Библиотека портала. Эра Лобановского. Часть 2

Библиотека портала. Эра Лобановского. Часть 2
Дэви Аркадьев

 

Глава 11. Лион. Май. Победа!

Речь пойдет о второй в истории киевского «Динамо» замечательной победе в Кубке кубков. В воспоминания об этом событии всегда наряду с радостью невольно вторгаются и горькие раздумья. Ведь финал Кубка был сыгран в самом начале мая 1986 года, когда весь мир уже облетело страшное, сжимающее сердце от боли и жалости слово: «Чернобыль».
Как кому, а нам, киевлянам, авария на АЭС, обернувшаяся всенародной бедой, запечатлелась в памяти словно в двух временных измерениях. Нам не забыть дней, когда по образцам прошлых лет беспредметные и скупые тассовские информации повергали нас в полное неведение, способствуя порождению всяческих слухов. И потом вся эта угнетающая, леденящая душу глухота вдруг сменилась целым потоком репортажей в центральной прессе, по радио и телевидению, статьями, комментариями специалистов и пресс-конференциями, в которых звучала хоть и горькая, но долгожданная правда.
На финальный матч Кубка кубков во французский город Лион динамовцы Киева улетали 30 апреля, ничего толком не зная о трагедии Чернобыля. Но в это время средства информации на Западе уже развернули «разнузданную антисоветскую кампанию», о чем говорил потом в своем выступлении по телевидению в мае восемьдесят шестого года Михаил Сергеевич Горбачев. И хотя неприятно упоминать здесь обо всем этом, но надо. Пусть и любители спорта знают, с чем пришлось тогда столкнуться, к примеру, и нашим футболистам, попавшим во Францию.
В связи с этим я невольно вспомнил свои встречи с участниками 39-й Велогонки мира, стартовавшей в Киеве тоже в самом начале того горького для нас мая. С нее мне ежедневно надлежало передавать отчеты в «Комсомольскую правду». Пресс-центр гудел словно улей (шутка ли, если здесь было аккредитовано более 200 журналистов!).
Француз Патрик Хосотт, занявший в «Прологе» лишь 34-е место, беседовал со мной так восторженно, будто ему предстояло продолжить гонку в желтой майке лидера.
— О-о, это город-красавец! — воскликнул Патрик, когда я попросил гостя поделиться своими впечатлениями от Киева. Даже во время гонки я успел это заметить. И вот еще что меня поразило — тысячи и тысячи жизнерадостных людей, которые стояли по всей трассе.
— Что же в этом удивительного? — не понял я француза. Лицо моего собеседника стало серьезным.
— Дело в том, что мы еще дома слышали об аварии на Чернобыльской атомной электростанции,— сказал Патрик. Об этом писала наша пресса, передавали радио и телевидение.
— Что же вы узнали из своих газет? — спрашиваю гостя.
— Сплошные ужасы,— хмурится французский велогонщик. Газета «Франс-суар», например, писала, что ваши подразделения солдат, специально подготовленных для ведения атомной и химической войны, блокировали все подходы к вокзалам, чтобы воспрепятствовать жителям окрестных сел эвакуироваться, что узники тюрем под дулами автоматчиков собирают по полям трупы погибших. В других газетах я читал, что даже в Киеве большие материальные разрушения и тысячи человеческих жертв.
Специальный корреспондент газеты «Унзере цайт» (ФРГ) Дитер Адольф из Дюссельдорфа диктовал новости из Киева прямо из пресс-центра. Нас познакомил корреспондент газеты «Юнге вельт» Манфред Хенель из ГДР — мой приятель, с которым познакомился еще десять лет назад в Берлине.

— Как вы озаглавили свой первый репортаж? — спросил я Дитера Адольфа.
— «Жизнь в Киеве вполне нормальна»,— ответил он. И дал еще такой подзаголовок: «Наш специальный корреспондент разоблачает сказки и ложь».
Кого же разоблачал коллега из Дюссельдорфа? Он показал целую кипу привезенных из ФРГ газет с кричащими о чернобыльской аварии заголовками и аншлагами. «Бильдцайтунг», например, сообщила своим читателям, что «...над Мюнхеном радиоактивное облако из Советского Союза!».
Похоже, что как раз в те дни, когда журналист из Дюссельдорфа собственными глазами видел благоухающий в весенней зелени, залитый солнцем многолюдный и шумный Киев, антисоветская шумиха, перешедшая всякие границы, крепко заморочила головы и западногерманским властям.
Дитер рассказал, что в гостинице встретил группу земляков из двенадцати человек и узнал, что еще 42 туриста, уже имевшие на руках путевки, остались дома, поддавшись общей панике. «Рискнувшую» же выехать в Киев дюжину туристов их соотечественники ежедневно будоражили звонками: «Как вы там? Живы ли все? А то здесь пишут, что в Киеве уже двадцать тысяч погибших от радиации». И услышав вполне благополучные ответы, незадачливые туристы, оставшиеся дома, сетовали, что им сейчас в ФРГ очень плохо: «из-за радиации» все сидят дома, не выходят на улицу.
Чтобы предотвратить панику у себя в стране, на Рейне, как известно, вынуждены были наконец сделать опровержение. Министр внутренних дел ФРГ Ф. Циммерман, выступивший по телевидению и радио, заверил своих соотечественников, что «...в ФРГ не было и нет никакой радиационной опасности для жизни населения».
А как с радиационной опасностью в Киеве? Разве могли не думать об этом динамовские футболисты, находясь уже далеко от дома, там, во Франции, когда еще по дороге в Лион какая-то радиоволна, на которую был настроен приемник водителя автобуса, каждые пятнадцать-двадцать минут прерывала музыкальную программу экстренными сообщениями, в которых тревожно звучало слово «Чернобыль»? Откуда наши игроки могли знать, «пропаганда» это или действительность? В вестибюле гостиницы среди множества местных изданий, разложенных на столе, на глаза киевлян попался один еженедельник. На первой странице обложки — карта Европы, словно паутиной покрытая густой красного цвета сеткой с нанесенными на ней цифрами, указывающими уровень радиации. Зона Киева на этой карте была обозначена белым грибом — символом атомного взрыва. Все остальные страницы пестрели различными комментариями и интервью. Всю четвертую страницу обложки занимал фотомонтаж в чисто французском стиле — симпатичная обнаженная блондинка и через весь снимок броская предостерегающая надпись: «Осторожно: она — русская, радиоактивна!»
Молва подкреплялась и воочию увиденными бытовыми сценками, сеявшими тревогу. Жены и тещи футболистов своими глазами видели, например, как начиная с 28 апреля к их домам по вечерам то и дело подкатывали черные «Волги» с номерами спецгаражей. В машины в спешном порядке (с вещами!) усаживались дети с мамами да бабушками и под покровом ночи срочно покидали Киев. По вечерам были темны глазницы многих окон этих домов, где вместе с футболистами проживало немало высокого начальства. В городе (в «осведомленных кругах») поговаривали, будто академик Б. Е. Патон даже подал на имя одного из руководителей республики докладную, в которой настаивал, чтобы в Киеве была отменена первомайская демонстрация, а население широко бы информировали о радиационной обстановке, о мерах защиты. Тем не менее демонстрацию провели. Население не информировали: это были еще дни полного неведения и умолчания о действительной трагедии на Чернобыльской АЭС.
А у команды киевского «Динамо» накануне решающего матча за Кубок кубков, кроме естественной тревоги за родных и близких, было немало и своих чисто футбольных проблем. Впрочем, возникли они не скопом и не вдруг, а накапливались из месяца в месяц, с того дня, как динамовцы в самом начале года собрались все вместе после очень короткого отпуска.
— Задачи перед командой самые серьезные,— говорил мне, помнится, морозным январским днем Лобановский. Чтобы их решать, нужен полноценный игровой ансамбль. А как в такой ситуации его создать? Пока даже не представляю. Ведь полным составом — вплоть до чемпионата страны и матчей на Кубок кубков — наша команда, похоже, так и не соберется.
7 января киевские футболисты вылетели на первый тренировочный сбор в Гантиади. Но то был далеко не чемпионский состав. Из 15 человек, которые в минувшем сезона стали обладателями золотых медалей, на юг прибыли только трое. Семеро динамовцев (Михайлов, Бессонов, Балтача, Кузнецов, Демьяненко, Заваров и Блохин) в это же время в составе первой сборной страны вылетели на сборы в Испанию. Пятеро (Рац, Яремчук, Беланов, Баль, Евтушенко) в составе второй сборной СССР — на турнир в Индию.
— Люди будут тренироваться и проводить контрольные матчи в нескольких командах, у разных тренеров, работать по различным программам подготовки,— говорил Лобановский. Удастся ли нам после этого объединить их в один игровой ансамбль? Пока даже не представляю.
Но так уж складывалась в том сезоне судьба, что чем больше выпадало на долю киевских тренеров и футболистов проблем, связанных с частыми выездами игроков клуба в сборные, с травмами, полученными многими из них, чем труднее был очередной соперник в розыгрыше Кубка кубков, тем лучше играло «Динамо». И накануне финала европейская пресса довольно лестно отзывалась о киевской команде, прошедшей нелегкий путь в 227 дней, отделявших финальный матч за почетный европейский трофей на стадионе «Жерлан» в Лионе от стартовой встречи этого розыгрыша с голландской командой в Утрехте.
Между прочим, тот исходный матч с «Утрехтом» киевляне в гостях проиграли — 1:2, но это было первое и последнее поражение динамовцев, мечтавших (и в этом многие из них откровенно признавались) о победе в Кубке. Гол, забитый в Голландии Анатолием Демьяненко, вселил надежду на успех дома.
В Киев возвращались добрые времена, когда казалось, что весь город желает непременно попасть на свой красавец-стадион. Еще за несколько дней до повторного матча с «Утрехтом» в окошечках касс Республиканского стадиона появились таблички, извещающие о том, что все билеты проданы.
За сутки до игры, наблюдая за тренировкой голландцев, я спросил президента их клуба, с каким настроением прилетел «Утрехт» в Киев и верит ли он в окончательный успех?

— Все наши парни здоровы,— ответил мистер Аальберс. Они не боятся «Динамо» и прилетели в Киев за победой.
Это не было обычной бравадой. Той осенью 85-го мало кто мог опасаться киевлян: слишком долго они не заявляли о себе на футбольных полях Европы. Вот почему на установке перед матчем Лобановский в свою очередь призывал команду «не бояться голландцев».
— Прессинг и еще раз прессинг! — говорил он. Темп, инициатива, атака. Атаковать и верить в успех! Показать настоящую игру.
Но уже на восьмой минуте этого матча в Киеве счет стал 1:0 в пользу «Утрехта»: точный удар Крюйса головой вывел гостей вперед. Около сотни голландских болельщиков и почти два десятка журналистов, прилетевших вместе с командой, ликовали. И на фоне тишины, царившей среди ста тысяч наших болельщиков, это было особенно заметно. Впрочем, ликование гостей длилось чуть меньше двух минут. На десятой минуте Блохин великолепным ударом сравнял счет. После этого инициативой прочно завладели хозяева поля. Высокий темп, умелый прессинг по всему полю, острые комбинации киевлян, завершавшиеся хлесткими ударами по воротам,— все это радовало глаз. От уверенности голландцев к концу игры не осталось и следа. Точные удары Яремчука, Заварова и Евтушенко были неотразимы. Победный счет — 4:1!
Но главное, пожалуй, не в счете. В том матче уже просматривался яркий динамовский почерк, который во всех своих проявлениях раскрылся в последующих играх — с румынской командой «Университатя» из Крайовы, венским «Рапидом», пражской «Дуклой». Это были игры высокого международного значения, которые стали отличной школой для подавляющего большинства вчерашних новичков клуба, до осени 85-го никогда не участвовавших в матчах такого ранга. Динамовские новобранцы европейских кубковых баталий оказались ребятами не робкого десятка. Достаточно сказать, что кроме Блохина и Демьяненко, уже имевших опыт участия в таких турнирах, голы забивали Заваров, Беланов, Рац, Яремчук, Яковенко и Евтушенко, в послужном списке которых это были едва ли не первые официальные игры Кубка кубков.
27 апреля в матче чемпионата страны киевляне принимали на своем поле московский «Спартак». Это для динамовцев стало генеральной репетицией накануне финала в Лионе. И киевляне в хорошем стиле переиграли москвичей — 2:1. Стадион в тот день был заполнен почти до отказа. И один мой знакомый секретарь райкома партии, повстречавшийся в ложе прессы, как-то загадочно сказал:
— Если мы с вами и они,— он кивнул в сторону переполненных трибун,— здесь и пока еще живы, то, может быть, все не так страшно?
— Вы о чем? — не понял я.
— А вы ничего не знаете? Лицо его выражало крайнее изумление. В Чернобыле взорвался реактор.
— Бог ты мой! Есть жертвы?
— Пока нам официально ничего не сообщили,— ответил мой собеседник.
Да, в то самое время, когда трибуны киевского стадиона ликовали, радуясь очередному успеху своего «Динамо», совсем неподалеку от столицы Украины вовсю разыгралась великая трагедия и уже были первые человеческие жертвы атомной катастрофы. Но мы об этом узнали значительно позже. А в тот вечер, не придав особого значения словам знакомого секретаря райкома, которому (опять-таки «по секрету»!) кто-то что-то сказал, я продолжал заниматься своим делом. Знал, что в Киев на этот матч прилетел «разведчик» из Мадрида, и после игры сразу же его разыскал.
— Хейсус Мартинес Хайе,— представился черноволосый, худощавый, невысокого роста мужчина средних лет — второй тренер «Атлетико», с которым киевскому «Динамо» предстояло сыграть в финале Кубка кубков.

Известный профессиональный мадридский клуб весь путь до финала прошел без поражений. Михаил Ошемков к этому времени уже раздобыл видеозапись полуфинального матча «Атлетико» с командой «Байер» (ФРГ). Внимательно изучив ее, киевские тренеры поняли, что в финале их ожидает сильный соперник, игра которого хорошо сбалансирована. Впрочем, и сам старший тренер «Атлетико» Арагонес был настроен весьма оптимистично и в своих интервью заявлял, что его команду не волнует игра с любым из претендентов на заветную награду.
Правда, недели за две до финального матча на Кубок кубков в беседе с испанскими журналистами он посетовал на то, что не очень-то информирован о спортивной форме киевского «Динамо», но пообещал, что к финалу обязательно изучит его игру.
— И не только по видеозаписям, которые мы уже раздобыли,— добавил Луис Арагонес.
Поэтому-то 27 апреля во время матча динамовцев со «Спартаком» и появился на киевском стадионе второй тренер «Атлетико» Хейсус Мартинес Хайе.
— Как вам сегодняшняя игра «Динамо»? — спросил я его после матча.
— Ваши имели полное преимущество,— спокойно сказал гость из Мадрида. Они особенно сильны в середине поля, где их власть над мячом безраздельна.
— А кто из наших игроков вам особенно понравился?
— Трудно кого-то выделить. Команда сильна коллективной игрой и делает ее на сто процентов! Впрочем, наши парни тоже не играют на кого-то одного, а действуют всей командой. Особенно когда надо обороняться. Так что и мы умеем играть коллективно. Может получиться интересный финал. Как думаете?
— Может,— ответил я. И снова спросил: А что, у «Атлетико» нет никаких проблем в подготовке к финалу?
— Никаких проблем! — воскликнул испанский тренер. Ведь в финалы европейских кубков вышли три наши команды, и федерация футбола Испании создала отличные условия для их подготовки. Все игроки нашей сборной страны были отпущены в свои клубы, и их снова соберут вместе только после финальных игр европейских кубков. Для престижа испанского футбола кубковые финалы — это событие номер один!
Как все это было непохоже на положение дел в нашем футболе, на отношение тогдашних руководителей сборной СССР к проблемам ведущего клуба страны — киевского «Динамо», добившегося права представлять советский футбол в одном из престижных на континенте кубковых финалов.
23 апреля сборная СССР в румынском городе Тимишоаре в товарищеском матче проиграла национальной сборной Румынии — 1:2. На 26-й минуте второго тайма этой игры Олег Блохин, для которого это был сотый матч в составе сборной страны, как подкошенный рухнул наземь. Причем это случилось в тот момент, когда он на высокой скорости рвался к воротам соперников и его никто не толкал и не сбивал.
«Серьезна ли травма?» — подумал я в ту минуту, когда на телеэкране нам показали, как Блохин, опираясь на плечи врача и массажиста, покидает поле. А после окончания телетрансляции сразу позвонил Лобановскому, который тоже наблюдал за этой встречей дома, по телевизору. И я услышал от Валерия Васильевича настоящий монолог вконец расстроенного и огорченного человека.
— То, что я видел, если судить по динамике движения,— звучал в трубке взволнованный голос Лобановского,— это порыв одной из мышц задней поверхности бедра. Значит, под вопросом не только финал Кубка, но и чемпионат мира в Мексике. Человек попал в сборную после ряда серьезнейших игр, а его включают в общую программу. Думаю, здесь то же самое, что с Заваровым. Просто счастье, что Заваров получил повреждение на первой же тренировке и сразу вернулся в Киев. Сейчас мы его пытаемся вернуть в строй, а иначе потеряли бы, как и Блохина. А что с Рацем? Ему ведь сегодня тоже прилично угодили в голеностоп. Как так можно? Шестнадцатого апреля в Праге наши люди проводят тяжелейший матч с «Дуклой», семнадцатого — весь день в пути, ночь не спят, а восемнадцатого летят в Симферополь и уже утром выходят на тренировку и попадают на программу сборной. Прыжки, рывки... «Давайте! Давайте!» Какие могут быть прыжки? Людям надо легко бежать трусцой, восстанавливаться после такой игры, которую команда провела шестнадцатого. Наши сейчас совершенно на ином уровне, а их включают в общую программу.
— Значит, на ваш взгляд, сборная СССР в сегодняшнем матче с Румынией вполне могла бы обойтись без киевлян? — спросил я.
— Конечно! — воскликнул Лобановский. Ну, обыграли бы, допустим, второй состав сборной Румынии со счетом 6:0! Разве это что-то решает?! Ровным счетом ничего. Играли ведь против второго состава, и все это видели. Правда, наш комментатор почему-то не давал общественности информации о том, что бухарестская «Стяуа» сейчас серьезно готовится к финалу Кубка чемпионов, который состоится даже не второго мая, как у нас, а шестого. А ведь из «Стяуа» семь игроков входят в национальную сборную Румынии. Почему бы им не сыграть сегодня, 23 апреля, против сборной Советского Союза? Не-ет, люди понимают, что после такой игры, которую «Стяуа» провела с «Андерлехтом», игрокам надо создать условия для того, чтобы восстановиться и подготовиться к финалу. Поэтому-то сегодня сборная Румынии — это второй состав.
Я слушал Лобановского и представлял, что творится в душе тренера, в команде которого из-за чьей-то глупости лучшие игроки выбывали из строя один за другим. А он взволнованно продолжал:
— Вот насколько разумный подход к делу у румын. Государственный подход! Попала «Стяуа» в финал Кубка чемпионов — значит, надо создать команде все условия для подготовки. Это вовсе не означает, что она обязательно выиграет Кубок: «Барселону» в финале можно и не обыграть. Но для подготовки сделано все. Пожалуйста! Решение принимает союз футбола Румынии, и никакой тренер сборной Луческу поломать это решение не может. Общегосударственный интерес — это самое главное! А сегодня мы теряем Блохина, не знаем, что еще будет с Заваровым, Рацем. Сами себе вредим, что ли?
Забегая вперед, скажем, что армейский клуб из Бухареста «Стяуа» в финальном матче Кубка европейских чемпионов, который проходил в Севилье, в упорнейшей борьбе с испанской «Барселоной» превзошел соперника в тактике, не уступил ему и в технике. А в решающий момент (основное время закончилось вничью — 0:0) команда из Румынии проявила и более высокие морально-волевые качества, победив «Барселону» по пенальти. Впервые один из самых почетных трофеев европейского клубного футбола — кубок чемпионов отправился, как подчеркивала наша пресса, «в социалистическую страну!». А теперь снова возвратимся к телефонному разговору с Лобановским.
— Да, без Блохина вам в финале будет худо,— сказал я.
— Порыв — это все,— услышал я тяжкий вздох Лобановского. Обычно при такой травме человек на два месяца выбывает из строя. Поэтому я так расстроился. Блохин для нас в финале — это... Даже если он не сыграет хорошо, но возьмет на себя столько внимания! Столько оттянет на себя игроков. Он в Вене на матче с «Рапидом» был не в лучшей форме, но за счет отвлечения на него сил соперника активно работали другие наши люди. А теперь из-за чьей-то глупости мы попадаем в такую страшную ситуацию.
— У вас до финала еще семь дней.
— За это время многое сделать очень тяжело.
— Да, разрушать легче.
— Готовили, готовили команду, постепенно подвели. Сейчас вроде бы состояние великолепное, а тут вдруг раз-раз — и все убрано! Поэтому сегодня я страшно расстроен. Страшно.
Через два дня после этого разговора с Лобановским, на динамовской базе в Конча-Заспе в медицинской комнате, сплошь уставленной медэлектроприборами, я наблюдал, как врач команды Малюта осторожно изучал травму Блохина.
Блохину, конечно же, не терпелось узнать, сколько дней потребуется на залечивание этой травмы. Но Малюта не отвечал.
— Каков ваш диагноз, доктор? — спросил я его.
— Микроповреждение двуглавой мышцы бедра,— ответил он.
— Надо же! — не удержался я. Лобановский еще позавчера поставил точный диагноз. По телевизору. Представляете?
— С его-то опытом,— спокойно сказал Малюта.
Сотый матч за сборную — это событие! В мире таких игроков, кто его удостоился, единицы. Например, Пеле сыграл за команду Бразилии «только» 85 встреч. Наши рекордсмены прошлого: Альберт Шестернев — 91 матч, а легендарный Лев Яшин — 78. Но, увы, настоящего праздника у юбиляра Блохина в Румынии не получилось. И по его возвращении нашу беседу с ним для «Комсомольской правды» я начал с вопроса на злобу дня:
— О чем вы, Олег, сразу подумали, упав на травяной газон?
— Что получил эту травму не вовремя. Понял: 27 апреля — важную игру чемпионата со «Спартаком» — пропускаю. Как будет 2 мая? Ведь финал Кубка кубков.
— Значит, первая мысль снова о футболе?
— Пока играю, иначе и быть не может! Но потом, когда врач и товарищи помогали мне уйти с поля, подумал о близких: наверняка ведь смотрят телевизор, переживают.
— Все походило на какой-то несчастный случай. Ведь никого из соперников в тот момент рядом не было.
— Разве только в этом дело? В Румынии я проводил свой шестой по счету матч за 23 апрельских дня. Прибавьте к этому девять мартовских игр в клубе и сборной. Плюс перелеты, переезды. Смену часовых поясов, режима питания, самой пищи, недосыпания. Через каждые три с половиной дня — игра. Да и в самолетах силы не восстановишь. Накопилась усталость, организм не выдержал. Что-то здесь не продумано у нас до конца.
Кроме Блохина и Заварова немало и других динамовцев в те дни зачастили к врачам. Когда команда улетала в Лион, я, например, так и не выяснил у тренеров: смогут ли пятеро (!) игроков основного состава выйти на поле в финале Кубка кубков?
Как томительно тянулось с утра время 2 мая 1986 года до того момента, пока, наконец, поздним вечером на экранах наших телевизоров не вспыхнула картина гудящего, словно растревоженный улей, лионского стадиона «Жерлан». Финал Кубка кубков! Комментатор назвал состав киевского «Динамо»: Чанов, Бессонов, Балтача, Кузнецов, Демьяненко, Рац, Яковенко, Яремчук, Заваров, Беланов и... Блохин.

«Ай да медики! — невольно подумалось многим в тот момент. Все травмированные ребята в строю!» Но мы тогда не знали и не могли знать, любуясь блистательной их игрой, о том, что вопрос о выходе некоторых наших игроков на поле решался едва ли не в последние часы, а у Блохина — даже минуты! Это не надуманная драматизация, а достоверный факт.
Утром в день финала во время зарядки Лобановский поинтересовался состоянием Блохина, который после полученной в Румынии травмы так и не провел ни одной тренировки (Олега лишь интенсивно лечили и чуть ли не каждые три часа меняли процедуры).
— Как я себя чувствую? — повторил Блохин вопрос тренера. Не знаю, Васильич. Пробовал, но еще не разобрался: то вроде бы не чувствовал травмы, а то вдруг казалось, что дает себя знать.
— Хорошо бы сыграть, Олег,— только и сказал Лобановский в то утро.


Я вышел на разминку вместе со всеми,— рассказывал мне после возвращения из Лиона Олег Блохин,— но футболку с номером «11» надевать не стал: смогу ли играть? Надо было до конца все проверить, осознать. Дать согласие выйти на поле, а потом во время игры отказаться, сказать: «Не смог...»? Это означало бы подвести команду. Невольно вспомнил финал Кубка кубков 1975 года, когда мы встречались с «Ференцварошем». Почти похожая ситуация. Тогда тоже была едва залеченная травма и фиксирующая повязка на ноге. Правда, в тот раз, в Базеле, я еще утром знал, что смогу играть. А сейчас?

До начала финала оставалось минут пятъ-семъ. Вадик Евтушенко разминался тоже. Изредка мы посматривали друг на друга: кому из нас двоих выходить в стартовом составе? Я легко побегал, сделал привычную разминку, несколько легких ускорений, пожонглировал мячом и даже побил по воротам. Боли вроде бы не было. «Пора!» — сказал сам себе и подбежал к бровке, где стоял Лобановский, внимательно наблюдавший за нашей разминкой. «Буду играть!» — сказал я ему. Лобановский одобрительно кивнул головой и ничего не ответил. Да и нужны ли были слова, когда мы, как мне показалось в тот момент, очень хорошо друг друга понимали.


В Лион поддержать свою команду приехали почти двадцать тысяч испанских болельщиков. Истошный гвалт, песни, пестрые испанские флаги, трубы, барабаны, трещотки. Все так и было, как предвидел Лобановский, который еще на установке призывал своих подопечных: «Не обращать внимания на зрителей! Их гвалт вас не должен смущать. Надо игрой привлечь трибуны на свою сторону. Своей игрой!»
Так оно и случилось в действительности.
— Когда приехали на стадион, думал, будет тяжко: крики, шум, треск, барабанная дробь,— рассказывал о финале Василий Рац. Но начался матч, и я сразу понял, что публика футбол понимает. Фрагментами мы показывали отличную игру, и на трибунах нас поддержали. К концу второго тайма мы уже чувствовали себя как дома.
Рац, на высокой скорости обыграв на правом фланге двух защитников, выполнил острую прострельную передачу. На нее первым среагировал Игорь Беланов, сумевший из неудобного положения нанести сильный удар по воротам Филлома. Удар был настолько силен, что вратарь «Атлетико» сумел лишь парировать мяч. На добивание уже спешил Александр Заваров. Удар головой — гол! Шла 6-я минута матча.
С каждым последующим отрезком времени преимущество динамовцев становилось очевидным. И нервы испанцев не выдержали. Они начали играть жестко, а порой и жестоко. Минут за шесть-семь до конца первого тайма в разных участках поля на траву «уложили» сразу двоих: Балтачу и Беланова. Доктор Берковский несколько мгновений пребывал в растерянности: к кому раньше мчаться? Выбрал Балтачу. Динамовский врач хорошо знал, что у Сергея было только одно уязвимое место — «ахилл». Так спортсмены называют самое сильное в нашем теле сухожилие. И на 39-й минуте игры сухожилие не выдержало напряжения.
— Перед отъездом команды я говорил Лобановскому, что с Балтачей будет, пожалуй, даже больше проблем, чем с Блохиным,— сказал мне доктор Малюта, наблюдавший за финалом Кубка дома по телевизору, когда я позвонил ему в перерыве между таймами. Так оно и случилось. Теперь, думаю, речь будет идти не просто о воспалении, а о надрыве волокон. Значит, мы теряем игрока очень надолго. Но все равно Сережа достойно, ценой сверхусилий свое дело сделал. Отработал почти весь первый тайм и, считаю, здорово помог команде.
— А как Блохин, доктор? Как думаете, до конца продержится? — спросил я Малюту.
— Думаю, да.
Наш легендарный форвард не только «продержался». В этой игре, как, впрочем, и одиннадцать лет назад в своем первом финале Кубка кубков, Олег был просто великолепен. А за шесть минут до финального свистка он мастерским ударом опередил выбегавшего из ворот голкипера — 2:0! Еще немного спустя Вадим Евтушенко (он на 70-й минуте заменил Заварова) головой технично перебросил мяч через отчаянно бросившегося навстречу вратаря «Атлетико» — 3:0. Блестящая и убедительная победа!
Каковы же были первые ощущения победителей? О чем думали они в те счастливые для команды мгновения?
Александр Заваров:
— Хотя до этого я в финале ни разу не играл, но твердо знал, что он требует полной самоотдачи. Предполагал, что победит тот, кто на поле будет спокойнее и умнее: финал есть финал! Этим все сказано. Ночами не спишь, все думаешь, как игра сложится. И во время матча с «Атлетико», честно признаюсь, думал только об одном: «Как бы победить!»
Перед нами была высокая цель, и мы ее достигли. Мне хочется от всей души сказать спасибо команде — коллективу! — за эту нашу победу.
Бесспорно, это была подлинно коллективная победа, поделенная на всех. И все-таки даже в таком слаженном футбольном ансамбле, каким выглядело в тот вечер киевское «Динамо», Блохин по праву занимал особое место. И не только потому, что это для него — единственного советского футболиста! — был второй миг обладания европейским Кубком. На поле он являл собой пример мужества, воли и мастерства. И, думая в ту майскую ночь о Блохине, я благодарно отдавал в душе дань высокопрофессиональной работе динамовских медиков. Впрочем, не мне одному приходили такие мысли. Их разделяли все, кто знал положение в команде накануне финала. Буквально через неделю после лионской встречи я прочел и выписал такие строки заслуженного мастера спорта Никиты Симоняна:


Сложно выделять по такой игре кого-либо из футболистов: все играли ярко и здорово. Но особо хотелось бы сказать о Блохиие. Думается, если бы он был здоров, ему бы ничего не стоило использовать еще два-три момента, которые он имел, особенно в первом тайме. Надо отдать должное медицине, сумевшей за такой короткий отрезок времени практически поставить Блохина на ноги. Надо отдать должное и мужеству Олега, игравшего без оглядки на травму и все сделавшего для того, чтобы вместе с командой завоевать в своей футбольной жизни второй Кубок обладателей кубков. Надо отдать должное Лобановскому, который понимал, что одно лишь присутствие Блохина на поле партнерам прибавит уверенности, а соперникам — нервозности.


Забегая вперед, скажем, что труд динамовских медиков в том памятном для команды 1986-м был отмечен Указом Президиума Верховного Совета Украинской ССР «О присвоении врачам футбольной команды „Динамо", г. Киев, почетного звания заслуженного врача Украинской ССР».
Этого Виктор Иванович Берковский и Владимир Игоревич Малюта удостоились, как говорилось в Указе, «за заслуги в развитии здравоохранения, значительный вклад в медицинское обеспечение футбольной команды „Динамо"».
Вот как Олег Блохин рассказывает в нашей совместной документальной повести «Футбол на всю жизнь» о первых счастливых для киевского «Динамо» минутах в Лионе:


Победа! Мне на всю жизнь запомнится миг этой славной победы, когда, положив руки на плечи друг друга, крепко обнявшись, мы уходили с поля всей командой: коллективом!

В нашей раздевалке были в те минуты рукопожатия, объятия, поцелуи, смех и слезы (разумеется, радости!). Я долго неподвижно сидел в кресле и только теперь, после матча, стал ощущать пульсирующую боль под фиксирующей повязкой на левой ноге: травма давала о себе знать. Смотрел на моих радостно возбужденных партнеров. Они ликовали, а я в тот момент подумал: «Неужели и я был так же безмерно счастлив тогда, в семьдесят пятом?» Не стану кривить душой: радость и на этот раз была. Но она все же чуть-чуть притупилась.

Впрочем, все правильно. Так, наверное, и должно быть. И первая радость всегда сильнее, первое чувство — острее. Добавьте к этому, что к нашей радости, которая пришла к команде в Лионе, я лично шел через боль, нервное напряжение и неизвестность. Неделю командных тренировок мне заменили «индивидуальные» процедуры и томительное ожидание их результата. А он был, как говорится, налицо: удалось все-таки выдержать 90 минут такой Игры! Еще, помню, в раздевалке лионского стадиона «Жерлап», когда красавец-приз стоял уже на столе, подумал: «Какая же все-таки неизведанная машина — человек, и как мало мы еще знаем о резервах собственного организма».


Да, мы еще очень мало об этом знаем — о резервах Человека, которого в наш суровый век жизнь то и дело проверяет на прочность. И проверяет порой не в игре, похожей на сражение, а в подлинном страшном бою. В те самые часы майского вечера, когда миллионы советских людей прильнули к экранам своих телевизоров и динамовцы Киева дарили нам радость, на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС люди вели отчаянную борьбу с вышедшей из-под контроля ядерной стихией, сражались за нашу с вами жизнь.
На послематчевой пресс-конференции западные журналисты среди множества вопросов, заданных Лобановскому, не преминули спросить:
— Ваши футболисты выглядели сегодня очень спокойными. Их что, не волнуют судьбы их детей, жен, матерей, которые сейчас в Киеве, где очень опасная радиационная обстановка?

— Наши футболисты уже из Лиона позвонили в Киев,— спокойно сказал Лобановский. Они поговорили с родными и поняли, что здесь, на Западе, слухи об опасности для жизни в нашем городе сильно преувеличены.
Во время той пресс-конференции тренер, как и мы все, еще ничего не знал об уже брошенном жителями городе энергетиков Припяти, о тридцатикилометровой зоне, и об эвакуации из нее почти стотысячного населения, и о многом другом. Его спокойствие не было наигранным.
После победного финала в Лионе Лобановский стал единственным советским тренером, команда которого дважды выигрывала Кубок кубков. Но, судя по рассказам очевидцев, в тот счастливый час повторной победы он не был похож на ликующего человека, празднующего осуществление своей высокой мечты. Вероятно, все дело в том, что ему, как никому другому, было понятно, какой ценой достигнута эта победа, каких духовных и физических сил, каких нервных затрат и, наконец, упорства она стоила. А может, такой сдержанной и должна быть реакция человека, который шел к своей цели, преодолевая сплошные препятствия и трудности? Ведь подобный путь (лишающий сна при одном лишь воспоминании о нем!) нередко опустошает. Физически и духовно. И тогда уже не остается больше сил на праздник души. В первом же интервью после победы киевского «Динамо» в Лионе в словах тренера не было излишней эмоциональности и восторженных оценок. Лобановский оставался самим собой. Суховатым, немногословным, четко формулирующим свои мысли.
— Победа всегда приятна,— сказал Валерий Васильевич. Хорошо, что выиграли один из почетных европейских призов, но самое главное, что хотелось бы подчеркнуть сейчас,— не сам факт нашей победы в финале. Главное в любом процессе — это идея, направление поиска. И то, что нам удалось подтвердить правильность нашей методики подготовки, принципы организации игры, наверное, это и есть самое главное. Мы очень признательны нашим ребятам, которые в самую трудную минуту поддержали руководство команды, пошли за ним. Но не следует забывать, что основное событие нынешнего года — чемпионат мира в Мексике. И нам очень хотелось бы, чтобы наши ребята, динамовцы, внесли бы в выступление сборной команды Советского Союза такую же лепту, какую они внесли в играх за свой клуб. И мы надеемся, что сборная страны достойно будет представлять советский футбол на чемпионате мира в Мексике.
Когда старший тренер киевского «Динамо» говорил эти слова, он, вероятно, даже не предполагал, какие разительные перемены ожидают сборную страны. Наверняка не думал, что уже через неделю после этого интервью вся ответственность за выступление сборной СССР на XII чемпионате мира ляжет на его, Лобановского, плечи.

Глава 12. Срочная замена


Чем меньше дней оставалось до начала чемпионата мира 1986 года в Мексике, тем хуже становилось настроение игроков сборной СССР (не говоря уже о зарождении мрачных прогнозов в недрах многомиллионной армии ее болельщиков и в среде самих специалистов футбола). Шутка ли, наша «главная команда страны», готовясь к мексиканским баталиям, потерпела поражения в товарищеских матчах от сборных Испании, Мексики, Англии, Румынии и, наконец (за две недели до отъезда на чемпионат мира), сыграла в Лужниках со сборной Финляндии вничью — 0:0. После этого статистики подсчитали, что:


Начиная с 12 сентября 1984 года сборная СССР провела восемь отборочных и пять товарищеских игр (здесь учитываются товарищеские матчи только 1986 года): 4 победы, 3 ничьи, 6 проигрышей, соотношение мячей — 14:14. За это время в сборной выступали 30 футболистов из восьми клубов.


Находясь в то время в тесном общении с Олегом Блохиным, с которым мы работали над книгой «Футбол на всю жизнь», я был удостоен прочесть некоторые его дневниковые записи, сделанные во время тренировочного «мексиканского цикла». Блохин на одной из страниц пометил для себя: «Настроения нет, хорошей игры — тоже. Ужасно хочется домой. Может быть, бросить это дело? Не было бы хуже, чем в Испании».
— Что же все-таки происходит со сборной, Олег? — спросил я своего соавтора, когда до отъезда нашей команды на чемпионат мира в Мексику оставалось чуть меньше месяца.
— Честно говоря, оптимизма никакого,— ответил он довольно грустным голосом. Я, в принципе, не паникер, но реально смотрю на сложившуюся ситуацию.
— Неужели положение не лучше, чем перед отъездом в Испанию, на чемпионат мира восемьдесят второго года?
— Хуже! Тогда хоть некоторые были травмированы, но ребята играли и готовы были биться за победу. Главное — было в той сборной взаимопонимание. Сейчас можно сказать, что в сборной просто есть группа хороших игроков. Но их надо объединить! А если нет в коллективе нормального психологического микроклимата, как это сделать? Многое ведь зависит от старшего тренера...
Напомню, что в ту пору сборную Советского Союза возглавлял Э. В. Малофеев. Забегая несколько вперед, приведу выдержку из интервью Вячеслава Колоскова журналу «Сельская молодежь» уже после чемпионата мира в Мексике.


Эдуард Васильевич Малофеев прекрасно проявил себя, когда работал в минском «Динамо», — сказал глава Управления. Он создал сплоченный, очень интересный коллектив и вывел его в лидеры нашего футбола. Поэтому молодому тренеру доверили возглавить сперва олимпийскую, а затем и национальную сборную страны. Кстати, замечу: это назначение тогда горячо приветствовали и наши футбольные обозреватели — те самые, которые теперь столь же горячо критикуют Управление футбола за «очередное непродуманное решение»... Мы сознавали, что идем на определенный риск. Однако верили, что Малофеев с его энтузиазмом и при поддержке опытных помощников сумеет сделать новый важный шаг в своем профессиональном становлении. А потому не торопились, как бывало прежде, с категорическими выводами. Увы, минувшей весной стало ясно: наши надежды не оправдались.


