Роберт Герсбах. Дрессировка полицейских собак

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Основные правила для пользования полицейскими собаками

«Умом собаки держится свет».
Зороастр

1. Каждый год приносит для полиции новые задачи; они, в свою очередь — новые трудности для полицейских чинов, новые требования к их нервам.
2. Наклонность к нарушению закона прогрессивно увеличивается с развитием культуры, и трудность розыска правонарушителей усугубляется усовершенствованием находящихся в их распоряжении технических средств, способов осведомления и сообщения.
3. Чтобы доставить уважение — правопорядку, гражданину — наивозможнейшую безопасность, чиновнику — высокую производительность работы и защиту от хитрости и грубости, полиция должна пользоваться всякими подходящими для ее целей вспомогательными средствами.

4. Подобным средством в деле усовершенствования полицейской службы, по многолетнему опыту, оказалась полицейская собака.
5. Она превосходит человека в чутье и слухе, в быстроте передвижения, способности прыгать и выносливости и располагает острыми зубами, оружием, хотя и страшным для людей, но менее безопасным, чем шашка или револьвер полицейского.
Назначение полицейской собаки — своими отличительными способностями служить чину полиции, его дополнять и, когда потребуется, защищать.
6. Полицейская собака на службе исполнительной полиции должна сопровождать: а) днем: как одиночные, так и двойные патрули, делающие обходы в предместьях. Для обследования кустов и каналов и для преследования и поимки возможных беглецов; б) ночью: всякие патрули, чтобы обращать внимание чинов полиции на спрятавшихся, их преследовать и задерживать; в) днем и ночью: конвоиров, доставляющих куда-либо задержанных, и патрули, высланные для разгонки сборищ и т. п.
7. Полицейская собака не должна быть употребляема для преследования и останавливания убегающих нарушителей полицейских распоряжений и бесчинствующих детей. Особенно же ею не следует пользоваться для преследования велосипедиста, совершившего какой-либо проступок.
8. Следственная собака должна сопровождать каждого чина полиции или наряд, отправляющийся для обнаружения, и по его следам, из множества людей, обнаружить совершителя злодеяния.
9. Прежде чем она может быть определена на полицейскую службу, ее необходимо приучить к послушанию, дабы свист или зов ее руководителя отзывал бы ее от преследования, нападения и т. д.
10. Собака не может быть взята для служебных надобностей без ясно выраженного на то согласия и указания индивидуума. Подобные разрешения начальство выдает только будучи убежденным в собаке, вполне приученной к зову и покорной воле руководителя.
11. Так как полицейская собака не машина, а существо с весьма тонко развитым обонянием, то, безусловно, необходимо следить, чтобы ею руководили не различные лица, а, по возможности, кто-либо один из чинов полиции. Правило это должно относиться всецело к собакам, предназначаемым для следственной работы. У собаки, руководимой различными чинами, быстро понижается способность идти на зов, и продуктивность ее работы сравнительно слабеет.
12. Так как более вероятно, что у чистокровной собаки не обнаружится вдруг какого-нибудь дурного качества, то на полицейскую службу, безусловно, нельзя допускать ублюдков, дворняжек и вообще всякой помеси.
13. Воспитание полицейской собаки может быть предоставлено только человеку хладнокровному, рассудительному, свободному от вспыльчивости и горячности.
14. Для защиты начальства и руководителя собаки от возможных гражданских исков, следует произвести для нее, до поступления на полицейскую службу, страховку.
15. Города обязаны освободить от налога полицейских собак и руководителей их.
16. Чиновнику, заведшему на собственные средства собаку и приспособившему ее для полицейской службы, следует прибавить содержание, если же чиновник не освобожден от общественных повинностей — возместить ему их.

Указания для следственной работы полицейских собак

«Следственная собака и ее руководитель — художники.
С этой точки зрения надо смотреть на них».
Роб. Герсбах

1. Место преступления. Место преступления надлежит как можно строже и обширнее оцепить, не допуская сборища многих людей в известном расстоянии от него, и ключ к раскрытию преступления искать на месте совершения его; эта — аксиома следственной тактики. Число людей, допускаемых туда, необходимо, по возможности, ограничить. Лица, которым там нечего делать, подлежат удалению. Всякое лицо, находящееся или находившееся на месте преступления, подлежит отметке. Пришедшие туда должны как можно меньше по нему двигаться и то только в продолжение того времени, пока присутствие их необходимо. Не следует ни под каким видом, лиц, имеющих, по предположению, одинаковый запах с преступником, допустить войти на место преступления. Напр., предполагают, что преступление совершено лицом из низшего класса, — возьми за правило лиц этого круга не допускать близко к месту происшествия. Всевозможные части одежды, инструменты и т. д., найденные на месте преступления или возле него, обязательно оставляются на том же месте в неприкосновенном виде. Замеченные следы ног надо старательно покрыть чистыми досками или ящиками. Коль скоро стоит ведренная, ясная погода и ливня нельзя ожидать, прибытие же собаки предполагается немедленное, — то накрытие следов досками излишне, даже опасно. Охраняющий место отнюдь не ступает на него. Требование высылки полицейских собак должно быть сделано служебным порядком. Всякий, кому об этом дано знать, подобное сообщение обязан хранить в тайне. Время прибытия полицейских собак может быть известно только чинам, коим ведать сие надлежит. Прибывших в автомобиле или на мотоциклетке лиц необходимо настойчиво просить отвести свой экипаж как можно дальше от места происшествия, дабы запах бензинового дыма и гари не проникал туда и своим зловонием не мешал бы работе собаки.
2. Требование полицейских собак. Всякий, имеющий право и вообще намеренный просить о высылке полицейских собак, должен знать: а) сколько времени прошло после совершения преступления; б) был ли большой дождь или снег после совершения преступления; в) кто платит или обязан уплатить расходы по доставке собаки и руководителя; г) дается ли в распоряжение автомобиль; д) какая ближайшая железнодорожная станция, до которой можно перевезти собак; е) где и когда на железнодорожной станции будет находиться заготовленный для дальнейшего следования руководителя и собаки экипаж; ж) каким служебным местам, или чиновникам должно быть сообщено о прибытии полицейской собаки; з) к каким учреждениям или лицам должен обратиться руководитель по прибытии на место.
3. Доставка собаки к месту преступления. а) приготовления к перевозке и сама перевозка должны происходить с полным спокойствием и без малейшей торопливости; б) ни в коем случае руководитель не должен ехать на велосипеде, а собаки — бежать около него; в) если собака перевозится в автомобиле или экипаже, то ее не следует сажать на пол и, в особенности, под фартук, а поместить на сиденье в глубине экипажа. Там она пользуется воздухом и менее всего устает от путешествия, а нос ее не находится в спертом воздухе, вблизи сильно пахнущих сапог и т. д. г) Езда по железной дороге — собаку, предназначенную для следственной работы не должно помещать в собачье отделение багажного вагона или в ящик, дабы ее не напугать, не нервировать и доставить к месту назначения с непритупленным чутьем, а также гарантировать от заражения сыпью или чем-либо подобным, могущим остаться в клетке, недезинфицированной после ряда перевезенных в ней перед этим собак. Необходимо просить железнодорожное начальство, изложив ему обстоятельства дела, о предоставлении руководителю и собаке особого отделения для некурящих. Ни в каком случае нельзя перевозить собаку в отделении, где курят: от табачного дыма она прибудет к месту работы с тяжелой головой и плохим чутьем. В вагоне собаку надлежит поместить на сиденье, мордою по направлению движения поезда. При более продолжительной езде по железной дороге советую брать ей с собой в отделение бутылку с чистой водой и чашку, время от времени давая собаке пить воду. Во всем остальном предоставьте собаку самой себе. Руководитель, во время путешествия, обязан избегать употребления спиртных напитков, чтобы прибыть к месту совершенно свободным от алкоголя. Прибытие на место назначения. — Сейчас же по прибытии следует дать собаке молока с накрошенной булкой или хлебом. Если она любит сухари, то не отказывать от них, но вместе с тем не давать наесться досыта, а лишь позволить несколько утолить голод. Дорогу к месту преступления надо совершать без торопливости и лучше всего в экипаже. Смотря по продолжительности железнодорожного путешествия, собаке необходимо предоставить время для отдыха и поправления.
4. Приготовления к работе собаки. Проводник собаки просит должностное лицо, ведущее дознание, ответить по возможности точно на те вопросы, которые он считает необходимыми, следя также, чтобы, кроме производящего дознание, никто не сопровождал его и собаку, а во время работы и сам руководящий следствием следовал за ними молча, на расстоянии от 20–30 шагов. Затем руководитель спрашивает: а) Что случилось? б) Где случилось? в) Когда случилось? г) Кто первый вступил на место преступления и какие лица вступали потом? д) Имеется ли основательное подозрение против определенного лица? е) Каким путем попал преступник или пострадавший на место преступления; определенно ли это известно или предположительно? ж) Есть ли указания, и какие, на направление, в котором скрылся преступник? з) Какие части одежды и другие предметы были найдены на месте преступления? и) Найдены ли следы? Сохранены ли они? к) Какие обстоятельства затрудняют работу собаки? л) Продолжительность времени между совершением преступлений и работой собаки? м) Шел ли в этот промежуток времени дождь н) Сильный ли был он? о) Был ли непрерывный дождь? п) Был ли сильный ветер? р) Была ли буря? с) Мороз? т) Снег? у) Много ли народу ходит по улицам? ф) Мощены ли улицы? х) Была ли жара? или прохладная погода? Следует помнить, в лесу след остается долее; до восхода солнца он более охранен. Прохладная погода содействует работе собаки. Эти обстоятельства благоприятствуют работе.
5. Следственная работа. «Прежде всего надо себе составить общую картину появления и ухода преступника с места преступления, приняв в соображение не только обыкновенные способы прихода и ухода, но и возможные, например: окна, стены, крышу и т. п.» (Вейнгарт «Следственная тактика»).
Замечание: По дороге к месту преступления перечитай еще раз правила дрессировки и упражнений от 60–63 и 68–70. Сопоставь указания с твоим личным опытом. Старательно вспомни обо всех особенностях твоей собаки при работе. Спокойно поставь себе предварительные вопросы (см. 4 от а) до л)). Обдумай каждый ответ, который ты получишь. Никогда не заставляй собаку начитать работу в жару и полуденные часы. Перед работой дай собаке выбегаться. Наблюдай, чтобы она не соприкасалась с другими собаками. Если участвуют несколько собак, следи, чтобы неработающие собаки не видели работающей. Всякую другую собаку старайся удалить из поля зрения работающей собаки. При работе нескольких собак, не допускай кобелей работать подле сук, равным образом не бери для работы пустующих самок, ибо половое влечение играет первостатейную роль в жизни животных.
Приемы: Возьми собаку на привязь, обласкай ее, дай напиться не очень холодной чистой воды. Предоставь ей возможность спокойно и верно взять след, все время успокаивая и не торопя ее. Внимательно наблюдай за ее ушами и хвостом, чтобы заметить, когда она будет в нерешительности и придти ей на помощь. Заставляй ее разбирать след и, успокаивая, не оттягивай ее за ремень от него. Если собака собьется, вернись дугообразно назад, заставив собаку снова идти по следу. Постоянно приговаривай: «ти-хо, спо-кой-но, мой пес». Употребляй, смотря по обстоятельствам, данные в указателе вспомогательные средства. Никогда не забывай, что свободно работающая собака легко разгорячается и легко теряет след там, где он ослаблен либо другими следами, либо влиянием погоды. Помни: на влажной, рыхлой почве след держится дольше, чем на каменистой и сухой. Жаркий день — время гибельное для работы собаки, равно как и густая пыль или большой снег, а также сильный, сухой мороз. Если след потерян и отыскать его вновь собаке на привязи не удается, — освободи ее и, после того, как она снова почует его, заставь ее пронюхать сначала. Если производящий дознание, по окончании работы захочет путем проверки убедиться — какую ценность имеет для следствия работа собаки, то выслушай спокойно желание, предложи нужные для тебя вопросы и постарайся затем, по возможности, обстоятельно представить желаемую и условленную проверку. Все время думай о том, что одна из самых благородных задач — содействовать укреплению правопорядка в государстве. Пользуйся каждым единичным случаем для увеличения познаний своих, с каковой целью записывай все виденное и работу собак.

