Циркач предлагает полицейскую систему

Часть статьи Михаила Лукашёва, рассказывающая о книге Ознобишина "Искусство рукопашного боя"
Несмотря на то, что немалый объем этой книги отняли неизбежные идеологизированные « рассуждения, повторы и излишнее многословие автора, ее нельзя не признать достаточно капитальным трудом. К времени написания Ознобишин располагал практическими познаниями в области английского бокса и несомненным знакомством с цирковой французской борьбой, приемы которой в годы его юности знал едва ли не каждый спортсмен (вне зависимости от того, какой вид спорта являлся для него основным).
В меньшей степени был знаком с французским боксом и особенно с вольно-американской борьбой. Еще до революции, скорее всего, знал кое-что и из очень модного тогда джиу-джитсу. При зарубежных гастролях мог даже наблюдать цирковые выступления "джиуджитсменов". При этом, однако, у него сложилось резко отрицательное мнение о джиу-джитсу в том виде, в каком оно, как правило, практиковалось тогда и у нас, и на Западе: "вряд ли найдется хоть один небольшой конспект, систематично и ясно излагающий принципы японской системы. Такое явление наблюдалось не только в России, но и в других странах, например, Франции, Англии, Америке". Ценный материал дал тесный контакт с практическими работниками угрозыска и милиции. Несомненно, однако, что главнейшей базой ' информации стала для него широчайшая возможность использования иностранной литературы на европейских языках, в том числе и новейшей. В этом смысле его работа, безусловно, являлась компилятивной (что подтверждает и Дмитриев). Но, при всем том, было это отнюдь не бесхитростное, механическое нанизование разнородных элементов на единый стержень, а достаточно продуманный, творческий синтез с явным стремлением разумно критического отбора технических средств. В единую и цельную систему он старался объединить наиболее действенные в реальной схватке приемы ( английского и французского бокса, джиу-джитсу, французской и вольно-американской борьбы, а также стрельбу из личного портативного оружия. Словом, все, что могло потребоваться милиции и угрозыску при столкновении с уголовниками. При этом исходил из бесспорного принципа, что на практике нельзя ограничиваться средствами всего лишь какой-то одной, пусть даже самой популярной, как джиу-джитсу, системы самозащиты, но необходимо использовать также все эффективные приемы и других систем. Тот же Панченко утверждает, якобы, Ознобишин использовал в числе прочих и технику "возрождаемой в то время" "городской борьбы" Средневековья.., прежде всего знаменитые "85 приемов фон Ауэрсвальда".
Однако никаких признаков подобного заимствования в руководстве нет и в помине. В введении впервые у нас даны общий обзор и краткий исторический очерк рукопашного боя с иллюстрациями, в том числе и из Фабиана фон Ауэрсвальда, но не более того. А сама "знаменитая книга", на проверку, оказалась все-таки недостаточно знаменита для того, чтобы "знаток" Панченко смог правильно указать ее название.
