Боксёры и бокс

Страницы истории. Эпоха боёв голыми руками
 Какое-то время назад главному редактору «Спортивной жизни России» поступило предложение выступить в телевизионной программе «Боец». По ходу передачи речь зашла о редкой книге «Боксёры и бокс», которую написал Константин Иванович Непомнящий. Вскоре в редакцию пошли письма и звонки с просьбой дать хотя бы выдержки из этой книги, к чему мы и приступаем с сегодняшнего номера. Напоследок – немного об авторе. Константин Непомнящий был в нашей стране одним из первых спортивных врачей, он же сыграл очень большую роль, когда в конце 20-х годов встал вопрос о запрещении бокса в Советском Союзе. Как председатель медицинской комиссии, созданной для выяснения всех «за» и «против», доктор Непомнящий сумел переубедить недоброжелателей этого вида спорта… Его книга об истории бокса вышла в 1937 году, вскоре после этого он был арестован по нелепому обвинению и несколько лет провёл в лагерях. Он ушёл из жизни в 1963 году.
 

«Происхождение бокса нужно искать во мраке времён», – вот обычная фраза, которой начинаются исторические изыскания относительно этого вида спорта. Нужно признаться, что здесь необходимы уточнения. Если понимать под боксом драку кулаками, то бокс, несомненно, начался тогда, когда человек (или его предок) увидел, что рука может служить не только для хватания, но и для нанесения удара. Однако если определять бокс как искусство кулачного боя, протекающего в строго определённых условиях и ведущегося по точно обозначенным правилам, то опускаться так далеко в глубь веков нет никакого смысла.
Мифология говорит нам, что первым изобретателем искусства боя был Тезей, сын греческого царя Эгея, живший приблизительно 2000 лет тому назад. Но кулачный бой, описанный греческими авторами, только по внешним признакам напоминает современный бокс.
Собственно, о боксе как о виде спорта можно говорить лишь со времени его развития в Англии. Но и тут, если взять оторванно бои, скажем, XVIII века и современные, какая огромная разница! История даже одного английского бокса невольно требует разбивки её на ряд отдельных отрезков, которые имеют много отличительных, только им одним свойственных черт. Изменение стиля боя, всё больший упор на быстроту и технику изменяли правила боя. Этот процесс и теперь ещё далеко не закончился.
Для того чтобы нам было легче ориентироваться в истории развития бокса в современном смысле этого слова, мы дадим ориентировочную намётку тех условий, в которых ведётся бой; в дальнейшем этот вопрос будет изложен подробнее.

Бокс в Англии
Том Фигг – первый чемпион
После этих вступительных замечаний обратимся к Англии – этой подлинной колыбели бокса. Первым документом, который относится к боксу, является эдикт короля Англии Эдуарда III, который если не регламентирует правила боя, то по крайней мере указывает местности, где бои разрешаются.
Надо полагать, что бокс в Великобритании был чрезвычайно популярен, так как король Эдуард отдал приказ запретить боксировать на улицах. Но нужно подойти гораздо ближе к современности, для того чтобы найти точные сведения о предках современных боксёров и о самом боксе.
Бокс, напоминающий (правда, очень отдалённо) современный, начинается с исторического события в 1719 году, когда чемпионом Англии стал Том Фигг. Он открывает официальную историю бокса. Однако Том Фигг (настоящее имя его было Джеймс Фигг) приобрёл свою славу не только как боксёр, но и как искусный боец на палках – фехтовальщик. Он два раза побил своего главного соперника Сеттона.
Все бои того времени велись голыми кулаками, причём последний такой матч состоялся в Америке, в Ричбурге, между Джоном Л. Салливаном и Джеком Килрэйном 8 июля 1889 года. Тогда Джек Килрэйн был побит на 75 раунде, причём всё соревнование длилось 2 часа 16 минут 23 секунды. Нужно иметь в виду, что тогдашние бои не имели фиксированного числа раундов и заранее определённой длительности раунда. Раунд кончался, как только падал один из бойцов. 30 секунд отдыха – и начинался следующий раунд, опять закипала борьба.
Мы увидим сейчас, что слово «борьба» употреблено не только в переносном смысле, но и в самом доподлинном. Чтобы понять это, нужно несколько детальней разобраться в геройских подвигах прежних чемпионов.

Лондонские правила
Дело в том, что по тогдашним «лондонским правилам» (London Rules) разрешалось и бороться, и боксировать по желанию противников. Борьба занимала в то время видное место в тренировке боксёра, и многие бои завершались в результате удачно проведённого борцовского приёма. Конечно, здесь не надо было, как в борьбе, бросить противника на лопатки и удерживать его в таком положении; в качестве задачи (и вполне дозволенной) ставился бросок такой силы, чтобы уложить противника на месте или повредить ему руку или ногу. Кроме того, жертва такого броска имела все основания рассчитывать на то, что на неё немедленно обрушится весь вес тела противника. Считалось не только дозволенным, но и доказательством большой техничности так упасть на повергнутого на землю противника, чтобы обоими коленями попасть в область желудка.
Бои по лондонским правилам проводились на ринге, устроенном прямо на газоне. Боксёры носили ботинки на шипах: смысл был в том, чтобы избежать скольжения по траве. Но считалось признаком ловкости основательно обработать этими шипами ноги и ступни противника. Бокс того времени, как и сама эпоха, был жестоким, и описания его могут шокировать современного читателя. Но, как автор исторического труда, я не имею права избегать и малоприятных фактов.
Бесполезно говорить, что освоение подножек включалось в азбуку кулачного боя. Боец, которому удавалось попасть пальцами в глаза противника, заслуживал восхищённые аплодисменты знатоков. Удары локтем или коленом являлись высшим «деликатесом».
Одним из самых лучших случаев заработать не «очки», тогда ещё неизвестные, но действительное и решающее преимущество для счастливого окончания боя, был такой способ: охватить противника за шею, чтобы его наполовину придушить, и в это же самое время отпускать ему удары в челюсть другой рукой!
Том Фигг был чемпионом, по-видимому, в течение 11 лет (с 1719 по 1730 гг.). В 1730 году в списке чемпионов появляются два имени: Пайпс и Греттинг. Что за бои происходили между этими героями? Кто был лучшим? На эти вопросы трудно ответить точно. По документам, которые весьма скупо изложены, выходит, что Пайпс был как будто сначала побит Греттингом, а потом имел над ним две победы.
Далее события разыгрывались быстрым темпом. В том же 1730 году Греттинг был побит Джеком Хэммерсмитом, а затем и Джорджем Тэйлором. Последний предъявил претензии на звание чемпиона, но в 1734 году его побеждает Джек Браутон, который держит звание чемпиона в течение 16 лет.

Джек Браутон
Браутон – «отец английского бокса» – был первым человеком, который в известной степени приблизил бокс к искусству, он же был автором первых, более точно сформулированных правил боя: знаменитого «браутоновского кодекса». Этот кодекс был утверждён покровителями бокса, принят самими бойцами и опубликован 17 августа 1743 года. Кстати, этот же Браутон был и изобретателем боксёрских перчаток.
По всем признакам, Браутон был не лишён некоторых элементарных медицинских познаний. Он стал первым, кто выявил сокрушительное действие удара в область диафрагмы (солнечное сплетение). Он так усиленно обращал внимание на удары в это место, что оно стало известно под названием «браутонова метка».
Браутон по тогдашнему времени был боксёром высокого класса. Наиболее сенсационные победы были им одержаны в 1735 году над Джорджем Стивенсоном в 40 минут, над Томом Смоллвудом и Джеком Джемсом. Но 10 апреля 1750 года он в 14 минут был побеждён Джеком Слэком, отвоевавшим этим боем звание чемпиона.
Ученик Браутона Нэд Хэнт также много сделал для возведения бокса на степень искусства. Деления на весовые категории в те времена не существовало, и Хэнт, маленький человек, весящий приблизительно 57 кг, был вынужден выигрывать у своих дюжих противников иными способами, чем стояние нос к носу и обмен ударами. Он понял, что гораздо лучше избегать их ураганных атак в стиле разъярённого быка отходами назад или в сторону; таким образом, он открыл то, что впоследствии явилось главным элементом правильной защиты в боксе: «игру ног», «работу ног». Кстати, он же разработал движение головой, опять–таки, с целью уйти от удара.
За рассмотренные нами 30 лет бокс в техническом отношении достаточно далеко шагнул вперёд. Лучшим отражением этого процесса являются правила для состязаний, начавшие действовать с 1750 года.

Правила 1750 года
1. Посреди площадки мелом вычерчивается квадрат со сторонами в 1 ярд (0,91 м) длиной. В начале каждой схватки после падения или разведения бойцов секунданты подводят бойца к краю квадрата и ставят его против противника. Пока боксёры не будут поставлены на линию квадрата, они не имеют права бить.
2. Для того чтобы избежать всяких споров по поводу времени, в течение которого боксёр после падения остаётся на земле, устанавливается, что, если секундант не подведет его к своей стороне квадрата до истечения полминуты, боксёр объявляется побеждённым.
3. В течение финальных соревнований, кроме противников и их секундантов, никто не может быть на ринге. То же правило сохраняется для отборочных соревнований; однако во время их организатор может находиться на площадке для сохранения должного порядка и для того чтобы помочь зрителям занять свои места, с тем условием, однако, что он не будет вмешиваться в ход боя. Не соблюдающий это правило будет немедленно удалён, кем бы он ни был. Перед началом боя, как только бойцы разденутся, все тотчас должны оставить площадку.
4. Всякий боец, не севший на свою линию квадрата в положенное время, считается побеждённым. Секунданты не имеют права обращаться с расспросами к противнику и предлагать ему сдаться.
5. В отборочных соревнованиях победитель получает две трети заклада. Заклад выдается публично тут же на площадке, если по этому поводу не было заключено иных соглашений частным образом.
6. Чтобы избегнуть при проведении соревнований всяких споров, бойцы, выйдя на площадку, выбирают двух судей, решение которых окончательно. Если судьи разойдутся во мнениях, решает третий избранный судья.
7. Никто не имеет права бить человека, находящегося на земле, либо хватать его за волосы, брюки или какую–либо часть тела ниже пояса. Человек, упавший на колени, считается лежащим на земле.
Конечно, с нашей точки зрения в этих правилах не хватает очень многого, но, тем не менее, прогресс несомненен.
Любопытно отметить карьеру Джорджа Тэйлора, побитого Браутоном. Он заставил о себе говорить благодаря своей победе над Джеком Слэком, одержанной в течение 30 минут. Потом о нём ничего не было слышно вплоть до 1761 года, когда Том Фоулкнер выводит его из боя, длившегося 1 час 17 минут. Выходит, что Тэйлор находился в рядах профессиональных боксёров минимум с 1734 по 1761 год, т.е. 27 лет. Вот яркое доказательство того, насколько карьера прежних боксёров была длительнее, чем современных. Это прежде всего доказывает, что бои голыми кулаками не были так ужасны, как обычно предполагают. Да это и вполне понятно. Кулак – это орудие довольно хрупкое. Он состоит из мелких неправильной формы косточек запястья, тонких пястных костей и костей пальцев, также прочностью не отличающихся. Вдобавок и суставы пальцев не имеют крепких связок, которые скрепляли бы их.
С другой стороны, кости лица (за очень небольшими исключениями) и головы в особенности очень крепки. При столкновении их с кулаком все шансы пострадать у последнего – так оно зачастую и бывает. Поэтому бить голым кулаком приходилось с большой осторожностью. Если же рука забинтована таким образом, что кости плотно прижаты в правильном положении да ещё надета охраняющая руку перчатка, то удар очень выигрывает в силе. Отсюда следует, что если бои голыми кулаками были более кровавыми (кулак больше рвал кожу, чем перчатка), то воздействие на внутренние органы при более сильном ударе кулаком в перчатке значительнее. К этому нужно ещё добавить, что при ограничениях, налагаемых современными правилами, боксёр может найти решительный, победоносный удар лишь воздействием на строго определённые точки, которых он и стремится достичь. Удары по этим точкам для организма небезразличны. В прежнее же время, благодаря большей свободе правил, для победы эти точки не были так необходимы, да их и не знали. Вот вторая причина более быстрого выбывания из строя современного боксёра.Наконец, ещё одно обстоятельство. Современный бокс, построенный целиком на темпе, быстроте, резко различается от прежнего бокса с его установкой на грубую силу и с примитивными передвижениями. Но с возрастом быстрота у человека начинает теряться уже тогда, когда сила ещё продолжает нарастать. Так что в те годы, когда чемпионы, собственно, ещё только начинали свою карьеру, современный боксёр уже рассматривается как ветеран и подумывает об уходе с ринга.


Первый международный матч

Теперь мы подходим к очень важному событию – первому международному матчу 1754 года, где участвовали уже знакомый нам чемпион – ирландец Джэк Слэк – и француз Петти.
Этот бой стоит того, чтобы о нём рассказать подробнее. Как только раздался сигнал, Петти устремился на противника и бросил его на канаты, полузадушенного и лишённого возможности чем–либо ответить. Лицо Слэка было искажённое, вздутое. Ему было чрезвычайно трудно выбраться из этого тяжёлого положения. Однако он продолжил раунд, который тянулся очень долго.
Француз непрерывно набрасывался на Слэка, пытаясь сбить и оглушить. Он старался применить все знакомые ему приёмы бокса и борьбы. Но мало- помалу, подбадриваемый криками публики, ирландец становился всё более уверенным и начал отдавать себе отчёт в тактике, которую ему следует применять. Однако и француз не терял времени: он старался хватать Слэка под колени и резко опрокидывал его.
После восьми минут боя Петти шёл фаворитом. Его странная система боя забавляла зрителей и, казалось, делала бессиль­ной технику его противника. Но Слэк пока что только избегал атак француза.
По истечении нескольких минут характер боя переменился. Ирландец нанёс ужасный удар в область почек. Пыл Петти немедленно погас, и он предпочёл сейчас же сдаться. Весь бой продолжался 25 минут. Однако, по мнению журналистов того времени, француз был ещё полон сил и вполне мог продолжать бой. Современные хроники говорят об этом бое как «бывшем одновременно смешным и ужасным в силу тех страданий, которые пришлось перетерпеть ирландцу в первых раундах».
В эпоху, о которой идёт речь, длительность боя была очень различной. Некоторые длились более 4 часов, другие завершались в какие-то минуты. Техника бойцов даже не приближалась к уровню современной. Не было той «игры ног», которая придаёт красоту и мощность теперешнему боксу. Секунданты не могли дать своим боксёрам то, что дают сейчас, успешно восстанавливая силы своих подопечных.
Тогда ловкость значила мало, зато необходимы были нервы, физическая сила и терпение. Раунды тоже были разными по времени, иногда несколько добрых ударов голым кулаком могли свалить человека, на долю которого они пришлись. Один из самых длинных раундов был зафиксирован в бою между Томом Сэйерсом и Биллем Пэрри. Он длился около полутора часов, в то время как восемь остальных не превосходили (в среднем) десяти минут каждый. Этот бой был в 1857 году.
Промежуток между 1761 и 1780 гг. не богат достоверными сведениями. Известно лишь, что в 1760 году Джордж Меггс победил Слэка и получил звание чемпиона, которое утратил через два года, проиграв Джорджу Милсону. Чемпионом 1763 года стал Том Джэкен, а в следующем – Билль Дартс. Затем идёт прыжок через 5 лет, когда титул завоевал Том Лайонс. Опять молчание до 1777 года, когда на листе чемпионов появляется Гарри Сэллерс. Следующим чемпионом (1780 года) назван Джек Гаррис.
Начиная с 1785 года мы уже имеем больше документов. Мы узнаём, что чемпион Джэк Браутон был, помимо всего, ещё и прекрасным популяризатором бокса: он, в частности, создал арену для занятий боксом.
В 1785 году Том Джонсон, выиграв у Билли Уорра в течение 1 часа 30 минут, завоевал звание чемпиона. При нём бокс опять стал приобретать утраченный было блеск, так что Том стал первым в плеяде действительно первоклассных бойцов, которые в дальнейшем посыпались как из рога изобилия. 19 декабря 1787 года он за 30 минут выигрывает у Микаэля Райэна. Между ними организуется вторая встреча, и Джонсон опять побеждает – на сей раз за 33 минуты.

Дэниель Мендоза
В 1785 году на ринге появляется новое светило – Дэниель Мендоза. Он стал первым из великих боксёров–евреев. Родился он 5 июня 1764 года и стал заниматься боксом с 16 лет. Человек маленького роста, весящий всего 70 килограмм, он обладал громадной силой и, по своему времени, глубокими познаниями в боксе, что компенсировало двойной гандикап: в росте и весе. Его техничность и безупречная корректность привели к тому, что вряд ли кто–либо из боксеров той эпохи был так популярен, как Мендоза.
Он был величайшим мастером защиты, изобрёл много способов парирования ударов блоками (подстановка руки под удар противника и т.п.). А слабость Мендозы заключалась в том, что у него всё было построено на мастерстве защиты. Активной атаки и силы удара ему не хватало. Кроме того, Мендоза добился того, что бокс приобрёл новых мощных покровителей, до принца Уэльского включительно.
В 1788 году, когда Мендозе было 24 года, у него был знаменитый матч, первый из трёх, с Ричардом Гемфри. Мендоза был побит за 28 минут 54 секунды, но победа была присуждена Гемфри неправильно.
В первом же раунде Мендоза имел такое преимущество, что поражение Ричарда Гемфри казалось только вопросом секунд. Гемфри был брошен на землю, и раунд, таким образом, закончился. В течение полминуты отдыха секунданты Гемфри пытались восстановить его силы. Но это оказалось делом нелёгким, и когда Гемфри оказался на середине ринга, он был ещё в «грогги» (Groogy – напившийся грогом: так называется «опьянение» от ударов) и шатался на ногах. Малейшая атака Мендозы опять повергла бы его на землю. Дэн хотел уже нанести этот финальный удар, когда внезапно один из секундантов Гемфри бросился между бойцами. Это вмешательство было совершено вне всяких правил и должно было повлечь для Гемфри дисквалификацию.
Несмотря на правила, несмотря на протесты зрителей, рефери распорядился возобновить бой. В течение переговоров секунданты принимали все меры, чтобы улучшить состояние Гемфри, и значительно преуспели в этом, поэтому он продолжил бой в состоянии относительной свежести.
Совсем иначе чувствовал себя Мендоза: разнервничавшийся и взбешённый, он был вне себя. Он потерял всё своё преимущество и  в конце концов сдался. Зрители изругали рефери, поиздевались над Гемфри, и тут–то и зародилась симпатия к Мендозе, которой он продолжал пользоваться у публики и спортсменов. Многие, державшие пари за Ричарда Гемфри, отказались получить деньги, которые, по их мнению, были нечестно выиграны.
Вскоре Мендоза получил реванш. В 1789 году он выиграл у Гемфри два раза в боях, где оба противника проявили столько боевого темперамента и искусства, что их схватки считаются одними из самых славных в истории бокса.
В 1792 году Дэн Мендоза побил Бена Райэна и стал чемпионом Англии. Это звание он сохранял в течение трёх лет. Он на девятом раунде проиграл Джону Джексону.

