Интервью Валерия Гусева

Статьи:
Вооружен и очень опасен;
Валерий Гусев: «Воину не нужны песни про кукол»;
219 прим.

Вооружен и очень опасен
Московский Комсомолец
8 августа 1989 г., №181 (15'551), стр. 4
Наверное, каждый, кто во времена расцвета каратэ занимался тем или иным восточным единоборством, прекрасно помнит его фамилию. Валерий Гусев, сильнейший мастер кунг-фу, имел школы во многих городах страны, его ученики считались отличными бойцами и прекрасно выступали на соревнованиях. Да и их учитель - единственный из всех тренеров высокого уровня - сам принимал участие в состязаниях и турнирах, легко, изящно и красиво побеждая соперников. Невысокий, коренастый, с мощной мускулатурой, он отличался молниеносной реакцией и удивительными для такого телосложения подвижностью, гибкостью и скоростью ударов. И тот, кому хоть раз доводилось увидеть Гусева в деле, на татами, запоминал его надолго, если не навсегда. Потом на каратэ был введен запрет, вступила в действие включенная еще за год до этого в УК РСФСР статья 219 прим. о незаконном обучении каратэ. А чуть позже грянул шумный показательный процесс, на котором главным действующим лицом был Валерий Гусев, осужденный на пять лет лишения свободы.

А потом - тишина. Разве что промелькнет где-нибудь в газете его фамилия, ставшая уже нарицательной. И - все...

- Заниматься кунг-фу я начал в - 1969 году. Совершенно случайно узнал о том, что один китаец открыл в Москве секцию, в которой занимается всего несколько человек. Тогда о боевых искусствах Востока у нас знали в основном понаслышке, так что мне захотелось увидеть, что это такое на самом деле. Поначалу занятия показались скучными, утомительными. Параллельно с нами занималась группа каратэ, и пока мы осваивали монотонные непонятные движения, в которых вроде бы ничего боевого и близко не было, они вовсю разучивали удары, начали спарринговать. Наша группа стала пустеть, и вскоре я остался один. И в результате стал единственным в СССР специалистом по школе "Западного Дракона".

Спустя шесть лет я уже сам мог тренировать, открыл несколько самодеятельных секций. А через два года каратэ, а, следовательно, и другие боевые искусства, разрешили официально. Стал заместителем главного тренера "Трудовых резервов", активно участвовал в работе Всесоюзной федерации, готовил бойцов для соревнований, сам выступал...

- Слава у вас была громкая...

- Дело в том, что настоящих специалистов то есть тех, кто получал знания из первоисточников можно было по пальцам пересчитать. Во-вторых, все стили и направления перемешались, был взят курс на создание "единой советской школы", а я учил четко по своей школе, что не могло не привлекать людей. Конечно, я не один такой был, просто у других, когда дело доходило до спаррингов, школа кончалась и на смену красивым движениям кунг-фу приходила чисто каратистская работа. В-третьих, я всегда учил бою, и это тоже людям нравилось.

То, что у нас сейчас называется у-шу, - это так, не поймешь что. Всю эту гимнастику в континентальном Китае придумали только потому, что подлинные мастера, спасаясь от культурной революции, уехали на Тайвань, в Гонконг, Сингапур. Так что называть у-шу оздоровительной гимнастикой, это все равно, что сказать: оздоровительное каратэ, оздоровительный бокс и т. д. Да, я тоже не забываю об этом аспекте, но боевое искусство - это, прежде всего поединок...

- Но потом слава обернулась против вас. Процесс ваш был показательным и, насколько я знаю, единственным - если и посадили еще кого по этой статье, то тихо, без шума. В общем, словно специально для вас 219-ю придумали...