— А вы, как ветеран сборной, не пытались откровенно поговорить с Малофеевым о наболевшем? — спросил я Блохина в том же разговоре, который был только что прерван цитатой.
— Это, думаю, бесполезно. К тому же чувствую, что он меня недолюбливает и не пойдет на контакт. Какой же смысл в откровенном разговоре, если эта откровенность может потом обернуться только против меня?!
— Вы ведь один из ведущих игроков команды, Олег! Тренеру, вероятно, интересно узнать вашу позицию, ваши взгляды.
— Увы! По-моему, Малофеев на меня вообще не рассчитывает... Благоволит к своим минчанам. Потренировался, к примеру, после травмы Алейников — и слышим от тренера:
«Давайте ему похлопаем!» Но ведь в сборной так нельзя: это коллектив, и людей надо объединять, а не разобщать.
— А как, на ваш взгляд, все ли футболисты по своему уровню игры соответствуют сборной страны?
— Я считаю, не все. На днях, например, тренеры каждому из нас предложили записать фамилии 22 человек, которые должны поехать на чемпионат мира. Я в свой список внес весь основной состав киевского «Динамо» и двенадцатым еще добавил Вадика Евтушенко, который пока у нас в клубе выходит часто на замену. А из других клубов в «свою» сборную включил Чивадзе, Сулаквелидзе, Бубнова, Морозова, Родионова, Литовченко, Протасова.
— И «ваша» команда, думаете, будет способна показать другую игру?
— Только при одном условии: если поменять старшего тренера. С нынешним многие ребята не хотят работать.
— И вы, как игрок сборной, готовы об этом открыто сказать руководителям Госкомспорта СССР?
— Не только как игрок, но и как коммунист...
Да, накануне мексиканского чемпионата, как любят говорить футболисты, кажется, даже ежику было понятно, что нет у нашей сборной полноценного тренера. Да и была ли сама боеспособная сборная? Во всяком случае, той команды, которую замыслил Малофеев и о которой широковещательно налево и направо заявлял, что она едет в Мексику занимать первое — и только первое! — место, фактически не существовало. Мне казалось, что, формируя главную команду страны, Эдуард Васильевич набрал в ее состав, в основном, только тех людей, которыми мог управлять. Разумеется, это (для Малофеева) имело смысл и было вполне логично. Но было ли этого достаточно? Очень уж средние игроки в малофеевской команде составляли большинство. Для успеха в противоборстве клубов на чемпионате страны их усердия и сыгранности порой вполне хватало, но на международной арене...
Но виноват ли в таком подборе только лишь Малофеев? На мой взгляд, здесь обнаружилась скорее не вина его, а беда. А основными виновниками были те, кто его на этот пост поставил. Кто же это сделал? Их имена всегда оставались неизвестны. «Анонимы». Им было невдомек, что хороший клубный тренер, каким показал себя Малофеев в Минске,— это еще не руководитель сборной. При всей внешней похожести установок, тренировок внутренняя суть обязанностей и сама повседневная работа тут совершенно иные. Постепенно Малофеев стал просто тренером при сборной, которой руководили из-за кулис «анонимы». Однако же и определенная доля вины Малофеева, коль скоро он с назначением на роль старшего тренера согласился, безусловно, была.
Весной 86-го на фоне блистательной игры киевского «Динамо» на международной арене выступления сборной Советского Союза выглядели особенно блекло. Правда, наша пресса, как правило, об этом контрасте умалчивала. А за рубежом не стеснялись. После убедительной победы киевлян над пражской «Дуклой» газета «Млада фронта», к примеру, одарила чемпионов Советского Союза таким комплиментом: «Киевское „Динамо" под руководством опытного и бескомпромиссного тренера Лобановского является командой, превосходящей по стилю и силе игры сборную СССР».
О необходимости замены тренера сборной думали и говорили между собой не только болельщики, раздраженные ее бездарной игрой, но и сами футболисты и специалисты. Пресса молчала (разговоры велись ведь «не для печати»). Правда, мне рассказывали, что московские ветераны отечественного футбола, озабоченные тревожным положением дел в сборной СССР, написали в очень высокую инстанцию коллективное письмо, в котором прямо-таки требовали замены Малофеева Лобановским.

Многие игроки сборной, с которыми мне довелось в ту пору беседовать, считали, что игру их команды в какой-то степени могут исправить только два человека: Бесков или Лобановский. Личности, по мнению самих игроков, полярные. У каждого свои методы, но главное, каждый из них способен повести к одной большой цели. В конце апреля, когда в Киеве динамовцы встречались со «Спартаком», я рассказал об этих суждениях футболистов сборной Николаю Петровичу Старостину. Он тоже высказался о необходимости замены тренера. Правда, кандидатуру Бескова «отвел» по той причине, что в спартаковском коллективе происходила очередная смена поколений и игра команды явно оставляла желать лучшего. Побеседовал и с Бесковым. Поведал ему, между прочим, что даже сами игроки видят только в нем или в Лобановском тех людей, которые еще способны исправить положение дел.
— Я думаю, что сейчас ближе к этой цели Лобановский,— сказал Бесков. Команда у него в полном порядке еще с прошлого года.
— Уступаете ему приоритет?
— Уступаю. Я в этом отношении человек объективный. Еще в минувшем сезоне киевляне отличались своей игрой от игры прошлых лет, когда также обладали великолепными футболистами, но не придерживались тех тактических концепций, которые необходимы в современном футболе. А сейчас мне киевское «Динамо» очень нравится. С удовольствием смотрю и болею.
А что же Лобановский? Однажды, в самом начале апреля, заговорив с ним о сборной, я попытался вызвать его на откровенность и вдруг услышал нечто весьма раздраженное:
— А что я должен сказать? Что Эдуард Васильевич делает какие-то глупости? Я о коллегах вообще никогда ничего не говорю — это мой принцип. Но вы же его поддерживаете!
— Кто? — не понял я.
— Вы, журналисты! — воскликнул Лобановский. Я же читаю прессу. Что делали с нами, когда мы где-то не так ярко выигрывали игру? Нас уничтожали. А здесь все нормально, все в полном порядке.
— Но нельзя же спокойно наблюдать со стороны, как...
— А почему же нет нормального анализа?! — взорвался он. Почему сейчас нет? Тогда писали, сейчас молчат.
— Но, может быть, те, кто ставил на этот пост Малофеева, не видят, как команда валится, играет все хуже и хуже?
— Все видят. Они просто не знают, как выйти из этого сложного положения, в которое сами попали.
— Почему не знают? — возразил я. Знают. Но им не так-то просто это сделать. Они ведь понимают, что, сняв одного тренера, надо его заменить другим. А кто другой? Сегодня это очевидно для всех — Лобановский! Но его-то очень не любит самый большой спортивный начальник.
— Не надо его снимать! — перебил меня Лобановский. Пусть работает и отвечает за все, что сделал. Я имею в виду другое. Нужна критика, но не формальная, а в плане какой-то помощи, чтобы человек задумался, что-то исправил. Малофееву просто надо помочь!
Постепенно (жаль только, что очень поздно, но лучше все-таки, чем никогда!) дошло, видимо, и до сознания «анонимов», что из-за кулис сборной особенно умело не поруководишь. Кстати сказать, события тех дней помогли мне еще раз убедиться в порядочности Олега Блохина, в его честной гражданской позиции. Мне бы не хотелось, чтобы эти слова читатель принял за пустопорожний пафос. Это факт. О чем многие игроки той сборной только думали или говорили друг с другом словно бы шепотом («не для печати»), он сказал открыто — на общем собрании команды. Оно состоялось 11 мая 1986 года на тренировочной базе в Новогорске. Собрание вел тогдашний председатель Госкомспорта СССР М. В. Грамов. Игроки сборной страны рассказывали мне, что выступление Блохина было таким же честным и открытым, как его игра на поле. Он смело назвал основные, на его взгляд, причины неудачной игры команды и высказал свое мнение, что ему, как игроку и коммунисту, выход из создавшейся ситуации видится только один: замена Малофеева Лобановским. А ведь в момент обсуждения этого вопроса никто еще из игроков сборной страны не знал, состоится ли такая замена.
Все это происходило в то время, когда по календарю шел отсчет дней второго года перестройки. Радио, телевидение и пресса неустанно убеждали нас, что ныне всюду — в отличие от времен, заклейменных «застойными»,- идут уроки правды. Уроки правды взамен уроков лжи.
И вот вечером, как раз в тот день, когда проводилось собрание в Новогорске, по Центральному телевидению состоялась трансляция «Футбольного обозрения». Вел его Н. Н. Озеров. Разумеется, в те дни всех волнован вопрос о сборной: до начала чемпионата мира, как говорится, осталось всего ничего. На экране телевизора вновь замелькали кадры недавнего матча сборных СССР и Финляндии, который для нашей команды стал последней генеральной репетицией перед отъездом в Мексику, а Николай Николаевич комментировал:
— Не получилась комбинационная игра у нашей сборной. Много было неточных передач, действовала команда не так остро, как умеет и может. В игре футболистов чувствовалась несогласованность, пассивность.
После матча Н. Н. Озеров взял интервью у Э. В. Малофеева. Милейший интеллигентный человек пытался, видимо, как-то помочь тренеру в оценке сложившейся ситуации. Словом, наш популярный телекомментатор и актер начал так:
— В театре накануне премьеры бывает немало репетиций, прогонов и, наконец, генеральная репетиция, которая не всегда проходит удачно. Но вот наступает день премьеры. Те же исполнители преображаются и показывают яркий, интересный спектакль, высокое мастерство — все, что было накоплено за долгие месяцы репетиций, индивидуальной работы с режиссером. Потому что труд не пропадает даром! Хочется верить, что премьера футбольной сборной Советского Союза на чемпионате мира, которая назначена в Ирапуато на второе июня, пройдет с успехом.
— Мы очень рассчитывали на сегодняшнюю игру,— вступил в разговор Эдуард Васильевич. Очень рассчитывали! С этого периода мы должны были процентов на восемьдесят — девяносто быть уже в полной готовности. Так планировали. Все-таки игра показала, что физически и особенно в тактическом плане мы сегодня были очень сильны!
Но самого главного не было: страсти, желания победить противника.
Потом, довольно бодро поведав о программе работы сборной на оставшиеся до отъезда дни, Э. Малофеев закончил свой рассказ словами:
— С двадцатого на двадцать первое вылетаем в Мексику. Концовка же этого телеинтервью была и вовсе оптимистичной.
— Ну что ж,— говорит Озеров,— в добрый путь!
— Спасибо вам большое, Николай Николаевич,— отвечает Малофеев. Я думаю, что все будет хорошо!
А ровно через сутки после этого «Футбольного обозрения» в программе «Время» была зачитана короткая информация ТАСС:


Президиум Федерации футбола СССР рассмотрел вопрос о подготовке сборной страны к финальным играм чемпионата мира 1986 года.

Учитывая личную просьбу Э. Малофеева, а также то, что в состав сборной страны входят 11 спортсменов команды «Динамо» (Киев), президиум Федерации футбола СССР освободил его от обязанностей старшего тренера и рекомендовал назначить главным тренером сборной СССР В. Лобановского.


Как вам нравится эта «личная просьба» человека, который еще накануне сказал Озерову (и миллионам телезрителей), что «все будет хорошо»?
Сразу после программы «Время» мне позвонил специальный корреспондент «Комсомольской правды» Николай Долгополов, который в те дни передавал из Киева в газету репортажи о борьбе с последствиями аварии на Чернобыльской АЭС. Мы договорились с ним, что обязательно возьмем интервью для «Комсомолки» у В. В. Лобановского, возглавившего сборную страны за считаные дни до мирового чемпионата.
Рано утром встретились с ним у вагона №4 поезда «Москва — Киев», ибо Лобановский на полдня вырвался домой: уладить дела в динамовском клубе, собрать вещи.
— С чего вы начали, Валерий Васильевич?
— С тренировки. Днем меня представили команде, а в 17.00 мы тренировались.
— Как вам сборная? Какое настроение у футболистов?
— Настроение в коллективе хорошее, рабочее. Тренировались в охотку.
— А как отнеслись к назначению вы?
— Какая тут может быть реакция? Мне предложили возглавить команду, видимо, с учетом того, что в ней много динамовцев Киева. Здесь речь не идет о каком-либо четырех- или двухлетнем тренировочном цикле. Надо эффективно провести оставшиеся три недели и постараться выполнить задачу, которая стоит перед сборной.
— Какая же это задача?
— Она давно известна, о ней много говорилось: успешно выступить в Мексике.
— Кто станет вашими помощниками в сборной?
— Начальник команды Никита Павлович Симонян, тренеры Юрий Андреевич Морозов и Сергей Михайлович Мосягин.
— Чем вызван ваш выбор?
— В этом составе мы вместе работали со сборной в 1983 году. Мы коллеги и единомышленники.
— Познакомьте с вашей личной тренерской программой-минимум.
— Масса информации, которую надо освоить и осмыслить. Это, например, состояние игроков — оно разное. Если удастся, надо в этот короткий промежуток его сбалансировать, учитывая индивидуальные особенности каждого футболиста. Необходимо изучить и соперников по подгруппе.
— А собраны ли о них сведения?
— Конечно. Операторы отсняли видеокассеты с матчами.
— Вы сами успели посмотреть что-нибудь из отснятого?
— Видел пока только то, что и телезрители,— игру Венгрия — Бразилия. Придется «продлить» сутки. Сидеть ночами.
— Ваш предшественник проповедовал «искренний» футбол.
— Я не знаю, что это такое.
— Допустим. К какому футболу будете стремиться вы?
— К гармоничному. Я за гармонию атаки и обороны. Предстоит работа над организацией игры. Прежний стиль сборной-86, судя по письмам, не устраивал болельщиков, не говоря уже о специалистах.
Итак, в Мексику сборная отправилась во главе с Лобановским (хотя, напомню, еще менее трех лет назад в решении коллегии Госкомспорта СССР было записано: «Считать нецелесообразным дальнейшее использование т. Лобановского... в работе со сборными командами»).

Огромный интерес к XIII чемпионату мира сборная Советского Союза ощутила сразу же по прилете в шумный международный аэропорт Мехико, где советскую делегацию буквально атаковала огромная — человек в двести! — толпа журналистов, фотокорреспондентов, теле- и радиокомментаторов из разных стран мира. И здесь, в общей суете, когда людям не терпелось предвидеть (или предугадать?), как сложится борьба на футбольных полях Мексики, тоже вдруг прозвучало обжигающее до боли слово: «Чернобыль».
— Скажите, только честно: в связи с аварией на Чернобыльской атомной электростанции не пострадало ли от радиации киевское «Динамо»? — спросил Лобановского один из американских репортеров.
— Пострадало... Валерий Васильевич сделал паузу и улыбнулся. Ровно через неделю после этой аварии динамовцы выиграли Кубок обладателей кубков европейских стран!
Среди журналистов раздался дружный смех и аплодисменты. А Лобановский, выждав, пока представители прессы успокоятся, добавил:
— А вот и двенадцать пострадавших от радиации киевлян,— он жестом указал в сторону команды. Как видите, живы и здоровы! Каждый из них готов с честью представлять футбол нашей страны в составе сборной Советского Союза.
Он не кощунствовал. Лобановский, впрочем, как и мы все, в те дни еще толком ничего не знал о подлинных масштабах человеческой трагедии, различные аспекты которой от нас тщательно утаивали в документах с грифом «Совершенно секретно». Да и все ли знаем о ней сейчас? Ведь даже «Огонек» только через три года после аварии добился сведений о том, что:


По цезию-137 выброс из разрушенного реактора четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС был равен 300 Хиросимам.

Полураспад радиоактивного йода — несколько дней.

Стронция и цезия — тридцать лет.

Плутония — десятки тысяч...


Впрочем, вернемся к футболу Надеюсь, нет никакого смысла подробно описывать события на мексиканских футбольных полях. Напомню только, что после блестящей стартовой игры, когда в ворота венгров влетели шесть «сухих» мячей, пресса, радио и телевидение синхронно заговорили о «загадочном незнакомце» — сборной СССР, которая не выиграла ни одного матча в подготовительный период, а главное — сменила тренера за две недели до чемпионата. Опытнейшие специалисты, маститые комментаторы и журналисты из разных стран на все лады твердили, что ни на одном из мировых первенств, которые им довелось повидать, сборная СССР не играла так хорошо, как в Мексике. И мало кто из них сомневался, что советская команда одолеет сборную Бельгии. Да и сам тренер бельгийцев Ги Тис накануне игры говорил журналистам, «...что главной целью его команды будет остановить „каток" советских футболистов, вести коллективную защиту, не оставляя свободных зон».
Но, увы, игру бельгийцам наша сборная проиграла, и на послематчевой пресс-конференции Лобановский был краток:
— Во встречах на таком уровне побеждает тот, кто допускает меньше просчетов. К сожалению, в нашей команде некоторые игроки допустили грубейшие промахи.
Пресса с особым интересом комментировала матч №38: СССР — Бельгия. По словам обозревателей, он стал одним из самых драматичных и напряженных из всех 38 матчей, прошедших к тому моменту на мексиканских футбольных полях. Команду, которая выбыла из борьбы, дружно... хвалили, считая, что, в основном, советским футболистам победить бельгийцев помешал судья из Испании В. Санчес. Об этом писалось и говорилось немало. Но приведу лишь один комментарий программы ВВС-1:


Сборная Бельгии с помощью бокового арбитра выиграла один из самых драматичных матчей мирового чемпионата-86. Оба гола во второй половине поединка были забиты Шифо и Кулемансом из положения вне игры, что привело к дополнительному времени.

Советская команда выбыла из борьбы за титул. Но своей игрой она взорвала язвительный западный стереотип о том, что ее футбол носит оборонительный и грубый характер. Это был один из самых величайших матчей за всю историю чемпионатов мира, где русские в полном блеске показали всю свою мощь и мастерство. Они атаковали без устали 120 минут.


Впрочем, когда страсти поостыли, специалисты напомнили одну из главных футбольных заповедей: «Лишь судья в поле определяет, останавливать игру или нет».
— Да, по-моему, положение вне игры было,— говорил в своем интервью специальным корреспондентам «Комсомольской правды» Диего Марадона. Но почему ваши футболисты остановились, не дождавшись свистка арбитра? Разьве у вас в стране не вдалбливают мальчишкам, что только судья вправе разрешать те или иные игровые ситуации? Поражение в матче с бельгийцами объясняется не только ошибками арбитров. Ваши футболисты действовали однообразно. Мне показалось, что это тени от тех игроков, которые так эффектно разгромили венгров.
— Но советские болельщики довольны качеством игры своей сборной, ее результатом,— сказали корреспонденты Марадоне.
— Десятое место — разьве успех! — воскликнул капитан сборной Аргентины. Представляю, что было бы с Билардо и со мной, если бы мы так провалились.
Действительно, только ли из-за судейских ошибок проиграла наша сборная? Вот мнения и других признанных в мире футбола авторитетов.
Бывший тренер западногерманской «Баварии» Дитмар Крамер:
— Все, что с таким трудом создавалось тренером и нападающими, было перечеркнуто линией защиты.
В прошлом звезда португальского футбола Эйсебио:
— Ваши футболисты настолько увлеклись атакой, что забыли в решающий момент об обороне. Их атакующий порыв в матче с бельгийцами был прекрасен и понятен. Однако все в футболе должно быть гармонично. Невозможно выигрывать без крепкой линии защиты.
Бразильский полузащитник, чемпион мира 1970 года Альберто Ривелино:
— Только две сборные показали футбол, который меня поразил. Это команды СССР и Дании. Но лишь в отдельных матчах. Мне показалось, что в советской команде не было игрока, держащего нити игры в своих руках. Неутомимый Беланов рвался к воротам. Но кто снабжал его пасами? Вот и получилось: он работал большую часть матча вхолостую. Один в поле — не воин. Бельгийцы воспользовались этим. Можно и нужно ругать судей. Но важно помнить: в футболе побеждают не они, а футболисты.
Читая комментарий популярного в недавнем прошлом бразильца, я подумал, что в матче с Бельгией игроком, «держащим нити игры в своих руках», в нашей сборной мог стать Олег Блохин. С его-то опытом и мастерством! Ведь на чемпионате мира играют существенную роль не только психологическая и физическая подготовка игроков, но и их арсенал навыков, интеллект, тактика. Одного задора и желания, особенно в условиях высокогорья и мексиканской жары, явно было недостаточно для успеха. Но в том драматичном для нашей сборной матче Блохин на поле так и не вышел. Ни в основном составе, ни на замену.
— Учитывая возраст, я отдавал себе отчет в том, что мексиканский чемпионат — мой последний шанс испытать себя на самом высоком уровне мирового футбола,— рассказывал Олег Блохин. Я ждал его, тщательно к нему готовился. Третьего чемпионата у меня уже быть не могло. Но утром, в день первой игры, я вдруг услышал от Лобановского слова, которые были для меня словно снег на голову в разгар жаркого мексиканского лета. «Играть не будешь»,— сухо сказал Валерий Васильевич, когда пригласил к себе. Легко представить мое состояние, когда я это услышал. Меня словно окатили из ушата ледяной водой. Не проронив ни слова, я вопросительно взглянул на тренера, мысленно произнося: «Почему?» Конечно же, он понял мой взгляд. Не мог не понять — такого не бывало за двенадцать лет нашей совместной работы. «Не готов к игре»,— тем же ровным тоном сказал мне Лобановский. В тот день я только и записал в своем дневнике: «Сразу упало настроение».
Я встречал наших «мексиканцев» в аэропорту Борисполя, когда они прилетели с чемпионата мира. Блохин был хмурым, как дождевая туча. Понимая его состояние в те дни, во время общения с ним я не касался «мексиканской» темы. К чему сыпать на раны соль? Только год спустя, когда мы уже завершали работу над книгой, снова заговорили о футбольной фиесте в Мексике-86. Олег уже спокойно рассказывал то, что было им выстрадано, прочувствовано и осмыслено. Вот небольшой фрагмент этого рассказа Блохина из книги «Футбол на всю жизнь»:


После игры я зашел в раздевалку вместе со всеми. Разгоряченные и огорченные игроки, тренеры и другие члены нашей делегации вели далеко не лицеприятный разговор. В людях в тот момент говорили эмоции. Я сразу поспешил из раздевалки: больно и горько все это было наблюдать. «Вот и все,— подумал я в тот момент. Чемпионаты мира для меня закончились».


Мы улетели из Мексики в самый разгар XIII чемпионата мира. Можете легко себе представить мое состояние: чемпионат несбывшихся надежд. В аэропорту Мехико ко мне вдруг подошел Лобановский. Вероятно, по выражению моего лица он понял мои терзания.
— Олег, что с тобой? — спросил Валерий Васильевич. Вид у тебя какой-то грустный. Не заболел?
Я понимал, что у него на душе ничуть не светлей, чем у меня. И все-таки не сдержался.
— Эх, Васильич, неужели нельзя было все-таки дать мне мой шанс? — бросил я.
Лобановский пристально на меня посмотрел. В глазах его в тот момент я увидел столько грусти, что даже пожалел о своем вопросе. А Лобановский, немного поразмыслив, тихо сказал мне:
— Может быть, ты и прав.
Блохин говорил откровенно, ничего не утаивая. Его переживания и «обиды» на Лобановского были вполне понятны. Но была ли в том истина? Олег и сам понимал, что рассуждает только лишь со своей позиции игрока. Одного из двадцати двух наших «мексиканцев». А ведь у Лобановского была собственная позиция — главного тренера сборной СССР. Вспомните, что такая должность в стране только одна. Попробуйте себе представить, как непросто принимать окончательные решения этому человеку. И обязательно еще вспомните, что возглавил он команду, когда, образно говоря, билеты в Мексику были уже заказаны.

Прошло время. Страсти постепенно улеглись. Коллегия Госкомспорта СССР рассмотрела итоги выступления сборной на чемпионате мира и «меры по повышению мастерства советских футболистов». В соответствующих официальных документах коллегии Госкомспорта было, в частности, записано (читая, не поминайте лихом стилистику, ибо из постановления слова не выкинешь):


Отмечено, что руководство команды (ст. тренер В. Лобановский) сумело создать команду, которая в ряде матчей показала атакующий футбол, хорошую физическую и морально-волевую подготовку. Игра советской команды получила одобрительную оценку зрителей, средств массовой информации и специалистов футбола.

Вместе с тем сборная СССР не смогла продемонстрировать свои лучшие качества в матче 1/8 финала с командой Бельгии, допустила ряд грубых ошибок при обороне своих ворот и потерпела поражение, не выполнив поставленной задачи. Ниже своих возможностей в этом матче сыграли футболисты Дасаев, Демьяненко, Балъ, Бессонов и другие.


Сезон-86 приближался к концу. «Мексиканские» события становились футбольной историей. А мне не давал покоя один вопрос: не видел ли Лобановский и собственных просчетов в поражении от бельгийцев? Ведь по горячим следам он обвинил только лишь испанского судью и своих защитников. Но многие наши маститые тренеры, с которыми мне довелось беседовать, считали, что в игре против сборной Бельгии нашей команде явно «не хватало сзади» Чивадзе, а «впереди» — Блохина. В одном из своих интервью В. Колосков прямо заявил: «Тренеры не смогли определить оптимальный состав на игру с Бельгией».
А что такое вообще «оптимальный состав»? Очень уж хотелось выяснить суть этого понятия с точки зрения самого Лобановского. И однажды мне довелось услышать на этот счет определенные его суждения.
— Колосков утверждает, что мы ошиблись? Пусть так считает,— говорил Лобановский. Это его мнение. Но почему я должен вступать с ним в полемику? Не вижу смысла. Колоскову надо было набрать какое-то количество отрицательных моментов. Он руководитель, и, если будет утверждать, что все было сделано правильно, его вообще никто не поймет. Одним словом, как руководитель Колосков правильно отвечал. Но я не знаю, какой он специалист. Это мне пока неизвестно: он же не работал на практической тренерской работе.
Наш разговор с Лобановским слушал и А. Зеленцов.
— А между прочим, Васильич, тут есть любопытный вариант ответа,— вставил Анатолий Михайлович. Чтобы в дальнейшем подобные вопросы не задавали. Потому что вообще не бывает такого случая, чтобы удалось найти оптимальный вариант подбора игроков на тот или иной матч. Лобановский одобрительно кивнул головой.
— Оптимальный состав нам трудно просчитать потому, что отсутствует пока сама методика, позволяющая определять оптимум состояния каждого игрока в день матча,— сказал Валерий Васильевич. Это очень сложная вещь. Можно лишь прогнозировать, предполагать, как тот или иной — даже выдающийся! — футболист проявит себя, когда попадет в жесткую борьбу. Выдюжит ли? А может быть, он там (в «горячих точках») и не проявится? Мы ставим тех людей, в которых есть необходимость. А оптимальный ли это состав, черт его знает! Повторяю, в каком состоянии мы выходим против соперника — это очень сложно просчитать. Даже если поработать с машиной. Ведь мы не можем заложить в нее оптимальную информацию. Нам ее просто не хватает.
— В определенной степени это уже ответ на вопрос,— говорю Лобановскому. Но если бы еще услышал от вас что-нибудь по конкретной игре против Бельгии... Ну, например, почему Чивадзе и Блохин не попали в состав?
— Мы уходим в частности. Оптимальный ли состав? Это потом показывает время, игра, результат, еще что-то там. До матча же вы не можете просчитать оптимальный состав. Практически это невозможно сделать! Поэтому когда люди говорят, что допущены категорические ошибки, что поставили, скажем, Дасаева, а не Чанова, Валя, а не Чивадзе, и тому подобное, то это некомпетентно, у них просто мало информации. Люди высказывают свою точку зрения, заявляют, что это должно быть именно так, а не иначе, но при этом не знают соперника команды, не учитывают и еще массу факторов. Я бы так ответил на этот вопрос. Но не упоминал бы при этом какие-то конкретные фамилии игроков.
На клубном уровне киевские динамовцы в год мексиканского чемпионата мира к своей победе в Кубке кубков добавили и победу на первенстве страны (седьмое по счету «золото» — под руководством Лобановского!).
Не отвернулась удача от Лобановского и в работе со сборной страны. 11 октября 1986 года в Париже, на стадионе «Парк де Пренс», советская команда блестяще обыграла сборную Франции, забив в ворота хозяев поля, владевших в ту пору титулом чемпиона Европы, два «сухих» гола. Но дело не только в счете. Сама игра сборной СССР поразила даже видавших виды знатоков футбола. А ведь против нее в этом матче действовали такие звезды мирового футбола, как Платини, Тигана, Аморо, Папен, Фернандес, Бате. «Советская симфония в мажоре», «Голы были забиты как на параде», «Сильны, очень сильны, слишком сильны...» — высказывалась французская пресса о нашей команде в этом отборочном матче чемпионата Европы. Лобановский в своей книге «Бесконечный матч» пишет, что тренер-инспектор ФИФА Д. Крамер, летавший в Париж на эту игру, после возвращения в ФРГ сказал Беккенбауэру:
— Боюсь, Франц, что, если мы не сумеем прибавить в ближайшие полтора года в игре, я видел новых чемпионов Европы.
Сборная СССР никогда еще не входила в тройку сильнейших команд мира и с 1972 года не бывала не пьедестале почета европейского чемпионата. Представляете, какую надо было показать игру, чтобы дождаться такого комплимента — прогноза Крамера! И главное, что он ненамного ошибся.
32 футбольные сборные начали спор в чемпионате Европы. Для Лобановского это был первый в его жизни крупнейший международный турнир на уровне национальных сборных, который ему как тренеру удалось пройти вместе с командой от начала до конца. От стартового матча в отборочном турнире против сборной Исландии, который состоялся 24 сентября 1986 года в Рейкьявике, до финальной встречи с голландцами в Мюнхене 25 июня 1988 года. По единодушному мнению специалистов, финал получился достойным и стал подлинным венцом великолепного футбольного праздника. На поле Олимпийского стадиона в Мюнхене шла такая игра, что все ее 90 минут держали в напряжении футбольный мир. Голландцы вырвали победу, и тренер новых чемпионов континента Ринус Михелс сразу же после финала признался журналистам, что он просто счастлив:
— Я больше не буду тренировать сборную Голландии и уйду тренером в один из западногерманских клубов. Мне понравилась игра сборной СССР, особенно в первом тайме. Порой даже казалось, что мои футболисты сегодня уйдут с поля побежденными. Но фортуна улыбнулась нам, и мы стали чемпионами.



Мы провели в ФРГ все пять матчей, на которые рассчитывали, когда готовились к чемпионату, — пишет в своей книге Валерий Лобановский. До финала сборная СССР дошла благодаря соответствующей физической подготовке, высокому техническому мастерству, разнообразным тактическим действиям, твердому волевому настрою на каждую игру, продуманной стратегии на каждый отдельный матч и на весь турнир. Это не только наша оценка, но и мнение многих европейских футбольных специалистов. Ринус Михелс, например, считает: «Советские футболисты точно так же, как и мы, поняли, о чем идет речь: на мировой арене в 90-е годы в футбол успешнее будут играть атлетически подготовленные и мыслящие игроки. Главная идея заключается в словах „футбольная команда". Лишь создав ее, можно рассчитывать на успех. Будущее только за коллективным футболом на высоких скоростях».


Не знаю, как вам, читатель, а меня этот «серебряный» для нашей команды чемпионат Европы воодушевил не столько результатом, сколько блестящей игрой советских звезд футбола, заставивших говорить о себе в самых восторженных тонах всю европейскую прессу. Впрочем, второе место на таком уровне не так уж и мало, когда позади остаются такие гранды мирового футбола, как сборные ФРГ, Англии, Дании, Италии, Испании (причем итальянцев и англичан наши парни великолепно обыграли в очных поединках). Но наряду с отрадным чувством не обошлось и без горечи, которую оставили некоторые события, развернувшиеся вокруг этого чемпионата. Имею в виду не только, например, вспышки вандализма «футбольных странников», понаехавших, в основном, с Британских островов.
Не могу забыть, как кое-кто из специальных корреспондентов, которых, кстати, никогда до этого не было видно в ложах прессы на отечественных стадионах и чьих публикаций на футбольные темы никто доселе не читал, вдруг выдали из ФРГ на страницы некоторых центральных газет прямо-таки каскад суждений, свидетельствующих, на мой взгляд, о необъективном отношении к сборной СССР и ее тренеру Лобановскому. С каким умилением эти авторы подмечали все импонирующие черты поведения западных звезд, с каким пониманием относились к их тренерам! Вот такой образец из отчета о первом матче СССР — Голландия:


Сборная Голландии проиграла нам. Могла выиграть. Это видели все. И все видели, что голландец Гуллит, бывший на поле лучшим, не злился, не психовал и что сразу же после свистка судьи его обращение с соперниками было и приветливым, и улыбчивым.


А вот еще отрывок — о тренере (это — когда нам в полуфинале проиграли итальянцы и главный тренер «Скуадры адзуры» Вичини предстал перед журналистами):


На вопросы он отвечал хмуро, медленно, будто бы по пути из раздевалки в пресс-центр растерял весь свой итальянский темперамент... Ну а журналисты свой темперамент не растеряли, вопросы сыпались острые, и тренеру приходилось на них отвечать. В Италии с прессой шутить не полагается. Через некоторое время нам стало просто жалко тренера итальянцев.

Лобановского же, который, напомню, за два месяца до этого чемпионата попал в реанимационное отделение, да и во время футбольных поединков в ФРГ еще «сидел на препаратах», почему-то не жалели. И даже «Огонек» в публикации «Куда идет футбол — большой секрет?» предложил читателям одно из самых, мягко говоря, дилетантских суждений о делах футбола, о так называемой «кухне» «Евро-88» и о Лобановском.
Из публикации журнала мы узнали, к примеру, о «заборе с колючей проволокой, закрытых воротах и многочисленной охране спортивной базы в городе Руит, на которой квартировала сборная СССР». Узнали о том, что «началась свара» и что Лобановский «в первой половине чемпионата пришел лишь на одну послематчевую пресс-конференцию». Далее («после критических замечаний») положение несколько меняется, и читатель ставится в известность, что «ворота базы в Руите все-таки открылись», а там...

А там старший тренер сборной в течение получаса в пух и прах разносил советских журналистов за то, что они ничего не понимают в футболе, сравнил себя в конце концов с режиссером Товстоноговым и певцом Шаляпиным.
Подобные суждения о Лобановском стали чуть ли не постоянными спутниками всей его тренерской деятельности. Не они ли подтолкнули его еще в 1989 году открыто заявить, что после мирового первенства в Италии («как бы чемпионат ни закончился для нашей сборной») он навсегда оставляет пост главного тренера сборной СССР? Это в расцвете-то творческих сил!
Я тоже не собираюсь умалчивать о недостатках Лобановского. Правда, пишу о них со своих позиций. Это не столько критика, сколько информация к размышлению. Пишу и помню, что истиной в последней инстанции никто из нас не обладает.
В основном искатель чужих ошибок, Лобановский довольно редко признавался в собственных. Бывало, меня просто-таки поражала его неискренность, проявлявшаяся не просто в какой-то частной беседе, а обращенная, как говорится, к «миллионной аудитории». К примеру, 6 октября 1987 года в пресс-центре МИД СССР состоялась пресс-конференция для советских и иностранных журналистов, посвященная развитию советского футбола. В ней приняли участие В. Колосков и В. Лобановский. Журналистам было рассказано много интересного. Но вот начались вопросы. И Лобановского, в частности, спросили, что он думает по поводу опубликованного в «Известиях» интервью с начальником команды «Днепр» Г. Жиздиком «Футбольный контракт», в котором речь шла о возможном появлении в киевском «Динамо» ведущих игроков «Днепра» О. Протасова и Г. Литовченко? Лобановский ответил:
— Мы с удовольствием приняли бы этих футболистов в свою команду, однако пока не было ни предложений с нашей стороны, ни их открытого согласия выступать за «Динамо». Г. Жиздик в данной ситуации думает за нас.
Но, коль скоро не было «открытого согласия», то, вероятно, уже существовало какое-то «закрытое»? И названные игроки буквально через несколько месяцев после этой пресс-конференции действительно появились в составе киевского «Динамо»! Впрочем, вся команда киевлян еще летом 87-го (задолго до пресс-конференции) знала о том, что Гена и Олег с будущего сезона переходят в «Динамо», что они уже даже приезжали в Киев на «смотрины» квартир. Зачем же, думал я, Лобановскому, с его высоким международным авторитетом, эта «дипломатия»? Ведь тайное рано или поздно все равно становится явным.

Глава 13. «Железный сержант», «полковник» или «профессор»?


В спорте, который изначально демократичен по своей сути, по мнению Лобановского, без «жесткой руки» не обойтись. Между прочим, этот характерный штрих его тренерского почерка прослеживается и в книге «Бесконечный матч». Кстати, писатель Сергей Иванов, рецензируя ее на страницах «Правды», заметил противоречия в Лобановском, который при анализе своих побед и поражений «...старается быть объективным, но который необъективен, так сказать, по определению».


Вполне осознанно идя на откровенность, Лобановский знает: за ним победы, за ним стройное здание киевского «Динамо», да и сборной страны,— пишет далее С. Иванов. А значит, право утвердить свое мнение на престоле истины. Главное для него в футболе — тактика, то есть работа тренера. Главное в игроке — послушание. Талант, конечно, тоже: без этого «пропуска» ни один игрок не появится в команде Лобановского. Но главное все же: «Есть! Понял!» Это невольно проскакивает у него в характеристиках игроков. Ни один, пожалуй, не выделен за особые способности. Но зато часто мелькает: «с полуслова понял меня», «безоговорочно выполнял тренерские задания».


Плохо это или хорошо? У меня нет однозначного ответа на этот непростой вопрос. Возможно, «жесткая рука» Лобановского и была хороша для достижения успеха в условиях той системы, в которой он жил и работал. А для таланта? Как ему работалось под этой «жесткой рукой»?
В футбольных кругах многим было известно, что по ряду причин Лобановский недолюбливал Блохина. Ведь это же факт, что за пятнадцать лет их совместной работы в киевском «Динамо» самого знаменитого игрока клуба почему-то ни разу не выбрали капитаном команды! При всей внешней демократичности процесса выборов (тайным голосованием) неизменно получалось так, что на эту роль никогда не избирали игроков, которые почему-либо были в немилости у тренера. Бывало, что Олега уже избирали капитаном сборной Советского Союза (когда ею Лобановский не руководил), но в родном клубе он «дослуживался» максимум до вице-капитана. Между тем на протяжении длительного времени как минимум сорок процентов успеха киевского «Динамо» на внутренней и международной арене обеспечивало присутствие в составе команды именно такого выдающегося форварда, как Блохин. Вспоминаю, как однажды, когда мы беседовали об игре Олега, Володя Мунтян вдруг — неожиданно для самого себя — запальчиво сказал: «Без Блохина могло не состояться киевское „Динамо"!»
Возьму на себя смелость утверждать, что отношение Лобановского к личности Блохина было слишком жестким, а порой, на мой взгляд, даже жестоким (особенно два последних для Олега сезона в родной команде).
Осенью 1986 года Блохин пребывал в отличной спортивной форме. Накануне игры 29 октября в Симферополе он был уверен, что обязательно будет участвовать в отборочном матче чемпионата Европы сборных СССР и Норвегии. Но на установке Лобановский не назвал его фамилию в стартовом составе. Однако на 15-й минуте игры неожиданно получил травму Заваров. Печальная случайность и позволила выйти на поле Олегу Блохину. С его появлением в составе игра нашей сборной оставалась такой же скоростной и мощной, как в самом начале матча. Но с участием Олега атаки сборной СССР приобрели какую-то стройность, почти каждую из них пронзала острая футбольная мысль. И первой скрипкой в слаженно звучащем футбольном ансамбле был Блохин.
Через несколько дней после этой игры, читая в «Футболе — Хоккее» комментарии по поводу этого матча заслуженных тренеров УССР Ю. Заболотного и В. Прокопенко, я понял, что не один так считаю. «Когда Блохин включился в эту скоростную командную игру, дело быстро пошло на лад»,— писали они. Матч сборная СССР выиграла со счетом 4:0 (голы забили: Литовченко, Беланов, Блохин и Хидиятуллин).
Очень интересно (а главное — правдиво) этот случай описал в своей книге «Футбол — только ли игра?» Никита Симонян:


Мы, как всегда, раздали анкеты, чтобы каждый игрок назвал свой вариант состава, и вдруг увидели, что Олег по количеству голосов не попадает в число одиннадцати. Это определило и решение тренерского совета.