Билл Хупер
Теперь нужно отметить ещё несколько важных событий из истории бокса. 17 февраля 1790 года Билл Хупер встретился с Уотсоном. Матч продолжался 1 час 50 минут. Несмотря на победы над такими противниками, как Гаррисон, Кларк, Уэлшмен, Райт и Дин, Хупер не был так прославлен, как Уотсон, который в бою с ним был главным фаворитом. С самого начала было заметно преимущество Хупера, и первые четыре раунда закончились падениями Уотсона. На восьмом раунде инициатива окончательно переходит к Хуперу. И тем не менее, у Уотсона хватило мужества сопротивляться еще 92 раунда!
30 августа этого же года Билл Хупер встретился в поистине замечательном матче с Беном Райэном. Бой продолжася 3 часа 30 минут. В течение 187 (!) раундов противники осыпали друг друга ударами – и безрезультатно. Бой пришлось закончить вничью, так как стемнело до такой степени, что бойцы друг друга не могли разглядеть.
17 января 1791 года Бен выиграл в течение 20 минут у Тома Джонсона. 22 июня того же года Билл Хупер победил в 50 минут Билла Ууда, но вскоре сам был побит в 50 раундах Оуэнсом. Впрочем, это поражение не нанесло ущерба его репутации, так как оно явилось результатом несчастного случая: во время горячей схватки Хупер вывихнул плечо.

ДЖЕКСОН И БЭЛЬЧЕР
В последние годы XVIII века, вплоть до начала XIX, признанными «королями ринга» являются Джон Джексон и Джем Бэльчер.
Я уже сказал, что 15 апреля 1795 г. в бою за звание чемпиона Англии Джексон побил Дэна Мендозу в 9 раундах. Этот бой вызвал много шума и был предметом многочисленных споров, так как Джексон ухватил противника за волосы и бросил его на землю таким жестоким и болезненным способом, что Мендоза не мог возобновить боя.
В то же время Джексон славился своими хорошими манерами и воспитанностью. И, несмотря на проявленную им в бою с Мендозой дикость, он в целом сохранил симпатии публики.
Имя Джексона является одним из самых блестящих в истории бокса. Он обладал не только ударом громадной силы, но, по мнению исследователей бокса, является изобретателем прямого удара – основного удара английского стиля.
Джексон и Бэльчер были настоящими атлетами как по физическим данным, так и в смысле храбрости.
«Джексон, – писал Конан–Дойль, – обладал великолепной фигурой, тонкой в талии и геркулесовски широкой в плечах. Бэльчер был сложён как греческая статуя, голова его была так кра­сива, что многие скульпторы хотели бы иметь её в качестве модели. Спина, плечи, руки, ноги имели длинные изысканные линии, которые обеспечивали Джему подвижность и гибкость пантеры».
22 сентября 1800 года Бэльчер побил Эндрью Гэмбля, чемпиона Ирландии, в пяти раундах, которые длились 9 минут. Спустя год он выигрывает в 16 раундах у Дифа Бэрка и через некоторое время опять его побеждает в 14 раундах. 12 апреля 1803 г. Джек Ферби смог продержаться против Бэльчера только одиннадцать раундов.
И тут появляется на сцене Генри Пэре. Он выдвигается на первый план благодаря своим победам над Элиасом Спрэем, которого он побил 11 марта 1805 года в 29 раундах, и над будущим чемпионом Джоном Гэлли, у которого он выиграл два раза: 20 июля 1805 года в 59 раундах и 8 октября того же года в 64 раундах. Наконец он завоевывает первенство Англии, побив 6 декабря 1805 года в 18 раундах Джема Бэльчера.
Перед этим Бэльчер стал жертвой ужасной случайности. Ему попал в глаз крикетный мяч, и он ослеп на один глаз. «Этот прекрасный чемпион, –говорит тот же Конан–Дойль, – имея только один глаз и не будучи в состоянии точно рассчитывать дистанцию, бился 35 минут против своего молодого и мощного противника».
8 апреля 1807 года Бэльчер был побит Томом Криббом, который его нокаутировал после 41 раунда. В то время как Бэльчер был одним из наиболее техничных боксеров, шансы Тома Крибба покоились, скорее, на его силе.
Это был золотой век для боксёров. Такие люди, как Джексон, Джем Бэльчер и Пэре, были так же известны, как полководец Веллингтон или политик Питт.
Чертами лица Бельчер, кстати, удивительно напоминал Наполеона, и изрядное число почитателей первого считали его более великим человеком из двоих. Боксёры богатели за счёт подарков, которыми их осыпали аристократы – любители спорта. Они вели беззаботную жизнь в барах в весёлой компании, которая считала честью быть в обществе знаменитых бойцов.

БАЙРОН О БОКСЕ
Даже среди писателей боксёры имели друзей. Байрон сам занимался боксом и навещал светил ринга, как это видно из следующей выдержки, взятой из его дневника:
«24 ноября 1813 г. – Только что пообедал с Джексоном, владыкой бокса, и ещё с одним известным бойцом. Я выпил больше, чем это делаю обыкновенно, осушив три бутылки кларета, впрочем, без последующей головной боли. После обеда мы навестили Тома Крибба, который принадлежит к числу моих старых друзей. Я присутствовал на нескольких его боях, самых лучших, какие я только видел, а в течение своей жизни я видал немало боев. Том теперь хозяин бара, и я очень боюсь, как бы он не стал закоренелым грешником...»
17 марта 1814 г. – «Сегодня утром для упражнения я боксировал с Джексоном. У меня твёрдое намерение продолжать тре­нироваться и, таким образом, возобновить знакомство с боксом. Моя грудь, руки, дыхание – всё в очень хорошем состоянии. Я не ожирел. Я был когда–то хорошим боксёром; я бью на большом расстоянии сравнительно с моим ростом благодаря длине рук. Со всех точек зрения, в особенности в отношении здоровья, бокс – это превосходный вид спорта. Он и лучше, и сильней действует на организм, чем какой–либо другой. Фехтование меня никогда до такой степени не тренировало и не прорабатывало так мускулатуры.»
Байрон продолжал заниматься боксом в течение всей своей жизни, беря уроки и продолжая навещать чемпионов, особенно часто Джексона, к которому он питал большую симпатию.

Джон Гэлли
Однако рекорд в отношении славы держал знаменитый Джон Гэлли, репутация которого, правда, покоилась не только на его успехах в области бокса. Джон Гэлли родился в 1783 г. в Бристоле. Со времени его юности Джону рекомендовали пойти по дороге боксёра, так как он имел великолепную мускулатуру. Он был очень честолюбивым человеком, он заявлял направо и налево: «Я буду чемпионом бокса. Я выиграю и конные скачки в Эпсоме. Я буду членом парламента». И все смеялись над этими фантастическими мечтами.
Однако в 1808 году 24–летний Гэлли завоевал звание чемпиона Англии и одновременно титул чемпиона мира. Он получил пояс, кубок и эмблему чемпионата – это был, необходимо отметить, первый случай, когда победитель, кроме звания, получил ещё и призы. Но вскоре он добровольно передал своё звание Тому Криббу, говоря, что с боксом он покончил: первое его желание было осуществлено, теперь он будет заниматься двумя остальными; и ушёл с головой в скачки.
В качестве букмекера, что в то время было более уважаемой профессией, чем в теперешней Англии, он быстро заработал деньги. Это позволило ему купить несколько лошадей, за тренировку которых он и принялся. Его скакуны много раз выигрывали дерби в Эпсоме, они были фаворитами и на других английских ипподромах.
Под старость он выставил свою кандидатуру в парламент от Понтфрэкта. Конкурентом его выступал лорд Мэксборо, который вообще считал невозможным, что в парламент будет избран бывший боксёр. Надо думать, что эта точка зрения не разделялась избирателями, которые почти единодушно избрали Гэлли в парламент.

ТОМ КРИББ
Итак, Джон Гэлли отказался от чести оспаривать своё звание и передал его Тому Криббу. Тот доказал, что титул попал в хорошие руки. Выиграв у Джема Бэльчера, он дал два блестящих боя знаменитому негру Тому Молино. Первый раз, 8 декабря 1810 года, он побил его в 40 раундах, а второй раз, 28 сентября следующего года, в 11 раундах. Этот матч, один из первых между белым и чёрным, прогремел всюду. Более 20 000 зрителей ждали этого матча, и когда была провозглашена победа Тома Крибба, энтузиазм толпы не знал предела.
Оба противника были чрезвычайно сильными людьми, и бой был ожесточённым донельзя. Можно было даже в течение долгого времени думать, что Молино выиграет у чемпиона, но недостаточная тренированность, злоупотребление спиртными напитками в конце концов одолели негра. Второй бой был выигран Криббом гораздо легче, поскольку воля Молино была сломлена.
Важно отметить, что именно в этот период бокс от примитивной, смешанной с борьбой драки перешёл уже к известному нам искусству. Больше того: все основные элементы современного бокса уже были найдены.
Браутон заложил основы техники бокса и в частности открыл улар в область диафрагмы и солнечного сплетения. Хэнт изобрёл «игру ног» и уходы головой. Мендоза ввёл новые остановки и отбивы. Джексон усовершенствовал искусство нанесения ударов и применил прямой удар. Детч Сим, сильный и крепкий боксёр, стал применять «апперкот» (удар снизу), ценное наследство для дальнейшего развития «инфайтинга» (боя на ближней дистанции), а сам Том Крибб начал специализироваться в нанесении ударов при отходе.

ШКОЛЫ БОКСА
Любопытно, что в это время появилось много различных «школ» бокса. Объясняется это отчасти тем, что в те времена путешествия были и трудны, и дороги; если в какой–либо области появлялся чемпион, то местные боксёры, никогда не выезжающие и не могущие повидать других бойцов, считали своего кумира эталоном совершенства и начинали копировать его приёмы.
Одна из таких школ была создана Мендозой. Разумеется, её сторонники считали, что защита важнее, чем нападение. Силе и быстроте большого внимания не уделялось. Зато старательно изучались остановки ударов локтем, кистью, предплечьем.
Школа Бэльчера исповедовала диаметрально противоположные принципы. Его система состояла в выработке крепкого, быстрого, прямого удара и в проведении как можно большего числа атак. «Бирмингэмский стиль» был более жестоким, чем техничным; в таком же роде работали и школы Стаффрдошира и Ланкашира.
С течением времени лучшее, что было в каждой школе, постепенно распространилось на другие. Тогда стали появляться боксёры, которые, как несравненный Джэк Рэндолл, соединили все стили: его чистые блоки выполнялись по принципу Мендозы, а быстрые ответные удары носили печать системы Бэльчера.
Очень поучительно проследить, какие изменения за это время претерпела стойка боксёра. Джеймс Фигг ввёл те же приёмы защиты и нападения, какими он пользовался в фехтовании: и он, и его ученики стояли в позиции фехтовальщика, выставив вперед правую руку и ногу, так что удары должны были преимущественно наноситься правой рукой. Но через некоторый промежуток времени выяснилось всё неудобство такой стойки, так как и левая рука должна принимать участие в бою. Тогда наступил период стойки, когда боксёр стоял прямо против противника, причём руки и ноги были приблизительно на одной линии. Ряд изображений того времени демонстрирует боксёра именно в такой стойке.
Однако на этом дело не остановилось. Опыт показал, что, когда обе руки находятся на одном уровне, левая работает быстрее и что, следовательно, выгоднее держать эту руку ближе к противнику. Правой же руке нужно играть роль «тяжёлого орудия» для более сильных ударов. Этим условиям отвечала стойка с выдвинутыми вперёд левой рукой, ногой и левым боком туловища, т.е. диаметрально противоположная стойке Фигга; принцип этой стойки сохранился и теперь.


Бой Райэна и Госса
Матч между Пэдди Райэном и Джо Госсом, который состоялся 1 июня 1880г., несомненно, представляет большой интерес. Это был матч на звание чемпиона Америки в тяжёлом весе. Титул принадлежал Госсу, а Райэн выступал в качестве соискателя. Он был великолепным атлетом 24 лет. У него за плечами уже была прекрасная карьера, и он снискал симпатии знатоков своей манерой боя, одновременно и эффективной, и эффектной. Однако даже самые пылкие его почитатели считали, что Райэну рано ещё встречаться с чемпионом Америки, и боялись, что он будет побит.
Но кем был этот чемпион? Читатель, пожалуй, усомнится в точности моих подробных сообщений, но спешу уверить, что все факты подтверждены многочисленными документами того времени.
Итак, Джо Госс, чемпион Америки в тяжёлом весе, был ветераном бокса. Ему в это время было 49 лет, и титул он держал уже много лет. Быть может, он сохранил до таких лет свою спортивную форму и звание чемпиона благодаря примерной жизни и систематической тренировке? Ничего подобного. Главным его партнёром по тренировке была бутылка виски. Своей сверхъестественной выдержкой он был отчасти обязан природным данным, а также опыту и знанию трюков, которые в то время в большей или меньшей степени допускались. Так или иначе, но рекорд длительности пребывания на профессиональном ринге, принадлежащий Джо Госсу, до сих пор не побит.
Для матча было выбрано местечко Кольерс Стэшен, находящееся в Западной Виргинии. Как указывает само название («Станция горнорабочих»), речь идет о железнодорожной станции в угольном районе. Эта станция уже не раз бывала местом матчей бокса. Тут же, кстати, нередко происходили и дуэли. В общем, для любителей запрещённых зрелищ (а бокс в то время был запрещён в целом ряде штатов Северной Америки) здесь было раздолье. Так как с нарушителями законов не особенно церемонились, то главное удобство Кольерс Стэшен состояло в том, что это место было как раз на границе двух штатов – Западной Виргинии и Пенсильвании. Поэтому, если опасность грозила со стороны одного из этих штатов, можно было немедленно спастись в другом.
Подготовка матчей была очень живописна, так как нужно было наладить транспортировку в это отдалённое место многочисленной публики, причём сделать это под таким секретом, чтобы не пробудить подозрительности местных властей. В этих условиях нечего было и думать о предоставлении зрителям какого–либо, хотя бы самого примитивного, размещения. Ставили четыре столба, вешали канаты, выравнивали грунт – так устраивали ринг. А публика толпилась кругом по своему личному усмотрению. Но добавочное удобство Кольерс Стэшен состояло в том, что там были высокие пласты породы (результаты горных работ), на которых могло разместиться много зрителей.
В описываемом случае секрет не был должным образом сохранен, и организаторы с величайшим неудовольствием увидели, что за несколько минут до начала боя прискакал местный шериф, окружённый парой десятков конных полисменов, вооружённых карабинами. Но среди толпы в две приблизительно тысячи человек, явившейся посмотреть бой, было достаточно парней, вооружённых револьверами и ружьями, которые заняли настолько угрожающие позиции, что шериф предпочёл к силе не прибегать. Он ограничился следующим заявлением:
«Правительство штата Западная Виргиния оставляет за собой право в дальнейшем арестовать и упрятать в тюрьму всех лиц, прямо или косвенно участвовавших в этом бое. Я не хочу сейчас применять меры, которые, вероятно, привели бы к смертоубийству. Но будьте уверены, что последнее слово останется за законной властью».
Эта декларация была встречена насмешками, после чего шериф и его люди удалились на небольшое расстояние. Затем они незамедлительно забрались на деревья, чтобы ничего не терять из виду. Будем думать, что главной их целью было составить точный протокол на это беззаконие...
Бой происходил прекрасным весенним утром. Сначала брал верх ветеран Джо Госс, который нанес много ударов в лицо своему молодому противнику. Не нужно забывать, что бой шёл голыми кулаками, а это придавало ему характер, совершенно отличный от современного. Тут нельзя было наносить удары с известной небрежностью (как это ныне делают некоторые боксеры), так как можно было после нескольких ударов переломать собственные кости рук и выбыть из строя. Тогда бокс строился в значительной степени на прямых ударах, быстрых и сухих апперкотах, хуках в туловище.
Но старая лиса вроде Джо Госса умела к этому ассортименту добавить несколько лишь относительно законных ударов: и голова, и локти, и колени –всё это могло пригодиться, раз вопрос стоял о выигрыше очень важного боя. Госс так и делал.
Но после 30 раундов свежесть, молодость и более устойчивое дыхание Пэдди Райэна стали брать перевес над опытностью и фокусами старого Джо Госса. Несколько раундов вообще сопровождались унизительными падениями чемпиона на землю. Публика, не жалея горла, подбадривала соискателя. Госсу всё чаще приходилось искать спасения в более или менее грубых нарушениях правил, что увеличивало симпатии присутствовавших к Райэну. Однако Госс умело избегал очень уж тяжёлых ударов, его знание уходов и блоков позволило ему смягчить атаки противника.
В конце концов его подвело дыхание. Табак и чрезмерное увлечение алкоголем повлияли, несомненно, на его могучую натуру, и после 86–го раунда он сказал своему секунданту, что ему больше нечем дышать. В следующем раунде он настолько очевидно уступил противнику, что его секундант бросил губку в знак сдачи. Публика приветствовала восторженными криками финал этого эпического боя.
Когда бойцы отдохнули и переоделись в цивильные костюмы, то стало видно, в каком плачевном состоянии пребывал молодой Райэн. Голова и лицо его распухли, на руках были ужасные следы от ударов. Он сидел на краю скамейки и выглядел совершенно обескураженным.
Наоборот, развенчанный чемпион держался молодцом после боя. На нём не было особенно бросающихся в глаза следов этого тяжёлого матча, и он демонстрировал самое лучшее настроение духа.
– Что случилось, голубчик Пэдди? – добродушно спросил он у своего победителя.
– Что случилось? – ответил тот. – Взгляните–ка, что вы сделали с моим лицом за пару сотен долларов! Ведь это даже лечения не окупит!
– Не огорчайся, паренёк, – возразил Госс. – Ты теперь чемпион и за этими двумястами долларов к тебе ещё потечёт золотая россыпь!