6. Вознаграждение руководителей и за работу собаки. Общее собрание «союза владельцев полицейских собак», заседавшее 13 февраля 1909 г. в Гагене, постановило: что за работу с полицейскими собаками, вне места службы, следует требовать, как наименьшее вознаграждение: а) руководителю — причитающиеся ему по его служебному положению путевые и суточные деньги; б) уплаты расходов за необыкновенные способы путешествия; в) за перевозку и корм собаки, и г) 10 марок,[1] если собака не казенная. Само собой разумеется, что, лицо потребовавшее собаку, должно возместить убытки, если она при работе была убита или искалечена.

Указания при выборе полицейской собаки
«Хочешь куплю заключить
Нужно кошелек и глаз открыть».
Д-р Адольф Лобе

1. Выбирай породистую собаку, ибо дворняжка (помесь вообще) оскорбляет чувство красоты; она дает мало уверенности в хорошем ровном и надежном характере, в телесном здоровье и способности к выучке. Щенята породистой собаки, проданные по хорошей цене, независимо увеличения бюджета владельца, будут служить еще и как распространители своей породы.
2. Для полицейской службы подходят только породы собак средней величины. Большие собаки малоподвижны, содержание их дорого, а нападение на человека слишком опасно. Маленькие породы непригодны. У них мало силы, а одним своим внешним видом они не производят никакого впечатления на людей преступных, пускающих в ход все, лишь бы избегнуть кары закона.
3. На основании многолетнего опыта выдающихся руководителей и воспитателей полицейских собак, а также практики и испытания их, следующие три породы подходят для полицейской службы: Немецкая овчарка, Доберманпинтчер, Эредалетерриер, Ротвейлер, которого недавно с успехом стали употреблять в полицейской службе. Порода эта еще мало распространена и по некоторым причинам нельзя еще вывести окончательного заключения о ее пригодности для полицейской службы. Какой породе отдать предпочтение — это вопрос личного вкуса, личных соображений.
Немецкая овчарка 4. Необходимо приобрести щенка, происходящего от родителей, уже показавших себя, как полицейских собак; тогда будет больше вероятий, что способность к полицейской службе перешла и к щенку. Покупать собаку из питомника, где разводится их масса — неосмотрительно, ибо такие собаки трусливы и, обыкновенно, умственно малоценны. Лучше всего обратиться к посредническим учреждениям общества владельцев полицейских собак или к дрессировщикам, которые во всякое время укажут подходящих особей.
5. Если нет причин выбирать кобеля, то советую брать суку; последняя больше привязывается к человеку, способнее к выучке, ее легче вести и чутье у нее острее.
6. Непрактично покупать слишком молодых животных. Правда, они дешевле, но ошибиться в их способности к выучке и дальнейшей службе весьма легко. Выгоднее всего брать собаку в возрасте от 4–7 месяцев: в это время легче судить о телесных качествах животного, о дальнейшем его развитии и умственных задатках. Кто желает истратить мало денег на покупку собаки, тот редко получит хорошую и, в конце концов, дешевая собака часто становиться самою дорогою. Также нельзя выбирать собаки, происходящей от слишком близких родичей.
7. Какие расовые признаки должны быть у собаки налицо, указано в другом месте этой книги (правила для отдельных рас); для полицейской собаки, так называемые, погрешности в красоте не имеют значения. Однако желающий разводить собак должен считаться с тем и знать, что погрешности эти передаются по наследству. Важно лишь открыть недостатки, обесценивающие собаку для полицейской службы. У эредалетерьера надлежит особенно обращать внимание на его происхождение от чутьистых и крупных родителей, ибо в сказанной породе встречаются семьи не чутьистые, не поддающиеся развитию его. Лохматых особей необходимо браковать и брать только гладкошерстых.
Доберманпинтчера не советую брать из питомника, где разводятся собаки массами, так как они пугливы. Тонкая нежная шерсть не обесценивает их в смысле пригодности к полицейской службе, напротив, они оказались особенно выносливыми в местностях с суровым климатом (Люденшейд, Лифляндия и Курляндия).
Немецкая овчарка должна иметь плотное сложение и густую, жесткую, а не шелковисто-мягкую шерсть. Обладательница мягкой, редкой шерсти непригодна для полицейской службы, так как при сырой погоде ее шерсть жадно впитывает и долго держит влагу, что значительно уменьшает выносливость животного.
Порода Ротвейлера еще мало распространена. Разведением и совершенствованием ее мало занимались, поэтому при покупке собаки необходимо обращать внимание только на недостатки, обесценивающие ее, как полицейскую собаку.
Цена хороших молодых собак в возрасте от двух до трех месяцев обыкновенно равняется 25–50 маркам, а в возрасте от 4–9 мес. — 60–150 маркам.
8. Если желательно судить о способностях собаки к полицейской службе, то исследование ее наружных признаков производится следующим образом:
Величина должна соответствовать породе; чрезмерно большая собака беспомощна, неуклюжа и мало способна к работе. Очень маленькая — недоразвита, а, следовательно, слишком нежна и чувствительна. Собака средней величины, хорошо развитая, всегда более способна к работе. Жирное и длинное туловище — недостатки.
Голову надо осмотреть особенно внимательно. В маленьком черепе — маленький мозг, и собака со сравнительно маленьким мозгом редко бывает умна.
Зубы должны быть крепкие, неповрежденные и, в особенности у молодых животных, белоснежные. Между резцами верхней и нижней челюсти не должно образовываться промежутка и нижняя челюсть не слишком выдаваться вперед или вдаваться внутрь. Клыки или приходятся один на другой или клыки нижней челюсти должны тереться о тыльную сторону клыков верхней челюсти. Слишком длинная пасть — недостаток. Собаки с короткой пастью легче схватывают предмет.
Нос, цвет которого второстепенен, должен быть влажным и холодным; сухой, горячий, растрескавшийся указывает на катар его. Нос, отделяющий слизь и гной, указывает на перенесенную или еще существующую болезнь.
Уши необходимо внимательно осмотреть изнутри: не имеется ли гноя и струпьев, указывающих на постоянную ушную болезнь.
Шея не должна быть ни слишком коротка, ни слишком длинна, хотя длинная и свидетельствует о быстроте собаки, но затрудняет ношение тяжелых предметов в пасти. Полная, средней длины шея, затылочные мускулы которой хорошо выделяются, лучше всего для полицейской собаки.
Глаза должны быть светлые, блестящие и живые.
Загривок необходим длинный высокий и мускулистый, чтобы собака удовлетворяла требуемой быстроте в беге.
Спина должна быть короткая; длинная — затрудняет прыгание; слишком вогнутая, а также и слишком выпуклая мешают собаке при ее работе.
Круп (крестец) должен быть длинный, широкий и полный. Чем длиннее круп, тем длиннее и покрывающие его мускулы; чем шире круп, тем сильнее мускулы. Крутые крупы неблагоприятны, но работою могут быть выровнены.
Грудь должна быть широкая, глубокая и длинная, чтобы вмещать в себя сильные, хорошо функционирующие легкие. Развитие груди находится в прямой зависимости от возраста собаки; у сук глубина груди появляется лишь после первых щенят.
Передние ноги должны стоять на земле отвесно.
Плечо должно быть поставлено наклонно и покрыто длинными сильными мускулами. Рыхлые, крутые плечи — недостаток. Плечевой угол должен быть, по возможности, прямым.
Лапы должны быть вообще коротки и плотно сложены; иначе собака становится непригодной. При растопыренных пальцах, летом собака легко может получить воспаление от сырости и пыли, а зимой — ото льда и снега, которые застревают между ними, что вообще мешает собаке.
Задние ноги должны быть сильны и хорошо развиты. Длинные ляжки с мало-тупоугольным суставом и сильные длинные мускулы увеличивают выносливость и быстроту собаки. Висловатость зада делает собаку тяжеловесной.
Шерсть полицейской собаки должна быть, безусловно, густая и грубая, чтобы она достаточно защищала ее от влияний погоды. Желательно много подшерстка. Содержание собаки на воздухе увеличивает его, делая шерсть твердою и пышною.
9. Обсуждение способностей собаки, ее умственных задатков трудно, но важно и необходимо, так как самая красивая собака бесполезна для полицейской службы, раз ее умственный кругозор ничтожен. Чем моложе собака, тем труднее судить о ее задатках. «Если хотят составить себе понятие об умственных способностях собаки», пишет доктор А. Штрове в своем «Основном учении о воспитании собак», необходимо старательно установить способ воздействия на собаку внешних раздражений и к чему прибегает она, стремясь быть понятой, для выражения своих ощущений, т. к. единственным средством ее в этом направлении является мимика и знаки. Маханием хвоста, скребками передних лап, радостным визгом, прыжками, обнюхиванием платья и т. д., собака выражает свои мысли. Печаль, радость, ненависть, сочувствие злоба, добродушие, задор, серьезность, — выражаются во взгляде, в движениях и т. п., кладя постоянный и характерный отпечаток на морде собаки. Наши познания в физиономистике и мимике, к сожалению, еще так несовершенны, что мы можем дать лишь единичные указания. Язык собаки похож на язык ребенка, говорящего еще несвязно и нечленораздельно. Как мать понимает лепет ребенка, так и внимательный хозяин собаки умеет объяснить себе очень гибкий ее голос. Нетерпеливый визг отличается от страдальческого или радостного лая, злобное рычание — от ворчания во время игры, радостный лай — от злобного и т. д. чем умнее собака, тем большею гибкостью отличается ее голос. Под темпераментом мы понимаем степень нервной возбудимости и говорим о живом темпераменте, если возбудимость велика, и о спокойном — если она незначительна. Чем живее темперамент собаки, тем больше надежд, что путем дрессировки можно из нее сделать хорошую полицейскую собаку. Горящие, живые глаза, быстрые движения, внимательность, все это заставляет предполагать живой темперамент, острый ум и страстность. Собаки, постоянно смотрящие в глаза своему хозяину, следящие за всеми его движениями, большей частью проницательны, недоверчивы и готовы к нападению. Собака, у которой взгляд равнодушен, тускл, безразличен — глупа и вяла, а, следовательно, не годится для полицейской службы. Темперамент собаки можно сдержать, обуздать, но привить его ей нельзя.
Полицейская собака должна быть проницательна, храбра; малодушные, трусливые, пугливо отступающие, быстро удирающие собаки никогда не могут быть пригодными для полицейской службы. То же может быть сказано и про щенка. Если он бросается или яростно облаивает кошек, нападает на чужих собак, кидается, ощетинившись под ноги прохожему, или при приближении чужого беспрерывно лает, то радуйтесь, из него будет непременно прок, если его правильно воспитать. Наоборот, собака, во время еды постоянно поджимающая хвост, будет труслива, фальшива, хитра, лукава и нервна. Если щенок за едою вертит хвостом, ощетинивается, рычит, производя впечатление, будто он жадно хочет съесть все, что находится перед его мордой — храбрость его очевидна. Он будет верный и проницательный друг.
Очень трудно составить представление о чутье по молодому, необученному щенку; для сего необходимо принять в соображение погоду, температуру, ветер, сырость воздуха и почвы, а также строение собаки. Поступают так: щенка выводят в открытое поле, ему дают хорошенько попрыгать, набегаться, если он, играя, несколько удалится, хозяину следует спрятаться, чтобы не быть видным для щенка, который скоро заметит исчезновение хозяина, будет искать его глазами и дико носиться кругом. Если у щенка чутье хорошее, и он умеет им пользоваться, то, обнюхав землю, он отыщет след своего хозяина и пойдет по нему. Вышеописанный опыт можно видоизменить: дав кому-либо чужому подержать щенка, в это время незаметно для него спрятавшись.
Органы чувств и деятельность их у собаки
(Лекция Леонарда Гоффмана, Профессора высшей ветеринарной школы в Штутгарте)
Специалисты будут удивлены моей смелости посвятить такой теме одну лишь лекцию. Но и те из моих уважаемых слушателей, которые не занимаются специально этим предметом, легко убедятся насколько обширна она, если я обращу их внимание на то, что для познания одного лишь какого-либо чувства, например, зрения или слуха, требуется многолетнее, усидчивое и исключительное изучение, что даже самые выдающиеся окулисты признаются в знании одной лишь части устройства деятельности, а также видоизменений глаза, могущие встретиться на практике, и это после того, как они посвятили всю свою жизнь интересующему их вопросу. Но еще темнее самой тонкой анатомии глаза — анатомия уха. Да и про все остальные чувства, до некоторой степени, можно сказать то же самое.
Мы рассмотрим сегодня не только органы чувств, как таковые, но и их деятельность, а также некоторые участки мозга с их функциями и нечто выходящее за пределы анатомии и физиологии, относящееся к психологии. Таким образом, речь может идти лишь о том, чтобы из всей огромной массы имеющегося материала выхватить лишь особо важное, интересное и, сопоставив весь материал, получить необходимую для нас ясную картину. Задача, правда, трудная, ибо у слушателя может не получиться связного представления о выслушанном, или представление это может оказаться ложным.
Чтобы не случилось первого, я прошу вас ограничить свои требования; о последующем я сам позабочусь. Желая изложить ясно предмет, следует систематизировать его, в заключение, связав лишь между собой выводы. Это вступление, главным образом, полезно для меня, но и вы, многоуважаемые слушатели, можете извлечь из него некоторую пользу, так как, узнав наперед отдельные главы, вам легко будет всегда определить, как далеко мы ушли. Некоторые маленькие сюрпризы, конечно, предстоят. Прежде всего, установим, что мы подразумеваем под чувством и под органами чувств, затем рассмотрим их совокупную деятельность и наконец, все характерное для чувств собаки.
Со школьной скамьи мы знаем, что человек имеет пять чувств: зрение, слух, обоняние, вкус и осязание. Если из этих детских познаний сделать вывод о важности пяти чувств и думать, что с их помощью мы можем постепенно увеличивать наши знания, мы впадем в большую ошибку; ибо все наши современные учителя говорят, что каждый неспециалист обладает достаточными познаниями, раз он верит, будто наличность пяти чувств есть признак совершенного взрослого человека. Скажу больше, даже в обыкновенном разговоре, указание на присутствие пяти чувств достаточно, чтобы признать человека, по крайней мере, среднеумным. Если, например, кто-нибудь, стараясь опровергнуть взводимое на него обвинение в какой-нибудь ошибке, скажет: «ведь и у меня тоже пять чувств», или: «я пользуюсь всеми пятью чувствами», — верь, говорящий претендует на более чем средний ум, на среднее внимание.
С другой стороны, упрек в отсутствии одного чувства делается с целью доказать, что человек с подобным недостатком не обладает степенью умственных способностей, присущих вполне нормально развитому человеку. Следовательно, не оправдывается даже лингвистический упрек, делаемый нам Швабом, доказывающим, будто у нас только четыре чувства, так как часто для определения обоняния и вкуса мы говорим: «вкусно»; ошибка не более той, которую делаем мы и наши северные соотечественники, говоря про какое-либо кушанье или напиток, они «красивы» на вкус, так как слово «красиво», правильно выражаясь, есть обозначение исключительно только известного рода зрительных впечатлений.

