольку ум — это принцип света и знания, хотя и несовершенный, и может иметь некоторое представление о том, что за его пределами, он видит возможность растворения ментального существа в том, что находится за пределами доступных ему областей, в некой Пустоте или каком-то вечном Существовании, и говорит: "Там я, ментальная душа, перестаю существовать". Такого растворения она либо боится, либо желает, отрицает или подтверждает, в зависимости от меры привязанности к игре заключенного в теле ума и виталического, или отвращения к ней в данное время.
Сейчас все это является смесью истины и лжи. Ум, Жизнь, Материя существуют, и ментальная, виталическая и физическая индивидуализация является фактом, существующим в Природе, однако идентификация души со всем этим является ложной идентификацией. Ум, Жизнь и Материя — это мы сами, только в том смысле, что это принципы бытия, развитые истинным я, и благодаря встрече и взаимодействию Души и Природы, для того, чтобы выразить форму своего единого существования в виде Космоса. Индивидуальный ум, жизнь и тело — это игра этих принципов, которая происходит в общении Души и Природы, как средство выражения той множественности себя, на которую вечно способно единое Существование, и которая вечно заключена в его единстве. Индивидуальный ум, жизнь и тело — это формы нас самих, поскольку мы являемся центрами множественности Единого; мировой Ум, Жизнь и Тело — это тоже формы нашего я, ибо мы есть этот Единый в нашем бытие. Но я — это более чем мировой или индивидуальный ум, жизнь и тело, и когда мы ограничиваем себя идентификацией с этими вещами, мы основываем самое знание на лжи, мы фальсифицируем наш определяющий взгляд и наш практический опыт не только нашего самобытия, но и нашего космического существования и нашей индивидуальной деятельности.

Я — это вечное абсолютное Бытие и чистое существование, из которого все это произошло. Из этого знания мы должны исходить; это знание мы должны реализовать и сделать его основой внутренней и внешней жизни индивидуума. Йога знания, исходя из этой первичной истины, постигла негативный и позитивный метод дисциплины, при помощи которой мы избавимся от этих ложных идентификаций и отойдем от них в истинное знание себя. Негативный метод — это всегда говорить: "Я не тело", чтобы опровергнуть и искоренить неверную идею "Я есть тело", сосредоточиться на этом знании и, путем отречения от привязанности души к физическому, избавиться от ощущения себя телом 50. Мы говорим опять "Я не жизнь" и, в результате сосредоточения на этом знании и отречения от привязанности к виталическим движениям и желаниям, избавляемся от виталического ощущения себя 51. Наконец, мы говорим: "Я не ум, не движение, не чувство, не мысль" и, путем сосредоточения на этом знании и отречения от ментальной деятельности, избавляемся от ощущения себя умом 52. Когда мы таким образом постоянно создаем пропасть между собой и теми вещами, с которыми мы себя идентифицируем, все быстрее спадают с нас завесы, и нам начинает становится видно Я. Тогда мы говорим: "Я есть Тот, чистота, вечность, самоблаженство" и, сосредоточив наши мысли и бытие на этом, мы становимся Этим и получаем возможность наконец отречься от индивидуального существования и Космоса. Другой позитивный метод, принадлежащий скорее Раджа-Йоге, заключается в сосредоточении на мысли о Брахмане и исключении всех других идей, так что генератор ума перестает действовать в отношении нашего внешнего или различного внутреннего существования; путем прекращения ментальной деятельности также останавливается жизненная и физическая игра в вечном Самадхи, невыразимом глубочайшем трансе бытия, в котором мы перейдем в абсолютное Существование.
Эта дисциплина, очевидно, является самоцентрированным и исключающим внутренним движением, которое избавляется от мира путем его отрицания в мыслях и закрывая глаза души для него. Но мир существует как истина в Боге, даже если индивидуальная душа закрыла на него глаза, и Я реально существует в мире, а не ложно, поддерживая все, что мы отвергли, нерушимое во всех вещах, реально включая индивидуум во вселенское, а также включая вселенную в то, что за ее пределами и выше нее. Что нам делать с этим вечным Я в этом упорно продолжающем существовать мире, который охватывает нас каждый раз, когда мы выходим из транса внутренней медитации? Аскетический Путь Знания имеет свое решение и свою дисциплину для души, которая взирает на мир. Оно заключается в том, чтобы рассматривать имманентное, всеохватывающее и всесоставляющее Я в образе эфира, в котором находятся все формы, который находится во всех формах, из которого сделаны все формы. В этом эфире космические Жизнь и Ум движутся в виде Дыхания вещей, атмосферное море в эфирном, и составляют из него все эти формы; но то, что они составляют, это только имя и форма, а не реальность; форма горшка, который мы видим, это только форма земли и идет обратно в землю, земля — форма, распадающаяся в космической Жизни, космическая жизнь — движение, которое останавливается в этом безмолвном, неизменном Эфире. Сосредоточиваясь на этом знании, отвергая все феномены и видимости, мы начинаем видеть целое как иллюзию имен и форм в эфире, который есть Брахман; оно становится нереальным для нас; и мир становится нереальным, имманентность становится нереальной, и остается только Я, которому наш ум неправильно присвоил имя и форму мира. Таким образом, мы оправдываем то, что мы отозвали индивидуальное я в Абсолют.
Но Я все еще продолжает сохранять свой неисчезающий аспект имманентности, свой неизменный аспект божественного окружения, свой бесконечный фокус становления каждой вещью и всеми вещами; то, что мы обнаруживаем подлог и отходим от этого всего, по-видимому, не влияет ни капельки ни на Я, ни на мир. Не должны ли мы также знать, что же это такое, что продолжается, стоит выше нашего признания и отвержения, и слишком велико, слишком вечно, чтобы поддаваться влиянию этого? Здесь также, должно быть, действует какая-то непобедимая реальность, и интегральность Знания требует, чтобы мы это видели и понимали; иначе может оказаться, что обманом и иллюзией окажется наше знание, а не Господин вселенной. Поэтому мы должны опять сосредоточиться и видеть и понимать также то, что так властно продолжается, и должны знать Я как ничто иное, как Высшую Душу, которая является Господином Природы, держателем космического существования, по чьей воле оно продолжается, чья воля руководит его многочисленными действиями и определяет его бесконечные циклы. И мы должны еще раз сосредоточиться, и видеть, и понимать, и должны знать Я как единое Существование, которое является и Душой всего, и Природой всего, одновременно Пуруша и Пракрити, и потому в состоянии выразить себя во всех этих формах вещей и одновременно быть всеми этими формациями. Иначе мы бы исключили то, что Я не исключает, и сделали бы самовольный выбор в нашем знании.
Старый аскетический Путь Знания признавал единство вещей и сосредоточение на всех этих аспектах единого Существования, но при этом создавал различия и иерархию. Я, которое принимает все эти формы вещей, есть Вират или мировая Душа; Я, которое создает все эти формы, есть Хираньягарбха, светящаяся или творчески восприимчивая Душа; Я, которое содержит все эти вещи, заключенные в себе, есть Пражна, сознательная Причина или первоначально определяющая Душа; за пределами всего этого Абсолютный, который допускает всю эту нереальность, но не имеет с ней дела. В То мы должны удалиться и не иметь дальнейших дел с миром, и поскольку Знание означает окончательное Знание, поэтому меньшие реализации отпадают или теряются в Том. Но с нашей точки зрения очевидно, что это практические различия, созданные умом, имеющие значение для некоторых целей, но не имеющие значения в конечном счете. Наше видение мира требует единства; вселенское Я не отличается от воспринимающего и творческого, и воспринимающее от казуального, и казуальное от Абсолюта, но это одно "Самобытие, которое стало всем, что стало", и которое есть не что иное, как Господь, который проявляет себя во всех индивидуальных существованиях, тот Господь, который есть не что иное, как единственно существующий Брахман, и который истинно есть все, что мы видим, чувствуем, живем и мыслим. Это Я, Господь, Брахман, мы должны знать, чтобы реализовать наше единство с ним и со всем тем, в чем оно проявляется, и в этом единстве мы должны жить. Ибо мы требуем от знания, чтобы оно объединяло; то знание, которое разъединяет, всегда остается неполным знанием, пригодным для некоторых практических целей; знание, которое объединяет, — это именно знание 53.
Поэтому наша интегральная Йога соберет эти различные дисциплины и сосредоточения, но приведет их к гармонии, по возможности соединит их путем синтеза, который устранит их взаимоисключаемость. Не уподобляясь последователю исключительно трансцендентальной Йоги, отказывающемуся от реализации Господа и Всего и отвергающему их ради безмолвного Я или непознаваемого Абсолюта, не живя только для Господа или только во Всем, подобно исключительному Теисту или последователю исключительно пантеистической Йоги, ищущий интегральное знание не ограничивается ни в своих мыслях, ни в своей практике, ни в постижении религиозного течения или философской догмы. Он будет искать Истину существования во всей ее полноте. Он не отвергает древние дисциплины, ибо они основаны на истине, но будет придавать им ориентацию в соответствии со своей целью.
Мы должны понять, что наша главная цель в знании — это реализовать свое собственное высшее Я в большей степени, чем это Я в других, или как Господина Природы, или как Все; ибо в этом насущная необходимость для индивидуума — прийти к высшей истине его собственного бытия, привести в порядок его беспорядок, замешательства, ложные отождествления, прийти к правильному сосредоточению и чистоте, знать и стремиться к его источнику. Но мы это делаем не для того, чтобы исчезнуть в его источнике, а для того, чтобы все наше существование и все члены этого внутреннего царства смогли найти свою правильную основу, смогли бы жить в нашем высшем Я, жить только ради нашего высшего Я и подчиняться только тому закону, который исходит из нашего высшего Я и дается нашему очищенному существу без какой-либо фальсификации в передающей ментальности. И если мы правильно осуществим это, то обнаружим, что находя это высочайшее Я, мы нашли единое Я во всем, единственного Господина нашей природы и всей Природы, наше Целое, которое является Целым всей вселенной. Ибо то, что мы видим в себе, мы неизбежно должны видеть повсюду, поскольку в этом истина Его единства. Обнаружив и правильно использовав Истину нашего бытия, мы неизбежно разрушаем и отбрасываем преграду между нашей индивидуальностью и вселенной, и Истина, которую мы осуществим в нашем бытие, не может не реализовать себя для нас во вселенной, которая затем станет нами. Поняв в себе "Я есть Он" из Веданты, мы не можем не понять, оглядываясь вокруг себя, тождественное знание с другой его стороны: "Ты есть То". Нам необходимо только позаботиться о знании того, как практически проходить дисциплину, чтобы мы могли успешно прийти к этому великому единению.

48. atmajnana и tattvajnana
49. form themselves into a whorl of vitality
50. the body-sense
51. the life-sense
52. the mind-sense
53. the knowledge

 

 

 

Глава VII
Освобождение от Подчинения Телу

ПЕРВЫМ нашим шагом на пути знания, после того, как наш интеллект определил, что кажущееся не является Истиной, что я это не тело, или жизнь, или ум, поскольку это только его формы, должно быть правильное установление практических отношений нашего ума с жизнью и телом, чтобы он мог прийти к собственному правильному отношению с Я. Легче всего это сделать способом, с которым мы уже знакомы, поскольку он играл большую роль в нашем рассмотрении Йоги Трудов, и который заключается в том, чтобы создать разделение между Пракрити и Пурушей. Пуруша, душа, которая знает и управляет, был вовлечен в действия своей исполнительной сознательной силой, поэтому он ошибочно воспринимает это свое физическое создание, которое мы называем телом, в качестве самого себя; он забывает о своей природе, которая суть знающая и управляющая душа; он верит, что его ум и душа подчинены закону и деятельности тела; он забывает, что он, кроме того, нечто гораздо более великое, чем физическая форма; он забывает, что ум на самом деле больше, чем Материя, и недолжен подчиняться ее помрачениям, реакциям, привычкам инерции и привычкам неспособности; он забывает, что он больше даже, чем ум, Сила, которая может поднять ментальное существо над его собственным существованием; что он Господин, Трансцендентальное, и что не подобает Господину быть рабом собственной деятельности, Трансцендентальному быть заключенным в форму, которая существует как ничтожная песчинка в его собственном бытии. От всей этой забывчивости необходимо исцелиться, для чего Пуруша должен вспомнить свою истинную природу, и прежде всего вспомнить, что тело — это только творение и только одно из творений Пракрити.

Тогда мы говорим уму: "Это творение Пракрити, это не ты и не я, отойди от этого". Если мы постараемся, то выясним, что ум обладает этой силой отвлечения и может отделиться 54 от тела не только в идее, но и в деятельности, сделать это физически или в виталическом. Это отвлечение мысли должно быть подкреплено определенной позицией безразличия к тому, что связано с телом; мы не должны думать существенным образом о его сне и бодрствовании, его движении или отдыхе, его боли или удовольствии, его здоровье или нездоровье, его бодрости или усталости, его комфорте или дискомфорте, или о том, что оно ест и пьет. Это не значит, что мы не должны содержать тело в порядке, насколько это возможно; не следует впадать в крайний аскетизм или в позитивное пренебрежение физической системой 55. Но на наш ум также не должны влиять голод и жажда, дискомфорт или недуг, и мы не должны придавать также большое значение тому, что связано с телом, как это делает физический и виталический человек, но значение лишь второстепенное и чисто практическое. И этому практическому значению не должно быть позволено принимать очертания необходимости; например, мы не должны воображать, что очищенность ума зависит от того, что мы едим или пьем, хотя на определенной стадии ограничение в еде и питье полезно для нашего внутреннего прогресса; с другой стороны мы не должны продолжать думать, что зависимость ума и даже жизни от пищи и питья есть нечто большее, чем привычка, привычные отношения, установленные Природой между этими принципами. Фактически можно сократить количество потребляемой пищи до минимума, выработав обратную привычку и новые отношения, при этом ментальная и виталическая энергия нисколько не уменьшится; даже наоборот, при наличии здравомыслия ее можно развить до большей потенциальной возможности, научившись использовать скрытые источники ментальной и жизненной энергии, от которых она зависит больше, чем от той незначительной поддержки, которой является физическая пища. Однако этот вид самодисциплины более важен в Йоге самосовершенствования, чем здесь; для нашей задачи в настоящее время главным является отречение ума от привязанности или от зависимости от телесных вещей.
Дисциплинированный таким образом, ум постепенно выработает по отношению к телу правильное отношение Пуруши. Прежде всего он познает ментального Пурушу в качестве поддерживающего тело, а не, в каком бы то ни было виде, само тело; ибо он есть совсем не физическое существование, которое он поддерживает посредством ума при помощи жизненной силы. Это станет настолько нормальным отношением всего существа к физической системе, что последняя будет ощущаться нами чем-то внешним, которое может быть снято подобно платью, которое мы носим, или инструменту, случайно оказавшемуся в наших руках. Мы даже можем прийти к ощущению, что тело в определенном смысле не существует, или существует только как какое-то частичное выражение нашей виталической силы и нашей ментальности. Эти ощущения являются сигналами того, что ум начинает занимать правильную установку по отношению к телу, что он меняет ложную точку зрения ментальности, одержимой и плененной физическими ощущениями, на точку зрения истинного знания вещей.
Во-вторых, что касается движений и ощущений тела, то ум познает Пурушу, сидящего в теле, прежде всего как свидетеля или наблюдателя за движениями, а затем как знающего и постигающего эти ощущения. Он перестанет рассматривать в мыслях или чувствовать эти движения и ощущения как свои собственные, а будет рассматривать и чувствовать их как не свои, а как операции Природы, руководимые качествами природы, и их взаимодействие друг с другом. Это отрешение может стать столь нормальным и продвинуться настолько, что наступит как бы разделение между умом и телом, и первый будет наблюдать и ощущать голод, жажду, боль, усталость, депрессию и т. п. физического существа, как если бы это были ощущения какого-то другого лица, с которым у него такая связь 56, что позволяет знать все, что в нем происходит. Это разделение является великим средством, большим шагом к мастерству, ибо разум начинает смотреть на эти вещи, вначале не подчиняясь им, а затем и вовсе не реагируя на них, бесстрастно, ясно понимая, но совершенно отрешаясь. Это начало освобождения ментального существа от порабощения телом; ибо знание, которое постоянно осуществляется на практике, неизбежно приносит освобождение.
Наконец, ум придет к знанию Пуруши в уме как господина Природы, для движения которой необходима его санкция. Он узнает, что тот, кто дает санкции, в состоянии отменить первоначальные указы, относящиеся к прежним привычкам Природы, и что в конце концов этих привычек не станет или они изменятся в направлении, указанном волей Пуруши; но не сразу, ибо старые указания остаются как живучие последствия прошлой Кармы Природы, пока она не будет исчерпана, и многое также зависит от силы привычки и от идеи фундаментальной необходимости, которую ум придавал ей ранее; но если это не одна из фундаментальных привычек, установленных Природой в отношениях между умом, жизнью и телом, и если ум не обновит старое разрешение или не останется желание сохранить привычку, то в конце концов настанет перемена. Даже привычка голода или жажды может аналогично быть сведена к минимуму, запрещена и отброшена; привычка болезни аналогично уменьшена и постепенно исчезает, а тем временем сила ума, направленная на то, чтобы привести в порядок недостатки тела, путем сознательной манипуляции жизненной силой или простым ментальным указанием, необычайно увеличится. Путем аналогичного процесса можно исправить привычку, в силу которой телесная природа ассоциирует некоторые формы и степени активности с напряжением, усталостью, неумелостью, и тогда сила, свобода, быстрота, эффективность работы, ментальной или физической, которая выполняется этим телесным инструментом, удивительно возрастает, вдвое, втрое, в десятки раз.
Эта сторона метода относится к Йоге самосовершенствования; но уместно кратко сказать здесь об этих вещах потому, что этим самым мы закладываем базу того, что нужно будет сказать о самосовершенствовании, которое составляет часть интегральной Йоги, а также потому, что нам необходимо исправить лживые представления, популяризируемые материалистической Наукой. Согласно этой Науке, нормальные ментальные и физические состояния и отношения между умом и телом, фактически установившиеся в процессе нашей прошлой эволюции, являются правильными, естественными и здоровыми условиями, и все другое, все противоположное или отличное от них является или болезненным и неправильным, или галлюцинацией, самообманом и безумием. Не говоря уже о том, что этот консервативный принцип полностью игнорируется самой Наукой, когда она так старательно и успешно улучшает нормальные операции физической Природы для большего покорения ее человеком. Достаточно сказать здесь, раз и навсегда, что изменение ментального и физического состояния и отношений между умом и телом, которое повышает чистоту и свободу бытия, приносит ясную радость и покой и усиливает власть ума над собой и над физическими функциями, одним словом, приводит к большей власти человека над своей природой, очевидно, не может быть болезненным и не может считаться галлюцинацией или самообманом, поскольку приводит к очевидным и позитивным результатам. На самом деле это — волевое продвижение Природы в ее эволюции индивидуума, эволюции, которую она будет осуществлять в любом случае, но в данном случае используя человеческую волю как свой главный действующий фактор, так как ее главная цель — привести Пурушу к сознательному господству над ней.
Сказав это, мы должны добавить, что в движении по пути Знания вопрос о совершенствовании ума и тела вообще не рассматривается или рассматривается во вторую очередь Единственное, что необходимо — это подняться из Природы до своего Я любым наиболее быстрым или наиболее глубоким и эффективным возможным методом; и метод, который мы описываем, хотя не является самым быстрым, но зато самый основательный по эффективности. И здесь возникает вопрос о физическом действии или бездействии. Обычно считается, что Йогин должен воздерживаться от действия как можно больше, особенно потому, что деятельность слишком мешает, она отвлекает энергию наружу. До некоторой степени это верно; и мы должны дальше отметить, что когда ментальный Пуруша становится на позиции простого свидетеля и наблюдателя, у существа возрастает тенденция к молчанию, уединению, физическому покою и бездействию тела. До тех пор, пока это не ассоциируется с инерцией, неспособностью или нежеланием действовать, одним словом, с ростом тамасического качества — все это к лучшему. Сила, позволяющая ничего не делать, которая не имеет ничего общего с леностью, неспособностью или отвращением к действию и привязанностью к бездействию, является великой силой и великой властью; сила, позволяющая полностью отдыхать от действия, также необходима Джнанийогину, как сила абсолютно перестать думать, как сила, позволяющая бесконечно 57 пребывать в одиночестве и молчании, и как сила нерушимого спокойствия. Кто не желает пройти эти стадии, тот еще не готов для пути, ведущего к высшему знанию; кто не в состоянии продвинуться в этом направлении — не готов к его обретению.
В то же время надо добавить, что этой силы достаточно; воздержание от любой физической активности не обязательно, отвращение ко всякой деятельности, ментальной или телесной, нежелательно. Тот, кто ищет интегрального знания, должен быть свободен от привязанности к действию и одинаково свободен от привязанности к бездействию. Особенно необходимо преодолеть тенденцию к просто инерции ума, виталического или тела и, если замечено, и что эта привычка натуры усиливается, необходимо использовать волю Пуруши, чтобы покончить с этим. Наконец, наступает состояние, когда жизнь и тело становятся просто орудиями воли Пуруши в уме, без всякого напряжения или привязанности, без того, чтобы ввергать себя в действие с той низшей, заинтересованной и часто лихорадочной энергией, которая свойственна природе их обыкновенного труда; они начинают работать как силы Природы, без раздражения и усилия и реакций, характерных для жизни в теле, когда она еще не является хозяином физического. Когда мы достигли этого совершенства, действие и бездействие становятся нематериальными, так как ни то, ни другое не мешает свободе души и не отвлекает ее от стремления к своему Я или от ее положения в своем Я Но такое состояние совершенства приходит позже в Йоге, а до тех пор самым лучшим для нас является закон умеренности, установленный для нас Гитой; слишком много ментальной или физической активности не годится, ибо это отнимает много энергии и неблагоприятно влияет на духовное состояние; слишком мало также нехорошо, ибо недостаток ведет к привычке бездействия и даже к неспособности, которую потом приходится с трудом преодолевать. Все же периоды абсолютного спокойствия, уединения и прекращения работы очень желательны и должны повторяться как можно чаще для того, чтобы душа могла уйти в себя, что совершенно необходимо для знания.