Митчелл и Смит
В 1885 г. Джем Смит в матче за титул чемпиона Англии побил Джека Дэвиса. В декабре следующего года Смит встретился в бою на звание чемпиона мира тяжёлого веса с американским боксёром Джеком Килрэйном. Грозный Джон Л. Салливан был тогда в большой славе. Но как раз в это время он тяжело заболел и не мог выступить на ринге в качестве конкурента.
Этот матч состоялся во Франции и проводился по английским правилам для боёв голыми кулаками. Килрэйн имел явное преимущество, но толпа, окружавшая ринг, до такой степени шумела и так нервировала американца, что не дала ему проявить себя. После 106 монотонных раундов рефери объявил ничью. Вообще, победа над Джемом Смитом была вещью почти невозможной ни для Килрэйна, ни для любого другого американца из–за неистового шовинизма английской толпы.
Смит имел ещё одну очень ответственную встречу, тоже на звание чемпиона, с Фрэнком П. Слэйвином. Она происходила 23 декабря 1889 г. Слэйвин был неоспоримо сильнее, но толпа английских боксёров из Лондона и Бирмингема, находившаяся на матче, буквально украла у него победу. Они с угрозами высыпали на ринг и заставили рефери поднять руку своего соотечественника. Вскоре рефери матча Эбингдон был вызван на суд лондонским Пеликан–клубом за соучастие в этой бесчестной истории, и настоящие ценители бокса провозгласили Слэйвина истинным победителем.
Я познакомлю читателя ещё с одним эпизодом. Эту историю, пожалуй, можно озаглавить «событием, где были нокаутированы зрители».
В 1886 г. Джимми Митчелл считался в Филадельфии, городе «квакеров», неоспоримым королём боксёров–легковесов. Он был очень ловок, быстр и отличался бурным темпераментом в бою.
В 1887 г. он сделал ничью с Джеком Мак Олифом, чемпионом мира в лёгком весе, после жестокой битвы, в которой оба проявили себя блестящими бойцами. Этот замечательный результат поставил Джимми Митчелла в первые ряды боксёров; поэтому ему организовали встречу с Пэдди Смитом; этот бой состоялся в сентябре 1887 г. и проводился в перчатках.
Уроженец Бруклина Смит был прекрасным боксёром. Слава его на родине была очень велика, а это что–нибудь да значило, так как из Бруклина вышло много первоклассных бойцов, и в боксе там разбирались хорошо. Целая толпа бруклинцев отправилась в Филадельфию, чтобы посмотреть этот бой.
Легко представить себе, какое в этом городе царило оживление. В излюбленном спортивной публикой кафе Мак Карни стоял невероятный шум, пари заключались в огромном количестве, и подчас на большие суммы. Но ближе к вечеру шум стал затихать и сменился мёртвой тишиной. Отдельные группы перешёптывались, и то одна, то другая таинственно покидали кафе и исчезали во мраке ночи.
Дело в том, что Мак Карни узнал о принятых полицией мерах для недопущения матча; вот почему всем имевшим билеты рекомендовалась крайняя осторожность. Матчи бокса были в Филадельфии запрещены, и полиция очень хотела бы не только воспрепятствовать бою, но и арестовать главных действующих лиц.
Многочисленные агенты в штатском бродили вокруг кафе Мак Карни с явной целью дознаться о месте, где будет происходить матч, и туда явиться.
Тем временем приглашённые были со всяческими предосторожностями препровождены в большой зал, находящийся на верхнем этаже здания, расположенного на узкой и тёмной улице. Вскоре вокруг ринга собралось 200 зрителей, среди которых были и персоны, занимающие более или менее высокое положение.
После того как рефери предупредил присутствующих о необходимости соблюдать полнейшую тишину, два легковеса вышли на ринг. Сразу после сигнала, возвещающего начало боя (там не было ни звонка, ни гонга), Смит нанёс справа ужасный удар, который, однако, Митчелл искусно отбил. В следующих раундах Смит то и дело набрасывался на бойца из Филадельфии, который сохранял хладнокровие и умело парировал почти все удары.
– Успокойтесь и не наносите удары впустую, – сказал Смиту его секундант, когда тот вернулся в свой угол с глазами, горящими жаждой боя.
Во время целого ряда раундов Смит продолжал свои атаки, но и Митчелл начал отвечать на них, и весьма успешно. Так как в то время не было ни клинчей, ни захватов борцовского характера, то бой шёл без «шелухи», с большим числом агрессивных действий и потому был чрезвычайно интересным.
По мере того как проходили раунды, на лицах противников стали появляться явные следы боя, но до последнего раунда никто из них не казался утомлённым. И это несмотря на всю горячность боя, в течение которого Митчелл, казалось, играл со Смитом и часто доставал его левой, а последний искал быстрой победы нокаутом.
И вдруг, в самый разгар 12–го раунда, кто–то завопил: «Полиция, смывайтесь!» – и все ринулись к окнам и дверям; однако зрители вскоре убедились, что улица наводнена полицией, а дом оцеплен. Некоторым удалось спуститься во внутренний двор, где одни были задержаны полицейскими, а другие всё же ухитрились перебраться через ограду и спастись.
Между тем полицейские взломали парадную дверь, которая была забаррикадирована столами, стульями и диванами, сваленными туда обезумевшими зрителями. Стражи порядка не знали пощады и били своими палками всех, кто только попадался им в руки. Многие были доставлены в полицейские участки.
Так закончился этот матч, который мог стать одним из красивейших для той эпохи, а на самом деле даже не выявил победителя.


Чемпион и претендент
Вернёмся, однако, к нашему герою. Последним боем и первым проигрышем Джона Л. Салливана был его матч за титул чемпиона мира и на ставку в 25 000 долларов с Джеймсом Дж. Корбэттом. Этот матч был организован Олимпия–Клубом в Нью–Орлеане.
Клуб решил устроить трёхдневные соревнования, которые он рекламировал как «самый грандиозный праздник бокса». Праздник продолжался с 5 до 7 сентября 1892 г. Бой Салливан–Корбэтт должен был явиться гвоздём последнего дня.
В самом начале соревнований, которые происходили в огромном Колизее, где столпились 10 тысяч зрителей, знаменитый легковес Джек Мак Олифф побил в течение 15 раундов Билли Майерса. На другой день «чёрное чудо», Джордж Диксон, один из наиболее техничных боксёров, которые когда–либо существовали, сохранил первенство мира в весе «петуха», выиграв у Джека Скэлли.
Джону Л. Салливану было 24 года, когда он стал чемпионом. В день матча с Корбэттом, ему исполнилось уже 34 года, а его противнику всего 26. Последний тренировался в Эсбэри–Парке под наблюдением Уильяма Брэди. Его спаринг–партнёрами (так называются боксёры, которые приглашаются для того, чтобы боксировать с тренирующимся к состязанию) были Б. Дэланэй, Джим Дэли и толстяк борец. Джим Мак Ви. Корбэтт был ростом 1 м 85 см и весил 82 кг 500 г; Салливан – 1 м 77 см и 88 кг 700 г. Да, чемпион мира был невысок и для бокса той эпохи, но обладал огромной физической силой и бесстрашием.

21-й раунд – матч проигран
Когда в 5 часов открыли ворота, то на арену хлынула такая большая возбуждённая толпа, что сразу стало нестерпимо жарко.
– Джон побьёт его в двух раундах,– говорили сторонники Салливана, хотевшие себя убедить, что трёхлетнее бездействие их кумира ни в какой степени не уменьшило его физических качеств.
– Этого не удастся ему и в двести втором раундов. Молодчина Джим измочалит дедушку, – отвечали друзья Корбэтта.
Матч начался только через четыре часа после открытия ворот. Салливан поднялся на ринг в 8 часов 52 минуты, а тотчас за ним появился и Корбэтт. Одетый в синие штаны и чёрные ботинки, Джон спокойно прошёл в свой угол. Его секундантами были Джек Мак Олифф и Чарли Джонсон. В углу Корбэтта были Джек Дональдсон и Билли Дэланэй.
Рефери, преподаватель бокса Дэффи, поднялся на ринг в 8 часов 55 минут. Наконец, в 9 часов бойцы выслушали наставления рефери и надели перчатки. Через две минуты они пожали друг другу руки и бой начался.
Тактика Салливана состояла в том, чтобы завершить дела как можно скорее. Долгое бездействие, табак и дружба с виски ослабили его выносливость. Его единственным шансом на выигрыш был быстрый нокаут противника. Однако в первом раунде не было нанесено ни одного серьёзного удара. Бой шёл без чьего–либо преимущества до 5 раунда, когда Корбэтт добился «первой крови», проведя два прямых в лицо противника. Стало ясно, что быстрота и свежесть Корбэтта должны дать перевес над опытностью чемпиона.
В продолжение следующего раунда преимущество по–прежнему остаётся на стороне Корбэтта, продолжающего обагрять кровью лицо Салливана. Теперь целью для Корбэтта стал нос чемпиона. В 11–м раунде клинч, затем Корбэтт проводит удар правой в подбородок, бросается вперёд и бьёт в нос справа и слева. Момент настолько захватывающий, что зрители, трепеща, подымаются с мест и ждут решающего удара. Но время ещё не пришло, старый воин Салливан будет держаться до последнего.
Горячая схватка продолжается. Корбэтт выявляет всё большее и большее преимущество, в то время как несчастный Салливан, тяжело дыша, старается как можно лучше сопротивляться.
Двадцать первый раунд! Неожиданно чемпион проводит быструю атаку. Затем он отходит и, отступая, раскрывается. Корбэтт пользуется этим. Он молниеносно бьёт справа в челюсть и сбивает Джона на землю. Рефери Дэффи открывает счёт. На «четыре» Салливан тяжело поднимается, но игра уже проиграна: через несколько секунд он падает, впервые познав нокаут. Матч длился 1 час 18 минут 45 секунд.
Придя в себя, развенчанный чемпион обратился к присутствующим с такими словами:
– Увы! Повторилась старая история, история борьбы постаревшего чемпиона с молодым. Мои волосы седеют. Мне суждено было натолкнуться на лучшего, чем я.
Глубокое волнение охватило толпу при этих словах. Джон закончил так:
– Однако я счастлив, что первенство мира выиграно американцем.

Карьера Корбэтта
Не нужно думать, что новый чемпион мира был новичком на ринге или каким–то таинственным незнакомцем. Джеймс Дж. Корбэтт родился 1 сентября 1866 г. в Калифорнии. В бокс он пришёл довольно случайно, до этого у него были прекрасные достижения на поприще бейсбола, он играл за Олимпийский клуб Сан–Франциско.
Как–то он заглянул в гимнастический зал, где преподаватель бокса Уотсон обучал членов клуба таинствам кулачной самозащиты. Корбэтт решил, что он может выполнить упражнения не хуже присутствующих, и попросил принять его в группу. Хотя он совершенно не знал бокса, он себя так хорошо проявил, что Уотсон с восторгом взял его учеником. Он оказался настолько хорошим преподавателем, что через три месяца Корбэтт выиграл любительское первенство Америки в тяжёлом весе.
Профессионалом Корбэтт стал в 19 лет. Всех своих первых противников он нокаутировал в ранних раундах, в 23 года у него состоялись два боя с прекрасным бойцом, американским поляком Джо Чоински, тем самым, который в 1901 году нокаутировал в Гальвестоне будущего чемпиона мира Джека Джонсона, причём в 3-м раунде. Первый бой Корбэтт выиграл у Чоински в 28 раундов, второй – всего в четыре.
Спустя год он встретился со знаменитым боксёром – негром Питером Джексоном, прозванным «чёрной наковальней» за свою нечувствительность к ударам. В течение 61 раунда бойцы непрестанно и с остервенением избивали друг друга. Этот свирепый бой был поистине боем гигантов, и закончился он вничью.
После выигрыша звания чемпиона мира Корбэтт не знал поражений до своего боя с Фитцсиммонсом, о чём рассказ впереди. После потери титула у Джеймса было несколько важных матчей: 11 марта 1900 г. с Джимом Джеффрисом, чемпионом мира, когда Корбэтт был нокаутирован; в том же году – с прекрасным боксёром Кидом Мак Койем, которого уже он нокаутировал на 5–м раунде в Нью–Йорке. Наконец, 14 августа 1903 г. второй матч с Джеффрисом, который его вновь нокаутировал на 10–м раунде. После этого боя Корбэтт покинул ринг и отдался артистическому делу, выступая не без успеха в мелодрамах и водевилях. Затем он открыл собственный бар.
Этот симпатичный человек оставил свой след и в документальном кино. Как известно, первый киносеанс братьев Люмьеров состоялся в 1895 году в парижском кафе на бульваре Капуцинов, а спустя год – в студии Эдисона был снят показательный бой Корбэтта с Питером Кортни.
Корбэтт был, несомненно, самым техничным тяжеловесом, которые до того времени появлялись на ринге. Он первый признал новые методы тренировки: прыжки со скакалкой, «грушу», спринтерские рывки, дыхательную гимнастику.
Он был моралистом – например, горячо восставал против употребления табака и алкоголя, призывал молодых боксёров думать о своей подготовке. Он говорил: «Не старайтесь развивать силу удара, пока не научитесь, куда и как следует бить. Ведите правильный образ жизни, у вас будут укрепляться здоровье и сила, а затем, если вы будете вести регулярную и строгую тренировку, придёт и быстрота… Жестокость и заносчивость должны быть вырваны с корнем». Кто может возразить что–либо против этих советов! Корбэтт провёл 37 боёв, из которых проиграл 5. В памяти своих почитателей он запомнился человеком дружелюбным, вежливым и порядочным. У него было прозвище – Джентельмен Джим.

Роберт Фитцсиммонс
В боксе лавры чемпиона слишком жёсткие для того, чтобы безмятежно почивать на них. Нашёлся наследник и у Корбэтта, им стал Роберт Фитцсиммонс. Он родился 4 июня 1862 г. в Корнуэлле. Вскоре он переехал в Австралию и работал там кузнецом. В это время бывший чемпион – тяжеловес из Англии Джем Мэйр – организовал там любительские соревнования.
Боб Фитцсиммонс принял в них участие и легко выиграл две весовые категории (среднюю и тяжёлую). Мэйр, да и сам Боб пришли к убеждению, что дорога боксёра для него больше подходит, чем молот, наковальня и кузнечные меха.
Фитц – так его звали с юности – начал боксировать в 1880 г. Его прославил бой с «несравненным» Джеком Дэмси, который был первым официальным чемпионом в среднем весе с 1884 года. Этот блестящий техник, настоящее имя которого было Джек Кэлли, жил всего 33 года (родился 15 декабря 1862 г. и умер 1 ноября 1895 г.). Начав боксировать в 21 год, он выиграл уже в следующем году первенство мира в среднем весе. За ним числится 68 боёв, из них только 3 поражения.
Вот с этим-то бойцом Фитц и встретился 14 января 1891 г. в Нью–Орлеане и после 13 раундов боя отнял у него звание чемпиона мира в среднем весе. В 1895-м Фитцсиммонс, набрав вес, добровольно оставляет этот титул, которым завладевает Томми Райэн, и начинает охотиться за более крупной дичью. С конца 1896 года начинаются переговоры об организации матча между Корбэттом и Фитцсиммонсом на первенство мира в тяжёлом весе – иными словами, абсолютное.
После долгих обсуждений этот вопрос был урегулирован. В качестве рефери был приглашен Джордж Сайлер. Рост Фитцсиммонса–180 см, а весил он всего 76 кг. Разница в пользу Корбэтта была очень ощутима: Корбэтту было 32 года, Фитцсиммонсу – 34.

Бой Корбэтт–Фитцсиммонс
Матч состоялся 17 марта 1897 г. Секундантом Фитцсиммонса был, между прочим, будущий чемпион мира Джим Джеффрис.
Противники друг другу руки не подали. Причиной их неприязненных отношений стала супруга Фитца, сущая, судя по всему, фурия. Люди, знающие семью претендента, говорили, что смелый и хладнокровный Роберт Фитцсиммонс боялся только одного человека – свою жену. Она могла испортить настроение любому человеку, не поленилась довести до белого каления и Джентльмена Джима, оскорбляя его и в частных беседах, и в печати.
Впрочем, чемпион мира был совершенно уверен в себе, он и провёл первую атаку ударами слева в голову. Однако уже в эти минуты его противник активно пытался наносить ответные удары. И всё же чемпион боксирует более успешно в первых раундах. Он наносит свои ужасные удары, обеспечивает себе, как минимум, преимущество по очкам, а Фитцсиммонс стоически их переносит.
Где-то с 4-го раунда бой становится всё более и более оживлённым и, наконец, переходит в изумительный темп, причём бойцы работают с поразительным искусством и жаром. Оба потом признались, что горячо тратили всю свою энергию на то, чтобы решить дело нокаутом. Но шансы Фитцсиммонса были невысоки. У него было разбито лицо и из губы шла кровь. А когда Корбэтт в 6–м раунде сбил Боба на землю, сторонники чемпиона начали торжествовать победу. Претендент поднялся, но зрители были уверены, что Фитцсиммонс закончил этот раунд на ногах лишь благодаря своей стойкости. На самом деле, Боб выказал нечто более сильное, а именно – ужас перед своей женой, которая приблизилась к нему и пообещала большой скандал, если он не поднимется. И он поднялся, и это не анекдот – есть несколько свидетельств, что так оно и было.
Следующие раунды прошли в довольно вялом темпе. Бойцы устали, и вдруг в 14–м раунде быстрым движением Фитцсиммонс бьёт Корбэтта левой в живот, как раз под грудиннную кость. Это был так называемый «шифт–понч» – удар в область солнечного сплетения, который сделал Боба знаменитым. Этот успех он развил ударом в челюсть. С первого раунда Фитц ждал момента, когда ему удастся провести эту комбинацию, и его терпение было вознаграждено.
Эффект достигнут. Корбэтт падает на колени. Он делает безнадёжные усилия для того, чтобы подняться, но не преуспевает в этом, его мощное тело в конвульсиях. И раздаётся гонг, возвещающий, помимо всего прочего, о единственном случае завоевания боксёром среднего веса (по тогдашним правилам весовых категорий) титула чемпиона мира в тяжёлом весе!
Неудача бедного Корбэтта не ограничилась одним поражением. Его отец поставил на победу Джима всё своё состояние. Разорённый из–за поражения сына, он окончил жизнь самоубийством, а первым выстрелом из револьвера смертельно ранил свою жену.
Фитцсиммонс вошёл в историю бокса как замечательный чемпион. Он имел превосходную технику – результат хорошей школы у хорошего учителя. Его данные – хороший по тогдашним меркам рост, широкие плечи, длинные руки, прекрасно развитая мускулатура, в то же время лишённая массивности, которая замедляет и утяжеляет движение. К этому нужно прибавить глубокое знание бокса: умение навязать свою тактику, заставить противника сосредоточиться на защите совсем не той точки, против которой Фитцсиммонс предполагал нанести решительный удар, изобретательность в приёмах и, наконец, сильный удар и боевой инстинкт. Так что нет сомнений, что это был подлинно великий чемпион.