Проводя параллель с военными действиями, Ознобишин в основу своей синтетической системы положил достаточно очевидный принцип дистанционного деления форм рукопашного боя, где на каждой из дистанций используются, как правило, средства какой-то одной из известных систем единоборства, боевой или спортивной. (Аналогичную мысль высказывал и Ощепков в своей лекции в Центральной высшей школе милиции). Ознобишин предусматривал шесть "боевых дистанций" и в отличие от всех иных авторов рассматривал ведение полицейского боя во всей его полноте, включая стрельбу. Именно она является формой боя на "первой боевой дистанции" (4-5 шагов). Капитан Дресвянин вполне обоснованно говорит в своей статье, что принятые ныне в милиции способы тренировки в стрельбе существенно уступают тем, что предлагались Ознобишиным: стрельба "по исчезающим", "горизонтально скользящим", "набегающим", "убегающим", внезапно появившимся в различных местах нескольким мишеням; стрельба из различных положений, в темноте на звук, на скорость. И я думаю, что здесь с капитаном трудно не согласиться. Также к первой дистанции, но уже в пределах 3-4 шагов, отнесены
действия тростью или иным аналогичным оружием. Но поскольку милиция не имела тогда на вооружении ни дубинок, ни сабель, принятых в дореволюционной полиции, бой на этой дистанции в книге не рассматривался. В пределах "второй боевой дистанции" (2-3 шага), где использовались удары ногами, "царствовал" французский бокс, изложенный по профессору Шарлемону. Исполнение им ударов дано на ряде фотографий и даже кинограмме. На остальных иллюстрациях в качестве демонстраторов выступают, как и в разделе английского бокса, К.В.Градополов, А.Г.Илюшин и сам автор. (Вы легко узнаете его по худобе и одежде: кепка, пиджак, бриджи и гетры). Удары ногами разделены на простые до уровня пояса и сложные - по верхней полноте тела противника. Описаны и защиты от них захватом ноги и последующим броском, или вывертом ступни приемов вольно-американской борьбы, а также "остановочными" - встречными ударами ноги, прерывающими атаку противника в самом начале. Третья дистанция (1-2 шага) - это сфера действия ударами английского бокса. Но автор специально подчеркивает опасную условность современного спортивного боя на ринге и рекомендует технику старой английской школы, где вели схватку еще без перчаток, на голых кулаках, что более отвечает условиям реальных столкновений вне ринга. Казалось бы, мысль здравая, но здесь Ознобишин непоследователен и не во всем прав. Ведь именно такая техника была в свое время заимствована и использовалась в французском боксе для ударов руками, а ее он, говоря о бое на второй дистанции, справедливо характеризовал как "значительно устаревшую". Среди рекомендаций, которые не могут не вызвать возражений: положение кулака при ударе ногтями вверх , уже тогда ставшее архаизмом, как и удары с фехтовальным выпадом, поворот на правой пятке, при нанесении «кросса» правой; специальное "приучение к получению ударов в голову" и прочее. Технический арсенал этой дистанции составили прямые в голову и корпус; короткие прямые в голову, которые автор именует "кроссами"; хуки, под которыми понимаются те же прямые в челюсть и шею, но наносимые в виде полудуги" и апперкоты под подбородок. Все это, как правило, с обеих рук, как в левой, так и в правой стойке. А из защит даны отбивы и уклон с встречным "кроссом" в голову. В других же случаях уклоны и нырки признаются нежелательными, поскольку позволяют противнику "сделать захват или применить какой-либо прием борьбы".
Забавно отметить, что уже упоминавшийся Панченко, пытаясь охарактеризовать особенности ознобишинской школы, написал, что тот, якобы, проповедовал не боковую, а фронтальную стойку и использовал одновременные удары обеими руками, которые справедливо высмеял Градополов. Подобное невежественное утверждение заставляет усомниться, довелось ли этому "специалисту" вообще видеть книгу Ознобишина или он знаком всего лишь с ее выходными данными. Ничего похожего в руководстве нет, да и быть не могло! Эти пресловутые удары - всего-навсего "грехи молодости", неудачный эксперимент, от которого автор, конечно же, вскоре отказался.
На четвертой дистанции - "бой вплотную в стойке без обхвата" (точнее, без захватов) в ход идут запрещенные удары английского бокса: кулаком сверху, предплечьем, плечом и даже бицепсом, а также удары, которые Спиридонов объединял термином "джиуджитсные": ребром и основанием ладони, пальцами, локтем, коленом и головой из различных положений {вперед и назад). Даны способы комбинирования некоторых из этих ударов с бросками. Для того, чтобы сблизиться с противником и выйти на такую дистанцию, приводятся способы использования моментов, когда противник атакует ударом руки или ноги. А именно: с помощью клинча, захвата бьющей ноги или отбива наносящей удар руки противника "внутрь стойки". Однако схватку на данной дистанции автор считает "самым опасным фазисом боя" и рекомендует стараться избегать ее или по возможности занять наиболее выгодную позицию для немедленной атаки.