Имея дело с душой, мы должны по необходимости иметь дело также с Праной или жизненной энергией. Для практических целей мы должны сделать различие между жизненной энергией, действующей в теле, физической Праной, и жизненной энергией, действующей для поддержания ментальной активности, психической Праной. Ибо мы всегда ведем двойную жизнь, ментальную и физическую, и та же жизненная энергия действует по-разному и принимает разный аспект, в зависимости от того, к какой жизни она относится. В теле она вызывает реакции голода, жажды, усталости, здоровья, болезни, физической силы и т. д., которые являются виталическим опытом физической структуры. Ибо грубое тело человека не похоже на камень или землю; оно является комбинацией двух оболочек, виталической и "пищевой" оболочки, и его жизнь является постоянным взаимодействием этих двух. Все же жизненная энергия и физическая структура — две разные вещи, и при отступлении разума от поглощающего чувства тела мы все больше ощущаем Прану и ее действие в материальном инструменте, и способны наблюдать и все больше контролировать ее действия. Практически, отрешаясь от тела, мы также отрешаемся от физической жизненной энергии, даже продолжая различать и чувствовать последнюю ближе к нам чем простой физический инструмент. Полная победа над телом приходит фактически при победе над физической жизненной энергией.
Одновременно с привязанностью к телу и его деятельности преодолевается привязанность к жизни в теле. Ибо, когда мы чувствуем, что физическое существо не является нашим я, а только одеждой или инструментом, отвращение к смерти тела, которое является таким сильным и страстным инстинктом виталического человека, неизбежно ослабевает и может быть отвергнуто. Оно должно быть отброшено, и полностью. Боязнь смерти и неприятие прекращения телесной жизни — это клеймо на человеческом существе, свидетельствующее о его животном происхождении. Это клеймо должно быть полностью стерто.

54. can stand back from
55. a positive neglect of the physical frame
56. rupport — выделено в оригинале (Прим. пер.)
57. У Шри Ауробиндо — indefinitely — неопределённо. Можно предположить, что это опечатка, и первоначальное слово infinitely — бесконечно.

 

 

 

Глава VIII
Освобождение от Сердца и Ума

НO восходящая душа должна отделиться не только от жизни в теле, но и от действия жизненной энергии в уме; она должна заставить ум сказать, как представителя Пуруши "Я не есть Жизнь; Жизнь не есть я Пуруши, это только творение, и только одно творение, Пракрита". Характеристиками Жизни являются действие и движение, стремление впитать и ассимилировать то, что является внешним по отношению к индивидууму, и принцип удовлетворения или неудовлетворения тем, что она может схватить и что может получить, который связан всепроникающим явлением притяжения и отталкивания. Эти три вещи повсюду наблюдаются в Природе, потому что Жизнь есть повсюду в Природе. Но в нас, ментальных существах, они все приобретают ментальную ценность в соответствии с умом, который постигает и принимает их. Они принимают форму действия, желания, симпатии и антипатии, удовольствия и боли. Прана повсюду в нас поддерживает не только деятельность нашего тела, но и нашего чувственного ума, нашего эмоционального ума, нашего думающего ума 58; и привнося свой собственный закон или Драму во все это, она смущает, она ограничивает, она нарушает гармонию в их правильных действиях и создает те нарушения в расположении и ту путаницу, которые и есть все зло нашего психологического существования. Кажется, что в этой путанице царит один закон, закон желания. Как универсальное Божественное Бытие, всеохватывающее и всем владеющее, действует, движется, наслаждается для удовлетворения божественного Восторга, так и индивидуальная жизнь действует, движется, наслаждается и страдает в основном ради удовлетворения желания. Поэтому психическая жизненная энергия предстает перед нашим опытом как своего рода ум желаний 59, который мы должны победить, если мы хотим вернуться к своему истинному я.
Желание есть одновременно и мотив нашей деятельности, и уровень достижений, к которым мы стремимся, и проклятие нашего существования. Если бы наш чувственный ум, эмоциональный ум, думающий ум могли действовать независимо от вторжений жизненной энергии и того, что она привносит, если бы эту энергию можно было заставить повиноваться их правильной деятельности, вместо того, чтобы она навязывала нашему существованию свое собственное бремя, все наши человеческие проблемы шли бы в полной гармонии к своему разрешению. Правильная функция жизненной энергии — делать то, что повелит божественный принцип в нас, стремиться к тому, что дано ей находящимся в нас Божественным, и наслаждаться этим, а вовсе не желать. Правильная функция чувственного ума — лежать пассивно, в собственном свете, будучи открытым контактам с Жизнью и передавать свои ощущения и rasa или правильный вкус и принцип восторга в них высшей функции; но влияние притяжений и отталкиваний, согласий и отказов, удовлетворения и неудовлетворения, способностей и неспособностей жизненной энергии в теле, во-первых, ограничивает его горизонты, и, во вторых, в этих пределах заставляет его ассоциировать себя со всеми этими нарушениями жизни в Материи. Он становится инструментом для удовольствия и боли, а не восторга существования.
Точно также и эмоциональный ум, вынужденный замечать все эти нарушения и подчиняться их эмоциональным реакциям, становится шумным полем радости и печали, любви и ненависти, гнева, страха, борьбы, стремления, отвращения, приязни, неприязни, безразличия, довольства, недовольства, надежд, разочарования, благодарности, мести и всей поразительной игры страсти, которая в мире является драмой жизни. Этот хаос мы называем своей душой. Но настоящая душа, настоящая психическая сущность, которую мы большей частью видим очень редко, и которую только небольшая часть человечества развила в себе, есть инструмент чистой любви, радости и сияющего стремления к слиянию и единству с Богом и его созданиями. Эта психическая сущность закрыта игрой ментализированной Праны или умом желания, который мы принимаем за душу; эмоциональный ум не в состоянии отражать нашу настоящую душу, Божественное в наших сердцах, и вынужден вместо этого отражать ум желания.
Также и настоящая функция думающего ума есть наблюдать, понимать, судить с бесстрастным восторгом знания, и открываться сообщениям и озарениям, играющим на всем, что он наблюдает, и на всем, что еще скрыто от него, но должно постепенно открыться, посланиям и озарениям, которые тайно посылает нам божественный оракул, скрытый в сиянии над нашей ментальностью, иногда как бы спускающимся через интуитивный ум, иногда поднимающимся из видящего сердца. Но он не может выполнять эту функцию правильно, потому что он связан ограничениями жизненной энергии в чувствах, дисгармонией между ощущением и эмоцией и своими собственными недостатками интеллектуального предпочтения, инерции, напряжения, своеволия — тех форм, которые принимает в нем вмешательство ума желания, этой психической Праны. Как сказано в Упанишадах, все наше умственное сознание 60 пронизано нитями и потоками этой Праны, этой жизненной энергии, которая стремится и ограничивает, захватывает и пропускает, желает и страдает, и только через ее очищение мы можем познать и овладеть нашим истинным и вечным я.
Корень всех зол есть в, действительности, чувство эго, и место нахождения этого сознательного чувства эго есть сам ум; но правда также и то, что сознательный ум только отражает эго, которое уже возникло в подсознательном уме вещей, в немой душе камня и растения, которая присутствует во всем теле и жизни и только в конце становится сознательной и бодрствующей, а не создается сразу [чувство эго] в сознательном уме. И в этом направленном вверх процессе именно жизненная энергия стала упрямым узлом эго, именно ум желаний отказывается ослабить узел, даже когда интеллект и сердце откроют причину их недугов и были бы рады убрать его; ибо Прана в них есть Животное, которое восстает, и которое скрывает, обманывает их знание и сдерживает их волю своим отказом.
Поэтому ментальный Пуруша должен отделить себя от связи и самоотождествления с этим умом желаний. Он должен сказать "Я не эта вещь, которая борется и страдает, печалится и ликует, любит и ненавидит, надеется и недоумевает, сердится и боится, и радуется, и отчаивается, предмет виталических настроений и эмоциональных страстей. Все это лишь творения и привычки Пракрити в сенсуальном 61 и эмоциональном уме". Тогда ум отходит от своих эмоций и становится по отношению к ним, как с телесными движениями и переживаниями, наблюдателем или свидетелем. И здесь опять есть внутреннее расщепление. Есть эмоциональный ум, в котором эти настроения и страсти продолжают иметь место в соответствии с привычкой разновидностей Природы, и есть наблюдающий ум, который видит их, изучает и понимает, но отстранен от них. Он наблюдает их как бы в неком действии или спектакле на ментальной сцене, где действует не он, а другие персонажи, сначала с интересом и привычными рецидивами отождествления, потом с полным спокойствием и отстранённо и, наконец, достигает не только покоя, но чистого восторга своего собственного молчаливого существования, с улыбкой над их нереальностью, как над воображаемыми радостями и печалями ребенка, который играет и забывается в игре. Затем, он осознает себя как хозяина санкции, который, отняв свою санкцию, может заставить игру прекратиться. Когда санкция отнята, происходит другое интересное явление; эмоциональный ум становится нормально спокойным и чистым, и свободным от этих реакций, и даже когда они происходят, они возникают больше не изнутри, а как будто сваливаются на него как впечатления извне, на которые его фибры все еще способны реагировать; но эта привычка реагировать отмирает, и эмоциональный ум со временем полностью освобождается от страстей, от которых он отрекся. Надежда и страх, радость и печаль, симпатия и антипатия, притяжение и отталкивание, довольство и недовольство, радость и угнетенность, ужас и гнев, и страх, и отвращение, и стыд, и страсти любви и ненависти отпадают от освобожденного психического существа.

Что же приходит им на смену? Это может быть, если мы пожелаем, полный покой, тишина и безразличие. Но хотя это та стадия, через которую душа обычно должна пройти, это не конечная цель, которую мы поставили перед собой. Поэтому Пуруша становится также хозяином, который имеет волю, и чья воля должна сменить неправильное на правильную радость психического существования. Что он пожелает, то и исполняет Природа. То, что было материалом структуры желания и страсти, превращается в реальность чистой, равноправной и спокойно напряженной любви и радости и единства. Настоящая душа возникает и занимает место, освободившееся от ума желаний. Очистившаяся и опустевшая чаша наполняется вином божественной любви и восторга, а уже не сладко-горьким ядом страсти. Страсти, даже страсть к добру, неправильно представляют божественную природу. Страсть жалости с ее нечистыми элементами физического отвращения и эмоциональной неспособности вынести страдания других должна быть отвергнута и заменена высшим божественным состраданием, которое видит, понимает, принимает груз других и достаточно сильно, чтобы помочь и исцелить, не со своеволием и протестом против страдания в мире и невежественным обвинением закона вещей и их источника, а со светом и знанием, и как инструмент Божественного в его появлении. Также и любовь, которая желает, хватает, и волнуется от радости, и потрясена горем, должна быть отвергнута ради ровной, всеохватывающей любви, которая свободна от этих вещей и не зависит от обстоятельств, и не изменяется под воздействием взаимности или отсутствия взаимности. И таким образом все движения души должны быть преобразованы; но об этих вещах мы поговорим дальше, когда будем обсуждать Йогу самосовершенствования. Как с действием и бездействием, также обстоит дело с двойственной возможностью безразличия и покоя с одной стороны и активной радости и любви с другой. Равноправие, а не безразличие, является основой. Ровная терпеливость, беспристрастное безразличие, спокойное подчинение причинам радости и печали без какой-либо реакции печалью или радостью есть подготовка и отрицательный базис ровности; но ровность не достигнута, пока она не примет свою положительную форму любви и восторга. Чувственный ум должен найти ровную rasa Всепрекрасного, сердце — ровную любовь и Ананду для всех, психическая Прана — наслаждение этой rasa, любовь и Ананду. Это, однако, есть положительное совершенство, которое приходит с освобождением; наша первая цель на пути знания скорее освобождение, которое достигается путем отстранения от ума желаний и путем отречения от его страстей.
Ум желаний также должен быть отвергнут, отделен от инструмента-мысли, и это лучше всего сделать путем отделения Пуруши от самих мысли и мнения. Об этом нам уже приходилось говорить, когда мы обсуждали, в чем состоит цельное очищение бытия. Ибо все это движение знания, которое мы описываем, есть метод очищения и освобождения, при котором полное и окончательное самопознание становится возможным, так как последовательное самопознание само является инструментом очищения и освобождения. Метод в отношении думающего ума будет тот же, что и в отношении всего остального существа. Пуруша, использовав думающий ум для освобождения от отождествления с жизнью, телом, умом желаний, — чувств и эмоций, обратится к самому думающему уму и скажет: "И это тоже не я. Я не мысль и не мыслитель, все эти идеи, мнения, соображения, стремления интеллекта, его пристрастия, предпочтения, догмы, сомнения, самоисправления — это не я; все это только действие Пракрити, которое происходит в думающем уме". Таким образом, разделение происходит между умом, который думает и имеет волю, и умом, который наблюдает, и Пуруша становится только свидетелем; он видит, он понимает процесс и законы его мысли, но отстраняется от этого. Затем, как хозяин санкции, он отнимает свою прошлую санкцию у запутанного ментального движения и рассуждающего интеллекта и заставляет их прекратить свое назойливое приставание. Он становится свободен от подчинения думающему уму и способен к окончательной абсолютной тишине.
Для совершенства необходимо, чтобы Пуруша полностью возобновил свое положение господина своей Природы, и пожелал заменить просто ментальное скрытое движение и интеллект сознающей истину мыслью, которая освещает все сверху. Но необходимо молчание; в молчании а не в мысли мы найдем Я, мы осознаем его, не просто постигнем 62 выйдем из ментального Пуруши в того, который является источником ума. Но для этого ухода необходимо окончательное освобождение, освобождение от эго-чувства в уме.

