В. Амосов. Инсульт: симптомы, первая помощь, методы восстановления

В. Амосов. Инсульт: симптомы, первая помощь, методы восстановления
Данная книга не является учебником по медицине. Все рекомендации должны быть согласованы с лечащим врачом.

Важное о головном мозге

Уж так устроен человек, что раз ему сказали «сердечно-сосудистые», он и будет в дальнейшем полагать все заболевания этого ряда проблемой только сердца и прилегающих к нему сосудов. Обычно мы связываем с этим словом лишь одну грозную, смертельную патологию — инфаркт миокарда. А уже тромбоз глубоких вен, варикозное расширение, геморрой, нарушения давления и пр. у нас ассоциируются с процессами совершенно сторонними. Например, с особенностями гормонального регулирования тела, погодными условиями, временем года, рабочими обязанностями, наконец.
Мы все это прекрасно знаем, но почему-то забываем всегда, когда нам совершенно необходимо вспомнить об этом вовремя, пока еще не поздно. Знаем, разумеется, то, что от состояния и степени работоспособности как сердца, так и сосудов зависит работоспособность абсолютно любого органа и ткани тела. Без кровоснабжения не может существовать ни печень, ни кожа, ни мышцы, ни волосы. Тем более без него невозможно существование головного мозга и его, так сказать, мыслительного центра — коры. Оттого если у нас имеется заболевание сердца, у нас одновременно появляются заболевания решительно всех прочих органов — к чему тешить себя лестью, что в остальном мы вполне здоровы?..
Итак, к сердечно-сосудистым заболеваниям на практике можно отнести достаточно большую группу патологий. Но на самом деле существует и орган, проблемы которого начинаются почти сразу же после проблем с сердцем. Мы говорим о головном мозге, который в прямом смысле слова дирижирует всем оркестром, который мы привыкли называть своим телом.
Сердце качает кровь по артериям и венам, но оно не управляет работой органов — напротив, оно находится в строгом подчинении им и самому головному мозгу. Когда какой-то орган начинает требовать больше кислорода или питательных элементов, он отсылает сигнал об этом не в сердце, а в соответствующий участок коры. А уже кора принимает меры, которые помогут удовлетворить эту возросшую потребность. В частности, она увеличивает частоту сокращений сердечной мышцы и легочной диафрагмы, а также повышает пропускную способность сосудов, заставляя потрудиться и эндокринные железы, и печень, и кожные покровы, и систему водно-солевого обмена.
Между течением сердечно-сосудистых заболеваний у, так сказать, сердца и головного мозга есть существенное различие. Когда сердце заболевает, задолго до своей первой остановки оно болит — подолгу, при каждом сокращении, настойчиво и явно. А вот головной мозг не болит — в нем есть центры, которые обрабатывают болевые сигналы, но нет самих рецепторов, воспринимающих боль. Оттого у нас болит голова — черепная коробка, но не мозг. И болит она чаще всего с началом какого-нибудь сердечно-сосудистого заболевания. Сначала — когда у нас начинает «шалить» давление, потом — на изменения погоды (что, впрочем, одно и то же). А в конце — незадолго до попадания оттуда, где нас застал приступ, прямо на операционный стол.
С другой стороны, головные боли — явление, привычное многим, причем с детства. Дистония как форма мигрени часто передается по наследству — как и склонность к другим аномалиям такого рода. Плюс, все эти процессы и впрямь могут зависеть от гормонального регулирования, атмосферного давления и т. д., и т. п. Другое дело, что мы нередко путаем разовое либо врожденное явление, каким оно было в нашем детстве и юности, с началом серьезного заболевания, которого можно было избежать.
Вот из-за множества причин, вызывающих головную боль (даже если мозг болеть не может), мы успеваем познакомиться с этим явлением быстро и довольно рано. И нечасто способны заподозрить, что из естественного оно давно уже превратилось в противоестественное. Тем более мы не склонны и не привычны считать частые головные боли признаком чего-то, способного закончиться самым печальным образом. Боли в сердце вызывают у нас инстинктивную тревогу, иногда даже панику. А боли в голове — нет.
Признаемся себе честно: головной мозг вообще является органом, об устройстве и принципах работы которого нам не известно ничего или почти ничего. Ведь факт наличия у него полушарий сам по себе никому и ни о чем не говорит. Вернее, не должен говорить, даже если мы очень хотим задеть кого-либо обидным сравнением с другими полушариями. Но большая или меньшая точность сравнений — это тема отдельная, и к биологии она не имеет никакого отношения.
Зато к ней имеет самое прямое отношение то, что жизнь без головного мозга прекращается мгновенно. А запчастей или искусственных заменителей к нему до сих пор никто не придумал. Хуже того: в случае чего, его нам даже пересадить не смогут. Поэтому сегодня мы поговорим именно об этом явлении — болезненном или безболезненном наступлении такого серьезного сердечно-сосудистого, но тем не менее относящегося не к сердцу, заболевания, как инсульт. То есть обо всем, что касается именно этого расплывчатого оборота «в случае чего» и его последствий.

 

 

 

Основы устройства головного мозга и любопытные факты об этом органе

Подробности организации головного мозга нам знать ни к чему — многие из них неясны даже ученым. Нам же эта информация только усложнит жизнь. Но кое-что все-таки не помешает выяснить — для общего развития и чтобы лучше представлять, что происходит в нашей голове при наступлении патологии.
Головной и спинной мозг, а также вся центральная нервная система (ЦНС) образованы сплошь нейронами. Это особые, сверхчувствительные клетки, способные генерировать слабый электрический импульс при их раздражении. Нейроны также отличаются от любых других клеток наличием у них множества длинных ветвистых отростков — дендритов и аксонов. Причем интересно, что количество как тех, так и других у каждой клетки может быть разным.
Нейроны сплетены друг с другом сетью именно этих отростков. Из соединенных переплетениями отростков клеток формируется нервная ткань. У нервной системы есть три больших отдела — головной мозг, спинной мозг и периферическая система иннервации. Последняя начинается от позвоночника: из каждого позвонка во все стороны обильно ветвятся длинные нервные стволы. Сначала они довольно велики. Но по мере отдаления от спинного мозга они сами становятся все тоньше, а ответвлений на них — все больше.
Периферические нервные волокна пронизывают каждую ткань, каждый орган и выходят на поверхность кожи. Их очень много — мы даже представить себе не можем, сколько именно. В принципе, между периферическими нейронами и теми, что составляют спинной либо головной мозг, разницы нет. Ведь все нервные клетки обладают одинаковыми свойствами и занимаются, так сказать, одним делом — генерируют и передают выше, в кору, электрический импульс, возникший в них при раздражении их окончаний.
Тем не менее есть и некоторые различия. Касаются они не тела клетки и его устройства, а структуры разных отростков. Аксон — отросток длинный, он не ветвится и передает всегда только исходящий сигнал. Обычно он покрыт оболочкой из молекул особого белка — миелина, который и придает аксону белый цвет. Такая «оплетка» позволяет ему передавать импульс в десятки раз быстрее, чем обычно. Дендрит — короткий, но весьма разветвленный. Такие отростки служат в основном «приемниками» сигналов, поступающих из других клеток, и оболочки у них нет.
Классика медицины долгое время считала, что дендритов у нервных клеток всегда много, а аксон, напротив, всегда один. Оно и понятно: каждая клетка может принять множество сигналов с разных сторон. Но если она еще и отошлет это множество в нескольких направлениях одновременно, кора, в которую в итоге поступят все эти сигналы, просто не сможет ничего понять. Однако по мере изучения структуры именно головного мозга наука убедилась, что в его тканях имеются как клетки вообще без единого аксона, так и клетки с несколькими аксонами. Так что все в мире относительно, и исключения из правил имеются даже в мозгу. Хотя, обратим внимание, клеток с нарушениями количества тех или иных отростков на периферии нет — это касается только крупных отделов ЦНС.
Как мы уже, наверное, угадали, белое вещество отличается от серого тем, сколько покрытых оболочкой отростков имеет каждая клетка этой ткани. Если покрытые миелином аксоны проводят сигнал вдесятеро быстрее «голых» дендритов, вывод, что скорость прохождения сигналов в белом веществе выше, чем в сером, напрашивается сам собой. И действительно, разница здесь лишь в скорости и, следовательно, функциях, выполняемых тем или иным веществом.
Главная задача белого вещества — как можно скорее доставить принятый сигнал в определенный участок серого. Серое вещество занимается в основном обработкой полученных импульсов. Хотя оба типа вещества имеются как в головном, так и в спинном мозге, пока принято считать, что полноценно обрабатывать сигналы и выдавать готовый ответ по каждому из них умеет лишь кора головного мозга. Назначение же скоплений серого вещества в спинном мозге и внутри белых тканей мозга головного науке пока не совсем понятно.
Теперь немного сориентируемся непосредственно в устройстве головного мозга. Он образован запоминающегося вида полушариями и еще несколькими крупными отделами. Однако «мыслящая» кора имеется лишь у полушарий — прочие отделы ее лишены. Кора — это слой серых нейронов толщиной около 0,5 см. А, так сказать, тело головного мозга (его основная масса) образовано сплошь белым веществом с небольшими вкраплениями серого.
Интересный факт: долгое время наука полагала, что извилины коры появляются со временем, по мере приобретения человеком знаний. Но на данный момент уже точно известно, что они имеются даже у новорожденных. Более того: расположение и рисунок большинства извилин одинаков у всех людей мира. На самом деле эти глубокие складки многократно увеличивают реальную площадь коры. Когда мы смотрим на полушария снаружи, мы видим не более 1/3 от общей ее поверхности — остальное скрыто в складках извилин. Оттого приобретение новых знаний с количеством извилин никак не связано. Хотя чрезмерно большой объем постоянно получаемых новых знаний и сложных задач только из одной области и впрямь может привести к появлению на этом участке коры 1–3 новых извилин.

Возможно, вам известно, что полушария головного мозга связаны друг с другом своеобразным мостиком — мозолистым телом. Оно позволяет полушариям обмениваться поступившей в них информацией и работать согласованно — особенно когда это необходимо. Мыслит в головном мозгу, как мы и сказали, только кора. Она разделена на участки, в которые преимущественно поступают сигналы того или иного типа.
Интересный факт: хотя за работу над одинакового типа заданиями отвечают приблизительно одни и те же участки коры, нейроны в них легко меняют «специализацию». Например, при повреждении клеток одного из центров их обязанности вскоре перенимает участок по соседству. Именно этим явлением объясняются случаи частичного или даже полного восстановления функций, нарушенных после черепно-мозговой травмы.
Следует сказать, что у абсолютного большинства людей при размышлении над задачей того или иного типа оба полушария задействуются одновременно. Но пик активности может регистрироваться в разных центрах их коры. Традиционно считается, что у людей с творческим складом ума лучше развито правое полушарие, а у людей с аналитическим — левое. Отсюда и разница в том, у кого какое из них доминирует от природы: доминирование такого типа легко узнать по тому, какой рукой человек от природы выполняет сложные действия.
Дело в том, что правая и левая половины туловища управляются в основном противоположными полушариями мозга. Точно так же и зрительные нервы от разных глаз перекрещиваются, чтобы изображение из, скажем, левого глаза поступало в правый зрительный центр. А травма левого зрительного центра приводит к слепоте на правый глаз. Потому правши больше аналитики, чем художники, и наоборот. Но нужно сказать, что среди представителей различных профессий общее соотношение правшей и левшей сохраняется — правшей на свете гораздо больше, потому их больше в любой профессии. И кстати, далеко не всем левшам рифма дается проще интегралов. Так что эту закономерность можно считать весьма относительной.
Интересный факт: у больных шизофренией при выполнении одинаковых со здоровыми людьми задач пиковая активность регистрируется совсем в других участках коры. Кроме того, у них значительно сильнее выражена синхронизация активности обоих полушарий. Если у здоровых людей разные полушария проявляют разную активность неодинаковых участков, то у шизофреников, судя по энцефалограмме, над одной проблемой работает весь головной мозг одновременно.
Если львиную долю мышления берет на себя кора больших полушарий, это еще не означает, что прочие отделы мозга работают лишь связующими звеньями между нею и органами тела. Например, координацию всех мышц — разгибателей туловища, а также активность мышц, подчиняющихся безусловным рефлексам (диафрагма, сердце, мышцы желудочно-кишечного тракта) регулирует не столько она, сколько мозжечок. Мозжечок расположен сразу за полушариями, в сторону спинного мозга. У нас он находится примерно на уровне затылка.
Интересный факт: мозжечок имеет полушария, как и основной отдел головного мозга. Правда, их поверхность лишена извилин. Из-за внешнего сходства этих двух отделов долгое время считалось, что мозжечок является чем-то вроде запасного мозга — на случай гибели или удаления основного раздела.
В настоящее время известно, что расстройства сердечного ритма и дыхания, а также полный или частичный паралич могут появиться и при полностью здоровой коре головного мозга. Для этого достаточно более или менее сильно повредить мозжечок. Если разрушение невелико, в течение нескольких недель эти функции могут и полностью восстановиться. Впрочем, аналогичный результат легко получить при разрушении любого из отделов между позвоночным столбом и полушариями.
Тем не менее именно врожденными патологиями развития или функционирования мозжечка объясняются необъяснимые ничем другим сахарный диабет (поджелудочная полностью здорова), гастрит (не вырабатывается желудочный сок — и все тут!), атония кишечника, слабость диафрагмы и легких и пр. А врожденный, явно выраженный дефект такого рода называется атаксией — неспособностью больного правильно скоординировать даже самое простое движение. При патологиях мозжечка жизненно важные функции не прекращаются, но серьезно нарушаются, не глядя ни на какие усилия коры. Потому в настоящее время за мозжечком принято признавать не только проводящие, но и самостоятельно исполняемые функции.
У головного мозга имеется и другая часть, которая, по-видимому, выполняет некоторые функции «за» кору. Речь идет о среднем мозге — продолжении мозжечка, которое соединяет всю «начинку» черепной коробки с «начинкой» позвоночного столба. Функции среднего мозга во многом схожи с мозжечком. Потому некоторые ученые их не разделяют, полагая мозжечок частью среднего мозга. В любом случае, нам следует знать, что именно в среднем мозге расположена главная эндокринная железа тела — гипофиз.
Гипофиз важен тем, что он регулирует с помощью своих гормонов активность как самой коры, так и всех остальных желез внутренней секреции. За исключением вилочковой и эпифиза.
А это как-никак щитовидная железа, надпочечники, половые железы, поджелудочная. Так что едва ли нас удивит, что одна эта железа (кстати, очень маленькая) постоянно производит около 20 различных гормонов…
Рядом с ним расположен упомянутый только что эпифиз — железа, которая отвечает за суточные ритмы в организме. Эпифиз вырабатывает два гормона — серотонин (гормон бодрости и сосредоточенности) и мелатонин — его антипод, гормон сонливости.
Интересный факт: эпифиз уникален своей способностью не столько производить два гормона — антипода, сколько соотносить эту выработку со временем суток. Причем дело здесь вовсе не в постоянстве суточного ритма. Ведь именно работе эпифиза мы обязаны постепенным его изменением при переезде в другой часовой пояс. В тканях эпифиза имеются пинеалоциты — клетки, похожие на те, что присутствуют в коже и вырабатывают гормон ровного загара меланин. Эти клетки обладают повышенной чувствительностью к уровню освещения. И как раз по подаваемым ими сигналам, а не по информации от зрительных органов эпифиз «судит» о том, какой гормон сейчас более актуален.
Кроме эпифиза, в среднем мозге расположено еще одно скопление уникальных клеток — ретикулярная формация.
Известно, что головной мозг, наряду с мышцами, является основным потребителем глюкозы — вещества, в которое в нашем желудке и кишечнике превращаются углеводы, белки и жиры. Но с одной существенной оговоркой: в состоянии покоя мышцы по скорости потребления сахара мозгу и впрямь не конкуренты. Однако когда мы заняты физическим трудом или спортом, они потребляют его значительно больше, чем мозг. В то же время имеется и еще одно различие. А именно: в глюкозе нуждаются все ткани тела. Но все ткани могут усваивать ее только в присутствии гормона инсулина. Отсюда и сахарный диабет (неспособность усваивать глюкозу) у людей, у которых поджелудочная перестает вырабатывать инсулин.
А вот головной мозг в инсулине не столь уж и нуждается. Он ему, конечно, не помешает, но в экстренной ситуации ткани мозга способны усваивать сахар и при нулевом содержании инсулина в крови. И обязан он таким чудом именно исправной работе ретикулярной формации.
Что еще нам было бы полезно или важно знать о головном мозге? Наверное, не помешает прояснить вопрос с особенностями его кровоснабжения и защиты от ряда нежелательных воздействий. Основная часть сосудов и капилляров головного мозга расположена между последним твердым слоем, относящимся к черепной коробке, и поверхностью коры. Нам следует особенно хорошо запомнить, что система сосудов покрывает мозг как бы сверху, а не поднимается в его ткани снизу. То есть сонные артерии ведут из шеи в череп, а затем разветвляются в пространстве между черепом и мозгом. Таким образом, сосуды располагаются по всей внутренней поверхности черепа, входя в головной мозг именно оттуда, со стороны коры, а не белого вещества или мозжечка…
Еще одна значимая в иных случаях особенность кровоснабжения этого органа называется гематоэнцефалическим барьером. Данный барьер образуется особыми клетками в структуре сосудов и капилляров, уходящих непосредственно в ткани мозга. Они обладают высокой чувствительностью к составу поступающей крови и называются астроцитами — из-за их похожей на звезду формы. Благодаря им стенка капилляра мозга становится почти непроницаемой. То есть в основном ее проницаемость довольно низка — куда ниже, чем на большинстве других участков сосудистой сетки. Но она может как еще снизиться, так и быстро увеличиться — все зависит от насущного, так сказать, аппетита мозга на имеющиеся в крови вещества.
Через узенькие просветы между астроцитами в ткань могут просочиться только вещества с определенным, очень маленьким размером молекулы. В этом механизме есть смысл: все естественные для организма вещества обладают именно маленьким размером молекул. А вот большой размер характерен для веществ инородных — возбудителей заболеваний, медицинских препаратов, многих токсинов…
Кроме того, гематоэнцефалический барьер не пропускает в мозг часть веществ нужных, но способных наделать в мозгу много бед. Самый яркий пример такого рода — иммунные тельца. Ведь если они вызовут обширное воспаление и нагноение в тканях мозга без очень серьезного к тому повода, дело кончится наверняка плохо. Остается добавить, что при необходимости астроциты могут как снижать и без того невысокую проницаемость капилляров головного мозга, так и значительно повышать ее. Скажем, для поступления увеличенного количества сахара или кортикостероидных гормонов.

От быстрых и сильных перепадов температуры мозг и сосуды внутри него защищает волосяной покров. Однако имеется и еще один вид нежелательных воздействий на головной мозг, от которого мало помогают прочные, спаянные в виде купола кости черепа, и ровно ничем не спасает гематоэнцефалический барьер. Речь идет, конечно, о естественной вибрации и толчках в моменты, когда мы бежим, прыгаем, трясемся по плохой дороге на еще худшей машине… С этой стороны у головного мозга тоже имеется своя гарантия относительного спокойствия — ряд структур внутри его тканей и сам позвоночный столб.
Во-первых, естественные толчки при шаге значительно сглаживает тазобедренный сустав с его сложной структурой костей и мощным мышечным аппаратом. Во-вторых, остаточные колебания стремится погасить поясничный изгиб — тоже из мощных позвонков с толстой хрящевой прослойкой между ними, расположенных в виде буквы «S». На случай, если толчки придутся уровнем выше (скажем, на плечи или середину спины), черепная коробка крепится к верхнему торцу позвоночного столба буквально на шарнирах — ведь форма этого сустава больше всего похожа именно на них. К тому же сама шея имеет небольшой изгиб — чуть поменьше поясничного, но заметный в профиль и по выступающему над самым уровнем плеч 7-му позвонку.
В-третьих же, мозг внутри черепа не подвешен и не прикреплен к нему — он взвешен в жидкости. Конечно, на внутренней поверхности свода черепа имеются гребнеобразные разрастания, которые слегка вклиниваются между отделами головного мозга, разделяя их. Но с самим черепом кора не соприкасается нигде — иначе бы голова у нас болела постоянно. Внутри массы обоих полушарий расположены желудочки головного мозга — довольно обширные полости, заполненные спинномозговой жидкостью. Кроме того, этот же ликвор окружает мозг, заполняя всю черепную коробку. Система снабжения ликвором у спинного и головного мозга общая. Потому увеличение его давления (скажем, из-за травмы) в спинномозговом канале немедленно повысит его давление и внутри черепа.
Интересный факт: существует такое врожденное заболевание, как гидроцефалия. При ней как раз нарушена взаимосвязь между системой циркуляции ликвора головного и спинного мозга. Поступление его по спинномозговому каналу остается нормальным, а вот отток снижен. В результате появляются люди с большим и очень большим диаметром черепной коробки. Хотя в данном случае речь идет не о большой величине мозга, а о том, что желудочки внутри его тканей неправдоподобно велики из-за переполнения ликвором. Очень часто при развитой гидроцефалии белого вещества в мозгу пациента почти не остается. Вплоть до визуального впечатления, будто во всей черепной коробке имеется лишь ликвор и тонкая прослойка коры под самым куполом черепа. Однако уже доказано, что на мыслительной способности постепенно развивающаяся гидроцефалия почти не сказывается. Эту патологию успешно лечат установкой временного или постоянного шунта.
Суммируем уже известное нам о головном мозге. Его ткани образованы нейронами — особыми клетками, способными производить электрический импульс при раздражении их окончаний — отростков. Затем нейроны передают возникший сигнал по системе этих взаимосвязанных отростков в кору головного мозга. Кора является единственной тканью во всем теле, которая способна обработать этот сигнал — понять его смысл и выдать готовый ответ, как телу нужно реагировать на то или иное раздражение. Сигналы разного типа изначально поступают в отдельные центры коры. Но в процессе их обработки в коре, если это необходимо, могут активизироваться и другие центры, отвечающие за прием сигналов с иным смыслом. Кроме того, при повреждении одного участка коры соседние легко перенимают его функции, начиная обрабатывать сигналы, которые ранее поступали не к ним.
У мозга имеются свои, особые, нехарактерные для других органов защитные механизмы. Например, «амортизационная подушка» из ликвора, в которой он фактически плавает, находясь в черепе. Плюс, головной мозг защищен от попадания в его ткани многих нормальных и аномальных элементов гематоэнцефалическим барьером — особо плотной структурой стенок капилляров. Такими гематологическими барьерами обладают и другие органы — печень, некоторые из структур глаза и пр. Однако гематоэнцефалический барьер не имеет аналогов по степени жесткости «отбора» компонентов крови. В большинстве случаев это качество спасает головной мозг от инфицирования, отравления, перепадов активности коры из-за гормонального всплеска и т. д. В том числе, если в других тканях тела процесс давно начался и развивается беспрепятственно. В то же время существуют и случаи, когда временный отказ этого барьера пошел бы пациенту лишь на пользу. Например, когда инфекция поразила именно ткани мозга, а в задетые ею ткани антибиотик просто не попадает…

 

 

 