Все эти понятия исчезают, раз будет приведен факт, что не только человек обладает пятью чувствами, но и собака, и не только это умнейшее из животных, но почти все позвоночные. Нужно смотреть как на исключение, если не достает одного чувства, например, крот: у него, хотя есть все, требуемое для чувства зрения, но световая щель остается на всю жизнь заросшей, подобно тому, как это бывает у щенят в продолжение полутора недель после рождения.
Еще менее будет основания гордиться присутствием всех пяти чувств у нормального человека, если известно, что у многих животных они значительно восприимчивее, острее, чем у человека; например, обонянием и слухом собака во много раз превосходит человека.
Здесь не конец: вопрос о пяти чувствах, вообще стоит на несколько слабой почве, хотя Аристотель, еще в 303 году до Рождества Христова, считал его уже окончательно решенным. Под критикующими влияниями прошедшего столетия, были делаемы попытки борьбы против мнения о господстве пяти чувств. Первым естествоиспытателем, Океном, а позже — и многими другими, вплоть до новейшего времени, их насчитывалось восемь. К пяти вышеуказанным присоединились — мускульное чувство, половое и чувство осязания в тесном смысле, но все это лишь подразделения одного чувства осязания. Скорее, думаю, можно было бы признать за чувства тепло и холод. В нашем изложении мы будем придерживаться лишь пяти чувств.
Задача органов чувств состоит в получении, т. е. в схватывании впечатлений внешнего мира, в дальнейшей передаче их мозгу, где они перерабатываются и становятся выводами. Таким образом, органы чувств являются посредниками между внешним миром и душою. Без чувств немыслима духовная деятельность: живое существо без органов и без деятельности их есть растение. Но известная связь с внешним миром существует и у них, в доказательство чего можно указать на следующее: чашечка цветка раскрывается на солнечном луче, вывод — она следует за солнцем с востока на запад, почему вечером и закрывается; или другое любопытное явление: стыдливые листья цветка «не тронь меня» складываются и, наконец, спускаются по стеблю всеете с корешком, стоит только прикоснуться к какой-нибудь части их, тогда как действие света, тепла и т. д. для самого растения неизвестно и оно лишь оставаясь под влиянием физико-химических законов, как железо-магнит или как свет, повинуется разлагающей силе призмы, величаво проявляющейся в радуге и в тысяче других явлений. Когда же подобные влияния действуют на живое существо, обладающее органами чувств, то часть этих влияний передается посредством указанных органов центральному органу мозга, где и различаются: свет через глаз, звук через ухо, запах через нос, вкус через язык и твердые предметы — чувством осязания на всей поверхности тела.
По этой причине мы делим чувства на динамические, передающие в центральный орган эфирные и воздушные колебания света и звука — чувства зрения и слуха; химические, обнаруживающие химические качества воздуха, пищи и воды — чувства обоняния и вкуса и механические, дающие понятие о телесной окружности — чувство осязания.
Огромная разница, будет ли свет воспринят органами зрения и передан центральному органу в мозгу, или же он прямо осветит соответствующую часть мозга через вскрытую оболочку черепа. В первом случае возникнут ощущения света и цвета, в последнем — наступят лишь явления, которые свет вызывает на неодушевленных предметах или на растениях; тут не и следа ощущения света. То же и со слухом. Если звук передается внутрь через ухо, то возникает ощущение тона, звука, шума и т. д., если же он передается слуховому центру другими частями тела, то не получится ни малейшего звукового ощущения; то же самое можно сказать и относительно всех других чувств. Эта особенность идет много дальше. Для зрительного нерва, реагирующего на самые слабые световые волны так, что можно различить дорогу в темную ночь, совершенно безразлично сильнейшее возбуждение звуком, например: выстрелом на близком расстоянии. Рефлектором можно ввести в слуховой орган большое количество яркого солнечного света, но при этом не возникнет ни малейшего слухового ощущения; можно даже перерезать толстый зрительный нерв, ведущий от глаза к мозгу, без болевого ощущения, при чем у оперируемого возникнет впечатление огромной огненной вспышки. Таким образом, раздражением нерво-чувств передается лишь впечатление известного определенного качества, могущего влиять на их устройство. Поэтому, всякое нерво-чувство вызывает лишь ощущения, входящие в сферу его действия; зрительный нерв — свет; слуховой — звук и т. д.; это свойство нерво-чувства называется специфическою энергиею.
Прежде думали, что внешнее, возбуждающее органы чувств, качество возбуждения, т. е., свет, звук и другие вещества оказывают здесь свое влияние. Это не так: если центральную часть перерезанного зрительного нерва начать возбуждать электричеством, то всегда будет получаться световая молния, а при электрическом возбуждении слухового нерва получается ощущение звука. В силу этого, нет никакого сомнения, что если бы соединить зрительный нерв с ухом, то концерт произвел бы впечатление фейерверка, и наоборот, если бы слуховой нерв соединить с глазом, то великолепное, цветное, блестящее световое явление будет ощущаться, как музыкальное произведение.
Поистине чудесная способность!
Сюда нужно прибавить еще следующее свойство органов чувств: они передают раздражения, возбуждения, получаемые ими всегда лишь в одном направлении, а именно: извне — внутрь, так сказать, центростремительно. Если раздражение нерва произойдет на его крайнем конце, например, булавочный укол в кончик пальца, то он очень быстро передается центральному органу мозга, следовательно, ощущение укола фактически должно было бы происходить в мозгу; в действительности же, дошедшее до мозга раздражение распознается, распределяется и переносится другими путями в нервы, идущие изнутри наружу. Хотя это раздражение и вызывает чувство боли первоначально в мозгу, но оно вновь передается наружу; таким образом происходит самообман; болевое ощущение, как говорится, проецируется. Приказ к противоположному действию, к отклонению или к отражению происходит только путем идущей изнутри наружу нервной нити, путем двигательного или моторного нерва в центробежном направлении.
Целый ряд доказательств подтверждает, что ощущение находится действительно в мозгу, а не в пораненной части тела. Если, например, соответствующий мозговой центр, которому сообщено извне о поранении, болен, и если, в то же время, произошло поранение или уничтожение части, то не получится никакого болевого ощущения. Для этого не требуется и такого повреждения центрального органа; нужно только усыпление его, например, при хлороформировании. Могут происходить величайшие нарушения, возникать раны большой величины, могут отпасть части тела, — но субъект боли не ощутит. Как в райском сновидении, усыпленный улыбается, декламирует, или храпит в глубоком сне, в то время как тело его колят булавками, режут ножом, или кости его дробят резцом и пилой. Один лишь центральный орган ощущает, только он производит реакцию против боли (например, отдергивание руки при уколе булавкой), только он производит передачу возбуждения изнутри наружу. Доказательством тому служит, например, то, что при уколе рука не обязательно отдергивается. Ее возможно спокойно держать при многократных уколах; даже при величайших болевых ощущения можно воздерживаться от внешней реакции, можно ее, так сказать, подавлять. Пример тому — героизм. Мученики, несмотря на самые утонченные пытки, нередко не реагировали на них, а даже настолько овладевали болью и ее внешним проявлением, что как бы радовались, благословляя милостью Божию пеньем.
Все эти качества имеются в полной мере у собаки. Героизм, — и тот не чужд ей!
С одной стороны я привел пример отсутствия болевого ощущения при недостаточной центральной деятельности, при болезни мозга или при усыплении хлороформом; с другой — пример преодоления чувства боли посредством подавления его (героизм); теперь я хочу привести пример другого рода; он докажет нам, что центральный орган местонахождения души, действует чисто механически, что он может обманываться и, раз обнаружившись, почти не поправляется.
Знаменитый физиолог Иоганн Мюлле, живший в 30 годах, приводит следующие факты: Иоганну Вольфу, подмастерью портного из Бонна, 12 лет как сделали ампутацию первой трети верхнего бедра. Непосредственно затем у него продолжалось ощущение, будто нога его все еще не была отрезана, и в течение следующих дней он жаловался на боли в ней до пальцев включительно. Этого Вольфа, говорит автор, я исследовал спустя 12 лет. У него все еще было ощущение, будто у него есть пальцы и подошва, а иногда он ощущал сильные боли в подошве, которая давно отсутствовала. Иногда, во время лежания, боль в обрезке бедра утихала, но появлялось ощущение бегающих по пальцам мурашек. Когда г. Мюлле наложил на ампутированный обрезок стягивающую повязку, тотчас получилось ощущение, будто вся нога распухла и во всей ноге прекратилась боль, а пациент мог хорошо различать мурашки в каждом отдельном, хотя несуществующем, пальце.