- Да, большая честь... А процесс действительно был показательным - специально искали человека с громкой фамилией, чтобы сделать его козлом отпущения - другим, мол, неповадно будет. А может, все произошло потому, что незадолго до ареста я наотрез отказался от предложения (правда, неофициального) работать тренером в КГБ, может, недоброжелатели были высокопоставленные или мешал я кому. Кто знает... Неспроста ведь следователи из кожи вон лезли, чтобы меня засадить, ничем не брезговали. Самое интересное, что к тому времени, я уже сам не тренировал. Ученики мои группы вели - это было, и, разумеется, приходили ко мне за советами, информацией, знаниями. Потом я узнал, что несколько таких групп выявили и отловили. Но меня-то с ними не было, хоть и писали позже, что В. Гусева арестовали во время занятий в Кунцевском лесопарке. За мной, 33-летним студентом областного института физкультуры, пришли домой - в тот момент, когда я прилежно трудился над конспектами по истории КПСС. Так и не дали доучиться...

Поначалу я, признаться, думал, что все это ненадолго, по недоразумению. Хотя кому-кому, а мне наивным быть не стоило. Я ведь жил на одной лестничной клетке с Роем Медведевым, которого тогда считали диссидентом, и помню, как за ним по пятам неотступно следовали люди в штатском, а на лестнице на четвертом этаже (мы на пятом жили) установили круглосуточный пост и спрашивали всех, кто мимо проходил, к кому они направляются. Ну, а когда я вместо установленных законом трех дней провел в камере предварительного заключения две недели, наивность как рукой сняло...

- Протестовать не пытались?

- Нет, что толку. Да это еще ягодки были. Меня так хотели обвинить в ведении занятий в корыстных целях, что заставляли учеников давать ложные показания. Студентам говорили в лицо, что у них могут быть серьезные неприятности в институте, несовершеннолетних допрашивали по ночам по пять-шесть часов подряд, угрожали, не стесняясь в выражениях. Даже обыски у них делали без всяких на то оснований, изымая не только ксерокопии учебников по кунг-фу, но и кимоно, фотографии, изданные у нас книги по буддизму.

Понятно, такими методами удалось добиться от некоторых нужного результата. Но на суде все до одного от показаний отказались. Один даже заявил во всеуслышание, что накануне суда ему звонили из прокуратуры и по-дружески советовали сказать то-то и то-то. Но, хоть и не получилось у них доказать мою корыстность, все равно доказали, пусть и без документальных подтверждений. Да и зачем они, когда и так можно обойтись?

На суде тоже было интересно. Зал был забит людьми в форме и их коллегами в штатском, и тех, кто пытался хоть слово сказать, тут же штрафовали или выводили. Желающих прорваться в здание Волгоградского районного суда без лишних разговоров забирали в отделение и выпустили лишь наутро.

Мою вину устанавливали целых три экспертизы. Первая - идеологическая - определила, что я преподавал кунг-фу с целью создания групп, способных вести борьбу с существующим строем (я о себе столько занимательного услышал, что удивился потом, как меня к расстрелу не приговорили). Вторая - спортивно-техническая - доказала, что кунг-фу и каратэ - одно и то же, О кунг-фу в статье не говорится, но когда мои ребята прямо в зале демонстрировали оздоровительную и дыхательную гимнастику, им говорили: "Это тоже каратэ...". А третья - баллистическая - сочла меч, с которым меня задержали в 1981 году в Шереметьеве, когда я собирался на показательные выступления в Ригу (работа с мечом и другим оружием считается обязательной во всех школах), боевым оружием. Что ж, им, конечно, виднее...

Ну и наконец - сажать меня не должны были, могли согласно той же статье только оштрафовать, так как привлекался я по ней в первый раз. Штраф я уже платил - открыл секцию, поддавшись на уговоры одного отделения милиции, - но это по административному кодексу, не по уголовному, да и 219-й в нем тогда не было. Но и об этом предпочли забыть - видимо, очень нужно было меня посадить и другого исхода у суда быть не могло.

И сколько ни протестовал мой адвокат, дали мне по полной: четыре года с конфискацией имущества, а некоторое время спустя добавили еще год за меч. Наклеили на личное дело три красные полосы: склонен к побегу, к нападению на конвой, в совершенстве владеет каратэ. И вперед, на Колыму. К счастью, тут слава мне уже помогла...