58. thought-mind
59. desire-mind
60. mind-consciousness
61. sensational
62. we shall become aware of it, not merely conceive it

 

 

 

Глава IX
Освобождение от Эго

ФОРМИРОВАНИЕ ментального и виталического эго, привязанного к ощущению тела, было первой большой работой космической Жизни в ее поступательной эволюции; ибо это было средство, которое она нашла для создания из материи сознательного индивидуума. Растворение этого лимитирующего эго есть одно условие, необходимое средство для того, чтобы эта самая космическая Жизнь достигла своего божественного осуществления: ибо только так может сознательный индивидуум найти трансцендентное я или свою истинную Личность. Это двойное движение обычно представляют как падение и искупление, или творение и разрушение, раздувание огня и его тушение, или формирование сначала маленького временного и ненастоящего я и высвобождение из него в наше вечное величие истинного Я. Ибо человеческая мысль распадается в двух противоположных направлениях: одно, мирское и прагматичное, рассматривает реализацию и удовлетворение ментального и физического эго-чувства 63, индивидуального или коллективного, как цель жизни, и не идет дальше, в то время как Другое — духовное, философское или религиозное, — рассматривает победу над эго в интересах души, духа или любой другой высшей сущности как то, к чему единственно стоит стремиться прежде всего. Даже в лагере эго есть два противоположных подхода, которые делят мирскую или материалистическую теорию вселенной на две части. Одно направление этой мысли рассматривает ментальное эго как творение нашей ментальности, которое будет растворено, когда смерть тела растворит ум; единственная истина есть вечная Природа, которая действует в расе — той или другой — и следует преследовать ее цели, а не наши. Реализация расы, коллективное эго, а не индивидуальное, должно быть законом жизни. Другое направление мысли, более жизненное в своих тенденциях, сосредоточивает внимание на сознательном эго как на высшем достижении Природы, каким бы мимолетным оно ни было, облагораживает его до ранга человеческого представления Воли-к-бытию 64, и поднимает его величие и удовлетворение как высшую цель нашего существования. В более многочисленных системах, которые опираются на какую-либо религиозную мысль или духовную дисциплину, наблюдается соответствующее расхождение. Буддизм отрицает существование истинного я или эго, не признает универсального или трансцендентного Бытия. Адвайтин провозглашает видимую индивидуальную душу ничем иным как высшим Я или Брахманом, а ее индивидуальность объявляет иллюзией; отказ от индивидуального существования считается единственно истинным освобождением. Другие системы утверждают, в полном противоречии с этим взглядом, вечную жизнь 65 человеческой души; в качестве основы множественного сознания в Едином или, иначе, в качестве зависимой, но все же отдельной сущности, постоянной, реальной, неустранимой.
Среди этих разнообразных и противоречивых мнений искатель Истины должен решить для себя, что будет для него Знанием. Но если наша цель есть духовное освобождение или духовная реализация, то необходимо выйти за пределы этой маленькой формы эго. В человеческом эгоизме и его удовлетворении нет места достижению божественного и спасению. Определенное очищение от эгоизма есть условие даже для этического прогресса и подъема, для социального добра и совершенства; еще более оно необходимо для внутреннего покоя, чистоты и радости. Но если наша цель — поднять человеческое до божественной природы, необходимо гораздо более радикальное освобождение не только от эгоизма, но от эго-идеи и эго-чувства. Опыт показывает, что пропорционально той степени, в которой мы освобождаемся от ограничивающего ментального и жизненного эго, мы обретаем более широкое жизненное пространство, больший опыт, более высокое сознание и более счастливое состояние души, даже большее знание, власть, размах. Даже цель, которую преследуют большинство мирских философий, реализация, совершенство, удовлетворение индивидуума — лучше всего обеспечивается не путем удовлетворения того же самого эго, а путем обретения свободы в высшем и большем я. В малом бытии нет счастья, говорится в Писании, только большое бытие приносит счастье. Эго по своей природе есть малость бытия; оно вызывает сокращение сознания и вследствие этого ограничение знания, обессиливающее невежество — ограничение и уменьшение силы, и, как следствие этого, неспособность и слабость — разделение единства, и как следствие этого разделения — дисгармонию и отсутствие понимания, любви и сочувствия, — торможение или раздробление, фрагментация восторга бытия, и как следствие фрагментарности — боль и печаль. Чтобы вернуть себе то, что потеряно, мы должны вырваться из миров эго. Эго должно или исчезнуть в безличности, или влиться в большее Я: оно должно влиться в широкое космическое "Я" 66, которое обнимает все эти меньшие я, или в трансцендентное, по отношению к которому даже это космическое я есть уменьшенный образ.
Но это космическое я духовно по сути и на практике; его не следует путать с коллективным существованием, с какой-то групповой душой, или с жизнью и телом человеческого общества, или даже всего человечества. Подчинение эго прогрессу и счастью человеческой расы теперь стало ведущей идеей в мировой мысли и этике; но это ментальный и моральный, а не духовный идеал. Ибо тот прогресс есть ряд постоянных ментальных, жизненных и физических превратностей, у него нет основательного духовного содержания, и он не дает твердого основания душе человека. Сознание коллективного человечества есть только большая, всеобъемлющая копия или сумма индивидуальных эго. Сделанное из той же субстанции, отлитое в той же форме природы, оно не имеет в себе никакого большего света, никакого вечного чувства самого себя, никакого более чистого источника покоя, радости и освобождения. Оно даже еще более истерзанное, озабоченное и тусклое, и, конечно, более неопределенное, запутанное и непрогрессирующее. Индивидуум в этом отношении представляет собою не больше, чем масса, и от него нельзя требовать, чтобы он подчинил свои более озаренные возможности этой более темной сущности. Если мы хотим иметь свет, мир, освобождение, лучший уровень существования, они должны сойти в нашу душу из чего-то более широкого, чем индивидуум, но также из чего-то более высокого, чем коллективное эго. Альтруизм, филантропия, служение человечеству сами по себе ментальные и моральные идеалы, а не законы духовной жизни. Если в духовную цель входит импульс отрицания личного я или служения человечеству или всему миру, он исходит не от эго и не от коллективного чувства расы, а от чего-то более сокровенного и глубокого, что выше обоих этих чувств; ибо он основан на чувстве Божественного во всем, и он действует не во имя эго или расы, а во имя Божественного и его цели в личности, или группе, или в Человечестве вообще. Именно этот трансцендентный Источник мы должны искать и ему служить, этому большему бытию и сознанию, по отношению к которому раса и индивидуум есть меньшие элементы его бытия.

За прагматическим импульсом, который исключительная односторонняя духовность обычно игнорирует, или отрицает, или недооценивает, на самом деле стоит истина. Она состоит в том, что если индивидуальное и универсальное — это элемент высшего и большего Бытия, то их реализация должна занимать какое-то реальное место в высшем Бытии. За ними должна быть какая-то высокая цель верховной Мудрости и Знания, какое-то вечное натяжение в верховном Восторге: они не могут быть, не были созданы напрасно. Но совершенство и удовлетворение человечества, как и совершенство и удовлетворение индивидуума, могут быть надежно осуществлены и основаны только на более вечной, хотя еще не достигнутой истине и праве вещей. Меньшие элементы какого-то большего Существования, они могут реализоваться только когда то, элементами чего они являются, известно и принадлежит нам. Величайшим служением человечеству, самым надежным основанием для истинного прогресса, счастья и совершенства будет, если мы найдем и подготовим путь, которым индивидуум и коллективное человечество смогут подняться над эго и жить в своем истинном я, более не связанным с невежеством, бессилием, дисгармонией и печалью. Именно на пути к вечному, а не на пути существования, связанного медленной коллективной эволюцией Природы, мы лучше всего можем обеспечить даже саму эту эволюцию, коллективную, альтруистическую цель, которую наша современная мысль и идеализм поставили перед нами. Но сама по себе эта цель второстепенная; найти, познать, овладеть Божественным существованием, сознанием и природой и жить в нем во имя Божественного есть наша истинная цель и единственное совершенство, к которому мы должны стремиться.
Именно по пути духовных философий и религий, а не заземленной материалистической доктрины, должен идти тот, кто ищет высшего знания, хотя и с обогащенными целями и более широкой духовной задачей. Но как далеко следует ему идти в уничтожении эго? На древнем пути Знания мы приходим к уничтожению эго-чувства, которое присоединилось к телу, к жизни, к уму, и говорит обо всех и о каждом из них: "Это есть Я". Не только мы, как на пути Трудов, избавляемся от "я" того, кто трудится 67, и видим одного Господа как истинный источник всех трудов и санкцию трудов, и Его исполнительную силу Природы 68 или, иначе, Его верховную Шакти, как единственного агента и трудящегося, — но мы избавляемся также от чувства эго, которое принимает инструменты выражения нашего бытия за наше истинное я и дух. Но даже если бы все это было сделано, что-то еще остается; остается субстрат всего этого, общее чувство отдельного "я". Этот субстрат эго есть нечто туманное, неопределимое, неуловимое; он не присоединяется и ему не нужно присоединяться ни к чему в особенности в качестве я; он не отождествляет себя с чем-нибудь коллективным; это своего рода фундаментальная форма или сила ума, которая заставляет ментальное существо чувствовать себя, возможно, неопределимым, но все же ограниченным существом, которое не есть ум, жизнь или тело, но под которым их деятельность протекает в Природе. Другие были: определенная эго-идея и эго-чувство, опирающиеся на игру Пракрити; но это — чистая фундаментальная эго-сила 69, опирающаяся на сознание ментального Пуруши. И так как она как будто находится над или за игрой, а не в ней, так как она не говорит: "Я есть ум, жизнь или тело", а говорит: "Я есть существо, от которого зависит деятельность ума, жизни и тела", многие думают, что они освободились, и принимают это неуловимое Эго за Единого, Божество, истинного Пурушу или, по крайней мере, за истинную Личность в них, — принимая неопределимое за Бесконечное. Но пока это фундаментальное эго-чувство остается, полного освобождения нет. Эгоистическая жизнь, даже если она уменьшается по силе и интенсивности, может все же продолжаться достаточно хорошо благодаря этой поддержке. Если есть ошибка в отождествлении, жизнь эго может под этим предлогом приобрести чрезмерно увеличенную интенсивность и силу. Даже если нет такой ошибки, жизнь эго может быть шире, чище, более гибкой, и освобождение может быть теперь намного легче достигнуто и ближе к осуществлению, но все же еще нет определенного освобождения. Важно пойти дальше, избавиться также и от этого неопределяемого, но фундаментального эго-чувства, и вернуться к Пуруше, на которого оно опирается, чьей тенью оно является; тень должна исчезнуть и своим исчезновением открыть незатуманенную субстанцию духа.
Эта субстанция есть я человека, которое в европейской философии называют Монадой, в индийской философии — Дживой и Дживатманом 70, живущей сущностью, я живого существа. Этот Джива — не ментальное эго-чувство, созданное трудами Природы для своей временной цели. Это не вещь, связанная привычками, законами или процессами, подобно ментальному, виталическому или физическому существу. Джива есть дух и я, он выше Природы. Правда, он снисходит до ее действия, отражает ее настроения и поддерживает тройное условие ума, жизни и тела, через которые она бросает их на сознание души; но сам он есть живое отражение, или душа-форма, или самотворение Духа 71, вселенского и трансцендентного. Единый Дух, который отразил некоторые из Его видов бытия в мире и в душе, является множественным в Дживе. Этот Дух есть самое Я нашего я, Единый и Высочайший, Всевышний, которое мы должны осознать, бесконечное существование, в которое мы должны войти. И до сих поручителя идут вместе, соглашаясь, что это есть высшая цель знания, трудов и преданности, соглашаясь, что если это должно быть достигнуто, Джива должен освободить себя от эго-чувства, которое принадлежит к низшей Природе или Майе. Но здесь они расходятся, каждый идет своим путем. Монист ступает на тропу исключительного Знания, и ставит перед нами в качестве единственного идеала полное возвращение, потерю, растворение и затухание Дживы в Верховном. Дуалист или частичный Монист поворачивает на путь Преданности и наставляет нас отказаться действительно от низшего эго и материальной жизни, но видеть как высшую судьбу духа человека, не самоуничтожение Буддиста, не саморастворение Адвайтина, не поглощение многих Одним, а вечное существование, поглощенное мыслью, любовью и наслаждением Верховного, Единого, Вселюбящего 72.
Для последователя интегральной Йоги не может быть колебания; как ищущий знание, он должен искать именно интегральное знание, а не что-либо привлекательное на полпути или исключительное высоко на вершине. Он должен подняться ввысь на самую вершину, но также и кружить и распространяться на всеобъемлющую ширину, не связывая себя какой-либо жесткой структурой метафизической мысли, но свободно принимать и нести в себе весь высочайший и величайший, самый полный и самый многочисленный опыт души. Если величайшая высота духовного опыта, самая вершина всей реализации, есть абсолютное единство Души с Трансцендентным, которое выше индивидуума и вселенной, самый широкий масштаб этого единства — это открытие того самого Трансцендентного как источника, опоры, вместилища, наполняющий и устанавливающий [закон] дух и субстанцию этих обеих проявляющих сил, божественной Сути и божественной Природы. Каков бы ни был путь, это должно быть для него целью. Йога Действия 73 также не осуществляется, не является абсолютной, победоносно завершенной, пока ищущий не чувствует и не живет в своем существенном и цельном единстве с Верховным. Он должен быть един с Божественной волей в его высшем и самом глубинном, и в его широчайшем бытии и сознании, в работе, в воле, в его силе действия, уме, теле и жизни. Иначе он только освобождается от иллюзии индивидуальной деятельности, но не от иллюзии отдельного бытия и функционирования. Как слуга и инструмент Божественного, он трудится, но вершиной его трудов и их совершенной основой или мотивом является единство с тем, чему он служит и что осуществляет. Йога преданности тоже завершается только тогда, когда любящий и Возлюбленный соединяются, и разница исчезает в экстазе божественного единства, и все же в таинстве этого соединения есть единственное существование Возлюбленного, но нет уничтожения или поглощения любящего. Именно к высшему единству стремится путь знания, призыв к абсолютному единству является побуждением на этом пути, переживание его — притягательной силой: но именно это высшее единство выбирает местом для своей манифестации в нем самую большую космическую широту. Повинуясь необходимости отойти поочередно от практического эгоизма нашей тройной природы и ее фундаментального эго-чувства, мы подходим к реализации духа, Я, господина этой индивидуальной человеческой манифестации, но наше знание не цельно, если мы не соединим это я в индивидуальном с космическим духом и не найдем их большую реальность выше, в невыразимом, но не непознаваемом Трансцендентном. Тот Джива, владеющий собой, должен отказаться от себя, отдать себя в бытие Божественного. Человеческое я должно стать единым с Я всего; я конечного индивидуума должно перелить себя в безграничное конечное, и этот космический дух должен быть превзойден в трансцендентном Бесконечном.
Это не Может быть сделано без бескомпромиссного уничтожения эго-чувства в самом его основании и источнике. На пути Знания делается такая попытка, негативно, путем отрицания реальности эго, и позитивно, путем постоянного фиксирования мысли на идее Единого и Бесконечного в себе или Единого и Бесконечного везде. Если делать это настойчиво, это в конце концов изменит ментальный взгляд на себя самого и на весь мир, и произойдет своего рода ментальная реализация; но впоследствии постепенно или, может быть, быстро и почти с самого начала, ментальная реализация углубляется до духовного опыта — реализации в самой субстанции нашего бытия. Все чаще и чаще появляются условия для чего-то неопределяемого и неограничимого, мира, тишины, радости, невыразимой благодати, чувство абсолютной безличной Силы, чистый опыт, чистое сознание, всепроникающее Присутствие. Эго остается само по себе или в своих привычных движениях, но покой Единого становится все более и более действенным, другие [проявления, относящиеся к эго] сломаны, сокрушены, все более и более отвергнуты, слабея в своей интенсивности, вялые или механические в своем действии. В конце происходит постоянная отдача всего сознания целиком в бытие Всевышнего. Вначале, когда беспокойная путаница и замутняющая нечистота нашей внешней природы активна, когда ментальное, виталическое, физическое эго-чувства еще сильны, этот новый ментальный взгляд, этот опыт может оказаться чрезвычайно трудным: но как только этот тройной эгоизм встретит сопротивление или начнет отмирать, и инструменты духа будут настроены и очищены, в совершенно чистом, молчащем, проясненном, расширенном сознании, как небо в ясном озере, начнет отражаться чистота, бесконечность, неподвижность Единого. Встреча или принятие в себя отраженного Сознания тем, что его отражает, становится все более и более необходимым и возможным, перебросить мост или совсем уничтожить атмосферную пропасть между той неизменной эфирной безличной безграничностью и этим изменчивым водоворотом или узким потоком личного опыта больше уже не является невозможно трудным, и может даже стать частым опытом, если не совсем постоянным состоянием. Ибо даже до полного очищения, если струны эгоистического сердца и разума достаточно потрепаны и ослаблены, Джива может с помощью одного резкого движения порвать путы и освободиться, взмыв ввысь, как вырвавшаяся из клетки птица, или растекаясь, как прорвавшийся поток, вширь, в Единое и Бесконечное. Сначала будет чувство космического сознания, выброса самого себя во вселенную; из этого вселенского уже легче устремиться дальше, к Трансцендентному. Стены, которые держат наше сознательное существо в тюрьме, отступят назад, расступятся или упадут; исчезнет всякое ощущение индивидуальности или личности, какого-либо места в Пространстве и Времени, или действия и закона Природы; больше нет эго, личности определенной и определяемой, но только сознание, только существование, только покой и блаженство; человек становится бессмертием, становится вечностью, становится бесконечностью. Все, что остается от личной души, — это гимн миру, свободе и блаженству, звучащий где-то в Вечности.