Другой случай: у одного студента, Шмидта, из Ахена, была отнята рука, но через 13 лет спустя у него не прекратилась ложная чувствительность в отсутствующих пальцах: так, при надавливании, наступало колотье и замирание в них. Один пострадавший на войне, через 20 лет спустя ощущал в ампутированной ноге ревматические боли и неприятное ощущение при сквозняках.
Этих примеров достаточно, чтобы доказать связь между нервами чувств и центральными органами.
Впечатление чувств — суть внешние влияния: свет, звук, химические и разные физические возбуждения тела, воспринимаемые соответственными органами чувств, и передаются мозгу, как особого рода колебания. Там, в соответственных же участках мозга, они распознаются, различаются и фиксируются, превращаясь в представления, понятия, суждения и выводы. Дабы все совершалось вполне правильно, необходимы, во-первых — органы чувств здоровые, во-вторых — нервы, способные к передаче, и, в-третьих — мозг, нормально построенный. Если одна из частей действует не вполне совершенно, то получается недостаточное исполнение или же деятельность совершенно отсутствует. Необходимо сказать, что в той, собственно ощущаемой части, которая признается за «я», может возникать лишь одно возбуждение чувства, существует лишь как бы один мозг, по которому идут впечатления чувства, как бы гуськом, одно за другим: не бывает в душе одновременно несколько впечатлений, а следуют они быстро одно за другим. Все же, может произойти и такой случай: приходящие впечатления движутся вполне правильно, но не производят должного действия, — это умственный взор как бы погружен в сновидение и ничего не видит (в этом случае мы говорит: внимание отсутствует); это сильные возбуждения чувства боли насильно подавляются, умственный взор как бы насильно закрывается, или отвлекается. Пример тому — героизм. При содействии чувств индивидуум распознает все происходящее вокруг него и в природе. И лишь вводимое посредством чувств в мозг, может быть превращено в понятия, из коих вплоть до поэтического расцветания, составляются выводы и логические построения. Опыт — составляет всезнание, чувства — поставщики духовной пищи, ими только одними одухотворяется тело.
Пример. Несколько десятилетий тому назад, в Америке, родилась девушка. Первоначально хорошо развитой ребенок, на двадцатом месяце своей жизни совершенно потерял зрение, слух и обоняние; вкус остался только отчасти, чувство же осязания было вполне неприкосновенным. Маленькое существо, с одним лишь вполне развитым чувством, называлось Лаурой Бриджмен. Несчастное создание было воспитано одним выдающимся учителем глухонемых. Ему, при помощи одного этого чувства, удалось довести Лауру до высокой степени культуры, развив в ней в совершенстве науку, искусство, религию и понятие о нравственности. У собаки налицо также все органы чувств, как и у человека; но они, большею частью, совершеннее развиты, чем у человека. Как же могло случиться, что Лаура Бриджмен могла достичь, при помощи лишь одного чувства, притом самого низшего — осязания — столь высокого развития, что у нее оказались твердые понятия в искусствах, науках, религии, морали, и она делала выводы, как вполне здоровый и развитой человек? В тоже время собака, со всеми своими пятью чувствами, более острыми, чем у человека, никогда не достигает подобного умственного совершенства. Помните, дух проникает в тело с помощью чувства.
Отложим пока что, ответ и рассмотрим вкратце устройство отдельных органов чувств.
Зрительный аппарат. Чувство зрения дает глазу возможность воспринимать световые колебания и передает мозгу представление о величине, цвете и расстоянии предметов внешнего мира. Главная часть — это глазное яблоко, собственно зрительный аппарат, которому служит придатком предохранительно вспомогательный аппарат. Этот последний состоит из глазных век, связующей перепонки, слезовых органов и двигательных мускулов.
Глазные веки представляют собою два свободноподвижных клапана, они лежат на передней поверхности глазного яблока и покрывают его целиком или частью. Каждое веко состоит из сводчатой оболочки твердой ткани, покрытой снаружи мускулами и общим покровом, а изнутри — слизистой оболочкой. Свободный край обрамлен ресницами, а несколько более внутрь впадают, так называемые, Мейбомиевы железки, выделяющие густоватую, жирную, белую жидкость — глазное масло. На месте соединения век образуются глазные углы, из которых наружный называется височный угол, а внутренний, — носовым углом. Соединительная оболочка Conjuctiva состоит из слизистой оболочки, покрывающей внутреннюю поверхность век, соединяющей ее внутреннюю поверхность с глазным яблоком и тянущейся в виде очень тонкого слоя, вплоть до самой передней поверхности яблока. Моргательная, мигательная или птичья оболочка, называемая третьим глазным веком, находится во внутреннем глазном углу. Она составляет треугольный, усиленный изнутри хрящом, дубликат (подкладку) соединительной оболочки. Она выступает вперед при сильных движениях головы, может закрывать и охранять почти все глазное яблоко. На ее внешней поверхности находится маленькая черноватая железа — Гардерова железа. Интересно отметить, что у новорожденных собак края глазных век соединены, сросшись слоем эпителиальных клеточек, всюду покрывающих поверхность и особенно развитых у щенят. Лишь через восемь — десять дней после рождения края век как бы разрезаются и щенок прозревает. Слезная железа находится наверху внешнего глазного угла; она бледно-красного цвета и продукт ее — слезы выступают на свободную поверхность глазного яблока через посредство 12–16 выходов. Путем желоба, образуемого нижним веком и глазным яблоком, слезы доставляются к внутреннему глазному углу; тут они собираются в две узенькие, слезные трубочки, затем препровождаются в самостоятельный слезный мешочек и отсюда в короткий простой ход в носовой пещере; таким образом, выделение слез направляется вниз и наружу по носовой слизистой оболочке (слезно-носовой канал). В углу внутренних век находится маленькое черное зернышко, называемое «слезным Корункелем». Глазное яблоко и есть собственно зрительный аппарат. У собаки оно имеет форму почти полного шара, помещается в глазной впадине, покрытой жиром и соединено с мозгом зрительным нервом, или оптическим, приводясь в движение мускулами. Его составные части непроницаемая роговая оболочка (склеротика) белая часть между веками, — крепкая, плотная кожа, покрытая с внутренней стороны тоненькою черно-коричневою кожею, составляющая большую часть шаровой формы глазного яблока. Сзади оно имеет отверстие для зрительного нерва, а спереди расположено довольно большое круглое отверстие, в котором вставлена прозрачная роговая оболочка «Cornea». Эта последняя стекловидна, прозрачна, плотна и толста, приспособленная для преломления света формы, подобна стеклу в часах. «Cornea» составляет собственно окно, через которое проникают во внутренность глаза световые лучи. В наружном кожистом шаре глазного яблока находится второй слой, гладко прилегающий к углублению склеры, но отделяющийся от внутренней стороны «Cornea». Он состоит из содержащей пигмент черной, с многочисленными кровяными сосудами, кожи и называется жилистая оболочка или Horioidea. С внутренней своей стороны она покрыта нежною голубоватою кожицею, обусловливающей издавание света глазами и называется «Tapetum». Средняя жилистая оболочка спереди имеет продолжение: а) Цилиарное тело, представляющее собой кольцевое образование в форме круга, как шейный воротник со сборками; в этом кольцевом образовании вставлен хрусталик, наподобие зеркального стекла в раме. Передняя часть называется радужной оболочкой или «Yris», имеющею в середине зрительное отверстие — зрительную дыру или зрачки. Посредством жилок из продольных и круговых мускулов, зрачок расширяется и суживается. В этом направлении особенно чутким является зрачок собачьего глаза. Цветом «Yris‘а» обусловливается вообще цвет глаза. Вот почему есть глаза темные, почти черные, коричневые, серые и голубые. Относительно последнего цвета глаз следует заметить, что действительно голубого цвета не существует, синева же является только кажущейся. Самый внутренний слой стенки глазного яблока составляет сетчатая оболочка (Retina), важнейшая для зрения часть, благодаря распространению глазного нерва. Сетчатая оболочка при жизни прозрачна, после же смерти делается матово-белой. Несмотря на всю свою природную тонкость, она в высшей степени сложный аппарат и распадается на 10 отчетливо распознаваемых, друг на друге лежащих, слоев, из которых наружный, обращенный к жилистой оболочке, заключает в себе специфические, для зрения необходимые, составные части, палочки и трубочки; внутренний же, обращенный к хрусталику, нервный слой, состоит из нервных жилок и элементов, сходных с теми, которые имеются в мозговой массе. Благодаря этим образованиям, существуют в шаровой форме глаза несколько впадин, из которых передняя глазная камера, содержит чистую, как вода жидкость. Задняя глазная камера находится между внутренней стороной «Yris‘а» и хрусталика и большая часть ее заполнена хрусталиком (corpus vitreum), представляющим из себя прозрачную, как вода, желеобразную массу. Теперь остается упомянуть еще о главном нерве; он образуется сетчаткой, распространяется внутрь и древообразно разветвляется в мозгу. Вот и все микроскопические, важные для зрения, части глаза.