Мы поговорили с каждым, кто должен был выйти в стартовом составе, а затем стали приглашать на беседу тех игроков, которые оказались в резерве.

Олега Блохина решили не вызывать, чтобы не ранить его самолюбия.

Объявили состав команды, поехали на игру. Все уже переоделись, отправились на разминку. В раздевалке остались запасные. Желая успокоить Блохина — естественно, не мог он не расстроиться, не услышав своей фамилии,— подошел к нему:

— Думаю, Олег, ты сегодня обязательно выйдешь на поле и забьешь гол.

Последовала неожиданная резкая реакция.

— Да бросьте вы! Зачем вы меня сюда привезли? Я потерял неделю, лучше бы провел ее с семьей!

Я все-таки пытался пробиться сквозь обиду:

— Сегодняшний матч без тебя наверняка не обойдется. Не с таким же настроением играть...

Блохин вышел на поле на двадцатой минуте, хорошо провел игру и забил гол. Настроение у него изменилось.

— Ну вот, а ты кипятился,— заметил я ему.

— Но ведь вы, старший товарищ, могли со мной заранее поговорить!

Олег был прав: в заботе о нем мы и себе облегчили жизнь, избежав трудного объяснения. Я извинился и заверил — впредь буду тактичнее.


Лобановский же, за которым оставалось решающее слово в комплектовании стартового состава, своей ошибки в Симферополе не признал. Впрочем, как и не признавал никогда. В отличие от Симоняна тренер киевлян и сборной страны перед Блохиным вообще ни разу не извинялся.
Цепко засел у меня в памяти один разговор осенью восемьдесят седьмого с моим московским приятелем, который великолепно знал футбол и очень хорошо — Лобановского.
— Рискну все-таки вам сказать,— спокойно произнес он,— что со стороны Лобановского нынешнее третирование Олега Блохина — предприятие, на мой взгляд, вполне логичное. Если, конечно, отдавать себе отчет в том, что собой главный тренер киевского «Динамо» и сборной СССР в действительности представляет. Как игрок он был чисто выраженный тактик, к тому же прошел хорошую техническую школу. И еще располагал неплохим для «футболера» общим развитием. Но ведь одних только названных качеств мало для того, чтобы стать настоящим тренером, очень мало. Человеку требуется для этого кое-что еще — более существенное. Профессию же тренера он ловко имитирует, но не более того!

— А как же результаты его тренерской работы еще в «Днепре»? — парировал я. А куда девать семь чемпионских званий киевского «Динамо», его две международные победы в Кубке кубков, да и отдельные яркие выступления сборной?
— Ах, результаты? — он как-то загадочно улыбнулся. Меня они почему-то не гипнотизируют. Как многих из вас! Пристально наблюдая за деятельностью Лобановского, я давно понял, что он очень быстро оценил и досконально освоил то, чем другие тренеры занимались эпизодически и поневоле. Пожалуй, именно он первый, оценив всю благоприятность общей обстановки для безнаказанных договоров о результатах футбольных матчей, стал этим умело пользоваться.
— Назовите мне советского тренера, который в подобного рода «игры» не играет! — воскликнул я. Вы же мне сами когда-то рассказывали, что даже честный и порядочный Севидов «отдавал» очки. Правда, когда ему... приказывало это делать начальство!
— Допустим. Однако же Лобановский пустил — уже в «Днепре» — эти самые договора на конвейер, на поток. А затем эту же практику перенес и в киевское «Динамо», команду, которая традиционно, с 1934 года, собирает в своем составе самых лучших игроков Украины. А порой не только Украины!
— Откровенно говоря, я пока не вижу во всем этом никакой связи с нынешним, как вы выразились, третированием Блохина Лобановским.
— Извольте,— мой собеседник снова мягко и загадочно улыбнулся. Не за горами время, когда Блохину волей-неволей придется решать вопрос о том, оставаться ли в футболе — не в роли игрока — или не оставаться? А если оставаться, то в каком качестве?
— Олег в будущем видит себя тренером.
— Вот! Блохин — фигура слишком важная в истории отечественного футбола, чтобы к его желаниям не прислушивались и не проявили о нем заботы. Лобановского же, мне думается, не может сейчас не посещать в этой связи мысль: а если Олег действительно захочет стать тренером? И дело даже не в том, есть ли у Блохина для этого необходимые объективные данные. Лобановского должно тревожить отнюдь не это, а возможность самого намерения Блохина стать тренером! Тем более что киевское «Динамо» сейчас валится.
— А как, интересно, на ваш взгляд,— перебил я его,— может ли Олег стать хорошим тренером?
— Что касается объективных тренерских данных Блохина, то они, мне кажется, у него выше, чем в соответствующий период были у Лобановского. Дело ведь не только в том, что последние шесть-семь лет игровой деятельности Олега отмечены его повышенным тяготением к тактическим средствам борьбы. Целый ряд его действий на поле являются уже не арифметическими, а остроалгебраическими! Полагаю, что Лобановский, который, как мы помним, сам был сильным тактиком, это качество Блохина заметил.
— Но одного такого качества для будущего тренера, пожалуй, маловато?
— Верно. Но прибавьте репутацию Блохина как режимного спортсмена. А, кроме того, у него большой опыт тренировок под руководством не только невежественного в этой области Лобановского, но и по-настоящему профессиональных, талантливых тренеров, специалистов своего дела, таких как Севидов, Бесков. Конечно, у Блохина нет такого опыта работы под руководством знаменитых тренеров, как, скажем, у Беккенбауэра, но в целом опыта такого гораздо больше, чем было у Лобановского, когда тот оставлял футбол как игрок. Почему же начальство не может увидеть в лице Блохина замену нынешнему тренеру?
— Неужели вы допускаете мысль, что Лобановский исподволь, уже на корню, как говорят сами футболисты, перекрывает кислород будущему Блохину-тренеру?
— Лобановскому сейчас устранить Блохина со своего пути просто необходимо! — воскликнул мой собеседник. Но как? Прежде всего, конечно, как можно реже выпускать его на поле и в клубе, и тем более в сборной и вынудить Олега, возможно, к каким-то нервическим поступкам, к какому-то конфликту, скандалу, тем самым показав всем, что характер Блохина тренерской работе противопоказан! Вот, на мой взгляд, что стоит за сегодняшним отношением Лобановского к Блохину.
Откровенно говоря, я был просто шокирован и подавлен железной логикой моего собеседника. У меня не нашлось веских аргументов, чтобы возразить ему и убедительно доказать всю абсурдность столь мрачно нарисованной им ситуации. Неужели мой приятель из Москвы увидел то, что я просмотрел в Киеве? «А что, если поговорить с самим Лобановским? — размышлял я. Как, интересно, он будет реагировать на подобную „концепцию"?» Но от подобной мысли я отказался сразу же. Во-первых, не хотелось обидеть Лобановского даже какими-то подозрениями в его тренерской нечистоплотности по отношению к такой футбольной звезде, как Блохин. Во-вторых, думал я, даже если нарисованная моим собеседником ситуация реальна, то Лобановский, бесспорно, умный и очень логичный человек, никогда не признается в этом.
Так для меня и остались загадкой истинные мотивы, породившие, мягко говоря, сложности во взаимоотношениях Лобановского и Блохина — этих ярких и столь непохожих друг на друга личностей нашего футбола. А может быть, в этой истории все закономерно? Невольно вспомнил рассказ одного знакомого кинорежиссера, снявшего немало фильмов о футболе. Во время финального матча на Кубок СССР 1964 года он сидел на скамеечке у кромки поля вместе с запасными игроками киевского «Динамо». Почти весь этот матч любимец киевских болельщиков Валерий Лобановский, которого В. А. Маслов так и не выпустил тогда на поле, тихонько жаловался гостю на вопиющую несправедливость и «клял тренера на чем свет стоит». «Лобановский в том сезоне страшно переживал и возмущался, что Маслов даже не снизошел до откровенного разговора с ним»,— вспоминал мой знакомый. Не правда ли, в чем-то очень похожие ситуации футбольной жизни 60-х и 80-х годов: Маслов — Лобановский... Лобановский — Блохин. Что это: своя судьба забыта, чужая — не в счет?
Порой и за рамками футбольной жизни какие-то решения Лобановского даже среди иных его почитателей вызывали недоумение. Для меня, например, так и осталось загадкой участие Валерия Васильевича в предвыборной кампании весной 1989 года, когда он вдруг стал кандидатом в народные депутаты СССР. Тиражом в 50 тысяч была выпущена листовка с его портретом, краткими биографическими данными, с перечислением положительных качеств и прогрессивных позиций тренера. В листовке вполне справедливо указывалось, что он «Создатель первого в стране профессионального футбольного клуба, действующего в условиях полного хозрасчета», но как-то неуместно выглядела, к примеру, фраза: «Дочь замужем за участником военных действий в Афганистане». Сам видел, как будущие избиратели с ухмылочками читали вслух о том, что:


Валерий Лобановский — это колоссальный опыт борьбы с захребетниками сталинской модели социализма; это порядочность, пронесенная незапятнанной под грязевыми дождями падения нравов...


Всего было перечислено 14 таких «это», а самое последнее из них, выделенное крупным шрифтом, гласило:


Это — киевлянин. В его генах — неумолчное эхо древнеславянской государственности.


Я видел, как многие люди, стоя у этой листовки, расклеенной по всему Киеву, недоуменно пожимали плечами. И сам думал: «Ему-то это зачем?!» Постоянно призывая к профессионализму, Лобановский, видимо откликнувшись на чью-то просьбу и дав согласие баллотироваться, вдруг занялся явно не своим делом. Но даже его огромная популярность не помогла. «Политическая борьба» футбольного тренера в избирательной кампании-89 закончилась его явным поражением: «за» проголосовали примерно 85 тысяч киевлян, «против» — более 1 миллиона 200 тысяч. Если бы те, кто отдал ему свои голоса, решили собраться вместе, то они даже не заполнили бы до отказа трибуны Республиканского стадиона.
Во время встреч с читателями мне часто задают один и тот же вопрос: «Как вы относитесь к Лобановскому?» Думаю, эта книга в определенной степени служит ответом на него. Впрочем, перед широкой аудиторией не станешь ведь подробно ее пересказывать. И я обычно отвечаю довольно коротко: «С симпатией!» Поверьте, это искренне. Если Лобановский и ошибался больше некоторых, то лишь потому, что сделал больше других в своем профессиональном деле, в котором его смело можно считать подвижником. Правда, как утверждают мудрые, и подвижничество бывает разным. Читая сентябрьский номер журнала «Знамя» за 1988 год, выписал из «Охоты» Владимира Тендрякова:


Джордано Бруно подвижнически взошел на костер. Но прежде он открыл некие секреты мироздания, создал новые теории. Сначала создал, а уж потом имел мужество не отказаться от созданного.

А вот Галилей таким мужеством не обладал или же не считал нужным его проявлять. Он отрекся от своих теорий, его подвижничество подмочено. Но благодарное человечество все-таки чаще обращается к имени Галилея, чем Джордано Бруно. Просто потому, что Галилей больше создал для науки.

До сих пор люди еще не желают понять, что мужество без созидания — бессмыслица!

Изменить жизнь подвижничеством, делать ставку на некие героические акты. Нет! На такое можно решиться не от хорошей жизни. Да и не от большого ума.

Не мной первым сказано: «Несчастна та страна, которая нуждается в героях».


Я твердо убежден в том, что не вина, а беда Лобановского, человека, бесспорно, очень талантливого и одаренного, в том, что он, израсходовав много сил и здоровья, нервной энергии и интеллектуальных ресурсов, так и не стал великим тренером (хотя именно так нарекали его иные журналисты в пору преуспевания киевского «Динамо»). Давно известно, что нет подлинного величия там, где нет доброты, справедливости и правды. А с этим у Васильича бывали нередкие перебои, перерастающие порой в дефицит. Все познается в сравнении. Разница («они» и «мы») особенно стала чувствительной, когда из нашей страны тоже пошел «футбольный экспорт». В 1989 году в профессиональных клубах Англии, Франции, Италии, Австрии, Испании, Швеции и Финляндии играли 15 советских футболистов. Между прочим, журналисты на Западе недоумевали, почему советских игроков приобретают за сравнительно небольшие суммы и платят им очень небольшую зарплату. Ведь в чисто техническом отношении и по другим футбольным качествам иные наши футболисты не уступали западным звездам, за которых профессиональные клубы заплатили миллионы. Да и заработки заморских «профи» были гораздо выше тех, которые имели первые советские профессионалы. Но, похоже, переоценка ценностей не за горами. Свидетельством тому стал переход Александра Заварова в «Ювентус». По контракту, как сообщала печать, «Ювентус» за три года выступлений киевлянина в итальянском клубе в порядке компенсации должен был выплатить пять миллионов долларов (по два миллиона — киевскому «Динамо» и Национальному олимпийскому комитету СССР, один миллион — в бюджет государства). Эта сумма, указанная в контракте с «Ювентусом», впервые была близка к «европейским меркам».

Правда, наша печать скромно умолчала о том, что по этому же контракту знаменитая итальянская фирма «Фиат» (главный спонсор «Ювентуса») выполнила по спецзаказу и уже передала футбольному клубу «Динамо» роскошный, оборудованный по последнему слову техники автобус для команды, а также микроавтобус на десять мест (типа «Раф») и фешенебельную легковую автомашину. В одном из интервью газете «Советский спорт» начальник Управления внешнеэкономических связей Госкомспорта СССР словно бы вскользь упомянул, что обсуждение этого контракта проходило «...при активном участии В. Лобановского». Другие же газеты вообще об этом умолчали. А зря. Деятельное участие тренера в этих переговорах — тоже пример профессионализма. Иначе говоря, когда в дело включился не просто какой-то чиновник от спорта, а компетентный специалист Лобановский, тонко знающий европейскую футбольную конъюнктуру и, пожалуй, истинную цену наших звезд,— вот тогда мы не отдали свое богатство «по дешевке».
На Западе иные журналисты иногда называют Лобановского «Горбачевым советского футбола», имея в виду то, что в этом виде спорта он может считаться одним из инициаторов перестройки. Правда, начал он ее в своем клубе значительно раньше других. И дело не только в том, что в 70-е годы он (тогда еще вместе с Олегом Базилевичем) впервые показал, как советский клуб может побеждать своих знаменитых профессиональных соперников на самом высоком европейском уровне. И даже, видимо, не в том, что в 80-е годы, возглавляя сборную СССР, он способствовал возрождению утраченного на десятилетия престижа нашего футбола на мировой арене. Тогда в чем же его особая роль? Пожалуй, в решении Лобановского взять на себя нелегкое бремя лидера в борьбе за профессиональный статус советского футбола и в том, что он блестяще с этой ролью справился.
...Но, так или иначе, сделан серьезный шаг, и Лобановский — в ведущей шеренге первопроходцев. Коллегам есть чему у него поучиться, что перенять. Легендам о том, что к нему трудно подступиться, видимо, недолго оставалось жить. В конце восьмидесятых годов в Киеве я не раз беседовал с собратьями по перу или тренерами по футболу из Италии, Англии, ФРГ, Испании, Франции и других стран. Приведу фрагмент одного такого разговора и, надеюсь, будет понятно зачем.
В ту пору 42-летним Франко Томати мы познакомились на Республиканском стадионе. Он жил и работал в Генуе, где популярная «Гадзетта делло спорт» имеет свой корреспондентский пункт. Договорились, что обстоятельно побеседуем после того, как Франко выполнит свою «киевскую программу». Накануне отъезда синьора Томати на родину мы встретились.
— Вы работали на Чемпионате Европы-88?
— Да. Был аккредитован от «Гадзетта делло спорт».
— И там с Лобановским не встречались?
— Это было очень трудно. На пресс-конференции Лобановский обычно приходил не один, а с группой людей. К тому же возникали проблемы с переводом. Мы сами пытались наладить какие-то контакты с советской командой. Правда, по одному не ездили, а целой группой. Два-три раза нам удалось поговорить с Лобановским, но он сразу же объяснил, что у него есть своя программа. Выходит, нам все-таки несколько раз удалось вклиниться в эту программу и организовать с Лобановским что-то вроде пресс-конференции. Там, в ФРГ, у меня сложилось впечатление, что встречи с журналистами мешают Лобановскому в подготовке команды, и он рассматривает их как своего рода вмешательство в эту работу.
— Это вам не понравилось?
— Я просто привык к другой системе,— улыбнулся Франко. Национальная сборная Италии на чемпионате Европы принимала журналистов каждый день. Игроки уделяли нам по часу-полтора своего времени, тренер проводил пресс-конференции каждый день. Само собой разумеется, что легко работать с теми, кто чаще открывает свои двери. Но у Лобановского своя система, и я ее уважаю.
— Мне импонирует ваш подход, Франко! Вам легче работать с тренерами других сборных, не совсем нравится система взаимоотношений Лобановского с журналистами, но вы ее уважаете и, как у нас говорят, не пытаетесь вторгаться в чужой монастырь со своим уставом. Одним словом, принимаете Лобановского таким, какой он есть.
— Да-да. Мне удобнее работать с другими, но как я могу не уважать Лобановского? Раньше я слышал, что он очень замкнутый в себе человек и, в общем-то, непреклонный в своем мнении. Авторитарный, что ли, тип тренера. В Киеве у меня был фактически первый контакт с Лобановским, когда я мог с ним спокойно пообщаться. Он показался мне довольно симпатичным и очень располагающим к беседе человеком. Лобановский сказал, что живет футболом, любит его и только им одним занимается. Но я все же почувствовал, что это не совсем так. Он увлекается театром, хотя и редко туда ходит. В разговоре со мной он приводил высказывания различных писателей. Цитировал, к примеру, Пастернака. Все это говорит о его общей культуре. Одним словом, беседуя с Лобановским, я увидел в нем умного человека и почувствовал к нему симпатию.
— И в этой беседе не было ничего такого, что вам не понравилось?
— Честно говоря, не было.
— Я слышал, Франко, что ваши западные собратья по перу называют Лобановского «железным сержантам», «полковником» и даже «профессором»?
— Это правда. Но у нас «железный сержант» — это имя нарицательное. Так обычно называют этакого твердокаменного человека, который абсолютно уверен в своей правоте и не меняет своих мнений. Думаю, что Лобановский действительно твердого характера человек, который придерживается своих принципов и прочно на них стоит.
— Теперь, после личного знакомства с Лобановским, какой из трех эпитетов вы бы за ним оставили?
— До приезда в Киев мне очень нравилось «железный сержант», а сейчас предпочту «профессора».
Напоследок я спросил итальянского коллегу:
— Интересно, Франко, какими словами вы закончили корреспонденцию, которую передали в «Гадзетта делло спорт» из Киева?
— Я написал так,— сказал Томати. Может быть, Лобановский отличается от многих других. Как человек и как тренер. Да, он другой. Но даже если он не такой, как все, то, несомненно, лучше многих других.
При этих словах журналиста из Италии мне невольно пришли на память репортажи, в которых иные наши специальные корреспонденты, аккредитованные на чемпионате Европы по футболу, на первых порах то и дело пытались перещеголять друг друга в «критике» главного тренера сборной СССР. За что? В основном, кратко говоря, за отсутствие улыбки. Выходит, не понравилась кому-то манера поведения специалиста — и это уже повод бросить тень на все, что он делает? Вспомнил и о других публикациях подобного рода, телерепортажах о Лобановском, которых было немало за десятки его тренерских лет. И подумал: хорошо бы и у себя дома нам — и тем, кто пишет о футболе, рассказывает о нем телезрителям, и тем, кто числит себя в нем специалистом или большим его начальником,— тоже научиться когда-нибудь уважительно, а главное — бережно относиться к таким бесспорным мастерам своего дела, как Лобановский.
Фигура героя этой книги при всей ее значительности еще и очень сложна, порой не лишена противоречий, не избавлена от человеческих слабостей, промахов и просчетов.
Но, будучи человеком творческим, Лобановский постоянно совершенствовался как личность. Читая его книгу «Бесконечный матч», порадовался такому откровению Валерия Васильевича Лобановского:


Я отношу себя к категории людей, которые не любят признаваться в своей неправоте, но — с годами и опытом — стараюсь после совершения ошибки поступать таким образом, чтобы окружающим не составило труда убедиться в том, что я ошибался. Откровенность — наука трудная.

Глава 14. Возвращение.


18 июля 1995 года, закончив видеосъемку развернутого интервью для своей программы «Украина. Вчера, сегодня, завтра...», выходившей на первом в США русскоязычном телевидении ИТИ, я презентовал Председателю Верховного Совета Украины Александру Морозу одну из своих книг — «Футбол Лобановского».
— За книжку спасибо,— сказал Александр Александрович, листая вкладку с фотографиями. С Валерием Васильевичем я встречался где-то года полтора-два назад. Спросил его: «Сколько надо времени для того, чтобы создать такую команду?» Мороз задержал взгляд на одном из снимков. Лобановский ответил: «При наличии финансов — восемь лет».
— Пожалуй, что так оно и есть,— предположил я. Ведь после двух великолепных сезонов семьдесят четвертого — семьдесят пятого годов следующий взлет «Динамо» был уже только в восемьдесят шестом.
К слову, я недавно общался с Лобановским, когда он прилетал в отпуск. Между прочим, в разговоре с ним я высказал сожаление, что в свое время судьба не объединила в одном деле его и Григория Суркиса.
— Это верно,— Мороз кивнул головой.
— Думаю, такой симбиоз был бы полезен не только киевскому «Динамо», но и всему футболу Украины.
— Согласен с вами,— сказал глава украинского парламента. Суркис молодец. Знаете, в наше тяжелое время он порой, казалось бы, делает невозможное, ну, нереальное даже.
Надо же, именно в те дни девяносто пятого года, когда я в беседе с А. Морозом сетовал, что судьбе так и не было угодно объединить в одном деле таланты Валерия Лобановского и Григория Суркиса, они уже напрямую вели между собой переговоры. Весной 1997-го на мой вопрос: «Долго ли созревало решение и были ли сомнения перед тем, как руководство клуба пригласило Лобановского?» — президент акционерного общества «Футбольный клуб „Динамо, Киев"» ответил:
— Какие колебания?! Какие сомнения?! Никаких колебаний вообще не могло существовать потому, что с 1995 года с Лобановским велись постоянные переговоры в отношении его возвращения в клуб. Григорий Суркис мягко улыбнулся. Ну, скажем так, из долгосрочной командировки, которую он сам себе выписал. И я думаю, что обе стороны сегодня довольны тем, что состоялся союз.

Но сомнения все-таки могли быть, и мой вопрос был не праздным любопытством. Генеральный директор фирмы «Динамо-Атлантик», которая является одним из учредителей футбольного клуба, младший брат президента Игорь Суркис рассказал мне о том периоде переговоров:
— Суждения были разные. Нам порой приходилось слышать и такое: «Лобановский — это уже история! Он обрюзг и не выходит на поле, а тренер, который не выходит на поле и не показывает своим примером,— это уже не тренер. Его пора списать в архив. Одумайтесь! Вы возвращаетесь к истории...»
— Кто так говорил? — спросил я Игоря Суркиса.
— Самое интересное, что те люди, которые с ним работали, и, казалось бы, преданные Лобановскому футбольные функционеры.
— Игорь Михайлович, а когда вы впервые с Лобановским познакомились?
— Вот тогда же, когда услышал подобные разговоры.
— И помните вашу первую с ним встречу?
— Еще бы! Это было в 1995 году Я в тот день зашел в кабинет к Григорию Михайловичу. Он беседовал с Лобановским. Брат познакомил нас. Мы пообщались буквально минут пятнадцать-двадцать. Он произвел на меня неизгладимое впечатление! Я был просто поражен его логикой, четкостью мышления, умением просто излагать свои мысли.
— И какой, интересно, вы лично для себя сделали вывод после той короткой встречи с Лобановским? — спросил я Суркиса-младшего.
— Я понял, что это именно тот человек, который на сегодняшний день может возродить киевское,— Игорь сделал маленькую паузу— Да нет, возродить не «Динамо»... Чуть хуже, чуть лучше оно было, есть и будет. Он может возродить весь украинский футбол...
Характерно, что в то время, когда иные украинские функционеры от футбола ставили под сомнение нынешний тренерский потенциал Лобановского и советовали списать его в архив истории, его коллеги по футбольному делу из ближнего и дальнего зарубежья не переставили им восторгаться. Вспоминаю свою встречу в Израиле с президентом федерации футбола Казахстана Куралбеком Ордабаевым. Болельщики со стажем, быть может, помнят этого цепкого голкипера «Кайрата», отразившего в сезоне 1974 года 18 пенальти, из которых один ему самому особенно запомнился. В матче против московского «Динамо» в ворота «Кайрата» был назначен одиннадцатиметровый. Команда доверила бить Еврюжихину, у которого был день рождения и как раз 200-й матч в составе столичных динамовцев. Ордабаев парировал удар именинника! «Кайрат» победил — 1:0
— Мне было всегда вдвойне приятно играть против команды Лобановского,— рассказывал Куралбек Ордабаев. Ведь его футболисты, такие как Блохин, Мунтян, Буряк да и целая плеяда других, были эталоном советского футбола.
А в 1996 году, когда сборная Казахстана играла на турнире в Кувейте, мы увидели, как высок авторитет Лобановского в арабском мире. Шутка ли, если две команды — Объединенных Арабских Эмиратов и Кувейта, с которыми он работал, соответственно попали в финал и полуфинал Кубка Азии, борьбу за который вели национальные сборные 38 стран! А ведь в Азии профессиональный футбол, уже приходится считаться со сборными Саудовской Аравии, Японии, Кореи, Китая... Мир знает, кто такой Валерий Лобановский, и я убежден, что с его приходом мощно заиграют и киевское «Динамо», и национальная сборная Украины.
...И хотя переговоры о возвращении Лобановского вели две стороны, окончательное решение было все же за ним. Я понял это из его ответа на мой вопрос:
— А были ли с вашей стороны мучительные раздумья, прежде чем дать согласие на возвращение?
— Ну, если учесть, что переговоры велись длительное время,— сказал Лобановский,— не месяц и не два, а годы...
— Что же смущало?
— Самое главное, мне необходимо было почувствовать уверенность в своих силах, что можно изменить кое-что к лучшему. А для этого следовало располагать полнейшей информацией об обстановке в клубе, о команде, ее тактическом кредо, об игроках. Какое-то мгновенное решение, я считаю, было бы нецелесообразным. К тому же время, когда велись основные переговоры, как раз пришлось на разгар сезона. А для того, чтобы принять команду и попытаться что-то сделать, естественно, для этого лучше межсезонье. Я все время получал видеокассеты из Киева, информацию о каждом из игроков. И вот, когда я все это получил, просмотрел, увидел игру «Динамо», Киев, пришла уверенность в том, что можно браться за это дело.
Я попросил Лобановского уточнить:
— Уверенность в чем именно?
— В том, что, очевидно, удастся создать команду, которая, может быть, будет на равных конкурировать с лучшими клубами Европы...
Валерий Васильевич выдержал небольшую паузу, после которой медленно произнес:
— ...Конкурировать. Я не говорю о том, что мы будем обязательно выигрывать. Но для того, чтобы выигрывать, надо, по крайней мере, хотя бы конкурировать. Вы же понимаете, что звезд у нас особых нет, но есть хорошие футболисты.
— Одним словом, я понял, что шел аналитический, долгий процесс и было принято взвешенное, осмысленное решение.
— Да,— Лобановский одобрительно кивнул головой. В подобных случаях я всегда привожу слова одного серьезного человека, который сказал: «Для того чтобы принять решение, обязательно нужно убедить себя в том, что это необходимо». И вот, когда я себя в этом убедил, решение принял.
...Всякий раз, когда мне приходилось летать в Соединенные Штаты, захватывал с собой свежую почту для друзей и знакомых от их родных и близких с Украины. Всегда надеялся принести людям какие-то добрые вести. Но, увы. В последние годы все чаще невольно их огорчал: уж больно грустными были письма с родной земли. Однажды, в марте 1997-го, друзья процитировали мне строки одного из них. Из Киева. От кандидата наук, к слову, мастера спорта по альпинизму.
«Вообще на Украине, кроме возвращения Лобановского в киевское „Динамо", перемен к лучшему пока не чувствуется»,— писал он. Научный работник по основной своей профессии, автор письма с грустью констатировал полное отсутствие работы в его НИИ и, естественно, заработной платы. Удержаться на плаву ему помогали навыки альпиниста и случайные заработки «на высоте» — починка крыш, покраска водосточных труб и прочее.
...Да, после почти шестилетнего отсутствия Лобановский вернулся совсем в другую страну. Абсолютно непохожую на ту, из которой он уезжал. В страну, раздираемую политическими противостояниями, экономическими бедами, обнищанием людей, но где киевское «Динамо» оставалось чуть ли не главной радостью для миллионов поклонников команды. И они искренне и страстно желали, чтобы на фоне в общем-то серой и беспросветной жизни хотя бы у Лобановского снова все получилось. Его возвращение в родной клуб вызвало огромный интерес. И в канун Нового 1997-го года, открывая пресс-конференцию, руководитель динамовской пресс-службы Алексей Семененко сообщил, что буквально за несколько дней в клубе было зафиксировано более 100 звонков с одной и той же просьбой: «Эксклюзивное интервью с Лобановским!» Выполни он все эти просьбы, не осталось бы у тренера времени для основной работы.
Мои коллеги восприняли возвращение Лобановского, можно сказать, с интересом и восторгом.
— Не было такого журналиста на Украине, который не ожидал бы этого возвращения,— рассказывал мне ветеран украинской спортивной журналистики Игорь Конончук. Да, впрочем, только ли на Украине?!
Встречаясь на Олимпийских играх и прочих соревнованиях за рубежом с коллегами из России и других стран, только и слышал от них один и тот же вопрос: «Лобановский в „Динамо" скоро вернется?» И знаешь, Валерий Васильевич приятно удивил своей коммуникабельностью, чего у него раньше не замечалось. А это, как ты понимаешь, пришлось по душе и мне, и моим коллегам. Мы с большим удовольствием идем с ним на контакт.
Лобановский с первых же минут пресс-конференции попытался рассеять бытовавшее о нем мнение:
— Не знаю как вам, а мне встречаться с журналистами всегда приятно,— сказал он. Я думаю, мы вообще должны выработать определенный ритм встреч с вами...
И далее пошел профессиональный разговор с примерами того, как это делается на Западе. Лобановский в довольно мягкой форме призывал журналистов к профессионализму, чтобы в прессу попадало:
— Достаточное количество информации, а не предположений, какого-то там особого мнения журналиста по поводу того или другого,— сказал он. Информации!
И Лобановский привел пример одной из публикаций о команде в довольно солидной газете, где, с его точки зрения, было «все искажено». Речь шла о том периоде, когда первым человеком на Украине был В. В. Щербицкий, который так любил команду, что для нее якобы «все делалось». На этом моменте главный тренер киевского «Динамо» остановился довольно подробно. Посетовал, что подобные публикации порождают различные кривотолки, плодят дополнительные вопросы. Рассказал как было в действительности «в период Щербицкого».
— Да ничего не делали вообще! — воскликнул Лобановский. Кроме квартиры и машины. Больше не было ничего. А получали, если вы хотите, я вам могу сказать оклад — 160 рублей. Ну, 160 долларов. Сейчас говорят, что рубль раньше — это был доллар. Причем у всех одинаковые оклады... Нельзя было Блохину сделать 250, а игроку, который играет во втором составе,— 130. Нет.
С моей точки зрения, утверждать подобное о «периоде Щербицкого» не совсем правомерно. Так что отвлечемся от пресс-конференции и в порядке отступления обратимся именно к тем временам. Виталий Коротич писал, что динамовцев всегда опекали на высшем уровне, и в этой связи упомянул две фамилии — Владимира Щербицкого и Григория Суркиса. О президенте футбольного клуба подробный разговор еще впереди, а вот о личности, по выражению Коротича, «республиканского партвождя», уместно, думаю, сказать именно в этой главе.
Один из помощников В. В. Щербицкого Виталий Врублевский в 1993 году издал в Киеве книгу «Владимир ЩЕРБИЦКИЙ: правда и вымыслы» и предпослал ей эпиграф — слова Н. М. Карамзина: -


empty-line/> Хладный пепел мертвых не имеет

заступников, кроме нашей совести.


В. Врублевский начал книгу, поведав об английском обычае:


В Англии, как мне рассказывали, существует хороший обычай: ставить памятники не раньше, чем спустя пятьдесят лет после смерти исторического деятеля. Пример, достойный подражания. Ведь любую историческую фигуру можно правильно оценить лишь с определенного расстояния. В полной мере это относится и к В. В. Щербицкому, жизнь и смерть которого свидетельствуют, что он — человек выдающейся судьбы.


Впрочем, не собираюсь ни рецензировать книгу, ни дополнять политический портрет государственного деятеля украино-советского прошлого собственными сентенциями. Тем более что меня всерьез всегда занимало в В. В. Щербицком лишь одно из его увлечений, о котором в свое время ходило немало слухов и легенд. Но, к сожалению для себя, в книге Врублевского я прочел об этом лишь один небольшой абзац:


Щербицкий, конечно, не был футбольным «фанатом», но болельщиком слыл настоящим. Так же беззаветно он любил и хоккей. И не просто любил, но и хорошо знал — кто, где, когда. На его столе всегда лежала таблица игр с последними результатами. Она регулярно обновлялась. Тут же находилось расписание спортивных телевизионных передач. И во время трансляций матчей В. В. лучше было не звонить и с делами не соваться — он «выключался». Это были те редкие часы, когда он отдыхал сполна, переживая перипетии матча, как большой ребенок. Он выкраивал время, чтобы побывать на стадионе или во дворце спорта, когда проводились ответственные матчи.


Мне всегда казалось, что тема, которую, скажем, условно можно именовать «Личность Щербицкого и украинский футбол», заслуживает более серьезного исследования. Весной 1997-го я, можно сказать, слегка к ней прикоснулся — подробно беседовал с человеком, который, как говорится, бок о бок проработал со Щербицким несколько десятков лет. Примечательно, что наша беседа (под магнитофон) состоялась в одном из кабинетов бывшего здания ЦК КПУ, в котором нынче размещается администрация президента Украины. Мой собеседник Константин Константинович Продан с 1963 по 1984 год проработал в качестве помощника В. В. Щербицкого, а в последующие годы, вплоть до приостановления деятельности КПУ-КПСС, был управляющим делами ЦК и тоже, естественно, постоянно общался с первым в то время лицом республики. Благодарен К. К. Продану за откровенную беседу, в конце которой я спросил:
— Константин Константинович, что лично у вас ассоциируется со словами «Динамо», Киев?
— Ну, во-первых, моя молодость. Мне показалось, что в этот момент даже морщинки на лице Продана как-то разгладились и глаза заблестели. А он задумчиво продолжал: Она ведь прошла параллельно или рядом. То ли я в команде, то ли команда во мне. Как, к примеру, передать словами молодые эмоции, когда у нас появился стотысячник, на котором, скажем, игра с «Баварией»?! Успех и — сто тысяч встают на одном дыхании! Кульминация, апофеоз человеческого состояния! Потом уже чего-то подобного в жизни, честно скажу, я не переживал...
Чувствовалось, что к нашей встрече он основательно подготовился и многое даже записал в обыкновенной школьной тетради. Сразу условился, что в последующей нашей беседе, для краткости, будет называть Щербицкого просто В. В. Так Владимира Васильевича именовало ближайшее окружение. Сказал еще, что в последние шесть-семь лет отбивался от корреспондентов, которые касались личности Владимира Васильевича.
— Почему? — спросил я.
— Все люди субъективны и я в том числе,— сказал Продан. Поэтому, с моей точки зрения, оценка деятельности человека такого калибра, как В. В., будет объективной только спустя не один десяток лет. И ее должны дать беспристрастные историки.
— И все-таки вы согласились на нашу встречу...
— Да, потому что мемуарная литература может устами современников отразить и зафиксировать человеческие черты и, как говорится, непротокольные факты из жизни той или иной личности.
У меня не было сомнения в том, что мы говорили о действительно незаурядной личности, обладающей, по словам Продана, редкими интеллектуальными данными. В. В. Щербицкий, родившийся 17 февраля 1918 года, получил фундаментальное образование, в 1941 году окончил Днепропетровский химико-технологический институт. Прошел большую школу жизни — война, завод, горком, обком, ЦК компартии Украины, Совет Министров. Более 30 лет он был бессменным членом Политбюро ЦК КПУ, в том числе 17 лет его первым секретарем, 18 лет — членом Политбюро ЦК КПСС. Подобного аналога история бывшего СССР в кадровом отношении не знала. К. Продан рассказывал, что В. В. работал по 12—16 часов в сутки, был требовательным к себе и к подчиненным, но весьма скромен в быту. Моему собеседнику очень не нравилось, когда иные современные политики из кожи лезли вон, только бы очернить или принизить личность Щербицкого.
— Может быть, несколько грубовато, но я этим критикам сказал бы так: «Господа или Панове! Если вы проживете не одну, а три жизни, то дай Бог вам дорасти хотя бы до колена этой выдающейся личности»,— процитировал Продан одну из записей в своей тетради.
Но смысл нашей встречи с ним, естественно, заключался не в том, чтобы раскрыть политический портрет В. В. Щербицкого, в том, чтобы коснуться его отношения к футболу вообще и к киевскому «Динамо» в частности. Поэтому из рассказа бывшего помощника Щербицкого приведу некоторые фрагменты, имеющие прямое отношение к затронутой теме.

Сказать, что В. В. любил футбол, был искренним почитателем этого замечательного вида спорта, означало бы не сказать ничего. Будучи человеком основательным, он досконально знал футбол, его организацию, кадровое обеспечение, внутреннюю кухню, тончайшие нюансы самой игры, судейство. Знал многие другие параметры футбола на уровне профессионала. Сам он, непосредственно, не общался, скажем, с коллективом киевского «Динамо», которое занимало особое место в его жизни, но он постоянно держал в поле зрения всю околофутбольную ситуацию.



