Самураи: История и легенды - Конэтада и Корэмоти: Смысл мести

Конэтада и Корэмоти: Смысл мести
Воины убивали и воинов убивали... Месть нередко стано­вилась и значимой составной частью жизни самурая, и предметом размышления. Следующий эпизод из «Кондзяку моногатари сю» (т. 25. разд. 4) является одним из самых ранних подробных опи­саний отмщения за смерть отца. Он примечателен тем, что в нем подробно обосновывается необходимость наказания отцеубийцы. Стоит отмстить, что сама идея расплаты за смерть отца, пришед­шая из Китая, отнюдь не превалировала в описываемый период. Рассказ о генерале Его, или Тайра-но Корэмоти, появляется в истории перед данным повествованием.
 
Когда-то губернатором Кадзуса был человек по имени Тайра-но Канэтада, сын Сигэмоти, младшего брата воина Гайра-но Тадамори. Пока Канэтада служил губернатором в провинции Кддзуса, его сын, генерал Его, находившийся в провинции Муцу, отправил ему послание: «Господин, я так долго не видел вас. Сейчас, когда вы стали губернатором Кадзуса, могу ли я приехать и поздравить вас?». Канэтада был рад услышать такие слова. Он сделал необходимые приготовления для приема гостя и стал ждать. В назначенное время Корэмоти прибыл, и люди в доме Канэтада преисполнились радости.
Случилось так, что в это время Канэтада простудился и. не смог выйти и поприветствовать Корзмоти. Он лежал за занавеской, и маленький самурай, к которому он особенно бла­говолил, массировал ему бедра. Пока оба они находились на передней веранде, беседуя о том, что произошло за минувшие годы, несколько лучших воинов Корэмоти, вооруженные лука­ми и стрелами, выстроились в линию в саду.
Первым стоял человек, которого звали Тароносукэ. Ему было около пятидесяти, он отличался решительностью и силой. Еще у него была длинная борода и устрашающий взгляд. Все выдавало в нем хорошего воина. Заметив его, Каиэтада спросил человека, массировавшего ему бедра, не знает ли он этого воина. Тот ответил, что нет. Канэтада сказал: «Этот человек убил твоего отца. Ты тогда был еще ребенком.. Неудивительно, что ты не узнаешь его».
«Люди говорили мне, что кто-то убил моего отца, но я не знал, кто это был, — ответил самурай. — А теперь я вижу его лицо прямо перед собой». С этими словами он поднялся и вышел в слезах.
Когда Корэмоти поужинал, солнце уже зашло, и он по­шел в свои покои. Сопроводив своего господина в его апар­таменты, Гаронисукэ отправился к себе. Там тоже принимали гостей. Было шумно: несли еду, фрукты, вино, а также фураж и семо для лошадей. Уже заканчивался девятый месяц, и на земле в темном саду стояли светильники.
Хорошо поужинав, Тароносукэ мирно лег спать. Рядом с подушкой он положил свой новый меч, а также стрелы, колчан, доспехи и шлем. В саду несли стражу несколько его воинов с луками и стрелами. Покои, в которых он спал, защи­щали два слоя плотных занавесок, которые не могла пробить стрела. Зажженные в саду светильники прекрасно освещали покои, его люди бдительно охраняли его, так что бояться ему было нечего. Устав с дороги и выпив немало сакэ, Тароносукэ быстро расслабился и уснул.
Что же до того человека, которому губернатор сказал: «Этот человек убил твоего отца» и который поднялся и уда­лился в слезах, то Канэтада почти позабыл о нем. Однако тот пробрался на кухню и упорно точил свой кинжал. Спрятав кинжал за пазухой, он с наступлением темноты подобрался к покоям Тароносукэ и стал дожидаться своего часа. Затем, в суматохе, которую подняли люди, носившие еду и вещи, он смешался с ними, взяв в руки квадратный поднос, и проскользнул в пространство между двумя занавесками.
Он подумал, что Небесное дао позволяет отомстить за смерть отца и начал шептать молитву: «Пусть Небо позволит мне исполнить мой сыновний долг и пусть не оставит меня удача».
Он припал к земле, никто не заметил его. Наконец, когда спустилась ночь, и он уже был уверен, что Тароносукз крепко спит, он подкрался к нему, перерезал ему горло и выскочил. Никто не заметил его.