Патологии головного мозга

Все, что мы сказали выше, могло создать у нас впечатление, будто мозг защищен от атак на него извне значительно лучше, чем весь прочий организм. Несмотря ни на какое здравие иммунной защиты тела и помощь современных антибиотиков… На самом деле это и впрямь так. Ведь ранее мы не задумывались, отчего первое воспаление какой-нибудь ткани или органа все люди успевают пережить еще в первые пять лет после рождения, а ни единого воспаления тканей мозга у абсолютного большинства так и не успевает случиться. Теперь мы знаем ответ: головной мозг стремится оказаться органом, совершенно недоступным для возбудителей патологий. Тем не менее даже в его прочной защите имеются бреши, из-за которых инфекции и другие поражения его тканей становятся явлением редким, но не исключительным.
Когда некоему вирусу все же удается преодолеть гематоэнцефалический барьер, у пациента наступает вирусный энцефалит — воспаление мозга, связанное с инвазией извне. На это способны немногие возбудители. В частности, чаще всего воспаление мозга бывает вызвано цитомегаловирусом. Плюс, ряд случаев его поражения связан с долгим и малозаметным пребыванием какого-то возбудителя в организме. Например, такое ранее встречалось сплошь и рядом при заболевании сифилисом и туберкулезом.
До середины XX века медицина часто путала исчезновение симптомов сифилиса с избавлением от него. Сифилис — заболевание и без того очень скрытное, а попытки неумелой терапии обычно приводили к его переходу в латентную форму. Так вот, спустя 10 и более лет скрытого течения бледную трепонему обнаруживали-таки даже в тканях головного мозга пациента. Общеизвестно, что сифилис головного мозга имелся у многих выдающихся людей разных эпох. В том числе у вождя Октябрьской революции В. И. Ленина.
Помимо поздней или редкой инфекции у головного мозга бывают и другие проблемы. Положим, черепно-мозговые травмы, сотрясения и различные деформации черепа, которые были унаследованы либо получены в раннем возрасте — в том числе при родах. Конечно, почти любое нарушение целостности черепных костей во взрослой жизни сопровождается инфекцией. Исключение здесь составляет только хирургическое вмешательство — трепанация, проводимая в стерильных условиях. Да и сложность в лечении черепно-мозговых травм тоже всегда одна — восстановить работу мозга, поскольку пластика черепных костей для современной хирургии давно проблемы не составляет. Даже в самых сложных случаях.
Врожденные или вовремя не замеченные в детстве дефекты строения черепа, внутренних структур, обслуживающих мозг, либо шеи — дело другое. Они тоже исправимы, но их обычно замечают значительно позже, когда уже развиты патологии строения или работы органа, заключенного в их оболочку, словно в скорлупу. Тогда пациент жалуется на хронические отклонения самого разного рода, и их истинную причину можно иногда искать годами. Нередко они касаются непосредственно мозга — как гидроцефалия. Но бывает, что мозг страдает не столько из-за самого этого дефекта, сколько из-за его влияния на работу важного для мозга органа. Скажем, существует одна из форм астигматизма — дефекта строения глаза, при котором фокус лучей, преломленных хрусталиком, падает не в центр сетчатки, а рядом.
Как правило, астигматизм возникает из-за неправильного формирования радужной оболочки глаза. Но случается, что причина его состоит в не вполне нормальной форме или расположении костей глазницы либо лба. Тогда глаз больного астигматизмом имеет неправильную форму — особенно склера. Но поскольку другой глаз тем же дефектом не страдает, острота зрения на разные глаза при астигматизме может отличаться. Эта разница, если ее не исправить, вызывет у астигматиков головные боли — особенно после долгого разглядывания мелких предметов. Ведь зрительные центры, получающие информацию разной степени определенности, прилагают большие усилия для ее сведения воедино.
Плюс, имеются и такие патологии строения тканей самого мозга, как шизофрения, анацефалия, болезнь Альцгеймера, болезнь Гентингтона, склероз и сходные с ними состояния. Анацефалия смертельна, поскольку это слово означает отсутствие мозга вообще. Речь идет о патологии внутриутробного развития, при которой происходит мертворождение. Однако известен и один исключительный случай, когда появившийся на свет анацефал прожил двое суток и вел себя как нормальный младенец. То, что у него нет головного мозга, было обнаружено лишь при вскрытии, после внезапной смерти на третьи сутки.
Что до шизофрении, то это заболевание не столько психическое, как думают многие, сколько физиологическое. Оно обусловлено аномалиями развития коры, при которых нейроны, ее составляющие, испытывают при нормальном мышлении постоянную перегрузку. Рано или поздно головной мозг запускает реакцию самозащиты от ее полного разрушения — усиленное торможение мыслительных процессов. Из-за имеющейся у нее прочной и уже изученной физиологической основы шизофрения наследуется, и современная медицина давно знает, как ее лечить.

Кстати, у шизофрении (хронической заторможенности коры) имеется и патология-антипод. То есть хроническое перевозбуждение коры, которое называется эпилепсией. Правда, при эпилепсии сама кора дефектов развития не имеет. Зато в головном мозге эпилептика нарушен этот самый механизм регулирования скорости, с которой по ее нейронам пробегают электрические импульсы. Если у шизофреников усиленно срабатывает механизм торможения, то у эпилептиков он срабатывает лишь частично — в лучшем случае наполовину от того, как должен.
Если механизм торможения у больного не отказал совсем, хотя имеет дефекты, у него может развиться лунатизм. То есть форма эпилепсии, при которой припадки выражены слабо, вообще не дают о себе знать в стадии бодрствования, но происходят постоянно. Тогда кора проявляет несвойственную стадии сна активность каждый раз после засыпания. Лунатик может ходить, говорить, выполнять привычные, целенаправленные действия — вообще жить полноценной жизнью во сне.
А под действием сильно ускоренного мышления в коре постепенно возникает очаг наибольшего напряжения — на том участке, который работает у больного постоянно или особенно активно. Затем возникает лавинообразная реакция: все нейроны коры одновременно рассылают импульс во всех направлениях, куда они только могут его разослать. У больного возникает характерный припадок.
Что такое «альцгеймер» и «гентингтон», многие из нас знают и сами. При первой происходит разрушение системы передачи сигналов между нейронами серого и белого вещества. Сперва сама клетка теряет способность проводить и генерировать сигнал в своем теле, затем она отмирает. Связь между двумя нейронами, соединенными в этой цепочке через одну задетую патологией клетку, теряется. Таким образом, болезнь Альцгеймера вызывает постепенное угасание интеллекта, потом — и базовых, рефлекторных движений вроде сокращения диафрагмы или сердца. Смерть наступает от остановки дыхания или сердцебиения в среднем в пределах пяти-семи лет от постановки диагноза.
Механизм болезни Альцгеймера так и остался загадкой для науки. Одни ученые настаивают на том, что в организме просто перестает вырабатываться одно из веществ, необходимых для того, чтобы импульс передался между кончиками отростков соседствующих клеток. Другие утверждают, что при этом заболевании в тканях мозга начинает накапливаться аномальный для организма, являющийся гибридом молекулы сахара и молекулы белка, амилоид, то есть что болезнь Альцгеймера — это разновидность амилоидоза. В любом случае, пока что все попытки эффективного лечения этой патологии результата не дали.
Если болезнь Альцгеймера может как наследоваться, так и возникать с годами самостоятельно, то хорея Гентингтона (часто можно встретить и «Хантингтона») передается только по наследству. Это генетическое отклонение, приводящее к тому, что один из структурных белков нейрона образуется с ошибкой — слишком длинной цепочкой аминокислот. А мутантный белок такого типа токсичен. В том числе для самих нейронов, клеток печени и астроцитов — уже упомянутых нами клеток, окружающих все кровеносные сосуды мозга и регулирующих их проницаемость.
В результате появления все большего числа молекул этого белка передача сигналов в клетках нарушается — точнее, прекращается. Затем клетка погибает. Генетические заболевания в данное время не лечатся, только купируются с большим или меньшим успехом. Считается, что неизбежный финал при болезни Гентингтона помогает отсрочить специальная гимнастика. И конечно же, контроль над поступлением в организм, а также синтезом в нем глютаминовой кислоты — главного компонента как нормального, так и мутантного белков, участвующих в развитии заболевания.
Таким образом, при всей защищенности мозга от внешних воздействий сказать, что он у нас находится в полной безопасности, нельзя. Ему угрожают травмы различной степени тяжести, проблемы внутриутробного развития и наследственности, ряд возбудителей, подолгу пребывающих в организме. Но есть и еще некоторые процессы, происходящие в теле, связанные с работой совсем других органов, которые способны очень осложнить существование головного мозга и даже поставить его на грань гибели.
Таким заболеванием может стать сахарный диабет — патология поджелудочной железы, при которой она перестает вырабатывать инсулин — гормон, позволяющий клеткам тела усваивать глюкозу. Как мы сказали выше, мозг является одним из двух органов — чемпионов потребления этого вещества при работе. Но у него, в отличие от мышц (ткани, которые делят с ним почетное первое место в этом вопросе), имеется в запасе способ усвоения сахара и без инсулина. С другой стороны, способность ретикулярной формации компенсировать для мозга дефицит инсулина сильно ограничена. Работы ее клеток достаточно для того, чтобы больной, имея прогрессирующие признаки сахарного диабета, долгое время не испытывал симптомов со стороны коры. В частности, характерного замедления и заторможенности ее процессов, которая в последних стадиях приводит к обмороку, затем — к коме, затем — к смерти.
Потому, в зависимости от степени запущенности диабета, рано или поздно пациент почувствует, что с ним что-то не так, даже несмотря на исправную работу ретикулярной формации. Заторможенность, прострация, постепенное выпадение из реальности свойственны развитому, необратимому диабету. А объясняются они постепенным угасанием деятельности коры, ведь сахар требуется для генерирования нейронами электрических импульсов.
Второй вариант осложнений для мозга по итогам заболевания другого органа — это почечная недостаточность. Почки, когда они здоровы, выводят из крови вещества, токсичные для всех тканей тела, но в первую очередь — для мозга. Речь идет о кетоновых телах (химические родственники ацетона, образуются при распаде клеток), а также ряде азотистых соединений — креатинине, мочевине, мочевой кислоте. Когда одна или обе почки находятся на грани отказа (воспаление, рак, мочекаменная болезнь), концентрация этих веществ в крови резко возрастает и нейроны мозга начинают отмирать.
А третий и, увы, самый распространенный возрастной сценарий у обоих полов — это атеросклероз — постепенное, но, судя по последним данным, неизбежное засорение внутренних поверхностей сосудов холестерином.

Атеросклероз как самостоятельное заболевание и причина инсульта

Когда мы говорим о закупорке сосудов холестерином, речь идет не о холестерине в чистом виде: он в крови не растворяется, потому и не может находиться в ней в свободной форме. Это жироподобное (на самом деле холестерин — это ненасыщенный спирт) вещество поступает в наш организм с любыми продуктами животного происхождения. Их пищи его, как и все жиры, выделяет желчь. Стенки кишечника всасывают холестерин и упаковывают его в белковую оболочку. Так появляются первичные бляшки — хиломикроны. Но в таком виде они тоже в кровоток не попадают и попасть не могут — их размер для этого слишком велик. Потому из кишечника холестерин поступает сразу в печень, минуя кровеносную систему.
А уже печень как бы делит гигантские хиломикроны на контейнеры помельче. Они тоже представляют собой оболочку из белка, в которую упакованы молекулы холестерина, а также жиров, выделенных из растительного и животного жира, съеденного с пищей. Правда, у общей логики обработки холестерина в печени есть некоторые особенности. Если кишечник только выделяет холестерин из продуктов питания и доставляет их по назначению, то печень (орган, являющийся этим местом назначения) занимается его распределением на нужды организма.
В частности, печень всегда упаковывает в белковую оболочку молекулы одних и тех же веществ — холестерина и жиров разного происхождения. Однако эта оболочка бывает разной. Например, то, что получается у печени в итоге, может иметь плотную оболочку и твердое ядро. Такие контейнеры называются ЛПВП — липопротеидами высокой плотности, или «хорошим» холестерином. А бывает, что она «выпускает» контейнеры с более разреженной оболочкой и мягким ядром. Это, конечно, ЛПНП — липопротеиды низкой плотности, или «плохой» холестерин. ЛПВП считаются «хорошими» потому, что они нередко снимают со стенок сосудов недавно осевшие там «плохие» ЛПНП и отправляют их обратно в печень на переработку. «Плохие» же были названы так из-за их тенденции налипать на стенки сосудов чаще «хороших».
Вроде бы все пока понятно: мы едим много продуктов животного происхождения и получаем много бляшек в кровотоке, а также на стенках сосудов. Но это — только пока. Существует еще один любопытный момент. Заключается он в том, что около трети того холестерина, что имеется у нас в кровотоке в каждый момент времени, печень произвела сама. Оказывается, она тоже производит холестерин. И если с пищей его начинает поступать меньше, эта выработка может увеличиться весьма заметно. И второй, не менее любопытный вопрос: почему начинка во всех бляшках содержится одна и та же, а оболочка у них разная?..
Естественно, за этими двумя вопросами следует и еще несколько похожих. Например: если холестерин так вреден для организма, то зачем печени его производить? Или: если холестерин зачем-то нужен в организме, почему немалая его часть откладывается на стенках сосудов?..
На самом деле ряд экспериментов, поставленных в эпоху борьбы с холестерином, показал, что само это вещество участвует в развитии атеросклероза, но участвует, выходит, в компании нескольких других веществ. А именно, молекул как очень «полезного» растительного, так и крайне «вредного» животного жира, белков из оболочки бляшки… А также солей кальция, которыми они почему-то пропитываются после оседания, и фактора свертывания фибрина, нитями которого они крепятся к стенке сосуда. Часть из этих веществ, помимо холестерина, блокировать или удалять из крови однозначно нельзя. К примеру, фибрин — это белок, который заставляют свернуться в тромб лопнувшие в этом месте тромбоциты. Если из плазмы пациента исчезнет весь фибрин, тромбоцитов там может находиться сколько угодно — кровь все равно не свернется.

И кстати, о вреде или пользе холестерина: в свое время у участвовавших в испытаниях по борьбе с холестерином испытуемых массово стали обнаруживаться симптомы чего-то среднего между болезнью Альцгеймера и склерозом. И тогда медицина неожиданно, так сказать, вспомнила, что самым богатым источником холестерина (например, достаточным для его промышленного производства) является именно ткань головного и спинного мозга. Конечно, промышленное получение холестерина применяет мозг крупного рогатого скота, но тем не менее. Оказалось, что миелиновые оболочки, покрывающие аксоны клеток белого вещества, строятся именно с участием его молекул — отсюда и явления склероза, нервных расстройств, сходных с шизофренией, у тех, кто подходил к полной победе над холестерином особенно близко.
Да и потом: промышленности холестерин требуется для производства не чего-нибудь, а лекарственных гормональных препаратов. И именно из холестерина в самом организме человека строятся гормоны роста и обоих полов, оболочки клеток тела (помимо оболочек нейронов), костный мозг, желчь… Словом, на данный момент ни один врач, если он психически вменяем, не посоветует нам начинать снижать холестерин, если только инфаркт или инсульт не угрожает нам в самом ближайшем будущем. То есть если мы не пришли к нему на прием с жалобами на симптомы стенокардии.
Мнение науки по поводу постепенного засорения сосудов холестерином сейчас таково, что этот процесс неизбежен — он является, по-видимому, частью естественного механизма старения тела. Оттого патологией следует считать не оседание бляшек само по себе: патология — это когда они оседают в таком количестве, что приводят к появлению проблем с сердцем уже в возрасте до 50 лет.
А на мысль о связи со старением науку натолкнули не только печальные результаты, полученные в процессе попыток борьбы с атеросклерозом. Ученые отметили одну странность этого процесса, которая напрямую опровергала версию о том, что бляшки оседают в случайном порядке — там, где придется.
Возможно, мы знаем, а возможно, и нет, но атеросклерозом называется не просто засорение всех сосудов. Теоретически, холестериновые отложения могут закупорить частично или полностью любой участок сосудистой сетки. А проблема в том, что в 99,9 % случаев закупоривают они отнюдь не любые сосуды — они перекрывают одни коронарные артерии. Чтобы объяснить, в чем здесь странность, нужно пояснить: коронарные артерии подводят кровь непосредственно к желудочкам сердца. Еще проще: в них стекается вся кровь из организма. И в них же усилия сердечной мышцы на сокращение сказываются на скорости тока крови сильнее всего. Иными словами, коронарные артерии — не только самые крупные из сосудов тела. В них еще и самый сильный напор крови, скорость ее тока, ее давление на стенки сосудов. Возникает вопрос: если бы бляшки и впрямь оседали на стенках в хаотичном порядке, неужели коронарные артерии — и правда самое удобное для этого место?..
Разумеется, нет. Если бы бляшки вели себя так же, как и действительно случайные новообразования — тромбы, они бы закупоривали более или менее мелкие периферические ветви. Но они определенно не смогли бы ни осесть, ни закрепиться на здоровых стенках коронарных артерий — их вымывало бы оттуда огромным напором крови. А между тем факт остается фактом. И из него следует закономерный вывод: место оседания бляшек и вообще весь этот процесс не выглядит случайностью — куда больше он похож на закономерность…
Считается, что нормальная скорость развития атеросклероза — это первая проблема, появившаяся не ранее 60 лет. Ведь правда такова, что сужения артерий в рамках 80–95 %(!) их внутреннего объема человек обычно даже не замечает. Такое значительное сужение никак не влияет на скорость кровотока, деятельность сердца, качество периферического кровоснабжения, количество нагрузок, которые легко выдерживает сердечно-сосудистая система. А вот сужение более чем на 95 % начинает приносить первые плоды — хроническое повышение артериального давления, одышку при внезапном увеличении нагрузок на сердце и сосуды, снижение общей работоспособности кровеносной системы.
Итак, у всех у нас есть атеросклероз. Человек без него даже не рождается — просто бляшки в сосудах новорожденных оседают, но тут же рассасываются, полностью уходя на строительство клеток его тела. Однако он имеется уже у 17–25-летних юношей и девушек. Причем из-за свойства женских гормонов эстрогенов замедлять развитие атеросклероза, у женщин до климакса (45–47 лет) ситуация с сосудами выглядит лучшей, чем у мужчин, лишенных этой биологической привилегии.
В то же время как раз у мужчин уже к 30 годам степень сужения просвета коронарных артерий составляет более 80 %. Испытывают ли они при этом какие-либо патологические ощущения? Ответ очевиден — нет. Впрочем, после наступления климакса прекрасный пол «нагоняет» сильный очень быстро. Например, от момента начала постклимактерического атеросклероза и до первого инфаркта/инсульта у женщин часто проходит пять-семь лет. И в сумме получается, что нормальный возраст наступления первого инсульта или инфаркта у обоих полов одинаков — начиная от 60 лет.
Как мы уже поняли, события, разделяющие естественное засорение сосудов бляшками и противоестественные явления вроде инфаркта или инсульта, выглядят следующим образом:
1. Атеросклероз как явление начинается очень рано — еще в подростковом возрасте. Белковые контейнеры с холестерином и жирами частично отправляются с кровотоком в целевые ткани, а частично — оседают на стенках сосудов. Бляшка крепится к стенке с помощью белка плазмы фибрина, который в норме является фактором свертывания крови. Затем она начинает пропитываться солями кальция, ее поверхность (изначально мягкая и безобидная) твердеет. Точно так же твердеет и стенка сосуда под бляшкой. В период от момента крепления бляшки и до начала ее затвердевания «хороший» контейнер может захватить ее, сняв с уже «насиженного» места, и транспортировать обратно в печень. После начала кальцификации бляшка становится непригодной к переработке или усвоению тканями. В течение многих десятков лет атеросклероз прогрессирует путем наложения слоев бляшек друг на друга, постепенно, но без единого симптома сужая просвет коронарных артерий.
2. Рано или поздно наступает такая степень сужения артерии, при которой сердцу становится слишком сложно проталкивать сквозь оставшийся просвет кровь — субстанцию довольно густую. Плюс, возникает еще одна проблема: белки крови — это одно. Они растворены в плазме и лишь придают ей характерную консистенцию. А тельца крови — совсем другое. Они оформлены, обладают как оболочкой, так и внутренними специфичными структурами — например, ядром и пр. Так вот, существование всех форменных телец крови (эритроциты, тромбоциты, лейкоциты) тесно связано с целостностью их оболочек. То есть порвалась оболочка — погиб эритроцит или лейкоцит.
При этом ясно, что разрыв тромбоцита вызывает немедленное свертывание крови в этом месте и появление тромба. Плюс, тромбоциты обладают собственной высокой клейкостью — чтобы при необходимости легко крепиться к месту разрыва сосуда. Повышенная клейкость тромбоцита обеспечивается белками его оболочки. И эти белки (в основном довольно нейтральные) могут переходить в возбужденное состояние при постоянном трении о шершавую поверхность затвердевших бляшек.
3. Таким образом, развитый атеросклероз заметно повышает вероятность возникновения тромба несколькими путями. Во-первых, по мере налипания бляшек, как мы и сказали, стенка сосуда под их слоем тоже твердеет, пропитываясь кальцием, и из эластичной превращается в хрупкую — ломкую. Это значит, что под ударами пульса (в этом месте он, как на грех, очень силен) она может уже не лопнуть — треснуть. И вероятность растрескивания больной стенки, как мы понимаем, значительно выше вероятности разрыва стенки здоровой.
Во-вторых, шершавые, покрытые отложениями кальция поверхности бляшек раздражают клейкую от природы оболочку тромбоцитов, повышая ее активность. В-третьих же, возникает опасность, что какое-то из форменных телец крови элементарно случайно зацепится за твердый кальциевый нарост и порвется. При этом следует учесть, что свертывающие факторы содержит «начинка» не только тромбоцитов, но и эритроцитов — красных кровяных телец. То есть безопасным с точки зрения тромбообразования можно считать разрыв лишь одного вида телец — лейкоцитов.
4. Кроме того, как уже было сказано, атеросклероз создает известные затруднения сердцу и без тромбов. Во-первых, потому, что ему необходимо сохранить прежний объем подачи крови в артерии. Ведь потребности тканей тела в кислороде и других веществах по мере прогресса атеросклероза не уменьшаются — уменьшается лишь просвет сосуда. И сердцу приходится прилагать все больше усилий для поддержания нужного оборота крови. Во-вторых, не забудем, что саму сердечную мышцу снабжают кровью ответвления именно коронарных артерий. А значит, атеросклероз ухудшает питание и постоянно работающей сердечной мышцы. В совокупности все это и так приводит к ее дегенеративным изменениям — растягиванию желудочков, появлению проницаемости клапанов и пр.
5. Тромб в одной из коронарных артерий возникает по какому-то из описанных выше сценариев. Это все равно случается — рано или поздно, но случается. Куда он поплывет и где перекроет кровоток — это дело чистейшего случая. Если треснула стенка артерии и тромб начал расти в этом месте, поступление крови в сердце из данного круга кровообращения прекратится полностью. Такой сценарий не всегда смертелен, ведь тромб неподвижен, и его размер увеличивается в течение нескольких минут. Однако здесь есть и кровоизлияние в перикард (сердечную сумку), и обширный тромбоз в той части тела, где кровообращение на время полностью прекратилось, и весьма сомнительное положение самого сердца. В частности, есть риск, что оно просто лопнет из-за разности давления в соседствующих желудочках.

 

 

 

Инсульт: сценарии и симптомы

Если тромб возник плавающий (бляшка повредила одно из телец крови), все зависит от его размера, артерии, где он возник, и момента, когда он возник. Маленький тромб благополучно пройдет крупные разветвления, закупорив относительно небольшую ветку. Это значит, что повреждения пострадавшего органа будут тоже относительно невелики. Соответственно, большой сгусток принесет куда большие разрушения…
Место его появления определяет, куда он направится. Ведь из области сердца ему есть три основных пути. А именно, в головной мозг, в легкие и в саму сердечную мышцу. Наконец, если он возник в момент расслабления сердечной мышцы, есть шанс, что он сразу попадет внутрь него. Наверняка дело кончится мгновенной и полной остановкой, но может и привести в больницу с острой аритмией, шумами, в крайне тяжелом состоянии. Если же тромб возник на моменте ее сокращения, дальнейший маршрут и критерии его выбора мы указали только что — ткани сердца (а не его внутренние полости), сонные или легочные артерии.
Закупорка одной из ветвей, подающих кровь в сердце, называется инфарктом миокарда, поскольку она вызывает некроз тканей, оставшихся без кровоснабжения. Попадание тромба в сонную артерию и сосуды головного мозга зовется инсультом. А закупорка в легочном круге кровообращения — это легочная эмболия. Следует отметить, что, в зависимости от масштабов поражения (размера тромба и количества погибших тканей), как инфаркты, так и инсульты бывают разные. То есть микро— и, условно говоря, макро-. А вот легочная эмболия всегда заканчивается одинаково — острой одышкой, посинением лица, удушьем из-за спазма диафрагмы и смертью. Это совершенно не зависит от того, какая ветвь сосудов была закупорена — мелкая или крупная.