Когда в ментальном бытии недостаточно чистоты, освобождение сначала оказывается только частичным и временным; Джива как будто снова спускается в эгоистическую жизнь, и высшее сознание покидает его. На самом деле происходит вот что: облако или пелена вторгается между низшей природой и высшим сознанием, и Пракрити снова обретает свою старую привычку действовать под давлением, и не всегда она знает или помнит о том высшем переживании. Что действует в ней тогда, так это призрак старого эго, поддерживающий механическое повторение старых привычек среди остатков беспорядка и нечистоты, которые еще остались в системе. Облако проходит и исчезает, ритм восхождения и нисхождения возобновляется до тех пор, пока не отработается вся нечистота. Этот период последовательных смен состояния вполне может быть длительным в интегральной Йоге; ибо там требуется абсолютное совершенство системы; она должна быть способна в любое время, при любых условиях и обстоятельствах действия или бездействия, принимать сознание высшей Истины и затем жить в нем. Недостаточно для Садхака получить полную реализацию только в трансе Самадхи или в неподвижном безмолвии, он должен в трансе или в бодрствовании, в пассивном отражении или в энергии действия, быть способным оставаться в постоянном Самадхи прочно установившегося Брахманического сознания 74. Но если или когда наше сознательное бытие становится достаточно чистым и прозрачным, тогда появляется твердое основание в высшем сознании. Обезличенный Джива, единый со вселенским или принадлежащий Трансцендентному, живет высоко над 75 и смотрит вниз беспристрастно 76 на все, что осталось от старой деятельности Природы, и что может снова появиться в системе. Он не может быть затронут влиянием действия трех видов Пракрити на его низшее бытие, и его не могут вывести из его состояния даже приступы скорби и страдания. И, наконец, так как между ними больше нет пелены, высший покой берет верх над низшим волнением и подвижностью. Устанавливается тишина, в которой душа может полностью овладеть собой сверху, снизу и повсюду.
Такое обладание не является настоящей целью традиционной Йоги знания, скорее ее целью является уход сверху, снизу и отовсюду в неопределяемый Абсолют. Но какова бы ни была цель, путь знания должен вести к одному первому результату, абсолютному покою; ибо пока старое действие Природы в нас окончательно не будет успокоено, будет трудно, если не невозможно, установить какой бы то ни было истинный статус души или какую бы то ни было божественную активность. Наша природа действует на основании беспорядка и беспокойного принуждения к действию, Божественное действует свободно на основании непостижимого безмолвия. В эту пропасть безмолвия мы должны прыгнуть и стать им, если мы хотим освободиться от власти низшей природы над нашей душой. Поэтому ставший вселенским Джива сначала восходит в Тишину; он становится необъятным, спокойным, бездеятельным. Действие тела или его органов, или какую-то другую деятельность, которая имеет место, Джива видит, но он в ней не участвует, не дает на нее разрешение и никак с ней не связан. Есть действие, но нет действующего лица, нет связи, нет ответственности. Если нужно личное участие, тогда Джива должен сохранять или вновь восстановить то, что мы назвали формой эго, определенный ментальный образ "я", который знает, поклоняется, служит или является инструментом, но только образ, а не реальность. Если даже и этого нет, все же действие может продолжаться благодаря одной лишь продолжающейся силе Пракрити, без личного деятеля, даже без какого-либо ощущения деятеля вообще; ибо Я, в которое Джива бросил свое бытие — это неподвижная, безграничная тишина. Путь трудов ведет к реализации Господа, но здесь даже Господь не известен; здесь есть только молчащее Я и Пракрити, делающая свое дело, даже, как кажется сначала, не с истинно живыми сущностями, а с именами и формами, существующими в Я, но которые Я не признает как реальные. Душа может пойти даже дальше этой реализации; она может либо подняться к Брахману по ту сторону самой идеи Я, как к Пустоте всего, что есть, Пустоте неизреченного покоя и прекращению всего, даже Сат, даже того Существующего, которое является безличной основой индивидуальной или вселенской личности; или еще она может соединиться с ним как с невыразимым "Тем", о котором ничего нельзя сказать; ибо вселенная и все, что есть, даже не существует в Том, но является разуму как сон более несубстанциональный, чем любой сон, когда-либо виденный или вообразимый, так что даже слово сон кажется слишком позитивным для выражения его полной нереальности. Эти переживания являются основой того величественного Иллюзионизма, который так крепко держит человеческий разум в его высших перескакиваниях самого себя.
Эти идеи сна и иллюзии есть просто результаты, в нашей все еще существующей ментальности, нового равновесия Дживы и его отказа от притязаний, которые предъявляют ему его старые ментальные ассоциации и взгляды на жизнь и существование. В действительности Пракрити не действует для себя или своим собственным движением, но с Я в качестве господина; ибо из этого Молчания проистекает все действие, эта очевидная Пустота высвобождает как будто в движение все эти бесконечные богатства переживаний. К этой реализации Садхака интегральной Йоги должен подойти в процессе, который мы здесь опишем. Каковой тогда, когда он так возобновит свою власть над вселенной и не будет более видеть себя в мире, но мир в себе, будет позиция Дживы, или что заполнит в его новом сознании место чувства эго? Эго-чувства не будет, даже если будет некий род индивидуализации ради игры вселенского сознания в индивидуальном уме и аппарате; и по этой причине все это будет незабываемо Единым, и каждая Личность или Пуруша будет для него Единым во многих формах, или скорее во многих аспектах и положениях, Брахманом, действующим на другого Брахмана, один Нара-Нарайана везде 77. В этой большей игре Божественного радость отношений божественной любви также возможна — и без того, чтобы впадать в эго-чувство, — просто как высшее состояние человеческой любви, которое иначе описывается как единство одной души в двух телах. Эго-чувство не является необходимым для всемирной игры, в которой оно так активно и так фальсифицирует истину вещей; истина всегда есть Единое, работающее над собой, играющее с собой бесконечное в единстве, бесконечное во множестве. Когда индивидуализированное сознание поднимается к этой истине космической игры и живет в ней, тогда даже в полном действии, даже во владении низшим бытием Джива остается по-прежнему единым с Господом, и тогда нет никакой зависимости и нет обмана. Он владеет своим Я и освободился от эго.

63. ego-sence, в основном переводится здесь как чувство эго (Прим. пер.)
64. Will-to-be
65. the eternal persistence
66. cosmic I
67. I of the worker
68. Nature-power
69. ego-power
70. Jiva or Jivatman
71. a soul-form or a self-creation of the Spirit
72. the All-Lover
73. the Yoga of Action
74. Гита. (Прим. Шри Ауробиндо)
75. lives high-seated above
76. udasina — слово, которое означает духовное "безразличие", то есть не связанную свободу души, соприкоснувшейся с высшим знанием. (Прим. Шри Ауробиндо)
77. Божественное, Нарайана, соединяясь с человечеством даже как человек, Нара, становится единым с Божественным. (Прим. Шри Ауробиндо)

 

 

 

Глава Х
Реализация Космического Я

НАШЕЙ первой императивной целью, после того как мы отошли, отмежевались от ума, жизни, тела и всего остального, что не является нашим вечным существом, является избавление от ложной идеи нашего я, благодаря которой мы отождествляем себя с низшим существованием и представляем себе только наше видимое бытие, как бренные или непостоянные создания в бренном или непостоянном мире. Мы должны познать себя как я, дух, вечное; мы должны сознательно существовать в нашем истинном бытии. Поэтому это должна быть наша главная, если не самая первая, единственная и всепоглощающая идея и стремление на пути знания. Но после того, как мы познали вечное я, которым мы являемся, когда мы стали им неотъемлемо, у нас есть еще вторая цель: установить истинные отношения между этим вечным я, которым мы являемся, и непостоянным существованием и непостоянным миром, которые мы до сих пор ложно принимали за наше настоящее бытие и единственно возможное состояние.
Для того, чтобы существовали реальные отношения, необходимо, чтобы это были отношения между двумя реальностями. Ранее мы считали вечное я отдаленной концепцией, далекой от нашего мирского существования, если не иллюзией и нереальностью, ибо в природе вещей мы не могли представить себя как нечто иное, чем ум, жизнь, тело, изменяющиеся и движущиеся в протяжении Времени. Избавившись однажды от нашей приверженности низшему состоянию, мы готовы ухватиться за другую сторону тех же ошибочных отношений между я и миром; у нас появляется тенденция считать эту вечность, которой мы все больше становимся, в которой живем, за единственную реальность, и смотреть с ее высоты вниз на мир и людей как на отдаленную иллюзию и нереальность, ибо это есть статус совершенно обратный нашему новому основанию, не содержащий больше в себе корни нашего сознания, из которого мы были подняты и преобразованы, и с которым мы, по-видимому, больше не связаны. Так может случиться, в особенности если мы сделали задачу познания вечного Я не только главной, но нашей единственной и всепоглощающей целью, отделяясь от низшей тройственности; ибо тогда мы можем перепрыгнуть сразу из чистого ума к чистому духу, не пройдя промежуточные ступени между этой серединой и той высотой, и у нас в сознании появляется глубокое чувство того, что существует пропасть, через которую невозможно проложить мост, и которую мы больше не можем перейти, возможно только болезненное падение.

Но я и мир находятся в вечных тесных отношениях, и между ними существует связь, а не пропасть, которую надо перепрыгнуть. Дух и материальное существование — это высший и низший ранг упорядоченной и прогрессирующей серии. Поэтому между этими двумя должны существовать настоящие отношения и принцип соединения, благодаря которому вечный Брахман в состоянии быть одновременно чистым Духом и Я, и в то же время сохранять в себе свою вселенную; и должна существовать возможность для души, которая едина или в союзе с Вечным, занять то же положение божественного родства, вместо нашего теперешнего невежественного погружения в мир. Этот принцип связи является вечным единством Я и всех существований; освобожденная душа должна быть способна на это вечное единение так же, как вечно свободное и не связанное Божество способно на это, и мы должны понимать это наравне с чистым самосуществованием, к которому мы прежде всего стремимся. Для интегрального самообладания мы должны быть едины не только с Я, с Богом, но со всеми существованиями. Мы должны вернуть, при правильных отношениях и в духе вечной Истины, мир нашего проявленного существования, населенный нашими ближними, от которых мы отошли, так как мы были связаны с ними неправильными отношениями, и занимали ложную позицию, созданную во Времени принципом разделенного сознания со всеми оппозициями, диссонансами и двойственностями. Мы должны вернуть в свое новое сознание все вещи и все существа, но как единые со всем, а не будучи отделенными от них эгоистической индивидуальностью.
Иными словами, кроме сознания трансцендентного Я, чистого, самосущего, вне времени и пространства, мы должны признать космическое сознание и стать им, мы должны отождествить свое бытие с Бесконечным, который делает себя основой и фундаментом миров и пребывает во всех существованиях. Это та реализация, о которой в древние времена Ведантисты говорят как о постижении всех существований в своем я, а своего я во всех существованиях; кроме того, они говорят о завершающей реализации человека, в котором повторилось первоначальное чудо существования, бытие я стало всеми существованиями, которые принадлежат мирам грядущего 78. В этих трех понятиях фундаментально выражено все, касающееся настоящих отношений между Я и миром, и что должно заменить ложные отношения, созданные ограничивающим эго. Таково новое видение и чувство бесконечного бытия, которое нам необходимо приобрести, такова основа единения со всем, которое мы должны создать.
Ибо наше настоящее я это не индивидуальное ментальное существо, которое является только представлением, видимостью; наше настоящее я — космическое, бесконечное, оно едино со всем существующим и обитает во всем, что существует. Я, стоящее за нашим умом, жизнью и телом, тоже самое, что и я, стоящее за умом, жизнью и телом наших собратьев, и когда мы им овладеем, мы, естественно, посмотрев на них, будем иметь тенденцию стать одним с ними на общей основе нашего сознания. Верно, что ум восстает против такой идентификации, и если мы позволим ему продолжать упорствовать в старых привычках и старой активности, он будет стараться опять накинуть завесу диссонансов на нашу новую реализацию и на наше владение своим я, вместо того, чтобы приспособиться и подчиниться истинному и вечному видению вещей. Но, прежде всего, если мы правильно шли по пути нашей Йоги, мы подойдем к Я через очищенный ум и сердце, а очищенный ум неизбежно пассивен и открыт для знания. Во-вторых, даже ум, несмотря на его тенденцию ограничивать и разделять, можно научить думать в ритме объединяющей Истины, вместо разрушительных терминов ограничивающей внешней видимости. Поэтому мы должны приучать его путем размышления и сосредоточения перестать мыслить о вещах и существах, как об отдельно существующих в себе, а думать всегда о Едином повсюду, и обо всех вещах, как о Едином. Хотя мы до этого говорили об отходе Дживы, как о первой необходимости познания, и так, как будто это одно и само по себе является целью, но фактически для Садхака интегральной Йоги лучше объединить эти два движения. Благодаря одному он найдет я в себе, а с помощью другого он найдет я во всем, что сейчас кажется нам находящимся вне нас. Возможно, конечно, начать с последнего движения, познать все вещи в этом видимом и ощущаемом существовании, как Бога или Брахмана, или Вират Пурушу, а затем идти за эти пределы, ко всему, что стоит за Вират. Но здесь есть свои неудобства и лучше, если возможно, сочетать оба движения.
Это познание всех вещей как Бога или Брахмана имеет, как мы видели, три аспекта, которые позволяют составить три последовательные стадии опыта. Во-первых, имеется Я, в котором живут все существа. Дух, Божество проявило себя как бесконечное самопростирающееся бытие, самосущее, чистое, не зависящее от времени и Пространства, но поддерживающее Время и Пространство, как объекты своего сознания. Это больше чем все, и содержит в себе все в этом самопростирающемся бытии и сознании, не связанное чем-либо из того, что оно создает, содержит, чем становится, но свободное, бесконечное и всеблаженное. Оно сохраняет их, в старом образе, как бесконечные небеса содержат в себе все объекты. Этот образ бесплотного (Акаша) Брахмана может на самом деле оказывать большую практическую помощь Садхаку, который затрудняется в медитации над тем, что ему кажется в начале абстрактной и неосязаемой идеей. В образе небес, не физических, но заключающих в себе широкое бытие, сознание и блаженство, он может стремиться постигнуть умом и ощутить в своем ментальном существе это высшее существование, и отождествить его в единстве с я внутри себя. Путем такой медитации можно привести ум в благоприятное состояние предрасположения, при котором, путем разрыва или раскрытия завесы, супраментальное видение может затопить ментальность и совершенно изменить все наши взгляды. И при таком изменении взгляда, когда оно становится все более и более сильным и настойчивым и охватывает все наше сознание, в конце концов возобладает перемена в становлении, так, что мы становимся тем, что видим. В своем самосознании мы становимся не столько космическими, сколь ультракосмическими, бесконечными. И тогда ум, жизнь, и тело станут только движениями в этой бесконечности, которой мы стали, и мы увидим, что то, что существует, не является вовсе вселенной, а просто этой бесконечностью духа, в которой движутся мощные космические гармонии ее собственных образов самосознательного становления.
Но что тогда относительно всех этих форм и существований, которые составляют гармонию? Будут ли они для нас только образами, пустыми именами и формами, без какой-либо наполняющей реальности, не имеющими значения сами по себе вещами, и какими бы грандиозными, могущественными или прекрасными они не казались нашему ментальному взгляду раньше, должные теперь быть отвергнутыми, как не имеющие значения? Нет, это не так; хотя это было бы первым естественным результатом очень интенсивного погружения в бесконечность всеобъемлющего Я, исключающим бесконечности, которые оно содержит. Но это не пустые вещи, не просто нереальные имена и формы, придуманные космическим Разумом; они, как мы, уже говорили, в своей реальности являются самосознающими становлениями Я, иными словами, Я находится внутри всех их, как и в нас, сознавая их, руководя их движением, блаженное в местах своего обитания, как и в обладании всем, чем оно становится. Как эфир одновременно содержит и содержится в кувшине, так и это Я одновременно содержит и обитает во всех существованиях, не в физическом, а в духовном смысле, и является их реальностью. Мы должны понять это Состояние постоянного пребывания Я; мы должны видеть и сами должны стать в своем сознании Я во всех существованиях. Мы должны знать, оставляя в стороне всякое тщетное сопротивление интеллекта и ментальные ассоциации, что Божество населяет все эти становления и является их истинными Я и сознательным Духом, и должны знать это не только интеллектуально, но и знать по своему опыту, который превратит в свои собственные божественные формы все привычки ментального сознания.
Это Я, которым мы наконец станем в нашем самосознании, совершенно едино со всеми существованиями, несмотря на то, что оно их превосходит. Мы должны видеть его не только как то, что содержит и населяет все, но и как то, что является всем, не только как постоянно присутствующий Дух, но также как имя и форму, движение и господина движения, ум, и жизнь, и тело. Именно этой окончательной реализацией мы полностью подведем итог, с правильной позиции и с видением Истины, всему тому, от чего мы отказались в первом движении отступления и изъятия. Индивидуальный ум, жизнь и тело, которые мы отторгли от себя как не наше истинное существо, мы восстановим как истинное становление Я, но уже не в чисто индивидуальной узости. Мы восстановим ум не как отдельную ментальность, заключенную в мелком движении, но как широкое движение вселенского разума, жизнь не как эгоистическую деятельность виталического, чувства и желания, но как свободное движение всемирной жизни, тело не как физическую тюрьму души, но как послушный инструмент, отделяемую одежду, познавая его также как движение вселенской Материи, как клеточку космического Тела. Мы начнем ощущать все сознание физического мира как единое с нашим физическим сознанием, чувствовать все энергии космической жизни вокруг в качестве наших собственных энергий, слышать все удары великого космического пульса в ударах нашего сердца, приведенного в единый ритм с божественной Анандой, чувствовать как вся активность мирового разума вливается в нашу ментальность, и движение нашей мысли вытекает в него, как волна в широкое море. Это единство, охватывающее весь ум, всю жизнь и материю в свете супраментальной Истины и в ритме духовного Блаженства, будет для нас внутренним свершением Божественного в полном космическом сознании.
Но поскольку мы должны охватить все это в двойном условии Бытия и Становления, мы должны обладать полным и интегральным знанием. Оно не должно ограничиться реализацией чистого Я и Духа, но должно включать также все аспекты Духа, при помощи которых он поддерживает, развивает и выбрасывает себя в космическое проявление. Знание себя и знание мира должно стать единым во всеобъемлющем знании Брахмана.