Наутро Тароносукэ долго не выходил. Один из его воинов отправился к нему, чтобы сказать, что пора завтракать, но увидел его лежащим в луже крови, он закричал: «По­смотрите на это!» Тут же вбежали люди с луками наготове и с обнаженными мечами, но уже было поздно. Первым делом, конечно, нужно было найти того, кто убил Тароносукз. Так как он не имел близких отношений ни с кем, кроме своих людей, они подозревали, что среди них есть тот, кто знает убий­цу. Но разговоры об этом также ни к чему не привели.
«Он умер такой ужасной смертью», — громко говорили они взвинченными и возбужденными голосами.
«Все эти годы, пока мы служили ему. идя впереди него или следуя за ним, мы и думать не могли, что господин умрет такой позорной смертью. От него могла отвернуться удача, но это поистине страшная смерть».
Услыхав новость, Корэмоти вышел из себя. «Я в заме­шательстве, — сказал он. — Любой, кто боится меня, не посмел бы убить одного из моих людей таким способом. Раз убийца сделал это, значит, он ни на йоту не боится меня. Время и место очень неудобны для убийства. Даже в моих владениях было бы трудно сделать это, но убить одного из моих воинов в незнакомом месте — это неслыханная наглость».
«Давайте поразмыслим, — продолжал он. — Тароносукэ много лет назад убил одного человека. У его светлости губернатора есть маленький самурай, сын того, кто был убит. Наверняка он и совершил убийство».
Думая так, Корзмоти отправился к дому губернатора.
«Господин. — начал он, сев перед губернатором. — Прошлой ночью кто-то убил одного из моих сопровождающих.. Такое убийство моего воина во время путешествия — позор; для меня. Когда-то мы убили одного человека, который грубо попытался проехать верхом впереди нас. У вас, господин, слу­жит его сын. Я почти убежден, что это сделал он. Я хотел бы вызвать его и допросить».
«Без сомнения, убийство совершил он, — сказал губерна­тор. — Вчера я видел твоего человека в саду среди сопровождающих тебя. У меня болели бедра, я попросил маленько­го самурая помассировать их. Я спросил его, знает ли он того человека. Он сказал, что нет. И я сказал ему: «Этот человек убил твоего отца. Вот ты и увидел его лицо. Он, наверное, ничего не знает о тебе, и это плохо для него». Он опустил глаза, поднялся и вышел. Более я не видел его. Он никогда не оставляет меня, ждет меня днем и ночью. Так что если он не показывался с прошлого вечера, это действительно странно. К тому же, еще кое-что заставляет меня подозревать его: вчера он точил в кухне свой кинжал. Мне сказали об этом сегодня утром мои люди, высказывая свои подозрения. Ты говоришь, что хочешь вызвать и допросить его. Подразумеваешь ли ты, что если убийство действительно совершил он, ты хочешь казнить его? Я вызову его только после того, как узнаю о твоих намерениях. Я, Канэтада, недостойный человек, а ты умен. Но я твой отец. Предположим, что кто-то убил меня, а один из твоих людей убил его. И если потом люди начнут осуждать и ругать такого человека, ты думаешь, это хорошо? Разве Небесное дао не позволяет отомстить за смерть отца? Ты великий воин, и тот, кто осмелится убить меня, не будет знать покоя. Ты предлагаешь допросить человека, который лишь отомстил за отца, хотя он служит мне. Это значит, что ты даже не будешь соблюдать траур после моей смерти».
Капитала говорил все это громким голосом, встав на ноги. Корэмоти понял, что совершил ошибку. Он тоже поднялся на ноги, стараясь выразить почтение, насколько возмож­но. Он решил, что здесь уже поделать ничего нельзя, и отпра­вился обратно в Муцу. Его люди позаботились о теле Тароносукэ.
Три дня спустя появился тот, кто убил Тароносукэ, весь в черним. Он предстал перед губернатором в таком удручении и трепете, что и губернатор, и те, кто был подле него, не могли сдержать слез. После этого люди уважали и боялись его. Вскоре он заболел и умер. Губернатор очень горевал о нем. За отца редко мстят даже великие воины. Этот человек исполнил все сам, убив того, кого он решил убить, несмотря на то, что того охраняли воины. В этом поистине проявилась воля Небесного дао, и люди восхваляли его за такой поступок.