Симптомы первого этапа, нарушений давления

Проблема в том, что головной мозг является структурой, управляющей буквально всеми тканями и органами тела. Потому признаки, которыми проявляются его патологии, могут быть самыми разными — в зависимости от того, какой участок его тканей или коры поврежден и насколько сильно. Как мы и сказали выше, головной мозг не болит даже в момент гибели — там нечему болеть, поскольку в нем нет окончаний, генерирующих болевой сигнал. Еще проще: нервных окончаний в нем, конечно, полным-полно, но ни одно из них не ведет к болевым центрам. Хотя окончания, ведущие в болевые центры коры из других органов, разумеется, существуют.
Впрочем, имеется одна исключительная патология, связанная с отсутствием в коре болевых центров вообще. Она называется анальгезией — полной неспособностью индивида испытывать боль. Но жизнь с таким отклонением — отдельная, большая тема, в которой поэзии места отведено значительно меньше, чем может показаться на первый взгляд. А если мы вернемся к инсульту, то узнаем, что, в принципе, головная боль при нем возможна. Единственное «но»: она мало чем будет отличаться от обычной головной боли при гипертонии.
Сердечно-сосудистые заболевания никогда не наступают внезапно, безо всяких проявлений. Атеросклероз — это патология, которая прогрессирует годами, постепенно ухудшая состояние сердца и сосудов. С одной стороны, плавность этого прогресса означает, что пусть и частично, но сердце и сосуды до поры до времени успевают приспособиться к работе в новых условиях. А значит, симптомы с их стороны долгое время сглажены — проявляются периодически, а проходят довольно быстро и самостоятельно. С другой же — мы не можем не замечать: с течением времени признаков, которые кажутся нам мелкой неполадкой, становится все больше, они усугубляются и эпизоды их обострений учащаются.
Так что при всей плавности, и впрямь усыпляющей нашу бдительность, момент здесь только один: притворная, обманчивая периодичность этих проявлений. То есть их обострение всегда на короткий срок и способность исчезать даже без помощи лекарств. Но во всем остальном симптомы со стороны сердца выражены явно. И небезобидны даже в этих частных случаях.
Главное здесь — понимать, к чему они ведут и что означают. И тогда в периоды, когда без аспирина голова у нас, кажется, вот-вот расколется от боли, мы враз начинаем понимать, что это не совсем метафора. И что в один прекрасный день она может лопнуть в прямом смысле слова — от заполнившей все внутричерепное пространство крови…
Приглядимся: симптомы атеросклероза знакомы нам, скорее всего, с довольно молодого возраста. У большинства людей они отмечаются как регулярное явление (1–3 раза в месяц) уже лет с 30. Весьма нехороший признак — их наступление в период между 20 и 25 годами. Речь идет не просто о головной боли, а о гипертонии и других аномалиях артериального давления, к коим относятся гипотония и дистония.
В принципе, современная медицина уже не так строга к показателям артериального давления, как раньше. В особенности если речь идет о врожденном отклонении, которое не прогрессирует и не изменяется годами. Или если при выраженном отклонении пациент объективно чувствует себя прекрасно.
Иными словами, если отклонение по артериальному давлению было выявлено у него случайно, при осмотре по поводу другой жалобы. Тогда ни высокое, ни низкое, ни очень разное давление источником проблем не считается и не служит.
Хотя нужно сказать, из-за неизбежности атеросклероза врожденная гипертония, даже если она умеренна, считается фактором риска на далекое будущее. Во всяком случае, людей с врожденной гипотонией часто утешают, что «хоть» от инфаркта и инсульта они точно не умрут. А вот при врожденной гипертонии медицина рекомендует начинать тщательно следить за «непревышением» знакомых с детства отметок уже начиная от 35-летнего возраста. Что до врожденной склонности к дистонии, то она в большинстве случаев носит форму хронической мигрени и ее приступы купируются только специально разработанными препаратами. Разберемся в симптомах:
1. Гипертония — это артериальное давление, превышающее показатели 80/120 мм рт. ст. Даже если нам, молодым и здоровым людям, как-то не пришло в ноющую голову воспользоваться тонометром, гипертонию от других аномалий отличить несложно. Наша голова болит именно из-за повышенного давления, если:
• она болит равномерно в обоих полушариях — то есть справа и слева. Хотя одна из сторон черепной коробки нередко болит чуть сильнее, эта боль при гипертонии обязательно распространяется и на другую половину головы;
• боль носит тупой, ноющий, давящий характер. То есть если она сопровождается ощущением тяжести и припухания по всей площади черепной коробки. Возможно, мы можем определить даже наиболее «опухшую», «тяжелую», «горячую» область. Как правило, это виски, но у многих больных речь идет об области надо лбом — там, где начинается линия роста волос;
• в обоих висках ощущается пульсация — возможно, в одном она выражена более явственно. Но, во всяком случае, ситуация во втором тоже отнюдь не напоминает норму;
• болят, ощущаются как уставшие, глаза. Возможно чувство припухания век, хотя визуально они и впрямь припухают довольно редко. У большинства во время приступов гипертонии краснеют или розовеют глазные белки. Боль сосредоточена где-то за глазными яблоками, в глубине глазниц, ближе кверху и к переносице — там, где сходятся брови;
• одновременно с головной болью мы чувствуем снижение остроты слуха из-за глухого шума. То есть у нас как будто слегка закладывает уши. Впрочем, нередко больные с развитой гипертонией слышат явный «шорох» и стук пульса прямо возле барабанной перепонки;
• головная боль обостряется при попытке опустить голову, наклониться к полу, а слуховые впечатления усиливаются при любом заметном изменении положения головы и туловища — поворотах, наклонах, выпрямлении, кивках;
• следует добавить, что локализация особенно явно выраженной боли, а также все эти «стуки», ломота, гул могут изменяться от приступа к приступу. Но описанный симптомокомплекс в целом довольно постоянен. То есть он характерен для гипертонии вообще. И как правило, люди, ею страдающие, успевают опробовать на себе все эти «прелести» уже в течение первого полугодия от начала проблем с давлением. Правда, нередко — в разных сочетаниях от приступа к приступу. Особенно поначалу. С течением времени набор симптомов, свойственных именно данному конкретному пациенту, закрепляется и в дальнейшем почти не изменяется — только усугубляется.
2. Когда у нас постепенно развивается склонность к гипотонии (то есть врожденной она не является), это, скорее всего, не столь хорошо, как если бы она была у нас с детства. Если постепенно усугубляющаяся гипертония служит самой частой предвестницей инсульта или инфаркта, то ее антипод может означать много других, не менее опасных отклонений. Например, гипотония возникает при глубоких структурных патологиях сердечной мышцы или клапанов, при ряде слабо выраженных нарушений ритма, при патологиях крови. Словом, при гипотонии у нас наверняка все неплохо лишь со стороны сосудов. В том смысле, что они слабо наполнены, потому даже при очень развитом атеросклерозе вероятность тромбоза заметно снижена. Симптоматически гипотония выглядит так:
• головная боль при ней носит острый, стреляющий или «бьющий молоточками» по вискам характер. Чтобы понять разницу, воспользуемся сравнением, которое приводят сами пациенты. При гипертонии голову «распирает», а при гипотонии — никогда. Напротив, она ощущается нормальной и даже иногда легкой. Кроме того, при гипертонии боль «бьет по черепу изнутри, как через толстое одеяло». А при гипотонии она тоже бьет изнутри, но одеяла, условно говоря, между торцом молотка и черепом уже нет;
• во время обострений пациентов, наряду с головной болью, преследуют приступы головокружения — особенно при резких поворотах головы и верхней половины туловища в стороны. Они случаются также по утрам, сразу после пробуждения — попытка встать с кровати у гипотоника может кончиться падением обратно. Суточные усиления — ослабления здесь связаны с естественным ритмом. В частности, с тем, что перед рассветом давление достигает самых низких значений у всех людей — как здоровых, так и больных;
• для гипотонии характерны «зеленые мушки» в глазах — как при низком сахаре крови. Только при недостаточности рациона они накатывают волнообразно, после проделанной тяжелой физической работы. А при низком артериальном давлении и аритмиях, его «сбивающих», они могут присутствовать в поле зрения частично, наравне с остальными предметами, усиливаться и исчезать. Иногда «мушки» могут принимать другой цвет — золотой сверкающий или черный. Это явление носит временный характер — от секунд до минут. Но обычно повторяется в период приступа головной боли;
• для гипотонии тоже характерны изменения слуха. Но они никогда не определяются как «заложило уши», «в ушах стучит», «в ушах шумит». При низком артериальном давлении в ушах может только «звенеть» — на удары пульса больше похожи эти острые «прострелы» боли в висках;
• последний верный признак низкого давления заключается в том, что весь мучающий нас симптомокомплекс за секунды снимается чашкой свежего натурального кофе в зернах. Страдающие низким давлением пациенты в большинстве испытывают явный инстинкт на этот напиток. То есть они любят его запах и вкус, пьют регулярно, и в периоды обострения у них обостряется также пристрастие к нему.
3. Наконец, дистонию узнать несложно. В отличие от обоих описанных выше отклонений, при дистонии голова болит только справа или только слева. И эта боль в течение дня легко мигрирует с одной половины на другую. Существует и еще менее приятный вариант — когда голова болит вся, но в течение дня постоянно меняются причины, по которым она заболела.
Дело в том, что дистония может наступать двумя разными путями. Иногда бывает так, что резко повышается или понижается давление лишь в одном из кругов кровообращения. Вот тогда-то голова и будет болеть только справа или только слева. Но возможно, что она проявляется как любая классическая, врожденная мигрень. А именно, артериальное давление сперва резко повышается/понижается. А спустя несколько минут — полчаса «качели» уже взлетают/проваливаются в сторону противоположного показателя. И так — целый день.

Из-за того, что при дистонии давление постоянно колеблется или изменяется в каждом круге кровообращения по-разному, эту головную боль не облегчает ни кофе, ни нитроглицерин, ни аутотренинг. У мигрени механизм особый, потому и лечится он специализированными средствами, которые больному прописывает врач. Пытаться самостоятельно подобрать себе обезболивающее здесь неразумно — особенно без точной диагностики причины головных болей. Подавляющее большинство таких попыток при мигрени не дает никакого результата. То есть покупаемые одно за другим средства желанного облегчения не приносят. Но в ряде сценариев мигрени можно и сильно навредить себе. Например, некоторые врожденные патологии сосудов головного мозга, из-за которых больной страдает мигренью, исключают применение любых нитропрепаратов. Хотя при однозначном нарушении в духе гипер— или гипотонии нужное средство больному часто помогает подобрать простая интуиция — не то что медицинские знания.

Симптомы второго этапа, сердечной недостаточности

Как мы уже выяснили, любое нарушение давления, появившись однажды, наверняка «навестит» нас спустя некоторое время еще раз. В дальнейшем его визиты участятся, изначальное их разнообразие сгладится, сценарии обретут постоянство. Теперь мы знаем, что головная боль — вещь не безобидная. Долгое время ее можно будет терпеть даже без лекарств, затем облегчение начнут приносить только они. Наконец, наступит период, когда даже после приема привычного средства избавление от симптомов когда будет полным, а когда — лишь частичным.
Обычно, но не всегда, инфаркту и инсульту предшествует период стенокардии — заметных для самого пациента сбоев в сердечном ритме, одышки и влажных хрипов в груди при каждом эпизоде неожиданного увеличения активности. Например, при внезапно наступившей (лифт сломался — такое бывает) необходимости подняться на энное количество этажей пешком. Или догнать отъезжающий автобус. Или поиграть с ребенком в бадминтон… В таких случаях мы можем почувствовать, как наше дыхание сперва учащается привычно, потом — сильнее, чем мы замечали ранее. Мы дышим во время и долгое время после того, чем занимались, сипло, натужно, приложив ладонь к груди. И ощущаем под нею влажные, как при бронхите, хрипы на каждом вдохе.
Возможно также, что на каждом выдохе у нас словно на долю секунды возникает слабое головокружение — на грани намека на него. Так проявляется дефицит кислорода. Только в данном случае дефицит, возникший по вине не легких, а сердца, которое оказалось не в состоянии обеспечить возросшую потребность мышц в кислороде. Натужная работа легких объясняется здесь их попытками компенсировать недостатки работы сердца — перенасытить кровь кислородом.
Далее произойдет (или не произойдет, поскольку инсульт может наступить раньше) следующее: когда как-нибудь нам доведется еще раз подвигаться активнее обычного, у нас возникнет жгучая, давящая боль в груди, в области сердца. Нередко — с отдачей под левую лопатку или левую же ключицу. Это уже не стенокардия — это сформированная сердечная недостаточность, за которой следует инфаркт.

Последний этап: инсульт

Как мы и сказали выше, вопрос о том, что настигнет нас первым (инсульт или инфаркт), решается волею случая. Ситуация, когда тромб возникает в одной из сонных артерий (то есть по определению направляется в мозг), встречается не так уж часто, хотя она и не исключительна. Просто сонные артерии засоряются бляшками куда медленнее коронарных. И нарушения кровоснабжения мозга чаще всего объясняются не столько их сужением, сколько нарушением проходимости крови именно на участке «сердце — сонные артерии». Потому в целом допустимо говорить, что в результате стенокардии (проявление угрожающей стадии развития атеросклероза) может случиться как одно, так и другое. Мы на этот выбор никак повлиять не можем — он зависит от стечения многих обстоятельств, но подвластных нам среди них нет.
Инсульт — это острое нарушение кровообращения на одном из участков кровеносной системы головного мозга. Оно приводит к нарушению его функций и повреждению тканей органа.
Выше мы расписали, и весьма подробно, признаки, по которым можно догадаться, что мы находимся в числе «избранных» этой патологией в качестве первоочередных мишеней. Однако непосредственно инсульт настигает больного и впрямь внезапно — в отличие от подавляющего большинства инфарктов.
Сердце — это мышца, причем мышца, обреченная постоянно сокращаться вплоть до того момента, когда она остановится раз и навсегда. В ней, как и в любой другой мышце, имеются болевые окончания. Оттого когда пациенты клянутся, что даже не знали о перенесенном мелкоочаговом инфаркте, они лукавят. На самом деле с сердцем такое бывает: больной попадает в «скорую» с обширным инфарктом, а хирург обнаруживает на его миокарде (сердечной мышце) следы перенесенных на ногах инфарктов помельче. Иногда бывает даже так, что хирург с радостью восстановил бы кровоток с помощью скальпеля, да только там удалять уже нечего — мышцы как таковой нет, и замещают ее сплошные очаги рубцевания и замещения фиброзной тканью…
Так вот, все это пациент ощущал — просто решил не обращать внимания. Если закупорка произошла на небольшом участке, сердце едва ли остановится. Оно будет «сбоить» и болеть несколько дней — недель, но не остановится. Постепенно симптомы утихнут, и до следующей закупорки пациент может даже не догадываться, что это такое было. И главное, что может случиться уже в следующий раз, благодаря его похвальному в других случаях (только не в этом) стоицизму. А вот инсульт не таков. О его риске знать можно, но предсказать момент его наступления — нет. Нам следует лишь знать, что он почти всегда наступает в период обострения гипертонии. Но это — только «почти», ведь сами факторы появления тромбов с артериальным давлением связаны не столь уж сильно.
Инсульт в возрасте после 40 лет обычно становится результатом и осложнением атеросклероза. А инсульт в возрасте до 40 часто приходится связывать не столько с атеросклерозом, сколько с патологией крови — высокой свертываемостью. В частности, «молодые» инсульты больше свойственны зрелым женщинам, не достигшим климакса, но предохраняющимся от дальнейших беременностей с помощью оральных контрацептивов. Это связано со свойством контрацептивов такого типа значительно увеличивать свертываемость крови.
Инсульт бывает двух видов — ишемический (очень похоже на сердце, не правда ли?) и геморрагический. Первый термин означает непосредственно закупорку ветви сосудов тромбом, значительно реже — иным посторонним предметом в кровотоке. К примеру, кусочком ткани из органа, подвергшегося травме или некрозу.
Хоть это и кажется невероятным, но травматологи точно знают, что это вполне вероятно — попадание кусочков кости и костного мозга в кровоток при обширных размозжениях и переломах. Если ветвь была невелика, как и в случае с сердцем мы можем даже перенести его без обращения в больницу — просто не поняв, что это было. Но — только если закупорка произошла именно с участием тромба. Если же в крови по каким-то причинам оказался лишний предмет, все зависит от его свойств и количества этих предметов. Например, острые осколки кости вызывают геморрагический инсульт, прорывая стенку сосуда в месте застревания. А если осколков или кусочков костного мозга много, смерти пациенту все равно не избежать. Впрочем, справедливости ради отметим: чем дальше от головы раздробленный участок кости, тем меньше вероятность инсульта. Ведь большинство осколков и кусков поразят другие артерии — например, легочные и сердечные.
А вот второй вариант смертелен в 98 случаях из 100, потому что при нем происходит разрыв одного из сосудов на закупоренном участке. При этом кровь заливает участок тканей мозга, нередко попадая также и в ликвор, которым наполнены желудочки. Разумеется, удалить эту кровь оттуда, где ей совсем не место, удается далеко не всегда. Тем более что у нее есть весьма неприятное свойство тотчас же и сворачиваться… Словом, геморрагический инсульт — явление с далеко идущими последствиями, часть которых не связана с самим отсутствием кровообращения и гибелью нейронов. Происходит он по нескольким причинам:
1. Возможно, сосуды на закупоренном участке уже имели дефект — врожденный или приобретенный. Тогда они просто не выдерживают возрастающего давления крови. Потому если пациент просто страдает ярко выраженной гипертонией, участие тромба здесь не обязательно — слабые сосуды часто лопаются сами по себе.
2. Разрыв аневризмы вообще — патология самостоятельная.
Аневризма — это унаследованный от родителей дефект строения нейронов сердечно-сосудистой системы, при котором некоторые участки сосудов оказываются вовсе лишены нервных окончаний. Отсутствие нейронов означает, что стенка в этом месте неспособна сокращаться и расслабляться. То есть она от рождения вяла, легко растяжима, не сокращается при пульсе, подобно прочим участкам этого же сосуда.
С течением лет аневризма «созревает» до состояния мешочка, наполненного кровью, и обнаружить ее симптоматически почти невозможно — лишенное нервов новообразование болеть, в отличие от геморроя, не может. Исключение — случаи, когда очень большая аневризма по мере роста начинает мешать работе органа, в котором расположена она или который расположен рядом с нею. Рано или поздно аневризму прорывает в окружающие ткани. Так вот, когда такое новообразование имеется в мозгу, происходит тоже геморрагический инсульт — просто всегда обширный, со стопроцентной летальностью.
3. Третий вариант геморрагии — инфекционные либо злокачественные поражения тканей или сосудов мозга. Как одно, так и другое обычно приводит к склерозу многих сосудов, патологическим изменениям их стенок. Некроз, нередко возникающий в теле зрелой опухоли, может затронуть стенку сосуда, и тогда точно начнется кровотечение. Такое же происходит и в случае, если, несмотря на иммунную привилегию, в тканях мозга началось-таки воспаление. А значит, и распад тканей. Правда, при таком сценарии пациент все равно обречен — как минимум на масштабное удаление тканей. А это по смыслу вполне равняется инсульту — даже если он не наступит потому, что врачи успеют раньше.

Самый удачный, так сказать, вариант инсульта — это частичная закупорка сосуда. То есть когда тромб не перекрывает кровообращения полностью или перекрывает участок, у которого имеются альтернативные ветви для питания кровью. Такие инсульты встречаются и когда препятствие постепенно растет внутри самого сосуда — на его стенке. Или внутри тканей мозга, сдавливая сосуд на этом участке.
Это случается — редко, но случается. Ведь таким новообразованием может стать и злокачественная опухоль, и утолщение стенки сосуда как унаследованная особенность его строения. Тогда непонятные симптомы могут пройти и за несколько часов. Правда, легкость течения данного случая слишком обнадеживать не должна — мы ведь не нострадамусы предсказывать, что произойдет в следующий раз!..
Поскольку головной мозг управляет работой всех органов и тканей тела, нарушения работы коры могут проявиться по-разному. Все зависит от участка, пострадавшего в результате тромбоза. Чем больше центров задето — тем разнообразнее будет картина симптомов. Сначала у больного в любом случае наблюдаются признаки высокого артериального и внутричерепного давления. А это:
• устойчивая и сильная головная боль, которую не снимают привычные средства;
• чувство тяжести и распирания в голове — особенно во фронтальной и височной области;
• красная пелена перед глазами, заметное сужение поля зрения, двоение в глазах, впечатление, будто все «плывет в тумане»;
• характерный для гипертоников багровый цвет лица — признак сильного прилива крови к голове;
• возможны попытки больного говорить громче, чем требуется, — результат снижения слуха из-за шума в ушах и заложенности барабанных перепонок (ведь внутричерепное давление высоко);
• нередко у пациентов наблюдается пошатывание, сбивчивая речь — признаки дезориентации в пространстве;
• свойственный многим сценариям гипертонии и инсульта комплекс — необычное возбуждение, дрожь в руках, быстрый переход от одной мысли к другой, невозможность сосредоточиться на предмете, преувеличенная активность;
• часто чрезмерно высокое давление, сопровождающее инфаркт и инсульт, вызывает у пациента рвоту — естественный способ быстро эвакуировать избыток жидкости из организма. Со рвотными массами вода удаляется сперва из желудка и кишечника, а после, по закону выравнивания баланса, и из кровяного русла.
Инсульт наступает именно в этот момент — фактически, он уже произошел. Хотя другие его симптомы наверняка начнут проявляться несколькими минутами позже. Геморрагический вариант, кстати, имеет свои, особые проявления, по которым его можно отличить от других. Например, у него значительно заострены все признаки гипертонии, и он проявляется мгновенно — от секунд до пары минут:
• наблюдается неудержимая рвота;
• движения и речь сперва становятся хаотичными, затем быстро развивается паралич — нередко с промежуточным этапом судорог;
• сознание нарушается сильно, вплоть до полной потери;
• лицо густо багровеет, наливается кровью, приобретает синюшный оттенок;
• артерии и вены на шее, а также на лбу резко вздуваются, заметен их рисунок и частый пульс;
• на лбу больного выступает обильная испарина, отмечается отклонение обоих глазных яблок в сторону, где произошло кровоизлияние;
• дыхание становится затрудненным — клокочущим, сиплым, затем прекращается из-за острого отека горла.
Словом, геморрагический инсульт — это картина, которую особенно любят изображать в кинофильмах. То есть смерть в течение минуты, сопровождающаяся хрипами и инстинктивным движением пальцами на ослабление галстука… Ишемический инсульт может развиваться куда более плавно. Потому, очевидно, он и не подходит для изображения смертей такого рода — во всяком случае, кинематографу. Более явные, чем описанные выше, признаки ишемического инсульта развиваются в течение нескольких часов. Чем больше времени проходит, тем более масштабным будет повреждение коры и тем более обширный «букет» симптомов получится в итоге. В среднем у больных добавляется по одному новому признаку раз в два-три часа. Что это за признаки?
Ну, одним из самых первых и универсальных является спонтанная потеря чувствительности, онемение, утрата подвижности отдельных мышц или конечностей. Двигательные функции вообще нарушаются при инсульте первыми, а восстанавливаются с большим трудом. Возможно также усугубление начальной дезориентации, бессвязная речь, расстройство артикуляции.
Немедля впадать в кому больному не обязательно — такое чаще всего бывает при геморрагическом инсульте. Однако, как правило, люди в таком состоянии быстро теряют способность ориентироваться в пространстве и времени, делать связные движения, понимать смысл речи, отвечать на вопросы. Кроме того, у многих больных отмечаются острые нарушения сердечного ритма (вплоть до остановки), дыхания.
Отличие от инфаркта здесь есть лишь одно, зато обязательное: при инфаркте миокарда больной либо мгновенно умирает от остановки сердца, либо пребывает в полном сознании. Прострация характерна для инсульта, но не инфаркта.
По принципу «дальше — больше», на который мы указали только что, у пациента может наступить непроизвольная дефекация и опорожнение мочевого пузыря, появиться асимметрия мимики лица (потеря контроля над одной его половиной), расстройство зрения и слуха. Если изначально наблюдалось онемение и нарушение подвижности какой-то мышцы либо группы мышц, то к этому моменту у больного наверняка наблюдается полный паралич. Впрочем, более распространен вариант, когда полностью парализует лишь одну половину тела. Вторая (здорово противоположное ей полушарие) либо отказывает ненадолго, либо двигательная активность в ней не прерывается вовсе — лишь существенно нарушается.