...На стадионе В. В. не щелкал, как некоторые, семечки или не пил пиво. Он сидел с ручкой и блокнотом, делал свои пометки, после чего мог сделать профессиональный разбор игры секретарям ЦК — одним из кураторов команды. Им-то приходилось непосредственно вникать во все стороны жизни коллектива и каждой игры в отдельности.



Хочу еще раз подчеркнуть, что В. В. если брался за дело, всегда стремился глубоко разобраться в сути проблемы, спрогнозировать последствия принимаемых решений. И доводил начатое дело до логического конца. Если говорить о развитии украинского футбола в 1960—1980-е годы, то мы вправе сказать, что именно эти годы вошли в летопись украинского спорта золотыми страницами. Получил массовое развитие детский и юношеский футбол, в центре и регионах создавались спортивные школы. Они комплектовались лучшими тренерами, вводились новые тренировочные поля. Замыкалась эта цепочка школами высшего мастерства, дублирующими и основными составами команд высшей лиги. Все вышесказанное еще раз подтверждает, что развитие украинского футбола было связано с системным, комплексным подходом, который В. В. последовательно и настойчиво проводил в жизнь.



В. В. понимал, что спорт — это политика, а футбол, благодаря его воздействию на настроения миллионов, заслуживает постоянного внимания первых руководителей республики. В этом отношении В. В. был и навсегда останется яркой личностью, которая вошла в историю украшсского футбола, его действия в этом отношении достойны всяческого подражания.


Константин Продан закончил чтение своих заметок о В. В. Щербицком словами, которые словно бы перебрасывали мостик из советского прошлого в наши дни:
— Хочу с удовлетворением отметить, что традиция постоянного внимания к футболу со стороны государственных мужей, к счастью, сохранилась. Возвращение в команду «Динамо», Киев выдающегося тренера Валерия Лобановского вселяет уверенность, что недалек тот час, когда и на нашей футбольной улице будет праздник. Не эпизодический, а заложенный в календаре украинского и европейского футбола. Поле, которое засеял Владимир Васильевич, будет давать современные добрые урожаи. Это будет лучшим памятником человеку, для которого футбол был не хобби, а частицей его жизни...
— Константин Константинович, околофутбольные разговоры тех лет рождали немало мифов. К примеру, забрали в киевское «Динамо» из «Днепра» Литовченко и Протасова, и сразу слушок: «Щербицкий дал команду!» Хотелось бы отделить зерна от плевел. Что вы можете сказать по этому поводу? — спросил я.
— Нет, непосредственных контактов с руководством и коллективом киевского «Динамо» у В. В. не было. Но он знал всю кухню, перемещения, приглашения из других клубов. Не секрет, что динамовский коллектив был базовым и для сборной республики, а одно время — и СССР. Естественно, забота о киевском «Динамо» была на первом плане — визитная карточка Украины! Но В. В. не опускался, скажем, до каких-то конкретных указаний секретарю обкома или другому руководителю. Это было ниже уровня его достоинства. В ЦК был исполнитель, который согласовывал и решал эти вопросы, но не он.
— А как, интересно, к увлечению Щербицкого относились в Москве руководители партии?
— Пристрастие его было известно. Однажды В. В. рассказал мне, что на заседании тогда еще президиума ЦК КПСС Хрущев, не называя фамилий, безадресно говорил, что вот, дескать, вместо того чтобы решать большие государственные дела, некоторые слишком увлекаются спортом и футболом в частности. Все присутствующие поняли, что это было сказано в адрес Щербицкого. В последующие годы в подобном плане какой-то критики не было. В ЦК КПСС к Владимиру Васильевичу относились весьма доброжелательно, с симпатией. И руководители республик, и центр.

— Атмосфера, сопутствующая матчам «Динамо», Киев — «Спартак», Москва, широко известна с давних времен. Как к этому относился Щербицкий? Какова, к примеру, была его реакция, когда побеждал «Спартак»?
Константин Продан ответил не сразу. О чем-то задумался. Потом спокойно продолжал:
— Ответ начну не с футбола. Меня всегда поражала в нем оценка, не адекватная оценке, скажем, большинства руководителей республики или рядовых обывателей. Старожилы партийного аппарата рассказывали мне, что когда среди секретарей компартии Украины появился молодой Щербицкий, то начали ходить на заседания ЦК все, кто мог туда ходить. У В. В. всегда были неожиданные ходы. Скажем, слушается какой-то вопрос, и все высказываются единогласно за то решение, которое записано в проекте постановления. Где-то под конец выступает Щербицкий и своей логикой, аргументами опрокидывает все. Все сидят, опустив головы, крыть нечем. Вопрос, говорят, не готов, надо отправить на доработку. Так и по части футбола. Скажем, «Динамо» проиграло «Спартаку». На второй день один возмущается тренером, что не того поставил. Второй винит Блохина, что не так сыграл, и тому подобное. Владимир Васильевич, уже все взвесив, спокойно говорит, что изначально футбол — это все-таки спорт. Игра! Надо все тщательно проанализировать, найти слабые места. Главное — не дать опустить руки тренеру и ребятам. Наоборот, надо их в этой ситуации всячески поддержать. И поворачивал все таким образом, что после такого поражения «Динамо» следует уделить еще больше внимания. Естественно, когда первый руководитель делает подобные жесты, челядь со своей стороны тоже оказывает команде знаки повышенного внимания...
В самом конце нашей встречи я задал Продану, пожалуй, больше всего интересовавший меня вопрос:
— А как, интересно, Щербицкий относился к личности Лобановского?
— К Лобановскому у Владимира Васильевича было отношение, я бы сказал, тоже профессиональное. Как и к футболу в целом. Помню, что на Лобановского из-за его сложного характера, подчас упрямства и негибкости как личности, как тренера киевского «Динамо», неоднократно жаловались кураторы команды,— рассказывал Константин Константинович. «С ним работать невозможно», «Надо найти нормального, коммуникабельного»,— говорили Щербицкому. Одним словом, им хотелось найти такого-сякого, чтобы сидел, раскрыв рот слушал и выполнял их указания. На сей счет Владимир Васильевич тоже говорил: «Хорошо, вы поищите, может быть, найдете лучшего. Но я считаю, что мы ценить должны не по тому, приятен он вам или неприятен, а давать оценку работе по результатам. Каковы результаты! Лобановский в футболе личность действительно яркая!» Так что Владимир Васильевич всячески нивелировал негативные отношения и к футболу, и к киевскому «Динамо», и к Лобановскому. Будь то в ЦК или на уровне города, да, впрочем, и на всех других уровнях В. В. Лобановского защищал. И слава Богу. Потому что время подтвердило правоту Щербицкого.
В. В. Щербицкий умер 16 февраля 1990 года. Вот как В.Врублевский описал его проводы в последний путь:



На похороны Щербицкого пришли многие. Люди, стоящие в длинной очереди, не успели попрощаться в отведенное время. Но были и такие, кто, проработав вместе с В. В. многие годы, вовсе не явился: те нос держали по ветру.

Когда похоронная процессия выехала на Крещатик, вдоль центральной магистрали плотными шеренгами стояли люди. Стояли молча, отдавая последнюю дань человеку, олицетворявшему целую эпоху в жизни Украины.

В небо внезапно взмыли стаи голубей, выпущенные из чьих-то добрых рук (голубятники Киева знали об увлечении В. В.). Похоронный кортеж на мгновение замер на перекрестке...

А голуби поднимались все выше, выше и как бы таяли в зимнем небе.


Однако вернемся на пресс-конференцию Лобановского, вызвавшую, напомню, огромный интерес. Впрочем, могло ли быть иначе? Ведь известный во всем футбольном мире тренер, добившийся самых громких побед в советские времена, обошедший по всем рейтингам и опросам всех своих коллег на 1/6 части суши в бывшем Советском Союзе, вновь на посту главного тренера родного клуба! Да, за годы работы за рубежом он изменился. Несколько прибавил в весе, от былой шевелюры не так уж много осталось, а вот седины стало больше. В общении с журналистами он стал мягче и терпеливее. На все вопросы отвечал довольно обстоятельно, терпеливо разъясняя какие-то сугубо профессиональные футбольные тонкости. Словно бы поставил перед собой цель повысить профессиональный уровень тех, кто пишет о футболе.
В одном из ответов он подчеркнул, что не может быть коллективной ответственности тренеров:
— ...Прочел в одной из газет и считаю, что это не совсем правильная постановка вопроса,— сказал Лобановский. Ведь помощники помогают и выполняют те задания, которые им дает главный тренер. Значит, кто несет ответственность? Главный тренер! Коллективная ответственность — это безответственность. Такова моя точка зрения.
Молодой, на мой взгляд очень талантливый журналист Дмитрий Гордон, главный редактор газеты «Бульвар», на пресс-конференцию опоздал. Задал несколько вопросов. В одном из них, в частности, спросил:
— Не секрет, что в семидесятые-восьмидесятые годы, я говорю это в хорошем смысле слова, за вами был Щербицкий,— сказал Гордон. Это было здорово и для Киева, и для футбола, и для вас. Есть ли у вас сейчас такая спина, за которой вы чувствовали бы себя как за каменной стеной?
В зале зашумели, послышался ехидный смешок. А что же сам Лобановский?
— Я так понимаю, что вы немножко опоздали,— спокойно сказал он. В самом начале пресс-конференции я в какой-то степени уже затронул этот вопрос...
И Лобановский спокойно повторил то, что уже говорил о временах В. В. Щербицкого. И даже привлек в «свидетели» бывшего председателя спорткомитета Украины:
— Вот здесь присутствует Михаил Макарович Бака (бывший председатель украинского совета «Динамо», а затем — госкомспорта Украины, фактически министр спорта, при котором украинский футбол добился самых выдающихся успехов.— Д. А.),— Лобановский кивнул в его сторону. Да, старались делать все, что можно было. А что было можно? Можно было, повторяю, дать квартиру и машину. Больше ничего нельзя было.
Он фактически вкратце повторил для одного журналиста то, что уже слышали все остальные. Но после этого добавил и кое-что новенькое:
— Ну а если сравнить те времена с нынешними? — Лобановский выдержал небольшую паузу. Вы же понимаете, что изменилась система. Уже живем в совершенно другом государстве, где никто ничего не запрещает. Если есть возможности. И я считаю, что клуб «Динамо», Киев и его руководители делают все, чтобы игроки не думали о каких-то житейских проблемах, а только о футболе. Им созданы абсолютно все условия! Для того, чтобы они были не ремесленниками, а творческими людьми, которые бы пытались расти вместе с командой и каждый в отдельности.
Сравнивая нынешнее состояние футбольных дел на Украине и в России, Лобановский отдал предпочтение российскому футболу. «Там значительно больше вкладывают в футбол,— сказал он. Поэтому более трехсот представителей украинского футбола играют сейчас в России. Более трехсот! Это же не зря?!» Поэтому динамовцы даже не ставили перед собой задачу кого-то приглашать в команду. «Практически сегодня это невозможно»,— констатировал Лобановский.
...С огромным интересом, как никогда прежде, наблюдал я за тренировками киевского «Динамо»-1997. Уже во главе с Валерием Лобановский. Глядя на молодых, малоизвестных в широком футбольном мире парней, невольно вспоминал тяжкий, изнурительный труд динамовской команды-звезды шестидесятых годов под руководством знаменитого «деда» — легендарного Виктора Александровича Маслова. На всю жизнь врезались в память слова, сказанные им однажды в сердцах, когда кто-то пожурил футболистов, проводивших учебно-тренировочные сборы только на «курортах». После одной из тренировок на раскисшем, превращенном в сплошное грязное месиво футбольном поле стадиона в Гаграх Виктор Александрович словно сквозь зубы процедил своим зычным, хрипловатым голосом:
— Поглядели бы они, какой это курорт для наших ребят. Как балерины у станка: раз-два, раз-два... Только и успевают переодеваться...
Вспоминались тренировки и киевской команды звезд-1974, когда даже иные из крепких ребят валились от «смертельной усталости», втихомолку проклиная Лобановского за то, что ставит на них «свои опыты». Всплывали в памяти эпизоды подготовки к сезону «Динамо»-1986, после иных ярких матчей которого в европейской футбольной прессе писали, что «это был футбол XXI века!». Но поначалу кое-кто из той плеяды футболистов, ставших впоследствии подлинными звездами европейской футбольной арены, тоже не раз ворчали. Бывало, выполняя программу «через не могу», они, точь-в-точь повторяя своих знаменитых предшественников, нередко поминали Лобановского «не злым, тихим словом».
А что же это «племя младое, незнакомое»? Как оно приняло своего тренера-легенду и его программу? Быть может, во мне говорят эмоции, но порой, наблюдая за тренировочными буднями молодого динамовского состава-97, я просто поражался. Многое фиксировала моя видеокамера. Иногда трижды в день. Утром, в зале аэробики, когда под руководством симпатичных девушек-инструкторов из команды ветерана украинского спорта Семена Генриховича Уманского, динамовцы под ритмы рок-н-ролла лихо выполняли специально разработанные для них комплексы упражнений, через объектив видеокамеры — крупным планом! — я вглядывался в лица парней. Какие прекрасные лица, какая одержимость и жажда к работе!
После короткого перерыва, уже на промерзших дорожках стадиона «Динамо»,— целая серия отрезков по 800,400, 200 и 100 метров. И это в мороз под двадцать градусов! Пальцы коченели, опасался даже за свою нежную японскую видеотехнику. Выдержит ли? А им хоть бы что. Парни вновь и вновь лихо стартовали, соревнуясь между собой под стать заправским средневикам или спринтерам.

К вечеру того же дня, в специализированном гимнастическом зале СКА, тщательно размявшись под руководством тренеров-гимнастов, динамовцы, опекаемые уже своими наставниками, выполняли короткие, но динамичные порции специальных упражнений на так называемых «станциях». И здесь, как и утром в зале аэробики, на лицах ребят мне виделись одержимость и страсть. Один из молодых киевлян, словно бы уловив мое настроение, улыбаясь сказал: «Боевые будни — праздники для нас!» Надо же, я вспомнил, что точно так шутили динамовские звезды и в золотые футбольные времена шестидесятых, семидесятых и восьмидесятых годов...
Порой во время тренировок я снимал крупным планом глаза Лобановского. По их выражению словно бы пытался понять, о чем он думает, глядя на своих новых подопечных. Ведь многих из них и на свете-то не было, когда его команда первой привезла в тогдашнюю Страну Советов один из престижнейших призов футбольной Европы — Кубок обладателей кубков! Конечно, в связи с его возвращением, многие были в ожидании чуда. Но сам он довольно четко понимал создавшуюся ситуацию.
— Когда я принял предложение снова возглавить команду «Динамо», Киев, предвидел трудности,— сказал мне Лобановский. Хотим мы того или нет, а с моим приходом связывают большие надежды. Быть может, где-то присутствует даже слепая вера: придет Лобановский, и все встанет на новый уровень. Вера есть. Но это — и дополнительные сложности, которые придется преодолевать. Я ведь не волшебник, я только учусь,— Валерий Васильевич улыбнулся. О чем-то задумался. И продолжал: Сверхъестественных рывков быть не может. Должен идти нормальный процесс, который позволит подняться на новый уровень. Какое время для этого потребуется? Не знаю. Главное, чтобы ребята побыстрее адаптировались к новым требованиям, которые к ним предъявляются...
Как же проходил этот самый процесс адаптации?
— О нагрузках Лобановского ходили легенды, что люди у него чуть ли не с ума сходили,— говорил мне 23-летний динамовец Дмитрий Михайленко. Я ожидал, конечно, увеличения нагрузок, но понимал, что все будет зависеть от тебя самого — как ты их перенесешь, как будешь выполнять те задачи, которые перед тобой ставят. Но было огромное желание работать, доказать всем болельщикам, но прежде всего себе самому, что ты чего-то стоишь. И когда Валерий Васильевич пришел, с самого начала было тяжело — мы не привыкли к таким нагрузкам. Правда, я бы не сказал, что они были намного выше, чем при Сабо или Онищенко, но все-таки чуть повыше. Но ничего страшного, недели через две-три втянулись. И все пошло хорошо. Работать стало очень интересно. Конечно, с приходом Лобановского у нас что-то изменилось...
— Что же именно?
— Прежде всего, в команде спокойная обстановка. Никто на тебя не кричит, не давит на психику, позволяет раскрыться.
А вот первые впечатления вратаря Александра Шовковского:
— Для меня Валерий Васильевич всегда оставался человеком загадочным и непонятным, как все его преподносили. Честно говоря, я побаивался его прихода. Был наслышан о том, как он всех держал в ежовых рукавицах, и я где-то боялся, что сникну. А сейчас просто не нахожу слов. Атмосфера в команде изменилась. Многие ребята стали лучше относиться к делу. Более ответственно!
Капитан «Динамо»-1997 Юрий Калитвинцев постарше многих своих товарищей по команде. Он родился в 1968 году.
— Когда я узнал, что в команду возвращается Лобановский, лично для меня это было какое-то потрясение, что-то несбыточное,— вспоминал Калитвинцев. Я даже не мог себе представить, что такое возможно. Мне ведь пришлось испытать силу его команды на поле. Я тогда играл в Волгограде, и мы встречались с киевлянами — с тем самым знаменитым составом 1986 года. Я тогда почувствовал на себе, что такое «Динамо», Киев с Лобановским! Честно говоря, многие не верили, что он может сюда вернуться. И я не верил.
Интрига финала Кубка чемпионов Содружества-97 была заложена уже в самих именах соперников. «Динамо», Киев — «Спартак», Москва! Задолго до начала решающего поединка в московском манеже ЦСКА аншлаг. Зрители заполнили балконы, проходы, лестничные ступеньки. Первый тайм закрутил интригу еще больше. На 26-й минуте Егор Титов, к слову, признанный на турнире лучшим форвардом, в своем амплуа, в падении головой отправил мяч в ближний угол динамовских ворот. На перерыв команды ушли при счете 1:0 в пользу «Спартака».
Чуть забегая вперед, скажу, что на пресс-конференции Лобановскому задали вопрос:
— Уходя на перерыв, ваша команда проигрывала в счете, но создалось такое впечатление, что во втором тайме рисунок игры динамовцев не поменялся. Неужели вы были довольны действиями своей команды, когда она проигрывала, или все-таки внесли какие-то коррективы?
— Нет, никаких корректив, никаких изменений не было внесено,— спокойно сказал Лобановский. На игру выбирается какая-то определенная тактика. И от того, выигрывает команда или проигрывает, реагировать на это мгновенно нельзя. Наоборот, сказано было, чтобы продолжали играть так, как играли, и делать то, что делали. Но меньше ошибаться...
Действительно, все познается в сравнении. И острее всего с приходом Лобановского различные перемены ощущали сами игроки. Дмитрий Михаиленко рассказал мне:
— В перерывах при Йожефе Йожефовиче Сабо мы заходили в раздевалку. Потом забегал тренер, и начиналось выяснение отношений — кто как играл за эти 45 минут. Стоял крик, шум, и обстановка была очень нервозной. При Валерии Васильевиче все спокойно. Минут пять сидим и спокойно пьем чай. Потом он поправляет двумя-тремя словами, указывает на ошибки игроков. Затем опять тишина. То есть можно сосредоточиться на игре, не выплескивая эмоций, ни с кем не споря, спокойно подумать, в чем ты прав, а где-то, может быть, надо и прибавить. В Лобановском чувствуются спокойствие и уверенность.
— А интересно, это состояние как-то передается игрокам?
— Мне передается. Ведь на поле главное быть самим собой, не паниковать, иметь холодную голову в любых ситуациях. Если тренер нагнетает ситуацию, сам нервничает, нервозность эта переходит на футболистов. Потом очень тяжело совладать с собой. А когда тренер спокоен, он и ребят заряжает какой-то положительной энергией, они играют уверенней и спокойней.
...Во втором тайме были фрагменты, когда преимущество киевлян выглядело подавляющим, но счет еще за десять минут до конца был ничейным — 2:2 (у динамовцев голы забили Белькевич и Шевченко, у спартаковцев — Тихонов). Развязка наступила на 85-й минуте. Великолепный навес в штрафную Олега Лужного, и Андрей Шевченко в высоком прыжке головой точно бьет в нижний угол ворот. Голкипер спартаковцев Руслан Нигматулин достал мяч, отбил, но... прямо на ногу одному из главных героев матча Валентину Белькевичу. Удар, гол! Победа киевского «Динамо» — 3:2.
На заключительной пресс-конференции в пресс-центре яблоку негде было упасть: московская пишущая, снимающая, говорящая в эфир о футболе братия соскучилась по Лобановскому! И хотя за столом сидели главные тренеры обеих команд-финалистов, почти все вопросы адресовались киевлянину. В ходе пресс-конференции ее ведущий, видимо решив как-то исправить ситуацию, сказал: «Хочу напомнить, что пресс-конференция не только Валерия Васильевича, но и Олега Ивановича». А явно поскучневший главный тренер «Спартака» Романцев добавил: «И, насколько я понимаю, пресс-конференция по матчу?!» Его реплика была не случайной. Разговор в пресс-центре оказался, пожалуй, не менее интересным, чем сам матч, и вышел далеко за рамки финальной игры. Порой обстоятельные ответы Лобановского на вопросы журналистов напоминали популярную лекцию о современном футболе. Правда, финальной игры он тоже коснулся. Сказал, что она приятно смотрелась, получилась быстрой, в ней было достаточно атлетизма. Хотя, с точки зрения Лобановского, в январе рановато показывать быстрый футбол. Главный тренер «Динамо» подчеркнул, что он, видимо как и Олег Романцев, не настраивал игроков на победу любой ценой. Сказал динамовцам, чтобы они не пытались на поле вести себя не по-джентльменски, ибо играют с хорошей командой, которая всегда конкурировала с киевским «Динамо».
Но я не помню, чтобы у нас когда-либо были какие-то эксцессы, а игра, как пишут некоторые журналисты, переходила в политику,— сказал Лобановский. Не было этого со стороны «Динамо», Киев. Это точно! Может быть, со стороны «Спартака»? Я такого не припомню. В 1975 году мы выиграли в Москве у «Спартака» — 1:0. После игры встретились в федерации с Николаем Петровичем Старостиным, ныне уже покойным. Он подошел ко мне, обнял и говорит: «Есть английская поговорка: „Если ты не смог победить соперника, обними его" — это наш принцип». Я сказал: «Полностью вас поддерживаю, Николай Петрович!»
— Ваш идеал игрока — это футболист, который строго выполняет указания тренера или же все-таки стремится проявить свою индивидуальность, показать красивый футбол? — спросили Лобановского.
— Красота футбола — это для меня абсолютно непонятная вещь,— спокойно начал он. Одним нравится одно, другим — другое. Люди ведь по-разному ходят на футбол. Одни — на отдельных игроков, другие — на команду в целом. Одним нравится атлетически подготовленная команда, другим — больше комбинационная. Футбол настолько разнообразен, что думать о красоте в общем-то и нет никакого смысла. Но главное — иметь свою игру, свое лицо. А тактические принципы, конечно же, должны присутствовать в любой команде. Есть коллективные принципы организации игры, и есть индивидуальные требования к игрокам, которые должны обязательно выполнять поставленные задачи. Какой это будет футбол? Красивый, зрелищный? — Лобановский выдержал небольшую паузу. Я не знаю. Ведь это же коллективный вид спорта, где ставится задача: побеждать соперника! Красота — это проявление в коллективных действиях себя как личности.
На этой московской встрече с журналистами Лобановский оставался самим собой — высочайшего класса профессионалом, терпеливо пытающимся поднять аудиторию до своего уровня понимания предмета. Импонировала и позиция Лобановского по отношению к родному клубу, к своим коллегам. Когда прозвучал вопрос: «Сохранилась ли за время вашего отсутствия в киевском „Динамо" преемственность?» — мне показалось, что ответ Валерия Васильевича был не без особого удовольствия.

— Естественно сохранилась! — воскликнул Лобановский. И когда мне говорят, что вы пришли и начинаете с нуля, я отвечаю: «Как это с нуля? А до меня, что, там никто не работал?! А разве до меня там работали люди, которые отстали от современного футбола?»! В киевском «Динамо» преемственность была, есть... Вот будет ли она? Я не знаю. Но она есть.
Лобановский не зря сомневался: будет ли? Футбол социален. И главный тренер киевского «Динамо», вернувшийся после долгой разлуки на родину, видел (с его-то аналитическим складом ума!), не мог не видеть всего того, что происходило в стране. Почти все, что было в прошлом, отбрасывалось, разрушалось, охаивалось. А как, разорвав традиции, можно существовать?
...На фоне всех политических, экономических и социальных потрясений Украины родной клуб Лобановского оставался чуть ли не единственным островком благоденствия в безбрежном море несчастий и бед. Не потому ли, что, кроме прочих факторов, руководители динамовского коллектива с почтением относились к истории, традициям и преемственности?

Глава 15. Режиссер и труппа.


Лобановский после прочтения моих книг о нем соглашался далеко не со всеми выводами. Обратимся к стенограмме нашего телефонного разговора, произошедшего в мае 1991-го.
— ...Совсем я не понял, как это Лобановский конфликтовал с Блохиным? В его голосе слышалась вопросительная интонация. Но он вовсе не дожидался от меня ответа, а излагал на этот счет свои мысли. Причем начал не с футбола, а с театральных примеров. Вот когда мне стало ясно, что просмотр Лобановским во время его отпускных дней спектаклей ленинградского Большого драматического театра (БДТ), общение со многими известными актерами и выдающимися режиссерами — это не просто хобби.
— Георгий Александрович Товстоногов в общем-то демократичный человек, считался со своими артистами,— говорил Лобановский. Но демократичность его заключалась в том, что он выслушивал актеров. Если те ему что-то доказывали, он соглашался. Не доказывали, он просто выражал интеллигентный протест. Вот пример. Репетиция. «Кирилл, ты выйдешь с этой стороны сцены»,— говорит он Лаврову. «Как с этой? — парирует актер. Какая разница? Я с той выйду!» Георгий Александрович спокойно повторяет: «Нет, ты должен выйти с этой». Начинается полемика. И снова, не повышая голоса, Товстоногов поднимается со своего места и говорит: «Ну, если вы сами, без меня можете поставить спектакль, я не нужен и ухожу». И уходит! Совершенно спокойно, ни с кем не ругается. К нему приходят интеллигентные люди и просят: «Объясните почему?» «Видите ли, меня не интересует, с какой стороны вы выйдете,— поясняет Георгий Александрович. Это точно. Но меня интересует то, что я вижу в целом. Не Кирилла Лаврова или Олега Борисова, а в целом то, что я должен увидеть. Поэтому я говорю: вы выйдете с этой стороны, вы с той, а вы подниметесь из зала... Я хочу увидеть общую картину, а не частности!»
Лобановский, словно бы иллюстрируя тонкие взаимоотношения актеров-звезд ленинградского БДТ и выдающегося режиссера, привел немало других примеров. При этом называл фамилии Смоктуновского, Дорониной, Юрского. Потом коснулся известных ему коллизий и московской театральной жизни:
— Я беседовал с Юрием Петровичем Любимовым. Он сам себя называл жестоким, хотя у него в труппе были такие выдающиеся личности, как Высоцкий, Филатов и другие. «Меня называют деспотом,— рассуждал Любимов. Мне говорят, что я не даю возможности раскрываться талантам, что я их загоняю в какие-то рамки. А где лучше театр, где демократия? Покажите мне, пожалуйста, где?!» То есть он не отрицал, что у него «театр режиссера». А есть «театр актера», где полная импровизация...
И лишь после этого довольно обстоятельного экскурса в мир театра Лобановский перешел к футболу. Словно бы продолжил ответ на поставленный им же вопрос: был ли у него конфликт с Блохиным?
— У меня с любым игроком, начиная от великого и кончая мальчиком, естественно, с учетом индивидуального подхода, строятся одни и те же взаимоотношения,— говорил Валерий Васильевич. Почему? Потому, что я на поле вижу спектакль, а не замечаю игроков. Их должны замечать зрители, журналисты. Давать оценку, кого-то отметить, что он сделал в матче больше, другой — меньше. Да, но в рамках спектакля! Из рамок выходить? Нет! А вот в рамках давай, твори. И самое, наверное, интересное, что талантливый игрок Блохин работал все время в рамках. Выходя на поле, люди должны выполнять определенные функции. Есть требования общего характера. Выполняя их, твори, показывай себя. И это ни в коей мере не глушит творчество игрока. Боже упаси! Наоборот, это развивает...
Лобановский привел примеры выдающихся звезд мирового футбола и снова вернулся к Блохину.
— Поэтому я прочел и удивился,— сказал Валерий Васильевич. Может быть, это Блохин так понимает, что я с ним конфликтовал? Но у меня с Олегом были совершенно нормальные отношения. Абсолютно. Впрочем, как и с другими игроками, которым я не давал гарантии, что они будут играть в основном составе. Были такие, которые спрашивали: «На следующий год вы даете мне гарантии?» Как я могу дать гарантии? Никому! Зависит от того, как вы подготовитесь, как будете реализовывать то, что вам предложат... И я всегда говорил: «Ты вправе выбирать, но гарантий тебе дать не могу». Поэтому некоторые уходили. Причем очень спокойно. То есть ни с одним человеком я не поругался, никого не отчислил. Уходили сами. Потом, бывало, просились назад... Так что конфликт искусственно как-то выглядит. Не только с Олегом, но и с другими. Преувеличен. Думаю, что это эмоции, связанные с амбициями, какими-то притязаниями.
Помните, я писал о своем твердом убеждении в том, что Лобановский так и не стал великим тренером? Но, утверждая так, считал, что это не вина, а беда этого человека, бесспорно талантливого и одаренного, израсходовавшего много сил и здоровья, нервной энергии и интеллектуальных ресурсов. Представляю, каково ему было читать мои «оценки»?! И безмерно благодарен Лобановскому за интеллигентность, чувство такта и терпимость, которые он проявил в том телефонном разговоре со мной.
— ...Я немного не понял, как же все-таки оценить труд тренера? Каковы критерии? — сказал Валерий Васильевич и сделал небольшую паузу.
Но мне было ясно, что и на эти свои вопросы он не ожидает моих ответов.
— Для оценки нужно обычно иметь критерии,— спокойно продолжал Лобановский. Просто сказать, что тренер «хороший» или «плохой», «нормальный» или «великий», без критериев? Я такого не понимаю. Я всегда считал, что основная заслуга тренера не в количестве побед, хотя это — результат его работы. Не в количестве поверженных соперников. А ведь это уже не только — команда, но и — тренер. И здесь масса критериев: стратегия, тактика, селекция и прочее. На мой взгляд, заслуга тренера — это все-таки верность своей идее! Это самое главное.
И Лобановский снова обратился к примерам мирового футбола. В том числе привел известный в те годы факт того, как во французском «Олимпике» из Марселя отвергли кандидатуру тренера Беккенбауэра, хотя знаменитый на весь мир Кайзер Франц, как его называли на родине, возглавляя команду Германии, выиграл чемпионат мира!
— Но журналисты пишут о нем, что он не тренер и никогда им не был,— сказал Лобановский. Хотя такую категорячность я тоже не воспринимаю. Все-таки Беккенбауэр выиграл чемпионат мира! Преуспевающий он тренер, либо это будет единственный результат в его жизни? Хороший он специалист или плохой? Не знаю. Не могу судить, потому что у меня совсем другие критерии оценок.
И Лобановский перешел к примерам советского футбола, назвал фамилии тех своих коллег, о которых писали «талантливейший», «неповторимый» и тому подобное. Потом вернулся к международному футболу и спросил меня:
— Как вы думаете, Бобби Робсон хороший тренер или нет?
— Тренер-профессионал,— ответил я.
— Правильно, хотя ни одной игры не выиграл на чемпионате Европы. Его затюкали, заклевали... Но на следующем чемпионате мира попал в четверку. То есть в какой-то степени доказал свои профессиональные качества, свой уровень. У него была идея, было направление, и он их реализовал. Правда, не так, как хотелось бы англичанам. Что же сделаешь, конкуренция большая! Когда собираются семь-восемь равных команд, вмешиваются причины иного плана. Состав, игроки, состояние, возраст и так далее. Масса, как мы говорим, привходящих моментов, которые могут повлиять на конечный результат...
И тут Лобановский заговорил о своих учениках. В голосе его звучали очень теплые, прямо-таки отеческие нотки. Так обычно родители говорят о своих любимых детях.
— Кстати говоря, ряд наших ребят хорошо подготовлены и работают нормально, понимают современный футбол,— сказал Лобановский. Так что в плане учеников я очень доволен. Целая плеяда специалистов! Получится у них или нет? Но это уже зависит от того, куда они попадут...
В том телефонном монологе Лобановский порой говорил, если употребить известный штамп, «без ложной скромности». Нас ведь всю жизнь приучали к мысли о том, что самому говорить о своих достоинствах — это «нескромно». Но ведь все познается в сравнении. И в любой цивилизованной стране мира положительная самооценка, с подчеркиванием каких-то личных выигрышных качеств, воспринимается вполне нормально. Приведу на этот счет такой пример. В одной из школ Филадельфии, где эмигрантов обучали английскому языку, бывшие киевляне рассказали обо мне одному из преподавателей. В частности сказали, что мои книги пользовались большой популярностью у советских болельщиков футбола. Узнав об этом, американец попросил меня принести хотя бы некоторые из них. С любопытством их разглядывал, интересовался переводом названий книг, листал вкладки с фотографиями, потом спросил меня:
— Вы гордитесь своими книгами? В ответ я только пожал плечами:

— Ну, наверное, о книгах лучше спрашивать читателей,— сказал я. Как автор может их хвалить? Нескромно...
Мне показалось, что он не понял смысл моего ответа. И дело тут вовсе не в моем плохом английском. Люди, владевшие языком гораздо лучше меня, заметив удивление на лице симпатичного американца, попытались подробно растолковать ему суть моего ответа. Они рассказали о чисто советском восприятии понятий «скромно»-«нескромно». Не знаю, понял ли преподаватель их объяснения, но мне он посоветовал, если впредь меня об этом спросит кто-то из американцев, то ответ мой должен быть однозначный: «I am proud of my books!» («Я горжусь своими книгами!»). Иначе, сказал он, меня в Америке просто не поймут. Впрочем, вернемся в Киев.
Так вот, без ложной скромности, Лобановский сказал и о своем научном вкладе, о теоретических моментах развития футбола. И тут я с ним абсолютно согласен. Попробуйте назвать тренера, который бы в этой области сделал больше Лобановского?!
— Буду я тренером или нет, а все это останется,— сказал Валерий Васильевич. Я оставлю после себя определенное направление, которое, кто сможет, будет использовать. Есть в мире тренер, который, уходя из большого футбола, оставил бы после себя определенное направление, методику, совершенно иной подход к игре?
И последовали примеры известных всему миру футбольных наставников. Слушая Лобановского, невольно задумывался, что же оставил после себя Менотти, который дважды привел сборную Аргентины к победам на чемпионатах мира? И трудно было дать какой-то определенный ответ на этот непростой вопрос. А знаменитый Загало, который работал до Лобановского в Эмиратах? Тоже ничего определенного.
— Вот вам пример наших оценок,— продолжал Лобановский. Герман Зонин, который выиграл с «Зарей» звание чемпиона Советского Союза! Его обливали грязью. Не знаю, может быть, были там какие-то дела... У меня нет точной информации, и я не берусь об этом судить. Но как можно выиграть чемпионат, не играя в футбол?! Это просто глупость. Играть же надо! Ну, выиграл только один раз, работа в Ленинграде не получилась... Но этот человек, кандидат наук, оставил после себя определенный след. Преподаватель, предложивший какую-то систему. Разве я могу о нем сказать, что это плохой тренер?! И ведь были же такие, которые писали, что в победе «Зари» нет заслуги Зонина. Это просто попытка принизить то, чего человек добился! Или покойный Виктор Александрович Маслов. Природный мужицкий ум! Он не имел знаний, но мыслил, настолько опережая события и видя образ новой игры, что опередил Рамсея. Мы пишем, что в 1966 году это Рамсей придумал 4 + 4 + 2. Да нет, «Динамо», Киев уже так играло! Динамовцы, когда уже не было в команде Лобановского, играли именно по системе 4 + 4 + 2. Они играли в тот футбол, который мы потом увидели в Англии на чемпионате мира. Значит, Виктор Александрович Маслов провидец! Он оставил след в нашем футболе? Конечно же оставил! Если бы такие люди оставляли после себя побольше учеников, прогресс шел бы быстрее.
Все это говорилось Лобановским достаточно спокойным тоном. Но, когда он повел разговор о так называемых «странных» играх, в его голосе мне послышалось раздражение:
— Тема, которая уже надоела,— сказал Лобановский. Наверное, когда люди повторяют одно и то же, это надоедает. Тема о договорных играх. И тут я бы вообще мог раздолбать своих оппонентов так, что от них бы ничего не осталось! Но нет смысла. Какой мне смысл рассказывать о том, что...
И последовала целая серия примеров подобных игр. Лобановский называл команды, результаты, фамилии тренеров. Мне было понятно его раздражение. Ведь иные мои коллеги дописались до того, что именно он был родоначальником «странных» матчей в советском футболе и поставил их чуть ли не на поток в практике киевского «Динамо». А Лобановский приводил примеры восьмидесятых, семидесятых и... сороковых годов, то есть когда он еще и в футбол-то не играл.
— ...Игра в Москве,— продолжал Лобановский. Встречаются московские команды «Динамо» и «Локомотив», которому для того, чтобы остаться в высшей лиге, нужно выиграть с разницей в шесть мячей... Словно бы по заказу, «Локомотив» выигрывает — 7:1. «Блестящая игра „Локомотива"»! — так это преподносится прессой. Но есть эпизод, который я знаю из истории. Свидетелей мало, но они есть. ЦДКА играет в Сталинграде с «Трактором». Армейцам нужна победа со счетом 5:0. А раньше, если помните, учитывалась не разница, а соотношение. Так вот, только 5:0! К примеру, 6:1 и — чемпионом становится московское «Динамо»... 5:0 — выигрывает ЦДКА. В Сталинграде! Ну, это я так, вспомнил. Сорок седьмой год.
Валерий Васильевич назвал и тренеров, которые на словах - в прессе! — клеймили договорные игры, ратовали за «искренний», «бескомпромиссный», «честный» футбол. Но на деле поступали совершенно иначе. И такое лицемерие иных коллег по футбольному делу возмущало Лобановского больше всего. Он привел слова одного из подобных «поборников правды», который сказал: «Купить мы можем, но продать — нет!»
— Вдумайтесь в эти слова?! — Лобановский даже повысил голос— Значит, купить мы можем очки у кого угодно, но продать — нет. Вот такая логика у человека. Это его «стратегия». Но посмотрите, как он выступает в прессе?! Сплошная искренность! Так лучше вообще молчать. Не надо выступать. Заткнуться и молчать... Подобное бывает везде, даже на чемпионатах мира! Иногда в силу каких-то стратегических обстоятельств. Ну, например, Германия играет с Австрией. Обоих устраивает ничья. Если кто-то проигрывает — все, дальше не проходит. Какими же надо быть дураками, чтобы выйти и рисковать, обыгрывать друг друга?! Это же понятно. Только идиоты способны на такое. Поэтому естественный результат: ничья. Оба соперника попадают в следующий круг. Или пример из нашего чемпионата. «Динамо», Киев играет в Ленинграде. Ничья и: «Зенит» — призер, а киевское «Динамо» — чемпион. Вот вы, как педагог, расскажите игрокам: «Да нет, надо играть! Лучше лишимся чемпионского звания, но будем рисковать, биться за победу... А игроки что? Дураки, что ли? Да нет, конечно... Дело в том, что иногда это делается даже без тренера, который порой и повлиять на эти вещи не может».
Потом Валерий Васильевич привел примеры из шахмат, когда в результате ничьей мастер становился гроссмейстером. Назвал известные ему случаи сомнительных побед в борьбе и боксе, где ложились друг под друга для того, чтобы выполнить норму мастера спорта. Упомянул и нашумевшие в мире истории из профессионального бокса.
— Все это было, есть и будет,— с грустью констатировал Лобановский. Ничего нельзя сделать. И повлиять на это никто не может. И тренер бывает бессилен. Не хотят одни, хотят другие, третьи...
— Вы считаете, что об этом явлении вообще не надо писать?
— Об этом говорить как-то можно, но следует отделить зерна от плевел,— сказал Лобановский. Речь можно вести об этической стороне вопроса, о нравственности. Во всем должна быть порядочность.
Разумеется, эти мысли Лобановского были для меня очень интересны. Полагаю, что его взгляды будут вдвойне интересны для многих функционеров не только украинской Профессиональной футбольной лиги (ПФЛ), созданной летом 1996 года, но и всего постсоветского пространства. Здесь, думаю, к месту процитировать лишь некоторые фразы из доклада президента ПФЛ Григория Суркиса на конференции лиги в декабре 1996 года:


...Уже сейчас могу сообщить любителям разыгрывать турнирные очки под столом: не только газетчики, но и наши сотрудники засекли некоторые подозрительные матчи. Остается проверить во втором круге основательность этих подозрений. Ведь во второй половине турнирной дистанции придется отдавать долги, и мы посмотрим, как это будет выглядеть. На ответные встречи двухраундовых поединков, помеченных в первом круге клеймом договорных, выедут представители ПФЛ. А уж о технике доказательств распространяться не стану. В этом деле главное — внутренняя убежденность. Техникой займутся технари... Мы готовимся к решающим событиям чемпионата и первенств. Моя обязанность предупредить: след взят. Остановитесь, кто может.