78. Иша Упанишада. (Прим. Шри Ауробиндо)

 

 

 

Глава XI
Виды Я

ПОСКОЛЬКУ Я, которое мы познаем на пути Знания, является не только реальностью, которая находится за состояниями и движениями нашего психического существа и поддерживает их, но также трансцендентным и мировым Существованием, проявившимся во всех движениях вселенной, знание Я включает в себя также знание принципов Бытия, их основных разновидностей и их отношений с принципами феноменального мира. Это имелось в виду в Упанишадах, когда говорилось о Брахмане как о том, знание которого означает знание всего 79. Это необходимо осознать, прежде всего, как чистый принцип Существования, затем, говорится в Упанишадах, его основные разновидности становятся ясными для души, которая это познает. Мы можем, еще до реализации, попытаться анализировать при помощи метафизического рассуждения, и даже понять интеллектуально, что такое Бытие, что представляет собой мир, но такое метафизическое понимание не является Знанием. Более того, мы можем достичь реализации в знании и визуально, но этого недостаточно без реализации в полном духовном переживании и единства всего нашего бытия с тем, что мы осознали 80. Наука Йоги — это познание, а искусство Йоги в том, чтобы объединиться с Высочайшим, чтобы мы могли жить в Я и действовать из этого верховного положения, становясь едиными не только в сознательной сущности, но и в сознательном законе нашего бытия, с трансцендентным Божеством, которого все предметы и существа, несознательно или с частичным знанием и опытом, ищут, чтобы выразить через низший закон своих членов. Знать высшую истину и быть в гармонии с ней — условие правильного бытия, выражать ее во всем, чем мы являемся, испытывать и осуществлять — условие правильной жизни.
Но для человека, ментального существа, нелегко правильно узнать и выразить Высшее, потому что высочайшая Истина и, соответственно, высочайшие виды существования — супраментальны. Они покоятся на основании сущностного единства того, что интеллекту и уму кажется противоположными полюсами, и что является для нашего ментального опыта мира противоположными полюсами существования и идеи, и потому непримиримыми противоположностями, противоречиями, но для супраментального опыта они являются дополнительными аспектами одной Истины. Мы уже видели это в необходимости познания Я одновременно как одного и многих; ибо мы должны познать каждую вещь и существо как То, мы должны познать единство всего как То; одновременно в единстве суммы и в единстве сущности; и мы должны познать То как Трансцендентное, которое за пределами этого единства и этой множественности, которые мы видим повсюду как два противоположных, но необходимых друг другу полюса всего существующего. Ибо каждое индивидуальное существо является Я, Божеством, несмотря на внешние ограничения ментальной и физической формы, через которые оно в данный момент себя выражает, на данном участке пространства, в фактических обстоятельствах, которые составляют сплетение внутреннего состояния и внешнего действия, и то событие, через которое мы узнаем индивидуума. И так, в равной мере, любой коллектив, большой или малый, каждый является Я, Божеством, одинаково выражающим себя в условиях этого проявления. Мы не в состоянии в действительности познать любого индивидуума или любой коллектив, если мы знаем только, каким он выглядит изнутри для себя или внешне для нас, но только если мы познаем его как Божество, Единого, наше собственное Я, принимающее свои различные существенные модификации и подходящие случаю обстоятельства самовыражения. Пока мы не преобразовали привычку своей ментальности так, чтобы она жила полностью в этом знании, согласовывающем все расхождения в Едином, мы не можем жить в настоящей Истине, так как мы не будем жить в реальном Единстве. Чувство Единства достигнуто не тогда, когда всех считают частями целого, волнами одного моря, но тогда, когда каждого, как и Все целиком, считают Божеством, полностью нашим Я в его высшем тождестве.
И в то же время Майя Бесконечного так сложна, что существует чувство, что понятие о всех, как о частях целого, волнах моря и даже, в каком-то смысле, как об отдельных организмах, становится необходимой частью интегральной Истины и интегрального Знания. Ибо, если Я всегда одно во всем, мы все же видим, что для целей хотя бы цикличного проявления, оно выражает себя в постоянных формах души, которые руководят движениями нашей личности через миры и зоны. Это постоянное существование души является настоящей Индивидуальностью, которая стоит за постоянными мутациями того, что мы называем своей личностью. Это не ограниченное эго, но вещь безграничная в себе; в действительности это само Бесконечное, согласное отражать себя с одного уровня своего бытия в постоянное переживание души. Это та истина, которая лежит в основе теории Санкхъя о многих Пурушах, многих сущностях, бесконечных, свободных и безличных душах, отражающих движение одной космической энергии. Она также, хотя и по-другому, стоит за очень отличающейся философией квалифицированного Монизма, который возник в качестве протеста против метафизических излишеств Буддистского Нигилизма и иллюзионистской Адвайты. Старая полубуддистская, полусанкхъя теория, которая видела только Неподвижность, и ничего другого, в мире, за исключением постоянной комбинации пяти элементов и трех разновидностей бессознательной Энергии, освещающих свою фальшивую активность сознанием Неподвижности, в которой эта активность отражается, не является всей истиной Брахмана. Мы не являемся просто массой изменяющегося умовещества, жизневещества, теловещества 81, принимающего различные формы ума, жизни и тела от рождения к рождению таким образом, что никогда не существует реального я или сознательной причины существования за всем этим постоянным изменением, за исключением Неподвижности, которой до этих вещей нет дела. За постоянной мутацией нашей ментальной, виталической и физической личности существует реальная и стабильная сила нашего бытия, это мы должны знать и сохранять, с тем, чтобы Бесконечный мог проявлять Себя через это, в соответствии со Своей волей и в любых пределах, и для любой цели Его вечной космической деятельности.
И если мы рассматриваем существование с точки зрения возможных вечных и безграничных отношений этого Единого, из которого все происходит, этих Многих, для которых Единый является сущностью и источником, и этой Энергии, Силы или Природы, через которые отношения между Единым и Многими поддерживаются, то мы найдем некоторое оправдание даже дуалистическим философиям и религиям, которые, по-видимому, весьма энергично отрицают единство существ и создают непреодолимое разделение между Господом и Его созданиями. Если в своих более грубых формах эти религии стремятся только к невежественным радостям низших небес, то существует и гораздо более высокий и основательный смысл, в котором мы можем оценить призыв преданного поэта, когда в безыскусственной энергичной метафоре он настаивает на праве души всегда наслаждаться восторгом своей возможности объять Всевышнего. "Я не хочу стать сахаром", — писал он, — "я хочу есть сахар". Как бы прочно мы ни укрепились в сущностном тождестве единого Я во всем, мы не должны относиться к этой просьбе, как к простому стремлению определенного рода духовной чувственности, или рассматривать это как отказ привязанной или невежественной души от чистой и высокой простоты высшей Истины. Наоборот, позитивная часть ее стремится к глубокой и мистической истине Бытия, которую невозможно выразить человеческим языком, о которой человеческий ум не может иметь должного представления, ключ к которой у сердца, и которая не может быть отвергнута гордостью души знания, настраивающей на своем чистом аскетизме. Но по-настоящему это относится к вершине дороги Преданности, и там мы к этому опять вернемся.
Садхака интегральной Йоги рассматривает свою цель в интегральном аспекте и будет искать ее интегральной реализации. Божество имеет много существенных модификаций Его вечного самопроявления, Оно владеет и находит Себя на многих уровнях и через многие полюса Его бытия; каждой модификации своя цель; каждому уровню или полюсу свое свершение, как на вершине, так и в высочайшем масштабе вечного Единства. Необходимо через индивидуальное Я прийти к Единому, ибо это основа всего нашего переживания и опыта. Через Знание мы приходим к тождеству с Единым; ибо, что бы ни утверждали Дуалисты, существует сущностное тождество, благодаря которому мы можем погрузиться в наш Источник и освободиться от всех пут индивидуальности и даже от всех пут универсальности. Опыт этого тождества является не только достоянием знания или чистого состояния абстрактного бытия. Также, вершиной всей нашей деятельности, как мы видели, является наше погружение в Господа через единство с божественной Волей или Сознательной Силой на пути трудов; высшая точка любви — это наше порывистое погружение в единство восторженного экстаза с объектом нашей любви и обожания. Но, опять же, для божественных трудов в мире индивидуальное Я превращает себя в центр сознания, через который божественная Воля, единая с божественной Любовью и Светом, выливается во множественность вселенной. Этим же путем мы приходим к единству со всеми нашими собратьями через тождество этого я со Всевышним и с я во всех других. В то же время, в действии Природы мы сохраняем, в качестве формы души Единого, дифференциацию, которая позволяет нам сохранить отношения различия в Единстве с другими существами и с Самим Всевышним. Эти отношения по необходимости будут очень отличными по существу и по духу от тех, которые были у нас, когда мы полностью жили в Невежестве, и Единство было просто названием, или же напряженным стремлением несовершенной любви, симпатии или желания. Единение будет законом, различия будут существовать просто для различных видов наслаждения этим единением. Не опускаясь опять на уровень разделения, остающийся верным сепарациям эго-чувства, не примыкая к исключительному поиску чистого тождества, которое не может иметь ничего общего с игрой различий, мы сможем охватить и примирить два полюса бытия там, где они встречаются в бесконечности Высочайшего.

Я, даже индивидуальное я, отличается от нашей личности, так же как оно отличается от нашего ментального чувства эго. Наша личность никогда не повторяется; это постоянная мутация и различные комбинации. Это не основное сознание, а развитие форм сознания — не сила бытия, но разнообразная игра частных сил бытия, — не тот, кто получает самонаслаждение от нашего существования, а поиск различных нот и тонов опыта) которые более или менее вносят этот восторг в изменчивость отношений. Это тоже Пуруша и Брахман, но это изменчивый, непостоянный Пуруша, феноменальный по отношению к Вечному, а не Его устойчивая действительность. Гита различает три Пуруши, которые образуют полностью все состояние и действие божественного бытия — Изменчивый, Неизменный и Высочайший, последний из которых вмещает первых двух и превосходит их. Этот Высочайший является Господом, в котором мы должны жить, верховное Я в нас и во всем. Неизменный — это безгласное, бездеятельное, ровное неизменное я, которого мы достигаем, когда от активности переходим к бездействию, от игры сознания и силы, и поиска удовольствия — к постоянной и чистой основе сознания, силы и удовольствия, посредством которой Высочайший, свободный, уверенный и несвязанный владеет и наслаждается игрой. Изменчивый — это существо и непосредственный мотив того постоянно протекающего изменения личности, благодаря которому возможны наши отношения космической жизни. Ментальное существо, зафиксированное в Изменчивом, движется в его непрерывном потоке и не обладает вечным покоем, силой и самовосторгом; душа, закрепленная в Неизменном, обладает всем этим в себе, но лишена возможности действовать в мире; но душа, которая способна жить в Высочайшем, наслаждается вечным покоем, и силой, и восторгом, и широтой бытия, не связана в своем самопознании и своей силе характером, личностью, или формами своей силы и привычками своего сознания, и в то же время использует все это с величайшей свободой и силой для самовыражения Божественного в мире. Здесь также перемена не является переделкой основных модификаций Я, но состоит в том, что мы выходим в свободу Высочайшего и правильно используем божественный закон нашего бытия.
С этой тройственной модификацией Я связано то различие, которое индийская философия делает между Качественным и Бескачественным Брахманом, а европейская мысль делает между Личным и Безличным Богом. В Упанишадах ясно показан относительный характер этих противоположностей, когда в них говорится о Всевышнем как о "качественном, не имеющем качеств 82". Опять мы имеем два существенных вида, два основных аспекта, два полюса вечного бытия, которые оба превзойдены трансцендентной божественной Реальностью. Они соответствуют практически Безмолвному и Активному Брахману 83. Ибо всю деятельность мира можно рассматривать с определенной точки зрения как выражение и формирование различными путями бесчисленных и бесконечных качеств Брахмана. Его бытие принимает, путем сознательной Воли, все возможные качества, формы вещества сознательного бытия, особенности космического характера и силу динамичного самосознания, гуны, на которые может быть разложена вся космическая деятельность. Но Он не связан ничем из этого, ни всем этим, ни их предельной, бесконечной потенциальностью; Он стоит выше всех Своих качеств, и на определенном уровне бытия свободен от них. Ниргуна, или Бескачественный, не лишен возможности иметь качества, скорее, именно этот Ниргуна, или Некачество, — тот, кто проявляет себя как Сагуна, как Ананта-гуна — бесконечное качество, поскольку Он содержит все в Своей абсолютной возможности безгранично разнообразных самопроявлений. Он свободен от них в том смысле, что превосходит их; действительно, не будь Он свободен от них, они не могли бы быть бесконечными: тогда Бог был бы зависим от Его качеств, связан Его природой, Пракрити господствовала бы, а Пуруша был бы ее творением и игрушкой. Вечный не связан ни качеством, ни отсутствием качества, ни Личностью, ни Безличностью; Он есть Он Сам, за пределами всех наших положительных или отрицательных определений.
Но если мы не в состоянии дать определение Вечному, то мы можем объединиться с ним. Было сказано, что мы можем стать Безличным, но не личным Богом, но это верно только в том смысле, что никто не может индивидуально стать Господом всех вселенных; мы можем освободить себя в существование активного Брахмана, а также в Безмолвного; мы можем жить в обоих, возвращаться в наше существование в обоих, но в каждом по-своему, став в своем существе одним с Ниргуной, и одним с Сагуной в свободе нашего активного бытия, в своей природе 84. Всевышнее выливает Себя из вечного покоя, равновесия и молчания в вечную активность, свободную и бесконечную, свободно определяя для себя свои намерения, пользуясь бесконечным качеством, чтобы сформировать из него различные сочетания качества. Мы должны, выйдя из под влияния качеств, вернуться этому покою, равновесию и молчанию, и действовать из него с божественной свободой, но продолжая использовать качества широко и гибко, даже самые противоположные, ради божественной работы в мире. Но только, тогда, когда Господь действует из центра всех вещей, мы должны действовать, передавая его волю и силу и знание через индивидуальный центр, Его форму-душу 85 которой мы являемся. Господь ничему не подчинен; индивидуальная форма-душа подчинена своему собственному высшему Я, и чем больше и абсолютней это подчинение, тем больше становится ее чувство абсолютной силы и свободы.
Различие между [европейским] Личным и Безличным по сути такое же, как и индийское, но ассоциации, связанные с этими английскими словами, несут в себе определенное ограничение, чуждое индийской мысли. Личный Бог европейских религий является Личностью в человеческом смысле слова, ограниченной своими качествами, хотя в то же время и всесильной и всеведущей; он соответствует индийским особым концепциям Шивы или Вишну, или Брамы, или Божественной Матери всего, Дурга или Кали. Каждая религия в действительности создает отличающееся от других личное Божество для обожания и поклонения, в соответствии со своим сердцем и мыслями. Свирепый и неумолимый Бог Кальвина — совершенно иное существо, чем милый и любящий Бог Св. Франциска, также, как благосклонный Вишну отличается от грозной, хотя всегда любящей и благотворной Кали, которая проявляет жалость, даже убивая, и спасает посредством уничтожения. Шива, Бог аскетического самоотречения, который все уничтожает, кажется другим существом, чем Вишну и Брама, которые действуют благосклонно, с любовью, бережно относясь к созданиям, для жизни и творчества. Очевидно, что такие понятия очень неполно и относительно представляют беспредельного и вездесущего Творца и Правителя вселенной. Индийская религиозная мысль и не считает эти описания адекватными. Личный Бог не ограничен Его качествами, Он есть Ананта-гуна, способный к безграничным качествам и выходящий за их пределы, и господин их, использующий их по своей воле, и Он проявляет Себя под разными именами и формами Его бесконечной божественности, чтобы удовлетворить стремления и нужды индивидуальной души, в соответствии с ее природой и личностью. По этой причине нормальному европейскому уму так трудно постичь индийскую религию, как отличную от философии Веданты или Санкхъя, ибо он не может без труда познать личного Бога с бесконечными качествами, личного Бога, который не является Личностью, [имеющей лишь ограниченный круг отличий от обычной человеческой личности,] 86 а единственной реальной Личностью и источником всех личностей. В то же время это единственная правильная и полная истина о божественной Личности.
Место божественной Личности в нашем синтезе может быть лучше понято, когда мы говорим о Йоге преданности; здесь достаточно отметить, что она имеет свое место и сохраняет его в интегральной Йоге даже после того, как достигнуто освобождение. Практически существуют три градации в подходе к личному Божеству; первая — это когда Его воспринимают в определенной форме или с определенными качествами, как имя или форму Божества, которые предпочтительны для нашей природы и личности 87; вторая — когда Оно рассматривается как единственная реальная Личность, Всеобщая Личность, Ананта-гуна; третья — когда мы возвращаемся к конечному источнику всех идей и фактов о личности, к тому, что в Упанишадах отмечается единственным словом Он, без фиксирования каких-либо атрибутов. Именно там наши познания личного и безличного Божества встречаются и становятся едиными в абсолютном Божестве. Ибо безличное Божество, в конечном счете, не является абстракцией или просто принципом, или состоянием силы и степенью бытия, — не более, чем мы сами являемся такими абстракциями. Интеллект сначала приближается к нему посредством подобных концепций, а реализация в конце концов выводит за эти пределы. Постигая все более высокие принципы бытия и состояния сознательного существования, мы приходим не к аннулированию всего в своего рода позитивном нуле, или даже в невыразимом состоянии существования, но к самому трансцендентному Существованию, которое также является Существующим, который трансцендирует все дефиниции личностью, и в то же время всегда остается тем, что является сущностью личности.
Когда мы живем в Том и имеем свое бытие, мы можем владеть им в двух видах, Безличном, в высшем состоянии бытия и сознания, в безграничном безличии самообладающей силы и блаженства, и в Личном, через божественную природу действующем через индивидуальную душу-форму и через отношения между последней и ее трансцендентным и мировым Я. Мы можем даже сохранить наши отношения с личным Божеством в Его формах и именах; если, например, наш труд является преимущественно трудом Любви, то мы можем искать Господа Любви, чтобы служить Ему и выразить Его, но у нас в то же самое время будет интегральная реализация Его во всех Его именах, и формах, и качествах, и мы не перепутаем Его лик, выделяющийся в нашем отношении к миру, со всем безграничным Божеством.