Горькие слова побеждённых
Джон Л. Салливан

«…В течение всей долгой карьеры я только однажды был побеждён. Это произошло в день моего матча с Джеймсом Дж. Корбэттом, 7 сентября 1892 года в Нью-Орлеане. Я, несомненно, должен был избежать этого поражения и отказаться от матча. Я должен был дать себе отчёт, что, уйдя из бокса, уже не обладал подвижностью первой молодости, я никоим образом не мог выиграть у бойца, который был в самом расцвете сил. Я признаюсь, что плохо рассчитал, согласившись выйти на ринг. Для меня уже миновал возраст, когда чемпионы бокса находятся в апогее своей карьеры, к тому же во время перерыва я вёл совсем не такую жизнь (в смысле готовности к боям), какую следовало бы. Я совершенно перестал тренироваться и слишком широко распахнул двери для излишеств всяческого рода. Я, возможно, ещё обладал былой силой, но у меня уже не было такой гибкости и такой работы сердца, как раньше.
Наоборот, Корбэтт был в то время виртуозом ринга, он часто выступал, строго соблюдал режим и тренировался очень усердно. И, однако, я сумел выдержать двадцать раундов, пока не наступил тот самый, о котором я сохранил самое тяжёлое воспоминание из всей своей карьеры боксёра.
Именно в двадцать первом раунде я был впервые в своей жизни побит. Я провёл удар слева, но мне не удалось попасть в Корбэтта, который, уклонившись, яростно на меня набросился и нанёс жесточайший удар в лицо. я лишь на мгновение открылся и Корбэтт искусно воспользовался моей ошибкой: он нанёс мне прямой удар в челюсть. Я сейчас же растянулся на полу. Сознания я не потерял, но просто-напросто чувствовал себя совершенно неспособным возобновить бой. И вот, распростёртый на полу, тот есть в положении, в какое я сам привык ставить своих соперников, я ощущал невыразимую печаль. Быть может, я предпочёл бы быть нокаутированным по-настоящему и ничего не сознавать.
Но судьба решила иначе. Мне не суждено было пережить чудесную минуту ухода с ринга в самом расцвете славы. Я не сумел оставить бокс с рекордным листом, незапятнанным ни одним поражением. Признаюсь, я сделал ошибку, но разве не делаем мы ошибок в любом возрасте?
Моя ошибка заставила меня узнать на двадцать первом раунде, что это такое – поражение, причём поражение нокаутом. Мне не нужно было совершать эту неосторожность, не нужно было вновь возвращаться на ринг. И если бы я проявил благоразумие, которое, увы, несвойственно моей натуре, и покинул ринг— я бы никогда не узнал горькую участь побеждённого».

Джеймс Дж. Корбэтт
«Держать самую неоспоримую победу в своих руках и как раз в ту минуту, когда вам остаётся только надеть лавровый венок за с трудом, но вне всяких сомнений выигранный бой, и видеть, как в течение одной секунды у вас его вырвали, вот самое тяжёлое чувство, которое я всегда буду чувствовать в глубине своего сердца. Это и было первое ощущение, которое я испытывал, когда пришёл в себя после последнего раунда своего матча с Фитцем, – матча, в течение которого я был отправлен «в страну снов». Это была маленькая интимная трагедия, и я попытаюсь объяснить её причину.
В продолжение нескольких раундов я делал на ринге всё что хотел, и оказалось, забавлялся со своим противником. Я был несомненным лидером по очкам, и ничто, кроме нокаута, не могло у меня отнять победу, которая позволила бы мне сохранить титул.
Но меня ожидал нокаут! Я был совершенно свеж, как тогда, когда мы только что поднялись на ринг, и я буквально танцевал вокруг Боба, самым лёгким образом уходя от его ударов. Вот тогда-то гонг и возвестил 14-й раунд.
Я чувствовал, что победа будет моей через несколько минут. Так как в течение всего предыдущего боя преимущество было на моей стороне, я должен был хорошо подумать о защите и победе по очкам, как не худшем варианте. Но самолюбие заставляло меня атаковать и пренебрегать опасными ударами противника. И я получил этот страшный и роковой для меня удар.
Что произошло потом? Я об этом ничего не знаю. Я был нокаутирован и спал таким глубоким сном, что всё происходящее вокруг для меня не существовало. Мои секунданты потом мне рассказывали, что надо мной считали, и я был объявлен нокаутированным. Увы, когда я услышал эти слова, моё отчаяние было выше всякой меры. И я уверен, что больше никогда не испытаю то состояние, какое я пережил, узнав, что титул чемпиона мира ускользнул от меня. И это произошло как раз в тот момент, когда я был уверен, что оно наверняка будет принадлежать мне. Можно ли, пережив такое потрясение, быть хоть в чём-либо уверенным в нашей жизни».


Раунд первый и решающий
В матче за звание чемпиона мира гигант Джек Джонсон, раздражённый оскорбительными высказываниями Бэрнса, не пощадил его на ринге. Не был он милостив к уже поверженному противнику и в своих воспоминаниях, какими он поделился по возвращению в США.
«Каков раунд моей карьеры, о котором я буду всегда вспоминать? Я полагаю, что его не очень трудно определить! Да, мне ничего не стоит сразу вам ответить. Этим раундом, который засел в моей памяти, является тот, которого я так долго дожидался и которого, как мне казалось, было невозможно добиться в течение восемнадцати месяцев. Я говорю о раунде, когда я с большим удовольствием отдубасил Томми Бэрнса 26 декабря 1908 года в Сиднее на стадионе Рушеттер Бэй.
Я преследовал Томми целую вечность. Для того чтобы его поймать, я проезжал тысячи миль. Я переезжал из Америки в Англию, из Англии в Австралию, и всякий, кто знает историю нашего матча, легко поймёт моё стремление его настигнуть.
Поистине, я шёл на все уступки! Победил бы я или был бы побеждённым, я получал 7500 долларов, тогда как даже в случае своего поражения или ничьей Бэрнс должен был получить 30000 долларов. Уже из одной разницы между нашими ставками видно, что один из двух бойцов очень хотел встретиться с другим, и это не был Бэрнс. Но я почти не обращал внимания на денежную сторону дела, потому что прежде всего я жаждал доказать, что я не трус, каким он и его приятели хотели меня выставить. И что у меня сердце не «выкрашено в жёлтую краску», как он думал и говорил.
Никто в мире, будь он чёрный или белый, не любит, чтобы его выдавали за труса, в особенности если он никак не может найти случая доказать, что это – гнусная клевета. А есть ли лучшее средство для двух мужчин покончить с этим делом, чем встреча на ринге? Поэтому вы сразу поймёте, что я хотел с ним разделаться пожёстче, и как можно более в короткий срок.
Случай быстро представился с самого начала матча. Томми, стремительно, даже слишком стремительно бросился на меня, и обстоятельства сейчас же обернулись против него: я встретил смельчака молниеносным апперкотом, который поднял его от земли и бросил на пол. На мгновение я подумал, что это нокаутирующий удар, но Бэрнс дождался восьмой секунды для того, чтобы встать, и в течение этого времени несколько восстановился. Он снова бросился на меня, стремясь войти в клинч. За этим последовал очень жаркий бой, и перед концом раунда мне при выходе из клинча удалось провести сильный хук.
Да, в такой же степени, как толстая пачка денег является лучшим средством для того, чтобы чувствовать себя спокойно на жизненном пути, настолько мой первый раунд с Томми Бэрнсом был для меня верным шагом к завоеванию первенства мира. Позже он нёс околесицу о каких–то выигранных им раундах, надеясь, что белые американцы, каких, по понятным причинам, было совсем немного на нашем бое в Сиднее, поверят в эту чепуху. Нет, с самого начала бой вёл я. Поэтому и оцениваю нашу встречу как самое приятное, самое сильное ощущение в моей карьере боксёра. Все оскорбления я стёр кулаками на лице Томми Бэрнса. Я обязан своей победой главным образом началу боя и этого я никогда не забуду».
 
БОЙ ДЖОНСОН–ДЖЕФФРИС
Этот великий бой состоялся после очень долгих переговоров, после ожесточённых споров 4 июля 1910 года в Рено. Непобедимый доселе Джеффрис не мог преодолеть гандикапа, состоящего в том, что он не надевал перчаток целых пять лет!
Этот бой, несомненно, оказал сильнейшее влияние на дальнейшие пути развития бокса. Поэтому я постараюсь дать описание его со всей возможной для меня полнотой. Самое умное и лучшее, что я, автор книги, могу сделать, это привести интересный и живой отчёт, отправленный вечером после боя в Рено известным репортёром Жоржем Дюпеи. В отличие от меня он был свидетелем этого матча.
«Наиболее знаменательный матч английского бокса, который был когда–либо организован, состоялся сегодня в этом маленьком городке шахтёров американского Дальнего Запада между 2 часами 38 минутами и 3 часами 40 минутами пополудни.
Кумир Нового Света, бывший жестянщик из Лос–Анжелоса, Джеймс Дж. Джеффрис, был, вопреки всем ожиданиям, начисто и жестоко побит (в 15 раундах) негром Джеком Артуром Джонсоном из Гальвестона (Техас). Джонсон, великолепный атлет, несмотря на то, что был значительно легче Джеффриса, с начала и до конца господствовал над ним как по знанию бокса, так по ловкости и силе ударов.
Матч состоялся вне города – на открытом воздухе, у необработанного поля, под палящим солнцем. Был наскоро построен громадный цирк, имевший ровно 20 тысяч мест. Все эти места, разумеется, были заняты. 700 бесплатных билетов были розданы корреспондентам и городским властям. Сбор достиг громадной цифры в 277 000 долларов. Это не только единственный для нашего времени случай в истории бокса, но, пожалуй, и в соревнованиях по любому другому виду спорта. Главный предприниматель Тэкс Риккард считает, что около 600 человек могли проникнуть во время боя в отверстия между досками и расположиться по периферии стоя.
Самые дешёвые места с правом стоять по самому краю арены стоили 50 долларов. Таких мест было 7 500. Цена мест для сидения доходила до 200 долларов.
Около ринга присутствовали все прошлые чемпионы мира тяжёлого веса начиная с знаменитого Джона Л. Салливана. Публике были также представлены Корбэтт, Фитцсиммонс, Марвин Харт, Томми Бэрнс. Затем спикер матча Билли Джордэн представил публике другой, более лёгкий ряд знаменитостей бокса – это Стэнли Китчелл, Эб Эттель, Джимми Бритт, Билль Лэнг, Джо Чоински, Боб Армстронг и другие.
Матч снимали 22 кинооператора и более 150 фотографов. Работали 18 киноаппаратов, в последнюю минуту присоединились ещё четыре.
По специальной просьбе Джеффриса ринг был уменьшен до 22 квадратных футов, в то время как по правилам маркиза Куинсберри он должен был иметь 24 квадратных фута. «Калифорнийский гигант» получил также специальное разрешение от спортивной комиссии Марафонского клуба города Рено, под наблюдением которого шёл матч, а также от самих организаторов, чтобы ткань над рингом была тёмно–красного цвета. Это делалось для того, чтобы избежать расстройства зрения, которое могло возникнуть во время боя при использовании узаконенного белого тента.
Наконец, упомянем об одной довольно комичной детали, мало лестной для Джеффриса: был устроен большой экран из тёмной ткани на бамбуковой ручке, которым затеняли во время перерывов между раундами бывшего чемпиона мира. Джонсон со смехом отказался от употребления такого аппарата, но крайне любезно разрешил пользоваться им Джеффрису.
Некоторые характерные штрихи могли бы помочь публике уяснить истинное положение вещей перед матчем, во всяком случае, серьёзные специалисты сделали заключение о физической неполноценности Джеффриса. Но основная масса людей была ослеплена, с одной стороны, колоссальной, мощной фигурой бывшего чемпиона и его победами пятилетней давности. Это ослепление усилилось ненавистью к неграм вообще и к Джеку Джонсону, который своим вызывающим поведением поставил перед собой цель довести белых американцев до белого каления.
Но небольшой ряд экспертов не потеряли здравый смысл и считали положение великана безнадёжным. Какие же они увидели признаки?
За три недели до боя Джеффрис продал за 67 000 долларов своё право на участие в прибылях от эксплуатации кинофильма об этом матче. А если бы Джеффрис выиграл, как каждый надеялся, демонстрация фильма продолжалась бы, несомненно, и в дальнейшем и дала бы более 2 миллионов долларов; значит, и тогда уже можно было найти у Джеффриса симптом неуверенности в себе. Более того, в течение последнего периода своей тренировки, и в особенности в Рено, с того утра, когда «жестянщик из Калифорнии» встретил на пробежке энергичного, улыбающегося во весь рот Джонсона, он был явно угрюм и зол. Он не позволил жене приехать в его тренировочный лагерь, изгнал оттуда и журналистов, и знакомых боксёров. Наконец, я это достоверно знаю – в последнюю ночь перед боем Джеффрис ни на секунду не заснул из–за состояния сильного волнения.
Джеку Джонсону, наоборот, удалось сделать друзьями всех соприкасавшихся с ним. Хорошее настроение и уверенность в себе не покидали его ни на секунду. Я позавчера сделал ему визит, после того как посетил Джеффриса. Никогда ни один атлет не производил на меня такого впечатления физического совершенства, как этот великолепный, мощный и рослый эфиоп.
Немногие знали и то, что Джеффрис после пяти лет бездействия не может восстановить своих прежних боевых качеств. Этот человек ожирел, он весил 124 кг 500 г. А ему нужно было достичь веса в 105 кг. Возраст, более короткое, чем раньше, дыхание, непостоянные тренировки и нервозность – всё это было причиной ослабления его шансов. Более скажу, для меня Джеффрис всегда был не очень искусным боксёром. Боб Фитцсиммонс, рядом с которым на матче с «жестянщиком» я всё время был около ринга, позже говорил мне, что Джеффрис, несмотря на всё старание его учителя Дэлани, никогда не умел правильно боксировать и был очень уязвим.
Страшный удар слева – вот что единственно обеспечивало ему преимущество над другими боксёрами. В их титульном матче в марте 1897 года Фитцсиммонс расколошматил, избил всего Джеффриса, и особенно ужасным образом его лицо, но в 14–м раунде недоглядел атаку претендента и проиграл, в сущности, случайно эту встречу в Карсон–Сити.
Джонсон со своей стороны сделал немало обдуманных, правильных шагов для того, чтобы добиться заключения матча с Джеймсом Джеффрисом. Белая Америка очень надеялась, что силач Джеффрис уничтожит ненавистного ей негра–чемпиона, но были и сомнения в положительном результате, и Джонсон буквально провёл всю публику, заставив её думать, что его шансы очень сомнительны. Его мнимая неуверенность воодушевила тех, кто жаждал сбросить темнокожего чемпиона с трона, для этого стряхнули нафталин с Джеффриса и уговорили его выйти на «верный бой». На самом деле, начиная ещё с 1907 года не было ни одного человека в мире, который мог бы на равных померяться силами с изумительным чёрным боксёром.
Джек Джонсон обладал большим рассудком, большой храбростью, сердцем бойца, как большим пониманием бокса в целом, так и конкретного боя. В настоящую минуту он имеет около 200 000 долларов, не считая того, что дали ему долгие годы театральных выступлений в Европе и Америке, срывая в среднем по 400 долларов за вечер.
Встреча Джонсона и Джеффриса по сути была гигантским примером американского «блефа» (дутое предприятие). Именно ложные надежды увлекли и прессу, и всю страну на путь совершенно беспочвенных ожиданий и самой безудержной рекламы.
За шесть месяцев до матча огромные афиши висели на улицах крупных городов, восхваляя именем Джеффриса достоинства такого–то масла, таких–то слабительных пилюль. Специально было сорганизовано общество под названием «Компания водяных клизм» для продажи в бутылках минеральной воды, называвшее себя «Единственным поставщиком мистера Джеффриса во время тренировки». Большие плакаты изображали «величайшего из всех профессиональных боксёров», рассматривающего с улыбкой благодетельную прозрачную воду. Эти самые люди сформировали, не скупясь на большие затраты, специальный поезд, чтобы приехать из Нью–Йорка для присутствия на матче. Думаю, что их возвращение было менее приятным, чем поездка на Запад в пульмановских вагонах, украшенных флагами!
В течение всей подготовки к матчу Джонсон был в значительной степени в тени. Но было и одно шумное происшествие. Его арестовали в Чикаго за чрезмерно быструю езду на автомобиле и приговорили к штрафу, скандально не соответствовавшему по своей величине содеянному проступку: не то две, не то три тысячи долларов. Эта чрезмерная сумма свидетельствует о том, что и правосудие постаралось побольнее ущипнуть Джека Джонсона. Так, мало–помалу к большому, но, в общем–то, обычному спортивному событию примешались недобрые человеческие эмоции, и когда негр побил бывшего чемпиона, то оказалось, что Джонсон ни более ни менее как побил всю белую Америку! Вечером того же дня в негритянских районах вспыхнули массовые волнения, обернувшиеся многими жертвами. Как тут не вспомнить Шекспира, вздыхавшего об опасности и легковерности толпы.
Но обратимся непосредственно к бою. Арена стала заполняться с 10 часов 15 минут утра. 200 всадников милиции Невады, 300 полисменов и по меньшей мере столько же сыщиков в штатском находились на посту как внутри, так и снаружи арены. Масса людей производит очень внушительное впечатление. Рено – это город рудников, расположенный на высоте 1 900 метров над уровнем моря, посреди круглой цепи красноватых гор, богатых медной рудой. С высоты бельведера для киноопера­торов я могу наблюдать за движением огромной толпы, с большим трудом сдерживаемой полицией.
Ко мне подходит знаменитый писатель Джек Лондон. Этот симпатичный человек восклицает:
– Здесь больше журналистов, чем их было на русско–японской войне. Не удивлюсь, если узнаю, что на бой в Рено собрались люди со всех четырёх сторон света.
Мальчишка–волонтёр принёс мне записку с сообщением, что всего за один день до матча две телеграфные компании Уэстэрн Юнион и Постэль Уайр передали корреспондентскими телеграммами больше 800 тысяч слов! Я показал записку Джеку Лондону. Он улыбнулся и сказал, что сегодня телеграмм будет ещё больше. Боже милостивый, Джек не сомневался в успехе Джеффриса, а я считал писателя–бродягу серьёзным знатоком бокса.
Представление публике знаменитостей ринга, присутствующих на матче, началось в 1 час 30 минут и закончилось в 2 часа 15 минут. Затем Тэкс Риккард, он же рефери этого матча, объявляет, что ввиду хорошего финансового итога оба противника получат, пропорционально исходу боя, дополнительно 10 тысяч долларов.
2 часа 38 минут. Выходят оба противника. Сперва Джеффрис, он в брюках, пиджаке и фуражке. Его приветствуют оглушительные крики. Оркестр играет «Янки Дудль» (национальная песенка американцев).
Джонсон, сопровождаемый секундантами, в свою очередь прыгает на ринг. Он одет в великолепный халат с чёрными и белыми полосами, с шёлковыми отворотами и на голубой подкладке с разводами. Он улыбается и, по–видимому, прекрасно владеет собой. В то время как Джеффрис, опустив голову и положив руки на колени, сидел на своём табурете в западном углу в тени своего знаменитого экрана, Джек Джонсон прогуливался по рингу, показывая друзьям свой огромный халат: «Подарок жены, – шутит он, – лучшего во всём свете не найти!»
Бинтование рук идёт довольно скоро, надевание перчаток тоже быстро закончено. Несколько мгновений тишины. Наконец, раздаётся первый удар гонга. Джеффрис – огромен, необъятен, волосат, жутковат и своей нескладностью, в общем, вид его чрезвычайно внушителен. Негр почти того же роста, с великолепной грудью и руками, в нём сразу бросаются в глаза и сила, и гибкость, и он явно тоньше и легче Джеффриса, в особенности это относится к ногам.
Затем происходит некрасивая сцена. Все, кому это положено, покидают ринг. Бойцы по знаку рефери идут навстречу друг другу и останавливаются для рукопожатия. И вдруг Джеффрис отказывается пожать руку, которую ему протягивает Джонсон.