Теперь мы в состоянии понять самый процесс зрения. Для осуществления его необходимо, чтобы световые лучи освещенного предмета попали в глаз и на сетчатую оболочку, чтобы передача мозгу была правильна и чтобы дошедшие до мозга возбуждения были правильно переработаны и превращены в представления и понятия. Объясняемый процесс очень сложен, хотя огромная часть его и подчиняется физическим законам.
Свет есть колебания молекул какого-либо тела. Распространяется он далее колебанием же мирового эфира. Светящееся, парящее в свободном пространстве тело испускает свои прямолинейные, световые лучи во все стороны, вследствие чего образуются снопы их, концы которых чем отдаленнее, тем больше, а вершина (основание) их находится в точке излучения. Световые лучи двигаются все с одинаковой скоростью, яркость же их уменьшается пропорционально квадрату расстояния. Если световой луч встретит на своем пути непрозрачное тело, то он отражается под углом падения или же происходит то и другое вместе, т. е., одна его часть поглощается, а другая — отражается. Если же световой луч встречает прозрачное тело, то он проходит через него насквозь, а падая на тело не под углом, уклоняется от своего первоначального направления, т. е. преломляется, и преломление будет тем больше, чем более выпуклы обе стороны тела и чем они плотнее. Если световой луч будет схвачен стеклянною призмой, то единый белый луч распадается на несколько цветных лучей, именно: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, индиго и фиолетовый. Если же искусственно собрать эти лучи двояковыпуклым стеклом (линзой), они снова дадут белый цвет. Этот опыт ясно показывает, что всякий белый световой луч состоит из разных цветных лучей и, таким образом, становится легко понятным, что цветные предметы, ни что иное, как тела, которые поглощают известные световые лучи, а другие их отражают, рефлектируют. Изложением всего этого доказывается схожесть во всем глаза человека и глаза собаки. Если рассматривать глазное яблоко, как оптический аппарат, то мы найдем, что он устроен на основании простых принципов и ничто не забыто для выполнения всех условий отчетливо видеть. Здесь имеются прозрачные посредники различной плотности, преломляющая линза, передающая изображение на один, точно определенный пункт, темные, поглощающие свет места и щит, пропускающий столько световых лучей, сколько их требуется для острого зрения. Раз световые лучи достигли глаза, они проходят еще следующий путь; сначала они проходят через изогнутую Corne‘ю, где они слегка преломляются, а затем через водянистую влагу, в которой преломление усиливается. Все световые лучи, падающие на Yris, поглощаются и снова рефлектируются, т. е. отражаются и только лучи, попадающие по прямой линии, в зрачок, достигают линзы, затем значительно преломленные, проходят через стекловидное вещество и, наконец, отпечатывают на сетчатой оболочке изображение того предмета, от которого исходили лучи. Полученное изображение это будет опрокинутым, как и при стеклянной линзе, и возникнет оно на заднем слое прозрачной сетчатки, на слое палочек и трубочек, отсюда же каждая отдельная часть изображения, передается мозгу. Каким путем в сознании изображение получается выпрямленным, а не опрокинутым — легче спрашивать, чем отвечать. Предполагают: 1) будто в глазу у нас не ощущается, на сетчатке, ни верха, ни низа, а путем осязания конечностей предметов, мы сами себя приучаем к правильному представлению; 2) в мозгу нервные нити скрещиваются не только в поперечном направлении, но и к верху и к низу; или же 3) сознание переносит обыкновенный пункт наружу, в направлении падающих лучей, вследствие чего, на сетчатке получается не изображение предмета, а собственно, самые его лучи. Устройство глаза, главным образом, приспособлено для смотрения вдаль; если же требуется рассмотреть предмет вблизи, то зрительный аппарат также и к этому приурочен: зрачок суживается, передняя сторона линзы сгибается, сильнее приближаясь более к Corne‘и, вследствие чего, световые лучи соединяются скорее, а изображение падает на надлежащее место (Accomodatio). Чем ближе находится предмет, тем больше изображение его получается на сетчатке, и уже путем навыка приобретается понятие о расстоянии предмета. Что касается до остроты зрения у собаки, то несомненно, что анатомическое устройство глаза ее также совершенно, как и у человека. Ее глаза находятся на самой передней части головы, в середине, почему она может обоими глазами видеть довольно близко находящиеся предметы. Поле зрения у нее несколько больше, чем у человека, и собака, постоянно упражняющая свой орган зрения, например, охотничья или овчарка, видит лучше, чем нежная комнатная собака (болонки и др.), которым почти никогда не приходится упражнять свое зрение.