Здесь бросается в глаза одна многозначительная деталь. Если Ознобишин, как он говорит, действительно исходил именно из джиу-джитсу, то в пределах этой или предыдущей дистанции должны бы быть описаны болевые приемы в стойке, которые составляли весьма важную часть японской системы. Но их нет. Больше того, хотя в начале книги он делает вполне понятный реверанс в сторону "нашего уважаемого собрата по оружию В.А.Спиридонова", называя его единственным у нас знающим специалистом, то вот в конце решительно и даже очень резко отвергает болевые в стойке, которые у Спиридонова главенствуют: "Ручные ключи в стойке, ...которые профаны принимают за настоящее джиу-джитсу, очень импонируют широкой публике, так как их можно применять после первого же объяснения, но, к сожалению, лишь против противника, который добродушно намеренно им поддается. В действительности же мы, практики, не придаем им никакого значения". И еще: на протяжении почти всего текста книги имеется в виду именно джиу-джитсу, но вот в заключительной части вместо этого названия возникает вдруг совсем другое - "джиудо". Там же, в методических указаниях о проведении занятий тоже говорится уже не о джиу-джитсу, а о "схеме нормального урока по элементу "Джюдо".
Причиной столь резкого изменения взглядов автора стал, несомненно, приезд в Москву В.С.Ощепкова. Как раз тогда, в конце 1929 года, когда Ознобишин заканчивал работу над книгой, Василий Сергеевич провел весьма внушительную демонстрацию боевых приемов дзюдо в своей собственной "аранжировке".
И слова о намеренно поддающемся "противнике" - прямое заимствование у этого мэтра, как и утверждение, что сделать болевой в стойке можно только лишь вслед за нанесением удара или проведением броска.
Схватка на "пятой боевой дистанции" представляет собой "бой вплотную в стойке с обхватом" (в захвате). Здесь задействована только бросковая техника. Допускаются некоторые броски французской w борьбы, но лишь такие, которые не ставят в опасное положение самого бросающего. Основной же упор сделан на броски джиу-джитсу, учитывая их более прикладной характер. Среди этих бросков, которые автор называет "подножками", фигурируют как собственно подножки, так и подсечка, зацеп и даже бросок "ножницы". Не все эти броски равноценны и достаточно ясно описаны. Кроме "подножек", дан еще "ужасный бросок с упором ногой в живот", а также способы преследования брошенного противника болевыми приемами "обратный ручной замок" и "свертывание шейных позвонков". Озношибин пишет, что излагает "систему джиу-джитсу... так, как ее некогда преподавали профессора Японской школы в Лондоне, знаменитые призовые бойцы: Миаки, Юкио Тани, Хирано, Эйда, Кояма, Канайя и Диабусту. Однако весьма маловероятно, что он проходил обучение у кого-либо из названных им мастеров. Сведения явно получены через посредство англоязычного руководства: об этом говорят дословно переведенная на русский англоязычная терминология и некоторые стилистические особенности изложения. Серьезным пробелом является то, что Ознобишин не описал технику дзюдоистской самостраховки при бросках, хотя эти упражнения упомянуты в приведенной им схеме "нормального урока". Скорее всего, он и не владел этой техникой, как и многие из современных ему авторов, тоже обучавшихся по книгам. Мешал психологический барьер в виде естественного инстинктивно-опасливого отношения любого человека вообще к падению на землю. Трудности при разучивании бросков он пытался преодолеть, "выкинув все те приемы, которые требуют применения ковра". Но, противореча себе, впоследствии советовал проделывать бросок "на более мягком грунте", "стараться не бросать друг друга на землю с чересчур большой силой" и даже использовать все-таки "плетеные циновки тростниковые или другие... Их складывают вместе и покрывают линолеумом".