79. yasmin vijnate sarvan idam vijnatam. Шандилья Упанишада. (Прим. Шри Ауробиндо)

80. Такое различие делает Гита между Санкхъя и Йогой; обе необходимы для интегрального знания. (Прим. Шри Ауробиндо)
81. mind-stuff, life-staff, body-staff
82. nirguno guni
83. the Silent and the Active Brahman
84. sadharmya-mukti
85. soul-form
86. Brahma — иногда переводится на русский как Брахма (Прим. пер.)
87. who is not a Person — т. е. не есть одна из Личностей
88. ista-devata

 

 

 

Глава XII
Реализация Сатчитананды

ВИДЫ Я, о которых говорилось в предыдущей главе, могут сначала показаться по своему характеру в высшей степени метафизическими, интеллектуальными концепциями, больше подходящими для философского анализа, чем для практической реализации. Но это неверное понимание, которое является результатом разделения наших способностей. Во всяком случае, фундаментальный принцип древней мудрости, мудрости Востока, на которой мы основываемся, состоит в том, что философия не должна быть просто высоко интеллектуальным времяпрепровождением или игрой диалектической тонкости, или даже поисками метафизической истины ради истины, она должна открывать всеми возможными правильными путями основные истины всесуществования, которые должны затем стать руководящими принципами нашего собственного существования. Санкхъя, абстрактное и аналитическое понимание истины, есть одна сторона Знания; Йога, конкретная и синтетическая реализация ее в нашем опыте, внутреннем состоянии, внешней жизни — другая. Обе являются средствами для человека уйти из лжи и невежества, и жить истиной и в истине. И так как целью думающего человека всегда должно быть самое высшее, что он только может познать и на которое способен, то душа должна искать мыслью и осуществлять в жизни высшую истину.
В этом и состоит важность той части Йоги Знания, которую мы здесь рассматриваем, знания 89 тех основных принципов Бытия, тех основных видов самосуществования, на которых абсолютное Божество основывает свою самоманифестацию. Если истиной нашего существования является бесконечное единство, в котором только и есть широта, свет, знание, сила, блаженство, и если все наше подчинение темноте, невежеству, слабости, печали, ограничению происходит от того, что мы смотрим на существование как на столкновение бесконечно многочисленных отдельных существований, тогда, очевидно, это и есть самая практичная, и конкретная, и утилитарная, хотя в то же время высочайшая и философская мудрость — найти средство уйти от ошибки и научиться жить в истине. Также, если то Единое есть по своей природе свобода от связанности этой игрой качеств, которые составляют нашу психологию, и если подчинение этой игре порождает борьбу и дисгармонию, в которой мы живем, вечное метание между двумя полюсами добра и зла, добродетели и греха, удовлетворения и разочарования, радости и печали, удовольствия и боли, тогда выйти за пределы этих качеств и обосноваться в постоянном покое того, что всегда за их пределами, и есть единственная практическая мудрость. Если привязанность к изменяемой личности есть причина нашего невежества, нашей дисгармонии и ссоры с собой, и с жизнью, и с другими, и если есть безличное Единое, в котором не существует такой дисгармонии и невежества, и тщетных, шумных усилий, потому что оно находится в вечном тождестве и гармонии с Собой, тогда достичь в своей душе той безличности и не потревоженного единства бытия есть единственное направление и цель человеческого усилия, которое наш разум может согласиться назвать практичностью.
Есть такое единство, безличность, свобода от игры качеств, которые поднимают нас над борьбой и волнением Природы в ее вечных поисках через ум и тело истинного ключа и секрета всех ее отношений. И древняя мудрость высшего опыта человечества говорит, что только достигнув этого, только сделавшись безличным, единым, неподвижным, самособранным, стоящим выше ментального и жизненного существования в том, что вечно выше его, можно достичь устоявшегося — потому что он самосуществующий — покоя и внутренней свободы. Поэтому это и есть первая, в смысле характерная и основная, цель Йоги Знания. Но, как мы уже не раз говорили, это, хотя и первая, но не единственная цель; хотя и основная, но не вся. Знание не полно, если оно только показывает нам, как уйти от отношений к тому, что вне отношений, от личности к безличности, от множественности к единству без качеств. Оно должно дать нам также тот ключ, тот секрет всей игры отношений, всех видов множественности, всего столкновения и взаимодействия личностей, которого ищет космическое существование. И знание все еще не полно, если оно дает нам только идею и не может проверить ее опытом; мы ищем ключ, секрет для того, чтобы мы могли управлять явлением посредством той реальности, которую оно представляет, исцелить его дисгармонию скрытым принципом гармонии и единообразия, стоящим за ним, и от сходящихся и расходящихся усилий мира уйти к гармонии его воплощения. Не просто покоя, а воплощения — вот чего ищет сердце мира, и это то, что полное и эффективное самопознание должно дать ему; покой может быть только вечной опорой, бесконечным условием естественной атмосферой самовоплощения.
Более того, знание, которое находит истинный секрет множественности, личности, качества, игры отношений, должно показать нам некое истинное единство в сути бытия и глубокое единение в силе бытия между безличным и источником личности, между лишенным качеств и тем, кто выражает себя через качества, единство существования и его разнообразной множественности. Знание, которое оставляет между ними зияющую пропасть, не может быть окончательным знанием, как бы логично оно ни выглядело для аналитического интеллекта, или каким бы удовлетворительным ни показалось саморазделяющему опыту. Истинное знание должно вести к единству, которое включает всю совокупность вещей, хотя и выходит за ее пределы, а не к такому единству, которое не способно на это и отвергает это. Ибо не может быть такой исходной непреодолимой пропасти дуализма — ни в самом Всесуществовании, ни между каким-либо трансцендентным Единством и Всесуществующим. И как в знании, так и в опыте и самовоплощении. Опыт, который находит на вершине вещей такую первоначальную непреодолимую пропасть между двумя противоположными принципами и может, самое большее, только перепрыгнуть ее, чтобы жить либо в одном, либо в другом, но не может объединить и объять, это не окончательный опыт. Ищем ли мы знание мыслью или видением знания, которое превосходит мысль, или тем совершенным самопереживанием в нашем собственном бытии, который есть вершина и воплощение реализации знанием, мы должны быть способны продумать, найти, испытать и жить во всеудовлетворяющем единстве. Именно это мы находим в концепции, видении и переживании Единого, чье единство не прекращается и не исчезает из виду, будучи самовыражено во Многом, который свободен от связи с качествами, но все же является бесконечным качеством, который содержит и сочетает все отношения, но является всегда абсолютным, который не является ни одной личностью, но в то же время является всеми личностями, потому что Он есть все бытие и одно сознательное Бытие. Для того индивидуального центра, который мы называем я, войти своим сознанием в это Божественное и воспроизвести его природу в себе есть высокая и великолепная, но все же совершенно рациональная и в высочайшей степени прагматическая и утилитарная цель, стоящая перед нами. Это реализация нашего самосуществования и в то же время реализация нашего космического существования, индивидуума в себе и индивидуума в его отношении к космическому Многому. Между этими двумя терминами нет непримиримого противоречия: скорее, так как наше собственное я и я космоса открываются нам как одно, между нами должно быть глубокое единство.
Фактически все эти противоположные по смыслу термины есть только общие условия для манифестации сознательного бытия в том Трансцендентном, которое всегда одно не только за пределами, но и в пределах всех условий, какими бы очевидно противоположными они ни выглядели. И изначальный объединяющий их всех дух, и их единственный существенный вид есть то, что было описано для удобства нашей мысли как троица Сатчитананды. Существование, Сознание, Блаженство — это три везде присутствующих неразделимых божественных условия. Ни одно из них не является в действительности отдельным, хотя наш ум и наш ментальный опыт не только могут различить их, но и разделить. Ум может сказать и подумать: "Я был, но бессознательным", — ибо ни одно существо не может сказать: "Я есть, но бессознательно", — и он может подумать и почувствовать: "Я есть, но несчастный, и без какого-либо удовольствия в существовании". В действительности это невозможно. Существование, которым мы в действительности являемся, вечное "Я есть", о котором нельзя никогда сказать, не солгав, "Я был", никогда и нигде не бывает бессознательным. То, что мы называем бессознательностью, есть просто другое сознание; это вхождение поверхностной волны нашего ментального ощущения внешних объектов в наше подсознательное самоощущение и в наше ощущение других уровней существования. Мы в действительности не более бессознательны, когда спим или оглушены, или под наркозом, или "мертвы", или в любом другом состоянии, чем когда погрузились во внутренние мысли и не замечаем нашего физического я и нашего окружения. Для любого, кто хоть немного продвинулся в Йоге, это самое элементарное суждение, и оно не представляет никакой сложности для мысли, так как оно подтверждается в каждом своем пункте опытом переживания. Труднее понять, что существование и невосторг 90 существования не могут сочетаться. То, что мы называем несчастьем, горем, болью, отсутствием восторга, есть опять только поверхностная волна восторга существования, которая придает нашему ментальному опыту эти как будто противоположные оттенки, благодаря определенной особенности неправильного восприятия в нашем разделенном бытии, — которое не есть вовсе наше существование, а только фрагментарная формулировка или обесцвеченные брызги сознательной силы, которые поднимает бесконечное море нашего самосуществования. Чтобы понять это, мы должны уйти от нашей поглощенности этими поверхностными привычками, этими мелкими трюками нашего ментального бытия, — и когда мы зайдем за них и отойдем от них, мы поразимся тому, насколько они поверхностны, какими смешными и слабопроникающими булавочными уколами они в действительности являются, — и мы должны реализовать истинное существование, и истинное сознание, и истинный опыт существования и сознания, Сат, Чит, и Ананду.

Чит, божественное Сознание, не есть наше ментальное самоощущение; то, как мы убедимся, есть лишь форма, низший и ограниченный тип или движение. По мере того, как мы продвигаемся вперед и пробуждаем душу в себе и в вещах, мы поймем, что сознание есть и в растении, и в металле, в атоме, в электричестве, во всем, что принадлежит физической природе; мы даже обнаружим, что в действительности оно не во всех отношениях ниже и более ограничено, чем ментальное, напротив, во многих "неодушевленных" формах оно более интенсивное, быстрое, острое, хотя и менее направлено к поверхности. Но и это сознание виталической и физической Природы, по сравнению с Чит, есть низшая и, следовательно, ограниченная форма, вид и движение. Эти низшие виды сознания являются веществом сознания низших уровней в едином неделимом существовании. В нас также есть в нашем подсознательном бытии действие, которое в точности является действием "неодушевленной" физической Природы, на котором основано наше физическое бытие, и другое, которое принадлежит жизни растения, и еще одно, принадлежащее низшему животному созданию, окружающему нас. Все эти действия настолько подчинены и обусловлены думающим и рассуждающим сознательным существом в нас, что мы в действительности не замечаем эти низшие уровни; мы не в состоянии воспринимать в их собственных терминах то, что эти части нас самих делают, но мы воспринимаем это, очень несовершенно, в терминах и оценках думающего и рассуждающего ума. Все же мы достаточно хорошо знаем, что в нас есть животное, также как и то, что характерно только для человека, — нечто, что является порождением сознательного инстинкта и импульса, не рефлекторное или рациональное, также как и то, что в мысли и в воле оглядывается на свой опыт, подходит к нему сверху в свете и силе высшего уровня, и до некоторой степени контролирует, использует и изменяет его. Но животное в человеке — это только верхушка субчеловеческого существа; ниже его есть много такого, что также является и субживотным, и чисто виталическим, много такого, что действует посредством инстинкта и импульса, чье вводящее их в действие сознание находится (для нас) за поверхностью. Ниже этого субживотного бытия, еще на более глубоком уровне, находится субвиталическое. Когда мы продвинемся в том ультранормальном самопознании и опыте, который дает Йога, мы узнаем, что тело тоже имеет свое собственное сознание; оно имеет привычки, импульсы, инстинкты, инертную, но действующую волю, которая отличается от воли всего остального нашего существа, и может сопротивляться ей и обусловливать ее эффективность. Большая часть борьбы в нашем существе происходит из-за этого составного существования и взаимодействия этих разнообразных и разнородных уровней друг с другом. Ибо человек здесь есть результат эволюции, и несет в себе всю эту эволюцию, от чисто физического и субвиталического бытия до ментального создания, которым он стал в ее верхней точке.
Но эта эволюция есть в действительности манифестация, и точно так же, как мы имеем в себе эти субнормальные я и субчеловеческие уровни, так же в нас есть над нашим ментальным бытием супернормальные и суперчеловеческие уровни. Там Чит, как универсальная сознательная материя существования 91, занимает другие положения, движется в другом виде, полагается на другие принципы с другими возможностями действия. Выше ума, как обнаружили старые Ведические мудрецы, есть уровень Истины, уровень самоозаренной, самодействующей Идеи, которая в свете и силе может обратиться к нашему уму, логике, чувствам, импульсам, ощущениям, и использовать их и контролировать их в смысле настоящей Истины вещей, точно так же, как мы обращаем свои ментальные рассуждения и волю к нашему чувственному опыту и животной природе, чтобы использовать и контролировать их в смысле наших рациональных и моральных восприятий. Здесь нет поиска, здесь скорее естественное обладание; здесь нет конфликта или разделения между волей и логикой, инстинктом и импульсом, желанием и опытом, идеей и реальностью, но все находится в гармонии, сопутствует одно другому, действует совместно, едино по происхождению, в развитии и в действии. Но за этим уровнем, достижимые из него, находятся другие, в которых открывается сам Чит, Чит как первоначальный источник и первичная полнота всего этого разнообразного сознания, которое здесь используется для различных образований и переживаний. Там воля и знание и все остальные наши способности, силы, виды опыта не только находятся в гармонии, сопутствуют друг другу, едины, но являются одним бытием сознания и силы сознания. Именно этот Чит изменяется, чтобы стать на уровне Истины сверхразумом, на ментальном уровне ментальными логикой, волей, эмоцией, ощущением, на низших уровнях — виталическими или физическими инстинктами, импульсами, привычками неосознанной силы, находящейся за пределами владения нашего поверхностного сознания. Все есть Чит, потому что все есть Сат; все есть разнообразное движение первоначального Сознания, потому что все есть разнообразное движение первоначального Бытия.
Когда мы находим, видим или узнаем Чит, мы также обнаруживаем, что его суть есть Ананда, или восторг самосуществования. Владеть собой — значит, владеть самоблаженством; не владеть собой — значит, пребывать в более или менее смутных поисках восторга существования. Чит вечно обладает своим самоблаженством; а так как Чит есть всеобщее вещество сознания бытия, сознательное вселенское бытие также владеет сознательным самоблаженством, является хозяином всеобщего восторга существования. Божественное, независимо от того, проявляет ли оно себя во Всекачестве или в Некачестве, в Личности или Безличности, в Едином поглощающем Многое или в Едином, проявляющем свою сущностную множественность, всегда владеет самоблаженством и всеблаженством, потому что оно всегда Сатчитананда. Для нас также, познать и владеть нашим истинным Я в сущностном и всеобщем, — значит, обнаружить сущностный и всеобщий восторг существования, самоблаженство и всеблаженство. Ибо всеобщее есть только излияние сущностного существования, сознания и восторга; и где бы и какие бы формы оно ни проявляло как существование, там должно быть сущностное сознание и, следовательно, должен быть сущностный восторг.
Индивидуальная душа не владеет этой истинной природой себя и не понимает этой истинной природы своего опыта, потому что она отделяет себя и от сущностного, и от всеобщего, и отождествляет себя с отдельными событиями, с несущественной формой и видом, и с отдельным аспектом и средством. Таким образом, она принимает свой ум, тело, поток жизни за свое сущностное я. Она старается утвердить их ради них самих против вселенского, против того, что проявляет себя во вселенском. Она права, когда стремится утвердить и реализовать себя во всеобщем ради чего-то большего и высшего, но не права, когда стремится сделать это против всеобщего и повинуясь фрагментарному аспекту всеобщего. Этот фрагментарный аспект или, скорее, ряд фрагментарных переживаний, она собирает вокруг искусственного центра ментального опыта, ментального эго, и называет это собой, служит этому эго и живет ради него, вместо того, чтобы жить ради чего-то большего и высшего, для чего все аспекты, даже самые широкие и самые общие, есть лишь частичные проявления. Это жизнь в ложном, а не в истинном я; это жизнь ради эго и в повиновении эго, а не ради Божественного и в повиновении Божественному. Вопрос о том, как произошло это падение, и с какой целью это было сделано, принадлежит к области скорее Санкхъя, а не Йоги. Мы должны придерживаться практического факта, что такое саморазделение происходит из самоограничения, которое сделало нас неспособными владеть истинной природой бытия и опыта, и поэтому мы в своем уме, жизни и теле подвержены невежеству, неспособности и страданию. Невладение единством есть корень, основная причина; вернуть себе единство есть единственное средство, — единство со вселенским и с тем, что вселенское призвано выражать. Мы должны реализовать истинное я в себе и во всем; а реализовать истинное я значит реализовать Сатчитананду.