Очень интересно было слушать рассуждения Лобановского и о его собственной «жесткости» и «доброте».
— Если мы рассуждаем о моей доброте и справедливости, то лучше поговорить с теми людьми, которые со мной работали,— говорил мне Лобановский. Но не с эмоциональными, а, скажем так, с нормальными людьми. И не сразу, а только через какое-то время. Ибо сразу, едва перестав быть игроком и став тренером, человек не может объективно оценивать.
...В январе 1997-го, на тренировочных сборах в Германии, динамовцы почти ежедневно занимались теорией. Занятия длились минут по 30, не больше.
— Очень много говорилось об отношениях тренера и команды. Интереснейшие беседы! И время пролетало быстро,— рассказывал мне капитан команды Юрий Калитвинцев. Все было подчинено созданию коллектива. И мне запомнились слова Лобановского: «Да, команда у нас есть, но у нас еще нет коллектива. Будем работать». Валерий Васильевич словно бы пытался нам внушить мысль о том, что, когда мы едины, мы сильны. Потому что у нас в команде нет звезд, нет знаменитых футбольных личностей. И если кто-то мечтает попасть в знаменитые клубы, то и этого мы должны добиться коллективом. Если у нас будут хорошие результаты — у всей команды, то на нас обратят внимание. На команду! А уже потом будут смотреть, кто в ней лучший. Мы полностью доверились этому человеку. Главное, что появилась уверенность в том, что он тебя никогда не оскорбит как личность.
К слову сказать, любопытный факт первого сбора. В конце его динамовцы должны были принять участие в турнире по мини-футболу. Тренеры заявили на участие в нем 16 игроков. Все шестнадцать — холостяки. А семейным Лобановский разрешил улететь в Киев раньше, для того чтобы на двое суток больше они могли побыть в кругу семьи перед тем, как улететь на Кубок Содружества...

Заслуженный мастер спорта Анатолий Демьяненко в составе киевского «Динамо» провел 333 игры. Пять раз становился с командой чемпионом СССР, четырежды — обладателем Кубка страны, вместе с командой в 1986 завоевал Кубок кубков. В составе сборной Советского Союза он — вице-чемпион Европы. В 1985 году был назван лучшим футболистом страны. Несколько лет избирался капитаном команды. Карьеру футболиста заканчивал в командах Польши и Германии, а, вернувшись в Киев, стал одним из тренеров «Динамо». Кому же как не ему, игравшему в команде Лобановского 12 лет кряду, судить о взаимоотношениях тренера с игроками?
— Они у нас были очень деловыми,— рассказывал Анатолий Демьяненко. Валерий Васильевич уже в то время требовал от игроков профессионального отношения к своему делу. Конечно, быть может, нам, молодым, не всегда это нравилось. Признаться, мне тоже. Каюсь, были ошибки молодости. Но требовательность Лобановского, считаю, шла нам только на пользу. И я в этом плане благодарен ему за профессионализм, строгость и справедливость.
И, в заключение, небольшой фрагмент моей беседы с еще одним в прошлом игроком киевского «Динамо», заслуженным мастером спорта Михаилом Михайловым, в то время работавшим в качестве тренера вратарей в динамовском клубе.
— Помните, о Лобановском бытовало такое мнение, что он человек жесткий? — спросил Михайлова.
— Помню, конечно,— сказал Михаил. Еще говорили о нем, что он довольно сухой. Но я с этим абсолютно не согласен! Может быть, он и был несколько суховат с людьми, далекими от футбола. С дилетантами, которые лезли в футбол, навязывали свое мнение, не имея никакого о нем понятия. С нами, игроками, он сухим не был. К нему всегда можно было обратиться и поговорить на любую тему.
— А все-таки что скажете по части его жесткости?
— А тренер должен быть жесткий,— сказал Михайлов. Потом задумался и добавил: Впрочем, это слово не совсем подходит. Скажем так, принципиальный. Так вот, я-игрок запомнил Лобановского-тренера как принципиального и требовательного. Он никогда не отходил от своих принципов и требовал от нас выполнения всего того, что было намечено в его планах. Одни безропотно соглашались, другие считали требования завышенными. Но время подтвердило, да, впрочем, еще тогда это стало ясно, что по меркам профессионалов футбола нам предъявлялись вполне нормальные требования.
— А не говорит ли в вас сейчас не столько память игрока, сколько позиция Михайлова-тренера?
— Согласен с вами, абстрагироваться довольно трудно. Естественно, взгляды мои как игрока отличаются от нынешних, когда я наблюдаю за процессом становления, который сейчас происходит в команде. Есть нюансы, когда открываешь для себя совершенно нового Лобановского.
— И как, интересно, на ваш взгляд, изменился Валерий Васильевич?
— Если коротко выразить мнение, которое у меня сложилось после возвращения Валерия Васильевича, то хватит трех слов: он стал мудрее...
Полностью согласен с Мишей Михайловым. Полагаю, что именно мудрость помогла Лобановскому понять, какое дело задумали братья Суркисы и их единомышленники, поверить им и возвратиться в родной клуб.

Глава 16. Руководить - значит предвидеть!


23 мая 1995 года в Киевском планетарии отмечали 30-летие общественно-политического и теоретического журнала «Трибуна» — органа общества «Знания» и Союза журналистов Украины. Председатель оргкомитета празднования этой даты, народный депутат Украины Валентин Симоненко, открывая вечер, сказал, что «Трибуна» чуть ли не единственное элитное издание в стране, которое ищет и находит лучшее в людях и освещает это на своих страницах. А первый президент Украины Л. М. Кравчук вспомнил, как изменялся журнал, как превращался из «серой методички» в «общенациональное всеукраинское издание». И высоко оценил работу его главного редактора. Подробные материалы об этом празднике журнала были опубликованы в номере 7—8 «Трибуны» за 1995 год и заняли первые шесть страниц. И вот представьте, что во всю обложку этого праздничного номера была напечатана фотография Григория Суркиса! А на развороте — очерк главного редактора «Трибуны», заслуженной журналистки Украины Валентины Меншун «Одержимость». В подзаголовок было вынесено: «Штрихи к портрету президента акционерного общества ФК „Динамо", Киев, президента концерна „Славутич" Григория Михайловича Суркиса».
За что же такая честь? Позволю себе процитировать первый же абзац публикации (в переводе с украинского):


Григорий Михайлович Суркис, портрет которого печатается на первой странице обложки, принадлежит к людям, за которыми будущее, которым и в нынешнее время варваризации, человеческого вырождения, слепоты не изменили здравый смысл, совесть и вкус. Наделенный откровенностью и правдолюбием, самовоспитанный в нетерпимости к притворству и обману, он находит применение своим силам для истинного возрождения Украины и ее жемчужин. Это смелый, одержимый патриотическим размахом энтузиаст, который без государственной и общественной поддержки, с группой сильных духом и щедрых доброй и искренней душой единомышленников, а именно: с Виктором Владимировичем Медведчуком, Богданом Владимировичем Губским, Валентином Арсентъевичем Згурским, Юрием Николаевичем Карпенко, Игорем Михайловичем Суркисом, Юрием Ивановичем Ляхомом — развернул деятельность, которая поражает, вызывает восхищение и уважение. Наиглавнейшая черта этого предприимчивого человека — доброта, готовность ненавязчиво предложить свою помощь другим.


К слову сказать, об одном из этой великолепной семерки журнал писал еще раньше: читателям «Трибуны» был представлен президент Союза адвокатов Украины, председатель высшей квалификационной комиссии адвокатуры при кабинете министров Украины, президент международной адвокатской компании Би-Ай-Эм Виктор Медведчук. Впрочем, публикация о нем и в прежние времена могла быть воспринята вполне нормально (особенно в ту пору, когда он занимал высокий пост главы администрации президента Украины!). А вот появление на обложке портрета Григория Суркиса, очерк с подобными дифирамбами, пусть и заслуженными, но в праздничном номере элитного журнала?! Нечто подобное в советские времена трудно себе представить. Надеюсь, вы догадываетесь почему? В своем очерке В. Меншун пишет и о том периоде, когда Г. Суркис занимал пост начальника управления комплектации Киевского горисполкома, и на него порой озлобленно набрасывались со всякими обвинениями:
Какие только грехи ему не приписывали! Доходили до абсурда: обвиняли даже в том, что еврей и на такой высокой должности. Он знал, что там, где другим какой-то недосмотр сойдет с рук, его, что называется, готовы будут распять.
А можно ли себе представить, что именно он возглавит клуб любимой команды ЦК КПУ, непосредственными кураторами которой были МВД и КГБ?!
— Знаете, раньше даже вообразить, что Суркис может быть президентом киевского «Динамо», вообще было невозможно,— говорил мне Григорий Михайлович. Но, видимо, те явления, которые произошли с распадом бывшего Советского Союза, с обретением Украиной независимости, пожалуй, и дали возможность проявить себя таким людям, как я... Мы росли, до фанатизма любя этот клуб, его футболистов всех поколений. Мы жили от матча к матчу, от победы к победе и горечь поражений воспринимали как нечто личное, проходившее сквозь нашу плоть. Мы ждали реваншей и не мыслили себе нашу жизнь без «Динамо». Не могу сказать, что сегодня я самое лучшее явление на посту динамовского президента, какое-то его спасение. Просто так сложилась ситуация, что вместе со мной пришла в этот клуб моя команда и нам было суждено сделать все для того, чтобы он не ушел в небытие...
Сказано, на мой взгляд, довольно мягко, с определенным чувством такта. А ведь речь идет о 1993 годе, когда, не случись в клубе смены руководства, стали бы мы свидетелями полного краха киевского «Динамо», крушения многих человеческих судеб и надежд. Вот что рассказал мне об этом тогдашний первый заместитель министра МВД, а впоследствии — народный депутат Украины Валентин Михайлович Недригайло:
— Мы очень тогда переживали, что нарушились основные принципы деятельности динамовского коллектива. Руководство клуба, обособившись от системы МВД, втайне занялось всякими нехорошими манипуляциями. С молотка продавало фактически наше, я говорю как динамовец, имущество. Уже были заложены стадион «Динамо», тренировочная база, автобусы, легковые автомобили, квартиры футболистов и прочее и прочее. Все рассчитывали, что огромные суммы денег, которые были выручены за продажу динамовских звезд в зарубежные клубы, как-то поправят положение, но увы. Куда делись эти деньги? До сих пор, как говорится, тайна, покрытая мраком. Одним словом, дошли до того, что киевское «Динамо» стало банкротом. Дальше такое положение полного краха и катастрофы терпеть было нельзя. И, слава Богу, нашлись умные люди во главе с Григорием Михайловичем Суркисом, которые создали акционерное общество «Футбольный клуб „Динамо", Киев». Естественно, для этого нужны были не только большие ассигнования, но и, я бы сказал, боевая хватка, огромное желание и, применил бы даже такое слово,— мозги. И «Динамо» ожило!
— По роду службы вам приходилось встречаться с Суркисом? — спросил я Недригайло.
— Конечно, и не раз.
— Интересно, что вы о нем думаете как о человеке?
— Считаю, что это умный, энергичный, высокопорядочный человек. Боевой. И самое главное — большой патриот Украины, футбола и нашего «Динамо».
Мои вопросы В. Недригайло, по роду своей профессии, бесспорно, владеющему информацией, были далеко не праздными. Когда летом 1993 года в клубе произошла смена руководства и киевское «Динамо» возглавил Г. Суркис со своей командой, в различные инстанции посыпались всякого рода пасквили и доносы.
— На мое имя пришло около двадцати писем-жалоб о том, что в киевском «Динамо» имеются серьезные нарушения финансовой дисциплины и тому подобное,— рассказывал мне первый президент Украины Лебнид Макарович Кравчук. Причем жаловались непосредственно на Суркиса Григория Михайловича.

— И все это на ваше имя?! — удивился я.
— На имя президента Украины,— уточнил Кравчук. Я думал: ну кому поручить? У меня в администрации нет специалиста по футболу. Поручил Симоненко, который в свое время, будучи мэром Одессы, курировал «Черноморец». Полагал, что он разберется. И он действительно обстоятельно и скрупулезно разобрался в этих письмах. Тогда-то, не хочу употреблять высоких слов, и стало ясно, что, казалось бы, в невозможной ситуации Григорий Михайлович сделал все возможное для того, чтобы сохранить киевское «Динамо». Сохранить клуб!
Как же после такой информации было не встретиться с Валентином Симоненко, к слову, мастером спорта по альпинизму? И я спросил его:
— Сложно ли было вам, в то время советнику президента Украины, разобраться в сути проблемы?
— Долгая история,— сказал Валентин Симоненко. Но если коротко, то, как говорится, вопрос был, словно бритва, обоюдоострый: быть или не быть...
— Кому или чему? — не понял я.
— Акционерному обществу «Футбольный клуб „Динамо", Киев»! — воскликнул Симоненко. Быть ли ему таковым или он опять скатится до статуса рядового спортивного общества? Вот тогда Григорий Суркис, а также люди из его команды Виктор Медведчук и Богдан Губский сели рядом со мной, и мы спокойно, шаг за шагом, обсудили все этапы — как они видят становление этого клуба. И всплыла на поверхность старая истина: руководить — значит предвидеть!
— А как же с письмами-жалобами? — спросил я земляка-одессита. Валентин Симоненко улыбнулся:
— Как говорят у нас в Одессе, никакой коммерцией там и не пахнет. Пока сплошные убытки. Но все будет впереди, когда киевское «Динамо» прочно станет на ноги и подрастут новые футбольные звезды. Впрочем, начало у них совсем неплохое.
— Валентин Константинович, интересно, какое впечатление произвел на вас Суркис и его партнеры? — спросил я Симоненко.
— Меня просто поразила какая-то одержимость Суркиса в вопросах футбола, тонкое знание игроков, но главное — видение хорошей, радужной и доброй перспективы. Когда все было тщательно проверено, изучено и обобщено, стало ясно, что группу людей-энтузиастов, которую возглавляет Григорий Михайлович, надо поддержать так, чтобы киевское «Динамо» снова стало командой номер один.
— И администрация президента Украины вместе с другими государственными структурами оказали такую поддержку?
— Да. И, как видите, мы не ошиблись.
— В чем именно выражалась эта поддержка?
— Людей, на которых постоянно, пользуясь советским языком, «катили телегу», прежде всего, следовало поддержать морально. Во-вторых, была поддержка чисто юридического плана, ряд распоряжений президента санкционировали этот широкомасштабный эксперимент в столь необычном подходе к развитию самого массового вида спорта в Украине.
Мы беседовали с Валентином Симоненко в конце октября 1994 года. Слушая его, невольно вспомнил, как в те же дни побывал на динамовской тренировочной базе в Конча-Заспе, где тогдашний премьер-министр Украины Виталий Масол по старой доброй традиции строителей закопал капсулу с посланием к будущим поколениям под фундамент новостройки — шестиэтажного красавца-корпуса реабилитационно-восстановительного центра. При всем архитрудном положении в стране и плотном личном рабочем графике премьер нашел все-таки время приехать в Конча-Заспу. Почему он это сделал?
— Профессиональный спорт — это высокое искусство, требующее соответствующих условий, а создавать их при крахе нашей экономики не так-то просто, и я хотел хотя бы морально поддержать динамовцев,— сказал мне в тот дождливый осенний день Виталий Андреевич Масол.
Действительно, у государства не было средств для подобного строительства, которое по предварительным расчетам должно было стоить не меньше 17 миллионов долларов! И вот, вспомнив об этом, я спросил бывшего советника президента Украины по экономическим вопросам Валентина Симоненко:
— Можно ли считать, что это частный капитал?
— Это действительно акционерный, частный капитал, и к государству он никакого отношения не имеет. Разве что, в рамках закона, выделение участков земли. Существующее законодательство подобное разрешает. А ведь год назад это уже было заложено в перспективе становления клуба. Без этого не будет команды. Чтобы получить, надо очень и очень много сначала вложить.
— Так, может быть, без такого подхода не будет и цивилизованной страны,— сказал я. С учетом сегодняшнего бедственного состояния экономики Украины, может ли пример динамовского клуба стать заразительным в самом широком масштабе? Возможно ли подобное, скажем, в торговле, строительстве, да, впрочем, в разных сферах деятельности?
— Дорогой мой,— с мягким одесским акцентом, улыбаясь сказал Валентин Симоненко. Из ничего не возникает что-то. Повторю: чтобы что-то получить, надо вложить. Но, прежде всего — энтузиазм и веру в то, что ты правильно вкладываешь. И — труд, труд, труд...
Судя по всему, руководители клуба и сами это хорошо понимали. Трудились они плодотворно. Деятельность их, как писала в своем очерке «Одержимость» В. Меншун, действительно поражала, вызывала восхищение и уважение. Хотя с ней трудно согласиться в том, что все это происходило «без государственной и общественной поддержки». Поддержка хотя морального и юридического плана, но все-таки была. Главное, в чем абсолютно согласен с автором очерка, что на фоне всей той разрухи и экономического краха страны, плоды трудов великолепной динамовской семерки действительно поражали и вызывали восхищение. Когда на одной из пресс-конференций Лобановского, вернувшегося в киевское «Динамо», спросили, какого он мнения о переменах в клубе, он ответил:
— Дело в том, что уже выработана система, определенная структура клуба. Конечно, она будет совершенствоваться, время потребует каких-то корректив — это естественный процесс. Но она уже есть, и довольно надежная. Есть процесс управления футбольным клубом, и мы пытаемся, чтобы он был единым организмом...
И Лобановский подробно рассказал, как будут взаимодействовать между собой первая, вторая, третья команды, футбольная школа.
Никто на той пресс-конференции не мог предположить, что инфраструктура динамовской школы на Нивках, служившая в шестидесятые годы основной базой команде мастеров «Динамо», Киев, будет значительно расширена, оборудована по последнему слову строительной и спортивной науки и полностью отдана в распоряжение юных динамовцев! И уж, наверняка, и в мыслях ни у кого не было, что эта школа весьма скоро (с мая 2002 года) станет носить имя Валерия Лобановского...
Всякий раз, прилетая в Киев, я обязательно бываю на Нивках. Перемены, как говорится, радуют глаз. А память невольно возвращает в то убогое хозяйство, которое досталось в начале девяностых годов Григорию Суркису и его команде, о чем еще до возвращения в родное «Динамо» Валерий Васильевич был хорошо информирован. Но мэтр знал и другое: отношение новых руководителей клуба к воспитанию юного поколения. Это не просто слова. Весной 1995 года, на фоне рассохшихся дырявых щитов для отработки ударов, своими впечатлениями об истинных намерениях и делах новых руководителей клуба делился директор динамовской школы Анатолий Шепель:
— Гриша Суркис впитал все, что связано с добрыми традициями киевского футбола. Два года назад он пришел в «Динамо» фактически на голое место, когда продавать было нечего и некого. Звезды были распроданы до его прихода. Почти год я присматривался к Григорию Михайловичу, а он, видимо, ко мне. Нынешней весной мы вместе с ним объездили все рабочие киевские районы, заброшенные стадионы, где когда-то футбольная жизнь била ключом. И он поставил передо мной конкретную задачу: именно в этих районах, где сегодня средоточие потенциальных юных наркоманов, пьяниц, хулиганов, развивать детский и юношеский футбол, отвлечь ребят от улицы. «Надо возвращать футбол в Киев!» — то и дело слышу я от Суркиса. Он не просто говорит, но многое уже делает...
В 1996-м, в год десятилетия чернобыльской трагедии, Шепель уже рассказывал мне о первых победах питомцев динамовской школы в различных международных турнирах в Италии, Франции, Голландии, Германии и других странах:
— Эти победы очень важны не только для наших мальчишек или для нас, тренеров,— говорил Шепель. Мы показываем миру, что, несмотря на последствия Чернобыля и целый букет наших сегодняшних проблем, мы не сдаемся. Живем, дышим и даже успешно развиваем детский и юношеский футбол...
Впрочем, возвратимся на пресс-конференцию, где Лобановский поделился своими соображениями, как ему видится творческий процесс взаимодействия всех динамовских тренеров. Поведал о том, как после залеченных травм будут восстанавливать свои кондиции футболисты из первого состава, которые не должны сидеть на скамейке запасных. Они смогут тренироваться и играть во второй или третьей командах. То есть так, как это делается во всем мире. В своем ответе он коснулся и вопроса подготовки резерва:
— Меня часто спрашивают о возможности приобретения иностранцев,— сказал Лобановский. В ближайшее время трудно расчитывать на то, что в нашем клубе появятся зарубежные игроки очень высокого уровня. Сложно. Мы еще к этому не готовы. Хотя пытаемся создать селекционную группу, которая будет следить за футболом Молдавии, Белоруссии, Прибалтики, Азии и Северной Африки. Но для этого надо иметь большие возможности. Проще готовить своих игроков. Так что акцент будем делать на молодых футболистах, которых можем довести до определенного уровня.
Видимо памятуя о тех временах, когда главный тренер был фактически первым лицом чуть ли не во всех вопросах жизни команды, на той же пресс-конференции, где речь шла о переменах в его родном «Динамо», Лобановского спросили: «Каковы ваши взаимоотношения с президентом клуба?»
— Деловые, нормальные взаимоотношения,— сказал Валерий Васильевич. В любой момент мы можем контактировать и решать вопросы, если они возникают. Если мне необходимо о чем-то спросить президента, я ищу его. Он человек занятый, и не так-то просто с ним повстречаться. Но пока все нормально.

...Признаюсь, как однажды, после первых своих видеопрограмм об Украине на русскоязычном телевидении — RTN в Соединенных Штатах Америки, я был буквально ошарашен вопросом одного давнего динамовского болельщика, который уже лет двадцать проживает в Нью-Йорке.
— Слушайте, это правда, что Суркис купил «Динамо»? — спросил он.
Откровенно говоря, вопрос поставил меня в тупик. Ведь, учитывая всю славную предысторию клуба и его бывших кураторов, трудно было себе даже представить масштабы подобной коммерции. Украина, думал я, все-таки не Запад, мерками которого уже давно жил давний поклонник динамовцев. Но оказалось, что и в Киеве витал тот же вопрос, о чем рассказал мне отец президента клуба Михаил Давидович Суркис:
— Мой брат лежал в институте урологии. И один врач так и спросил его: «Скажите, неужели ваш племянник Гриша Суркис такой богатый, что купил киевское „Динамо"»? Брат ему в ответ: «Доктор, при всем уважении к вашим медицинским познаниям, должен сказать, что вы вообще ничего не понимаете в коммерции. Неужели вы допускаете, что есть человек, который может купить и содержать такую команду?!» Думаете, он после этого успокоился? Я захожу в ординаторскую, прошу разрешения позвонить по телефону, он мне задает тот же вопрос... Ну дуб дубом. Тупой доцент...
В футбольных кругах на первых порах к новому президенту клуба присматривались с особым интересом. Как-никак, а именно он представлял киевское «Динамо» в качестве фигуры номер один.
...Летом девяносто пятого года, перед каким-то матчем, во дворике киевского стадиона-стотысячника (теперь он именуется «Национальный спортивный комплекс „Олимпийский»), я встретил Стефана Решко, которому всегда симпатизировал. Динамовцы уже выходили на разминку. И я, кивнув в их сторону, спросил Решко:
— Что о них скажете?
— Лучшая команда Украины — это без всякого сомнения,— Стефан мягко улыбнулся. Но мы-то, бывшие футболисты, привыкли оценивать по европейским и мировым меркам. А до этого пока далеко. Но есть талантливые ребята. Думаю, что Шевченко, Ващук и некоторые другие могут вырасти в таких же великих игроков, какие были в нашем составе...
Ему было с чем сравнивать. Великолепный защитник киевского «Динамо» и сборной Советского Союза, Решко не раз вместе с командой выигрывал Кубок страны и золотые медали чемпионов СССР, Кубок кубков-1975 и Суперкубок. Решко пришел в тот день на стадион в военной форме («Прямо с работы, не успел переодеться»). Уже полковник, начальник кафедры боевой и физической подготовки Академии внутренних дел Украины. Такой же стройный, поджарый. Только вот для 48-летнего мужчины, кажется, слишком много морщинок вокруг чуть запавших глаз. Да выдающая усталость синева под ними. Словно бы только что отыграл тяжелейший матч и все силы оставил там, на поле.
— Как вам сегодня живется?
Услышав мой вопрос, Решко рассмеялся. Потом тяжело вздохнул:
— Посмотрите на мое лицо, и все станет ясно,— сказал он. Работы много, трудностей хватает. К сожалению, государство сегодня не может уделить должного внимания органам внутренних дел. А нам ведь приходится выполнять самую черную работу. Проблем предостаточно, и материально не можем себя обеспечить...
Слушая его ответ, с грустью поймал себя на мысли о том, что уже в независимой Украине заслуженный мастер спорта Стефан Решко, бесспорно, достоин лучшей жизни. Как и его поколение. И еще раз с теплотой подумал о великолепной семерке руководителей клуба, развернувших деятельность, которая восхищала и вызывала уважение. Они-то и делали все для того, чтобы сегодняшние и завтрашние динамовские звезды, да, впрочем, и все остальные люди на украинской земле жили достойной человека жизнью... И надо же, чтобы именно в этот момент нашего разговора с Решко в стадионном дворике появился Григорий Суркис.
— Что вы о нем думаете? — спросил я Стефана.
— Поначалу, прямо скажу, как-то настороженно к нему относился,— ответил Решко. Потом присмотрелся. Вижу, сколько человек работает, как действительно болеет за дело, переживает за команду, базу расширяет, развивает школу. Вкладывает свои деньги, и немалые. Они же сейчас почти ничего не зарабатывают. Разве что на форму и на питание. То есть видит перспективу и, как я понимаю, не сегодняшним днем живет, а хочет создать хороший клуб европейского уровня. В последнее время у меня о Суркисе сложилось самое хорошое мнение. Такого президента клуба я только приветствую! Но надо еще, чтобы молодые игроки оправдывали эти надежды и затраты...
Мне всегда хотелось понять людей, которые в самом начале «лихих 90-х» решились возглавить легендарный динамовский клуб, спасая его от катастрофы. Действительно, вкладывать свои деньги — и немалые! — в футбол? Рисковать? Что для этих людей «Динамо», Киев? Однажды, весной 1997-го, во время товарищеской игры молодежных сборных Украины и Молдовы, проходившей на киевском стадионе «Динамо», разговорился с Михаилом Давидовичем Суркисом. Кстати, по паспорту он Рахмил, но в детстве его называли и Милей, и Мишей. Он родился 10 декабря 1919 года под Одессой, в местечке Петроверовка. Прошел всю Великую Отечественную войну как военврач. На пенсию ушел только в 2002 гоДу, имея за плечами 60 лет стажа. Подсев к нему, спросил:
— Похоже, что ваши сыновья — болельщики на генетическом уровне?
— Так оно и есть,— сказал Суркис-старший. Это у них, наверное, по наследству от деда, отца Риммы Яковлевны, моего тестя. Вот он был ярым болельщиком до конца своих дней! До восьмидесяти двух лет.
— А вы свою первую встречу с киевским «Динамо» помните?
— Еще бы?! Она у меня началась с небольшого спора с киевской милицией,— улыбнулся Михаил Давидович. Это было в 1957 году, когда, закончив службу в летном училище, во Фрунзе, прилетел в Киев. Пошли на футбол всей семьей. А на стадион тогда шли толпами! И вот наша дорогая милиция, охраняя нас, калитку прикрывала, создавая невероятную давку. Я, держа Гришу, которому было восемь лет, за руку, пропускал вперед жену, которая была беременна Игорем — он родился в 1958 году. В этот момент стадионную калитку и прикрыли, чуть было не прижав жену. Я был в военной форме и, представьте, за то, что помог ей и потребовал пошире открыть калитку, чтобы не создавать искусственную давку, был отчитан милицией с угрозой рапорта в комендатуру.
— Выходит, Игорь приобщился к футболу еще в утробе матери,— говорю я. Но шутки шутками, а как, интересно, в вашей семье отнеслись к тому, что сыновья стали во главе руководства «Динамо»?
— Честно говоря, это вызвало не только недоумение, но мы еще были очень недовольны,— сказал Михаил Давидович. Они ведь приобрели массу врагов! Так что этот их шаг радости и энтузиазма в семье не вызвал. Но должен вам заметить, что никогда и ни в чем мы своим сыновьям не мешали, категоричных родительских «нельзя» они от нас не слышали и росли внутренне свободными... Со временем, постепенно, мы вынуждены были согласиться, как говорится, с новым статусом сыновей. Невольно стали их союзниками. А болельщиками были всегда...
...Удивительно точно подмечено замечательным французским писателем Сент-Экзюпери, что самая большая роскошь на земле — человеческое общение! В очередной раз убедился в этом 3 декабря 1994 года. В тот день мне исполнилось ровно 60 лет, и, пожалуй, самым роскошным подарком было развернутое интервью, которое — в день «личного юбилея»! — я взял у президента АО «ФК „Динамо", Киев» Григория Суркиса. Общение с ним снял на видеокамеру и записал на магнитофон. Немало фрагментов той беседы вошли в мою передачу для русскоязычных телезрителей в США — «„Динамо", Киев. Иные времена» (в пяти частях). Неоднократно просматривая видеоматериал, вновь и вновь вслушиваясь в ответы Григория Суркиса, я все больше вникал в суть перемен, происходивших в клубе, открывал для себя все новые и новые штрихи в портрете его тогдашнего президента. И, думаю, понял, почему именно Лобановский поверил братьям Суркисам и их партнерам-единомышленникам.
К слову, в том же 1994-м, незадолго до чемпионата мира по футболу, который проходил в США, в то время главный режиссер также русскоязычного американского телевидения WMNB Григорий Антимони, бывший житель Москвы, большой поклонник футбола, брал у меня интервью. Среди прочих вопросов был — и о президентстве Г. Суркиса: «Чувствует ли он себя полноправным хозяином киевского „Динамо"»? Я пообещал, что при первой же возможности обязательно задам этот вопрос самому президенту клуба. В том декабрьском интервью так и сделал. Когда Григорий Михайлович услышал вопрос, который впервые прозвучал на американском русскоязычном телевидении, он улыбнулся. Потом стал называть фамилии своих ближайших партнеров, без которых, один, в чем твердо убежден, ничего бы не смог сделать. Говорил о каждом с большой теплотой, как о людях, которые вместе с ним пришли на помощь динамовцам. Помогали не только финансами, но и своим интеллектом, опытом, профессионализмом. И первым из великолепной семерки назвал экс-мэра Киева Валентина Арсентьевича Згурского.
— ...Не думаю, что у нас так скоро появятся мэры, которых можно будет поставить в одну шеренгу с ним,— сказал Григорий Суркис. Это особняком стоящий человек. Академик. Герой Соцтруда того периода, когда Золотую Звезду давали не за красивые глаза. Валентин Арсентьевич получил это звание на посту генерального директора объединения имени Королева, работающего на космос, где трудились порядка 25—30 тысяч человек. Президент союза адвокатов и адвокатской компании Би-Ай-Эм, заслуженный юрист Украины Виктор Медведчук — это человек, я бы сказал, справедливо имеющий сегодня имидж одного из наиболее профессиональных адвокатов нашей страны. Председатель совета директоров концерна «Славутич», кандидат наук Богдан Губский, на мой взгляд очень талантливый молодой человек, и под стать ему — его правая рука, вице-президент концерна Юрий Карпенко. Председатель правления Украинского кредитного банка Юрий Лях, профессионал, тонко познавший все нюансы нелегкого банковского дела. Мой младший брат. ...Без всех этих людей и, самое главное — без всех фирм, которые я назвал, сегодня невозможно в добром смысле слова удачное плавание киевского «Динамо» в бурных водах нашей сложной жизни,— продолжал Григорий Михайлович. Потому что они приносят сюда не только деньги, которые, как законопослушные граждане, зарабатывают и инвестируют в футбол. Люди еще вкладывают свои души и сердца! Поговорите с любым из семерых, и вы поймете, что значит для каждого понятие: «Динамо», Киев... Так что, перефразируя ваш «американский» вопрос, следовало бы говорить не «хозяин», а «хозяева». Потому что я не один. Но, поверьте, мы не хотим чувствовать себя хозяевами киевского «Динамо». Мы хотим чувствовать себя людьми, которые соприкасаются с этим чудесным явлением в природе — футболом и сегодня дают киевскому «Динамо» надежду на лучшее будущее.

Почему же рискнули партнеры-единомышленники из великолепной «семерки»? Слушая ответ Григория Суркиса, я понял, что он для себя давным-давно ответил на этот непростой вопрос.
— Знаете, есть такие прекрасные слова: надежда умирает последней,— сказал Григорий Михайлович. Я хочу, чтобы все поняли. И вы в том числе — человек, который находится между двумя континентами. Неужели вы себе постоянно задаете вопрос: а почему, улетая отсюда в Америку, вы сюда возвращаетесь? — Суркис вопросительно взглянул на меня. Возвращаетесь на землю, где вы выросли, где похоронены ваши родители. Почему? Наверное, в этом ответ: потому, что здесь ваши корни. Ну здесь мои корни! И я очень хочу, чтобы моим детям и моему внуку — надеюсь, что у меня будут еще внуки — здесь жилось бы явно лучше, чем нам. Чем вам или мне. Ведь горько и обидно, что именно Украине, с такими богатыми традициями в труде, культуре, спорте, приходится сегодня натурально выживать. И всегда задаешь себе вопрос: «Если не я, то кто же?» Почему мы привыкли к тому, что первопроходцами обязательно должны быть не мы сами, а какие-то западные инвесторы, которые должны прийти и спасти нас? Ведь согласитесь, что гораздо разумнее — прежде всего законодательно! — построить политику государства. Сделать ее более гуманной, направленной не на то, чтобы уничтожить отечественный бизнес. А ведь еще недавно слово «бизнес» было у нас анафемой, его и произносить-то вслух не решались. Почему же сегодня государственную политику не строить так, чтобы дать возможность отечественным бизнесменам зарабатывать деньги, инвестировать, а затем и реинвестировать их в родную землю, в собственный народ, в радость этого народа?! Почему не показать пример западным инвесторам? И так повести дело, чтобы через какое-то время они, подобно нашим несчастным людям, которые сегодня стоят в магазинах в очередях за хлебом, не стали бы в очередь с целью: внести сюда не доллар-два, а миллионы долларов! Чем сегодня наша страна хуже, чем любая другая?! Так вот, возвращаясь к тому, с чего я начал ответ на ваш вопрос,— мы все еще сохраняем надежду. А если так, то неужели же люди, которые здесь родились и собираются, чтобы и косточки их гнили в этой земле, не хотели бы, как сказал поэт, воздвигнуть себе памятник нерукотворный, куда не зарастет народная тропа...

Тут Григорий Суркис взглянул на висевшую на стене его кабинета фотографию макета загородней базы в Конча-Заспе. Напомню, что строительство шестиэтажного красавца-корпуса — XXI век! — по предварительным подсчетам, это примерно 17 миллионов долларов...
В своем очерке «Одержимость», опубликованном, напомню, в номере 7—8 журнала «Трибуна» за 1995 год, В. Меншун писала:


...Поиски продолжаются, вечная свеча правдолюбия не гаснет. Впереди столько замыслов. И такая конкретная работа. А еще хочется ему, чтобы возродилась футбольная жизнь страны, чтобы наконец появился на капитанском мостике человек, которому бы верили, в действия которого бы не вмешивались, то есть чтобы возвратился в «Динамо», Киев Валерий Лобановский. Мечтает он, чтобы его любимая обновленная команда показала себя достойно и на международной арене.


Итак, учитывая сроки верстки журнала, до осуществления мечты Суркиса о возвращении Лобановского оставалось почти два года. А вот мечта о том, чтобы киевское «Динамо» достойно выглядело на международной арене, похоже, чуть было не сбылась осенью того же девяносто пятого года. Но вместо этого грянула беда...

Глава 17. Шок.