Шестая боевая дистанция - это схватка на земле. Технике, используемой на данной дистанции, уделено особенно большое внимание, исходя из того, что именно она способна принести решительную победу. Болевые приемы в качестве преследования брошенного на землю противника оценены как более надежное средство, чем добивание ногами. Разумеется, они используются не только в подобных, но и, в иных ситуациях. Среди рекомендаций автора немало таких, какие общепризнанны в современном самбо и дзюдо. Наиболее предпочтительным названо положение "на противнике", особенно, сидя на нем
верхом, что позволяет не только ограничить подвижность нижнего, но и более эффективно атаковать его. Менее выгодно - расположиться между его ногами, стоя на коленях. Обращено внимание на максимальное использование ног. Как верхний, так и нижний должны стараться сделать противнику "ножной пояс", обхватив его талию ногами. Верхнему, исполняя болевой на руке, следует стараться "убить" другую руку нижнего, то есть придавить ее коленом. При этом, однако, подчеркивается, что положение нижнего, хотя и не столь выгодно, но отнюдь небезнадежно. Он ни в коем случае не должен поворачиваться спиной к противнику, но, лежа на спине, "отгородиться" от него согнутыми в коленях и поднятыми ногами, отталкивая и нанося ими встречные удары. Против стоящего противника используются также броски: с помощью только ног - "ножные крючки" или захватом обеих ног противника "за ступни" и толчком ногами в пах. Ознобишин различает три вида болевых приемов в партере: "свертывание шейных позвонков", "ручные замки" (рычаги локтя вверх захватом руки между ног или через бедро в различных вариантах; узел поперек; "обратный ручной замок" - рычаг локтя вниз с помощью туловища при захвате руки между ног), а также "ножные замки" - варианты рычага ступни (ущемление ахиллесова сухожилия). Кроме того, есть еще "передние и задние шейные замки": удушения предплечьем, воротником и "ножным ошейником". Работа на чувствительные точки, как самостоятельные приемы, отброшена (из-за характера нашей одежды) и использована только один раз лишь в качестве вспомогательного действия. Нетрудно заметить, что заимствованная, в основном, терминология автором не упорядочена и достаточно противоречива. Болевые приемы это и "свертывание позвонков", и "ключи", и "замки", в то же время "замками" именуются и удушения. О нечеткой классификации бросков я уже говорил выше.
Что касается способов освобождения от захватов, то предусмотрены они лишь от борцовских переднего и заднего поясов (под руками или поверх рук), захвата головы подмышку и от удушений.
Против вооруженного ножом или "другим непредвиденным оружием" применяются удары ногами, а в определенных случаях и боксерские удары. Обезоруживание производится с помощью "ключей": при ударе сверху - это вариант узла, снизу - загиб руки за спину. Предусмотрены также защитные действия при нападении с ножом на лежащего. Из обезоруживаний нападающего с револьвером - не все достаточно убедительны.
Очень существенным достоинством руководства является то, что в нем впервые было рассказано о специфике криминального рукопашного боя. Борьба с преступностью давно сделала необходимым изучение уголовного мира. Еще с дореволюционных лет в специальной криминалистической литературе описывались различные способы совершения хитроумных преступлений, блатной жаргон, потаенная символика воровских татуировок, но никогда не шла речь о приемах, которые уголовники использовали при внезапном и почти незаметном, даже в многолюдном месте, убийстве, в драке с оружием, подручными предметами или без них. Нил Николаевич стал первым и, к сожалению, последним, кто осознал острую актуальность не только изучения, но и непременного обнародования подобных сведений. Ведь даже в современных милицейских руководствах эти насущные вопросы обойдены полным молчанием, а необходимые познания практические работники добывают дорогой ценой собственного и, слишком часто, кровавого опыта. Несомненные достоинства этого раздела книги не уменьшает даже то, что увлекшийся автор "растекается мыслию по древу" и повествует о французских "гостиничных крысах" - зловещих грабителях и убийцах, "парижских апашах", с которыми милиционерам вряд ли приходилось встречаться. При этом, однако, не забыты и приемы задержания, и конвоирования, в числе которых описана "последняя новость - парные приемы", то есть одновременные согласованные действия двух блюстителей порядка против одного уголовника.