 

 

 

Последствия инсульта и их особенности

Со стороны может показаться, что особо обсуждать здесь нечего. Инсульт может закончиться всем, чем угодно — вплоть до летального исхода. Мы сами сказали, что мозг управляет абсолютно всеми нервными процессами в теле. А значит — и всеми процессами, которые регулируются центральной нервной системой. Зачастую мы и представить себе не можем, что в их число входит не только способность двигаться, мыслить, говорить, дышать, слышать. Многие из нас даже не подозревают, что дефекация, пищеварение, активность почек и желчного пузыря, свойства кожи тоже зависят от деятельности нейронов. Все это так, но из этого же и следует, что результат действительно можно получить любой — и этим все сказано.
Мы привыкли воспринимать инсульт как заболевание, после которого «разбивает» частичный или полный паралич. Но нарушением двигательной активности его последствия не исчерпываются и на десятую долю. На самом же деле некоторые из них шокируют — причем как самих пациентов, так и тех, кто оказывается рядом с ними в процессе реабилитации. Притом не забудем: у ряда этих отклонений имеются особенности, знание которых значительно облегчает и делает более эффективным весь процесс восстановления.
Например, одно дело, когда больной в буквальном смысле слова теряет дар речи. Такое вполне возможно при поражении центров, отвечающих за артикуляцию и движение мышц лица в целом. Внутренняя речь (способность вести с говорящим немой диалог) при этом сохраняется. То есть больной может ответить на заданный вопрос — но ответить либо про себя, либо в письменном виде. А вот поражение самих речевых центров — дело совсем иное. При нем пациент не просто теряет способность произносить звуки и слова — он перестает понимать, что ему говорят. И обычно неспособен сам сформировать даже в уме ни одной связной фразы.
Мы почувствовали разницу, не так ли? После прекращения работы речевых центров написанная и звучащая речь начинает казаться больному бессмысленным набором звуков. Так что мы можем даже не стараться достучаться до него — для взаимной координации действий придется использовать пантомиму. А затем — долго тренироваться, восстанавливая взаимосвязи между предметами и словами.
Итак, в числе пугающих последствий инсульта могут оказаться:
• неспособность понимать речь окружающих;
• неспособность строить осмысленные фразы с сохранением способности подбирать нужные по смыслу отдельные слова;
• неспособность произносить слова, даже неподходящие по смыслу. То есть речь больного может напоминать набор звуков — иногда схожий со звуками, которые издают некоторые животные и птицы;
• полная утрата способности издавать звуки сложнее крика — в том числе при сохранении способности жевать, пить и глотать;
• утрата краткосрочной памяти. В таком случае больной помнит все произошедшее с ним лишь в течение ближайшего получаса, хотя может свободно пересказать даже детские воспоминания. Утрата краткосрочной памяти приводит к полному отсутствию «записей» в памяти после инсульта. Все, что произойдет с ним далее, он тут же и забудет;
• утрата долгосрочной памяти — амнезия. При ней новые события в памяти сохраняются, однако воспоминания о периоде до инсульта отсутствуют. Как и все проявления патологии коры, амнезия бывает временной, постоянной, частичной или полной;
• утрата зрения, слуха и других чувств. Причем именно после инсульта фактическая потеря способности коры воспринимать сигнал из органа в сочетании с полным здравием самого органа может порождать явления, сходные с сумасшествием. Например, больной может быть абсолютно уверен, что он видит или слышит, не воспринимая получаемые доказательства слепоты и глухоты, что называется, в упор;
• боли — определяемые как «по всему телу», сильные, постоянные, не поддающиеся лечению ни одним обезболивающим. Они сочетаются с полным отсутствием физических повреждений и связаны с поражением болевых центров коры. Это явление схоже с фантомными ощущениями в удаленной конечности у перенесших ампутацию;
• синестезия — особенно часто проявляется в начале восстановления деятельности коры. Синестезия — это способность воспринимать сигнал из одного органа чувств как сигнал из другого. Например, видеть звуки или слышать цвет. В определенной степени синестезия является органичной особенностью работы любой здоровой коры. Так, многие согласятся, что звук «О» синий или зеленый, а «А» — красный либо оранжевый. Однако при патологическом ее проявлении способность услышать звук «О» полностью подменяется способностью только увидеть пятно синего цвета. То есть человек с таким расстройством не понимает, что слышит воспроизводимый диктором текст, а не смотрит на радугу пятен. Синестезия в максимальном ее проявлении создает эффекты галлюцинаций и на поэзию совсем не похожа;

• исчезновение так называемого чувства тела — не связанного с органами чувств напрямую ощущения собственного тела. То есть количества его конечностей и их элементов, размеров, пропорций, силуэта, положения в пространстве относительно пола и других предметов. При этом отклонении больные перестают узнавать собственные конечности, удивляясь их наличию, теряют четкость координации, кажутся себе слишком большими или маленькими. Возможно также ощущение «лишней» руки или ноги, пальцев и пр.;
• заметное искажение смысла поступающих от органов чувств сигналов. Например, когда приятный запах начинает казаться больному удушливой вонью, и наоборот. Боль может восприниматься как тепло, а холод — как жар. При касании больной может перестать различать текстуры, формы, материал предмета. При патологии зрения вероятно наступление дальтонизма — склонности не различать или путать некоторые (часто — почти все) цвета. В случае со слухом часто исчезает способность отличать высокий звук от низкого и тихий — от громкого. Извращения вкуса выглядят всегда очень странными: больной может посчитать вкусной почву, щебень, другие несъедобные предметы и вещества. И наоборот, отказаться от прописанной врачом или иной нормальной для человека пищи. От психического расстройства (такое еще бывает, когда пациент думает, будто он какое-то животное или птица) патология вкусовых центров отличается отсутствием явных смысловых рамок. То есть если больной с психическим расстройством стремится соблюдать рацион, нормальный для животного, которое он изображает, то извращение вкуса ведет только к сдвигу понятий о съедобном и вкусном — несъедобном и невкусном;
• вариантом искажения сигналов от органов чувств можно считать и такие проявления, когда больной воспринимает одиночное прикосновение как множественное. Или ощущает его не там, где оно произошло, а рядом или на этом же участке, только с противоположной стороны туловища. Больной часто слышит «эхо» в другом ухе или видит плоские изображения, как будто смотрит на объект одним глазом вместо двух. Обычно такие расстройства наступают через несколько недель после начала всстановительной терапии. В попытках восполнить функции пострадавшего участка кора «экспериментирует», подбирая альтернативные пути передачи сигнала. Отсюда и эффекты «синхронизации», «дублирования» отдельных сигналов;
• поражение некоторых зон, отвечающих за эмоции, способно вызвать длительный период непрерывного смеха, плача, апатии, болтливости и пр. Пациент в буквальном смысле может болтать без умолку или хохотать сутками, не имея возможности остановиться даже на секунду. Такие симптомы купируются специальными препаратами. Но нужно сказать, действие этих средств дает больному и окружающим лишь более или менее длительную передышку.
Согласимся, здесь и впрямь есть чего испугаться: человек, требующий горстку сажи на обед, несущий целыми днями ахинею и неспособный даже написать на бумажке, как его зовут… Ну а наиболее распространенными последствиями инсульта считаются:
• паралич — как правило, выраженный наиболее ярко лишь в одной половине туловища. Двигательные функции в относительно мало задетой половине могут полностью восстановиться в течение нескольких месяцев, а в наиболее пострадавшей — в период одного-полутора лет после инсульта. Однако сложные комплексы движений (письмо, рисование, чирканье спичкой, чистка зубов и пр.) нередко восстанавливаются годами и при регулярных тренировках;
• спастическое повышение тонуса мышц — в известном смысле антипод паралича. При этом напряжение в ряде мышц задетой конечности постоянно увеличено и возрастает — несмотря на отсутствие движений. Если этот синдром выражен умеренно, он может быть полезен — быстрее восстановится движение всей задетой половины туловища. Но сам по себе он может вызвать острый спазм — вплоть до невозможности разогнуть или согнуть сустав и боли, заставляющей кричать. Хронический сильный спазм мышц — это не только бессонные ночи и дни на анальгетиках. Это еще и воспаление мышцы, контрактура и отказ ее волокна. А также патология сустава, который она обслуживает. Спастический рост тонуса снимается миорелаксантами, растяжкой, массажем. Но все эти меры приходится периодически повторять в течение дня, так как спазм быстро нарастает вновь;
• трофические патологии — боли, воспаления, тугоподвижность в суставах наиболее сильно задетых конечностей или участков тела. Это явления вторичные, напрямую связанные с нарушением активности мышц. Как правило, они имеют отношение и к ухудшению питания сустава за счет долгой неподвижности. Специального лечения сами суставы здесь не требуют. Ведь по мере возвращения мышц к норме активности и способности к сокращению-расслаблению симптомы уйдут сами собой;
• нарушения кровообращения, специфичные для всех «лежачих» больных. А именно — пролежни, отеки, варикозное расширение вен, начальные стадии тромбоза, опрелости. А также скачки артериального давления при изменении положения тела, после отправления естественных нужд, после периода доступной активности. К сожалению, все это или часть его неизбежна. Возможная профилактика здесь — как можно более раннее начало восстановительной гимнастики. Плюс, тщательная гигиена тела, кровати и белья, периодические перемещения тела пациента, массаж. К счастью, по мере возвращения к норме движения все эти проблемы исчезнут самостоятельно;
• четко распределенные по зонам нарушения чувствительности — прикосновение к определенному участку тела может не ощущаться совсем или, напротив, ощущаться как боль. Может заметно снизиться или утратиться полностью зрение на один глаз (на оба — крайне редко), онеметь определенная часть языка, нарушиться слух на одно ухо. Обычно в парном органе или на соседних участках чувствительность близка к норме. В большинстве случаев происходит постепенное восстановление — онемение или ухудшение чувствительности органа из постоянного явления становится периодическим. Однако полное восстановление наступает не более чем в 2/3 случаев;
• целый ряд проблем со сложной взаимной координацией разных систем. Например, когда позыв к дефекации осознается позже, чем нужно, — происходит раньше, чем будет сформирована вся необходимая в таких случаях программа действий. Или когда чувство голода может не причинять беспокойства, не вызывать ассоциаций с необходимостью приема пищи;
• ухудшение большинства сложных функций коры одновременно — интеллекта, внимания, памяти, ассоциативного мышления;
• психоэмоциональные расстройства — в данном случае связанные не с работой сознания, а именно с поражением отдельных центров. Наиболее часто встречаются апатия, молчаливость, агрессия, нарушения социальной составляющей личности, беспечность и расторможенность поведения, утрата чувства такта и опасности.

 

 

 

Профилактика инсульта

Конечно, отдельных мер по предотвращению расстройств именно мозгового кровообращения не существует. То есть они полностью совпадают с мерами по предотвращению сердечно-сосудистых патологий в целом. Ведь по смыслу это одно и то же. А случаи, когда инсульт наступает отдельно, безо всякой взаимосвязи с другими проявлениями этого рода, коррекции поддаются мало. Как мы уже понимаем, отдельную угрозу для мозга могут составлять:
• аневризмы — унаследованная особенность развития ЦНС, при которой само расположение дефекта (области сосуда, лишенной нервных окончаний) повторяется у потомков часто, но не всегда;
• мигрени — в данном случае, как тоже унаследованная особенность гормонального регулирования тела. То есть когда сосуды то расширяются, то так же быстро и сильно сужаются из-за некорректной работы одной/нескольких эндокринных желез. Как правило, гипофиза и/или управляемых им надпочечников. Второй вариант наследственной мигрени — аномалии строения самой сетки сосудов в тканях головного мозга. То есть когда сосуды расположены не так, как у большинства людей, и это приводит к нарушению мозгового кровоснабжения. Обе аномалии вполне совместимы с жизнью. Но при некоторых условиях у пациента возникают головные боли, связанные с избыточным или недостаточным кровоснабжением отдельных участков коры;
• ряд обменных расстройств, когда по не зависящим от сердечно-сосудистой системы причинам в организме начинают появляться (или, наоборот, исчезают из него) лишние вещества. Из числа таких заболеваний сахарный диабет, при котором постоянный избыток сахара в крови разрушает один из белков в стенках сосудов. Белок этот — коллаген, и отвечает он за их эластичность. Прослойка коллагена при диабете разрушается, сосуды теряют гибкость. Результат — ускоренный атеросклероз. Существуют и самостоятельные процессы, по вине которых коллаген перестает производиться в организме. В частности, таково одно из проявлений старения (мы замечаем его по утрате упругости кожей и гибкости — суставами). Кроме того, в настоящее время, напомним, медицина весьма серьезно рассматривает одну из версий болезни Альцгеймера, согласно которой она развивается из-за накопления в мозгу дефектного белка амилоида. То есть что «альцгеймер» — это вариант амилоидоза.
Амилоидозом называется обменное аутоиммунное (аллергическое) нарушение, при котором часть белков в организме образуется не как белок, а как полусахар, гибрид между молекулой белка и глюкозы. Нормальный синтез при этом блокируется иммунной системой, хотя причина агрессии неясна.
Сама патология, подобно любой аллергии, бывает как унаследованной, так и приобретенной. Естественно, амилоид неприменим ни в качестве того, ни в качестве другого. Потому он накапливается во всех тканях, в какие только попадает. Возможно (версия пока не доказана убедительно), что в том числе в головном мозге.
Все же прочие (и самые распространенные) сценарии инсульта — это атеросклероз. Точнее, его прямые следствия. Атеросклероз наступает вследствие постепенного, но неизбежного отложения на стенках сосудов бляшек с холестерином. Мы уже сказали выше несколько слов об этом веществе и некоторых странностях процесса, позволяющих предположить, что он не так случаен, как кажется. С момента открытия холестерина и его роли в развитии атеросклероза минуло уже почти сто лет — юбилей будет в 2015 году. Когда холестериноз сосудов был только обнаружен, его открыватель, академик Н. Н. Аничков выдвинул теорию атеросклероза как процесса отложения в сосудах лишнего холестерина. Притом не в смысле того, что его поступает слишком много, а в смысле вещества, которое попадает в организм, но никуда им не употребляется, является ненужным.

Десятилетия изучения поведения атероматозных бляшек в крови показали, что оно (это поведение) не похоже на простую случайность. Плюс, все попытки науки вырастить хотя бы одно-два поколения людей без атеросклероза провалились, и провалились с громким треском. Во-первых, потому, что холестерин не только поступает в организм с пищей, но и вырабатывается в печени. Во-вторых, потому, что, как оказалось, он в организме вовсе не лишний, а очень даже нужный. Напомним, прямое его назначение состоит в строительстве клеток всех тканей тела, миелиновых оболочек для белого вещества головного мозга, кортикостероидных гормонов, гормонов роста, желчи и пр. Потому печень и удваивает его выработку после перехода индивида на низкохолестериновый рацион…
В-третьих, при попытках снизить выработку этого вещества еще и в печени у испытуемых поголовно начинался цирроз, рак печени, отторжение мышц, психические расстройства и… ускорение атеросклероза на порядок. Потому можно сказать, что с изобретением ингибиторов холестерина сама затея с понижением его количества в крови почти до нуля удалась. В смысле того, что эти препараты в сочетании со строго вегетарианской диетой и впрямь позволяют очистить организм от него полностью.
Однако практика доказала, и неоднократно, что на том существование этого организма и прекращается. Все успешные попытки полностью изгнать холестерин из организма заканчивались смертью вдвое более быстрой, чем смерть от атеросклероза. То есть они приводили к обратным от ожидаемых результатам. И провалились они именно в этом аспекте — как мы и сказали, с оглушительным треском.
Современная позиция официальной медицины по отношению к холестерину непонятна — точнее, двойственна. С одной стороны, все эти соответствовавшие теории Н. Н. Аничкова безумные требования в духе «снизить любой ценой» уже никто никому не предъявляет. С другой же — кто из нас не слышал и сегодня призывы есть поменьше сливочного масла и побольше — растительного? Кто из современных людей не в курсе, что молоко, конечно, вещь полезная, но лучше, если оно будет не слишком жирным? До чьего слуха еще ни разу не долетела фраза, что яичницу лучше жарить без желтка, и стараться не готовить с участием желтковых соусов вроде майонеза?..
Все эти пожелания теперь подаются в условном наклонении вместо повелительного, как было раньше. Однако они продолжают звучать отовсюду и продолжают формировать отношение к холестерину как веществу вредному. Хотя если посмотреть здраво на демократичную низкохолестериновую диету (как раз из серии «поменьше мяса — побольше салатов»), то мы увидим, что она снижает поступление холестерина с пищей на 30–35 %. А этот показатель в аккурат совпадает с процентом, на который печень тут же поднимает собственное его производство. Медицина делает вид, что ей об этом ничего не известно, хотя очевидно, что эти цифры вывела и проверила именно она, а не мы.
Можно ли понять в таком случае мотивы, заставляющие врача рекомендовать этот практический нонсенс? Нет. И еще один момент: мы уже говорили, что сосуды засоряет не только холестерин. На их стенках оседают белковые бляшки, внутри которых содержится холестерин и еще несколько веществ. Включая те, которые мы получаем не с животным, а именно с растительным жиром. Само собой разумеется, наука прекрасно знает и об этом — иначе не знали бы мы. Ведь никто из нас, неспециалистов, не претендует на роль исследователей столь сложной темы… В таком случае почему она упорно продолжает подавать весь этот процесс как засорение сосудов холестериновыми бляшками, если они вовсе не холестериновые?..
Словом, чего теперь добивается от нас наука, непонятно. Вероятнее всего, она не «горит желанием» окончательно отказываться от теории «вредного» холестерина потому, что тогда ей придется ответить за ошибки эпохи борьбы с ним. А в эту самую эпоху были массовые смерти от осложнений, вина за которые пока не возложена ни на одну организацию или персону. Были инвалидности с детства, за которые до сих пор никто не ответил. Была открытая продажа низкохолестериновых заменителей животных продуктов. И за этими гибридами уже давно закрепилась доказанная слава канцерогенных, вызывающих необратимые изменения продуктов, непригодных к употреблению. Был даже рост случаев суицида и бытовых преступлений, обвинить в котором наверняка уже никого не удастся, ибо это недоказуемо…
Естественно, многие из «пережитков» той эпохи свободно продаются и сейчас. Например, спреды (смесь животного жира с растительным), растительные сливки, соевые заменители мяса, обезжиренные молочные продукты… Да, сейчас их стоимость значительно ниже стоимости качественных продуктов. Иными словами, их былая слава «лучшего» по сравнению с «худшим» натуральным канула в Лету. Потому постепенно их производитель и перенес акценты на преимущество цены. Но это тоже касается не всех из них. Разве обезжиренные, разбавленные водой и сухим белком молочные продукты настолько уж дешевы?.. Маргарины — да, уже можно считать «эконом-классом», потому что они вызывают рак и ускоряют атеросклероз. Но ведь соя так и осталась «полезной», а вегетарианство до сих пор не запрещено как система питания!..
Не говоря уже о том, что в случае признания холестериновой теории ошибочной медицина будет вынуждена запретить к продаже и снять с производства огромное количество очень дорогих препаратов. Сейчас «сердечники» всего мира приносят компаниям — их производителям миллиардные прибыли в год. Хотя на упаковке с этими средствами уже обязательно должна быть указана их канцерогенность и способность вызывать другие летальные осложнения. Но если будет признана еще и их полная бесполезность, на них придется вовсе поставить крест. А это уже прямой, и немалый, убыток. Особенно с учетом массовых исков в суд от больных, которые лечились ими без толку, и теперь имеют «букет» той или иной степени, так сказать, пышности…
Таковы условия и рамки, в которых мы должны действовать, выбирая подходящие именно нам методы предотвращения сердечно-сосудистых патологий. У нас в распоряжении медикаментозное регулирование, диета, а также физическая активность. Собственно, эти три столпа составляют основу профилактики любого другого заболевания, наравне с инсультом.
Есть ли здесь что-то лишнее? Даже если на минуту забыть обо всем, что мы только что сказали по поводу препаратов против холестерина, многим из нас все равно окажется не по нутру именно это сочетание — «медикаментозная профилактика». К нашему счастью, мы все-таки прочно связываем лекарства с лечением, а профилактику — со здоровьем, которое в лекарствах не нуждается. И вот это на самом деле правильно. Это единственный верный подход, о котором нам не следует забывать вообще никогда, что бы мы ни слышали вокруг.