- Каким образом?

- Как "особо опасному и вооруженному каратэ" в поездах мне предоставляли самое почетное место - так называемый стакан - одиночку, где и повернуться толком нельзя. В пересыльных тюрьмах - а держали меня там подолгу - так что в Магадан я прибыл ровно через год (!) - тоже в одиночку помещали, боялись, что смертоубийство устрою в общей, камере. Ну а люди, уходя на этап, повсюду рассказывали о том, с кем довелось сидеть рядом, - в тюрьме ни от кого ничего не скроешь, тут одиночки, не помогают. Так что когда я приехал, наконец, в лагерь, мне уже приготовили привилегированное место на нарах, тумбочку тушенкой набили...

Вообще заключение - дело познавательное. С одной стороны, я вычеркнул пять лет из жизни, с другой - приобрел опыт, а заодно и себя проверил. Там ведь люди быстро ломаются - чуть дал слабину, и все. В колонии строгого режима, наверное, было бы тяжелее, ну а на общем сидели в основном такие, как я, - без особых оснований. Хотя всякое бывало - несмотря на авторитет, приходилось и защищать себя кулаками, и с администрацией конфликтовать. Опыт - опытом, но попадать туда никому не советую.

Во многом мне помогло то, что даже в лагере продолжал тренироваться. Полтора часа до подъема, три часа после работы - каждый день. На улице прохладно - до минус 68 доходило, так я занимался в сушилке при минус 18. Кстати, желающих заниматься было много, но за мной надзор был строжайший, а один работник по собственной инициативе даже подписку с меня взял, за что получил потом нагоняй от начальства.

Через год меня перевели, в Хабаровск - полегче стало. Представили было на УДО (условно - досрочное освобождение), но судья заявил, что согласно приговору я тренировал за деньги, в корыстных целях, так что для меня это не подходит. Четверым спекулянтам, которых представили вместе со мной, УДО все-таки дали - наверное, они достойнее...

А в 1988-м я вышел. По амнистии. Не досидев целых 7 месяцев и 27 дней...

- Как правило, люди, побывавшие в заключение, после освобождения сталкиваются с массой проблем...

- Нет, у меня все было легко и просто - может, потому, что посадили ни за что. В Москве прописали без вопросов, на работу устроился начальником производственного отдела торговозакупочной базы. За границу выезжал. В московской федерации у-шу возглавляю тренерский совет, во всесоюзной - судейскую коллегию. Так что вроде все нормально...

- Скажите, Валерий, а вам не хотелось поднять материалы того суда, добиться пересмотра дела, реабилитировать себя?

- Нет, не хотелось. А зачем? Я уже отсидел, тут ничего не вернешь. Конечно, осталась злость на тех, кто меня засадил, тем более что 219-я абсолютно недейственна и люди как занимались спокойно, так и продолжают заниматься, причем многие "подпольщики" берут за занятия немалые деньги. И никто ее не боится - мой показательный суд результатов не дал.

Да, обидно было читать, что "некий Гусев был осужден за ряд преступлений, не связанных с каратэ", - фраза эта встречается во многих публикациях. Одна из них подписана человеком, у которого "некий Гусев" как-то в финале одних соревнований выиграл за 7 секунд. А теперь - привык...

За тот год, что я на свободе, я уже ко многому привык. И старое ворошить не хочу. А тюрьмы и лагерь теперь вспоминаются в основном в светлых тонах. Было, значит, было. А начинать искать правду, затевать публичную тяжбу... Ну, даже если, допустим, мне принесут извинения, что от этого изменится?..

Он по-прежнему пользуется огромным авторитетом, его имя произносят с уважением - так было и до ареста, и пока он отбывал незаслуженное наказание, и после освобождения.