89. tattvajnana
90. undelight
91. conscious-stuff of existence

 

 

 

Глава XIII
Сложности Ментального Бытия

МЫ подошли к этой стадии в нашем развитии пути Знания, которое мы начали с утверждения реализации нашего чистого я, чистого существования над условиями ума, жизни, тела, как первой цели этой Йоги, но теперь мы утверждаем, что этого недостаточно, и что мы должны также реализовать Я, или Брахмана, в его сущностных разновидностях, и прежде всего в его триединой реальности в качестве Сатчитананды. Не только чистое существование, но чистое сознание и чистое блаженство его бытия и сознания есть реальность Я и суть Брахмана.
Далее, существуют два вида реализации Я, или Сатчитананды. Один — это молчаливое, пассивное, спокойное, поглощенное собой, самодостаточное существование, сознание и восторг, единое, безличное, без игры качеств, отвернувшееся от бесконечного явления вселенной или взирающее на нее с безразличием и без участия. Другой — это то же самое существование, сознание, восторг самовластный, свободный, господин вещей, действующий из неотъемлемого покоя, изливающий себя в бесконечное действие и качество из вечной самоконцентрации, единая верховная Личность, содержащая в себе всю эту игру личности в беспредельной ровной безличности, обладающая бесконечным феноменом вселенной без привязанности, но без какой-либо неотделимой отстраненности, с божественным мастерством и в неисчислимом излучении своего вечного лучезарного самовосторга — как манифестацией, которой он владеет, но которая не владеет им, которой он свободно управляет и которой он, следовательно, не связан. Это не личный Бог религий или качественный Брахман философов, но тот, в котором примирены личное и безличное, качество и некачество. Это Трансцендент, который обладает обоими видами в Своем бытии, и использует оба как виды Своей реализации. Это, следовательно, и есть цель реализации для Садхаки интегральной Йоги.

Мы видим сразу, что с этой точки зрения реализация чистого неподвижного я, которой мы можем достигнуть путем ухода от ума, жизни и тела, есть для нас только приобретение необходимой основы для этой большей реализации. Поэтому этот процесс недостаточен для нашей Йоги; необходимо нечто более всеобъемлюще положительное. Так как мы отошли от всего того, что составляет наше явное я и феномен вселенной, в которой оно пребывает, к самосуществующему, самосознающему Брахману, мы должны теперь снова овладеть своим умом, жизнью и телом, но уже со всеохватывающим самосуществованием, самосознанием и самовосторгом Брахмана. Мы должны не только обладать чистым самосуществованием, независимым от мировой игры, но обладать всем существованием как своим собственным; не только знать себя как бесконечное неэгоистичное сознание за пределами всех изменений во Времени и Пространстве, но стать едиными со всем изливающимся потоком сознания и с его творческой силой во Времени и Пространстве; не только быть способными на невообразимый покой и неподвижность, но также на свободный и бесконечный восторг в вещах вселенной. Ибо это, а не просто чистый покой, есть Сатчитананда, есть Брахман.
Если бы было легко подняться на супраментальный уровень и, безопасно пребывая там, осознать мир и бытие, сознание и действие, уход и приход 92 сознательного переживания силой божественных супраментальных способностей и их методом, то эта реализация не представляла бы существенной трудности. Но человек ментален, он еще не стал супраментальным существом. Поэтому он должен идти к знанию именно умом и умом осознавать свое бытие, пользуясь любой помощью, которую он может получить с супраментальных уровней. Этот характер нашего фактически реализованного бытия и, следовательно, нашей Йоги, накладывает на нас определенные ограничения и первичные трудности, которые можно преодолеть только с божественной помощью или напряженным трудом, а в действительности — только комбинацией того и другого. Эти трудности на пути к интегральному знанию, интегральной реализации, интегральному становлению мы должны констатировать вкратце, прежде чем идти дальше.
Реализованное ментальное бытие и реализованное духовное бытие в действительности — разные уровни в организации нашего существования, один высший и божественный, другой низший и человеческий. Первому принадлежит бесконечное бытие, бесконечное сознание и воля, бесконечное блаженство, и бесконечное широкое и самоэффективное знание суперразума, четыре божественных принципа; последнему принадлежит ментальное бытие, виталическое бытие, физическое бытие, три человеческих принципа. В своей явной природе эти два уровня противопоставлены; один противоположен другому. Божественный есть бесконечное и бессмертное бытие; человеческий есть жизнь, ограниченная во времени, масштабе и форме, жизнь, которая есть смерть, пытающаяся стать жизнью, которая есть бессмертие. Божественный есть бесконечное сознание, превосходящее и охватывающее все, что оно проявляет в себе; человеческий есть сознание, спасенное от сна бессознательности, подчиненное тем средствам, которые оно использует, ограниченное телом и эго, и пытающееся найти свое отношение к другим сознаниям, телам, эго, положительно — разными средствами соединяющего контакта и симпатии, негативно — разными средствами враждебного контакта и антипатии. Божественное есть неотчуждаемое самоблаженство и нерушимое всеблаженство; человеческое есть ощущение ума и тела, ищущих восторга, но находящих только удовольствие, безразличие и боль. Божественное есть супраментальное знание, понимающее все, и супраментальная воля, действующая на все; человеческое есть невежество, стремящееся к знанию путем познания вещей по частям, по элементам, которые оно должно неумело соединять, и это есть неспособность, стремящаяся обрести силу и волю через постепенное расширение возможностей, соответствующее постепенному расширению его знания; и это расширение оно может получить только через частичный и раздробленный опыт воли, соответствующий частичному и раздробленному методу познания. Божественное основывает себя на единстве и является хозяином трансцендентности и тотальности вещей; человеческое основывает себя на разделенной множественности [вещей] и подчинено, даже когда является хозяином их разделения и фрагментарности и их трудного служения и объединения. Между этими двумя уровнями для человеческого существа есть пелена и крышка, которая мешает человеку не только достичь, на даже познать божественное.
Поэтому когда ментальное существо стремится познать божественное, реализовать его, стать им, оно должно сначала поднять крышку, отодвинуть завесу. Но когда ему удается совершить это трудное дело, оно видит божественное как нечто высшее по отношению к нему, отдаленное, высокое, — концептуально, жизненно, даже физически стоящее выше него, — и он смотрит вверх на него со своего скромного положения, и ему надо, если это вообще возможно, подниматься к нему, а если это невозможно, звать его вниз к себе, подчиняться ему и обожать. Оно видит божественное как высший уровень бытия, и тогда оно рассматривает его как высшее состояние существования, небеса, или Сат, или Нирвану — в зависимости от своего собственного представления или реализации. Или оно видит его как высшее Существо, отличное от него или, по крайней мере, отличное от его нынешнего я, и тогда оно называет его Богом с тем или иным именем, и видит его как личную или безличную, качественную или бескачественную, молчаливую и безразличную Силу, или активного Господина и Помощника, опять же в зависимости от его собственного представления или реализации, его видения или понимания какой-то стороны или какого-то аспекта этого Существа. Или оно смотрит на него как на верховную Реальность, отражением которой является его собственное несовершенное бытие, или от которой оно отделилось, и тогда оно называет его Я или Брахман и определяет его по-разному, всегда в соответствии со своим собственным представлением и реализацией, — Существование, Несуществование, Дао, Нигил, Сила, Непознаваемое.
Если тогда мы стремимся ментально реализовать Сатчитананду, может возникнуть эта первая трудность, когда мы увидим ее как нечто вверху, за пределами, даже в каком-то смысле вокруг, но с пропастью между тем бытием и нашим бытием, с бездной, через которую нет моста или даже не может быть моста. Есть это бесконечное существование; но оно совершенно отлично от ментального существа, которое начинает осознавать его, и мы не можем ни поднять себя до него и стать им, ни спустить его до себя, чтобы наше собственное переживание нашего бытия и всемирного бытия стало переживанием его блаженной бесконечности. Есть это огромное, беспредельное, безусловное сознание и сила; но наше сознание и сила стоят отдельно от него, даже если и в его пределах, ограниченные, мелкие, робкие, испытывающие отвращение к себе и к миру, но неспособные участвовать в этой высшей вещи. Есть это неизмеримое и нетленное блаженство; но наше собственное бытие остается объектом воздействия низшей Природы удовольствия и боли, и тупых нейтральных ощущений, неспособным на его божественный восторг. Здесь есть то совершенное Знание и Воля; но наше собственное остается всегда искаженным ментальным знанием и хромающей волей, не способной разделить или хотя бы подстроиться к той природе Божества. Или еще, пока мы живем исключительно в экстатическом созерцании того видения, мы освобождаемся от себя; но как только мы вновь обращаем свое сознание к нашему собственному бытию, мы отпадаем от него, и оно исчезает или становится далеким и неосязаемым. Божественность оставляет нас; Видение исчезает; мы вновь возвращаемся к узости нашего ментального существования.
Этот разрыв необходимо как-то преодолеть. И здесь для ментального существа есть две возможности. Одна возможность — это подняться огромным, длительным, сосредоточенным, про все забывающим усилием из себя во Всевышнее. Но в этом усилии ум должен оставить свое сознание, исчезнуть в другом, и временно или навсегда потерять себя, если не совсем уничтожить. Он должен войти в транс Самадхи. По этой причине Раджа и другие системы Йоги придают наибольшее значение состоянию Самадхи, или Йогическому трансу, в котором ум отходит не только от своих обычных интересов и занятий, но в первую очередь от всякого сознания внешних действия чувства и бытия, а затем от всякого сознания внутренних ментальных действий. В этом своем внутренне собранном состоянии ментальное существо может иметь разные виды реализации Всевышнего в себе, или в разных аспектах, или на разных уровнях, но в идеале нужно избавиться от ума вообще и, выйдя за пределы ментальной реализации, войти в абсолютный транс, в котором всякий признак ума или низшего существования исчезает. Но это состояние сознания, которого немногие могут достичь, и из которого не все могут вернутся.
Очевидно, что раз умственное сознание есть единственное бодрствующее состояние, доступное ментальному существу, оно не может обычно входить в другие состояния, не оставив позади абсолютно все свое бодрствующее существование и весь свой внутренний ум. Это необходимое условие Йогического транса. Но нельзя длительно пребывать в этом трансе; или даже если бы можно было оставаться в нем какое-то неопределенно длительное время, он всегда может быть прерван любым сильным или настойчивым зовом, обращенным к телесной жизни. И когда человек возвращается к ментальному сознанию, он снова оказывается в низшем бытии. Поэтому сказано, что полное освобождение от человеческого рождения, полное восхождение от жизни ментального существа вверх невозможно, пока тело и телесная жизнь не будут окончательно отброшены. Идеал, который стоит перед Йогином, следующим этому методу, — это отказ от всякого желания и от малейшего стремления человеческой жизни, от ментального существования, отстраниться полностью от мира, и все чаще и чаще, все глубже и глубже входить в самое сосредоточенное состояние Самадхи, наконец, оставить тело, находясь в этом абсолютно внутренне собранном состоянии бытия, чтобы оно могло отойти в высшее Существование. И также по причине этой очевидной несовместимости ума и Духа так много религий и систем приходят к осуждению мира и стремлению только к небесам за пределами этой жизни, или к пустой Нирване, или к высшему неопределенному самосуществованию во Всевышнем.

Но что же при этих обстоятельствах человеческий разум, который ищет божественное, должен делать со своими моментами бодрствования? Ибо если они подчинены всем немощам смертной ментальности, если они открыты атакам печали, страха, гнева, страсти голода, жадности, желания, нерационально предполагать, что одной концентрацией ментального бытия в Йогическом трансе, в тот момент, когда душа оставляет свое тело, она может безвозвратно перейти в высшее существование. Ибо нормальное сознание человека все еще подчинено тому, что Буддисты называют цепью или потоком Кармы; она все еще творит энергии, которые должны продолжаться и производить свое действие в течение жизни ментального существа, которое создает их. Или, если взглянуть с другой точки зрения, раз сознание является определяющим фактором, а не только телесное существование, которое есть только результат, то человек все же принадлежит к статусу человеческой, или, по крайней мере, ментальной активности, и это нельзя отменить фактом выхода из физического тела; избавиться от смертного тела еще не означает избавиться от смертного ума. Не достаточно и преобладающего отвращения к миру или антивиталического безразличия, или антипатии к материальному существованию; ибо все это тоже принадлежит к низшему ментальному статусу и активности. Высшее учение говорит, что даже желание освободиться, со всеми его ментальными сопутствующими обстоятельствами, должно быть превзойдено, прежде чем душа сможет совсем освободиться. Поэтому не только ум должен быть способен подниматься в сверхнормальных состояниях из себя в высшее сознание, но его бодрствующая ментальность также должна быть полностью одухотворена.
Это вносит вторую возможность, открытую для ментального существа; ибо если его первая возможность — подняться из себя на божественный супраментальный уровень бытия, то другая — призвать божественное вниз в себя, чтобы его ментальность превратилась в образ божественного, обожествилась или одухотворилась. Это может быть сделано, и прежде всего должно быть сделано, способностью ума отражать то, что он знает, соотносит со своим собственным сознанием, над чем размышляет. Ибо ум действительно является отражателем и средством выражения, и ни одно из его действий не берет начало само в себе, ни одно не существует per se 93. Обычно ум отражает состояние смертной природы и действия Силы, которая действует в обстоятельствах материальной вселенной. Но если он становится ясным, пассивным, чистым, путем отречения от этих действий, характерных идей и точки зрения ментальной природы, тогда, как в чистом зеркале, или как небо в чистой воде, по которой не пробегает рябь и которую не волнует ветер, в нем отражается божественное. Ум все еще не полностью владеет божественным или становится божественным, но Оно владеет им, или его лучезарное отражение [владеет им], до тех пор, пока он остается в своей чистой пассивности. Если же он становится активным, он снова впадает в беспокойства смертной природы и отражает их, а не божественное. По этой причине абсолютное успокоение и прекращение сначала всех внешних действий и, затем, всего внутреннего движения есть тот идеал, который обычно предлагается; здесь также, для того, кто идет путем знания, должен быть некий вид бодрствующего Самадхи. Какие бы действия ни были неизбежными, должна быть чисто поверхностная работа органов восприятия и механическое действие, в которых пребывающий в покое ум не принимает, со временем, никакого участия, и от которого не ждет никаких результатов или выгоды.
Но этого недостаточно для интегральной Йоги. Должна состояться положительная трансформация, а не только отрицательная неподвижность бодрствующей ментальности. Превращение возможно, потому что, хотя божественные уровни выше ментального сознания, и для того, чтобы в них фактически войти, мы должны обычно потерять ментальное в Самадхи, но все же в ментальном бытии есть божественные уровни, которые выше нашей нормальной ментальности, и которые воспроизводят условия собственно божественных уровней, хотя и измененные условиями ментальности, преобладающими здесь. Все, что принадлежит опыту божественного уровня, может быть получено на них, но ментальным путем и в ментальной форме. К этим уровням божественной ментальности развитое человеческое существо может подняться в бодрствующем состоянии; или оно может извлечь из них поток влияний и опыта, которые, в конце концов, откроют ему себя и трансформируют к состоянию своей природы все его бодрствующее существование. Эти высшие ментальные состояния есть непосредственные источники, важные действенные инструменты, внутренние позиции 94 его совершенствования.
Но на пути к этим уровням, или в процессе опускания из них нас преследует ограниченность нашей ментальности. Во-первых, ум — закоренелый разделитель неразделимого, и вся его природа состоит в том, чтобы пребывать только на одной вещи, исключая другие, или выделять ее так, чтобы подчинить ей другие. Так, в отношении Сатчитананды он будет пребывать на его аспекте чистого существования, Сат, а сознание и блаженство тогда вынуждены будут потеряться или оставаться в покое, в переживании чистого, бесконечного бытия, которое ведет к реализации квиетистического Мониста. Или он остановится на аспекте сознания, Чит, а существование и блаженство становятся тогда зависимыми от опыта бесконечной трансцендентной Мощи и Сознания-Силы 95, что ведет к реализации Тантрического поклонника Энергии. Или он задержится на аспекте восторга, Ананды, а существование и сознание тогда как будто исчезают в блаженстве, оставшемся без фундамента самообладающего знания и основополагающего бытия, что ведет к реализации Буддистского искателя Нирваны. Или он будет пребывать на некотором аспекте Сатчитананды, который приходит на ум из супраментального Знания, Воли или Любви, и тогда бесконечный безличный аспект Сатчитананды почти или совсем теряется в переживании Божества, что ведет к реализации различных религий и к овладению неким небесным миром или божественным статусом человеческой души по отношению к Боту. А для тех, чья цель — уйти куда угодно из космического существования, этого достаточно, так как они способны путем проникновения ума в любой из этих принципов или аспектов, или захвата его, добиться, посредством достижения их ментальностью соответствующего состояния на божественных уровнях, или посредством спуска этих уровней в свое бодрствующее состояние, этого желанного перехода.
Но Садхака интегральной Йоги должен все это гармонизировать, чтобы эти аспекты могли составить полномочное и равноправное единство полной реализации Сатчитананды. Здесь он встречает последнюю трудность для ума, его неспособность удержать одновременно и единство, и множественность. В конце концов, не так уж трудно достичь и пребывать в чистом бесконечном или, даже, в то же самое время, в совершенном глобальном переживании Существования, которое есть Сознание, и которое есть Восторг. Ум может даже простирать свой опыт Единства до множественности, чтобы постичь его имманентным — во вселенной и в каждом объекте, силе, движении во вселенной или, в то же время, ощущать это Существование-Сознание-Блаженство, содержащее вселенную и охватывающее все ее объекты, и дающее начало всем ее движениям. В действительности трудно для него — объединить и правильно сочетать весь этот опыт; но все же он может владеть Сатчитанандой одновременно в себе и имманентно во всем, и как содержащее все. Но при этом соединить конечное переживание всего этого, как Сатчитананду, и владеть объектами, движениями, силами, формами, как Им, — это самая большая трудность для ума. Отдельно любую из этих вещей он может сделать; ум может идти от одной к другой, отвергая одну, как только приблизится к другой, и называя это низшим, а то высшим опытом. Но объединить без потерь, интегрировать, не отвергая, есть высочайшая трудность.