 Значительное внимание уделено тактике рукопашного боя. После каждой "дистанционной" главы даются указания по тактике данной дистанции. Сверх того, в заключительной части книги приведены тактические соображения обще охватного характера. Заботливо и прозорливо специально предусмотрены также действия при схватке в особых сложных условиях: в темноте, на лестнице, в вагоне поезда, против
нескольких нападающих. Не осталась без внимания и специфическая "антиуголовная" тактика. Едва ли не лучшим в труде Ознобишина являются методические разработки для обучения, которые дают возможность вполне реального практического воплощения его системы. В рамках разделов, посвященных каждой из боевых дистанций, описаны необходимые упражнения и даны указания по обучению. Но главное - это предложенные им "элементо-фазы", которые представляют собой специально подобранные практические упражнения в ведении рукопашного боя уже во всем его объеме. В предыдущих
статьях данного аналитического цикла ретроспективы отечественных систем я уже упоминал, что иные авторы предлагали использовать в рукопашном бою " только приемы английского бокса и французской борьбы в их неизменном виде (против чего решительно протестовал Нил Николаевич). Не мудрствуя лукаво, они просто обучали этим чисто спортивным единоборствам и даже не помышляли хоть как-то объединить, увязать боксерские удары с борцовскими приемами. Считалось, что сделать это должны будут самостоятельно их ученики: догадаются, как совместить приемы таких совершенно разнородных и, к тому же, условных единоборств. Хотя делать это, как правило, . приходилось уже в горячке боя, что едва ли являлось лучшими условиями для решения подобных задач. Не говоря уже о том, что не для каждого это было посильным делом. Ознобишин отлично понимал губительную опасность подобных рискованных и сомнительных экспериментов. Избежать их и позволяли его "элементо-фазы". Это были более двух десятков наперед   заданных упражнений, имитирующих "сюжеты" реального боя с непременным изменением дистанций и переходом от ударов к броскам, болевым приемам и наоборот. Выполняя их, обучающиеся получали основы грамотного и целесообразного использования приемов всех составляющих систему элементов, объединяя их в комбинации, ведущие к безусловной победе. После этого они должны были уже сами составлять и тренировать такие комбинации, для чего предлагались подводящие упражнения: задавались и реально моделировались конкретные ситуации боя, в том числе, и достаточно сложные, против нескольких противников. А учащиеся получали возможность путем проб и ошибок находить тактически правильные решения выхода из затруднительных положений. Разумеется, учебный этап "элементо-фаз" наступал только после твердого усвоения приемов каждого из составляющих систему видов единоборства.
Предложенные автором новые и рациональные методы обучения представляли несомненный интерес, однако, они же свидетельствовали и об отсутствии у него достаточного практического опыта преподавания. Давая содержание "нормального часового урока" по каждой из дистанций, он умалчивает о том, сколько же таких уроков потребуется для прохождения всего курса. И только, как бы, между прочим, замечает, что для освоения бокса, как и джиу-джитсу потребуются несколько лет. А такой срок - был, конечно же, нереальным при обучении милиционера.