Медикаментозная профилактика

В принципе, современная кардиология уже не раздает советов назначать статины еще в молодости, по прохождении 25-летнего порога. Но помним: это изменение было принято официально лишь в 2007 году А до 2007 года кардиологам всего мира прямым текстом предписывалось раздавать такие рекомендации, что называется, направо и налево. Поэтому врач, который следит за новейшими разработками в своей области знания, нам такого не предложит. Но если бы все врачи так уж интересовались, что появилось в мире после их выпуска из института!..
Допустим, если нам меньше 30 лет, мы в отличной форме и не страдаем избытком лишнего веса, едва ли врач станет нам рекомендовать что-либо, кроме «продолжайте в том же духе». Но, к сожалению, устойчивое снижение популярности мускулистой фигуры (она уступила место аскетической худобе) сейчас сделало свое дело и по отношению к молодежи — не только к людям старше 40. Теперь единственным средством регулирования веса у обоих полов стали ограничения рациона — диеты. Представления современных дам о красоте не заходят дальше подтянутых ног и ягодиц, а кавалеры, в лучшем случае, бывают слегка обеспокоены отсутствием у себя бицепса и трицепса руки.
Впрочем, среди молодежи нынче стремительно распространяется не только отсутствие физического развития, но и ожирение. Секрет взаимосвязи между одним и другим не так уж сложен. Хотя внешне это и впрямь выглядит странным: все больше молодых людей толстеет — и как раз когда идеал красоты предстает скелетным костяком, одинаково лишенным как мышечной, так и жировой ткани. На самом же деле ничего удивительного: когда мы развиваем мышцы, они растут — каждая клетка делится, порождая не одну, а несколько новых. Это называется гиперкомпенсацией — явлением ускоренного роста мышц в ответ на нагрузки. Когда мы «садимся» на диету, чтобы похудеть, голодный организм первыми начинает расщеплять отнюдь не запасы целлюлита, а именно мышцы. Ведь как при распаде белка, так и при распаде жира выделяется некая толика глюкозы. Только сахар из мышц извлечь значительно проще, чем из жировых «депо».
Итак, мышцы уменьшаются в размере, постепенно «тает» и жир, худеющий заканчивает диету и впрямь в более стройном виде, чем было. После диеты он начинает питаться, как питался до ее начала. То есть даже если ему удается избежать характерного «срыва», питательная ценность его рациона увеличивается. Буквально напуганный минувшей «голодовкой» организм начинает восстанавливать и расширять жировые запасы с удвоенной скоростью. Так действует нормальный для головного мозга механизм предусмотрительности. Нередко он спасает жизнь всего тела — потому срабатывает он всегда, обмануть его почти невозможно, и «отключать» его, право, не стоит.
Так вот, мы понимаем, что происходит в момент возвращения от диеты к нормальному рациону, не так ли? Мышц у нас стало меньше, а жировых масс гарантированно станет больше. Додумаем сами: какие ткани займут место съеденных при диете мышц, если мы не пойдем восстанавливать их объем в спортзале?.. Верно, это однозначно будет жир. А если так, то чего же мы ожидали от одних диет? Разумеется, они и формируют ожирение — даже там, где его не должно было быть. Формируют, несмотря на то, что и между «голодовками» индивид старается быть воздержанным в еде. От наших усилий сдерживаться, в том числе в промежутках, это уже никак не зависит.
Но вернемся к вопросу медикаментов, начатых в возрасте, когда атеросклероз у нас уже есть, но еще и близко не развит настолько, чтобы вызывать проблемы с сердцем. Несмотря ни на какие соображения, врач при виде молодого человека с одышкой, без единой мышцы под солидными жировыми складками, разумеется, посоветует ему спортзал. Но еще он посоветует ему диету и статины — одни из наиболее эффективных противохолестериновых средств. Просто потому, что по пациенту заранее видно: он проигнорирует и рекомендацию касательно спортзала, и тем более рекомендацию отменить все жирное, жареное, пряное — словом, все самое вкусное…
Разве такой посетитель врачебного кабинета не знает, что толст? Разве он не в курсе, как с этим бороться? Разве не понимает, чем, как и когда ему вредит лишний вес и слабое физическое развитие? Разумеется, все это ему прекрасно известно и без врачебного мнения. И раз он все же пришел к специалисту, значит, он ждет от него другого назначения. В частности, каких угодно «волшебных пилюль», которые помогут ему решить все проблемы без малейших усилий с его стороны. Очевидные, но требующие некоторых усилий решения пациент с таким положением дел явно сам не примет. А кардиолог — не воспитатель детского сада и не школьный учитель, чтобы заниматься педагогикой вместо консультирования. Оттого он даст такой совет, который подскажет ему врачебный долг — долг, который в данном случае никак иначе ему не исполнить…
Мы только что описали типичный случай — одну из ситуаций, в которой терапевтические средства можно перепутать с профилактическими. Причем не только нам, но и врачу. Медицинская этика оправдывает такие поступки со стороны врача. А что до нас, то, как всегда, в последствиях нам и следует винить только себя. Врач здесь ни при чем, ведь это мы купили первую в жизни упаковку таблеток. Купили, хотя прекрасно понимали разницу между ними и собственно профилактическими мерами, которые нам следовало предпринять.
Подробнее о препаратах для лечения атеросклероза мы расскажем ниже, при обсуждении вопроса восстановления после инсульта. А сейчас нам важно запомнить по их поводу следующее:
• средства, предназначенные для лечения атеросклероза и его последствий, обладают различным действием и могут дать несколько разнящиеся по сути результаты. Оттого нам точно будет из чего выбрать;
• тем не менее из четырех типов препаратов доказанной способностью вызывать рак обладают три — статины, фибраты и секвестранты желчных кислот;
• эти же три типа приводят к желчнокаменной болезни почти в 100 % случаев;
• все четыре типа препаратов вызывают устойчивые нарушения со стороны пищеварительной системы. В процессе их приема это происходит в 100 % случаев. А число сформированных хронических патологий ЖКТ (то есть заболеваний, остающихся и по окончании курса) разнится. Оно зависит от индивидуальных особенностей развития ЖКТ у каждого отдельного пациента и глубины осложнений, полученных в период лечения. То есть давать долговременные прогнозы здесь следует по каждому конкретному случаю. А общая статистика по действию препаратов того или иного ряда в данном аспекте может грешить неточностями;
• кроме того, один из этих типов (статины) вызывает цирроз печени более чем в 80 % случаев, мышечные боли — в 95–97 % случаев;
• целый ряд статинов последнего поколения способен вызывать психические расстройства и отторжение мышечных тканей в дозировках, которые изначально считались терапевтическими, но были снижены по итогам летальных осложнений. Это ловастатин, симвастатин и др.
По-видимому, совершенно очевидно, что препаратами с таким высоким процентом и степенью опасности вызываемых осложнений и лечиться проблематично — не то что заниматься профилактикой. Но конечное решение, как и было сказано, за нами. Если эта тема так уж нас волнует (волшебства продолжает хотеться, не глядя ни на какие доводы рассудка), скажем по секрету: уже давно и широко известно другое, во многом более безопасное средство от инсульта. Вообще, оно, конечно, небезопасно и имеет свои побочные эффекты. Но угроза, которую несет оно, даже близко не сравнится с указанными выше зловещими перспективами от приема статинов. Мы говорим об обыкновенном аспирине — препарате на основе ацетилсалициловой кислоты.
Жаропонижающее и противовоспалительное действие этого вещества, которым особенно богата кора хинного дерева, было известно человечеству с давних пор. А вот его способность угнетать активность клейких белков в оболочке тромбоцитов открылась совсем недавно — в середине прошлого века.
Так что аспирин, который к тому моменту уже готовы были признать устаревшим и опасным средством, получил благодаря этому открытию новый виток популярности. И враз поднял свой рейтинг среди медицинских препаратов на десяток позиций. Ведь, кроме него, противосвертывающих препаратов, пригодных к применению без предварительного обучения, не существует и по сей день.
Сейчас ацетилсалициловую кислоту охотно прописывают при высокой свертываемости крови, а также в пожилом возрасте — для снижения угрозы инфаркта или инсульта. Средство считается универсальным, и назначения по рецепту не требует. Если мы хотим помочь своей сердечно-сосудистой, нам, право, лучше начать именно с него. Рекомендуемая суточная доза для снижения свертываемости составляет 100 мг. Если же аспирин назначается в качестве нестероидного противовоспалительного (скажем, при неинфекционных воспалениях мышц и суставов), дозировка в сутки не должна превышать 600 мг.
Следует помнить, что кислота, будь она хоть триста раз ацетилсалициловая, остается кислотой, с присущими всем веществам этого ряда разъедающими свойствами. Основной (в общем, он единственный, но выраженный ярко) побочный эффект от приема препарата заключается в его способности раздражать слизистые оболочки желудка и кишечника. С течением времени это может приводить к воспалению и появлению множественных эрозий. Оттого аспирин противопоказан при гастрите, энтероколите, язвенной болезни желудка или кишечника. Кроме того, его прием даже при здоровом пищеварительном тракте лучше организовать грамотно: предпочесть растворимые в воде (так называемые шипучие) таблетки обыкновенным. И принимать средство через полчаса после еды.

Здоровое и не очень здоровое питание

Как мы уже поняли, существуют диеты и даже системы питания, подразумевающие то или иное количество холестерина в пище. Одной диетой полного исчезновения холестерина из организма не добиться, и мы уже знаем почему. Холестерин и поступает с пищей, и вырабатывается в печени. Когда его количество в пище уменьшается, печень увеличивает его собственное производство. Таким образом, в организме строгого вегетарианца в сутки холестерина появляется лишь на 30–40 % меньше, чем в организме человека, который, что называется, не привык ни в чем себе отказывать.
Рассмотрим для начала именно этот крайний пример — полный отказ от внешних источников холестерина. Поскольку остальные диеты представляют собой более или менее рациональные попытки контроля над нормой его поступления. У него, безусловно, имеются преимущества. В частности, если мы так уж боимся атеросклероза (ведем малоподвижный образ жизни или имеем другие факторы риска), вегетарианство даст нам гарантию, что с холестерином мы не «переборщим».
Активнее всего растут мышечные ткани, но растут они только при нагрузках. Таковых мы не испытываем — не за рабочим же столом!.. Далее: некоторая доля холестерина требуется для обновления миелиновых оболочек белого вещества. Что ж, мозг у нас работает при сидячей работе довольно активно, но — только головной. Ведь активность спинного мозга всецело зависит от активности двигательной — он проводит в головной мозг импульсы из конечностей и органов тела. Если эти импульсы ограничиваются стандартными для наших рабочих обязанностей, это очень мало. Да и в целом: миелиновые оболочки достаточно прочны, потому на лекарствах симптомы «альцгеймера» наступают у больных довольно поздно, как для осложнений — спустя полгода жизни вообще без холестерина. Раньше могут начаться проблемы с суточным ритмом и расстройством сна, но это связано не с патологией нейронов, а с затруднениями эндокринных желез по части выработки гормонов тела, включая кортикостероиды.
Кстати, о ежедневной потребности в гормонах. Безусловно, часть их требуется нам ежеминутно. К примеру, адреналин при стрессе, те же гормоны суточного ритма и т. д., и т. п. Но ведь если из-за пониженной выработки адреналина у нас перестанет «скакать» давление и сердечный ритм, это будет даже неплохо. И потом, на покрытие обычных потребностей желез собственной выработки печени тоже чаще всего хватает — пока она вполне здорова, вегетарианство проблем с этой стороны не создает, хотя создают статины.
Наконец, синтез желчи. Ну, если мы двигаемся мало и перейдем на соответствующий рацион, общая выработка желчи у нас, конечно, снизится. А значит, снизится и скорость расхода того холестерина, что «выдает на гора» печень. С другой стороны, едва ли это может стать проблемой, поскольку, как мы только что видели, организм может затребовать его запасы из крови на экстренную выработку гормонов. В конце концов, от стрессов, коими полна современная жизнь, сидячая работа не спасает — она еще и нередко добавляет их всем работникам умственного (крайне ответственного) труда.
Да, вот это уж точно: можно сидеть за компьютером или спать на кровати хоть сутками, а собственных усилий печени будет хватать в аккурат на покрытие минимизированных нужд организма, в котором все процессы протекают медленнее обычного. Но ведь большего при таком образе жизни и не требуется, не правда ли?..
Однако и недостатков у вегетарианства хватает, и забывать о них не следует. Эта система питания далека от идеала, и большинство из нас плохо представляет себе, насколько именно. Возьмем тот вариант, о котором говорили до сих пор, — сидячую работу с довольно большим рабочим днем, который еще растягивается из-за частых совещаний или необходимости брать работу на дом.
Ее главные особенности — не слишком плотная общая загруженность, но высокая стрессовость, лишающая сил на выходных. Или, наконец, наша собственная высокоразвитая лень, мешающая нам проявлять активность даже в свободное от работы время. Во всех этих случаях мы решаем проблему атеросклероза в том смысле, что нам некуда расходовать съедаемый холестерин. То есть если мы будем его есть, никуда, кроме стенок сосудов, он не денется. Внешне мы делаем правильный вывод: переставая его есть, мы создаем баланс между нормой его поступления и нормой расхода в наших личных условиях жизни.
В теории все логично. Но на практике желаемого мы не получим. Как уже было сказано, здоровье сердечно-сосудистой системы связано не только со скоростью засорения коронарных артерий бляшками. Одно сердце просто не может обеспечить норму кровотока абсолютно на всех участках сосудистой сетки. Сосудов в теле — километры весьма разветвленных нитей. А сердце у нас — всего одно, и размеры его не превышают размеров нашего кулака. Возникает вопрос: что тогда, если не сердце, обеспечивает хорошую скорость периферического (капиллярного) кровотока? Ответ на него очевиден: капилляры, как и львиная доля сосудов конечностей в целом, змеятся преимущественно внутри мышечных волокон. То есть упругой, эластичной ткани, которая при частой, ритмичной работе и хорошем тонусе вполне способна сыграть роль «второго сердца». В этом нет ничего удивительного — разве сердце не состоит сплошь из точно такого же волокна?..
Но как раз мышц у нас почти нет. Да и то, что есть, фактически не работает — не напрягается. Тем более не напрягается достаточно регулярно и ритмично, чтобы поддерживать не то что массу — хотя бы тонус. Так вот, у спортсменов сердец в организме, фактически, два — для коронарных артерий и для периферической системы сосудов. А у нас в теле оно только одно. И за периферическую систему оно отвечать никак не может — оно физически для этого не подходит. Следовательно, капиллярный кровоток у нас, мягко говоря, оставляет желать лучшего и при здоровом сердце — не то что при больном.
В этом каждый может убедиться лично, присмотревшись к ногам девушек в возрасте от 23 до 30 лет. Согласимся, это — еще отнюдь не старость. А между тем у многих молодых красавиц уже в эти годы на ногах имеются участки характерной «синюшной сеточки» — тромбированных капилляров…
Мы выбрали для примера именно женский пол потому, что среди прекрасных дам более популярны диеты и менее — физическая активность. А естественное развитие мышц и их тонус у них как раз ниже, чем у мужчин. Потому даже при таком же естественном преимуществе по части здоровья сосудов (его поддерживают эстрогены) женщины значительно чаще мужчин страдают нарушениями периферического кровотока — тромбозом, варикозным расширением, закупоркой капилляров. У них эти патологии проявляются значительно раньше, чаще и в осложненной форме. И все это — из-за сочетания низкой природной активности мышц с еще более низким выработанным желанием компенсировать этот недостаток.
А теперь оставим на время в покое естественность атеросклероза и скорость отложения бляшек. Можно ли представить себе здоровое сердце, обслуживающее кровеносную систему, где уже закупорены обширные периферические участки, и число мест, где кровоток фактически отсутствует, может лишь увеличиться, но не уменьшиться?.. Как мы видим, логика, казавшаяся до сих пор такой непогрешимой, вдруг начала нас подводить. Конечно, это невозможно, ведь сердце, вынужденное работать без помощника (без мышц), все равно будет пытаться исполнить свой биологический долг. Будет пытаться до последнего, пока не откажет. В нашем случае откажет оно из-за необходимости каждый день, каждый час выполнять работу не только за себя, но и за мышцы, которые его должны поддерживать, но не поддерживают.
Таким образом, даже без атеросклероза и каких бы то ни было проблем с отложением холестерина долго на одной диете мы, выходит, не протянем. Потому что снижение дозы потребляемого холестерина в лучшем случае решит лишь половину насущных проблем нашего сердца. А за решение второй мы пока не брались. Более того: переход на вегетарианский рацион лишь ухудшил наше и без того незавидное положение с этой стороны.
Допустим, перешли мы на сплошные овощи и решили заняться спортом — раз уж статины впечатления на нас не производят… Интересно, а с чего восстанавливаться и укрепляться нашим мышцам, если для этого нужен холестерин? Собственный синтез печени таких нужд не покроет — его хватает ровно на обеспечение минимума, без которого начинаются несовместимые с жизнью нарушения. Так что далее утренней пробежки или любой другой легкой разминки, исполняемой без дополнительных отягощений, мы на одних овощах не пойдем. А если пойдем — нам же хуже. Потому что руки и ноги будут болеть у нас по несколько дней вместо нескольких часов. Да и даже для постепенного восстановления мышц после более серьезной тренировки организму понадобится забрать откуда-то необходимый холестерин.
Поскольку базовые нужды тела все одинаково важны для жизнедеятельности, нельзя сказать, что временное угнетение синтеза, скажем, серотонина настолько уж лучше остановки синтеза какого-то другого белка. Тем более что и с учетом временного снижения другой функции ради выполнения более необходимой скорость восстановления мышц у нас будет значительно меньшей, чем у любого питающегося нормально человека. Откуда такой пессимизм? Очень просто: оттуда, что нам-то при разговоре о профилактике инсульта важен один холестерин. Но мышцы строятся не только из него, а еще и из белков. Холестерин и животный жир — это материал для образования оболочки любой клетки. А белки — это материал для создания ее начинки, содержимого под этой оболочкой.
А между тем растения не содержат не только холестерин, но и белок. Точнее, сам растительный белок существует как понятие. Им наиболее богаты бобовые — фасоль, соя, горох и пр. Однако белок белку рознь. Например, полноценный (покрывающий все потребности нашего тела в этом веществе) белок должен состоять из всех 20 аминокислот, существующих на свете. Именно такова структура животного белка — мяса, рыбы, яиц, молока и пр. Впрочем, 12 аминокислот из 20 человеческое тело при необходимости произведет и само — внешний источник их поступления ему не обязателен. А вот 8 из 20 оно вырабатывать не может — они должны поступать в наш желудок с пищей постоянно.

Однако существуют белки, которые не содержат некоторые аминокислоты. Особенно часто — те 8 аминокислот, которые, как на грех, еще и не вырабатываются в самом человеческом теле. Именно таков общий недостаток всех растительных белков — они не содержат 8 незаменимых для нас аминокислот, хотя содержат более или менее полный ряд остальных. Оттого на растительном рационе, даже если бы в нашей крови каким-то чудом и оказался дополнительный холестерин, мы далеко в спорте не продвинемся. Это невозможно, что называется, ни так, ни сяк.
Иными словами, в момент, когда мы выбираем жизнь без холестерина вообще (такое возможно при сочетании вегетарианства со статинами), мы подписываем себе смертный приговор. Практика прошлых лет доказала, что приговор приводится в исполнение в течение ближайших трех-пяти лет. Когда же мы, не желая повторять ошибки прошлого, выбираем отказ от холестерина, поступающего только с пищей, жить на этом, в общем, можно. Однако нам следует помнить, что данная система питания противоречит той, которая заложена в теле человека от природы. Человек всеяден, и борьба с этим фактом, по сути, всегда оборачивается борьбой против самого себя.
Естественно, победителя здесь быть не может — все стороны так или иначе проиграют, и довольно много. Однако, как мы заметили, такая диета пригодна к применению при уже существующем атеросклерозе или если мы отчетливо понимаем, что спорт — это не наше, даже под условием смертной казни. Звучит несколько преувеличенно, но посмотрим правде в глаза: помимо нормально развитых, здоровых и просто ленивых людей существуют еще те, кому и впрямь никогда не стать спортсменами. Например, больные ДЦП, болезнью Дауна, другими патологиями, снижающими в том числе физические возможности тела. При огромном числе заболеваний об организации расхода холестерина так, как он должен расходоваться, нечего и мечтать. А между тем атеросклероз, инфаркт, инсульт — патологии не переборчивые. Они атакуют как больных, так и здоровых одинаково часто. И если путь здорового здесь вполне понятен, то путь больного требует альтернативного подхода во многих отношениях — в том числе и в этом.
Что касается промежуточных вариантов в духе «мясо — только по вторникам, рыба — по четвергам», то их основной недостаток нам уже известен. Заключается он в абсолютной бессмысленности столь суровых (ладно, не суровых, но ощутимых) лишений. Сколько холестерина мы не доедим, так сказать, с пищей, столько произведет наша собственная печень. Так что для целей снижения общего холестериноза сосудов эти ухищрения явно будут недостаточными.
Тем не менее смысл у них имеется — просто чуть более широкий, касающийся профилактики не только атеросклероза. Если нас интересует здоровье в целом, мы должны понимать: человек именно всеяден. Потому, употребляя сплошные углеводы или сплошные белки, мы совершаем ту же ошибку, что и в случае со сплошной клетчаткой. Во-первых, мы получаем совершенно естественный, ожидаемый авитаминоз. Во-вторых, если мы едим слишком много какого-то вещества, мы должны иметь или создать для него статью и ускоренного расхода. В противном случае оно будет либо выводиться, либо, что еще хуже, использоваться совсем не туда, куда нам бы хотелось. Это касается как холестерина, так и белка и вообще любого компонента рациона.
Так что если мы не рекомендуем растительный рацион, это еще не означает, что кому-либо из живущих на земле следует питаться сплошными животными продуктами. Рацион человека должен содержать и то и другое в достаточном количестве. При этом следует помнить: современное аграрное земледелие и садоводчество сплошь использует технологии не только химической защиты растений от вредителей. Наибольший урон их составу приносят технологии ускоренного, а также искусственного созревания — когда созревание растений и плодов либо «подгоняют» с целью опередить основной сезон их продажи, либо просто собирают урожай еще зеленым.
Вторая мера существует для продления сроков хранения столь любимых вегетарианцами овощей — фруктов. Пока они созревают в искусственно созданных условиях, производитель ищет покупателя на товар. А мы с такими продуктами «длительного хранения» получаем в лучшем случае половину тех витаминов, что должны содержаться в них от природы. Так что когда мы предпринимаем попытки уравновесить количество животных продуктов с количеством растительных, мы не должны слишком рассчитывать ни на то, что это поможет нам снизить холестерин, ни на то, что это поможет нам восполнить дефицит витаминов, минералов, микроэлементов. Иными словами, если мы хотим и впрямь сбалансированное питание (ни для чего другого такие системы не подходят), нам придется дополнительно озаботиться покупкой не статинов, но тоже таблеток. В данном случае — поливитаминных комплексов из отдела БАДов или лекарств.
А вот чего нам однозначно следует избегать при планировании здорового питания, так это таких полумер, как гибридные продукты. Мы уже сказали выше, что к ним относятся все подделки под продукты животного происхождения — гидрогенизированный (растительный, но твердый) жир, ароматизаторы мяса, восстановленное молоко, растительные сливки и все в таком духе. Право же, если выбирать между ними и вегетарианством, то уж лучше вегетарианство — при всех его недостатках…
Претензий к этим продуктам за истекшие годы их продажи и употребления у науки скопилось много. Во-первых, все они содержат очень много компонентов — ненормально много для любого пищеварительного тракта и организма. Ведь для воссоздания близкого к оригиналу вкуса, цвета и консистенции в них используются добавки и смеси, число элементов в которых может свободно превышать десяток. И часть этих элементов в природе отсутствует — ее синтезируют только искусственным путем.
Таким образом, с каждым кусочком, допустим, сои со вкусом копченой свинины мы получим не менее 20 компонентов, часть которых в общем натуральна (глютамат натрия, соль или глютамат калия, специи и пр.), а часть — нет (концентрат дыма, например). Причем заметим, что треть всего, что входит в состав приготовленного нами блюда из сои, будет иметь растительное происхождение, треть — животное, а треть — ни то ни другое. Об угрозе, которую несут продукты со столь разноплановым составом, догадаться несложно. Даже оставив пока в покое их канцерогенность, спросим себя: а все ли эти вещества могут быть усвоены, если для части из них ни в желудке, ни в кишечнике ферментов просто не существует? Или: а легко ли пищеварительной системе «одолеть» блюдо, сделанное из растения, но содержащее, по факту, сразу полтора десятка разных веществ?..
Во-вторых, конечно, канцерогенность. Дело в том, что растительные жиры в организме используются значительно меньше и реже жиров животных. В основном они расщепляются на жирные кислоты, отправляясь на строительство некоторых очень важных, но обновляющихся нечасто белков — обычно в оболочках органов и, кстати, сосудов. Так что вовсе без них обходиться не стоит — они заслужили большего внимания с нашей стороны. Просто пытаться полностью заменить ими смалец и сливочное масло — не самая разумная из идей. Потому что сливочное масло содержит компоненты, расходуемые куда более постоянно и в значительно больших количествах. Когда же вместо натурального животного или растительного жира мы получаем нечто среднее (химические свойства как у смальца, а состав — как у подсолнечного масла), мы рискуем обмануть собственный организм уж слишком успешно.
Канцерогенные свойства многих гибридов такого рода объясняются тем, что сам организм путает жир одного типа с жиром другого. Поэтому в составе клеточных мембран оказываются вещества, неспособные обеспечить им нормальную проницаемость — растительные жиры вместо животных.
В результате в такую клетку с трудом попадают нужные вещества и выводятся продукты ее жизнедеятельности. Клеточный метаболизм оказывается нарушен еще на этапе ее зарождения и взросления. А этот период опасен тем, что клетка в это время и так активно растет. Вот довольно часто в клетках, рожденных нормальными, но неспособных к нормальному функционированию из-за дефектов мембраны, и начинается процесс малигнизации.
Наконец, помимо трудностей с перевариванием и высокого канцерогенного потенциала у заменителей животных продуктов имеются еще недостатки. Только теперь уже — свойственные отдельным компонентам в составе такой смеси. Например, столь популярный нынче усилитель вкуса глютамат натрия является солью глютаминовой кислоты. Сама по себе она необходима организму, и даже в немалом количестве. Это заменимая аминокислота, участвующая в синтезе почти всех прочих аминокислот. Так что в ней ничего страшного нет, но это — только пока мы употребляем ее в биологически оправданных дозах. При передозировке глютаминовой кислоты и, разумеется, всех ее производных (глютамат натрия, глютамат калия) наступает перевозбуждение ЦНС, рост артериального давления, ускорение сердечного ритма и прочие малоприятные последствия.
Точно так же передозировка солей фосфорной кислоты (используются как пенообразователи в бытовой химии и текстураторы в пищевом производстве) приводит к предсказуемому результату — отравлению фосфором. Как результат у нас начинается ускоренное вымывание кальция из костей (фосфор усваивается только в равной пропорции с кальцием, и наоборот).
И т. д., и т. п. Все эти «вредные» свойства очень многих пищевых добавок и смесей, о которых сейчас так любят поговорить СМИ, на деле вовсе не так вредны, как кажется. Вред от них образуется при их неправильном потреблении. То есть в тот момент, когда мы получаем их передозировку и часто сами о том не подозреваем. Как же можно получить передозировку какого-то вещества, когда мы видим, что едим?..
В том-то и дело, что в случае с современными продуктами питания мы обычно не видим, что едим. Проблема многокомпонентных пищевых добавок в том, что для указания их полного состава и дозировок каждого элемента к продукту пришлось бы приложить не этикетку, а небольшой блокнот, исписанный убористым почерком. Поэтому так часто на этикетке вместо списка конкретных веществ мы видим указания вроде «Смесь “Маффин”» и др. Чтобы знать, какие именно вещества и в каком количестве скрыты под этими названиями, мы должны работать пищевыми технологами. А поскольку мы ими не работаем, нам нужно целыми днями заниматься самообразованием — заучиванием составов тех или иных пищевых смесей наизусть.