2 часа 42 минуты.
Первый раунд. Джонсон улыбается. Джеффрис жуёт резину. Оба бойца потихоньку идут друг к другу на середину ринга. После полминуты обманов и парадов, в течение которых можно отдать себе отчёт в изумительной гибкости негра, бойцы входят в клинч. Сейчас же Джонсон проводит быстрый джэб в го­лову Джеффриса, но тому удалось поставить блок. Клинч. Претендент освобождается и проводит два быстрых свинга в челюсть. Но эти удары не производят впечатления на негра. Публика делает Джеффрису овацию. Раздаются ругательства по адресу нескольких негров, подбадривающих Джонсона.
Второй раунд. Джонсон приближается к противнику, болтая и смеясь.
– Почему и вы не смеётесь, миста (вместо обычного «мистер» – негритянское произношение. – К. Н.) Джим? – спрашивает он у Джеффриса.
Тот молча принимает низкую стойку, свой излюбленный крауч. В рядах публики оживление, слышатся возгласы: «Сейчас будет что–то важное».
Вытянув правую руку, Джеффрис делает два «вызова» ногой, как фехтовальщик, и бьёт левой в область сердца. Негр не дрогнул, а ведь раньше этот удар Джеффриса валил его противников на пол. Тотчас же Джонсон сам проводит серию ударов, положительно молниеносных: два двойных (правым и левым свингами) в челюсть, правый апперкот, который резко вскидывает голову калифорнийца, и на «десерт» длинный джэб слева, который рассекает Джеймсу губу. Клинч. При выходе из захвата, Джефф, явно запыхавшийся, попадает хорошим хуком в рот негра. У обоих бойцов губы кровоточат. Затем Джонсон совершает вокруг Джеффриса танец своих предков, тогда как его противник мрачно смотрит на эти выкрутасы и тяжело передвигается. Джонсон проводит три удара в почки, и это такие удары, что звук их доходит до нас. Гонг. Джонсон, шагая в угол, иронически–дружественно хлопает Джеффриса по плечу.
Третий раунд. Губа у Джонсона прижжена. С этого времени и до конца боя у отважного чёрного бойца больше не будет других следов битвы. Джеффрис как будто довольно свеж, но несколько тяжело дышит. Он выплёвывает резиновую жвачку. Корбетт, главный секундант Джеффриса, начинает грубо бранить Джонсона. Двойной джэб Джонсона в челюсть и клинч. Джефф затягивает этот захват, последние удары на него подействовали. Инфайтинг. Джефф и Джонсон, сблизившись головами, стараются попасть в сердце и под рёбра. Волнующий момент. Джонсон и тут имеет преимущество. Видно, как голова белого три раза резко отбрасывается правыми и левыми опперкотами противника. У Джеффа идёт кровь из носа, а левый глаз вздут. Джонсон вызывающе опирается на канаты и позволяет бить себя в живот, говоря: «Что, не плохой животик, миста Джим? Бейте в него, сколько хотите!» Беспомощность Джеффа усиливает раздражение зрителей, со всех сторон в адрес негра раздаются проклятия. Джонсон отбивает два сильных хука в живот и преследует Джеффриса по всему рингу. Гонг.
Четвёртый раунд. После передышки Джефф вскакивает и с яростью нападает, снова приняв низкую стойку. Джонсон, продолжая улыбаться, входит в клинч, подняв глаза к небу, обхватывает белого великана, разговаривает с друзьями, даже отвечает ядовитыми шуточками Корбетту. И в течение этого времени проводит два самых жестоких удара, которые только были в этом матче. Несчастный Джефф опускает голову и выплёвывает на ринг большую дозу ярко–красной слюны. Джонсон отталкивает его на канаты. «Подойдите–ка поближе, – кричит он, – теперь я знаю вам цену!» Да, Джонсон демонстрирует искусный и эффективный бокс.
Гонг. Джеффрис в своём углу пьёт шампанское. Один из секундантов вырывает у него пальцами два качающихся зуба.
Пятый раунд. Долгий бой, затем отчаянным движением Джеффрис бьёт длинным джэбом, который захватывает негра врасплох. Но сразу же Джонсон вертикальным движением руки разбивает защиту Джеффриса, который держал кулаки вместе, что было одним из любимых его положений, и сильно бьёт под рёбра. «Жестянщик» из Лос–Анджелеса потрясён, он отступает тяжёлыми шагами от западного в восточный угол ринга и спасается в клинче. Как и раньше, его захват чрезмерно длителен. Джеффрис буквально висит на плечах Джонсона, но рефери Тэкс Риккард не делает ему предупреждения. В эту минуту Билль Дэлани, старый боксёр, кричит со своего места, что из одной перчатки Джеффриса вылетела набивка. Остановка боя на 20 секунд. Всё в порядке, перчатки в хорошем состоянии. Джефф пользуется этим, чтобы сделать пару глубоких вдохов, возвращается в стойку, но сразу же получает жестокий апперкот негра. Гонг.
Шестой раунд. Вялая и скучная схватка, вся из клинчей. Джонсон шутит с несколькими весельчаками такого же цвета, как и он, что возмущает секундантов Джеффриса, а также и публику. «Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним!» – кричит ему Джим Корбетт.
Джефф, в своей низкой стойке, вытянув горизонтально правую руку, отступает перед сыном Гальвестона, улыбка которого сверкает под солнцем. Тяжело двигаясь вокруг чемпиона, Джеффрис в первый раз громко произносит следующие слова: «Вы изрядная лиса, негр, но тем не менее я убью вас!» Он не успел кончить своей высокомерной угрозы, как кулак Джонсона делает из его рта кашу. Джеффрис уже сильно страдает от боли и беспощадных лучей солнца. Толпа молчит. Из задних рядов с восточной стороны неожиданно раздаётся звонкий выстрел пистолета. Этот выстрел предназначен Джонсону. Движение среди полисменов и сыщиков. Но это не останавливает боя. Клинч. Гонг.
Седьмой раунд. Левый глаз Джеффриса совершенно закрыт. Негр продолжает серию апперкотов. Уже очевидно, что Джеффрис побит, и у меня появляется догадка, что Джонсон, возможно, щадит его, учитывая интересы кинематографа! Этот раунд самый монотонный во всём матче. Джефф постоянно наваливается на Джонсона. Несколько зрителей, пренебрегая нервностью публики, кричат: «Прощай, Джефф!» Джонсон идёт в клинч, танцует, освобождается, отдыхает… Гонг. Жара совершенно невыносима. 3 часа 10 минут. В первый раз Джонсон в своём углу выпивает полбутылки, которую возвращает секундантам с возгласом удовлетворения. В углу Джеффриса секунданты явно встревожены и очень заняты лечением его ран. Он просит шампанского.
Восьмой раунд. Сразу же негр проводит несколько удачных ударов. Он доволен ими и смеётся во всё горло, говоря: «Эй, Джим! Видели вы что–нибудь подобное?» Джеффрис напоминает огромное загнанное животное в пароксизме гнева и бешенства. Видно, как прекрасные мышцы поясницы Джонсона плавно уступают нажиму, затем – раз! – и быстрый как молния апперкот летит в подбородок Джеффриса. Долгий клинч. Джефф устал и тяжело дышит. Негр не прекращает болтовни и рассказывает разные истории. Гонг. Я со своего места ощущаю веянье и запах надушенных салфеток. Из угла Джеффриса писатель Джек Лондон перебрался поближе к Джонсону и сел рядом со мной, чёрный чемпион поворачивается на своём табурете и жмёт руку Джеку Лондону.
Девятый раунд. Боксёры сейчас же входят в клинч. Джонсон отвечает на неприличные ругательства Корбетта, который непрестанно над ним издевается широкими улыбками. В эти минуты бой откровенно плох. На ринге только один человек. На лицо Джеффриса жалко смотреть. Он опускает голову, и его лысина блестит на солнце. Гонг. Джефф идёт в свой угол, качая головой. Джонсон заявляет своим секундантам, что теперь он уверен, что нокаутирует Джеффриса.
Десятый раунд. Оба боксёра исполняют нечто вроде неуклюжей польки, затем внезапно от чемпиона летит такой удар, что от боли Джеффрис испускает стон, который слышен с моего места. Фитцсиммонс, сидящий неподалёку от меня, во всеуслышание заявляет, что у «жестянщика» нет ни одного шанса и развязка близка.
Одиннадцатый раунд. Не меньше минуты длится сеанс греко–римской борьбы. На этот раз рефери вмешивается. Освободившись, Джеффрис внезапно пробуждается, он проникает сквозь защиту Джонсона, гоняет его из одного угла в другой. Джеффрис бьёт как одержимый, но это последняя вспышка энергии. Он кончен. Его секунданты ошиблись, не захватив кислорода, – сейчас он в нём очень нуждается. При ударе гонга Джефф идёт в угол, качаясь как пьяный.
Двенадцатый раунд. Джонсон наносит подряд, один за другим, два свинга в лицо, но слегка промахивается. В перерыве Джеффрис заявил секундантам, что видел на ринге двух негров. Теперь у него вздут и правый глаз. Негр не перестаёт его жестоко бить в течение всего этого раунда.
Тринадцатый раунд. Джеффрис что–то бормочет по адресу Джонсона, но у того никакого впечатления. На Джонсоне ни одного следа удара. Я даже не уверен, что он вспотел.
Четырнадцатый раунд. Джефф двигается зигзагообразно. Джонсон, похоже, размышляет: не пора ли вешать замок. Он устремляется на противника и бьёт двумя хуками в челюсть. Джеффрис шатается. Это агония. Гонг.
Пятнадцатый раунд. Джеффрис машинально делает шаг из своего угла, сгибается, снова принимая свою знаменитую низкую стойку, вытягивает правую руку… и бессмысленно ждёт, не понимая, что он делает…
Тогда Джонсон медленно подходит с уверенностью тореадора перед загнанным быком и подбрасывает его голову молниеносным свингом. Белый тяжеловес делает полный оборот и падает без чувств на спину перед оцепеневшими друзьями, которые в первый раз видят его в таком положении. Риккард отталкивает от него Джонсона, который, как тигр, принял стойку и ждёт, чтобы противник поднялся. Джек Джеффрис, брат калифорнийца, под влиянием чувств, когда считается седьмая секунда, прыгает на ринг и ставит Джеффриса на ноги. Ни одного крика протеста в трепещущей толпе. Все встали. Джеффрис теперь снова на ногах, и он старается закрыться от своего чёрного палача. Но тот добивает его как раз посреди ринга четырьмя быстрыми ударами, из которых один надрывает несчастному белому боксёру ухо.
Жалкая окровавленная масса лежит на спине, руки повисли на канатах. После десятой секунды отсчёта Джонсон наклоняется, чтобы поднять своего противника за плечи, но тут начинается суматоха. Корбетт уже на ринге и машет салфеткой, как бы для того, чтобы показать, что нокаут не зачтён. Секунданты Джеффа окружают его, разгорается спор. Он протягивает руки к жене, которая из ложи окликнула его и неизвестно с чего стала посылать супругу воздушные поцелуи. Но эти прелестные знаки внимания следовало отдать не ему, а великолепному Джеку Джонсону.
Таков отчет Жоржа Депюи об этом историческим матче, который со всех точек зрения побил все предыдущие рекорды: рекорд изумления и грусти среди американцев; рекорд радости у негров; рекорд числа зрителей, сбора и вознаграждения боксёрам. Можно прибавить ещё один рекорд, недоступный пониманию советского гражданина: после этого боя по Америке прокатилась волна негритянских погромов.
Джонсон выручил на этом матче 145 600 долларов, Джеффрис 192 000 долларов.
Чернокожий боксёр действительно был великим чемпионом. Самой природой как по заказу он был создан для этого вида спорта. Сухая сильная фигура, широкая в плечах и суживающаяся в талии, сравнительно тонкие, подвижные ноги, поразительно быстрая мышечная реакция, координация движений, доведённая тренировками до совершенства, невосприимчивость к ударам – всё это делало из него идеальную «машину для боя». Но в этой «машине» был мозг и прекрасное знание бокса.
При всей лёгкости его нрава, у Джонсона не было безудержного азарта, ставки на удар, кавалерийскую рубку. Он был бойцом тонкого расчёта, сторонником умелой, активной защиты. Он как никто умел воспользоваться ошибками противника и на этом строил свою тактику боя. Лишь тогда он и пускал в ход свой блестящий левый хук и молниеносный апперкот справа. Эти козыри он, разумеется, использовал в инфайтинге, где не имел себе равных. В таком тесном бою ему помогала огромная сила плеч и уменье занять выгодное положение для ударов.
Но и на дальней дистанции его работа была безупречна. Мгновенно оценивая обстановку, он умел поймать удар противника в «мёртвом положении», т.е. тогда, когда противник подготовил нанесение удара, но ещё не пустил его в ход. Эта техника не только спасала его, но и обессиливала противника. Отбивание удара, блокировка – всё это было для него пустяком.
Джонсон нередко задерживал движение руки противника нанесением быстрого, лёгкого удара в его бицепс и успевал нередко этой же рукой тотчас нанести удар в лицо. А это поистине было фокусом! Добавим ко всему этому поразительную игру ног, обеспечивавшую Джонсону на ринге быстроту, которую можно найти лишь у бойцов веса «пера» или «петуха».
После этой встречи, как я уже сказал, интересных боев у Джонсона было мало. Заслуживает внимания его победа над Джимом Флинном, которого он 4 июля 1910 г. нокаутировал на 9–м раунде в Лас–Вегасе, и уже перед войной, 27 июня 1914 года, состоялась победа над Франком Мораном в Париже. Но здесь 36–летний Джонсон выиграл лишь по очкам в 20 раундах. Наконец, в 1915 году он проиграл титул чемпиона мира; но об этом я расскажу отдельно.
Дальше Джонсону пришлось жить за счёт своей былой славы. Он умел устраивать свои дела. Тут были и демонстрации бокса, и выступления в качестве борца, и участие в шоу в качестве танцора… В настоящее время Джонсон живёт в Америке и намерен работать в качестве тренера по боксу.


Счастливый победитель Джонсона, Джесс Уиллард, родившийся в декабре 1883 года, был, увы, продуктом не высшего сорта. Правда, он имел рост 198 см и весил 113 кг 500 г, но был медлителен, совершенно не имел игры ног. Трудно было предполагать, что этот огромный ковбой, сложенный как борец из провинциального цирка, станет чемпионом мира по боксу. К тому же, он очень поздно начал боксировать – в 24 года.