Я не увидел ни душевного надлома, ни злобы на всех и вся, ни отчаяния. Он такой же, каким был, разве что более повзрослевший, более опытный, более уверенный в себе. И хотя сам не тренирует, по-прежнему занимается любимым делом по 5-6 часов в день - несмотря на свои 38 лет.

В общем, процесс тот стал показательным только в одном отношении - он показал, что сломать человека не так просто, даже если очень стараться то сделать.

А так - словно и не было тих 5 лет без 7 месяцев и 27 дней.

Но то - было...

... Арестовывали его дома.

- Порнография и оружие есть? - поинтересовался один из вошедших. Он, еще не понимая в чем дело, пожал плечами. Да ответа от него и не требовалось - имелась санкция на обыск. Правда, порнографии не оказалось, зато оружия - не боевого, тренировочного - набралось два больших мешка килограмм на сто. По старой доброй традиции 37-го, перевернув все вверх дном, визитеры пригласили хозяина квартиры проследовать за ними.

Когда непрошеные гости, прибывшие на задержание "особо опасного преступника" аж на трех машинах, напоследок предложили ему взять с собой личные вещи, в том числе кошелек с мелочью, он еще подумал: "На обратную дорогу".

И ободряюще улыбнулся жене - мол, до завтра.

И вернулся через пять лет...

Игорь Оранский

 

Валерий Гусев: «Воину не нужны песни про кукол»
Армия
№3 1998 стр. 44-45
Наше интервью с одним из знаменитых отечественных "патриархов" восточных единоборств Валерием Гусевым начал он сам с вопроса:

- Слушай, а тебе не кажется банальным начинать этот текст, как и все остальные, когда начал заниматься, у кого, чем? Все это так стандартно...

- Но людям интересно. Что-то вроде визитной карточки.

- Хорошо. Тренироваться начинал самостоятельно с 1969 года. По книжкам, кое-какой обрывочной литературе. Потом видео появилось. Занимались просто, без какой либо системы. Но потом судьба свела меня с человеком, которого зовут Ся Тун. Хотя знаком, я был с ним еще с 1956 года - вместе в больнице в хирургии лежали. Вот с ним уже начали заниматься по системе. Многие не выдерживали - скучно становилось, уходили в карате или еще куда-то. А тут мы полгода стойки только изучали. Каратеки уже ногами машут, а мы - в стойках гоняем одно и то же. Попозже начали отрабатывать один и тот же удар, но в разных стойках. Все это очень монотонно с точки зрения представителей других школ. Но суть в том, что мы отрабатывали "базу". А это - умение перемещаться и один единственный удар.

- А подробнее можно рассказать о системе?

- О, там 90 ступеней. Это сколько ваших журналов нужно заполнить. В качестве примера могу сказать, что 1 я ступень, например, по технике беднее, чем требуется для сдачи на белый пояс в карате - 4 удара рукой и 2 передних ногой. Очень бедно. И тут сразу хочу подчеркнуть, что наша система - совершенно не коммерческая школа, в которую приходят, чтобы стать мастером, как в кино, за полтора часа. Ну вот, потом получилось так, что меня посади ли на 5 лет, а там делать было нечего, вот и решил толком позаниматься, разобраться в системе.