Ну, с учетом их количества (только самых распространенных в той или иной стране существует не менее 3 десятков) у нас все равно ничего не получится. Тем более что помимо смесей в большинстве продуктов имеются и отдельные добавки. Причем они повторяются из продукта, так сказать, в продукт. Ведь если смеси в продуктах разного типа присутствуют обычно разные (для колбасы — одни, для кондитерских изделий — совсем другие), то отдельные добавки отличает универсальность. То есть они выполняют одну и ту же функцию как в пирожном, так и в балыке и даже нередко в шампуне…
Так когда мы получаем передозировку незнамо чего? Правильный ответ — когда едим много гибридных продуктов. То есть продуктов с большим количеством пищевых добавок в их составе. Вот тогда-то довольно безобидные (в расчетной дозировке и при соблюдении технологии их применения) вещества как раз и становятся нашими злейшими врагами. В данном случае речь идет не о вреде самих этих веществ. Речь идет о нашей собственной небрежности — нашем молчаливом согласии есть продукты с неизвестным составом. И с этой точки зрения, согласимся, мысль дополнительно разнообразить опыт собственного желудка употреблением заменителей животных продуктов удачной точно не выглядит. Тем более что реального смысла в этой затее нет и быть не может.

Физическая активность

Смысл этой профилактической меры нам уже предельно ясен. Допустим, вопрос, что за холестерин (лишний или дефектный, неупотребимый) откладывается на стенках сосудов, пока остается открытым. С точки зрения биологии, по-видимому, возможно существование обоих вариантов. Ведь если из-за наследственной или приобретенной обменной ошибки в теле может образовываться гибридный амилоид, почему бы не предположить, что печень может производить часть контейнеров с ошибкой в молекулах их белков?
Такое вполне вероятно. Но поскольку подлинный механизм обработки холестерина печенью не выяснен (неясно, почему она пакует одинаковые вещества в контейнеры разных типов), говорить о чем-то с полной уверенностью в данном случае нерационально. Ограничимся пока тем, что уже понятно и доказано. А понятно и доказано в нашем случае то, что холестерин — вещество для организма отнюдь не чужеродное и уж точно не лишнее. В этом его исследователь академик Н. Н. Аничков определенно ошибся.
Однако самой большой статьей расхода почти всех поступающих в организм веществ служит активная работа и развитие тканей тела — органов, нейронов или мышц. При этом нервную ткань тоже можно заставить работать быстрее. Но учтем, что у самой активной ее части (коры) имеется один не безобидный механизм — самостоятельного регулирования скорости работы. Этот механизм почти полностью автономен — мы не можем повлиять на него прямо, хотя иногда у нас получается сделать это косвенно.
Коре головного мозга саморегуляция требуется потому, что ее нейроны переплетены теснее, чем на любом другом участке ЦНС. А значит, каждый раз, когда по ним распространяется слишком много импульсов сразу, возникает риск буквально лавинообразной реакции. Такие реакции зовутся эпилептическим припадком, потому нормально работающая кора стремится избежать их любой ценой. И в общем, как мы понимаем, она права — такие приступы явно не улучшают остроту мышления…
Для нас же это значит, что стимулировать к более быстрой работе именно кору вполне можно. Тому способствует чашечка кофе, плитка шоколада, даже чашка чая или таблетка эфедрина. Однако каждый раз после периода временного возбуждения будет следовать период усиленного торможения. Оттого после одной чашки кофе мы чувствуем бодрость и прилив сил, а после трех подряд нас начинает неумолимо клонить в сон. Если же мы попытаемся «разогнать» активность коры для более быстрого расхода сахара и холестерина, мы должны быть готовы к тому, что ускорение этого расхода на пике ее активности будет компенсироваться его снижением в период торможения…
Так что шутка с активностью нервной системы никакой реальной пользы нам не принесет, а в ряде случаев может еще и навредить. С другой стороны, если мы уверены, что владеем вопросом на весьма высоком уровне (показатель — мы пьем кофе не чаще двух раз в сутки и знаем, что такое эфедрин, гуарана, таурин), противопоказаний к успешному применению метода у нас нет. Разумеется, все эти и схожие эксперименты допустимы только при одном условии — если пока у нас нет никаких нарушений со стороны сердечно-сосудистой системы. Работа сердца и сосудов управляется корой. Потому людям с их патологиями кофе, чай, любые тонизирующие напитки разрешены лишь иногда (в самые стабильные периоды), понемногу, со всеми мерами предосторожности. Ошибка с силой тонизирующего эффекта может стоить им жизни.
Что до активности процессов обмена и роста в различных органах, то повлиять на большинство из них практически невозможно. Вернее, возможно, но для этого нам понадобится именно физическая активность. Иначе, увы, никак.
Что мы можем сделать еще? Можем ускорить деятельность почек путем приема алкоголя (подавляет синтез тормозящего их работу гормона) или мочегонных средств. Можем увеличить активность ЖКТ. Правда, для этого нам придется принять дополнительную порцию холестерина — съесть что-нибудь вкусное. Как мы понимаем, если нашей целью было увеличить его расход, едва ли ей будет соответствовать одновременное увеличение и его поступления… А универсальным способом улучшить (стабилизировать и ускорить) работу одновременно всех органов и их систем является ускорение кровотока по всему телу. То есть физические нагрузки.
Как видим, к тому мы и вернулись. Витамины — это хорошо, баланс между количеством овощей и холестерина — тоже. Неплохо даже уметь иногда ускорять работу своей ЦНС в разы. Но человеческое тело работает наилучшим образом только на одном, так сказать, графике — чередования периодов умственного и физического труда. Слишком много того или другого дает нам несколько разные проблемы, однако это в любом случае будут проблемы, а не выход из положения.
Если мы работаем целый день на стройке каменщиками, едва ли наша сердечно-сосудистая не предъявит нам первый «ультиматум» уже через два-три года такого труда. Ведь мышцы, подобно всякой ткани, нуждаются в периоде восстановления и отдыха после тяжелого трудового дня. И длительность восстановления напрямую зависит от длительности и тяжести нагрузок. То есть если мы грузили вагоны в течение восьми-девяти часов, следующие сутки нам необходимо провести в покое, кушая белки и холестерин, делая ноющим волокнам массаж и трижды в день — растяжку, чтобы удалить из пространства между волокнами продукты распада.
Конечно, представители полностью физического труда обычно работают по другому графику, часто — в крайне неподходящих для сердца условиях. Например, жары, высокой загазованности и пр. Однако заметим: среди подавляющего большинства представителей физического труда инфаркты и инсульты — явление нечастое. Особенно в возрасте моложе 50 лет и до выхода на пенсию. Зато после внезапного прекращения активности в связи с выходом на заслуженный отдых они часто понимают, что отдохнули чересчур полноценно, уже спустя три-пять лет после сего знаменательного события.
Так что профилактика сердечно-сосудистых патологий, конечно, не ждет нас на объекте в виде должности маляра-штукатура. Просто она и несовместима с типичным для большинства современных людей графиком «автомобильное кресло — офисное кресло — опять автомобильное — кресло у телевизора». Все наши попытки отбыться «малой кровью», перейдя на овощи и специальные препараты, заранее обречены на провал. Мы окончим свои дни быстро и плохо — камнями, раком печени, мышечной дистрофией (а то и некрозом) и, следовательно, ускорением следующего инсульта/инфаркта в несколько раз.
Все это означает, что планировать физическую активность тоже нужно правильно. Сориентируемся в основных правилах:
1. Тренировки должны сочетаться с полноценным отдыхом после них — чтобы организм получил возможность восстановить все погибшие ткани, восполнить затраченные ресурсы. Поэтому чаще чем через один день тренироваться разрешено лишь профессионалам большого спорта, и то — в период соревнований.
2. Если мы уж решили заняться спортом, нам не следует «нажимать» одновременно на несколько сходных по смыслу, но разных с точки зрения практического воплощения целей. Например, «заняться спортом, чтобы похудеть», «заняться спортом, чтобы есть все подряд и не толстеть» и пр. Если мы одновременно «сядем» на строгую диету и пойдем голодными на первую тренировку, закончится она за минуты — тошнотой, головной болью, зеленой пеленой в глазах и всеми «прелестями» внезапного падения сахара в крови. В ближайшей перспективе такой подход ни похудеть нам не даст, ни укрепить мышцы — ведь заниматься с низким сахаром мы не сможем. А в долгосрочной — ничего, кроме серьезных осложнений на сердце, мы с таким «спортом» не получим. Не получим потому, что сердечно-сосудистая система все это время будет работать на износ, пытаясь дать мышцам то, чего в крови нет. И нет по нашей собственной глупости — сахар, витамины, холестерин, белки… Причем будет работать и в покое — когда натруженные мышцы будут требовать свой законный (ныне отсутствующий в организме) ресурс для регенерации.
3. Таким образом, физическая активность со строгими диетами не сочетается. Кто утверждает обратное — лжет. В лучшем случае по неведению, а в худшем — по другим причинам. Но, как и всем, кто хочет быть здоров, нам следует стать значительно разборчивее в еде. В частности:
• снизить количество потребляемых в сутки полуфабрикатов (продукты с большим количеством пищевых добавок) до 400 г. При любой концентрации и составе добавок такая суточная порция поможет свести к нулю риск передозировки того или иного вещества. Остальное лучше готовить дома, чтобы иметь возможность более или менее точно оценить, какие вещества и в каком количестве поступают в наш организм с пищей;
• обязательно употреблять в пищу продукты, содержащие холестерин, животные жиры и белки. Особенно это касается дней между тренировками. Однако при этом следует помнить, что жиров здоровому организму требуется в день очень немного — не более 50 г сливочного масла и не более 30 г — растительного. Вполне вероятно, что до сих пор мы ели их значительно больше (не забудем о жирах в жареных, слоеных изделиях, песочном печенье, креме, жирном мясе и рыбе). Причем часто среди этих жиров попадался тот самый канцерогенный спред (маргарин). Ведь именно на нем замешано упомянутое нами только что большинство песочных и слоеных коржей, кремов и пр. Этот жир дешев — куда дешевле натурального продукта. К тому же он не имеет запаха растительного масла и может быть незаметно добавлен даже в дешевый шоколад.

С продуктами, цена которых снижена, но определить почему, внешне невозможно, следует вообще соблюдать осторожность — просто так случаются лишь чудеса. А всему прочему имеется свое объяснение, и едва ли оно бы нам понравилось. Следует также помнить, что даже профессионалы мышечного строительства (бодибилдеры) редко употребляют более 300 г чистого белка и более 50 г чистого холестерина в день. Нам же лучше вообще поставить лимиты в пределах 20–30 г холестерина (это около 100 г печени, мозга, животного жира) и 200 г протеина (около 300 г натуральных продуктов с высоким содержанием белков).
• не менее чем за 1 час до тренировки следует обязательно поесть — съесть около 250 г какого-нибудь простого (содержащего не более 3 ингредиентов) блюда. Перед тренировкой разумнее выбрать не кусок мяса, а специальный протеиновый коктейль — взбитый с молоком, соком или водой сухой белок, купленный в отделе спортивного питания. Можно принять 2 капсулы аминокислот или добавить в коктейль сахар, фрукты, шоколад. Если нет настроения и мышечный тонус оставляет желать лучшего, чашка натурального эспрессо, расчетная порция чистого кофеина, гуараны или эфедрина, 1 капсула карнитина придутся к месту как никогда ранее. Особенно если мы не пили энергетики утром, едва проснувшись. Если пили (обычно это, разумеется, кофе), перед тренировкой следует принять энергетик на другой основе — кофе здесь уже не подействует. Поесть после тренировки лучше примерно через 40–60 мин;
• форсировать сброс лишнего веса голодовкой в сочетании с тренингом, как мы и сказали, нелепо и опасно. Тем более что мы и так вскоре начнем худеть — тем быстрее, чем больше лишних килограммов на нас было. Пусть нас не смущает медленный, как нам кажется, темп — «17 кг в неделю» бывает только в воображении сумасшедших, пишущих эти рекламные слоганы. А если бы такая диета и существовала, заканчивалась бы она массовыми летальными исходами. Потому если мы хотим просто здоровья, нам даже не нужно худеть до модного нынче «скелета» — разве это хоть отдаленно похоже на здорового человека?..
Тем более не следует пытаться худеть быстрее чем на 0,5 кг в неделю. Особенно если мы хотим получить стабильность весовой категории и равномерную скорость обмена веществ. Для достижения этих целей идеально подходит переход на многоразовое питание — пять и более раз в день, порциями по 250–300 г. Его назначают при всех патологиях ЖКТ потому, что эта мера одна позволяет сделать постоянной и стабильной нагрузку на органы пищеварения. Даже если ЖКТ у нас пока вполне здоров, исчезновение из жизни поджелудочной, желчного, печени эпизодов с перевариванием тонн пищи и полным затишьем в промежутках скажется на их состоянии не худшим образом. Мы смело можем рассчитывать на благодарность с их стороны — стабильно хорошее пищеварение.
4. При любых комбинациях и ухищрениях спорт несовместим также с дефицитом витаминов, минералов, микроэлементов. Да, все эти компоненты рациона не играют первостепенной роли. Однако они принимают участие в синтезе гормонов, прочих белков тела и всех обменных реакциях, которые мы сейчас пытаемся привести в норму. Потому при их дефиците часть холестерина все равно останется невостребованной, часть белков не расщепится, часть жиров и сахара — не «сгорит» при сокращении волокон.
5. Понятно, что мы привыкли считать углеводы злейшими врагами фигуры. Особенно этому мифу подвержены женщины, которые всегда недовольны собой. И мужчины с постоянно возникающим у них лишним весом. Скажем прямо: злейший враг у любой фигуры всегда только один — ее обладатель. Других на свете просто не существует. Склонность к набору веса бывает врожденной и бывает довольно часто. Она называется замедленным обменом веществ — полученной еще при рождении особенностью работы щитовидной железы и гипофиза. Но такая склонность сама лишний вес не формирует. Его формирует то, что мы не учитываем эту особенность, когда целый день лишь переходим от рабочего стола к обеденному, и больше ничего.
А углеводы здесь не виноваты, и их обязательно нужно есть в достаточном количестве. Если мы полнеем или просто не худеем, даже занявшись спортом (маловероятно, но бывает), нам следует обязательно сделать две вещи. Во-первых, проверить кровь на содержание сахара, поскольку явные «неполадки» с усвоением глюкозы характерны для сахарного диабета. Причем особенно странные его проявления встречаются именно вначале — в пока обратимом хотя бы на время начале процесса.
А во-вторых, существует одно радикальное средство урегулирования всех вопросов с отправкой углеводов по их прямому назначению. Заключается оно в 10 отжиманиях/приседаниях/упражнениях на пресс живота после каждого не слишком плотного приема пищи. Если он был плотным, количество повторений можно увеличить до 15. Людям со слабо развитой спиной подойдет и становая тяга — подъем предмета весом более 15 кг в полуприседе, с пола. Этот метод лучше всего сочетается с графиком тренировок один раз в два дня. Он также идеален для тех, кто уже использует многоразовое питание, но никак не соберется с духом пойти в спортзал.

 

 

 

 

Жизнь после инсульта: борьба с причинами и следствиями

В сущности, непосредственно инсульт лечится только с помощью скальпеля. В случае с сердечной мышцей тромб иногда удается удалить медикаментозно — путем введения дополнительной порции гепарина или иного тромболитического препарата. Однако доступность сосудов головного мозга для подобных манипуляций сама по себе оставляет желать лучшего. Да и последствия таких процедур часто оказываются непредсказуемыми: результата можно не достичь из-за особенностей расположения тромба и поведения гематоэнцефалического барьера… Словом, такой вариант терапии не исключается и применяется. Но — примерно в равной пропорции с другими видами вмешательства.
Когда мы говорим о хирургическом вмешательстве как способе лечения инсульта, мы имеем в виду не существование альтернативных путей удаления тромба. Дело в том, что операция в этом деле становится лишь первым этапом длительного, тянущегося иногда годами процесса. В частности, после устранения самого препятствия возникают вопросы, почему оно появилось, какова вероятность скорого повторения эпизода и что нужно сделать, чтобы этого рецидива избежать.
Естественно, в подавляющем большинстве случаев причиной всему является засорение коронарных и других прилегающих к головному мозгу артерий холестериновыми бляшками. Причем сама операция по удалению тромба на текущее состояние сосудов никак не влияет. Для предотвращения рецидива с их стороны нужны отдельные, комплексные меры. Коротко вспомним главное для нас:
1. Холестериновые бляшки налипают на стенки артерий, затем крепятся к ним фибриновыми нитями, затем пропитываются солями кальция и затвердевают.
2. Новый слой бляшек свободно накладывается на уже существующий, и это постепенно сужает просвет сосуда. Причем за счет затвердевания и стенки сосуда под бляшками каждый последующий слой ложится быстрее предыдущего — на «деревянной» стенке бляшкам крепиться всегда легче.
3. Постепенное сужение коронарных артерий приводит к повышению артериального давления на закупоренных участках, поскольку сердце стремится сохранить необходимую скорость и силу тока крови по всей протяженности сосудистой сетки.
4. Разумеется, кровеносная система головного мозга «попадает под удар» гипертонии первой, поскольку она оказывается в наиболее выраженной блокаде. И именно из-за особенностей своего расположения по отношению к коронарным артериям.
5. Помимо гипертонии возникает угроза разрыва некоторых телец крови при трении о жесткую, шершавую поверхность бляшек. Как правило, к появлению плавающих, ни к чему не прикрепленных тромбов (эмболов) приводит разрыв тромбоцита или эритроцита. Оба этих тельца содержат одинаковые факторы свертывания, потому их разрушение одинаково опасно. Реже может лопнуть сама атероматозная бляшка — в результате травмы или воспаления в ней. В таком случае в стенке сосуда тоже возникает трещина и, как следствие, кровотечение. Кровотечение в коронарных артериях не так-то просто остановить. В том числе за счет исправной работы системы свертывания крови. Нередко в таких случаях возникает огромных размеров тромб, который полностью перекрывает кровоток в данной конкретной артерии. Этот сценарий — один из наименее благоприятных, поскольку при нем нарушается одновременно работа и сердца, и головного мозга. Причем нарушается весьма серьезно, на большом участке. Обычно подобные приступы носят характер скорее инфаркта, чем инсульта. Однако если работу сердца удается восстановить, дальнейшие трудности всегда бывают связаны с нарушением работы мозга.
6. Из-за общих причин большинство инфарктов и инсультов сопутствует друг другу. То есть решение вопроса, что наступит первым — инфаркт или инсульт, — зависит от чистой случайности. И на момент закупорки в том или ином месте у пациента налицо обширные, запущенные дегенеративные изменения в органе, который закупорке пока не подвергся, но имеет все шансы подвергнуться ей в ближайшее время.
Так что основная трудность лечения инсульта даже не в том, что об атеросклерозе медицина сейчас знает много, но далеко не все. Она в том, что лечить на тот момент требуется не один, а несколько органов сразу. И рассчитывать каждый шаг терапии с учетом отвратительного состояния не только сосудов самого мозга, но и сердечной мышцы. Это — задача очень сложная. И большинство мер, которые прекрасно подходят для профилактики всех этих явлений, в их лечении уже неприменимы.
Вообще, если до инсульта сердце нас не беспокоило и не беспокоит теперь, врач не станет сам предлагать нам операцию и по поводу атеросклероза. Тем более при таком состоянии коры, в период, когда ее функции явно нарушены, а мы — парализованы. Новое вмешательство тут не то что недопустимо, но крайне нежелательно. Однако мы-то должны помнить, что наша проблема сейчас — не высокое давление, а то, что его вызывает. Потому когда процесс восстановления функций головного мозга пойдет на лад, мы можем взять инициативу в свои руки и проконсультироваться с кардиологом о перспективах таких процедур, как аортокоронарное шунтирование или ангиопластика.
Обе названные методики позволяют в значительной мере (хотя не полностью) восстановить кровоснабжение сердца и головного мозга. Во всяком случае, они заметно приближают его к былой норме. Мы понимаем, для чего мы можем сами открыть тему новой опасной операции, не так ли? Нам, несомненно, назначат множество препаратов для снижения свертываемости крови, нормализации давления, снижения скорости отложения бляшек… Однако половина этих средств опасна для жизни не меньше, чем повторный инсульт. Особенно при их применении более полугода. И потом, даже их совокупное действие лишь замедляет наступление неизбежного — оно не улучшает состояния самих сосудов и не приводит к регрессу уже имеющихся их патологий. А по некоторым теоретически выведенным данным может в том числе усугублять их…