Бой УИЛЛАРД – ДЖОНСОН
Так или иначе, 5 апреля 1915 года Уиллард встретился в Гаване с Джонсоном и нокаутировал его. Результат этот настолько не вязался с классом победителя и побеждённого (каким его запомнили свидетели боя в Рено), что вокруг этого сразу возникли всевозможные толки. Верный применяемому мной принципу, сообщу об этом матче из первоисточника.
Итак, цитирую статью Джима Кенрика «Как Джесс Уиллард вернул белой расе первенство мира», помещенную в альманахе «Boxing».
«У меня есть все основания для вывода, что Джек Джонсон был совершенно заслуженно побит Джессом Уиллардом. Я и теперь твёрдо держусь этого мнения, хотя Джонсон заявил, будто он намеренно лёг в матче с большим канзасцем. И много любителей бокса как по эту, так и по ту сторону «пруда с селёдками» (так американцы называют Атлантический океан! – К. Н.) верили Джонсону, когда он говорил, что в этом матче кое–что было нечисто.
Джонсон относился к Уилларду с величайшим презрением, он считал длинного Джесса не чем иным, как дутой величиной, которую он смахнёт первым же ударом. Поэтому Джек перед этим матчем почти не тренировался, за что и был наказан. Джонсон самонадеянно думал, что ему нужно только забраться на ринг, чтобы сбить с ног Уилларда и получить деньги.
Многие говорили, что великому негру угрожали смертью, если он не ляжет. Однако разве не говорили того же самого перед его боем с Джеффрисом? Там ему, действительно, угрожали, что если он побьёт белого силача, то некие отчаянные парни обязательно его пристрелят. Но Джонсон нокаутировал Джеффриса и благополучно дожил до своего боя с Уиллардом, и если на него не подействовали угрозы в Рено, почему он должен был их испугаться в Гаване?
В ту минуту, когда я пишу, передо мной лежит отчёт об этом бое моего друга Бэта Мастэрсона, который сидел у самого ринга. Бэт известен как один из лучших знатоков бокса. Он пишет: «Белая раса после жестокой борьбы в течение последних семи лет сегодня в Ориентальном парке отвоевала первенство мира в тяжёлом весе. Главный момент этого матча пришёл с 26–м раундом, когда Джонсон, измученный и беспомощный, поднялся из своего угла для того, чтобы встретиться с ударами огромных кулаков Уилларда. Слабая попытка ответить атакой оставила негра открытым, и канзасец, быстро сообразивший выгоды этого положения, нанёс своему противнику свинг в подбородок. Джонсон свалился, как подрубленное дерево, и, распростёртый в бессознательном состоянии, он как бы преклонился перед новою главою тяжеловесов.
Джек раньше всегда хвастал, что он может заставить любого боксёра в мире взять инициативу в бое. Но Уиллард в этом матче побил негра его же оружием: он заставил вести бой Джонсона и бил его встречными ударами. Джонсон никогда не бывал до этого боя атакующей стороной, а на этот раз он встретил человека, который его перехитрил.
В начале боя, когда Джонсон был полон сил, он решил защитить свою собственность и атаковал Джесса, но даже тогда казалось, что в его ударе нет прежней силы. Годы весёлой жизни сказались, и великий негр, как и многие перед ним, убедился, что дорога греха к хорошему не приводит.
Чемпион временами бился яростно, пытаясь сшибить Уилларда своими опасными ударами справа, но, хотя он и попадал длинному Джессу в подбородок, тот этим был мало смущён. Он только отфыркивался и наносил длинный удар левой в лицо Джонсона.
В начале боя Джек непрерывно нападал, явно пытаясь покончить со своим противником, пока он (Джонсон) не начнёт сдавать. Он знал как никто другой, что должен разделаться с Джессом как можно скорее, так как его состояние исключало возможность долгого боя. Негр был твёрдо уверен, что он сшибет Уилларда, как только зацепит его одним из своих свингов. Разве не говорил он направо и налево, что он сделает с этим «большим окороком»?
Джек не считал Уилларда сильным боксёром и этого не скрывал: об этом свидетельствуют его многочисленные интервью перед матчем, в которых он называет встречу с Джессом самым лёгким делом, которое у него когда–либо было.
До боя Джонсон получил свою долю платы – 30 000 долларов. Затем он вышел из отеля, и широкая улыбка Джека, его знаменитая улыбка, озарила всех присутствующих.
Джонсон поднялся на ринг в начале второго; сейчас же за ним явился и его соперник. У негра была целая армия секундантов, в том числе его мэнеджер Том Фленэгэн. У Уилларда также было четыре секунданта во главе с его менеджером Томом Джонсом. После взвешивания, которое происходило посреди ринга, где выяснилось, что Джонсон весит 102 кило, а Уиллард около 108, бойцы вступили на «тропинку войны».
Как только прозвучал гонг, Джонсон ринулся на соперника и после нескольких обманов ударил его правой в подбородок. Затем последовал правый опперкот, который солидно стукнул Джесса под челюсть. «Длинный малый» крякнул, но и не подумал смутиться. Он два раза ударил левой Джека в рёбра; тот ухмыльнулся и сильно ответил Джессу в лицо.
Последовал клинч. При команде «брэйк» («разойтись») негр три раза ударил правой в челюсть. Уиллард отвечал ударами с обеих рук, но негр их легко сблокировал. Он, однако, не избежал двух сильных ударов в «буфет» (живот – К Н.). Джек только улыбнулся. Гонг.
Негр ещё улыбался, когда настал второй раунд. Он сблокировал несколько свингов, но не сумел уйти от прямого в корпус, который заставил его вскрикнуть. Это было уже нечто серьёзное.
В третьем раунде белый яростно нападает, но промахивается двумя хорошо задуманными свингами, которые самым жалким образом идут мимо. Джек бьёт левой в туловище, Джесс его останавливает и гоняет по рингу, но промахивается. Видно, что Уиллард держится очень открытым, и Джонсон обстреливает каменного канзасца тяжёлыми ударами, как из пулемёта.
В четвёртом раунде Джек сблокировал несколько диких свингов, затем бойцы вошли в клинч. При «брэйке» Джонсон сильно ударил Джесса в корпус, «нырнул» (уход от удара вниз – К. Н.) и ударил Длинного Джесса свингом, который бросил его на канаты. Уиллард отплатил несколькими лёгкими ударами в голову, но негр послал «красавца» (изумительный удар – К. Н.) в живот.
В начале 5–го раунда Уиллард послал «персик» (прекрасный удар – К. Н.) в виде джэба в нос негра; показалась кровь, и толпа взвыла от восторга.
Джек ответил свингом по «бакенбардам» (перевожу буквально – К. Н.) и наудачу направил в корпус три солидных удара. Джесс ударил Джека справа в корпус, но гонг остановил военные действия.
Длинный парень в начале 6–го раунда повёл атаку, ожесточенно работая обеими перчатками; он промахнулся сильным свингом и получил удар правой в челюсть, от которого у него подкосились колени. Это сделало Джесса благоразумней.
Теперь негр стал работать во всю силу и повёл иной бой. Уиллард снова отдал атаку негру, причём сам отвечал сильными свингами. Два–три крепких удара Джека разбили Уилларду бровь. Самым странным явилось то обстоятельство, что толпа, грозившая убить негра, если он выиграет, единодушно его приветствовала, когда он подбил Джессу глаз!
В 9–м раунде Уиллард проник сквозь защиту негра и сильно ударил его в корпус. Джек дрогнул, но ответил левым в корпус Джесса. Как раз в этом раунде толпа снова принялась подбадривать белого, и пари стали заключаться в его пользу. Джек начал увядать от тяжёлых ударов канзасца. Несколько следующих раундов в целом проходят со взаимными шансами, но претендент выглядит несколько свежее.
В 15–м раунде Джек продолжает нападение отдельными ударами. Однако Джесс не слабеет, встречая чемпиона прямыми слева в лицо, от которых негр не может ускользнуть. В начале следующих раундов Уиллард бьётся более агрессивно. В 19–м на негре начинают сказываться последствия взятого им ранее темпа, но он ещё опасен. Похоже, что он по–прежнему не верит в возможность своей катастрофы и ждёт ситуации, когда Уиллард упадёт.
В 20–м раунде негр делает ещё одно усилие, чтобы свалить Уилларда. Несколько раз подряд он бьёт свингом в подбородок и каждый раз промахивается. Джесс ныряет или отходит, предоставляя Джеку возможность рассеивать энергию по ветру. Джонсон гоняет противника по рингу, но Джесс всё это выдерживает и остаётся непоколебленным.
Джек начинает следующий раунд вполне удачно, так как в перерыве его секунданты хорошо над ним поработали. В клинче Джесс наносит несколько сильных ударов негру в живот, тот смеётся и спрашивает: «А посильнее ничего не припасли?»
На 23–м раунде Уиллард сделал ещё больше. Джонсон выглядит усталым, хотя ещё способен блокировать большинство ударов Джесса. Но когда сам пытается бить, то всякий раз промахивается. Он уже не в состоянии нанести сильный удар. Да, он выглядит измученным.
В следующем раунде оба как бы пытаются запастись дыханием.
25–й раунд. Уиллард чувствует близкую победу, о чём опытный тренер Том Джонс сказал так: «Джонсон расстрелял все свои снаряды и был так плох, что Уиллард, видя это, бросился на жертву с самого начала раунда».
Сразу после гонга Джессу удался удар правой в корпус, после чего он усиливал и усиливал темп. Чемпион был уже усталым, смертельно усталым, и он наносил удары совершенно безнаказанно. В паузе перед 26–м раундом Джек, желая украсть несколько секунд, всё топтался в своём углу. Рефери сделал ему замечание и приказал не медлить. Уиллард встретил его посреди ринга сильным ударом справа в челюсть, и Джек закачался. Этот удар потряс негра.
Теперь Джесс попытался занять положение для завершающего удара справа. В эти мгновения он был похож на тореадора, готовящегося нанести разящий удар обречённому быку. И как только Джесс нашёл на ринге удобную точку, он ударил Джека в подбородок. Джонсон упал, как колода, и лежал до тех пор, пока секунданты не отнесли его в угол.
Я утверждаю, что Джонсон пытался честно биться до конца, пока его не оставили силы. И когда ковбой Джесс нанёс свой последний удар, Джонсон не попытался встать. Он не мог или не желал нарваться ещё на один свинг Длинного парня.
После нокаута Джонсона поднялось столпотворение; многие бросились на ринг, без конца провозглашая приветствия в честь нового чемпиона. Сам Уиллард с беспечной улыбкой оставил ринг немедленно после того, как Джек Уолш провозгласил его новым чемпионом».
Вот таков отчёт Джима Кенрика о нашумевшем матче в Гаване. Впечатления и выводы американского журналиста помогают покончить с басней о том, что результат этого боя был якобы заранее обусловлен.
Бывший чемпион мира, тяжеловес Джин Тонни в своей автобиографии «The Man must Fight» («Мужчина должен быть бойцом») даже через 19 лет посчитал нужным вернуться к этой теме. Он называет истинные причины поражения Джека Джонсона, и их несколько – это отсутствие у Джонсона встреч с сильными противниками, наплевательское отношение к режиму и самим тренировкам, это, наконец, его разгульная жизнь, в то время как Уиллард, который был выше, тяжелее почти на 7 кг и имел размах рук больше на 30,5 см, находился в прекрасной форме. При таких обстоятельствах нет ничего удивительного, что Уиллард выиграл. Удивительно другое – то, что человек, близкий к 40 годам, не готовившийся должным образом к матчу, мог выдержать 26 раундов под палящим солнцем Кубы. Бой был, бесспорно, на чистоту, заканчивает Тонни, просто Джонсон уже был на ущербе.
После этого боя Уиллард имел, собственно, две встречи, о которых стоит упомянуть: 25 марта 1916 года он бился в Нью–Йорке с Фрэнком Мораном. Бой был без присуждения победы, но пресса вынесла приговор в пользу Уилларда. Наконец, 4 июля 1919–го он бесславно проиграл звание чемпиона мира Джеку Дэмпси в 3–м раунде. Хотя Уиллард был неплохим боксёром, но разница в классе между ним и Дэмпси была настолько велика, что о шансах ковбоя решительно нечего сказать.
Можно ещё упомянуть и о бое Уилларда с аргентинцем Фирпо, который нокаутировал бывшего чемпиона на 7–м раунде. За всю свою карьеру Джек провёл 32 боя. Из них он выиграл 12 матчей, из коих 10 нокаутом; проиграл 6, причём 2 нокаутом. Остальные встречи – выставочные, то есть показательные


После Тонни и Дэмпси
 
Теперь перейдём к описанию событий в боксёрском мире, которые были связаны с уходом Тонни с ринга.
Когда чемпион уходит добровольно, непобеждённым, всегда создаётся некоторая сумятица. Это обстоятельство усложнилось и тем, что слишком велик был разрыв в квалификации между парой Дэмпси и Тонни и всеми другими боксёрами. Правда, Дэмпси поговаривал было, что он вновь наденет перчатки, но в 33 года это было бы слишком рискованным экспериментом. И вот в течение этого «смутного времени» появлялось немало самозванцев и дутых величин. Вопрос о том, кому же, наконец, принадлежит право драться за титул абсолютного чемпиона мира по боксу, приобрёл особую остроту, которая была усилена ещё и тем, что на эту честь посягнули несколько европейцев.
В Америке положение было относительно простым и понятным. Нелишне вспомнить, что Дэмпси после своего первого проигрыша Тонни имел встречу с Джеком Шарки, которого и нокаутировал. Этот самый Шарки и был кандидатом от Америки. Он, литовец по крови, ставший американцем, родился 6 октября 1902 г. Он был матросом на военном корабле, там и научился боксировать.
К 1930 году Шарки было 27 с половиной лет; выступая на профессиональном ринге с 22 лет, он набрался большого опыта. Он был очень сильным человеком и весил около 100 кг. Среди его побед нужно отметить бой с чемпионом Великобритании Филом Скоттом, которого он нокаутировал в 3–м раунде; далее он выиграл у чемпионов мира в полутяжёлом весе Джека Дэлани и Томми Лаурэна, а также у превосходного тяжеловеса Янга Стрибблинга.
С другой стороны Атлантического океана заявку на матч за высший титул раньше остальных европейцев сделал немец Макс Шмелинг. Он родился 28 сентября 1905 года, т.е. ко дню титульного боя ему было 24 с половиной года. Он был очень хорошо сложен, весил, правда, всего 84 кг, так что Шарки имел в этом пункте значительный перевес. К тому же при росте 186 см у Джека были более длинные руки, что усиливало этот гандикап.
В числе прочих европейцев можно указать кроме уже упомянутого англичанина Фила Скотта ещё на несколько человек: прежде всего, немца Динера, бывшего чемпиона своей страны; чемпиона Норвегии Отто фон Пората; итальянского великана Примо Карнеру, о котором ещё будет речь впереди, и, наконец, испанского баска, бывшего дровосека Паолино Учкудуна. Этот последний какое–то время и являлся, собственно, главным претендентом, хотя был немолод; он родился 3 мая 1899 года. Паолино был ростом 185 см, весил около 92 кг. У него был очень сильный удар, особенно славился его левый хук, большой опыт (он был не только чемпионом Европы, но имел и ряд успешных боёв в Америке), большую выдержку и храбрость. Что касается Шмелинга, то он сперва был чемпионом Германии, затем чемпионом Европы в полутяжёлом весе и, наконец, чемпионом Европы в качестве тяжеловеса. Блестящая победа над Паолино и сделала его претендентом на звание чемпиона мира. Тем не менее, во встрече с Шарки последний был фаворитом.

БОЙ ШАРКИ – ШМЕЛИНГ
Когда условия матча были подписаны, конкуренты начали подготовку к бою. Шарки вёл усиленную тренировку, забаррикадировавшись от нескромных взоров в тренировочном лагере в Оронджебурге. Шмелинг, вернее его менеджер Джо Джекобс, наоборот, проявил истинно американскую складку: их тренировки шли под звуки фанфар и грохот барабана.
Они разбили свой лагерь в Эдинкотте, городке в четырёх часах езды по железной дороге от Нью–Йорка. Джекобс снял маленький стадион, способный вместить 1500 зрителей, и за 1 доллар любой мог видеть тренировку немецкого тяжеловеса. Ежедневная выручка шла на оплату массажистов, врача, кухонного штата, сторожа (нечто вроде «телохранителя» боксёра) и в особенности спаринг–партнёров, которые в лагере не задерживались, так как кулаки Шмелинга быстро выводили их из строя. Во всяком случае, сведения о тренировках, исходившие от свидетелей, говорили о нервности немца, а также о том, что его дыхание оставляет желать лучшего. Но особенно доверять этим слухам было нельзя, как и рассказам противоположного характера о том, что якобы Шмелинг уже сменил дюжину спаринг–партнёров.
12 нюня 1930 года на Янки–стадионе Нью–Йорка всё стало ясно: Макс Шмелинг выиграл звание чемпиона мира. В первый раз такой титул достался европейцу, и старый континент мог бы им гордиться, если бы здесь не замешалось досадное «но».
К несчастью, Шмелинг был обязан своим успехом удару ниже пояса, который он получил за несколько минут до окончания 4–го раунда. И особенно плохо то, что в это время преимущество Джека Шарки было велико и его победа в сущности была уже предрешена.
Ещё никогда в истории бокса звание чемпиона не было получено путём дисквалификации противника за неправильный удар. И никогда матч такого значения не был столь обескураживающим.
С самого начала матча игру вёл Шарки, он непрерывно заставлял противника драться в активном и плотном контакте. Его перевес, который в первом раунде выявился лишь в сильном хуке справа в челюсть, увеличивался в дальнейшем с такой очевидностью, что в третьем раунде у Шмелинга после серии жестоких ударов в инфайтинге оказался закрытым правый глаз. В течение перерыва после этого раунда, столь гибельного для европейца, его секунданты были вынуждены массировать его и обкладывать ушибы льдом, в то время как Шарки отказывался от услуг секундантов и проводил время в разглядывании публики, сидящей вокруг ринга.
Дело казалось законченным, и 80 000 зрителей ждали, что Шмелинг будет скоро нокаутирован, когда внезапно тот, проведя ряд ударов слева в лицо противнику, доказал, что бой ещё не кончен. Как раз за 6 секунд до гонга в 4–м раунде Шмелинг атаковал, слегка подпрыгивая, получил хук в пах и упал. Судья–рефери Джим Краули, который в это время стоял сзади немецкого боксёра, ничего не видел, как и один из боковых судей. Но другой боковой судья, Барнс, отметил явно неправильный удар и, дисквалифицировав Шарки, дал победу Шмелингу. Прыжок немецкого бойца был признан правильным движением.
Дело в том, что существуют боксёры, которые специализируются на том, чтобы наталкивать противника на неправильные удары. Правда, если доказано, что такой удар нанесён по вине пострадавшего, то наказание не налагается. Но не всегда это удаётся удостоверить, а факт нанесения неправильного удара доказать большей частью очень просто. Одним из методов заставить противника ударить ниже пояса является прыжок, когда противник направил правильный удар в живот чуть выше линии трусов.
Американец на самом деле ударил ниже пояса, тут и быть не могло двух мнений. Сам выигравший, который, к слову сказать, никогда не слыл нечестным боксёром, так страдал от этого удара, что не проявил никакой радости, когда его провозгласили чемпионом. Наконец, и фильм боя полностью подтверждает удар в пах. После сомнительного удара, который Шарки нанёс во время боя со Скоттом, ему следовало бы быть поосторожней.
Интересно отметить, что Шарки ни на секунду не отрицал того, что он ударил ниже пояса. Он, конечно, жалел о том, что этот случай лишил его верной и быстрой победы. Со своей стороны и Шмелинг заявил, что он очень разочарован таким окончанием боя, потому что считал, что после завершения трудного периода первых четырёх раундов его преимущество будет несомненным. Но это заявление просто смехотворно.
До матча симпатии толпы, собравшейся на Янки–стадионе, были, скорее, на стороне слабейшего, то есть Шмелинга, тем более что выход на ринг Шарки, закутанного не в халат, а в американский флаг, был несколько вызывающим. Однако почти с самого начала боя зрители были разочарованы неуверенным ведением боя Шмелингом, над которым Шарки явно превалировал и по темпераменту, и по классу.
На матче присутствовали 80 000 зрителей, и само это число, несмотря на его значительность, ясно доказывает при сравнении с некоторыми бывшими ранее цифрами, что это первенство мира не вызвало рекордного энтузиазма. Припомним, что бой Тонни и Дэмпси в 1926 году в Филадельфии привлёк приблизительно 140000 зрителей, а на их же бое в 1927 году в Чикаго было 156000 человек – рекордная цифра.
Почему же это так? Да просто потому, что оба нынешних противника, будучи своими победами выдвинуты как имеющие право оспаривать звание чемпиона мира, заметно уступали классу своих предшественников. Зрители ещё помнили, как три года тому назад фаворит этого боя был нокаутирован Дэмпси на 7–м раунде. Мало было вероятия, чтобы Шарки за это время очень прогрессировал. Разумеется, нельзя почитать и Шмелинга выдающимся боксёром.
В спорте учитывается только результат. Поэтому возражать против немецкой победы было бы нечего, если бы не поведение Берлина. Почти все немецкие журналы пытались внушить своим доверчивым читателям, что Макс Шмелинг преследовал заранее намеченную цель и давал время пронестись грозе. Он, мол, уже начинал набирать темп, когда получил удар ниже пояса; в течение 15 раундов матча его превосходство в дыхании должно было сказаться, и он выиграл бы матч по очкам. Любопытный план боя, который состоит в том, чтобы дать прежде всего закрыть себе глаз!
Этот неудачный бой не разрешил вопроса о лучшем боксёре белой расы (в качестве претендента выступал ещё негр Годфри, но его к соревнованию не допустили из–за неудачного цвета кожи). Конечно, Джек Шарки требовал реванша. Подал голос и Дэмпси, но ведь ему уже было около 35 лет, т.е. он был на 10 лет старше Шмелинга.
Шмелинга встретили в Берлине как национального героя. Фашистские лидеры взяли его в серьёзную обработку. По крайней мере, когда Шмелинг собирался боксировать с американцем Кингом Левински, то это было ему запрещено Гитлером. Как можно! Ведь Левински еврей!
Когда титул чемпиона мира находится в не слишком крепких руках, то претенденты сразу появляются в очень большом количестве, и так называемые предварительные бои занимают очень большое место в боксёрской жизни. Поэтому приходится ввести в наш рассказ несколько новых персонажей. Об этом в следующих очерках.