Слуховой аппарат. Слух воспринимает звуковые волны, исходящие в качестве звона, тона и шума от колеблющихся предметов. Слуховой аппарат, подобно зрительному, выражен дважды (два уха) и находится по обеим сторонам головы. Устройство его очень сложно и часть его, — слуховой нерв, — передает воспринятые возбуждения мозгу, где они и перерабатываются. Весь орган распадается на внешнее, среднее и внутреннее ухо. Оба последние представляют неправильной формы твердую кость, называемую «скалистая кость».
Наружное ухо состоит из ушных хрящей, наружного слухового хода и барабанной перепонки. Ушные хрящи суть: а) ушная раковина, б) кольцевой хрящ, в) щитовые хрящи. Эти части покрыты общим покровом кожей, разнообразны по величине и по своему положению. Например, ухо маленькое, стоячее, — шпица; большое, висячее — пуделя; остро-торчащее, — лайки и т. д. Ряд собак наделен стоячими ушами не только в их нижней части у щитового и кольцевого хряща, но даже во всю раковину; у некоторых же самая верхняя часть висит, так называемые, полустоячие уши. Несомненно, стоячее ухо придает голове более красивый вид, а полустоячее, производит впечатление чего-то несовершенного. Вследствие этого принято подрезать уши наподобие ушей шпица или лисицы, уши которых считаются образцом красоты. Уши «ульманского дога» подрезают иначе, чем уши «крысолова», у последнего — иначе, чем у «булль-терьера». Хотя, строго говоря, это не относится к нашей теме, тем не менее, думаю, обсуждение подобной моды настолько важно и близко сердцу собаководов, что стоит вкратце изложить его. Подрезывание ушных раковин собаки, также и ее хвоста, не имеет другой цели, как сделать внешность ее интересной, красивой. Часто обрубки оставшихся ушей безобразят голову собаки, например: коротко обрезанные уши «крысолова» или лентообразно подстриженные уши «булль-терьера». Значит, все дело моды. Сама операция, если она выполнена опытным человеком, не опасна, но болезненность у собаки ощущается в продолжение нескольких недель, в особенности, если она ушами обо что-либо ударяется. В угоду моде животное подвергают страданию; но пользы от этого оно никакой не имеет и обрезывание ушей для животного — лишь ненужное мучение. Иначе смотрит на это владелец собаки, так как экземпляры с красиво обрезанными ушами ценятся дороже. Разговоры тут мало помогут, ибо мода — тиран. Пример тому Блишер, ратовавший против нее и ничего не достигший. Пусть каждый помнит, что собака, как ее создала природа, достаточно красива и изменять ее наружный вид нет смысла, нет надобности.
Вернемся опять к описанию частей уха. Ушная раковина с наружным и кольцевидным хрящами соединена с наружным слуховым ходом, представляющим из себя коротенькую костяную трубочку, покрытую слизистой оболочкой. Эта последняя заключает в себе многочисленные жировые железки, выделяющие ушную серу. Слуховой ход закрыт с внутренней стороны тонкой эластичной кожицей, барабанной перепонкой. К наружному уху примыкает отделенное от него барабанной перепонкой среднее ухо, доходящее до лабиринта. Барабанная полость, слуховые косточки и Евстахиева труба составляют среднее ухо, которое есть не что иное, как наполненное воздухом пространство, закрытое снаружи эластичной барабанной перепонкой, имеющее выемкообразное отверстие и трубкообразное соединение с областью рта и, естественно, с наружным воздухом. Через барабанную полость тянется, подобно цепи, соединение слуховых косточек: молоток, наковальня, стремя и чечевица. Самая близкая к наружи часть — молоток — прикреплена к барабанной перепонке, а самая внутренняя часть — стремя — примыкает к овальному окну на границе внутреннего уха.
Внутреннее ухо, благодаря своему сложному устройству, получило название лабиринта. Анатомы прежних времен боялись разрушить это произведение искусства; боялись его выдалбливать, ибо оно, в качестве образцового произведения Творца, считалось священным. Главные части его: 1) костяной лабиринт, состоящий из художественно составленных трубкообразных костей, которые, смотря по их форме и положению, называются: а) преддверие — маленькое кругловатое пространство; b) улитка — винтообразный ход, сообщающийся с барабанной полостью посредством круглого окна, а с преддверьем — посредством маленького отверстия — лестницы преддверья; с) дугообразные ходы или полукруглые каналы — три косточные трубочки, начинающиеся и оканчивающиеся бутылкообразными расширениями — ампулами. Этот костяной лабиринт, имея внутри еще несколько камерообразных отделений, обтянут 2) кожистым (клетчатым) лабиринтом; он тоже составляет трубку, наружная стена которой облегает внутреннюю поверхность костяного лабиринта. Промежутки кожистого лабиринта наполнены жидкостью. Кожистый лабиринт есть собственно расширение слуховых нервов и устроен он очень сложно: целые клавиатуры приложены к слуховым зубчикам, Кортиевой мембране, Кортиеву органу и к Рейснеровой мембране. Перед внутреннею плоскостью стоят оконечности нервов в виде натянутых (жестких) тончайших волосков, они называются слуховыми волосками, а между ними находятся свободно движущиеся, очень мелкие и более крупные песчинки, так называемые, слуховой песок, слуховые камешки «ортолиты».
Слух. Звуковые волны возникают от колебания воздуха и распространяются по всем направлениям путем колебания его, и по воде, и по твердым частям, и по воздуху одинаково, наподобие расходящихся кругов от упавшего в воду камня. Достигшие уха, волны эти воспринимаются и передаются далее слуховому органу, воронкообразною ушною раковиною, производя в барабанной перепонке колебания совершенно в том же количестве и в той же силе, как дошедшие звуковые волны. Эти колебания передаются далее слуховым косточкам, служащим соединением между барабанной перепонкой и лабиринтом, благодаря чему жидкость лабиринта приводится в движение. Вследствие этого, слуховые камешки, катаясь взад и вперед, трутся о слуховые волосики, отчего возникает механическое возбуждение конечностей слухового нерва, как возбуждение глаза светом. Фактически колебания звука лишь разлагаются и видоизменяются, но передаются вовнутрь, как материально случившиеся.
Чувство обоняния (чутье). Чувство обоняния (чутье) у собак вообще более остро, чем у человека и находится в верхних частях носовой полости. Здесь расположена решетчатообразная кость, замыкающая мозговую полость по направлению к носу. Покрыта она с наружной, обращенной к носовой полости, стороны большим количеством костяных пластинок. Будучи весьма тонкими, они сгруппированы в различных направлениях и свернуты (накатаны) весьма хитро, благодаря чему и получили также название лабиринта. Обтянуты они нежной, тонкой, слизистой оболочкой, покрытой, в свою очередь, покровом с цилиндрическими клеточками, содержащим в себе многочисленные слизистые железки и тонкие конечности обонятельного нерва. Последний, проходя в обе ноздри и раздваиваясь, начинается в мозгу с обонятельных колбочек; его волокна очень бледны, он, не заключая в себе, как другие нервы, отдельных осевых цилиндров, содержит в недрах своих много тончайших веерков, которые, в конце концов, разделяются и излучаются в слизисто-оболоченную ткань. В обонятельной оболочке, между цилиндрическими клеточками, находятся, так называемые, обонятельные клеточки. Эти, несколько ниже лежащие, клеточковые тельца с пузыречкообразным строением имеют наверху палочкообразное продолжение (почти также, как палочки в сетчатке глаза) и продолжаются до своего конца несколькими тончайшими волосиками, свободно выступающими на поверхность. В то же время, нижний конец обонятельных клеточек крайне тонок и имеет незначительные колбистые припухлости. Дабы получилось обонятельное впечатление во всей своей полноте, необходимо, чтобы обонятельная оболочка была влажной и не покрыта посторонними веществами. Пахучие вещества, состоящие из тончайших телесных или газообразных веществ, путем вдыхания струи воздуха в тонких лабиринтных канальчиках, приходят в непосредственное соприкосновение с обонятельными волосиками, они же, в свою очередь, возбуждаясь, передают это возбуждение мозгу посредством обонятельного нерва. Следует еще сказать несколько слов о необыкновенной чутьистости собак. В соединении с умом качество это сделало собаку с давних пор помощником человека на охоте, с течением времени подмеченная способность стала применяться при розыске человека, следствием чего явилась полицейская собака, или собака-сыщик. Многие породы собак являются обладателями острого, т. е. тонкого чутья, но в особенности выделяются им те, которым, в силу обстоятельств, приходится его совершенствовать и развивать, напр. овчарка, сторожевая и т. д. Во всяком случае, чутье каждой малочутьистой собаки несравненно тоньше развито, чем у человека, и последний соревноваться с нею в этом не может. Все собаки, отличающиеся тонкостью и остротой обоняния, имеют и соответствующее анатомическое устройство носа, длина коего у охотничьей или сторожевой собаки, а также и у других особей крупных пород, значительно превышает размеры носа взрослого человека и чувствительность слоя обонятельной оболочки у нее более развито.
В общем, мы, до сих пор, еще не научились разграничивать запахи подобно ощущению других чувств. Вспомним только, как необыкновенно тонко мы разграничиваем ощущения света, цвета и слуха, как богата здесь номенклатура, как тонко различаются звуки разных инструментов. В области запахов мы очень бедны. Все сводится к приятному и неприятному, что и составляет почти все, имеющееся в нашем распоряжении. Выражения «крепкий», «сильный», «слабый», «острый», «пряный» — это выражения, употребляемые по отношению не только к обонятельному органу. Наконец, характеристика отдельных запахов, как, например: розы, резеды, чеснока, куропатки, лисицы и т. д., непосредственно связана со зрительными представлениями. Когда мы говорим: «пахнет розами», у слушателя получается воспоминание не только запаха их, но воображение рисует ему в его сознании и внешний вид цветка, притом, не одного, а всех роз, когда-либо им виденных. Следовательно, понятия (термины) для выражения этого чувства не столь цельны (чисты).
У собаки все это по-другому. Тут ощущение пахучего вещества не затемняется отвлеченными понятиями, но специфический запах прочно фиксируется (укрепляется); не словом, не появлением запаха возникает желание, стремление, похоть, страсть овладеть им — нет, а потребностью нюхать — пока не подойдет охотник и выстрелом не уничтожит пахучее вещество. Мертвая куропатка для подружейной охотничьей собаки не существует.[2]