92. outgoing and incoming
93. per se — само по себе, непосредственно (лат.)
94. В Ведах их называют по-разному — сидения, дома, помещения или статусы, основания, земли, места пребывания, sadas, grha или ksaya, dhama, padam, bhumi, ksiti.
95. transcendent Power and Conscious-Force

 

 

 

Глава XIV
Пассивный и Активный Брахман

ЗАТРУДНЕНИЕ, которое испытывает ментальное существо при интегральном постижении истинного бытия и мирового бытия, может быть разрешено, если оно будет следовать одному или другому из двух разных направлений своего саморазвития. Оно может развиваться от уровня к уровню своего бытия, и на каждом из них последовательно постигать свое единство с миром и с Сатчитанандой, узнаваемым как Пуруша и Пракрити, Сознательная Душа и Душа Природы 96 данного уровня, вбирая в себя деятельность низших уровней бытия, по мере того, как оно поднимается. Оно может, так сказать, выработать, путем некого объемлющего процесса саморасширения и преобразования, эволюцию человека материального в божественного, или духовного, человека. По-видимому, таков был метод самых древних мудрецов, о которых мы можем получить какой-то намек в Ригведе и некоторых Упанишадах 97. С другой стороны, оно может непосредственно нацелиться на реализацию чистого самосуществования на высшем уровне ментального бытия и, находясь на этой безопасной основе, духовно постигать, в соответствии с его ментальностью, процесс, при помощи которого самосуществование становится всем существованием, но без того, чтобы спуститься в саморазделяющее эгоистичное сознание, которое является характерным обстоятельством развития в Невежестве. Будучи отождествлено таким образом с Сатчитанандой в мировом самосуществовании в качестве одухотворенного Ментального существа, оно может затем подняться к супраментальному плану чистого духовного существования. Мы теперь попытаемся проследить стадии последнего метода для того, кто ищет на пути знания.
После того, как Садхака изучил дисциплину отречения от различных отождествлений я с эго, с умом, жизнью, телом, он приходит к реализации через знание чистого, спокойного, самосознающего существования, единого, неделимого, мирного, пассивного, непотревоженного активностью мира. Единственные отношения, которые это Я, по-видимому, имеет с миром, это отношения незаинтересованного Свидетеля, который ни в какой мере не вовлечен и не находится под влиянием, и даже не затронут любым из его действий. Если продолжить это состояние сознания, становится очевидным Я еще более отдаленное от существования мира; все, что есть в мире, в некотором смысле находится в этом Я, и в то же время чуждо его сознанию, не существует в его существовании, существуя только как бы в своего рода нереальном разуме, — и потому как сон, как иллюзия. Это равнодушное и трансцендентное Реальное Существование можно познать как абсолютное Я нашего собственного бытия; или же сама идея я и своего бытия может быть поглощена в этом, так что становится для ума неизвестным Тем, неизвестным ментальному сознанию и без какой-либо возможности связи или отношения к мировому существованию. Оно даже может постигаться ментальным существом как Нигил, Несуществование или Пустота, но Пустота, содержащая все, что есть в мире, Несуществование всего, что есть в мире, и в то же время единственная Реальность. Если следовать дальше к этой Трансцендентности путем сосредоточения на этом своего существа, то это приводит к полной потере ментального существования и мирового существования, к тому, что человек бросается в Непознаваемое.

Интегральная Йога Знания требует вместо этого божественного возвращения в мировое существование, и первым шагом должно быть познание Я как Всего, sarvam brahma. Во-первых, сосредоточившись на Самосуществующем, мы должны реализовать все, что ум и чувства сознают как представление вещей, существующих в этом чистом Я, которым мы теперь являемся, в нашем сознании. Это видение чистого Я представляется чувству ума и восприятию ума 98 бесконечной Реальностью, в которой все существует только как имя и форма, не как нереальность, не как галлюцинация или сон, но все же только как творение сознания, перцептуальное и едва ощутимое, а не вещественное. При таком состоянии сознания все кажется если не сном, то очень похожим на представление или кукольный спектакль, происходящий в молчаливом, неподвижном, спокойном, безразличном Я. Наше собственное феноменальное существование является частью этого концептуального движения, механической формой ума и тела среди других форм, мы сами являемся именем существа среди других имен, автоматически движущимися в этом Я с его всеобъемлющим тихим самосознанием. На этой стадии нашей реализации активное сознание мира не представлено, потому что мышление успокоено в нас, и поэтому наше собственное сознание совершенно приглушено и бездеятельно — что бы мы ни делали, все кажется чисто механическим, не вызванным сознательно нашей активной волей и знанием. И даже когда возникает мысль, то это тоже происходит механически, как все остальное, как движение нашего тела, движимого невидимыми пружинами Природы, как в растениях и элементах, а не вследствие какой-либо активной воли нашего самосуществования. Ибо это Я является недвижимым, не порождает движения от и не участвует в движении, которое оно допускает. Это Я есть Все только в том смысле, что оно является бесконечным Единым, который неизменен и содержит все имена и формы.
В основе этого статуса сознания находится исключительная реализация умом чистого самосуществования, при котором сознание находится в покое, бездействии, очень сосредоточено на чистом самоощущении бытия, не активно и не производит какого-либо рода становления. Его аспект знания находится в покое, в осознании неразличимого тождества; его аспект силы и воли находится в покое в осознании немодифицируемой неизменности. И в то же время оно осознает имена и формы, оно осознает движение; но кажется, что это движение не исходит из Я, а происходит вследствие какой-то внутренней собственной силы и только отражается в Я. Иными словами, ментальное существо отстранило от себя, путем исключительного сосредоточения, динамический аспект сознания, нашло приют в статичном, и воздвигло стену некоммуникации между этими двумя; между пассивным и активным Брахманом создана пропасть, и они стоят по обе ее стороны, видят друг друга, но между ними нет ни контакта, ни дружественного соприкосновения, ни чувства единства. Поэтому пассивному Я все сознательное бытие кажется пассивным по своей природе, всякая активность кажется несознательной и механической (jada) в своем движении. Реализация этого статуса является основой древней философии Санкхъя, которая учит, что Пуруша или Сознательная Душа — пассивная, бездействующая, неизменная сущность, Пракрити или Душа Природы, включающая даже ум и понимание — активная, изменяемая, механическая, но отраженная в Пуруше, который отождествляет себя с тем, что в нем отражено, и сообщает этому свой собственный свет сознания. Когда Пуруша научится не идентифицировать себя, тогда Пракрити начинает отходить от своего импульса движения и возвращается к равновесию и покою. Ведантические воззрения на этот статус приводят к философии, которая считает, что бездеятельное Я или Брахман являются единственной реальностью, а все остальное есть имя и форма, навязанные ему ложной активностью ментальной иллюзии, которую необходимо устранить с помощью правильного знания неизменного Я и отказа от того, что было навязано 99. Эти два воззрения расходятся в действительности только по языку и точке зрения; в сущности это одинаковые интеллектуальные обобщения, исходящие из одинакового духовного опыта.
Если мы остановимся на этом, то возможны только два подхода к вселенной. Либо мы остаемся только пассивными свидетелями мировой игры, либо действуем в ней механически, без какого-либо участия сознательного я и только путем игры органов чувств и моторного действия 100. Если мы выбираем первое, то должны приблизиться как можно полнее к неактивности пассивного и безмолвного Брахмана. Мы успокоили свой ум и приостановили активность мысли и тревоги сердца, мы пришли к полному внутреннему покою и безразличию; теперь мы пытаемся остановить механическую активность жизни и тела, свести ее к возможному минимуму, так чтобы она в конце концов остановилась полностью и навсегда. Эта конечная цель аскетической Йоги, которая отвергает жизнь, совершенно очевидно не является нашей целью. Выбрав второе, мы можем иметь активность, достаточно совершенную внешне, при одновременной совершенной внутренней пассивности, умиротворении, ментальной тишине, безразличии, приостановлении эмоций, отсутствии волевого выбора.
Обычному уму это кажется невозможным. Как, эмоционально, он не может представить себе активность без желаний и эмоциональных предпочтений, так интеллектуально он не может себе представить активность без мысленной концепции, сознательного мотива и побуждающей воли. Однако, фактически мы видим, что значительная часть нашей собственной активности, как и всей активности неодушевленной и простой одушевленной жизни, совершается в результате механического импульса и движения, в котором эти элементы, по крайней мере открыто, не участвуют. Можно сказать, что это относится только к чисто физической и виталической активности, а не к тем движениям, которые обычно зависят от функционирования концептуального и волевого ума — таких, как речь, письмо и вся интеллектуальная деятельность человеческой жизни. Но это, как мы обнаруживаем, опять же неверно, когда мы оказываемся в состоянии заглянуть за привычный и нормальный процесс нашей ментальной природы. Последние психологические эксперименты показали, что все эти операции возможны без сознательного зарождения в мыслях и воле видимого исполнителя; его органы чувств и действий, включая речь, становятся пассивными орудиями для иной мысли и воли, чем его собственная.
Безусловно, за каждым разумным действием должна стоять разумная воля, но это не обязательно интеллект или воля сознательного ума исполнителя. В психологических феноменах, о которых я говорил, очевидно, что в некоторых случаях воля и разум других человеческих существ используют эти органы, в других — сомнительно, является ли это влиянием или побуждением других существ, или проявлением подсознательного ума, или же смешанной комбинацией обоих этих факторов. Но в данном Йогическом состоянии действия только органами, kevalair indriyaih, мировой разум и воля самой Природы действуют из центров сверхсознательных и подсознательных, также как она действует в механических целенаправленных энергиях растительной жизни и неодушевленных материальных формах, но здесь при помощи живого инструмента, который является сознательным свидетелем действия и способа исполнения. Знаменательным фактом является то, что речь, письмо и другие разумные действия в этом состоянии могут передавать превосходную силу мысли, просветленную, безошибочную, логичную, вдохновенную, прекрасно использующую средства для достижения цели, значительно выходя за пределы того, что человек мог бы сделать в своем старом нормальном состоянии ума, воли и возможностей, в то же время он сам понимает, но не обдумывает мысль, которая приходит на ум, наблюдает ее работу, но не присваивает ее, и не использует волю, которая действует через него, является свидетелем, но не признает своими те силы, которые играют в мире через него, как через пассивный канал. Однако этот феномен, в действительности, не является ненормальным или противоречащим общему закону вещей. Ибо разве мы не видим прекрасную работу тайной мировой Воли и Разума 101 в кажущейся неодушевленной (jada) деятельности материальной Природы? И именно эта мировая Воля и Разум действуют таким образом через спокойного, безразличного и внутренне молчащего Йогина, который не создает препятствий в виде ограниченной и невежественной личной воли и интеллекта для их действий. Он пребывает в безмолвном Я; он дает возможность активному Брахману действовать через его естественные инструменты, принимая беспристрастно, без участия, построения его мировой силы и знания.
Этот статус внутренней пассивности и внешнего действия, независимых друг от друга, является статусом полной духовной свободы. Йогин, как говорит Гита, даже действуя, не производит действий, ибо это работает не он, а мировая Природа, направляемая Господином Природы. Он не связан своими трудами, и они не оказывают какого-либо последующего влияния и не оставляют последствия в его уме, а также не прикасаются к его душе, не оставляя на ней следа 102; они растворяются 103 и исчезают в результате самого их осуществления, и не оказывают влияния на неизменное я и не изменяют душу. Поэтому, казалось бы, это и есть то положение, которое должна занять возвышенная душа, если она все еще должна сохранять какие-либо отношения с человеческой активностью в мировом существовании, неизменное молчание, спокойствие, внутреннюю пассивность, внешнюю активность, регулируемую Мировой Волей и Мудростью, [душа,] которая действует, как говорит Гита, не будучи вовлечена, связана или привязана к своим трудам. И, конечно, это положение совершенной активности, основанной на совершенной внутренней пассивности, является тем, что должен иметь Йогин, как мы уже видели в Йоге Трудов. Но здесь, в этом состоянии самопознания, к которому мы пришли, очевидно, отсутствует интегральность; ибо все еще существует пропасть, нереализованное единство или трещина сознания между пассивным и активным Брахманом. Мы все еще должны овладеть активным Брахманом, не теряя при этом обладания безмолвным Я. Мы должны сохранить внутреннее безмолвие, спокойствие, пассивность как основу; но вместо отстраненного безразличия к трудам активного Брахмана мы должны добиться ровного и беспристрастного восторга в них; вместо отказа от участия из опасения потерять свою свободу и покой, мы должны добиться сознательного овладения активным Брахманом, чья радость существования не отменяет Его покоя и Его господства над всеми трудами, не мешает Его спокойной свободе среди Его трудов.

Трудность создается исключительной концентрацией ментального существа на его уровне чистого существования, в которой сознание покоится в своей пассивности, а восторг существования возлежит в покое существования. Оно должно охватывать также свой уровень сознательной силы существования, на котором сознание активно, как сила и воля, а восторг активен как радость существования. Здесь трудность состоит в том, что ум может низвергнуть себя в сознание Силы, вместо того чтобы овладеть им. Крайнее ментальное состояние низвержения в Природу — это состояние обычного человека, который принимает свою телесную и виталическую активность, и движения ума, зависимые от них, за все свое существование, и рассматривает любую пассивность души как отход от существования и приближение к недействительности 104. Он живет на поверхности активного Брахмана, и, в то время как для безмолвной души, исключительно сосредоточенной в пассивном я, все действия есть лишь имена и формы, для него они являются единственной реальностью, а Я — лишь просто именем. В одном случае пассивный Брахман стоит в стороне от активного и не разделяет его сознания; в другом — активный Брахман стоит в стороне от пассивного и не разделяет его сознания, и полностью не владеет своим собственным. Один для другого, в этих условиях замкнутости, является или инерцией статуса, или инерцией механически активного невладения своим я, если не вообще нереальностью. Но Садхака, который однажды твердо усвоил суть вещей и в должной степени ощутил покой безмолвного Я, вряд ли удовлетворится каким-либо состоянием, предполагающим утрату знания себя или принесение в жертву покоя души. Он не низвергается обратно в чисто индивидуальное движение ума, жизни и тела со всем его невежеством, и грязью, и беспокойством. Какие бы новые статусы он ни приобрел, он удовлетворится только тем, что основано на том и включает то, что он уже оценил как необходимое для истинного самопознания, самовосторга и самообладания.
Все же есть вероятность частичного, поверхностного и временного возврата в старое ментальное движение, когда он снова пытается связать себя с активностью мира. Чтобы избежать этого возврата или исправить дело, когда это произойдет, он должен твердо придерживаться истины Сатчитананды, расширять свою реализацию бесконечного Единого до движения бесконечной множественности. Он должен сосредоточиться и реализовать единого Брахмана во всех вещах, как сознательную силу бытия, так же как и чистое осознание сознательного бытия. Я как Все, — не только в уникальной сути вещей, но в многообразной форме вещей, не только как содержащее все в трансцендентном сознании, но и становящееся всем с помощью устанавливающего сознания, — это его следующий шаг к истинному овладению существованием. Пропорционально достижению этой реализации, статус сознания, также как и ментальный взгляд, соответствующий ему, будет меняться. Вместо неизменяемого Я, содержащего имя и форму, содержащего, но не принимающего участия в мутациях Природы, появится сознание Я неизменяемого по сути, неизменного в своем фундаментальном равновесии, но составляющего и становящегося в своем опыте всеми этими существованиями, которые ум различает как имя и форму. Все формирования ума и тела будут не просто фигурами, отражающимися в Пуруше, а настоящими формами, для которых Брахман, Я, сознательное Бытие — это субстанция и, таким образом, материал их формации. Имя, соединенное с формой, не будет просто концепцией ума, не отвечающей какому-либо реальному опыту, носящему это имя, но за ним будет истинная сила сознательного бытия, истинный самоопыт Брахмана, отвечающий чему-то, что он содержал потенциально, но не проявленно, в своем безмолвии. И все же во всех своих мутациях он будет реализован как единый, свободный, и находящийся над ними. Реализация единственной Реальности, которой навязываются имена и формы, уступит место реализации реальности вечного Бытия, бросающего себя в бесконечное становление. Все существования будут для сознания Йогина не просто формами-идеями Я, но формами души себя самого, едиными с ним, содержащимися в его вселенском существовании. Вся жизнь души, ментальное, виталическое, телесное существование всего, что существует, будет для него одним неделимым движением и активностью Бытия, которое всегда одно и то же. Я будет реализовано как все в его двойном аспекте неизменяемого статуса и изменяемой активности, и именно это будет рассматриваться как всеобщая истина нашего существования.

96. Conscious-Soul and Nture-Soul
97. Особенно, в Тайттирия Упанишаде (Прим. Шри Ауробиндо)
98. to the mind-sense and the mind-perception
99. adhyaropa
100. kevalair indriyaih. Гита (Прим. Шри Ауробиндо)
101. Intelligence
102. na karma lipyate nare. Иша Упанишада. (Прим. Шри Ауробиндо)
103. praviliyante karmani. Гита. (Прим. Шри Ауробиндо)
104. nullity