Надеюсь, вы уже заметили, что свой рассказ я не веду в строгом хронологическом порядке. Так, надеюсь, мы сможем острее ощутить все, что происходило с героями моего документального повествования, и познать истинную цену их деяний. А сейчас — в Киев, в середину девяностых годов. Если быть точным, то — в день 7 декабря 1994 года, когда на крупнейших стадионах Европы в одно и то же время проходили матчи последнего тура групповых соревнований Лиги чемпионов. Одни названия соперников способны были заставить учащенно биться сердца болельщиков со стажем: «Динамо», Киев — «Бавария», Мюнхен. Память невольно возвращала к событиям двадцатилетней давности, к тем легендарным двум сезонам, к первому подлинному международному триумфу динамовцев. Но на этот раз мюнхенцам противостояло иное «Динамо». Матч проходил хоть и в Киеве, но в совершенно другой стране. Да и Лобановского на этот раз немцам нечего было опасаться: он работал в Африке...
Холодный декабрьский вечер девяносто четвертого. В том же стадионном дворике, где когда-то мудрый В. А. Маслов говорил, что для побед в подобных европейских турнирах команде надлежит созреть, я с особой теплотой думал о динамовских первопроходцах, прокладывавших некогда путь к европейским футбольным вершинам. И о новых руководителях киевского «Динамо», страстно желавших возродить былую славу клуба. Для них и для команды, на создание которой пошло чуть больше года, наступило время решающих смотрин. И в великолепно полиграфически изданном на государственном языке (на мелованной бумаге!) буклете президент клуба Григорий Суркис в своем обращении к зрителям откровенно признался в том, что незабитые голы и турнирные очки, столь необходимые команде, он видит в кошмарных снах. Президент клуба понимал, что динамовская команда пока не задает тон на футбольных полях, а порой, особенно в матчах с классными соперниками, откровенно выглядит в роли ученика. И все же матчу с «Баварией» Г. Суркис придавал особое значение: игре с одним из суперклубов Европы надлежало словно бы подвести черту под целым этапом становления киевской команды, конкурентоспособной на международном уровне. Президент клуба обещал, что киевское «Динамо» не оставит столицу и всю страну без большого футбола: к этому зовет славное прошлое команды, да и, к тому же,— это дело чести нынешнего руководства клуба.
В этом же обращении Г. Суркис задавал риторический вопрос, не рано ли динамовцам тревожить элитные клубы Европы своим возможным присутствием в компании четвертьфиналистов Лиги чемпионов? Но, отвечая на него, отбрасывал эти чисто теоретические соображения и призывал болельщиков поддержать свою команду: «Приходите, пожалуйста, на стадион! Все это надо увидеть своими глазами».Такое приглашение, учитывая сложившуюся ситуацию в стране, тоже было словно бы лакмусовой бумажкой для социума, проверкой верности избранного руководителями клуба курса. И люди откликнулись. На стадион, несмотря на трудную жизнь, в этот холодный вечер декабря 1994-го пришли 52 тысячи человек.
Первый тайм. Динамовцы беспрерывно атакуют ворота «Баварии». Но не все у них ладится. К тому же гости довольно жестко играют в обороне, и форварды «Динамо» часто уступают им в единоборствах. 38-я минута матча. Угловой у ворот «Баварии». В штрафной гостей довольно тесно, похоже, что и эта атака ими отбита, но... Мяч у дебютанта первой команды «Динамо» 18-летнего Андрея Шевченко. Хлесткий удар из-за штрафной в правый от вратаря угол ворот. Гол! Но как же мало хозяева поля оставались хозяевами положения: под занавес первого тайма равновесие восстановлено — 1:1. Теперь уже объятия у ворот «Динамо».
Второй тайм, можно сказать, прошел под диктовку «Баварии», которая уже не выпускала инициативу, хотя киевляне чисто внешне не раз еще выглядели командой вроде бы диктующей свою волю,— они атаковали, но... при этом пропускали мячи в свои ворота. В итоге — 1:4.
«Безвольная игра, игра во дворе, а не футбол,— раздраженно говорил на послематчевой пресс-конференции главный тренер киевлян Йожеф Сабо. Команда просто развалилась: никакой игровой дисциплины, никакой организации. Для меня это просто катастрофа. Если бы мне до игры кто-нибудь сказал, что нами будет допущено такое громадное количество ошибок, я бы просто не поверил». И тренер, как говорится в хвост и в гриву, начал чихвостить чуть ли не каждого из динамовцев. Но отдадим ему должное, критикуя своих молодых футболистов, он в тот вечер все же нашел в себе мужество быть самокритичным: «Сегодняшнее поражение я полностью отношу на свой счет»,— сказал Сабо.
Впрочем, давние поклонники киевского «Динамо» были более снисходительны к молодой команде, чем ее тогдашний тренер. Однажды, в августе девяносто пятого, с другом Юрием Рыбчинским мы провели приятный вечер воспоминаний о былой славе киевского футбола. И я неожиданно для себя вдруг узнал, что слова из его знаменитой песни «Хрещатик», написанной вместе с Павлом Зибровым — «Горілку по-київськи п'ю»,— оказывается, имеют отношение к киевскому «Динамо».
— А ты не знал этого? — удивился Рыбчинский.
— Нет,— сказал я. Расскажи? Хотя, постой... Это надо зафиксировать.
В предвкушении чего-то интересного, я установил видеокамеру, пристегнул к отвороту его рубашки микрофон. Мой друг налил себе граммов пятьдесят водки, приподнял рюмку и начал:
— В той компании, которая сложилась в моем детстве, потом она перешла в юность, были некоторые традиции,— рассказывал Рыбчинский. Мы всегда ходили на все футбольные матчи киевского «Динамо», в том числе даже на дубль. Поскольку в летний игровой период их было достаточно в течение месяца, мы после футбола, особенно когда я уже был в возрасте, позволявшем это, всегда пили. С огромной радостью пили столько раз, сколько голов забило киевское «Динамо» в чужие ворота. И, точно с таким же отвращением, пили за те голы, которые влетели в наши ворота. Вот это у нас называлось «горілку по-київськи» пить. И вот,— он выдержал паузу и чуть выше приподнял рюмку с водкой. Поскольку последний матч киевского «Динамо» с датским «Ольборгом» закончился со счетом 1:0, я сейчас по-киевски выпью за один гол в чужие ворота, который забили киевляне. Больше пить не буду. В среду, а это уже через два дня, если киевляне забьют десять голов, честное слово, напьюсь как сапожник.

Юра опустошил рюмку, поднял ее вверх и, глядя прямо в объектив видеокамеры, произнес:
— Виват, киевское «Динамо»!
В ответном матче в Дании «Динамо», Киев победило «Ольборг» со счетом 3:1...
13 сентября. Для шестнадцати лучших клубов континента в этот вечер начиналось новое европейское событие — Лига чемпионов УЕФА-1995/96.


Я присоединяюсь к миллионам футбольных болельщиков всей Европы на стадионах и перед экранами телевизоров в предвкушении открытых захватывающих матчей в духе FAIR PLAY, что отражает разнообразие и привлекательность европейского клубного футбола,— писал в своем послании президент УЕФА Леннарт Йоханссон.


Заметим, к слову, что киевское «Динамо» в справочнике УЕФА было представлено как «главная футбольная команда Украины, которая является теперь независимым государством». Какими же виделись динамовцы футбольной Европе? Вот некоторые фрагменты из этого справочника:


...В самом начале этот клуб был создан как дополнительный, когда милицейские организации основали целую сеть одноименных клубов на территории СССР в конце 20-х годов.

...В 1975 году «Динамо» стало первым среди советских клубов обладателем европейского кубка Кубков, легко обыграв в финале будапештский «Ференцварош» — 3:0... Главным тренером был Валерий Лобановский. Он же руководил командой в 1986 году, когда киевляне в финале Кубка обладателей Кубков победили мадридский «Атлетико» — 3:0 на глазах у 40 ООО болельщиков, собравшихся на стадионе в Лионе, и миллионов телезрителей всей Европы. Эксперты назвали этот матч «футболом грядущего столетия», а Игорь Беланов вслед за Блохиным был назван лучшим европейским футболистом года.

Футбольный почерк киевского «Динамо» — мастерский, интеллектуальный и зрелищный — был как дуновение свежего ветра, если сравнить с игрой стереотипных, неинтересных команд, представлявших Советский Союз в течение многих лет.

...В командах бывшего Союза играют 55 футболистов, прошедших школу киевского «Динамо»...


В шикарно изданном к этому дню, ярком и содержательном буклете, с каждой страницы которого смотрела звездная реклама УЕФА, в своем традиционном обращении, названном «НА НАШЕЙ УЛИЦЕ - БОЛЬШОЙ ФУТБОЛЬНЫЙ ПРАЗДНИК», Григорий Суркис не сомневался в том, что «...мы станем свидетелями незабываемого футбольного зрелища. С праздником вас, друзья!».
Нет, не обманул президент динамовского футбольного клуба почитателей команды. На глазах ста тысяч зрителей, заполнивших в этот вечер трибуны стадиона, и миллионов телеболельщиков, в честной спортивной борьбе «Динамо» со счетом 1:0 победило чемпиона Греции — «Панатинаикос».
А через неделю после этой победы, словно бы гром с ясного неба, неслыханный по масштабам скандал: отстранение киевского «Динамо» от участия в Лиге чемпионов и дисквалификация клуба на три года. Шок... Такую весть, касающуюся команды, которая еще десять лет назад демонстрировала «футбол грядущего столетия», естественно, немедленно передали все крупнейшие агентства мира.
Легко себе представить, что тут началось...
«Градом посыпались звонки в пресс-службу АО „ФК «Динамо» (Киев)". Люди не верили в случившееся, отказывались понимать, предлагали помощь, требовали возвратить им ни с чем не сравнимое счастье восприятия игры любимой команды...» — писал обозреватель Александр Сердюк, к слову, сотрудник службы прессы динамовского клуба. Он назвал свою статью, опубликованную в газете «Финансовая Украина»,— «Киевская бомба с испанским детонатором. Место взрыва изменить нельзя?». Признаюсь, что мне импонировал стиль этой публикации киевского коллеги. Саша не стал излагать хронологию событий, что к тому дню уже сделали оперативные средства массовой информации, а представил на суд читателей некоторые документы. «Это помогает воспринимать реалии без эмоций»,— писал А. Сердюк. Пойдем и мы тем же путем...
Что же произошло?
Вот заключение контрольного и дисциплинарного комитета УЕФА (в переводе с английского), переданное по факсу в Киев 20.09.1995 на имя Михаила Ошемкова, генерального менеджера футбольного клуба киевского «Динамо», как указано в документе:


После изучения документов дела и после слушания рефери, четвертого судьи, а также представителей клуба контрольный и дисциплинарный комитет установил следующие факты.

За день до матча судейская бригада была встречена в аэропорту г-ном Александром Бакши, менеджером «Динамо» (Киев).

Вместо того чтобы ехать прямо в гостиницу, члены судейской бригады были завезены в сувенирный магазин, где приобрели несколько сувениров. После этого они поехали на место, имеющее отношение к клубу «Динамо» (Киев), где им показали меховые изделия. Потом судейская бригада была доставлена в гостиницу.

В то время, когда главный судья находился в своей комнате, он услышал стук в дверь. Рефери открыл ее, и незнакомый человек оставил ему два пакета.

Примерно в 19.00 судейская бригада была забрана на ужин следующими лицами: г-ном Василием Бабийчуком, вице-председателем комитета по иностранным делам Федерации футбола Украины, генеральным секретарем «Динамо» (Киев), г-ном Игорем Суркисом, членом совета «Динамо» (Киев), г-ном Евгением Рашутиным, вице-президентом «Динамо» (Киев), г-ном Александром Бакши, менеджером «Динамо» (Киев), г-жой Еленой Нечаевой, переводчиком.

Главный судья хотел связаться с делегатом УЕФА, но ему сказали, что последний уехал на официальный ужин.

Судейскую бригаду завезли в здание в лесу, где состоялся ужин. После ужина г-н Лопес-Ньето вместе со вторым линейным судьей г-ном Чирино остался сидеть за столом, в то время когда 4-й судья г-н Прадос и 1-й линейный судья г-н Гиралъдес вышли в другую комнату играть в бильярд.

Г-н Бабийчук подошел к столу главного судьи и сказал, что г-н Игорь Суркис хотел поговорить с ним в отдельной комнате. Г-н Лопес-Ньето прошел в комнату, где г-н Игорь Суркис показал ему лист бумаги со следующим предложением на испанском языке:«ANTONIO VICTORIA DYNAMO 30,000 USD PARA USTED» («Антонио победа, Динамо" $30 тыс. для вас»).

Расстроенный этим предложением, судья попытался завладеть бумагой, но г-н Игорь Суркис убрал ее. Г-н Лопес-Нъето сообщил представителям клуба, что он собирается проинформировать официальных делегатов УЕФА, и настоял на том, чтобы немедленно вернуться в гостиницу. Представители «Динамо» (Киев) многократно выразили свои сожаления г-ну Лопес-Ньето.

В гостинице г-н Лопес-Нъето проинформировал официального делегата г-на Фанлера, а также судейского наблюдателя г-на Бошковича об инциденте в присутствии двух линейных и четвертого судей.

В день матча судейская бригада в присутствии делегата УЕФА сделала несколько фотографий меховых шуб, описанных выше. После этого г-н Фанлер возвратил два пакета с шубами г-ну Бабийчуку.

Принимая во внимание грубое преднамеренное и неправильное поведение представителей клуба господ Василия Бабийчука и Игоря Суркиса, противоречащее нормам Дисциплинарного Устава УЕФА (ст. 2, ст.З, параграф 1, ст. 5, параграф 2, ст. 6 «т», ст. 7 «е»), комитет принял следующее решение:

1. Исключить «Динамо» (Киев) с момента оглашения данного заключения из соревнований текущей Лиги чемпионов и на 2 (два) года из последующих европейских клубных соревнований.

2. Отстранить пожизненно г-на Игоря Суркиса и г-на Василия Бабийчука от всех функций, связанных с УЕФА.

3. Передать дело в Комитет Клубных соревнований УЕФА для разрешения последствий в административном и финансовом порядке.

Апелляция против вышеуказанного решения может быть заявлена в соответствии с нормами ст. 17, параграф 8 Устава соревнований Лиги чемпионов до субботы 23 сентября 1995 года, до 24.00 часов.

Искренне Ваш

От имени контрольного и дисциплинарного комитета УЕФА

Ален Куртуа (Бельгия) Вице-президент


Можете себе легко представить, в каком состоянии прилетел Григорий Суркис из португальского города Опорто, где проходил двухдневный конгресс Европейского футбольного союза и заседал контрольный и дисциплинарный комитет УЕФА, вынесший этот страшный для «Динамо» вердикт. Как принято в подобных случаях говорить, лица на нем не было. И все же в четыре часа утра, едва спустившись с трапа самолета, он нашел в себе силы сказать журналистам, ожидавшим его прилета:
— Мы подали апелляцию, мы имели на это право и должны были ее подать до истечения дня двадцать третьего сентября,— говорил сдавленным голосом президент динамовского клуба. Но мы это сделали буквально в течение часа после окончания заседания и вынесения вердикта контрольного и дисциплинарного комитета. Мы надеемся на объективность в последней инстанции. Ибо, вне всякого сомнения, мы имеем дело с заранее спланированной кем-то провокацией. Другого слова я для того, что произошло, сегодня не могу подобрать...
На него больно было смотреть. Пересохшие губы, синие круги под глазами, выдававшие бессонные ночи (или сутки?) напролет, скорбь и отчаяние во взгляде.
— ...Мы так долго боролись за то, чтобы выступать в самом престижном европейском соревновании — Кубке чемпионов, прошли квалификацию,— продолжал Григорий Суркис. И на сегодняшний день все наши иллюзии рассеяны. Но мы надеемся. Мы надеемся,— с грустью повторил он. Надежда умирает последней. Мы все сделаем для того, чтобы справедливость была восстановлена.

...22 сентября 1995 года в Апелляционный комитет УЕФА по факсу из Киева было передано письмо за номером 01—07/710 на бланке Верховного Совета Украины. Вот полный текст этого документа (в переводе с английского):


Уважаемые господа,

Решение контрольного и дисциплинарного комитета УЕФА о дисквалификации команды «Динамо», Киев с волнением было воспринято не только многочисленными болельщиками нашей страны, но и за ее пределами. Кроме всего прочего, это стало предметом дебатов в парламенте. Генеральная прокуратура Украины находится в тесном контакте и под постоянным контролем парламентской комиссии по расследованию фактов этого дела. Ваши представители приглашены принять активное участие в этом расследовании. Все материалы этого дела вам будут также представлены.

В дополнение к сказанному ранее, мы просим временно отложить окончательное решение контрольного и дисциплинарного комитета УЕФА по этому вопросу до окончательного выяснения этого дела, а вместе с этим — наложенный запрет на участие «Динамо», Киев, чтобы дать возможность команде продолжить соревнование в Лиге чемпионов УЕФА.

С совершенным почтением,

А. Мороз,

Председатель Верховного Совета Украины


В тот же день в штаб-квартиру УЕФА из Киева по факсу, на бланке президента Украины, был передан еще один документ:


ПРЕЗИДЕНТУ УЕФА г. Леннарту ЙОХАНССЕНУ



Уважаемый господин ЙОХАНССЕН!

Меня, как и миллионы футбольных болельщиков Украины, потрясло сообщение о возможных нарушениях при организации матча «Динамо» (Киев, Украина) — «Панатинаикос» (Афины, Греция).

Я только что дал специальное поручение Генеральной прокуратуре Украины срочно изучить это дело, употребить соответствующие меры и проинформировать Вас о результатах.

Прошу принять во внимание интересы спортсменов и болельщиков и до окончания расследования Генеральной прокуратурой не принимать обобщающих решений, которые могли бы поставить в крайне трудное положение весь украинский футбол, лидер которого — ФК «Динамо».

С уважением,

Президент Украины Л. Кучма

22 сентября 1995 года


Я намеренно знакомлю вас, дорогой читатель, с полными текстами этих документов, под которыми стоят подписи первых лиц государства. В годы независимости Украины они нередко выступали в роли политических соперников. И думаю, оба, бесспорно владевшие наиболее полной информацией, даже при малейшем подозрении, что в этом деле со стороны динамовцев что-то нечисто, вряд ли поставили бы свои подписи под подобными текстами. Политики такого уровня не любят рисковать своим реноме. Публикуя их послания в УЕФА в этой книге, автор стремится не только наиболее полно передать картину тех дней, но и документально отобразить, быть может, один из самых драматических периодов в 80-летней истории великой команды и ее миллионов поклонников. Надежды динамовцев на объективность и справедливость растаяли как снег в июле после заседания апелляционного совета УЕФА, которое состоялось 24 сентября в Женеве. В официальном сообщении пресс-службы динамовского клуба, в частности, сообщалось:


...Заседание продолжалось в течение шести часов.

Несмотря на подробные пояснения Игоря Суркиса, Василия Бабийчука, а также предоставленные защитой аргументы и пояснения свидетелей, которые имели непосредственное отношение к событиям 12—13 сентября 1995 года, и другие доказательства, апелляционный совет вынес решение, основанное на противоречивых, сбивчивых, непоследовательных и неподтвержденных объективно пояснениях рефери матча господина Лопес-Ньето, в котором оставлены в силе санкции, примененные контрольно-дисциплинарным комитетом УЕФА.


Полагаю, что подобное решение апелляционного совета было предопределено довольно щекотливой ситуацией для вершителей судеб в футбольной Европе. Функционерам из УЕФА, собравшимся в Женеве, надлежало сделать выбор между украинским футбольным клубом, с одной стороны, и испанским арбитром, а заодно с ним и контрольно-дисциплинарным комитетом, поспешившим в Опорто вынести свой вердикт,— с другой. Европейский союз футбольных ассоциаций, видимо, не пожелал создавать прецедент, при котором его, УЕФА, решения зависели бы от правовых действий «посторонних» организаций. Думаю, здесь уместно процитировать строки из книги Аркадия Романовича Галинского «Не сотвори себе кумира». Известный спортивный журналист, к сожалению ныне уже покойный, обладал уникальным досье фактов. Слыл тонким знатоком отечественного и мирового футбола, прекрасным его аналитиком. В своей книге А. Р. Галинский писал:


О, наивный и оттого счастливый футбольный болельщик! Сейчас я нарушу твое счастье. Знай же, что все это туман, дипломатия, кухня (как и сомнительная почтенность седин президента ФИФА Стэнли Роуза) и что в кухне этой потешаются над твоей любовью к футболу и твоею наивностью! И над футбольными игроками, представь себе, посмеиваются тоже... Пребывание на руководящих постах в этой, по существу, бесконтрольной, ни в чем и ни перед кем не отчитывающейся и вовсе не демократической по духу организации сулит ловкой личности немало приятных минут. Комфортабельные поездки, приемы и банкеты, номера в первоклассных отелях, наконец, власть над футболом — о, тут есть за что бороться и есть что оберегать! Утверждать же свое руководящее положение деятелям ФИФА гораздо проще и легче в запутанных лабиринтах антифутбола, где национальным командам приходится рассчитывать не только на свою подготовку и желание честно состязаться: где кого-то с кем-то надо мирить; кого-то успокаивать; что-то кому-то обещать и т. д. и т. п. и рядом неправедное судейство.


С моей точки зрения, эти строки, написанные А. Р. Галинским почти 40 лет тому назад в полной мере можно отнести к УЕФА, так же как и ФИФА,— бесконтрольной, международной организации, которая подчиняется только своему Уставу. Хотя, как считают некоторые специалисты, компетентные в правовых вопросах, многие статьи этого документа европейской футбольной организации давно уже не соответствуют правовым международным нормам...
Легко себе представить реакцию поклонников динамовского клуба. «Миллионы жителей Украины страдают от дисквалификации команды, „долгие годы служившей им отдушиной в беспросветной жизни",— написал в одном из своих комментариев футбольный обозреватель Валерий Мирский. И это не было преувеличением. Согласно одному из социологических опросов, проведенных в те дни сентября 1995-го, 65% опрошенных воспринимали все случившееся с киевским „Динамо" как „национальную трагедию Украины". А кто-то из моих собратьев по перу метко окрестил это „футбольным Чернобылем"».
Поразительно, но столько желчи, злопыхательства и бездоказательных обвинений в адрес динамовского клуба и его руководителей, сколько публиковала в те дни пресса наших «новых американцев», раньше, пожалуй, читать не приходилось.
Для примера приведу лишь один заключительный фрагмент (без купюр!) довольно большой статьи, опубликованной 22 сентября 1995 года в газете «Новое русское слово», одной из самых популярных и старейших из эмигрантских газет на Западе:


Скорее всего, киевское «Динамо» решило проделать на международной арене то, что постоянно делается на Украине (и в России),— подкупить арбитров и достичь с их помощью необходимых результатов. По некоторым сведениям, полученным из Киева, за обеспечение победы в домашних матчах тариф украинских арбитров — от 5 до 12 тыс. долл.

Каковы возможные ближайшие последствия отлучения киевского «Динамо» от европейских турниров?

Во-первых, команда будет лишена всяческих стимулов выигрывать в домашних соревнованиях, потому что в еврокубках все равно будут участвовать ее соперники.

Во-вторых, прекратится поступление средств из УЕФА за участие в Кубке чемпионов и других еврокубках (только за то, что киевское «Динамо» оказалось в Лиге чемпионов, оно должно было получить от УЕФА около 2 млн долл., а за каждый выигрыш в Лиге — примерно по 700 тыс. долл.).

В-третьих, в самое ближайшее время начнется распродажа ведущих игроков киевского «Динамо». Уже сегодня мне сообщили, что капитана «Динамо» Юрия Калитвинцева не прочь видеть у себя некоторые клубы Англии и Германии.

В-четвертых, из-за отъезда лучших футболистов «Динамо» в зарубежные клубы, в том числе, вероятно, и российские, резко понизится уровень чемпионата Украины, и без того невысокий.

В-пятых, пострадает сборная страны, которая во многом рассчитывала на игроков динамовского клуба.

И, наконец, совершенно исключена теперь вероятность появления на посту главного тренера клуба Валерия Лобановского. Если продолжающий работать по контракту в Кувейте специалист и подумывал прежде вернуться в «Динамо» до истечения срока контракта (конец 1996 года) и попытаться что-то выиграть в Европе, то теперь, конечно же, в оскандалившийся в европейском футболе клуб он не пойдет.

Два года назад в киевском «Динамо» был совершен переворот. Группа во главе с бизнесменом Григорием Суркисом, известным руководителем совместного украинско-американского предприятия «Динамо-Атлантик», объявила, что президент клуба Виктор Безверхий отстранен, а команда получает статус акционерного общества закрытого типа «Динамо-Киев».

Суркис и его сторонники незадолго до этого были введены в состав совета динамовского клуба, чтобы участвовать в хозяйственной деятельности «Динамо», однако вместо этого они занялись банальной борьбой за власть, подключив к ней футболистов и тренеров «Динамо». Во всяком случае, 19 игроков киевского «Динамо» того состава, включая и тех, кто только что был принят в команду, и также тренеры Михаил Фоменко и Йожеф Сабо подписали заявление о недоверии Виктору Безверхому.

Двухлетнее правление нового руководства завершилось полным крахом.

Александр Горбунов, Москва


Да, в этом случае, думаю, уместно напомнить слова Валерия Васильевича Лобановского: «Нельзя забывать то, что ты писал раньше. Если заблуждался, прямо об этом скажи: „Заблуждался!"» Скажет ли? И как, интересно, ему, московскому журналисту, самому будет перечитывать свою публикацию, в которой он прямо-таки по пунктам расписал крушение «Динамо», Киев и констатировал «полный крах» нового руководства киевского футбольного клуба? Увы, пока не сказал... Характерно, что в то время, как иные журналисты поспешили заклеймить позором динамовцев Киева и их руководителей, в защиту клуба выступили многие профессионалы. К примеру, с официальным заявлением на имя президента УЕФА Леннарта Йоханссена обратился легендарный футболист, президент мюнхенской «Баварии» Франц Беккенбауэр. Он не согласился, как сам выразился, с «очередной провокацией», о чем заявил во время прямого телеэфира. От имени московского «Спартака» письмо поддержки сразу же прислал в Киев президент спартаковского клуба Олег Романцев.
...Весной 1995 года на телеэкранах RTN, в моей авторской программе «Украина. Вчера, сегодня, завтра...» в течение пяти вечеров телезрители смотрели передачу «„Динамо", Киев. Иные времена». Я попытался осмыслить основные события в жизни любимой команды за последние 35 лет — от первых чемпионских медалей до нынешних дней жизни клуба. После передачи были приятные рецензии в некоторых русскоязычных газетах, письма и звонки благодарных телезрителей.
Исподволь, не спеша, словно бы изнутри, мне удалось наблюдать за сложнейшей жизнью динамовского коллектива в, быть может, один из самых драматических и сложных его периодов. После шока. В состоянии полной неопределенности дальнейшей судьбы команды и ее участия в турнирах УЕФА. И в январе 1996 года телезрители RTN увидели мою авторскую передачу из двух частей: «„Динамо", Киев. Футбол и жизнь», а в апреле — «Опекунский совет». Впрочем, это уже тема следующей главы...

Глава 18. Опекунский совет.


Одну из апрельских передач в программе «Украина. Вчера, сегодня, завтра...» вполне можно было отнести к разряду «По заявкам телезрителей». Судя по письмам и звонкам, многих из них интересовал вопрос: как обстоят дела в динамовском коллективе после разразившегося скандала и последовавшего за ним, известного во всем футбольном мире, решения УЕФА? В заключительных кадрах 27-минутного видеорассказа, обращаясь к телезрителям, я сказал буквально следующее:
— Надеюсь, что вы получили ответ на вопрос: какова сейчас ситуация в киевском «Динамо»? И согласитесь, что слухи, имевшие место на страницах русскоязычной прессы Америки о возможном скором крахе клуба, были сильно преувеличены. Будем и мы с вами, дорогие мои телезрители, кому здесь, в Соединенных Штатах Америки, небезразлична судьба динамовцев, надеяться на скорое возвращение «Динамо», Киев на европейскую футбольную арену. Футбол призван дарить людям радость. А многострадальному народу Украины сейчас, в год десятилетия Чернобыльской трагедии и целого букета жизненных проблем, эта радость нужна вдвойне. Зачем продлевать страдания еще и «футбольного Чернобыля»...
Ровно через месяц передача была повторена по International Chanal (интернациональный канал), который русскоязычная публика смотрела на всей территории США — от Западного побережья до Восточного. На этот раз диктор первого русскоязычного телевидения на американской земле Валентина Печорина, которую многие телезрители помнят еще по работе на ЦТ в Останкино, закончила мою программу таким послесловием:


Уважаемые телезрители, передача «Опекунский совет» впервые вышла па экраны RTN 16 апреля этого, девяносто шестого года. А через три дня, 19 апреля, из Женевы, из штаб-квартиры УЕФА, пришла радостная весть: досрочно были сняты санкции с киевского клуба! И с осени 1996 года «Динамо», Киев вновь будет играть в Лиге европейских чемпионов! Так что не будет продолжаться «футбольный Чернобыль». Журналист Дэви Аркадьев не зря с уверенностью высказывал надежду на скорое возвращение «Динамо», Киев на европейскую футбольную арену.


Откуда такой оптимизм? Ведь когда готовилась передача и даже в день ее выхода на телеканале в США, еще не было известно, какое именно решение примут те, кто в штаб-квартире Союза европейских футбольных ассоциаций вершил судьбы людей, клубов и даже сборных отдельных стран в Европе? Дело, разумеется, не во мне. Быть оптимистом помогли объективные факты и состояние дел в динамовском коллективе уже после шока...
Москва, 3 февраля 1996 года. Манеж ЦСКА переполнен. Финал Кубка СНГ и все в предвкушении увлекательного футбольного действа: чемпион России против чемпиона Украины! А тут еще организаторы турнира (или имиджмейкеры из президентской команды?) попытались использовать эту чисто спортивную интригу в политических целях...
Финалисты, «Динамо» (Киев) — «Спартак-Алания» (Владикавказ), выстроились в центре поля, а в правительственной ложе появился президент России Борис Ельцин, которого главный тренер владикавказской команды Валерий Газзаев (разумеется, под заранее записанную фонограмму, что явно было заметно) поздравил с 65-летием. Но если бы только это, так нет же. От имени спортивной общественности Северной Осетии — Алания он обратился к Борису Николаевичу с призывом: «Выставить свою кандидатуру на президентских выборах 1996 года!» Представляете, как российскому чемпиону хотелось в тот день победить?! Но, увы.
Как одно целое действовало в этом финале «Динамо», уверенно переигрывая спартаковцев на всех участках поля. Как в старые, добрые в футбольном отношении, времена, трибуны московского манежа не раз награждали динамовцев аплодисментами. А единственный гол, забитый в ворота владикавказцев Андреем Шевченко, был просто великолепен. Победители увезли в Киев не только Кубок СНГ-1996, но и учрежденные организаторами турнира индивидуальные призы: Сергей Шматоваленко (лучший защитник), Виктор Леоненко (лучший нападающий), Андрей Шевченко (гол в финальном матче).
Первым, кого я в тот вечер поздравил с победой, был в общем-то воспитанник... российского футбола Юрий Калитвинцев, капитан динамовцев, который из-за травмы в Москву не поехал. На следующий день, утром, был у него дома:
— Юра, как бы вы охарактеризовали состояние команды после шока?
— Можно охарактеризовать двумя словами: рабочее состояние. Знаете, горе сплотило ребят. Они как-то прониклись друг к другу общей бедой, стали более дружными, а команда — сильней. У нас даже игровые связи лучше стали получаться. И вот, вчерашняя победа на Кубке СНГ — это, думаю, больше, чем просто победа. Мы опровергли слухи, что разбегаемся из Киева. Все вчера видели, как наши играли, как они радовались... То есть для нас это был больше, чем турнир. Всем показали, что у нас есть команда.
Спустя несколько дней после этого разговора, на загородной базе динамовцев в Конча-Заспе я попытался пристальней присмотреться к некоторым игрокам. В холодное февральское утро, по протоптанной в снегу тропинке вокруг двух футбольных полей, отмеривая круг за кругом, они бежали кросс. Темп, как у хороших легкоатлетов-средневиков. Мороз сразу превращал испарину в серебристый иней: шапочки футболистов, их тренировочные костюмы на плечах и спинах быстро заиндевели. Установив видеокамеру на штатив, я брал, в основном, общие и средние планы. Но всякий раз, когда они гуськом приближались к тому месту, откуда вел съемку, я старался снять крупным планом лица игроков. Пристально в них всматриваясь, пытался словно бы заглянуть в будущее — увидеть, кто же из этих парней способен будет, как говорил руководитель динамовской научной лаборатории А. М. Зеленцов, решать «чрезвычайно серьезные задачи»? Кто сможет «выстрелить и попасть»? С некоторыми из них в тот же день побеседовал, фиксируя ответы динамовцев на видеопленку. И долго не мог себе простить, что в первом же интервью кнопку «record» (запись) нажал уже после того, как прозвучала первая фраза Андрея Шевченко...
Он родился 29 сентября 1976 года. Выходит, его и на свете не было, когда динамовцы одержали первую победу в Кубке кубков и выиграли Суперкубок. Я спросил Андрея, помнит ли он, когда сам увлекся футболом? Глядя в видоискатель, выбирая поинтереснее ракурс, думал, что парень начнет не спеша вспоминать свои мальчишеские годы.
И вдруг — ответ. Хлесткий, словно его удар с лета в московском финале Кубка СНГ-96, без подготовки:
— Футболистами не становятся, футболистами рождаются! — выпалил Андрей.
— А вы считаете, что родились футболистом? — спросил я Шевченко и, увы, только после этого начал видеозапись.
— Да,— уверенно ответил он.
— Выходит, для вас команда киевского...
Но Шевченко даже не дал мне закончить фразу:
— «Динамо», Киев для меня все! — выпалил он. Это вся моя жизнь, с самого рождения. Я ведь, в принципе, рожден на той команде, которая второй раз Кубок кубков выиграла. Будучи мальчишкой, вместе с моими товарищами по динамовской школе, почти на всех матчах я еще им мячи подавал...
— Когда же вы все-таки сами всерьез занялись футболом? — спросил я.

Андрей задумался, видимо желая точно вспомнить: когда это было? А потом вдруг спросил:
— А в каком году Чернобыль взорвался?
— В апреле восемьдесят шестого,— говорю.
— Вот, значит, в 1986-м,— повторил он. Я играл тогда за ЖЭК, и на просмотр приехал Александр Александрович Шпаков — это мой первый тренер. Он и пригласил меня в школу «Динамо». Мы еще жили на Оболоне, а вообще-то я родился в Яготине, под Киевом. На первую тренировку приехал с мамой. Помню, мы еще взяли с собой мое свидетельство о рождении. А тут как раз эта катастрофа с Чернобылем, ну и всех детей вывозили из Киева в лагеря. Так я на полгода пропал. Думал, что динамовская школа для меня потеряна. Но оказалось, что на первой же тренировке тренер записал наш адрес и телефон. Он и позвонил нам. А потом приехал, побеседовал с моими родителями, пригласил тренироваться. После этого я уже всерьез начал заниматься футболом. Мне тогда было десять лет... Когда Шпаков уехал за границу, он передал нашу группу тоже замечательному футбольному педагогу — Александру Лысенко, который помог мне безболезненно перейти из детского футбола во взрослый.
— Представляю, как вам было обидно, когда осенью 1995-го вспыхнул скандал и пошли разговоры о том, что киевское «Динамо» вот-вот развалится?
— А в команде таких разговоров не было,— спокойно сказал Андрей. Все верили, что рано или поздно, но справедливость восторжествует. Все-таки клуб с таким именем. Я считаю, что нельзя было с нами так поступать.
— Андрей, а вот, интересно, если сравнить состояние команды прошлой осенью и сейчас, в феврале девяносто шестого?
— Ну, раньше, до Лиги, даже не подозревал, что так может быть. Готовились, все силы бросили на подготовку, ждали. Ну, работали просто как машины. И вдруг... Такой период... Все думают, что развал, разбегаемся, а все наоборот. Команда еще больше сплотилась, как одно целое стала.
— Как это, интересно, вы чувствуете на поле, в игре?
— Ну, душа просто радуется, когда мы играем вместе,— Андрей широко улыбнулся. То есть мне даже тяжело вам это объяснить. Ну, полностью чувствуешь своих партнеров точно так же, как ты себя чувствуешь.
Беседуя в тот день с 19-летним Шевченко, спросил его и о возможном футбольном будущем:
— А если пригласит вас какой-нибудь знаменитый клуб, скажем «Реал» или «Барселона»? Задумаетесь?
Мне показалось, что глаза его заблестели.
— Ну, понимаете, это просто цель у меня такая существует,— мечтательно сказал Андрей. Попасть в хороший клуб, поиграть в Европе... Но только после того, когда с «Динамо» что-то серьезное выиграем...
Беседуя в тот день с двадцатилетним вратарем динамовцев Александром Шовковским, вместе с ним тоже пытался словно бы заглянуть в будущее:
— Саша, а есть ли у вас надежда, что в вашей сегодняшней команде играют люди, которые станут такими же звездами, как те ваши одноклубники, у которых вы когда-то брали автографы?
— Я думаю, это будет,— не очень громко, с какой-то мечтательной интонацией в голосе сказал Шовковский. Потом уже громче: Будет! Может быть, не сейчас, а года через два-три, когда ребята сыграются и команда окончательно станет на ноги. У нас ведь очень молодой коллектив. Мы уже сейчас приезжаем в любой город, и нас обступают ребятишки, берут автографы... И я уверен в том, что у этой команды еще все впереди. Весь мир узнает людей, которые, быть может, будут играть в знаменитых клубах Европы. И все будут говорить: «Они вышли из команды киевского „Динамо", 1995—1996...» Как в воду глядел.
18 августа 1997 года, в честь 850-летия Москвы и 100-летия российского футбола, состоялся матч: сборная России против сборной команды мира ФИФА. На поле великолепно отреставрированного стадиона в Лужниках, в составе звезд мирового футбола, вышел и Андрей Шевченко! Миллионы телезрителей многих стран мира видели, что молодой форвард киевского «Динамо», органично вписавшись в команду футбольных знаменитостей из прославленных клубов, ни в чем им не уступал. Когда журналисты спросили Андрея Шевченко, не удивило ли его приглашение в состав сборной мира, он спокойно ответил: «Удивило, но было приятно». Примечательно, что эту весть украинский футболист узнал из... новостей российского телевидения, а потом уже ему сказал об этом Лобановский.
— Он вас как-то напутствовал? — спросили журналисты.
— Да,— ответил Шевченко. Валерий Васильевич сказал, что обязательно надо сыграть. Для собственного имиджа и для имиджа Украины.
Здесь, думаю, впору сказать о тех людях, которые в тяжелейший период шокового состояния команды, пользуясь словами молодого динамовского вратаря, не дали ей «опуститься на дно», способствовали скорейшему ее возвращению на европейскую футбольную арену. Об одном из них на торжестве посвящения в динамовцы с большой теплотой говорил в ту пору президент клуба Г. Суркис:
— В первых же словах хочу к вам обратиться с просьбой еще раз воздать должное человеку, который имел прежде всего гражданское мужество и силу воли,— сказал Григорий Михайлович. Его авторитет первого президента Украины настолько высок в нашей стране и во всем мире, что, взявшись за это, я уверен, он верил... Верил, что через короткое время киевское «Динамо» не просто будет прощено. Для меня слово «простить» означает быть виновным. А вот вернуться в элиту европейских клубов, при этом всего лишь за семь месяцев! И это в то время, когда такая страна, как Англия, возвращала свой «Ливерпуль» пять лет. И ни на один день раньше с нее не были сняты санкции. Это еще раз говорит о том, насколько значительным был вклад первого президента Украины, насколько украинское государство, только-только обретая крылья для полета, предопределило решение УЕФА — полностью снять дисциплинарные санкции с нашего клуба! В опекунский совет, который возглавил первый президент, вошли достойные люди. Леонид Макарович, еще раз огромное спасибо...
Л. Кравчук согласился возглавить опекунский совет АО «ФК „Динамо" (Киев)» в самый разгар шока, когда в прессе еще бушевали страсти вокруг скандального дела. Он наверняка знал, что в футбольном мире не было аналогов досрочной реабилитации команд, наказанных УЕФА. Как народный депутат Украины, знал о досужих разговорах в кулуарах парламента. Случай, прямо скажем, неординарный, когда политик такого уровня добровольно взял на себя функцию главы опекунского совета футбольного клуба. Но похоже, что кулуарные сплетни вокруг своей новой общественной роли и досужие разговоры о том, что не его это, дескать, уровень, мало волновали самого Леонида Макаровича Кравчука:
— Я, в принципе, никогда не воспринимал и не воспринимаю такой философии, что если человек делает что-то конкретное, то это можно квалифицировать как «упал» или «поднялся»,— говорил он мне в те дни, когда опекунский совет только-только делал первые шаги. Он делает конкретное дело! Кравчук сделал ударение на этих словах. А тут еще такой вопрос, как футбол и проблема, затрагивающая миллионы болельщиков: несчастье, случившееся с киевским «Динамо». И мы создали Опекунский совет. Я считаю, что это благородно и важно. Кто бы что ни говорил, руководствуюсь всегда одной и той же позицией: конкретный шаг в любом деле значит больше тысячи слов!
— Не знаю аналогов подобных общественных организаций в практике мирового футбола, но в семидесятилетней истории киевского «Динамо» такого еще точно не бывало,— сказал я. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло...
— Даже трагедия, которая случилась с динамовцами Киева,— задумчиво произнес Кравчук. И мы сразу поставили перед собой цель: найти такое решение, которое было бы демократическим и вместе с тем влиятельным. Опекунский совет оказался оптимальным вариантом.
Он взял на себя функции определения политики и философии развития киевского «Динамо» и всего футбола в Украине.
— Похоже, для работы в опекунском совете никого не пришлось уговаривать? — спросил я Кравчука.
— Абсолютно! Мы ведь пригласили в эту общественную организацию только тех, кто изъявил добровольное желание в ней работать. Кто любит футбол и имеет авторитет. Таких людей, скажем, как Борис Олейник, Дмитрий Гнатюк, Борис Патон, которые имеют, как сейчас принято говорить, имидж авторитетных людей не только в Украине, но и в мире.
— Одним словом, я понял, что опекунский совет не создавался для того, чтобы как-то успокоить общественное мнение?
— Ни в коем случае! — воскликнул Кравчук. И даже не для того, чтобы усыпить бдительность УЕФА. Мы это делаем для того, чтобы поставить футбол Украины на высочайший уровень европейского и мирового класса. Во всех отношениях.
...В пору работы над видеопрограммой, которую назвал «Опекунский совет», в одном из интервью задал Г. Суркису такой вопрос:
— Есть ли у вас надежда на досрочное прощение УЕФА команды «Динамо», Киев?
— Есть такие слова, как гуманизм, благородство и, самое главное, ради чего вообще сегодня существует футбол,— не спеша начал Григорий Михайлович. Я уверен, что людям, которые входят в высший исполнительный орган УЕФА — исполком, сегодня эти слова понятны более, чем кому-либо. Футбол несет людям радость. И я убежден, что члены исполкома УЕФА отнесутся к нашей беде с пониманием. Не с состраданием, а именно с пониманием. Ибо сегодня, как никогда, и по менталитету нашей украинской нации, любящей футбол и имеющей футбол с давними традициями, нужно то прощение, о котором вы говорите...
Слушая его ответ и пристально вглядываясь в выражение лица президента динамовского клуба, я видел, с каким трудом ему далось это слово: «прощение». Он просто повторил его вслед за мной, а я, признаться, даже пожалел о том, что именно так сформулировал свой вопрос. С моей точки зрения, Григорий Суркис, вместе со своими партнерами и добровольно пришедшими на помощь людьми из опекунского совета, видимо, в какой-то момент поняли, что никакие юридические инстанции, никакие международные суды не помогут им доказать неправомерность решения УЕФА. И они, как говорится наступив себе на горло, приняли правила игры этого «государства в государстве», правящего бал в футбольной Европе. Нужны ли пространные объяснения, во имя чего все, кто причастен к клубу киевского «Динамо», это делали?!