Препараты восстановительного периода

Как и было обещано выше, расскажем немного о препаратах, участвующих в терапии атеросклероза, и о том, что они собой представляют. Это приблизительное знакомство позволит нам лучше сориентироваться не только в предписаниях врача. Оно также объяснит, почему нам действительно нежелательно затягивать период, проведенный сплошь на этих предписаниях. То есть почему иногда даже шунтирование или ангиопластика (процедуры во многом несовершенные и сомнительные) выглядят предпочтительнее консервативных методов.
Поскольку современная фармацевтика постоянно занята выпуском новых средств (это отдельная, и весьма прибыльная, ветвь мировой индустрии), перечислять названия уже существующих смысла нет. Ведь их список постоянно меняется, да и одно и то же средство в разных странах может называться по-разному. Мы поговорим о продающихся в настоящее время основных типах средств такого рода. А чтобы понять, к какому из них относится препарат, который нам прописали, достаточно взглянуть на вкладыш к нему. Нужное нам указание содержится в разделе «Фармакологическая группа». Итак:
Статины. По времени их изобретения они — далеко не первые средства в лечении атеросклероза. Тем не менее на данный момент именно их следует признать наиболее эффективным вариантом. Во всяком случае, с позиции снижения количества свободного холестерина в крови. Статины отличаются от любых других средств тем, что они блокируют выработку холестериновых контейнеров в печени. Их производители утверждают, что угнетается лишь производство «плохих» бляшек — с рыхлым и крупным ядром. А на синтезе «хороших» (более плотные и меньшего размера) их прием якобы не сказывается никак.
Реальных оснований верить, что так и есть, у нас нет и быть не может. Ведь причины и принципы, по которым печень производит тот или иной вид контейнеров, неясны — наука ничего об этом не знает. А стало быть, она объективно не могла изобрести лекарства для блокировки производства только одних контейнеров — для этого необходимо знать механизм именно их синтеза… Ну, разве что у нее это вышло случайно. Так что если не слишком полагаться на случайности и делать выводы только из фактов, более вероятно, что холестерин перестает вырабатываться в печени вообще.
Как и было сказано выше, статины сильно канцерогенны: случаи рака печени среди лечащихся ими встречаются почти втрое чаще, чем среди тех, кто предпочел оставить свой холестерин в покое. Это притом, что рак печени среди злокачественных опухолей в целом — далеко не самое частое место их локализации. Например, он безнадежно уступает раку легких (первое место в Восточной Европе), колоректальному раку (первое место в Западной Европе), раку молочных желез, предстательной железы, желудка и кожи. В разных странах мира картина того или иного рака разнится. Однако выше пятого места рак печени не занимает вообще нигде. Так что удвоение числа заболевших им — это весьма высокий показатель канцерогенности препарата, сопоставимый с ионизирующим излучением. Кроме того, он сам собой исключает возможное влияние каких-то других, посторонних факторов вроде общей предрасположенности пациента. Проще говоря, об индивидуальной особенности здесь речь не идет — это особенность именно самого средства. В нашем случае — средств, поскольку высокую канцерогенность демонстрируют все статины без исключения.
Но и помимо канцерогенности… Статины вызывают цирроз печени — более 80 % всех, кто лечится ими, страдают циррозом той или иной степени и скорости развития уже после 2 лет применения препарата. А также закономерные последствия острого дефицита холестерина в организме — хронические расстройства перистальтики и пищеварения, расстройство внимания, мышечные боли и асептические воспаления волокон, нарушения сна, желчнокаменную болезнь. Часть этих осложнений связана с прекращением обновления тканей того или иного органа. А часть, несомненно, с остановкой синтеза регулирующих активность коры гормонов — серотонина, адреналина, мелатонина и пр.
Резюме по статинам таково: мы должны понимать, что их назначение сразу после операции оправданно. Во-первых, тем, что они резко снизят скорость развития нашего атеросклероза — причины инсульта. То есть дадут нам время восстановиться после этого печального эпизода с гарантией, что второй не настигнет нас в ближайшие месяцы. Во-вторых, действие современных статинов даст нам еще один немаловажный бонус — если не исчезновение, то значительное ослабление колебаний давления. Об этом в инструкции к препаратам пишут не всегда, но лишь потому, что общественности не всегда следует знать о некоторых эффектах. Ведь, возможно, здоровому человеку не понравится, что в его организме перестанет вырабатываться ряд гормонов, отвечающих за всю его жизнедеятельность…
Но уж коль скоро мы тем или иным путем пришли к нашему положению дел, следует признать, что стабильное снижение синтеза таких веществ, как, скажем, адреналин, это несомненный плюс. При этом подчеркнем особо: статины изменяют активность коры головного мозга — тем, что нарушается пропорция и количество гормонов, регулирующих ее работу. Иными словами, если у нас имеется повреждение коры, нам (и, главное, врачу) следует быть готовыми к усугублению или, напротив, облегчению некоторых последствий инсульта.
Фибраты — соли фиброевых кислот. Они считаются средством с несравнимо более низкой эффективностью, подходящими скорее для профилактики атеросклероза, чем для лечения его развитых стадий. Тем не менее они, как утверждается, заметно снижают уровень холестерина в крови. Даже несмотря на то, что в крови «уровня холестерина» быть не может — может быть только то или иное количество контейнеров, в которые он «расфасован»…
Фибраты являются сильными желчегонными. Они ускоряют окисление поступивших в организм жирных кислот — продуктов обработки растительного и животного жира. Жирные кислоты составляют часть начинки холестериновых бляшек. И, подобно самому холестерину, используются желчным пузырем для производства желчи. Таким образом, фибраты вынуждают желчный пузырь поглощать большее число контейнеров с холестерином, чем обычно. Процент их эффективности как желчегонных несравнимо выше, чем трав с таким же действием.
Основным, зато распространенным до почти полной неизбежности следствием приема фибратов является желчнокаменная болезнь. Увы, постоянно стимулировать синтез желчи без последствий невозможно — как, впрочем, и синтез любого другого вещества в организме. Риск этого и прочих осложнений от лечения фибратами значительно повышается, если сочетать их прием с низкохолестериновой диетой. Под прочими следует понимать постоянные газы и несварение в кишечнике, расстройства стула. Кроме того, фибраты, как и статины, являются сильно канцерогенными препаратами — это предупреждение в обязательном порядке должно присутствовать во вкладыше к ним.
А почему риск на низкохолестериновой диете повышается вместо того, чтобы снижаться, объяснить очень просто. Желчный пузырь, понукаемый фибратами, должен производить желчь, но ему ее производить не из чего. Он начинает частично задействовать для этого другие компоненты — соли кальция и билирубин, например. Оба вещества обязательно имеются в составе желчи и в норме. Просто их концентрация там относительно невелика, хотя может и изменяться в зависимости от текущей ситуации в организме. Когда количество доступного для переработки холестерина уменьшается, они занимают его место. Все бы было хорошо, если бы соли кальция и билирубин не становились основой скорее камней, чем желчи.
Секвестранты желчных кислот. Эти препараты блокируют нормальную деятельность уже готовой желчи в кишечнике. Желчный пузырь производит желчь и подает ее в общий с поджелудочной железой проток в кишечник. Поджелудочная, как нам, возможно, известно, производит всю пищеварительную среду кишечника, кроме бактерий, — панкреатический сок, обладающий щелочным балансом. Таким образом, желчь смешивается с пищеварительной щелочью кишечника еще до попадания в него.
Ну, а в самом кишечнике желчь расщепляет ту часть пищи, которую и должна, — растительный и животный жир. Кроме того, она выделяет из пищи холестерин. Затем желчь всасывается стенками кишечника вместе с прочими продуктами пищеварения, поскольку она еще и доставляет часть из них по назначению — в кровь и печень. Впрочем, как раз холестерин она с собой не несет — на этом этапе он пакуется стенками кишечника в контейнеры такого большого размера, что в кровоток они не попадут при всем желании. Холестерин изначально попадает в печень, минуя кровоток, а в сосуды его выпускает уже она — упакованным в контейнеры помельче и разных типов.
В общем, все это очень интересно, но факт тот, что секвестранты желчных кислот препятствуют всасыванию желчи стенками кишечника, создавая видимость ее дефицита для этого органа. Он подает сигнал об этом в мозг, а тот стимулирует желчный пузырь к работе. То есть речь идет тоже о желчегонных, но работающих несколько иначе, чем фибраты.
Впрочем, на последствия и приема это не влияет. Самым распространенным осложнением от приема секвестрантов желчных кислот выступают хронические нарушения кишечного пищеварения — диарея, газы, патологии перистальтики и пр. Организм напрочь теряет способнось расщеплять жиры любого типа, поэтому прием средств данного типа несовместим даже с «полезными» растительными маслами. Второе по распространенности явление — это, разумеется, желчнокаменная болезнь. А вот канцерогенными они не считаются — склонности увеличивать число злокачественных больных за ними замечено не было.
Ингибиторы усвоения кальция. Данный тип веществ, подобно всем предыдущим, никак не влияет на уже имеющиеся отложения бляшек. Тем не менее эти средства связывают и выводят из организма весь имеющийся в кровотоке свободный кальций — независимо от источника его поступления. Как мы понимаем, это позволяет существенно замедлить скорость затвердевания новых бляшек, которые крепятся на слой старых, уже давно окаменевших. В силу того, что именно затвердевание, а не оседание бляшек несет основную опасность для телец крови, ингибиторы кальция существенно снижают вероятность тромбоза.

Конечно, у них есть и неизбежный побочный эффект — особенно он актуален для пожилых пациентов, чьи кости и так обладают повышенной хрупкостью из-за снижения содержания в них жидкости. Речь идет о дополнительном повышении их хрупкости — ведь кальций необходим костям для нормального затвердевания при росте. С одной стороны, кальций как вещество в возрасте после 60 организму почти не требуется — точки роста на торцах скелетных костей к этому моменту не проявляют почти никакой активности. Однако, как мы понимаем, «почти» не равняется «совсем».
Ингибиторы кальция повышают опасность переломов и травм костей в любом возрасте. Случается, что она и так возрастает по другим причинам. Например, из-за проблем с мышцами — основой нормального положения костей, которые уже пострадали по факту паралича и еще обязательно пострадают при приеме статинов. В таких случаях сочетать одно с другим необходимо крайне осторожно. По возможности — избегать подобных сочетаний до восстановления двигательной активности.
Альфа— или бета-адреноблокаторы. Эти препараты напрямую делают то же самое, что статины могут сделать косвенно. А именно, блокируют синтез адреналина — главного гормона стресса. В нашем случае это главный гормон скорее гипертонии, одышки, повышенного внутричерепного давления, ускоренного сердечного ритма и прочих факторов, повышающих риск повторного инсульта. Адреноблокаторы вообще никак не регулируют процессы, связанные с самим атеросклерозом. Однако они меняют общее поведение сердечно-сосудистой системы, делая его более стабильным, чем положено природой.
Следует отметить, что все побочные эффекты от приема адреноблокаторов ограничиваются их прямым действием — тем, чего от них и ожидают. Они не канцерогенны и влияют на печень не сильнее любых других лекарственных средств. Но следует сказать, что они вызывают устойчивое нарушение пищеварения и выведения (регулируется гормонами, включая адреналин), сильно затрудняют восстановление мышечной подвижности за счет снижения их тонуса. Правда, последнее — как сказать. Известно, что при инсульте часть мышц оказывается парализована, но часть — подвержена синдрому устойчивого роста напряжения. Так вот, если задачу первых по восстановлению сократительной способности они затруднят, то проблемы со стороны вторых, наоборот, заметно сгладят.
Есть в действии адреноблокаторов и еще некоторые моменты со знаком «минус». Так, они повышают сонливость, увеличивают апатию. То есть если наш случай тяжел с этой точки зрения и без них (многие сценарии инсульта меняют психику больных), адреноблокаторы лишь помешают нашей борьбе с собой за жизнь. Здесь следует соблюдать особую осторожность, ведь усугубление и так глубокой депрессии часто ведет к суицидам — однозначно летальным последствиям. Кроме того, следует помнить, что сердце и легочная диафрагма — тоже мышцы, тонус которых явно зависим от фона адреналина в крови. Если его содержание снижается, это часто вызывает нестабильность сердечного и дыхательного ритма. Потому адреноблокаторы не назначают до их полного восстановления, если по итогам инсульта какая-то из этих функций была сильно нарушена.
На этом, пожалуй, и закончим разговор об основных типах лекарств. Добавим только, что мы пропустили один из них — препараты на основе никотиновой кислоты. Но дело в том, что после инсульта их назначают нечасто — из-за явно выраженного стимулирования активности сердечно-сосудистой системы. Они во многом являются естественными анагонистами адреноблокаторов, так как ниацин (никотиновая кислота) участвует в регулировании активности многих эндокринных желез и синтезе большинства кортикостероидных гормонов.
Впрочем, в пользу какого препарата врач примет окончательное решение, здесь зависит от специфики последствий инсульта у того или иного больного. Если сердечный ритм и дыхание никак не удается стабилизировать, уместнее будет никотин — кумир стольких курильщиков. Если же, напротив, пациента продолжает преследовать гипертония, разумнее назначить ему адреноблокаторы…
При этом следует сказать, что прописанные врачом средства нам все равно пить придется. Отказ от них сейчас недопустим, независимо от степени их опасности. Нам необходимо весьма заметно снизить свертываемость крови — тем более что ее свойства заметно изменяются по факту хирургического вмешательства. Затем, нам важно как можно раньше начать борьбу с гипертоническими кризами — тем важнее, что все наши проблемы со стороны сердечно-сосудистой системы лишь обострятся в период вынужденной неподвижности и паралича. И иначе как медикаментозно здесь ничего сделать не удастся. Потому период полностью постельного режима мы будем вынуждены провести на грудах таблеток, капельницах, инъекциях. И спорить с врачом в этом периоде — затея крайне неудачная.

Посильные нагрузки на всю оставшуюся жизнь

Другое дело, какое количество времени вообще мы планируем провести в столь жалком положении, на столь сомнительном «рационе». Ведь, как видим, часть из этих веществ смертельно опасна — без малейшего преувеличения. А часть вполне может усугубить и закрепить уже имеющийся «разлад» в работе отдельных органов и систем нашего тела. Если все это нам не по душе и мы, как все психически адекватные люди, не хотели бы затягивать реабилитацию, нам пора подумать, как быть дальше.
В этом смысле нам и важно понимать, что дорога в большой спорт для нас отныне все равно закрыта. Умеренная физическая активность — да. Она для нас крайне важна, нам ее пропишут и помогут в ее организации. Как мы и сказали выше, паралич после инсульта — явление неоднозначное. Вернее, неоднородное. Как правило, при нем одновременно происходят два противоположных явления. А именно, мышцы — сгибатели задетой конечности (бицепс бедра или предплечья, икроножная мышца, бицепс голени и бицепс запястья) подвергаются такому явлению, как спазм. В то время как ее же мышцы — разгибатели (квадрицепс бедра, трицепс предплечья и пр.) оказываются обездвижены.
В каждом конкретном случае все не обязательно происходит именно так: области основного и связанного поражения у больных разнятся. Затем, многое зависит и от общей физической подготовки больного на момент инсульта, а также от квалификации врача и скорости оказания пациенту помощи. Все эти немаловажные детали процесса могут существенно изменить конечную картину в ту или иную сторону. В любом случае, мы должны быть готовы, что разные мышцы задетых параличом конечностей могут вести себя совершенно по-разному, даже относясь к одной и той же части тела. Это не должно пугать — это должно быть учтено при планировании восстановительной активности, только и всего.
По указанной выше причине изначально лечебную гимнастику должен назначать только врач. До появления признаков уверенного восстановления движений хотя бы пораженных мышц самостоятельные корректировки лучше не вносить. Тем не менее по мере наступления явных улучшений нам будет предоставлена все большая свобода действий — что, впрочем, вполне естественно. И вот в этот момент нам понадобится некий минимум личных знаний о физических нагрузках и особенностях их влияния на организм. Профессионал спорта нам здесь ничем не поможет, и к нему лучше вообще не обращаться. Этот человек здоров и даже близко не сталкивался с проблемами, волнующими нас. Он плохо представляет себе, какая именно активность по силам сердцу и сосудам, находящимся в настолько жалком положении.
То, что спортсмену кажется легкой прогулкой, нам может показаться олимпийским забегом. Оттого, если мы не уверены в своих силах, предпочтительнее обратиться к врачу-физиотерапевту в специализированном реабилитационном центре. Но и помимо его посильной помощи:
• ставить мировые рекорды нам уже поздно, однако кроме ежедневной гимнастики нам обязательно нужно выходить на прогулку по свежему воздуху. Оборудованные помещения — вещь прекрасная, но свободные, непринужденные прогулки в парке действуют на наш организм и ЦНС несколько иначе, другим набором факторов;
• предпочесть следует вечерний «променад», поскольку сумерки действуют успокаивающе — в отличие от рассветных лучей. Плюс, по вечерам воздух прохладнее, чем на рассвете;
• температура окружающего воздуха для нас теперь значительно важнее даже самой погоды. Если атмосферный фронт (то есть погода) резко изменился, но мы чувствуем себя хорошо, небольшой дождь помехой считать не следует. А вот идеально сухая и солнечная жара под 40 °C, в отличие от внешне неприятной, «мокрой» прохлады, однозначно отменяет всякие прогулки. Запомним это правило: повышение температуры тела неизбежно вызывает повышение и артериального давления. Оттого жаркое время года или суток нам лучше всего проводить дома, в обществе кондиционера или вентилятора, надев на голову смоченную водой кепку. Можно также надеть мокрую рубашку/футболку или положить на грудь мокрый платок. Если на улице холодно, гулять босиком по сугробам нам ни к чему, ведь по возвращении в теплое помещение тело попытается согреться. А значит, давление после периода переохлаждения «подскочит» у нас на несколько порядков. Так что оденемся по погоде, но ни в коем случае не теплее необходимого;
• прогуливаться каждый вечер нужно не менее получаса. Лучше делать это в парке или на любом другом доступном нам в городе клочке, где еще растут деревья, цветы и трава. Идти нужно размеренным шагом, возможно — чуть быстрее прогулочного. Но, конечно, не бегом. Кстати, нам нужно обязательно запомнить: ранее бег трусцой считался подходящим даже для людей с очень большими проблемами сердечно-сосудистой системы. Сейчас так уже не считается, потому что эта трусца может заставить сорваться со стенки сосуда новый возникший там более или менее крупный тромб;
• не следует (раз и навсегда, до конца дней!) уходить или уезжать куда бы то ни было, не взяв с собой заряженный мобильный телефон, а также нечто вроде нашей «карточки сердечника», которую легко изготовить и дома. На карточке должно быть написано наше имя, фамилия, что у нас уже был инсульт. И разумеется, указан один или несколько телефонных номеров людей, которым мы позвонили бы в случае повторного эпизода, если бы успели. Кстати, мы должны знать, что современные мобильные аппараты позволяют настроить клавиши быстрого вызова на особо важные номера (например, «скорой» или родных). Ряд операторов предоставляет пользователям услугу отслеживания местоположения абонента по сигналу с его мобильного телефона. Плюс, аппараты некоторых фирм позволяют нажатием одной клавиши быстро отправить нужному абоненту подготовленное заранее экстренное сообщение;
• нам более нельзя исчезать из поля зрения здоровых близких, не указав, куда мы собрались. И крайне нежелательно надолго «застревать» в местности, куда «скорая» не доберется вовремя при всем желании. Даже если мы чувствуем себя прекрасно, одиночные турпоходы в лес, горы или даже в ближайшую посадку исключены. К слову, среди больных сердечно-сосудистыми патологиями почему-то распространен и еще один миф. А именно, что работа и проживание на выходных на дачном участке являются идеальной формой активности после такого диагноза. В действительности худшего вида работ, чем целый день на солнцепеке, с опущенной к земле головой, как раз при сердечно-сосудистых патологиях во всем мире, наверное, не найти. Поэтому если мы едем на дачу — это дело наше. Но работать там можно только сидя или лежа, ранним утром (до 9 утра) и вечером, ближе к закату. Никакого тяжелого физического труда (рытье земли, рубка дров, строительные работы, полив вручную, ведрами), никакой жары, никакого «останусь тут на недельку» для нас более не существует. И разумеется, все указанные только что средства связи всегда должны оставаться под рукой.

Питание после инсульта

Следует добавить, что и весьма грамотно разработанная система тренировок не сможет помочь нам превратить руины нашей сердечно-сосудистой системы даже в отдаленное подобие того, что мы имели на их месте в молодости. На такой стадии патологии нам способны помочь лишь современные методы ангиопластики — конструирования новой сосудистой сетки в обход отслуживших свое участков системы родной.
Независимо от того, что ответит нам кардиолог по поводу целесообразности операции на коронарных артериях, отныне нам и впрямь было бы неплохо перейти почти полностью на растительный рацион. То есть оставить 100–200 г продуктов животного происхождения в сутки, заменив прочее овощами и фруктами. Этого с лихвой хватит для покрытия ежедневных нужд организма с более или менее обширными участками паралича и рядом других ограничивающих подвижность факторов.
Совсем отказываться от мяса, рыбы и яиц нам резону нет — зачем страдать, если это не сыграет в общем прогнозе никакой значимой роли? Но питаться, как едят обычные здоровые люди, нам тоже уже поздно. Ведь не менее полугода после случившегося нам будут даваться с большим трудом самые элементарные действия — включая те, что и близко не похожи на спорт, хотя требуют некоторых физических усилий.
Врач, конечно, вполне может посоветовать нам забыть о существовании в этом мире молока, мяса и пр. Однако, как и было сказано выше, после выписки нам разумнее с этим скорее не переусердствовать. А забывать о них насовсем — шаг нерациональный, способный разве что усложнить наше моральное состояние, ничем не облегчив медицинский прогноз… Но наша подвижность долгое время будет мало отличаться от полного покоя. Поэтому логично, что при такой активности и перетруждать желудок ненужными сейчас телу веществами будет неуместно.
Тем более что из-за максимальной гиподинамии и возможного поражения соответствующего участка коры у нас наверняка появятся проблемы с пищеварением и опорожнением. Так что дело здесь уже даже не в количестве холестерина. А у овощного рациона есть одно серьезное преимущество — способность значительно облегчать прохождение пищи по желудочно-кишечному тракту (и ее выведение, разумеется) за счет высокого содержания клетчатки.
Клетчатка — это волокна, составляющие остов любого растения и его части. То есть листа, корня, стебля и пр. Сама по себе она не переваривается и не усваивается. Более того — она раздражает своим присутствием стенки всех органов пищеварения и стимулирует их желание поскорее от нее избавиться. Отсюда и слабительный эффект, и лучшее пищеварение — несмотря на низкую подвижность и расстройства гормонального фона.
Кстати, есть и еще один несложный ход, позволяющий стабилизировать пищеварение. Речь идет о переходе на многоразовое питание, о котором мы уже упоминали выше. Меньшее количество пищи в любом случае переварится быстрее, с меньшей вероятностью эксцессов, чем полкило разных блюд с разным составом, поглощенных одно за другим.
Отдавать предпочтение можно блюдам любой консистенции — при проблемах с перистальтикой значение имеет скорее количество пищи и обилие ингредиентов в блюде. Нам не помешает научиться съедать в каждый прием блюдо не только небольшое по весу, но и сравнительно простое. Например, салат с кусочком хлеба или гарнир с котлетой/другим мясным блюдом без соуса и хлеба. Воспользуемся правилом всех «кустарных», примитивных диет: каждый прием пищи должен содержать не более трех разнородных компонентов. Например, кашу, масло, мясо/рыбу — и все. Никакого хлеба или салата — вернее, никакого не вообще, а до следующего приема. Точно так же суп или борщ можно заправить сметаной или майонезом и съесть с хлебом. Но если в нем имеется мясо, хлеб уже оказывается лишним…
И т. д., и т. п. — принцип всегда одинаков, что бы мы ни собирались положить себе на тарелку. Смысл хода ясен и без пояснений. Если мы вспомним разговор о пищевых добавках, мы поймем, в чем дело. А именно:
составляя обед из нескольких блюд, содержащих по несколько ингредиентов, мы складываем в «миксер» пищеварительного тракта такой конгломерат веществ, что ожидать быстрого его усвоения с нашей стороны как минимум нелепо.
Когда нам совсем не хочется есть, не забудем — это еще не беда, так что можно и пропустить один прием. Физиологических противопоказаний к уменьшению рациона при отсутствии чувства голода не существует. Главное, чтобы после пропущенного приема пищи мы не пытались уничтожить все содержимое холодильника за один присест. Если у нас наблюдается подобное явление, у нас, скорее всего, нарушена связь между мозгом и системой пищеварения.
В таких случаях когда мы не хотим есть, нам нужно выпивать нечто среднее между полноценной пищей и стаканом чая — питательный коктейль. Лучше составить его на основе легкоусвояемых углеводов — сладких фруктов, мороженого, молока, сока, шоколада, варенья и пр. По желанию, допустимо всыпать туда протеин в порошке — если мы принимаем белок в таком виде вместо мяса (частично или полностью), тем лучше. Говоря коротко, у протеина в порошке имеются два важных нам преимущества. Во-первых, он очищен от холестерина, и, во-вторых, он полноценен — то есть является белком животного происхождения. Удобно, не правда ли?..