"АРМИЯ": Тут необходимо сделать отступление. Эти пять лет, о которых Гусев говорит немного вскользь, довольно трагическая страница в истории развития боевых искусств в СССР и России. Напомню, что официально карате в СССР было признано в 1979 году, была создана федерация. Уже буквально через пару лет люди из КГБ поняли, что школы карате нарушают один важнейший принцип советской безопасности - гражданин Советского Союза должен быть безоружен перед строем, не сметь оказывать ему сопротивления. Отголоски такой позиции и сейчас довольно сильны. Вспомнить хотя бы непрекращающиеся споры о том, можно ли простым людям разрешить иметь пистолет дома для защиты от бандитов, которые пистолеты носят без всяких разрешений. Так вот, года с 1981 КГБ начал потихонечку выживать карате из реалий советского быта. Делалось это таким образом. Для того чтобы вести занятия с группой на законных основаниях, инструктор был обязан пройти аттестацию и подтверждать свой уровень каждые полгода. Сначала отменили аттестации, а затем ввели в УК РСФСР статью 219 "прим" - за незаконное преподавание карате. С горькой усмешкой сейчас можно констатировать, что статья эта была введена специально для одного человека - Валерия Гусева. За все время существования 219-й только он один был осужден по ней на полную катушку - 5 лет. Хотя карате своим ученикам он не преподавал, то, что он давал, можно, наверное, назвать кунг-фу или у-шу. Но слова "у-шу" (боевые искусства, в переводе с китайского) он не любит с тех пор, как побывал в руководстве Федерации у-шу Москвы и посмотрел, что за люди там собрались. Может быть, кунг-фу (кунг-фу по-русски - то, что делается очень хорошо, мастерски, то есть может быть и повар кунг-фу, и слесарь кунг-фу, и прочее). Но вернемся к беседе...

- Там, в зоне, вот о чем много думал. В карате очень много техники, но когда то должен быть переход от одной техники к другой. И когда переходишь, как сделать так, чтобы старая техника не страдала от этого? То есть нужно было найти определенную цикличность, методику, которая позволяет заниматься по любой школе. Вот сейчас говорят многие каратеки "Ката (запрограммированный бой с тенью) - это одно, бои - совсем другое". У нас такое не проходит. Ведь в ката, или тао, по-китайски, заложена вся информация по школе. И если ты не применяешь эту технику в бою, зачем тебе ката?

- А во время вашего заключения криминальные структуры проявляли интерес к вашему мастерству?

- Проявляли. Но как только люди начинали у меня заниматься, меня сразу же переводили. Когда я работал над системой, мне запрещали записывать какие-то связки, приемы. Поэтому русские буквы я изображал японскими иероглифами. Местные умельцы мне потом все это переплели и так красиво оформили, покажу как-нибудь.

- И вот свобода, перестройка...

- Вышел я в 1988 году, на 3 месяца раньше. В 1989-м была создана союзная федерация у-шу. Месяц я туда походил - чушь какая-то. Сидит на заседании баба, лет сорока, и вяжет. Зачем она сюда пришла, кто такая? Кунг-фу там, где есть мастера, а мастера тусовок не устраивают.

- Сколько времени у вас сейчас уходит на тренировки?

- Около шести часов в день, по три тренировки в сутки. Но многое зависит от программы, занятия могут быть и очень короткими.

- На ваш взгляд, что из боевых единоборств сейчас наиболее подходит для российской армии?

- То, что дают рукопашники. Но есть очень много нежизненных вещей - кирпичи разбитые, бутылки об голову. Это эффективно для мастеров. А в армии бойцы должны изучать более простую технику, те же удары руками. Ведь когда человек начинает ногами размахивать - это говорит о его неопытности и даже трусости. Настоящий бой с рук начинается, а потом, когда расслабишь противника, можно и ногой треснуть. Ведь за два года невозможно обучить человека настоящей технике. А все эти армейские показательные выступления по телевизору - от этого только девки тащатся.

- Хорошо, а какими качествами должен обладать современный воин?

- Во-первых, он должен быть мужиком, а не писать сопливые письма домой и не заказывать по радио "Иванушек Int" исполнить ему песню про кукол. Это что?..

- Это вы о низком уровне культуры?

- Культура здесь ни при чем. Нужно заниматься боевыми искусствами, бодибилдингом - упражнениями для укрепления боевого духа, тела. Нет боевого духа. Только после стакана. А после стакана боевой дух есть, а сил нет. Да, пусть у нас армия такая, в которую пацанов берут, но они сами должны становиться мужчинами, а не ждать, когда из них это будет кто-то делать. А когда боевой дух воспитан - не будет этих побегов и ночных поллюций. Да и дневных тоже...