Пахучие вещества, подобно свету и звуку, мало телесны. Егер утверждает, будто они не что иное, как растворенные белковые тела, действительно вещественные предметы, составляющие душу его, материально удобо-схватываемы и удобо-улавливаемы, как мухи. Это не верно. Если, после линяния лисицы, человек пройдет вблизи ее норы, то неприятный запах лисицы будет резко отчетливо воспринят обонянием его. По Егеру же, часть лисицы должна была бы внедриться в душу охотника. Возьмем одно из самых сильных пахучих веществ — мускус. Если принести кусок его в комнату, то запах мускуса останется в ней спустя долгое время. Запах сильных духов ощущается на далекое расстояние. Конечно, можно утверждать, что в приведенных примерах идет речь об очень тонком распылении. Скептикам отвечу следующим: когда охотник нападает на олений след, он напускает собаку на него, спустив ее с привязи, дает ей бежать по следу. Почуяв, собака идет по следу через поля, леса, чащи, луга и болота. Сколько бы часов не прошло со времени пробега оленя, даже если след его будет перекрещиваем следами другой дичи, других оленей, хорошая собака не скалывается, чуя только один его след. Разве можно предположить, что с каждым шагом оленя на почве остается от него что-либо материальное (вещественное)? Нисколько! Запах дичи находится не только на почве, но и в воздухе. Охотники знают, что подружейная собака на следу по дичи, сидящей на земле, очень часто чует ее с приподнятой головой, обнюхивая воздух, идет, так сказать, верхним чутьем. Подобно тому, как световые лучи есть колебание эфира, звуковые волны — колебание воздуха или материи, — пахучие вещества следует признать колебаниями, производимыми химическими составными частями.
Об остающихся двух чувствах, чувстве вкуса и чувстве осязания, скажу вкратце. Первое сосредоточивается на языке, мускулистом, подвижном, очень мягком органе. На его поверхности находятся: 1) целая масса маленьких отростков, придающих языку мягкость, бархатистость и называемых ниткообразными или волосообразными сосками; 2) по обе стороны языка находятся более плотные, менее многочисленные отростки губкообразные соски; 3) на поверхности языка находятся, окруженные валом, два или три углубления, в которых содержатся соски, но особой формы, и 4) при основании языка находится, различной величины Мейеров орган, который можно разделить на отдельные листочки. К воспринятию вкусовых ощущений, главным образом, приспособлены губкообразные соски, в них заключаются, так называемые, вкусовые кубки, представляющие из себя маленькие, овальные, покрытые эпителиальными клеточками вогнутые пространства, с тонким отверстием. От вкусового нерва в эти вкусовые кубки входят тонкие, нервные нити, образуя здесь веретенообразные клеточки, верхний конец коих свободно выступает на поверхности, в виде тончайших волосков. Вкусовое ощущение особенно развито у человека. Передачей его служит не один, а многие нервы.
Основные вкусы распадаются на сладкий, соленый, горький и кислый. Другие ощущения, как-то: прохладное, жгучее, острое и т. д., следует отнести к чувствам осязания. Для получения вкусового ощущения необходимо, дабы вкусо-способные вещества попали на язык в растворенном или твердом виде, но при непременном условии, чтобы их составные части могли раствориться в слюне, вследствие чего, в определенных местах языка, будут ощущаться вкусы.
Орган вкуса у собаки считается менее развитым, чем у человека. Я же этого не думаю.
Чувство осязания находится на всей поверхности кожи. У человека, на отдельных частях, на конечностях пальцев, на языке, на губах осязание сильнее развито, чем на других частях; у собаки же оно превосходно развито на лапах, на губах и на языке. Местонахождением осязания, в собственном смысле, следует считать маленькие, пуговицеобразные кончики нервов — Фотеровы тельца, а также и осязательные соски. Они, при легком надавливании, моментально изменяют свой вид, передавая затем возбуждение центральному органу. Путем прикосновения или нажатия возникают осязательные ощущения, дающие мозгу представление о величине, форме, тяжести, плотности и температуре. Сильные воздействия вызывают неприятное ощущение или боль. Она имеет высокое значение для сохранения индивидуума и рода, заставляя животное собирать все свои силы для защиты одного органа.
Ощущение температуры (холода, жара, тепла) есть тоже осязательное ощущение, хотя существенно различное. Предполагают наличность особых термических нервов, приходящих в действие только при переменах температуры. Для человека, легко различаемая температура находится между 10 и 47 по Цельсию, самое же тонкое различение находится между 27 и 33 Ц. Очень высокие и очень низкие температуры не ощущаются. Приходится ли мерзнуть при 40 или 60 холода, или обжигаться, сгорать при 400 или 4000 жары, организму безразлично: он больше не реагирует.
После короткого и совершенно поверхностного изложения органов чувств и функций их, будет не лишним рассмотреть вкратце их совокупное взаимоотношение, каковое можно уподобить жизни цветка в противовес трудовой жизни мускулов. Благодаря этой деятельности развиваются высшие душевные отправления, отличающие растение от животного, и дающие возможность индивидууму выделять свое «я» из всего остального, распознавая все, что существует.
Внешний мир в органы чувства, у молодого животного, вначале проникает недостаточно. Постепенно, конечно, начинает действовать опыт, разграничивающий возбуждения, приходящие извне. Борьба за существование не что иное, как борьба за подходящие жизненные возбуждения: даже кратковременное отсутствие их причиняет организму неясное ощущение пустоты, так называемую, скуку. Душа ищет впечатлений для чувств; она жаждет их; наступает страстное желание (тоска), которое ищет удовлетворения для души, переходящего во влечение, в похоть. Таким путем чувства возбуждаются до внимательности, воспринятие возбуждения чувств переходит в ощущение, дающее образ, плодом коего является представление. Если весь этот процесс повторяется часто, то стремление становится исследованием, ощущение — наблюдением, из наблюдений образуется положение, а из него закон.
Если совокупное впечатление будет удержано навсегда, постоянно освежаясь и дополняясь, то стремление становится художественным стремлением, ощущение — искусством, художественным пониманием впечатления, а образ, совершенным образом, идеалом. Стремление к знанию побуждает к наблюдению и к искомому — знанию; знание собирает законы, сравнивает их между собой, сводит их во взаимоотношение, к сущности, и, как финал всего, из законов получается наука — свод знаний. Всякое восприятие возбуждений чувств такими органами чувств, кои долгое время были лишены возбуждений, за прекращением тоски, влечения и похоти, является вначале радостным ощущением, наслаждением. Когда возбуждение одного какого-либо чувства продолжается долгое время, то получается, как бы сглаживание бывшего напряжения, наступает покой и, вследствие этого, ощущение удовлетворения, сытости, т. е. реакция. Если впечатление еще более усилится, то наслаждение становится упоением, чувство радости — негой, если же перевозбужденный центр будет, наконец, освобожден, он не придет к покою (равновесию), а вступит в состояние расшатанности, брезгливости, недовольства, даже отвращения. Стремление же к новым возбуждениям, при расшатанном нервном центре и воспринятие в этой стадии веселых возбуждений, приводит к разочарованию, к пресыщению, даже к разврату. Я подошел к концу моей лекции. Еще несколько слов.
Отличительное свойство чувств собаки — их острота, благодаря чему она достигает быстрого и точного восприятия и обсуждения того, что находится вокруг нее. Но нашему четвероногому другу не хватает мозговой массы для переработки его ощущений, и выводов и для сложения их в логические ряды; ему недостает слова для членораздельного выражения результата хода мыслей, чтобы собственное знание проверить на других и усовершенствовать; недостает речи, дабы сконцентрировать в одном направлении большие массы мыслей.
Впечатления собаки — остры, точны, не затемнены лжеучениями; но ей недостает опыта ее предков, она не получает заботливого воспитания, передачи тысячелетнего опыта письмом и словом, ей недостает трансцендентальных (отвлеченных) понятий и все это, благодаря мозговой массе, которой у человека более, чем в пять раз; кроме того, различие это заключается также в методе воспитания. Если бы появился способнейший собачий учитель, то и тогда нельзя было бы развить в ней художественные и научные понятия, и возвышенный, отвлеченный полет духа. Она остается низшим, от благоволения человека зависящим существом, предоставленным самому себе, гибнущим, обращающимся в хищное животное.
Да будет всем известно, что человек, хоть и велик своею речью, остротою своих выводов в сложных логических рядах, заключающихся в математике, науке и искусстве, но собака, во многих отношениях, обладает качествами, делающими ее равной человеку, даже ставящими ее выше человека. Этим, в полном смысле слова, возмещается то, что не хватает человеку. Сердце его, жаждущее любви, ставит выше всего преданное, самоотверженное самопожертвование для другого существа и, в этом отношении, собака стоит в большинстве случаев, наравне с человеком, а в отдельных случаях, даже выше его. Как бы много человек ни проявлял, по отношению к собаке, любви, верная, честная, собачья душа сторицей возместит ему. Она пылает к своему хозяину чистою, святою, ревниво-бодрствующею любовью и верностью, самоотверженною до смерти.
Кто будет для умной собаки терпеливым, сведущим и любящим воспитателем, тот достигнет высоких результатов и в награду приобретет верного друга.