 

 

 

 

Жизнь после инсульта: уход за больным и восстановление работы головного мозга

К сожалению, более или менее выраженный паралич — это беда подавляющего большинства инсультов в мире. Без нарушения двигательной и тактильной взаимосвязи мозга с тем или иным участком мышц тела обходится крайне редко, в исключительных случаях. Как уже было сказано, картина поражения мышц на каждом конкретном участке может показаться странной: одни мышцы свисают дряблыми, лишенными чувствительности кусками мяса, а другие постоянно напряжены, стремятся сжаться до предела, сводят с ума ноющей, острой болью типичного спазма.
К этому всему быстро прибавляется вторичная патология суставов — суставов, здравие которых напрямую зависит от нормы состояния мышц. И как раз до нее нам сейчас далеко, как никогда. Результат: суставы начинают сперва ныть, потом — опухать. А потом их подвижность оказывается сильно ограничена — едва ли не сильнее подвижности парализованных мышц. У рук чаще и сильнее всего болят плечевые суставы, у ног — бедренный сустав и колено.

Работа на восстановление деятельности коры

У нее, как видим, имеются свои особенности — они заложены в начальных нелегких условиях. Однако со всем можно справиться — особенно при желании. С наибольшими трудностями в этом деле сталкиваются те, у кого в результате инсульта произошло изменение психики. Как и было сказано выше, естественная удрученность пациента такой неожиданностью, как инсульт, — это одно. А реакция коры на поражение центров, регулирующих психическую деятельность, — совсем другое. С такой депрессией и апатией справиться очень тяжело — как пациенту, так и тем, кто оказался рядом с ним в роли импровизированной санитарки.
Возможно, нам понадобятся антидепрессанты — причем как если жертвой инсульта стали мы, так и если мы страдаем вместе с кем-то другим, помогая ему в дальнейшей реабилитации. А может статься, дело ограничится лишь уговорами. Как прийти к взаимопониманию в критический для всякого человека момент — это тема, к которой не существует общих рекомендаций. Однако психологи дают ухаживающим несколько универсальных советов, помогающих избежать самых распространенных ошибок такого плана:
1. Доброжелательность и бесконечное терпение должны стать основой, на которой следует строить все общение с больным. Очень важен положительный настрой — в данном случае не только самого пациента, но и его помощника.
2. Поэтому каждый новый успех должен быть отмечен — комплиментом, улыбкой и пр. При этом не следует «перебарщивать» — натужная любезность равно претит как больным, так и здоровым.
3. Не следует заискивать и лебезить в обращении с пациентом — особенно когда мы хотим добиться от него чего-либо. Следует искать любые разумные доводы и мотивы, которые могли бы напомнить ему о важности и необходимости данного конкретного действия. Ведь не исключено, что больной и впрямь забыл о них. Или не может сгенерировать даже такую простую мысль самостоятельно.
4. Если мы готовы сорваться — это вполне нормально и нисколько не постыдно. Однако будет очень стыдно сделать это в присутствии больного, излив все накопившееся на душе непосредственно на него. Возможно, нам имеет смысл на время абстрагироваться от процесса, наняв опытного медицинского работника себе в помощь или подключив кого-то из родных. Неделя перерыва может заметно улучшить климат взаимоотношений между больным и его помощником. Кстати, обычно эту неделю целесообразно провести на легких успокоительных и антидепрессантах, с полноценным сном и за любимыми занятиями.
5. И последнее: больного, помимо естественной медицинской гигиены, связанной с постельным режимом, следует регулярно стричь, брить, обрезать отросшие ногти. Не следует лишний раз подчеркивать в его и своих глазах положение, в котором он теперь находится, — полной изоляции от общества и нужды соблюдать требования опрятного внешнего вида. Если он вдруг потребует переодеть его из специальной рубашки в обычную домашнюю одежду, этому нельзя препятствовать ни в коем случае. Речь идет об очень важной привязке — в данном случае, переключении мышления с вынужденного положения пациента на былое и, стало быть, будущее положение здорового человека. Единственное — необходимо будет приобрести одежду просторную, из натуральных материалов. Желательно крепящуюся на липучках, завязках, молниях — только не на шнуровке и пуговицах. Словом, учесть все пожелания комфорта, которые выразили бы мы сами, имея возможность пошевелить лишь одной половиной туловища, да и то не так, как обычно требуется.

С одной стороны, мы помним, что головной мозг обладает собственным ресурсом для восстановления. Да, его клетки обновляются медленно — обычно годами. Тем не менее у оставшихся в живых нейронов коры и тела мозга имеется способность легко переходить к другим обязанностям, заменяя погибшие клетки.
В сущности, самой коре абсолютно безразлично, какой ее участок и в каком полушарии будет преимущественно отвечать за обработку сигналов того или иного типа.
Как мы понимаем, вся кора сплетена из одинаковых «серых» клеток. Потому теоретически все они могут исполнять такую же работу, как клетки по соседству. Практика показывает, что вариативность расположения в коре тех или иных центров и впрямь существует как явление. То есть что работу головного мозга можно восстановить полностью — независимо от того, когда вырастут новые нейроны вместо погибших и вырастут ли вообще.
Другой вопрос, как это сделать быстрее и эффективнее. Ведь, признаемся себе честно, до этого несчастного случая с закупоркой мы как-то не задумывались ни о принципах работы головного мозга, ни о ее регулировании. Хуже того: даже если мы задумаемся об этом теперь, и весьма крепко, мы обнаружим, что методов у нас под рукой не слишком много, да и те, что есть, сплошь косвенные.
Но рано впадать в панику. Мы не можем помочь нашей коре перенастроиться на работу по новой схеме напрямую — это правда. Но мы определенно можем стимулировать ее, так сказать, желание сделать все необходимое, и поскорее.
Когда мы заставляем кору образовывать новые (постоянные или временные) пути прохождения импульса? Правильный ответ — при освоении чего-то нового. Например, новых для нас знаний или навыков. В такие моменты мы ставим нашему мозгу задачу, для решения которой у него нет готового алгоритма — готовой схемы обработки импульсов. Так что ему просто приходится задействовать для ее решения новые пути, другие центры, синхронную работу обоих полушарий… И так — пока не будет найдено оптимальное решение.
Ну, что-то новое — это, конечно, хорошо. Но нам бы старое вспомнить — как чистить зубы, как завязывать шнурки, как называется эта штука, в которой на плите греют воду… Не беда — одно поможет другому. Медицина давно разработала некоторые стандартные схемы восстановления тех или иных навыков и двигательной активности. Они предполагают ежедневные занятия с логопедом, упражнения на сгибание-разгибание конечностей, массаж рабочих мышц до и после занятий для регулирования гибкости волокна.
Всем этим упражнениям, как и было сказано, нас обучат в больнице. Первые несколько месяцев инициаторами работы должны выступать полностью мы — помощники больного. В дальнейшем предполагается, что к процессу подключится и добрая воля самого пациента. Это непременно случится, если к тому времени появятся положительные результаты. Если мы так и не приспособились к работе, по сути, школьных учителей, ничего страшного в том нет — талант учить других чему-либо дается от рождения далеко не всем. А практика его применения — еще меньшему числу живущих на земле. В таком случае больного можно постепенно подготовить к мысли, что ему лучше будет проводить некоторые занятия с профессионалом. Здесь — со специалистом реабилитационного центра.
Но дело не в том, что нам предложит человек, вернувший к жизни сотни, если не тысячи больных. Дело в том, как найти подход к данному конкретному, так сказать, мозгу. Ведь врожденные интеллектуальные способности, развитие двигательных связей всей ЦНС у каждого свои. Например, у инженера они одни, а у легкоатлета — совсем другие. При одинаковой картине после инсульта у первого быстрее восстановится речь и письмо, а у второго наверняка быстрее пройдет паралич.
Итак, помимо программы, разработанной врачом, нам самим необходимо учесть следующее:
1. Профессиональные навыки пациента и их особенности всегда имеют значение — даже если больной уже некоторое время находится на пенсии. Интересующая пациента область знаний — это то, с чего нужно начинать реабилитацию. Например, представителю определенной профессии в первый месяц лучше подбирать для проговаривания слова не только из обихода, но и из его «родной стихии». Слова, вызывающие воспоминания из не только личного, но и рабочего опыта, напомнят ему ряд приятных моментов, о которых мы сами можем ничего не знать. Иными словами, наверняка больной за их счет восстановит в нарушенном патологией сознании значительно больше информации, чем мы можем себе представить. Разумеется, в таких случаях необходимо всегда обращаться именно к истинным интересам человека. И если профессиональная деятельность с ними совпадает мало/не совпадает вообще, на сферу его хобби следует опираться чаще, чем на профессиональные знания.
2. Среди физических упражнений при параличе обязательно должны быть такие, которые позволят целевым мышцам ритмично сжаться-расслабиться несколько раз подряд. Они хороши тем, что у всех мышц тела, помимо управления корой, имеются и собственные прочные взаимосвязи.
Если совсем просто, то речь идет о способности одной мышцы сообщить тонус и двигательную активность мышце совсем другой, расположенной рядом. Причем независимо от самой коры, ее состояния и требований.
Мышцы — сгибатели и разгибатели конечностей выполняют не такую уж разную работу, как нам может показаться. В действительности они всегда вынуждены работать согласованно — при любом нормальном движении.
Оттого кора — это, конечно, прекрасно. Но в случае с параличом восстановление тонуса в отказавших мышцах заметно зависит от мышц, подверженных спазму. Спазм нам тут не помощник — это патологический, чрезмерный тонус, сообщаемый им корой. Зато благодаря ему эти мышцы могут сокращаться. Так что уж коль скоро нам все равно их разрабатывать, лучше, если эти движения будут происходить в течение некоторого промежутка времени — пусть кора зафиксирует пути передачи нормальных импульсов. И пусть они проявят некое подобие ритма, чтобы он частично распространился по системе локальных нервных связей на соседние волокна. Буде у больного получится несколько разнообразить эти движения (к примеру, протянуть правую руку не строго вперед, а развернув кисть вверх или вбок), доступные варианты тоже необходимо повторять по три-пять раз, с равными промежутками.
3. Каждое действие, навык которого начинает восстанавливаться, необходимо выполнять как можно точнее. Желательно — с несколькими повторами в течение дня. Многим больным помогает в точности представлять, как они выполняют то или иное действие — закрыв глаза, сосредоточившись, стараясь вообразить вместе с самим действием и ощущения, его сопровождающие. Например, если больной работает над восстановлением навыка чистки зубов (при параличе — одна из основных проблем), ему можно посоветовать не забывать представлять себе вкус зубной пасты. А также, естественно, шорох щетки по поверхности зубов, последовательность, в которой он обычно чистит верхние и нижние зубы, правую и левую стороны зубного ряда, заднюю, нижнюю и переднюю его поверхности — и т. д., и т. п.
4. При работе над неким действием, на этапе, когда больной выполняет его уже сам или почти сам, необходимо немного усложнять задачу его мозгу, но не мышцам. Например, пусть при ходьбе он выполняет упражнение «след в след» — то есть проходит первый раз по поверхности, на которой остаются следы его обуви. А затем — второй и последующий разы, стараясь ступать ровно по следам, оставленным в первый раз. При восстановлении навыков письма полупрозрачная калька, наложенная на написанный больным когда-то от руки любой текст, тоже может оказаться полезнее сплошь исписанной каракулями паралича тетрадки.
5. Вкусы и предпочтения больного по отношению к окружающим предметам быта после инсульта могут измениться сами. Но интерьерные решения — это один вопрос, с которым мы разберемся и без сторонних советов. А вот перемены такого рода, как цвет и форма чашки, зубной щетки, полотенца могут нам как помочь, так и навредить. Ничего в быту пациента не следует менять внезапно, без предупреждения. Ведь он и так дезориентирован, испытывает массу затруднений в обращении с давно знакомыми предметами и действиями. Однако именно по этой причине внешнее, частичное обновление некоторых из них может освежить и навык обращения с ними в головном мозгу больного.
Следует непременно предложить пациенту воспользоваться чашкой другого цвета, взять ее с полки, на которую ее переставили с обычного места. Следует чаще создавать (с его согласия!) условия выбора, что ему надеть сегодня, каким полотенцем и посудой воспользоваться, откуда их взять. Местоположение некоторых личных вещей больного допустимо менять — с его ведома, разумеется. И без эффекта «спрятали так, что теперь сами не найдем». Но при этом не следует предлагать ему освоить предметы быта с совершенно незнакомой конструкцией или неясным назначением.
6. Независимо от масштабов и степени нарушения кожной, мышечной чувствительности при параличе больному будет полезно упражняться с текстурами для ее восстановления. То есть разъяснив ему смысл упражнения, его можно оглаживать предметами с различной поверхностью — гладкой, шероховатой, жесткой, мягкой и т. д. При этом следует единым движением затрагивать как чувствительные, так и нечувствительные/с измененной чувствительностью участки кожных покровов. В то же время если у него имеются участки сверхчувствительности (малейшее прикосновение ощущается как боль), их следует избегать.
Как аналог, упражнения на развитие тактильных ощущений дополняют самостоятельной работой пациента с предметами такого рода. Например, когда он разминает их в пальцах, гладит ладонью. После всестороннего знакомства с выбранными предметами этот же набор можно попробовать ощупать с закрытыми глазами. При этом пациенту следует называть и/или описывать помощнику каждый подаваемый ему в руки предмет по памяти.

Особенности ухода за парализованными больными

Считается, что никакой особой «премудрости» здесь нет. Однако для большинства людей, никогда ранее не попадавших на больничную койку и не сталкивавшихся с «лежачими» больными, некоторые нюансы новой роли становятся подчас причиной первого нервного срыва. Вероятно, нам следует понимать, что человек, неспособный подняться с кровати в течение недель — месяцев, все это время будет полностью жить в ней. То есть что уход за парализованными больными потребует наличия некоторого медицинского оборудования и на дому. Прежде всего, речь идет о катетерах (лучше взять несколько, с незначительной разницей в длине и ширине) и «утке» — изделии для удобной и сравнительно гигиеничной дефекации.
Обустройство актов опорожнения в каждом конкретном случае может потребовать различных решений. Начнем с того, что мы в любом случае не сможем находиться рядом с больным постоянно. Во-вторых, он не всегда способен сообщить о своих потребностях на словах. В-третьих, вполне возможны сценарии, при которых больной теряет способность контролировать или ощущать позывы к опорожнению мочевого пузыря или прямой кишки. В-четвертых, учтем, что мы — санитары с нулевым опытом и потому не владеем многими даже не слишком сложными навыками. Например, использования «утки», стерилизации катетеров и других инструментов. В-пятых, у неподвижно лежащих больных чаще и быстрее всего возникают обычно две проблемы. Первая заключается в трофических язвах (пролежнях), а вторая — в долгой невозможности навести гигиену тела традиционным способом. Предусмотрим все эти непривычные подробности сейчас, чтобы потом они не пугали нас и не усиливали у нашего пациента чувство стыда за причиняемые нам неудобства:
1. При обустройстве кровати необходимо учесть требования гигиены — особенно по факту того, что она то и дело будет нарушаться. Это значит, что:
• матрас и подушки лучше выбрать не слишком толстые, с полностью синтетическим, легко моющимся и сохнущим наполнителем — чтобы их можно было стирать сколь угодно часто;
• после инсульта традиционно назначается высокое положение головы — поза близкая к полусидячей. Поэтому лучше, если подушек у больного будет две — чтобы можно было свободнее варьировать положения тела в пределах койки;
• матрас сверху необходимо застилать клеенкой или целлофаном. Но лучше делать это лишь наполовину — от пяток больного и примерно до его поясницы. Верхняя половина туловища нуждается в такой мере предосторожности значительно меньше — разве что на случай пролитой пищи или рвоты. Но эти следы легко удалить и другими путями;
• простыни совершенно обязательно стелить поверх клеенки, а не под нее. Потому комплектов постельного белья у больного всегда должно быть несколько — не менее двух;
• постельное белье, как и его одежда, должны быть сделаны из хлопка или льна. Ношение синтетических тканей в условиях круглосуточного контакта с ними и сниженной личной гигиены недопустимо;
• кровать пациента, у которого случаются пароксизмы или судороги, должна быть оснащена прочными и высокими бортиками.
2. Если больной не говорит, с ним необходимо разработать систему условных знаков или звуков. Возможно, разных на случай различных потребностей, но подчас допустимо обойтись только сигналами «да» и «нет». Например, для совсем не владеющих мышцами лица больных самым распространенным вариантом является моргание как «да» и закрытые глаза как «нет».
3. Больным, способным к движению хотя бы одной из конечностей, обязательно следует оставлять колокольчик или любой другой сигнальный прибор — чтобы они могли позвать нас его звуком даже из соседней комнаты. Перед установкой нужно убедиться в прочности конструкции этого прибора и его безопасности при использовании парализованным человеком. А после установки — что прибор работает и пациент сможет воспользоваться им с комфортом.
4. Любой используемый инструментарий необходимо стерилизовать после каждого его применения. Особенно тщательно следует следить за гигиеной катетеров, многоразовых шприцев, капельниц, ножниц, ножей, бритв, зубных щеток. Чуть меньшего внимания заслуживает инструментарий, не предназначенный для инвазий: «утка», поилка, другая посуда для приема пищи, расческа. Тщательная стерилизация подразумевает следующие варианты обработки непосредственно перед употреблением:
• кипячение в обычной воде без добавок, в течение не менее 10 мин (оптимально для катетеров и игл);
• погружение в раствор спирта не менее чем на 2 мин (можно протирать посуду — вилки, ложки, поилку, ступку и пр.);
• погружение в раствор хлоргексидина биглюконата не менее чем на 30 сек (идеально для бритвенных головок, лезвий, щеток);
• постельное белье и одежду допустимо стирать с добавлением небольшого количества хлора. Однако затем все выстиранное с его применением необходимо тщательно прополоскать и высушить так, чтобы его запах полностью улетучился.
5. Смена белья в условиях невозможности даже временного освобождения кровати пациентом проводится особым способом. Сначала необходимо убрать подушки и одеяло. Затем больного нужно уложить на бок, переместив ближе к одному из краев койки. После этого с освободившегося края простыню потребуется скатать рулоном, действуя в направлении от края к больному. Одновременно на ее место, в том же направлении следует начинать раскатывать приготовленный заранее рулон чистой простыни. Когда оба рулона (свертываемый старый и разворачиваемый новый) достигнут линии тела лежащего на боку пациента, ему придется помочь перевалиться на другой бок — так, чтобы он лег им на уже расстеленную часть свежей простыни. Потом, разумеется, старую простынь можно и просто сдернуть, а новую — раскатать и разгладить в окончательном варианте.
6. Постель больного всегда следует застилать гладко — без складок, морщин и швов. В противном случае мы сами вскоре убедимся, что неподвижность оставляет на теле больного следы от малейших деталей «рельефа» как белья, так и матраса.
7. Менять одежду больного, постельное белье, убирать в его комнате следует не реже одного раза в двое суток. При необходимости — чаще. Ежедневно помещение необходимо проветривать.
8. Окно должно быть свободно от плотных штор в светлое время суток, и закрыто на ночь — чтобы у больного оставалось ощущение суточного ритма. Однако попадание прямых солнечных лучей на лицо, в глаза или на грудь пациента нежелательно — особенно в жаркое время года. Так что летом окно лучше прикрыть гардиной или переместить кровать. Будет более чем уместно включить кондиционер или вентилятор, но так, чтобы поток воздуха не дул ему непосредственно на открытые участки тела. Летом проветривать комнату тоже нужно, но разумнее делать это ранним утром или по вечерам, когда жара спадает.
9. При любой перемене позы больного следует поддерживать с парализованной, а не здоровой, стороны. Лучше заходить сбоку и чуть сзади — вперед при параличе падают реже, чем набок и назад.
10. Больной должен ежедневно получать гигиену тела в том виде, в котором она возможна при таком положении дел. То есть кожу всего тела обязательно нужно протирать слабым раствором спирта или другого подходящего для такого применения антисептика. В комнате можно установить и использовать знаменитую кварцевую лампу — источник искусственного ультрафиолета. Кроме того, необходимо наводить тщательную гигиену половых органов — особенно после актов опорожнения. Небольшая тактическая уловка, оправданная практикой ухода за лежачими больными: особенно внимательно придется осматривать все постоянные складки на теле. А именно, паховые, бедренные, подмышечные, внутренние поверхности сгиба локтей и колен. Не помешает периодически проверять область под волосами, за ушами, а также стопы. При появлении сыпи (бич теплого времени года), опрелостей в этих местах следует воспользоваться тальком для тела и кожными мазями с антибиотиком. Не следует забывать удалять все нанесенные на кожу средства уже через полчаса. Повторять нанесение следует по мере необходимости — вечной гарантии здесь все равно никто не даст, и рано или поздно высыпание повторится. Главное, чтобы оно сошло сейчас.
11. Пролежни — это проблема совершенно особая. Речь идет о нарушении кровотока в результате атонии мышц при неподвижности тела. То есть это, по сути, синяки — гематомы. Только кровоизлияние в данном случае происходит не из-за разрыва сосудов вследствие травмы, а из-за скопления в них избыточного количества крови. Если пролежни не предотвращать по мере возможности и не лечить по мере появления, можно ожидать их скорого воспаления, нагноения и некроза.
Пролежни особенно опасны тем, что при параличе они почти неизбежны — как, впрочем, и всегда, когда пациент вынужден провести в кровати, не вставая, более двух недель. Замедлить их образование можно двумя путями. Первый состоит в том, чтобы, несмотря ни на какую депрессию, пациент начал вставать и двигаться как можно раньше и как можно чаще. Впрочем, как мы понимаем, это всегда очень важно — после любого приступа любой болезни. Чем дольше он лежит, тем дальше пойдут нарушения кровоснабжения по всему телу и мышечная дистрофия. С учетом, что наш случай и так связан с близким к коллапсу состоянием сердечно-сосудистой системы, несложно догадаться, к чему здесь может привести очередной приступ так называемой моральной лени…
Так что вопрос как можно более раннего начала реабилитации — это вопрос не только пролежней, но и душевного настроя, успеха принятых мер, легкости достижения результата, наконец. Но паралич после инсульта часто наступает обширный, а сознание нередко бывает нарушено настолько основательно, что наши аргументы могут и не подействовать так скоро, как нам бы хотелось. Для таких случаев существует второй вариант — как можно более частое изменение положения тела больного в кровати. Начинать двигать пациента следует не ранее чем спустя три дня после вмешательства — в сущности, с момента его выписки из стационара это уже допустимо. Правда, в тяжелых случаях все эти движения придется осуществлять не столько ему, сколько нам. Очень хорошо, если два-три раза в день больной будет проводить хотя бы по 15–20 мин в сидячем или полусидячем положении. Конечно, не покидая пределов койки.

Вполне вероятно, он не сможет самостоятельно ни принять, ни поддерживать эту позу. Оттого после того, как мы усадим его, оперев плечами о спинку кровати, нам придется зафиксировать верхнюю половину туловища с помощью подушек, перин и пр. Кроме того, помимо предписанной реабилитационной гимнастики, пациента следует иногда переворачивать на 3–5 мин на один бок, затем — на другой. Только не следует делать это после приема пищи, при параличе дыхательных путей или отделов ЖКТ. И определенно не стоит переворачивать его вниз лицом, на живот, следуя логике «пролежни-то на спине». Такая поза при атрофии и атонии мышц может вызвать приступ удушья.

* * *
В заключение хочется еще раз сказать: да, инсульт — опасная болезнь и серьезное испытание как для больного, так и для его близких. Но этот недуг можно преодолеть. Главное — не отчаиваться, выполнять рекомендации врачей и терпеливо, шаг за шагом, идти к победе, даже если возвращение к нормальной жизни поначалу кажется невыполнимой задачей. Вера, настойчивость, забота родных помогут на этом трудном пути.