Олег Утицин

 

219 прим
Совершенно секретно
(приложение "Версия")
11-18 мая 1999г. №16(40) стр. 11
(Статья о статье и единственном человеке, который под нее попал).
"Уголовное дело, о котором пойдет речь, привлекло внимание многих. На скамье подсудимых Валерии Гусев. Он обвиняется в том, что самовольно, без разрешения соответствующих органов, обучал приемам каратэ, получая за это материальную выгоду в значительных размерах. Он также обвиняется в ношении холодного оружия..." Так начиналась заметка под названием "Загребущие "пустые руки" в одном из номеров журнала "Человек и закон" за 1984 год. Это действительно было одно из самых громких уголовных дел того последнего "застойного" года. Сегодня, спустя 15 лет, с Валерием Гусевым беседует корреспондент "Версии". Он, Валерий Гусев, единственный на весь бывший СССР человек, получивший пять лет за незаконное преподавание каратэ.

- Пять лет - максимальный срок, который был предусмотрен статьей 219 "прим" УК, и получили его только вы...

- Есть и еще один интересный факт, когда я вышел, отсидев четыре года и семь месяцев, эту статью отменили. Вкупе с другими, либо недействующими, либо нарушающими права человека. Само появление статьи 219 "прим" в кодексе было инициировано КГБ, и процесс надо мной должен был стать показательным, чтобы прикрыть занятия очень популярным в то время в СССР видом спорта. Поймите, кто-то просто обязан был быть наказанным на полную катушку. Чтоб другим неповадно было.

- А что касается "материальной выгоды в значительных размерах"?

- Знаете, когда меня арестовали, я и группы-то не вёл, учился в институте физкультуры. Насчет холодного оружия - это да. Когда они приехали в мою однокомнатную квартиру забирать меня, там действительно было немало такого оружия - нунчаку, явары (многогранный ударный стержень - Авт.), фурикены (метательные "звезды" с остро отточенными краями. - Авт.), много других прикладных вещей, которыми обязан владеть мастер боевых искусств. Когда комитетчики увидели такое количество этого добра, то очень удивились. И обрадовались, наверное. Они на пяти машинах за мной приехали. Сказали моей жене, что у них ко мне "просто несколько вопросов", что это не займет много времени. Не знаю... для них, может быть, пять лет - это действительно немного...

Справка "Версии"

Осенью этого года исполнится двадцать лет с тех пор, как было официально объявлено о создании Федерации каратэ СССР. Самая, пожалуй, значительная заслуга в этом принадлежит Алексею Штурмину, который стал одним из руководителей федерации, оставаясь при этом первым лицом и в так называемой Центральной школе каратэ (ее основной зал располагался на Цветном бульваре, неподалеку от здания Старого цирка). В соответствии с положениями федерации, для того чтобы заниматься преподаванием каратэ, необходимо было сдать экзамены на определенный уровень техники и каждые полтора года обязательно либо подтверждать его на таких же экзаменах или соревнованиях, либо сдавать более сложную технику. В противном случае удостоверение преподавателя считалось не действительным, а сам факт преподавания, соответственно, - незаконным.

- А почему вами занимался именно КГБ?

- Понимаете, у комитета проявился какой-то свой, не вполне мне ясный интерес, прежде всего к Центральной школе. Они начали "пасти" Штурмина. И вот однажды его ученики якобы помешали машине комитетчиков продолжить слежку. Это, вероятно, стало последней каплей. Ну а первой - то, что они никогда не признавали за советским человеком права на самозащиту. Даже без оружия, даже при помощи одного только собственного тела...

Тогда в Москве ученики всех школ каратэ обязаны были давать милиции по месту занятий подписку о не применении своих знаний. Там, в этой подписке, оговаривались только три пункта, позволяющих воспользоваться техникой единоборств: в случае угрозы социалистической собственности, в случае угрозы жизни группе граждан, наконец, в случае угрозы вашей собственной жизни. Причем в последнем пункте отдельно указывалось, что нападение на тебя с ножом или, скажем, с дубьем такой угрозой не является. Неглупо придумано, правда?