Один из ветеранов и основоположников ленинградского самбо - A.M.Ларионов утверждает, что ознобишинская система решительно превосходит спиридоновскую. Я не стал бы делать столь категоричных и далеко идущих выводов, но в ряде положений Нил Николаевич имел заметное преимущество. Стараясь быть объективным и дать читателю полное представление о системе, я говорил не только о достижениях автора, но и о его недочетах. При желании их можно было бы насчитать и значительно больше, но ведь главное-то не в этом. Главное в том, что Ознобишин еще в конце двадцатых годов понял необходимость принципиально новых путей развития искусства рукопашного боя. Он пытался осуществить вполне современную нам идею создания синтетической системы, хотя и располагал для этого только явно устаревшими средствами. Решительно отказавшись от всех существовавших прежде рецептов, стремился создать органичный сплав всех доступных ему единоборств, объединив их лучшие достижения в единое, неразделимое целое - новую систему рукопашного боя. Как и Ощепков, Нил Николаевич ратовал за широкое распространение среди населения навыков рукопашного боя. Стремился сделать их общедоступными, придать массовый характер и вывести из жестких рамок "служебного пользования". Однако же, хотя он и ссылался при этом на правительственный лозунг "военизации страны", все это осталось лишь благими пожеланиями, так как требовало не только разрешения властей, но и значительных материальных затрат.
В книге Ознобишин называет себя практиком. Он, несомненно, владел и техникой бокса, и джиу-джитсу, какое-то время преподавал их и мог показать любой необходимый прием. И все же приходится задуматься: можно ли считать его профессионалом в полном смысле этого слова? Таким, как Ощепков, Спиридонов или даже Солоневич, который был не только преподавателем, но и совсем неплохим борцом.
В.Дмитриев на мой вопрос с улыбкой ответил: "Что Вы, сам он не боролся. Если бы Вы его видели..." А ядовитый на язык по отношению к своим соперникам Харлампиев рассказал: "Ознобишин сделает прием на несопротивляющемся ученике, потом подзывает Анкудинова (силача-боксера и борца полутяжеловеса. М.Л.) и приказывает: "Держите его в этом положении", а ученику предлагает: "Теперь попробуйте вырваться". Очень может быть, что в этом было слишком много "доброжелательного" преувеличения, но, несомненно, имелась и доля истины. Физические данные Нила Николаевича "суперастеник", да еще злоупотреблявший алкоголем, конечно, были мало пригодны для схватки на ковре и могли подвести даже при знании приемов. Когда-то общераспространенным было убеждение, что наилучший тренер - это непременно прославленный чемпион. Однако жизнь убедительно доказала: далеко не все блестящие спортсмены наделены и тренерским талантом. Это оказались две совершенно различные вещи. Еще в большей степени подобные "ножницы" проявляются там, где идет речь о широко мыслящем специалисте, создающем новую систему. Безусловно, он должен иметь какой-то и чисто практический багаж, без которого просто невозможно "прочувствовать" характер удара, приема или хитрого тактического хода, правильно оценить их. Но вовсе необязательно одерживать громкие победы на ковре или ринге. Именно так было и с Ознобишиным. Не был он, да и не мог быть ни выдающимся боксером, ни джиуджитсером, но это вовсе не мешало ему не только преподавать, но даже и создать собственную систему рукопашного боя. И если даже нельзя признать Нила Николаевича профессионалом, то, значит, он своей книгой лишний раз подтвердил, что талантливый и эрудированный любитель способен иногда выполнить работу ничем не хуже, а, может быть, даже лучше иных профессионалов... Года два назад я видел у новосибирских рукопашников ознобишинское руководство, так у сказать, в самоиздатовском варианте. Полностью заботливо перепечатанное на машинке, с неумело перерисованными иллюстрациями, оно и шесть десятилетий спустя после своего выхода в свет все еще продолжало оставаться полезным пособием. И это даже в наше, перенасыщенное и специальной литературой, и преподавателями, время. Думаю, что это наилучшая и наиболее объективная оценка труда покойного Нила Николаевича. В энциклопедии "Цирк" ему, посвящена специальная статья, и если когда-нибудь будет написана энциклопедия рукопашного боя, то и там его имя будет стоять на одном из почетных мест!

М.Лукашёв
Журнал "Боевые искусства планеты"