— ...Вот это прощение,— продолжал Григорий Суркис ответ на мой вопрос,— предполагает, что в будущем люди на Украине сумеют получить дополнительный заряд энергии. То есть то, что дарит именно футбол, причем так, что ничто другое в мире не способно подарить этим людям.
Представляете, какие чувства испытали миллионы верных поклонников команды, когда из штаб-квартиры УЕФА в Украину пришло известие о том, что с киевского «Динамо» сняты санкции?!
...В жизни клуба происходили заметные перемены и обо всем, случившемся осенью девяносто пятого, постепенно забывали. Как сказал мне председатель опекунского совета Л. М. Кравчук:
— Скандал остался в прошлом. Это уже для истории. Точнее, для критиков истории. А киевское «Динамо», во всей своей инфраструктуре, от самых маленьких до первой команды, успешно развивается, идет вперед...

Глава 19. На земле обетованной.


Боинг-747 совместной израильско-украинской авиакомпании «Аеросвіт», доставивший киевских динамовцев на землю обетованную, приземлился, правда, не ночью, а солнечным февральским утром. Но после заснеженного, оставленного в морозный день, под минус двадцать градусов, Киева, залитый лучами яркого солца Тель-Авив, голубизна моря, безоблачное небо, сочные краски вечнозеленых растений, яркая реклама аэропорта, теплый (+18 градусов) воздух — все это радовало глаз и согревало душу, видимо, не хуже ночного «салюта из огней».
— О, наконец-то мы дома! — весело бросил кто-то из динамовцев, когда остались позади формальности таможенного и пограничного контроля.
И ребята, стоявшие рядом, среагировали на эту реплику весьма дружелюбными улыбками. Да, с тех пор как Владимир Высоцкий, вспоминая об Израиле, впервые пропел о том, что «...там уже на четверть наш народ», много воды утекло.
— В Израиле я уже пятый раз,— говорил мне в ту пору капитан киевского «Динамо» Юрий Калитвинцев,— И с каждым разом, когда сюда прилетаю, мне здесь все больше и больше нравится. Такие ощущения, что я не за границей, а дома. Много русской речи, да и ландшафт напоминает мне мою родину, где я родился и вырос,— Волгоград. Много песка, не так уж много земли и зелени. Волгоградская область — это ведь степь...
В фешенебельном пятизвездочном отеле «Дан Акадия», что прямо на берегу Средиземного моря, близ очень престижного по израильским понятиям города Герцлия, динамовцы действительно то и дело слышали русскую речь.
Андрей Шевченко впервые попал в Израиль будучи еще 16-летним школьником, когда в составе юношеской сборной Украины впервые приехал в эту страну.
— Мне в Израиле очень нравится,— говорил Андрей. Когда бы мы ни приехали, погода здесь всегда хорошая. Температура ниже пятнадцати-двадцати не опускается. Мне почему-то все здесь напоминает весну в Киеве. Когда цветут каштаны...
Мы говорили с ним на зеленой лужайке гостиничного дворика, с нижней площадки которого открывался великолепный вид золотистого цвета песчаных пляжей на фоне голубизны моря. Я вглядывался в открытое худощавое лицо Шевченко, которое Андрей с удовольствием подставлял теплым лучам заходящего солнца. И подумалось мне о том, что этому простому киевскому парню, юношеские годы которого пришлись на первые годы становления независимости Украины, приехавшему в Израиль в пятый раз, уже никто в жизни не сможет вешать «лапшу на уши», внушая мифы о «жидо-масонском заговоре» или «агрессорах-сионистах».
...Киевские динамовцы прилетели на февральский учебно-тренировочный сбор в Израиль без главного тренера (грипп, как известно, не щадит даже великих!), но, на мой взгляд, с первых же часов пребывания на земле обетованной его присутствие в команде как-то незримо ощущалось. Словно бы в коллективе витал дух Лобановского. Синхронно и четко работал его кабинет, в котором каждый, как говорится, знал свой маневр. Ведь те же, что и десятки лет назад, только прибавившие в возрасте и мудрости опытнейшие врачи Владимир Малюта и Виктор Берковский, трудяги-массажисты Павел Швыдкий и Валерий Евлантьев, под стать им неутомимые и заботливые администраторы Александр Чубаров, Виктор Кашпур и Филипп Репетило, не говоря уже о сработавшемся тренерском квартете помощников главного тренера — Анатолий Пузач, Анатолий Демьяненко, Валерий Зуев и Михаил Михайлов. К слову сказать, на одной из первых пресс-конференций, после его возвращения в родной клуб, главного тренера спросили:
— Валерий Васильевич, ваши помощники Михайлов, Демьяненко и Зуев — это бывшие игроки вашей команды. Изменилось ли, на ваш взгляд, их отношение к футболу сейчас, когда они уже тренеры?
— Это очень сложный вопрос,— сказал Лобановский. Будучи игроками, они выполняли какие-то функции на футбольном поле, решали задачи, которые ставил тренер. Хотели также удовлетворить публику и, побеждая, получали удовольствие. Но это были игроки и отвечали только за себя. А сейчас, уже как тренеры, в какой-то степени они отвечают и за коллектив, в котором работают. Думаю, что любовь к футболу игрока и тренера — это несколько разные вещи. Да, они любили футбол прежде и любят его сейчас. Но у них разная степень ответственности! Естественно, то, что эти люди ощутили на себе, они пытаются передавать игрокам. Но почему именно эти, а не другие помогают? — продолжал Валерий Васильевич. Есть ведь немало и других игроков, которых тоже можно считать, правда не на все сто процентов, но единомышленниками. Ну, во-первых, это преданные футболу люди. Больше того, их не надо обучать. Они прошли школу как игроки и тренеры, прекрасно все понимают, сами в состоянии составить конспект занятий, провести тренировку...
Наблюдая за тренировками или играми динамовцев в Израиле, не раз убеждался в точности оценки Лобановского своих помощников. Они не только словом, но и нередко собственным исполнением сложнейших технических приемов тактично, исподволь передавали молодому поколению свой богатейший опыт. Никого из игроков не надо было подхлестывать. Работа, как любят говорить футболисты, шла в охотку.
— Могу утверждать, что сейчас ребята работают с удвоенной энергией,— говорил мне Анатолий Демьяненко. Они наслышаны о Лобановском, о «Динамо», которое добивалось в Европе признания, и слушают Валерия Васильевича с открытыми ртами. Я обратил внимание, что во время теоретических занятий, когда Лобановский говорил о футболе, игроки сидели словно бы загипнотизированные. Но ведь теория проводилась для того, чтобы понимали, что им предлагают, чтобы каждая тренировка дала какой-то эффект. И видно, как они выкладываются, какой огонек появился во взгляде. Парни верят в Лобановского и хотят с ним добиться чего-то серьезного...
Если для молодых футболистов работа под началом такого главного тренера была великолепной школой, то для самих помощников Лобановского она стала, пожалуй, академией современного футбола. И они прекрасно это понимали.
— Мне посчастливилось не просто по отчеству быть тезкой Лобановского, но и стать его коллегой по работе,— сказал однажды Анатолий Васильевич Демьяненко. Работать с таким человеком, который знает о футболе от А до Я, не только приятно, а очень полезно: где еще почерпнешь такой богатейший опыт?!
В Израиле ассоциативная память, скорее всего по каким-то тонким законам психологии, не раз переносила меня с земли обетованной в Нью-Йорк. И я невольно вспоминал свою встречу с гражданином США Виктором Каневским, для которого, по его собственному признанию, «Динамо», Киев — это не только навсегда родная команда, но еще и — лучшие годы его жизни...
Мы беседовали с В. Каневским в его со вкусом обставленной красивой мебелью и неимоверным количеством домашних растений квартире.
— На протяжении всей моей футбольной карьеры со стороны ребят ни в клубе, ни в сборной, ни во взаимоотношениях с игроками других клубов, никогда даже намека не было на мои еврейские корни,— рассказывал Виктор Каневский. Мы очень были дружны.
Но в пору государственного антисемитизма сама система давала человеку возможность почувствовать отношение к себе по национальному признаку.
— Первый раз это произошло в Краснодаре, где у нас были перевыборы капитана команды,— вспоминал Каневский. До этого я уже был капитаном, но руководству команды сказали «сверху», чтобы меня больше не выбирали. Об этом я узнал от нашего администратора Рафаила Фельдштейна. Два дня подряд проводили тайное голосование. Готовили-готовили ребят, настраивали голосовать против меня, но... Единогласно игроки снова избрали меня. И второй раз дали мне почувствовать мою «пятую графу», когда я уже шесть лет кряду был капитаном. Мы выиграли Кубок и чемпионат страны, в составе сборной СССР я участвовал в чемпионате мира. Многим моим партнерам по динамовской команде присвоили звания заслуженных мастеров спорта. Мне отказали...
— А почему я подал документы на выезд? — продолжал Виктор Каневский. Я в ту пору работал тренером. У меня уже были куплены билеты в Алжир, где я должен был работать со сборной страны. Вместе со мной в списках на выезд значились семь человек тренеров. Одиннадцатого числа мы должны были вылетать, а четвертого меня зарубил Киевский горком партии. Так называемая «выездная комиссия». Из всех тренеров отказали только мне. Это переполнило чашу терпения... Помню, как в родном спортивном обществе пришел работать директором динамовской молодежной школы. Вызвали в партком и сказали: «Мы тебя не утвердим». На этом закончилось. Деваться некуда. И я решил ехать. В апреле 1979 года подал документы. Через две недели меня вызвали в ОВИР, и его начальник, который одновременно был и заместителем министра МВД, грубо бросил мне в лицо: «Никуда ты не уедешь! Возвращайся в „Динамо"!»... Вызывали и к секретарю горкома, хотя к тому времени меня уже исключили из партии. Партийный функционер тоже в довольно категоричной форме сказал, чтобы я забыл об эмиграции. Но отступать было некуда...
Десять долгих лет кряду он провел «в отказе». «Отказник» — это чисто советское изобретение коммунистического режима. Испытание не для слабых духом, когда жизнь экзаменует — кто есть кто?

— После того как мне отказали, четыре года я нигде не работал,— рассказывал Виктор Каневский. Вычеркнули мою фамилию из всех списков форвардов минувших лет. Мои фотографии изъяли со всех стендов. В футбольных справочниках мое имя больше не упоминалось. Если в прессе публиковали снимки нашего «золотого» состава команды — 1961, капитаном которой я был, то по указанию цензуры мое изображение ретушеры искусно убирали. И вот, после четырех тяжелейших лет моей жизни «в отказе», Лобановский добился разрешения на мою работу с командой «Динамо», Ирпень. Для этого ему пришлось решать вопросы на уровне ЦК компартии и правительства республики, что по тем временам было неслыханно. Более того — Лобановский постоянно поддерживал эту команду — и игроками, и помогая доставать различные материальные блага. Мы выиграли первое место во второй лиге. Тренировал я и молодежную сборную Украины. Мы много чего повыигрывали. Меня представили к званию «заслуженный тренер УССР». В присвоении отказали. «Динамо», Ирпень выезжает в Болгарию, меня с командой не выпускают. В Болгарию?! Я работал в Симферополе. Команда выезжает в Корею, меня в очередной раз не выпускают...
В эти тяжелые годы жизни «отказник» Каневский, в свое время — старший лейтенант МВД, на себе испытал не только жесткий почерк общего режима, но и непосредственных «кураторов» киевского «Динамо» — КГБ и МВД.
— Один я в ту пору на улицу не выходил,— рассказывал Виктор. За мной следили, ходили буквально по пятам.
Фотографировали, прослушивачи телефон, дежурили чуть ли не под дверью квартиры, что была в угловом доме на Крещатике и бульваре Шевченко, над магазином «Каштан». Жил по соседству с памятником Ленину, около которого часто и поджидали меня мои персональные надсмотрщики-гэбисты. Доходило до смешного, когда жены приносили им еду. Парни поудобнее устраивались, чтобы перекусить по соседству с Ильичом, а я в это время выходил из своего парадного. Картину не трудно себе представить. И смех и грех... Конечно, в такие годы отношения людей проверялись на прочность. Многие, ходившие вроде бы в друзьях, насмерть испугавшись, исчезли с моего горизонта. Были «советчики», уговаривавшие меня «покаяться», «признать свои ошибки», «попросить прощения у партии». Но жизнь моя была как на ладони, и я себя виноватым ни в чем не чувствовал. И вот, только Лобановский — один-единственный, второго не было, кто не боялся приходить ко мне домой, когда я десять лет был «в отказе». Валерий по отношению ко мне оказался в высшей степени порядочным человеком...
...Тренировочные матчи в Израиле, как правило, обслуживала бригада судей из России. Один из них — Александр Штернгель, судья республиканской категории из Москвы, говорил мне, что игра динамовцев Киева ему всегда была симпатична, а Лобановский — кумир его детства.
— Киевляне — приверженцы мобильного футбола, который исповедуют на протяжении многих лет,— сказал Штернгель. И этот молодой состав придерживается того же направления. Игры, которые я судил, подтвердили мое впечатление. Чувствуется рука Лобановского.
— Что вы о нем думаете? — спросил я московского арбитра.
— На мой взгляд, он опередил время лет на 20—25,— сказал Александр Штернгель. Ведь все, что он делал, принималось в штыки. Ему приходилось идти тернистым, сложным путем, доказывая свою правоту. И только время, что свойственно великим, подтверждало, что прав был он, Лобановский. И со временем правота его подтверждалась практически полностью. А современники его, как правило, не понимали. Порой, бывало, даже осуждали. На мой взгляд, величие Лобановского в том и состоит, что он в футболе опередил время! Но это, думаю, просто черта его характера, свойство личности.
В Израиле я обратил внимание, что с особой симпатией и глубоким уважением о Лобановском говорили те коллеги по футбольному делу, которые по возрасту были моложе его. Так обычно люди, вспоминая свои студенческие годы, отзываются о любимом профессоре, поделившемся с ними полезнейшими для жизни знаниями, которые они не могли почерпнуть в учебниках.
Главный тренер национальной сборной Республики Казахстан Серик Бердалин рассказал:
— Валерий Васильевич Лобановский — это для меня целая эпоха в футболе. Я глубоко уважаю этого специалиста, и однажды посчастливилось с ним познакомиться, когда мы проводили одну из контрольных встреч в Кувейте. Национальная сборная Казахстана сыграла матч вничью — 0:0. И думаю, что для нашей команды это был большой успех, потому что сборную Кувейта в то время тренировал Лобановский. Согласитесь, не каждому выпадает шанс встречи на футбольном поприще с таким большим специалистом. Я считаю, что Лобановский — это выдающийся тренер современности. Он щедро пропагандирует то, что знает и хочет показать в футболе. Думаю, что для нас, тренеров, которые только учатся и находятся в стадии становления, Валерий Васильевич — это эталон тренера.
Так на израильской земле, встречаясь с различными людьми, я словно бы заново открывал для себя Лобановского. Однажды от Якова Гершензона услышал о том, какой Лобановский прекрасный... дипломат. Впрочем, сначала о самом Гершензоне.
Он приехал в Израиль в 1972 году. До этого жил в Кишиневе, где закончил институт физкультуры, отделение футбола. На протяжении многих лет Яков работал главным тренером федерации футбола Молдавии, возглавляя все юношеские сборные республики. Был также директором республиканской футбольной школы при спорткомитете МССР. Одним словом, до эмиграции жизнь его была связана с футболом...
Яков, когда мы с вами познакомились, вы говорили о своих «двух жизнях» в Израиле и обещали об этом рассказать,— напомнил я.
— Да, это правда, и моя вторая жизнь на израильской земле началась с них,— он кивнул в сторону футбольного поля, где тренировка динамовцев была в самом разгаре. Именно с «Динамо», Киев! А еще точнее — со встречи с Лобановским в 1988 году на чемпионате Европы в Германии. Мы с ним задумали организовать в Израиле матч с участием киевских динамовцев.
— И это в ту пору, когда у Советского Союза не было с Израилем никаких дипломатических отношений?! — поразился я.
— В том-то и дело,— Гершензон улыбнулся. Все это тогда казалось из области фантастики, но надо знать Лобановского, который взялся за осуществление этого труднейшего проекта.
— А вы его знаете? Я испытывающе посмотрел на Якова.
— Думаю, что за эти годы немного узнал,— сказал Гершензон. Для меня это человек и тренер очень и очень большой. Даже великий! Но, несмотря на свое величие, с нами, простыми людьми, он всегда с удовольствием общался, отвечал на все вопросы, помогал решать наши проблемы, которых в то время возникало очень много.
— Например?
— Ну, достаточно сказать, для того, чтобы осуществить задуманное, следовало получить разрешение в ЦК КПСС, не говоря уже о различных формальностях в Госкомспорте СССР, в МИДе и других ведомствах. Это было очень тяжело. На все это ушел почти год. Но Лобановский всего добился. Правда, надо отдать должное и Вячеславу Колоскову, который в этом деле выступил как союзник Лобановского.
— И в результате?
— Праздник большого футбола в Тель-Авиве в присутствии шестидесяти тысяч зрителей! — восторженно сказал Гершензон. Это было в 1989 году, когда Лобановский, транзитом через Германию, привез сюда, в Израиль, «Динамо», Киев, в составе которого играли такие звезды, как Заваров, Беланов, Михайличенко, Кузнецов и другие знаменитости, которых уже знала вся футбольная Европа. И хотя сборная Израиля проиграла динамовцам — 1:3, людям это не испортило настроения: киевляне показали великолепный футбол. А я был доволен, кажется, больше всех. Спросите почему? Потому, что с этого момента фактически и началась моя вторая жизнь в Израиле,— продолжал Яков, поглядывая в сторону футбольного поля. Я полностью оставил прежнюю работу, все остальные дела и занялся только футболом...
— Выходит, Валерия Васильевича можно считать крестным отцом вашей второй жизни в Израиле?
— Да, и сами понимаете, как я рад, что он снова вернулся в «Динамо», Киев. Я с этим связываю большие надежды на то, что не только динамовцы, но и весь украинский футбол значительно повысят уровень игры.
— Одним словом, Яков, судя по вашему рассказу, Лобановского можно считать не только первопроходцем советского футбола на земле обетованной, но и первым украинским дипломатом в государстве Израиль?
— Это точно,— ответил он на полном серьезе. Иначе и быть не может. Ведь в те годы это же был не только футбол, а большая политика. С того матча, можно сказать, начинались отношения между Советским Союзом и Израилем, а Валерий Васильевич был первым человеком, который дал добро и осуществил этот проект вместе с Колосковым. Это потом уже сюда зачастили солисты и целые ансамбли, появились консульства, посольства... Но раньше всех здесь, в Израиле, был Лобановский с командой «Динамо», Киев.
К слову сказать, слушая рассуждения Гершензона о Лобановском, невольно вспомнил эпизод, известный мне, как говорится, из достоверных источников. Это было накануне чемпионата Европы 1988 года во время какого-то всесоюзного совещания, в котором принимали участие высокого ранга партийные и советские руководители. Там-то Лобановский и познакомился с одним из первых людей государства, членом Политбюро ЦК КПСС Егором Кузьмичом Лигачевым. На общение им было отведено 18 минут, но они проговорили два с половиной часа. Позже Лигачев говорил своему помощнику: «Да это же глыба ума! Лобановский владеет огромным багажом информации во всех сферах деятельности — экономике, политике... Кроме того, имеет свою точку зрения». А во время встречи Лигачев прямо Валерию Васильевичу заявил: «Вы что, до сих пор тренируете?! Бросайте! Нам с Михаилом Сергеевичем Горбачевым нужен советник по спорту, который бы учитывал при этом и другие направления в жизни страны. Только вы можете справиться с такой задачей! Что, вы не хотите? Чемпионат Европы, говорите?! Но мы вас все равно рано или поздно заберем!»

...Я улетал из Израиля как раз в тот день, когда Валерий Лобановский, оправившись от болезни, прилетел в Тель-Авив. В аэропорту мы коротко пообщались, и я, рассказав ему историю, услышанную от Гершензона, спросил:
— Когда вы взялись за осуществление своего проекта, что в ту пору вы знали об Израиле, с которым не было никаких дипломатических отношений? И почему вы это делали?
— Дело в том, что определенные контакты с этим государством уже налаживались,— ответил Лобановский. Да, было очень сложно, но все-таки некоторые ансамбли уже здесь побывали. И в перспективе все шло к тому, что в конечном итоге нормальные отношения будут установлены. Это процесс не сиюминутный. Ну а почему именно «Динамо», Киев? На этот вопрос я вам отвечу очень лаконично: если не мы, то кто же?!
В Израиль вместе с Лобановским прилетел Игорь Суркис. С тех пор как он рассказал мне о своей короткой первой встрече с Валерием Васильевичем в кабинете старшего брата, прошло время. Порой я видел их вместе, и мне даже показалось, что Лобановский несколько, как принято говорить, приблизил к себе этого молодого человека. На турнире в Москве, во время матчей киевского «Динамо» в споре за Кубок СНГ, Игорь (в динамовской форме!) даже сидел рядом с Лобановским на скамейке запасных. И однажды, улучив удобный момент, я спросил Суркиса-младшего, что, интересно, на его взгляд, нового, чего он раньше не знал, открылось ему в Лобановском после его возвращения в «Динамо»?
— Лобановский меня поразил! — воскликнул Игорь. Вы знаете, если бы он говорил только об аспектах футбола, демонстрируя свои доскональные знания этой игры, он бы меня ничем не удивил. Но это всесторонне развитый человек, компетентный в различных вопросах. Я обратил внимание, что, если Валерий Васильевич чего-то не знает, он промолчит. Но те вопросы, которые он затрагивает, по которым ведется дискуссия — будь то политика, экономика, социальная сфера или вопросы бизнеса,— он компетентный, знающий предмет, о котором дискутирует, человек. Думаю, что все его успехи как тренера прежде всего исходят именно отсюда. Он по-настоящему интеллигентный человек. А люди, наверное, и добиваются каких-то высоких результатов прежде всего благодаря своему интеллекту, какому-то внутреннему запасу...
— Игорь Михайлович, я полагаю, что вам, общаясь с Лобановским, любопытно сравнивать то, что раньше только лишь о нем читали, с тем, что слышите теперь от него самого? — предположил я.
— Еще бы! — воскликнул Игорь Суркис и заговорил быстро и страстно, как будто только этого вопроса и ожидал: Я не знаю, есть ли еще в мире тренер, вокруг которого было столько сомнений, а порой просто-таки уничтожающей критики?! Вы, наверное, лучше меня помните, как в те годы писали о Лобановском — «консерваторе», который «тормозит» наш футбол, «тащит его назад»... А сколько ему доставалось за различные «выездные модели», за то, что команда киевского «Динамо» показывает отнюдь «не прогрессивный» футбол? И смешно и грустно об этом вспоминать. Общаясь с ним, я порой поражаюсь, насколько этот человек устремлен своими мыслями вперед, в будущее...
Мне порой кажется, что для него не самоцель победить, скажем, сегодня в чемпионате, попасть в Лигу чемпионов или даже попытаться ее выиграть. Нет, он анализирует, как развивается футбол, пытается предугадать, а точнее — предвидеть пути его развития. Одним словом, идет в ногу со временем, стремясь его опередить. Наверное, это очень здорово не просто для киевского «Динамо». Я говорю об украинском футболе.
«Толковый парень!» — подумал я о Суркисе-младшем, слушая его суждения о Лобановском. Как быстро во всем разобрался, как точно, с моей точки зрения, сформулировал суть главного тренера любимого клуба. И не потребовалось ему мудрой, но несколько затасканной сентенции — «время рассудит». Так нередко говорят о личностях, вокруг деятельности которых кипят бурные страсти. Впрочем, порой и страстей-то не было. Вместо них, на мой взгляд,— непонимание, замешанное на злопыхательстве... Улетая в Израиль с командой киевского «Динамо», откровенно говоря, я рассчитывал, что значительно пополню свое футбольное досье беседами с самим Лобановским, который накануне отъезда тоже предполагал, что у нас будет время пообщаться. Признаюсь, очень расстроился, узнав о том, что из-за болезни он остался в Киеве. Но, прожив с динамовцами девять дней на земле обетованной, я покидал Израиль совсем в другом настроении. И дело не только в том, что в Тель-Авиве, в аэропорту Бен-Гурион, наши пути с Лобановским пересеклись, и увидел его в добром здравии, оправившимся от болезни. Я увозил с собой немало видео- и аудиокассет. Встречаясь с различными людьми в отсутствие Лобановского, говорил с ними о нем. А порой, как известно, и сам человек не расскажет о себе и десятой доли того, что поведают о нем люди.
Но, поразительное дело... Чем больше слышал о Валерии Васильевиче как о человеке незаурядном, деятельность которого вызывала столь сильные эмоции и чувства у людей, тем сильнее становилась потребность общения с ним самим. Вскоре такая возможность представилась, когда в один из мартовских дней журналистов пригласили на загородную динамовскую базу в Конча-Заспу, где состоялась расширенная пресс-конференция Валерия Лобановского.

Глава 20. Психология победителей.


Еще накануне пресс-конференции Лобановского в Конча-Заспе весьма символичным мне показался заголовок одного из интервью президента футбольного клуба киевского «Динамо»: Суркис: «Нам нужна психология победителей». Приведу дословно один из вопросов и ответ на него, который, с моей точки зрения, можно считать стратегическим в работе киевского футбольного клуба:
— Нравится ли вам как президенту клуба уже сегодня игра киевского «Динамо»?
— Как президенту клуба, то есть как функционеру, мне сегодня нравится не игра «Динамо», поиск которой продолжается, а та атмосфера, которая царит в команде. Это, безусловно, связано с возвращением Валерия Лобановского, который буквально за несколько месяцев изменил микроклимат в коллективе, психологию игроков. Приведу такой пример. Олег Лужный недавно в интервью сказал, что, на его взгляд, у сборной Украины есть шансы занять в своей отборочной группе второе место. А потом я стал свидетелем такого диалога между Лобановским и Лужным:
«А кто же тогда может быть на первом месте?» — спросил тренер.
«Сборная Германии»,— удивленно ответил игрок.
«Сколько же Германия уже потеряла очков?»
«Четыре».
«А мы?»
«Три».
«Так кто же тогда лидер и кто может быть на первом месте?..»
Понятно, что закладка в сознании игроков психологии победителей не единственный фактор, который может привести не к сенсационным, а к закономерным победам и сборной, и киевского «Динамо», но чрезвычайно важный. Я в этом твердо уверен.
К слову сказать, на своей пресс-конференции в Конча-Заспе Лобановский тоже вспомнил об этом своем диалоге с Лужным и пересказал его в лицах почти слово в слово. А потом довольно эмоционально воскликнул:
— Как это может быть такое?! — Он выдержал паузу и обвел взглядом журналистов, которые в тот мартовский день на загородную динамовскую базу были доставлены двумя автобусами. Если мы заранее будем вторыми или третьими, тогда о чем вообще говорить?! Да, мы можем не стать первыми, но должны стремиться к этому. И только такая задача должна стоять! Почему мы должны быть хуже Германии? Объясните мне, почему?
Конечно же, журналисты понимали, что в устах Лобановского его вопросы звучат чисто риторически. И они ему вовсе ничего не должны объяснять. А вот он журналистам, которым в довольно просторном холле, наскоро приспособленном в тот мартовский день под конференц-зал, было, пожалуй, тесновато, объяснил многое. И сделал это мастерски!
...Пресс-конференция в Конча-Заспе началась с довольно необычного диалога:
— Сегодня существует какая-то унификация,— начал один из журналистов. В Европе играют примерно одинаково...
— В мире,— спокойно вставил слово Лобановский.
— Да, в мире,— согласился журналист. Насколько мы далеки от этого процесса?
— А что, киевское «Динамо» куда-то из него вышло? — спросил Валерий Васильевич.
— Нет, я считаю, что «Динамо» и Украина сегодня в этом же процессе,— сказал журналист. Но насколько наш клубный футбол и сборные еще далеки от мирового процесса и есть ли надежда, что мы к нему приблизимся?
— ...За счет чего можно подняться на новый уровень? За счет того, что будут куплены выдающиеся футболисты. Да, какое-то усиление игры клуба произойдет. Команда с Рональдо и без него — это разные команды. Но игра будет развиваться независимо от наличия футбольной звезды. Ведь футбол — это процесс, явление, которое имеет свои закономерности.
И Лобановский детально остановился на анализе различных явлений в жизни украинского футбола вообще и киевского «Динамо» в частности. Видимо не желая уступать журналистам в образности мышления, он подчеркнул, что футбол в Украине будет развиваться только тогда, когда есть лидер — паровоз, который будет тащить за собой весь состав — вагоны-клубы.
— Причем не может быть такого, чтобы команды не тянулись за лучшим клубом,— сказал Лобановский. Но прогресс будет только тогда, когда есть лидер. И парадокс состоит в том, что клубу-лидеру всегда сложнее, чем тем вагонам, которые он тащит. Вся тяжесть ложится на него, остальные команды подтягиваются, и растет конкуренция. Но зато поднимается уровень футбола. Не будет такого паровоза-лидера — наступит равновесие, спокойствие...
Возможно предваряя будущие вопросы, главный тренер киевского «Динамо» коснулся и собственной роли:
— Я не связываю свой приход с этим процессом,— сказал Валерий Васильевич. Есть Лобановский или нет, футбол все равно будет развиваться. Важно только успевать за темпами его развития, не отстать, не заблудиться, не начать пропагандировать то, что давно уже ушло в прошлое. Не стесняюсь говорить коллегам-тренерам, которые утверждают, что ничего нового не увидели на чемпионате Европы: «Очки надо надевать!» Быть может, с моей стороны это грубо, но если они не видят, что футбол развивается?! Ведь каждый чемпионат Европы или мира — это новое, новое и новое...

И пошел предметный разговор об эволюции футбола. По мнению Лобановского, за последние четверть века футбол двигался по пути интенсификации и универсализма. Он сравнил сборную Бразилии, ставшую чемпионом мира в Мексике в 1970 году, с бразильцами, победившими на мировом чемпионате в 1994-м.
— Я был на мексиканском чемпионате, все видел своими глазами,— рассказывал Лобановский. Там преимущество отдавалось артистизму. Все ожидали, как сыграет Пеле, Карлос Альберто и так далее. Каждый из современных звезд сборной Бразилии работал на команду!
И тут вопрос одного из журналистов вновь вернул Лобановского к состоянию дел в украинском футболе:
— Валерий Васильевич, я тоже воспользуюсь взятым вами образом. Что, если лидер не паровоз, а тепловоз современной марки, но вот вагоны, которые он тащит, еще дореволюционного производства? Как в таком случае будет развиваться футбол в Украине и какова, на ваш взгляд, будет судьба лидера?
— Все взаимосвязано, и все меняется. Я не настроен так пессимистически, как вы. Верю, что и украинский футбол будет прогрессировать. «Днепр», «Шахтер», «Черноморец», та же «Ворскла» — они уже стремятся подниматься на какой-то новый качественный уровень. Хотят этого! Поэтому сдвиги будут обязательно. Я не знаю когда — завтра, послезавтра или через полгода? Но будут...
Почти каждый вопрос, заданный на этой пресс-конференции Лобановскому, становился для него словно бы посылом к размышлениям. Так было и когда его спросили: насколько его нынешние подопечные восприимчивы к требованиям современного футбола? И попросили сделать своеобразный прогноз: смогут ли в обозримом будущем его игроки запрессинговать своих соперников, скажем, так, как это сделала сборная СССР в 1988 году в игре против итальянцев?
И в ответ последовал, на мой взгляд, интереснейший монолог Лобановского:
— Я уже говорил, но еще раз повторю,— сказал он. Чем выше уровень игроков, тем быстрее будет донесено новое до зрителей, до журналистов. Когда говорят, что уровень, к примеру, 70-х годов был выше сегодняшнего, я с этим не могу согласиться. Да, индивидуальности, можно сказать, были выше. Но для своего времени! А как бы они сыграли сегодня? Не знаю. Это надо доказывать. Многие пытаются сравнить бразильца Пеле и аргентинца Марадону. Всем известно, что Пеле — это легенда! Но многие не видели его игры. Только по кассетам. А Марадону мы видели в современном футболе и можем оценить уровень этого футболиста, который играет по всей площадке: умеет обороняться, организовывать атаку и умеет ее завершить! Поэтому мы можем говорить, кто такой Марадона. Но сравнить его с Пеле, давать комплексную оценку каждому из них, проецировать прошлое на современность или наоборот? — Лобановский пожал плечами. ...Вопрос, который вы мне задали. За довольно короткое время подняться на новый качественный уровень очень сложно. К слову, мне понравились слова Андрея Канчельскиса уже после того, как он попал в «Фиорентину». Итальянский журналист увидел очень интенсивную тренировку и спросил Андрея: «А как ты?» Канчельскис ответил: «После занятий у Лобановского тренировки в „Манчестер Юнайтед", в „Фиорентине" или в сборной России могут показаться детскими забавами». То есть только сам футболист, который это прошел, может сравнить и сказать о своих ощущениях. Никто за него этого не может сделать! Ни Лобановский, ни какой-либо иной тренер. Но меня поразило другое, сказанное им в этом интервью,— Валерий Васильевич достал из раскрытой перед ним папки вырезку из газеты. Я процитирую слова Канчельскиса: «В тот футбол, в который играло киевское „Динамо" двадцать лет назад, сегодня пытаются играть ведущие клубы Италии, Германии и других стран». Пытаются играть,— повторил Лобановский. Но это его субъективная точка зрения. Так вот, сегодня команда киевского «Динамо» хочет соответствовать современным требованиям. Пока только хочет. Состоится это или нет? Категорично ответить на этот вопрос — «Да» или «Пет» — я не могу. Мы много с ними беседуем, говорим о том, что надо создать конкурентоспособную команду. А что это такое? С чего все начинается? Вот как раз с вопроса, который вы мне задали: воспринимают ли игроки требования современного футбола? Если не воспринимают, создать конкурентоспособную команду невозможно. То есть будут просто хорошие игроки, которых надо будет обслуживать. Но это уже давно пройденный этап. Некоторые тренеры в своих интервью после чемпионата Европы говорили примерно следующее: «Колыванова некому было обслужить». Как можно даже произносить такие слова?! — Лобановский чуть повысил голос, на его лице застыла гримаса удивления. Современный футбол уже не терпит футболистов, которых надо обслуживать. Они должны уметь на футбольном поле делать все — отдать пас и отобрать мяч, обострить игру и атаковать, если нужно, вести оборону...
— В продолжение темы о лидере,— спросил один журналист. А есть ли в команде такой свой «паровозик» — будущая звездочка? Вы своим наметанным глазом, видимо, могли уже определить... Не Рональдо, конечно, но в перспективе?
— Ну а почему не Рональдо? — Лобановский улыбнулся. Я же не знаю, может быть, это будет уровень выше Рональдо...
— Ну кто-то есть? Кого-то можете назвать? — допытывался журналист.
Лобановский взглянул на вопрошавшего:
— А когда Беланов пришел в киевское «Динамо», вы могли определить, что он будет лучшим футболистом Европы?! Я думаю, что в ту пору не было ни одного прогнозиста, который бы сказал: «О, Беланов, это! обязательно будет лучшим!» А Беланов стал лучшим... Поэтому мы и говорим, что ребята, которых мало и плохо знает Европа, имеют возможность подняться на совершенно другой уровень. Но для этого нужно серьезно трудиться и серьезно относиться к себе. Должно быть желание и должна быть мотивация: стать лучшим! Без этого ничего не может быть.
Как-то в русскоязычной прессе США мне попалось на глаза одно любопытное интервью с Белановым, имеющее, на мой взгляд, самое прямое отношение к настоящей главе:


Как только я пришел в «Динамо» из одесского «Черноморца», мы отправились выполнять тест Купера, цель которого — пробежать максимальное расстояние за 12 минут,— вспоминал Игорь. Я отстал от предпоследнего футболиста на круг. Первая мысль: бежать отсюда куда глаза глядят. Словно в воду опущенный ходил. Лобановский это почувствовал, вызвал к себе и успокоил: не рви, мол, на голове волосы, все с этого начинают. После того разговора как камень с плеч упал: это был тот самый такт, который отличает настоящего тренера. Жесткий он только с виду. Да, солиден, да, не позволит панибратства, но и психолог тончайший. Надо было просто относиться к нему так, как он относился к нам — профессионально. Вот и весь секрет. А после того разговора с Лобановским я был просто окрылен: оказывается, верит в меня Васильич! И на меня снизошло вдохновение. Я сразу же стал забивать. А не поговори тогда тренер со мной, может, моя судьба в Киеве совсем бы по-другому сложилась...