Так вот. А когда они захотели даже и такое каратэ прикрыть, то организовали в прессе публикации о людях, якобы убитых "смертельными приемами". Правда, немного их было, таких публикаций, на моей памяти не больше двух. А уж почему они нас прикрыть захотели - вот вопрос... Насколько я знаю от своих учеников, которых пытались в КГБ вербовать, у них была такая идефикс, что через школы каратэ из Союза происходит утечка государственных тайн оборонного значения: тогда ведь многие залы находились в закрытых "ящиках". Чушь, конечно, но я думаю, что меня они "пасти" стали как раз потому, что я занимался кунг-фу (китайская разновидность боевых искусств. - Авт.), а Китай у них тогда был враг номер один...

- И что, не получилось из вас китайского шпиона?

- Да нет, конечно... Хотя моим учителем был китаец Ся Тун, он военный был, сюда в командировку приезжал. А потом каким-то образом смог из народного Китая перебраться в капиталистический Гонконг. Они об этом, наверное, знали, и это тоже какую-то роль в моей судьбе сыграло...

А вообще они всё довольно хитро обтяпали. С одной стороны, 219-ю статью в УК ввели с благими намерениями: чтобы не было "левых" преподавателей и таких учеников, которых хлебом не корми, а дай на улице ногами помахать. Но с другой - почти одновременно, где-то в 1982 году, если не ошибаюсь, возбудили уголовное дело против Штурмина, посадили его по валютной статье и запретили федерации проводить аттестации инструкторов. А без аттестации любой инструктор - человек вне закона. Ему просто негде было свою "законность" подтвердить...

- А ваши воспоминания о местах не столь отдаленных... Отомстить не хочется, справедливость восстановить?

- Меня часто спрашивают: "Почему я не требую реабилитации". А я спрашиваю: "Зачем?". Мне на зоне заниматься не мешали. Я вам больше скажу: если человек мастер - он всегда найдет время и место для тренировок... Мне, если так разобраться, на зоне значительно лучше других было. Зеки уважали очень. А администрация почему-то боялась. Хотя бы при этапировании: они мне в деле нарисовали чуть не три "красных полосы" - то есть к побегу я склонен, к нападению на конвой, еще к чему-то такому... И вот в результате они меня одного везли. В других вагонах зеки, как селедки в бочке, давились, а у меня - отдельное купе...

Вообще, этот их страх мне на руку был. Из-за этого, уже в зоне, меня никто особо не трогал и мне удалось сосредоточиться на совершенствовании своей техники и разработке методики преподавания той школы, которую я сейчас веду. Я там даже книжку написал по этой школе. Чтобы не отобрали, писал, зашифровывая русские буквы китайскими и японскими иероглифами...

Что касается мести... Глупости это. У меня и так времени не хватает на тренировки. Вот сейчас вместе с учениками создали Фонд развития у-шу. Нам на ВВЦ выделили павильон. Там будут бесплатно заниматься дети из детдомов и те, кто потенциально может вырасти в хорошего мастера, но у него нет денег, чтобы заплатить учителю, Уже купили штаны, куртки... Сейчас ремонт закончим и занятия начнём. Главное, чему я хочу научить детей, - это чтобы они не только избавились от агрессии в себе, но и научились не быть людьми, на которых может быть направлена агрессия других...

P.S. Еще один отрывок из статьи в "Человеке и Законе": "Вам понятно обвинение? - спрашивает Гусева судья. - Вы признаете себя виновным?" - "Обвинение понятно, но виновным себя не признаю", - отвечает Гусев... Он тренируется с 1969 г. Он легендарная среди российских каратистов личность. Единственный человек в стране, способный пальцами открытой ладони (удар ху-чжао, "лапа тигра") разбить доску 16 сантиметров. Хотя сам он считает, что доски ломать - в жизни не главное.

Олег Утицин