Примо Карнера
В 1906 г. в маленькой деревушке Секвале, недалеко от Венеции, в очень бедной семье родился Примо Карнера. Мальчик с раннего возраста должен был сам заботиться о своём существовании, что было для него особенно затруднительно, так как он вытянулся в настоящего великана.
Вопросы питания, одежды, обуви – всё это было для него источником несравненно больших забот, чем для человека нормальных размеров. В поисках заработка Примо отправился во Францию. Там он первоначально подвизался в качестве простого чернорабочего, потом был завербован хозяином бродячего чемпионата борьбы. Он получал 15 франков в день, кроме того, от зрителей перепадало до 10 франков.
Как–то в один прекрасный для Карнеры день его на арене случайно увидел приятель известного французского менеджера Леона Сю. Он написал ему, что встретил молодого великана, который сможет далеко продвинуться в боксе. Леон Сю задумался, и было о чём. В боксе великаны кредитом не пользуются. В своё время Джесс Уиллард и Фультон бесславно пали от руки Дэмпси. Ныне продолжающие выступать Камноло, Энпэллетьер и Питтифер сообща ничего особенного не представляют. Он даже предполагал, что у великанов существует как бы врождённая неспособность к боксу.
Получается как бы так: до известных пределов вес и рост являются крайне существенными, подчас решающими факторами в пользу более высокого и более тяжёлого боксёра. В этом – объяснение разбивки боксёров на весовые категории, так как даже несколько кило, определяющие границы этих категорий, имеют важное значение.
В пределах одной весовой категории всякое преимущество в весе учитывается как шанс на победу для обладающего им. Если один из боксёров весит 90 кило, а другой 85, то говорят, что второй гандипирован на 5 кило. Поэтому и не устраивают серьёзных боёв между боксёрами различных весовых категорий. Опыт показал, что если провести встречу между лучшими представителями соседних весовых категорий, то почти всегда выигрывает более тяжёлый.
Если оглянуться на чемпионов ринга, то лучшие из них были (за исключением Боба Фитцсиммонса) людьми от 85 до 90 кг весом и от 180 до 185 см ростом. Возьмите измерения Джеффриса, настоящего тарана при атаке и настоящей крепости при защите, – 185 см и 88 кг. Эти 4–5 кг или несколько сантиметров, превышающие 180 см или 80 кг, являются сантиметрами и килограммами победы.
Однако выше определённого роста и веса эти лишние сантиметры и килограммы, очевидно, перестают быть преимуществом. Объяснить причину этого могут, пожалуй, лишь физиологи. Во всяком случае, таким людям не хватает быстроты – основного условия для успеха в боксе. Их сила не соответствует их размерам; они отличаются замедленностью рефлексов, недостаточной координированностью движений, зачастую и психическая деятельность их бывает неполноценной. Кроме того, большинство великанов бывает акромегалами; а акромегалия (разрастание скелета за счёт меньшей прочности костей) не только сама по себе представляет серьёзную болезнь, но и делает организм легко подверженным различным случайным заболеваниям.
Значит, Леону Сю было о чем подумать. Но 206 см роста, 125 кг веса, 20–летний возраст и ботинок № 57, который так эффектно должен был выглядеть в любой витрине обувного магазина с подписью «нога боксёра Карнеры»! Все это было немалым соблазном. Менеджер рискнул – и не прогадал.
Нужно было только учесть, что к Карнере следует применить рациональные методы физкультурного и лекарственного воздействия.
Но передадим слово самому Леону Сю.
«Примо Карнера является одним из интереснейших доказательств того, чего можно добиться путем разумного применения физической культуры.
В 20 лет Карнера был великаном со всеми аномалиями, я бы сказал даже, пороками гигантизма: чрезвычайно большие конечности, венозные узлы голеней, громадный и хрупкий скелет, мускулатура, не соответствующая размерам костяка.
Он был медлителен, рефлексы были ослаблены, он действовал и мыслил с медленностью, явно противоречащей основным требованиям бокса. Первое качество боксёра – быстрота. Нужно быстро бить, задумывать и проводить удар, контрудар, нырок, всё это по возможности мгновенно.
Но Карнера обладал большой природной силой, несомненной храбростью, редкой для великана способностью восприятия, а также всеми преимуществами, которые давали ему рост, вес и длина рук. Поэтому следовало параллельно с обучением основам бокса выправить его физические недостатки, развивая, по мере возможности, достоинства.
По совету доктора Брюэля, выдающегося специалиста из Сен–Жермена, я заставил прежде всего пропитать известью скелет моего питомца, хрупкий, как у каждого акромегала. Результаты были поразительны. В самом деле, всякий раз, когда такой великан сломает кость, нужны долгие месяцы для того, чтобы он выздоровел, чтобы образовалась костная мозоль. А Примо за три недели до своего боя с Мэлони однажды сломал себе два ребра. Врач не скрывал своего беспокойства. «Выздоровление будет медленным, – сказал он, нужно на это не менее 2 месяцев».
Каково же было удивление этого врача, когда он путём рентгеноскопии констатировал самое быстрое выздоровление. Примо боксировал с Мэлони в срок и выиграл.
Мускулатура Карнеры в результате трёх лет тщательно проводимой лечебной физкультуры развилась поразительно. Все мускулы, работающие при боксе, сильно развились: дельтовидные мышцы, брюшные, бока и спины, трицепсы и т.д. Грудь расширилась, талия стала тоньше, плечи – шире, линия ног стала более чёткой.
Прежде Карнера был просто медленным и неуклюжим колоссом, подобным рабочей лошади. Теперь в нём мы видим гармонично развитого атлета, могущего бегать, прыгать и, любопытная вещь, думать много скорее, чем раньше. Его мозг развился так же изумительно, как и мускулатура. Теперь это настоящий чемпион, у которого и мускулатура, и мозг одинаково развиты».
Оставив в стороне преувеличения, свойственные менеджеру, мы уже по одним фотографиям видим, что Карнера совершенно преобразился. Больше того, он проявил недюжинные способности к боксу, а Сю оказался настолько хорошим преподавателем, что Карнера удивлял знатоков своей подвижностью.
Но Сю был не только хорошим тренером; он был также и прекрасным дельцом. Через несколько лет, когда он уже не был менеджером Карнеры, он поместил во французском журнале «Марианна» (номер от 13 июня 1934 г.) первую часть своих воспоминаний под заглавием «Тайна Карнеры». Из них следует, что Карнера бился «вчистую» на ринге лишь тогда, когда этого нельзя было избежать. Часть противнику оплачивалась за нокаут в заранее обусловленном раунде. Между прочим, оба боя Карнеры со Стрибблингом, который стоял также в первых рядах тяжеловесов, были чистейшим «шике», т.е. результат боя был заранее обусловлен.

ЯНГ СТРИББЛИНГ
Янг Стрибблинг был видным боксёром, с прекрасными физическими данными и хорошей техникой; однако с психикой у него дело обстояло неважно. Начало его карьеры было многообещающим, но чем дальше, тем характер боёв становился всё более подозрительным. Его менеджером был его отец. Потому ли, что он не мог основательно направить сына на путь истинный, как это сделал бы посторонний человек; потому ли, что он сам толкал его на «комбинации», но только значительная часть последних боёв Стрибблинга была не только не спортивной, но, пожалуй, антиспортивной. За свой последний бой в Париже с бельгийцем Шарлем, когда он упорно применял тактику обструкции, ему не только дали поражение как бойцу, не ведущему боя и мешающему его вести партнеру, но и дисквалифицировали, лишив его права выступать во Франции. Он умер совсем молодым, разбившись на мотоциклетке.
Но, повторяем, его карьера в начале была настолько хороша, что в июле 1931 года ему выпала честь оспаривать первенство мира у Шмелинга. В это время он числился в лучшей четвёрке мира в тяжёлом весе. А что касается Шмелинга, то, пожалуй, ни одного абсолютного чемпиона не критиковали так ожесточённо, как его. Вся мировая печать упрекала Шмелинга в том, что, выиграв первенство мира, он без зазрения совести уклонялся от вызовов. Поэтому, узнав, что он встретится в Кливеленде со Стрибблингом, всякий злорадно думал: «Ну и попадёт этому случайному чемпиону».
Однако Максу Шмелингу вообще никак не попало, и он заставил своего соперника сдаться за 14 секунд до конца матча. Собственно, слово «сдаться» не совсем подходит. После того как в 15–м раунде Стрибблинг оставался на полу в течение 9 секунд и был так плох, что рефери Блэк остановил бой за 14 секунд до конца матча.
Результат этого матча, где фаворитом шёл соискатель, а не чемпион, был большим сюрпризом для всех, кроме, быть может, самого Шмелинга. Действительно, в течение 13 месяцев, невзирая на всё более и более настойчивые требования боксёрских комиссий, он уклонялся от матчей так решительно и упорно, что мысль о его слабости внедрилась в умы всех спортсменов.
И как эти суждения были обмануты!
Четыре первых раунда были в пользу Стрибблинга, пятый и девятый были разыграны вничью. Во всех остальных ярко выявилось преимущество Шмелинга. Интерес публики к матчу был невелик. Присутствовало всего 35 000 зрителей. Предприниматель потерял на этом деле 50 000 долларов.
Корреспондент «New–York Herald» пишет так: «Макс Шмелинг проявил себя значительно более техничным, и «удары штопором» Стрибблинга на него почти не действовали. Побеждённый заявил весьма по–спортивному что после 5–го раунда, когда он получил сильный удар правым хуком в лицо, он почувствовал, что на победу у него нет никаких шансов».
Таким образом, выигрывая в начале матча, Стрибблинг внезапно оказался не в состоянии развить свой успех. Очевидно, американский атлет начал терять спортивную форму, с одной стороны, а Шмелинг, нокаутированный в своё время таким слабым боксёром, как Джипси Дэниэлс, очень вырос, с другой. Помогло Максу и то, что Стрибблинг плохо выдерживал «длинную дистанцию», всегда слабея во второй половине матча, так что у «стайера» Шмелинга оказались большие шансы в сравнении со «спринтером» Стрибблингом, когда дистанция равнялась 15 раундам.
Этот «технический нокаут» (так в Америке называются бои, окончившиеся раньше срока распоряжением рефери) окончательно устранил Стрибблинга из числа претендентов на звание чемпиона. Оставались Джек Шарки и Примо Карнера, который к этому времени был выведен в самые первые ряды боксёров.
Другой результат этого боя сказался в большом поднятии репутации Шмелинга, тем более что наиболее грозному его конкуренту – Джеку Шарки – было уже 29 лет, выступал он редко и, по слухам, терял форму. Этим слухам было суждено подтвердиться. В июле 1931 года Шарки встретился с экс–чемпионом мира среднего веса Майки Уокером, причём бой через 15 раундов закончился ничьей! Малолестный результат для человека, весящего 90 кило, в то время как его противник тянул на весах только 76!

БОЙ ШАРКИ–КАРНЕРА
Но дорога боксёра вымощена неожиданностями. 13 октября 1931 года в Нью–Йорке встретились два оставшихся кандидата на матч со Шмелингом – Шарки и Карнера. Карнера весил 118 кило, а Шарки всего 92.
Это различие в размерах плюс чрезвычайно импозантная мускулатура итальянца так подчёркивалась лучами прожекторов, что Карнера шёл фаворитом. Это, разумеется, относится к заключаемым пари, хотя симпатии большинства 35–тысячной массы зрителей были, как всегда, на стороне более, по–видимому, «слабого и маленького» – Шарки.
Матч начался натиском Карнеры, который при всей своей колоссальной физической силе пытался наносить лишь лёгкие удары левой. Наоборот, с самого начала матча Шарки показал себя боксёром, строящим всю свою игру на силе удара и стремящимся закончить бой ранее отведённого на это срока.
Итак, первые три раунда были в пользу Карнеры, который провёл порядочно джебов в лицо американца, удары которого он или блокировал, или избегал уходом. Но после этого всё изменилось как бы по волшебству. Едва начался 4–й раунд, как, воспользовавшись промахом Карнеры, Шарки проник сквозь его защиту и нанёс ему сильнейший удар левой в челюсть, от которого тот упал на 6 секунд. Этот удар решил матч, так как он имел двойной результат: с одной стороны, он внушил американцу беспредельную веру в силу своего удара, с другой – он и физически, и морально потряс Карнеру. Если не считать работы Карнеры в 8–м раунде, то на ринге был только один возможный победитель – Джек Шарки, который (особенно начиная с 9–го раунда) буквально уничтожал соперника.
Карнера, превратившийся в мешок для тренировки, едва продержался до конца. Но стоило ему это, очевидно, немало.
Интересно, что этот матч нисколько не поднял шансов Шарки, так как комиссия бокса штата Нью–Йорк требовала, чтобы он встретился перед матчем со Шмелингом ещё с Лаурэном и Майки Уокэром, а Шарки было уже 29 лет и в бою с Карнерой он сломал большой палец. Интересно то, что было много разговоров о слабости Карнеры, о том, что после первого полученного им сильного удара он уже не может вести бой, хотя раньше за ним этого как будто не водилось.
Пятно от этого поражения Карнера до известной степени стёр двумя боями: сперва он выиграл у Кинга Левински, который, правда, тогда только начинал свою карьеру, приведшую его в ряды лучших тяжеловесов своего времени; затем у аргентинца Камполо ростом 2 метра и весом 102 кг. Во втором раунде Камполо два раза побывал на полу, а затем был нокаутирован апперкотом в подбородок.
После этого Карнера отплыл в Европу. Нужно заметить, что там у него дела пошли исключительно блестяще. Прежде всего, критики единодушно отметили, что Карнера уже далеко не новичок; у него прекрасно работает левая рука и он строит бой не на силе удара, а на технике. В течение 8 месяцев он выиграл у французов Букийоиа и Гризелля, у бельгийца Шарля, у немцев Шенрата и Гюрнига (все чемпионы своих стран) и у англичан Коркиндэйля и Кука. Проиграл он только Ларри Гэйнсу, мулату из Канады, причём почти вся пресса отметила, что решение судей было вынесено «вопреки здравому смыслу».
Тем временем шли переговоры об организации нового матча на первенство мира. А так как Шарки всё–таки имел больше прав, чем кто бы то ни было, то 22 июня 1932 года в Нью–Йорке встретились Шарки и Шмелинг.