Быть может, в эти же дни, когда Игорь Беланов делился воспоминаниями о своей счастливой динамовской поре, Валерий Васильевич исподволь, шаг за шагом учил футбольному уму-разуму уже новое поколение.
Игорь Беланов вспоминал о Лобановском как о тончайшем психологе. Капитан команды «Динамо»-97 Юрий Калитвинцев в беседах со мной приводил немало примеров, словно бы иллюстрирующих психологические аспекты в многогранном творческом процессе главного тренера клуба.
— Бывало, какие-то игры не получались, хотя отдача была полная,— рассказывал Юрий. Или чувствовали, что тренировка не так прошла. Но ни одного слова в упрек! Конечно, Валерий Васильевич какими-то словами давал понять, что где-то что-то мы не так сделали. Есть, дескать, над чем работать. И при этом почти всегда слышали от него: «Спасибо за хорошую работу, за отдачу. Все идет в нормальном режиме...»
Так получилось, что Калитвинцеву пришлось встретиться с Валерием Васильевичем раньше, чем тренера представили команде. После последнего календарного матча первого круга с «Днепром» Юра сразу собирался уехать в отпуск. Но руководители клуба сказали Калитвинцеву, чтобы он повременил с отъездом и встретился с Лобановским, ибо Сабо уже сложил свои полномочия.
— Я подошел к Валерию Васильевичу и объяснил ситуацию, сказал, что билеты уже на руках и хотел бы уехать раньше,— рассказывал мне Юрий Калитвинцев. Лобановский мне говорит: «Ты капитан и, в принципе, должен быть на собрании команды». Но раз такая ситуация, то он меня отпускает.
Уезжая в отпуск, честно говоря, я ждал скорейшего его завершения, чтобы побыстрее возвратиться и поработать с этим тренером.
Как потом выяснилось, не только капитан команды с нетерпением ожидал возвращения из отпуска и начала работы с легендарным Лобановским.
— Перед тем как ребята разъехались, было собрание, а потом Лобановский индивидуально беседовал с каждым,— рассказывал Юрий Калитвинцев. Это были короткие разговоры — по две-три минуты, не больше. То есть он давал каждому индивидуальный план и напутствовал какими-то словами. Но все были просто в восторге от этого первого общения с Лобановским и изъявляли желание побыстрее вернуться из отпуска.
— Сделал свое дело авторитет тренера?
— Конечно,— согласился Калитвинцев. Но подобные настроения — это, думаю, еще и противовес тому же Сабо. Потому что от него многие просто устали.
Действительно, все познавалось в сравнении, и капитан динамовцев неслучайно упомянул бывшего главного тренера. Мне рассказывали многие игроки, как им доставалось за «лишний» собственный вес. Дело доходило до штрафов. Они нередко слышали от наставника, что «палкой бы их следовало» за то, что «разъелись». «Было обидно,— рассказывал мне один из игроков. Я считал, что у меня вес нормальный, чувствовал себя хорошо, но Сабо чуть ли не матом крыл, утверждая, что у меня лишние килограммы. Ну, думаю, делай что хочешь, а будет у меня этот вес: назло тебе!»

С приходом Лобановского вес игроков тоже регулярно контролировался. В период сборов даже по пять раз в день. К тому же был очевидцем того, как сами футболисты по собственной инициативе ходили взвешиваться перед сном. Конечно, на первых порах были люди и с «лишним» весом. Правда, никто их не собирался «штрафовать» или того хуже — «палкой» заставлять согнать вес. Напротив, после очередного взвешивания, обнаружив «излишки» веса у тех или иных игроков, даже не называя фамилий и мягко при этом улыбаясь, Валерий Васильевич говорил:
— Ничего страшного! Ну наели лишний килограмм-полтора... Считайте, что у вас сзади — за спиной, висит рюкзачок с таким весом. Побегаете с ним. Думаю, в игре почувствуете...
В процессе подготовки динамовцев к сезону было любопытно наблюдать за тем, как они постигали «...все необходимое для современного футбола» и какие метаморфозы в манере игры не только команды, но и отдельных ее игроков происходили буквально на глазах. Интересен пример капитана киевского «Динамо» и сборной Украины — 1997 Калитвинцева.
— Лобановскому сказали, что я и еще некоторые игроки очень плохо отнимают мяч,— рассказывал мне Юрий. И он, дескать, не сможет заставить нас работать в отборе.
Если Валерий Васильевич захочет, чтобы мы остались в команде, то ему вроде бы придется подстраиваться под нас. А у Лобановского должны уметь отнимать все...
— Разве только у Лобановского? — спросил я Калитвинцева.
— Нет, конечно, не только,— уточнил он. Это, как говорится, правила сегодняшнего футбола. И Валерий Васильевич постоянно нам говорил о том, что в команде нет нападающих, нет защитников. Вышли на поле — одиннадцать человек отнимают, одиннадцать — атакуют...
Легко сказать, подумал я, слушая Калитвинцева. А если такой футболист, как он, уже отыгравший порядка десяти лет? Так ли уж просто, да и возможно ли вообще, изменить сложившийся стереотип?
— Я знал, что это мой минус,— продолжал Калитвинцев. Но считал, что играю в той позиции, где нет такой уж особой борьбы... И вот Лобановский на теории, в каких-то общих фразах, давал понять, как изменить игру. «Можно и не участвовать в отборе,— говорил Валерий Васильевич. Можно говорить, что находишься там, где нет мяча, нет борьбы. Но если хочешь отнимать, надо самому искать борьбу. И всегда ее найдешь».
— Лобановский это лично вам говорил или команде? Я попросил Юрия уточнить.
— В том-то и дело, что не мне, а вроде бы всем, кого это касалось,— сказал Калитвинцев. Но именно эти слова Валерия Васильевича оказались очень точными и помогли мне. Я стал искать борьбу и нашел ее.
— Васильич это заметил? Как-то оценил?
— Еще бы! — улыбнулся Юрий. Я сразу это почувствовал по тому, что он стал меня поддерживать. Даже на собрании. «Кто сказал, что Калитвинцев не может отнимать? — говорил Лобановский. Может! И подкаты здорово делает! Так что все правильно, все нормально».
Уже в период работы над этой главой в ноябрьском, за 1997 год, номере «Интересной газеты» — голоса русской Америки, мне попалась на глаза любопытная публикация.
Материал, перепечатанный из газеты «Спорт-Экспресс», начинался с такого утверждения: «В украинском футболе Андрей Шевченко — фигура, пожалуй, самая колоритная»,— писал автор интервью с этим форвардом журналист Алексей Семененко. Заголовок говорил сам за себя: «Андрей ШЕВЧЕНКО: „ИГРАТЬ У ЛОБАНОВСКОГО - СЧАСТЬЕ!"» Приведу небольшой фрагмент, который, думаю, непосредственно относится к затронутой нами теме:


— Что изменилось в команде с возвращением Лобановского?

— Да все изменилось! Мы работаем по четкой программе. Причем игроки не слепо выполняют требования тренеров, а осмысленно. Даже самые опытные футболисты с открытыми ртами слушают Лобановского.

— Олег Кузнецов как-то признался, что перед Лобановским он чувствовал себя как кролик перед удавом. А вы?

— Я преклоняюсь перед Валерием Васильевичем, но такого чувства не испытываю. Может, в силу моего характера, может, сам Лобановский изменился с тех пор, как у него играл Кузнецов.


Полагаю, что Андрей Шевченко прав. Как именно слушали Валерия Васильевича самые опытные, думаю, вы убедились на примере Калитвинцева. Представляете в таком случае, кем стал главный тренер для самых молодых?! Таких, к примеру, как Шевченко?
Однажды, облюбовав один из уютных холлов израильской гостиницы «Дан Акадия», после вечерней тренировки, я разговорился на эту тему с самим Андреем.
— Лобановский для меня — это как человек-легенда,— мечтательно говорил Шевченко. Ну, по-моему, лучшего в Советском Союзе вообще не было. Психолог он очень сильный...
— А вот как, интересно, вы это почувствовали? — спросил я.
— Ну, я сразу понял, что мне надо делать, как себя вести,— спокойно, словно бы рассуждая вслух, говорил Андрей.
И вообще почувствовал полное доверие к этому человеку. Даже независимо от того, буду ли я в дальнейшем играть в составе или нет, вина в этом будет только моя. И сразу у нас установились какие-то такие взаимоотношения, что раньше такого даже не ощущал.
— Это интересно, Андрей, но в чем именно это проявлялось?
— Большая строгость и в то же время — полное спокойствие, какая-то уравновешенность.
— А как вы восприняли нагрузки Лобановского? Почувствовали?
— Конечно! — воскликнул он. Физически и морально даже стало потяжелее, чем было раньше. Но ты начал работать сам над собой, доказывать себе, а не кому-то, что можешь себя перебороть. Хотя, если разобраться, ничего там сложного не было. Нагрузки как нагрузки, но мы давно от такой работы отвыкли...
— А что, разве раньше так не работали?
— Ну, я думаю, до Лобановского это было как-то разобщено,— сказал Андрей. Один выходил и тренировался на полную катушку, второй иначе. Но ведь, если человек хочет играть на высоком уровне, он должен себя к этому готовить? Верно ведь?
— Конечно,— я кивнул головой, слушая рассуждения Шевченко.
— В физических кондициях мы отставали от других команд,— продолжал он. Уже даже самому хотелось проверить себя, на каком уровне ты находишься. И работать. Работать постоянно! О себе могу сказать, что выходил на каждую тренировку и мне хотелось работать...
— Даже через «не могу»?
— Да. Бывает тяжело. Но не тебе же одному?! Всем тяжело. Но на каждую тренировку команда выходила как единый коллектив, и ребята выполняли ту работу, которая от них требовалась.
— И никого не надо было заставлять? Я испытывающе посмотрел на Шевченко.
— В том-то и дело, что нет! И главное, что никто ни на кого не кричал, как это было раньше. Пускай тебе, скажем, тридцать лет, а мне — двадцать... Вот с того момента, как Валерий Васильевич возвратился, стала единая команда. Раньше такого не было...
На пресс-конференции, словно бы для разрядки, случались и вопросы о курьезах в тренерской практике Лобановского.
— Валерий Васильевич, было ли такое, что вы одновременно тренировали две команды сразу? — спросил кто-то.
Услышав вопрос, Лобановский мягко улыбнулся:
— Думаю, в практике мирового футбола это было впервые, когда две команды, находясь в одном отеле и тренируясь на одном поле, решили провести между собой не двухстороннюю игру, а две совместные тренировки,— сказал он. Но для этого тренеры должны были, естественно, подобрать упражнения, подготовить своих игроков для их выполнения. Это была тактика. Выполнялись одни и те же упражнения игроками двух команд — «Динамо», Киев и «Ростсельмаш», Ростов. И тренировки приобрели более высокий мотивационный уровень. Обычно ведь игроки все отрабатывают между собой, а тут — против соперника, который, в общем-то, неизвестен. Эксперимент прошел великолепно. Иное дело, что «Ростсельмаш» так не тренируется, они работают по-своему, у тренера есть свои взгляды и прочее. Единственное, что я вам могу сказать, как говорят в подобных случаях, не для прессы,— Лобановский снова улыбнулся и выдержал небольшую паузу. Накануне «Ростсельмаш» репетировал тренировку, то есть делал то, что должно было проводиться на следующий день во время утреннего и вечернего занятий. Мне потом передавали, что ростовские игроки после этой «репетиции» спрашивали у своего тренера: «Мы что, так теперь все время будем тренироваться?» «Нет,— сказал он. Только сегодня и завтра». Что было, то было...
В зале раздался дружный смех. Но лицо Лобановского уже было серьезным. Он снова вел разговор о различных аспектах современного футбола. И на этот раз всерьез заговорил о роли прессы. Причем, высказывая свои мысли, он то и дело приводил слова своих именитых коллег-тренеров из популярных европейских клубов. Порой, обращаясь к своему досье, зачитывал небольшие цитаты из их интервью.
...«Игрок должен соответствовать требованиям современного футбола, а каковы эти требования? Лобановский вопросительно взглянул на аудиторию. Скорость, атлетизм, техника и особенно тактика. Но иногда встречаются великолепные игроки, обладающие всеми этими качествами, но... не подходят под модель игры, под идею тренера». И тут, я считаю,— он поискал глазами нужное место в какой-то публикации. Вот, думаю, очень правильный ответ тренера репортеру о том, что «решающая роль принадлежит прессе. Футбол ведь — это не только тренер, который пытается заглянуть в будущее, высказывает какие-то идеи. На футбол ходит публика, журналисты, которые пишут. Они могут поддержать направление или потянуть в прошлое. Футбол все равно будет развиваться, но медленнее. По-другому будет идти восприятие зрителей. Пропаганда в этом плане играет решающую роль»...
Пресс-конференция шла уже второй час, но Лобановский, как мне показалось, к большому удовольствию журналистов, не спешил ее заканчивать. Отыскав глазами нужное место в публикации, продолжал начатую тему:

— Вот, послушайте: «В прошлом команда зависела от игрока. В будущем — от коллектива и в коллективе. Журналист очарован игроком. Он пишет. Публика верит. Самое плохое, что игрок думает, что он — решение всех проблем. Он требует мяч, говорит остальным: „Я все сделаю, отдайте мне только пас". А как ему отдать мяч, если он стоит на месте и просит его?! Назавтра журналисты напишут, что игроку не с кем было играть. Они не знают, что такому игроку не нужна команда. Ему нужно только одно: чтобы он был на виду у всех»,— Лобановский, закончив цитату, положил публикацию в папку. Я полностью согласен с тренером, который дал это интервью. Но, повторяю, это его субъективное мнение...
Во время пресс-конференции я нередко поглядывал на некоторых моих молодых киевских коллег. Видимо, не доверяя своим диктофонам, большинство из них быстро строчили в своих блокнотах, стараясь не пропустить ни одного слова Мастера. И по-хорошему позавидовал этой пишущей братии: в мое время подобных университетов, со столь квалифицированными прямо-таки лекциями о современном футболе, в которые не раз превращались пресс-конференции Лобановского, не было. Именно в те годы А. Р. Галинский написал в своей знаменитой книге «Не сотвори себе кумира» о том, что наши спортивные журналисты, в основном,— самоучки. И писал о них: «Большинство профессиональных рецензентов, влетающих в футбольные раздевалки и судейские комнаты с той же свободой, что в редакционные буфеты...» Но к моменту возвращения Лобановского в страну вместе с ветеранами спортивной журналистики в периодической печати, на радио и телевидении появилось немало молодых людей, интересно пишущих о спорте. В отличие от нашего поколения они не знают, что такое «выбивать места» на крупнейшие международные соревнования в Госкомспорте СССР или, того хуже,— вообще быть «невыездным». Молодые журналисты уже побывали на различных чемпионатах Европы и мира, передавали репортажи о победных стартах своих земляков со спортивных арен Олимпийских игр. Вместе с киевским «Динамо» и национальной сборной Украины они уже поездили по футбольной Европе, имеют возможность не эпизодически, а регулярно наблюдать по телевизору за интересными матчами чемпионатов Италии, Германии, Англии...
И огромное желание Лобановского, чтобы его игроки реализовали себя и росли вместе с командой, думаю, вполне распространялось и на спортивных журналистов. Они, на мой взгляд, уже почувствовали значение профессиональной учебы. И тоже росли...

Глава 21. Лобановский навсегда… Послесловие.


...Несколько лет назад мы сидели с Адой Лобановской у могилы самого дорогого для нее человека. Тихо говорили, вспоминая какие-то эпизоды из жизни. И я вдруг, пожалуй, даже неожиданно для себя, спросил:
— Интересно, при жизни вы понимали, кто рядом с вами? Обаятельная, образованнейшая женщина, юрист, умница, знающая, на мой взгляд, истинную цену людям и жизни, Ада Лобановская долго не думала. Ответила сразу:
— Не до конца...
«Что же говорить о других?!» — подумал я, услышав ее ответ.
Невольно вспоминаю позицию Васильевича в оценке того или иного события, а уж — тем более! — оценку его собственных деяний.
— Ну что вы, как можно сейчас об этом говорить?! — почти всегда парировал он, когда речь заходила о каких-то серьезных событиях и мне хотелось услышать его точку зрения.
— Время! — восклицал он в таких случаях. Только неумолимое время выставит самую точную оценку и расставит нужные акценты...
И вот, по мере того, как уходит в прошлое день его кончины, мир исподволь познает смысл и философию жизни Валерия Васильевича ЛОБАНОВСКОГО.
...В тот майский вечер 2002 года в это трудно было поверить, но на многих сайтах в Интернете уже стояла горькая, как полынь Чернобыля, констатация:


В понедельник, 13 мая, в 20 часов 35 минут, на 64-м году жизни перестало биться сердце выдающегося футболиста и тренера — легенды украинского футбола Валерия Васильевича Лобановского.


Немного позднее теле- и радиоэфир разразились сообщениями о случившемся. А ровно через сутки полосы всех газет уже были забиты некрологами и всякого рода публикациями о Мэтре.
Хоронили Лобановского 16 мая. После отпевания в Киево-Печерской лавре траурный эскорт прибыл на стадион «Динамо», где в 10.00 началась церемония прощания... 150 тысяч человек пришли сюда. Люди разного возраста, пола, материального положения... Те, на чьих глазах проходила карьера Лобановского, и те, которые знали Васильевича лишь по последним телевизионным репортажам с футбольных полей... Все они в один миг стали равны, равны в своем желании проводить в последний путь величайшего спортсмена и тренера, отдать последнюю дань мастерству Мэтра, в последний раз поблагодарить его за все и положить цветы... Природа рыдала проливным дождем, но почитатели таланта Васильевича продолжали идти к нему... Церемония прощания была продлена на час — до 14.00 — именно тогда непрерывный поток людей начал понемногу стихать...
Как сообщал в те дни официальный сайт «ФК „Динамо", Киев», в адрес семьи и клуба из всех уголков мира не переставая шли соболезнования. Отметим, что накануне участники финального матча Лиги чемпионов — игроки, тренеры, судьи, болельщики и миллионы телезрителей — почтили минутой молчания память выдающегося Тренера. Валерия Лобановского похоронили на Байковом кладбище в Киеве, и с этого дня стадион «Динамо» был назван его именем. Хотя бы в этом никаких формальностей не потребовалось.
15 мая 2002 года президент страны подписал Указ за номером 458 — о присвоении звания Героя Украины. Приведу этот документ (в переводе с украинского) дословно:


За выдающиеся личные заслуги перед Украинской державой в развитии футбола, повышение международного престижа отечественного спорта, многолетнюю плодотворную тренерскую деятельность постановляю:

Присвоить звание Героя Украины с вручением ордена Державы главному тренеру футбольной команды акционерного общества «Футбольный клуб „Динамо" Киев» Лобановскому Валерию Васильевичу (посмертно).

Президент Украины Л. Кучма


Не знаю как вам, читатель, но мою душу в этом документе, под которым стояла подпись тогдашнего первого лица государства, больно царапнули слова «...с вручением ордена». Кому?! Семье, разумеется. Но не ему и не при жизни. Согласитесь, горько такое читать. Разве раньше не было соответствующего повода?! К примеру, в 1999, когда Валерию Васильевичу исполнилось 60 лет, все его «...выдающиеся личные заслуги перед Украинской державой» уже были и стали исторической неизбывностью, а возглавляемое им киевское «Динамо» в очередной раз выиграло Кубок и чемпионат Украины. Как и прежде, представляя страну в Лиге чемпионов, команда Лобановского вышла в полуфинал этого престижнейшего в футбольном мире турнира и снова способствовала повышению «международного престижа отечественного спорта».
Указ президента Украины, видимо, вдохновил. Нашлись последователи. К примеру, социально-общественный фонд «Дзвони майбутнього» — Акція «Людина року 2002» специальной премией «За выдающиеся заслуги перед Украиной» тоже наградил В. В. Лобановского (посмертно).
И даже высшая награда ФИФА, увы, запоздала 5 ноября 2002 года на имя президента федерации футбола Украины Григория Суркиса в Киев пришла телеграмма. В ней президент ФИФА Иозеф Блаттер выразил благодарность руководителю национальной федерации за его внимание и ходатайство о награждении Валерия Лобановского (посмертно) высшей наградой Международной федерации футбольных ассоциаций. Иозеф Блаттер также сообщил, что ФИФА с глубоким уважением почтит память великого украинского тренера, который известен во всем мире, и наградит орденом «За заслуги». В телеграмме было указано, что вручение состоится в мае 2003 года на Мемориале Валерия Лобановского...
Дальше больше. Специальные выпуски журналов и газет. Были изданы новые книги о В. В. Лобановском. Читая иные из них, поражался... бессовестности авторов, которые из кожи вон лезли, казалось, только для того, чтобы показать... свои давние и добрые отношения с Мэтром. Но они почему-то умалчивали о том, что именно порой писали при жизни Валерия Васильевича, насколько мне достоверно известно, больно ранив его человеческое самолюбие.
В те майские дни 2002-го сессия Верховной рады Украины началась с минуты молчания: депутаты почтили память Валерия Лобановского. Потом новоизбранный состав украинского парламента из сессионного зала дружно перешел на третий этаж, где за массивными круглыми столами народные депутаты стали подписывать текст депутатской присяги и, как принято говорить, «в свободном режиме» общаться с прессой.
Мои коллеги-журналисты, освещающие парламентскую жизнь страны, обратили внимание, что из всех парламентариев, пожалуй, единственным человеком, который не стремился ни к телекамерам, ни к диктофонам, был Григорий Суркис, в то время народный депутат Украины. Он все время старался стоять спиной к свету и, в отличие от своих коллег по Верховной раде, не улыбался. И вряд ли смог бы улыбнуться. Журналистка из еженедельника «2000» Лидия Денисенко, думаю, тонко уловив горькие размышления Суркиса, все же решилась обратиться к нему с вопросом:
— Григорий Михайлович, скажите о Лобановском, каким вы его знали?
«Суркис говорил тихо и ровно»,— написала в своем репортаже Лидия Денисенко. Трудно было узнать голос Григория Суркиса:
— То, что случилось, откровенно говоря, для меня стало неожиданностью. Да, болел человек... Но в моем сердце и мыслях не укладывается, что один из самых выдающихся тренеров, человек, сделавший революцию в футболе, который давал нам возможность наслаждаться игрой его команды, не успел реализовать массу задумок... У него постоянно возникали новые идеи. Он был в одном шаге от создания новой команды, и мне это известно больше, чем кому-либо... И я думаю сейчас о нем: вот ушел навсегда лучший из лучших. Потому что смерть не выбирает. Надо смириться... Но я не знаю — как? Потому что он в моей памяти живой. И останется таким. Человеком принципов. Человеком последовательным. Умеющим зажигать звездочки и создавать звездные команды. Знаете, у него было такое понятие в жизни, как последовательность. Валерий Васильевич всегда говорил: «Можно менять все что угодно, но нельзя менять направление и принципы». И так, как он умел толерантно, мужественно это делать, не умел никто.

...Радио Би-би-си, рассказав о Лобановском-футболисте и тренере, констатировало: «Мир футбола трудно будет себе представить без тучной фигуры на скамейке у кромки поля, сумрачно раскачивающейся в такт своим тренерским мыслям». А на сайте в Интернете это крупнейшее агентство мира предложило людям поделиться своими мыслями о Валерии Лобановском. Приведу лишь некоторые из них. Разумеется, без каких-либо правок, и уж — тем более! — комментариев. Полагаю, что мысли людей, идущие от сердца, в них не нуждаются.


Нет слов, чтобы выразить скорбь и горечь... Ушел Один из последних Могикан Отечественного Футбола... Благодаря Ему Киевское Динамо стало воистину Всенародно Любимой и Уважаемой Командой, Фирменной Маркой Советского — Украинского Футбола, перед Которой снимали шляпы далеко за пределами Нашей Общей и Необъятной Страны. Огромное Спасибо и Низкий Вам Поклон, Валерий Васильевич, за Ваш Талант, Трудолюбие и Патриотизм, за Окрыляющие Чувства Величия и Гордости за Нашу Страну и Футбол, которые Вы Выпестовали во многих поколениях Советских людей. Вы Навсегда Останетесь в сердцах миллионов любителей Футбола. Еще раз Спасибо за Все... и пусть Земля Вам будет пухом.

Серго, СССР — Осетия



Пусть земля будет пухом Валерию Васильевичу Лобановскому. Как настоящий творец, он запомнится мне навсегда тем, что дарил нам всем потрясающее чувство общей народной победы.

Рушан, США



Валерий Васильевич! Спасибо Вам за ВСЕ! За «Киевское Динамо», за сборную СССР, за блестящий и красивый футбол в Вашем исполнении и руководстве! Огромное Вам спасибо! Вы останетесь в наших Сердцах!

Ильдар, Россия, Астрахань



Это Гений и Личность, потерю которого мы еще плохо понимаем.

Ruslan, USA



Завершилась эра футбола, которая олицетворяла мужество, стойкость, патриотизм. Именно таким человеком был Валерий Лобановский. Душа советского спорта был Леонардом да Винчи в футболе. Благодаря его усилиям футбол был возможностью напомнить, что мы живы.

Ровшан Дидавари, Азербайджан


Горькая констатация: «Завершилась эра футбола». Понятно, что — без всякой натяжки! — ЭРА ЛОБАНОВСКОГО. Но даже в самые горькие майские дни 2002-го, признаюсь, меня не покидали сомнения: так ли уж завершилась? Не тот ли это случай, когда подлинному Мастеру уготована долгая жизнь после смерти?! И дело, пожалуй, не только в известной мудрости, которую, к слову сказать, можно прочесть над могилой Лобановского: «Мы живы до тех пор, пока нас помнят». Дело, уверен, в его великом наследии. Ведь без прошлого нет будущего. Естественно, и в футбольной истории тоже.


Главный тренер советского футбола прожил на этом свете 63 года, четыре месяца и семь дней. Подобно гениальным композиторам, писателям, художникам, за это время он создал собственный мир — самодостаточный, цельный, хрупкий и прочный одновременно. Он сочинил Игру и сделал Киев футбольной столицей Руси. Благодаря Лобановскому Русь опять стала Киевской, а у советского и теперь уже постсоветского футбола появился шанс преодолеть вечную провинциальность. Сделать массовую игру элитарной — это был подвиг и вызов. Лобановский доказал: футбол может быть умным и тонким, а красота выверенных схем не менее прекрасна, чем красота иррациональной удали.


Эти прекрасные и очень точные, на мой взгляд, строки были опубликованы, увы, уже после смерти Валерия Васильевича Лобановского в специальном выпуске газеты, подготовленном журналистом М. Максимовым. Неумолимое время выставляло самые точные оценки и расставляло нужные акценты в жизни и деятельности Мэтра.
11 мая 2003 года, возле входа на стадион «Динамо», к тому времени, напомню, уже носившего имя Валерия Лобановского, был открыт памятник, как указывалось в большинстве СМИ,— выдающемуся украинскому футбольному деятелю. На церемонии открытия памятника присутствовали несколько тысяч поклонников таланта великого тренера, руководители ФФУ и ПФЛ, игроки «Динамо», представители УЕФА, а также государственные деятели Украины.
В те дни многие журналисты в своих репортажах отметили, что пятитонный комплекс из бронзы в честь великого тренера уникален, как и сам человек, который увековечен в этом памятнике. Валерий Лобановский, словно живой, восседает на тренерской скамейке в напряженной позе и наблюдает за игрой. Скульптура высотой в три с половиной метра. На перилах скамейки слова из песни: «Ты сидишь на скамейке, а рядом бушуют трибуны, ты сидишь на скамейке, а мы вспоминаем любя...»
В творческом процессе изготовления памятника приняли участие девять человек, среди которых портретист Олег Черно-Иванов и архитектор Василий Клименко. Главный скульптор монумента — Владимир Филатов. Постамент памятника выполнен в виде огромного футбольного мяча. Часть мяча-постамента сделана из стекла, а внутри установлен экран, по которому показываются эпизоды из жизни футболиста и тренера Валерия Васильевича Лобановского.
Я прилетел в Киев за несколько дней до начала первого турнира памяти В. В. Лобановского и открытия монумента. И надо же, первым, кого встретил на стадионе «Динамо», был мой давний приятель словоохотливый Александр Чубаров, о котором как раз в те минуты подумал. Мне хотелось, чтобы в Киеве именно Саша первым посмотрел мою новую видеоработу «Лобановский навсегда», которую к тому времени уже видели американские русскоязычные телезрители. Телевизионный фильм заканчивался песней «Рыжий подсолнух». Мы зашли в администраторскую, где видеомагнитофон был всегда в рабочем состоянии. Чубаров, около тридцати лет проработавший администратором в команде киевского «Динамо» — бок о бок с Васильевичем, характер и привычки которого изучил, думаю, как никто другой, услышав первые же аккорды песни, нажал на «паузу».
— Подожди! — выпалил Саша, выбегая из комнаты вместе с пультом от видеосистемы. Это обязательно должен посмотреть человек, с которым я как раз тебя хотел познакомить.
Вскоре он вернулся не один и с порога представил симпатичного молодого человека:
— Знакомься, это главный скульптор монумента Володя Филатов,— сказал Чубаров и нажал на «рlау».
В небольшой комнате, в подтрибунном помещении стадиона «Динамо», где все осталось как было при жизни Васильевича, впрочем, так же, как и в его рабочем кабинете, что через стенку, звучал голос заслуженного мастера спорта Михаила Михайлова, одного из звездных питомцев Лобановского. В этих стенах слова песни моего друга известного поэта Юрия Рыбчинского, подарившего людям много чудесных стихов и песен, приобретали, думаю, особый смысл. «Рыжий подсолнух» Юра написал в 1985 году, когда динамовцы Киева в одиннадцатый раз стали чемпионами СССР, предпослав песне понятные всем слова: посвящается ВАЛЕРИЮ ВАСИЛЬЕВИЧУ ЛОБАНОВСКОМУ:


Ты сидишь на скамейке, что названа «тренерский мостик»,

Старший тренер «Динамо» и сборной команды страны.

На питомцев твоих осыпается золотом осень,

Прибавляя тебе серебро — серебро седины.

Ты сидишь на скамейке, а рядом бушуют трибуны.

Ты волнуешься очень, а мы вспоминаем тебя,

Как ты вышел однажды на поле Центрального юный

И как мы окрестили Подсолнухом Рыжим тебя.

Самый длинный в штрафной,

Для защитников был ты мишенью,

Самый длинный и рыжий, всегда ты кому-то мешал.

За тобой, левым крайним, бродили соперники тенью,

И порой, сбитый с ног, на траве ты угрюмо лежал.

Но, сбивая тебя и ворота свои защищая,

Защищали они не себя, а вчерашний футбол,

И, крученой подачей обиды свои возмещая,

Ты дарил с углового нам чудо по имени Гол.

Сколько было в судьбе твоей, вспомни, и ссадин, и шишек,

Сколько грязных подножек порой прерывали твой бег.

Но и тренером став, ты остался на голову выше,

Неудобный для многих, всегда не похожий на всех.

За те четыре минуты, что звучала песня, на экране проплыли кадры хроники, запечатлевшие почти 45-летнюю жизнь Лобановского в большом футболе — Футболиста и Тренера. Когда последние аккорды стихли, новый знакомый в порыве обнял меня и, пожимая руку, стал трясти ее, долго не выпуская из своего крепкого рукопожатия:
— Спасибо, Дэви, спасибо! — приговаривал Володя. Это то, что нам нужно для монитора, вмонтированного внутри мяча...
Не скрою, было приятно, что фрагменты видеоработы, сделанной мною в Филадельфии, пришлись по душе Владимиру Филатову, главному скульптору монумента, и заняли свое место в хронике эпизодов из жизни Мэтра...
Теперь о том, о чем никогда ранее не писал и не говорил во время публичных встреч. О духовном. Лобановский был глубоко верующим человеком. В годовщину его смерти, утром у могилы великого тренера на Байковом кладбище до начала официальной церемонии собрались только его родственники и близкие. Духовник семьи насельник Киево-Печерской лавры архимандрит Феогност (Юраш) совершил панихиду и освятил новосооруженный памятник на могиле тренера, где на колоннаде, как я уже писал выше, высечены слова: «Мы живы до тех пор, пока о нас помнят».

Во время богослужения не произносились речи и проповеди. Священник и родственники молились об упокоении души раба Божьего Валерия. Официальная церемония чествования памяти Валерия Васильевича и гражданская панихида в этот день начались на Байковом кладбище позже.
В первую же годовщину смерти Валерия Васильевича на одном из православных сайтов было опубликовано интервью журналиста Александра Андрущенко с архимандритом Феогностом, знакомым с семьей Лобановского достаточно давно, крестившим его внуков. Задавая один из вопросов, журналист сказал, что при жизни великий тренер любил повторять слова: «Чудес в футболе не бывает». И спросил: «А как он относился к своим спортивным восхождениям, которые многие считали не иначе как чудом?»
Вот дословный ответ архимандрита Феогноста:
— Как священник, я могу сказать, что у Валерия Васильевича было то, чего катастрофически не хватало другим тренерам. Вера в Бога. Поэтому он не спешил записывать успехи и заслуги на свой счет, так как считал, что за все следует благодарить Бога. Священное Писание говорит о том, что каждому человеку Господь дает какой-то талант. И его необходимо преумножать и развивать своим трудом. По этому поводу Валерий Васильевич любил повторять: «Успеху способствуют один процент таланта и девяносто девять процентов титанического труда». Лобановский делал все возможное, чтобы не уподобиться евангельскому рабу, зарывшему свой талант в землю. Всю его спортивную жизнь можно назвать постоянным ростом и совершенствованием. Так что чудесные спортивные восхождения Валерия Лобановского — это следствие сочетания таланта от Бога и огромного труда тренера.
Из Киева в день открытия мемориала велась прямая телетрансляция на всю Украину. Не сомневаюсь, что в тот момент миллионы почитателей «народного спорта» жадно вслушивались и ждали, что же скажет их любимый центрфорвард «Канева»? Виктор Каневский на открытие мемориала и первый турнир памяти Лобановского в качестве почетного гостя прилетел в Киев из США. Вспомните или перечитайте откровения Каневского о Лобановском в главе «На земле обетованной», и вы легко представите, какие чувства могли охватывать Виктора в тот момент, когда он подошел к микрофону. Заметно волнуясь, Каневский так закончил свою речь:


Валерий Васильевич мечтал, чтобы многие поколения постигали его направление, его мысли о футболе, верил в потенциал украинского футбола. И я в это твердо верю. Мое родное киевское «Динамо» и сборная Украины еще займут достойное место в мировом футболе. И это будет лучшая дань светлой памяти Валерия Лобановского и делу, которому он отдал свою яркую жизнь.


Удивительно точно сказано. Не многократные победы его киевского «Динамо» в чемпионатах Советского Союза, блистательные выигрыши Кубка кубков и Суперкубка Европы или «серебро» его сборной СССР на чемпионате континента 1988 года, а именно направление и мысли Лобановского о футболе — вот его бесценное наследие. Неслучайно ведь игру его киевского «Динамо» 70-х и 80-х годов западные журналисты не раз называли «футболом XXI века».
Представляете, с какой тщательностью готовили организаторы первый Мемориал памяти Лобановского?! Особенно — спортивную сторону турнира. От имени Всемирной футбольной ассоциации на церемонии торжественного открытия первого Мемориала слово держал легендарный Мишель Платини, который в январе 2007 года на XXXI Конгрессе УЕФА в Дюссельдорфе был избран президентом этой высшей футбольной организации Европы.
Печально-трогательным был момент, когда Леонид Данилович Кучма вручил Звезду Героя Украины, передав награду дочери Валерия Васильевича Светлане Лобановской...
Победителем турнира, в котором помимо «динамовцев» участвовали донецкий «Шахтер», московские ЦСКА и «Локомотив», стали киевляне, руководимые тогда Алексеем Михайличенко. С 1997 по 2002 год он работал помощником В. В. Лобановского, а после смерти Мэтра занял его место главного тренера.

История не приемлет сослагательного наклонения. И все-таки твердо убежден в том, что, будь Валерий Васильевич жив, он был бы счастлив победе Украины, и Польши в тендере ЕВРО-2012. Порадовался бы, что Дело его жизни, прочный фундамент которого, исподволь воспитывая у своих подопечных психологию победителей, он закладывал и в те легендарные два сезона, и во все последующие годы. Васильевич воздал бы должное подлинному вдохновителю и организатору этой победы в борьбе за право на проведение ЕВРО-2012 своему единомышленнику и соратнику Григорию Суркису... Лобановский от души бы приветствовал международный взлет «Зенита» и бронзовые медали сборной России на Чемпионате Европы-2008. Искренне порадовался бы и за своего голландского коллегу — тренера одного из самых успешных российских клубов Дика Адвоката.

..Моя первая книга о киевском «Динамо» «Два сезона» увидела свет в 1976 году. В предисловии к ней Виталий Коротич писал:

«Динамовцам полезно ощутить наше единство. Без нас, зрителей, существование футбольной команды бессмысленно, но и нам нужна любимая команда. Да будет всегда с нами взаимное чувство новой ответственности и завтрашней радости!»
Но разве сегодня в наших взаимоотношениях с ВЕЛИКОЙ КОМАНДОЙ, в нашей бережной памяти к Валерию Васильевичу ЛОБАНОВСКОМУ что-то изменилось? Нет, конечно. К этому трудно что-либо добавить. Таков футбол и такова жизнь...

Киев — Филадельфия — Киев, ноябрь, 2008 год