Общие правила для воспитания и обучения полицейских собак
«Даже самый брезгливый человек будет благосклонен к хорошо воспитанной собаке».
Гете

1. Прежде чем заняться обучением собаки, необходимо в самом себе развить самообладание, дабы в минуту нетерпения или недовольства не потерять приобретенного целыми неделями.
2. Предварительно обучения собаки, следует изучить естественную историю и духовную жизнь ее, в особенности же, историю развития породы, к которой принадлежит ученик.
3. Молодость не имеет добродетелей; не имеет достаточно зрелости, чтобы действовать из чувства долга. Это относиться в равной мере и к людям и к собакам. Щенка воспитывают; обучать же можно только умственно и физически зрелую собаку. У одной зрелость наступает раньше, у другой — позже. Случается, что собака, играючи, совершенно неожиданно выучивается всему, чего в продолжение многих недель не могла усвоить.
4. Мать, тебя воспитавшая, учитель, тебя учивший и унтер-офицер, совершенствовавший тебя — должны были терпеливо бороться с твоими слабостями; упражняйся же, учись терпению ежедневно, ежечасно с твоей собакой. Ибо она — животное, лишенное речи, средства быть понятым, средства, дающего человеку умственное превосходство над животным.
5. Твое тело и дух не всегда одинаково готовы и способны переносить напряжения и учебную работу, помни: это относится и к собаке — не насилуй ее воли, ее сознания. Только от вполне воспитанной, вышедшей из младенческого возраста и здоровой собаки, можно и должно требовать подавления своего настроения и умения владеть собой.
6. Кнутом, палкой и розгой можно воспитать послушного себе раба, но не верного, охотно работающего товарища, готового разделить с тобой опасность и рисковать своей жизнью.
7. При воспитании, обучении и ведении полицейской собаки употребляй свисток, резко отличающийся от свистков мальчишек и других людей, дабы приучить собаку слушаться лишь определенного свистка. Наилучшим для дела будет, введенный многими полицейскими управлениями «двухтонный полицейский сигнальный свисток», по своему видоизмененный в смысле тона.
8. Воспитывай себя и твою собаку так, чтобы она считала наказанием, если ты с нею строго или совсем не говоришь, если ты ее не ласкаешь или не обращаешь на нее внимания.
9. Развивай в ней сознание долга, упражняй ее ежедневно в повиновении твоей воле, порабощая ее волю.
10. Делись своими впечатлениями и наблюдениями при обучении и употреблении полицейских собак с собратьями, пространно печатая их в журнале «Вестник полиции», дабы другие могли ими воспользоваться.
11. Наставления к обучению собак выведены из опыта практиков. Но они не являются непогрешимыми, почему необходимо принять в соображение свой темперамент, личные качества, темперамент собаки, ее возраст, пол, породу, ее наследственные предрасположения, могущие дать часто невольные уклонения. Надо помнить, что «Дрессировка есть пробный камень психологии животных».

Воспитание будущей полицейской собаки
А. Основы воспитания
«Кто желает воспитывать, должен быть сам воспитан».
Император Вильгельм ІІ-й

1. Основа духовного, телесного и общественного образования закладывается в человеке воспитанием. В равной мере, только заботливым воспитанием можно приготовить собаку к задаче служить человеку своими особенными способностями, работать вместе с ним и защищать его.
2. Прыгание и бегание развивают мускулы и здоровые легкие, делают собаку ловкой, приучают ее к выносливости, дают ей силу и решительность, как и человеку, — чураться этого не следует. Щенку надо предоставить ежедневно возможность набегаться, поиграть и подраться с другими собаками. Без достаточного движения он делается жалким, трусливым, нерешительным и неловким существом. Если не соблюдать данного правила, если оставлять постоянно собаку в питомнике без занятий, то пенять придется на себя. Из щенка, с хорошими задатками, выйдет пугливая, дикая и ленивая собака, с неповоротливыми членами, лишенная страстности и ума.
3. Благодаря воспитанию: а) нежелательные в собаке прирожденные задатки и наклонности должны быть ослаблены, подавлены и уничтожены; б) желательные же наклонности будут в ней пробуждены и развиты.
4. Так как по опыту известно, что собаки, вследствие неверного воспитания для дальнейшего обучения делаются малоценными, даже совершенно непригодными, то нужно остерегаться, чтобы собака не сделалась дикой и, прежде чем она будет способна к обучению, не вышла бы из безусловного повиновения.
5. Чтобы успешно обучать собаку, нужно еще при ее воспитании внимательно наблюдать и изучать ее наклонности.
6. До шестимесячного возраста щенок не может быть ответственен за свои поступки. В то же время он еще глуп для понимания, что он может и должен делать, чего не смеет и почему. В этом возрасте никогда не наказывай щенка. Безусловного повиновения от него нельзя требовать. Кто будет это делать, тот рискует испортить собаку задолго до ее обучения.
7. Так как воспитание собаки, все силы и способности которой подлежат развитию, должно быть равномерным и цельным, то ходить за ней, кормить ее и играть с ней может только ее воспитатель. Во время воспитания и обучения собаку следует разумно кормить и заботливо за нею ухаживать. Детям и посторонним людям иметь общение с собакой разрешить нельзя, ибо она будет сбита с толку, станет несообразительной, шаловливой, поверхностной, ненадежной, скрытной и, подчас, злой.
8. Щенок находится еще исключительно во власти прирожденного ему, как и всякому другому существу, чувства самосохранения. Следовательно, все его поступки и всякое его упущение — эгоистичны; он не знает ни любви, ни верности, ни благодарности, ни послушания. Все, что говорится о поступках и проявлениях щенка, есть лишь продукт его инстинктивной привязанности, кто за ним ухаживает, кто его кормит, кто его ласкает — к тому он привязывается. Из этой привязанности, с проявлением сознания, развиваются и все положительные качества собаки.

9. Тишина в питомнике. Щенок, освобожденный от занятий, должен находиться в питомнике. Если он там начнет выть, дайте ему поесть. После второго или третьего раза достаточно будет сказать щенку «смирно», чтобы всякая попытка к нытью прекратилась. Собаки, не приученные с детства к полной тишине питомника, охотно присоединяются ко всякому собачьему брёху, надоедают соседям, подчас делая совершенно безрезультатной всякую разведочную работу, скуля, будучи уложены на месте по приказанию хозяина. В доме и комнате щенок легко изнеживается, привыкает к невежествам, становится шаловливым, чем затрудняет последующее обучение. Еще вреднее, если щенку позволить бегать без надзора по улицам и шалопайничать; все привитые ему хорошие качества пропадут. Одинаково следует поступать и с более взрослыми, недостаточно воспитанными собаками.
10. Чистота в комнате. Незадолго до кормления, воспитатель приносит четырехмесячного щенка на четверть или, самое большее, на полчаса в комнату, где он с ним занимается. Кто наблюдает постоянно за щенком, тот легко заметит, по его изменившимся манерам, его желание напакостить; тогда необходимо его поскорей отнести в питомник. Если же он «в комнате наделал», то его следует взять и, сказав несколько раз «стыдись», отнести в питомник. Кто тычет провинившегося щенка носом, тот не друг животных, не имеет никакого понятия о воспитании и кладет основание для позднейших недостатков в характере. Вполне обученную собаку можно в одну минуту сделать опрятной в комнате, слегка наказав ее.

Б. Воспитательные упражнения
«Развитие ума не есть вопрос наказания, а — вопрос воспитания».
Фон Стефаниз

1. Цель воспитательных упражнений. Воспитательные упражнения имеют целью — щенку, привязанному до сих пор к своему благодетелю лишь из эгоизма и ставшему умнее и понятливее, внушить убеждение, что он имеет «господина», которого должно не выпускать из вида, за ним постоянно следовать и слушаться его. Упражнения эти имеют целью поработить волю собаки до безусловного подчинения своему хозяину. По достижении собакою шести месяцев, ее надо вывести на улицу, но, обязательно на привязи. Поведение собаки на улице должно быть безупречно, для чего ее, прежде всего, приучают следовать на привязи за своим хозяином, исполняя все его желания. Воспитательные упражнения надлежит начинать осторожно, постепенно их расширяя. Необходимо постоянно наблюдать за животным, обращаться с ним ласково, снисходительно, стараясь все более и более узнавать его особенности. Переутомлять питомца нельзя, а также прерывать или прекращать упражнения, не выполненного собакою до конца. Не исполнивший этих предупреждений, рискует, при начале воспитания, испортить собаку для дальнейшего обучения.
2. Место и принадлежности обучения. Лучше всего делать упражнения в совершенно пустом помещении, не дающем собаке возможности прятаться, например: сарай, конюшня, сени, комната, овин, клуня и т. д. Во время упражнений на воздухе надо выбрать место близ стены или дощатого забора, в пустынном месте. Желательно иметь возможность ходить вдоль стены по обе ее стороны. Строения, стоящие отдельно тоже пригодны, если можно ходить кругом них. Посторонние лица или животные не только недопустимы при упражнениях, но их не должно видеть. Чем тщательнее будут устранены малейшие помехи, тем удобнее, тем легче собака воспримет преподанное. При упражнениях необходим дрессировочный ошейник и дрессировочная привязь-поводок с наплечником. Если собака очень чувствительна, то при упражнениях следует употреблять дрессировочный ошейник без шипов.