ВТОРОЙ БОЙ ШМЕЛИНГ–ШАРКИ
Колесо фортуны повернулось. Читатель, вероятно, помнит, как Шмелинг, побитый по существу, получил неожиданную победу из–за дисквалификации Шарки. Теперь, несмотря на то, что, по единодушным отзывам, он выиграл, ему присудили поражение.
«Во втором матче Шмелинг–Шарки, – пишет корреспондент «New–York Herald», – было три неожиданности: первая – это присутствие на данном матче 70000 зрителей, когда организаторы ждали не больше половины; вторая – значительный прогресс фактического победителя боя, Макса Шмелинга; и третья, наконец, – результат, данный рефери и единственным судьей Смитом».
В основном и наиболее животрепещущем вопросе этого матча вся американская пресса говорит в один голос, что Шмелинг совершенно очевидно выиграл у Шарки, который закончил матч, имея один глаз совершенно закрытым. Она присуждает 8 раундов побеждённому и только 6 победителю (хотя он был тяжелее на 8 кило), считая один раунд в ничью.
Вердикт, вынесенный по поводу этого матча, где оба боксёра, скорее, старались выиграть по очкам, чем нокаутом, вызвал бурю протестов среди зрителей, и многие газеты требовали, чтобы этот вопрос был пересмотрен. Дело в том, что злые языки говорили, будто Джек Шарки и Гэнбот Смит – старые друзья; а менеджер Шмелинга, Джо Джекобс, узнав, что рефери назначен Смит, открыто заявил:
– Мой боксёр побит.
Отметим, что в конце 15–го и последнего раунда Шмелинг, узнав о вынесенном решении, проявил необычную для побеждённого (и притом несправедливо) спортивность: улыбаясь как если бы ничего не произошло он пошёл поздравить своего счастливого соперника. Не вспоминал ли он при этом о предыдущем матче с тем же Шарки?
Новый чемпион мира уже не был начинающим боксером и имел за плечами 30 лет. Класс его не выдерживал никакого сравнения с классом Джека Джонсона, Дэмпси и Тэнни.
И странное дело: насколько Шмелинга после первого его матча с Шарки, где он получил первенство мира, в Америке не только не ценили, но, пожалуй, презирали, настолько теперь он, побеждённый, приобрел популярность, и там его стали считать лучшим боксёром мира. В октябре 1932 г. он встретился в Нью–Йорке с Майки Уокером и легко у него выиграл, заставив того сдаться на 9–м раунде. Правда, он его настолько превосходил ростом и длиной рук, что все козыри были на его стороне. Но ведь Уокер совсем недавно сделал ничью с Шарки!
Однако со Шмелингом произошло то же несчастье, что и с другими крупными боксерами. Оставаясь чистокровными «профессионалами», они в то же время являются большими «любителями»… крупных заработков. А так как получать значительные гонорары не так просто, то они выступают очень редко и, естественно, теряют привычку к рингу. У Шмелинга такой перерыв тянулся около 9 месяцев, когда он встретился с восходящим светилом американского бокса, мясником из Калифорнии Максом Бэром. Этот бой рассматривался как один из полуфиналов к первенству мира и возбуждал внимание ещё и тем, что тут встретился полностью «фашизированный» ариец Шмелинг с евреем Бэром.

МАКС БЭР
Макс Бэр родился в 1908 г. Вряд ли можно найти человека, который до такой степени подходил бы под канон боксёра. Мощная, гармонически сложенная фигура атлета 189 см роста и 92 кг весом; живой, энергичный, предприимчивый, смелый человек с врождённой жаждой боя; разносторонний спортсмен; подвижный, с прекрасной игрой ног, он является типом подлинного бойца. К этому нужно добавить и сокрушающий удар. Продвижение Бэра по ступеням боксёрской иерархии было очень быстрым, хотя блестящей техники у него не было. На него стали смотреть как на «надежду», когда он выиграл у Кэмбелля (тот умер на ринге) и нокаутировал видного боксера Эрни Шарфа.
Встреча Бэра и Шмелинга произошла 8 июня 1933 г. в Нью–Йорке. С самого начала было заметно, что Шмелинг утратил часть своих боевых качеств. После того как в течение первых 9 раундов игра более или менее велась вничью, на 10–м раунде Шмелинг получил жесточайший правый хук в подбородок и упал без чувств. На счете «девять» Шмелинг мужественно поднялся, но его положение было настолько тяжёлым, что рефери немедленно прекратил бой.
После матча Шмелинг протестовал, заявляя, что он был в состоянии продолжать боксировать. Однако корреспондент «Нью–Йорк Геральд» придерживается другого мнения: «Шмелинг явно не оправился от действия удара, который он получил: его глаза остекленели и вид у него был такой, как будто он находится в полубессознательном состоянии».
Любопытно, что организатором этого матча был не кто иной, как наш старый знакомый Джек Дэмпси.
Не прошло и трёх недель после этого, как разыгралось ещё более интересное событие. Мы уже говорили об успехах Карнеры в Европе. Он опять переехал в Америку и здесь продолжал свой победный путь. Примо выиграл у многообещающего боксера Стэнли Порэда, нокаутировал на 6–м раунде португальца Хозе Санта в Нью–Йорке, выиграл по очкам в Чикаго у Кинга Левински и, наконец, убил на ринге Эрни Шарфа (правда, тот как раз незадолго до этого был жестоко нокаутирован Бэром и, очевидно, по состоянию здоровья не имел права выступать).


ВТОРОЙ БОЙ ШАРКИ–КАРНЕРА
Таким образом, первенство мира пришлось разыгрывать двум старым соперникам. Шарки был гандикапирован 20 см роста, 27 кг веса, он был старше на 4 года Карнеры (ему был уже почти 31 год). К этому нужно ещё прибавить, что Шарки почти не выступал на ринге, имея, в среднем, одну встречу в год, а Карнера стал неизмеримо опытней, техничней и уверенней в себе. Матч собрал 31 000 зрителей.
Однако не нужно думать, что этот бой стал для Примо прогулкой для здоровья. Редактор «Нью–Йорк Геральд», лично бывший на матче, утверждает обратное: «В течение 5 раундов и 147 секунд 6–го раунда Шарки бился чрезвычайно горячо и имел большое преимущество. Больше того, в конце 5–го раунда Карнера, обессиленный короткими хуками в корпус, шатался и должен был обхватить руками противника, чтобы не упасть.
В следующем раунде, воодушевлённый своим успехом, Шарки вновь ринулся на противника, промахнулся мощным свингом справа и слегка попал левой в корпус. Этот удар возымел громадный и совершенно неожиданный эффект: Карнера рассвирепел, и так как Шарки стоял перед ним в нерешительности, Примо нанёс ему в челюсть апперкот невероятной силы, который прозвучал как пушечный выстрел, и бросил Шарки на землю лицом вниз.
Бой был закончен, на безнадёжные призывы своих секундантов Шарки отвечал лишь конвульсивным вздрагиванием ног. Придя в себя, Джек Шарки привёл классическое и наивное оправдание нокаутированных боксёров: «Я забыл закрыться».
Америке фатально не везло. Высшим титулом в боксе владел уже второй европеец.
Всё это случилось в Нью–Йорке 29 июня 1933 г. Звезда Шарки после этого стала окончательно закатываться. Встретившись с Кингом Левински, он не только проиграл ему, но в течение боя побывал и на полу.
Зато тем пышнее была слава Карнеры. Насколько на него раньше смотрели больше как на чудо природы, чем на боксёра, настолько стали в нём теперь ценить именно бойца. Боксёр такого роста, веса, длины рук, да ещё с мощным ударом – где ему найти соперника? Поднялись даже разговоры о том, что необходимо создать специальную «сверхтяжёлую» весовую категорию. Впрочем, до этого дело не дошло.
Но пока что акции Карнеры были весьма устойчивы и горизонт для него был безоблачен. Похоже было, что Карнера надолго сохранит свой титул; по крайней мере, в таком смысле высказывался даже Тонни. И вот Карнера, ещё недавно безвестный бедняк, с триумфом приезжает в Италию. Фашисты во главе с самим Муссолини стремятся немедленно примазаться к его успеху, благо пример был показан в своё время Гитлером. Карнера объявляется продуктом фашистского бокса. О том, что он был выгнан фашизмом, как безработный, во Францию; о том, что он только французу Сэ обязан всей своей карьерой боксёра, – обо всём этом фашистские заправилы, конечно, сознательно забывают.
Карнера хотел выступить в стране, которая его так горячо приняла, и 22 октября 1933 г. был организован матч на первенство мира между ним и испанским баском Паолино. Вокруг этого матча был поднят огромный шум. Ринг был поставлен на одной из площадей Рима, так что обстановка была чрезвычайно живописна и своеобразна. Присутствовали 70000 зрителей, в том числе Муссолини.
Спортивный интерес матча был невелик, так как исход боя можно было считать предрешённым. Ведь Паолино было уже 35 лет и он весил на 26 кг меньше Карнеры! Весь вопрос сводился к тому, под каким соусом Карнера съест своего противника.
Всё было очень торжественно. Явился Карнера, обернулся к почётной трибуне с фашистским приветствием. Затем он уселся в свой угол под огнём десятков фотографов, забивших ринг до отказа. Затем появился Паолино, будучи совершенно незамеченным, и стал философски созерцать спины фотографов.
Начинается матч. Карнера атакует двойным ударом слева, затем бьёт справа в голову. Паолино бросается на противника, но рефери его отталкивает: Паолино вновь кидается и получает апперкот. Карнера бьёт слева, справа, а потом несколько раз левой. Паолино закрывается, но несколько ударов достигают цели, и лицо его розовеет. Паолино бьёт правым свингом без всякого результата. Карнера прижимает его к канатам, а Паолино пытается перейти в клинч.
Разница в росте и длине рук так велика, что эта задача для Паолино кажется непосильной. Он с самого начала и до самого конца матча всё пытался войти в инфантинг, но Карнера лишает его возможности это сделать, встречая ударами слева и справа. Это характерная черта всего боя.
Однако на 2–м раунде Паолино удаётся провести свинг справа в висок и левой в живот; но это не производит на Карнеру ни малейшего впечатления.
3–й раунд начинается ударом Паолино слева, затем нападает Карнера. Он проводит удар, который очень редко приходится видеть: сверху вниз –«даункот» или «андеркот» (противоположность апперкоту). Карнера работает спокойно, но получает замечание рефери за невыполнение распоряжения «брэйк». Паолино загнан в угол, но раунд кончается.
В начале 4–го раунда Карнера не торопится. Паолино делает обманные удары, меняет стойку, ставит вперёд то одну, то другую ногу, чтобы помешать ударам противника и открыть для себя возможность нападения. Но ничего не получается. Он слабо бьёт два раза в живот, но сам получает подчас сильные удары.
Удары левой начинают постепенно выматывать Паолино, в то время как Карнера так же свеж, как в начале матча.
В начале 7–го раунда рефери делает замечание Паолино за удар ниже пояса. Тогда Карнера густейшим басом выражает протест придирчивому рефери. Затем он бьёт справа, что производит известное впечатление на Паолино, который через некоторое время сам проводит удар правой, один из немногих, которые достигают цели.
В 8–м раунде Паолино, у которого лицо уже покрыто кровью, неожиданно начинает нападать, но только для того, чтобы получать самому жестокие встречные удары. Удары Карнеры стали сильнее, а выносливость Паолино уменьшилась. С олимпийским спокойствием Карнера проводит удары левой в челюсть. Один раз и Паолино удаётся попасть левой в голову. Во время гонга Паолино бьёт в живот, Карнера отвечает; рефери бросается между ними и останавливает бой.
В 9–м раунде Карнера пытается усилить темп, но вскоре бой принимает прежний неторопливый характер. В течение 10–го раунда ничего особенного, но Карнера как будто находится в затруднении. Причину указать трудно; тут дело не в лёгком ударе слева, который провёл Паолино, и не в слабом ударе ниже пояса, который сам рефери квалифицировал как не имеющий значения, хотя и сделал за него замечание.
В 12–м раунде Карнера бросается к противнику и бьёт целой серией левых ударов. Паолино попадает в ухо, Карнера отвечает сильным ударом. Больше ничего интересного не происходит.
13–й раунд для Паолино складывается очень плохо, но он с великолепным мужеством выносит грозу.
Уже в течение некоторого времени толпа шумит; она протестует против пассивности своего чемпиона и хочет, чтобы он нокаутировал противника. Но на Карнеру это мало действует.
В 14–м раунде Паолино выглядит достаточно обессиленным. Видно, что только его врождённая храбрость помогает ему сопротивляться и выдерживать бой. Зрелище малопривлекательное. Карнера опять загоняет в угол противника и проводит ряд ударов.
Толпа свистит и теперь уже во всю протестует против поведения Карнеры, полагая, что он не хочет кончать нокаутом. Но Карнера остаётся при своём. Наконец он жестоко бьёт справа. Паолино потрясён ударом; но, к счастью для него, на этом дело и заканчивается.
Противники пожимают друг другу руки перед последним раундом. Паолино без сил. Карнера продолжает прежним темпом. Конец.
Карнера единодушно получил победу по очкам. Толпа не менее единодушно освистала победителя. Но как бы то ни было, Карнера показал себя боксёром. Одной работой левой руки, одной техничностью он сумел довести противника до полного изнеможения. И эта победа, как бы она ни была малоэффектна, этот бой, как бы вяло он ни проходил, лучше рекомендует Карнеру как боксёра, чем молниеносные нокауты, о которых, кстати, не всегда можно сказать, – нет ли здесь комбинации, обговорённого заранее результата? Карнера оказался чемпионом, который не скупился на ответственные матчи. 1 марта 1934 г. он вновь ставит на карту своё первенство мира, встречаясь в Майами (Флорида) с Томми Лаурэном.
Любопытна карьера последнего. Он дебютировал 17 лет от роду в 1919 г. в качестве любителя в одном из клубов Филадельфии. Весил он тогда 63 кг 500 г и выиграл бой нокаутом. Много ему потребовалось времени, чтобы выдвинуться. Он прошел методически все ступени, которые отделяют новичка от боксёра международного класса, и через весовые категории, начиная от полусреднего веса и кончая тяжёлым.
Он получил титул чемпиона мира полутяжёлого веса и некоторое время колебался, переходить ли ему в высшую весовую категорию, границу которой он только слегка превышал. Когда же он всё–таки решился, то ему всё время приходилось иметь дело с людьми и более высокими, и более тяжёлыми, чем он.
Первый раз он имел в виду титул абсолютного чемпиона, когда бился с Шарки. Но он был нокаутирован и уехал отдыхать на полгода в деревню. После этого он вернулся и потребовал реванша от своего победителя.
Но Шарки не особенно хотелось с ним встречаться. Считая Карнеру менее опасным противником, он выбрал его и потерял титул чемпиона. Тогда он согласился на матч с Лаурэном, чтобы реабилитировать себя после поражения. Но и тут он ошибся и был сильно побит по очкам.
Так что, пожалуй, если бы Шарки встретился с Лаурэном, минуя Карнеру, Лаурэн был бы чемпионом мира. Правда, титула он долго всё равно не удержал бы.
Интересно, что Лаурэну удалось рассчитаться за своё поражение не только с Шарки. Он очень сильно проиграл Кингу Левински и был нокаутирован Стивом Хэмэсом (который одно время находился в пятёрке лучших тяжеловесов), но затем, в свою очередь, побил и того и другого.
Решила вопрос о матче с Карнерой на первенство мира его победа зимой 1933/34 г. над франко–канадским великаном Энпэллетьером; этот матч является одним из наиболее замечательных в истории бокса, потому что сперва бой был прекращён с вынесением результата в пользу Энпеллетьера, затем он был продлён и официально закончился победой Лаурэна (по очкам).
Из тяжеловесов того времени Томми Лаурэн, безусловно, наиболее техничный. Любопытно, что после боя с Карнерой, о котором я сейчас расскажу, последний говорил, что за эти 15 раундов он больше научился боксу, чем за всё остальное время своей карьеры. Тем не менее, когда Карнера встретился с Лаурэном, слишком уже были неравны их данные: первый весил 122 кг 360 г, а второй – всего 86 кг 70 г!
Среди любителей бокса этот матч большого интереса не вызывал, и зрителей было немного. Будучи неизмеримо выше, тяжелее и имея более длинные руки, Карнера смог только выиграть по очкам в 15–ти раундах у человека, который был старше его на 4 года. Больше того, Лаурэн, прекрасно владеющий техникой и в совершенстве знающий все тайны искусства бокса, минутами даже ставил противника в затруднительное положение.
В двух последних боях Карнера выступал уже как боксёр совершенно определённого стиля. Мы намеренно подробно остановились на его бое с Паолино, потому что здесь Карнера вырисовывается со всеми своими характерными особенностями. Несмотря на свой рост, вес и огромную мускулатуру, он не «боксёр на нокаут», он – «боксёр–фехтовальщик». Если он может вести бой так, как он хочет, то заканчивает его победой по очкам. Но если ему встречается очень агрессивный противник, то Карнера сразу попадает в невыгодное положение, потому что он к такой системе боя не привык.

ДЖЕЙМС ДЖ. БРЭДДОК
Опасения знатоков бокса сбылись; Бэр был чемпионом мира только год. Но поразительнее, неожиданнее всего было то, что чемпионом мира стал Джеймс Дж. Брэддок. Год назад он бросил бокс, был безработным и получал пособие для безработных, чтобы иметь возможность существовать с женой и детьми. И вот этот в сущности нищий – чемпион мира!
Американцев чрезвычайно поразило, что бывший докер, уже оспаривавший первенство мира в полутяжёлом весе, знавший потом тяжёлые минуты и опять пошедший на работу в порт, снова всплыл на поверхность. Да, Джеймсу крупно повезло, так как у администраторов Мэдисон–Сквера не нашлось лучшего конкурента Бэру. Тогда–то и пустили в ход Брэддока.
Три победы в течение года над Карном Гриффином, Джоном Генри Льюисом и Артом Ласки – и вот готов соискатель на звание чемпиона!
Все знатоки считали, что Брэддок решительно ничего не сумеет сделать и заранее считали его уже побитым. Тем более, что к моменту матча с Бэром ему было уже около 30 лет. Но разыгралась неплохая шутка: случайный соискатель выиграл у признанного чемпиона.
Бэр, смотревший на этот матч как на простую формальность, сошёл с ринга без титула чемпиона. Совершенно ясно, что он страдал избытком самоуверенности; к тому же, нельзя безнаказанно вести в течение года жизнь «первого любовника». Бэр был чрезвычайно одарён от природы. В течение трёх последних лет он побил Кинга Левински, Тома Хини, Эрнна Шаафа, Тэффи Гриффитса, Макса Шмелинга и Примо Карнеру, а это немало.
Но самый великий чемпион не может вести двойственного существования. По существу, Макс, этот красивый, задиристый, хвастливый, бьющий на эффект парень, получил по заслугам.
Американская публика не замедлила это подчеркнуть, так как во время матча Бэр был основательно освистан, и зрители ему всё время советовали «отправляться в Голливуд».

Игорь МАСЛЕННИКОВ
Журнал "Спортивная жизнь России"